Разгром вооруженных банд

В 20-х годах, особенно в первой их половине, на всех участках государственной границы шла постоянная, в широких масштабах, борьба с вооруженными бандами. Во второй половине 20-х годов оставшиеся банды в основном ушли за рубеж и с территории сопредельных государств совершали налеты на территорию СССР.

Они поддерживали тесную связь с разведками империалистических государств, действовали по их заданию и координировали с ними свои планы. Банды, во всяком случае их ядро, состояли из контрреволюционеров, выходцев из эксплуататорских классов. Их главная задача заключалась в том, чтобы массовым террором, диверсиями воспрепятствовать укреплению Советской власти, помешать социалистическим преобразованиям в обширных пограничных районах. Попутно они совершали и уголовные преступления, занимались погромами и грабежом.

В августе 1921 г. на северо-западном участке границы белогвардейские банды попытались просочиться на советскую территорию с намерением поднять контрреволюционные выступления. Часть их вторглась в пределы Советской Карелии, захватила несколько населенных пунктов, но ненадолго. В течение нескольких месяцев одна за другой банды были разгромлены. В борьбе с ними отличился отряд лыжников, сформированный из местных жителей под руководством Тойво Антикайнена. Неизведанными тропами лыжники незаметно пробирались в становища бандитов, внезапно нападали на них, а в случае опасности уходили от преследования врага. Остатки недобитых банд волчьими тропами снова пробирались [89] на советскую территорию, намереваясь укрыться в глубинных районах страны, но редко кому из них удавалось замести следы кровавых преступлений. Прочным заслоном на их пути стояло местное население, которому они приносили немало страданий. Жители пограничных сел и деревень распознавали многих бандитов, помогали пограничникам в их задержании.

В январе 1922 г. реакционные элементы Финляндии организовали новую провокацию в отношении Советской Карелии. В пограничные районы были направлены многочисленные банды для инсценировки «восстания». Но и на этот раз их авантюра провалилась. Против налетчиков активно выступили трудящиеся массы пограничных районов, верные новому, социалистическому строю, Советской власти. В последующие годы вооруженные группы белогвардейцев и белофиннов продолжали совершать нападения на советскую территорию. Несмотря на заключенное 1 июня 1922 г. между РСФСР и Финляндией соглашение о мерах, обеспечивающих неприкосновенность советско-финской границы, а также неоднократные требования Советского правительства о принятии надлежащих мер по пресечению действий вооруженных банд, финские власти покровительствовали им, а в ряде случаев сами направляли их на советскую территорию. Руководство формированиями антисоветских вооруженных групп осуществлял так называемый Восточно-Карельский комитет, разместившийся недалеко от границы под названием «Дом карельских беженцев».

Учитывая всю опасность действия вооруженных банд, Советское правительство в ноте 19 декабря 1923 г. заявило, что при повторении налетов на нашу территорию отдельных лиц или групп оно будет вправе считать, что со стороны Финляндии против РСФСР начались военные действия со всеми вытекающими последствиями{96}. Такая ультимативная постановка вопроса возымела действие. Вторжения крупных банд с участием военнослужащих регулярной финской армии прекратились. Но нападения небольших по численности диверсионных групп на советских пограничников и их проникновение на советскую территорию продолжались. В широких [90] размерах велась контрабандистская деятельность, особенно по Финскому заливу, где войсковая охрана все еще была слабой (на 4 км территории приходился один пограничник).

Продолжительное время на одном из участков северо-западной границы шла борьба с себежской бандой, сформированной кулаком Сергученко в конце 1919 г. Численность ее превосходила 200 человек, состав в большинстве своем был кулацкий{97}. Вначале себежская банда оперировала в пределах Непоротовской волости, потом подняла кулацкое восстание и разрушила железнодорожную станцию Идрица. Однако прибывшее подразделение Красной Армии с помощью бедняцких слоев населения разгромило контрреволюционеров. Главарю банды и нескольким его подручным удалось бежать за границу, на территорию буржуазной Латвии. Находясь за рубежом, Сергученко с другими эмигрировавшими белогвардейцами сформировал в пограничных с Советской республикой районах несколько вооруженных банд общей численностью около 2 тыс. человек. Общее руководство ими осуществлял белогвардейский полковник Архангельский. Цель контрреволюционеров состояла в том, чтобы, проникая на территорию Российской Федерации, организовывать восстания, проводить террор. На территорию Советской России бандиты проникали небольшими группами, по 10–15 человек. Заброска их шла без средств обеспечения, в расчете, что они найдут себе сторонников и сочувствующих, которые снабдят их всем необходимым и помогут вершить темные дела. Однако проводимые Советской властью мероприятия по упрочению социалистических завоеваний срывали контрреволюционные замыслы. Не встретив определенной поддержки, бандиты добывали средства к существованию путем грабежей и убийств. Поскольку перебрасываемые группы, как правило, выполняли задания и иностранных разведок, то они занимались сбором шпионских сведений военного, экономического и политического характера.

До середины 1922 г. банды занимались главным образом подготовкой к активным антисоветским действиям. В мае их главари провели совещание, на котором был намечен срок выступления на июнь. Но [91] этот план провалился: переброшенные на советскую территорию организаторы были задержаны и арестованы. В неоднократных вооруженных стычках на границе контрреволюционные группы теряли свой состав. Все меньше становилось желающих заниматься преступным ремеслом, а оставшиеся все больше превращались в простых грабителей населения.

Немало горя и страданий жителям Слободской, Прихабской и Томсинской волостей принесли две крупные банды (по 300 и 200 человек). Одну из них возглавлял бывший офицер царской армии Бойков, другую — известный в тех местах авантюрист Петров. В августе 1920 г. они совершили семь налетов на небольшие воинские гарнизоны, зверски убили несколько военнослужащих. Эти группы, как и другие, были тесно связаны с империалистическими разведками. После их разгрома оставшиеся в живых вступили в армию буржуазной Латвии, а некоторые — в латвийские органы разведки. Часть бандитов поодиночке тайно пробиралась в родные места. Однако население распознавало преступников, а правосудие воздавало им должное за совершенные антинародные деяния.

В конце 1924 и начале 1925 г. отмечались неоднократные попытки прорыва через государственную границу с территории буржуазной Латвии банды, сформированной из монархистов. Цель ее состояла в подготовке и организации свержения Советской власти. Сторонники самодержавия спустя семь лет после свержения монархии в России все еще надеялись на ее возрождение. Они пытались вести против Советской страны активную идеологическую и разведывательную работу. С учетом всех этих обстоятельств в начале 1925 г. небольшие по численности пограничные заставы сводились в ударно-опорные группы, которые прикрывали те участки государственной границы, где особенно активно действовали крупные вооруженные банды. Это позволило повысить эффективность охраны границы. Только за 1925 г. на северо-западной границе произошло 2847 задержаний контрабанды, которой занимались в промысловых целях опытные контрабандисты из числа белогвардейцев и деклассированных [92] элементов, проживавших в основном на территории сопредельных государств.

В 1926 г. после двухлетнего перерыва вновь активизировались банда Сергученко и несколько мелких групп, действовавших с территории буржуазной Латвии против участка Себежского пограничного отряда. Они совершали уголовные и государственные преступления. Среди них находились латвийские стрелки. Это усложняло дело. Борьба с вооруженными группами была сложной, требовала чекистского искусства, которым в достаточной степени уже владели пограничники. Об этом свидетельствовали успешные операции по раскрытию и ликвидации на участке Себежского пограничного отряда 10 банд. К концу 1926 г. вспыхнувший бандитизм значительно ослаб. Оставшиеся мелкие группы почти полностью перешли на службу иностранных разведок.

Более широкие и опасные размеры принял бандитизм в пограничных районах Украины. Наиболее реакционная часть свергнутых народом эксплуататоров бежала за границу, многие из них поселились в приграничных районах сопредельных с Советским Союзом государств. Там они формировали вооруженные группы и совершали нападения на пограничные районы Украины и Белоруссии. Некоторые группы укрывались вблизи границы в лесных массивах на советской территории. Они, как правило, действовали по согласованию с зарубежной контрреволюционной эмиграцией. Как и на других участках границы, эти банды занимались грабежом трудового народа, но главная их цель заключалась в классовой, политической борьбе против Советской власти. Вооруженные группы анархистов и буржуазных националистов стали формироваться на Украине еще в годы гражданской войны. Некоторые из них участвовали в борьбе против иностранных интервентов и белогвардейцев. Но это продолжалось недолго, так как главари банд, являвшиеся главным образом представителями кулацких слоев деревни, ненавидели Советскую власть и делали все, чтобы не дать ей укрепиться.

В совершении преступлений против революционных завоеваний народа особенно «отличились» банды Махно, Петлюры, Григорьева. Не уступали им в [93] жестокости отряды Ангела, Зеленого и др. На борьбу с ними направлялись наиболее организованные, закаленные в боях гражданской войны подразделения Красной Армии. Например, в районе Гуляй-Поле, сел Каменка, Ново-Успенское, Богдановка бои с махновцами вели 2-я кавалерийская дивизия, а затем 2-й конный корпус.

2-м кавалерийским корпусом командовал один из первых организаторов красногвардейских вооруженных отрядов на Урале Н. Д. Томин, героически погибший в 1924 г. в боях с басмачами. Комиссаром 2-й кавалерийской дивизии, а затем 2-го кавалерийского корпуса был Н. Д. Ефуни. Этот человек, закаленный в многочисленных боях с врагом, отличался храбростью, мужеством, стойкостью. В 1919 г. Ефуни был комиссаром 14-й дивизии, которая за успешные боевые действия против Деникина на Дону и Кубани была награждена почетным революционным Красным Знаменем{98}. Летом 1920 г. Ефуни назначается комиссаром 16-й кавалерийской дивизии 2-й конной армии, созданной в мае 1920 г. для борьбы с войсками Врангеля, захватившего к тому времени Северную Таврию.

В боях с врангелевцами Н. Д. Ефуни проявил себя не только хорошим организатором, но и смелым, решительным, отважным воином. В решающий момент боя в районе с. Щербаковка, когда противнику удалось обойти части дивизии, военный комиссар Ефуни «принял непосредственное личное участие в бою и не только лично содействовал поддержанию стойкости и мужества своих частей, но своей самоотверженностью воодушевил бойцов, что привело к поражению врага и занятию нами с. Щербаковка», — говорилось в приказе Реввоенсовета республики. В бою под ст. Мунталь, будучи комиссаром 2-й кавалерийской дивизии, он лично в решающий момент возглавил наступающие части и своей храбростью увлек за собой бойцов{99}. В сражении под с. Грушевка 2-я кавалерийская дивизия лихой атакой сломила упорное сопротивление противника. Под натиском красных кавалеристов враг, бросая артиллерию, пулеметы и другое вооружение и имущество, начал поспешно отступать{100}. За храбрость и мужество, а также за умелое руководство личным [94] составом в боях против белогвардейцев Н. Д. Ефуни был награжден орденом Красного Знамени — высшей правительственной наградой того времени. Самоотверженно и стойко дрались с бандами бойцы и командиры частей и соединений, где комиссаром был Н. Д. Ефуни.

Героически сражались против вооруженных банд и части, находившиеся на охране государственной границы. В июне 1920 г. отдельный батальон пограничной охраны, действовавший в составе 121-й бригады Красной Армии, участвовал в боях против банды Махно{101} (численностью около 400 человек) в районе Калаглеи. Пять часов длилась схватка. Бандиты не выдержали натиска пограничников. Потеряв 12 человек убитыми и несколько десятков ранеными, они оставили Калаглею{102}.

В борьбе с бандитизмом в годы гражданской войны отличился 2-й сводный Богучарский полк. В ноябре и декабре 1920 г. он вел боевые действия с бандами Махно. Героически сражалась с махновцами 2-я рота полка. В одном из боев она была окружена большой группой бандитов. Командир роты Помеденков и пять бойцов попали в плен, подверглись жестоким пыткам, а затем были зарублены. Прибывшие на помощь 1-я и 3-я роты оттеснили банду к ее главным силам, которые атаковал весь полк. В результате смелых и стремительных действий красноармейцев махновцы обратились в бегство, большое количество их попало в плен. Однако отступившие банды, сколотив ударную группу в 1500 кавалеристов, с большим числом пулеметов, снова завязали бой. Тем временем подтянулось еще несколько крупных банд махновцев. Вооруженные винтовками, пулеметами и четырьмя орудиями, они [95] двинулись на позиции Богучарского полка. В результате богучарцы почти полностью попали в окружение, из которого вышли с помощью подоспевших частей 5-й кавалерийской дивизии.

В начале 1921 г. остатки банды Махно рыскали по деревням и населенным пунктам. 27 суток без отдыха богучарцы преследовали махновцев. Плохо одетые, полуголодные, в зимние лютые морозы красноармейцы совершали в сутки переходы до 70 км. Богучарский полк помог в ликвидации одной из самых опасных банд.

В марте 1921 г. этот полк был переименован в 95-й отдельный батальон и, войдя в состав войск ВЧК, продолжал борьбу с кулацко-анархистскими бандами в Донбассе{103}. До конца 1921 г. батальон богучарцев занимался ликвидацией разрозненных бандитских шаек. За это время им были уничтожены отличавшиеся особым зверством банды Каменюка, Данченкова, Зайцева и др.

К началу 1922 г. крупные банды на Украине были разгромлены, остатки их бежали за границу или бродили по лесам в пограничных районах. В составе лучших частей войск ВЧК в январе 1923 г. богучарцы направляются на охрану государственной границы под наименованием 1-го пограничного Богучарского батальона.

Славутский пограничный отряд до выхода на охрану границы участвовал в борьбе с петлюровскими бандами в составе прославленной 1-й Украинской дивизии Щорса. Первую победу над бандами Петлюры{104} отряд одержал в марте 1919 г. Нелегким оказалось [96] это первое столкновение. Во время ночевки в д. Горбылево петлюровцы окружили полк. Красноармейцы отбили несколько вражеских атак, а затем перешли в наступление и начали преследовать врага. В дальнейшем полк неоднократно вел бои с бандами Петлюры. Ожесточенное сражение с крупными силами петлюровцев развернулось на подступах к Житомиру. Длилось оно четверо суток. Под Шепетовкой ожесточенные бои с бандами продолжались шестеро суток. Укрепившись в районе станции, петлюровцы оказали упорное сопротивление. Станция и местечко Шепетовка несколько раз переходили из рук в руки. Не выдержав натиска, противник отступил.

Позднее Славутский отряд громил петлюровские банды на Украине в составе дивизии Щорса. Стойко и мужественно сражались бойцы и командиры. В упорных боях они наносили противнику одно поражение за другим. В мае 1919 г. полк освободил несколько населенных пунктов. Крупные потери понесли враги 10 июня 1919 г. в местечке Кульчин. Несмотря на то что петлюровцы пустили в ход артиллерию и неоднократно переходили в атаки, они не смогли сломить сопротивление красноармейцев. За несколько часов боя петлюровцы понесли огромные потери и отступили{105}.

В последующие дни полк в результате ожесточенных боев освободил несколько сел, но в первых числах августа попал в окружение. С тяжелыми боями пробивался он по территории, занятой противником, часто вступал в бой с превосходящими силами врага. Немало красноармейцев и красных командиров погибло в неравных схватках. Храбрость и смелость, [97] отвага и самоотверженность обеспечили победу. После месячного пребывания в районе активных действий буржуазно-националистических банд полк вышел из окружения, соединился с частями Красной Армии и продолжал громить противника, освобождая землю Украины. Банды, действовавшие в западных пограничных районах, по своему составу, целям и методам делились на две категории. К первой относились местные банды, которые формировались под воздействием заграничной контрреволюции главным образом из кулачества и уголовных элементов. Эти банды не представляли серьезной опасности, были малочисленны и неустойчивы. Даже такая крупная из них, которая насчитывала до 200 человек{106} и действовала в Гомельском, Минском и отчасти Черниговском районах, оказалась неустойчивой и после первых ударов развалилась.

Значительно большую опасность представляли банды, формировавшиеся за рубежом. Они состояли из контрреволюционных, антисоветских элементов, были хорошо вооружены, снабжены необходимыми техническими средствами и обеспечены материально. Эти банды действовали автономно, но преследовали единую цель — уничтожение Советской власти. Зарубежные центры координировали их деятельность. Бандиты беспрепятственно пропускались пограничной стражей соседних государств через границу на советскую территорию и обратно, а в ряде случаев, когда они оказывались в тяжелом положении, сопредельная страна оказывала им помощь.

До окончания гражданской войны западную границу охраняли полевые части, которые передавались в ведение начальника управления пограничного надзора (начальника войск пограничной охраны), назначаемого Управлением Совнаркома УССР по внешней торговле по согласованию с Центральным управлением Чрезвычайного комитета и Реввоенсоветом Юго-Западного фронта. С окончанием гражданской войны устанавливались стабильные границы. Для их охраны и борьбы против банд нужны были войска, имеющие специальную подготовку. Приказом командующего Юго-Западным фронтом в сентябре 1920 г. в соответствии с указаниями Центрального управления пограничного надзора для охраны [98] западной границы выделялись воинские части из состава Красной Армии{107}.

Формирование пограничных войск на этом направлении началось в феврале 1921 г. под руководством начальника 15-й кавалерийской дивизии П. Н. Боревича. В состав войск вошли 12 отдельных пограничных батальонов и четыре отдельных эскадрона. Это были лучшие подразделения 2-й, 4-й, 5-й, 8-й, 16-й, 17-й, 27-й и 48-й полевых дивизий Красной Армии, имевших большой опыт боевых действий в годы гражданской войны. К началу марта 1921 г. формирование частей и штабов для охраны западной границы закончилось. Началась смена полевых войск, которая проходила с 25 апреля по 29 июня 1921 г.{108}

По прибытии на границу пограничные части сразу же вступали в вооруженную борьбу с бандами. К этому времени в пограничных районах действовали до 50 крупных внутренних и зарубежных групп общей численностью около 13 тыс. человек. Они нападали на населенные пункты, небольшие воинские гарнизоны, зверски убивали сотни мирных жителей. Объединенная банда Гулевича и Марцелло, насчитывавшая более 200 человек, только во время нападения на местечко Любань убила и ранила около 100 советских граждан. Другая вооруженная группа напала на почтовый поезд между станциями Оболь и Горяны. В результате нападения поезд был пущен под откос, 15 коммунистов, сопровождавших эшелон, были захвачены и зверски уничтожены{109}.

Действия этой группы явились началом общего выступления банд и других контрреволюционных организаций по всей западной, а также прибалтийской границам. Главари контрреволюции планировали развернуть массовые диверсии на железных дорогах, продовольственных базах и военных складах, организовать нападения на штабы, партийные и советские учреждения. С территории Финляндии бандиты должны были проникнуть в район ст. Дно, соединиться с группой диверсантов, которую предполагалось забросить из Эстонии. Цель этих групп состояла в захвате узловых станций железных дорог Дно — Витебск. Бандам, сформированным на территории буржуазной Латвии, ставилась задача захватить [99] Псков, разрушить узловые станции по линии Смоленск — Бахмач. Казацким группам предписывалось перейти границу и закрепиться в захваченных станциях и городах. Банды Махно должны были захватить Киев. В разработке плана и организации нападения активное участие принимали разведки империалистических государств. Руководство действиями всех банд осуществляли Савинков и Тютюнник{110}.

Намерения главарей контрреволюции стали известны органам ВЧК. Все пограничные части западной границы были приведены в полную боевую готовность.

Незначительному числу банд удалось проникнуть на советскую территорию. Но они не могли осуществить намеченный план. Лишь в отдельных случаях им удавалось совершать преступные акты. В большинстве своем они, опасаясь встреч с пограничниками, предпочитали отсиживаться или, нарушив границу, уклонялись от боевых столкновений. Изучая обстановку, способы действий в условиях мирного времени, слабости в охране границы, они ждали удобного момента для выступлений.

Летом 1921 г. не проявляли особой активности и внутренние банды. Это объяснялось проведенными мероприятиями по укреплению Советской власти, усилением войсковой охраны границы и серьезными разногласиями в самих бандах. Дело в том, что колеблющихся привлекали в них заверениями о скором выступлении петлюровских формирований из-за границы. Но поскольку зарубежная контрреволюция не решалась начинать активные действия, а попытки, предпринимаемые ею в качестве разведки, пресекались в самом начале, бандиты, укрывавшиеся на советской территории, теряли веру в способность контрреволюции продолжать борьбу. Кроме того, сотрудники ЧК вели переговоры с главарями отдельных бандитских формирований о добровольной сдаче, агитировали рядовых членов банд. Это привело к тому, что случаи добровольной сдачи в плен участились. Только за 10 дней (последние дни сентября и начало октября) лишь в Льгопольскую ЧК пришли с повинной 40 человек{111}. Таким образом, в сентябре и октябре 1921 г. внутренние банды стали [100] разваливаться. Однако оставались еще небольшие группы или одиночки, совершавшие уголовные преступления.

Зарубежную контрреволюцию беспокоил развал антисоветских вооруженных групп. Для их «моральной» поддержки были организованы вылазки на советскую территорию закордонных бандитских формирований. Проводились они с большей осторожностью, чем раньше. После поражения банд Балаховича, которые переправлялись через границу большими отрядами, переброска первых контрреволюционных отрядов через рубеж осуществлялась мелкими группами. Затем они должны были собираться в условленных местах для совместных преступных действий. Таким путем пытались пройти через Днестровский лиман и совершить глубокий рейд на Кубань банды Махно и Каменюка. Однако подразделения 7-й Черноморской пограничной бригады во взаимодействии с частями Красной Армии, ВЧК и местной милиции сорвали их намерения{112}.

Важная роль в осуществлении контрреволюционных замыслов отводилась и петлюровским бандам. В ночь на 4 ноября 1921 г. крупная вооруженная группа (более 400 человек) с тремя пулеметами вторглась на советскую территорию. 7 ноября в районе д. Голыши прорвалось еще 300 петлюровских кавалеристов с 10 орудиями{113}. Район вторжения представлял собой труднопроходимые лесные и болотистые участки. Используя свое численное превосходство, петлюровцы совершили несколько погромов и возвратились в Румынию.

Этот «успех» вдохновил зарубежных организаторов банд — буржуазных националистов. 19 ноября 1921 г. несколько крупных вооруженных отрядов вновь, вторглись на советскую территорию. У хутора Плосковского во время переправы через реку бандиты были замечены пограничниками. Прибывший пограничный отряд заставил их возвратиться за кордон. Однако вскоре группа численностью около 60 человек все же прорвалась через границу и повела наступление на пограничный пост, где находился взвод красноармейцев. Пограничники заняли оборону и отбили первую атаку. Но вскоре к бандитам прибыло подкрепление. Взвод был вынужден отступить [101] в район Токмодзеи, где находилась 1-я пограничная рота{114}.

В это же время границу нарушили вооруженные банды в направлении Бычка (около 200 человек) и Красной Горки (около 150 человек). К ним примкнула часть местных кулаков. Бандитам удалось сломить сопротивление маленьких пограничных гарнизонов и развернуть наступление в глубь пограничных районов, основные силы направляя в с. Парканы. Находившиеся в этом селе штаб 18-го кавалерийского эскадрона, пулеметный взвод и команда связи были атакованы внезапно. Подразделения Красной Армии, не вступая в бой, сосредоточились в Закрепостной слободке. К ним присоединились прибывшие на помощь два пограничных взвода 1-й роты. Они преградили путь врагам, направлявшимся к Тирасполю, и в четырехчасовом бою нанесли сокрушительное поражение, отбросив за Днестр{115}.

Вторжения банд на участках, охраняемых 184-м и 185-м пограничными батальонами, по существу являлись разведкой боем. Главари зарубежной котрреволюции проверяли прочность охраны границы, готовя для переброски на Украину крупные вооруженные формирования численностью около 10 тыс. человек. Они рассчитывали с помощью этой силы поднять восстание среди пограничного населения Украины. Для изучения обстановки и подготовки необходимой базы зарубежная контрреволюция направила в районы Коростеня вооруженную группу в 185 человек во главе с генералом Желтовским{116}. Ему ставилась задача взрывать военные склады, железные дороги близ границы, готовить для совместных действий внутренние силы. С этой же целью готовилась к вторжению в СССР с территории Румынии махновская банда.

Немалая роль в подготовке операции отводилась Петлюре, разработавшему авантюристический план вторжения на советскую территорию. Для этого около 100 переодетых в красноармейскую форму бандитов на конях должны были на глухом лесном участке советско-польской границы завязать бой с польской пограничной стражей и одновременно ввести вооруженные группы в пограничные районы УССР. Первыми должны были перейти границу [102] банды Гуляй-Гуленко и Махно общей численностью 4500 человек{117}. В их составе находились прибывшие из Константинополя большие группы белогвардейских офицеров — врангелевцев и деникинцев.

Учитывая опасную обстановку, все пограничные части западной границы приводились в состояние повышенной боевой готовности.

Но контрреволюционные главари не решились пока осуществить свой план, очевидно опасаясь полного разгрома. Для новой разведки они направили через границу крупную банду — численностью более 400 человек. Всего лишь несколько часов понадобилось небольшим пограничным гарнизонам, чтобы при поддержке местного населения выбросить петлюровцев с советской земли. Трудящиеся пограничных районов все глубже постигали сущность Советской власти и антинародные цели бандитских формирований. Этим объяснялось и все большее обострение разногласий в бандах между вожаками и рядовыми участниками.

Борьба с бандитизмом велась не только военными методами, но и путем настойчивой, широкой разъяснительной работы. В результате боевых действий и добровольной сдачи властям за второе полугодие 1921 г. более 60 % действовавших в Подолии банд распалось. Оставшиеся бежали за границу{118}. Однако процесс разложения бандитизма был отнюдь не простым. Поставленные всем ходом классовой борьбы перед неминуемой гибелью, некоторые главари не препятствовали добровольной сдаче и сами приходили с повинной. Другие вели двойную игру, шли на переговоры, тянули время и, улучив момент, пытались уйти в подполье или бежать за границу. Были и такие, которые намеревались продолжать разбойничьи действия. Но они составляли меньшинство.

Среди различных средств борьбы с оставшимися бандитскими формированиями советские органы применяли и амнистии для добровольно сдавшихся. Об этом в банды сообщалось многими путями, в том числе и через захваченных преступников. Впрочем, некоторые из них, пользуясь случаем, скрывались от советских властей. Так, например, поступил задержанный при переходе государственной границы главарь [103] Артем Онищук, известный своими разбоями в Брацлавском и других уездах Киевской губернии. Оказавшись в руках чекистов, он согласился довести решение советских органов об амнистии до крупных банд Подолии и даже выступить с воззванием о прекращении антинародной борьбы и добровольной сдаче советским властям. Поначалу Онищук выполнял обещания. В результате две группы в полном составе сложили оружие и добровольно сдались{119}. Но затем он опять стал активно препятствовать добровольной сдаче.

Однако начавшийся процесс разложения банд приостановить было невозможно, он диктовался самим временем, всем ходом классовой борьбы. Добровольная сдача бандитов в Подолии продолжалась. Только за один месяц в советские органы явились четыре отряда. Их участники и даже сами главари помогали вести разъяснительную работу среди оставшихся банд, призывая к добровольной сдаче.

Но против тех, кто в злобной ярости метался по лесам и болотам и продолжал совершать кровавые преступления, естественно, применялись другие меры. В декабре 1921 г. были полностью разгромлены пять вооруженных групп. Многие их участники были взяты в плен, в том числе и главарь одной из них Онищук{120}.

Каждая такая операция требовала от пограничников, сотрудников ЧК и руководителей местных органов власти мужества, стойкости, большой силы воли. Об этом свидетельствует один из многочисленных эпизодов по захвату вооруженных групп Пугача-Кравченко и атамана Беды-Хилюка. Дом, где располагался штаб и атаман банды, был окружен. Засевшие в нем открыли огонь из окон и с чердака. Однако начальник подотдела по борьбе с бандитизмом Костандогло сумел туда проникнуть. Выстрелом из револьвера он убил одного из бандитов, но и сам был ранен. Дом загорелся. Бой продолжался в объятом пламенем становище врагов. Под прикрытием огня и дыма атаман пытался скрыться, но ему не удалось уйти от чекистов. Беда-Хилюк и несколько его человек были задержаны, остальные погибли в вооруженной схватке. [104]

Разложение банд в Подолии вызвало переполох в петлюровском стане. Как всегда в таких случаях, на помощь пришла зарубежная контрреволюция. В Подолию прорвались две крупные группы. Одну, в количестве 400 человек, именовавшуюся 4-м конным полком Киевской стрелковой дивизии, возглавлял петлюровский полковник Палий, вторую (150 человек) — опытный главарь Шлапак. Обе банды имели несколько пулеметов и большой боезапас. Но и их постигла та же участь, что и предшественников. После нескольких часов боя лишь немногим петлюровцам удалось бежать за границу. Остальные были уничтожены или взяты в плен. К 1 января 1922 г. в Подолии оставалось всего лишь четыре вооруженных группы численностью по 15–30 человек каждая{121}.

В других пограничных районах западной границы к концу 1921 г. насчитывались единицы местных банд, главным образом из уголовников. Лишь время от времени давали о себе знать зарубежные банды. Но и они меняли тактику. Теперь они совершали вылазки на советскую территорию небольшими группами и на небольшую глубину, рассчитывая на то, чтобы после совершения террористического или диверсионного акта безнаказанно уйти за кордон. Однако и эти вылазки пограничники в большинстве случаев пресекали непосредственно на границе.

Активных действий ни весной, ни летом 1922 г. контрреволюционеры не предпринимали, ограничиваясь обстрелами часовых на советской территории{122}.

Потерпев поражение в боях на границе и в пограничных районах, внутренние банды «политической окраски» к концу 1922 г. практически перестали существовать. За рубежом крупные группы были распущены, но они могли в любое время вновь сорганизоваться и возобновить контрреволюционную деятельность. В связи с этим пограничники по-прежнему проявляли высокую бдительность.

Некоторые участники зарубежных банд переходили на службу империалистических разведок и продолжали нарушать границу, но теперь уже не с целью уничтожения Советской власти в пограничных районах, а для совершения отдельных диверсионных [105] актов и сбора шпионских сведений. Так, в конце 1922 г. монархисты из Кирилловского полка, бежавшие за границу, готовились перебросить на советскую территорию большой отряд террористов с тем, чтобы создать боевые группы по пять человек и систематически совершать террористические акты. В октябре 1922 г. первая преступная банда направилась через государственную границу; другие готовились к переброске в начале января 1923 г. Но планы монархистов были сорваны. Первая же группа не достигла цели, ее ликвидировали на границе. Организаторам пришлось приостановить осуществление своих планов, а затем вообще отказаться от них, что явно не устраивало разведывательные органы империалистических государств, которые стремились активно использовать белогвардейских эмигрантов в подрывных, антисоветских целях. В апреле 1923 г. к монархистам бывшего Кирилловского полка прибыл представитель разведцентра одной империалистической страны, потребовав активизировать подрывные действия против Советского государства. В Париже намечалось совещание недобитых белогвардейских генералов с целью координации антисоветских действий белой эмиграции. Сформированные из белогвардейцев отряды под диктовку империалистических разведок совершали налеты на отдельные пограничные города, железнодорожные станции и крупные населенные пункты. Некоторые из участников зарубежных банд, перешедшие на службу империалистических разведок, одновременно занимались контрабандой.

Но контрабандистам и заграничным вооруженным группам все труднее приходилось совершать вылазки на советскую территорию. Стремясь ввести в заблуждение местное население и тем самым облегчить себе условия для совершения преступлений, они иногда прибегали к маскировке. В феврале 1925 г. зарубежная банда Кушнера, переодетая в форму советских пограничников, вторглась на территорию СССР, совершила нападение на Ярошевский райисполком, учинила там погром и сразу же, опасаясь возмездия, ушла за рубеж.

Весной и летом 1925 г. несколько вылазок на советскую территорию совершила банда Овчарука. [106]

В мае она напала на заставу Калюс, а в июне и сентябре в одежде советских пограничников и милиционеров несколько раз проникала на территорию СССР. В июне эта банда разгромила ряд учреждений, в июле ограбила в Копайгороде райисполком и попыталась учинить погром в коммуне «Искра» в с. Курашовцы. Однако, встретив сопротивление коммунаров, бандиты скрылись за границу. Вскоре они напали на пассажирский поезд, следовавший из Жмеринки в Могилев, ограбили пассажиров, багажные вагоны, станцию и вновь пытались скрыться. Однако на этот раз им пришлось рассчитаться за совершенные злодеяния. В двухчасовом бою часть их была уничтожена, часть взята в плен, лишь немногим удалось бежать за границу. В числе их находился и Овчарук. Но в феврале 1926 г. и он был убит в перестрелке на границе{123}.

С 1926 г. налеты зарубежных банд стали редким явлением. Вскоре они вообще отказались от террористических и диверсионных действий и в основном перешли к переброске отдельных шпионов и диверсантов. Но и этим одиночкам редко удавалось безнаказанно нарушать границу. С каждым годом крепла власть Советов. Трудящиеся все активнее участвовали в строительстве социализма, во всех сферах государственной и общественной жизни. Местное население стало верным помощником пограничников, границу фактически охранял весь народ.

На закавказской границе в 20-х годах бандитизм не имел столь широкого распространения, как на западных, южных и восточных границах. Но отдельные его проявления имели место и здесь. В мае 1926 г. вооруженные банды трижды нападали на чабанов, пытаясь захватить стада на нашей территории. Отдельные группы действовали с явным намерением спровоцировать пограничный конфликт. В ночь с 3 на 4 сентября 1926 г. вооруженный отряд до 80 человек прорвался через границу и захватил небольшой пограничный населенный пункт. Силами курсантов пограничной школы в результате 8-часового боя отряд был выбит из населенного пункта.

Героическими усилиями пограничников при активной поддержке местного населения пограничная полоса постепенно очищалась от внутренних и [107] закордонных врагов. Так, еще в 1925 г. была разбита одна из крупнейших банд Закавказья (аляплинская), насчитывавшая 400 человек. В 1926 г. при уходе за границу была изрядно потрепана и банда Али-Али, имевшая в своем составе более 300 человек.

В 20-х годах, особенно в первой их половине, пограничники совместно с Красной Армией и местными добровольческими отрядами вели тяжелую борьбу с басмачеством в Средней Азии. В дореволюционное время басмачи занимались грабежом, нападали на кишлаки и караваны с товарами. Перед революцией царское правительство и местные ханы, эмиры использовали басмачей для подавления выступлений трудящихся. После победы Великой Октябрьской социалистической революции басмачество было использовано врагами Советской власти в качестве контрреволюционной буржуазно-националистической силы. Руководителями басмаческих банд в это время стали выступать не только старые главари, но и реакционно настроенные баи, духовенство, которые были тесно связаны с различными эмигрантскими антисоветскими центрами. Практически контрреволюционной деятельностью басмачества руководили разведывательные службы капиталистических стран. Ведущая роль принадлежала английской разведке, которая имела своих постоянных представителей в крупных басмаческих отрядах, снабжала их оружием, боеприпасами, совместно разрабатывала планы контрреволюционных выступлений против СССР и непосредственно руководила действиями басмачей.

Активные действия банды развернули в период повсеместного взятия власти в свои руки трудящимися Средней Азии. Пользуясь тем, что в годы гражданской войны активных действий против басмачества не велось, главари крупных банд захватили власть в некоторых районах Средней Азии и занимались массовыми грабежами и убийствами. С февраля 1921 г. против этой контрреволюционной силы развернулась активная борьба вооруженными и мирными средствами. Эту борьбу вели местные партийные органы и органы народной власти, трудящееся население, добровольческие отряды, части Красной [108] Армии, войска ВЧК — ОГПУ, пограничники. К концу 1922 г. основные басмаческие шайки на территории Средней Азии были разгромлены. Многие пришли с повинной, некоторые бежали за границу. Однако борьба еще не была закончена. Временами она обострялась. Не имея поддержки среди трудящегося населения, басмаческие банды с середины 20-х годов стали группироваться в пограничных районах сопредельных государств — Афганистана и Ирана — и совершать оттуда налеты на советскую территорию.

В 1929–1933 гг., когда по всей стране проходила массовая коллективизация, империалистическая реакция, внутренняя и зарубежная контрреволюция еще раз попытались ликвидировать Советскую власть в Средней Азии с помощью басмачей. В это время за рубежом и на советской территории создаются довольно крупные банды, которые развернули действия в пограничных районах Таджикистана и на территории Туркмении. Однако врагам не удалось достичь поставленной цели. Трудящиеся массы активно отстаивали Советскую власть. Банды действовали в полной изоляции. В Таджикистане прорвавшиеся из-за рубежа басмачи были ликвидированы за несколько месяцев. В Туркмении борьба с ними завершилась в основном к середине 1933 г.

Воспользовавшись обстановкой классовой борьбы в центральной части Советской России, контрреволюционные силы Средней Азии при активной помощи Антанты попытались воспрепятствовать развитию революционных событий в Средней Азии. В январе 1918 г. в Хиве была установлена феодальная диктатура Джунаид-хана (вождя одного из туркменских племен, ставленника английской буржуазии). Однако она оказалась не в силах остановить исторически неизбежный процесс гибели прогнившего, ненавистного народу строя. Трудящиеся Средней Азии под воздействием революционных событий в России и при поддержке русского пролетариата развернули антифеодальную борьбу.

В период этой борьбы граница охранялась на территории Советского Туркестана только двумя бригадами таможенной пограничной охраны, вооруженной горными орудиями и значительным количеством пулеметов. В связи с активизацией действий [109] басмаческих банд и контрабандистов уже в марте 1919 г. был поставлен вопрос об охране всей среднеазиатской границы. Однако эту задачу в то время решить было невозможно. Тем не менее часть сил была направлена для охраны отдельных ее участков, и пограничники совместно с трудящимися Средней Азии вступили в борьбу с контрабандой и басмачами.

Активные действия развернули банды Иргаша, Махкам-ходжи, Ахунджана и др. Шайки разбойников, занимавшиеся до революции грабежом и погромами, встали на защиту гибнувшего, ненавистного народу строя. Их призвало на помощь правительство буржуазных националистов — «Кокандская автономия». Басмачей радушно приветствовал белогвардейский атаман Дутов, назвавший главаря разбойничьей шайки Иргаша «доблестным вождем славных ферганских джигитов»{124}.

Тяжелую и длительную борьбу трудящиеся Туркестана вели с бандами басмачей, возглавлявшимися родо-племенным предводителем Джунаид Курбан Мамедом, действовавшим впоследствии под именем Джунаид-хана. В январе 1918 г. Джунаид со своими бандитами ворвался в Хиву и фактически стал там диктатором. Хивинский хан Исфендиар лишь формально оставался на троне. Контрреволюционные действия Джунаид-хана направлялись из-за рубежа. С антисоветской миссией в мае 1918 г. в Ташкент прибыл американский консул Тредуэлл{125}, а в августе того же года в качестве официальной английской миссии — группа разведчиков: полковник Бейли, майор Блэккер и бывший английский консул в Кашгаре Маккартней.

Документы неопровержимо доказывают тесную связь контрреволюционного Туркестанского союза борьбы с большевизмом, группы английских разведчиков и басмачей. Эта связь между указанными враждебными Советской власти внутренними контрреволюционными организациями и иностранной разведкой поддерживалась постоянно в различных формах. Представители американской и английской миссий, белогвардейские офицеры снабжали шайки басмачей деньгами, оружием и боеприпасами. По заданию английского командования поручик [110] царской армии Ходжа Кули-хан доставил Джунаид-хану 3 тыс. винтовок и большое количество боеприпасов{126}.

С середины сентября 1918 и до конца марта 1919 г. хивинские басмачи совершили несколько набегов на население южных районов Амударьи. В ноябре банды Джунаида осадили г. Турткуль. Жестокими казнями пленных и сочувствующих Советской власти местных жителей басмачи пытались сломить сопротивление народа, но безуспешно. Все население, и стар и млад, взялось за оружие. В кровопролитном бою басмачи понесли большие потери и в декабре 1918 г. вынуждены были отступить от города.

Во второй половине 1919 г. военно-политическая обстановка в Туркестане изменилась. После разгрома главных сил Колчака в Туркестане для борьбы с контрреволюцией создается Туркестанский фронт под командованием М. В. Фрунзе. Красная Армия при поддержке народа к началу апреля освободила Закаспий, Семиречье, открыла путь к центральным районам Средней Азии.

С разгромом белогвардейщины в Средней Азии контрреволюция и империалистические государства делали здесь основную ставку на басмачей. С весны 1919 г. главные силы басмачей стали сосредоточиваться в Ферганской долине. Сюда спустился с гор (с бандой в 500 человек) Иргаш, бежавший после ликвидации «Кокандской автономии» в Китай. К Иргашу стали присоединяться другие банды, в том числе шайка Хал-ходжи, состоявшая из матерых уголовников, в разное время судимых за грабежи и убийства.

Однако вскоре контрреволюционеры и иностранные разведки сменили главаря банд ферганского басмачества. Иргаш терпел одно поражение за другим. Вместо него главарем бандитских отрядов Ферганской долины стал Мадамин-бек. Он сколотил несколько шаек, общая численность которых достигла 5 тыс. человек. Всего же в Фергане действовало несколько объединенных банд: Иргаша — 4 тыс. человек, Муэтдина — 800, Аман-Палвана — 600, Хал-ходжи и Махкам-ходжи — по 300 человек. Сосредоточение значительных сил басмачей в Ферганской [111] долине позволило контрреволюции развернуть боевые действия на широком фронте.

Трудящиеся Ферганы под руководством коммунистов и местных Советов встали на защиту народной власти. Для борьбы с басмачеством был создан штаб Ферганского фронта, объединивший добровольческие дружины, отряды милиции и несколько сот красноармейцев. Эти силы, несмотря на малочисленность, слабую обученность и недостаточную вооруженность, смело вступили в борьбу с многочисленными шайками басмачей.

Крупные банды сосредоточились в предгорьях Ошского района, откуда они совершали набеги в предместья Джалал-Абада и Андижана. Для борьбы с ними на Ошский участок были направлены незначительные воинские силы, которые явились ядром организации вооруженной борьбы с бандитами. Против басмачей поднялось местное население. Бойцы Красной Армии и активисты разгромили белогвардейскую банду Осипова и основательно потрепали воинство Мадамин-бека. Поражение басмачей в Ошском районе привело в замешательство многих из них, в том числе и руководителей банд. Немало курбашей и басмачей приходили с повинной в органы Советской власти.

Накал борьбы на юге Ферганской долины заметно спадал. Однако затишье продолжалось недолго. К осени 1919 г. усилиями внутренней контрреволюции и зарубежной реакции были объединены и укреплены недобитые банды басмачей и так называемой крестьянской армии, созданной для защиты русских поселений от набегов басмачей, а затем обманным путем втянутой в сговор с последними.

На борьбу с объединенными силами реакции Мусульманское бюро Коммунистической партии Туркестана мобилизовало коммунистов, усилило агитационно-массовую работу среди населения. Из местных активистов и членов партии создавались боевые дружины, выполнявшие роль надежного щита трудящихся от набегов басмачей. Включая в себя представителей различных национальностей — узбеков, киргизов, таджиков, русских и других, боевые дружины олицетворяли тем самым братскую солидарность различных народов в борьбе с врагами [112] Советской власти. Дружины стойко боролись с басмачами, но одним им трудно было справиться с ними. Партийные, советские органы и Реввоенсовет Туркестанского фронта приняли ряд дополнительных мер для разгрома вновь сформировавшихся сил контрреволюции — басмаческих банд.

Трудными были схватки с коварным и жестоким врагом. Бандиты жгли и уничтожали все на своем пути. В сентябре 1919 г. ожесточенные бои велись за г. Андижан. Басмачи ценой больших потерь захватили старую часть города. Располагая четырехкратным превосходством, они пытались штурмом овладеть городом. Небольшой гарнизон и отряд, сформированный из горожан, под руководством партийной организации города шесть суток сдерживали натиск врага. Город защищали не только бойцы Красной Армии и вооруженные отряды горожан; борьбу с противником вели все жители города. Они добывали продукты, разносили пищу, доставляли на позиции боеприпасы, выносили раненых. На седьмые сутки в помощь защитникам города прибыли части Красной Армии и с ходу вступили в бой. Двое суток продолжалось сражение. Не выдержав, басмачи оставили Андижан, а затем под натиском наступавших частей Красной Армии и добровольческих отрядов покинули Джалал-Абад и Ош. Остатки банд укрылись в горных районах.

После второго поражения басмачей в Ферганской долине руководители контрреволюции и зарубежной реакции вновь предприняли экстренные меры по сколачиванию антисоветских сил. В октябре 1919 г. на советской территории в местечке Иркештам (вблизи границы) прибывший из Китая англо-американский ставленник Успенский провел совещание главарей басмаческих банд и белогвардейцев. На совещании в целях объединения действий всех контрреволюционных сил было образовано так называемое Временное правительство Ферганы. Главой этого «правительства» назначили Мадамин-бека, главнокомандующим несуществующих вооруженных сил — белогвардейца Монстрова, а его заместителем — Муханова. Английская разведка стала спешно поставлять ферганскому «правительству» [113] оружие и боеприпасы. Для поддержки басмаческих и белогвардейских банд к советской границе подтягивали китайские и афганские войска.

Несмотря на принятые меры, контрреволюции и империалистическим разведкам так и не удалось сколотить значительные бандитские формирования. Тем не менее басмачи вновь начали совершать набеги на пограничные города и кишлаки. В ноябре 1919 г. банды Мадамин-бека и Хал-ходжи, насчитывавшие 1400 человек, напали на г. Джалал-Абад и прилегающие к нему русские поселения. Небольшой отряд красноармейцев и местные жители вступили в неравную схватку с бандитами.

До осени 1919 г. Советское правительство не могло оказать большой помощи трудящимся Средней Азии в борьбе с басмачеством. Все силы в это время были направлены на разгром белогвардейских армий. Кроме того, Средняя Азия была отрезана от Советской России войсками Колчака. С прорывом блокады и разгромом армии Колчака Советское правительство стало всесторонне помогать трудящимся Средней Азии в борьбе с контрреволюцией. Это позволило партийным организациям Ферганы и Реввоенсовету Туркестана и Ферганской области разработать и осуществить целую систему экономических, политических и военных мер по разгрому басмачества в Ферганской долине. Партийные и советские органы развернули активную работу среди населения по разъяснению задач и целей Советской власти, антинародных замыслов басмачей, усилили контроль за претворением в жизнь ленинской национальной политики. Для защиты населения от бандитов в кишлаках, часто подвергавшихся их нападению, создавались вооруженные отряды из коммунистов, комсомольцев, бедняков и батраков.

Для борьбы с басмачеством к началу 1920 г. в Ферганской долине была сосредоточена 2-я стрелковая дивизия, начали формироваться воинские части из трудящихся коренной национальности, на помощь дехканам прибыла Интернациональная бригада, сформированная из военнопленных на добровольной основе. Значительное пополнение воинских сил в сочетании с экономическими, политическими [114] и идеологическими мероприятиями позволили перейти к наступлению на басмачество по всей Ферганской долине. Осуществлением комплекса мероприятий по борьбе с бандами в Ферганской долине руководили В. В. Куйбышев и М. В. Фрунзе.

Первый удар был нанесен по шайкам Иргаша и Курширмата. Некоторые крупные банды добровольно сложили оружие, в их числе отряды Хамдама, Акбарали и Махкам-ходжи, насчитывавшие более тысячи человек. Началось разложение и других басмаческих группировок. Рядовые участники банд и некоторые курбаши сами являлись в органы Советской власти. В начале марта 1920 г. капитулировала банда Мадамин-бека: 1200 вооруженных всадников сложили оружие.

Но долгожданный мир все еще не наступал. Оставались небольшие по численности, но жестокие и опасные мелкие банды, ядро которых составляли профессиональные убийцы, грабители. Тем не менее командование, партийные и советские органы делали все, чтобы избежать кровопролития, пытались убедить главарей сложить оружие. В становище басмачей Курширмата для мирных переговоров были направлены два представителя — бывший главарь банды Мадамин-бек и комиссар полка Сухов. Главари басмачей не приняли мирных предложений и зверски расправились с делегатами — отрубили им головы.

После разгрома основных сил басмачей в Ферганской долине остатки разбитых банд бежали и горные пограничные районы Киргизии и Алайской долины. Там главари шаек при активной помощи и под фактическим руководством империалистических разведок, главным образом английской, стали собирать силы для нового похода на Фергану, главным образом на нефтяные промыслы, каменноугольные копи Кизыл-Кия, Сулюкты и хлопковые плантации.

К середине лета Курширмат, нареченный амир-ал-Муслимином, объединил (хотя и не прочно) более двух десятков банд общей численностью около 6500 человек. Английская разведка, сделав на Курширмата большую ставку, направила ему значительные средства. Но и на этот раз басмачам не удалось [115] проникнуть в глубинные районы Ферганской долины. Боевые действия велись в горных районах Алайской долины, в урочищах Тамаш, Караул и Пап. Главарь бандитской группировки Курширмат не раз уходил от полного разгрома и продолжал делать вылазки в Ферганскую долину. В июле 1920 г. он даже пытался перерезать железную дорогу Коканд — Фергана и Андижан — Наманган. Однако и эта попытка сорвалась. Основные силы басмачей были разгромлены, остатки бежали в район Балыкчи — Чинабад.

В борьбе с бандами Курширмата отличился Интернациональный отряд под командованием Э. Ф. Кужелло. Отряд уверенно действовал на самом тяжелом и ключевом участке — перевале Тагралык и местечке Суфи-Курган, на пути в горную Алайскую долину. Он занял перевал с прилегающей к нему местностью и ограничил тем самым действия басмачей. Против бандитов активно выступало население горных кишлаков, где располагались стоянки басмачей. Например, жители кишлака Поршнев атаковали их, захватили склад с оружием и боеприпасами, а затем с прибывшим отрядом добровольцев разгромили шайку, а захваченных в плен передали органам власти.

К концу 1920 г. в поредевшие басмаческие банды влилось некоторое пополнение. В результате их численность в горных районах и предгорьях Узбекистана достигла 5600 человек. Действуя по инструкциям разведок империалистических стран, вооруженные шайки развернули наступательные операции на Наманган, Андижан, Ош, Коканд и ст. Джалал-Абад. Весь октябрь 1920 г. здесь шли ожесточенные бои с басмачами. Гарнизоны Красной Армии, добровольческие отряды при активной помощи населения стойко оборонялись.

Ненадолго хватило басмачам наступательного порыва. Не имея поддержки в народе, под ударами Красной Армии и добровольческих отрядов банды распадались. Тогда басмаческие курбаши Ферганской долины и горных районов Узбекистана обратились за помощью к контрреволюции Бухары. Тем временем наступила зима. Горные ущелья стали малопригодными для укрытий. Банды испытывали [116] большие трудности в снабжении продовольствием, частые снежные обвалы усугубляли и без того сложное положение басмачей. В целях грабежа шайки предпринимали вылазки в горные и предгорные кишлаки.

Более 1200 басмачей укрылись на юге Киргизии, в Нарынской волости. Они намеревались пополнить иссякшие запасы продовольствия за счет грабежа населения отдаленных высокогорных районов Тяньшаня. Но их планы были сорваны прибывшими для защиты населения отрядами Красной Армии. С помощью бедняков красноармейские отряды в короткие сроки ликвидировали три банды и нанесли большой урон крупной банде Парпи.

Количество басмаческих банд в южных районах Узбекистана и Киргизии сократилось. Разрозненные шайки (общей численностью не более 4 тыс. человек) рыскали по горам, время от времени нападая на отдаленные кишлаки и аулы. Однако созданные из местного населения добровольные дружины, отряды милиции и самообороны (к концу 1920 г. в них состояло свыше 15 тыс. человек) успешно отбивали налеты бандитов, громили их и разоружали.

К началу 1921 г. басмачество в Ферганской долине уже не представляло серьезной угрозы. С ним вели борьбу добровольческие отряды и части 3-й Туркестанской дивизии. В первые месяцы 1921 г. они успешно провели две операции против недобитой банды Парпи. Одновременно было ликвидировано несколько мелких банд в Шахимарданском, Караульском, Кизыл-Кийском, Ферганском и Булак-Башинском районах.

Осуществляя военные меры борьбы с вооруженным басмачеством, партийные и советские государственные органы одновременно все шире использовали мирные средства. После неоднократных предложений сложить оружие и тем самым искупить свою вину перед народом и Советской властью Ферганский областной реввоенсовет в апреле 1921 г. вновь предоставил басмачам такую возможность. Некоторые из них, в том числе и главари, воспользовались этим гуманным актом и добровольно пришли с повинной. [117]

Однако среди сдавшихся оказались и такие, которые использовали мирные предложения во враждебных целях. Тайно от Советской власти они сколачивали новые банды. Для того чтобы не дать им разрастись, командование Красной Армии Туркестанского фронта совместно с партийными и советскими органами предприняло активные меры по пресечению действий басмачества. Основные усилия были направлены против шаек Курширмата и Исраила. В первых столкновениях банда Исраила понесла крупное поражение. Курширмат же, маневрируя, уходил из-под удара. За свои «успехи» он был объявлен «ханом Ферганы», но недолго пробыл в этой «должности». Подошедшие части Красной Армии застали его в момент коронации. Курширмату пришлось прекратить церемониал и бежать от погони.

Пока шла борьба с бандами Исраила и Курширмата, предводитель третьей крупной шайки — Муэтдин выжидал. Он рассчитывал на взаимное ослабление борющихся сторон с целью захвата власти. Но его расчеты не оправдались. Разгромив банды Курширмата и Исраила, части Красной Армии и отряды добровольцев двинулись против шаек Муэтдина. В считанные дни банда была разгромлена, ее жалкие остатки вместе с главарем бежали в заснеженные горы Киргизии.

К концу 1921 г. мелкие шайки сосредоточились в высокогорной Алайской долине. Оттуда они совершали нападения на горные кишлаки, блокировали памирский пограничный пост. В течение месяца пограничники находились в полной изоляции и под обстрелом басмачей. Но гарнизон, изнуренный холодом и голодом, держался стойко и мужественно. Красноармеец Мамедбек Гульбеков сумел пробраться через вражеские заставы и доставить донесение командованию пограничной части. Прибывшее подкрепление разгромило банду.

Но контрреволюция все еще не хотела складывать оружия. Националистические элементы изыскивали новые способы оживления банд. В конце 1921 г. они нелегально провели собрание, на котором договорились поддержать басмачество и развернуть активные действия по дезорганизации [118] хозяйственной и политической жизни. Основная ставка была сделана вновь на Курширмата. В конце апреля 1922 г. он устроил в Кокандском уезде тайное сборище уцелевших курбашей. Участники сговора в своем обращении к населению Ферганы прибегли к прямой угрозе. «Кто откажется выполнить волю Курширмата, — говорилось в обращении, — тому отрубят голову, а его дом с имуществом и семьей будет сожжен»{127}.

Взрослое мужское население сгоняли в банды под страхом расправы с членами их семей. Но эти «басмачи» не хотели воевать. При первой возможности они покидали шайки. Учитывая это обстоятельство, Среднеазиатское бюро ЦК РКП(б) дало установку партийным органам на активизацию политической работы в массах как важнейшего средства борьбы с басмачеством. В районы действий банд направлялись коммунисты. В результате развернувшейся агитационно-массовой работы участились случаи добровольной сдачи басмачей. Обеспокоенные этими фактами, организаторы антисоветской борьбы провели вблизи Кабула новое совещание. Они приняли решение об активизации диверсий на железных дорогах, о массированных нападениях на гарнизоны Красной Армии и советские учреждения. Но их план повис в воздухе. В результате пропагандистских мероприятий, ударов Красной Армии и добровольческих отрядов басмаческие шайки разваливались. С февраля до середины октября 1922 г. из 200 банд прекратили существование 119{128} общей численностью более 4,4 тыс, человек.

В связи с этим Ферганский фронт упразднялся и значительно сокращались добровольческие отряды. Для окончательной очистки этого района от остатков басмачества была создана специальная комиссия. Под ее руководством части Красной Армии, органы ГПУ, пограничники при активной поддержке местного населения в середине лета 1923 г. ликвидировали все оставшиеся банды в Ферганской долине.

Основная часть мелких шаек сосредоточивалась теперь в Алайской долине. Командование Красной Армии и органы Советской власти направили в этот [119] район специальные отряды под командованием Абдуллы Ярмухамедова и И. Ф. Маликова. Они закрыли выходы бандитам из долины и попытались путем переговоров склонить их к сдаче. В связи с отказом басмачей добровольно сдаться отряды Красной Армии перешли в наступление. В непродолжительных схватках часть бандитов Алайской долины была уничтожена или взята в плен, часть бежала за границу.

Борьба с басмачеством в Средней Азии продолжалась еще долгое время. Начиная с 1926 г., баи стали объединяться для антисоветской борьбы в горных районах Киргизии. Приступая к выполнению своей цели, они решили организовать нападение басмаческой банды на пограничную заставу Ой-Тал, рассчитывая внезапно захватить небольшой пограничный гарнизон в 19 человек, а затем совершить нападение на пограничные кишлаки. Командование пограничного отряда, узнав об этих планах, заблаговременно отвело личный состав заставы Ой-Тал на соседнюю заставу. Неоповещенным оказался только пост Кашка-Су, находившийся далеко в горах. Басмачи напали на этот пост. Семь пограничников под командованием Андрея Сидорова героически сражались с бандой. Восемь суток они отбивали одну атаку за другой, переходя в рукопашные схватки. Разъяренные бандиты облили зимовку керосином и подожгли. Отважные воины Андрей Сидоров, Яков Бердников, Владимир Охапкин, Иван Ватник, Валерий Свищевский, Николай Жуков, Иосиф Шаган заживо сгорели в зимовке, но не сдались врагу.

Восемь суток шла перестрелка осажденной заставы Ишик-Арт с басмачами. И здесь басмачам под предводительством Джаны-бека не удалось до-. биться поставленной цели. После этого поражения бандиты бежали за рубеж. Заговор баев провалился.

Одновременно с борьбой против банд в Ферганской долине и на юге Киргизии шла борьба против басмачей и в горных районах современного Таджикистана. Одной из крупных бандитских баз являлось так называемое Матчинское бекство, находившееся в верховьях горной реки Зеравшан. Оно было избрано вожаками басмачества в качестве базы не только по географическим соображениям. Здесь [120] были особенно сильны позиции реакционного духовенства и баев.

По численности матчинские банды были незначительными, но опасность они представляли потому, что являлись базой укрытия крупных бандитских групп из Ферганской долины и Бухарского эмирата. Матчинские басмачи, объединившись с этими шайками, неоднократно пытались захватить ближайшие кишлаки. Бандам, действовавшим с территории Матчинского бекства в 1919–1923 гг., противостояли малочисленные отряды Красной Армии, способные вести борьбу лишь на отдельных направлениях. Для защиты населения от разорительных набегов басмачей создавались добровольческие отряды.

В сентябре 1919 г. матчинские банды развернули наступление на г. Пенджикент. По пути им удалось захватить 13 кишлаков. Для борьбы с ними был направлен небольшой отряд красноармейцев (150 человек). Самаркандский обком партии выделил для активистов кишлаков, население которых часто подвергалось нападению басмачей, оружие я боеприпасы. Вооруженные активисты и красноармейский отряд освободили часть кишлаков, блокировали перевалы в долине Зеравшана, Однако этих сил было недостаточно для разгрома банд. Басмачи отступали, скрываясь в Матчинском бекстве. Там они пополняли банды свежими силами и вновь нападали на окрестные кишлаки. Так продолжалось до весны 1923 г., пока не прибыли специально сформированный отряд из состава 13-го стрелкового корпуса для ликвидации матчинского басмачества и добровольческие отряды из Пенджикента, Ура-Тюбе и других мест.

Меньше месяца проводилась операция по уничтожению матчинской базы. Вместе с частями Красной Армии и добровольческими отрядами на борьбу против матчинского басмачества поднялось и местное население. Жители кишлаков восстанавливали разрушенные бандитами мосты, становились проводниками в горах, переносили через перевалы оружие и боеприпасы, выносили раненых и ухаживали за ними, охраняли кишлаки, освобожденные от бандитов. Уцелевшие от разгрома шайки басмачей [121] совершали уголовные преступления, насиловали, грабили и убивали. Борьба с ними в верховьях Зеравшана продолжалась до 30-х годов. Продолжительность борьбы в этом районе во многом объяснялась своеобразием бандитской тактики. Басмачи жили в своих кишлаках, а для грабежей собирались конспиративно. После совершения преступления вновь расходились по своим кишлакам и занимались «мирскими делами». К тому же оставались и «кадровые» мелкие басмаческие шайки. В их составе находились матерые разбойники. Учитывая все это, партийные и советские органы верхнего Зеравшана всемерно укрепляли Советскую власть в кишлаках: подбирали и направляли для работы в них преданные, грамотные кадры, усиливали хозяйственную деятельность, проводили воспитательную работу среди населения и т. п. В результате всех этих мер басмачи постепенно прекращали свои активные действия. Вскоре были ликвидированы шайки Азам-ходжи, Сапара и др.

Еще более продолжительной оказалась борьба с басмачеством на территории Хорезмской и Бухарской республик, что объяснялось их социальными и экономическими особенностями. Здесь еще преобладали родо-племенные отношения. Многочисленный слой племенных вождей и их окружение, реакционно настроенное духовенство, ханы, баи, бии представляли довольно значительную базу для контрреволюционного басмачества. Контрреволюция и иностранные разведки использовали и межплеменную борьбу. Но среди трудового населения постоянно росло сознание необходимости избавления от гнета эксплуататоров и их активных защитников — басмачей. В январе 1920 г. трудящиеся Хивы свергли басмаческого диктатора Джунаид-хана и провозгласили в апреле 1920 г. Хорезмскую Народную Советскую Республику.

Летом 1920 г. трудящиеся Бухарского эмирата развернули борьбу против ненавистного народу строя. С помощью красных войск Туркестана народ захватил власть и в октябре 1920 г. объявил Бухару Народной Советской Республикой (БНСР).

Но феодально-байские элементы Хивы и Бухары не сложили оружия. Уже в октябре 1920 г. Джунаид [122] собрал значительные силы басмачей. Банды захватили Кунград, учинили там зверскую расправу над партийным и советским активом. В конце 1920 г. они окружили г. Нукус. Находившийся в городе гарнизон и партийно-советский актив при поддержке населения 14 дней держали оборону, непрерывно отбивая натиск врага. Находясь в окружении, каждый боец, каждый участник добровольческого отряда дрался с врагом с глубоким сознанием — выстоять и победить. Красноармеец Б. Рузметов добровольно согласился пробиться через плотное окружение врага и доставил донесение командованию Красной Армии в Петро-Александровск. Прибывшие подкрепления нанесли удар по бандам с флангов и тыла. Басмачи отступили, понеся крупные потери.

Однако Джунаид-хан продолжал совершать разбойничьи набеги на кишлаки, грабить и убивать трудовое дехканство, терроризировать партийный и советский актив. Его банды действовали не сплошным фронтом, а на отдельных направлениях. Командование, партийные и советские органы приняли решение провести ряд операций по поиску и ликвидации шаек, действовавших на территории Хорезма. Для этой цели были сформированы две группы Красной Армии в составе пяти рот и трех эскадронов.

Весной 1921 г. джунаидовские банды сосредоточились на базовой стоянке у колодца Аджи-куль. Туда же двинулся красноармейский отряд. В ожесточенном бою основные силы противника были разгромлены, но часть басмачей вместе с Джунаид-ханом вновь скрылась.

Некоторое время Джунаид не проявлял активных действий. Тем временем в Хорезме, как и во всей Средней Азии, шел процесс укрепления Советской власти. Проводились земельная и финансовая реформы, решались вопросы образования и т. д. Однако контрреволюция всеми силами старалась помешать этим мероприятиям. Пробравшись в органы народной власти, контрреволюционные элементы готовили заговор, во главе которого оказались скрытые националисты — председатель ЦИК ХНСР Ата Максумов и народный назир по иностранным [123] делам Мулла Нияз. Заговор, однако, был раскрыт. Ата Максумов, Мулла Нияз и их приближенные бежали к басмачам.

К концу января 1922 г. Джунаид-хан начал концентрацию басмачей непосредственно у границы. В его шайках находились и дехкане, которые вовлекались в борьбу против Советской власти по большей части путем шантажа, обмана и угроз. Но в основном банды состояли из кулаков, баев и других враждебных Советской власти элементов. С ними приходилось вести жестокую борьбу.

К концу мая 1922 г. объединенные силы басмачей численностью около 3 тыс. человек во главе с муллой Аббу Кагаром окружили небольшой пограничный гарнизон. В течение двух суток бойцы отбили несколько атак и нанесли противнику большие потери. При поддержке прибывшего подкрепления пограничники вынудили банды снять осаду гарнизона и отступить. Потерпев поражение, объединенное бандитское формирование распалось на мелкие шайки.

В октябре 1923 г. на IV курултае Советов Хорезмская республика была объявлена социалистической, что явно не устраивало противников Советской власти. Деятельность басмаческих банд к этому времени несколько активизировалась. Джунаид-хан «исправлял» некоторые ошибки, допущенные в ходе кампании по лишению духовенства земельных наделов и политических прав. В результате ему удалось довести численность своей банды за счет реакционного духовенства и верующих-фанатиков до 9 тыс. человек.

В начале января 1924 г. басмачи захватили несколько кишлаков и осадили столицу Хорезмской республики Хиву и Ново-Ургенч. Около 300 бойцов и командиров Красной Армии и добровольческий отряд в 500 человек стойко защищали столицу. Басмачи много раз штурмовали стены древней Хивы. Для устрашения защитников над захваченным в плен раненым командиром эскадрона Анжелло они учинили перед крепостью зверскую расправу. Ему отрубили руки, выкололи глаза, отсекли голову, насадили на шест и выставили у городских ворот. Но зверства бандитов не сломили духа красных [124] бойцов. Защитники Хивы героически держались до подхода подразделений Красной Армии и добровольческих отрядов. С их помощью в конце января 1924 г. банды были отброшены от столицы Хорезмской республики.

К концу весны 1924 г. все крупные банды басмачей на территории этой республики были ликвидированы, наступили мирные дни. Трудовое население под руководством партийных органов, при активной помощи правительства СССР и Российской Федерации активно включилось в социалистическое строительство. Принимались меры к ускоренному восстановлению сельского хозяйства, транспорта и связи, упорядочению налогов.

Проводимые мероприятия укрепляли Советскую власть на местах, подрывали основу басмачества. И все же временами оно оживало. Многие банды, действовавшие на территории Хорезма, после тяжелых поражений добровольно сдались советским властям. Весной 1925 г. пришел с повинной и Джунаид-хан. Но другие вожаки банд, пользуясь демократическими и гуманными законами Советской власти, перешли на легальное положение, чтобы выиграть время, уладить родовую вражду между главарями басмачества, а затем вновь развернуть антисоветскую деятельность. База для такой деятельности сохранялась: ее составляли мелкие, распыленные банды общей численностью до 2 тыс. человек. Это предвидело командование Красной Армии, руководство органов ВЧК и пограничной охраны и соответствующим образом готовилось на случай возобновления боевых действий. Отрабатывалось необходимое взаимодействие между армией, добровольческими отрядами, органами милиции, пограничниками, разрабатывались предварительные планы операций, усиливалась охрана государственной границы.

Сложно и трудно проходила борьба с басмачеством в горных районах Бухары. Во главе банд здесь стояли эмирские сановники, реакционно настроенные муллы, беки, вожди племен. Активность басмаческих шаек на территории Восточной Бухары резко возросла с весны 1919 г. в связи с переходом [125] сюда нескольких крупных басмаческих формирований из Ферганской долины.

Одним из наиболее опасных очагов бандитских шаек являлся район Локая. Локайских басмачей возглавлял Ибрагим-бек. Его поддерживал бывший эмир Бухары Сейид Алим-хан. После свержения с престола эмир обосновался в Дюшамбе и намеревался с помощью басмачей удержать власть в Восточной Бухаре. На помощь Ибрагим-беку прибыло несколько караванов с английским оружием и боеприпасами.

В ноябре 1920 г. басмачи начали боевые действия, захватив Байсун и Ширабад. Они развернули принудительную мобилизацию в банды. В результате численность их достигла 15 тыс. человек. Но насилия басмачей не парализовали волю народа в борьбе; напротив, они вызвали гнев и сопротивление басмачам, о чем, в частности, свидетельствовали восстания дехкан в Каратегинской волости и жителей Ширабада.

ЦК Бухарской Коммунистической партии и Бухарский ревком развернули широкую политическую работу среди трудового населения, мобилизовав для этой цели свои лучшие кадры. В конце 1920 г. началось формирование бухарской Красной Армии. Принятые меры способствовали укреплению обороноспособности республики. Но для подавления контрреволюции и освобождения от нее всей территории Бухары собственных сил не хватало, поэтому правительство БНСР обратилось за помощью к Советскому правительству. К январю 1921 г. в Бухарскую Народную Советскую Республику прибыли пять бригад Красной Армии{129}.

В декабре 1920 г. части Красной Армии при помощи местного населения начали наступление против басмачества на широком фронте. Уже к концу декабря этого года были освобождены Ширабад, Китаб, Яккобаг. К концу февраля 1921 г. красноармейские части подошли к Гиссару и вскоре заняли его, освободили Дюшамбе, Куляб, Гарм; отдельные полки и батальоны вышли на линию государственной границы. Остатки разбитых банд осели в районе Каратегина и в долине Вахша. Бывший эмир [126] Сейид Алим-хан, главари банд Ибрагим-бек и Давлетман-бий бежали в Афганистан.

С наступлением весны Красная Армия продолжала очищать другие районы Бухарской республики. 1-я бригада под командованием Я. А. Мелькумова и комиссара Логинова в марте 1921 г. нанесла поражение бандам Курширмата и Максума Фузайла; первый бежал в Алайскую долину, второй — в Дарваз. Однако обстановка в Бухарской республике продолжала оставаться сложной. Сказывались последствия векового бесправия и религиозного дурмана, безропотного повиновения родо-племенным вождям и баям. Играя на религиозных чувствах населения, контрреволюция стремилась внедрить в сознание неграмотного дехканина антисоветизм. Советскую власть она представляла творением «кяфиров» (неверных), а басмаческие банды — защитниками ислама.

Пробравшись в аппарат молодой Бухарской республики, контрреволюционеры активно помогали главарям басмачества вновь собирать вооруженные банды. Важную роль в этом играли представители бывшего бухарского эмира. Они являлись политическими советниками вожаков банд, координировали их действия. Через них бывший эмир направлял личные письма главарям, в которых давал наставления и указания. В одном из писем к Ибрагим-беку он писал: «...Ваши донесения получены. Из них стало ясно, что Вы слуги искренние»{130}.

Созданию басмаческих банд в Бухаре способствовали и наплыв безработных, часть которых, не находя пристанища, шла в шайки, и раздоры из-за пастбищ между скотоводами Гиссарской и Локайской долин с жителями Гармского и Каратегинского районов. Под предлогом защиты интересов своих соплеменников баи собирали банды, главным образом из зажиточных слоев.

Предательство председателя ЦИК Бухарской Народной Советской Республики Усана Ходжи Пулатходжаева и его брата Атаходжаева также фактически содействовало развитию басмачества в начале 20-х годов в Бухаре. Многим курбашам они предоставили ответственные посты в советских учреждениях, сдерживали организацию Советской власти [127] в кишлаках. Основным лозунгом басмачей стала «священная война» против неверных («газават»). Руководители банд и их зарубежные вдохновители разжигали националистическую рознь между таджиками и узбеками, стремясь тем самым расколоть единство этих народов в борьбе за Советскую власть. Например, главари басмаческих банд Гарма, Каратегина и Дарваза потребовали от бухарского правительства убрать с должностей всех работников небухарцев{131}.

В связи со сложной обстановкой Реввоенсовет, Исполнительное бюро ЦК Компартии Бухары и Совет назиров обратились с просьбой к правительству РСФСР помочь вооруженной силой. Российская Федерация, сама истощенная продолжительной войной, не располагала необходимыми возможностями, чтобы помочь народам Средней Азии в борьбе с басмачеством, но тем не менее по-братски делилась с ними всем, чем могла.

Между тем басмаческие банды весной 1921 г. активизировались. Наибольшую опасность представляли шайки Давлетман-бия, Максума Фузайла и особенно Ибрагим-бека, так как ему предоставлялась наибольшая помощь империалистическими государствами и бухарской эмиграцией. К лету под командой Ибрагим-бека объединились банды Ишан Султана и Максума Фузайла общей численностью до 1700 человек. Основные силы басмачей сосредоточились на гармском направлении. К ним в середине июня 1921 г. присоединились шайки Абду-Хафиза численностью 2,5 тыс. человек. Басмачи окружили Гарм, где находился красноармейский гарнизон всего лишь в 50 бойцов. Этих сил было явно недостаточно, чтобы сдержать натиск врага или пробиться сквозь окружение. И все же гарнизон выстоял до подхода 1-го и 3-го кавалерийских полков. Прибывшие части Красной Армии разбили банду Абду-Хафиза. Сам он был взят в плен.

В августе 1921 г. реванш за поражение под Гармом попытался взять главарь дарвазских басмачей Ишан Султан. Под его главенством вооруженное формирование до тысячи человек вторглось на территорию Гарма. Но и его постигла участь банды Абду-Хафиза. Правда, Ишан Султан сумел бежать, [128] переодевшись в женскую одежду. Другие банды басмачей напали на Кулябский гарнизон, насчитывавший 80 красноармейцев и 12 местных активистов. Испытывая голод, нехватку боеприпасов, осажденные 11 дней держали оборону. На 12-е сутки в помощь осажденному гарнизону прибыли подразделения Красной Армии и отряды народных добровольцев. Гарнизон и прибывшее подкрепление еще несколько дней вели упорные бои с басмачами и вынудили их отступить.

После разгрома этих банд в Восточной Бухаре наступило временное затишье. Воспользовавшись им, местные партийные и советские органы усилили разъяснительную работу среди населения. Проводились курултаи, куда приглашались на откровенный разговор влиятельные родовые вожди и духовенство. Это давало положительные результаты. Часть родовых вождей и духовенства порвали с контрреволюцией, осудили басмачество и перешли на сторону Советской власти.

Огромное значение для того времени имело установление правильных отношений Российской Советской Республики с народами Средней Азии. В. И. Ленин уделял этому вопросу большое внимание и призывал коммунистов «приложить все усилия к тому, чтобы на примере, делом, установить товарищеские отношения к народам Туркестана, — доказать им делами искренность нашего желания искоренить все следы империализма великорусского для борьбы беззаветной с империализмом всемирным и с британским во главе его...»{132}.

В укреплении народной власти в Бухарской республике важную роль сыграла принятая в сентябре 1921 г. новая конституция, в которой нашли отражение основные положения Конституции РСФСР. Большую работу проводил вновь избранный ЦИК, а также заново сформированное правительство во главе с Файзуллой Ходжаевым.

Но контрреволюция и басмаческие вожаки Бухары готовили новые силы. Стремясь придать своим действиям видимость «народного движения», они решили создавать банды по родам во главе с племенным начальником. Все родовые банды должны были подчиняться общему командованию Локайской [129] долины, возглавляемому Ибрагим-беком. Основная ставка вновь готовящегося выступления басмачей Локая делалась на помощь Англии и зарубежной эмиграции. Целью выступления было восстановление власти эмира Бухары. Исходя из этого, бывший эмир Сейид Алим-хан направил в ставку Ибрагим-бека своих агентов, чтобы в случае победы не дать возможности авантюристу Ибрагиму самому захватить власть. С тем же расчетом свергнутый эмир вел переговоры с бывшим военным министром Турции Энвер-пашой о возглавлении им басмаческих банд на территории Бухарской республики{133}. Таким образом, бывший эмир вел двойную игру.

Настойчиво добиваясь подчинения Ибрагима Энвер-паше, Сейид Алим-хан одновременно стремился ограничить власть Энвера. Вот что говорилось в одном из его писем Ибрагим-беку: «Надлежит Вам быть ради религии солидарности с главнокомандующим (речь идет об Энвер-паше. — А. Ч.) и все то, что предвидите сделать, следует совершить с ним в единомыслии... но ни в коем случае не отдавать ему всю волю и власть над войсками округов (так бывший эмир Бухары называл банды басмачей. — А. Ч.), а лишь делать, совещаясь с Энвер-беком»{134}. К концу 1921 г. под главенством Энвер-паши объединилось большинство басмаческих банд. Их численность достигла 10 тыс. человек.

Во второй половине сентября 1921 г. басмачи развернули боевые действия в восточной части Бухары. Основные силы (4 тыс. басмачей) двинулись на Дюшамбе. Они осадили его, но захватить не смогли. Гарнизон кишлака мужественно оборонялся больше месяца. Прибывшие части Красной Армии помогли снять осаду Дюшамбе.

На других направлениях, где не имелось воинских гарнизонов или они состояли из нескольких человек и не могли вместе с небольшими добровольческими отрядами противостоять крупным, хорошо вооруженным бандам, басмачи овладели населенными пунктами в районах Файзабада, Куляба, Гарма, Курган-Тюбе, Кафирнигана, Гиссара и Каратегина.

В декабре 1921 г. басмаческие банды вновь попытались захватить Дюшамбе. Одновременно пантюркисты [130] готовили заговор. Их ставленники различным путем пробирались на ответственные должности. Пост военного назира занимал, например, ярый националист Абдулхай Арифов, а во главе республиканской милиции находился бывший турецкий полковник Али-Риза. ЦИК Бухарской республики возглавлял ярый враг Советской власти Усман Ходжи Пулатходжаев. В стане врага оказался и председатель ЧК Муэтдин Максум-Ходжаев.

Они готовили удар в спину Красной Армии и добровольческим отрядам. 9 декабря контрреволюционная верхушка в Дюшамбе попыталась разоружить гарнизон. Под благовидным предлогом на квартире Усманходжаева устроили банкет, куда пригласили начальника гарнизона Морозенко и генконсула РСФСР Морозова. Обоих тут же арестовали. Затем изменник Данияров (начальник местной милиции) отдал распоряжение разоружить гарнизон. Но командиры подразделений и красноармейцы отказались сложить оружие и оказали сопротивление. Наутро в Дюшамбе начались военные действия. Двое суток не стихала перестрелка. Не имея поддержки среди горожан, Усманходжаев и его подручные на третьи сутки бежали в горы, с тем чтобы присоединиться к басмаческим шайкам. Но здесь их постигла неудача. Усманходжаев не учел честолюбия главаря локайских басмачей Ибрагим-бека, стремившегося стать властителем Восточной Бухары. Сам же Усманходжаев требовал вести совместную борьбу за создание мусульманского государства во главе с бывшим эмиром Бухары. Ибрагим-бек отверг эти требования. Между ними возник вооруженный конфликт. В это время в район схватки басмачей и банды Усманходжаева прибыл красноармейский отряд. Группа Усманходжаева оказалась в кольце между шайками басмачей и частями Красной Армии. Бросая награбленное имущество и часть вооружения, Усманходжаев и его окружение бежали в пограничные горные районы.

После неудавшегося захвата власти в Дюшамбе путем контрреволюционного заговора Энвер-паша, располагая крупными силами, решил штурмом овладеть кишлаком. Но гарнизон (всего около 600 [131] бойцов и командиров) в трехдневной схватке отбил все атаки врага. Банды прекратили штурм и перешли к длительной осаде. В течение нескольких суток, пока не кончились продукты и боеприпасы, гарнизон не сдавал города. Только с получением приказа командования Туркестанского фронта, которое не могло оказать никакой помощи, гарнизон в ночь с 15 на 16 февраля с боем вырвался из окружения.

Успех совместных действий Энвер-паши и Ибрагим-бека вскружил голову реакции. Из-за рубежа Энвер-паша стал получать больше оружия, боеприпасов и продовольствия. Контрреволюционные силы значительно пополнили банды басмачей. Их численность выросла до 20 тыс.

Пользуясь малочисленностью, а в ряде районов и отсутствием гарнизонов Красной Армии, банды во главе с Энвер-пашой продвигались в глубь Бухарской республики. По пути к ним присоединялись новые шайки. Весной 1922 г. на сторону басмаческих шаек перешел военный назир Бухарской республики пантюркист Абдулхай Арифов, которого Энвер сразу назначил своим заместителем.

Реакционная печать на Западе трубила о скорой «неминуемой» гибели Советской власти в Средней Азии, Энвер-паша уже возомнил себя ее верховным властителем. В мае 1922 г. он в ультимативной форме потребовал от Советского правительства Российской Федерации вывести части Красной Армии из Хивы, Бухары и Туркестана. Басмачи жестоко расправлялись со всеми, кто помогал и сочувствовал Советской власти. Грабежи, насилия и издевательства над населением достигли небывалых размеров.

В этот трудный период Бухарская Коммунистическая партия вошла в состав РКП(б). Объединение коммунистов Бухарской республики и России имело огромное значение. Единое идейное и политическое руководство борьбой с контрреволюцией в Бухарской республике стало одним из источников победы и укрепления Советской власти. Для непосредственной организации борьбы с басмачеством в Бухарскую республику были направлены видные партийные и государственные деятели Г. К. Орджоникидзе, Я. X. Петерс и С. С. Каменев. [132]

Зимой и весной 1922 г. партийные, советские органы и командование Красной Армии тщательно готовились к наступлению на банды Энвер-паши. Но Энвер-паша при содействии международного империализма первым предпринял активные действия, намереваясь сорвать готовящееся наступление частей Красной Армии и таким способом поднять свой авторитет среди басмачей.

Но уже после первых ударов по басмачам слава Энвер-паши померкла. Банды, находившиеся под его общим руководством, стали разваливаться, действовать самостоятельно, каждая в своем районе. Одно из бандитских формирований общей численностью 5 тыс. человек предприняло попытку пробиться к границе в надежде получить необходимую помощь для продолжения борьбы против Советской власти. Отступившим басмачам преградил путь 16-й кавалерийский полк. Произошел бой, в котором басмачи понесли большие потери. Остатки их вместе с Энвер-пашой бежали в направлении Бальджуана. В кишлаке Обдара была окружена банда Давлетман-бия, где находился и Энвер-паша. Басмачи пытались вырваться из окружения. В одном из боев Энвер-паша и Давлетман-бий были убиты.

Однако разрозненные шайки басмачей еще продолжали действовать в Западной и Восточной Бухаре, особенно в районах Кашкадарьи, Сурхандарьи, Каратегина, Куляба, Курган-Тюбе, Гиссара и Ширабада. В Восточной Бухаре возрастало влияние Ибрагим-бека. Однако он не в полной мере устраивал зарубежную контрреволюционную эмиграцию и международную, особенно английскую, реакцию. Они предпочитали иметь более надежного ставленника. В качестве такового вновь был избран турецкий офицер, агент английской разведки Селим-паша. Осенью 1922 г. он с группой офицеров прибыл на территорию Восточной Бухары и сразу же приступил к установлению связи с басмачами, сторонниками Энвер-паши.

Объединив несколько банд, Селим-паша двинулся на Куляб и Дюшамбе. 600 басмачей 15 дней безуспешно штурмовали красноармейский гарнизон из 60 человек в Кулябе. Лишь на шестнадцатые сутки, когда на исходе отказались боеприпасы, бойцы оставили [133] город, но ненадолго. Прибывший кавалерийский полк выбил противника из Куляба. Тогда Селим-паша пошел на союз с Ибрагим-беком. 4 тысячи басмачей во главе с Селим-пашой двинулись на Бухару и 2 тысячи под руководством Ибрагим-бека — на Дюшамбе.

Против них были брошены два кавалерийских полка. В считанные дни красноармейские части нанесли бандам сокрушительные удары. С остатками недобитых шаек Селим-паша укрылся в Матчинском бекстве. Часть банд ушла с Максумом Фузайлом. Ибрагим-бек остался в Гиссарской долине.

Эти три довольно крупных очага басмаческих шаек все еще создавали в Бухарской республике напряженную обстановку. Потребовались дополнительные меры для борьбы с ними. Формировались новые добровольческие отряды, в Бухарскую республику прибывали новые красноармейские части.

В результате непродолжительных боевых действий банды Селим-паши и Ибрагим-бека развалились, понеся тяжелые потери. Более 12 тыс. басмачей добровольно возвратились в кишлаки{135}. Ибрагим-бек с небольшой бандой бежал на левый берег Вахша. Удалось скрыться и Селим-паше. К ним время от времени примыкали некоторые басмачи, перешедшие, казалось бы, к мирной жизни. Часть банд бежала за рубеж, откуда они продолжали совершать вылазки на советскую территорию.

Положение басмаческих шаек, оставшихся на территории Бухарской республики, становилось все более критическим. Уклоняясь от боевых столкновений с частями Красной Армии и добровольческими отрядами, они укрывались в пустынных и горных районах, занимались грабежом населения{136}.

В сентябре 1923 г. Ибрагим-бек попытался захватить власть в Локайской долине (в это время там не было красноармейских частей). На помощь ему из-за рубежа готовилось несколько бежавших туда банд. Свой поход Ибрагим-бек начал с нападения на малочисленный гарнизон в кишлаке Нарын. На помощь гарнизону пришло население. Двое суток группа красноармейцев и дехкане отбивались от басмачей. На третьи сутки пришла помощь — 22 красноармейца. На подступах к кишлаку они [134] столкнулись с бандой Ибрагим-бека в 400 человек. К красноармейцам присоединились дехкане. Совместными усилиями они разбили банды и принудили их к бегству. Так закончилась очередная авантюра врагов Советской власти против Бухарской республики.

Несмотря на постоянную борьбу с басмачеством, в республике принимались меры по закреплению и развитию социалистических завоеваний. В ноябре 1923 г. в Локайской долине была проведена земельная реформа. Она подрывала экономические корни байско-феодальной верхушки, укрепляла хозяйство дехканина-бедняка, получившего землю. Проводилась налоговая реформа: налоги на середняка снижались, а бедняк вовсе освобождался от них. Эти и другие меры Советской власти не только улучшали экономическое положение трудящихся, но и наносили удар по басмачам. Многие из них уходили из банд.

Незначительное пополнение своих шаек Ибрагим-бек использовал для вылазок на отдельные густонаселенные районы. Но желаемых результатов это ему не приносило. Даже в ходе самой вылазки большие группы басмачей добровольно сдавались Советской власти. Впервые 113 человек духовного звания подписали обращение к верующему населению, в котором требовали от басмачей прекратить кровопролитие. В случае отказа подписавшиеся предлагали принять против басмачей самые решительные меры и обращались с призывом к верующим оказывать властям активную помощь{137}.

Части и подразделения Красной Армии продолжали непрерывные поиски недобитых банд, настигали и ликвидировали их. В начале 1924 г. они нанесли удар по оставшимся крупным шайкам на территории Бухарской республики. Ибрагим-бек под прикрытием мелких групп скрылся в горах. Избегая преследования отрядов Красной Армии, он делал новые попытки сколотить банды, но в них редко кто шел. Преступные элементы либо бежали за границу, либо уже получили по заслугам, честные же труженики все активнее выступали против басмачества. К лету 1924 г. Ибрагим-беку едва удалось собрать 600 человек. С ними он «отважился» заниматься [135] только грабежом и террором. Совершая вылазки на кишлаки, банды избегали столкновений с отрядами Красной Армии и народных добровольцев. Но басмачам не удавалось уходить от возмездия. Небольшие по составу, но опытные конные группы красноармейцев и народных добровольцев разыскивали преступников и наносили им ощутимые удары. Только в одном бою в районе Арал-Тугая банда Ибрагим-бека потеряла 30 басмачей убитыми и 50 ранеными.

Осенью 1924 г. басмачество в Восточной Бухаре вновь оживилось. Этому способствовала сильная засуха. В Восточной Бухаре голодало около 72 тыс. человек{138}. Гонимая голодом, некоторая часть дехкан, особенно те, кто в разное время участвовал в шайках, ушла в банды. Чтобы пресечь рост басмачества, не дать ему возможности разрастись, были приняты экстренные меры. Партийные и советские органы, командование Красной Армии, имея большой опыт борьбы с бандами, взяли курс на тесную координацию всех сил и средств идеологического, политического и военного характера. Зарубежные реакционные силы со своей стороны принимали все меры к тому, чтобы возродить активные действия басмачей на территории бывшего Бухарского эмирата. С декабря 1924 г. начали переходить границу крупные зарубежные банды. Только на каршинском направлении с 15 по 23 декабря на советскую территорию вторглось более 350 басмачей.

Ибрагим-бек прибыл в Локайскую долину и вновь стал усиленно формировать банды. Однако на этот раз ему удалось собрать всего лишь около тысячи человек. Но многим из них главарь не мог доверять полностью. Из заведомо ненадежных он формировал «штрафные» группы и включал в них своих наиболее доверенных приспешников. Но меры, принимаемые Ибрагим-беком, уже не могли спасти разлагающееся басмачество. Об этом, в частности, свидетельствует переписка Ибрагим-бека с зарубежной антисоветской эмиграцией. В письмах 1921–1923 гг. Ибрагим-бек, преувеличивая успехи басмаческих банд, похвалялся поддержкой части населения. Совершенно иного содержания — письма 1924–1925 гг. В них Ибрагим-бек вынужден [136] был признать отсутствие какой-либо поддержки басмачей со стороны трудового дехканства. Местные жители не поддавались обману, шантажу и угрозам главарей банд, их покровителей и вдохновителей. Они отказывались идти с басмачами, а те, кто был уведен силой, бежали при первой же возможности. Население отказывало басмачам в продовольствии, а сборщиков продуктов и вербовщиков в банды задерживало и передавало местным органам власти{139}.

Наиболее стабильными оставались объединенные банды Ибрагим-бека и Хурам-бека. Весной 1925 г. они все еще пытались демонстрировать силу и одновременно заигрывали с населением. Басмачи нападали на небольшие воинские гарнизоны, уничтожали телеграфные линии связи, но уже реже громили и грабили кишлаки, иногда платили за продовольствие, забиравшееся у населения, а в неурожайных районах даже раздавали дехканам часть награбленного. Однако такая «лояльность» по отношению к населению и активные наступательные действия небольшими силами против воинских гарнизонов продолжались недолго. Вскоре от открытых нападений они перешли к устройству засад и вновь стали применять зверский террор к дехканам, лояльно настроенным к Советской власти. В районе Кафирнигана банды расстреляли несколько жителей, подозревавшихся в выдаче советским органам курбаши Афганчи. В районе Явана шайка зарубила пять дехкан за сочувствие Советской власти{140}.

Местные органы Советской власти принимали дополнительные меры по пресечению действий басмачей, и прежде всего усилили помощь дехканам голодающих районов, активизировали агитационную работу среди различных слоев населения. Во многих районах народные массы все более активно развертывали борьбу с басмачеством. Банды продолжали разлагаться. Только за первые 10 дней июня 1925 г. добровольно с повинной пришли 142 человека, из них 7 курбашей. Стараясь сохранить наличный состав, главари все чаще избегали боя, уводили банды в отдаленные местности. Резко усилился террор против местного населения. В июне [137] 1925 г. Ибрагим-бек провел ряд совещаний, на которых дал установку на массовые погромы вплоть до сожжения кишлаков, на устройство засад и заслонов на путях возможного ухода из шаек басмачей для добровольной сдачи советским властям. Но и эти жестокие меры не могли спасти положения. Разложение банд не прекращалось, число добровольных сдач увеличивалось, причем сдавшиеся в большинстве случаев приносили с собой оружие. Но вожаки басмачей продолжали готовиться к осенним операциям, усиленно вели заготовку продовольствия и фуража. Центр их действий был перенесен в пограничные районы.

В начале сентября 1925 г. Ибрагим-бек прибыл в Локайский район. Это вызвало среди населения беспокойство и тревогу. Часть дехкан для безопасности уходила в горы, переходила на жительство в кишлаки, где располагались воинские гарнизоны. Ибрагим-бек организовал несколько налетов на кишлаки, во время которых совершал зверские расправы.

В конце сентября в Локайском районе почти ежедневно происходили вооруженные столкновения с басмачами. Как отмечалось на заседании комиссии по борьбе с басмачеством 20 января 1926 г., социальные предпосылки его оживления коренились в среде уже сдавшихся басмачей и в сохранении многочисленных привилегированных сословий. Совещание указало на необходимость продолжать борьбу с оставшимися шайками и не допускать создания новых. Особое внимание обращалось на левобережье Вахша, где укрывались банды под главенством Ибрагим-бека, а также пограничные районы Сурхандарьинской области. Басмачи, действовавшие в этих местах, имели тесные связи с зарубежной контрреволюционной эмиграцией, получали от нее боеприпасы, оружие, а также пополнение живой силой. В Таджикистане банды во главе с Ибрагим-беком численностью в 300 человек сосредоточились в Джиликульском районе. В Узбекистане основные силы басмачей под руководством курбаши Хурам-бека общей численностью 150 человек сконцентрировались в южной части Бабатага и в нижнем течении Сурхана{141}. В эти же районы со своими бандами [138] перебрался вожак кашкадарьинского басмачества Берды-Дотхо.

Базировавшимся вблизи границы шайкам удавалось прорываться через государственную границу в обоих направлениях, что создавало напряженную обстановку в этих районах. В большинстве случаев банды избегали столкновения с пограничниками и подразделениями Красной Армии. При встрече с красноармейцами они рассеивались в горах, но по-прежнему терроризировали и грабили местное население. Поддерживаемые населением пограничники и подразделения Красной Армии продолжали успешно громить оставшиеся банды. Только с декабря 1925 по февраль 1926 г. было убито и захвачено 22 курбаши{142}. Часть басмачей добровольно сдались, а некоторые бежали за границу. Скрылся за рубежом и главарь локайских басмачей Ибрагим-бек. Но на советской территории оставались еще шайки Хурам-бека.

Для создания нормальных условий в пограничных районах в июне 1926 г. Центральная комиссия по борьбе с басмачеством приняла постановление об образовании специального правительственного органа для проведения кампании по ликвидации банд. Комиссия разработала комплекс экономических, политических и иных мероприятий. Их осуществление позволило еще теснее сплотить трудящихся вокруг Советской власти, ускорить разгром банд в Таджикистане, Самаркандском и Кашкадарьинском районах. Если к началу кампании в Таджикистане имелось 28 банд, а в Узбекистане — 45 общей численностью 593 басмача, то к 1 сентября осталось всего лишь 6 банд. Однако главному руководителю банд Хурам-беку, действовавшему в районе Сурхандарьи, с остатками шаек удалось уйти за границу.

Бежавшие за границу банды и их главные вдохновители имели возможности создавать новые шайки из контрреволюционной эмиграции и совершать налеты на советскую территорию. Часть банд ушла в подполье и при определенных условиях могла вновь проявить себя. Поэтому партийные, советские органы, руководство ОГПУ в Средней Азии, командование Красной Армии и пограничных войск [139] продолжали поддерживать необходимую боевую готовность добровольческих отрядов и воинских частей.

Оздоровлению обстановки на таджикском участке границы способствовал ряд соглашений и договоров, заключенных с Афганистаном в 1926 и 1927 гг. Для разрешения местных пограничных инцидентов, возникающих на границе, с апреля 1926 г. вводились должности пограничных комиссаров.

31 августа 1926 г. был заключен советско-афганский договор о нейтралитете и взаимном ненападении. В связи с наличием большого количества контрреволюционных эмигрантов на афганской территории в советско-афганском договоре указывалось на необходимость взаимного воздерживания от вооруженного или невооруженного вмешательства во внутренние дела другой страны, а также на запрещение на советской и афганской территориях деятельности, направленной против другой страны (вербовка войск, перевозка оружия, боеприпасов и т. д.).

Тем не менее, пользуясь социально-политическими трудностями в Афганистане (наличием междоусобной борьбы, подогреваемой английскими империалистами и внутренними реакционными силами, придерживавшимися антисоветского курса), контрреволюционная эмиграция в Афганистане продолжала не только сохранять бежавшие за границу банды, но и создавать новые. Она организовывала нападения на советскую территорию, особенно в районах, где либо имелись небольшие пограничные гарнизоны, либо охрана границы совсем не осуществлялась.

В октябре 1926 г. оживилось басмачество, особенно в Хорезмском оазисе и Ташаузском округе. Банды занимались главным образом грабежом. Численность их была невелика (в Хорезмском оазисе — 57 человек, в Мервском — до 100 человек, в районе Вахша — 13 человек), но они являлись частью зарубежного басмачества, готового развернуть действия более крупных масштабов, придать им политический характер. В этой связи ОГПУ вышло с предложением в Совет Труда и Обороны [140] СССР об усилении охраны границы, особенно в малообжитых районах. Это предложение поддержал нарком иностранных дел Г. В. Чичерин. Советское правительство в конце 1926 г. выделило средства для усиления охраны границ Средней Азии.

Принимались меры и по дипломатической линии. НКИД СССР 16 ноября 1926 г. сделал представление министру иностранных дел Афганистана Махмуду-бек-тарзи о принятии надлежащих мер по пресечению басмаческих банд, действовавших против СССР с афганской территории. По этому и другим заявлениям, афганское правительство принимало определенные меры по предотвращению нападений басмачей на советскую территорию. Но в связи со сложной внутриусобной борьбой они были не всегда эффективными. Действия зарубежных банд то затихали, то вновь активизировались.

На таджикском направлении весной 1927 г. государственную границу нарушало ежедневно в среднем до 40 человек. Среди нарушителей было немало басмачей, пробиравшихся на советскую территорию с разведывательными, грабительскими и иными враждебными целями. С 1928 г. здесь наиболее активно действовали шайки Утан-бека. Только в июле, августе и сентябре 1928 г. они 4 раза вторгались на советскую территорию. Однако, встречая упорное сопротивление пограничников, банды Утан-бека не смогли проникнуть в глубокий тыл. Неся большие потери, они спешно возвращались за рубеж{143}.

За три года (с 1926 по 1928), когда боевые действия с басмачами перенеслись в пограничные районы, воины границы нанесли бандам ощутимые удары.

В Туркменистане в 20-х годах басмачество не представляло такой опасности, как в Киргизии и особенно на юге Узбекистана и в Таджикистане. В начале 20-х годов, когда в Ферганской и высокогорной Алайской долинах, на нарынском направлении, а также на территории Хорезма и Бухары действовали крупные объединенные банды, в Туркмении шла борьба с разрозненными шайками численностью от 20 до 300 басмачей. Они нападали на [141] воинские гарнизоны, пограничные посты, органы милиции, ревкомы. В первой половине марта 1923 г., когда на территории Бухарской республики развернул активные боевые действия Селим-паша, в районе Керки объединились местные и зарубежные банды общей численностью 10 тыс. человек{144}. Но планы их были сорваны с помощью принятых командованием Красной Армии мер. Зарубежные басмаческие группы были задержаны на границе, а действия местных шаек локализованы. В последующем банды стали действовать в основном разрозненно. Их деятельность на территории Туркмении стремился координировать Ишан Халифа.

В декабре 1923 г. шайка численностью 250 человек напала на кишлак Баба-Сакал, разграбила его и ушла в направлении гор. Взвод пограничников под командованием Климова, преследуя превосходящую в несколько раз банду, настиг ее и вступил в бой. В неравном бою пограничники уничтожили и ранили несколько басмачей. Но враг окружил взвод Климова. Положение красноармейцев стало угрожающим. С донесением к командованию были направлены кавалеристы Крылов и Иванченко. Басмачи устроили погоню и убили коня Иванченко. Укрывшись за трупом лошади, тяжелораненый пограничник Иванченко открыл огонь по басмачам. В неравной схватке он пал смертью героя, ценой своей жизни обеспечив выполнение боевого приказа{145}.

Такого рода столкновения с басмачами были нередкими на территории Советской Туркмении в первой половине 20-х годов. К концу 1924 г. в результате упорной борьбы банды были разгромлены. Главарь туркменских басмачей Джунаид-хан понимал, что остатки разгромленных мелких банд не в состоянии продолжать враждебные действия. В создавшейся обстановке он решил прекратить вооруженную борьбу. Советская власть, руководствуясь стремлением к миру, амнистировала Джунаид-хана и его пособников. Однако, как оказалось, Джунаид вел неискренние переговоры с органами Советской власти. Пользуясь мирной передышкой, он продолжал поддерживать тесную связь с английской [142] разведкой, контрреволюционной эмиграцией, сколачивал новые банды, создавая в районе колодцев пустыни Каракумы опорные базы.

Заметно оживились басмачи с весны 1925 г., когда в Средней Азии продолжался процесс национального размежевания, разрушавший устои феодальных взаимоотношений и уничтожавший главенствующее положение родо-племенных вождей. Вожаки басмаческих банд Якши-Гельды и Гулям-Али сеяли слухи о том, что размежевание проводится якобы во вред коренным национальным интересам{146}.

Значительная часть банд концентрировалась в районе Ташауза. Но их положение было неустойчивым. Часть родо-племенных вождей под воздействием проводимой Советской властью агитации, а также в результате поражения отдельных шаек покидала становища и возвращалась на места постоянного жительства. Правда, временами они вновь брались за оружие и совершали преступления против трудового дайханства и социалистического строя. Так, например, банда Дурды-Клыча в составе 70 человек в начале августа обратилась в ревком за разрешением на жительство в районе Куля-Ургенча{147}. Ревком удовлетворил эту просьбу. Однако спустя несколько дней она возобновила преступные действия. Командованию Красной Армии и Ташаузскому ревкому пришлось проводить специальную операцию по поиску и ликвидации шайки Дурды-Клыча.

Весной 1926 г. банды, укрывавшиеся в песках Каракумов, стали совершать набеги на пограничные посты. 11 мая шайка басмачей численностью 256 человек напала на пост Бедер. 13 пограничников под командованием Нестерова приняли неравный бой. Три часа отважные воины сдерживали непрерывные атаки противника, а затем с помощью подкрепления, прибывшего с соседней заставы, вынудили банду отступить{148}.

Для ликвидации басмачей, скрывавшихся в Каракумах, выставлялись временные пограничные посты, которые весь 1926 и частично 1927 год вели упорную борьбу с бандитами за каждый колодец, за каждую дождевую яму. [143]

С ликвидацией основных базовых стоянок басмачей в пустыне Каракумы туркменская земля была очищена от организованных бандитских шаек, остатки которых бежали за границу. Из-за рубежа сравнительно небольшими группами, по 10–50 человек, басмачи совершали налеты на территорию Советского Туркменистана с целью разведки и грабежа. Так, в феврале 1928 г. пограничники вели бой с бандой басмачей в 40 человек, а в июне 1928 г. — в 15 человек.

Банды Утан-бека чаще всего нарушали границу. Многие из них не достигали поставленной цели и после первых схваток с пограничниками возвращались за рубеж. Но некоторым все же удавалось горными тропами прорываться до ближайших населенных пунктов, совершать грабежи. В феврале 1927 г. зарубежная банда в 80 сабель напала на караван Госторга, увела с собой 162 вьючных верблюда с товарами и 2 тыс. баранов.

О напряженной борьбе пограничников с различными бандами и басмачами-одиночками на границе в 1926–1928 гг. свидетельствуют такие данные. Только на каахкинском участке было задержано свыше 5 тыс. человек. Часто пограничники вступали в схватки с врагом, в несколько раз превосходящим их по численности, и выходили победителями, 10 января 1928 г, конный дозор в 12 человек обнаружил банду в 60 человек и вступил с ней в бой. В перестрелке бандиты потеряли 29 басмачей, остальные бежали за границу{149}.

Немало трудностей пограничникам и местным органам власти в 20-х годах создавала организуемая реакционными силами эмиграция населения, особенно пограничных районов. Эмиграция из Средней Азии, берущая свое начало задолго до революции 1917 г., после Октябрьской революции несколько усилилась. Это во многом объяснялось бегством за границу представителей господствующих сословий и духовенства, которые провоцировали массовое переселение за границу. Эмиграция была выгодна бывшему бухарскому эмиру и контрреволюции в целом. В лице эмигрантов они имели рабочую силу для обогащения, а часть ее использовали для антисоветских целей. [144]

Два ставленника эмира занимались подготовкой эмигрантов: бухаро-туркменских — Тогай-бек, проживавший в Ханабаде, и узбекских — Ишан Халифа. Однако уже к 1926 г., когда основные силы басмачей в Средней Азии были разгромлены, когда под руководством Коммунистической партии и Советского правительства был проведен ряд политических, экономических и других мероприятий, позволивших коренным образом изменить жизнь кишлака, значительно улучшить материальное положение дехкан, поднять их культурный уровень, а также укрепить охрану государственной границы, массовая эмиграция практически прекратилась. Началась реэмиграция, которая требовала от пограничников высокой бдительности: во-первых, нельзя было допустить незаконного перехода наших рубежей; во-вторых, необходимо было воспрепятствовать главарям басмачества использовать реэмиграцию для заброски на советскую территорию своих банд, а разведкам империалистических стран — своей агентуры. Такие случаи происходили нередко.

Невозможно перечислить все имена и подвиги, которые совершили советские пограничники при охране и защите государственной границы. Безошибочно можно сказать, что каждый, кто служил в те годы на границе Средней Азии, не раз вступал в схватки с врагами Советской Родины и мужественно отстаивал ее свободу и независимость. В этих боях ковалась великая дружба народов.

На алтайском направлении трудящиеся сел и деревень под руководством коммунистов создавали партизанские отряды, которые вместе с частями Красной Армии в 1920 г. разгромили силы внутренней контрреволюции. Остатки их бежали в Китай, где под руководством есаула Кайгородова, барона Унгерна и атамана Анненкова они сколотили вооруженные банды и совершали нападения на пограничное население. Вместе с ними границу нарушали агенты иностранных разведок, а нередко и сами бандиты выполняли их задания.

Трудно приходилось пограничникам 20-х годов на всех участках границы. В суровые 50–60-градусные зимние морозы, при нехватке питания и теплой одежды, на таежных тропах вдалеке от населенных [145] пунктов они вступали в единоборство с превосходящим по силе противником. За пять лет, с 1921 по 1925 г., пограничники Кош-Агачского отряда в тяжелых кровопролитных боях ликвидировали 10 крупных белогвардейских банд.

Пограничникам часто приходилось вести боевые действия на высоких перевалах горных вершин и ущельев с бандами, в несколько раз превосходящими их по численности. 7 ноября 1925 г., например, на каракольском участке четверо красноармейцев вели бой с 49 контрабандистами. В этой неравной схватке пограничники сумели их обезоружить, но они при конвоировании, используя численное превосходство, ушли из-под стражи. Все четверо красноармейцев погибли. В январе 1926 г. три пограничника вступили в бой с противником численностью 39 человек, обезоружили его и захватили в плен. В мае 1926 г. на перевале Бедель группа красноармейцев разгромила банду численностью около 300 человек.

Немало пограничников жертвовали жизнью, до конца выполняя свой долг перед Родиной. Командир отделения Семенов, доставляя с поля боя пакет в штаб отряда, был окружен шайкой в 30 человек. Отважный боец отстреливался до последнего патрона. Когда у него кончились боеприпасы, враги попытались захватить его живым. Восемь человек набросились на красноармейца. Видя безвыходное положение, Семенов уничтожил пакет, а последней гранатой взорвал себя и бандитов.

До 1927 г. на восточной границе активно действовали скотокрады с китайской территории. В результате решительных мер пограничников в начале 1927 г. число этих банд резко сократилось, а к концу года они практически перестали действовать. Начиная с 1927 г. на восточной границе пришлось вести борьбу и с массовыми откочевками местных жителей за границу, организовывавшимися скотовладельцами — баями и кулаками. Население кочевало вместе с отарами и табунами; их нередко сопровождали специально формируемые банды, с которыми пограничникам приходилось вступать в вооруженные схватки. [146]

В 20-х годах сложной была обстановка и на дальневосточных рубежах. К середине марта 1920 г. почти весь Дальний Восток был очищен от белогвардейцев. По согласованию с западными странами, которые вынуждены были к началу апреля 1920 г. отозвать с Дальнего Востока свои войска, японская военщина продолжала удерживать здесь своих солдат. Партизанские отряды, руководимые большевиками, не могли изгнать их своими силами, а Красная Армия пока не располагала достаточными возможностями для продвижения за Иркутск. Столкновение с японскими войсками привело бы к войне. Коммунистическая партия и Советское правительство, учитывая угрозу нападения белополяков и Врангеля, считали нецелесообразным открывать военные действия против Японии.

Обстановка на Дальнем Востоке была сложной. Западную и восточную часть Дальневосточной республики разделяла «читинская пробка» (так назывался район, занятый семеновцами). В Амурской области, свободной от интервентов, власть повсеместно принадлежала Советам во главе с большевистским исполкомом. В Приморье располагался наибольший контингент японских войск. Власть находилась в руках Приморской областной земской управы, созданной на коалиционных началах. Ключевые позиции в исполнительных органах принадлежали большевикам. Во многих уездах создавались Советы. Однако положение большевиков было тяжелым. Империалистические силы Японии готовились к ликвидации Советской власти и созданию на Дальнем Востоке своего рода протектората во главе с атаманом Семеновым{150}.

Пользуясь сложной обстановкой в — Приморье, банды хунхузов развернули активные действия в целях не только грабежа, но и захвата отдельных населенных пунктов. 19 июня крупная вооруженная группа хунхузов заняла д. Дворянку и с. Жариково и учинила там варварский погром. Бандиты забирали одежду, продукты, домашнюю утварь, а то, что не могли взять с собой, уничтожали на месте. Но недолго они удерживали занятые населенные пункты. Жители окрестных сел и деревень совместными силами изгнали банду за границу. [147]

По мере освобождения Дальнего Востока от остатков белогвардейцев и интервентов вооруженную борьбу против бандитов с помощью местных жителей стали вести части Красной Армии и пограничных войск.

Упорной и продолжительной была борьба на забайкальском участке против белогвардейских банд, которые возглавляли барон Унгерн и Резухин. Собрав свыше 3 тыс. недобитых белогвардейцев, барон Унгерн пытался захватить обширные районы, перерезать единственную сибирскую железнодорожную магистраль. Основные силы наступали на Троицкосавск, их возглавлял сам Унгерн, прославившийся особой жестокостью{151}. Тысячи расстрелянных и замученных женщин и мужчин, сотни сожженных сел и деревень — таковы преступления этого барона.

Первую попытку перейти границу Унгерн предпринял в июне 1921 г. Часть его банд повела наступление в направлении Алтан-Булака. На этом участке располагались 215-й батальон ВЧК и партизанский отряд. Совместными силами чекисты и партизаны разгромили белогвардейцев, не дав им продвинуться в глубь территории. Вторую попытку прорваться через границу банды совершили во главе с Резухиным в направлении Желтуры. На этот раз бой вели части Красной Армии и пограничники. В непродолжительных, но ожесточенных схватках противник был разбит. После двух неудавшихся попыток вторжения на советскую территорию Унгерн и Резухин объединили свои силы и в июле 1921 г. еще раз попытались прорваться через границу. Но и эта попытка провалилась. В районе Гусиного озера их основные силы были разгромлены{152}.

Остатки унгерновских банд еще не раз предпринимали попытки вторжения на советскую территорию. Иногда им удавалось прорваться в ближайшие от границы населенные пункты, но большего сделать они не могли. На пути белогвардейцы встречали мужественное и стойкое сопротивление пограничников, которым всегда приходило на помощь местное население, а в необходимых случаях и части Красной Армии. [148]

Тяжелый бой с крупной бандой летом 1921 г. вел небольшой по численности пограничный пост под командованием Прудникова. Красноармейцы отбили несколько атак бандитов, десятки унгерновцев были убиты и ранены. Пограничники сражались буквально до последнего человека. В живых остался только командир поста. Намереваясь взять Прудникова живым, белобандиты взломали прикладами дверь поста. Когда в проеме показалась группа противника, пограничник метнул гранату и, как только произошел взрыв, рванулся к двери. Воспользовавшись паникой, он вырвался из окружения{153}.

В 1922–1928 гг. пограничники вели бои с белогвардейскими бандами Семенова, Тимофеева, Маркова, Лютера и некоторых других, частыми были столкновения с хунхузскими вооруженными группами. Только на никольск-уссурийском направлении за эти годы произошло 49 боевых столкновений. В ходе боев бандиты потеряли 371 человека убитыми, ранеными и взятыми в плен.

На владивостокском участке за 1922 — конец 1927 г. пограничники 28 раз вступали в боевые столкновения с различными бандами общей численностью около 1000 человек. В результате боевых схваток было убито, ранено и взято в плен 253 человека. На этих двух направлениях за шесть лет героически погиб 21 пограничник и столько же получили ранения{154}.

Осенью 1922 г. бежавшие за границу белогвардейцы под руководством атамана Семенова готовили вторжение на широком участке дальневосточной границы. В октябре 1922 г. на даурском направлении более 250 белогвардейцев под руководством царского генерала Шильникова ночью напали на пограничный пост, состоявший из пяти человек. Бандиты рассчитывали на легкий успех. Пограничники, не принимая боя, отступили в тыл. На рассвете вместе с прибывшими 60 кавалеристами они атаковали банду. Белогвардейцы, потеряв 21 человека убитыми и ранеными, бежали за границу. Вскоре другая банда численностью 300 человек, состоявшая в основном из белоказаков, вооруженных пулеметами, пыталась уничтожить в районе Соловьевска [149] пограничные посты, а затем поднять кулацкое восстание в пограничных деревнях и селах. К месту перехода границы были направлены пограничный кавалерийский полуэскадрон и отряд, сформированный из местного советского и партийного актива под общим руководством командира эскадрона Фокина. Бой с белогвардейцами произошел на рассвете. Имея пятикратное превосходство, бандиты тем не менее не могли сломить сопротивление пограничников и местных активистов{155}.

1923 год также был насыщен боевыми столкновениями на границе. Только на гродековском участке за этот год пограничники ликвидировали шесть банд общей численностью 480 человек и задержали 1650 одиночек и мелких групп. Еще более активно белогвардейцы действовали в районе Благовещенска. На этом направлении только один взвод пограничников под командованием Логинова лишь за первое полугодие ликвидировал восемь банд{156}. Отдельные вооруженные группы, хорошо зная местность и имея специальное задание по сбору шпионских сведений, совершению диверсий, террористических актов, продолжительное время маневрировали в таежных пограничных районах. Но и они в конце концов были разгромлены.

Несколько банд в 1923 г. действовало в пограничных районах Приморья, главным образом на владивостокском направлении. Все они были либо изрядно ослаблены, либо полностью ликвидированы. В июле пограничники вели бой с бандой хунхузов в районе оз. Хасан. 65 бандитов предприняли внезапную атаку на конный разъезд. Не выдержав меткого огня красных бойцов, хунхузы бросились вплавь через р. Сунгач на сопредельную территорию.

Непрерывные вооруженные схватки с белогвардейцами на границе происходили зимой и весной 1924 г. на амурском направлении. На сопредельной территории контрреволюционеры при помощи империалистических государств подготовили около 4 тыс. человек. С этими силами они намеревались захватить Приморье и создать там так называемое Амурское правительство. Части Красной Армии, войск ОГПУ и подразделения пограничников при [150] активной поддержке населения сорвали эти планы. Большинство бандитов попало в плен, остальным удалось уйти за границу{157}.

За непродолжительное время пребывания на советской территории белогвардейские банды оставили о себе страшную память. Они сжигали целые селения, убивали женщин, стариков и детей. В с. Тамбовка они подвергли зверской пытке секретаря комсомольской ячейки Соловьева, а затем главарь банды тремя выстрелами убил его.

Зверства и разрушения вторгшихся на советскую территорию банд вызывали у красноармейцев, всех трудящихся чувство глубокой ненависти и всеобщее стремление как можно скорее освободить советскую землю от классовых врагов. 9 января 1924 г. у с. Толстовка отделение пограничников в составе 12 человек под командованием красноармейца Сучкова вступило в бой с головной бандой белогвардейца Алексеева, имевшей в своем составе местных кулаков и уголовных преступников. Пять суток пограничники вели упорный бой с превосходящим по численности противником. Тем не менее бандиты понесли значительные потери и вынуждены были отступить к с. Тамбовка. Пограничники, несмотря на свою малочисленность, организовали преследование. Произошел новый ожесточенный бой. Воины границы вышли победителями. Они захватили село и находившийся в нем вражеский штаб вместе с главарем.

Группа конных пограничников под руководством командира отделения Ершова ликвидировала 40 бандитов, прикрывавших подступы к с. Тамбовка, а отряд Григорьева самоотверженно вел борьбу с остатками банды, пытавшимися скрыться за границу{158}.

В марте 1924 г. зарубежное формирование в 800 человек во главе с белогвардейским полковником попыталось разоружить пограничные посты и 64-й полк Красной Армии, выйти к железнодорожной ст. Шимановская, а затем развернуть наступление на Читу. Предводитель банды и его подручные разработали детальный план. О нем стало известно органам ОГПУ. Для встречи банды и организаторов кулацкого восстания в районы их предполагаемых [151] действий вышел сводный отряд пограничников. Часть его прикрыла участок, намеченный бандой для перехода, а часть — разместилась в домах кулаков. Как только по указанию главаря был дан сигнал к началу выступления, чекисты и пограничники приступили к разоружению кулаков — участников предполагаемого восстания. В считанные часы без единого выстрела было изъято 2 тыс. винтовок и револьверов. Одновременно красноармейцы, находившиеся на границе, вступили в бой с заграничной бандой. Часть врагов прорвалась к с. Ушакове, где надеялась получить поддержку, но их встретили выстрелы чекистов и пограничников. Оставляя убитых и раненых, главарь с остатками банды бежал за границу{159}.

Зимой и весной 1924 г., когда вожаки белогвардейских банд предприняли попытку захватить обширную территорию на амурском направлении, в поддержку им белогвардейские банды приморского участка активизировали вылазки в направлении Владивостока. На этом отрезке с января по апрель включительно границу нарушали шесть банд. С каждой из них пограничники вели боевые действия{160}.

После поражения бандитских формирований зимой и весной 1924 г. белогвардейцы и хунхузы до октября 1924 г. активных действий не предпринимали. Лишь изредка отдельные группы прорывались из-за границы с целью грабежа.

Однако осенью 1924 г. и особенно в 1925 г. банды вновь стали нарушать границу, правда уже не в столь крупных масштабах, как в предыдущие годы, и, как правило, с уголовными целями. В октябре 1924 г. в районе пос. Кундулун начала действовать группа в 70 человек, а на гродековском направлении — крупная белогвардейская банда во главе с полковником Емлиным и белогвардейцем Овечкиным. Эти банды имели базовую стоянку за рубежом и не раз вторгались на советскую территорию. Теряя в боевых столкновениях большинство своего состава, они через некоторое время опять пополнялись бежавшими за границу белогвардейцами, кулаками, уголовными элементами и вновь совершали злодеяния в пограничных районах советского [152] Дальнего Востока. В октябре 1925 г. банда Овечкина ограбила жителей Новой Деревни, зверски убила сельского активиста и скрылась. Но эти преступления оказались последними. Враг был настигнут. Лишь четырем белогвардейцам удалось бежать на маньчжурскую территорию. В этом бою геройски погиб пограничник Марк Решетников{161}.

В 1925 г. пограничники в упорных боях ликвидировали три зарубежные банды на никольск-уссурийском направлении, занимавшиеся главным образом грабежом населения (каждая из них насчитывала от 60 до 150 человек). На других участках дальневосточной границы из-за рубежа прорывались лишь отдельные небольшие группы{162}.

В 1926 г. в действиях белогвардейских и хунхузских банд произошел дальнейший спад. Набеги их были непродолжительными, но оставляли следы жестоких преступлений. На гродековском направлении в 1926 г. неоднократно нарушала границу банда кулака Озерова. Ее участники убивали советских и партийных работников и местных активистов. 12 июня были убиты член сельсовета Копылов и учительница Прохорова. Много пришлось пограничникам потрудиться в поисках и ликвидации этой банды. В районе Крепостной Пади она была наконец обнаружена и полностью ликвидирована. На гродековском участке в этом же году был разбит отряд, возглавляемый белогвардейцем Лисицыным. А всего на этом направлении за 1925–1928 гг. были ликвидированы 22 банды общей численностью 988 человек{163}. Среди задержанных оказались и агенты империалистических разведок.

Разрозненные действия зарубежных групп явно не устраивали белогвардейскую эмиграцию и реакционные силы империалистических государств. В конце 1927 г. главари белобандитов Бурлин, Меркулов, Семенов, Гондатти и другие начали проводить работу по объединению контрреволюционной эмиграции. В декабре 1927 г. генерал Хорват был объявлен верховным вождем дальневосточной эмиграции. Вокруг него сгруппировались различные белогвардейские организации.

Созданное контрреволюционное объединение сразу же развернуло подготовку сил и средств для [153] активных действий против СССР. Начали спешно формироваться новые и увеличиваться действующие банды в пограничных районах Китая. Это требовало от пограничников высокой бдительности и постоянной боевой готовности.

С 1927 г. нарушения дальневосточной границы контрреволюционными формированиями возросли, и действия их стали вновь приобретать политическую направленность. Банды часто нарушали границу с провокационными целями, нападали на пограничные наряды, посты и заставы, совершали вылазки для сбора шпионских сведений и диверсий. Осенью 1927 г. группа белогвардейских офицеров по заданию иностранной разведки пыталась проникнуть в район Облучья с целью взорвать туннель и железнодорожное полотно. Во время переправы через Амур группа была обнаружена пограничниками и ликвидирована.

Наибольшую активность главари белогвардейской эмиграции проявляли на амурском и приморском направлениях, а также в Забайкалье. В начале 1928 г. зарубежная контрреволюция начала создавать новые банды, главным образом за счет расформированной группы китайских войск в Северной Маньчжурии, в которой в качестве наемников находились и русские белогвардейцы. Вместе с тем велись переговоры с вожаками хунхузских банд об использовании их для нападений на территорию СССР по плану, разработанному зарубежными контрреволюционными организациями и разведками империалистических государств.

Учитывая сложившуюся обстановку, Совет Труда и Обороны в мае 1928 г. принял постановление об увеличении численности пограничной охраны, улучшении технического оснащения и вооружения пограничных войск Дальневосточного края.

В результате принятых мер по укреплению государственной границы уже в июне 1928 г. увеличилось число задержаний различных банд и агентуры иностранных разведок на дальневосточном участке, сократилось количество их переходов на советскую территорию. Если в 1927 г. границу нарушили 57 групп средней численностью девять человек каждая, то в 1928 г. — 35 групп средней численностью [154] семь человек. Но отмечались случаи нарушения границы и крупными силами. Так, в июне 1928 г. белогвардейский отряд в 60 человек нарушил границу, учинил погром в сельхозартели «Первое мая», затем окружил пограничную заставу Платоно-Александровскую и открыл по ней внезапный огонь. Находившиеся в помещении семь пограничников приняли неравный бой. Более часа они сдерживали натиск бандитов. Прибывшее подкрепление вынудило белогвардейцев снять осаду.

Борьба с бандитизмом на дальневосточной границе продолжалась и в последующие годы. [155]