XI. Конница Карла Смелого Бургундского

Карл Смелый для сформирования конницы воспользовался перешедшим к нему от отца многочисленным придворным штатом, который он поставил совершенно на военную ногу.

Различные его отделения составляли в военное время небольшие конные отряды, коих предводители имели определенные обязанности [96] в армии. Таким образом, под значком обер-камергера шли 40 рыцарей, а он сам, во главе их, нес в бою главное знамя вассалов. Форшнейдер (escuyer tranchant) нес личное знамя герцога (pennon), обер-мундшенк (echanson) имел в своем отряде 50 юнкеров, обер-шталмейстер (escuyer de l'escuyerie) в сопровождении 50 конных дворян нес большой бургундский штандарт — главное войсковое знамя.

Кроме конных дворян этих 4 отрядов к придворному штату принадлежали еще телохранители, которых при Филиппе Добром было только 200 конных дворян, и отделение лучников, при Карле же Смелом число их было увеличено до 6 отрядов, силой в 1400 коней с лишком.

Это были:

1. Английская гвардия, 480 лучников, разделенные на 12 взводов (esguades), из которых каждый по очереди выставлял по 10 человек (par dixains) на внутреннюю службу во дворце.

2. Лейб-лучники (archers du corps) — 80 человек.

3. 400 лучников в 4 эскадронах.

4. Подкрепление гвардии (renfort de la garde) — 160 человек.

5. 62 лейб-лучника (archers du corps), составлявшие пешую свиту герцога, но в походе они сидели на хороших клепперах (courteaux) и таким образом были вроде позднейших драгун.

6. Дворянская гвардия (garde d'escuyers ou gentillhommes) из 126 всадников и стольких же стрелков в 4-х взводах, под общим началом своего капитана.

Всего 1434 человека и лошади.

Организация прочей конницы, как и всего войска, была основана на ленной системе: всякий владелец лена обязан был, по призыву своего ленного господина, являться в полном снаряжении и вооружении на коне, сопровождаемый несколькими более легко снаряженными всадниками — что составляло полное копье (lance fournie). В Нидерландах оно состояло из 9 человек — оруженосцев, слуг и лучников, которых приводил всадник (homme d'armes) под знамя своего ленного господина.

Известное время, смотря по роду войны, ленная милиция должна была служить на свой счет, но затем, а равно в случае перехода за границу, она получала некоторое содержание. Вместе с тем в некоторых провинциях было разрешено отказаться от личной военной службы; получаемые деньги шли на наем солдат. [97]

Ленная система давала возможность выставлять очень многочисленные войска, так, например, Карл Смелый собрал в 1471 г. при Аррассе около 80 000 человек, в том числе из Нидерландов 4000 копий (по 10 человек верхом и пешком); из Бургундии 1200, из Люксембурга 160 копий. Но все прочие ее невыгоды отзывались тем более тяжело на Бургундии, что во Франции, ее исконном враге, были произведены значительные перемены в войске, особенно в кавалерии, где были введены ордонансовые роты, доставлявшие французской коннице решительный перевес.

Карл решил ввести их и в своем войске. В 1471 г., с согласия штатов, он организует постоянный корпус из 5 ордонансовых рот в 800 копий по 3 коня, всего 2400 всадников, которые на жалованье были предназначены для занятия крайних пограничных пунктов.

Уже в следующем 1472 г. корпус усиливается до 1200 копий в 12 ротах по 100 копий из 8 человек каждое — homme d'armes 1 оруженосец (coustillier), 2 конных лучника, 2 стрелка (coulevriniers) и 2 пеших пикинера, к которым скоро были добавлены 1 паж и 1 арбалетчик (cranequinier или arbalestrier), так что копье состояло из 6 всадников и 4 пеших.

К концу того же года численность ордонансовых частей простиралась до 1200 hommes d'armes, 3000 лучников и 800 конных арбалетчиков; пеших же 600 стрелков, 1000 лучников и 2000 пикинеров; всего 8400 человек, считая же вооруженных слуг (оруженосцев и пажей) — 10 800 человек постоянного войска. В 1473 г. полное копье было установлено в 6 коней — 1 homme d'armes, 1 оруженосец, 1 паж, 2 лучника и 1 арбалетчик, кроме того, неопределенное количество пикинеров, но зато стрелки были уничтожены.

В 1474 г. число ордонансовых рот было доведено до 22. Сила роты осталась в 100 копий по 6 коней (в том числе 3 лучника), всего 13 200 коней; в ордонансовой пехоте пикинеры заменены в каждом копье 3 лучниками и 3 стрелками, которые в поле выделялись в особые отряды по 400 человек, делившиеся на 4 отделения в 100 человек каждое, под командой центурионов и затем на мелкие части по 30 человек под командой тридесятников (trenteniers).

Ордонансовая пехота была силой в 6600 человек, прибавив к ним конницу и 1434 гвардейских всадника, составлялось 20 000 человек постоянного войска. Конные лучники должны были действовать и пешком и сидели на лошадях только на переходах; таким образом, в каждом копье было соединено 3 рода оружия — конница, пехота и конная пехота. [98]

Во время приготовлений ко второму походу в Швейцарию в мае 1476 г. Карл Смелый спешил своих конных лучников и приказал им — или отослать лошадей обратно в Бургундию, или продать их, так как «они должны были отныне нести службу пешком, потому что, с одной стороны, было очень трудно достать необходимый фураж в гористой стране, а с другой — стрелок мог лучше действовать из своего лука пешком, чем верхом».

При дальнейших приготовлениях, после битвы при Муртене, Карл Смелый назначил из числа 2000 копий, которые он хотел вывести в поле (800 из Лотарингии, 1000 оставшихся из 1600 бывших в вышеупомянутом сражении, и 200 вновь призванных), 1000 — исключительно для пешего боя. Каждое копье из 9 человек — 3 лучника, 3 с длинными копьями и 3 стрелка или арбалетчика. Остальные 1000 копий с 3000 лучников должны были оставаться верхом и все числиться в гвардии; придворные войска составляли тогда 400 копий.

Ордонансовые роты делились сначала на десятки (dixains), под командой десятника (dixenier), позднее на 4 взвода, под командой взводного, который распределял своих людей на 4 камеры (chambres), из 5 копий и начальника; из числа взводных выбирался один поручик.

Все эти должностные лица, а равно и знаменщик (каждая рота имела знамя) входили в число копий роты.

Вооружение и снаряжение ордонансовой конницы по указам 1472 и 1473 гг. было следующее: жандармы носили полное предохранительное вооружение и имели копье, длинный прямой меч (estoc) и легкий нож (couteau), прикреплявшийся к левой стороне седла, большей частью еще и молоток, — на правой стороне седла. Лошади, которые должны были с наскоку ломать копья, были также совершенно защищены (bardé) и только в крайнем случае имели закрытие только на голове (chanfrain). Оруженосцы имели кольчуги, жестяные шлемы с нашейниками, набедренники, наручники и жестяные перчатки; оружие их состояло из дротиков для метания и удара (javelots), мечей и обоюдоострых кинжалов. Лошади оруженосцев стоили 20, пажей — 30 талеров. Конные лучники и арбалетчики имели кольчуги (без рукавов), поверх которых носился стеганый кафтан, шлем, стальные рукава, полусапоги со шпорами, длинные обоюдоострые мечи, кинжалы и метательное оружие. Лошади лучников могли быть хуже и стоили дешевле (6 франков), чем лошади арбалетчиков (10 франков), так [99] как первые служили только перевозочным средством, а вторые — для боя. Каждый жандарм должен был иметь кроме верховой еще и вьючную лошадь.

И после сформирования ордонансовых рот Карл Смелый продолжал нанимать иноземные части для усиления своего войска. Они состояли преимущественно из англичан и итальянцев, иногда же из немцев, люттихцев и вначале даже швейцарцев.

Английские наемники находились в бургундском войске уже в сражении при Монлери в 1465 г. в числе одного отделения; впоследствии число их было значительно увеличено вербовкой и доведено к 1474 г. до 6000 конных и пеших. Они состояли преимущественно из лучников, так в отряде, присланном в этом году в Бургундию Эдуардом IV, было более 1000 конных лучников и всего 13 копейщиков. Это было обыкновенное соотношение в английских войсках.

Итальянцы, напротив того, поставляли преимущественно тяжелую конницу, их пикинеры сидели большей частью на закованных в латы конях и отличались своей воинственностью, вооружением и снаряжением. Особенно выделялись банды графа Кампобассо и Галеотти, которых заметил Карл Смелый в битве при Монлери и тотчас принял на свою службу. Затем прибавились еще другие отряды, так что к 1474 г. их было всего 8900 человек конницы и 3000 пехоты. Большая часть итальянских копий была в 6 коней, таковы были, например, банды Траило и Леньяно, каждая из 150 копий и 200 пехотинцев, а первая еще и из 100 конных стрелков; но были копья и в 4 коня, например, неаполитанский отряд Монфора из 250 копий и 600 пехотинцев. Банда Кампобас-со состояла в 1475 г. из 237 копейщиков, 132 конных арбалетчиков, 164 пеших слуг, 27 немецких стрелков и штаба из 15 человек, следовательно, всего 576 человек.

Из остальных вышеназванных национальностей, поставлявших наемников, немцы, а главным образом швейцарцы выставляли только пешие части; фламандцы дали в 1474 г. отряд из 1200 всадников и 600 пехотинцев; нидерландцы — 700 всадников и 300 пехотинцев; люттихцы, присланные за известную плату своим епископом, — 800 всадников и 700 пехотинцев. В то же время курфюрст пфальцский и долголетняя верная союзница Карла герцогиня Савойская Иоланта дали свои войска в наймы Бургундии.

Наконец, в дополнение ко всем перечисленным войскам могли быть призваны дворянское ленное ополчение, городские и земские милиции. [100]

Так как войска Карла Смелого пользовались в то время особенной известностью, то будет небезынтересно очертить в нескольких словах их образ действий, о котором можно судить по уставам 1472 и 1473 гг., а отчасти по описаниям военных действий.

Бой вела тяжелая, вооруженная копьями конница, которая строилась сомкнутой шеренгой — en haye; во второй линии следовали пажи, в третьей — оруженосцы, которыми иногда пользовались как легкой конницей. Иногда строили колонну «en escadre» в виде клина, имея 7 коней в передней шеренге, впереди которой ставился один из храбрейших вождей; при Нанси — сам Карл Смелый; в таком случае пажи и оруженосцы пристраивались к четырехугольнику, составлявшему основание клина.

Образ действий жандармов заключался в ударе в копья; затем переходили к мечу или молоту. Люди ордонансовых рот получали самое заботливое обучение еще в мирное время, упражнялись в атаках сомкнутым строем, в рассыпании и сборе, в полном вооружении или только в кирасах. При осадах, штурмах и других случаях жандармы должны были действовать пешком.

Конные лучники сражались пешком и лошадьми пользовались только при походных движениях. После спешивания — чему также старательно обучали в мирное время — лошади каждого копья передавались пажу и привязывались к особо устроенному на его седле крюку. Паж должен был смотреть за лошадьми и вести их за спешенными людьми. Спешенные лучники двигались тонким строем в одной, много двух шеренгах и шли вперед, не разрываясь и стреляя; с фронта они были прикрыты следовавшими впереди их пешими пикинерами, с флангов конницей или тяжелой пехотой.

Английские лучники охраняли себя с фронта заостренными кольями, которые каждые два человека вбивали перед собой крестообразно в землю.

Конные арбалетчики сражались верхом.

Тяжелая пехота (fanteria) строилась сначала не в глубоком боевом порядке, а в 3—4 шеренги в виде пустого внутри четырехугольника или круга.

В нормальном боевом порядке пехота располагалась в центре, по ее сторонам лучники, на флангах жандармы со своими слугами.

При достаточной силе строились в несколько линий, вначале в три. Орудия ставились или впереди пехоты, или в стороне на подходящей позиции, побатарейно. По уставу 1476 г. все войско [101] должно было быть разделено на 8 линий (batailles): первые 7 составлялись из придворных частей, гвардии и ордонансовых рот; восьмая из бургундских и савойских ополчений.

Первые были построены вышеописанным образом: собственно конница — на флангах, тяжелая пехота — в центре, между ними спешенные лучники. Во второй линии, состоявшей исключительно из придворных войск и гвардии, находился в центре отряд придворных чинов с герцогским знаменем, вправо и влево от него — два отряда лучников, еще ближе к флангам — пехота, на крайних флангах — лучники и копья: на левом — дворянской гвардии, на правом — четырех придворных отрядов. Перед фронтом кирасир этих последних выносилось перед началом сражения знамя в руках обершталмейстера или его лейтенанта под прикрытием придворного эскадрона. Знамя охранялось и сопровождалось придворными войсками.

Особый отряд, предназначенный для авангарда, не входил в состав линий, он состоял их двух английских сотен, 200 полукопий, 500 пехотинцев и известного числа копий из ордонансовых рот.

После сражения при Муртене Карл Смелый совершенно отделил конницу от пехоты и собрал всю последнюю из 1000 копий или 10 000 человек пикинеров, назначенных для пешей службы кирасир и лучников в одну массу, по швейцарскому образцу.

Она составила при Нанси центр боевого порядка и была расположена в виде продолговатого, глубокого, тесно сомкнутого четырехугольника за частым забором и ручьем; по обеим ее сторонам и несколько позади стояла конница; влево пехота, на небольшом холме 30 орудий.

В уставах от 13 апреля 1473 г. и 10 мая 1476 г. находятся подробные указания насчет пехоты и артиллерии, мостов и обозов, порядка походных движений и расположения лагерем, дисциплины, снабжения и военного бюджета.

XII. Испанская конница до конца XVI столетия

Еще в древние времена при карфагенянах, а потом и при римлянах конница в Испании пользовалась большим почетом. По завоевании страны готами она развилась еще больше, так как у них конница была главным родом оружия. Сначала, подобно тому как [102] у древних германцев, она подразделялась на роды и семейства, а впоследствии, по римскому образцу, на десятки (decanias) и сотни (centurias). Одежда готов сначала была также германская, а затем все более и более изменялась в римскую; она состояла из стеганых кафтанов из хлопчатой бумаги или фильца (zabas), чешуйчатых панцирей (lorigas), шлемов, кроме того, они имели щиты, мечи, копья (lanças), дротики (pilos), стрелы (saetas), иногда с отравленными остриями (escorpios), дротики с закаленным концом без железного наконечника (contos), кинжалы (dolones) и ножи (escramas). В общем, конница носила более полное предохранительное вооружение, чем пехота; самые богатые и знатные лица были закованы в железо с ног до головы, а равно и лошади их.

В начале средних веков организация войска основывалась на всеобщей воинской повинности, которой подлежали все испанцы в возрасте от 25 до 50 лет. Богатые и знатные лица (hidalgos) должны были являться верхом (caballeros, ginetes). Владельцы поместий (merinos), судьи или алькады округов и местечек были обязаны иметь лошадь и оружие из «дерева и железа» (armes de fuste у fiero). Кроме них конницу составляли еще (уже позже) рыцарские ордена и королевские придворные войска.

Составленная из hidalgo отдельных городов, деревень и местечек конная часть образовала для каждого места или округа, независимо от ее силы, особую единицу, называвшуюся mesnada (собственно стадо) или cavalcade под началом своего вождя (mesnadero, capdiello), при котором состояли лейтенант (adalid), известное число десятников (decenaries), знаменщик (porta pendon) и посыльный (anubdator) для передачи приказаний, преимущественно же для уведомления о созыве ополчения. По прибытии всех отдельных контингентов на сборный пункт они сводились в роты (companas), силой в 100—150 коней, делившиеся на десятки (cuadrillos, decenas). Это разделение было, впрочем, введено уже позже, в 1407 г.; начальники рот назывались майорами, десятков — десятниками (cuadrilleros, decenaries). Каждая «mesnada» имела свое знамя (pendon), а если она была сильнее 100 коней, то еще и штандарт (pendon-posadero), кроме того, еще трубы и литавры.

Лица, выставлявшие известное число воинов на свой счет, могли составить из них особый отряд под своим личным началом, со своими значками и трубами; эти лица носили название «богатых людей со знаменем и литаврами » (roco homes de pendon y caldera); [103] они составили с течением времени особую конную территориальную милицию и привилегированный класс в обществе.

Другой подобного же рода класс образовался из семейств, не вступивших в брак с арабами и в качестве христиан чистой крови пользовавшихся особым почетом. Таким образом, и в Испании еще в начале средних веков конница сделалась родом оружия богатых и знатных людей, всадник обратился в рыцаря.

Этому всего более способствовали рыцарские ордена, которые, представляя собой известную военную силу, по их количеству и могуществу составляют совершенно своеобразное учреждение Испании.

Первый из них был орден Дуба, основанный в 722 г. в Наварре. Затем по старшинству (насколько можно точно установить) следовали ордена Белой лилии (или de la Jarra, Наварра, 1050 г.), Тамплиеров (Иерусалим, 1118 г.), Св. Сальвадора (Монреаль в Арагонии, 1118 г.), Калатрава (Кастилия, 1158 г.), Крыла Св. Михаила (Португалия, 1171 г.), Сантьяго (Велец в Кастилии, 1175 г.), Алькантара (сначала — Св. Жуана грушевого дерева, Леон, 1177 г.), Авис (Евора в Португалии, 1180 г.), Монте Гаудио (затем Монфан или Монгойа, Валентина, 1180 г.), Иисуса Христа и С. Доминго(1200 г.), Богородицы розового венка (Толедо, 1209 г.), Св. Марии милосердия и выкупа пленных (Арагония, 1218 г.), Голубя (Кастилия, 1290 г.), Монтеза (позже Св. Георгия и затем Альфама в Арагонии, 1311 г.), Христа (Португалия, 1320 г.), Шарфа (Кастилия, 1320 г.), Чешуи (Кастилия, 1420 г.), Золотого руна (Брюгге в Бургундии, 1430 г.). Эти ордена, из которых многие существовали, впрочем, очень недолго, сильно способствовали развитию военного искусства. Так как они имели постоянную организацию и непрестанно занимались военными упражнениями, то и составили ядро, вокруг которого группировались прочие воинские части, собиравшиеся только временно и потому очень нуждавшиеся в таком ядре.

Королевские придворные войска (militia regalis palatii), как они называются в одной грамоте Альфонса VI от XI столетия, состояли под командой королевского оруженосца (armiger regis), которого должность, наравне с мажордомской, считалась одной из высших. Armiger regis нес в бою оружие короля. По словам Альвара Гомеса-де-Кастро, со времен готов и до Генриха IV (1454 — 1474) состояло постоянно 2000 джинетов, под именем гвардейского отряда или когорты, при Генрихе же они были распущены по неразумию или, вернее, по хитрости грандов. [104]

Большая часть испанской конницы состояла из тяжеловооруженных всадников; о конных арбалетчиках упоминается еще в XIII столетии и даже раньше. Давно также существовала сформированная по маврскому образцу легкая конница под именем альмогаваров, которая состояла из людей, обученных и хорошо подготовленных к войне, и употреблялась преимущественно для разведывательной и сторожевой службы, для нечаянных нападений, вообще для операций малой войны; она делилась на роты (companas), начальники которых назывались альмокаденами.

Оружие было в первые годы средних веков почти то же, что и прежде: копья, пращи, мечи, луки со стрелами, топоры, палицы и косы; носили панцири или стеганые камзолы, шлемы с проволочными сетками и щиты. С XI столетия панцири (brunia, certenia, alsebergo, или asberch), стеганые кафтаны (velmez, gambax, perpunte) и шлемы (capellina, capiello, carvellera, позже yelmo) стали чрезвычайно разновидны; начали употреблять перчатки (lua, luva, wuantos или chirotecas), сапоги (calcias, brafoneras) со шпорами (efpolas, sporas, sporones) и принесенные крестоносцами из Азии кинжалы (taragula, misericordia и прочие), длинную шпагу и нож.

Седла (barda, cocera, rosa, blanca, lidona, morcerel, mauricea) были кожаные; поводья — из колец, мундштук — со стальным удилом; лошадь была покрыта железом от шеи до хвоста, а голова защищена особыми железными пластинками на шарнирах testera, testinia). С XII столетия введены некоторые изменения в вооружении и прибавлены некоторые части, как, например, тассеты (cujas, cufas, guijotes), наножники (canilleras, grevas) и наплечники (fojas, espatelleres), украшенные шлемы и гербовые мантии (cota de armas). В XIV столетии было еще дополнено оружие и предохранительное вооружение, по английским и французским образцам, и тогда полное вооружение (comleja armes с 1255 г., а позднее armadure de punta en blanco) было такое, как и повсюду в других странах.

В постановлении Касереса от 1229 г. каждый всадник должен был иметь щит, копье, меч и шпоры. (Всадник, приведший боевого коня с панцирем и бубенчиками, освобождался от 9—12 податей.) Цена лошади колебалась между 30—1200 мараведи.

В 1338—1348 гг. король Альфонс XI приказал, чтобы все обязанные службой всадники являлись с плащом, шлемом, панцирем и нашейником, а «хорошие люди, имевшие значки», выставляли [105] бы 10 человек, и в том числе одного всадника с лошадью, оба в полном вооружении.

В 1390 г. вооружение, в котором обязаны были являться, было поставлено в зависимость от средств каждого: имевший 20 000 мараведи и более должен был быть в полном вооружении; затем — менее 20 000 до 2000 мараведи постепенно разрешалось не иметь той или другой части; при 2000—6000 мараведи — арбалет и 36 стрел, при меньшем состоянии — копье и дротик.

При Фердинанде Католическом (1474—1516) было обращено большое внимание на конницу и вообще на войско. При этом следует прежде всего упомянуть о святой германдаде. Она произошла из составлявшихся уже гораздо раньше в разных местах Испании добровольных братств или союзов (hermandades) для защиты против разбойников и бандитов. Фердинанд и Изабелла воспользовались этими учреждениями и соединили их всех, придав им военно-политическую организацию, в одно целое, которое, обращенное прежде всего против сильных вассалов, выражало идею постоянного войска.

Учреждение германдады относится в этом смысле с согласия братств к 1476 г. Каждые 100 граждан должны были внести сумму в 18 000 мараведи на снаряжение, вооружение и содержание одного всадника. Число последних было установлено в 2000, которые должны были быть постоянно готовы. Им назначили капитанов из храбрых и опытных воинов и главнокомандующего ими генерал-капитана, при котором в качестве судебного учреждения состояла юнта из знатных лиц.

Чтобы возвысить значение этого учреждения, оно было поставлено под покровительство религии и названо святой германдадой. Оно делилось, согласно закону, на роты из 10 копий и 1 стрелка (espingardero) каждая. Все солдаты германдады носили белую одежду с красным крестом на груди, а поверх надевалась шпага. Первоначально назначенная для действий против внутренних врагов, германдада позднее принимала участие и в войнах, поставляя многочисленные войска и давая большие деньги.

В 1488 г. ее организация получила значительное развитие в военном смысле, и одновременно войска ее были обращены исключительно в пехоту.

Большое значение для испанской кавалерии имело учреждение 2 мая 1493 г. старой гвардии Кастилии из 25 капитаний или рот в 100 человек, при 3 офицерах, штандарте и трубаче каждая. Штаб состоял из 5 лиц, всего 2630 человек. [106]

4/5 каждой роты были тяжелые всадники или жандармы (nombres de armas), 1/5 — легкие или джинеты. Каждый жандарм имел двух лошадей; на одной он ездил сам, на другой, запасной (dobladura), — паж. Они носили полное предохранительное вооружение, копье, палицу, длинную шпагу и щит. Легкие всадники имели латы, набедренники, панцири, шлемы без забрала, шпаги, кинжалы и арбалеты. Лошади должны были быть ценностью не менее 8000 мараведи, закованы в броню, быть с хорошим мундштуком с цепкой, недоуздком, поводьями и седлом с подпругами и двойными стременами. Через несколько времени число джинетов было значительно увеличено; они были отделены от жандармов и составили самостоятельные капитании различной силы. В начале XVI столетия старая гвардия Кастилии имела следующий состав:

Жандармы (линейная кавалерия): 6 старых и одна новая капитания по 47—93 копий, всего 548 копий и, кроме того, 450 копий в Арагонии, Каталонии и Валенсии.

Джинеты (легкая конница): 13 старых и 10 новых капитании в 20—97 копий, всего 1283 копья и, кроме того, 550 копий в Арагонии, Каталонии и Валенции. Следовательно, всего 2831 копье.

Также и в прочей коннице, еще до завоевания Гренады (1492), жандармы и джинеты составляли тяжелую и легкую конницы, причем в вооружение их были введены важные изменения в смысле облегчения и уменьшения предохранительного вооружения. Жандармы носили еще полное предохранительное вооружение, но не такое тяжелое, как прежде, с лошадей же оно было совершенно снято.

Джинеты же носили только кольчуги (alpartaz) с проволочными сетками на голове (almof аг), наплечники (brafaneros), наколенники (guardos de rodillo) и буйволовые колеты (jaco de ante).

Жандармы имели тяжелое копье, палицу, длинную шпагу и меч с чашкой; джинеты — легкое копье и шпагу с чашкой.

В 1495 г. было решено, что все подданные, сообразно положению и состоянию, должны были обзавестись соответственным оружием, а вслед за тем была сделана всеобщая перепись и установлено, что на 12 человек населения, способных носить оружие, один должен был быть призван на службу, что дало кавалерии около 2000 коней.

В 1496 г. было издано несколько общих постановлений, остававшихся в силе до 1503 г., когда 13 сентября все старые узаконения [107] были собраны в одно целое и составили свод в 62 параграфа, касающихся жалованья, ведения книг, расквартирования, комплектования, увольнения от службы, отпусков, инспектирования и довольствия лошадей.

Об обмундировании речи не было.

Вооруженные силы страны настолько увеличились к тому времени, что при вторжении в том же году французов в Руссильон было выставлено 2000 жандармов и 4500 гинетов только из Галисии, Астурии, Бискайи и Мурсии.

В 1502 г. испанская легкая конница была усилена 150 бургундскими конными лучниками, которые прибыли с Филиппом Красивым, супругом инфанты Иоанны. 22 мая они были приняты на жалованье и назначены для непосредственной службы при особах королевской фамилии. Их вооружение состояло из кольчуги с наручниками и железными перчатками, наножников, железных башмаков, бургундского шлема с забралом и длинным пером. Сверху они надевали белый кафтан с красным бургундским крестом на груди и на спине. Оружие состояло из луков со стрелами и мечей для действия двумя руками. Лошади были богато убраны, с пером на голове, поводья обиты железом, седло вышито и украшено бахромой; на крупе и боках стальной панцирь.

Другой легкой кавалерией были страдиоты, которые прибыли из Италии в 1507 г. в составе одной роты легких всадников в свите короля Фердинанда V.

Организованные по образцу корпуса легких войск, который имели венецианцы в Морее и Албании, страдиоты носили шлемы и кольчугу, сверху широкий кафтан (ojaco) и имели пики, шпаги, молоты и деревянный щит.

8 января 1508 г. кавалерия была сокращена в числе до 800 тяжелых и 800 легких всадников, и вскоре затем она подверглась еще изменениям, из которых самое важное было в мае 1509 г., а именно окончательное введение конных стрелков (escopeteros).

Вооружение этих всадников состояло из длинных ружей (escopetas) и мечей для действия обеими руками, а предохранительное из лат, ручных и ножных кирас и шлемов с сетками на затылке и шее; у лошади были покрыты голова, шея, грудь, бока и круп от седла до хвоста.

В войске, которое кардинал Циснерос набрал в 1509 г. в Толедо для действий против Орана, каждый кавалерийский корпус состоял из трех родов конницы: стрелков, жандармов и джинетов. [108] Но так как опыт не оправдал подобного соединения, то в 1512 г. опять вернулись к разделению конницы только на тяжелую и легкую.

Тяжелая (линейная) конница тогда состояла из 26 рот по 104 человека, легкая же — из 17 рот или куадретов страдиотов по 114 человек.

При каждой роте было отделение стрелков, прочие же люди имели пики со значками, шпаги, кинжалы и молот и носили шлем, легкие наручники, набедренники и кафтаны одного цвета. Лошади имели средние седла и суголовье, как носили и раньше. Штаб был усилен 6 лицами.

При Карле V (1516—1555) в кавалерии были произведены многие изменения.

В 1516 г. были назначены генерал-полковники в каждую из трех дивизий, расположенных во Фландрии, Ломбардии и Неаполе, всего же было конных войск: 38 рот жандармов или ордонансовых банд (из них 20 во Фландрии, 10 в Ломбардии и 8 в Неаполе), 20 рот легкой конницы (10 во Фландрии, 10 в Ломбардии) и 8 рот страдиотов в Неаполе.

Всего 1900 коней.

Состав же постоянной конницы, расположенной в Испании, согласно указу от 1525 г., был в мирное время следующий: 18 рот жандармов — 1020 человек; 17 рот джинетов — 640 человек и 1 рота испанской гвардии — 50 человек, а по расписанию 1538 г. — 22 роты жандармов по 37 копий, 100 копий при дворе и еще 47 копий жандармов и 14 рот джинетов различной силы (1 в 100 человек, 1 в 65,3 в 45, 9 по 40 человек).

Нормальная сила линейной роты была 37 всадников, легкой в 45, и в каждой по 2 трубача и по 2 кузнеца. Кроме того, в состав конницы входили части, поставляемые различными лицами: например, в 1535 г. было выставлено грандами, титулованными лицами и дворянами 250 жандармов и 1520 гинетов; в 1542 г. они же выставили 1450 копий, а прелаты 410.

Наконец, во время войны нанимались еще иностранные войска, число которых в легкой коннице было довольно значительно.

Так, например, в 1536 г. в войске, действовавшем против Франции, при двух испанских ротах из 460 копий была одна пьемонтская в 100 копий и еще 30 копий; в легкой же кавалерии на 1930 коней испанцев было 180 флорентинцев, 420 савойцев, 100 венецианцев, 2060 немцев и 50 миланцев. [109]

В 1537 г. при дивизиях департаментов введены генерал-комиссары, майор-сержанты, генерал-лейтенанты и генерал-адъютанты.

В то же царствование герцог Альба, будучи наместником испанских владений в Италии, сформировал там в 1554 г. несколько рот конных аркебузиров, вооруженных мечами и фитильным оружием. Они действовали в рассыпном строю, стреляли при атаке и отступлении, а при ударе на конницу бросали привязанную на ремне аркебузу и атаковали с холодным оружием в руках.

Главную силу конницы составляли по-прежнему жандармы и джинеты, и при вступлении на престол Филиппа II (1555—1598) было 17 рот жандармов и 11 рот джинетов. Сила роты в 1560 г. была установлена в 50 коней.

Однако этот состав конницы был очень слаб и не соответствовал действительной потребности, так как военный совет в своем докладе говорит, что для обороны государства необходимо иметь 3500 жандармов и 6400 джинетов, а именно для внутренней службы 500 жандармов и 1400 джинетов, а для внешних операций 3000 жандармов и 5000 джинетов (в том числе 1000 стрелков и аркебузиров).

Из того же доклада усматривается существование особого корпуса береговых стражников Гренады, который должен был препятствовать высадкам варварских мавров. Этот корпус, содержащийся на счет особого налога с жителей подтвержденной нападением территории, получил в 1567 г. полную организацию, по которой сила его конницы установлена в 235 копий.

В указе 1560 г. упоминается в первый раз об особом виде легкой конницы под именем herreruelos (от их плаща herreruelo), заменившей страдиотов. Они носили латы, ручные и ножные кирасы и были вооружены шпагами и пистолетами, отчего их также называли пистольерами (pistoletes). Лошади их не имели никакой брони, как, впрочем, уже давно и у жандармов. В бою они обыкновенно выстраивали линию впереди жандармов, затем шли в атаку, имея пистолет в правой руке, а шпага висела на большом пальце левой. Дав выстрел, они брались за шпагу и бросались врукопашную. К их особым обязанностям относилась сторожевая служба ночью, которая неслась днем легкой кавалерией, имевшей поэтому также пистолет, носившийся в левой кобуре.

Легкая кавалерия также действовала в рассыпном строю, жандармы же всегда атаковали эскадроном. Как кажется, herreruelos [110] были подражанием столь страшным в то время немецким рейтарам, но что это не были они сами, это видно из того, что о «raitres alemanes» упоминается рядом с herreruelos'aми.

В 1579 г. в Испании также вводятся конные аркебузиры, причем в каждую роту их было назначено по 12, вместо прежних отделений стрелков, и таким образом сила рот возросла до 60 человек. Аркебузиры носили короткий плащ с рукавами (hungarina) из желтого сукна с бургундским крестом, бургундский шлем и вместо набедренников кожаные сапоги со шпорами.

Жандармы получили такой же плащ (brandenburgo) темно-фиолетового сукна с красным крестом на груди и на спине; носился плащ поверх кирас. Когда herreruelos после безрезультатной перестрелки открывали фронт, аркебузиры должны были действовать огнем на флангах жандармов, а при атаке этих охватывать фланги противников. Кроме того, они несли сторожевую и разведывательную службу. Таким образом, в это время испанская конница была четырех родов: жандармы, легкая конница, аркебузиры и herreruelos. Всего 9260 коней в четырех дивизиях департаментов.

Кроме этих регулярных войск выставлялись еще, как и прежде, в случае необходимости, копья грандов, знатных лиц и прелатов, командоров, рыцарских орденов и так называемых поместных рыцарей Мурсии и Андалузии. Под названием последних в этих двух провинциях понимались такие владельцы, которые имели состояния более 4000 дукатов. Эти лица должны были, главным образом, охранять побережную полосу от нападений мавров (подобно побережным войскам Гренады) и служить лично конны и оружны. Число их доходило до 5000—6000 человек, но после восстания морисков (1569) число их так сократилось, что до 1571 г. их более не собирали.

Первые две категории, из которых особенно много войск поставляли в прежние времена рыцарские ордена, тоже не могли выставлять много копий, потому что многие лица перешли на придворную службу. Прочие дворяне и богатейшие классы городского и сельского населения, обязанные, по старым постановлениям, нести конную службу, были так ослаблены численно и материально долгой борьбой с маврами, что от них нельзя было многого ожидать.

Кроме национальной конницы у Филиппа II были еще различные наемные немецкие конные роты, предводительствуемые в 1555 г. одним, в 1568 г. — двенадцатью, в 1574 г. — двумя и в 1596 г. — тремя капитанами. [111]

Одно официальное объявление от 6 сентября 1591 г. дает понятие об организации, составе и стоимости содержания испанских войск в конце XVI столетия. Согласно этому объявлению в испанских войсках было 2100 всадников, 15 000 человек пехоты и 12 орудий. Конница состояла из кастильской гвардии, контингента, поставленного знатными лицами, и конных аркебузиров.

Кастильская гвардия состояла из штаба в 10 человек (в том числе один генерал-инспектор с лейтенантом и 2 инспекторами), 15 рот жандармов, в составе каждая из 1 капитана, 1 прапорщика, 1 казначея, 60 жандармов, 2 трубачей, 2 кузнецов; и 4 рот легкой конницы — по 1 капитану, 1 прапорщику, 1 казначею и 50 всадников.

Поставленная знатными лицами конница состояла из 8 рот.

В роте были: 1 капитан, 1 лейтенант и 100 копий. При всех 800 копьях состояло 18 трубачей и 18 кузнецов.

Аркебузиры составляли 2 роты, и в каждой 1 капитан, 1 лейтенант, 4 капрала и 96 солдат (включая трубачей и кузнецов).

XIII. Савойско-пьемонтско-сардинская кавалерия до конца наполеоновских войн

В землях, составивших впоследствии Пьемонтское королевство, как и вообще в большей части Италии, кавалерия состояла по преимуществу из дворянских ленных ополчений, основанных сначала на ломбардских, а с императора Фридриха I на римских законах. Вассалы разделялись на маркизов, графов, баронов (которые получали право на свой титул и знамя, если имели 24 вассала из дворян), баннергеров (ими можно было быть по рождению или по назначению князя, выставляя не менее 12 вооруженных людей), бакалавров (bacheliers), шталмейстеров (écuyers), которые будучи дворянами не могли иметь знамени, хотя бы и выставляли требуемое число людей и даже имели в своем подчинении баннергеров. В главе пьемонтской конницы стоял особый вождь, носивший титул начальника (condottiere) дворянства, о котором упоминается в последний раз в 1618 г. Особенность савойской ленной конницы была савойская хоругвь (или эскадрон), составлявшая важнейшую часть армии. Относительно подробностей ее организации ничего достоверного неизвестно; несомненно только, что [112] она состояла из дворян с их свитой, но в нее не входило все дворянство, так как многие владельцы имели право поднимать свое знамя по ту или другую сторону Альп.

Она имела своего вождя, своего генерал-комиссара, носителя белого корнета (военное знамя Савойи), известное количество капитанов и лейтенантов, и численность ее доходила во времена ее высшего развития до 1600 дворян с 7000 и более человек свиты, которые, однако, не всегда все были в рядах. С разрушением ленной системы хоругвь также стала приходить в упадок, но пережила, хотя и номинально, ленную систему, подвергаясь изменениям одновременно с остальной конницей.

В начале XVII столетия сила ее доходила только до 600 человек; при Викторе Амедее II она была собрана в последний раз в составе 12 рот по 30 maires, но им же была окончательно распущена в 1692 г.

Ленная кавалерия состояла из дворян, закованных в латы и с пиками (barbute); лошади тоже были покрыты броней. Свита была легче вооружена, имела луки или арбалеты, а в савойском эскадроне еще и кинжалы, состояла из недворян (satellites) и была предназначена для конного и пешего боя.

В общем, это учреждение было подобно ленной кавалерии других стран, но итальянские рыцари не имели ни столько лошадей, ни столько стрелков, как, например, французские. Обыкновенно в копье было не менее 4 человек свиты, но было до 8 и 12 слуг. Они составляли легкую конницу, которая сначала не имела ни определенной организации, ни определенных офицеров. Только позже, когда появились албанцы, или страдиоты, стали, по их образцу, отделять satellit'oв от тяжеловооруженных и дали им отдельных начальников, но и то только в тактическом отношении, во всем же остальном осталась та же феодальная связь между господами и их слугами. Вскоре затем появились, как и везде, аргулеты, карабены и шеволежеры, их соединяли в роты и пробовали придать им прочную организацию; тогда слуг опять присоединили к рыцарям.

Кроме дворянской ленной кавалерии в Италии, еще раньше чем во Франции, коммуны стали поставлять свою конную милицию, но за ленной конницей осталось первенствующее место.

С начала XIII до конца XV столетия и даже XVI столетия итальянская военная сила оставалась в руках кондоттьери. Их войска, первоначально состоявшие почти исключительно из иноземцев [113] (по образцу коих образовались и итальянские национальные роты), были почти исключительно конными. Они набирались из граждан и поселян, а в большинстве из бродяг.

Кондоттьери потому предпочитали конницу, что, не имея поместий, они не могли получить высокого положения содержанием небольшого количества пехоты, много же они иметь не могли по недостатку средств. Что же касается конницы, то обладание ею и в малом количестве доставляло добычу и почет.

Организация и вооружение итальянских конных рот были те же, что и французских, но немного слабее, и стоили они значительно дешевле, так как рота в 100 копий обходилась в год только 10 000 золотых талеров.

Во время полного развития эпохи кондоттьери часто служили и дворяне, не присоединяясь к ротам, а действовали самостоятельно или имели свои части. Такой дворянин со своими слугами составлял копье — lancia, но в отличие от копий кондоттьери назывался lancia spezzata. Этот обычай службы рыцарей добровольцами сохранялся очень долго, и именем lanzie spezzate называлась еще в XVIII столетии дворянская гвардия папы.

Атаковала ли итальянская конница, подобно французской в конце XV столетия, этого достоверно сказать нельзя. О ее действиях в сражении при Форново (1495) Комин говорит: «Ils venoient le petit pas, bien serrés, tant qu'a merveilles il les faisoit beau voir»{49}.

В течение XVI столетия, вследствие продолжительных войн, совершенно разоривших страну и даже лишивших ее на много лет самостоятельности, ленная система, а с ней и большинство прежних военных учреждений приходили все в больший упадок. Поэтому как только самостоятельность страны была восстановлена и Эмануил Филибер вступил на престол (1559—1580 гг.), он тотчас приступил к реорганизации армии и сформировал настоящую линейную конницу. При его вступлении в Пьемонт было:

13 рот шеволежеров, из 6 савойских и 7 пьемонтских, которые, однако, были скоро распущены и заменены 2 отрядами жандармов и одним аркебузиров, по 200 человек каждый, в большинстве иностранцы. Одновременно была реорганизована maison du roi герцога Савойского, причем гвардейская рота (которой он был шефом) была распущена, и придворные войска были сокращены [114] до 54 человек конных стрелков (с 24 аркебузирами и 12 алебардистами). Кроме того, королевские жандармы остались обязанными конной службой, и даже было предположено дальнейшее развитие их повинности.

При Карле Эмануиле I (1580—1630) оно выразилось в том, что с 1625 г. маркизы должны были выставить по 1 1/2, графы по 1, дворяне 1/2 или ¼ cellade. Под этим названием подразумевались всадники (вероятно, от слова «шлем» — cellata), в отличие от прежних названий копейщиков, лучников и арбалетчиков.

В остальном при этом князе уничтожение ленной системы стало везде государственным принципом. Как низший класс ленной конницы появились аргулеты, опять распущенные в 1594 г. Взамен их были введены указами от 11 декабря 1594 г. и 20 февраля 1595 г. роты карабенов, или конных аркебузиров и шеволежеров, частью из иностранных наемников, частью набранные савойскими и пьемонтскими лицами на основании особых соглашений с правительством. Все эти части существовали только в военное время.

В 1589 г. Карл Эмануил нанял для экспедиции в Прованс 30 рот шеволежеров по 45—60 человек в роте, и столько же иностранной кавалерии сопровождало его при вступлении в Э.

При том же случае упоминается еще о гвардейской роте из 60 дворян, несшей службу при особе герцога, распущенной в 1607 г. и замененной савойской дворянской ротой гвардейских лучников.

Короткое царствование Виктора Амедея I (1630—1637) ознаменовано сформированием первой национальной и постоянной конницы в составе 1 полка из 10 рот по 50 человек из существовавшей тогда полицейской конной стражи. В период несовершеннолетия Карла ЭмануилаП (1637—1675) военная сила страны пришла в упадок, вследствие гражданских войн между его матерью-регентшей и двумя дядями, полк был распущен, и вместо него 19 декабря 1660 г. был сформирован кирасирский полк из существовавших тогда со времен Эмануила Филибера жандармских рот, называвшихся в то время кирасирскими. Этот полк тоже распущен в 1668 г.

В 1671 г. был сформирован на французские деньги для службы в Нидерландах пьемонтский конный полк из 10 рот по 50 человек, а в 1672 г. другой — из 12 рот, силой в 1000 человек, но этот последний просуществовал только один год.

При этом же герцоге ленная система почти окончательно перестала существовать, так как почти все вассалы откупались от [115] личной службы или податью des cavolcades, или правом des cellades, или d'acquéroge.

При Викторе Амедее II (1675—1730, с 1713 г. — король) была сформирована еще во время его малолетства, 18 января 1677 г., 1 рота кирасир, в качестве гвардии регентши, а полк, сформированный в 1671 г. для французской службы, окончательно предоставлен Франции, где он и оставался до революции под именем piemont cavalerie. Таким образом, кроме названных кирасир, осталось только maison du prince, которая после многих перемен сохранила в своем составе только одну роту gardes du corps и несколько карабенов. 28 декабря 1682 г. эта рота была усилена одной, 4 августа 1685 г. еще двумя ротами; в 1710 г. (26 декабря) оставлено всего 2 роты, в 1714 г. опять прибавлена одна — так что всего стало 3 роты gardes du corps.

По последней организации рота состояла из 3 офицеров, 15 унтер-офицеров, 41 рядовых и 2 трубачей; штаб состоял из 2 офицеров.

С роспуском савойского эскадрона (хоругви) 8 апреля 1682 г. ленная конница была совершенно уничтожена, а на суммы, шедшие на эскадрон, сформированы 4 роты жандармов по 50 человек.

В 1683 г. были сформированы 3 драгунских и 1 конный полк по 6 рот по 50 человек, в 1684 г. эти полки были усилены до 8-ротного состава, а в 1685 г. все полки были расформированы, кроме одного драгунского.

В 1689 г. и 1690 г. было опять прибавлено по 1 драгунскому полку, так что их вновь стало 3; в 1691 г. они обращены в 9-ротный, а в 1703 г. — в 10-ротный состав, по 70 человек в роте.

Жандармы после непродолжительного существования были захвачены в 1692 г. при нечаянном нападении у Савилльяно французами и включены в их армию. Вскоре они, однако, вышли из нее и в том же году послужили ядром для сформирования двух тяжелых кавалерийских полков по 450 человек. Один из этих полков был распущен в 1699 г., а в 1701 г. вторично сформирован в составе 8 рот по 60 коней.

21 октября 1703 г. была сделана попытка сформировать еще 2 милиционных полка из 5 рот по 100 человек, но попытка эта не удалась.

Зато в 1726 г. были сформированы в Сардинии 3 роты легких драгун, вскоре обращенные в 2 эскадрона.

Таким образом, к концу этого долгого царствования пьемонтская конница состояла из 3 драгунских, 2 конных полков, 3 рот [116] gardes du corps и 2 сардинских эскадронов легких драгун или шеволежеров.

Всего около 3500 человек.

В это же царствование были введены «отборные люди» — у драгун конные гренадеры, в коннице — карабинеры, сначала в числе 1/10, потом — 1/6 кавалерии.

Карл Эмануил III (1730—1773) дал дальнейшее развитие учреждениям своего отца.

Как первую отборную часть он сформировал в 1734 г. гусарскую роту, которая в 1736 г. была распущена и послужила кадром к формированию 4-го драгунского полка.

В 1741 г. все кавалерийские полки приведены в состав 5 эскадронов по 130 коней, но уже в 1742 г. драгунские были усилены за счет тяжелых.

Тяжелые полки носили с 1739 г. буйволовые колеты, которые у них оставались, как и кирасы, до полной отмены предохранительного вооружения.

После Аахенского мира был, по-видимому, опять восстановлен одинаковый состав для всех 6 конных полков — 450 человек и 400 лошадей.

Кроме этих полков было еще 3 роты gardes du corps и 2 эскадрона драгун в Сардинии, и сверх того упоминаются так называемые драгуны-охотники в числе 100 человек, которые, хотя и не принадлежали собственно к войскам, но в военное время часто несли службу ординарцев или фельдъегерей. Сила всех этих частей доходила до 3500 человек и 3000 коней.

При Викторе Амедее III (1773—1796) была введена новая организация армии, по которой в 1774 г. кавалерия была разделена на два крыла, в крыле по 2 бригады из двух полков каждая{50}.

Для достижения этого состава надо было вновь сформировать 1 конный и 1 драгунский полк, что и было исполнено отделением от каждого старого полка двух рот, и таким образом получилось 8 полков по 4 эскадрона, по 2 роты, из 48 коней каждая. Одна из рот была отборной. [117]

Один из драгунских полков был при этом обращен в шеволежеров. Предполагавшееся сформирование отряда в 385 человек шеволежеров или драгун для придачи к составленным тогда легким легионам не было приведено в исполнение.

Наступление Французской революции вызвало новые формирования: в 1792 г. было набрано 1000 провиантских драгун для перевозки продовольственных запасов; в 1794 г. прибавлен 3-й — сардинский эскадрон легких драгун; в 1795 г. увеличено число драгун-охотников, и вся конница доведена до состава 80 коней в эскадроне. По заключении Туринского мира было приступлено к сокращению, а именно были распущены 2 новых полка и 2 эскадрона сардинских драгун (переведенных до того с острова на материк), уничтожено деление на роты и отменены отборные части.

Таким образом, конница осталась в следующем составе: 6 полков (3 драгунских, 1 шеволежеров, 2 конных) — по 4 эскадрона, по 106 коней в полку — 434 человека.

Сверх того 3 роты gardes du corps и 2 эскадрона драгун в Сардинии.

При Карле Эмануиле III (1796—1802) и Викторе Эмануиле I (1802—1821), власть которых простиралась с 1798 по 1814 гг. только на Сардинию, вся конница состояла из 1 роты gardes du corps и 2 эскадронов шеволежеров, которые были силой в 1799 г. в 300 коней, в 1807 г. — 376 коней, а затем доведены до 560 и были переименованы в сардинский полк шеволежеров. Кроме того, среди многочисленной милиции были конные части, имевшие в своих рядах до 2500 всадников незадолго до прибытия короля.

На материке при включении пьемонтских войск во французско-италийскую армию 6 декабря 1798 г. из полков были составлены 4 пьемонтских драгунских полка, а 2 роты gardes du corps в 160 человек образовали отборных карабинеров.

Во время неудачного для французов 1799 г. и занятия страны русскими и австрийцами зимой 1799/1800 г. все пьемонтские войска разошлись, но затем Мелас, восстановив королевские войска, набрал один конный полк. Когда французы после сражения при Маренго опять установили свою власть, Массена организовал 6 конных жандармских рот, а Сульт установил кадры, из которых по окончании войны были сформированы 1 гусарский и 1 драгунский полки, включенные 26 августа 1801 г. во французскую армию под именем 17-го конно-егерского (с мая 1803 г. — 26-го) и [118]

21-го драгунского полков. Эти полки, продолжая комплектоваться из той же провинции, состояли во французской армии до падения империи.

Кроме того, многие пьемонтцы служили и в других полках, главным образом, в карабинерах и кирасирах.

В 1813 г. был сформирован в Турине весь 14-й гусарский французский полк из добровольцев, а затем еще один пьемонтский эскадрон итальянской почетной гвардии; обе эти части принимали участие в походах в Германию и Францию под знаменами Наполеона.

В 1814 г., после восстановления самостоятельности Пьемонта, король Виктор Эмануил сформировал прежде всего роту gardes du corps, по присоединении же Генуи в ней была сформирована еще такая же рота. При реорганизации армии на тех же основаниях, на которых она существовала до мира 1796 г., кавалерия тоже была восстановлена в составе 6 полков (2 конных, 2 драгунских, 2 шеволежеров) по 6 эскадронов — 597 человек.

Кроме того, прежде существовавший 1 полк шеволежеров в Сардинии — 470 человек и еще основанный в 1814 г. карабинерный корпус в 610 коней.

XIV. Русская конница в XVI и XVII столетиях

После свержения татарского ига силы русского государства, соединенного в одних руках, стали беспрепятственно развиваться уже с середины XV столетия и принимать одинаковые общественные формы.

При Иоанне III и особенно при Иоанне Грозном русское военное искусство вылилось в те формы, в которых оно оставалось, с небольшими изменениями, до реформ Петра Великого.

Характеристической чертой военного искусства того времени было повсеместное распространение огнестрельного оружия и возрождение пехоты, затем введение более твердой и определенной организации армии; с первой половины XVII столетия к прежним составным частям армии прибавляются новые элементы более определенной организации, частью в виде найма иностранцев из Западной Европы, частью при помощи формирования новых русских частей по иностранному образцу. [119]

Конница, которая до реформ Петра Великого составляла главную часть русского войска, включала в себя два элемента — национальный и чужой.

1. Русские конные части составлялись из высших придворных чинов, дворян и боярских детей и земского ополчения. К ним присоединились потом татары, конные стрелки и городовые казаки, различные казачьи части и инородцы и, наконец, шляхта возвращенных от Польши древних русских городов. [120]

а) Высшие придворные чины. С увеличением пространства и могущества страны увеличилось также число придворных должностей, которых было 6, а потом 7 классов; из них первые 3 — бояре, окольничьи и думные люди занимали высшие гражданские должности; вторые 2 класса — стольники и стряпчие — были придворными чинами, и последние два — дворяне и дети боярские — военными.

В середине XVI столетия выделились из двух последних классов еще два новых — московские дворяне и жильцы, которые следовали непосредственно за стольниками и стряпчими и с ними обыкновенно составляли в войске особый отряд, который потом получил название «московские чины». Таким образом, получилось всего 9 классов, которые потом были увеличены до 12 разделением думных людей на думных дворян и думных дьяков и прибавлением спальников, следовавших за думными дьяками, и дьяков, между московскими дворянами и жильцами.

Все эти классы имели свои определенные права при дворе на военной и гражданской службе.

Первые 3, а впоследствии 5 высших классов были в военное время военачальниками или составляли совет при особе государя. Вместе с тем они и их многочисленные свиты образовали (как ленные владельцы Западной Европы) великолепную иррегулярную конницу, занявшую по своему положению и значению первое место среди русских конных частей.

Одежда их была из самых дорогих материй, вышита золотом и серебром, оторочена дорогими мехами и украшена жемчугом и драгоценными камнями. Поверх нее, а иногда под ней носились военные доспехи, состоявшие из очень искусно приготовленных кольчуг и чешуйчатых лат, отделанных золотом, серебром и камнями. Броней было покрыто не только все тело с головы до ног, но иногда даже надевалась кольчуга и на латы или наоборот; оружие состояло из лука со стрелами, сабли, трех ножей в одних ножнах, кинжала и особой гири, приспособленной к рукоятке, для удара.

Иные всадники имели менее предохранительного вооружения, но множество наступательного, как, например, лук, саблю, одно или два ружья и т.д.

Это оружие тоже часто было очень роскошное, а колчаны и ножны были из лучшего материала и богато разукрашены. То же можно сказать и о попонах (которых было иногда по 3—4 одна на [121] другой), седлах и обо всем конском уборе. Седла покрывались бархатом, сукном, шелком и парчой и отделывались золотой, серебряной и шерстяной бахромой и вышивкой, цепками и султанами из перьев и волоса.

Снаряжение свиты было, конечно, проще и ограничивалось иногда стеганым кафтаном, железным шлемом, копьем и дротиком.

Московские чины составляли первоначально самостоятельный отряд, подчиненный непосредственно великому князю или царю и называвшийся «государев полк». Это была отборная часть телохранителей царя. Они выставляли при нем в походе караулы из головы, 1 или 2 стольников и 6—8 жильцов. Впоследствии московские чины с их конной и вооруженной свитой составляли в качестве гвардии исключительно этот полк, разделенный на стольников, стряпчих, дворян и жильцов.

Затем выбиралось еще 1000 человек из государева полка и по 100 человек с полков воевод, и из них составляли особые отборные сотни.

Каждая сотня имела голову, офицеров, знаменщиков, трубачей и литаврщика.

В 1682 г. московские чины получили новую организацию, по которой они были разделены на роты по 60 человек, под командой ротмистров и поручиков. Каждые 6 рот составляли полк, под командой старшего ротмистра. Кроме того, были хорунжие, обозные дозорщики, заемщики и сторожеставцы.

И в мирное время часть московских чинов, обыкновенно половина, несла службу по полугоду, непосредственно при особе царя. С 1653 г. они делились на 4 очереди, а с 17 июня 1683 г. — на 5 очередей, служивших каждая по 3 месяца.

Из московских же чинов, сообразно их положению, назначались начальники более или менее крупных частей; например, стольники, стряпчие и московские дворяне получали стрелецкие приказы и полки русские и «иноземного строя», сформированные по западноевропейскому образцу.

Эти же три класса получали места в гражданском ведомстве в судах и посольствах, а стольники и стряпчие при дворе.

Жильцы не занимали чиновних мест, а служили придворными войсками для охраны царя и занимали разные места в пеших и конных войсках, а впоследствии назначались офицерами в регулярные полки. Общая численность московских войск в точности неизвестна. [122]

Во второй половине XVII столетия было около 500 стольников, 800 стряпчих, неизвестное число московских дворян и 2000 офицеров; по расписанию полков в конце царствования Феодора Алексеевича московских чинов было 6097 человек, свиты их — 11 830 человек.

Вооружение, снаряжение и одежда московских чинов были те же, что и высших придворных, только менее дорогие, но все же достаточно богатые и украшенные. Для отличия от низших дворян они носили на шлемах крылья. В позднейшее время все московские [123] чины и их свита должны были иметь хорошие ружья и пистолеты, а лошади должны были быть приучены к выстрелу. Жильцы носили в мирное время в парадных случаях красные кафтаны из бархата или из розового муара на меху с кушаком, шапки из золотой парчи, отороченные мехом, и перчатки с вышитыми крагами.

Часто они ездили все на лошадях одной масти, например на белых.

Оружие их состояло из сабель и секир или алебард, и иногда они имели золотых драконов вместо флагов. Дьяки и подьячие, занимавшие обыкновенно высшие и низшие канцелярские места в штабах, были впоследствии привлечены к составлению из них рот. В известном Кожуховском походе Петра Великого в 1694 г. таких рот было 2 из дьяков, под началом 1 генерала и 1 поручика каждая, и 11 конных рот из подьячих по 70—80 человек в роте при 1 ротмистре и 1 поручике. Вооружение и снаряжение было то [124] же, что и у дворян и боярских детей. По указу 1646 г. они должны были иметь и постоянно содержать в исправности луки, ружья, пики, патронташи и пороховницы.

б) Дворяне и боярские дети составляли до XVII столетия главную часть русского войска, но понемногу, вследствие частых и продолжительных войн и дробления земских владений на все более мелкие части, многие из них оказались не в состоянии нести службу, особенно конную, и поэтому перешли или в мелкие пехотные части, или в регулярные полки иноземного строя.

В середине XVII столетия оба класса распались на 3 категории каждый: выборные, дворовые и городовые; разница, впрочем, была только в общественном, а не в служебном положении.

В мирное время дворяне и боярские дети жили разбросанными по всей стране в городах, поместьях, занимались своими делами или состоя в гражданской службе, без всякой военной организации, но все помеченные в особых списках. В военное время они вместе с татарами и казаками того же города образовали городовой полк, делившийся на сотни по своим трем составным элементам. В каждой части выделялся особый отборный отряд.

Общее число дворян и боярских детей простиралось в XVI столетии до 300 000 человек, но ко времени Феодора Алексеевича во всех 9 отрядах, на которые и разделялась русская армия, способных к полевой службе их осталось всего 9712 человек.

Вооружение состояло из панцирей разного рода, шлемов, луков, карабинов и другого огнестрельного оружия, пистолетов, сабель и копий. Особенное значение придавалось метательному оружию, и уже в 1643 г. было постановлено, что дворяне и боярские дети должны иметь, по крайней мере, по два экземпляра таковых, а люди их свиты — по одному, будь то лук или ружье; по указу же 1680 г. все люди свиты должны были иметь длинные гладкие ружья и топоры. Вообще же все вооружение и снаряжение было крайне разнообразно, завися от состояния и средств лица; так что общеупотребительное выражение «конны, людны и оружны» было строго определено только для каждого отдельного лица. Богатые выезжали на отличных конях, в блестящем вооружении, с отличным оружием, в сопровождении многочисленной свиты и с большими запасами; бедные же — на маленьких лошадях, без предохранительного вооружения, только с саблей и двумя пистолетами, с одним человеком прислуги, вооруженные копьем и с запасом, состоявшим из мешка сухарей. [125]

в) Татары начали входить в состав русского войска со времени завоевания Казани и Астрахани. Часть их, жившая, подобно дворянам и боярским детям, в различных городах и поместьях, выставляла свои отдельные сотни городового полка; другая же кочевала в степях и выставляла только по востребованию совершенно иррегулярные толпы.

г) Городовые казаки существовали еще во время монгольского ига: размещенные по разным городам баскаки, или сборщики податей, имели для своего охранения и для рассылок сотню вооруженных всадников, которые назывались казаками, «так как это были все бездомные люди, жившие на получаемое ими содержание». По образцу их впоследствии почти в каждом городе были заведены подобные казаки. Они служили частью в городовом полку, вместе с дворянами и боярскими детьми и назывались полковыми казаками, которые вначале все были конными, частью — в выставляемых стрельцами конных и пеших частях (городовые казаки в тесном смысле). Независимо от этих двух родов казаков были еще казачьи войска, о которых будет сказано ниже.

д) Стрельцы, обыкновенно принимаемые за пешее войско, вначале служили как пешком, так и верхом. Они были впервые, как кажется, учреждены Иоанном Грозным в 1547 г. в Новгороде. Они делились на царских и городовых, из которых первые считались старше и пользовались некоторыми преимуществами. Стрельцы составляли постоянное войско, сохранявшее военную организацию и в мирное время. Каждый город, смотря по величине и значению, имел известное число их: от 20 до 1000. Небольшие части до 100 человек включительно поручались сотникам, свыше — головам, при соответствующем числе сотников; были еще и большие тактические единицы, называвшиеся вначале приборами, а затем приказами и у московских стрельцов с 1682 г. — полками. Нормальная сила приказа была в 500 человек, но были приказы и большей и меньшей численности; так, у московских стрельцов были в начале XVII в. приказы в 6, 7,9,10,12 и 14 сотен. Приказом командовал голова, сотней — сотник; у московских стрельцов, с усилением приказов, были введены еще полуголовы, или пятисотники, у них же с 1680 г. были введены названия: полковник, полуполковник, или подполковник, и капитан. Унтер-офицеры назывались пятидесятниками, или десятниками. Каждый приказ или полк имел известное число пушкарей, составлявших прислугу при полковых орудиях. Большие части состояли почти исключительно [126] из стрельцов, но в некоторых городовых приказах соединялись стрельцы с казаками; в маленьких городах городовые казаки и стрельцы были в такой тесной связи, что ни в чем не отличались друг от друга. Стрелецкие части носили название тех местностей, где они были сформированы, не всегда соответствующие местам их стоянки, так, отнюдь не все московские стрельцы стояли постоянно в Москве. Приказы или полки именовались по фамилиям их командиров.

Что касается конных стрельцов, то таковых был сначала один отборный московский приказ, называвшийся «стременным», потому что он состоял «при стремени», т.е. постоянно сопровождал царя и царицу для оберегания их. Он был вначале силой в 2000 человек, позднее, по-видимому, уменьшен до 1400. В числе городских стрельцов упоминается всего 4 конных приказа, именно 2 астраханских (сначала по 5 сотен, с 1672 г. по 3, а позже по 4), 1 тверской (в 4 сотни), 1 — в Михайлове (в 3 сотни), о котором говорится только раз в XVII столетии, кроме того, были конные стрельцы еще в 10 городах.

Можно считать, что число конных стрельцов доходило во второй половине XVII столетия, когда их было больше всего, до 5000 (на 45 000 пеших).

В снаряжении стрельцов, как постоянного войска, раньше всех введено известное однообразие. Все московские стрельцы носили уже в начале XVI столетия одинаковые кафтаны из красного сукна. Головной убор составляли вначале шлем, затем меховые шапки. С самого основания стрельцов они почти все имели огнестрельное оружие, затем сабли, топоры; конные, кроме того, луки и стрелы. Патроны носились на белой перевязи, вначале в деревянных коробках, потом в мешках.

е) Конные даточные люди носили вполне характер ополчения. Они поэтому редко действовали в рядах армии, а больше назначались для охранения артиллерии или обоза, для постройки укреплений и лагерей и т. п.; позже они не составляли отдельных частей, а ими пополнялись другие войсковые части, преимущественно полки иноземного строя; часто заменяли их натуральную повинность денежной.

ж) Различные казачьи народности. Из обеих главных казачьих ветвей, образовавшихся почти одновременно, — малороссийской и донской последняя вошла гораздо раньше в состав русского государства и войска. Когда в V и VI столетиях южные и дунайские [127] славяне, теснимые болгарами и валахами, потянулись на северо-восток, то часть их остановилась на Днепре, часть дошла до Волхова и Ладожского озера. Первая послужила основанием малороссийским казакам, вторая — донским. Она понемногу распространялась все более и более на юг и, наконец, заняла всю степь между Черным и Каспийским морями, уже в IX столетии названную греческим императором Константином Багрянородным — Казакией. В 1021 г. казаки (как их называли татары), или половцы (как их называли русские летописцы за их жизнь в поле и занятие — ловцы), вошли в соприкосновение с русскими, а затем в 1064—1065 гг. были ими подчинены. С нашествием татар в 1240 г. прекратилось существование половцев или первых казаков, и только в XVI столетии, по свержении татарского ига, опять зарождаются русские казаки, о которых упоминается в первый раз в 1549 г. под названием «донских»; в 1554 г. они появляются в рядах русского войска, в которых затем и остаются.

Организация, кажется, была строго демократическая: высшая власть находилась в руках войскового круга, в котором участвовали все способные носить оружие. Он выбирал из своей среды войскового атамана, 2 войсковых есаула (помощники или адъютанты атамана) и войскового дьяка, к которым впоследствии прибавились обозный (начальник войсковой артиллерии), хорунжий, несколько войсковых старшин и судья. Совершенно так же было устроено и управление станицами: оно состояло из станичного круга, атамана и 2—3 есаулов; в позднейшее время на 10—35 станиц назначался старшина.

Организация в военное время оставалась та же; все способные носить оружие люди собирались по станицам и входили в состав войска, причем станицы теряли свою самостоятельность как единицы, а все войско сливалось в одно общее целое.

В случае выступления в поход, если войсковой атаман шел, то его место заступал дома наказной атаман, если же войсковой атаман оставался дома, то командование идущими в поход частями поручалось особому походному атаману.

Военные походы казаков совершались как морем, так и сухим путем; в последнем случае обыкновенно на конях, а при действиях против исконных врагов — ногайских татар и азовских турок — пешком.

Еще в XVI столетии часть донских казаков отделилась и образовались казаки: волжские, гребенские и терские (на Кавказе), [128] яицкие, или уральские, и сибирские. Организация их была в малом виде та же, что и донских, за исключением только сибирских, которые вследствие обширности территории не составляли сомкнутой общины, а были расселены по городам и местечкам, образуя нечто вроде городовых казаков или стрельцов.

Малороссийские казаки, коих история под польским владычеством изложена выше, перешли добровольно в 1654 г. в русское подданство в числе около 60 000 человек хорошо обученных легких войск. Они окончательно вошли в состав России только в 1686 г. Они состояли из двух элементов: собственно малороссийских украинских, или гетманских, казаков, официально называвшихся запорожскими, и собственно запорожцев, т.е. живших в Сечи у порогов Днепра и официально называвшихся нижними.

Первые как в территориальном, так и в военном отношении разделялись на известное число полков, которых в разное время упоминается 25,12 — на левом и 13 — на правом берегу Днепра, долгое время составлявшего границу между русской и польской Украиной.

После ряда войн с 1654 г. по 1686 г., когда произошло окончательное их присоединение, число казаков настолько уменьшилось, что явилась возможность иметь всего только 10 малороссийских полков, которые и продолжали существовать до 1784 г., когда они были переименованы в регулярные карабинерные полки и до сих пор существуют в 6 и 12 драгунских полках{51}.

Сила казаков колебалась между 6 и 21 сотнями; кроме того, до 1672 г. имелись особые регулярные, по западному образцу организованные, компании телохранителей при полковниках. В каждом полку был полковник — командир полка и полковой старшина или штаб из 6—10 человек; в каждой сотне — сотник, командовавший ею, есаул и хорунжий. Каждые 10 человек были под командой атамана. Собственно казачьи полки собирались только в военное время, в мирное же время казаки жили разбросанно, но в расположении своих полков и сотен... Для службы в мирное время был постоянно налицо отряд сердюков в числе нескольких полков при гетмане и затем известное число городовых и добровольных полков, конных и пеших. Часть последних, а именно компанейские полки, были впоследствии (1775) переформированы в [129] легкоконные полки и вошли в состав современной русской кавалерии. От них происходит 9-й гусарский полк.

Настоящие запорожцы, т.е. жившие в Сечи в начале XVI столетия более к югу, к устью Днепра и составлявшие как бы заслон Малороссии, стали совершенно самостоятельны и подчинились русскому владычеству только в 1675 г. Организация их была почти та же, что и украинских казаков; они разделялись территориально и тактически на 38 куреней под командой атаманов; общим начальником был кошевой, имевший при себе старшину из 5 человек, ограниченный в своей власти и ответственный перед радой. Вообще, все порядки в Сечи носили характер бесправия, насильственности и самоволия, что видно и из образа действий, более рассчитанного на разбой, чем на военный успех. Вначале они действовали просто как речные разбойники, а затем перешли к действию на сухом пути на конях, причем по татарскому образцу, каждый вел с собой двух заводных лошадей. Их безграничная дикость, наклонность к грабежу и неповиновение оставались те же на суше, как и на воде, и привели в 1709 г. к первому разорению и уничтожению Сечи.

Другой ветвью украинских казаков были слободские, вышедшие из Украины в русские пределы раньше перехода ее в русское подданство. Переселение их началось в 1640 г. и продолжалось 210 лет почти беспрерывно.

Они образовали 5 полков той же организации, как и малоросские, но только они все не составляли одного целого, а каждый полк был самостоятелен. Всего их было 15 000—16 000 человек. В 1765 г. полки эти были переформированы в гусарские, и от них происходили 1-й, 11-й, 12-й гусарский и 4-й уланский полки.

Что касается вооружения казаков, то оно было почти везде одинаковое и состояло из пики длиной в 9 футов, с цветным флюгером, сабли без дужек у эфеса, ружья или карабина, пистолета, иногда лука и стрел; у малороссийских казаков были, кроме того, кинжалы и ножи; все почти имели нагайку и аркан. Конечно, не все казаки носили все это оружие, и вообще однообразие отсутствовало, а обладание тем или другим оружием было делом случая. Более однообразия было в малороссийских полках.

з) Прочие подвластные народности, которые в XVI и XVII столетиях вошли в состав русского государства, не произвели существенного усиления военных сил, отчасти потому что выставляемыми ими частями можно было пользоваться только на [130] месте, отчасти по малонадежности их. Сюда относятся: мордва, чуваши, черемисы, вотяки, башкиры, мещеряки, черкесы, кабардинцы, грузины, ногайские татары, вогулы, остяки, якуты, тунгусы, самоеды, юкагиры, камчадалы, киргизы, калмыки. Они принесли известную пользу только в том смысле, что удерживали нападение других, еще худших, соседей.

и) Шляхта бывших польских городов, перешедших к России в середине XVII столетия, образовала род дворянской городовой милиции с довольно регулярным характером, по крайней мере с европейскими названиями должностей. Подробное устройство их, впрочем, неизвестно. Самой сильной (из нескольких полков) была смоленская шляхта, которая вошла в состав русской армии и была распущена только в 1765 г. ; рославльская шляхта была переформирована в 1775 г. в драгунский полк (бывший 3-й уланский).

2. Конные части иноземные и иноземного строя. Уже с весьма ранних времен мы встречаем иностранцев в русской службе; так, в XIV столетии мы находим иностранных ремесленников, в XV преимущественно артиллеристов, литейщиков, инженеров, позднее врачей и аптекарей. Но вскоре иностранные войска стали охотно приниматься на русскую службу; у Иоанна III (1462—1505) был иноземный отряд в 2000 человек; в конце XVI столетия на русской службе было всего 8000 иностранных солдат. Борис Годунов (1598—1605) набрал иноземную дружину в 2500 человек из нескольких рот под командой ротмистров — иностранцев же. Лжедмитрий I сформировал в 1605 г. из французов, англичан и итальянцев отряд телохранителей в 3 роты по 100 человек каждая и привлекал сколько мог немцев и лифляндцев. В 1609 г. через посредство Швеции было нанято до 18 000 иностранных солдат. Все эти части продолжали существовать очень недолго, но многие из входивших в их состав остались жить в стране и были известны под именем иностранцев старого въезда. Михаил Федорович (1613—1645) собрал их всех, прибавил к ним вновь им вызванных иностранцев (нового въезда) и сформировал из них роты, по большей части конные, под начальством собственных ротмистров. Между 1619 и 1633 гг. в различное время упоминается о 16 таких полках. В 1633 г. — 13. Сила их была весьма различна, в среднем около 100 человек.

В 1631—1634 гг. были впервые набраны за границей регулярные полки, по образцу которых были впоследствии сформированы из русских, живших в России, иностранцев и вновь прибывавших [131] так называемые полки иноземного строя. Конные части состояли из рейтар, пикинеров, гусар, драгун и регулярных казаков.

Рейтары — первая регулярная конница в России — упоминаются впервые в 1633 г., когда в составе войска, посланного для осады Смоленска, находился под командой немецкого полковника Деберта или Дельберта, рейтарский полк из русских дворян и боярских детей при иностранных офицерах. После смоленской катастрофы 1634 г. полк этот, при котором находились 95 драгун, был распущен, но вслед за тем приступлено к формированию новых частей. При этом частью в виде отдельных полков, а частью в виде отборной дружины рейтарских полков появились копейщики. Числившиеся в этих полках люди жили в мирное время по городам и местечкам и призывались только для упражнений. Полки были силой в 5, 10, 12, 14 и даже 26 рот, большей же частью в 10. Никаких постановлений касательно числа людей в роте и в полку не было, а были таковые, по крайней мере в последнее время, относительно офицеров. Вследствие сего численность полков была весьма различна, колеблясь между 700 и 2600 человек.

Каждый полк имел свои знамена, трубы, литавры и орудия с известным числом канониров и гранатчиков. В 1679 г. было (не считая особых рот копейщиков) 11 полков копейщиков и рейтар, 15 исключительно рейтарских полков и сводный полк из копейщиков, рейтар, драгун и казаков; всего 27 полков около 40 000 человек, в том числе 3700 копейщиков. Только один из этих полков, выставленный смоленской шляхтой, перешел в состав новой русской армии и существовал под разными именами до 1800 г.

Гусары были учреждены почти одновременно с копейщиками и отличались от них, как кажется, только именем; они были немногочисленны и упоминаются очень редко; встречаются в Новгороде в 1679 и 1681 г. в числе 6 рот и 417 и 465 человек и в Кожуховских походах в 1694 г. в числе 3 рот.

Рейтары, копейщики и гусары составляли тяжелую конницу, одетую в броню, в касках и вооруженную шпагами или саблями, мушкетами или карабинами и пистолетами, а копейщики и гусары еще и длинными пиками.

В более поздние времена, как кажется, только гусары и сохранили предохранительное вооружение; передняя шеренга еще в 1694 г. была у них с ног до головы закована в железо.

Драгуны появились почти одновременно с рейтарами, частью из наемников-иностранцев, частью из русских с иностранными [132] офицерами; они или составляли отдельные полки, или присоединялись небольшими частями, может быть, поротно, к рейтарам. Так, в 1634 г. к первому рейтарскому полку был присоединен отряд драгун и в то же время сформирован целый драгунский полк в 1567 человек под командой полковника А. Гордона; так продолжалось и впоследствии. При Алексее Михайловиче (1645—1676) были основаны драгунские поселения: в 1646 г. в Украине силой в 4 полка и в 1648 г. на шведской границе силой, как кажется, в 1 полк. Драгунские полки делились на роты, обыкновенно по 12 в каждом, различной силы. Все число драгун никогда не превосходило 11 000 человек. В 1679 г. было их всего 6 полков, из которых 4 (поселенцы украинские) несли службу при обозе, а только 2 употреблялись для военных действий. Драгуны были предназначены, как и везде, для действий верхом и пешком и имели соответственно этому снаряжение и вооружение. Они были вооружены частью мушкетами, частью короткими пиками, затем шпагами или саблями и имели топоры. Они носили железные шлемы с наушниками и иногда латы или кольчуги. Кроме того, перевязи с патронами, фитиль, принадлежности и патронташи.

Регулярные казаки были поселены почти одновременно с поселенными драгунами на польской границе в числе 5000 человек. Они были организованы как рейтары в полки и вооружены саблей, карабином и 2 пистолетами. После польских войн 1659 — 1667 гг. их осталось очень немного.

Кроме вышеприведенной регулярной конницы в начале царствования Петра Великого (1694) была еще одна рота палашников и одна рота конных гранатчиков, которые не перешли во вновь сформированную им армию.

XV. Организация шведской конницы в Тридцатилетнюю войну

Древнейшее известное нам постановление о конной службе в Швеции было издано королем Магнусом Ладуласом в 1285 г.; в нем значилось, что все служащие на конях, « в чьей бы службе они ни состояли», освобождаются от всяких налогов за себя и за свои земли, причем это касалось не только дворян, но и крестьян. Таким образом, в Швеции с самого начала появилось два рода конницы: [133] дворянская и мещанская, к которым впоследствии присоединились вербованные конные части, сначала в виде телохранителей при особе короля; в походе короля Карла Кнутсона против Дании в 1452 г. упоминается о 150 подобных драбантах. Вообще конница составляла в это время цвет всего войска. Как всадники, так и лошади были закованы в железо, и вооружение их было почти такое же, как и у рыцарей других народов.

Густав Ваза (1523—1560) поставил службу в коннице в зависимость от известного годового дохода, будь то с наследственных земель или ленов, и положил в Швеции основание своеобразным поселенным войскам.

Густав Ваза довел число своей собственной конницы, получавшей известное содержание, к концу своего царствования до 1379 человек (на 12 934 пехотинца); затем в его вербованной немецкой гвардии в Стокгольме было 296 всадников (на 549 пехотинцев). Таким образом было положено основание трем элементам, входившим в состав шведского войска: наемным, частным и вербованным войскам. Эти три элемента клали особый отпечаток на шведские войска до Карла IX (1660—1697), и следы их сохранились и до настоящего времени.

При преемниках Густава Вазы военное искусство пошло назад, причем преимущественно терпела ограничения и приходила в упадок служба дворянства на конях (1562,1569—1592). Карл IX (1604—1611) несколько приостановил этот упадок, но и он не мог ничего сделать против всевозраставшего отвращения дворянства к личной службе в рядах войска. Он обратил особенное внимание на развитие поселенной на казенных землях конницы, исключил все негодное, установил штаты частей и жалованье в военное время, вооружение и снаряжение и определил подворный участок и содержание кавалериста. Цвет конницы составляли придворная хоругвь или конная гвардия и конные драбанты. Затем шла дворянская конница, которая выставляла всего 2—3 знамени в Швеции и одно знамя в Финляндии. Вместе с тем были учреждены (1601) особые фогтовые знамена (fogde fanor), существовавшие уже при Карле Иоанне и которые выставлялись фогтами в особо для того назначенных дворах (hemman); лифляндские штатгальтеры также обязаны были выставлять на свои средства всадников. Лесничие и рудокопы выставляли по одному знамени конницы; даже священники, мещане и юристы, имевшие казенные лены, должны были нести конную службу. Для дальнейшего увеличения [134] числа конницы Карл IX обязал отдельные провинции выставлять всадников; разрешил всем, имевшим желание и средства, служить в коннице, в 1606 г. дал дворянские привилегии всем недворянам, несшим конную службу в собственном сражении. Кроме туземных были еще и иноземные конные пешие части, вначале исключительно из немцев, позже также и из шотландцев; последних по приказанию короля Эрика XIV (1560—1568) было набрано кроме 6 знамен пехоты еще 2 конных знамени. Преемник его Иоанн III прибавил к ним еще одно знамя английских всадников; Карл IX содержал преимущественно нидерландских всадников; впрочем, у него был и французский полк.

Шведская конница того времени состояла из тяжеловооруженных копейщиков и легких стрелков; при короле Иоанне вся кавалерия получила пищали, кроме части легкой, сохранившей лук. В последний год царствования Карла IX упоминается об одном эскадроне драгун. Тактической единицей шведской конницы было с древнейших времен знамя (fanan), сила которого была весьма различна: при Густаве Ваза — 400 человек; при Эрике XIV — без штаба, 300 человек в 5 квартирах по 4 роты, в 15 человек каждая, хотя это было уже наибольшей его величиной, так как были знамена и в 100 человек; при Карле IX в 1603 г. сила знамени была определена в 120 человек. При Эрике XIV было введено разделение конницы на полки; но впоследствии опять позабыто; Карл IX в 1603 г. установил, что каждый всадник должен иметь хорошего коня, непробиваемое снаряжение, 2 короткие и 2 длинные винтовки; хорошую рапиру, исправное седло и конское снаряжение.

В подобном состоянии находилась конница при вступлении на престол Густава II Адольфа (1611—1632). При нем было введено много преобразований и улучшений, которые поставили шведскую армию на некоторое время на первое место в Европе и сделали ее образцовой. Особенно это касается конницы и ее службы, которая и теперь продолжает занимать в войске почетное положение и занимает в нем первое место.

В организации ее прежние, вызванные обстоятельствами основания остались без изменения; она состояла по-прежнему из конных частей: дворянских, поставленных поместьями и вербованных. Первые (adelus rustning) находились в таком упадке, что на смотру в Еребро в 1612 г. перед войной с Данией оказалось всего налицо 30 всадников дворянского знамени, а на самую войну короля сопровождало всего 8 лиц дворянского сословия. Вследствие [135] этого последовал в том же году строжайший приказ Густава-Адольфа, которым предписывалось всем шведским дворянам под страхом потери преимуществ и ленных прав лично прибыть к войску. Когда это, по всем вероятиям, не привело ни к чему, то был избран противоположный путь: в 1622 г. конная служба дворян была почти уничтожена; требовалось только, чтобы 2—3 бедных дворянина содержали коня. В 1626 г. было постановлено, что те из дворян, которые по бедности своей не могут служить на свой счет, должны для несения службы поступать в королевскую гвардию. Одновременно с этим король обратил усиленное внимание на конницу поселенную, т.е. поставленную ленными владельцами и чинами (rustningen af förläningar och embeten), отдельных всадников (indelta ryttare) или так называемых деревенских всадников (lands ryttarne). Она давала в каждом округе 3, в Финляндии 12 знамен, силой всего в 3500 человек и в 1625 г. была поставлена на ногу регулярной конной милиции. Всадники, входившие в ее состав, получали двор (gärd) для жительства и известную ежегодную плату; также и офицеры, которые за то обязаны были являться на службу в сопровождении определенного числа конных людей. Каждый всадник должен был иметь седло и конское снаряжение; непробиваемую кирасу и 2 хорошие сабли. Третий род конницы (вербованная — värfning) состоял частью из туземных, частью из иноземных частей; первых было в 1615 г. 1200 человек; вторые начали вербоваться только после 1623 г. и значительно усилены во время Тридцатилетней войны.

Еще до высадки в Германию в 1628 г. шведская конница состояла из кирасир, переформированных из копейщиков отнятием копья, и из драгун, переформированных из стрелков. Драгуны не были конной пехотой; преимущественная их служба была верхом, а пешком они сражались только в исключительных случаях. Подразделялась конница, как и прежде, на знамена, силой (1622) в 125 человек без должностных. В этом же году начали называть знамена ротами (kompanier), но при этом сохранилось и прежнее название, особенно у драгун; у кирасир же его заменили также и именованиями: корнет, штандарт. С 1625 г. встречается и разделение на полки, но окончательное введение таковых произошло не ранее, как перед Тридцатилетней войной, причем они были сделаны силой в 8 рот по 66—75 человек каждый. В 1633 г. при реорганизации шведской армии сила рот была доведена до 125 человек и оставалась таковой, как кажется, до Вестфальского [136] мира; однако бывали исключения: так в Вестготском конном полку (1648) было 8 рот и 1200 коней, следовательно, по 150 на роту. Впрочем, все эти постановления касались только шведских полков; в иноземных допускались большие отступления как в числе рот (от 1 до 12; лейб-полк королевы имел в 1646 г. даже 18 рот), так и в силе их. Так, при Брейтенфельде конные полки шведской армии имели по 3, 4,8,12 рот и все 17 или 18 полков в 130 ротах — 8850 коней; следовательно, на круг около 66 коней на роту. При Люцене они были, как кажется, еще слабее: в 24 полках было 11 000 коней, следовательно, 458 — на полк и 58 — на роту. При Ольдендорфе (1633) в одном полку была одна рота, в двух — 4, в одном — 7, в одном — 12 и в 12 остальных по 8 рот. Вообще, нормальной силой полка считалось 6—8 рот. Кроме рот и полков встречаются в то время уже и эскадроны. Под этим названием понималось временное соединение в бою 2—4 и даже 6 рот в одну единицу; так, при Лейпциге (1631){52} 40 корнетов правого крыла были сведены в 8 эскадронов, 15 корнетов второй линии — в 4 эскадрона и 37 корнетов левого крыла в 9 эскадронов. Таким образом, в эскадроне было 300—400—600 коней; сильные полки давали 2—3 эскадрона, слабые — иногда один. Штаб полка состоял из 1 полковника, 1 обер-вахтмейстера и еще из 18 человек; а каждая рота имела 3 офицеров, 2 унтер-офицеров, нескольких капралов и 2—3 трубачей.

Что касается до числа шведских ленных полков, то таковое было установлено только для поселенных частей. В 1621 г. их было всего 8 пехотных полков; как кажется, в 1625 г. они были значительно усилены и доведены до 8 конных и 20 пехотных полков. Из числа первых (которых было 6 в Швеции, 2 — в Финляндии), первый, или лейб-гвардейский, полк состоял всего из 2 рот в одном эскадроне; финляндский — из 12, позже 16 штандартов, которые делились часто на два полка; прочие — из 8 штандартов каждый. Курляндия и Лифляндия обязаны были выставлять по одному конному полку. Число вербованных иноземных полков было очень различно и сообразовалось в каждом частном случае с необходимостью; обыкновенно оно значительно превосходило число туземных полков. По данным « Josua redivivus», шведская конница в 1630 г., не считая лифляндских, прусских, английских и шотландских частей, была силой в 118 корнетов по 100 человек [137] каждый; из них было: кирасир — 68 корнетов (в том числе 14 лифляндских) и аркебузиров — 38 корнетов (в том числе 36 шведских и финляндских); кроме того, формировались в это время еще 10 слабых знамен драгун. В вышеприведенное число, вероятно, не включены шведские милиционные полки, или во всяком случае не все. Из них Густав-Адольф взял с собой в Германию в 1631 г. всего 2 конных полка или 16 рот; при Брейтенфельде (Лейпциге) их уже было 4, из которых финляндский был разделен на два; при Люцене — 5 шведских и финляндских, 1 лифляндский и 1 Курляндский. Иноземных полков было: в первой битве — 11, во второй — 17. Во все время Тридцатилетней войны число национальных войск все уменьшалось, а число вербованных иноземных все возрастало. В 1648 и 1649 гг. было в Германии 44 конных полка, средним числом из 8 рот каждый.

XVI. Конница имперцев в Тридцатилетнюю войну

1. Копейщики или всадники с копьями	тяжелая конница
2. Кирасиры — всадники в кирасах
З.Аркебузиры или карабинеры — всадники с аркебузой на перевязи	легкая конница
4 . Драгуны с мушкетом и пикой
5. Гусары (венгерцы и кроаты)	иррегулярная конница
6. Казаки и поляки

Копейщики могли быть применяемы как тяжелая и как легкая конница; впрочем, число их было очень незначительно, и они придавались конным полкам только в первые годы Тридцатилетней войны и то больше для украшения. Так, в 1616 г. полковник Дампьер набрал отряд из 100 аркебузиров и 300 копейщиков; при 4 ротах телохранителей герцога Фридландского находилось 200 копий под началом Пикколомини. Также императорская лейб-гвардия, учрежденная еще предшественниками Фердинанда II, состояла из 100 конных копейщиков. Казаки и поляки появлялись только временно [138] в 1625 и 1632 гг. в рядах имперской армии. Валлгаузен, издавший свой Art'militaire à Cheval в 1616 г., различает конницы по вооружению на наступательную — аркебузиров и драгун и оборонительную — кирасир, тогда как копейщики могут быть отнесены как к той, так и к другой.

Имперская конница делилась на полки из крайне разнообразного числа рот. Несколько рот составляли эскадрон — единицу чисто тактическую, вообще группу всадников, вне зависимости от числа их. В том же смысле несколько эскадронов составляли бригаду, которая делилась на авангард, главные силы и арьергард, правое и левое крыло и центр и на линии: первую — фронт, вторую и третью — резерв. По Валлгаузену, роты у кирасир были силой в 100 человек, у карабинеров — 60—64, у драгун, как в пехоте, — 200—300, именно или 100 пикинеров и 100 мушкетеров, или 120 пикинеров, 160 мушкетеров и 20 алебардщиков. Валленштейн установил в 1627 г. силу полной конной роты в 110 коней, в 1632 г. уменьшил ее, как прежде, до 100 коней; полки должны были состоять из 10 рот, хотя были и в 5 рот. Кирасирским ротам придавалось по 24 аркебузира на каждую. В 1647 г. было постановлено, чтобы все кирасирские и драгунские полки были силой в 1000 коней и имели 5 эскадронов и 10 рот. Впрочем, это было только штатное число, от которого на деле допускались различные отступления как в силе полков, так и в силе рот.

Последовательные, в хронологическом порядке приведенные данные лучше всего покажут действительный состав и силу имперской конницы в различные периоды Тридцатилетней войны. Так, в 1619 г. конных частей, не называвшихся еще полками, а отрядами Букуа и Дампьера, было 2 по 1000 человек (одна — из 500 кирасир и 500 аркебузиров, другая — из 1000 кирасир), 5 — по 500 и 2 по 100; всего 3000 кирасир и рейтар и 1600 аркебузиров; кроме того, было 3384 гусара. В 1620 г. 11 конных полков графа Букуа в Богемии были силой в 200—800 коней каждый. Из них в сражении при Белой горе участвовало 6 по 500 коней и 3 в 1000,1400 и 1900 коней. В первой вербованной армии Валленштейна в 1625 г. было 5 конных полков неизвестной силы; других конных частей (опять не называвшихся полками) было: 1 в 2000 коней (в том числе 1000 казаков), 7 по 1000,1 в 600,4 по 500 и 2 по 100 коней. В 1626 г. в корпусе герцога Брауншвейгского 4 полка имели по 10 рот, один — 9. В 1631 г. 11 имперских конных полков армии графа Тилли были силой в 200—600 коней; при Брейтенфельде 17 полков [139] имели по 5 эскадронов в 150 коней, следовательно, 750 коней каждый полк. Перед Люценским сражением в имперской коннице было 18 конных и 5 драгунских полков, всего 170 эскадронов (рот?) по 100 коней. При Ольдендорфе в 1633 г. 9 полков были силой в 3, 5, 6, 8, 10 и 13 рот; роты — в 40,45,60 и 65 человек; полки — в 195 — 650 человек. В марте 1634 г. из 7кроатских полков 2 имели по 10 рот, 2 по 9, прочие 3 — 8, 7 и 5 рот; из 23 конных полков: 8 по 10, 4 по 9,2 по 8,2 по 6,2 по 4, прочие — 23, 13, 5, 3 и 2 роты; в мае того же года вновь набранная конница короля Фердинанда Венгерского имела 20 полков, или 221 эскадрон конницы, и 5 полков, или 84 эскадрона кроатов. Насколько конные части являлись иногда слабыми, видно из состояния имперской конницы в Эльзасе в 1636 г., где роты ее имели 12—15, а одна даже всего 5 коней.

Шефом полка был генерал или полковник, затем следовали: полковник, затем по указам 1640 и 1648 гг. полковник-вахмистр и штаб из 9—12 человек; рота имела 3 офицеров, различное число унтер-офицеров и нестроевых и 2—3 трубача, всего, согласно названным указам, 12 или 13 человек, не считая рядовых.

Кирасиры и отчасти копейщики, до полного их упразднения, были с ног до головы закованы в железо и вооружены длинным, прямым палашом, годным для рубки и для уколов, и двумя пистолетами, длиной в 2 фута каждый; копейщики имели, кроме того, пики. Карабинеры или аркебузиры имели шлем и защищавшую грудь железную кирасу, шпагу, по два пистолета, карабин с колесным замком, длиной в 3—3 1/2 фута, или аркебузу и патронташ. Драгуны, подобно пехоте, были вооружены частью пиками и шпагами, частью мушкетами и саблями, без всякого предохранительного вооружения, кроме иногда железной каски; к седлу был приторочен небольшой топор. Кроаты, или гусары, пополнявшиеся из низшего венгерского дворянства, имели частью кольчуги, обыкновенно никакого предохранительного вооружения и только сабли, пистолеты и карабины, которые, подобно конскому снаряжению, были богато убраны серебром. Казаки и поляки носили свой национальный костюм, снаряжение и вооружение.

Относительно числа шеренг данные расходятся. По некоторым сведениям кирасиры строились в 5—10, по Фолару — в 8, легкая конница в 4—6 шеренг. Валлгаузен располагает конницу в 3, 4, 5, 6, 8 и 10 шеренг, копейщиков — постоянно в 2. Ученье производилось в разомкнутом или сомкнутом строю. Последний был четырех видов. [140]

Кирасир обучали уколу палашом, направленным в забрало противника или в грудь его лошади, и стрельбе из пистолета. Стреляли тогда, когда могли различить белок глаза противника. Наступление производилось последовательно разомкнутыми шеренгами, которые, выстрелив, поворачивали направо и налево и вокруг флангов скакали назад. При атаке лошадей пускали в карьер за 60 шагов от неприятеля. Карабинеры должны были уметь стрелять на полном ходу; выстрелив из карабинов, они поворачивали лошадь налево и стреляли из правого пистолета, затем поворачивали в другую сторону и стреляли из другого пистолета. Стреляли на фронт или на фланг противника, причем первая шеренга, дав выстрел, поворачивала и очищала фронт, уходила за строй и там вновь выстраивалась; вторая шеренга ее заменяла и поступала так же и т.д. Драгуны сражались у имперцев исключительно пешком. Кроаты употреблялись только для малой войны, для начала боя или для действия против флангов; при наступлении они шли сначала вполоборота направо и стреляли из левого пистолета, затем вполоборота налево и стреляли из правого пистолета; наконец, поворачивались направо и стреляли из карабина. Энергичной атаки холодным оружием они не выдерживали.

В сражениях конница строилась в большие массы из нескольких эскадронов; между этими сохранялись интервалы, равные протяжению их фронта, а между эскадронами интервалы в 4 фута. Массы второй линии строились, по старому немецкому обычаю, против интервалов первой. Иногда в интервалах располагали небольшие отделения мушкетеров, например при Люцене, но без особенной видимой пользы.

Все имперские войска, участвовавшие в Тридцатилетней войне, были вербованные и потому непостоянные. Тем не менее некоторые из полков сохранились до настоящего времени; например, основанный в 1618 г. кирасирский полк, данный в следующем году полковнику Дампьеру (ныне 8-й драгунский полк) и сформированный в 1640 г. драгунский полк de la Corona (ныне 9-й уланский полк){53}. [141]

XVII. Английская конница до учреждения постоянной армии и преимущественно во время борьбы Карла I с парламентом

Главную силу древних бриттов составляла пехота, но они были в состоянии вывести, в случае необходимости, и многочисленную конницу. В древности они пользовались колесницами. Бритты были обыкновенно вооружены широкими мечами и маленькими щитами и пользовались и у друзей и у врагов репутацией храброго, весьма воинственного народа. Также и у древних англосаксов пехота составляла главную силу войска; конница состояла преимущественно из танов, т.е. владельцев земли, составлявших свиту вождей, и из таких поместных владельцев, которые имели конский завод. В бою конные, однако, нередко спешивались и пристраивались к пехоте. Конница саксов ездила без стремян и была вооружена только копьями; только вожди и знатные лица имели полное снаряжение.

Вильгельм Завоеватель ввел около 1086 г. феодальную систему и ленную службу в кавалерии; именно владелец королевского лена, ежегодный доход с которого был при Генрихе II и Эдуарде II установлен в 20 фунтов, должен был являться лично и состоять на службе в течение 40 дней. Таких лиц было около 60 000. Затем лица, имевшие с лена или из другого источника доход в 16 марок, должны были, по закону 1118 г., иметь полное предохранительное вооружение, шлем, щит и копье; при 10 марках дохода — кольчугу или панцирь, шлем и копье и т.д. В 1284 г. так называемым Винчестерским статутом Эдуарда I было постановлено, что каждый, получающий со своего поместья доход в 15 фунтов или владеющий имуществом в 40 марок, должен служить в коннице и иметь латы, шлем, меч и нож.

Кроме ленных войск были еще второстепенные части, выставляемые графствами для местной службы (posse comitatus), и вербованные солдаты как из туземцев, так и из иноземцев; в числе этих находились впоследствии столь известные немецкие рейтары.

Английская конница состояла, вскоре после норманнского завоевания, частью из тяжеловооруженных рыцарей (paunceners, men at arms), частью из легких всадников (hobilers). Первые были с ног до головы закованы в железо. Сначала они имели обыкновенные [142] панцири, а с середины XIV столетия чешуйчатые. Оружие их состояло из одного или двух мечей, копья, маленького кинжала (misericordias) и иногда железной палицы. Лошади были тяжелые, тоже покрытые броней (barbed, barded, covered horses). Образ действий их был тот же, что и у прочих рыцарей. Гобилеры — название это встречается в первый раз в 1322 г. при Эдуарде II — употреблялись преимущественно для рекогносцировок, разведок, преследования, нападения на транспорты и т. п. Они носили менее тяжелое вооружение, не имели ножных кирас; иногда только стеганый камзол (hoqueton) или грудную кирасу и соответственно разделялись на панцирных и не панцирных (hobilers armed и not armed). Оружием служили меч, нож и пика.

Иногда сажали лучников на легких лошадей; они назывались в таком случае hobiler archers или просто конными лучниками (archers on horseback) и встречаются под этим именем с 1347 г. очень часто; сражались они преимущественно пешком.

Правильной организации конницы вначале не существовало; каждый рыцарь со своей свитой сражался совершенно самостоятельно; позже она была разделена на констабулярии в 25—30 коней под началом констабля. Первое название встречается впервые в 1324 г., а второе, в смысле начальника маленькой части, употреблялось еще во времена короля Иоанна (1199—1226). Прочие начальники назывались: ирлы, бароны и баннереты, рыцари, эсквайры, сотники (centenary), вожди (leaders) и двудесятники (vintenars).

Во времена рыцарства конница в Англии была тоже главным и почетным родом оружия, но при этом и пехота, в противоположность остальной Европе, продолжала играть очень важную роль.

Введение огнестрельного оружия, которое, впрочем, распространялось в Англии относительно медленно, повлекло за собою те же перемены, что и в других странах. Тяжеловооруженная конница отходит на задний план; прежнее название жандармов (menatarms) начинает заменяться в середине XVI столетия новыми — сначала вооруженными всадниками (armed horsemen), потом копейщиками и, наконец, кирасирами. Легкая конница также потеряла, еще лет за 50 раньше тяжелой, свое название гобилеров и разделилась на полукопья (demy launces) и легкоконную (light horse). С 1557 г. существовало только два рода конницы: тяжелая и легкая; вслед затем был прибавлен третий: аркебузиры, позднее карабены. При королеве Елисавете (1558—1603) пионеры [143] были временно причислены к коннице. При Иакове I (1603 — 1625) были только кирасиры и карабены; при Карле I (1625—1649) были введены, как кажется, сперва в парламентской армии, драгуны, и тогда английская кавалерия, подобно прочим, состояла из трех родов: кирасир или пистольеров, аркебузиров или карабенов и драгун. Во время республики (1649—1660) существовали только кирасиры и драгуны; одно время даже вся кавалерия называлась рейтарами, без различия видов ее. С восстановлением монархии явилось опять деление на три вида: рейтар, гренадер и драгун. В смысле организации кавалерии первым прогрессом было соединение констабулярий по две в высшие единицы, которыми начальствовали баннереты (bannerets), имевшие свои значки (pennons, banners). В середине XVI столетия появилось в армии при С. Кентене (1557) сохранившееся до сих пор разделение на troops; там было 10—5 troops тяжелой и 5 легкой конницы, силой каждая в 100 рядовых, при капитане, лейтенанте, знаменщике, враче, квартермистре, священнике, трубаче и кузнеце. В 1598 г. в армии Эссекса в Ирландии troops были силой всего в 50 рядовых при 3 офицерах (капитане, лейтенанте и корнете). При приготовлениях к походу в 1620 г. на помощь курфюрсту Фридриху Пфальцскому конница была силой в 50 troops (35 кирасир и 15 карабенов), по 100 коней, при 3 офицерах, 3 капралах, 2 трубачах, квартермистре и хирурге. В 1639 г. в выставленной Карлом I армии против Шотландии было 12 troops конницы, силой по 100 человек каждая, считая в том числе должностных. Высшая тактическая единица явилась уже во время междоусобной войны, когда 21 troops в армии короля были соединены по две или по три под начальством одного лица, и, кроме того, упоминается еще о troopee принца Роберта в 500 коней. Затем и для 75 конных республиканских troops (по 1 капитану, 1 лейтенанту, 1 корнету, 1 квартермистру, 3 капрала, 2 трубача, 60 рядовых, 1 седельнику, 1 кузнецу каждая) было назначено всего 6 полковников при 5 майорах и 4 хирургах. Полки, которые вообще были введены Елисаветой и никак не ранее 1583 г., встречаются в коннице в первый раз в 1645 г.; они состояли в то время у рейтар из 6, у драгун — из 10 troops. В 1659 г. английская конница состояла: из 9 полков по 6 troops каждая (в troop было — 1 полковник, майор или капитан — начальник ее, лейтенант, корнет, квартермистр, 2 капрала, 1—2 трубача, 80 рядовых и врач); всего 524 человека, потом из 1 troop конной гвардии: 3 офицера, квартермистр, 4 капрала, [144] 4 трубача, 160 рядовых; наконец, из отряда при гарнизоне на острове Джерсее: капрал, квартермистр, трубач и 19 рядовых. По падении республики было опять введено разделение конницы на самостоятельные troops, которые в 1683 г. были сведены в три полка, и с тех пор деление на полки остается.

Какой-либо высшей инстанции для всей конницы сначала не было. В 1557 г. был назначен генерал; при нем: лейтенант, священник, врач, трубач, 15 алебардщиков и 4 повозки. В 1588 г. было по одному генерал-капитану для тяжелой и для легкой конницы; при каждом: лейтенант, прапорщик, трубач, писарь, фельдшер, 10 алебардщиков. В 1598 г. — 1 генерал и 1 генерал-лейтенант конницы. В 1620 г. генералитет конницы состоял из лорд-генерала, генерал-лейтенанта и сержант-майора, с генерал-квартермистром, профосом, вагенмейстером, проповедником и главным врачом. В 1639 г. генерал, генерал-лейтенант, сержант-майор или генерал-комиссар, генерал-квартермистр, профос-маршал, вагенмейстер, проповедник и хирург. В 1642 г. в королевской армии принц Рупрехт был генералом конницы; в парламентской граф Бедфорд — лорд-генералом конницы с генерал-лейтенантом, генерал-квартермистром, 2 комиссарами, 1 генерал-профосмаршалом. В 1645 г. в пуританской армии генерал-квартермистр, 2 генерал-адъютанта, генерал-маршал и генерал-маркмейстер; в 1659 г. было всего: генерал-лейтенант, генерал-комиссар и генерал-адъютант.

Вооружение и снаряжение английской конницы было в общем то же, что и в других странах. В течение всего XVI столетия носилось полное предохранительное вооружение; затем всадники имели копья в 16—18 футов длиной, мечи и петронели несколько большей длины, чем тогдашние пистолеты. Кирасиры также сохранили полное предохранительное вооружение, под которым они носили буйволовые колеты; они имели и мечи, и пистолеты или петронели. Конское снаряжение состояло из седел с высокой передней лукой и мундштука с поводьями, усиленными железными цепками.

Полукопья, несмотря на то что они составляли легкую конницу, были также в предохранительном вооружении и имели копья, короткие пистолеты, топоры, мечи и кинжалы; лошади их были крепки и хорошо выезжены. Они легко скакали, на месте останавливались, быстро поворачивались в стороны и назад на ходу и на месте; седла были стальные, на груди лошадей кираса; управлялись они мундштуком. Настоящие легкие всадники (шеволежеры) [145] имели каски, грудные кирасы с нашейниками и металлические перчатки, тонкие пики, иногда пистолеты, мечи и кинжалы. Лошади их были маленькие, ловкие мерины, с большой рысью, хорошо выезженные; седла мавританские; мундштуки и легкий конский убор.

Также и в течение большей части XVII столетия предохранительное вооружение не было облегчено. Кирасиры, или пистольеры, были с ног до головы закованы в железо и вооружены шпагами и длинными пистолетами и носили пороховницу и формочку для литья пуль; они сидели на жеребцах лучшей породы и отлично выезженных; конское снаряжение состояло из седла с двумя луками с ремнями для прикрепления пистолетов и чемодана, мундштука и трензеля. Аркебузиры, или карабены, имели более легкие шлемы, предохранительное вооружение без ножных кирас, аркебузы длиной в 3 фута и 3 дюйма и хорошие шпаги, пороховницу и т. п. Драгуны, бывшие, собственно говоря, посаженной на коней пехотой, носили открытые каски с наушниками, буйволовые камзолы, драгунские ружья, носившиеся через правое плечо, и хорошую шпагу. По одной рукописи 1649 г. драгуны должны были быть вооружены как можно легче и иметь только аркебузы со штырем (calivers) и пороховницы, а на поясе две рогатины 4 1/2 фута длины, с острыми наконечниками.

Принятие однообразной формы одежды совершилось в Англии ранее, чем где бы то ни было. Уже в 1512 г. Генрих VIII ввел известные отличия в вооружении (badges, tokyns) и при помощи шарфов, как это прежде было принято, или ливрей. Позже он ввел форму в 1545 г. для телохранителей — синие кафтаны с красными отличиями, штаны на одну полу синие, на другую — красные, с широкими красными лампасами, камзолы (arming doublette) из плиса или парусины и шапку. Прочие части носили, по-видимому, обмундирование белого цвета. Общим знаком отличия служил красный крест Св. Георгия. При Елисавете вся конница носила красные плащи без рукавов, затем камзолы, штаны, шляпы, сапоги и т. д. Красный цвет английских мундиров сделался преобладающим в XVIII столетии: еще в 1693 г. кафтан и штаны были серые. Упражнения в английской кавалерии не представляют никаких особенностей.

При Иакове I конница строилась в 6 шеренг, в сомкнутом или разомкнутом строю. В первом всадники каждой шеренги становились вплотную друг к другу, колено к колену; задние шеренги [146] на хвосте впереди стоящих. Во втором как ряды, так и шеренги имели 6 шагов интервала и дистанции. Эволюции заключались в смыкании и размыкании рядов и шеренг направо, налево и в обе стороны; во вздваивании шеренг и рядов; в поворотах и заездах направо, налево и кругом; в контрмаршах, с помощью заездов, направо, налево и в обе стороны; иногда конница строила клин, ромб и другие излюбленные тогда фигуры. Для действия из пистолета и аркебузы была издана инструкция в 1632 г. Драгуны обучались и сражались, как пехота. Они строились со времен Елисаветы в 10 шеренг; на каждые 10 человек был один коновод; дистанции между шеренгами были: 6 футов в разомкнутом строю (open order) и 3 фута в обыкновенном (distance of order); интервалы между рядами были: 6 футов в разомкнутом строю (for open order); 3 фута в обыкновенном (for order) и 1 1/2 фута в сомкнутом (close order); последний строй, впрочем, принимали только пикинеры при обороне. Эволюции состояли в контрмаршах, выстраивании фронта, захождениях, вздваивании шеренг и рядов; маневры — в построении крыльев, клиньев, ромбов, четырехугольников, треугольников и многих других редких фигур.

В 1588 г. было постановлено, что из светских лиц обязаны службой в коннице те, кто имеет 100 марок ежегодного дохода, при котором следовало иметь легкую лошадь и вооружение на два человека; от более богатых людей требовалось больше: лица, владевшие землей, которая приносила 1000 фунтов ежегодно, должны были иметь 6 лошадей, годных для службы в полукопьях, 10 легких лошадей с соответствующим снаряжением и вооружение на 40 человек. По списку того времени видно, что в коннице в Англии и Уэлльсебыло 1246 копейщиков, 5403 легких всадника, 3545 аркебузиров и 8857 пионеров. Из них были собраны для охраны трона и обороны страны 377 копейщиков, 2127 легких всадников и 2300 аркебузиров. По другому списку, составленному около того же времени, сила всей конницы простиралась до 50 000 человек, не считая дворянского ополчения; впрочем, это были все массы не организованные, милиционного характера. Главную силу войска составляли наемные части, поставляемые со времен Эдуарда III (1327—1377) по договору короля с кем-либо из подданных или с каким-нибудь другим лицом. Производить наборы по указу короля хотя и было противно конституции, но тем не менее это делалось, несмотря на постоянные жалобы и протесты. Вообще наемники, за исключением гарнизонов крепостей, вербовались [147] только на время воины и, следовательно, не составляли постоянного войска; однако постоянные войска попадались и в то время, и первыми частями этого рода были телохранители короля, как, например, учрежденные Ричардом Львиное Сердце сержанты (serjeants at arms), сформированные при Генрихе VII в 1485 г. лейб-драбанты (yeomen of the guard) и основанный Генрихом VIII, вероятно в 1509 г., корпус дворян-пенсионеров (band of gentlemen pensioners), которые продолжают частью существовать и в настоящее время, хотя под другими именами. Впрочем, эти части были больше блестящими придворными, чем боевыми. Во время борьбы Карла I с парламентом обе стороны производили очень частые вербовки частей войск, но и они недолго существовали, так же как и сформированные при республике части, которые были затем распущены и частью сейчас же опять восстановлены уже в качестве королевских. Первой действительно постоянной частью и старейшей из ныне существующих была сформированная при Карле II в 1660 г. конная гвардия.

При начале военных действий между Карлом I и парламентом королевская конница состояла из 2015 человек, которым оставшиеся верными лорды обязались собрать по подписке и выплатить трехмесячное жалованье, В армии был отряд принца Рупрехта из 500 человек и 21 troops всадников; у восставших жебыло 75 troops по 71 человеку и 5 troops драгун по 103—106 человек; кроме того, 1 troops кирасир в 103 и 1 troops карабенов в 53 человека, которые служили телохранителями генерал-капитана лорда Эссекса и состояли при его пехотном полку. Если преимущество в силе было на стороне восставших, то зато королевские войска были гораздо лучшего качества. Конечно, те и другие состояли из новонабранных людей, но все-таки между ними была большая разница. Парламентские войска состояли из наемников, в которые шли преимущественно бедные люди из-за нужды и нерасположению к труду, королевские же пополнялись храбрыми кавалерами, из внутреннего убеждения вставшими на защиту дорогого им начала и притом искусные в езде, фехтовании, стрельбе и других рыцарских упражнениях. Они сидели на своих лучших лошадях и вели за собою небольшие отряды из своих младших братьев, рейткнехтов, лесничих и т.п. — все людей, которые по своему роду занятий имели как бы предварительное солдатское обучение, хотя, конечно, им недоставало стройности движений, порядка и т. п., встречающихся у настоящих солдат. Но так как им приходилось иметь дело с противником, который в этом смысле был не [148] сильнее их, а в остальном положительно слабее, а к тому же парламент вначале был очень несчастлив в выборе своих полководцев, то и вышло, что в первых стычках кавалеры оставались почти всегда победителями. К сожалению, они не сумели воспользоваться своими преимуществами, а у противников их поднялась фанатическая партия независимых под предводительством гениального и энергичного Кромвеля. При первом же своем вступлении в ряды войск (в 1642 г., корнетом в 8-м troop'e капитан-лейтенанта С.-Джона) он увидел, в чем сила роялистов, и нашел средство поправить дело. Он понял, что парламентское войско требовало совершенной реорганизации, и решился привлечь в военную службу не простых наемников, а людей порядочного происхождения, серьезных, религиозных и преданных идее, за которую они шли сражаться. Из подобных людей он сформировал свой полк знаменитых ironsides и, подчинив их незнакомой тогда в стране дисциплине, сумел вместе с тем поднять их дух. События 1644 г. показали справедливость мер, принятых Кромвелем, и дали ему с удалением прежних неспособных вождей возможность распространить мероприятия на всю армию. Этим был решен исход борьбы. Но не только кавалеры и роялистская идея пали под ударами этого нового войска, сам парламент вынужден был летом 1647 г. подчиниться своим же солдатам, и в течение некоторого времени Англия управлялась действительно мечом.

Войско это не имело никакого сходства ни с прежде бывшими, ни с последующими. В настоящее время английский солдат, получая жалованья меньше, чем последний поденщик, отделенный пропастью от офицера, обреченный на продолжительную жизнь вне родины, в дурном климате, очевидно, набирается из подонков общества, тогда как при Кромвеле условия были совершенно обратные. Так как солдаты получали плату, значительно превосходившую ту, которую мог получить рабочий, несли службу в своей стране и имели возможность достигнуть самых высших ступеней, то в армию шли элементы, стоявшие выше среднего уровня по происхождению и образованию. Их влекла в ряды армии не нужда, а религиозное и политическое воодушевление и стремление к движению вперед и отличиям. При подобного рода обстоятельствах войско должно было получить известную свободу, которая была бы немыслима при других. Солдаты, которые имели свои политические клубы, свергали комитеты, рассуждали о важных государственных вопросах, при других условиях сбросили бы с себя узы дисциплины; в полках, где бывали религиозные собрания [149] под руководством твердо знающего Библию капрала или другого нижнего чина, легко могла бы быть подорвана субординация. Но люди, собранные Кромвелем, так серьезно относились к своему делу, имели столько самообладания, что все, происходившее в их лагере, нисколько не расшатывало военной организации. Люди вне службы самых крайних идей и поучавшие на собраниях в вопросах религиозных своих начальников отличались в карауле, на учении, в бою выносливостью и беспрекословным послушанием.

В бою это была сила непобедимая. Стойкое мужество, которым вообще отличаются англичане, было системой Кромвеля возбуждено и упорядочено. Строгая дисциплина, полная пунктуальность соединялись с глубоким патриотизмом, горячим религиозным и политическим фанатизмом. Бой был для них религиозным обрядом. Особенно же отличалась армия строгой нравственностью и богобоязненностью. В лагере не было слышно ругательств, не видно пьяных или игроков, и во время войн строго соблюдалась неприкосновенность собственности мирных граждан и чести женщин. Было только одно обстоятельство, которое могло довести пуритан до бешенства, так что их офицерам было трудно с ними справиться, — это все, что имело отношение к прежней вере; самому Кромвелю было очень трудно удержать своих копейщиков и драгун от расправы с духовными лицами, проповеди которых им не нравились.

Конечно, подобное войско не могло иметь продолжительного существования, что и было на самом деле.

XVIII. Шведская конница при Карле XII

В общем организация шведской конницы, равно и всей армии, осталась неизменной и после Тридцатилетней войны и была перенесена и во вновь завоеванные земли. Благодаря этому военные силы государства получили значительное приращение: на смотру в 1654 г. оказалось, что одни герцогства Бремен и Вреден могут выставить 1300 коней рыцарей, фогтов и т. п.; в течение 12 лет, однако, общий упадок дворянской конной службы продолжался, и в 1666 г. в коннице осталось 1100 коней. При реорганизации армии Карлом XI дворянские знамена должны были формироваться на тех же основаниях, как и прочие земские полки, образуя в каждой из главных частей государства (Швеция с Финляндией, Эстляндия, Лифляндия, [150] Померания, Бремен) самостоятельный полк под названием дворянского знамени или дворянского полка такой-то провинции.

Также и поселенные полки получили значительное приращение: существовавшие с 1625 г. 6 шведских и 2 финляндских конных полка были увеличены по крайней мере семью новыми полками. Эти полки составляли конницу постоянной армии, комплектовавшуюся ежегодными наборами или с известного числа голов (mantal), или (с 1642 г.) по числу дворов (hemman). Еще Густав Адольф, однако, желал заменить этот древний способ, совершенно не соответствовавший новым обстоятельствам и потому вызывавший большие несправедливости, другим, а именно, чтобы известное число дворов выставляло и содержало одного солдата. План этот был приведен в исполнение только при Карле XI (1672—1697) с введением поселенных войск indelnings verket и продолжает держаться в Швеции до настоящего времени. Мысль нового закона заключалась в том, что взамен конскрипции отдельные провинции обязывались поставлять и содержать известное количество солдат, которые взамен содержания получали земельные участки. Таким образом был проведен старый принцип поселенных войск, сохранившийся надолго, благодаря счастливым обстоятельствам и удачному применению. Некоторые его подробности, преимущественно относительно конницы, может быть, будут не излишними.

По проекту Карла XI каждый офицер и солдат должен был иметь свое жилище и свой кусок земли, разработка которого доставляла бы ему все необходимое для поддержания дома и семьи. Необходимая земля давалась солдатам подданными, офицерам и унтер-офицерам казной. Так как число дворов, имевшихся с давних времен в распоряжении военного ведомства, было совершенно для этого недостаточно, то, по соглашению с народными представителями, в 1680 г. было постановлено, чтобы все земли, некогда принадлежавшие казне и отчужденные{54} со времени Густава [151] Вазы тем или другим путем, отобрать назад в казну, и значительная их часть была предназначена для содержания войска. Одновременно с этим было произведено генеральное межевание всей страны с расценкой различных участков, по которому во всей Швеции оказалось 80 000 hemmans. Затем оставалось только получить согласие сословий. Таковое на собрании 1682 г. было дано большей частью провинций, которые так называемыми Knekte Kontrakter взяли на себя обязательство выставлять и содержать известное число солдат при условии, что зато рекрутские наборы и все права, которые имела казна относительно древних hemmans, уничтожаются навсегда. Провинция Далекарлия, которая еще в 1623 г. взялась выставлять вместо конскрипции 1400 человек, первая вступила в соглашение с казной, а Иемтланд, Хельсингланд, Вестботния и Остботния удержали еще надолго прежний способ набора; последняя провинция присоединилась к прочим только в 1732 г.

На основании заключенных с отдельными провинциями договоров в каждой из них вся земля была разделена на столько участков, сколько она должна была выставлять и содержать солдат. Каждый из таких участков получал название «рота» (в пехоте) или «рюстгелль» (в коннице) и был составлен, смотря по плодородию почвы, из одного или нескольких hemmans, заменив эти последние. Прежде всего во всем государстве были выбраны те hemmans, которых доходность была достаточно велика для содержания одного всадника; где не хватало отдельных, достаточно состоятельных hemmans, там соединяли по нескольку вместе. На тех же основаниях были привлечены дворянские земли, кои были даны во время оно их владельцам в вознаграждение за несение личной конной службы. Затем Карл XI утвердил за этими лицами земельные участки с тем, чтобы они и потомки их выставляли и содержали всадника с лошадью. Эти люди, распределенные по всему государству, составили дворянские знамена или дворянские полки.

Каждый солдат получал от выставлявших его дворян, крестьян и т.д. двор или торп, состоявший из дома, конюшни и амбара с небольшим полем, выгоном и лесным участком или вместо последнего дворами; кроме того, ежегодное вознаграждение деньгами или продуктами, так что при достаточном прилежании он мог существовать безбедно. Обо всем этом составлялся контракт между солдатом и владельцем. Если несколько землевладельцев обязаны были выставить одного всадника, то обыкновенно более богатый [152] давал ему двор, лошадь и прочее и сам получал затем от прочих участников по большей части около 60 талеров серебром ежегодно. Одежду, снаряжение и содержание человека и лошадей во время мирных упражнений должны были давать лица, поставлявшие солдат; оружие же и в мирное время уплату жалованья и продовольствие брала на себя казна.

Что касается до содержания офицеров и унтер-офицеров, то Карл XI предназначил на это часть отобранных земель в количестве около 4050 hemmans. Он разделил их на участки различной величины и доходности, смотря по чинам лиц, для которых они были предназначены, снабдил их соответствующими постройками и передал по назначению вместо жалованья. Если доход с имения не соответствовал размерам жалованья, то разница выдавалась владельцу на руки большей частью продуктами из тех поместий, которые солдат не содержали.

Основанные на таких началах конные части состояли в Швеции из гвардейского полка в 1505 человек, разбросанного по всему королевству дворянского знамени в 421 человека, 5 конных полков (Вестготландский, Остготландский, Смоландский, Нордшонский и Остшонский) по 1000 человек, драгунского полка (Богусленского) той же силы и драгунского эскадрона (Иемтландского) в 100 человек; в Финляндии — из трех полков (лейб-драгунский, ньюландс-кий и карельский). При Карле XII гвардейский полк был усилен до 1600 человек, дворянский — до 1000 человек и драгунский эскадрон до 200 человек; число финляндских поселенных конных частей было увеличено двумя (Аболенским и Выборгским) полками, Иогенскими драгунами и Скогским эскадроном. Затем Карл XII обязал каждых 3, 4 и 5, обязанных поставкой всадника крестьян, выставлять вместе еще одного такового и сформировал из последних новые полки. Они назывались трех-, четырех- и пятилюдными (tre, fyr, femmänningar). Первые сформированы в 1700 г., а в Финляндии уже в 1699 г. Прочие с 1702 г. В 1706—1709 гг. было три трехлюдных и 1 пятилюдный полк. Все они предназначались для местной службы, хотя один из них был взят в поход. Кроме того, в Финляндии в 1700 г. были сформированы еще двойные полки (fördubbeings regementer, т.е. двухлюдные); из них два были в походе в 1708 г. Карл XII позаботился также и о сформировании запаса: все находившиеся при конных полках обозные люди — по одному на 4 всадника — были обучены военному делу и предназначались для замены убывших людей. Все эти меры дали, правда, [153] королю возможность вести продолжительные и кровопролитные войны, но вместе с тем совершенно истощили все средства страны и повлекли за собою упадок поселенной системы, так что ко времени смерти короля было всего 6 поселенных конных полков, кроме Иемтландской роты; из дворянского знамени, разделенного на 6 рот, только офицер и 20 людей и батальон в Каяне в 150 человек. Усадьбы поселенцев тоже пришли в упадок.

Кроме поселенных частей были еще другие, которые выставлялись дворянством, духовенством и чиновниками. При Карле XII их собирали в 1700, 1712 и 1715—1716 гг. Самый известный из них был выставленный духовенством пасторский драгунский полк, бывший в походе в 1707 г.

В немецких провинциях продолжала действовать прежняя система конскриции, по которой Померания и Бремен, кроме вышеупомянутых двух дворянских полков, обязаны были выставлять по одному конному полку каждая. Лифляндия и Эстляндия выставляли только по дворянскому полку.

Наемные всадники вербовались частью в самом государстве, преимущественно в немецких провинциях и в Лифляндии, частью за границей, без различия национальностей и по уговору с полковниками, получавшими патент на формирование полка. Вербованные части составляли главную силу шведской армии. Так, при Варшаве в 1656 г. было шведов только гвардия и 5 полков и рядом с ними 25 эскадронов, т.е. по крайней мере 12—15 полков вербованных немцев. Обыкновенно вербованные части существовали только во время войны и затем распускались. Исключение составляла королевская гвардия, которая со времени Карла XI комплектовалась только туземцами, вероятно, преимущественно дворянами, не имевшими достаточных средств для несения конной службы и потому служившими за плату. Она была впоследствии переформирована в корпус драбантов и была при Карле XII силой в 1 эскадрон из 2 рот, всего 200 человек; во время его походов она понесла значительные потери и к концу его царствования имела всего 128 человек. Была еще немецкая конная гвардия — того же характера, как и драбанты.

Шведская конница состояла преимущественно из кирасир и драгун; первые, которые при Карле XII состояли большей частью из туземных полков, составляли линейную конницу; вторые, среди которых преобладали вербованные солдаты, несли службу конной пехоты и были особенно пригодны при форсированных маршах [154] Карла XII. Они же выделялись в отдельные отряды, посылались в разъезды и т.д. При Карле XII появились первые зачатки легкой конницы в лице сформированных в составе нескольких рот волошей, вероятно, польского происхождения, которые употреблялись преимущественно для предприятий малой войны. В 1702 г. граф Стенбок сформировал, под названием товарищей, роту в 150 человек из бедных польских дворян.

В первое время после Тридцатилетней войны шведские полки продолжали иметь крайне разнообразный характер, состав и силу. Роты, носившие также названия штандартов, знамен, корнетов, имели с 1653 г. 63—66 коней, но допускались значительные отклонения от этой цифры: были роты в 60 до 100—150 и даже 164 человека. Также разнообразно было и число рот в полку. В 1658 г. большая часть полков, как кажется, состояла из 4—6 рот, т.е. 400 — 500 человек, а в 1674 г. из 480—960 человек. Для тактических целей 2—4 и даже 6 рот сводились в эскадрон. При Карле XI каждый эскадрон состоял из 2 рот по 125 человек каждая. При введении поселенных частей гвардейский конный полк состоял из 6 эскадронов, все прочие — в 4 эскадрона, по 250 человек в 2 ротах каждый; так что в первом было всего 1500 человек, в других — 1000; такая же их организация и сила частей продолжала существовать и при Карле XII. При нем гвардейский полк в 1700 г. имел 1600 человек; в эскадроне по 266 человек; в 1706 г. — 1200 человек, в 1707 г. — 1500 человек. Драгунские полки были в 1706 г. такого же состава, как конные, т.е. по 4 эскадрона по 2 роты — 1000 человек; в 1707 г. были силой в 1250—1500 человек; один полк, сформированный в январе того же года полковником Герцем, имел даже 3000 человек, но спустя несколько месяцев после кончины командира его был разделен на два, по 1500 человек каждый.

Общая сила всей конницы была в различные времена различна и зависела преимущественно от его вербованных частей. В 1658 и 1659 гг., когда шведская армия при Карле Густаве во время войны с Данией была доведена до значительной силы, был 51 конный полк по 4—8 рот, силой всего около 34 000 человек. Из этих полков 6 драгунских имели по 500 человек. В 1661 г. было всего 14 000 всадников, считая в том числе 1100 человек конных дворянских частей; было также 2 драгунских полка; в 1673 г. — 16 000 человек. При Карле XII сила конницы возросла в значительной степени, так что уже в 1701 г. было 25 686 всадников. В 1708 г. она состояла из: [155] 1 эскадрона драбантов в 150 человек и одной роты немецкой конной гвардии из нескольких сотен;

25 конных полков: гвардейских из 6 эскадронов — 1500 человек, 5 дворянских различных провинций из 800—1000 человек каждый, 5 шведских поселенных и 4 полка трех- и пятилюдных из 4 эскадронов — по 1000 человек каждый, 6 таковых же финляндских, померанский и бременский и 2 вербованных;

21 драгунского полка: финляндский лейб-драгунский поселенный в 1500 человек, пасторский драгунский в 1250 человек, поселенский шведский в 1000 человек, финляндский драгунский и 17 вербованных (большей частью немецкие, 1 французский), 3 по 1500 каждый, остальные по 1250;

два отдельных поселенных драгунских эскадрона по 200 человек и несколько рот волошей.

Всего круглым числом, по штатам, 53 000 человек. В год смерти Карла XII оставалось всего только 17 конных и 6 драгунских полков.

Вооружение и снаряжение оставались те же, что и прежде, только Карл XII отменил кирасы и сделал шпагу главным оружием. Драгуны, унтер-офицеры которых получили в 1691 г. винтовки, имели иногда ручные гранаты, как об этом определенно упоминается в 1702 г. Окончательно введенное в 1656 г. однообразное обмундирование было, согласно приказа 1687 г., для всей армии синего цвета, только для драгун — серого.

Во время войны пленных часто ставили в ряды войска, даже формировали из них отдельные части; так, например, в 1658 г. из 195 пленных датских всадников полка Шака были сформированы 4 драгунские роты. При Карле XII практиковалось то же самое, только не в кавалерии. В 1665 г. граф Кенигсмарк, пфальцграф Зульцбахский, Эрик Оксенштерна, Левенгаупт и другие знатные лица выставили на свой счет конные полки, и, вероятно, это было не единственным примером. Вообще же выбор людей для пополнения конницы производился очень строго.

Для образования офицеров не существовало каких-либо особых заведений или учреждений; почти непрерывающиеся войны были лучшей школой; значительная часть шведского дворянства служила также в иностранных армиях, преимущественно во французской. Производство было для высшего дворянства очень быстрое, так что совсем молодые люди достигали высших степеней. Особенно блестящую карьеру сделал граф Магнус Делагарди, который [156] был в 22 года полковником лейб-гвардии, в 26 — генерал-лейтенантом. Примером более нормального, хотя все-таки хорошего производства может служить Ашеберг, который родился в 1621 г., поступил на службу рядовым в 1640 г., был корнетом — в 1644 г., ротмистром — в 1646 г., полковником — в 1656 г., генерал-майором — в 1660 г., генерал-лейтенантом — в 1674 г.

Лошади покупались преимущественно в Дании и Германии, так как шведские лошади хотя и неутомимы, смелы, терпеливы и невзыскательны, но малы ростом и потому не обладают достаточной силой при шоке. Платилось обыкновенно 35—50 талеров за лошадь; за последнюю цену можно было получить довольно хорошего коня.

При Карле XII все работы о довольствии лежали на начальниках отдельных частей, во-первых, потому что король не хотел лишать их некоторых выгод, которые они при этом имели, и, во-вторых, потому что он полагал, что они будут заботиться о своих людях больше, чем существовавшие до него военные комиссары, преследовавшие личные цели. При походах в пустынную, малонаселенную Россию нужно было все таскать за собой; войска имели при себе и ручные мельницы, на которых два человека в 24 часа перемалывали 6 тонн = 24 шеффеля.

Строилась конница еще при Густаве Адольфе в три шеренги, а при Карле XII часто переходила к двухшереножному строю, например в 1705 г. в деле при Варшаве. Даже и при первом построении самая атака производилась обыкновенно 2 шеренгами, так как на третью возлагалась атака противника во фланге или преследование его. Обыкновенно эскадроны строились на полных интервалах, причем каждый полк составлял две линии в шахматном порядке или в затылок и в таком случае с разомкнутыми рядами, чтобы задняя линия могла пройти через переднюю. Иногда первая линия — без всяких интервалов, вторая — на полных, как, например, в 1705 г. при Гемауертгофе.

В 1705 г. был издан новый устав, державшийся вначале в большом секрете, заключавший все прежние перестроения, приведенные в лучшую систему. Карл XII преследовал главным образом две цели: быстроту движения, в которой его всадники превосходили всех прочих, даже французов, и атаку холодным оружием, которую они производили, отнюдь не задерживаясь стрельбой, полным ходом с палашом в руках, совершенно в духе старого, настоящего рыцарства; только в совершенно исключительных случаях шведская [157] конница пользовалась огнестрельным оружием. В боях конница располагалась в большинстве случаев на флангах, обыкновенно каждый полк в две линии; иногда ставили для флангов, как и для состоящего из пехоты центра, третью линию (в 1676 г. сражение при Лунде). Иногда позади каждой пехотной линии стояло несколько эскадронов конницы; также случалось, что на флангах между конными частями ставили мушкетеров (в 1658 г. в отделениях по 200 человек) или спешенных драгун (в 1656 г. при Варшаве целые 5 полков были подобным образом распределены мелкими частями). Подобное же перемешивание обоих родов оружия, применявшееся часто Карлом Густавом, встречается и при Карле XII: Саладин, 1703 г.; Калиш, 1706 г.; при Фрауштадтегенерал Рейншильд распределил на каждом крыле по 2 батальона между конными частями и поставил 14 эскадронов на больших интервалах во вторую линию позади пехоты; при Лесной (1709), напротив того, обе передние линии были составлены из конницы, пехота же стояла позади, так что во время боя могла продвинуться вперед между интервалами конницы. Вообще же Карл XII был против подобного перемешивания конницы с пехотой, лишавшего первую возможности развить все ее качества; напротив того, он, отчасти из убеждения, отчасти вследствие характера театра войны, обращал особенное внимание на конницу и не жалел стараний ее обучать и содержать в хорошем состоянии.

Насколько он не щадил себя самого ни на ученье, ни в бою — это известно. Между прочим, на смотру одного конного полка в 1707 г. он загнал двух лошадей. Что все его усилия не пропали даром, доказывается почти постоянным успехом его конницы, которая при нем была в армии главным родом оружия; она без малейшего колебания атаковала не только пехоту и артиллерию, но даже укрепления и почти одна решала дело, правда, что она была настолько многочисленна, что нередко превосходила втрое пехоту.

Воинский дух был доведен в армии до высшей степени; строгая дисциплина, энергично поддерживаемая и Карлом XII, отличала шведскую армию от всех прочих. Солдаты были образцом терпения, невзыскательности, мужества; холод, голод, труды, лишения, усталость и страдания переносились ими с редкой выносливостью. В бою они были почти непреоборимы; они не допускали возможности неудачи. В уставе не было упражнений в отступлении, и таковые запрещено было делать. Никто не оставлял рядов и, даже одержав победу, когда перед передними рядами лежали [158] мертвые враги, никто не нагибался, чтобы их раздеть, пока после благодарственной молитвы не давалось разрешение.

Не меньшего удивления, чем войско, заслуживает и страна. Если вспомнить продолжительные войны, почти не прекращавшиеся со времен Густава Адольфа, сильные потери при этом понесенные, в особенности же во времена Карла XII, когда было выставлено (по Фрикселлю) с начала войны до Полтавского сражения 400 000 солдат, из которых 300 000 никогда не вернулись домой, то становится трудно понятным, как могла все это вынести страна столь бедная и всего с двумя миллионами населения (по Рюсу).

И все-таки тот государь, который довел все эти тягости до такого напряжения и кончил страшной катастрофой для себя и для страны, известен последнему крестьянину, и имя его пробуждает дух патриотизма еще в большей степени, чем даже имя Густава Адольфа. Происходит это оттого, что армия последнего, большинство которой составляли наемники, исчезла вместе с ним; оттого, что победы его известны из книг только высшим классам, и оттого, что городское население забывчивее; между тем войска Карла XII были в большинстве национальные, и вернувшиеся в свои торпы воины рассказывали в длинные зимние вечера своим детям и соседям о полных приключений и славы действиях и жизни их несчастного, но тем более почитаемого короля и таким образом создали настоящего национального героя.

И мы должны сказать, что Карл XII, как о нем ни судить с других точек зрения, был мужественный воин, настоящий всадник и рыцарь, и ему подобает отвести почетное место на этих страницах, посвященных истории кавалерии.

XIX. Происхождение, развитие и состав русской регулярной конницы при Петре Великом

Петр Великий (1682—1725), положивший, как известно, основание современной русской регулярной армии, позаботился также и о коннице, сформировав 25 июня в 1700 г. в Москве 2 драгунских полка (на 27 пехотных), силой в 8 и 10 рот, в 800 и 996 человек. Затем формировалось таковых же полков: в 1701 г. — 12, в 1702 г. — 1, в 1703 и 1704 гг. по два, в 1705 г. — 7 и отдельный [159] эскадрон; в 1706 и 1707 гг. — по 3 и в 1708 г. еще два, так что всего было 34 полка и один эскадрон; сначала они назывались по именам командиров, а затем (с 10 марта 1708 г.) по названиям провинций и городов. Сформированные в 1701 г. полки были 10-ротные в 1000 человек. По предложению перешедшего из австрийской службы фельдмаршала Огильви в 1704 г. было постановлено, что все драгунские полки, которых он положил иметь 16, должны иметь 6 эскадронов и 12 рот по 87 рядовых каждая, всего 1239 человек; но из списков видно, что на деле они большей частью состояли из 10 фузилерных рот, к которым в 1705 г. была прибавлена одна гренадерская, и были силой в 1000 человек. В 1709 г. (27 января) гренадерские роты отделены от полков и временно сведены в 3 конногренадерских или драгунских гренадерских полка, по 10 рот в каждом; в такой же состав были тогда же переведены и драгунские, или, как их тогда называли, драгунские фузилерные, полки.

19 февраля 1711 г. были установлены первые штаты для русской армии, по которым конница состояла из 33 драгунских полков, по 10 рот, силой в 1328 человек, 1000 строевых и 300 обозных лошадей. Так как полков, считая в том числе так называемый генеральный шквадрон и не считая 3 конногренадерских полков, было 35, то лишние 4 полка были распущены, а 3 конногренадерских включены в штат. В 1711 г. были сформированы для местной службы гарнизонные драгунские полки, получавшие меньшее содержание и при приблизительно одинаковой силе с полевыми стоившие вдвое меньше. В 1712 г. таких частей было: 2 полка и 1 эскадрон, и, кроме того, продолжал существовать сверх штата сформированный в 1708 г. из рославльской шляхты драгунский эскадрон.

В 1720 г. были изданы новые штаты, по которым было постановлено иметь полевых полков: 3 гренадерских и 30 фузилерных драгунских, по 10 рот, силой в 1253 человека, 1101 строевую и 100 обозных лошадей; а гарнизонных 4 полка по 10 рот, силой в 1106 человек и 1030 верховых лошадей, и один эскадрон в 5 рот, силой в 560 человек и 515 верховых лошадей. Сверхштатный эскадрон продолжал существовать.

Затем штаты эти оставались при Петре I вообще без изменения, только в 1721 г. (7 марта) был сформирован новый драгунский полк, который должен был войти в общий штат, был переформирован впоследствии в лейб-регимент из дворян и был, подобно двум [160] пехотным лейб-гвардии полкам, рассадником для офицеров кавалерии. В 1724 г. полевые драгунские полки получили новый временный состав в 1260 человек, вследствие предполагавшегося обращения всей армии в поселенную.

Кроме входивших в состав регулярной армии драгунских полков в России были еще и другие конные части, например гусары, составлявшие нечто среднее между регулярной конницей и иррегулярными казаками. Так как последние не отвечали всем условиям регулярной легкой конницы, то Петр поручил в 1707 г. некоему Апостолу Кигечу сформировать из венгерских, сербских, молдавских и валахских выходцев конный отряд в 308 человек, по образцу венгерских и сербских гусарских полков австрийской армии и под названием валахской хоругви. Она постепенно настолько увеличивалась, что к турецкой войне 1711 г. было уже 6 валахских полков и, кроме того, одна сербская и одна польская хоругвь подобных же войск. По возвращении из Прутского похода ввиду чрезвычайной дороговизны этих войск их было оставлено всего 3 роты по 500 человек, а по окончании Северной войны 1721 г. они были окончательно распущены. Однако необходимость в легкой коннице все продолжала чувствоваться, и уже в 1723 г. Петр решил сформировать несколько гусарских полков в Украине, затем эта мысль была оставлена; вместо того сербский майор Альбанес получил предложение набрать среди сербов несколько таких полков по 10 рот, в 1216 человек каждый. Но это удалось не вполне: набрано было всего 459 человек, но это число постепенно уменьшалось, так что к смерти Петра I их осталось всего 94 человека.

Затем следует еще упомянуть о ландмилиции, сформированной для местной обороны, прежде всего в Украине. В 1713 г. была учреждена пешая ландмилиция из 5 пеших полков, скоро распущенная; 4 апреля 1723 г. вышел указ о сформировании конной ландмилиции иррегулярного характера; 29 апреля это было изменено в том смысле, что 2/3 ее должны были быть иррегулярной, 1/3 — регулярной.

2 мая того же года было постановлено, что каждый полк должен был быть в составе 10 рот по 150 рядовых каждая и силой: регулярный — в 1533 человека, иррегулярный — в 1521 человек. Комплектование этих полков было произведено набором 1 человека из 16, что при народонаселении в 82 992 души дало 5187 человек, разделенных на 6 полков (2 регулярных, 4 иррегулярных), [161] к которым вскоре был прибавлен еще один. Сила их была установлена в 1724 г. для регулярных — в 1063 человека, для иррегулярных — в 1041 человек.

На одинаковом положении с ландмилицией продолжали свое существование шляхетские милиции разных бывших польских городов, в том числе смоленская — в составе одного полка.

Таким образом, ко времени смерти Петра I в состав русской конницы входили: 3 гренадерских и 30 фузилерных полевых драгунских полков по 1260 человек, 4 полка и 2 эскадрона гарнизонных драгунских по 1106 и 560 человек; отряд сербских гусар в 94 человека, 2 регулярных и 5 иррегулярных ландмилицких полков по 1063 и 1041 человек и 1 полк смоленской шляхты; всего круглым числом около 55 000 человек. Затем была еще многочисленная казачья конница: донские и волжские — около 20 000, терские и гребенские — около 500 человек, постоянно находившихся на службе; яицкие (впоследствии уральские) — 3196 человек, малороссийские — 10 казачьих и 3 компанейских полка; 5 полков слободских казаков, бахмутские, хоперские, семейные и сибирские казаки; чугуевцы, калмыки, башкиры и иррегулярные отряды армян и грузин, состоявшие при корпусе, расположенном на персидской границе. Всего иррегулярных всадников было не менее 125 000.

Постоянных тактических единиц выше полка в то время не было. При учреждении регулярного войска в 1700 г. оба драгунских полка были приданы двум дивизиям, образованным из 16 сформированных в Москве пехотных полков; но с увеличением численности кавалерии система смешанных дивизий была оставлена. Вообще постоянного разделения армии не существовало, а отряды составлялись сообразно необходимости.

Конница в боевом порядке стояла на флангах, во второй линии. Каждая линия каждого фланга имела своего начальника, и, кроме того, на фронте боевого порядка 3—4 полка были распределены сообразно обстановке под начальством генерал-майоров или бригадиров.

По воинскому уставу 1716 г. 2,3 или большее число конных (а равно и пехотных) полков образовывали бригаду, а несколько бригад — дивизию, которая могла состоять из одного рода оружия или из двух, смотря по желанию главнокомандующего; в армии Шереметева в 1712 г. в Германии уже было 2 конные дивизии генералов Януса и Ренне, всего 17 полков и 2 пехотные дивизии. [162]

Кроме этого тактического деления, зависевшего от обстановки, было другое, административное, — по провинциям, в которых известные части были расположены и которыми они содержались. Эта система привела в конце царствования Петра к мысли поселения армии по всему государству, что и было применено около 100 лет спустя в военных поселениях. Наконец, конница имела своих особых начальников, так называемых аншефов, во главе которых стоял генерал-аншеф; место это очень долго занимал Меншиков.

Одежда, снаряжение и вооружение были вначале крайне разнообразны даже в одном полку. Только в 1711 г. в вооружении и в 1720 г. в одежде было введено некоторое однообразие. Драгуны имели палаш, ружье на правом, пистолет без кобуры на левом плече; четыре пятых людей — топоры, прочие поровну — лопаты и кирки; амуниция заключалась в перевязи с подставкой для ружья и мешка на ремне; конское снаряжение состояло из седла немецкого образца, с чепраком и чемоданом, и мундштука. Каждый полк имел 5 (до 1711 г. — 10) знамен, 160 палаток и 60 повозок. По положению 1720 г. одежда полевых драгун состояла из синего кафтана с белой опушкой и подкладкой, камзола и штанов из оленьей кожи, белого галстука и чулок, высоких сапог с отворотами и со шпорами и треуголок; вооружение и снаряжение — из палаша, ружья без штыка, пистолета, перевязи со штырем, пороховницы, патронов, водных фляжек, топора, седел с оковкой, кобурами и карманами, попонами, мундштуков, недоуздков и скребниц. Каждый полк имел 10 знамен, 240 лопат, 100 кос, 50 кирок, 250 палаток, 36 чехлов, 10 патронных и гранатных ящиков и 25 других повозок и всякий инструмент. Гарнизонные драгуны имели зеленые мундиры с красными отличиями, красные камзолы и штаны; прочее вооружение и снаряжение — то же, что и полевые, но пистолеты имела только половина людей, и совсем не было водных фляжек, шанцевого инструмента, палаток и повозок. Полевые драгуны при самом основании получили «конные мортиры», о числе и калибре которых ничего неизвестно; затем каждый полк получил 2 трехфунтовые пушки. Это были зачатки конной артиллерии, которая была введена в России 100 годами позже.

Относительно обмундирования, снаряжения и вооружения прочей кавалерии не было общего положения.

Про гусар известно только то, что они имели в 1709 г. пики, а по положению 1720 г. должны были иметь сабли, по 2 пистолета и [163] треть — карабины, а две трети — пики. В том же году украинской ландмилиции было приказано, чтобы две трети были вооружены карабинами или драгунскими ружьями, одна треть — пиками и пистолетами; вскоре это было изменено в том смысле, что регулярные полки милиции получили одинаковое вооружение с драгунами; иррегулярные: половина людей — карабины или ружья и палаши, другая половина — пики и все по 2 пистолета. Но вначале тем не менее царило полное разнообразие и недостаток в оружии.

Казаки и другие иррегулярные части оставались на старом положении. Что касается обучения кавалерии при Петре Великом, то в 1716 г. был издан воинский устав, впрочем, очень несовершенный. Драгуны строились верхом в 3, пешком — в 4 шеренги; повороты производились по одному, а не отделениями. Петр Великий желал, подобно своему славному противнику Карлу XII, чтобы конница действовала в бою исключительно холодным оружием, но старая привычка была еще очень сильна, и в коннице нередко прибегали к стрельбе. Вообще в обучении и употреблении конницы все зависело от взглядов частных начальников, уроженцев разных стран, что должно было повести за собой полное разнообразие и не дает возможности высказать общее суждение.

XX. Организация и состав прусской конницы при Фридрихе Великом.

После смерти Фридриха Вильгельма I состав прусской конницы был следующий:

12 кирасирских полков по 5 эскадронов (в 2 роты по 60 коней) каждый (№ 10 назывался жандармским, № 11 — лейб-карабинерским);

6 драгунских полков, 3 по 10, 3 по 5 эскадронов (№ 3 в виде особенного отличия носил название конногренадерского), 2 гусарских полка в 6 и 3 эскадрона; всего 20 полков и 114 эскадронов.

Все эти полки имели старшинство в каждом роде конницы по году своего основания и имели номера{55}; кроме того, назывались [164] по имени шефа. Вообще прусская конница того времени не пользовалась особенной известностью. По наружному виду, чистоте, аккуратности она не отставала от пехоты; также и в упражнениях и эволюциях она могла поравняться с последней. «Они двигаются с правильностью гренадер», — писал Фридрих. Уставы «для королевско-прусских конных полков» и «для королевско-прусских драгунских полков», оба изданные в Потсдаме 1 марта 1727 г. и служившие дополнением прежних уставов 1720 г., были проникнуты истинно кавалерийским духом и построены на правильных основаниях. Тем не менее боевая годность этих красивых войск была самая незначительная; «в виду неприятеля они никуда не годятся и постоянно опаздывают» — характеризовал их великий король. Происходило это оттого, что конница не действовала на основании правильных взглядов, что вся ее организация была построена на пехотных началах и на предвзятых взглядах Фридриха Вильгельма I и его советника, князя Леопольда Ангальт-Дессауского, вследствие чего, по словам Фридриха, «люди ее не были обучены и потому, когда впоследствии в ней оказалась нужда, то ее нельзя было употребить. Она «пополнялась, подобно пехоте, очень высокими людьми и сидела на чрезвычайно рослых лошадях. Это были колоссы на слонах, которые не умели ни двигаться, ни сражаться. Не было ни одного учения, на котором всадники не падали бы по их собственной неловкости. Они не владели своими лошадьми; офицеры не имели понятия о конной службе, о войне вообще, о местности и совсем не были обучены тому, что приходится делать коннице в бою». «Кроме всего вышеприведенного продолжительное мирное время развило некоторую небрежность в службе. В начале царствования Фридриха Вильгельма занялись приведением полков в порядок и дисциплиной людей. Когда в этом отношении нечего было больше делать, то обратили внимание на другие вещи, бросающиеся в глаза. Оружие, мундштук, седло, даже сапоги должны были блестеть; гривы лошадей украшались ленточками. Похвальная забота о чистоте перешла в смешную мелочность. Если бы мир продолжался долее 1740 г., то, вероятно, было бы введено употребление румян, белил и мушек. Самое важное на войне было совершенно заброшено, а способность оценки становилась ежедневно слабее, благодаря занятию мелочами ».

Ко всем этим недостаткам прибавлялся еще тот, что в числе высших вождей не было ни одного настоящего кавалерийского генерала, так что слава, приобретенная конницей при великом курфюрсте, [165] переходила все более и более к пехоте. Фридриху II суждено было опять поднять конницу при помощи таких кавалерийских генералов, как Зейдлиц и Цитен, и поднять на такую высоту, на которой она вряд ли находилась когда-либо до и после него. Не входя в подробности ее подвигов, частью изложенных у Денисона, частью известных всем, мы ограничимся только указанием на организационные изменения, сделанные великим королем.

Вскоре по вступлении Фридриха Великого на престол он учредил гвардейский конный отряд, названный gardes du corps, который в 1756 г. был обращен в полк и получил № 13 среди кирасирских полков, по образцу которых он был снаряжен и вооружен. Значительно увеличено было число драгунских полков, частью разделением существовавших, частью сформированием новых. Так, в 1741 г. из № 3 (с уничтожением названия конногренадерского) полка были сформированы полки № 3 и № 4; в 1743 г. из № 1 — № 9 и из последнего — № 10; в 1744 г. из № 7 — № 8. Вновь были сформированы полки № 11 и 12 в 1741 и 1742 гг. Еще более увеличено было число гусарских полков, так как уже опыт первой Силезской войны показал всю необходимость обратить на них особенное внимание; число их увеличилось при Фридрихе более чем в 10 раз: к 9 существовавшим эскадронам было прибавлено 81 гусарский и 10 боснийских эскадронов, сведенных в 10 полков. А именно: в 1740 г. сформированы гусарские полки № 2 и 4 (последний сначала был уланским и только с 1742 г. гусарским); в 1741 г. — № 1,3, 5 и 6, в 1743 г. — № 7; в 1745 г. — № 9 (из босняков); в 1758 г. — № 8, в 1773 г. — № 10. Что касается состава и силы полков, то кирасирские полки имели 5 эскадронов, исключая gardes du corps, которых сначала было всего 1 эскадрон, силой в 6 офицеров и 178 нижних чинов; в 1756 г. они были усилены до 3 эскадронов, в составе 8 офицеров, 16 унтер-офицеров, 2 трубачей и 200 всадников каждый. Драгунские полки № 1, 3 и 5 имели 10 (№ 1—5 тяжелых и 5 легких), прочие — 5 эскадронов; в 1740 г. № 1 был усилен еще 5 легкими эскадронами, т.е. приведен в 15-эскадронный состав, а № 6 и 7 — тоже 5 эскадронами, следовательно, приведены в 10-эскадронный состав. Затем разделением некоторых полков все полки были доведены до 5 эскадронов, за исключением № 5 и 6, которые сохранили прежние 10 эскадронов, так что всего было 70 эскадронов в 12 полках. Как у кирасир, так и у драгун каждый эскадрон состоял из двух рот. Гусарские полки во время войны имели неодинаковый состав и [166] силу; по заключении мира были приведены в 10-эскадронный состав. 10-эскадронные полки делились на 2 батальона, по 5 эскадронов в каждом.

Штат полка изменялся при Фридрихе очень часто{56}.

По уставу в 1743 г. в кирасирском 5-эскадронном 10-ротном полку было 32 офицера, 60 унтер-офицеров, 1 литаврщик, 11 трубачей, 660 всадников, 10 нестроевых, 742 лошади (без офицерских), 60 сверхкомплектных и 12 должностных лиц унтер-штаба. В драгунском 5-эскадронном полку: 32 офицера, 60 унтер-офицеров, 1 литаврщик, 4 гобоиста, 15 барабанщиков, 660 драгун, 5 нестроевых, 745 строевых лошадей, 60 сверхкомплектных и 12 должностных лиц унтер-штаба. В драгунском 10-эскадронном полку: 64 офицера, 120 унтер-офицеров, 1 литаврщик, 5 гобоистов, 30 барабанщиков, 1 320 драгун, 10 нестроевых, 1 486 строевых лошадей, 100 сверхкомплектных, 17 лиц унтер-штаба. В гусарском 10-эскадронном полку: 36 офицеров, 80 унтер-офицеров, 10 трубачей, 1020 рядовых, 20 нестроевых, 1130 строевых лошадей и 6 лиц унтер-штаба.

После Губертсбургского мира все конные полки были ослаблены до 600 коней, в каждом эскадроне было уволено по 52 человека, считая 12 сверхкомплектных; впрочем, встречается несколько исключений. По спискам 1785—1786 гг. было в кирасирском 5-эскадронном полку (т.е. 10-ротном): 37 офицеров, 70 унтер-офицеров, 12 трубачей (в том числе литаврщик), 720 рядовых (в том числе 60 сверхкомплектных), 22 нестроевых и 740 лошадей; в драгунском 5-эскадронном: 37 офицеров, 70 унтер-офицеров, 15 музыкантов (в том числе 10 трубачей), 7 гобоистов, 740 рядовых, 17 нестроевых, 740 лошадей; в драгунском 10-эскадронном: 72 офицера, 140 унтер-офицеров, 36 музыкантов, 1440 рядовых, 27 нестроевых, 1440 лошадей; в гусарском полку: 51 офицер, 110 унтер-офицеров, 10 трубачей, 1320 гусар, 24 нестроевых и 1440 лошадей.

Кроме этих постоянных полков во время Семилетней войны были сформированы еще и временные части; таковы в 1757 г. в Померании, Бранденбурге, Магдебурге и Гальберштадте провинциальные гусары, служившие с отличием в течение всей кампании и из которых стали особенно известны сформированный в [167] 1757 г. Померанский и Гогендорфский полки из двух эскадронов; Курмаркский гусарский отряд, или берлинские гусары, ротмистра фон Натцмера, сформированный в 1759 г. силой в 112 человек и неймаркские, или кюстринские, гусары — 160 человек.

Затем так как австрийская легкая конница все-таки значительно превосходила в числе прусскую, то было выставлено много вольных отрядов как пеших, так и конных (вольные драгуны и вольные гусары). Таковы вольные егеря, или драгуны, сформированные в 1758 г. в Праге и Бреславле при вольном отряде № 8 (фон -Хоссильона и Монжона); вольные драгуны, или конногренадеры, при отряде № 13, сформированные генералом Клейстом в 1759 — 1760 гг. в Берлине, Магдебурге и Мекленбурге, сначала в составе трех, а затем 8 эскадронов, 1 эскадрон вольных драгун при вольном отряде № 16, вольные драгуны фон Глазенаппа основаны в 1761 г. в составе 5 эскадронов; наконец, черная бригада Фаврата в 1763 г. из драгун, гусар, егерей и гренадер. Еще многочисленнее были вольные отряды гусар, а именно гусары Клейста, сформированные в 1759 г. силой в 2 эскадрона при гусарском № 1 полку в качестве отдельного отряда под названием volontaires de Prusse и доведенные в 1761 г. до 5 в 1762 г. — до 10 и в 1763 г. — до 11 эскадронов; гусары Бауера или Бауверский гусарский батальон, сформированный в 1761 г. при союзной армии в Ганновере, силой в 5 эскадронов; в то же время и там же сформированные гусары Бекиньоля, или volontaires auxiliaires; гусары Шони — в 1761 г. 3 эскадрона; наконец гусары в бригаде Фаврата. Кроме того, при смешанном вольном корпусе Гшрая был отряд легких всадников.

Все эти отряды по окончании войны были частью включены в состав постоянной армии, частью распущены, и в войне за баварское наследство в 1778—1799 гг. конных частей более не набирали.

Следует еще упомянуть об учрежденном в 1740 г. для курьерской службы фельдъегерском корпусе в числе 60 человек и увеличенном в 1744 г. до 172 человек.

Тактической единицы, высшей полка, в то время не было. Только в 1763 г. были учреждены генерал-инспекции, и между ними распределена по провинциям, по родам оружия вся армия. Их было сначала (не считая артиллерийской) 6, из которых каждая (кроме вестфальской, заключавшей только пехоту) делилась на инспекции пехотную и кавалерийскую. В 1770, 1771, 1784 и 1785 гг. число их изменялось и увеличивалось с формированием новых частей, так что в 1786 г. было инспекций: 10 пехотных, 1 артиллерийская [168] и 7 кавалерийских. Распределение полков между последними было следующее.

Маркская: полк gardes du corps № 13, жандармский № 10, кирасирский № 2, гусарский № 2; конный фельдъегерский корпус.

Прусская, с 1783 г. разделенная на первую и вторую: драгунские полки № 6, 7, 8, 9 и 10; гусарские № 5, 7 и 10; полк босняков№9.

Померанская: кирасирский полк № 5, драгунские №1,3,4,5 и 12; гусарский полк № 8.

Магдебургская: кирасирские полки № 3, 6, 7 и 11.

Силезская, разделенная с 1773 г. на верхнесилезскую и нижнесилезскую: кирасирские полки №1, 4, 8, 9и12; драгунские № 2 и 11; гусарские № 1, 3, 4 и 6.

Инспекторами назначались офицеры чином не ниже полковника, пользовавшиеся особым доверием короля, который желал с их помощью восстановить значительно утраченные во время войны дисциплину, порядок и исполнительность, ввести однообразие в армии и добиться того, чтобы офицеры и солдаты всех полков подчинялись одинаковым требованиям. Для достижения этой цели инспекторы имели право производить подведомственным им частям ежегодные смотры от имени короля. Каждые два года король лично объезжал каждую инспекцию, причем все части, к ней принадлежащие, стягивались к одному какому-либо пункту, где располагались на квартирах или лагерем. Смотры эти продолжались 6—8 дней, причем король смотрел все части в три последних дня: в первый день — подробный осмотр, во второй — ученья и в третий — маневр. Все эти смотры имели действительно большое влияние на однообразие обучения во всех частях; чтобы удовлетворить требованиям короля, требовалась самая усиленная и настойчивая работа всех начальников и подчиненных в течение всего периода от одного смотра до другого.

Об одежде, снаряжении и вооружении можно сказать следующее. Кирасиры носили колеты из каразеи цвета кожи, только у полка № 2 — желто-лимонные, с 1776 г. выкрашенные в белый цвет с разноцветными воротниками, обшлагами и отворотами; суконные жилеты без карманов; кожаные штаны, сапоги с отворотами, черные галстуки, перчатки с крагами и суконные плащи без рукавов с отложным воротником синего цвета (у № 5 — белого), войлочную шляпу с железным каркасом и с 1762 г. с белым плюмажем, [169] полукирасу{57} черненого железа (у № 13 — посеребренную), палаш с медной или высеребренной рукояткой, впоследствии эфесом в кожаных ножнах на портупее; с 1754 г. 2 длинных пистолета, карабин, только для аванпостной службы, а вместо него на 10 человек в эскадроне нарезные винтовки. Поверх портупеи шерстяной кушак и, кроме того, патронташ и ремень для носки карабина со штырем. Конское снаряжение состояло из немецкого седла с получепраком, мундштука и трензеля, чемодана для фуража, сапог и вещей; сверху свернутый плащ, сено, конновязный кол и для части людей косы и котелки. Лошади, за исключением трубаческих, допускались только вороные и караковые. Унтер-офицеры имели галуны на воротнике и обшлагах колетов; в домашней службе носили шпагу и трость. Офицеры носили бархатные воротники и обшлага, серебряные шарфы и портупеи, без всякого наружного отличия в чинах до генерала. На службе и вне ее они носили палки и имели различную одежду на различные случаи.

Драгуны носили сначала белые, с 1745 г. голубые мундиры с разноцветными воротниками, обшлагами, отворотами и подкладкой, белый и соломенного цвета жилеты, белые штаны; сапоги, перчатки, плащи, шляпы, конское снаряжение — как у кирасир, палаши с медным эфесом и штыковыми ножнами, карабины со штыками (до 1787 г.) и по два пистолета. Офицеры и унтер-офицеры — как выше сказано.

Гусары носили известную венгерскую форму с ментиками и доломанами разных цветов, кожаными, а зимой суконными штанами, полувысокие сапоги, плащи, чемоданы, сабли и карабины.

Некоторые полки (№ 1, 2, 3, 4 и 10) имели медвежьи шапки с цветным колпаком, другие (№ 5—8) — войлочный кивер в виде сахарной головы с перьями. Отдельные полки носили венгерки следующих цветов: светло-зеленые, красные, голубые, коричневые, желтые, малиновые, один полк имел на шапке мертвую голову с надписью: «Vincere au t mori», офицеры имели золотые и серебряные шнуры. Боснякибыли вооружены саблей, пистолетом и пикой с железным наконечником и бело-зеленым флюгером. Гусарский полк № 4 тоже имел пики до 1742 г. [170]