Тяжелый сорок первый

После полуночи 21 июня 1941 г. за подписью Наркома обороны Маршала Советского Союза С. К. Тимошенко и начальника Генштаба РККА генерала армии Г. К. Жукова в Ленинградский, Прибалтийский Особый, Западный Особый, Киевский Особый и Одесский военные округа была направлена директива следующего содержания:

«1. В течение 22–23.6.41 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО. Нападение может начаться с провокационных действий.

2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения. Одновременно войскам Ленинградского, Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных: округов быть в полной боевой готовности, встретить возможный внезапный удар немцев или их союзников.

3. Приказываю:

а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;

б) перед рассветом 22.6.41 г. рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;

в) все части привести в боевую готовность. Войска держать рассредоточение и замаскированно;

г) противовоздушную оборону привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов;

д) никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить» {18}.[22]

Позднее стало известно, что во многие авиационные соединения директива своевременно не была доведена. Одновременно, как вспоминал Н. С. Скрипке, «диверсионные группы гитлеровцев, переодетые в красноармейскую форму, были сброшены на парашютах, а также просочились иными путями на нашу территорию. В ряде мест они перерезали провода и нарушили линии связи, проложенные к аэродромам армейской авиации, постам ВНОС, к штабам частей и соединений и управления ВВС округа» {19}.

22 июня 1941 г. фашистская Германия вероломно напала на Советский Союз. Развернув свои вооруженные силы от Северного до Черного морей, враг стремился парализовать экономические центры западных районов, разгромить противостоящие советские войска и авиацию, расчистить себе путь для беспрепятственного прорыва в глубь страны и тем самым в короткие сроки добиться решающей победы. Коммунистическая партия подняла народные массы на Отечественную войну и направила усилия всех советских людей на фронте и в тылу к единой общей цели — разгрому врага. Распоряжение командования ВВС о приведении частей авиакорпусов в боевую готовность было передано в 6 ч 44 мин 22 июня 1941 г. {20}. На всех аэродромах начались митинги. Летчики, штурманы, техники, младшие авиаспециалисты клялись сражаться с врагом до полного его разгрома, заверяли Родину, партию, народ, что во имя свободы, независимости Отечества не пожалеют ни сил, ни жизни... Огромную роль в централизации управления Вооруженными Силами и государством сыграли образованная на второй день войны Ставка Главного Командования (с 8 августа Ставка Верховного Главнокомандования) и Государственный Комитет Обороны (образован 30 июня).

В первый день войны свыше 1000 вражеских бомбардировщиков подвергли массированным бомбовым ударам 66 советских приграничных аэродромов. В результате этих ударов и в неравных воздушных боях советские ВВС потеряли около 1200 самолетов, что обеспечило противнику господство в воздухе.

Дальнебомбардировочная авиация Главного Командования, большинство частей которой находилось в лагерях [23] на полевых аэродромах, значительно удаленных от государственной границы, потерь в первый день войны не имела. Не было со стороны противника и ударов по ее аэродромам.

Используя момент внезапности и имея численный перевес в силах и средствах, противник прорвал фронт прикрытия советских войск и, захватив инициативу, начал развивать наступление в глубь советской территории. Ожесточенно сражаясь, советские войска были вынуждены отходить на восток, оставляя города и населенные пункты. Все было подчинено решению главной задачи — остановить врага. Дальнебомбардировочной авиации пришлось действовать по живой силе и технике противника на поле боя, в основном днем, с малых высот, без прикрытия района боевых действий истребителями.

Главная авиационная ударная сила ДБА ГК готовилась к ведению боевых действий по объектам в оперативной глубине и глубоком тылу противника крупными группами со средних и больших высот и при сопровождении истребителями при пролете тактической зоны боевых действий. Но в связи с тем что основная вооруженная борьба проходила в тактической глубине при малочисленности и распыленности фронтовой авиации, дальнебомбардировочная авиация вынуждена была свои усилия сосредоточивать на поддержке войск фронтов, оказывая им помощь в сдерживании натиска наступающего противника.

Экипажи дальнебомбардировочной авиации проявляли в огне боев и сражений стойкость, отвагу и героизм. Вот как развивались события первого дня войны.

Около 10 ч 22 июня начальником Главного управления ВВС генералом П. Ф. Жигаревым была поставлена боевая задача 3-му бомбардировочному корпусу (командир полковник Н. С. Скрипко) по уничтожению скопления немецко-фашистских войск в районах Сувалки, Прасныш.

Части корпуса начали взлет в 13 ч 40 мин 22 июня. Боевой порядок авиаполков состоял из звеньев в строю «клин» на сомкнутых дистанциях и интервалах. Для отражения атак истребителей противника предусматривалось применять сосредоточенный огонь всех пулеметных установок.

Первым взлетел командир 207-го авиаполка подполковник Г. В. Титов, имевший опыт боев на Халхин-Голе [24] и в советско-финляндской войне. В районе Мерканс экипажи самолетов обнаружили большую мотоколонну противника и нанесли удар. Бомбометание с высоты 1000 м было прицельным и настолько точным, что наблюдались прямые попадания бомб в бронетранспортеры и автомашины противника. Затем авиаполк атаковал другую колонну, которая приближалась к населенному пункту Лептуны. Бомбы попали в центр колонны. Во втором заходе экипажи штурмовали огнем пулеметных установок скопление гитлеровцев.

Общая обстановка в первые часы и дни была чрезвычайно сложной. Не имея данных о противнике, экипажи дальних бомбардировщиков вынуждены были своими силами и средствами уточнять воздушную и наземную обстановку, обнаруживать наиболее крупные и опасные скопления прорвавшихся в оперативную глубину гитлеровцев и уничтожать врага.

96-й авиаполк 3-го авиакорпуса под командованием майора А. И. Слепухова наносил удар по моторизованным колоннам противника, двигавшимся по шоссе и большакам в районе Сейны, Сувалки, Августов, Квитемотис. Командир эскадрильи старший лейтенант М. П. Бурых, командир звена лейтенант И. Г. Капля и их ведомые нанесли фашистам большие потери в живой силе и технике, создали затор на пути движения колонн. В районе цели бомбардировщики были обстреляны зенитной артиллерией и атакованы фашистскими истребителями. В ожесточенных воздушных боях экипажи бомбардировщиков мощным заградительным огнем отбивались от истребителей, срывая их прицельные атаки. Воздушный стрелок-радист Н. И. Хабалов сбил фашистский Ме-109, бомбардировщики потеряли три самолета, в том числе самолет лейтенанта Ивана Григорьевича Капли. По его приказу все члены экипажа оставили горящую машину, последним покинул ее лейтенант Капля. Преодолев множество трудностей и невзгод, он сумел вернуться в свою часть.

В этот же день 98-й полк 52-й авиадивизии во главе с подполковником А. И. Шелестом вылетел по маршруту Осиповичи, Пружаны, Янов, чтобы нанести удар по скоплению танков и моторизованной пехоты противника на дорогах Янов, Луков, Седлец, Бяла-Подляска. В боевом порядке полка находился заместитель командира по политической части батальонный комиссар В. Е. Молодцов. [25]

Все другие авиачасти корпусов дальнебомбардировочной авиации также наносили удары по скоплению войск противника, по колоннам танков, другим важным объектам. В ночь на 23 июня двум эскадрильям полка, которым командовал Герой Советского Союза подполковник И. Ф. Балашов, было приказано нанести удар по крупному железнодорожному мосту. Об этом полете рассказал дважды Герой Советского Союза Александр Игнатьевич Молодчий: «Первое боевое задание в полку... Еще до наступления темноты полтора десятка самолетов взлетели и взяли курс на запад...

Все как один мы завидовали улетевшим. «Вот счастливчики!» — думали мы об экипажах, приступивших к выполнению боевого задания...

Вскоре короткая июньская ночь кончилась. Маленькая, узенькая полоска рассвета на востоке, словно чувство тревоги в наших сердцах, разрасталась во все небо.

Как же так?! Расчетное время полета давно уже истекло, а на аэродроме все еще ждут улетевших на первое боевое задание. Где они?! Что с ними?!

Вскоре мы узнали все подробности. Боевой вылет был удачным. Бомбы все легли точно на цель. А вернуться на свой аэродром никто не смог...

...Возвращаться надо было над затемненными городами, мелкими населенными пунктами. Как ориентироваться в темноте? Хорошо, что хоть ясно очерчен горизонт. На небе — ни тучки. Звезды. А вот ориентировку экипажи все-таки потеряли. Заблудились, не нашли свой аэродром... И все экипажи, как только стало светать, произведи посадку на первых подвернувшихся аэродромах. Несколько самолетов, так и не успевших определиться, вынуждены были сесть на колхозные поля.

...Все эти выводы и уроки делали да извлекали мы уже позже...» {21}.

В распоряжении Генерального штаба 22 июня 1-му дальнебомбардировочному авиационному корпусу (командир генерал В. И. Изотов) было приказано разрушить военные объекты в районах Кенигсберга, Данцига и содействовать контрудару войск Северо-Западного фронта во фланг и тыл сувалкской группировки противника. 2-му корпусу (командир полковник К. Н. Смирнов) предстояло разрушить объекты в районах Люблина [26] и Катовице и поддержать войска Юго-Западного фронта при разгроме люблинской группировки противника. 3-й корпус должен был разрушить военные объекты в районе Варшавы и содействовать войскам Западного фронта в разгроме сувалкской группировки противника. 4-й дальнебомбардировочный авиационный корпус (командир полковник В. А. Судец) оставался в распоряжении Ставки в готовности для действий в интересах главной группировки войск Юго-Западного фронта и Черноморского флота, 18-я отдельная бомбардировочная авиационная дивизия (командир полковник А. М. Дубошин) была включена в состав Юго-Западного фронта {22}.

23 июня 1941 г., когда фашистские радиостанции хвастливо объявили о «полной победе над русской авиацией», экипажи дальнебомбардировочной авиации совместно с бомбардировщиками ВВС Балтийского и Черноморского флотов подвергли ударам порты и военные предприятия Данцига, Кенигсберга, Варшавы, Кракова, Бухареста. Взрывы и пожары на нефтеперегонных заводах, судоверфях, складах оружия и боеприпасов разоблачили ложь фашистской пропаганды. Налеты нанесли врагу большой урон, однако, действуя днем, без истребительного прикрытия, бомбардировщики несли значительные потери, главным образом на участках обратного маршрута.

212-й отдельный авиационный полк дальнебомбардировочной авиации (командир подполковник А. Б. Голованов) из-за потери связи в первый день войны только 23 июня вылетел на боевое задание по устному приказу командира 3-го авиакорпуса полковника Н. С. Скрипко.

Вечером второго дня войны три звена Ил-4 из 212-го полка нанесли бомбовый удар по целям в районе Варшавы. Там они бомбили железнодорожный узел, заполненный воинскими эшелонами, нанесли удар по немецкому аэродрому Мокотув и патронно-снарядному военному заводу в Ромбертуве. Противодействия со стороны фашистов оказано не было. Видимо, враг не ожидал столь глубокого проникновения советских бомбардировщиков в свой тыл. Но произошло трагическое недоразумение. Уже над своей территорией возвращавшиеся бомбардировщики были атакованы советскими истребителями. Два Ил-4 были повреждены. Экипажам пришлось совершить вынужденные посадки на ближайших аэродромах. Позже [27] выяснилось, что молодые летчики-истребители еще не двоились с боевой обстановкой, а самолеты Ил-4 видели лишь на картинках, поэтому приняли их за немецкие бомбардировщики.

Несколько дней полк работал с большим напряжением. В день выполнялось по нескольку вылетов. Летчики валились с ног, спали прямо под плоскостями самолетов, пока авиаспециалисты подвешивали бомбы в заправляли горючим машины. Полеты выполнялись днем, без сопровождения истребителей, поэтому в полку росли потери. Чтобы сохранить боевой состав, стали выходить на цели и уходить от них, на бреющем полете, маскируясь в складках местности.

Выполняя указания Главного Командования, 212-й авиаполк переключился на разведку. Огромная работа по обучению экипажей способам вождения самолетов по радиосредствам дала возможность летать в любых метеорологических условиях. Высокой выучкой полк был обязан заместителю командира по радионавигации Н. А. Байкузову и инструкторам полка по радионавигации М. А. Дроздову, Л. А. Дегтеву, К. И. Малхасяну, Н. С. Михалеву и Г. Т. Уварову. Экипажи привозили ценные сведения.

Авиационные части дальнебомбардировочной авиации, вооруженные самолетами ТБ-3, выполняли боевые задачи ночью, уничтожая скопления танковых колонн и нарушая железнодорожные перевозки противника.

Уже в первую военную ночь в районе Барановичей экипажи двух эскадрилий на ТБ-3 буквально «висели» над танковыми колоннами, сбрасывая бомбы большого калибра. На следующую ночь эти экипажи бомбили войска и танки на шоссе западнее Минска. С наступлением темноты и до рассвета они держали врага в напряжении, мешая его продвижению на восток. Однако сложившаяся в ходе первых дней войны тяжелая ситуация порой вызывала растерянность командного состава наземных войск, что приводило к невзвешенным, а иногда откровенно безграмотным в тактическом смысле командам в адрес частей ДБА. Бывший командир 1-го тяжелобомбардировочного авиаполка Иван Васильевич Филиппов в беседе с одним из авторов книги вспоминал:

— Ясным солнечным днем 26 июня 1941 года в полк прилетел генерал-майор. Фамилию его не помню. От имени командования фронта он передал указание срочно поднять весь полк с полной бомбовой, загрузкой и [28] взять курс на уничтожение вражеских переправ через реку Березина. Услышав такое, я едва удержался от откровенной грубости, но взял себя в руки и ответил: «Лететь днем на тяжелом, тихоходном, практически незащищенном самолете без воздушного прикрытия в тот район, где в небе, по данным разведки, находится около сотни фашистских истребителей, — самоубийство, откровенное преступление. Это — гарантированная гибель всего полка, гибель напрасная, настоящий подарок фашистам! Это все равно, что направить против танка бойца винтовкой!».

Генерал, не дослушав меня, резко оросил: «Вы — трус! Немедленно поднимайте полк и доложите об исполнении!» Страшно было в те дни не выполнить любой приказ. Я сознавал, что за моей спиной стоит тень смертного приговора военного трибунала. Но еще страшнее было, забыв о совести, проявить беспринципность, трусость, предательски бросить, вопреки здравому смыслу, экипажи воздушных кораблей, которые могли многое сделать для победы над врагом, на бессмысленную гибель. И я после некоторого замешательства сказал: «Для подготовки к вылету тяжелых бомбардировщиков на неожиданное задание требуется определенное время. Сейчас идет заправка топливом, продолжается доставка бомб, которые надо подвесить. Полк взлетит по готовности».

Вскоре мое положение усугубилось тем, что командир соседнего полка, подгоняемый непродуманным требованием сухопутных начальников, начал спешно выпускать в небо свои бомбардировщики. По его команде взлетело три ТБ-3. А через некоторое время было получено известие: все они на виду генералов и офицеров штаба Западного фронта были атакованы фашистскими истребителями и взорвались в воздухе. Экипажи погибли.

Весь наш полк с полной бомбовой загрузкой вылетел вечером, с наступлением темноты. Мы успешно отбомбились по указанным переправам и вражеским механизированным колоннам, все экипажи вернулись на свой аэродром с чувством исполненного долга. Кстати, в дальнейшем в ходе войны самолеты ТБ-3 действовали только в ночных условиях, что позволило резко сократить потери личного состава и боевых машин.

Результаты бомбометания экипажей дальнебомбардировочной авиации были достаточно эффективными, что подтверждается показаниями немецких солдат я офицеров. [29] В дневнике убитого пастора записано: «...26 июня 1941 г. ...вчерашний налет русских бомбардировщиков дорого обошелся нашей колонне и артиллерийской батарее. Я думал, что погиб, и бросился плашмя на землю. Я чувствовал, как бомбардировщики кружились над нами. Затем следовали разрывы бомб...» {23}.

С 26 июня 1941 г. в соответствии с поставленными Ставкой Главного Командования боевыми задачами части и соединения 3-го и 1-го авиакорпусов дальнебомбардировочной авиации уничтожали колонны танков, продвигавшихся от Минска на Оршу и Могилев, на переправах рек Западная Двина, Неман, Березина, Прут, Днестр. 26 июня 1941 г. удары по танкам противника западнее и севернее Минска нанесли 58, в районе Равы-Русской — 54, а в районе Двинска (Даугавпилса) — 15 экипажей {24}.

С первых дней войны экипажи самолетов ДБ-3 прочувствовали слабость своего оборонительного вооружения. Воздушный стрелок-радист в стрельбе был ограничен хвостовым оперением своего самолета. Особенно беззащитной была нижняя полусфера, поэтому фашистские истребители обычно заходили в атаку снизу и били по кабине стрелка-радиста. Для устранения этого недостатка силами инженерно-технического состава боевых частей была произведена установка на самолетах дополнительной люковой стрелковой установки, проекты которой разрабатывались рационализаторами еще до войны. В 3-м авиакорпусе эти работы начались под руководством главного инженера В. Кобликова на третий день войны. Но в экипажах был лишь один штатный стрелок-радист. В бою ему надо было переходить от верхней турели к люковой установке, при этом терялось время. Поэтому кроме штатного стрелка-радиста в полет в качестве воздушного стрелка люковой стрелковой установки стали вылетать наземные авиационные специалисты, особенно вооруженцы, начальники служб, штабные офицеры эскадрилий и управлений авиаполков. Результаты сказались быстро, фашистские летчики, зная о слабом месте в вооружении самолета ДБ-3, подходили на близкое расстояние в считавшуюся ими «мертвую зону», но попадали под прицельный огонь. Так был сбит не один десяток вражеских истребителей. Для подготовки нештатных воздушных [30] стрелков люковой установки во всех штабах авиаполков проводилась воздушно-стрелковая подготовка.

Учитывая, что задняя кабина бомбардировщика ДБ-3 не имела броневой защиты, рационализаторы предложили крепить к турели броневые заслонки-бронеспинки, которые острые на язык авиаторы тут же назвали «сковородками». В считанные дни эти «сковородки» были установлены на всех самолетах.

Они показали высокую эффективность. После первого же воздушного боя стрелок-радист младший сержант Д. И. Чхиквишвили насчитал в «сковородке» семь вмятин от пуль. Кстати, по предложению Чхиквишвили в хвосте самолета был установлен второй пулемет ШКАС, спусковой механизм которого подсоединялся тросиком к ноге стрелка, что позволяло авиатору одновременно управляться с двумя пулеметами. Спасаясь от огня хвостовой установки, истребитель врага обычно выходил вверх и попадал под огонь турельного пулемета. Чхиквишвили, используя такую тактику, сумел сбить семь самолетов, за что первым из воздушных стрелков-радистов был награжден орденом Ленина.

Среди имен, дорогих советскому народу, ярко сверкает имя Николая Францевича Гастелло. С гордостью в уважением к памяти героя вспоминают это имя ветераны войны, авиаторы, которым довелось служить и сражаться в одном строю с легендарным летчиком.

...24 июня 1941 г. над аэродромом Боровское появился одиночный бомбардировщик Ю-88. Пролетая вблизи аэродрома, он с малой высоты открыл пулеметный огонь по советским самолетам. Командир четвертой эскадрильи 207-го дальнебомбардировочного полка капитан Н. Гастелло, участник боев на Халхин-Голе и советско-финляндской войны, занял место за верхней турельной установкой ближайшего Ил-4 и открыл по врагу прицельную-стрельбу. На какую-то долю секунды он упредил врага и сразил его длинной пулеметной очередью. «Юнкерс» приземлился на колхозном поле, где авиаторы 257-го батальона аэродромного обслуживания захватили его экипаж в плен. За боевую инициативу командование 42-в авиадивизии представило Николая Францевича к награде. Но еще не успели документы уйти в вышестоящий штаб, летчик совершил новый подвиг, прославивший его имя.

26 июня фашистские танки и автомашины, двигавшиеся по Молодечненскому шоссе, на участке [31] Молодечно — Родышковичи были атакованы группой ДБ-3, которую вел капитан Гастелло. Урон врагу летчики нанесли большой. Гастелло дал сигнал делать второй заход. Но гитлеровцы, опомнившись, открыли сильный зенитный огонь. Один из бомбардировщиков загорелся, и фашисты с ужасом увидели, что он, изменив курс, стремительно приближается к земле, нацелившись в центр колонны...

Маршал авиации Н. С. Скрипко вспоминал: «Когда командир 42-й дальнебомбардировочной авиадивизии полковник М. X. Борисенко доложил о героическом подвиге капитана Николая Гастелло, совершившего огненный таран, я приказал выслать самолет с фотоустановкой и сфотографировать с малой высоты место гибели экипажа. Буквально на другой день мы с бригадным комиссаром А. К. Одноволом держали в руках снимок, на котором отчетливо были видны воронка, образовавшаяся на месте удара самолета о землю, отброшенные при взрыве части корабля и много сгоревших фашистских танков и автомашин. Дорогой ценой заплатил враг за гибель легендарного экипажа Гастелло!» {25}.

За совершенный подвиг Н. Ф. Гастелло был удостоен звания Героя Советского Союза, остальные члены экипажа — лейтенанты Г. Н. Скоробогатый и А. А. Бурденюк, стрелок-радист старший сержант А. А. Калинин — отмечены орденом Отечественной войны I степени.

Через несколько дней подвиг Гастелло повторили два экипажа 1-го авиакорпуса ДБА. В донесении говорилось: «Сегодня экипажи совершили коллективный подвиг при занесении удара по переправе в районе города Борисова. Ведущий звена старший лейтенант Крымов по радио дал лейтенанту А. Булыгину команду покинуть горящий бомбардировщик. Булыгин ответил ведущему: «Идем на таран!»... и направил машину в переправу. А через несколько минут... второй экипаж... под командованием капитана С. Д. Ковальца врезался в колонну... танков, выходящих из Борисова {26}.

На четвертый день войны экипаж младшего лейтенанта В. Д. Иконникова в составе эскадрильи бомбил танковую колонну. Бомбы легли в цель, но зенитная артиллерия врага открыла огонь. Искусно маневрируя, экипажи вышли из опасной зоны, однако вскоре были атакованы [32] истребителями. Один из них был сбит экипажем Иконникова, но оказался поврежденным и самолет-бомбардировщик. Штурман и воздушный стрелок-радист погибли, летчик получил ранение в ногу и руки, на нем загорелась одежда. Превозмогая боль, командир безуспешно пытался открыть фонарь кабины. А пламя уже охватило плоскость самолета. Когда взорвались бензобаки, летчика выбросило из кабины. Падая, он пришел в сознание, на малой высоте открыл парашют. Кустарник смягчил удар о землю. «Русс, сдавайсь!» К нему бежали два фашиста. Первым же выстрелом летчик уложил одного из них. Другой скрылся. Превозмогая боль, Иконников направился в лес. Увидев полуголого, обгоревшего, окровавленного юношу, лесник вскрикнул от ужаса. Руки дрожали у поляка, когда он самодельным ножом извлекал осколки снаряда из ноги и рук раненого.

В полку Иконникова считали погибшим, направили похоронное извещение его родителям на Урал. А он по лесам добрался до линии фронта, пересек ее и был доставлен в свой полк. Иконников прошел по дорогам войны до последнего дня, совершил 285 вылетов, много раз бомбил объекты в глубоком тылу фашистов, сбросил на их головы 400 тонн бомб. За боевые подвиги капитан В. Д. Иконников в ноябре 1944 г. удостоен звания Героя Советского Союза.

26 июня части 40-й авиадивизии ДБА наносили удары по танковым и мотомехколоннам в районе юго-западнее города Вильнюс. Район сильно прикрывался истребителями и зенитной артиллерией. При подходе к цели завязались воздушные бои, но бомбардировщики действовали в боевых порядках эскадрилий, что позволило им создать организованную оборону и обеспечить взаимное прикрытие огнем. Два гитлеровских истребителя были сбиты. Все советские самолеты вернулись на свою базу. Однако бомбометание со средней высоты эскадрильскими группами по подвижным и малоразмерным целям оказалось малоэффективным.

В районе Гродно по танковым колоннам наносили удар экипажи 212-го авиаполка. Первый вылет выполнялся в боевых порядках эскадрилий, бомбометание осуществлялось со средних высот. Потерь не было, но и эффективность удара оказалась невысокой. Второй вылет полк выполнял звеньями, бомбометание производилось с малых высот. Над целью экипажи были встречены сильным зенитным огнем, а при отходе от цели были [33] подвергнуты яростным атакам истребителей. В завязавшихся воздушных боях четыре самолета ДБ-Зф были сбиты и семь получили тяжелые повреждения, огнем стрелков было сбито такое же количество истребителей противника.

27 июня 21-й дальнебомбардировочный авиаполк получил задачу нанести удар по танкам и моторизованным войскам в районе Томашув, Гребешув. Девятку самолетов вел командир эскадрильи майор В. В. Кошевец. Когда показалось шоссе, по которому беспрерывным потоком двигалась техника, ведущий дал сигнал действовать в колонне по одному. Каждый экипаж самостоятельно выполнял бомбометание по выбранной цели. Несмотря на то, что с земли велась отчаянная стрельба из всех видов оружия, огневой заслон бомбардировщики преодолели без потерь. Бомбы были сброшены прицельно, но от огни зенитных пулеметов почти все самолеты получили повреждения, хотя и не потеряли управления. Ведущий, сбавив скорость полета, чтобы ведомые подтянулись и построились в «клин», начал разворот на обратный курс. В этот момент появилась группа вражеских истребителей. Завязался воздушный бой. Малая высота полета бомбардировщиков не позволяла противнику применить излюбленный прием, атаковать сзади снизу, а верхнюю заднюю полусферу охраняли воздушные стрелки. И все же фашистскому истребителю удалось длинной очередью прошить правую плоскость самолета командира звена лейтенанта Д. З. Тарасова. Бомбардировщик загорелся. Отдав приказ, членам экипажа покинуть борт, Тарасов сделал доворот и с резким снижением направил объятую пламенем машину в скопление немецкой техники. За совершенный подвиг летчику лейтенанту Дмитрию Захаровичу Тарасову и штурману лейтенанту Борису Дмитриевичу Еремину было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

Несмотря на то, что после первого боевого вылета по глубоким тылам противника 23 июня главные силы дальнебомбардировочной авиации были переключены на борьбу с танковыми и механизированными группировками врага, частью сил она продолжала действовать по военным объектам в Кенигсберге, Данциге, Варшаве. Периодически повторяемые небольшими группами бомбардировщиков удары давали определенный эффект, вынуждали противника держать для прикрытия тыловых объектов значительные силы зенитной артиллерии и истребительной авиации. [34]

Важное значение для Германии и ее союзников имела румынская нефть, поэтому на 21-й дальнебомбардировочный полк, наиболее подготовленный в летном отношении, была возложена ответственная боевая задача — нанести удары до военно-промышленным центрам Румынии, особенно по ее нефтеносным районам, уменьшить поток горючего для фашистских армий. Особое внимание уделялось бомбардировке Плоешти (главного нефтедобывающего и нефтеперерабатывающего района Румынии) и порта Джурджу на Дунае. Из Плоешти в этот порт был проложен нефтепровод, состоявший из трех линий труб. Трубы были врыты в землю и выходили на поверхность только в районе железнодорожных мостов. В Джурджу немцы построили резервуары для нефти.

Летные экипажи полка хорошо подготовились к глубоким рейдам в тыл врага, подробно изучили объекты противника. На рассвете 26 июня 1941 г. 17 экипажей полка пересекли Черное море и разошлись у берегов Румынии отдельными группами на Бухарест, Констанцу и Плоешти. В первом вылете участвовали экипажи Ф. Меньшикова, Н. Шошина, И. Квасникова, Н. Колесникова, С. Мотова, А. Цейгина, В. Павлова, С. Спирина, Е. Беспалова.

Звено из трех самолетов на Бухарест повел заместитель командира полка майор Федор Иванович Меньшиков. Экипажи старались проникнуть к цели незамеченными, зашли со стороны солнца, на приглушенных моторах, снизились до 3000 метров. Серия бомб угодила в цель. Зенитная артиллерия открыла огонь. Плоскость самолета, пилотируемого Н. Шошиным, была пробита снарядом, самолет Ф. Меньшикова изрешетило осколками, но экипажи упорно шли на объекты и сбросили еще одну серию бомб.

Удачно действовали два звена по нефтеносным районам Плоешти, вызвав многочисленные пожары, а ещё два звена в порту Констанца подожгли нефтяной склад.

При возвращении домой бомбардировщики были над морем атакованы истребителями врага. На звено, ведомое капитаном Н. Кругликовым, навалилось 6 истребителей. Квасников и Шошин, выручая товарищей, отвлекли звено противника на себя. Умело провел бой экипаж И. Идрисова. Стрелок-радист А. Панюшин стрелял из двух пулеметов одновременно. Звено, ведомое старшим лейтенантом А. Цейгиным, вынуждено было вступить в воздушный бой с 8 истребителями. Самолет политрука Н. Колесникова [35] был подожжен и с дымящимся мотором пошел к берегу. Бой продолжали два бомбардировщика. Стрелок-радист А. Старостин из экипажа Цейгина сумел сбить истребитель.

Упорство при выполнении боевого задания проявил командир 2-й эскадрильи капитан С. Спирин. Еще до подхода к цели у самолета отказал один мотор. До своего берега 300 км, под крылом море, а цель впереди, почти рядом. И командир решает не выходить из строя. Высокая техника пилотирования, бесстрашие и воля, стремление во что бы то ни стало выполнить боевое задание позволили поразить цель, умелым маневром выйти из зоны обстрела зенитной артиллерии, довести самолет до своего аэродрома и благополучно приземлиться.

Первый вылет 21-го дальнебомбардировочного полка на военно-промышленные, объекты Румынии был удачным, боевую задачу летчики выполнили. Налет вызвал в стане врага смятение, а полк получил от командования 22-й дальнебомбардировочной авиадивизии благодарность за меткий удар группы бомбардировщиков под командованием Меньшикова... Однако успех был достигнут большой ценой. Полк потерял семь экипажей. Погибли два командира и два штурмана эскадрилий, политработник и другие опытные летчики, подготовленные к полетам ночью и в облаках.

Повторный удар по военным объектам Бухареста полк, учитывая горький опыт первого вылета, нанес уже ночью. Десять экипажей с высоты 7000 м отбомбились по армейскому арсеналу, который был взорван. В районе цели экипажи столкнулись с сильным противодействием зенитной артиллерии, но на этот раз все самолеты возвратились после успешного выполнения задания на свой аэродром {27}.

В дальнейшем бомбардировочные удары по военно-промышленным объектам Румынии было решено выполнять совместными усилиями 4-го авиакорпуса ДБА ГК и авиации Черноморского флота. В соответствии с указанием Ставки Верховного Главнокомандования и планом уничтожения нефтепромыслов экипажи полка нанесли 68 ударов по военно-промышленным объектам Румынии. В ходе этих вылетов было сброшено 498 бомб и 112000 листовок на румынском языке, в воздушных боях сбито три истребителя противника. После первого боевого вылета 26 июня, когда было потеряно семь экипажей, [36] во всех последующих вылетах, несмотря на сильное противодействие врага, полк боевых потерь не имел. Советские летчики в период с 26 июня по 18 августа 1941 г. только по нефтеносным районам Румынии совершили более 180 самолето-вылетов {28}. Нефтяные поля горели в течение четырех недель. Добыча нефти в Румынии сократилась почти вдвое. Гитлер опасался, что разрушение единственных находившихся в распоряжении Германии нефтепромыслов может иметь для продолжения войны непредсказуемые последствия {29}.

Прибывший в Швейцарию из Румынии политический деятель, как указывалось в газете «Комсомольская правда» от 31 июля 1941 г., сообщил: «Налеты советской авиации на район Плоешти оказались очень эффективными. Нефтяные поля не перестают гореть... Русская авиация разбомбила нефтеперегонные заводы, уничтожила свыше миллиона тонн горючего и повредила нефтяные баки... При налетах на Констанцу уничтожены огромные резервуары в Паласе, в 8 км от Констанцы» {30}.

С 25 июня по 6 июля 1941 г. дальнебомбардировочная авиация частями и соединениями 1-го корпуса во взаимодействии с наземными войсками наносила удары по уничтожению танковых колонн 56-го и 41-го механизированных корпусов немецкой армии. В частности, 27 июня 1941 г. в район Двинск, Зарасай вылетела группа самолетов 2-й и 4-й эскадрилий 200-го авиационного полка. 2-ю АЭ вел старший лейтенант П. П. Артюхин, 4-ю — заместитель командира по политчасти старший лейтенант И. С. Шафорост. Задание по нанесению удара по танковой заправке в г. Зарасай и большому скоплению техники было выполнено.

Однако на обратном маршруте, примерно в 25 км южнее Двинска, самолет старшего лейтенанта Шафороста был атакован группой Ме-109 и подожжен, а командир экипажа ранен. После команды «покинуть самолет» командир экипажа остался один в самолете, он видел, что самолет, охваченный пламенем, падает на населенный пункт, где в панике металось мирное население — женщины, дети. Командир экипажа, набрав силы, отвернул самолет от поселка и направил его в озеро Лабейтишки, а сам на малой высоте покинул машину. Однако при этом [37] парашют полностью не раскрылся, и пилот упал в воду. Жители поселка на лодке подобрали командира и вынесли его на берег, но через несколько минут летчик скончался от ран.

7 июля разведкой была вскрыта подготовка немецкой авиации к массированному налету на советские аэродромы по всему фронту. Ставка ВГК решила нанести упреждающий удар, отдав следующие указания командующим фронтами: «Действия ВВС Красной Армии начать в 3.00 8.7.41 г. ударами по аэродромам противника. Действиями истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков уничтожить авиацию немцев на аэродромах, в последующем перенести действия на поле боя» {31}.

Утром 8 июля 125 самолетов ДБА нанесли удар по 14 аэродромам, произведя около 250 самолето-вылетов, а авиация Северного, Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов атаковала 28 аэродромов. Эффективность этих ударов определить было трудно, однако, по данным разведки, только в полосе Западного фронта бомбардировщики уничтожили и повредили на аэродромах 54 немецких самолета {32}.

В условиях господства противника в воздухе дальнебомбардировочная авиация, действовавшая джем без истребительного прикрытия, несла большие потери. Только за один день 26 июня с боевого задания не вернулось 43 самолета ДБ-3 и ТБ-3 {33}. Причинами таких тяжелых потерь являлись плохая организация дневных боевых вылетов, отсутствие обеспечения истребителями сопровождения и невыгодные малые высоты для дневного бомбометания при наличии большой насыщенностя мехчастей противника зенитными средствами. Кроме того, в связи со стремительным продвижением вражеских бронированных колонн, частым изменением обстановки на фронтах планирование действий соединений ДБА ГК в первые месяцы войны производилось на короткие отрезки времени (день, сутки). Чаще экипажи бомбардировщиков вылетали мелкими группами по вызову командующих войсками фронтов, к которым отдельные части и соединения ДБА перешли в оперативное подчинение. Все это снижало качество подготовки экипажей к действиям в воздухе, порой они не знали мест базирования истребителей противника [38] на маршрутах, не могли своевременно принимать меры по уклонению от встреч с ними.

Следует отметить, что в свою очередь и потери немецкой авиации были существенными. Известно, например, что на аэродромах и в воздушных боях советские истребители и бомбардировщики уничтожили только за 14 дней (с 22 июня по 5 июля) 807 немецких самолетов, а за период с 6 по 19 июля — еще 477 {34}.

В связи с большими потерями, которые несла дальнебомбардировочная авиация от зенитных средств и истребителей противника, в директиве от 3 июля 1941 г. начальник Генерального штаба потребовал впредь дальнебомбардировочную авиацию использовать преимущественно на больших высотах и ночью, в дневное время на средних высотах использовать с прикрытием истребителей и подавлением ЗА противника.

Ставка категорически запретила производить вылеты на бомбометание по объектам и войскам большими группами самолетов. Приказывалось бомбометание одной цели выполнять одновременно силами не более звена, в крайнем случае — эскадрильей {35}. Одновременно с этим Ставка, стремясь сохранить централизованное управление дальнебомбардировочной авиацией, директивой от 4.7.41 г. постановку задач ДБА возложила на начальника Генерального штаба.

Учитывая, что использование фугасных бомб по танкам и другой бронированной технике противника давало малый эффект, было рекомендовано применять огнесмеси, используя для этого емкости с гранулированным фосфором, термитные шары и ампулы с веществом КС.

Для действий по войскам и технике противника на поле боя за первые 18 дней войны соединения дальнебомбардировочной авиации совершили 2112 самолето-вылетов, что составляет 95% всех боевых вылетов, выполненных ими за этот период, уничтожив при этом большое количество танков, автомашин, орудий, переправ и живой силы противника {36}.

Морально-политическое состояние советских авиаторов было высоким. Лучшие воины подавали заявления с просьбой о приеме в партию. Только с 22 июня по 8 июля в 18-й отдельной дивизии ДБА вступило в ряды партии 70 человек. [39]

Для ударов по глубоким тылам врага требовались специальные авиачасти, вооруженные новейшими бомбардировщиками с большим радиусом действия. По приказу Наркомата обороны от 6 июля 1941 г. началось формирование двух авиаполков: 412-го на самолетах ТБ-7 полковником В. И. Лебедевым и 420-го на самолетах Ер-2 и Ил-4 полковником Н. И. Новодрановым {37}. 9 августа была образована 81-я авиадивизия, командиром которой был назначен известный полярный летчик комбриг М. В. Водопьянов (с 17 августа — полковник А. Е. Голованов). Подчинялась она Ставке ВГК {38}.

В первых числах июля в действиях противника четко определились три направления: Ленинград, Москва, Киев. К августу 1941 г. группа фашистских армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала фон Лееба вплотную приблизилась к Ленинграду. Сильнейшая в вермахте группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала фон Бока рвалась через Смоленск к Москве, но была остановлена в 300–350 км от столицы Советского Союза. Группа армий «Юг» под командованием генерал-фельдмаршала фон Рундштедта подошла к Киеву.

Перед группой армий «Север» немецкое командование поставило задачу продолжать стремительное наступление и во взаимодействии с финскими войсками, а также танковыми соединениями, приданными из группы армий «Центр», овладеть Ленинградом. На лужском, новгородском, олонецком и петрозаводском направлениях развернулись ожесточенные сражения, которые продолжались до конца июля. Действуя одиночно и небольшими группами самолетов, дальние бомбардировщики наносили удары по войскам и технике противника, уничтожали переправы и вели разведку. Для увеличения ее глубины и продолжительности задача, как правило, выполнялась с «подскоком» на прифронтовой аэродром.

Перед рассветом 4 июля из-под Ленинграда взлетел самолет, пилотируемый старшим лейтенантом Н. Климановым. Предстояло разведать и сфотографировать объекты от Гдыни до Клайпеды. У города Эльбинг экипаж был встречен шестеркой Ме-109. Атаки следовали одна за другой. Стрелки-радисты уверенно отбивались. Один за другим к земле пошли два подбитых истребителя. Но вскоре пулеметы смолкли: фашистские пули вывели из строя [40] обоих стрелков, был ранен штурман. У бомбардировщика оказалась поврежденной система выпуска шасси, обе стойки вышли, создавая дополнительное сопротивление. К тому же заглох один мотор. Чуть не цепляясь за макушки деревьев, самолет с трудом перевалил долгожданную линию фронта. Экипаж понес тяжелые потери, но боевая задача была выполнена.

В период с 14 по 18 июля авиаторы 1-го корпуса ДБА приняли активное участие в контрударе 11-й армии в районе города Сольцы. В течение пяти дней шли ожесточённые бои на земле и в воздухе. Противник понес большие потери. Была разгромлена танковая и другие дивизии 56-го мехкорпуса. Угрозу прорыва врага к Новгороду удалось предотвратить, советские войска получили передышку. Дальние бомбардировщики произвели за это время около 690 самолето-вылетов. Генерал-полковник Ф. Гальдер, бывший тогда начальником генерального штаба сухопутных войск Германии, в своем дневнике сделал такую, запись: «Авиация противника совершает налеты на соединения корпуса Рейнгардта и наши пехотные дивизии, движущиеся вдоль восточного берега Чудского озера. В общем, в действиях авиации противника ясно чувствуется твердое и целеустремленное руководство» {39}.

Хотя положение продолжало оставаться очень тяжелым, советское командование выиграло время для создания более прочной обороны на подступах к Ленинграду и сосредоточения войск на этом направлении. Когда город оказался в блокаде, несмотря на исключительно тяжелую обстановку, сложившуюся в это время на московском направлении, из частей ДБА, имеющих в своем составе самолеты ТБ-3, была образована авиационная группа для оказания помощи Ленинграду. В невероятно трудных условиях они доставляли войскам и трудящимся продукты, а из города вывозили женщин и детей. Летать приходилось в любой метеообстановке. В одном из очередных полетов, в условиях сильного снегопада, самолет ТБ-3, пилотируемый летчиком капитаном С. С. Сугаком (ныне полковник в отставке, Герой Советского Союза), вынужден был идти на высоте 50–70 метров и подвергся сильному обстрелу. Четыре зенитных снаряда разорвались внутри самолета. Был смертельно ранен штурман, ранен стрелок-радист. [41] Сугак более получаса управлял поврежденным кораблем и произвел посадку в Ленинграде.

Войскам, оборонявшим город, ДБА оказывала помощь систематическими бомбардировками железнодорожных узлов Псков, Порхов, Дно, Мга, через которые шло обеспечение фашистских войск боеприпасами, оружием и продовольствием, а также аэродромов базирования бомбардировочной авиации противника.

После выхода немецких войск на рубеж рек Западная Двина и Днепр план гитлеровского командования сводился к тому, чтобы в короткий срок овладеть Смоленском и использовать его как исходный рубеж для наступления, на Москву. Перед войсками Западного фронта была поставлена задача не допустить прорыва противника, упорной обороной и контрударами измотать и обескровить его. С первых дней завязавшегося сражения дальние бомбардировщики, действуя группами по 3 самолета или эскадрильями, наносили удары по скоплениям войск и боевой технике и уничтожали переправы через реки Западная Двина и Днепр, применяя наряду с фугасными бомбами и зажигательные средства, которые при решении этих задач оказались весьма эффективными. В первые пять дней Смоленской оборонительной операции дальние бомбардировщики сделали около 200 вылетов {40}.

ВВС с утра 13 июля нанесли мощный удар по противнику в районе Витебска и продолжали систематическое воздействие на колонны противника, действовавшие в этом районе. Одновременно ударом с воздуха были разрушены переправы противника; беспрерывным атакам подверглась колонна танков противника в районе Горки {41}. А Гальдер в дневнике оставил следующую запись: «Налеты русской авиации на переправы через р. Западная Двина юго-западнее Витебска. Командование противника действует энергично и умело. Противник сражается ожесточенно и фанатически» {42}. Показательно и радиодонесение командира одной из гитлеровских танковых дивизий, который после ударов советской авиации в районах Шклов, Орша сообщал: «Командование принял. Войска устали. Несу большие потери от авиации».

Ценой огромных потерь противнику все же удалось преодолеть советскую оборону в районах Витебска и Орши [42] и выйти к окрестностям Смоленска. Чтобы сорвать дальнейшее продвижение гитлеровцев и разгромить их ударные группировки, войска Западного фронта 26–28 июля нанесли три мощных контрудара. Для их поддержки привлекалась авиация Западного и Резервного фронтов и соединения 1-го корпуса в составе 100 самолетов, 2-го и 3-го авиакорпусов в составе 120 самолетов ДБА. В результате ударов авиации противнику был нанесен большой ущерб в живой силе и технике, он потерял до 130 танков, больше 100 автомашин, много орудий, боеприпасов и 1000 человек убитыми и ранеными {43}.

В ночь на 22 июля гитлеровцы произвели первый налет на Москву. В нем участвовало 250 бомбардировщиков, но прорвались лишь отдельные самолеты. С целью ослабления авиационной группировки противника Ставка приказала силами ДБА ГК и ВВС Западного фронта атаковать семь аэродромов противника. В июле и августе дальние бомбардировщики нанесли удары по 67, а авиация Западного фронта — по 51 аэродрому. Наиболее подготовленные к ночным действиям экипажи при этом успешно использовали зажигательные, осколочные и фугасные бомбы. Активность фашистской авиации заметно снизилась. Во второй половине августа и в течение сентября месяца налеты на Москву осуществлялись только мелкими группами и одиночными самолетами.

К концу июля группа армий «Центр», понеся большие потери в живой силе и технике и встречая упорное сопротивление со стороны советских войск, вынуждена была прекратить наступление. В служебном дневнике Гальдера 27 июля, на 36-й день войны, было отмечено: «Активность авиации противника возрастает, что на ряде участков вызывает серьезные затруднения» {44}.

С целью ликвидации образовавшегося охватывающего положения советских войск, нависающих на флангах группы армий «Центр», противник 8 августа развернул; наступление на черниговском и конотопском направлениях, а в конце августа на великолукском направлении. Создалась реальная угроза для советских войск, действующих на московском направлении. Для прикрытия левого фланга 16 августа был создан Брянский фронт, перед которым была поставлена задача нанести с привлечением авиации два контрудара: один — во фланг 2-й танковой [43] группе в районе Стародуба и второй — во взаимодействии с войсками Резервного фронта в районе Рославля.

Одновременно с нанесением контрударов Ставка приняла решение провести воздушную операцию. В приказе НКО от 27 августа 1941 г. указывалось: «С целью срыва операции танковой группировки противника на брянском направлении провести в период с 29 августа по 4 сентября 1941 г. воздушную операцию силами ВВС фронтов и авиации резерва ВГК. Для операции привлечь: ВВС Брянского и Резервного фронтов, 1-ю резервную авиационную группу и не менее 100 кораблей ДБ-3 и ТБ-3. Всего в операции должно участвовать до 460 боевых кораблей. Операцию планировать: начать с 29.8 или 30.8 и закончить к исходу дня 31.8.41 г. Организация и руководство операцией возлагаются на Военный совет и штаб ВВС Красной Армии» {45}.

Для срыва наступления 2-й танковой группы привлекалось 464 самолета, из них — 100 самолетов ДБА. Они должны были действовать по танковым колоннам: днем — фронтовой авиацией, ночью — дальними бомбардировщиками. Действиями дальних бомбардировщиков руководил полковник Л. А. Горбацевич. В течение шести суток авиация непрерывно днем и ночью наносила удары по целям в районе Унеча, Стародуб, Шостка, Новгород-Северский, выполнив около 2860 самолето-вылетов {46}. Экипажи фронтовой авиации выполняли по три-четыре, а дальние бомбардировщики по 2–3 боевых вылета в сутки. В результате бомбардировок был разбит штаб 2-й танковой группы. Гудериану удалось случайно остаться живым. Командующий войсками Брянского фронта генерал А. И. Еременко докладывал в Ставку: «Только за 30–31 августа было совершено около 1500 самолето-вылетов, сброшено 4500 различных бомб, уничтожено более 100 танков, 20 бронемашин, взорван склад горючего, сбито и уничтожено 55 самолетов» {47}. Всего за время операции было произведено более 4 тыс. самолето-вылетов {48}.

В первой половине сентября немецко-фашистские войска, продвинувшись на 170–200 км на московском стратегическом направлении, вынуждены были прекратить [44] наступление и перейти к обороне. Так закончилась Смоленская оборонительная операция, продолжавшаяся два месяца и сыгравшая важную роль в срыве плана «молниеносной войны» фашистской Германии против СССР. Кроме того, предназначавшаяся для переброски на ленинградское направление 3-я танковая группа вынуждена была остановиться и вести боевые действия в районе Смоленска, что облегчило положение советских войск под Ленинградом. В решение поставленных задач внесли существенную долю воины дальнебомбардировочной авиации Главного Командования.

С середины июля упорные бои развернулись на ближних подступах к Киеву. Встретив упорное сопротивление советских войск, немецко-фашистское командование было вынуждено перейти на реке Ирпень к обороне. Немецкий генерал А. Филиппи писал: «Постоянное увеличение сил противника, усиление его сопротивления, активизация артиллерии и авиации и наряду с этим очень заметное утомление и большие потери своих войск, достигавшие около 200 человек на дивизию в сутки, — все это рассеивало надежды на достижение успеха в ближайшее время. (...) Командующий группой армий, предупреждая возможность кризиса в управлении войсками, признал целесообразным второе и отдал приказ приостановить наступление на рубеже Киев, Коростень и временно перейти к обороне...» {49}.

Для борьбы по срыву вражеского наступления на киевском и коростенском направлениях были привлечены части и соединения 2-го и 4-го корпусов ДБА. Летчики действовали с предельным напряжением, совершая по нескольку вылетов в день. Основными целями являлись войска и техника противника. В период с 10 по 15 июля непрерывными ударами, фронтовых и дальних бомбардировщиков было рассеяно несколько танковых колонн противника в районах Юров, Коростень, Житомир. Одновременно экипажи дальних бомбардировщиков участвовали в отражении вражеского наступления на уманском направлении.

Известно, что в ночь на 8 августа самолеты 1-го минно-торнедного полка ВВС Балтийского флота, ведомые командиром полковником Е. Н. Преображенским и штурманом капитаном П. И. Хохловым, взлетев с аэродрома Кагул на острове Сааремаа, нанесли удар по Берлину: Появление советских бомбардировщиков над Берлином [45] встревожило фашистов. Они не могли поверить, что на них падают советские бомбы и что 10 тыс. листовок, на которых были фотоснимки и убедительные цифры потерь гитлеровцев на фронте, сброшены советскими летчиками. В результате бомбардировки в городе возникли пожары, сопровождаемые взрывами.

Для наращивания мощи ударов по Берлину на Сааремаа прибыли две группы самолетов ДБА, одну из которых возглавлял заместитель командира 200-го авиаполка майор В. И. Щелкунов, другую — командир эскадрильи 22-го полка дальних бомбардировщиков капитан В. Г. Тихонов. Боевой работой групп руководил, штаб ВВС Военно-Морского Флота. «Летный состав группы дальнебомбардировочной авиации был подготовлен хорошо во всех отношениях, — вспоминал командующий ВВС ВМФ маршал авиации С. Ф. Жаворонков, — но самолеты их оказались еще более изношенными, чем наши... Теперь наша группа состояла из 40 бомбардировщиков. По тем временам она являлась значительной ударной силой даже по Берлину» {50}.

8 августа в 81-ю авиадивизию, которой командовал М. В. Водопьянов, поступил приказ Ставки: «Обязать 81-ю авиадивизию во главе с командиром дивизии т. Водопьяновым с 9.VIII на 10. VIII или один из следующих дней, в зависимости от условий погоды, произвести налет на Берлин. При налете кроме фугасных бомб обязательно сбросить на Берлин также зажигательные бомбы малого и большого калибра. В случае если моторы начнут сдавать по пути на Берлин, иметь в качестве запасной цели для бомбежки г. Кенигсберг...» {51}.

10 августа на аэродроме Пушкин, под Ленинградом, приземлилось восемь самолетов ТБ-7 из этой дивизии. В экипажах групп ДБА находились бывалые, обстрелянные воины с большим опытом длительных полетов. Летчик капитан Н. В. Крюков и штурман капитан X.М. Муратбеков получили боевое крещение в 1940 г. на Карельском перешейке, а в боях с фашистами успели отличиться при бомбардировке объектов Данцига и Кенигсберга. Полярные летчики М. В. Водопьянов, З. К. Пусэп имели солидный опыт полетов в сложных условиях погоды. Летчики гражданской авиации А. А. Курбан, А. Н. Тягунин, М. М. Угрюмов, В. Д. Бидный, [46] С. А. Асямов являлись мастерами полетов на тяжелых самолетах. Например, Александр Панфилов был одним из первых пяти летчиков-»миллионеров» гражданской авиации. Старший лейтенант Максим Антипов за участие в советско-финляндской войне был удостоен ордена Красного Знамени.

Удар по Берлину экипажами 81-й дивизии должен был наноситься вслед за экипажами ВВС Балтийского флота и групп дбап В. Щелкунова и В. Тихонова. Взлет экипажей 432-го дбап этой дивизии начался в 20 ч 40 мин 10 августа.

Первым на задание взлетел командир эскадрильи майор А. Н. Тягунин. Не обошлось без нелепых случайностей. У северной оконечности восточного мыса Лужской Губы корабль был дважды атакован советскими истребителями, а затем обстрелян своей зенитной артиллерией. Попадание снарядов в левую плоскость и мотор вызвало пожар, корабль начал разрушаться. Командир приказал экипажу покинуть самолет. Пять членов экипажа погибли (П. И. Василенко, Б. И. Ануфриев, П. П. Петенин, А. М. Андреев, А. М. Будяк). Второй воздушный корабль, старшего лейтенанта А. А. Перегудова, также был обстрелян своими. Самолет по приказу с земли был посажен на свой аэродром, имея 11 пробоин. Вслед за Перегудовым взлетел командир эскадрильи подполковник А. А. Курбан со штурманом майором Г. П. Молчановым. В половине второго ночи с высоты 7500 м они сбросили бомбы на Берлин. На своем аэродроме погиб командир эскадрильи майор К. П. Егоров. Почти сразу после отрыва его самолет с правым креном пошел на снижение и ударился о землю. Причиной катастрофы стал отказ правой группы моторов. Удачно стартовал экипаж майора М. М. Угрюмова. Преодолев все трудности, он дошел до Берлина и сбросил бомбы, хотя цель была закрыта облачностью. Из-за потери детальной ориентировки экипаж произвел вынужденную посадку на поле в районе Торжка. Высокое летное мастерство М. Угрюмова и А. Ковалева и правильный выбор места приземления помогли спасти машину и экипаж.

Неудачей закончился полет комбрига М. В. Водопьянова. Его самолет летел в сплошной облачности. С высоты 6800 м экипаж сбросил на Берлин серию фугасных и зажигательных бомб, но на обратном маршруте у северной части Чудского озера горючее закончилось, [47] моторы остановились. Водопьянов спланировал и посадил машину на лес. Самолет сгорел. В этом полете высокое мастерство проявили второй летчик В. К. Пусэп, штурман А. П. Штепенко и другие авиаторы.

Не достиг цели корабль лейтенанта В. Д. Видного, из-за отказа левой группы моторов экипаж принял решение возвратиться и сбросил бомбы на станцию Лауренбург (в 370 км от Берлина). Экипаж лейтенанта А. И. Панфилова произвел взлет последним. На обрат-аом пути от цели самолет пересек воздушную границу первого округа ПВО Финляндии и потерпел катастрофу в местечке Лапинярвы. Погибли и были захоронены, местными жителями шестеро: командир корабля Александр Панфилов, штурман Григорий Болобошко, борт-инженер Аглям Гайпутдинов и его помощник Василий Тюшкин, носовой стрелок (бомбардир) лейтенант Иван Шатров и бортрадист сержант Василий Станевский. В живых остался один — башенный стрелок сержант Михаил Михайлович Крысин. От 420-го полка этой Дивизии на Берлин вылетело три самолета Ер-2 с экипажами А. Г. Степанова, В. М. Малинина и В. А. Кубышко.

Всего из 81-й авиадивизии при налете по фашистской столице ночью 11 августа до цели дошли только семь экипажей. Итоги этого налета на Берлин были отражены в приказе Народного комиссара обороны от 17 августа 1941 г.:

«Первый удар 81-й ад по району Берлина прошел успешно... Однако в процессе подготовки и полета выявлен ряд существенных недостатков, требующих немедленного исправления. Командование дивизии организацией полета руководило недостаточно, а начальник штаба дивизии полковник Лышенко от руководства самоустранился. В результате плохой увязки маршрута имел место обстрел летевших самолетов на задание своими истребителями, ЗА береговой обороны и кораблей. Летно-технический состав, несмотря на длительную подготовку к полету, в полной мере материальной части мотора и вооружения не освоил и плохо знал ее эксплуатацию. Работа моторов на кораблях ТБ-7 оказалась неудовлетворительной и послужила причиной нескольких Вынужденных посадок.

Приказываю:

1. Военному совету ВВС уделить особое внимание подготовке и состоянию 81-й авиадивизии, пополнив ее полки кораблями ТБ-7 с моторами 35АМ и 35А, самолетами [48] Ер-2 с моторами АМ-37 и самолетами ДБ-3 с дополнительными баками, имея в виду использование дивизии для систематических ударов по военным объектам глубокого тыла противника.

2. За личное участие в бомбардировании Берлина объявить благодарность комбригу М. В. Водопьянову, командирам кораблей тов. Курбану А. А., Угрюмову М. М, Панфилову А. И., Видному В. Д., Кубышко В. А. и всему личному составу экипажей.

3. Выделить единовременное вознаграждение участникам полета на Берлин, а лучших из них представить к правительственным наградам.

4. Учитывая личные боевые качества тов. Водопьянова как летчика-командира корабля, но в то же время не имеющего достаточных командных навыков и опыта в организаторской работе, необходимой в командовании соединениями, освободить Водопьянова от командования 81-й авиадивизией.

5. Назначить командиром 81-й авиадивизии подполковника тов. Голованова А. Е. и присвоить ему воинское звание — полковник.

6. Снять с должности начальника штаба дивизии полковника Лышенко как несправившегося с работой.

7. Назначить начальником штаба 81-й авиадивизии полковника Ильина Н. И.» {52}.

Тяжелые летные происшествия в дивизии требовали тщательного разбора и анализа. Продолжать боевую работу было нельзя, не выяснив причин этих происшествий, чем и занялся с первых дней своего командования дивизией Александр Евгеньевич Голованов. Им было установлено, что командование слабо руководило организацией боевых вылетов. Подготовка летного состава к ночным полетам в сложных метеоусловиях была на низком уровне, радионавигацией как основным средством ориентировки экипажи не пользовались. Полки дивизии были разбросаны по разным аэродромам, что не позволяло вести обучение летно-технического состава по единому плану, и единой методике под постоянным контролем. Инженерно-технический состав не сумел в должной мере овладеть эксплуатацией самолетов ТБ-7 и Ер-2, двигатели которых нередко отказывали во время полетов. Истинные причины плохой работы двигателей не были своевременно вскрыты. [49]

Чтобы устранить все эти недоработки, пришлось привлечь для помощи опытных авиаторов из других частей, инженерно-технический состав авиационных заводов. Вскоре дивизия приступила к продолжению полетов в глубокий тыл противника. Дело, однако, усложнялось тем, что на ее аэродромы начали садиться экипажи других частей, уходившие из-под ударов противника с фронтовых аэродромов. Голованов позже вспоминал: «Скоро набралось три полка: пикировщики, штурмовики, бомбардировщики ТБ-3, — и я получил распоряжение включить их «пока что» в состав нашей дивизии. Всего вместе с нашими у нас оказалось более четырехсот самолетов... Штаб дивизии, по сути дела, стал работать круглые сутки: днем, поднимались в воздух пикировщики, штурмовики и бомбардировщики, ночью — снова бомбардировщики, Задачи нам ставили то непосредственно Ставка, то командование ВВС... Был смысл подумать, как лучше их использовать, чтобы, с одной стороны, помогать наземным войскам, а с другой — продолжать налеты на глубокие тылы противника, что имело огромное моральное и политическое значение. Не только войска, но весь советский народ должен был знать, что бомбежка фашистского логова не прекращается» {53}.

Всего с 8 августа по 4 сентября 1941 г. советские летчики совершили на Берлин 10 налетов, выполнив 90 самолето-вылетов. Удары, за исключением первого, совершались в условиях ожесточенного противодействия средств ПВО, были сопряжены с потерями, но имели огромное значение. Они потрясли Германию, вселяли в советских людей твердую уверенность в победе над врагом. Одновременно с налетами на Берлин ударам подверглись военные объекты в городах Мемель, Данциг, Кенигсберг, Кольберг, Плоешти, Сулина, Бухарест, Констанца, Варшава. Все это свидетельствовало, что советская авиация оправилась от первых внезапных ударов, способна действовать на всем советско-германском фронте и наносить удары по глубокому тылу противника.

В газете «Правда» от 18 августа сообщалось: «Подвиги советской авиации вызывают заслуженное восхищение во всем мире. Военный обозреватель американского агентства «Юнайтед Пресс» заявил, что одним из важных факторов успешных военных действий Красной [50] Армии является огромная сила советской авиации и танковых соединений. Налеты советской авиации на Берлин английская печать и радио единодушно расценили как свидетельство мощи советской авиации и новое доказательство лживости хвастливых заявлений германской пропаганды об уничтожении советских Военно-воздушных сил».

За участие в ударах по тылам противника звания Героя Советского Союза удостоены летчики и штурманы ДБА майоры Василий Иванович Щелкунов, Василий Иванович Малыгин, капитаны Василий Гаврилович Тихонов, Николай Васильевич Крюков и лейтенант Вениамин Иванович Лахонин.

Однако грубые ошибки командования ВВС в обучении летно-технического состава в предвоенные годы дорого обошлись частям и соединениям дальнебомбардировочной авиации Главного Командования. Большое количество тяжелых бомбардировщиков Ил-4, Пе-8 было сбито (повреждено) советскими летчиками-истребителями и личным составом зенитных батарей ПВО из-за полного незнания ими типов своих тяжелых самолетов, их силуэтов под различными ракурсами. Эти потери усугублялись отсутствием четкого и непрерывного взаимодействия между соответствующими штабами ВВС, штабами авиации фронтов, ПВО.

Имел место такой случай. В тяжелый бомбардировочный полк в первые дни войны был направлен в качестве техника по вооружению военный техник 1-го ранга Л. Я. Коленский. К большому удивлению, на второй день своего нахождения в полку Леонид Яковлевич получил указание организовать подвеску двух ФАБ-2000 на самолет Пе-8. Вспоминая сейчас об этом случае, полковник-инженер запаса Коленский говорил одному из авторов книги: «Я был крайне удивлен и огорчен указанием руководства полка. Только что окончив полный курс Военно-воздушной академии им. Жуковского, я даже не слышал о самолете Пе-8 и тем более о подвеске таких бомб».

Опыт войны с германским фашизмом за три недели показал, что найти авиационные соединения, корпуса, многополковые дивизии, полки, состоящие из шестидесяти самолетов, очень тяжеловесны, громоздки и непригодны для маневренных боев, не говоря уже о том, что громоздкость этих соединений мешает рассредоточению самолетов на аэродромах и облегчает противнику их [51] уничтожение на земле. Опыт Военно-воздушных сил показал, что полки в тридцать самолетов и дивизии в два полка без корпусных соединений являются наилучшей формой организации авиации как в смысле легкости управления, так и в смысле маневрирования при нападении противника {54}.

Из-за огромных потерь бомбардировщиков и для улучшения управления частями приказом Ставки от 20 августа 1941 г. авиакорпуса ДБА были упразднены, вместо них создано шесть авиадивизий (22, 40, 42, 50, 26 и 133-я), которыми командовали полковники Г. Н. Тупиков, С. С. Лебедев, М.X.Борисенко, А. М. Дубошин, В. Е. Батурин и подполковник Е. Ф. Логинов. В них насчитывалось 502 самолета.

В течение сентября советская авиация продолжала вести активные боевые действия на всех фронтах и произвела около 10000 самолето-вылетов, из них — свыше 900 выполнила ДБА {55}.

Части дальнебомбардировочной авиации, вооруженные самолетами ТБ-3, часто использовались при перевозке грузов и бойцов, являясь единственным мобильным видом транспорта. С первых недель войны они применялись и для доставки различных грузов войскам, находящимся в окружении, а также для десантирования соединений.

Летом и осенью 1941 г., несколько авиаполков ТБ-3 дальнебомбардировочной авиации доставляли различные грузы и пополнение армиям Западного фронта. Только в октябре они доставили войскам Западного фронта 2790 т груза и 2300 военнослужащих {56}.

Боевые действия дальнебомбардировочной авиации в летних операциях 1941 г. проводились во взаимодействии с войсками и авиацией фронтов. В подавляющем большинстве вылетов производились удары по войскам и технике противника. Из 11186 самолето-вылетов около 70% было выполнено днем и только 30% ночью. Около 9% от общего количества вылетов использовано для бомбардировки гитлеровских аэродромов {57}. Ударам подвергались удаленные аэродромы, с которых [52] бомбардировщики противника производили налеты на Москву, Ленинград, Горький и другие города. За первые три месяца войны экипажи дальних бомбардировщиков, по неполным данным, уничтожили и повредили на аэродромах свыше 400 вражеских самолетов {58}.

К концу сентября 1941 г. немецкие войска подошли к Ленинграду, захватили Витебск и Смоленск. 6 сентября Гитлер подписал директиву и утвердил, план операции «Тайфун», а 30 сентября более чем миллионная армия, поддерживаемая с воздуха самолетами 2-го воздушного флота, двинулась к Москве. По указанию Ставки на аэродромах северо-восточнее и юго-восточнее столицы были сосредоточены 22, 40 и 42-я авиадивизии ГК, а также 81-я и 1-я дальнебомбардировочные авиадивизии. Кроме того, в районы Ярославля и Рыбинска 11 октября перелетели из Закавказья 26-я и 133-я авиадивизии, имевшие 94 самолета Ил-4, была подключена к боевым действиям группа 2-й высшей школы штурманов. Однако всего в составе ДБА ГК насчитывалось только 402 самолета.

Главной задачей дальних бомбардировщиков в октябре являлась поддержка сухопутных войск бомбовыми ударами по наступающим войскам и технике противника на фронте от Калинина до Тулы. Наряду с этим возникла острая необходимость бомбить аэродромы противника, для ослабления его возможности в организации налётов на Москву и другие промышленные центры.

30 сентября ударом 2-й танковой группы по войскам Брянского фронта враг начал наступление из района Шостка, Глухов в направлении на Севск, а 2 октября основные силы группы армий «Центр» обрушились на позиции войск Западного фронта.

Уже в первый день наступления 2-я танковая группа противника прорвала оборону и вышла в тыл 13-й-армии. Создалось угрожающее положение. В числе срочных мер, принятых Ставкой ВГК, есть и такая: командующий ВВС получил указание срочно привлечь основные силы дальнебомбардировочной авиации для ударов по наступающей танковой группировке противника, прорвавшейся в районе Глухова и Севска. Экипажам указывались участки дорог, по которым двигались танковые и механизированные колонны противника, а в выборе целей и отыскании точки прицеливания им предоставлялась [53] полная самостоятельность. Широко применялись полеты экипажей охотников. Действовали они ночью, бомбили и обстреливали колонны войск, искали на железнодорожных магистралях поезда, обстреливали и уничтожали эшелоны, устраивали «пробки» и заторы на участках железных дорог. Успешно выполняли боевые задания авиаполки 1-й бомбардировочной авиадивизии под командованием полковника Е. Ф. Логинова. Не закончив формирования, 751-й полк (командир Герой Советского Союза майор В. Г. Тихонов) наносил удары по танкам и мотопехоте в районах Малоярославца, Можайска, Ржева, Вязьмы, Ярцево, Смоленска, Орши, Калинина, Алексина. Отличились экипажи 750-го авиаполка этой же дивизии (командир подполковник Б. В. Бицкий). Снайперски бомбили врага экипажи капитанов В. Косяченко, Н. Авдеева, П. П. Глазкова, Е. П. Федорова, А. С. Петушкова, выполнявшие, как правило, по два вылета в ночь.

В одном из налетов на вражеский аэродром бомбардировщик Героя Советского Союза Николая Павловича Жугана был поврежден: зенитные снаряды попали в плоскость и хвостовое оперение. Машина почти потеряла управляемость. С трудом Жуган вывел самолет нацель, а штурман прицельно сбросил бомбы. Это свидетельствует о мужестве и высоком мастерстве экипажа. И подобных примеров было много.

15 сентября утром заместитель командира авиаэскадрильи 4-го дальнебомбардировочного полка капитан А. Павличенко повел звено самолетов ДБ-3 на задание. Линию фронта пролетели благополучно на высоте 2400 м. Над целью противник встретил сильным огнем зенитных пулеметов, но это не помешало атаковать переправу. После бомбометания звено было встречено истребителями противника. Атаки следовали с разных направлений, стрелки-радисты едва успевали перебрасывать оружие с одного борта на другой. На высоте ниже 100 м атаки велись только с верхней полусферы. После одной из них загорелся самолет левого ведомого летчика лейтенанта А. Шкутко, оборона звена ослабла. Вражеские истребители сосредоточили огонь на самолете ведущего. При одновременной атаке сверху справа и сверху сзади были убиты штурман Ф. Устинов, стрелок-радист А. Поляков и стрелок В. Левченко, потом на бомбардировщике возник пожар. Командир решил прыгать, но фонарь не открывался. Огонь начал лизать лицо и [54] руки. Последним усилием Павличенко все же сумел открыть кабину. С обгоревшими лицом и руками он благополучно приземлился в расположении своих войск.

В начале октября 1941 г. дальнебомбардировочная авиация всеми своими силами совместно с авиацией Брянского фронта наносила удары по танковым колоннам врага и железнодорожным станциям. Активные и непрерывные действия авиации днём и ночью создавали пробки на дорогах, снижали темпы наступления противника, давали возможность резервам Ставки ВГК выиграть время для перегруппировки и занятия оборонительных рубежей. Соединения и части ДБА перебазировались ближе к фронту, что позволяло за короткий осенний день выполнять экипажам по два — три вылета. Противник чувствовал мощь советской авиации. Бывший командующий 2-й танковой группой, немецкий генерал Гудериан в книге «Воспоминания солдата», излагая события 4 октября 1941 г., писал: «...я получил довольно внушительное представление об активности русской авиации. Сразу же после моего приземления на аэродроме Севск произошел налет русской авиации... Затем авиация противника бомбила штаб корпуса... Затем я направился к дороге, по которой продвигалась 3-я танковая дивизия. Здесь мы тоже подверглись неоднократной бомбежке со стороны русских бомбардировщиков...» {59}.

В ходе боевых действий экипажи бомбардировщиков испытывали недостатки в организации взаимодействия с наземными войсками. По этому вопросу 6 октября 1941 г. в адрес командующих ВВС фронтов, отдельных общевойсковых армий была направлена директива Ставки, где указывалось на необходимость выезда лично командиров взаимодействующих авиационных дивизий на командные пункты общевойсковых начальников с соответствующей документацией.

К 5 октября 1941 г. противник прорвал участок 43-й армии, овладел районами Спас-Деменск, Юхнов и частью сил подошел к району Вязьмы. Одна из эскадрилий 1-го тяжелого бомбардировочного авиаполка находилась в это время на полевом аэродроме близ Вязьмы и оказалась в чрезвычайно сложной ситуации. Участник этих событий подполковник в отставке Е. С. Щапов рассказал авторам: «Ничего не предвещало беды. [55] По имевшимся данным, линия фронта должна была располагаться на расстоянии около ста километров. Но получилось так, что немцы внезапно отрезали путь летному составу к аэродрому. Если летному составу, находившемуся в деревне, пришлось решать задачу, как выйти из окружения, то тем, кто находился на аэродроме, необходимо было в считанные минуты спасти или уничтожить самолеты. Дело осложнялось тем, что не было полного состава экипажей, а на двух самолетах не было и летчиков, кто мог бы поднять их в воздух. И все-таки все машины были спасены и сохранены. Выход был найден неожиданно. На одну машину решился сесть за штурвал один из инженеров отряда бортовой техник Ф. К. Швидченко. Он когда-то летал на По-2 в аэроклубе и хорошо знал самолет ТБ-3. Он запустил моторы, вырулил на взлет и вместе с подсевшим в последний момент правым летчиком взлетел и сел в безопасной зоне.

И для другого самолета нашелся человек, который спас его. Им оказался старший лейтенант Н. В. Балашов — один из десантников, которые жили недалеко от аэродрома. Он в свое время летал на самолете ТБ-1 и, когда узнал, что самолет предстоит уничтожить, тоже сел за штурвал, взлетел и посадил машину на одном из подмосковных аэродромов».

Ставке ВГК стало известно, что противник планирует на 12–13 октября массированный налет по промышленным центрам, железнодорожным узлам, штабам, переправам, боевым порядкам советских войск по всему фронту наступления. Командующему ВВС была поставлена задача сорвать готовящийся удар, для чего в ночь на 12 октября и днем предстояло нанести упреждающие удары по вражеским аэродромам. План этой операций был полностью выполнен. Удары наносились по аэродромам Витебск, Смоленск, Орел, Орша, Сиверский и другим. Всего, по неполным данным, за период с 11 по 18 октября советской авиацией было уничтожено не менее 500 самолетов противника {60}.

14 октября в первый боевой вылет группу повел в бой заместитель командира 42-го авиаполка капитан Василий Улюшкин. Предстояло двумя звеньями нанести удары по вражеским войскам, двигающимся по шоссейным дорогам к Калинину. До цели группа шла за облаками [56], но в заданный район вышла точно. Неожиданно для противника вынырнули из облаков. Несколько секунд на наводку и прицеливание потребовалось опытному штурману старшему лейтенанту Н. Ровде, и стокилограммовые бомбы полетели к земле. Несколько машин перевернуло взрывами, двигающиеся за ними наползали одна на другую, сворачивали в кювет. Колонна остановилась.

Получив доклад о том, что звенья отбомбились, В. Улюшкин сделал плавный разворот, чтобы не разорвать строй и не нарушить тем самым основы противоистребительной обороны, построенной по принципу четкого взаимодействия огня стрелков, вывел группу на вынужденно образовавшееся скопление войск и техники врага на шоссе и его обочинах.

— Появились истребители! — доложил командиру группы его стрелок-радист.

Истребители атаковали самолет ведомого лейтенанта Б. Нехая. Без выполнения маневра фашисты решили атаковать с близкого расстояния. По команде стрелка нижнего пулемета Нехай отжал штурвал от себя, и истребитель оказался в зоне огня. Серия трассирующих пуль прошла перед его кабиной, истребитель задрал нос и оказался над группой бомбардировщиков. Последовали пулеметные очереди одновременно с трех самолетов. Вражеская машина вспыхнула.

Вышли на цель вторично, сбросили еще по пять стокилограммовых бомб. Несмотря на яростный огонь с земли, штурман Н. Ровда точно положил бомбы. Хорошо отбомбилось и второе звено. Удар был эффективным. Но при отходе от цели снаряд крупнокалиберного пулемета разорвался в плоскости самолета, пилотируемого Б. Нехаем. Возник пожар. Командир сбил пламя скольжением. Однако, маневрируя, он оторвался от группы. На одиночный самолет набросилась пара истребителей противника. В первой же атаке стрелок-радист И. Исполнев был ранен, но продолжал вести бой, вынуждая противника открывать огонь с больших дистанций, выигрывая время, необходимое для снижения. При полете бомбардировщика на предельно малой высоте фашистские истребители прекратили атаки, рискуя врезаться к землю. Бомбардировщик вернулся на свой аэродром.

16 октября командир эскадрильи 455-го авиаполка старший лейтенант Серафим Бирюков получил задачу разбомбить мост. Была сплошная низкая облачность, [57] цель прикрывалась зенитными пулеметами и патрулировавшими истребителями. Но, несмотря на это, экипажи вышли на цель и успешно отбомбились. На обратном пути их атаковали два вражеских истребителя. После-первой их атаки был поврежден самолет ведомого и начал отставать. Получив об этом доклад, ведущий снизила скорость и прикрыл огнем своего товарища. В результате правильного решения огневое взаимодействие в звене не было нарушено, бой с истребителями продолжался.

Видя, что бомбардировщики уходят, фашисты начали сокращать дистанцию открытия огня. Первая же попытка для них оказалась роковой. Стрелок-радист Н. Пеньков упреждающей очередью сразил «мессершмитт». Благодаря летному мастерству и выдержке командира С. Бирюкова, хорошему огневому взаимодействию звена, воздушный бой с истребителями был выигран, звено благополучно произвело посадку на своем аэродроме.

Все чаще в сводках Совинформбюро отмечались действия экипажей ДБА. «Звено бомбардировщиков младшего лейтенанта Гречишкина атаковало немецкий аэродром в районе С. метким попаданием бомб уничтожено 10 вражеских самолетов, один немецкий истребитель, подбит при попытке взлететь с аэродрома», — говорилось в утреннем сообщении Совинформбюро от 2 октябрям 1941 г. И далее указывалось: «В результате бомбардировки и штурмовки одна наша авиачасть за 14–18 октября уничтожила 108 танков, 189 автомашин с пехотой и боеприпасами, 6 бензоцистерн, около 50 мотоциклов, несколько орудий и две батареи зенитной артиллерии... За один день 24 октября в районе Малоярославца и Можайска уничтожено 70 танков, 220 автомашин с пехотой и боеприпасами, до 6 цистерн с горючим и 4 огневых зенитных точки» {61}.

Не достигнув своей цели в октябре, немецкое командование готовило новое наступление на Москву. В образовавшейся паузе Ставка ВГК приказала командующему ВВС провести ещё одну воздушную операцию по уничтожению немецкой авиации на аэродромах. От ДБА в операции участвовало только 80 бомбардировщиков: самолетов было мало. Всего планировалось привлечь до 300 самолетов и нанести одновременный удар по 19 аэродромам противника. Этот план был выполнен. [58] 5 ноября удар был нанесен по 13, а 6 и 7 ноября — по 15 аэродромам {62}.

В ночь на 8 ноября состоялся уникальный полет корабля ТБ-7, стартовавшего с подмосковного аэродрома и взявшего курс на Данциг. Пилотировал самолет старший лейтенант Э. Пусэп, ранее летавший на Берлин вторым летчиком в экипаже М. Водопьянова. После успешного бомбометания экипаж по радио доложил о выполнении боевого задания. На обратном пути ТБ-7 следовал с набором высоты, но экипаж пробить верхний слой облачности не смог. Командир решил продолжать полет на высоте 5000 м. Началось обледенение. Вскоре связь корабля с КП полка прекратилась.

Пройдя линию фронта, командир перевел машину в режим снижения. На высоте 2000 м неожиданно загорелся мотор, пламя стало расползаться по правой плоскости. По приказу командира экипаж оставил самолет. Перед прыжком Пусэп поставил самолет на автопилот в режим планирования, выключил зажигание двигателей...

Все члены экипажа благополучно приземлились. А через некоторое время пришло ошеломившее всех сообщение: в 20 километрах восточнее города Кашина, у села Фроловское, на болотистой пойме приземлился большой четырехмоторный самолет без экипажа! К месту приземления выехала бригада техников и мотористов во главе с борттехником С. Н. Дмитриевым. Осмотр показал, что один мотор сгорел, другой поврежден, деформирована правая плоскость, сорваны радиаторы. Но самолет отремонтировали и перегнали на свой аэродром {63}.

12 и 15 ноября — по 19 аэродромам были нанесены повторные удары. В результате было уничтожено более 100 самолетов противника {64}. В этой операции дальние бомбардировщики действовали только ночью и, как подтвердилось, ночные удары по аэродромам противника оказались эффективными.

После двухнедельной паузы немецко-фашистские войска, подтянув новые силы, возобновили наступление в направлении Клин, Яхрома, стремясь обогнуть Москву с севера, а танковые части Гудериана — мимо Тулы к Кашире и Серпухову, обходя столицу с юга. К концу [59] ноября противнику удалось продвинуться до канала Волга — Москва и форсировать его у Яхромы, а юго-восточнее достичь Каширы. Несмотря на исключительно тяжелую, критическую обстановку, Ставка ВГК проявила большую выдержку и волю, сохранив скрытно выдвинутые в район Москвы стратегические резервы для перехода Красной Армии в решительное контрнаступление с целью разгрома численно превосходящего противника.

В эти тяжелые дни активизировалась деятельность партийных организаций частей и соединений ДБА. Во всех частях и на аэродромах набатом разносился призыв коммунистов: «За нами — Москва! Остановить врага!»

Летчики, штурманы, радисты и стрелки, презирая смерть, с честью выполняли свой долг перед Родиной. Командование частей поддерживало и поощряло личное участие политработников в боевых вылетах. В это время Центральный Комитет партии выдвинул лозунги: «Отстоим родную столицу!», «Под Москвой должен начаться разгром немецко-фашистских захватчиков!» {65}.

Характер боевых действий дальнебомбардировочной авиации в этот период изменился. Продолжая наносить удары по объектам на поле боя, она стала активнее действовать по железнодорожным узлам, станциям и даже перегонам с целью срыва железнодорожных перевозок противника, а также по аэродромам Вязьма, Витебск, Смоленск, Сухиничи. Наиболее подготовленные экипажи успешно использовали метод свободной охоты. В указанном районе или на определенном отрезке железной дороги они сами находили цель для удара. Даже одиночным экипажам удавалось достигать хороших результатов, особенно при ударах по небольшим железнодорожным станциям, где отсутствовала ПВО. Для более точного попаданий экипажи делали по несколько заходов на одну цель.

13 ноября 1941 г. 98-му дальнебомбардировочному авиационному полку было поручено нанести бомбовый удар по железнодорожной станции в глубоком тылу врага. Выполнить это задание предстояло экипажам офицеров Ю. Петелина, И. Гросула, Ф. Паращенко, Т. Тихого. Н. Уманец, лично знавший членов экипажей, пишет в «Красной звезде»: «Вылетели, когда начало смеркаться. Шли, строго выдерживая курс, на большой высоте. Снизились только при подходе к цели». [60]

«Через четыре часа — мы у границы Польши, — вспоминал штурман старший лейтенант В. Сенатор из экипажа Паращенко. — До цели около двадцати минут лета. Ночь безоблачная, но и безлунная. На земле просматриваются лишь реки, и то только прямо под нами. Разворачиваясь, выходим на Вислу. В стороне видна Варшава. Она довольно ярко, не по военному времени, освещена. Фашисты были уверены в своей недосягаемости для нас. По конфигурации реки находим железнодорожную станцию, и серия бомб накрывает цель. Начала бить фашистская зенитная артиллерия, но поздно — задание мы выполнили. По всей станции рвутся бомбы — это «работают» другие экипажи».

...Машины легли на обратный курс. Холодно было, летчикам не помогал даже комбинезон с электрообогревом. Неожиданно тряхнуло самолет Петелина — попали зенитки. Правый двигатель остановился. Прошли немного на одном моторе, но и тот начал барахлить. Петелин решил приземляться на широкую длинную белую полосу посреди черной земли. Баки были уже пусты.

Он посадил машину на фюзеляж. Надо было уходить в лес. Юрий быстро сменил унты на припасенные сапоги. Но не оставлять же самолет врагу. Достали парашют, скрутили толстым жгутом, намочили в остатках бензина. Протянули к самолету, отошли в сторону и подожгли. На мгновение замерли, сняв шлемофоны...

Экипажу удалось оторваться от погони. Местные жители переодели в гражданскую одежду, подкармливали, чем могли. Показали, как пройти мимо фашистских постов.

Жизнь летчиков не раз висела на волоске. Но они все-таки вышли к своим, вернулись через две недели в полк, где их считали погибшими. Изможденные, смертельно усталые.

Потом были новые бомбовые удары по врагу. Но тот, по железнодорожной станции, где, как стало известно летчикам, должен был стоять специальный состав Гитлера, запомнился навсегда.

Позже было радостное событие. Юрию Николаевичу Петелину — одному из первых в прославленном полку — присвоили звание Героя Советского Союза {66}.

Часто вылетал на свободную охоту командир авиаэскадрильи 750-го авиаполка Герой Советскога Союза [61] капитан Евгений Петрович Федоров. В одном из полетов он встретил возвращающийся на свой аэродром самолет Ю-88 и пристроился к нему в хвост. Как только были включены посадочные прожекторы, экипаж советского бомбардировщика открыл огонь из пулеметов. «Юнкере» рухнул на землю. Федоров сделал второй заход, во время которого штурман капитан Федор Пономарев сбросил десять ФАБ-100 по стоянке самолетов.

Напряженные боевые действия вела 81-я авиадивизия под командованием полковника А. Е. Голованова. Она наносила удары по железнодорожным узлам, где разведка обнаружила много стоящих эшелонов, уничтожала скопления войск, танков и автомашин противника, бомбила переправы и мосты. Ее экипажи вели также и разведку, данные которой передавались в штаб ВВС. Выполняла дивизия и спецзадания. Когда разведка сообщила о прибытии поезда Гитлера в Варшаву, двадцать лучших экипажей были отобраны для прицельного бомбометания. Каждый экипаж выполнял боевую задачу самостоятельно. Из Варшавы позже сообщили, что к прилету самолетов дивизии поезд ушел, но бомбежка указанных целей была проведена точно. На железной дороге образовалось много пожаров и взрывов, возникла паника. Другие части дивизии бомбили немецкие войска в районах западнее Вязьмы и летали к партизанам.

Постановлением Государственного Комитета Обороны от 30 ноября, а затем приказом НКО от 3 декабря 81-я дивизия была преобразована в 3-ю авиационную дивизию дальнего действия с непосредственным подчинением Ставке. Ее 746-й полк (полковник В. И. Лебедев) летал на кораблях Пе-8, 747-й (подполковник А. Г. Гусев) — на кораблях Ер-2 и 748-й (полковник Н. И. Новодранов) — на Ил-4. Штаб авиадивизии размещался в Москве в здании Военно-воздушной инженерной академии имени профессора Н. Е. Жуковского, расположенном непосредственно у Центрального аэродрома. Такое размещение штаба командованию дивизии облегчало поддержание связи со Ставкой и частями дивизии.

5 и 7 декабря советские войска, усиленные резервными армиями, боевой техникой и боеприпасами, при активной поддержке авиации перешли в контрнаступление, которое с первых же дней начало развиваться успешно на всех направлениях. Активно действовали и дальние бомбардировщики. До 7 декабря бомбовые удары наносились только по войскам, позже усилия ДБА были [62] переключены для действий по железнодорожным узлам, станциям и перегонам, чтобы затруднить противнику подвоз к фронту войск, боеприпасов и техники, воспрепятствовать его организованному отходу.

С 7 по 18 декабря в результате бомбардировочных ударов были разрушены 32 железнодорожные станции, уничтожено 85 эшелонов с боеприпасами и войсками, подбито до 83 танков и машин {67}.

Об эффективности действий авиаторов рассказывают трофейные документы. Ефрейтор Алли Хахнер в письме к сестре писал: «Мы были уже у канала Волга — Москва и здесь встретили страшное сопротивление... К тому же еще русские самолеты. Никогда не видел я такого множества их, как здесь... Затем началось отступление. Просто подумать о нем не решаюсь. То, что здесь совершилось с нами, словами описать невозможно. Преследуемые русскими на земле, с воздуха, рассеянные, окруженные, мы все мчались назад — по четыре — пять автомобилей в ряд; рядом с автомобилями конные повозки... много, очень много машин вынуждены были мы бросить.... Так продолжалось день за днем» {68}.

В ходе боевых действий совершенствовались тактические приемы. Бомбардировщики чаще вылетали на задания мелкими группами. Наиболее распространенными были эшелонированные действия подразделениями по 3–9 самолетов. Лишь в некоторых случаях применялись сосредоточенные удары. Бомбометание при слабом противодействии ПВО производилось с высоты 800–2000 м. Каждый экипаж сериями сбрасывал фугасные бомбы ФАБ-100, 250, 500, реже ФАБ-1000 с взрывателями, установленными в зависимости от высоты бомбометания с замедлением или на мгновенное действие.

В самые тяжелые месяцы войны лучшие авиаторы подавали заявления с просьбой принять их в ряды партии. Они клялись не щадить себя, уничтожая фашистских захватчиков. Прием в ряды ВКП(б), вручение партийных документов, воспитание молодых коммунистов было важным направлением в работе политорганов и партийных организаций. Это давало плоды. Пятнадцать комсомольцев из 50-й дальнебомбардировочной авиадивизии, сбитые в неравных воздушных боях, выдержали все испытания, лишения, опасности во время нахождения [63] во вражеском тылу и вернулись в свои полки с комсомольскими билетами, орденами и медалями.

Народ и партия высоко оценили действия авиаторов в битве за Москву. Многие авиаполки были переименованы в гвардейские, тысячи летчиков, штурманов, техников, стрелков-радистов награждены орденами и медалями. В ДБА ГК звания Героя Советского Союза удостоены А. И. Молодчий, П. П. Глазков, И. М. Зайкин, Ф. А. Минкевич.

За шесть месяцев войны руководящий состав частей, соединений и командование ДБА получили значительный опыт боевых действий. Были проверены в боях теоретические положения оперативного искусства дальнебомбардировочной авиации. В тяжелых условиях разрабатывались и применялись новые способы действий по срыву и отражению внезапных ударов войск и авиации противника, применению ДБА для поддержки войск на поле боя, особенно в ночных условиях.

Были вскрыты существенные недостатки в планировании боевых действий, случаи упрощения в подготовке к полетам. Взаимодействие с войсками и авиацией фронтов организовывалось не в полном объеме, частыми были случаи децентрализованного управления, распыления усилий бомбардировщиков. Боевые действия велись в основном днем, преимущественно звеньями с высот 300–600 м. Это вызывалось тем, что бомбометание по малоразмерным и подвижным целям эскадрильями со средних высот было недостаточно эффективным. Полеты выполнялись, как правило, без прикрытия истребителей сопровождения. На результатах бомбометания сказывалась невысокая эффективность фугасных авиабомб (особенно калибра ФАБ-100) при действиях ими по танковым колоннам. Лучшие результаты при бомбометании по танкам достигались, когда экипажи бомбардировщиков применяли зажигательные смеси и крупноосколочные бомбы в сочетании с фугасными.

В связи с тем что основные усилия дальних бомбардировщиков в первые месяцы войны были направлены на уничтожение войск и техники противника, по другим целям (объектам) они действовали эпизодически. По аэродромам противника, например, выполнено лишь 7,2% от общего количества самолето-вылетов в 1941 г., хотя эффективность таких налетов была высокой. Например, в первые дни июля 125 самолетов ДБА подвергни ударам 14 крупных базовых аэродромов. Только летчики [64] Западного фронта и 3-го корпуса ДБА уничтожили 54 самолета противника {69}. В начале оборонительного сражения под Москвой в воздушной операции (в период с 11 по 18 октября) части ДБА нанесли удары по крупным аэродромам фашистов (Витебск, Смоленск, Орша, Сиверский и др.) и вывели из строя не менее 500 самолетов противника {70}. Однако нехватка бомбардировщиков не позволила ДБА в значительно большем масштабе и с высокой эффективностью, как этого требовала обстановка, вести борьбу с авиацией противника.

В сентябре 1941 г. было установлено, что гитлеровцы начали широко использовать для перевозки войск, горючего и боеприпасов железнодорожный транспорт. По указанию Ставки штабом ВВС был разработан план действий далънебомбардировочной авиации по крупным железнодорожным узлам. Но, к сожалению, выполнение этого важного мероприятия было только начато. Тяжелая обстановка под Москвой потребовала переключить все авиадивизии ДБА для бомбардировки танковых и механизированных колонн противника. Лишь в ноябре экипажи дальнебомбардировочной авиации совершили несколько ударов по железнодорожным объектам. Эти действия оказались эффективными. С декабря 1941 г. вся дальнебомбардировочная авиация была переключена на действия по железнодорожным объектам.

За шесть месяцев войны части ДБА понесли потери: от истребительной авиации — 389 самолетов, от зенитной артиллерии — 206.

Наиболее ощутимыми были потери от истребительной авиации противника при действиях бомбардировщиков в дневных условиях боевыми порядками звеньев и эскадрилий без надежного прикрытия. Сказывалось слабое оборонительное вооружение бомбардировщиков ДБ-3, не имевших поначалу люковой стрелковой установки, а также крупнокалиберного бортового оружия. К тому же экипажи бомбардировщиков не всегда грамотно и своевременно применяли противоистребительный и противозенитный маневр, порой неумело использовали вооружение своих групп. На 22 декабря 1941 г. в ДБА осталось всего 266 исправных самолетов (182 Ил-4 и 84 ТБ-3), а также ограниченное количество бомбардировщиков Пе-8 и Ер-2.[65]

За шесть месяцев войны дальнебомбардировочная авиация Главного Командования произвела 20741 боевой вылет (5781 ночью), ею было сброшено 270850 бомб различного калибра общим весом 11162 т {71}. При этом было уничтожено 690 самолетов на аэродромах и 460 в воздухе, 2023 танка, 5186 автомашин, 192 орудия, 587 автоцистерн с горючим, 118 складов горючего, до 312 железнодорожных составов, разрушено 26 крупных мостов и большое количество вокзалов, полустанков, было также разрушено и повреждено несколько военно-промышленных объектов в Берлине, Варшаве, Данциге, Кенигсберге, Вене, Плоешти {72}.[66]