Весна пришла на фронт
«Несколько дней назад, — сообщали газеты от 4 марта, — наши войска начали решительный штурм Ржева. Немцы давно превратили город и подступы к нему в сильно укрепленный район. Сегодня, 3 марта, после длительных и ожесточенных боев наши войска овладели Ржевом».
Наконец-то гитлеровцы были изгнаны из этого старинного русского города. Его оперативное значение было исключительно велико, и немецко-фашистские войска старались удержаться здесь любой ценой, невзирая на огромные потери, которые они несли.
Большая правда была в словах о том, что под Ржевом наша армия сражалась за Сталинград.
Бои за Ржев в течение многих месяцев носили ожесточенный характер; они были памятны летчикам-штурмовикам, участвовавшим вместе с наземными войсками в наступлении.
«Ржевская операция была для меня хорошей школой, — писал впоследствии Николай Чувин. — Значительная часть моих боевых вылетов — больше полсотни — была совершена под Ржевом. В боях за этот город я обогатился опытом штурмовых действий, вырос от рядового летчика до ведущего группы. Мне приходилось [113] выполнять самые различные задания и, как правило, под ураганным огнем зенитной артиллерии.
Когда наши пехотинцы ворвались в северную часть города, мы поддерживали их с воздуха. Немцы не давали возможности нашей пехоте воспользоваться переправой. Перед нами поставили сложную задачу: малейшее отклонение от цели, и мы ударили бы по своим. Нам дали ориентир — белую церковь. Я повел шестерку на большой высоте. Подойдя к цели внезапно, начал пикировать. За мной в крутое пике устремились ведомые. Мы уничтожили много техники немцев, разрушили их укрепления» {16}.
Известие об овладении войсками фронта Ржевом пришло в полк поздно вечером, а утром 4 марта перед началом боевой работы личный состав собрался на митинг. С краткими речами выступили заместитель командира полка майор Иванов, начальник штаба майор Силин, летчик младший лейтенант Калугин и сержант Читов. Нескрываемая радость сквозила в каждом выступлении. Гвардейцы гордились вкладом полка в победу войск фронта и обещали удвоить свои удары по врагу.
Особенно горячо выступал обычно молчаливый летчик Калугин.
— Я клянусь, — заявил он, — бить фашистов жестоко и беспощадно. Никто из нас не успокоится до тех пор, пока не изгоним гитлеровцев из нашей страны.
А сержант Читов, поддержав его, дал слово однополчанам в скором времени освоить специальность механика по вооружению.
— Потому что нужны фронту настоящие мастера, — заявил он.
Хотя облачная погода и ограничивала действия авиации, штурмовикам хватало работы. Правда, сводилась она к разведке переднего края и «свободной охоте», но бывали и другие задания. Одно из них получил младший лейтенант Павлов, сравнительно недавно ставший ведущим. Летчик достаточно зарекомендовал себя, в обстановке боя умел найти выход из самых сложных положений. [114]
— Учтите, в этом районе большая насыщенность зенитными средствами, — говорил командир, водя указкой по карте. — Немцы приложат все усилия, чтобы не пропустить самолет. А пробиться надо любой ценой. Там наши партизаны в тяжелом положении.
Павлов решил лететь на значительной высоте и лишь в местах вероятного сосредоточения зенитной артиллерии переходить на бреющий полет. Замысел оказался правильным. Самолету удалось проскочить через зоны зенитного огня и точно выйти к озеру Тиосто, северо-восточнее которого в лесах находились партизаны. Они были предупреждены. Как только появился штурмовик, задымили костры, расположенные треугольниками. Одновременно на поляне появилось большое красное полотнище.
Павлов сбросил груз лесным воинам и, убедившись, что тот попал по назначению, направился другим маршрутом на аэродром.
4 марта наши войска овладели городом Оленине и станцией Чертолино, а через три дня после двухкратного штурма — Гжатском и вслед за этим городами Белый и Вязьма.
Ржевско-вяземский плацдарм врага был ликвидирован. Здесь находились укрепленные районы, которые многократно штурмовали гвардейцы.
В течение зимы 1942/43 года Советская Армия, окрепшая и закалившаяся в огне сражений, очистила от врага сотни городов и сел, начав массовое изгнание немецко-фашистских захватчиков из пределов нашего государства. Над страной разгоралась заря победы, зажженная советскими воинами под Сталинградом.
На фронтах Великой Отечественной войны сказывались огромные успехи промышленности, дававшей фронту все возрастающее количество танков, самолетов, орудий, минометов и автоматов. Советская Армия по количеству боевой техники еще в конце 1942 года превзошла немецко-фашистскую армию.
Штурмовой полк также не испытывал недостатка в самолетах. Он получал их столько, сколько было нужно.
В марте на аэродром прибыли первые двухместные штурмовики. У самолетов собирались летчики и механики, [115] внимательно рассматривали их, высоко оценивая достоинства машин.
Действительно, первые же полеты выявили весьма ценные качества нового штурмовика. Благодаря защите задней полусферы повышались боевые возможности машины, увеличивалась ее огневая мощь, облегчалась борьба с вражескими истребителями.
Самолеты-штурмовики конструкции С. В. Ильюшина уже давно отлично зарекомендовали себя. Летчики относились к ним с большим доверием, их восторженно встречали наземные войска, которым «илы» помогали и в обороне, и в наступлении. Свои замечательные качества эти самолеты с особенной силой продемонстрировали в боях под Москвой и в Сталинградской битве.
Для противодействия штурмовикам гитлеровское командование создало специально обученные авиационные подразделения. С такими подразделениями встречались гвардейцы в боях под Ржевом.
И вот в полку появился модернизированный штурмовик. Серийный выпуск двухместных «илов» с кабиной стрелка явился хорошим ответом советской авиационной промышленности на попытки врага обезвредить нашу штурмовую авиацию, от которой немецко-фашистские войска несли большие потери.
Хотелось немедленно использовать новые машины, но не было еще подготовленных воздушных стрелков. Узнав об этом, к командиру полка стали обращаться механики, оружейники, прибористы с просьбой разрешить им идти на задания в качестве стрелков. Чтобы подкрепить свои просьбы, они энергично взялись за изучение материальной части оружия.
И вот новые штурмовики поднялись в воздух. В кабинах воздушных стрелков находились Жуков, Ягодин, Мисевра, Коротков, Зубков, Соловицкий, Морковкин, совмещавшие обслуживание самолетов с участием в боевых вылетах. Для начала они действовали вполне успешно.
Как раз в эти дни в полку побывал полковник Рейно, который командовал в это время соединением, воевавшим на Калининском фронте. Помнили и по-прежнему любили гвардейцы своего бывшего командира. С ним многие совершили свои первые боевые вылеты. Вот почему [116] с такой неподдельной радостью встречали Рейно в полку.
Интересуясь жизнью летчиков и технического состава, бывший командир полка попутно рассказал о новом в практике боевого применения «илов», подчеркнув, что новые штурмовики, даже действуя без прикрытия, не только отражают атаки вражеских истребителей, но и наносят им большой урон. Необходимо лишь умело организовать огневое взаимодействие стрелков.
Потом зашел разговор о слетанности группы, строе, маневре. И здесь полковник дал много хороших советов, говорил, какими достоинствами и недостатками обладает маневр «ножницы», горячо рекомендовал применять замкнутый круг при групповой атаке, «змейку» — при отходе от цели и нападении вражеских истребителей.
— Нужно уметь летать в любых боевых порядках, — заключил он беседу, — и, главное, держаться в строю.
Весна. Ее дыхание чувствуется на каждом шагу. Темнеет белое одеяние полей. Тут и там появляются проталины. Они увеличиваются на глазах, соединяются между собой, превращаясь в чернеющие островки, и вскоре завладевают широкими просторами.
В не обозначенных на картах местах появляются целые озера и реки. В такое время усложняется ориентировка в воздухе. Летчикам нужно смотреть в оба, чтобы не ошибиться.
Всем весна приносит большие хлопоты.
Работники тыла спешат подготовить взлетно-посадочную полосу, исправить подъездные пути, подвезти боеприпасы и горючее. Кажется, совсем недавно у командира батальона аэродромного обслуживания подполковника Буреева, замполита майора Чернявского и у всего личного состава батальона обслуживания не было важнее дела, чем укатка снега на летном поле или расчистка сугробов после метелей. Теперь они стараются, чтобы снег поскорее сошел и вода нигде не задерживалась. Солдаты оборудуют отводные каналы, колодцы, подвозят песок, приводят в порядок дороги. Им старательно помогают жители Федотова и других близлежащих сел. Старики, [117] женщины, подростки, услыхав, что нужны рабочие руки на аэродроме, сами взялись помочь летчикам.
Авиационные специалисты готовят материальную часть к летней эксплуатации. Командир утвердил план, назначил жесткие сроки. Закипела работа.
Ни на один день не прекращается боевая деятельность полка. В условиях стабилизации фронта сведения о противнике, доставляемые авиацией, приобретают особое значение. Благодаря именно ей в апреле была вскрыта система обороны противника, обнаружены аэродромы, на которых базировалась авиация, а также установлена замена некоторых частей в районе Духовщины.
...14 апреля в 18.00 пара штурмовиков, ведомая младшим лейтенантом Инасаридзе, вылетела на разведку района Новосокольники — Акулино — Малосокольники, а также на штурмовку эшелонов противника в местах их разгрузки. Когда самолеты появились над объектами разведки, их встретили сильным огнем зенитной артиллерии и зенитных пулеметов. У фашистов были все основания так тщательно охранять этот район. Вот что сообщил Инасаридзе в своем донесении:
«На возвышенности, что севернее 1 км Енкино, скопление крытых и груженых машин — до 50, от Малосокольники — Новосокольники движение 15 автомашин. На ст. Акулино 1 жел.-дор. эшелон — 40 крытых вагонов с паровозом на Новосокольники, возле эшелона до 500 пехотинцев. На путях 10 платформ, груженных орудиями. У реки южнее ст. Акулино на месте до 30 крытых автомашин. Боекомплект израсходован по железнодорожному эшелону, пехоте и автомашинам у ст. Акулино»{17}.
Когда разведчики возвратились на аэродром и ведущий доложил о результатах штурмовки, командир решил довершить удар. Он отдал приказание лейтенанту Чувину возглавить новую группу. В воздух поднялась четверка штурмовиков. Рядом с ведущим шел Калугин. Впервые вел свою машину на большое задание летчик сержант Тарелкин.
Штурмовики зашли на цель, расположенную в километре восточнее Акулино. Первым атаковал Калугин. На состав обрушили бомбовый груз Чувин, Детинин, а потом Тарелкин. Когда штурмовики отходили от станции, они видели пламя пожара. [118]
В журнале боевых действий имеется такое примечание к записям об этом вылете: «Отличная оценка наземных войск...», «Наблюдающие с высоты воздушные разведчики по радио передали об успешных действиях «илов»{18}.
Этим вылетом полк открыл счет крупных штурмовок 1943 года, производимых одна за другой почти ежедневно. В те дни часто вылетал на задания экипаж комсомольцев старшего сержанта Ивана Ларионова и младшего сержанта Захария Валлиулина. Последний свой вылет они совершили в конце апреля. Ведущий пары летчик техник-лейтенант Павел Керис рассказал по возвращении на аэродром, как погиб экипаж. Во время штурмовки зенитный снаряд попал в бензобак самолета Ларионова. Машина загорелась, и старший сержант направил свой пылающий штурмовик на вражескую колонну.
Весной, как и минувшим летом, гвардейцам снова дали почетное поручение: вручить коллективу передового авиационного завода переходящее Красное знамя Государственного комитета обороны, завоеванное во всесоюзном соревновании в честь 25-й годовщины Советской Армии.
На этот раз посланцами гвардейцев были капитан Мусиенко и техник-лейтенант Чурбанов. Они являлись достойными представителями полка. Мусиенко начал свою боевую службу в полку в первую военную зиму и сразу обратил на себя внимание смелыми штурмовками. Летчику стали поручать самые сложные задания. Со своей группой он наносил удары по немецким штабам, переправам, укреплениям.
«Задание выполнено», — неизменно докладывал командиру ведущий.
К моменту поездки на авиационный завод грудь Мусиенко украшали ордена Красного Знамени и Александра Невского.
Многотиражная газета «Стахановец» имела все основания призывать рабочих в день вручения знамени: [119] «Будь гвардейцем в труде! Бей фашистов, как бьет их в бою гвардии капитан Мусиенко!»
Другой представитель полка — гвардии техник-лейтенант Чурбанов никогда не водил штурмовиков на вражеские колонны и переправы. Но всегда безотказными были подготовленные им «илы», всегда летчик с уверенностью брался за ручку управления самолета, зная, как точен и старателен техник.
Чурбанов обслужил около двухсот боевых вылетов. Нередко приходилось в самых тяжелых условиях менять моторы, производить сложный ремонт на поврежденных снарядами самолетах, вводить их в строй за сроки, которые не предусмотрены никакими инструкциями. Техник стремился работать так, как воевали летчики — по-гвардейски. Он снискал славу лучшего специалиста и заслужил высокую награду — орден Красной Звезды.
Не зная отдыха, работал коллектив завода, чтобы дать побольше самолетов и приблизить час разгрома врага. Здесь ширилось патриотическое движение за помощь фронту. Первый свой миллион рублей внес он на строительство звена самолетов.
...Огромный пролет прокатного цеха до отказа заполнили самолетостроители. Митинг открыл парторг ЦК ВКП(б) Коваль. С волнением говорил он о трудовом подвиге коллектива, завоевавшего первое место в социалистическом соревновании и заслужившего почетную награду.
Со знаменем в руках на трибуну поднялся гвардеец Мусиенко. Летчик сердечно поблагодарил рабочих и инженеров за отличную работу и призвал дать еще больше самолетов, самоотверженно трудиться для приближения победы над врагом.
Директор завода, принявший знамя из рук капитана, лучшие производственники Соловьев, Катуркина, Засимов, Киряков, Новиков заявили, что коллектив самолетостроителей приложит все силы для увеличения выпуска машин, будет еще лучше, еще упорней трудиться, удержит почетное знамя в своих руках до полной победы над фашизмом. Радостные и воодушевленные почетной наградой расходились рабочие к своим станкам. [120]
«Эта поездка, — рассказывали Мусиенко и Чурбанов гвардейцам, — никогда не изгладится в нашей памяти. Мы побывали в литейном, прокатном, компрессорном и других цехах. Всюду видели только одно: поистине героический труд советских людей, их горячую любовь к нашей Родине и армии.
Уральцы достигли больших успехов. Днем и ночью, не щадя своих сил, они куют оружие для нас. «Фронту надо — сделаем!» — таков их лозунг. Коллектив цеха, где начальником Циценко, четкой работой по графику обеспечил перевыполнение производственной программы. Он завоевал право хранить знамя.
Во время нашего пребывания на заводе мы узнали, что цех, где начальником товарищ Тимофеев, лимитирует работу цеха, возглавляемого товарищем Циценко. От вашего имени, товарищи, мы обратились через газету к рабочим и работницам с призывом ликвидировать задолженность. Положение после этого изменилось. Отстающий цех стал не только выполнять, но и перевыполнять план.
Рабочие-уральцы напутствовали нас в дорогу: «Пусть каждая сброшенная вами бомба попадет в цель».
Мы заверили бойцов тыла, что самолеты, изготовляемые ими, будут в надежных руках».
Наступившее весной относительное затишье на фронте не означало отдыха. Наземные войска улучшали свои позиции, овладевали более выгодными рубежами обороны, и авиационный полк взаимодействовал с ними. Но летать приходилось не так уж часто, оставалось много свободного времени. Его использовали для занятий.
Имелись веские причины к тому, чтобы сосредоточить все внимание партийной и комсомольской организаций, летчиков, механиков и других специалистов на боевом совершенствовании, укреплении воинской дисциплины и организованности.
Кое-кто из опытных летчиков, демонстрируя ненужное удальство, не выдерживал режима полета, приходил с задания на бреющем полете, нарушал правила посадки. [122]
Были отмечены факты халатного отношения к обслуживанию техники отдельными авиаспециалистами. Серьезным сигналом явилось временное отстранение от самостоятельной работы механиков, показавших во время проверки слабые теоретические знания материальной части.
Понес наказание за недисциплинированность оружейник Бохан. Летчик Пяткин за серьезный проступок был откомандирован в стрелковую часть.
Все это не могло не вызвать серьезной озабоченности гвардейцев, потому что эти факты накладывали пятно на весь коллектив.
В то время были опубликованы первомайские призывы Центрального Комитета Коммунистической партии. В них перед воинами Советской Армии ставилась задача закрепить успехи, достигнутые в зимних наступательных боях, готовиться к решающим сражениям с гитлеровскими захватчиками, неустанно совершенствоваться, укреплять дисциплину и организованность. Командир и партийная организация мобилизовали коммунистов и весь личный состав на выполнение этих требований партии.
Наряду с усилением занятий по марксистско-ленинской подготовке больше часов было выделено на изучение штурманского дела, материальной части самолета и мотора и на воздушно-стрелковую подготовку. Летный состав засел за уставы. Солдаты и сержанты ежедневно занимались строевой подготовкой. Лучшие знания по уставам показали офицеры первой эскадрильи, в особенности Павлов, Петров и Афанасьев. Авиаспециалисты сдали зачеты по материальной части.
Коллектив гвардейцев показал, что он крепок, силен и готов к выполнению любой задачи.
Возвратившись после наказания в полк, Пяткин стал другим. Видно, он много передумал и перечувствовал. Немалое влияние оказало на него письмо матери, которое пришло из Свердловска на имя командира и однополчан. Слова этого письма проникали глубоко в сердце:
«...Родные соколы, дорогие боевые летчики, товарищи сына моего Юры Пяткина! [123]Из газеты «Правда» я узнала о ваших героических подвигах. Я счастлива и горжусь тем, что мой сын бьется за счастье народное в ряду смелых и отважных — поистине чудо-богатырей.
Пусть седина покрывает наши головы, а морщины — лица и плохо видят наши глаза от невыплаканных слез, пусть тревога за вас не дает нам покоя ни днем ни ночью, и все же мы счастливы, мы горды вами, наши бесконечно дорогие воины.
Низко кланяюсь вам, гордые соколы наши. Выражаю вам глубокую благодарность. От всего сердца желаю, чтобы и в дальнейшем сопутствовало вам боевое счастье и удача, а также скорого возвращения в родные дома, к своим близким и дорогим людям. Нет слов, чтобы выразить свою любовь и благодарность вам — наша гордость, наша радость, наша надежда. Да хранит вас судьба!..»
Еще в марте подполковник Чубченков был назначен командиром авиационной дивизии. Некоторое время обязанности командира полка выполнял Герой Советского Союза майор Михаил Трофимович Трусов. В мае на эту должность прибыл майор Кирилл Петрович Заклепа. При первых встречах майор Иванов и майор Силин подробно и с похвалой рассказали ему о личном составе полка.
Заклепа присматривался к людям, но и они со своей стороны со всей строгостью оценивали своего командира. Каков он в воздухе? Не тяжел ли характером? Справедлив и заботлив ли? А главное, как поведет дело в полку, сохранит ли его славу?
Некоторые хозяйственники из батальона аэродромного обслуживания искоса поглядывали на майора Заклепу — очень уж беспокойный он был насчет питания личного состава и не давал им спуску: требовал организовать ловлю рыбы, чтобы разнообразить блюда, а потом и до оборудования столовой добрался.
«Непоседливый человек, всюду заглядывает», — сетовали хозяйственники.
Внешность майора была несколько необычной. Носил он бороду, придававшую его лицу, при наголо бритой голове, свирепый вид. Это впечатление усиливалось маузером, висевшим сбоку, и постоянным спутником — отлакированной палкой. [124]
Нового командира летчики окрестили «Бородой». Это прозвище окончательно закрепилось за ним, когда один из прибывших офицеров, ранее служивший с ним в Забайкалье, рассказал о том, что Бородой его называли и там. Вдобавок лейтенант вспомнил такой эпизод.
В том полку был писарем сержант по фамилии Борода. К нему направили офицера, чтобы оформить продовольственный аттестат. Тот пойди к майору и доложи:
— Товарищ Борода, вот подпишите.
Майор, правда, не рассердился, а мягко разъяснил: — Я не Борода, хотя и с бородой. А вот писарь, хотя он без бороды, но настоящий Борода...
Сам по себе боевой вылет на штурмовку высоты, находящейся южнее Великих Лук, не являлся каким-либо особенным событием в жизни полка. Обыкновенный вылет с целью помочь наземным войскам улучшить свои позиции. Но командование придавало ему большое значение, потому что испытывало нужду в «языке», которого длительное время никак не удавалось достать на этом участке фронта.
Когда майор Заклепа, получив задачу в штабе армии, направлялся к себе в полк, он лишь в самых общих чертах представлял себе, как будут ее выполнять штурмовики. «Нужно посоветоваться с опытными людьми», — решил майор после размышления над приходившими в голову различными вариантами боя и отдал приказ о созыве летного состава.
Летчики собрались дружно и в ожидании командира с любопытством осматривали друг друга: третьего дня все получили летнее обмундирование с погонами и выглядели, [125] как не преминул громко провозгласить старейший из летчиков Маркелов, настоящими кавалерами, которым хоть сейчас на бал.
Причины срочного сбора никто не знал, даже всеведущий Бавыкин. «Не успел проинформироваться», — отмахивался он от назойливых вопросов.
Раздалась команда, и разговор оборвался.
Майор Заклепа кратко изложил цель совещания и попросил летчиков высказать свое мнение, как лучше провести штурмовку Птахинской высоты.
— Самое подходящее время для штурмовки — сумерки, — выступил первым Бавыкин.
— Нужно находиться над целью с полчаса, чтобы на сопке никто головы не поднял, — добавил Павлов.
— Побольше мелких бомб захватить, — вставил свои замечания Детинин.
— Штурмовку поручить небольшой группе, но самым опытным, — предложил Землянский.
— Хотя бы одного молодого взять, — поспешил поднять руку комсорг Сальников и густо покраснел, так как на него зашикали: «Высказываться надо по существу».
Мало-помалу вырисовывался план штурмового удара. Выслушав летчиков, командир сформулировал свое решение так: «Вылетаем четверкой в темноте. Над целью становимся в круг и делаем несколько заходов, непрерывно обстреливая и бомбардируя избранные цели. Первым заходом подавим огневые средства у подножия, чтобы пехота успела прорваться на высоту, потом переносим удар повыше. Полетят Чувин, Узков, Панов и я».
У многих последняя часть решения вызвала досаду и даже зависть, но пришлось промолчать: приказ не подлежит обсуждению.
После совещания майор Заклепа выехал к командиру стрелковой дивизии для согласования всех вопросов взаимодействия. Потом доложил разработанный план в штаб воздушной армии, где его одобрили.
Замполит вместе с парторгом Землянским дважды приходили в общежитие и, неслышно ступая по глиняному полу, прислушивались, все ли летчики спят. Улавливая ухом шепот, они требовали прекратить его и утихомириться. Но раз не спится — не прикажешь себе... [126]
А механики и оружейники — и вовсе не ложились. Обойдя в который уже раз самолеты, они переговаривались в тишине, вспоминали свои семьи, родные края...
К задушевным беседам располагала эта ночь, безмолвная и спокойная, тревожившая сердце таинственной красотой.
Но как ни тянулось время, а стрелки подошли к двум часам. Подъем. Грохот моторов ворвался в ночную тишину. На летном поле блеснуло пламя из выхлопных патрубков. Замелькали огни «летучих мышей», служившие ориентиром для взлета, и по сигналу с КП в воздух поднялся Чувин, за ним Панов, Узков и Заклепа. Самолеты, мигнув разноцветными огнями, скрылись в темноте.
Вдали небо начинало менять свою окраску, на горизонте появились желто-оранжевые пятна — предвестники утренней зари.
Взяв курс на юго-запад, штурмовики через несколько минут на разных высотах появились над Жижицкими озерами. Как заранее было условлено, они сделали круг. Командир, летевший ниже, с трудом разглядел силуэты самолетов и дал по радио команду идти на цель.
Маленькое озеро, расположенное близ высоты, отражало все происходящее в этот момент над землей. На черной глади оставляли свои следы желто-красные молнии трассирующих пуль. То тут, то там возникали яркие вспышки разрывов снарядов, и вдруг, словно стайки птиц, рассыпались по воде зеленые брызги. Это десятки ракет указывали направление атаки.
Штурмовики все сразу проходят над высотой. Бомбят и обстреливают вражескую пехоту на юго-восточном склоне. Потом становятся в круг. Чувин атакует цель и разворачивается. В этот момент уже пикирует Узков. За ним — Заклепа, Панов. А за Пановым снова заходит Чувин...
Начинает светать. Желтые ракеты повисают в воздухе. Это сигнал: «Можете следовать домой». Дело сделано!
Не успевают штурмовики приземлиться на своем аэродроме, как раздается звонок из штаба армии: командующий поздравляет летчиков с успехом и сообщает, что все они награждены орденами. [127]
После Сталинградской битвы Советское правительство решило присваивать почетные наименования частям, отличившимся в боях с немецко-фашистскими захватчиками. Первыми почетные наименования «Сталинградских» получили восемь корпусов Советской Армии, прославившихся у волжской твердыни, а вслед за ними — отличившиеся дивизии и полки.
Утро 24 мая. Весь личный состав построен на аэродроме. В весеннем воздухе разносятся слова:
ПРИКАЗ 3 ВОЗДУШНОЙ АРМИИ23 мая 1943 года
№ 201
Действующая армия
В соответствии с приказом НКО № 207 от 4 мая 1943 года
Приказываю:
6 гвардейский штурмовой авиационный полк впредь именовать: 6 гвардейский Московский штурмовой авиационный полк.
Поздравляю личный состав полка с присвоением собственного наименования «Московский», как знак признания мужества и геройства, проявленных в борьбе против фашистских захватчиков на подступах к городу Москве.
Знамя полка с собственным наименованием города, близкого сердцу каждого русского человека, является высокой заслугой и вашей гордостью.
Это знамя завоевано кровью тех, кто смертью героев пал в борьбе с немецкими захватчиками осенью 1941 года, отстаивая нашу Москву.
Трудящиеся славного города Москвы, наименование которого будет отныне написано на вашем знамени, навеки запомнят имена павших в бою за Родину под Москвой и будут гордиться теми, кто продолжает славные традиции гвардейцев — участников разгрома немцев под Москвой.
Я уверен, что славные традиции, приобретенные полком в осенних боях 1941 года под Москвой, останутся и закрепятся вами в предстоящих боях за окончательный разгром немецких захватчиков. [128]
Да здравствуют славные гвардейцы 6 Московского гвардейского штурмового полка!
Командующий 3 ВА генерал-лейтенант авиации Громов
Нач. штаба 3 ВА генерал-майор авиации Дагаев {19}
— Мы гордимся этим именем, — заявили на митинге представители всех эскадрилий, — и докажем, что достойны его, достойны подвигов наших товарищей, сражавшихся за Москву.