Часть вторая.

Вооружение русской армии

Глава I.

Вооружение артиллерии

Выбор образцов орудий и материальной части

Главное артиллерийское управление должно было следить за всеми усовершенствованиями в артиллерии и после предварительного испытания представлять доклады о введении новых образцов вооружения военному министру, а затем на утверждение дарю.

Изменение конструкций орудий, снарядов и материальной части артиллерии, ближайшее рассмотрение изобретений, руководство исследованиями и опытами по всем указанным вопросам — все это возлагалось на Артиллерийский комитет при ГАУ.

Артиллерийский комитет состоял из офицеров с высшим артиллерийским образованием или получивших известность своими познаниями в какой-либо отрасли артиллерийского дела. Большинство членов Арткома были профессорами или преподавателями артиллерийской академии и инженерами, работающими на производстве в технических артиллерийских заведениях.

В некоторых случаях в Артком приглашались и посторонние специалисты, мнения которых могли быть полезны при обсуждении того или иного вопроса.

Ответственным за деятельность Арткома являлся его председатель — начальник ГАУ.{245}

Специальные опыты, необходимые для решения вопросов об усовершенствовании или введении на вооружение нового образца, производились под руководством и наблюдением Арткома, большей частью на главном артиллерийском полигоне, реже в офицерской артиллерийской школе. Иногда испытания поручались техническим артиллерийским заведениям или окружным учебным полигонам.

Основным назначением главного артиллерийского полигона было производство опытов, имеющих целью исследование научных вопросов артиллерийской техники и испытание балистических свойств пороха, снарядов, орудий и пр. Главный [194] полигон, составляя неразрывную часть Арткома, являлся его научно-технической лабораторией.

Артком и главный полигон были совершенно оторваны от войск, так как членами Арткома, начальниками и производителями опытов полигона назначались преимущественно офицеры с высшим артиллерийским образованием, прослужившие хотя бы только два года в строю. Такой короткий срок службы в строю не давал им прочной связи с войсками, и они быстро забывали их нужды.{246}

Не имея в своем составе представителей от войск, Артком работал совершенно обособленно, вследствие чего недостаточно учитывал боевые требования, предъявляемые войсками к оружию.

Производимые Арткомом испытания полигонного характера не давали точного представления о слабых сторонах испытуемого предмета. Принимаемую систему необходимо предварительно проверить службой при неблагоприятных условиях, причем крайне существенно знать суждение самих войск о новом предмете вооружения.

По объяснению бывшего начальника ГАУ Кузьмина-Караваева, данному верховной следственной комиссии, «ГАУ стремилось испытывать в войсках вводимые на службу главнейшие предметы вооружения, но далеко не всегда удавалось осуществлять этот наиболее надежный способ ознакомления с ними».{247}

При этом он примел примеры, что 3-дм. (76-мм) полевая пушка была предварительно основательно испытана в войсках, а потому система служит хорошо, «не требуя особых мер упрочений», тогда как 48-лин. (122-мм) гаубицы обр. 1904 г., спешно изготовленные во время войны с Японией без предварительного испытания в войсках, очень скоро пришли в негодность и были сняты с вооружения.

Испытания новых предметов вооружения, производившиеся в войсках, в большинстве случаев наспех, не приводили к существенным результатам главным образом потому, что были кратковременными к имели главной задачей испытать возкой и на прочность; прочие же более важные боевые свойства на войсковых испытаниях не выявлялись.

Действительно, система 76-мм полевой легкой пушки, основательно испытанная в войсках перед тем, как была принята на вооружение, служила прекрасно. Мало того, и по балистическим качествам она считалась чуть ли не лучшей в мире полевой пушкой.

Вместе с тем она обладала существенными отрицательными свойствами — почти полным бессилием фронтального огня шрапнели против укрытого противника, ограниченной возможностью [195] стрельбы через головы своих войск, и была тяжела для маневрирования.

Этих отрицательных свойств не учли специалисты тактики — Генеральный штаб, который обязан был поставить задачу специалистам артиллерийской техники и указать при этом, каким именно основным боевым требованиям должна удовлетворять полевая легкая пушка. Генеральный штаб должен был пояснить, что маневренные бои будут разыгрываться не на ровных открытых полях типа тогдашних полигонов и лагерных учебных полей, а на пересеченной местности, и что противник будет всячески укрываться, применяя разреженные строи, фортификацию, маскировку, наступление пехоты ползком и пр.

Между тем важнейшие вопросы вооружения армии разрабатывались исключительно в Арткоме ГАУ без указаний и почти без участия Генерального штаба. Участие самого военного министра в разработке этих вопросов было ничтожно. ГАУ выполняло самостоятельно всю работу по выбору образцов орудий и прочей материальной части артиллерии, не получая ни от кого ни основных руководящих заданий, ни, тем более, каких-либо детальных указаний.

По инициативе генерал-инспектора артиллерии, представители Генерального штаба были привлечены к участию в работах Арткома по выбору образцов орудий для осадной и крепостной артиллерии только в октябре 1909 г., т. е. с большим опозданием, так как работы эти были начаты в 1905 г. Участие в этих работах представителей ГУГШ оказалось далеко не бесполезным и нередко сопровождалось разногласием с Арткомом по некоторым принципиальным вопросам, касающимся главным образом боевого использования оружия.{248}

Наконец, в 1910 г. в состав Арткома назначен был один постоянный представитель от ГУГШ с совещательным голосом,{249} который, впрочем, не являлся достаточно авторитетным представителем интересов войск и государственной обороны.

Обособленная работа ГАУ и Арткома, без надлежащей связи с войсками, вела к недостаточно целесообразному разрешению некоторых серьезных вопросов вооружения артиллерии. Только этим можно объяснить недооценку значения полевых гаубиц и полевых тяжелых орудий в маневренной войне, недооценку значения тяжелых орудий осадного типа в борьбе за укрепленные позиции, предубежденное отношение к стрельбе артиллерии на большие дальности, предвзятость Арткома в отношении боевых качеств 76-мм горной пушки обр. 1909 г., недооценку значения фугасных гранат и пр.{250} [196]

Введение на вооружение артиллерий новых образцов, несомненно, весьма сложное и трудное дело, требующее большой осмотрительности, велось в царской России крайне медленно. Происходило это как вследствие не совсем целесообразной организации дела в Арткоме{251} и перегруженности его работой, так и стремления Арткома дать армии наиболее совершенные в техническом отношении образцы вооружения, не учитывая того, что в непрерывной погоне за быстро шагающей техникой, в погоне за лучшим можно остаться без хорошего («лучшее — враг хорошего»).

Краткий исторический очерк введения новых образцов орудий на вооружение русской полевой тяжелой и осадной артиллерии может служить наиболее характерным примером того, насколько медленно и с какими большими затруднениями проводилась в жизнь эта мера, имеющая столь существенное значение для армии.{252}

Принципиальная разработка вопроса о введении новых образцов тяжелой артиллерии была начата в комиссии, образованной при Арткоме, в 1905 г., а полигонные испытания готовых образцов были закончены для дачи заказов лишь в начале 1910 г.

Заключение Арткома о работах комиссии последовало в мае 1906 г. В этом заключении были установлены типы орудий и требования, предъявляемые к ним. Заключение было затем разослано многим строевым начальникам, преимущественно видным участникам только что минувшей русско-японской войны, с предложением высказать свое мнение. Одновременно ГАУ объявило конкурс на разработку систем тяжелых орудий с привлечением к конкурсу следующих заводов:

Русских: Обуховского, Путиловского, Пермского, Брянского, Петербургского металлического.

Иностранных: Армстронг, Виккерса, Круппа, Эргардта, Шкода, Бофорса, С.-Шамон, Шнейдера.

Независимо от объявленного конкурса, Арткому было поручено разработать самостоятельно новые системы тяжелых орудий, чтобы не ставить себя в полную зависимость от заводов.

Однако результаты всех этих мероприятий не могли сказаться скоро. Только на одно их оформление при существовавших бюрократических порядках потребовалось почти два года (доклады военному министру, получение согласия министров торговли и промышленности и финансов на обращение к заграничному [197] рынку, причем министр финансов просил, по условиям помещения заграничных займов, отдавать предпочтение по артиллерийским заказам французским фирмам). Военный совет утвердил мероприятия лишь в конце января 1908 г.

Между тем ожидать результатов указанных мероприятий признано было невозможным, так как на вооружении осадной артиллерии ощущался крайний недостаток в орудиях основных калибров, какими в то время (в 1906 г.) были 6-дм. (152-мм) пушка в 120 пуд. и 8-дм. (203-мм) мортира. Заказывать эти старые орудия было признано нецелесообразным. Поэтому решено было обратиться, не дожидаясь результатов конкурса, к иностранным заводам, где имелись разработанные системы тяжелых орудий осадного типа, достаточно современные и значительно превосходящие русские устарелые системы.

Еще в конце 1906 г. на предложение ГАУ откликнулись заводы: Шкода, Круппа, Эргардта, Шнейдера, Виккерса и Бофорса, приславшие подробные чертежи и балистические данные предлагаемых ими орудий. Для испытания на заводских полигонах стрельбой и для окончательного выбора орудий от ГАУ были командированы заграницу специальные комиссии — одна в начале, другая в конце 1907 г. По рассмотрении в Арткоме отчетов этих комиссий ГАУ решило, что торопиться с заказом орудий не следует, и в конце марта 1908 г. препроводило русским и иностранным заводам по одному экземпляру «требований от новых образцов осадных орудий» с условиями конкурса на них, указав в этих условиях, что валовой заказ системы, избранной для русской артиллерии, должен исполняться в России, русскими рабочими и из русских материалов. В течение 1908 г. состоялась еще одна поездка по заграничным заводам комиссии для выбора орудий, командированной от ГАУ.

В конце 1908 и в начале 1909 г. были испытаны стрельбой на главном полигоне и возкой в офицерской артиллерийской школе представленные пять систем: Круппа, Эргардта, Шнейдера, Шкода и Бофорса. Признаны были пригодными только первые три системы, причем из них предпочтение Артком отдал 11-дм. (280-мм) гаубице Шнейдера.

Русские заводы не пошли навстречу предложению ГАУ и проектов не представили.

В дальнейшем, в течение 1909 г., на главном артиллерийском полигоне испытывались еще представленные образцы: Круппа — 42-лин. (107-мм) и 6-дм. (152-мм) осадные пушки, Шнейдера — 107-мм пушка, 152-мм гаубица и 152-мм осадная пушка. Испытания закончились в 1910 г.; предпочтение было отдано орудиям Шнейдера.

В начале декабря 1910 г. германский завод Круппа, преследуя исключительно свои интересы и не останавливаясь перед тем, что Германия готовилась к войне с Россией, предложил ГАУ испытать спроектированную им 28-см гаубицу, которая, по словам завода, «оказалась весьма удачной и производит благоприятное [198] впечатление своей подвижностью и силой действия».

В письме представителей Круппа высказаны были следующие любопытные соображения, приводимые здесь в сокращенной редакции.

«Соответствующее русским требованиям тяжелое орудие навесного огня с досягаемостью 6 или 7 верст, по современным взглядам на действие тяжелой артиллерии, уже не может считаться достаточным. В артиллерийских кругах других великих держав от таких орудий требуется досягаемость действительного огня на 8–10 км, что должно считаться обоснованным ввиду тактических условий занятия позиций, действия огня и подвоза снарядов для таких батарей. Именно тяжелые орудия навесного огня должны быть в состоянии направлять свой губительный огонь против самых могущественных крепостных сооружений — бетона и брони, будучи сами по возможности защищены от огня крепостных орудий.

Едва ли будет возможно подвести к фронту любой крепости, вооруженной дальнобойными пушками, тяжелую навесную батарею и обеспечить ее питание снарядами, если атакующая батарея вследствие своей недостаточной дальнобойности будет вынуждена занимать позиции в 6–7 верстах от главной оборонительной линии.

Поэтому и явилось столь острое желание обзавестись крупными дальнобойными орудиями навесного огня, которые по возможности оставались бы вне досягаемости прицельного шрапнельного огня крепостных орудий.

Этому требованию в полной мере удовлетворяет наша 28-см гаубица, сообщающая снаряду в 340 кг (830 1/2 фунт.) начальную скорость 340 м/сек (1115 фут/сек) при досягаемости свыше 10000 м (около 10 верст). Такое большое повышение балистических качеств по сравнению с действием требуемой мортиры, стреляющей лишь на 6–7 верст, должно считаться замечательным. Мы создали систему, во всех отношениях удовлетворяющую требованиям, предъявляемым к средствам атаки в смысле превосходства над средствами обороны и быстрой готовности к действию.

Гаубица наша имеет колесный лафет и может быстро переходить из походного положения в боевое и обратно. Ее перевозка может быть совершена и по плохим дорогам с помощью башмаковых колесных ободьев при механической тяге. Наши испытания дали в этом отношении очень хорошие результаты».

Для испытания 28-см гаубицы на завод Круппа были командированы в Германию члены Арткома генерал Забудский и генерал Дурляхов. Результаты испытания были рассмотрены Арткомом лишь в конце марта 1912 г. Главные данные 28-см гаубицы Круппа в общем значительно превосходили русские [199] требования к 11-дм. (280-мм) мортире, за исключением веса орудия в боевом положении:

	28-см гаубица Круппа	Требования Арткома ГАУ к 11-дм. мортире
Начальная скорость (фут/сек)	1115	850
Вес снаряда (фунт)	830	840
Углы поворота	5°	3°
Наибольший угол возвышения	65°	60°
Наибольшая дальность	ок. 10 верст	ок. 6 верст
Вес в боевом положении (пуд.)	847	не более 600
Вес в походном положении (пуд.):
вес лафета	497	ок. 300
вес орудия	544	ок. 300
Вес пары башмачных колесных ободьев (пуд.)	71	—
Скорострельность	до 2 выстрелов в минуту

ГАУ предложило Круппу доставить систему в Россию для испытания бесплатно. Крупп просил приобрести образец его гаубицы, но гаубица приобретена не была.

Предложена была еще 11-дм. (280-мм) мортира Рейнского завода. По весу она ближе подходила к русским требованиям, чем гаубица Круппа, но в остальном она значительно уступала последней. Артком решил испытать мортиру Рейнского завода на главном полигоне, находя систему ее оригинально разработанной и интересной. Устойчивость ее при стрельбе оказалась недостаточной, меткость удовлетворительной.

В конце 1909 г., когда почти вся основная техническая работа по выбору образцов вооружения тяжелой артиллерии была закончена и когда для окончательного решения нельзя было обойтись без заключения ГУГШ, были назначены в состав комиссии Арткома представители от ГУГШ (см. выше): генералы Елчанинов, Свечин, Козловский, Басков и другие.

В последующие годы, почти до начала первой мировой войны, комиссия Арткома с представителями от ГУГШ продолжала свои работы по выбору образцов тяжелых орудий и после обстоятельных испытаний остановилась на следующих образцах орудий, которые были приняты для вооружения русской артиллерии:

а) для полевой легкой гаубичной артиллерии: 48-лин. (122-мм) гаубица обр. 1909 г.;

б) для полевой тяжелой артиллерии: 42-лин. (107-мм) пушка обр. 1910 г., 6-дм. (152-мм) полевая гаубица обр. 1910 г.;

в) для осадной тяжелой артиллерии: 6-дм. (152-мм) крепостная гаубица обр. 1909 г., 6-дм. (152-мм) осадная пушка обр. 1910 г., 8-дм. (203-мм) осадная гаубица обр. 1911 г., 11-дм. (280-мм) осадная мортира обр. 1912 г. [200]

На вооружении полевой легкой и конной артиллерии состояли 3-дм. (76-мм) пушки обр. 1902 г., на вооружении горной артиллерии 3-дм. (76-мм) горные пушки обр. 1909 г.

К началу мировой войны, в 1914 г., в войсках состояли полностью все орудия, положенные для полевой артиллерии, — 76-мм легкие, конные и горные пушки, 122-мм легкие гаубицы, полевые тяжелые 107-мм пушки и 152-мм гаубицы. Из орудий осадной тяжелой артиллерии имелись к началу войны лишь единичные экземпляры 152-мм осадных пушек и крепостных гаубиц. Оценивая состояние русской артиллерии к началу войны, это ничтожное количество осадных орудий нельзя было принимать в расчет. Остальные орудия, принятые для осадной тяжелой артиллерии, были частично заказаны и сдача первых изготовленных орудий ожидалась в 1915–1916 гг., частично же находились в периоде дальнейших испытаний с целью усовершенствования образцов.

Комиссия Арткома по выбору образцов тяжелых орудий считалась с заключениями представителей в комиссии от ГУГШ.

В 1911 г. комиссия согласилась с мнением представителей Генерального штаба Елчаниновым и Басковым, высказавшимися за низкие лафеты для 152-мм гаубиц как более удобные при передвижениях, стрельбе и в отношении укрытия от неприятельских выстрелов.

Решение вопроса о принятии на вооружение осадной артиллерии орудий 8-дм. и 9-дм. калибров Артком отложил до 1913 г., до окончания рассмотрения опытов, произведенных в 1912 г. на о. Березани. Кроме того решение было отложено ввиду полученного в апреле 1912 г. заключения начальника Генерального штаба, который на основании доклада своих представителей в комиссии Арткома, между прочим, сообщал в ГАУ:

«Уже имеются образцы 11-дм. гаубиц, которые могут перевозиться по колесным дорогам и принимать участие в осадах.

Долговременная фортификация прибегает ныне к столь прочным бетонным перекрытиям, которые могут быть разрушены огнем не менее 11-дм. калибра и против которых 8– и 9-дм. калибр следует признать недействительным.

Для разрушения блиндажей, создаваемых полевой фортификацией из подручного материала, достаточно 6-дм. гаубиц, и огонь 8– и 9-дм. калибра по таким блиндажам и батареям, хотя бы и осадного типа, был бы неэкономичен и нежелателен ввиду трудности доставки громоздких боевых комплектов.

Против наших западных границ нет тех линий устаревших фортов-застав, которые оправдали бы сохранение 8-дм. гаубиц...

Опытный лафет генерала Дурляхова к 8-дм. гаубице мог быть готов и испытан лишь к 1914 г. и к даче заказа опоздает...»

В мае того же 1912 г. генерал Елчанинов по поводу лафетов к 11-дм. гаубице высказался, что «время 11-дм. мортир прошло», что 11-дм. гаубицы он считает слабыми для береговой артиллерии и признает необходимой разработку 12-дм. или лучше [201] 14-дм. гаубицы с отказом от валового производства разрабатываемой ныне 11-дм. береговой гаубицы, как бы ни была совершенна ее установка».

По этому вопросу Артком решил: не задерживать испытания и валовой заказ 11-дм. береговой гаубицы, так как осуществление гаубицы большего калибра или с большей начальной скоростью потребует очень много времени; проектировать для испытания гаубицу возможно большего калибра, по крайней мере 16-дм., так как гаубица 12-дм. будет мало отличаться по своему действию от 11-дм. гаубицы.

В ноябре 1912 г. генерал Елчанинов по поводу снаряда к 11-дм. (280-мм) гаубице (мортире) Шнейдера высказал, что «опыты со снарядами будут целесообразны, если не задержат уже намеченного заказа 11-дм. мортир Шнейдера. В дальнейшем необходима значительно большая начальная скорость, однако не ценой понижения веса снаряда. Понижение это до 640 фунт. сводит калибр к 10-дм., т. е. обесценивает образец 11-дм. Уменьшение подвижности также могло быть избегнуто... чему примером гаубица Круппа» (см. выше).

По поводу испытания 11-дм. мортиры Рейнского завода генерал Елчанинов высказал следующее: «Полагаю, что во всяком случае надо стремиться к увеличению дальности для мортир большого калибра. Скорострельность имеет меньшее значение ввиду большого времени полета снаряда и, значит, сравнительно позднего наблюдения отдельного выстрела.

Большая начальная скорость, однако, не должна итти в ущерб весу снаряда или весу системы или, наконец, устойчивости ее».

В феврале 1913 г. тот же Елчанинов возражал против приспособления берегового лафета под 11-дм. мортиру для установки на деревянном основании по проекту члена Арткома Дурляхова. По этому поводу он писал: «11-дм. мортира признается ныне слабой, и в Германии разработана 35-см мортира, а в Австрии — 42-см, сверх двадцати 30-см мортир уже готовых. Поэтому лучше было заняться разработкой осадных мортир большого калибра»...

Между прочим, переделка 11-дм. лафетов по проекту Дурляхова была осуществлена и весьма пригодилась во время войны при осаде Перемышля.

Следует признать, что Артком ГАУ и русский Генеральный штаб в лице отдельных своих представителей — таких, как генерал Елчанинов, еще до начала войны ясно представляли значение крупных калибров и принимали меры, хотя и недостаточно энергичные, для выработки наиболее совершенных и мощных образцов орудий осадного типа.

Только в 1913 г. русским артиллеристам стало известно об опытах с 16-дм. (42-см) мортирами в Германии, но еще до того, в 1912 г., на основании березанских опытов в России началась разработка проекта 16-дм. мортиры. [202]

В то время наиболее мощным тяжелым орудием из числа заказанных для России новейших систем являлась 11-дм. (280-мм) мортира (осадная гаубица) системы Шнейдера обр. 1912 г.

Испытания стрельбой, произведенные в 1912 г. на острове Березани под личным руководством генинспарта, показали, что несмотря на большое могущество 11-дм. (280-мм) гаубицы, все-таки это орудие не может дать решительных результатов при разрушении современных укреплений, сооруженных с применением железобетона, и что для этой цели необходимо ввести на вооружение русской тяжелой осадной артиллерии 16-дм. (42-см) мортиры. Еще опыт осады Порт-Артура во время русско-японской войны также показал, что необходимо ввести на вооружение артиллерии более крупные калибры, чем 11-дм. (28-см) гаубицы.

Разработкой проекта 16-дм. мортиры занимался в России металлический завод при непосредственном участии члена Арткома Дурляхова.

Изготовление опытного экземпляра 16-дм. мортиры было поручено в начале 1913 г. заводу Шнейдера во Франции. Приступив к исполнению заказа, завод Шнейдера встретил серьезные затруднения. По просьбе завода Артком согласился несколько уменьшить заданные начальную скорость и вес снаряда. Мортира эта не могла поспеть к мировой войне. Однако, по донесению русского артиллерийского приемщика на заводе Шнейдера от 3 ноября 1914 г., мортира оказалась в такой степени готовности, что была спешно закончена, положена на упрощенный лафет (подобно железнодорожному лафету германской 16,5-дм. (42-см) гаубицы и в таком виде отправлена в действующую армию.{253}

Слабое развитие военной промышленности в царской России исключало возможность отечественного производства не только таких артиллерийских орудий, как 16-дм. мортира (42-см гаубица), которую пришлось заказать заводу Шнейдера, но и многих других, в особенности тяжелых. Поэтому русская артиллерия в деле ее развития и технического усовершенствования плелась в хвосте германской и даже австро-венгерской, постоянно запаздывая с осуществлением новых технических идей, нередко зарождавшихся в России и становившихся достоянием заграничных заводов.

Тяжелые орудия более крупных калибров имелись в России лишь в некоторых береговых крепостях, но в ограниченном количестве и большей частью устаревших систем.

На береговых батареях во Владивостоке и на финском побережье с 1912 г. производились установки 12-дм. (305-мм) пушек и 11-дм. (280-мм) гаубиц. Работы по установке 12-дм. береговых пушек происходили крайне медленно вследствие недостаточности оборудования металлического завода, которому были [203] заказаны части установок, а также вследствие недостаточного знакомства с современными установками орудий большого калибра офицеров Арткома, которые, по объяснению бывшего начальника ГАУ Кузьмина-Караваева, «впервые изучали установку во время работы ее на. металлическом заводе, но отнюдь не являлись, как бы следовало, компетентными руководителями работы частного завода».{254}

В общем по части тяжелой артиллерии осадного типа в России до мировой войны сделано было немного. Русский Генеральный штаб, предполагая вести маневренную наступательную войну, не предвидел того большого, почти решающего значения, какое получила тяжелая артиллерия в мировую войну, и не предусмотрел осадной артиллерии мобилизационным расписанием 1910 г., действовавшим до самого начала мировой войны.

Между тем по сведениям, полученным в 1913 г. от военных агентов и из других источников, в Германии и в Австро-Венгрии на вооружении артиллерии состояли весьма мощные тяжелые орудия осадного типа, данные о которых показаны в табл. 1.{255}

Германская 21-см стальная мортира, принятая на вооружение полевой тяжелой артиллерии и предназначавшаяся для разрушения сильных укреплений, хорошо действовала по земляным закрытиям, по кирпичным и даже по бетонным сводам, но при условии попадания в одно место нескольких снарядов. Она предназначалась также для отравления противника пикриновыми газами разрывного заряда снаряда с внушительным весом 119 кг.

Германская 28-см (11-дм. ) мортира была на колесном ходу, перевозилась двумя автомобилями, стреляла без платформы мощным снарядом весом 340 кг ; мортира предназначалась для разрушения бетонных сводчатых и новейших бронированных построек.

Имелись сведения, что в германской армии испытывались еще мортиры 32-см, 34,5-см и 42-см (16,5-дм. ), но подробные данные о свойствах этих орудий Арткому не были известны.

В Австро-Венгрии в 1913 г. вводилась мощная 30,5-см гаубица, перевозимая на трех тягачах (на одном — орудие, на другом — лафет, на третьем — платформа). Снаряд этой мортиры (гаубицы) весом 390 кг имел сильный разрывной заряд в 30 кг. Мортира предназначалась для вооружения передового эшелона осадного парка, следовавшего непосредственно за полевой армией, чтобы поддержать ее своевременно при атаке сильно укрепленных позиций. Дальность стрельбы 30,5-см мортиры — по одним сведениям около 7 1/2 км, по другим — до 9 1/2 км (по позднейшим данным — до 11 км).

Австрийская 24-см мортира перевозилась, как и 30,5-см, на автомобильных поездах. [204]

Название государства, калибр и система орудий	Вес тела орудия в кг	Вес орудии на лафете в кг	Вес снаряд; в кг	Начальная скорость в м/сек	Дальность стрельбы в км
Германия
13-см скорострельная пушка	?	1830	40,1	695	14,4
5-см пушка на бронированном автомобиле	143	?	1,67	457	3
12-см (120,3-мм) тяжелая пушка	1300	?	20,2	460	7,25
15-см (149,7-мм) длинная пушка	3365	?	42,3	495	10
21-см (209,3-мм) бронзовая мортира	3079	?	119	214	7,2
21-см (211-мм) стальная мортира	3000	4820	119	308	8,2
28-см (283-мм) береговая мортира	?	8930	340	340	10,4
Австрия
9-см (87-мм) полевая пушка	487	1327	6,4	446	?
12-см (120-мм) пушка обр. 1880 г.	1700	3650	17,5	516	8
15-см (149-мм) осадная пушка обр. 1880 г.	3200	5520	33	484	8,5
18-см (180-мм) осадная пушка обр. 1880 г.	2030	4360	58 гр.	258	5,1
			64 шр.		4,5
15-см (149-мм) мортира обр. 1880 г.	625	1190	33 гр.	204	3,5
			37 гр.
24-см (240-мм) мортира обр. 1898 г.	2162	7440	133	258	5,8
30,5-см мортира обр.{256} 1911 г.	?	?	382	340	7,5{257}

Таким образом, наиболее крупные новости заграничной военной техники были известны Арткому, хотя, конечно, с неизбежным запозданием и далеко не в полной мере. При введении на вооружение русской армии новых образцов Арткому приходилось в значительной степени зависеть от заграничных заводчиков.

Недостаточное знакомство Арткома с достижениями импортной артиллерийской техники служило одной из причин отсталости вооружения русской артиллерии, в особенности тяжелой.

Это обстоятельство было поставлено в серьезную вину Арткому Верховной следственной комиссией, образованной в начале августа 1915 г. для выяснения причин неудовлетворительности боевого снабжения русской армии, обнаружившейся в начале мировой войны в 1914–1915 гг.

В действительности вся осведомительная служба относительно иностранных армий была сосредоточена в то время в ГУГШ, в распоряжении которого имелись специальные органы для этого в лице военных агентов при посольствах, назначенных при иностранных государствах.

Донесения этих агентов, случайные отчеты артиллерийских офицеров, иногда командируемых за границу, и главным образом заграничная военная литература — являлись источником осведомления об иностранных армиях для ГАУ.

Военные агенты (офицеры Генерального штаба), вследствие большой сложности современной техники артиллерии и малого их знакомства с ней, сообщали часто материал, мало соответствующий или даже негодный для использования в артиллерии.

Сведения, о вооружении иностранной артиллерии, имевшиеся у Арткома, являлись отражением разного рода литературных данных и материалов, помещаемых в то время в известных трудах по артиллерии Корцен и Кюн, Вилле и Берлин. Литературные источники в последнее перед войной время были бедны данными относительно вновь разрабатываемых артиллерийских вопросов и конструкций, особенно касающихся Германии.

Сведения, доставляемые офицерами-артиллеристами, командируемыми за границу распоряжением ГАУ, имели характер случайный, спорадический.

ГАУ получало ежегодно на расходы по командированию за границу по 10000 рублей, из которых треть отпускалась артиллерийской академии на командирование офицеров ее личного состава с учебной целью, а остальные расходовались на заграничные командировки чинов Арткома, главного артиллерийского полигона, технических артиллерийских заведений и на командирование за границу приемщиков по артиллерийским заказам. Целью таких командировок являлось ознакомление с соответствующими артиллерийскими учреждениями за границей, с иностранными заводами, с разрабатываемыми на этих заводах новыми образцами вооружения и отчасти с целью практического усвоения иностранных языков. [206]

Начальник ГАУ Кузьмин-Караваев объяснил незнакомство Арткома с последними достижениями артиллерийской техники «недостаточностью денежных средств для наблюдения за усовершенствованиями техники на заводах, пользующихся всемирной известностью» (Крупп, Шнейдер-Крезо, Виккерс и др.){258}.

Ввиду недостаточной осведомленности о технике артиллерии за границей генерал-инспектор артиллерии в июле 1909 г. представил военному министру доклад о необходимости назначения в помощь военным агентам хотя бы двух штатных артиллерийских офицеров, получивших высшее техническое образование.

Мера эта была одобрена военным министром и военным советом, но не была осуществлена, так как министерство финансов и государственный контроль не дали разрешения на ассигнование необходимых средств.

Генинспарт по этому поводу вторично представлял военному министру в феврале 1912 г., обращая внимание на незначительность требуемого ассигнования (по 10760 руб. золотом в год) и на существенное значение этой меры.

Но согласия министра финансов так и не последовало до самого начала войны 1914–1918 гг.{259}.

Вооружение полевой легкой артиллерии

Опыт русско-турецкой войны 1877–1878 гг., в особенности тяжелый опыт кровопролитных атак укрепленной позиции турок у Плевны, когда русские пушки оказались бессильными при своей отлогой траектории разрушать турецкие укрепления и поражать укрывшиеся в них войска, указал на необходимость иметь в полевой артиллерии орудие более крупного калибра, стреляющее навесно мощным снарядом сильного фугасного и разрушительного действия. По окончании войны с Турцией в России начались изыскания по созданию такого орудия. В 1888–1890 гг. сформировано было 5 мортирных артиллерийских полков, всего 20 батарей, вооруженных 6-дм. (152-мм) мортирами системы Энгельгардта с довольно сильным фугасным снарядом, но в общем слабым по балистическим качествам и не совсем удачно сконструированным. Несколько таких мортирных батарей принимали участие в войне с Японией в 1904–1905 гг.; несколько 6-дм. мортир Энгельгардта применялось также и на войне 1914–1918 гг. на Кавказском фронте для обстрела гор с крутыми скатами.

Опыт русско-японской войны еще резче подчеркнул необходимость иметь на вооружении артиллерии орудия навесной стрельбы с мощными снарядами.

Но несмотря на опыт предшествующих войн, в русской армии, как и в союзной с ней французской, господствовало до самого [207] начала первой мировой войны стремление к «единству калибра» орудия и к «единству снаряда».

Стремление это всемерно поддерживалось Генеральным штабом по понятной причине: «единство калибра» и «единство снаряда» приводят к простоте обучения и использования в бою, к удобству изготовления и снабжения боевыми припасами.

В погоне за орудием, которое могло бы разрешать все задачи полевого маневренного боя при одном снаряде (о позиционной войне не думали), русские артиллеристы остановились на 3-дм. (76-мм) полевой скорострельной пушке, система которой была разработана в 1900 г. Путиловским заводом по заданию ГАУ и основательно испытана в войсках перед тем как была принята на вооружение.

Полевые скорострельные 76-мм пушки имелись двух образцов: 1900 и 1902 гг.; пушки обр. 1902 г. изготовлялись первоначально без щита (рис. 1) и с обыкновенным дуговым прицелом, затем они были снабжены панорамным прицелом и щитом (рис. 2). При орудиях имелись зарядные ящики (рис. 3 и 4).

Лафет обр. 1900 г. состоит из верхнего лафета (или салазок) и нижнего. Тело орудия лежит своими цапфами на салазках, в нижнем лафете помещены гидравлический компрессор и каучуковый накатник.

При выстреле тело орудия откатывается назад вместе с салазками по полозьям нижнего лафета, вследствие чего сжимаются буферы накатника и сдвигается назад цилиндр компрессора, чем и ограничивается откат. После прекращения отката накатник приводит тело орудия и верхний лафет (салазки) в первоначальное положение. [208]

У пушки обр. 1902 г. тело орудия помещено на люльке, вдоль которой оно откатывается при выстреле. Внутри люльки расположен гидравлический компрессор (тормоз отката), цилиндр которого соединен с телом орудия; на цилиндр надеты пружины накатника. Люлька своими цапфами лежит на лафете.

При выстреле, когда тело орудия откатывается по люльке назад, цилиндр тормоза отката вытягивается из люльки, и пружины накатника сжимаются; этим поглощается живая сила отката. В дальнейшем упругостью сжатых пружин цилиндр тормоза отката, а вместе с ним и тело орудия, возвращаются на свое место.

В нижеприводимых двух таблицах (табл. 2 и 3) помещены сравнительные данные об основных свойствах орудий и снарядов к ним, состоявших в 1914 г. на вооружении полевой легкой и тяжелой артиллерии русской, французской и немецкой.

Название государств, калибр и система орудий	Вес системы в боевом положении в кг	Вес системы в походном положении в кг	Вес снаряда в кг	Вес разрывного заряда в кг	Число пуль в шрапнели	Начальная скорость в м/сек	Наибольшая дальность в км		Предельное число выстрелов в минуту	Вертикальный обстрел в градусах
							гранаты	шрапнели
Россия
76-мм полевая легкая пушка обр. 1902 г.	1092	2017	6,5	0,78	260	588	8,5{260}	8,3{261}	10	— 6 + 16
								15,5
76-мм горная легкая пушка обр. 1909 г.	624	1236	6,5	0,78	260	381	7,0	7,0{262}	10	— 10+35
								13,7
122-мм полевая гаубица обр. 1909 г. (Круппа)	1337	2217	23,3	4,7	500	335	7,7	7,7{263}	2	— 1 + 43
122-мм полевая легкая гаубица обр. 1910 г. (Шнейдера)	1331	2375	23	3,5	550	335	7,7	7,73	2	— 3 + 44,5
				4,8
Франция
75-мм полевая пушка обр. 1897 г.	1160	1885	7,25	0,84	260	530	8,6{264}	6,7	15	— 5 + 14
65-мм горная пушка обр. 1906 г.	390	—	3,81	0,5	?	330	5,0	5,0	?	— 10 + 35
Германия
77-мм полевая легкая пушка обр. 1896 г. п/А	1020	1910	6,85	0,2	300	465	7,8	5,3	10	— 12 + 16
105-мм полевая легкая гаубица обр. 1909 г.	1 168{265}	2160	15,7	1,48	500	295	7,0	5,4	2	— 10 + 40
Австрия
76,5-мм полевая пушка обр. 1905 г. М. 5	1020	1910	6,68	0,22	315	500	7,0	6,3	10	— 7,5 + 18
68-мм горная пушка обр. 1899 г.	315	—	4,7	0,7	216	300	5,0	3,9	?	?
104-мм полевая легкая гаубица обр. 1899 г. М. 99	998	1858	14,7	1,2	450	290	6,1	5,6	2	— 10 + 42

Сравнение данных табл.2 приводит к заключению, что русская армия к началу [209] мировой войны обладала 76-мм полевой легкой пушкой обр. 1902 г. — одной из лучших полевых пушек того времени.

Русская 75-мм легкая пушка имеет наибольшую начальную скорость и чрезвычайно настильную траекторию. Но при оценке балистических свойств пушек необходимо сравнивать скорость полета снаряда на разном расстоянии от орудия, которая зависит от наивыгоднейшего сочетания начальной скорости, веса и конструкции снаряда.

Шрапнель русской 76-мм пушки не приспособлена к сохранению большой начальной скорости, вследствие чего русская пушка, имеющая начальную скорость больше, чем у французской 75-мм пушки, преобладает над нею приблизительно лишь до 3,5 км, а на дальностях свыше 3,5 км  — французская преобладает над русской. Германская 77-мм полевая пушка, в смысле сохранения скорости снаряда на больших дальностях, лучше других, но дальность ее шрапнельного огня, наименьшая по сравнению с другими, что объяснялось конструкцией дистанционной [212] трубки, не дававшей большого времени горения, а также малым весом шрапнельных пуль, требовавших больших окончательных скоростей шрапнели, чтобы наносить поражение.

Впрочем, наибольшая, по сравнению с другими, предельная дальность стрельбы русской 76-мм пушки, как и французской, до 8 1/2 км не могла быть использована, так как, во-первых, лафет и прицельные приспособления были рассчитаны и сконструированы для дальности не свыше 6,5 км (хотя по уровню можно было стрелять гранатой до 8 км), а во вторых, русская артиллерия вышла на войну с 22-сек. дистанционными трубками устаревшего образца, позволявшими вести стрельбу шрапнелью лишь на дальность до 5,5 км. Проектирование и испытание 34-сек. трубок в Арткоме шло так медленно, а валовое изготовление их, трудное в техническом отношении, так затянулось, что в течение почти десяти лет не могли справиться с этим делом. Между тем еще за 5 лет до начала войны французы предлагали нам принять вместе с 76-мм горной пушкой обр. 1909 г. их 37-сек. дистанционную трубку, позволяющую вести стрельбу шрапнелью из этой пушки до 7 км. Предложение это было отвергнуто, так как Артком предполагал применять разрабатываемую им 34-сек. трубку.

Медлительность в снабжении 34-сек. трубками и в переделке прицельных приспособлений, послужившая причиной как бы добровольного отказа от дальнобойности собственных пушек, объяснялась, во-первых, тем, что по свойствам 76-мм пушки наносимое ею поражение на дальностях свыше 5 км вообще и особенно шрапнелью неудовлетворительно; во-вторых, некоторым общим недоверием к действительности стрельбы на большие дальности — свыше 5 км, вкоренившимся со времен известного в старой армии М. И. Драгомирова. «Мы считаем нашу артиллерию нашей хранительницей», — говорил Драгомиров, в бытность его командующим войсками Киевского округа, — стыдно располагать ее дальше 2500 м. Отныне всякий батарейный командир, ставший на маневрах на большую дистанцию, должен быть отрешен от командования».

Необходимое для корректирования огня наблюдение разрывов 76-мм шрапнели, дающей при разрыве незначительное облако дыма, являлось затруднительным на дальностях свыше 6 км даже при наличии хороших оптических приборов, воздушное же наблюдение находилось тогда лишь в зачаточном состоянии.

Наконец, по инициативе некоторых пользовавшихся авторитетом русских артиллеристов, увлекавшихся французской артиллерией, многое не только хорошее, но и дурное заимствовалось у французов. По преобладавшему тогда у французов мнению артиллерия нуждалась лишь в ограниченной дальнобойности, так как она является вспомогательным родом войск, имеющим одно назначение — поддерживать атаку пехоты. У французов стрельба на большие дальности была «осуждена, как ересь, и [213] уставом и начальством»{266}. Русская артиллерия, подряжая до некоторой степени французской, весьма редко практиковалась в стрельбе на дельности свыше 5 км, считая такую стрельбу, при довольно ограниченном отпуске патронов на ежегодную практику, излишней и даже бесцельной роскошью.

От полевой артиллерии в то время требовался сильный огонь на дальностях решительного боя до 4 км. Наша 76-мм легкая пушка, как и французская 75-мм, вполне отвечала поставленной задаче, и большего от нее не требовали. Шрапнельный огонь 76-мм легкой пушки на эти дальности по открытым живым целям наносит чрезвычайно сильные поражения.

Французское командование могущество 75-мм пушки переоценивало до того, что в одном из официальных документов говорилось: «75-мм пушка достаточна для решения всех задач, могущих встретиться артиллерии в полевой войне».{267}

Большая настильность траектории 76-мм легкой пушки способствует увеличению глубины площади поражения шрапнельными пулями, что дает возможность мало считаться с точностью пристрелки при стрельбе по открыто расположенным живым целям, а это является очень серьезным преимуществом в маневренной войне, особенно при встречных столкновениях с противником.

Глубина площади разлета пуль группы шрапнелей, выпущенных из 76-мм пушки на дальность около 2 км, достигает свыше 500 м, ширина полосы разлета пуль — от 20 до 65 м. С увеличением дальности при одной и той же высоте разрывов площадь, осыпаемая шрапнельными пулями, уменьшается.

Считалось, что при большем числе выпущенных шрапнелей на всех дальностях стрельбы 8-орудийная батарея 76-мм пушек осыпала шрапнельными пулями площадь весьма внушительных размеров — около 550 м в глубину и до 220 м по фронту — и могла образовать перед собой надежно поражаемую полосу глубиной около 125 м и шириной около 180 м.

По силе шрапнельного огня одна русская 8-орудийная легкая батарея могла в несколько минут буквально уничтожить неосторожно открывшийся для нее в сомкнутом строю целый батальон пехоты или даже целый полк кавалерии.

Русская 76-мм легкая пушка, являясь по балистическим качествам чуть ли не лучшей в мире пушкой из бывших на вооружении армий к началу мировой войны, вместе с тем не отвечала некоторым существенным боевым требованиям. Насколько могущественной была она при поражении шрапнелью открытых живых целей, настолько же она была слабой при поражении целей, сколько-нибудь укрытых. Та же огромная начальная скорость, обусловливающая исключительную настильность [214] траекторий, служила источником почти совершенной непригодности 76-мм легкой пушки для фронтального поражения шрапнелью закрытых целей. После разрыва шрапнели пули, вследствие большой скорости их полета, продолжают лететь почти в направлении прежней настильной траектории шрапнели, причем линии полета их составляют с горизонтом весьма малые углы падения. Для крайних нижних пуль угол падения или наклона траектории равен для дальностей стрельбы в 1, 2, 3, 4 км соответственно 1/8, 1/6, 1/4, 1/3.

Вследствие малого веса шрапнельной пули — 2 1/2 золотника (10,7 г) и шарообразной ее формы пробивная способность ее мала; она бессильна против земляных насыпей даже самой незначительной толщины. За закрытием образуется пространство той или иной глубины, безопасное от поражения фронтальным шрапнельным огнем и являющееся надежным укрытием для находящихся за ним людей. Достаточно, например, людям, попавшим под обстрел шрапнелью 76-мм легкой пушки, лечь и набросать перед собой земляную насыпь в 60–70 см высоты, чтобы избавиться от потерь при стрельбе на дальностях менее 4 км. При стрельбе даже на 4 км пуля, пролетавшая по касательной к гребню насыпи, упадет за ней на 180 см (60х3) и не поразит лежащего за ней человека среднего роста. Намерение разрушить шрапнельным огнем преграду, укрывающую противника, было бы напрасной тратой снарядов, так как шрапнель, поставленная «на удар», совершенно не годится для разрушения даже самых ничтожных закрытий ввиду слабого вышибного заряда ее, лишь в 20 золотников (85 г) пороха.

В общем фронтальный шрапнельный огонь русской 76-мм легкой пушки бессилен для поражения сколько-нибудь и чем-нибудь закрытого противника. Напротив, облический и в особенности фланговый огонь той же шрапнели, направленный вдоль закрытия, не менее губителен для укрывшихся за преградой людей, чем если бы они были открыты и попали под разрыв шрапнели.

Как видно из табл. 2, вес русской 76-мм полевой пушки обр. 1902 г. в походном положении наибольший по сравнению с другими системами. В походном положении с посаженными номерами 76-мм пушка обр. 1902 г. весит около 2200 кг, т. е. превышает предельный вес около 1900 кг, допускаемый при запряжке в 6 лошадей. При такой тяжести этой системы трудно маневрировать на поле сражения, в особенности под неприятельским огнем.

Значительная дальнобойность 76-мм полевой пушки давала возможность сосредоточивать огонь даже при весьма разбросанном широком расположении батарей на фронте и довольно легко делать переносы огня чуть ли не в любом направлении. Поэтому не столько путем подвижного маневрирования (на колесах), сколько путем одного, так сказать, «огневого маневрирования» (без перемены позиции) можно было выиграть огнем фланг противника и тем отчасти парализовать отрицательное [215] свойство 76-мм легкой пушки — бессилие фронтального огня ее шрапнели против укрытого противника.

Наконец, признавали возможным парализовать это свойство согласованием тактических действий пехоты и артиллерии: наступающая пехота заставляет противника открыться, чтобы встретить и остановить наступление ружейным огнем, а тогда артиллерия поражает его шрапнелью, и т. д.

К другим отрицательным свойствам 76-мм полевой легкой пушки, вытекающим также из большой настильности ее траектории, следует отнести ограниченность возможной стрельбы через головы своей пехоты и получающиеся непосредственно впереди укрытия батареи значительные непоражаемые или так называемые «мертвые» пространства, возрастающие с увеличением укрытия батареи и настильности траектории. Во избежание поражения своей пехоты при стрельбе через голову приходилось располагать артиллерию не ближе километра за пехотой и прекращать огонь артиллерии, когда атакующей пехоте оставалось пройти до противника около 200–400 м. Во избежание же больших мертвых пространств требовались осторожность и искусство при занятии закрытых позиций для батарей.

Большая начальная скорость влечет за собой меньшую устойчивость 76-мм полевой пушки при выстреле, что в связи с отсутствием у нее прицельных приспособлений с независимой линией прицеливания вредно отзывалось на ее скорострельности. Из табл. 2 видно, что наша 76-мм пушка по скорости стрельбы значительно уступала французской 75-мм полевой пушке.

Высококвалифицированные специалисты артиллерийской техники, давшие России отличную 76-мм полевую пушку, удовлетворяющую почти всем самым строгим балистическим требованиям, недостаточно учитывали указанные отрицательные свойства пушки. Но в этом нельзя их винить, так как это должны были учитывать специалисты боевого использования войск, т. е. представители «мозга армии» — Генерального штаба. Большая ошибка прошлого кроется в том, что русский Генеральный штаб ограничивался постановкой общих задач артиллерийской техники (а то и вовсе не ставил никаких задач) и в дальнейшем не принимал обыкновенно участия в выборе образцов вооружения армии. Поставив общую задачу специалистам артиллерийской техники в отношении полевой пушки, Генеральный штаб должен был одновременно указать, каким боевым требованиям она должна удовлетворять. Он обязан был подчеркнуть значение «пустынности» будущих полей сражения, о которой немало трактовалось после войны с Японией, и пояснить, что маневренные бои будут разыгрываться не на ровных открытых полях типа большинства артиллерийских полигонов того времени, а на пересеченной местности, где противник будет всячески укрываться, применяя разреженные строи, метод «накапливания», маскировку, фортификацию и пр. Генеральный штаб должен был своевременно осознать, что огневое маневрирование, на которое возлагали большие [216] надежды артиллеристы, возможно при наличии сильной артиллерии не только в качественном, но и в количественном отношении, и, осознав это, не довольствоваться двумя-тремя пушками на 1000 штыков, как это было в русской армии к началу войны. На обязанности Генерального штаба лежало своевременно разъяснить, что взять во фланг, хотя бы только огнем, искусного противника не так просто, как полагали в довоенное время; что взаимодействие пехоты и артиллерии, в котором в мирное время почти вовсе не практиковались, будет крайне трудно в бою; что в то время, когда атакующая пехота подойдет на 200–400 м к противнику, т. е. в самый для нее критический момент, она останется без поддержки своей артиллерии, так как во избежание поражения своих огонь артиллерии, ввиду настильности траектории 76-мм полевых пушек, приходится в это время прекращать, и пр.

Опыт войны с Японией резко подчеркнул чрезвычайную слабость 76-мм шрапнели для действия по укрытым целям и отчасти по далеко расположенным (при стрельбе на большие дальности убойность шрапнельных пуль вообще недостаточна); кроме того, получается много высоких разрывов, дающих слабое поражение, или клевков, вовсе не дающих поражения, а также полное бессилие шрапнели для разрушения тех или иных закрытий. Та же война подчеркнула, что малый калибр полевого орудия обусловил слабое действие его гранаты и что только тяжелый фугасный снаряд крупного калибра мог решать задачу разрушения современных полевых укреплений.

Еще до окончания войны 1904–1905 гг. принято было решение отказаться от принципа «единства калибра и снаряда», — решение неизбежное и необходимое. Но проведено оно было в жизнь в период подготовки России к мировой войне далеко не в полной мере.

Прежде всего принята была для 76-мм пушки, кроме шрапнели, фугасная граната. Мера эта была паллиативом, так как артиллеристам было известно, что эта граната не может оправдать возлагавшихся на нее надежд и будет малопригодной для разрушения земляных и других закрытий. При небольшом разрывном заряде — около 6,78 кг тротила или мелинита — фугасное действие 76-мм гранаты получается в общем слабое, и только оглушительный взрыв производит довольно сильное моральное действие.

В среднем грунте от фугасного действия разрывного заряда может образоваться довольно большая воронка диаметром до 1,5 м и глубиной около 0,6 м, но это бывает весьма редко при чрезвычайной настильности траектории 76-мм полевой пушки. В большинстве случаев 76-мм граната с принятым для нее взрывателем (3ГТ) разрывалась после рикошета, пролетев около 4 м от места падения; фугасное действие получалось при этом весьма слабым, так как газы разрывного заряда лишь «слизывали» верхний слой земли (при среднем грунте). [217]

Осколочное действие 76-мм гранаты, не имевшей мгновенного взрывателя, было также весьма слабое, и для поражения живых целей 76-мм граната не предназначалась. При разрыве после рикошета она давала разлетающиеся в разные стороны осколки, лишь несколько крупных осколков отлетали иногда на 400–600 м от места разрыва и могли нанести случайное поражение; масса мельчайших осколков вследствие своего ничтожного веса теряли силу уже в 20–30 м от места разрыва и не могли нанести сильного поражения. При разрыве же в земле, образуя воронку, осколки 76-мм гранаты летели вверх, не нанося поражения.

Русские артиллеристы, зная слабое действие 76-мм гранаты, изыскивали другие средства для поражения укрывшегося противника. Они старались найти вместо гранаты другой более соответствующий снаряд, изобрести для гранаты мгновенно действующий взрыватель и принять для полевой артиллерии, кроме 76-мм полевой пушки, другие орудия с более крутой траекторией (гаубицы, мортиры) и более крупного калибра, с мощным снарядом и по возможности с большей дальнобойностью.

Взрыватель к 76-мм фугасным гранатам вырабатывался Арткомом ГАУ в течение 5–6 лет. Проектирование и испытание началось в 1906–1907 гг., а к маю 1912 г. русская артиллерия все еще не была снабжена фугасными гранатами за неимением взрывателя безопасного типа. К началу войны 76-мм гранаты имелись с обыкновенного типа взрывателями; что же касается взрывателей мгновенного действия, то они стали изготовляться по типу французских только с 1916 г., во время войны.

Медленность снабжения взрывателями объяснялась конструктивными затруднениями, недостатком требующейся высокосортной стали и отчасти недобросовестностью некоторых артиллерийских инженеров, стремившихся, по объяснению бывшего начальника ГАУ Кузьмина-Караваева, «в корыстных целях выделывать взрыватели исключительно из стали, поставляемой заводом Фирта, и на станках системы Гирша».

Бризантную гранату, имевшуюся в полевой артиллерии у немцев, русские артиллеристы считали недостаточно эффективной. Разрываясь в воздухе, граната эта дает около 100 довольно крупных и много мелких осколков, разлетающихся с большой боковой скоростью веером в обе стороны, вверх и вниз от точки разрыва; наиболее круто падающие осколки летят вниз под углом до 60° к земле и могут поражать человека, даже прижавшегося к внутренней крутости бруствера. Бризантная граната требует очень точной пристрелки; при малейшем отклонении разрыва по дальности смертоносные осколки минуют цель, так как глубина их поражения всего лишь несколько метров. Бризантная граната совершенно непригодна для разрушения ввиду малого веса ее разрывного заряда — лишь около 0,2 кг. Почти единственное ее преимущество — сильное моральное [218] действие — не могло служить серьезным основанием к введению ее в русскую артиллерию.

О состоявшей на вооружении французской полевой артиллерии 75-мм гранате, вмещающей в себя до 3/4 кг мелинита, имелись в то время лишь отрывочные и даже противоречивые сведения, так как французы держали в тайне ее устройство.

Уменьшение начальной скорости 76-мм легкой пушки с целью получения более крутой траектории хотя бы в нисходящей ее ветви, чтобы тем дать возможность шрапнельной пуле, так сказать, заглянуть в окоп сверху вниз, считалось нецелесообразным посягательством на отличные балистические качества этой пушки, являвшиеся последствием ее большой начальной скорости.

Наконец, с целью поражения неприятельских батарей, орудия которых снабжены щитами, изыскивались особые средства еще со времени перевооружения полевой артиллерии скорострельными орудиями.

Попытки снаряжать шрапнели пулями, пробивающими щит, не увенчались успехом, так как эти пули вследствие их легкости быстро теряли скорость. Кроме того, щит был несколько утолщен для большей непробиваемости. Фугасная граната оставалась наиболее действительным средством против орудийных щитов, но она была мало пригодна для действия по живым целям. Тогда приступили к испытанию бризантной шрапнели — по типу универсального снаряда{268}, который должен был соединять свойства гранаты и шрапнели. Бризантная шрапнель, разработанная в то время крупнейшими в Европе артиллерийскими заводами (Крупп, Шнейдер и Рейнский металлический), могла действовать при ударе и при разрыве в воздухе, выбрасывая вперед пули и головку, детонирующую от удара.

На основании произведенных опытов, законченных к 1913 г., Артком пришел к заключению, что бризантная шрапнель Рейнского завода при дистанционной стрельбе по войскам может заменить обыкновенную 76-мм шрапнель, причем головка шрапнели своими осколками усиливает поражение. При попадании в щит бризантная шрапнель пробивает его и затем разрывается, производя при этом сильное разрушение материальной части и поражая людей, скрытых за щитом.

При дистанционной стрельбе отделившаяся головка бризантной шрапнели, попадая в щит, дает достаточную пробоину в нем и также поражает людей за щитом.

Ввиду признанных преимуществ бризантной шрапнели перед обыкновенной первая партия бризантных шрапнелей была заказана Рейнскому заводу. В 1914 г. в Дюссельдорф были командированы два офицера, но их там застала война; они были взяты в плен, не успев выслать ни одной партии бризантных шрапнелей. [219]

Для русской конной артиллерии была принята та же 76-мм полевая пушка обр. 1902 г. с несколько облегченным передком, вмещавшим меньшее количество патронов, чем в передке легкой артиллерии.

Система эта была, безусловно, тяжела для конной артиллерии, от которой требовалось не только не отставать от конницы, но в некоторых, правда, редких случаях боевых кавалерийских столкновений, даже опережать свою конницу.

От всех командующих войсками поступали в ГАУ заявления о тяжеловесности полевой пушки обр. 1902 г. для конной артиллерии. Поэтому еще в 1913 г. решено было перевооружить конную артиллерию новой облегченной и более скорострельной пушкой системы Шнейдера. Генерал-инспектор артиллерии со своей стороны признавал необходимым скорейшее перевооружение конной артиллерии пушкой системы Шнейдера, в то время уже заказанной для французской конной артиллерии. Эта пушка прекрасно выдержала испытания на главном артиллерийском полигоне и в служебной обстановке в гвардейской конно-артиллерийской бригаде.

Решению перевооружить конную артиллерию пушками Шнейдера, хотя и одобренному царем, противился военный министр Сухомлинов, предпочитавший французские пушки системы Депора. В результате перевооружение конной артиллерии не было осуществлено, хотя незадолго до начала мировой войны конные пушки системы Шнейдера были заказаны (несколько сот экземпляров) Путиловскому заводу.

Относительно материальной части полевой легкой и конной артиллерии генинспарт в своем докладе в начале марта 1913 г. писал, что хотя материальная часть «сравнительно в хорошем виде, но в скором времени придется думать о новом перевооружении», так как оба образца полевых пушек — один 1900 г., а другой 1902 г. — «нужно признать уже устаревшими», и, кроме того, стволы орудий обр. 1900 г. вскоре выслужат свой предельный срок.

По мнению генинспарта, было бы «нецелесообразно заменять только тела орудий, не меняя устаревшей и расшатанной системы лафетов».

Опыт войны с Турцией и Японией указал (см. выше), что наиболее действительным средством для поражения укрытого противника являлось введение полевых гаубиц, которые при достаточной меткости и дальности стрельбы могли поражать укрывшегося противника навесным огнем, а при наличии мощного снаряда способны были разрушать укрытия, раскрывать противника и поражать его.

Принятая на вооружение русской артиллерии полевая легкая 122-мм гаубица обр. 1909 г. (рис. 5 и 6), превосходившая по балистическим качествам полевые легкие гаубицы Германии и Австрии (см. табл. 2), в общем удовлетворяла указанным условиям, так как при крутизне ее траектории пули гаубичной [220] шрапнели довольно хорошо поражали укрывшегося противника сверху вниз, а тяжелые гаубичные бомбы{269} (23,3 кг) с мощным разрывным зарядом (4,7 кг, тротила) могли разрушать земляные укрепления полевой профили.

Между тем русские артиллеристы находились в заблуждении, недоверчиво относясь к полевым легким гаубицам, вследствие чего их ввели на вооружение русской армии в весьма незначительном числе. Недоверие к гаубицам объяснялось казавшимися несомненными преимуществами 76-мм пушки в маневренном бою. Несмотря на тяжелые уроки русско-японской войны, это [221] заблуждение не было изжито в русской армии до начала мировой войны. При этом совершенно ошибочно оценивали значение 122-мм гаубиц, будто бы пригодных по малоподвижности больше для обороны, чем для наступления, а не наоборот, как в действительности следовало оценивать.

Упускали из виду, что при наступлении не только на остановившегося противника, но и во встречных столкновениях придется выбивать противника или из-за укрытий или накапливающегося в складках местности и что для разрешения подобных задач наиболее пригодна именно гаубица, а не пушка.

Система 122-мм гаубицы в общем тяжела (2217 кг в походном и 1337 кг в боевом положении), но в отношении подвижности она мало отличается от полевой 76-мм пушки, хотя несколько уступает полевым гаубицам немцев.

На неудачном разрешении в русской армии вопроса о гаубицах сказалось, несомненно, и влияние французов, упорно не вводивших на вооружение своей армии ни гаубиц, ни полевых тяжелых орудий. Один из русских артиллеристов, пользовавшийся большим авторитетом в Арткоме, много заимствовавший у известного в то время французского артиллериста Ланглуа, между прочим писал в 1910 г., что введение в артиллерию для поражения укрытого противника полевых гаубиц «представляется менее выгодным», чем принятие к полевой пушке особого бризантного снаряда, «так как орудия навесного действия при стрельбе по целям, не находящимся за закрытиями, а также по целям движущимся, уступают пушкам — орудиям отлогого действия; кроме того, весьма невыгодно иметь в полевой артиллерии орудия различных типов».{270}

Другой не менее известный и притом отличившийся в русско-японской войне русский артиллерист продолжал «не сомневаться» даже в 1913 г., что «гаубичные батареи в бою не всегда найдут для себя подходящую работу, и их часто будут применять для решения задач тяжелой артиллерии или, что хуже, заставлять расходоваться на стрельбу по целям легкой артиллерии».{271}

Условия возможных для России театров войны — горы дальневосточных окраин, песчаные степи Средней Азии, горы Кавказа, Карпаты — вызывали необходимость иметь в составе русской армии горную артиллерию, более легкую, приспособленную для перевозки на вьюках, вооруженную орудием с траекторией более крутой, чем у пушки.

В 1909 г. для русской горной артиллерии была принята 76-мм пушка системы инженера Данглиза (рис. 7), разработанная во Франции заводом Шнейдера и предложенная Арткому Путиловским заводом. Артком относился к системе неодобрительно, так как она оказалась малопригодной для перевозки на вьюках [222] вследствие тяжести (только патронные вьюки имели вес, терпимый для вьючной лошади русского типа, — около 100 кг, остальные вьюки были для нее непосильными, так как вес их был от 120 до 140 кг) ; при колесном же движении эта система расшатывалась. Только под давлением генинспарта на ней остановились, за неимением лучшего.

В действительности горная пушка обр. 1909 г., как видно из табл. 2, по балистическим качествам была наилучшей по сравнению с горными пушками 65-мм французской и 68-мм австрийской, но была значительно тяжелее.

Однако высокими балистическими качествами 76-мм горной пушки русская артиллерия не воспользовалась в полной мере.

Система была предложена с боевыми припасами и с 37-сек. французской дистанционной трубкой (о ней уже упоминалось), позволяющей вести стрельбу из горной пушки почти на 7 км, Артком решил применять к горной 76-мм пушке снаряды того же калибра — гранату и шрапнель, какие имелись у полевой легкой 76-мм пушки, и к сожалению, с той же 22-сек. дистанционной трубкой, с которой стрельба шрапнелью из горной пушки была возможна на дальность лишь около 3,5 км. Артком предполагал впоследствии применить для горной пушки разрабатывавшуюся в то время 34-сек. свою русскую трубку, но оказалось невозможно наладить ее изготовление в массовом количестве, вследствие чего русская артиллерия, имея на вооружении горную пушку с дальнобойностью свыше 7 км, могла стрелять из нее шрапнелью почти на вдвое меньшую дальность. [223]

Непригодность системы 76-мм горной пушки как вьючной подтвердилась при параллельном испытании ее возкой: два орудия на вьюках, другие два орудия на колесах. При подъеме на довольно крутой берег р. Днестра большинство вьючных лошадей (за исключением тех, на которых были патронные вьюки) легло, не пройдя и полкилометра, тогда как взвод на колесах взобрался по тропе на весь подъем и благополучно спустился обратно вниз. При испытании было выяснено, что батарея, бывшая участница русско-японской войны и боевых походов на Кавказе и в Туркестане с прежними горными пушками, более легкими, чем пушки обр. 1909 г., вообще на войне не вьючилась, за редкими исключениями передвижений на Кавказе. Опыт боевых действий указал, что во всех случаях удобнее передвижение на колесах, притом вполне возможное даже по горным тропам при узком ходе системы горной артиллерии. Через крутые перевалы лучше перетаскивать пушки на руках, отправляя лошадей по обходным путям. При испытании было высказано мнение строевых, офицеров, что система горной 76-мм пушки обр. 1909 г. на колесах не оставляет желать ничего лучшего, а при стрельбе «вызывает восхищение своими отличными балистическими качествами».{272}

После указанного опыта в горной артиллерии на Кавказе стали заменять вьючных лошадей мулами. Муловодство в России была в зачаточном состоянии. Поэтому военный министр Сухомлинов приказал прекратить испытание, указав при этом, что мулы могут быть допущены при мобилизации в горные парки (т. е. туда, где они менее всего нужны), так как патронные вьюки самые легкие.{273} 76-мм горная пушка обр. 1909 г., при чрезвычайной: легкости системы (1236 кг в походном и 624 кг в боевом положении) обладает такой же скорострельностью, как легкая 76-мм пушка, имеет одинаковые с нею снаряды и почти не уступает ей в меткости, но дальность стрельбы горной пушки на 1,5 км, меньше, чем легкой. При небольшой начальной скорости — около 380 м/сек  — у горной пушки обр. 1909 г. получается траектория, довольно крутая в восходящей и в нисходящей ветвях. Такая, именно траектория необходима при действии в горах, чтобы бросать снаряды за крутые склоны, укрывающие противника; но она весьма желательна и в равнинной местности, не говоря уже о холмистой и пересеченной, так как только при наличии орудия с подобной траекторией возможно поражать противника, засевшего в окоп или спрятавшегося в складках местности. Следовательно, 76-мм горная пушка обр. 1909 г., являющаяся по существу гаубицей, может в значительной мере устранить такой серьезный недостаток 76-мм полевой легкой пушки, как неспособность ее к поражению укрытых целей. По мощности снаряда, горная пушка, имея меньший калибр, гораздо слабее гаубицы. [224]

Горная пушка обр. 1909 г. может устранить и другой недостаток полевой легкой пушки обр. 1902 г. — неспособность ее вследствие тяжеловесности системы к непосредственному действию с пехотой и к сопровождению пехоты. Стоило только отказаться от вьючки, к которой по опыту прошлого редко прибегали на войне, сделать систему горной пушки обр. 1909 г. неразборной и попутно несколько облегчить ее. При разборной системе от движения на колесах расшатывалось скрепление лобовой части лафета с хоботовой и расстраивался ход лафета. Вследствие узкого хода при поворотах на быстрых аллюрах система кувыркалась, причем происходили поломки лафета; уширение же хода могло затруднить движение горного орудия по тропам в горах, лесах и болотах.

Ввиду превосходных балистических качеств горной пушки обр. 1909 г. признавалось желательным сделать ее систему удобной для колесного движения, чтобы создать более подвижные батареи для непосредственного маневрирования в бою с пехотой и заменить малоподвижные 76-мм пушки обр. 1902 г. в конных батареях. С этой целью на Путиловском заводе делались соответствующие приспособления в материальной части горной пушки обр. 1909 г. — лафет делался неразборным, несколько упрощенной конструкции, уширялся ход лафета, передка и зарядного ящика во избежание опрокидывания и пр. Но работа эта не была осуществлена к началу мировой войны.

Идея использования горной артиллерии в полевом бою в ближайшей связи с пехотой в качестве артиллерии, которая может двигаться «везде, где проходят люди», приветствовалась французским артиллеристом майором Бруссо, по мнению которого опыт русско-японской войны ясно доказал следующее:

а) на трудно проходимой местности горная пушка всегда должна быть предпочтена полевой;

б) наличность нескольких орудий на линии передовых стрелковых цепей дает решительный перевес как при атаке, так и при обороне;

в) использование для последней цели громоздких полевых орудий является делом очень «деликатным», опасным и часто совершенно невыполнимым.

По словам Бруссо, «горная артиллерия — это лучшая артиллерия для сопровождения атакующей пехоты». {274}

Во время войны основными образцами на вооружении полевой легкой артиллерии оставались: 3-дм. (76-мм) легкая и конная пушка обр. 1902 г., 48-лин. (122-мм) полевые легкие гаубицы обр. 1909 и 1910 гг., 3-дм. (76-мм) горная и конно-горная пушка обр. 1909 т.

За недостатком полевых легких орудий основного образца были использованы во время войны орудия разных других [225] систем — русских и иностранных: а) устаревшие русские пушки 3,4-дм. (86-мм) полевые обр. 1877 г. с клиновым затвором и обр. 1895 г. с поршневым затвором и 4,2-дм. (107-мм) батарейные с клиновым затвором (данные об этих пушках см. в табл. 4), 76-мм горные скорострельные Обуховского завода обр. 1904 г. сложной и непрочной конструкции, снятые с вооружения после русско-японской войны, 76-мм скорострельные короткие пушки обр. 1913 г. на неразъемном горном лафете обр. 1909 г., французские 90-мм пушки, японские 75-мм полевые и горные пушки. Арисака, взятые в боях германские 77-мм полевые и австрийские 76,5-мм полевые пушки; б) гаубицы: 114-мм английские, 12-см японские и 10-см австрийские.

Данные, относящиеся к этим орудиям, указаны ниже в табл. 4 и 5.

Короткая 76-мм пушка обр. 1913 г., как и горная обр. 1909 г., обладала свойствами гаубицы. Благодаря своей крутой траектории и легкости системы 76-мм пушки обр. 1913 г. могли располагаться чуть ли не под самым носом у противника (прицел 18) и на таких позициях, о которых по карте нельзя было догадаться. Поэтому стали ими перевооружать траншейные батареи, переименовав их в отдельные штурмовые горные батареи.

Близость расположения к противнику в условиях позиционной войны давала возможность поражать из этих пушек гораздо дальше в глубь тыла противника — до 5–6 км за первую линию его окопов, чем из полевых 76-мм пушек с обычных их позиций. По существу короткая 76-мм пушка была для позиционной войны не столько штурмовой, сколько «дальнобойной», хотя одновременно она была незаменима и для заградительного огня и для борьбы с пулеметами, так как ее снаряды доставали во все закоулки между первыми линиями неприятельских укреплений. Скорострельность — в среднем до 10 выстрелов в минуту — на больших дальностях была меньше, так как сошник приходилось углублять в землю почти на 0,5 м, вследствие чего правильному при орудии было трудно работать.

В «Кратких указаниях» о применении орудий, объявленных в приказе ставки 1917 г. за №181, предлагалось при использовании полевых легких и горных орудий (четвертой группы) иметь в виду следующее:

1. Главное назначение полевых и горных пушек — стрельба по живым целям, открытым или стреляющим из-за бруствера. Для разрушения прочных окопов пушки эти непригодны: их гранатами разбиваются только легкие козырьки и легкие пулеметные гнезда (в особенности действуя во фланг).

Наиболее сильное фугасное действие у 90-мм французской пушки, имеющей разрывной заряд гранаты 1,7 кг мелинита, тогда как гранаты всех остальных пушек этой группы имеют лишь от 0,2 до 0,8 кг взрывчатого вещества. [226]

Скорострельные 76-мм полевые пушки хорошо разбивают с 2–3 км неукрытые пулеметы и амбразуры.

Фронтальная стрельба из полевых легких пушек шрапнелью по окопам нормальной профили, в особенности при укрытии стрелков козырьками, недействительна. Но в случае косого или флангового огня, если стрелки не имеют укрытий, шрапнель дает хорошие результаты. При наличии прикрывающих козырьков действительна комбинированная стрельба — гранатой и шрапнелью.

Все перечисленные пушки назначаются и для разрушения искусственных препятствий (проволочных заграждений), так как эту задачу они могут выполнить быстрее, чище и с меньшим расходом снарядов (по весу), нежели орудия больших калибров. Эти же пушки применяют и для борьбы с неказематированной артиллерией, так как в этом случае важен не калибр, а меткость и скорострельность, присущие полевым пушкам. Однако борьба с артиллерией противника будет успешной только тогда, когда она хорошо видна с наблюдательного пункта, с привязного аэростата, или когда стрельба корректируется с самолета.

2. Главное назначение полевых легких гаубиц, имеющих довольно сильный фугасный снаряд (разрывной заряд от 1,3 кг у японской и австрийской гаубиц до 2,7 кг у 114-мм английской и до 4,7 кг у русской 122-мм),  — разрушение окопов и блиндажей без прочного бетона; прочные блиндажи разрушить эти гаубицы не могли, но разрушали и заваливали выходы из прочных убежищ. Японские 12-см и австрийские 10-см гаубицы, как более слабые, назначались для разрушения ходов сообщения и слабых или второстепенных участков окопов.

Гаубицы эти могут поражать навесно, шрапнелью, неприятельских стрелков в неглубоких окопах без козырьков. В полевых боях действие гаубиц очень сильно (гранатой и шрапнелью) и по открытым войскам. Для борьбы с артиллерией назначать гаубицы вообще не следует, в особенности в тех случаях, если для разрушения блиндажей и окопов нет или нехватает орудий соответствующих калибров.

Для разрушения искусственных препятствий полевые гаубицы применяются только тогда, когда эти препятствия особенно прочны (препятствия на бетонированных железных кольях, проволочные цилиндры, заграждения из проволочной сетки на прочных дугах и т. п.) или укрыты скатом и недоступны для отлогой траектории пушек.

Вооружение полевой тяжелой артиллерии

При рассмотрении табл. 3{275} можно убедиться, что к началу мировой войны по системе орудий и мощности снарядов русская полевая тяжелая артиллерия в общем не только не уступала, [227] но даже несколько превосходила германскую, не говоря уже о французской. Франция вовсе не имела к началу мировой войны полевой тяжелой артиллерии и создавала ее в первое время войны, пользуясь орудиями устаревших образцов системы Банжа и Римальо, значительно уступавшими и русским и немецким полевым тяжелым орудиям.

Русская 107-мм полевая тяжелая пушка (рис. 8) являлась лучшей пушкой этого типа того времени. Пушка эта изготовлялась для России на заводах Шнейдера во Франции. В январе 1913 г. французы, признав желательным, после долгого и упорного отрицания, иметь на вооружении полевой артиллерии дальнобойную пушку среднего калибра, решили принять для себя ту же пушку, калибр которой заводы Шнейдера обязались уменьшить до 105-мм ; по балистическим качествам французская 105-мм пушка превосходила русскую 107-мм в отношении начальной скорости (почти на 30 м/сек) и в дальности шрапнели (почти на 1,7 км), но заказы на эти орудия были даны с большим опозданием, вследствие чего первые экземпляры стали выпускаться, когда уже разразилась война.{276}

Вследствие большой настильности траектории и большого числа шрапнельных пуль действие шрапнели 107-мм пушки на открытым живым целям губительнее, чем действие 76-мм шрапнели (у 107-мм шрапнели 600 пуль, а у 76-мм лишь 260), поражаемая площадь обширнее — на средней дальности (около 4 км)  — до 800 м в глубину (у 76-мм пушки около 500 м), при столь же незначительной ширине (около 40–50 м), как и у 76-мм пушки. Действие 107-мм пушки по укрывшемуся противнику столь же ничтожно, как и 76-мм пушки. [228]

Граната 107-мм пушки, имея небольшой разрывной заряд (около 2 кг взрывчатого вещества), немногим превосходит по силе фугасного действия 76-мм гранату. Однако дальность стрельбы гранатой 107-мм пушки до 12,5 км является весьма ценным свойством для поражения на больших расстояниях противника, находящегося в походных колоннах или в глубоких резервах, для поражения дальнобойной неприятельской артиллерии, для стрельбы по наблюдательным аэростатам противника и пр. При всех своих отличных балистических качествах 107-мм пушка относительно легка и для перевозки лошадьми на походе и в положении для боя.

Относительная легкость на походе 107-мм пушкк делала возможным ее участие в составе авангарда, необходимое в наступательных и, в особенности, во встречных операциях. Противник, попавший под сильный дальний огонь 107-мм пушки, принуждается или развернуться из походного в боевой порядок или остановиться в невыгодных для него условиях; все это способствует захвату инициативы, что является залогом успеха в бою.

По «большой программе» (1913 г.) организации русской армии предполагалось иметь на каждый корпус три 4-орудийные полевые тяжелые батареи — одну 152-мм гаубичную и две 107-мм пушечные (по действующим штатам было две гаубичные и одна пушечная). Предпочтение, отданное 107-мм пушке, объяснялось желанием использовать дальнобойность и прочие высокие ее балистические качества, которые в связи с относительной легкостью на походе делали 107-мм пушку, по мнению большинства русских военных специалистов того времени, незаменимым орудием для маневренной войны. С другой стороны, это предпочтение являлось следствием ложного представления о роли гаубиц, наличие целей для которых в маневренном и особенно во встречном бою будто бы мало вероятно, между тем как гаубицы вследствие большого веса системы могут связать маневренные действия войск.

Полевая тяжелая 152-мм гаубица обр. 1910 г. (рис. 9) русской артиллерии обладала мощным снарядом, довольно большой дальностью стрельбы и в общем по балистическим качествам не уступала полевым тяжелым гаубицам немцев, превышая их дальнобойностью (германскую немного, австрийскую на 1 км с небольшим) и мощностью снаряда (разрывной снаряд германской гранаты меньше русской 152-мм гранаты почти на 3 кг и меньше австрийской почти на 1,5 кг). {277} Фугасная 152-мм граната, при общем значительном весе 40,9 кг и разрывном заряде 8,8 кг взрывчатого вещества, пригодна для разрушения не только земляных укреплений, но и других более прочных построек, не исключая убежищ из бетона или прикрытых слоем земли 4–8 м. Шрапнель 152-мм гаубицы весьма сильная (около 700 пуль), [230] но шрапнель вообще не отвечает свойствам гаубиц, в особенности гаубиц крупного калибра, прямое и главное назначение которых — разрушение укрытий, а не поражение живых целей. Германская 150-мм полевая тяжелая гаубица шрапнели не имела. Наличие шрапнели при 152-мм гаубицах является скорее, вредным, чем полезным, так как в боевом комплекте, во избежание его перегрузки при наличии шрапнелей, приходится содержать меньше гранат; кроме того, у некоторых начальников, недостаточно знакомых со свойствами артиллерии, возникало желание пострелять из гаубиц крупного калибра шрапнелью в ущерб основному огню гранатой.

Название государств, калибр и система орудий	Вес системы в походном положении а кг	Вес системы в боевом положении в кг	Вес снаряда в кг	Вес разрывного заряда в кг	Число пуль в шрапнели	Начальная скорость в м/сек	Наибольшая дальность в км		Предельное числе выстрелов в минуту	Вертикальный обстрел в градусах
							гранаты	шрапнели
Россия
107-мм полевая тяжелая пушка обр. 1910 г.	2486	2172	16,4	2,0	600	580	10,7{278}	10,7{279}	5	— 5 + 37
							12,7
152-мм полевая тяжелая гаубица обр. 1910 г.	2520	2160	40,9	8,8	690	331	7,7	7,7{280}	2	— 1 + 42
Франция
120-мм короткая пушка Банжа обр. 1890 г.	2365	1475	20,3	4,2	?	285	5,7	?	?	— 12 + 44
155-мм тяжелая гаубица Римальо обр. 1904 г.	3200	2400	43,0	13,0	?	276	6,5	?	?	— 10+41
Германия
105-мм тяжелая полевая пушка обр. 1904 г.	3232	2755	17,8	2,2	680	558	10,3	10,0	?	— 5+30
150-мм тяжелая полевая гаубица обр. 1902 г.	2700	2035	40,5	6,0	шрапнели нет	325	7,4	шрапнели нет	2	— 0+42
Австрия
135-мм пушка полевой тяжелой артиллерии	2522	1197	15,6	?	700	600	12,2	12,2	?	?
150-мм полевая тяжелая гаубица обр. 1899 г.	2660	2330	39,0	7,4	380	285	6,6	6,0	?	+ 45

Что касается веса системы 152-мм гаубицы, то в походном положении вес ее лишь на 40 кг превышал вес системы 107-мм пушки, а в боевом положении гаубица даже на 12 кг легче пушки, т. е. полевая тяжелая 152-мм гаубица могла бы участвовать в маневренном бою наравне с 107-мм пушкой и могла бы оказывать могущественное содействие огнем своих гранат при необходимости разрушить закрытия противника.

Во время войны на вооружение полевой тяжелой артиллерии, сверх 107-мм скорострельных пушек обр. 1910 г. и 152-мм гаубиц обр. 1910 г., поступили еще: а) русских систем — старые 42-лин. (107-мм) пушки обр. 1877 г. (рис. 10), 6-дм. (152-мм) полевые мортиры обр. 1883 г. (системы Энгельгардта, о которых упоминалось выше) и 6-дм. (152-мм) пушки в 120 пуд. обр. 1877 г. (рис. 11); б) иностранных систем — 120-мм французские обр. 1878 г., лит. «Е»; 152-мм осадные скорострельные пушки Шнейдера обр. 1910 г., лит. «Б» (рис. 12); 5-дм. (127-мм) английские [232] (60-фунт.) Виккерса, лит. «Р» и 10,5-см японские пушки (данные о пушках этих четырех систем см. в табл. 5); в) 6-дм. (152-мм) скорострельные (рис. 13) крепостные гаубицы обр. 1909 г. (см. табл. 4), английские 6-дм. (152-мм) гаубицы Виккерса, лит. «М» и 15 см гаубицы обр. Круппа (данные о гаубицах этих двух систем см. табл. 5).

Полевые тяжелые орудия отнесены были к третьей группе («Свойства орудий и краткие указания для их применения», приказ ставки 1916 г. за № 1042). [233]

Орудия этой группы имеют конную тягу и довольно легка проходят по сухим грунтовым дорогам; в распутицу и по песчаным дорогам передвижение затрудняется; пушки 152-мм Шнейдера и 152-мм в 120 пуд. на походе тяжелее других. Эти же пушки, а также старые 107-мм обр. 1877 г. и 120-мм французские обр. 1878 г. требуют для перехода из походного в боевое положение от 20 до 30 мин.; все остальные орудия третьей группы — около 10 мин. В общих войсковых походных колоннах могут итти и могут быть введены в бой с самого начала только 152-мм полевые и крепостные гаубицы, 107-мм скорострельные пушки обр. 1910 г. и отчасти 10,5-см японские пушки. Полезно иметь отдельные орудия или взводы указанных орудий при завязке боя как встречного, так в особенности при преследовании. Прочие полевые тяжелые орудия, менее подвижные и требующие сравнительно больше времени для перехода в положение для боя, приходилось везти сзади походных колонн главных сил по лучшим дорогам, с особым прикрытием.

Орудия третьей группы рекомендовалось придавать в полевых боях и при обороне в распоряжение корпусов или дивизий; при атаке укрепленной полосы (крепости) они должны были действовать совместно и согласованно с орудиями первой и второй групп (см. ниже).

В группе полевых тяжелых орудий наиболее дальнобойными — до 12 км,  — и могущественными по действию снарядов (вес снаряда около 41 кг с разрывным зарядом 5,4 кг тротила) являлись осадные 152-мм пушки Шнейдера (они могли стрелять снарядами 152-мм полевых и крепостных гаубиц, разрывной заряд которых еще сильнее — 8,8 кг). {281} Ввиду огромной начальной скорости — 640 м/сек, канал этих пушек быстро изнашивался (имелся уменьшенный боевой заряд, при котором начальная скорость понижалась до 470 м/сек и предельная дальность сокращалась до 9,8 км). Осадную 152-мм пушку Шнейдера предлагалось применять в соответствии с ее отличительными особенностями, т. е. для стрельбы по удаленным целям большого значения и по дальнобойной неприятельской артиллерии, или по артиллерии крупных калибров, или особенно сильно нам вредящей; для сбережения пушки от износа канала при стрельбе полным боевым зарядом требовалось применять ее только в случаях действительной необходимости, отвечающих ее свойствам.

Скорость стрельбы 152-мм пушки Шнейдера могла быть доведена до двух выстрелов в минуту. Пушка перевозилась в разобранном виде — ствол орудия отдельно от лафета, в каждой упряжке 5 пар лошадей (корень и 4 уноса); в собранном виде — пушка на лафете — могла перевозиться трактором гусеничного типа «Аллис-Шальмерс» даже без дорог. [234]

На переход из походного положения в боевое требовалось при конной тяге около 20 минут, при тракторной — несколько меньше.

Крепостные 152-мм пушки в 120 пуд., 152-мм полевые и крепостные гаубицы, а также 152-мм английские гаубицы предназначались для разрушения прочных сооружений, блиндажей и окопов. Эти орудия не могли разрушать прочных бетонных сооружений и нор, укрытых слоем земли в 3–4 м с прокладкой бревен или камня, особенно при бомбах без замедления; при достаточно большом числе выстрелов они могли разрушать и заваливать только выходы. Имелись не только стальные, но и чугунные 152-мм снаряды, но эти последние были гораздо слабее стальных; чугунные снаряды выгодно было применять там, где можно было ожидать скопления людей, слабо укрытых от поражения сверху.

152-мм пушки в 120 пуд. и 152-мм гаубицы пригодны были и для борьбы с артиллерией, но давать им эту задачу не следовало в тех случаях, если за недостатком позиционных и тяжелых орудий (первой и второй групп — см. ниже) им нужно было выполнять задачи разрушения. Стрелять из этих орудий по искусственным препятствиям вообще воспрещалось.

127-мм (60-фунт.) английские пушки и 15-см гаубицы Круппа, как более слабые, применялись для разрушения менее прочных сооружений, но не проволочных заграждений.

Пушки 107-мм скорострельные обр. 1910 г.{282} и прежнего образца 1877 г., пушки 120-мм французские обр. 1878 г. и 10,5 см японские предназначались главным образом для борьбы с артиллерией, но ввиду их меткости и дальнобойности они применялись также для обстрела удаленных, имеющих значение в боевом отношении целей в тылу противника, для обстрела его походных колонн (чтобы задержать их движение и вызвать преждевременное развертывание в боевой порядок) и для разрушения вертикальных целей.

Ввиду быстрого изнашивания канала 107-мм пушек обр. 1910 г. предлагалось применять их осмотрительно, только при действительной необходимости и по целям, соответствующим свойствам пушек. 107-мм пушки обр. 1877 г. благодаря имеющимся у них уменьшенным боевым зарядам были более выносливы; полным зарядом пользовались лишь при стрельбе на большие дальности.

Для разрушения окопов и блиндажей (горизонтальные цели), а также искусственных препятствий применять 107-мм и прочие пушки указанной третьей группы не разрешалось. [235]

Вооружение тяжелой артиллерии

Главнейшие данные об орудиях, состоявших на вооружении русской тяжелой артиллерии к началу мировой войны в 1914 г., сведены в табл. 4. Тяжелая артиллерия подразделялась в то время на три категории: крепостную (сухопутных крепостей), береговую (береговых крепостей) и осадную (для осады крепостей).

В 1914 г. осадной артиллерии, за неимением соответствующих орудий, уже не существовало. Она слилась с крепостной, а часть ее орудий передана была временно в полевую тяжелую артиллерию — 42-лин. (107-мм) пушки, 6-дм. (152-мм) пушки в 120 пуд. и единичные экземпляры 6-дм. (152-мм) крепостных гаубиц.

Недостаток орудий в крепостях составлял в среднем около 45% положенного количества, а в отношении некоторых орудий доходил до 80 и даже до 100%.

Большинство орудий, состоявших к началу войны в сухопутных крепостях и переданных туда из расформированной осадной артиллерии, были обр. 1877 г., имели недостаточную дальность, обладали небольшой скорострельностью, могли стрелять только с платформ. Навесный огонь крепостных орудий был мало развит; сильно действующих фугасных снарядов было недостаточно; стрельба шрапнелью при наличии дистанционных трубок лишь короткого времени горения была возможна только на 4 км. [236]

Большинство орудий не отвечало современным требованиям, хотя ко многим орудиям был применен вместо черного бездымный порох и некоторые лафеты были усовершенствованы, что повысило балистические качества орудий и увеличило скорость стрельбы.

Заказанные тяжелые орудия новейших систем — 6-дм. (152-мм) осадная пушка, 6-дм. (152-мм) крепостная гаубица обр. 1909 г., 8-дм. (203-мм) осадная гаубица (рис. 14), 11-дм. (280-мм) осадная мортира (рис. 15) — еще не были изготовлены к началу мировой войны (имелось только несколько 152-мм крепостных гаубиц); поэтому сколько-нибудь существенных улучшений в тяжелой артиллерии (осадной и крепостной) не произошло, и она оставалась почти в том же состоянии, в каком была во время войны с Японией в 1904–1905 гг.

Русской тяжелой крепостной артиллерии было весьма трудно состязаться с тяжелой артиллерией противников, вооруженной орудиями новейших образцов, дальнобойных, скорострельных, подвижных, стреляющих мощными снарядами крупных калибров и большей частью без платформ.

Тем не менее некоторые из указанных в табл. 4 орудий старых образцов с честью работали во время мировой войны, а 42-лин. пушка обр. 1877 г. и того же года 6-дм. пушка в 120 пуд. входили даже в состав дивизионов полевой тяжелой артиллерии, восполняя недостаток скорострельных 107-мм (42-лин. ) пушек и 152-мм (6-дм. ) гаубиц обр. 1910 г. [237]

Калибр и система орудий	Вес системы в т		Вес в кг		Число пуль шрапнели	Начальная скорость в м/сек	Наибольшая дальность в км		Предельное число выстрелов в минуту
	в походном положении	в боевом положении	снаряда	разрывного заряда			для бомбы (гранаты)	для шрапнели
Пушки
10-дм. (254-мм) береговая в 45 калибров	29{283}	49,3	225,5	18,8	—	777,8	20,5	—	1/2
9-дм. (229-мм) береговая обр. 1867 г.	15.2{284}	32,7	106,6	8,2	—	460,6	10,2	—	1/3
11-дм. (280-мм) береговая нескрепленная обр. 1877 г.	28,7{285}	57,4	213,2	23,4	—	468,9	11,7	—	1/3
11-дм. (280-мм) береговая скрепленная обр. 1877 г.	28,7{286}	57,4	213,2	23,4	—	518,5	12,6	—	1/3
11-дм. (280-мм) береговая обр. 1887 г.	48{287}	81,9	341,4	8,6	—	626,3	12.4	—	1/3
12-дм. (305-мм) береговая	Неподвижная установка		416,9	61,5	—	777,8	28,8	—	1/3
6-дм. (152-мм) береговая Канэ	5,7	19,6	41,4	2,9	690	777,8	13,2	8,9{288}	5
6-дм. (152-мм) в 200 пуд. обр. 1904 г.	5,9	5,4	41	9	680	603,9	12,1	11,3	1
6-дм. (152-мм) в 190 пуд. обр. 1877 г.	5,4	4,8	33,2	5,3	520	457,5	8,8	6,6	1
120-мм в 50 калибров Обуховского завода (Виккерса)	6,2	11,1 + земл. балласт 1,9	22,9	2,1	650	930,3	13,9	11,5	3
6-дм. (152-мм) в 120 пуд. обр. 1877 г.	3,8	3,1	33,2	5,3	630	417,2	8,3	6,8	1 1/2 [238]
42-лин. (107-мм) обр. 1877 г.	3	2,5	16,4	2,1	625	518,5	9,6	7,2	1 1/2
4,2-дм. (107-мм) батарейная обр. 1877 г.	2	1,2	15,6	1,6	340	411,8	5,3	3,2	1 1/2
3,4-дм. (86,4-мм) полевая обр. 1877 и 1895 гг.	1,7	1	8,2	1,2	200	446,3	6,4	3,2	2
57-мм скорострельная капонирная	0,5	0,9	2,9	—	65	384,3	—	0,9	?
57-мм скорострельная береговая	0,7	1,7	2,9	0,31	65	652,7	5,9	2,4	?
47-мм Гочкиса	1,1	0,9	1,6	0,14	—	610	1,1	—	?
Гаубицы
6-дм. (152-мм) скорострельная крепостная обр. 1909 г.	3,3	2,8	41	8,8	690	381,3	8,7	8,72	2
Мортиры
11-дм. (280-мм) береговая обр. 1877 г.	10,5{289}	26,2	293,2	59,5	—	305	8,7	—	1/3
9-дм. (229-мм) береговая обр. 1877 г.	5,5{290}	15,2	137,4	17,6	—	320,3	7,7	—	1/2
6-дм. (152-мм) полевая обр. 1883 г.	1,8	1,3	30,8	6,6	685	231,8	3,7	3,7	2
9-дм, (229-мм) осадная с крутой нарезкой обр. 1877 г.	5,5{291}	?	139,4	40,6	—	285,4	6,7	—	1/2 [239]

Будучи ветеранами русско-японской войны 1904–1905 гг., пушки эти с успехом работали наряду со скорострельными. Это показывает, насколько жизненной оказалась идея системы этих пушек и насколько прочной была их конструкция. Старая 42-лин. пушка обр. 1877 г., имея одинаковые снаряды с новейшей 107-мм пушкой обр. 1910 г., уступала ей в дальнобойности приблизительно лишь на 2–3 км и была несколько тяжелее. Наибольшая дальность 6-дм. пушки в 120 пуд. почти не отличалась от дальнобойности 152-мм гаубицы обр. 1910 г. и при стрельбе бомбой даже несколько превосходила дальнобойность 152-мм гаубицы, но 6-дм. пушка была значительно тяжелее гаубицы и имела бомбу более слабого действия.

Кроме орудий, указанных в табл. 4, в русских крепостях к началу мировой войны состояло еще около 40–50 разных устаревших образцов орудий. Например, в береговых крепостях состояло больше 3 1/2 тысяч орудий 34 разных образцов, из которых в табл. 4 указано лишь 10 образцов.

Орудия, состоявшие на вооружении русских приморских крепостей, в огромном большинстве были устаревшего образца, малы калибром, нескорострельны, недостаточно снабжены фугасными снарядами; многие орудия имели слабые установки и старые изношенные лафеты, не допускавшие стрельбы на полную дальность.

Даже наиболее мощные орудия береговой артиллерии уступали по дальнобойности, скорострельности и по разрывному заряду снаряда более новым орудиям, состоявшим на вооружении морского флота.

Главное орудие среднего калибра береговой артиллерии — 6-дм. (152-мм) пушка Канэ была в общем хороша — наибольшая дальность бомбы (гранаты) до 13 км и шрапнели до 8,5 км, скорость стрельбы до 5 выстрелов в минуту, но все же по дальности и скорострельности, а главное по отсутствию сильного фугасного снаряда (разрывной заряд бомбы у пушки Канэ лишь около 2 3/4 кг) она уступала новейшим морским орудиям среднего калибра.

Недостатки береговых орудий мелких калибров: малая мощность и возможность наносить поражение главным образом шрапнелью, тогда как судовые пушки 100–120-мм калибра имели уже сильный фугасный снаряд, выводящий из строя неприятельский миноносец одним хорошим попаданием.

Во время войны на вооружение тяжелой артиллерии сухопутного фронта поступили взятые из приморских русских крепостей береговые пушки: 10-дм. (254-мм) в 45 калибров, 6-дм. (152-мм) Канэ и старая 9-дм. (229-мм) обр. 1867 г., и старые береговые мортиры обр. 1877 г.: 11-дм. (280-мм) и 9-дм. (229-мм).

Согласно приказу наштаверха 1916 г. № 1042 орудия, в зависимости от их подвижности, подразделялись на пять групп, причем тяжелые орудия (крепостные, осадные и береговые) [240] отнесены были к первой группе — «позиционные орудия» и ко второй группе — «тяжелые орудия».

В табл. 5 приведены некоторые балистические, весовые и прочие данные, характеризующие свойства орудий всех пяти групп, поступивших на вооружение артиллерии сухопутного фронта русской армии во время войны, сверх орудий, данные о которых показаны в табл. 2, 3 и 4.

К первой группе позиционных орудий отнесены были указанные выше береговые три пушки и две мортиры, а также 12-дм. (305-мм) гаубицы завода Виккерса, лит. «А», и обр. 1915 г. (рис. 16) русского Обуховского завода, лит. «В».

Все позиционные орудия первой группы, за исключением 305-мм гаубицы Виккерса, представляют собой неприспособленные для перевозки системы.

Следовать за войсками они не могут и подаются лишь на укрепленную, прочно обороняемую позицию в разобранном виде по железной дороге широкой или, при небольших расстояниях, узкой колеи. Только единичные экземпляры 254-мм береговых пушек были приспособлены для перевозки и стрельбы на особых железнодорожных лафетах-платформах (транспортерах); при такой установке орудия имели чрезвычайно узкую зону обстрела и стрельбу из них можно было вести лишь в направлении железнодорожного пути, поэтому приходилось иногда подстраивать специальный отрезок пути в необходимом направлении; во всех случаях путь укреплялся на месте стрельбы подкладыванием под каждую шпалу еще двух шпал, [241] так как в противном случае путь оседал вследствие огромного давления при выстреле.

Организация питания позиционных орудий боевыми припасами крайне затруднительна, если занимаемая ими позиция соответственно не подготовлена; требуются переносные или временные железнодорожные пути и пр.

Для установки на позициях или снятия при погрузках и разгрузках этих орудий необходимы сложные вспомогательные средства (краны, домкраты, подкладки и пр.) и значительное время — от 2 до 7 дней.

Стрельба производится с деревянных оснований, врываемых в котлованы.

Установку этих орудий на позицию следовало производить незаметно для противника и его самолетов (преимущественно ночью) и тщательно их маскировать.

В этой группе исключением являлась 305-мм гаубица Виккерса, которая разбиралась на шесть частей и могла перевозиться по шоссейным дорогам на специальных повозках с помощью паровых тракторов Фаулера «Большой лев» и «Малый лев». Применение паровых двигателей в качестве средств тяги имело много отрицательного: зависимость от наличия воды и топлива, продолжительность подготовки, шум, большой вес и пр. Паровые тракторы, присланные Виккерсом с гаубицами, оказались настолько тяжелыми, что тяжесть их не выдерживало даже хорошее шоссе. Например, при испытании такого поезда с 305-мм гаубицей Виккерса было совершенно испорчено отличное шоссе из Царского Села в Гатчину. Вследствие этого пришлось отказаться от паровых тракторов и заменить их тракторами с двигателями внутреннего сгорания — трактором «Мортон» и трактором гусеничным «Аллис-Шальмерс», отличавшимся хорошей проходимостью, и др.

Стрельба из 305-мм гаубицы Виккерса производилась с особого основания из железа; основание и все установочные части возились при гаубице на специальной повозке; на переход этой гаубицы из походного положения в боевое требовался 1 день.

Тяжелые позиционные орудия назначались для подготовки прорыва укрепленной полосы противника или для осады крепостей. Поэтому предлагалось не устанавливать их в районах нашего расположения, предназначенных для пассивной обороны, где они могли принести лишь случайную пользу, не окупающую расхода дорогих снарядов крупного калибра.

Главными преимуществами 254-мм пушки (рис. 17) являются дальнобойность — до 20 км и могущество действия — вес снаряда около 225 кг с разрывным зарядом около 19 кг тротила. Поэтому пушку эту предлагалось применять для стрельбы лишь по удаленным целям большого значения: узлы железных дорог, заполненные неприятельскими войсками пункты, дальнобойная или крупнокалиберная артиллерия противника (по [242] артиллерии малого значения стрельба из 254-мм пушки воспрещалась), военные склады, штабы высшего командования и т. п. Береговые 152-мм пушки Канэ предназначались главным образом для содействия всей остальной артиллерии, имея задачей обстрел наиболее дальних и притом важных в боевом отношении целей и борьбу с дальнобойной и крупной артиллерией противника (наибольшая дальность пушки Канэ 13,2 км). Для разрушения окопов 152-мм пушки Канэ непригодны вследствие ничтожного фугасного действия бомбы (гранаты) — лишь 2,86 кг тротила.

Береговые 229-мм пушки, как 229-мм и 280-мм мортиры и 305-мм гаубицы, рекомендовалось применять для разрушения особенно важных и прочно укрепленных участков неприятельской позиции, преимущественно при атаке укрепленных узлов или крепостей. Задачей этим орудиям ставилось полное уничтожение назначенных им целей (сооружений), но отнюдь не моральное только воздействие на противника.

Огромной разрушительностью действия отличались снаряды 305-мм гаубиц, снаряженные тротилом — около 55 кг у гаубиц Виккерса и до 79 кг у 305-мм гаубиц Обуховского завода; у этих последних были и более слабые чугунные снаряды с разрывным зарядом лишь около 28 кг.

Обуховская 305-мм гаубица превосходила 305-мм гаубицу Виккерса не только мощностью снаряда, но и дальнобойностью: наибольшая дальность первой 13,3 км, а второй — 10,3 км. В удобстве действия и особенно в отношении веса системы первая уступала второй. Деревянное основание для установки обуховской гаубицы имело вес около 1000 пуд. (около 16 т); в боевом положении вес обуховской гаубицы около 64, а гаубицы Виккерса — около 59 т. Установка обуховской гаубицы [243] была сложной и трудной; на нее требовалось 1 1/2 дня, и то при условии заблаговременно вырытого котлована.

Необходимым условием при стрельбе из позиционных орудий является тщательное наблюдение каждого отдельного выстрела и производимого им разрушения ввиду дороговизны и трудности изготовления снарядов крупного калибра. Признавалось полезным сопровождать стрельбу этих орудий обстрелом уничтожаемых сооружений орудиями меньших калибров, чтобы держать противника под постоянной угрозой поражения.

Для разрушения искусственных препятствий и слабых окопов позиционные орудия не должны были применяться.

Обращалось особое внимание на организацию питания огнестрельными припасами ввиду большой тяжести боевого комплекта выстрелов и трудности его доставки.

Ко второй группе «тяжелые орудия» (табл. 4 и 5) были отнесены:

а) Пушки: 155-мм французские обр. 1877 г., лит. «С», 152-мм обр. 1904 г. в 200 пуд. (рис. 18), 152-мм обр. 1877 г. в 190 пуд. (рис. 19), 120-мм Обуховского завода и 120-мм Виккерса.

б) Гаубицы: 280-мм Шнейдера, лит. «А», 203-мм Виккерса, лит. «Г» — 1 и 2 обр. 1916 г. марки VI, 234-мм английская Виккерса, лит. «Т», и 20-см японская обр. 1912 г.

Орудия этой группы, за исключением 152-мм пушек в 190 пуд., в достаточной степени приспособлены для движения, а некоторые и для стрельбы с колес. Пушки 152-мм в 190 пуд., имеющие рамные лафеты, перевозились преимущественно по железной [244] дороге. Эти же пушкя, а также 120-мм пушки, гаубицы 234-мм Виккерса и 280-мм Шнейдера с колес не стреляли; для стрельбы эти орудия устанавливались на особые платформы. В общем все орудия второй группы благодаря большому весу могли передвигаться только по шоссе и лишь на короткие расстояния по очень хорошим и сухим грунтовым дорогам с прочными мостами.

При плохом состоянии дорог передвижение этих орудий становилось крайне затруднительным, иногда даже невозможным, особенно для 203-мм и 234-мм гаубиц Виккерса, передвигаемых тракторами (остальные тяжелые орудия имели конную тягу).

На переход из походного положения в боевое требовалось немало времени — только для 155-мм французской пушки и 203-ли гаубицы Виккерса около 10 минут, для остальных же орудий — от 1 до 12 часов, а для 152-мм пушки в 190 пуд. — до 1 дня.

Орудия этой группы не должны были следовать в составе войсковых походных колонн, а двигались отдельно под особым прикрытием в голове обозов 2-го разряда.

В позиционный период войны тяжелые орудия выдвигались на боевую линию обычно только для подготовки прорыва укрепленной полосы противника и только на тех участках, где имелись соответствующие их свойствам задачи. При этом приходилось считаться и с состоянием дороги и с тем, что на занятие и снятие с позиции необходимо дать достаточное время. [245]

По выполнении задачи в одном районе тяжелые орудия могли быть переброшены в другой район.

Наибольшей меткостью и дальнобойностью из орудий этой группы отличались 120-мм пушки Обуховского завода (14,4 км) и Виккерса (12,2 км).

В марте 1917 г. главкозап просил ставку дать на фронт хотя бы одну дальнобойную батарею 152-мм пушек Шнейдера или Канэ с дальностью 12–14 верст «для борьбы с глубоким обстрелом противника, причинившего повреждение путей у ст. Залесье из дальнобойных орудий».{292}

На Западный фронт были даны 120-мм пушки Обуховского завода, дальнобойность которых превышает дальнобойность просимых 152-мм пушек Шнейдера (12 км) и Канэ (13,2 км), не уступая последним в меткости.

Вследствие огромной начальной скорости (824–930 м/сек) каналы 120-мм пушек быстро изнашивались. Поэтому их разрешалось применять только для стрельбы по удаленным и имеющим большое значение целям; по окопам и по искусственным препятствиям стрельба из 120-мм пушек воспрещалась.

Пушки 152-мм в 200 пуд. обр. 1904 г. отличались достаточной меткостью и дальнобойностью — до 12 км ; применялись они, как и 120-мм пушки, для стрельбы по удаленным целям важного значения, по крупной, дальнобойной и наиболее нам вредящей артиллерии; но имея мощный снаряд, разрывной заряд которого почти в 4 раза сильнее разрывного заряда 120-мм гранаты, эти пушки могли разрушать прочные казематированные постройки, прикрывающие неприятельскую артиллерию, тогда как огонь 120-мм пушек по таким постройкам оказывался слабым.

Французские 155-жм пушки и 152-мм пушки в 190 пуд. предназначались главным образом для разрушения прочных сооружений, легких бетонных построек (около 50 см бетона) и хорошо оборудованных окопов, но не для стрельбы по искусственным препятствиям. Для разрушения требовались снаряды, имеющие взрыватели с замедленным действием, а для французских 155-мм пушек еще и угол падения снаряда не менее 20°.

Все тяжелые гаубицы этой группы применялись обычно подобно позиционным орудиям только при подготовке атаки укрепленных узлов или крепостей, для разрушения особо важных и прочно укрепленных участков неприятельской позиции.

Наиболее мощным орудием этой группы являлась 280-жм гаубица Шнейдера, имеющая снаряд весом около 200 кг с разрывным зарядом 33,5 кг тротила; с этим снарядом максимальная дальность равнялась 9,6 км ; кроме этого снаряда, у 280-мм гаубицы имелись еще три более сильных тротиловых снаряда: весом 287 кг с разрывным зарядом 58,6 кг, весом 250 кг [246] с зарядом 21,7 кг и весом 213 кг с зарядом 23,4 кг ; наибольшая дальность этих снарядов равнялась соответственно 6,7, 7,3 и 7,2 км.

280-жм гаубица разбиралась на части для перевозки на специальных повозках, запряженных лошадьми (5 парных уносов); в табл. 5 вес в 5077 кг относится к наиболее тяжелой части установки, разбирающейся при перевозке. Для перехода из походного положения в боевое со сборкой и установкой гаубицы на железной платформе для стрельбы требовалось всего около часа, при условии заблаговременно вырытого котлована; на рытье котлована и подготовку площадки требовалось от 2 до 4 часов.

280-жм гаубица Шнейдера предназначалась для разрушения особо прочных и мощных бетонных построек, сильно укрепленных позиций; благодаря своей относительной подвижности и дальнобойности она могла применяться и при маневренных действиях для разрушения полевых укреплений и особенно важных или прочных сооружений в тылу противника.

В январе 1917 г. начальник Упарта просил генкварта указать командованию фронтов, что 280-мм гаубица Шнейдера является представителем важнейшего калибра в тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН), «благодаря своей мощности и способности к маневрированию (конная тяга)».

Следующей по дальнобойности и по силе фугасного действия снаряда была японская 20-см гаубица — наибольшая дальность 10,1 км, разрывной заряд стального снаряда 23,7 кг мелинита (имелся и чугунный снаряд с разрывным зарядом лишь 5 кг мелинита); вес гаубицы в боевом положении 22350 кг значительно превосходил вес 280-мм гаубицы Шнейдера; 20-см гаубица разбиралась на части для перевозки лошадьми, но на переход гаубицы из походного в боевое положение требовалось не менее 12 часов. Для маневренных действий японская 20-см гаубица была мало пригодна и предназначалась главным образом для разрушения особо прочных сооружений и окопов укрепленных позиций, а также для осады крепостей.

203– и 234-мм гаубицы Виккерса перевозились тракторами. Из табл. 5 видно, что вес в походном положении наиболее тяжелой из частей установки, на которые разбирались эти гаубицы для перевозки, был около 4000 кг. Эти гаубицы могли принимать участие в маневренных боевых действиях, в особенности 203-мм гаубицы, которые по конструкции системы и балистическим свойствам подходили к группе полевых тяжелых орудий. На переход 203-мм гаубиц из походного положения в боевое требовалось только 10 минут, предельная скорость стрельбы — до 2 выстрелов в минуту, тогда как для 234-мм гаубицы на это требовалось до 10 часов и ее скорострельность была не более 1 1/3 выстрела в минуту.

Мощность 234-мм гаубицы — вес снаряда 132 кг с разрывным зарядом 15,5 кг  — не превосходила в отношении фугасного [250] действия снаряда мощность 203-мм гаубицы 1-го образца — разрывной заряд 15,9 кг тротила; фугасное действие снаряда 203-мм гаубицы 2-го образца было значительно слабее — разрывной заряд лишь 9,1 кг тротила. Дальнобойность 203-мм гаубицы 2-го образца — 9,6 км  — превосходила дальнобойность и 203-мм гаубицы 1-го образца — 7,2 км и 234-мм гаубицы — 8,9 км.

Название орудий	Вес системы в кг		Вес в кг		Начальная скорость в м/сек	Наибольшая дальность в км	Способ тяги	Предельное число выстрелов в мин.
	в походном положении{293}	в боевом положении	снаряда	разрывного заряда
I. Позиционные орудия
Пушки
10-дм. (254-мм) береговая в 45 калибров	28994	49140	225,2	18,8	777	20,4	Жел. дор.	1/2
6-дм. (152-мм) береговая Канэ	5733	19650	41,3	2,86	790	13,2	То же	5
Гаубицы
12-дм. (305-мм) Обуховского завода обр. 1915 г., лит. «В»	19650	63883	376,7	78,6	442	13,3	То же	1/3
12-дм. (305-мм) Виккерса, лит. «Л»	13710	58969	344	54,8	363	10,3	Пар. трак.	1/3
II. Тяжелые орудия
Пушки
155-мм французская обр. 1877 г., лит. «С»	6230	5000	43	7,09	518	11,3	Конная	1/2
120-мм Обуховского завода	6260	11150	20,5	2,05	930	14,4	То же	3
120-мм Виккерса	6230	11150 + 1960 земл. балласта	20,5	2,05	824	12,2	То же	3
Гаубицы
11-дм. (280-мм) Шнейдера, лит. «А»	5077	15230	196,5	33,5	335	9,6	То же	2
9,2-дм. (234-мм) английская Виккерса, лит. «Т»	4100	13580	132	15,5	363	8,9	Тракторная	1 1/3
8-дм. (203-мм) Виккерса, лит. «Г», 1-го обр.	4095	6175	98,4	15,9	305	7,2	Тракторная	2
8-дм. (203-мм) Виккерса, лит. «Г», 2-го обр.	4095	8400	90,8	9,1	396	9,6	То же	2
20-см (200-мм) японская обр. 1912 г.	3280	22 350	80,1	23,7	380	10,1	Конная	1
III. Полевые тяжелые орудия
Пушки
6-дм. (152-мм) осадная Шнейдера, лит. «Б»	4095	5733	40,9	5,4	640	12	Конная	2
5-дм. (127-мм) 60-фунт. английская Виккерса, лит. «Р»	?	4560	27	2,7	634	9,6	То же	2
120-мм французская обр. 1878 г., лит. «Е»	3500	3850	20,5	4,5	518	9,9	То же	1 1/2
10,5-см (105-мм) японская	3200	2620	18	1,1	540	10,1	То же	1 1/2
Гаубицы
6-дм. (152-мм) английская Виккерса, лит. «М»	?	3650	45,1	5,7	370	9,2	То же	2
15-см (150-мм) германская обр. Круппа	2440	2050	36,1	2,5	275	5,9	То же	1 1/2
IV. Легкие полевые и горные орудия
Пушки
90-мм французская,	2130	1060	8,2	1,7	534	10,3	То же	4
77-мм германская полевая (модель А, 96)	1870	980	6,8	0,2	465	8,2	То же	10
76,5-мм австрийская полевая (модель М. 5)	1820	980	6,7	0,2	514	6,9	То же	10
3-дм. (76-мм) горная Обуховского завода обр. 1904 г.	425	330	6,5	0,8	290	4,3	То же	6
3-дм. (76-мм) короткая обр. 1913 г. (на неразъемном горном лафете обр. 1909 г.)	1230	620	6,5	0,8	438	7,1	То же	10
75-мм полевая японская обр. 1898 г. Арисака	1640	910	6,1	0,8	553	7,8	То же	3
75-мм горная японская обр. 1901 г. Арисака	360	330	6,1	0,8	262	4,3	То же	3
Гаубицы
45-лин. (114-мм) легкая полевая английская	2130	1360	15,6	2,7	308	6,4	Конная	2
12-см (120-мм) японская обр. Круппа	2200	990	20,1	1,3	273	5,6	Конная	2
10-см (100-мм) австрийская (модель М. 99)	1850	980	14,4	1,3	290	7,4	Конная	2
V. Орудия особого назначения
Пушки
3-дм. (76-мм) скорострельная штурмовая Путиловского завода обр. 1910 г.	540	540	6,5	0,8	275	2,6	Конная	15
3-дм. (76-мм) броневого автомобиля	—	—	6,5	0,8	275	2,6	Автомобильная	10
3-дм. (76-мм) противосамолетная обр. 1914 г.	9960	9960	6,5	0,8	589	8,5	Автомобильная	30
40-мм пушка-пулемет на тумбе (системы Виккерса)	640	640	0,9	—	610	5,3	Бронеавтомобильная	ок. 300
	+ вес автомобиля
40-мм пушка-пулемет на полевом лафете	1560	850	0,9		610	5,3	Конная	ок. 300
37-мм траншейная обр. 1915 г. (системы Розенберга)	106	180	0,5	0,02	442	3,2	Люди	8
37-мм автоматическая Маклена на тумбе	—	245	0,5	0,02	?	3,2	Автомобильная	100

Тяжелые орудия второй группы (пушки и гаубицы) для разрушения искусственных препятствий не назначались.

Вооружение артиллерии специального назначения

К орудиям специального или особого назначения (пятой группы){294} были отнесены:

а) Пушки (см. табл. 4 и 5): 3-дм. (76-мм) противосамолетная обр. 1914 г.; установленные на автомобиле 40-мм пушка-пулемет на тумбе (системы Виккерса) и 40-мм пушка-пулемет на полевом лафете Депора; 3-дм. (76-мм) скорострельная штурмовая пушка Путиловского завода обр. 1910 г.; 3-дм. (76-мм) пушка на броневом автомобиле; 57-мм скорострельные пушки Норденфельда — береговая и капонирная; 37-мм траншейная пушка обр. 1915 г. (системы Розенберга) и 37-мм автоматическая пушка Маклена; 47-мм пушка Гочкиса.

б) Траншейные орудия ближнего боя  — минометы и бомбометы (см. табл. 6).

Пушки. 76-мм противосамолетные пушки обр. 1914 г. и 40-мм пушки-пулеметы (на автомобилях) предназначались специально для борьбы с воздушным флотом (см. первую часть). Все прочие перечисленные пушки предназначались для обороны и фланкирования подступов к заграждениям, для отражения атак огнем в упор, для стрельбы по траншейным орудиям и пулеметам противника. Устанавливались они укрыто в блиндажах, построенных в окопах или вблизи окопов, маскируясь растительностью и т. п. Ввиду относительно небольшого веса системы почти все эти пушки могли служить для сопровождения атакующих войск.

Противосамолетная (зенитная) 76-мм пушка обр. 1914 г. была лучшей для борьбы с воздушным флотом. Она была спроектирована для патрона и той же начальной скорости, что и у 76-мм полевой легкой пушки обр. 1902 г.; этим достигалось возможно большее могущество поражения и удобство питания боеприпасами.

Для получения возможно большей скорострельности, при всех углах возвышения от — 5° до + 65°, орудие было снабжено полуавтоматическим клиновым затвором системы Лендера. Лафет снабжался независимой линией прицеливания в вертикальной [251] и горизонтальной плоскостях, облегчающей наводку и стрельбу по быстродвижущимся воздушным целям. Прицел автоматически учитывал влияние угла места цели при стрельбе по летательным аппаратам прямой наводкой. При этом была предусмотрена возможность ведения огня и раздельной наводкой по наземным целям на всех дальностях до 9 км, при круговом обстреле в 360°.

Для увеличения вероятности поражения быстродвижущихся воздушных целей лафет был снабжен механизмом автоматического вертикального рассеивания снарядов относительно независимой линии прицеливания системы Тарновского. Подобный же механизм был введен и в привод горизонтального наведения для увеличения действительности огня при обстреле широких участков наземных целей.

Для перевозки и стрельбы 76-мм зенитная пушка обр. 1914 г. устанавливалась на автомобиле; для достижения необходимой устойчивости при стрельбе на автомобиле имелись специальные откидные сошники — два боковых и один задний. В походном положении сошники крепились кверху; для приведения автомобиля в боевое положение они опускались и закреплялись с помощью клиньев, забиваемых в землю. Боковые борта автомобиля при этом отбрасывались для образования орудийной платформы. На переход из походного в боевое положение требовалось 3–5 минут. Жизненные части машин для предохранения были прикрыты броней.

Для стрельбы по воздушным целям необходимы пушки с большим вертикальным (до 80°) и горизонтальным круговым в 360° обстрелом. Зенитные 76-мм пушки обр. 1914 г. системы Лендера и Тарновского (на автомобилях) имели круговой обстрел 360° и вертикальный обстрел от — 5° до +65°. Они почти удовлетворяли указанным условиям и были приспособлены для стрельбы не только по воздушным, но и по наземным целям. Пушки эти изготовлялись во время войны в ограниченном количестве. Действующая русская армия имела лишь 72 зенитные 76-мм пушки обр. 1914 г., и то к концу войны. При обширности фронтов, занимаемых армией, такое количество зенитных пушек, конечно, было ничтожным.

Ввиду крайнего недостатка или местами даже полного отсутствия специальных зенитных орудий стало необходимым приспособление для стрельбы по воздушным целям 76-мм полевых пушек обр. 1900 и 1902 гг. и других орудий, главным образом трофейных. Между прочим, в армии имелось 32 пушки 75-мм морских, приспособленных также для стрельбы по воздушным целям. Приспособления эти в виде кустарных установок конструировались и изготовлялись по большей части самими войсками из подручного материала. Приспособления были двух основных типов: ямные и тумбовые.{295} [252]

В ямных приспособлениях (системы артиллерийских техников Матвеева, Мяги и др.) увеличение угла возвышения орудия достигалось простым отрыванием кругового рва или ямы конической формы; в первом случае в центре круга вкапывался осевой болт, на который насаживался вращающийся вокруг болта деревянный круг, служащий площадкой для установки на нем орудия, а на дно кругового рва опускался хобот лафета; во втором случае в центр ямы опускался хобот лафета, а колеса орудия оставались на краю ямы. Приспособления ямного типа быстро изнашивались, маскировка их от воздушного наблюдения была затруднительна, перевозка частей приспособления была неудобна. Ввиду многих отрицательных качеств приспособления эти применялись недолго, и артиллерийские части скоро перешли к приспособлениям второго рода или к приспособлениям смешанного типа — полуямным, полутумбовым.

Первым приспособлением тумбового типа можно считать станок системы Гвоздева, сооруженный в начале 1915 г. в 15-й артиллерийской бригаде из железнодорожных шпал. Станок состоял из трех положенных один на другой квадратов, связанных из брусьев, в центре которых был врыт деревянный шворень, а на него надета поворотная рама из двух параллельных брусьев, связанных между собой железными болтами. Орудие накатывалось на поворотную раму, хобот лафета опускался на землю в ровик, вырываемый вокруг станка.

Конструкция станка Гвоздева была одобрена Артиллерийским комитетом ГАУ. Она была проста, изготовлялась из подручного материала, имела небольшой вес, быстро собиралась и легко перевозилась в разобранном виде в одной повозке. Само же орудие свободно вращалось на поворотной раме усилием одного правильного номера.

Идея конструкции Гвоздева легла в основу конструкции большинства других систем тумбового типа (Розенберга, Герценшвейга, Рекалова, Мяги, Радзивиловича, Иванова).

Наиболее широкое применение на фронте имела рекомендованная ГАУ установка члена Арткома генерала Розенберга. Установка эта претерпела различные видоизменения.

Система Розенберга, усовершенствованная строевым офицером Мак-Киббин, позволила увеличить угол возвышения до 70°. Подкладывание под колеса орудия переменных клиньев или изменение высоты упора сошника позволяло увеличивать угол возвышения орудия сверх допускаемого подъемным механизмом, что являлось преимущественной особенностью установки Розенберга. С другой стороны, установка эта была довольно сложна в изготовлении, перевозка разобранного станка требовала нескольких повозок; подпрыгивание и отдача орудия при выстреле вредно отражались на прочности орудийных колес, сокращая срок службы всей системы орудия.

Установка Радзивиловича рекомендована была начальником штаба главковерха. В марте 1915 г. наштаверх сообщил генерал-инспектору [253] артиллерий, в то бремя исполнявшему обязанности председателя особой распорядительной комиссии по артиллерийской части (см. первую часть), о желательности снабжения каждой артиллерийской бригады двумя «менее громоздкими» установками для стрельбы под большим углом возвышения по воздушным целям, изобретенными Радзивиловичем.

Генинспарт тогда же ответил наштаверху, что установки Радзивиловича приняты ГАУ и сделаны распоряжения об их изготовлении.{296}

Установки Радзивиловича были не лучше установок Розенберга.

Успех стрельбы с них по самолетам был почти так же ничтожен, как и со всех других им подобных установок примитивного устройства.

Лучшим являлся одобренный Арткомом ГАУ{297} подвижной противосамолетный станок системы Б. Н. Иванова, в то время командира 7-й отдельной легкой батареи, для стрельбы по воздушному флоту. Главной положительной особенностью этого станка являлась его подвижность (перевозился в упряжке, аналогично перевозке зарядного ящика), быстрота занятия позиции и перехода в походное положение, позволявшие сопровождать войска в походе и внезапно открывать огонь с неизвестной неприятелю новой позиции, и, наконец, прочность станка и возможность замены поврежденных частей или исправления их средствами батареи. Но все части конструкции Иванова были железные и могли быть изготовлены лишь при наличии хороших артиллерийских мастерских.

К отрицательным свойствам станка Иванова следует отнести: недостаточный угол возвышения, добавочный к углу, получаемому действием подъемного механизма орудия; подпрыгивание орудия при выстреле сбивало наводку и вызывало необходимость проверки установки прицела перед каждым выстрелом и требовало для этого затраты времени.

Сила отдачи при выстреле вредно отражалась на прочности всей системы, что, между прочим, характерно не только для установок Иванова, но и для других примитивных установок.

В общем все кустарные приспособления полевых пушек для стрельбы по воздушным целям далеко не отвечали требованиям, предъявляемым к зенитным орудиям. Характерными общими их недостатками были следующие: неприспособленность орудия к быстрой наводке, понижение и без того недостаточной скорострельности, невозможность ведения огня под большими углами возвышения (больше 60–70°), перегрузка накатника лафета, вызывавшая недокат орудия, громоздкость и неподвижность (за исключением станка Иванова), трудность [254] маскировки, нередко порча противооткатного механизма и даже расстройство всей системы орудия при сколько-нибудь продолжительной зенитной стрельбе.

Траншейные орудия ближнего боя (рис. 20–23). О назначении орудий ближнего боя и организации траншейной артиллерии сказано в первой части этого труда. Здесь же мы ограничимся лишь кратким историческим очерком создания траншейной артиллерии во Франции,{298} поскольку принятые во французской армии минометы: 58-мм Дюмезиля, 240-мм, 58-мм № 1, 58-мм № 2, и некоторые бомбометы были введены на вооружение русской армии.

В первой части труда упоминалось, что германцы, учитывая опыт русско-японской войны, тайно сконструировали траншейные орудия еще до начала первой мировой войны. Эти траншейные орудия были применены германцами в 1914 г. под Льежем, Антверпеном, Мобежем, а на позиционных фронтах применение их получило широкое распространение.

Французы, ввиду настоятельной просьбы пехоты дать ей подобные орудия, использовали в первое время войны существовавшие старые орудия, вроде бронзовых 15-см нарезных мортир. Особенно пригодились мортиры, действующие сжатым воздухом (арбалеты Имфи), так как стрельба из этих орудий, при отсутствии огня и дыма, не выдавала противнику места их расположения. [256]

Между тем у германцев в 1914 г. имелось: 112 средних минометов обр. 1913 г., стреляющих на 800–900 м, и 64 тяжелых 25-см миномета изготовления 1910 г., стреляющих на 420 м миной в 100 кг. Кроме того, в том же 1914 г. у германцев появился на фронте легкий миномет с дальностью огня до 1000 м. За время войны общее количество разнообразных минометов в германской армии доходило до 17000, а дальнобойность их увеличилась на 30%. Легкие минометы придавались по четыре на батальон в виде орудий сопровождения. Тяжелые и средние минометы сводились в роты — по одной на дивизию и в батальоны, в виде резерва главного командования (всего 23 минометных батальона).

Во французской армии первые более мощные и дальнобойные минометы появились лишь в марте 1915 г., а именно: 58-мм минометы № 1, № 1-бис и № 2, стрелявшие минами с хвостовым оперением весом от 18 до 35 кг. При заряжании в канал ствола этих минометов входил только хвост мины, а корпус ее и оперение оставались снаружи. Таким образом была решена, не без ущерба для дальнобойности и меткости, задача стрельбы тяжелым снарядом из относительно легкого орудия небольшого калибра.

Уже на третий год войны на вооружение французской армии был принят 240-мм длинный миномет обр. 1916 г., в котором для увеличения дальнобойности от 600 до 2150 м оперенные [257] снаряды вкладывались целиком в канал ствола; снаряд весом 81 кг заключал в себе разрывной заряд в 42 кг взрывчатого вещества (см. табл. 6). Образование необходимых запасов таких боеприпасов и пополнение их было исключительно трудным, так как для разрушения укреплений требовалось огромное количество мин. Например, полное разрушение полевых окопов протяжением в 100 м требует до 300 малых или 150 больших мин. При использовании 240-мм минометов встречались и другие большие неудобства. При выстреле они давали пламя высотой 6 м. Следовательно, для того чтобы скрыть от противника пламя выстрела, 240-мм минометы приходилось ставить на дно ямы или колодца глубиной 3 м, имеющих прикрытие такой же высоты. Работа по их установке требовала много времени, неизмеримо больше, чем работа по установке 58-мм минометов. Кроме того, стрельба из 240-мм миномета не отличалась точностью и сам он не был достаточно прочным.

Тем не менее, обладая разрушительной силой, 240-мм миномет применялся французами при всех больших наступлениях. Между прочим, его использовали в период позиционной войны для разрушения германских минных галлерей в Аргонах.

Почти всю войну 1914–1918 гг. французы провели с минометами № 2 и 240-мм, хотя в 1917 г. в Мейлли производились испытания минометов шести других систем калибром 120, 130 и 150 мм, имеющих мины весом от 11,6 до 17,5 кг с разрывным зарядом от 5 до 6 кг взрывчатого вещества.

Из многих мнений, высказанных на испытаниях в Мейлли, интересны два следующих, характеризующих цели применения траншейных орудий:

1) Командира пехотного полка: «Мне требуется связанное тесно со мной орудие, которое могло бы дополнить действие 37-мм пушки, пулеметов и гранатометов в отношении уничтожения или подавления пулеметов; проделать или расчистить в проволочных заграждениях проход, на который пехота натолкнулась при своем продвижении; уничтожить очаг сопротивления; создать небольшое местное огневое заграждение для остановки контратаки».

2) Генерала: «Орудия сопровождения не должны итти по пятам пехотинцев. Я считаю, что их место при батальоне резерва. Необходимо, чтобы они могли стрелять на 1000–1200 м. Они должны иметь возможность запереть противника в его норах (снаряды с фосфором). 37-мм пушка недостаточно мощная; в семи случаях из десяти она не дает результата».

Комиссия, производившая опыты в Мейлли, пришла к заключению, что для траншейной артиллерии необходимо иметь два основных типа орудий:

1) орудие, органически связанное с подразделениями пехоты; таким орудием был признан миномет Стокса калибра 81 мм, стреляющий по крутой траектории на 2000 м фугасным снарядом в 3,25 кг ; темп стрельбы — до 20 выстрелов в минуту; [258]

2) орудие, обслуживаемое артиллерией, удовлетворяющее следующим условиям: дальность огня 1200 м и до 1600 м, чтобы иметь возможность вести огонь с открытых позиций вне досягаемости действительного ружейного и пулеметного огня; снаряд, содержащий в себе не менее 4 кг взрывчатого вещества; площадь рассеивания снарядов на предельной дальности — 100 м в глубину, 50 м в ширину; орудие должно быть настолько легко, чтобы возможно было его перекатывать и переносить без труда на руках; длительность установки орудия не должна превышать, по возможности, 1 часа.

Согласно «Наставлению для применения траншейных орудий», изданному штабом главковерха (Упартом) в 1916 г.,{299} траншейным орудиям ближнего боя — миномету и бомбомету  — ставились следующие главные задачи.

Бомбомету — быть подсобным орудием для пехоты во всех случаях, когда полевую пушку брать с собой нельзя, а оставшаяся далеко за пехотой на своих позициях полевая и тяжелая артиллерия помочь пехоте не может из опасения поражения ее своим огнем; когда только ружейного и пулеметного огня недостаточно или прицельным выстрелом из них нельзя поразить противника.

Бомбометы признавались особенно полезными при атаке, перед самым началом штурма, когда своя артиллерия вынуждена замолчать, чтобы не поражать своей пехоты, или когда вовсе нет своей артиллерии, и при обороне, когда заградительный огонь бомбометов может помешать противнику ворваться на нашу позицию или помочь выбить уже ворвавшегося неприятеля.

Для выполнения этих задач бомбомет должен быть портативен, легок, прост в обращении и должен обладать небольшой дальностью огня, хотя бы на 500–600 шагов. При таких условиях бомбометы не могли иметь сколько-нибудь серьезного пробивного, осколочного или фугасного действия. Имея разрывной фугасный заряд менее 0,5 кг, бомбомет производил ничтожное разрушительное действие; поэтому бомбометы считались совершенно непригодными для разрушения искусственных препятствий (проволочных заграждении, засек, рогаток).

Миномет должен быть подсобным орудием для разрушения блиндажей, окопов и заграждений, преимущественно проволочных, а также засек и рогаток; фугасное действие миномета должно быть достаточно сильно, досягаемость — до 1,5 км. Поэтому миномет по своей конструкции гораздо сложнее бомбомета и тяжелее его.

Основные данные, характеризующие свойства бомбометов и минометов, принятых на вооружение русской армии во время войны, показаны в табл. 6. [259]

Название орудий	Калибр в мм	Разрывной заряд в кг	Наибольшая дальность в м	Вес в боевом положении в кг	Время перехода в боевое положение в минутах
Минометы
20-мм Лихонина	20	7,6	360	25	5
47-мм Лихонина (рис. 21)	47	9	390	90	10
58-мм Дюмезиля французский	58	8,2	426	172	10
89-мм Ижорского завода	89	17	1070	1310	20
240-мм французский	240	42	2150	3100	20
58-мм № 1 французский (рис. 20)	58	10,6	510	172	10
58-мм № 2 французский	58	16,4	850	336	10
6-дм. мортира Путиловского и металлического заводов	152	4,5	920	205	10
9,45-дм. английский системы Батиньоль	240	24,6	1280	1638	20
Бомбометы
9-см (3,5– дм. ) типа Г. Р. (рис. 22)	90	0,8	430	68,9	5
8-лин. (рис. 23)	20	0,25	300	16,4	0
3,5-дм. Аазена	89	0,41	350	24,6	0
6-дм. мортирка Кегорна	152	0,12	520	41	0

Минометы принятых систем — 58-мм Дюмезиля и 47-мм Лихонина — действовали с близких расстояний весьма разрушительно по горизонтальным покрытиям, блиндажам и по искусственным препятствиям. Но в боевых условиях не часто представлялась возможность минометным батареям располагаться близко (400–500 шагов) к заграждениям противника и в такой близости производить стрельбу, вследствие чего пехота настоятельно требовала увеличить дальность стрельбы из минометов хотя бы до 1500 шагов, чтобы выйти из сферы поражения ружейным и пулеметным огнем неприятеля.

Расход мин для разрушения препятствий минометным огнем требовался значительный, даже на близких расстояниях. Так например, для образования прохода шириной около 12 м в трехполосной проволочной сети глубиной до 35 м нужно было выбросить с расстояния 400 шагов до 120 мин; при большей ширине прохода и глубине препятствий количество требующихся мин пропорционально возрастало.

Общие указания по использованию орудий

В августе 1916 г. приказом начальника штаба верховного главнокомандующего № 1042 было объявлено составленное Упартом руководство: «Свойства орудий и краткие указания [260] для их применения», выдержавшее в течение одного года три издания, что указывает на большую нужду войск действующей армии в подобных изданиях (3-е издание было объявлено приказом наштаверха 13 сентября 1917 г. за № 184). Руководство это давало возможность ознакомиться с артиллерийскими орудиями, состоящими на вооружении армии, и было очень полезным пособием для общевойсковых начальников при решении вопросов о применении артиллерии и при постановке ей боевых задач, которые должны соответствовать основным свойствам имеющихся в их распоряжении орудий.

Составленное Упартом руководство о свойствах орудий включало в себя некоторые ценные указания об использовании артиллерийских средств с кратким перечнем задач для артиллерии и соответствующих этим задачам орудий, а также о скорости стрельбы из орудий.

При использовании артиллерийских средств борьбы предлагалось иметь в виду следующее:

1. Каждое орудие должно быть использовано согласно его свойствам. Только исключительная обстановка может заставить применить некоторые орудия не по прямому их назначению.

2. Орудия крупных калибров не следует применять тогда, когда задача может быть решена с тем же успехом орудиями более мелких калибров. Снаряды крупных калибров необходимо разумно экономить, так как чем крупнее калибр, тем труднее изготовление снарядов и орудий, тем труднее снабжение и питание боеприпасами.

3. Артиллерия должна получать задачи, соответствующие ее силам и числу снарядов, которыми она располагает.

4. Для установки на позиции и выполнения задачи артиллерия требует определенного времени, которое зависит от характера задачи и обстановки. Если такое время не дано, то сила огня артиллерии не может быть надлежаще использована.

5. При подготовке прорыва укрепленной полосы все батареи, в особенности крупных калибров, должны быть надлежаще установлены, должны обеспечить себе питание боеприпасами, связь и подготовить тщательно свою стрельбу. Только при этом условии возможно открыть огонь (по возможности одновременно со всех батарей).

6. Командный состав артиллерии должен принять все меры для установления наилучшего наблюдения, без которого содействие артиллерии остальным родам войск невозможно. Войска других родов должны охранять артиллерию и оказывать ей всемерное содействие для устройства путей и позиций, чтобы сохранить материальную часть артиллерии и ее личный состав, пополнение которых крайне затруднительно.

7. Помощь войсковых аэростатов, летчиков-наблюдателей, в особенности для батарей крупного калибра, крайне необходима.

8. Орудия крупных калибров по существу являются средством атаки, а не обороны. Поэтому при обороне и в период [261] позиционного затишья применение орудий крупного калибра должно быть крайне ограничено и расходование снарядов этих орудий должно быть сокращено до наименьшего предела.

9. Нельзя требовать огня артиллерии во всех случаях и по тем целям, с которыми может и должна справиться пехота ружейным (пулеметным) огнем.

Боевые задачи, которые могут быть поставлены артиллерии, и назначение орудий, соответствующих этим задачам, перечислены в табл. 7.

Задачи — цели для стрельбы артиллерии	Наиболее соответствующие им орудия
А. Прочные постройки и окопы
1. Наиболее прочные постройки из бетона или железа в крепостях или укрепленных узлах.	а) Гаубицы: 12-дм. (305-мм) Обуховского завода, 12-дм. (305-жм) Виккерса и 11-дм. (280-мм) Шнейдера; 8-дм. (203-мм) Виккерса и 20-см японские обр. 1912 г.
	б) Береговые мортиры: 11-дм. (280-мм) и 9-дм. (229-мм).
	в) Пушки: 9-дм. (229-мм) и 10-дм. (254-мм) береговые (по вертикальным целям, а по горизонтальным — лишь за неимением гаубиц или мортир и с дистанции, имеющей угол падения больше 18°).
2. Прочные постройки из бетона — убежища, укрытые 2–4 м земли, и прочные блокгаузы в крепостях, укрепленных узлах и оборонительных полосах.	а) Указанные выше гаубицы, береговые мортиры и пушки, и кроме того:
	б) Пушки: 6-дм. (152-мм) в 120 пуд., 190 пуд. и 200 пуд., 6-дм. (152-мм) осадные скорострельные Шнейдера (последние преимущественно по вертикальным целям, а по горизонтальным — лишь за неимением или недостатком других подходящих орудий, причем угол падения должен быть больше 18°).
	в) Гаубицы: 6-дм. (152-мм) скорострельные полевые тяжелые и крепостные.
3. Окопы укрепленной полосы с блиндажами полевого типа, козырьками и пулеметными гнездами.	а) 152-мм пушки и гаубицы, указанные выше в п. 2 «б» и «в», и кроме того:
	б) Гаубицы: 48-лин. (122-мм) и 45-лин. (114-мм) английские, 15-см и 12-см Круппа, 10-см австрийские (последние четыре по наиболее слабым участкам и ходам сообщения).
	в) Мортиры: 6-дм. (152-мм) полевые обр. 1883 г. Энгельгардта.
	г) При наличии орудий, указанных в п. 1, их применяют для разрушения главнейших и сильнейших пунктов атакованного участка.
4. Окопы полевого типа в маневренных полевых боях.	а) Гаубицы: 6-дм. (152-мм) полевые и крепостные, 48– и 45-линейные (122-мм и 114-мм) полевые, 10-см австрийские (последние две гаубицы значительно слабее прочих). [262]
	б) Мортиры: 6-дм. (152-мм) полевые обр. 1883 г.
	в) Пушки: все полевые легкие и полевые тяжелые, при стрельбе гранатой косым или фланговым огнем.
Б. Артиллерия	а) Пушки: 3-дм. (76-мм) скорострельные легкие и горные; полевые легкие и батарейные 3,4-дм. (86,4-мм) и 4,2-дм. (107-мм) обр. 1877 и 1895 гг., 42-лин. (107-мм) скорострельная обр. 1910 г. и старые обр. 1877 г., 10,5-см и 120-мм французские.
	По наиболее дальнобойной, крупной и вредящей нам артиллерии: 120-мм Обуховского завода (системы Виккерса), 6-дм. (152-мм) в 200 пуд., 6-дм. (152-мм) и береговые Канэ, 6-дм. (152-мм) осадные скорострельные Шнейдера.
	По артиллерии исключительной силы (например по 42-см германским гаубицам) 10-дм. береговые (254-мм) в 45 калибров.
	б) В случаях, когда нет указанных пушек, или когда гаубицы свободны от решения задач по разрушению блиндажей и окопов, применяют 152-мм, 122-мм, 114-мм и 10-см гаубицы и 152-мм пушки в 120 или 190 пуд.
В. Пулеметы	а) Пушки: 3-дм. (76-мм) скорострельные полевые легкие и горные, 3-дм. (76-мм) штурмовые, 37-мм, 40–, 47– и 57-мм.
	б) Пулеметы разбивают и попутно при разрушении окопов.
	Пулеметы, расположенные в прочных постройках, разбивают орудиями более крупных калибров, соответствующими прочности укрытий.
Г. Проволочные заграждения	а) Пушки: 3-дм. (76-мм) полевые легкие и горные, 3,4-дм. (86,4-мм) полевые легкие обр. 1877 и 1895 гг.
	б) Гаубицы: в том случае, если заграждения, укрытые скатом и недоступные для отлогой траектории пушек, — 122-мм и 114-мм полевые легкие, 10-см австрийские и 12-см Круппа. За неимением этих гаубиц можно, как особое исключение, применить: 152-мм скорострельные гаубицы или 152-мм пушки в 120 пуд. обр. 1877 г. и 15-см гаубицы.
Д. Открытые живые цели	а) Все орудия, имеющие шрапнели.
	б) Преимущественно полевые легкие и горные пушки, а также 3-дм. (76-мм) штурмовые, 37–, 40–, 46– и 67-мм.
Е. Самолеты	а) 3-дм. (76-мм) противосамолетные пушки обр. 1914 г. (системы Тарновского и Лендера).
	б) 3-дм. (76-мм) скорострельные полевые легкие пушки обр. 1900 и 1902 гг., помещенные на особые установки.
Ж. Аэростаты	Пушки: 42-лин. (107-мм) скорострельные обр. 1910 г., 120-мм французские. [263]

В руководстве «Свойства орудий» даны были следующие основные указания о скорости стрельбы из орудий:

1. При планировании предполагаемой операции необходимо принять во внимание не только количество боевых припасов на каждое орудие в зависимости от задания, но и время, необходимое для развития такой скорости стрельбы, которая не должна вредить исправности материальной части.

2. Скорость стрельбы из орудий обусловливается не столько скоростью заряжания, наводки и условиями наблюдения отдельных выстрелов, сколько необходимостью сбережения материальной части, самого тщательного надзора за ней и состоянием боевых припасов. Это совершенно необходимо потому, что, как показал опыт боев, выход орудий из строя от собственной стрельбы настолько велик, что с первых же часов боя значительно ослабляет силу огня батарей, вызывает стремление увеличивать скорострельность оставшихся орудий и совершенно нарушает сделанные предположения и расчеты.

На основании опыта боев лета. 1917 г., принимая во внимание изложенные указания, были составлены данные о скорости стрельбы из орудий, приведенные в табл. 8.

Название орудий	Время между двумя выстрелами из одного орудия в минутах
	при нормальной скорости стрельбы	для развития максимальной скорости огня
Пушки
6-дм. (152-мм) осадная Шнейдера	6	3
155-мм французская	6	4
6-дм. (152-мм) Канэ	6	3
6-дм. (152-мм) в 200 пуд	6	4
6-дм. (152-мм) в 120 пуд	6	4
5-дм. (127-мм) 60-фунт. английская Виккерса	6	4
120-мм Обуховского завода	6	4
120-мм Виккерса	6	4
42-лин. (107-мм) скорострельная обр. 1910 г.	4	2
42-лин. (107-мм) обр. 1877 г.	6	4
3-дм. (76-мм) полевая легкая, конная и горная	2	1
Гаубицы
12-дм. (305-мм) обуховская обр. 1915 г.	10	10
12-дм. (305-мм) Виккерса	10	10
11-дм. (280-мм) Шнейдера	10	10
9,2-дм. (234-мм) английская Виккерса	10	10
8-дм. (203-мм) английская Виккерса	8	8
6-дм. (152-мм) английская Виккерса	6	3
8-дм. (152-мм) полевая и крепостная	4	2
48-лин. (122-мм) полевая	3	2
45-лин. (114-мм) полевая английская	3	2 [264]

Данные в табл. 8 для нормальной и максимальной скорости огня предлагалось использовать таким образом, чтобы:

а) все расчеты велись на указанную в таблице нормальную скорость стрельбы;

б) для орудий калибра 152 мм и ниже в некоторых исключительных случаях рассчитывать на максимальную скорость огня, не превышая указанной в таблице;

в) в случаях непредвиденных, когда по ходу операции является необходимость наиболее мощного действия артиллерии и такое действие не может быть иначе осуществлено, как только увеличением скорости огня, допускать таковую до предела скорострельности системы, однако всемерно соблюдая те требования, которые обеспечивают сохранность материальной части, и притом пользуясь такой скорострельностью лишь самое короткое время;

г) для полевых орудий (76-мм, 114-мм и 122-мм) по окончании подготовки с началом пехотной атаки максимальная скорость стрельбы определялась тактической обстановкой, а не обязательно указанной в таблице.

Первая мировая война дала немало примеров злоупотребления скорострельностью орудий, приводившего в результате к преждевременному износу каналов орудий. Особенно часто наблюдалось значительное понижение балистических качеств 76-мм полевых пушек вследствие весьма плохого обращения с ними, неизбежного при чрезмерно скорой стрельбе в связи с общим понижением тщательности ухода за орудием в условиях военного времени.

В самом начале войны, в августе — сентябре 1914 г., в ГАУ стали поступать донесения о том, что войсковые начальники требовали от артиллерии такой продолжительности и скорости стрельбы, что в результате «случайно падавшая на тело орудия шапка орудийной прислуги загоралась, как в печке».

Русская 76-мм полевая пушка, с которой вступили в войну, являлась лучшей и могущественнейшей представительницей орудий этого рода и обладала исключительными балистическими качествами вследствие своей огромной начальной скорости — 588 м/сек. Но такая начальная скорость достигается ценой больших давлений (до 2300 ат) и высокой температуры в канале орудий, которые и сами по себе служат достаточной причиной износа канала. Тем не менее, если обращение с пушкой в смысле должного ухода за ней и недопущения бессмысленно частой стрельбы (т. е. при правильном режиме огня) надлежащее, то она оказывается очень выносливой.

Например, на главном артиллерийском полигоне были пушки, выдержавшие свыше 10000 выстрелов, оставаясь удовлетворительными по меткости и не требуя замены ствола.

При том безобразном обращении с орудиями, какое стало наблюдаться в армии, в особенности с выбытием кадрового личного состава, орудия выдерживали менее половины высшего [265] предела количества выстрелов. Поэтому из осторожности рассчитывали на то, что пушка в среднем может выдержать не более 4000–5000 выстрелов. Пределом понижения балистических качеств, за которым пушка признавалась неудовлетворительной, считался тот, при котором на дальность около 2–3 км получалось уменьшение средней дальности около 10%, что соответствовало уменьшению начальной скорости около 5%.

Этим именно и руководствовались войсковые комиссии из артиллеристов, осматривавшие орудия на фронтах. Но эти комиссии могли судить о степени меткости осматриваемых орудий только на основании опроса личного состава, что являлось недостаточным, так как, во-первых, признак потери меткости очень трудно уловим даже для опытного глаза на дальностях свыше 2–3 км, на каких производилось большинство стрельб в боях; во-вторых, таких «опытных» глаз оставалось в батареях все меньше и меньше; в-третьих, при той частоте огня, которая стала обычной, не было возможности следить за каждым своим выстрелом с той тщательностью, как к этому приучали артиллеристов в мирное время. Наконец, личный состав батарей иногда умышленно скрывал плохое состояние своих пушек, опасаясь, что в случае забракования пушки отнимут, дадут же взамен другие не скоро, и если дадут, то, судя по бывшим примерам, не новые, а исправленные и почти такие же, как и забракованные.

В результате войсковые комиссии, соглашаясь с хозяевами орудий, часто признавали орудия годными к дальнейшей боевой службе, хотя состояние каналов их стволов было далеко ненадежным.

Только в июле 1916 г. приказом ставки{300} были объявлены к руководству составленные Упартом «Указания для выбраковки и разделения на категории каналов орудийных стволов», на основании которых производился в дальнейшем осмотр орудий как войсковыми комиссиями, так и специалистами, командируемыми в батареи Упартом.

Одна из таких комиссий с представителем Упарта, осматривавшая материальную часть артиллерии особой армии в конце 1916 г., засвидетельствовала в своем обстоятельном отчете, что одной из причин прогрессирующего падения стойкости орудий является «усиленная, продолжительная и скорая стрельба орудий, сопряженная с сильным их разгорячением — до красного накаливания ствола».

Такое злоупотребление скорострельностью орудий, приводившее к значительному сокращению срока службы орудий, совершенно недопустимо. Артиллерийские начальники, сколько-нибудь грамотные в своем деле, не позволили бы себе подобного варварского насилия над пушкой без крайней к тому [266] необходимости; но под давлением категорических боевых приказаний малосведущих в артиллерии общевойсковых начальников, требующих непрерывной стрельбы целыми часами всякого рода «ураганными», «барабанными» и тому подобными огнями, такая форсировка, оправдываемая боевой обстановкой лишь как редкое исключение, стала общим правилом. В результате во время войны, в особенности в ее начале, нередко наблюдалось, что вследствие такой стрельбы портились орудия, а пехота, приучаемая к оглушительному, хотя бы и малорезультатному, грохоту орудий, без него не двигалась вперед. Да и сама артиллерия при этом утрачивала необходимое хладнокровие, точность наводки, бережное обращение со своей пушкой и тщательность наблюдения своих выстрелов, а иногда даже выказывала равнодушие к получаемым результатам своей стрельбы, как бы довольствуясь произведенным звуковым эффектом.

В 1916 г., по инициативе полевого генерал-инспектора артиллерии, решено было положить этому конец. Из штаба верховного главнокомандующего стали посылаться войскам отдельные указания, сведенные затем Упартом в часть II «Общих указаний для борьбы за укрепленные полосы», изданных в мае того же 1916 г. и переработанных в 1917 г. в уставное «Наставление для борьбы за укрепленные полосы», часть II.

В ст. 132 этого «Наставления» (часть II, артиллерийская) указано: «Должно вывести из обихода «ураганный» и подобные ему виды огня, порождаемые неспокойным состоянием духа».{301}

«Стрельба без ясно поставленной цели — преступная трата снарядов».

К 1917 г. Упартом было установлено, что для ремонта расстрелянных 3-дм. (76-мм) полевых пушек «перестволением» требовалось ежемесячно по 480 новых ствольных орудийных труб, т. е. приблизительно 6% от наличного числа всех пушек, состоявших в то время на вооружении батарей полевой легкой и конной артиллерии, сверх требующихся на ежемесячное пополнение убыли новых полевых пушек в количестве около 5% от наличного их числа.{302}

Не только артиллеристам, но и общевойсковым начальникам следует всегда иметь в виду, что все артиллерийские орудия, особенно скорострельные с большой начальной скоростью, подвергаются быстрому изнашиванию, и тем быстрее, чем крупнее калибр.

По французским данным,{303} стволы орудий должны заменяться приблизительно после следующего количества произведенных [267] выстрелов, если при стрельбе не было особенного злоупотребления скорострельностью орудий:

для 75-мм полевой пушки	8 500 выстрелов
для 155-мм гаубиц	7 000 выстрелов
для 155-мм пушки большой мощности системы Филу	3000 выстрелов
для 305-мм орудий	1000 выстрелов
для орудий более крупных калибров	несколько сот выстрелов на орудие

Во время войны износ 75-мм французских полевых пушек от скорой стрельбы, потребовавшей замены стволов, выражается в следующих цифрах: в 1915 г. — 1350 пушек,{304} в 1916 г. — 5300 пушек; с июля 1917 г. по сентябрь 1918 г. потребовалась замена стволов почти полностью у всех 75-мм полевых пушек.

Главной причиной значительного ускорения износа орудий было применение почти исключительно настильной стрельбы французской артиллерией, что в свою очередь вызвало гораздо больший расход стали и пороха, чем это могло бы потребоваться при применении навесной стрельбы.

По этому поводу генерал Гаскуэн в своем труде «Эволюция артиллерии во время войны» писал: «Легко вычислить, что если бы применять для стрельбы 75-мм снаряды с уставным уменьшенным зарядом в количестве только 50%, то ежедневно можно было бы получать экономию в 25 т пороха. Это очень важно, если подумать о том, что расточительные траты пороха влекут за собой хлопковый кризис, кризис в отношении спирта и сахарной свеклы, которые частично идут на изготовление пороха».

Германцы, как пишет генерал Ф. Кюльман,{305} применяя большей частью орудия с крутой траекторией, добились значительной экономии пороха. Они получили также экономию по стали, так как при малых начальных скоростях легче было допустить использование снарядов, изготовленных из чугуна или из стали менее высокого качества, и возможно было более сберечь стволы орудий от износа.

По мнению генерал Кюльмана, германцы могли бы «при их системе артиллерии, стреляющей навесно, выбрасывать количество снарядов, по тоннажу равное» французскому с ежедневной экономией пороха «примерно от 35 до 40 т».

«Странно, — пишет Ф. Кюльман, — что будучи наименее богатыми в отношении промышленных ресурсов, мы упорно отстаивали систему артиллерии, наиболее разорительную, систему наибольшего промышленного истощения.

Если бы эта система артиллерии с отлогой траекторией давала возможность лучшего действия по объектам противника, [268] то против нее нельзя было бы возражать, но максимальный заряд не увеличивает точности, а напротив — ее уменьшает, и так как, кроме того, цели у германцев в большинстве случаев располагались в низинах, находились за отвесными закрытиями или на обратных скатах, то к значительной себестоимости настильной стрельбы часто прибавляется еще ее меньшая эффективность».

Вооружение французской и австро-германской тяжелой артиллерии в 1914–1918 гг.

Выше упоминалось, что на вооружении русской полевой артиллерии оставались во время войны те же основные образцы орудий, с какими она вышла на войну. По своим балистическим качествам орудия эти в общем не уступали полевым орудиям Германии, Австрии и Франции, а в некоторых отношениях даже превосходили их, — в особенности орудия французской артиллерии, которая к началу войны не имела на вооружении ни легких гаубиц, ни новейших образцов полевых тяжелых пушек и гаубиц (см. табл. 2).

Что же касается более могущественных тяжелых орудий позиционного типа, то в этом отношении вооружение русской артиллерии до самого конца войны оставалось более слабым по сравнению с вооружением артиллерии бывших противников и союзников России, хотя на вооружении русской тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН) имелись мощные орудия, обладавшие хорошими балистическими качествами: 152-мм осадная пушка Шнейдера, береговые пушки 152-мм Канэ и 254-мм в 45 калибров, 120-мм пушки обуховские и Виккерса, гаубицы — 280-мм Шнейдера, 305-мм обуховские и 305-мм Виккерса, 234-мм и 203-мм Виккерса и другие орудия (см. табл. 4).

Усиление вооружения тяжелой артиллерии происходило во время войны чрезвычайно интенсивно, особенно в Германии, но почти исключительно за счет усовершенствования существовавших систем орудий и приспособления к использованию на суше орудий, состоявших на вооружении морской артиллерии (береговой и корабельной). Такое средство усиления артиллерии являлось более надежным, быстрым и требующим меньшей затраты материальных средств. Во время военных действий рискованно обращаться к техническим изысканиям новых систем орудий, требующих много времени (по крайней мере три года даже в странах с высоко развитой техникой, таких, как Франция).{306}

Во Франции на вооружение тяжелой артиллерии было взято много орудий морской артиллерии, в частности, почти вся тяжелая артиллерия большой мощности была вооружена морскими орудиями, приспособленными для действия на суше. [269]

От береговой артиллерии были использованы главным образом мортиры (гаубицы) крупного калибра, сильного разрушительного действия. От корабельной артиллерии — только пушки средних и крупных калибров, обладающие большой начальной скоростью и дальнобойностью.

При использовании на суше орудий морской артиллерии встретилось много затруднений:

1. Пушки корабельной артиллерии, обладающие большой начальной скоростью при повышенной скорострельности, быстро изнашиваются. Это обстоятельство не имеет большого значения для морского сражения ввиду его скоротечности, но в полевой войне представляет большое неудобство.

2. Введение на вооружение сухопутной армии морских орудий усложняет питание боеприпасами, так как образцов этих орудий множество.

3. Снаряды морской артиллерии, предназначенные для пробивания брони судов и потому имеющие толстые стенки и небольшой разрывной заряд, мало пригодны для наземных целей.

4. Установки морских орудий неподвижны; поэтому лафеты имеют особые конструкции с очень небольшими откатами — 30 см для средних и 60 см для крупных калибров — и с весьма ограниченным вертикальным обстрелом. На суше такие откаты нарушили бы устойчивость орудия, так как лафеты нельзя закрепить прочно болтами, как это делается на судовых и береговых установках; на суше желательны углы возвышения в 40–55° для стрельбы на большие дальности.

5. Морские орудия даже не очень крупного калибра, средней дальнобойности, настолько тяжелы, что их приходится перевозить исключительно по железным дорогам до самого места установки на позиции или применять на железнодорожных установках, тогда как для орудий одинаковой с ними мощности, но сконструированных специально для использования на суше, достаточно автомобильной тяги.

Во Франции приспособление морской артиллерии для действия на суше свелось к тому, чтобы сохранить по возможности не только стволы и затворы орудий, но и люльки орудий и крупные качающиеся части корабельных лафетов, сделав эти тяжелые части подвижными, а лафеты береговых орудий сохранить, поскольку возможно, полностью.

Наименее мощные орудия были поставлены на лафеты полевой тяжелой артиллерии или на лафеты, изготовленные из разных частей существующих полевых тяжелых лафетов.

Приспособление мощных дальнобойных корабельных орудий представляло большие трудности; приходилось иногда оставлять без изменения только орудийные стволы, иногда стволы с их противооткатным устройством.

Большинство морских орудий очень большого веса было приспособлено для перевозки по железным дорогам и для [270] стрельбы с железнодорожных установок. При этом орудий устанавливались на металлических брусках, положенных по краям железнодорожной платформы, у которой число осей возрастало соответственно с весом всей системы и доходило до восьми для 370-мм пушки и 520-мм гаубицы (двойные тележки по четыре оси каждая). Позиции батареи выбирались на участке железнодорожного пути, имеющем соответственное направление в сторону неприятеля. Окончательная горизонтальная наводка орудия производилась одним из следующих способов:

а) орудия с откатом по оси стреляли с прямого железнодорожного тупика, причем люлька устанавливалась на небольшом станке с вертикальной осью, дающей ему возможность перемещаться на несколько градусов вправо и влево от своего центрального положения;

б) скользящие орудия стреляли с кривого железнодорожного тупика, существующего или специально построенного, радиус которого колеблется в пределах от 80 до 150 м в зависимости от калибра орудия; орудие перемещалось вдоль кривого тупика, пока не достигалась совершенно точная горизонтальная наводка; тогда колеса тележек платформы тормозились специальными тормозами и подкладыванием под колеса клиньев, трущихся о рельсы; при выстреле колеса скользили по рельсовому пути и таким образом смягчалась отдача.

Во французской артиллерии во время мировой войны было приспособлено несколько образцов мощных морских орудий для стрельбы с железнодорожных установок (см. табл. 9), тогда как в русской артиллерии только единичные экземпляры одной 254-мм береговой пушки в 45 калибров были приспособлены для стрельбы с железнодорожных платформ (см. табл. 4).

Применение железнодорожной установки при паровозной тяге обеспечивает орудиям большую подвижность (30–35 км/час), быстрое занятие огневой позиции (несколько минут), внезапное открытие огня.

С другой стороны, железнодорожная установка орудий представляет большие неудобства; независимо от того, ведется ли стрельба на прямом или на кривом тупике железнодорожного пути, поле горизонтального обстрела очень ограничено, что сильно сокращает количество целей, по которым орудие может вести огонь с одной занимаемой им позиции на рельсовом пути.

Германская артиллерия, как и французская, в течение всей мировой войны непрерывно стремилась увеличить мощность своего огня путем увеличения численности, дальнобойности и калибра своих орудий и нормы снабжения их боеприпасами.

Но при этом она больше шла по пути своего усовершенствования и развития, чем по пути созидания нового. Это объясняется главным образом тем, что Германия еще в 1914 г., к началу войны, уже обладала мощной, подвижной и многочисленной тяжелой артиллерией современной конструкции. [271]

Название орудий	Вес системы в боевом положении в кг	Вес снаряда в кг	Вес разрывного заряда в кг	Начальная скорость в м/сек	Наибольшая дальность в км	Способ тяги
155-мм пушка Шнейдера обр. 1877–1914 гг.	6000	43,6	7,1	562,5	13,6	Конная
			10,3
155-мм пушка Шнейдера обр. 1917 г.	8000	41,9	?	650	16	То же
155-мм гаубица обр. 1881–1912 гг.	?	41,3	7,1	515	12,7	То же
		43,7	10,3	225	7,2
155-мм гаубица Шнейдера обр. 1917 г.	3300	43,5	?	450	11,5	То же
155-мм гаубица С.-Шамон обр. 1915 г.	3040	43,6	?	370	9,3	То же
220-мм мортира обр. 1891 г.	?	103	36,5	300	7,1	То же
		118	10,0	146	1,7
155-мм скорострельная гаубица обр. 1914 г.	?	41,3	7,1	320	6	То же
		43,7	12,0	149	5
14-см пушка обр. 1910 г.	?	36,5	2,7	830	18	То же
				910
270-мм мортира обр. 1885 г.	?	153	66,5	328	8,0	Конная или тракторная
			29,1	153	1,7
220-мм мортира Шнейдера обр. 1916 г.	?	100,5	19,5	450	11	То же
			28,5	180
155-мм пушка СРГ	11200	43,5	?	735	16,2	Тракторная
240-мм пушка обр. 1884 г. на лафете С.-Шамон	35500	164	?	614	17,2	То же
155-мм тяжелая пушка большой мощности Филу	?	43,0	4,5	725	16	То же
		44,8	7,1		20
280-мм гаубица Шнейдера обр. 1914 г.	16000	202	?	418	10,9	То же
370-мм мортира Филу обр. 1913 г.	?	400	76	320	10	Тракторная или жел. дор.
		500	150	215	8
Орудия на железнодорожной установке
155-мм пушка на установке Шнейдера	44000	43	4,4	600	12,7	Жел. дор.
200-мм гаубица Шнейдера	38250	100	9	425	11,5	То же
19-см пушка обр. 1870–1893 гг.	?	77	6	675	15	То же
		85	16
21-см пушка обр. 1870–1887 гг.	?	153	16	575	16	То же
		160	34
240-мм пушка С.-Шамон	141 000	162	18	840	23	То же
240-мм пушка обр. 1903 г.	47800	123	9	692	17,3	То же
		162	34	526	13,5
274-мм береговая пушка обр. 1893–1896 гг.	?	216	19,6	825	16	То же
		246			20	То же
293-мм гаубица Шнейдера	?	226	34,5	466	12,25	То же [272]
		300	63,7	280
32-см береговая пушка обр. 1870–1884 гг.	?	360	40	630	20	Жел. дор.
		500	50
305-мм пушка С.-Шамон обр. 1893–1896 гг.	160 000	348	30	795	27	То же
400-мм гаубица С.-Шамон	137000	641	72,5	530	16,1	То же
		900	180,2
520-мм гаубица Шнейдера	263000	1400	300	500	17,5	То же

Германский большой генеральный штаб, подготавливаясь к войне, твердо проводил свою определенную доктрину, чтобы обеспечить армию необходимой материальной частью артиллерии, отвечающей установленным им принципам полезности тяжелой артиллерии, обладающей орудиями с крутой траекторией, дальнобойными, большого калибра и настолько подвижными, чтобы их можно было использовать в маневренной полевой войне.

В итоге австро-германская тяжелая артиллерия оказалась во время войны значительно сильнее французской, что подтверждается сравнением основных данных тяжелых орудий, помещенных в табл. 9 и 10. В частности данные табл. 11 указывают на значительное превосходство австро-германских тяжелых орудий обычного типа (не принимая в расчет германских сверхдальнобойных 21-см и 24-см пушек) в отношении дальности стрельбы, так как их дальнобойность превосходила на 30–55% Дальнобойность французских орудий соответственного калибра.{307}

Из сравнения данных табл. 9 и 10 с данными табл. 4 можно составить определенное заключение о значительном превосходстве образцов тяжелой артиллерии австро-германцев во время войны над артиллерией России и ее союзницы Франции. Большинство орудий современного образца, состоявших на вооружении русской тяжелой артиллерии в 1917 г., получено было лишь к последнему году войны из Франции от завода Шнейдера и из Англии от завода Виккерса. Наиболее мощные и дальнобойные тяжелые орудия, изготовленные к тому времени названными заводами, были оставлены на англо-французском фронте. В Англии и Франции уступали своей бывшей союзнице России только менее совершенные образцы орудий. [273]

Название орудий	Вес системы в боевом положении в от	Вес снаряда в кг	Вес разрывного заряда в кг	Начальная скорость в м/сек	Наибольшая дальность в км	Способ тяги
Перевозимые по обыкновенным дорогам
10-см пушка обр. 1917 г.	3,36	18,5	?	650	14,1	Конная
15-см пушка в 42,6 калибра обр. 1916 г. Круппа	1,01	51,4	3,9	757	22,8	Автотракторная
15-см скорострельная пушка в 40 калибров	11,5	41	?	750	18,7	Тракторная
15-см пушка на тяжелом лафете	11,5	52,5	?	?	19,5	То же
15-см пушка Рейнского завода обр. 1916 г.	9,22	52,8	?	749	22,1	Конная
15-см скорострельная пушка в 46 калибров	?	46	?	890	17,4	Тракторная
15-см гаубица обр. 1913 г.	2,25	41,8	?	377	8,5	Конная
21-см мортира обр. 1910 г.	6,44	120	?	377	9,4	То же
21-см мортира обр. 1911 г.	6,61	120	?	442	10,2	То же
28-см гаубица в 12 калибров	14,6	340	?	340	10,1	Тракторная
28-см гаубица в 14 калибров	?	345	?	?	10	То же
28-см гаубица в 12 калибров на береговом лафете	62,5	350	?	?	11,4	То же
28-см гаубица в 16 калибров	63	?	?	?	11,4	То же
30,5-см гаубица марки «В»	?	410	?	?	8,8	То же
30,5-см гаубица марки «В» обр. 1909 г.	?	410	?	?	11,9	То же
42-см мортира обр. 1914 г. типа «М»	42,6	400	?	466	12,25	То же
		800		330	19,3
Перевозимые по железной дороге и стреляющие с платформ
21-см скорострельная пушка в 40 калибров обр. 1900 г.	110,5	115	?	820	25,8	Жел. дор.
21-см скорострельная корабельная пушка в 45 калибров обр. 1906 г.	104,5	115	6,2	?	26,4	То же
24-см скорострельная корабельная пушка в 40 калибров	117	148,5	15	810	26,6	То же
				690
28-см скорострельная пушка в 45 калибров	?	?	?	?	35,4	То же
30,5-см скорострельная корабельная пушка в 50 калибров	?	?	?	730	37,5	То же [274]
35,6-см скорострельная пушка в 52,5 калибра Круппа	200	344	?	?	62,2	Жел. дор.
		535			50,9
38-см скорострельная корабельная пушка в 45 калибров	218,5	750	67	800	38,7	То же
		400	31		47,5
42-см мортира марки «V»	175	920	?	?	14	То же
21-см сверхдальнобойная пушка Круппа	750{308}	120{309}	?	1600{310}	120	То же
24-см сверхдальнобойная пушка	?	?	?	?	110	То же
27-см австрийская пушка обр. 1916 г.	?	215	?	750	29	Жел. дор. или по обыкновенным дорогам на 6 грузовиках
105-мм австрийская береговая гаубица обр. 19.16 г.	?	287	?	450	3,5	Жел. дор.
		330
		300{311}			12,3
38-см австрийская гаубица обр. 1916 г.	?	740	?	459	15	Тракторная или жел. дор.
		600		278
42-см австрийская гаубица обр. 1917 г. береговой обороны	?	1000	90	415	12,7	То же
		800	58	288	14,6
Перевозимые по железной дороге и стреляющие с платформ или с железнодорожного полотна (железнодорожная установка)
17-см корабельная пушка в 40 калибров	?	62,8	6,5	815	24	Автотяга или жел. дор.
				710
				580	27
21-см пушка в 40/45 калибров	?	115	?	?	26,4	Жел. дор.
24-см пушка в 30 калибров	?	151	?	?	16,7	То же
24-см скорострельная пушка в 40 калибров	?	148	?	?	26,6	То же
28-см скорострельная пушка в 40 калибров	?	280	?	?	27,7	То же
38-см скорострельная пушка	270	480	?	?	55	То же [275]

Франция
орудия	предельная дальность в м
155-мм пушка большой мощности Филу	18800
194-мм пушка на гусеничном ходу	20 000{312}
220-мм скорострельная пушка	22 000{313}
240-мм пушка С.-Шамон	23000
285-мм пушка обр. 1917 г.	27000{314}
305-мм пушка С.-Шамон обр, 1893–1896 гг.	27000
340-мм пушка	40 000{315}
Германия
орудия	предельная дальность в м
15-см пушка обр. 1916 г.	22800
17-см пушка в 40 калибров	27000
21-см пушка в 45 калибров обр. 1906 г.	26400
24-см пушка в 40 калибров	26600
21-см австрийская пушка обр. 1916 г.	29000
28-см пушка в 45 калибров	35400
30,5-см пушка в 50 калибров	37500
35,6-см пушка Круппа в 52,5 калибра	62200
38-см скорострельная пушка в 45 калибров	55000

На вооружении русской артиллерии во время войны вовсе не было орудий крупнее 305-мм калибра, тогда как германцы имели 38-см пушки и 42-см мортиры, а у французов, правда, к самому концу войны, появились 400-мм и даже 520-мм гаубицы. Не было в русской артиллерии и сверхдальнобойных пушек, подобных германской так называемой «парижской» пушке или пушке «Колоссаль», имевшей дальность до 120 км, или французской сверхдальнобойной 210-мм пушке на железнодорожной установке с дальностью, как и у германской «Колоссаль», до 120 км, система которой была готова к концу войны, но, впрочем, не была использована на фронте. Система этой пушки оказалась настолько тяжелой, что тяжесть ее не выдерживали даже прочные железнодорожные мосты.

Выше упоминалось, что австро-германцы широко применяли траншейные орудия, особенно минометы, с самого начала войны (в 1914 г.), тогда как у французов, а за ними у русских относительно мощные и дальнобойные минометы появились на фронте лишь в 1915–1916 гг. В отношении вооружения минометами германская армия до конца войны превосходила армии своих противников — французскую и русскую (табл. 6), причем [276] у германцев установились совершенно определенные требования, которым должны отвечать минометы:

1. Легкий миномет, при калибре 75 мм, должен отличаться большой подвижностью, удобством обслуживания, быстротой перехода в боевое положение, простотой конструкции и изготовления. Вес в боевом положении не больше 400 кг, дальнобойность не меньше 3000–3500 м. Вес снаряда 6–6,5 кг, разрывной заряд не меньше 10% общего веса снаряда. Вертикальный обстрел 75–80°, горизонтальный 10–15°.

2. Средний миномет, самое тяжелое оружие пехоты, должен иметь снаряд мощного действия как фугасного для разрушения укреплений, так и осколочного для поражения живых целей. Вес снаряда, при калибре 15 см, около 40 кг. Вертикальный обстрел 75–80°, горизонтальный 10–15°. Дальнобойность до 4000–5000 м. Желательна хорошая подвижность миномета, небольшой размер всей системы и простота обслуживания.

Конструкция миномета, отвечающего всем таким условиям, не может быть проста. Такой миномет будет мало чем отличаться от настоящего артиллерийского орудия — мортиры или гаубицы.

В общем русская артиллерия как в отношении образцов тяжелых орудий, так и в отношении количественного обеспечения армии артиллерийскими орудиями оказалась во время войны 1914–1918 гг. значительно слабее артиллерии французской и в особенности австро-германской.

Причин такой слабости русской артиллерии много; главные из них — крайне недостаточно развитые производственная техника и тяжелая промышленность старой России. Что же касается Арткома ГАУ и работавших с ним представителей русского Генерального штаба, то они, как указывалось уже, ясно представляли себе значение крупных калибров тяжелой артиллерий и стремились иметь на вооружении русской артиллерии наиболее совершенные образцы мощных орудий осадного типа. Нельзя ставить им в вину, если их стремления не были осуществлены своевременно. [277]