Дополнения

Влияние налетов цеппелинов на население, работу транспорта и промышленность{82}

Читатель, несомненно, может быть поражен сравнительной недействительностью нападений дирижаблей. Но было бы неверно обращать свое внимание только на непосредственные результаты налетов и только на основании их делать свою оценку. Не надо забывать, что первой, основной обязанностью цеппелинов, которую они блестяще выполняли, была разведывательная работа над Северным морем и что налетам на Великобританию они посвящали лишь меньшую часть своего времени и энергии.

Но, если бы даже цеппелины были построены и держались исключительно для налетов, то нужно согласиться, что, с чисто военной точки зрения, они бы вполне оправдали и затраченные на их постройку деньги, и проявленное инженерное искусство.

Одна угроза их наступательных возможностей заставила нас, англичан, создать в Англии огромную организацию, отвлекавшую с наиболее важных театров войны людей, тушки, самолеты. К концу 1916 г. специально для противовоздушной обороны тыла в Великобритании было задержано 17341 человек офицеров и солдат, 12 эскадрилий королевского летного корпуса, в составе примерно 200 офицеров, 2000 прочих чинов и 110 самолетов. Зенитная артиллерия и прожекторы обслуживались 12000 офицеров и солдат, а они бы легко нашли себе место и постоянную работу во Франции или на других театрах войны. Надо вспомнить, что эти значительные силы пришлось держать в полной и постоянной боеготовности по всей стране, т. е. нести постоянную действительную напряженную службу против неприятеля, который, пользуясь выгодами инициативы, нападал на Англию тогда, когда хотел. [213]

Но было немало и других последствий этих налетов, вполне реальных и мощных, которые, однако, трудно оценить. Когда происходили нападения или. даже когда лишь только возникала угроза нападений, тогда по всей стране прекращалась жизненно важная деятельность военной промышленности и вообще все работы на войну. До тех пор пока не было обеспечено распространение вполне проверенных надежных предупреждений о налете, во время налета вся жизнь и деятельность населения временно парализовались.

В особенности широко было распространено расстройство в деятельности железных дорог. Например, 19 марта 1916 г., когда состоялся короткий налет самолетов на берега Кента, приказ-предупреждение привел к полной остановке движения по всей системе юго-восточной железной дороги на всех других линиях, ведущих в Лондон и из него, и на многих железных дорогах восточного берега. После каждой такой остановки требовалось немало времени, чтобы вернуться к нормальным условиям работы. Другой тревожной чертой этого расстройства движения была угроза возникновения хаоса в том случае, если железнодорожные перевозки понадобятся для нетерпящих отлагательства случаев, как, например, в случае попытки противника высадить десант. Казалось совершенно очевидным, что любой попытке высадки десанта будут непременно предшествовать широко распространенные демонстрации неприятельских самолетов. До весны 1916 г. подобная воздушная деятельность противника обозначала бы максимальную дезорганизацию всех сообщений внутри страны.

В апреле 1916 г. были радикально пересмотрены постановления, регулирующие железнодорожные перевозки во время воздушного нападения. До этого времени действовали постановления, по которым с момента угрозы нападения поезда, находившиеся под угрозой, должны были останавливаться, все источники света тушиться и на большинстве товарных железнодорожных станций и вокзалов должна была прекращаться всякая работа. Это вело к тому, что замедлялась доставка военных материалов. Было решено, что во что бы то ни стало необходимо добиться непрерывности в работе сообщений. Когда давался сигнал о воздушной опасности, то в угрожаемых районах пассажирские поезда должны были снижать скорость движения до 25, а товарные поезда — до 16 км в час. На товарных и пассажирских [214] станциях должно было оставаться достаточное освещение, чтобы обеспечить непрерывность работы.

Эти указания повели ко многим протестам со стороны железнодорожников и рабочих военных заводов. Потребовалась специальная разъяснительная кампания.

Значительно было влияние налетов на работу промышленности. Хорошее представление о влиянии нападения или даже сигнала тревоги на промышленные предприятия можно получить из отчета от апреля 1916 г. судостроительной и железоделательной компании Пальмера «Недавно было три таких тревоги, и в результате каждой тревоги серьезно сокращался выпуск продукции как во время самой тревога, так и на следующие дни после тревога. Особо тяжелое положение создавалось на наших домнах, и нередко возникала реальная опасность взрыва и разрушения их. Запрещение военных властей зажигать огни не давало возможности регулярно выпускать из домен шлак и железо, что неоднократно создавало острые положения. Нередко при получении сигнала тревоги все машины и установки заводов оставались без присмотра, так как рабочие покидали свои рабочие места. После таких тревог много времени требовалось на следующий день для приведения всех установок в рабочее состояние, что сильно влияло и на выпуск продукции и на ее качество. Общее влияние воздушных налетов на сталелитейные заводы в высшей степени отрицательно и, по нашему мнению, в случае регулярного продолжения налетов, рано или поздно наше предприятие потерпит тяжелый материальный ущерб».

По данным учета на заводах на следующий день после налетов на своих местах было не более 10% рабочих в обычное время, а 20% не выходило вовсе. Также отмечено, что после налета или во время тревоги трудно или даже невозможно было заставить рабочих работать сверхурочно.

Тушение домен при приближении неприятельских самолетов обходилось чрезвычайно дорого и иногда угрожало серьезными последствиями. В Дербишире подсчитано, что около 20 фунтов стерлингов в час стоили одни простои, и возникала опасность вовсе вывести из строя эти домны. Для приведения в нормальное положение всего предприятия требовалось иногда от 8 до 9 час., что, понятно, сильно понижало выпуск продукции.

В Кливленде, в течение 13 недель в 1916 г. всего было три тревоги. В каждую из этих недель падение продукции железа [215] в среднем было до 30000 т, а полная потеря продукции в течение года равна 390 000 т. Эта цифра приблизительно равна 1/6 всей годовой продукции Кливлендского промышленного района. Это падение продукции вызвано вовсе не падением и взрывом бомб, но исключительно результатом мероприятий, предпринятых по получении сигналов о воздушной тревоге. Наибольшего влияния эти тревоги достигли в 1916 т. Начиная с 1917 г. и до конца войны, промышленные районы северной и средней Англии пользовались сравнительным иммунитетом от воздушных нападений.

Нужно подчеркнуть, что приведенные цифры являются лишь показательными и неполными, тогда как эффект воздушных нападений и воздушной тревоги распространялся на все заводы и. фабрики, как большие, так и малые, производящие военное имущество.

В самом Лондоне наиболее странным последствием налетов было бегство населения и поиски им убежищ на станции метрополитена. В течение многих ночей вслед за нападением на столицу 23–24 сентября 1916 г. многие тысячи народа заполняли станции метрополитена, не дожидаясь сигналов тревоги. Многие из них занимали свои места около 5 ч. 30 м. вечера и располагались пережидать действительную или воображаемую опасность. Люди приходили целыми семьями и несли с собой подушки, постели, провизию и семейные ценности.

Угроза воздушных нападений, может быть, более, чем что-либо другое, вызвала временный переворот в английской общественной и повседневной жизни. Ночи приносили с собой непроглядную темень неосвещенных улиц и тревожное чувство опасности. Читатель, знающий полностью все факты, может оценить, какие это были ничтожные средства, и все же их было достаточно, чтобы вызвать такой переворот. Воздушная война велась на континенте, в Европе, и бомбардировка Великобритании была лишь эпизодом. Нетрудно вообразить обстановку, в которую попала бы Англия, если бы Германия бросила на нашу страну полную мощь своих воздушных сил. Если читатель не учтет эти обстоятельства, то воздушные нападения не будут им оценены в их надлежащей перспективе, но тогда и возможные результаты воздушных атак в будущем не будут достаточно ясны. [216]

Возобновление дневных налетов{83}

...Налет вновь показал бессилие неорганизованной обороны. Семьдесят восемь летчиков «королевского летного корпуса» и семнадцать летчиков морской авиации вылетели со своих аэродромов. Эти самолеты принадлежали обороне Англии, учебным эскадрильям, паркам и береговым станциям. Самолеты принадлежали к 21 типу, многие из них имели малую боеспособность, но среди них 30 самолетов были современными боеспособными истребителями (Сопвич «Кэмл» «SE-5», Сопвич «Пап», Бристоль-»Файтер» и др.). Но они поднялись с разных точек и атаковали противника поодиночке с различных направлений. Несмотря на проявленное мужество и доблесть, борьба была совершенно неравная...

...Вторая смелая атака на сердце Лондона создала напряженную атмосферу. Население столицы и всей южной части Англии было глубоко взволновано. Общее мнение было таково, что больше нетерпимо такое положение, когда неприятель может нападать почти безнаказанно. Если бы атаки были произведены ночью, то, возможно, население не было бы так возбуждено. Но противник летел без всякого сопротивления через Англию при полном дневном освещении, причем уже во второй раз в течение немногих недель, а этого публика не могла простить.

Было созвано специальное заседание кабинета министров и на нем было выражено мнение, что при настоящем положении войны исход ее в значительно большей степени зависит от выдержки народа, чем от выдержки армий. Сэр Уильям Робертсон отметил в своих воспоминаниях, что на этом собрании было большое возбуждение («можно было думать, что наступает конец света») (см. «Солдаты и государственные деятели» Робертоона, т. II, стр. 17).

Кабинет рассмотрел два способа остановить налеты, а именно: 1) содержание в Англии боеспособных воздушных сил для отражения атак и 2) контратаки на германские города, как, например, на Маннгейм. Было решено, что военное министерство даст одну эскадрилью, которая находилась в процессе формирования для отправки во Францию. Главнокомандующий английской армией Дуглас Хейг должен был прикомандировать к обороне Лондона еще две вполне боеспособные истребительные [217] эскадрильи и держать их в составе обороны до того момента, когда «военный кабинет» разрешит их вернуть на фронт. Главнокомандующий был запрошен, не может ли он организовать налет на Маннгейм.

Дуглас Хейг по получении этих указаний тотчас же ответил телеграммой. «Две вполне боеспособных истребительных эскадрильи, как приказано, завтра отправятся в Англию. Необходимо перед военным кабинетам поставить на рассмотрение следующие факты, связанные с этим решением. Борьба за воздушное превосходство как подготовка к намеченным операциям началась сегодня утром; и противник и мы сосредоточили истребительные самолеты для этой борьбы в воздухе, а она несомненно будет наиболее ожесточенной из всех, которые мы до сих пор имели. Успех в этой борьбе — весьма существенный фактор для успеха всех наших операций. Отобрание двух эскадрилий несомненно замедлит благоприятное решение в воздухе и затруднит завоевание победы, которая будет более дорого стоить в отношении летчиков и самолетов. Если же в дополнение к нашим планам необходимо будет предпринять еще налет на Маннгейм, то необходимо полностью пересмотреть планы и, возможно, задуманная операция должна быть отставлена».

Эта телеграмма заставила правительство пересмотреть вопрос, что и было сделано на заседании в понедельник 9 июля. После больших дискуссий было решено, что в Англию следует откомандировать с фронта только одну истребительную эскадрилью и что проект валета на Маннгейм должен быть отложен до тех пор, пока не появятся боеспособные бомбардировщики, пригодные для такой задачи. 10 июля на аэродром Суттонс-Фарм из Франции прилетела эскадрилья № 46 (Сопвич «Пап»).

На следующем заседании кабинета 11 июля было принято решение пересмотреть всю проблему о воздушной обороне Англии и одновременно пересмотреть всю воздушную политику и организацию воздушных сил. Поэтому правительство решило создать особую комиссию с такими задачами:

1) рассмотреть организацию обороны Англии от воздушных нападений;

2) рассмотреть всю воздушную организацию вообще и высшее управление воздушными операциями.

Комиссия была несколько особого рода, так как ее председателем был премьер-министр Ллойд-Джордж, который был слишком [218] занят, чтобы дать ей что-нибудь более существенное, чем престиж своего имени. Комиссия фактически состояла из одного человека, а именно ген.-лейт. Смутса. Он консультировал с экспертами и 19 июля представил свой первый доклад{84}, трактующий о противовоздушной обороне.

Его второй доклад относительно организации воздушных сил является выдающимся документом в истории английских воздушных сил, потому что он оказал большое влияние на их положение и организацию и способствовал созданию отдельных самостоятельных воздушных сил. Германские дневные налеты оказали, следовательно, глубокое влияние на всю организацию английских воздушных сил. Майор Бранденбург, командир 3-й германской бомбардировочной эскадрильи, тоже в этом деле может приписать себе заслугу и считать, что он оказал большое влияние на создание «королевских воздушных сил».

В докладе ген-лейт. Смутса о противовоздушной обороне Лондона мы читаем следующее: «Лондон занимает особое положение в империи, нервным центром которой он является. Мы полагаем поэтому, что его оборона требует исключительных мероприятий. Весьма вероятно, что воздушное нападение на Лондон будет усилено до такой степени, что в ближайшие 12 мес. Лондон через посредство воздушной войны сделается частью боевого фронта...». Далее в докладе указывается, что оборона Лондона была организована в целях борьбы с ночными налетами цеппелинов. Дневной же налет боевого порядка самолетов поставил перед обороной совершенно другую техническую задачу. Эта задача может быть надлежащим образом разрешена, говорится в докладе, «заградительным огнем зенитных пушек, сосредоточенных по-батарейно в надлежащих пунктах в передовой части района, подлежащего обороне, а также применением звеньев и эскадрилий, задачей которых явится сосредоточенная атака с целью расстройства неприятельского боевого порядка и уничтожения отдельных самолетов после того, как они рассеются». Поэтому рекомендовалось устройство заградительного зенитного огня и использование трех одноместных истребительных эскадрилий с летчиками, обученными воздушному бою в строю. Эти мероприятия рекомендовалось провести в возможно более короткий срок. [219]

Далее в докладе рекомендовалось назначить в качестве начальника воздушной обороны Лондонского района старшего офицера, имеющего воздушный опыт, подчиненного фельдмаршалу Френчу, командующему войсками тыла. Это назначение состоялось 5 августа 1917 г. Начальником воздушной обороны Лондонского района был назначен бригадный генерал Ашмор.

В «воздушную оборону Лондонского района» входили следующие части:

1. Все постоянные зенитные оборонительные средства (пушки и прожекторы) противовоздушных командований Лондона, Гарвича, Темзы и Медуэй, Дувра, а также восточного командования.

2. Те подвижные зенитные батареи, которые были переданы в его распоряжение по особому списку; сюда входила подвижная бригада и подвижные зенитные батареи, находившиеся в то время в Гарвиче и Дувре в составе противовоздушных командований.

3. Те части королевского летного корпуса обороны тыла, которые переданы в его распоряжение. Когда была создана «Воздушная оборона Лондонского района», то это были эскадрильи № 51, 75, 37, 39, 50 и 78. Другие эскадрильи были приданы позже.

4. Воздушные наблюдательные посты, находящиеся к востоку от линии Грантхем — Портсмут.

Аэростатные заграждения — фартуки{85}

Идея о заграждениях в воздухе зародилась еще до войны. У союзников подобного рода заграждения испытывались в Венеции. Офицер королевского летного корпуса, посланный в Италию в конце июня 1917 г., доложил об устройстве итальянских заграждений. В Венеции было семь аэростатных станций, в каждой из них было 10 аэростатов. В начале каждого лунного месяца аэростаты наполнялись газом и оставались в таком состоянии все время, пока были вероятны или возможны налеты. По получении сообщения о налете аэростаты посредством тросов прикреплялись к лебедкам, в свою очередь прикрепленным к плотам, и буксировались в сумерках на свои позиции. Аэростаты [220] поднимались до 10000 футов (около 3000 м), находясь друг от друга на дистанции более 200 футов (более 60 м). Неприятельский самолет, который опускался до высоты аэростатов или ниже их, подвергался риску столкнуться с аэростатами или с тросами, с помощью которых они были скреплены с плотами.. В Германии зимою 1914–1915 гг. также испытывалась система, аэростатных и змейковых заграждений, но ничего практически не было предпринято до марта 1918 г., когда отряды аэростатов заграждения были введены в состав противовоздушной обороны важнейших промышленных предприятий. Аэростаты (или воздушные змеи, когда был сильный ветер) поднимались на высоту до 8 000 футов (около 2 400 м). К тросам были прикреплены тонкие проволоки, поднимавшиеся в воздух ветром при помощи рукавов. Эти заграждения были очень дороги, но они продолжали использоваться до конца войны, так как моральное впечатление от них было велико. Эффект был двойной: заграждения оказывали влияние и на экипажи бомбардировочных самолетов и на население, которое обороняли.

Когда ген. Ашмор предложил свою схему аэростатных фартуков 5 сентября 1917 г., то он в своем докладе писал, что предыдущие два ночные налета показали совершенную недействительность пушек и самолетов обороны, а также прожекторов, почему он и предлагает устроить заграждение из аэростатов, связанных между собой тросами, к которым прикреплены вертикальные проволоки. Предложение Ашмора было одобрено правительством и после некоторых опытов 19 сентября генерал Ашмор доложил, что он готов поставить два аэростатных фартука на восточных окраинах Лондона. Каждый фартук должен был состоять из пяти аэростатов «Како», расположенных в одну линию длиною в 2 000 ярдов (около 1800 м). Аэростаты были связаны вместе тросом и прикреплены к якорям в трех точках. Вертикальные проволоки были длиною в 300 м (1 000 футов). Впоследствии аэростатные фартуки составлялись из трех аэростатов вместо пяти. 22 сентября был издан приказ, в котором говорилось: «Аэростатные фартуки и другие препятствия будут установлены по линии восточная окраина Левишем — восточная окраина Плюмстед — одна миля к востоку от Баркинг и далее на Тоттенгем. Через эту линию ни один самолет не должен перелетать ночью на высоте менее 10000 футов (около 3 000 м). [221]

На заседании военного кабинета 1 октября ген. Ашмор доложил, что наибольшая высота подъема аэростатов в то время была 7000 футов (около 2 100 м). Пять дней спустя он донес, что первый фартук был поднят и что он предполагает приступить к установке линии из двадцати подобных фартуков. Он указывал на возможность поднять каждый фартук на высоту от 2 до 3 тыс. м. Проволоки давали полосу в 300 м, а все аэростатные заграждения заняли бы линию до 20000 ярдов (около 18,5 км). Он предложил также в составе воздухоплавательного крыла иметь пять эскадрилий аэростатов заграждения, что потребовало бы всего 3587 человек обслуживающего состава. Главнокомандующий силами обороны тыла согласился на эти предложения и 23 октября информировал лондонское управление, что им дано разрешение на установку аэростатов заграждений в виде 20 аэростатных фартуков по указанной выше линии. Согласно докладу лорда Френча от 17 января 1918 г. в то время было всего 3 фартука, действующие в составе обороны, причем каждый из них «состоял из трех привязных аэростатов «Како», отстоящих друг от друга на 500 ярдов (около 450 м) и связанных друг с другом горизонтальным тросом, к которому прикреплены стальные проволоки длиною в 30 м на расстоянии одна от другой в 25 ярдов (около 23 м)».

15 апреля 1918 г. ген. Ашмор сообщал в своем докладе, что всего имеется 7 фартуков и что 8-й почти готов. Далее он пишет: «Наконец, нам удалось найти «хорошо обтекаемую форму аэростата большего объема, чем объем обычного «Како». Мы провели опыты с меньшими аэростатами для установки их там, где фартук поставить нельзя. Соответствующий тип и трос были найдены, и небольшие аэростаты были установлены». 27 мая и другом докладе он доносит, что из 20 утвержденных аэростатных фартуков 9 уже установлено, все — к востоку от Лондона, 8 из них — к северу от Темзы, а 1 — к югу от нее. «Эти фартуки, — говорит ген. Ашмор, — в настоящее время способны подниматься на высоту 9 500 футов (около 2 900 м)». В производстве находятся в настоящее время аэростаты новой конструкции, с их помощью возможно поднимать фартуки до высоты 12 000 футов (около 3600 м). По моему мнению аэростатные фартуки являются существенной частью обороны. Убирать их было бы крайне нежелательно. Наши самолеты обороны должны были бы прикрывать все высоты вместо того, чтобы ограничиваться, как [222] сейчас, сравнительно узкой зоной. Лондон, несомненно, будет бомбардирован тогда с малых высот, с которых возможна значительная точность попадания.

После ночной атаки немцев на Лондон 19–20 мая 1918 г., когда были уничтожены 8 самолетов «Гота», в Англии распространилось убеждение, что угроза отражена надолго. 14 июня «воздушный совет» сообщил военному министерству, что 10-й аэростатный фартук закончит программу обороны Лондона, так как «принято решение не строить более аэростатов заграждения и не организовывать фартуков». Другими словами, наполовину был сокращен план создания аэростатных фартуков. К концу войны было всего 10 аэростатных фартуков, стоявших по линии Эдмонтон — Темза и Темза — Ист-Уикхем (см. схему обороны Лондона).

Аэростаты заграждения были трех типов:

1) «Како», объем 33 000 куб. футов (935 куб. м), высота подъема фартука 8500 футов (2600 м);

2) «Како», объем 40 000 куб. футов (1160 кум. м), высота подъема 9600 футов (2900 м);

3) итальянские аэростаты, объем 37000 куб. футов (1050 куб. м), высота подъема 11000 футов (около 3 300 м).

Интересно отметить, что до принятия решения о сокращения программы развития аэростатов заграждения предполагалось построить аэростаты, способные подниматься на высоту до 15000 футов (около 4500 м, и шел даже разговор о высотах в 20000 футов (около 6000 м).

Заградительный огонь{86}

После 4–5 сентября 1917 г., воспользовавшись периодом затишья, артиллеристы обороны разработали новую схему зенитного заградительного огня. Было установлено две зоны, в которых было запрещено летать самолетам обороны. Одна зона, так называемая «зона молчания» была на неприятельской стороне с внешней стороны линии пушек, а другая зона была непосредственно лондонской зоной. Всякий самолет, который был усмотрен или услышан внутри этих зон, мог рассматриваться как неприятельский, и зенитчики могли стрелять по нему без всяких колебаний. Было очень много споров о том виде огня, который [223] необходимо применять против самолетов. Подполк. Саймон и кап. Кингскот разработали систему, состоявшую в том, что перед неприятельским самолетом создавались завесы из разрывов снарядов. По этой системе заградительный огонь давал завесы из разрывов шириною в 2 500 футов (около 750 м). Завесы по приказу могли ставиться на пяти различных высотах — от 5 до 17 тыс. футов (около 1500–5 100 м). Эти высоты определялись как «очень большая», «большая», «нормальная», «малая» и «очень малая» высота. Нормальной считалась высота в 10 000 футов (около 3000 м). Карта, которой пользовались артиллеристы-зенитчики, была разделена на нумерованные квадраты, и когда невидимые неприятельские самолеты, согласно донесению звукоулавливательных постов, готовы были влететь в определенный квадрат, то командующий офицер-артиллерист приказывал устанавливать вертикальный заградительный огонь по передней стороне этого квадрата. По мере того как бомбардировщики проходили от одного квадрата к другому, они должны были встречать одну за другой заградительные завесы. Если цель была освещена прожектором, то заградительный огонь прекращался и начиналась прицельная стрельба.

(Стр. 84)

Зенитный огонь наносил Лондону почти столько же вреда, сколько и немецкие авиабомбы. Заградительный огонь 29 сентября потребовал выпуска не менее 12 700 снарядов, причем половина этого количества приходилась на внутреннюю и внешнюю оборону Лондона. Эти снаряды убили двух и ранили 24 человек, повредив до 290 домов, причем половину из них серьезно.

(Стр. 86)

На заседании военного кабинета лорд Френч потребовал срочного решения по вопросу о замене трехдюймовых зенитных пушек лондонской обороны. Продолжительность жизни каждой пушки не превышала 1500 выстрелов, а за недавний налет было выпущено 27300 снарядов. Поэтому лорд Френч требовал пушек для пополнения заградительного огня над Лондоном. Была назначена комиссия под председательством ген-лейт. Смутса.

(Стр. 89)

Уинстон Черчиль сообщил, что он приказал ежемесячно заменять стволы 20 трехдюймовых пушек обороны Лондона. Кабинет решил, что так как положение с неприятельскими подводными [224] лодками улучшилось, а воздушная обстановка ухудшилась, то весь выпуск трехдюймовых тушек в ближайший месяц должен быть передан лорду Френчу. Износ пушек за последние налеты был столь велик, что если бы налеты продолжались с такой же интенсивностью, то через два месяца зенитная оборота Лондона перестала бы существовать. Был издан приказ, по которому сильно уменьшался расход огнеприпасов и вводился новый способ ведения заградительного огня, как указано на схеме.

Влияние налетов на выпуск военной продукции

(Стр. 86)

Военный кабинет приступил{87} к обсуждению вопроса о возможности совершения воздушного нападения на Германию. Было указано, что пресса в течение некоторого времени ведет сильную агитацию за репрессии и, по-видимому, население настроено в пользу немедленных контратак. Затем, хотя потери в людском составе и в материальной части в результате налетов в лунные ночи были невелики, но военные последствия их были достаточно внушительны. Уинстон Черчиль, министр вооружений, доложил «военному кабинету» результаты недавних налетов в отношении выпуска предметов вооружения с заводов Вуличского арсенала. Черчиль привел следующие цифры влияния ночного налета 24–25 (сентября 1917 г. на выпуск продукции.

Снаряды и патроны	% рабочих рук, оставшихся на заводах во время налета	Выпуск продукции
		во время налета	нормальный
0,303 дюйма	27	140000	850000
7,62 мм	47	60000	300000
Патроны ружейных гранат	27	34 000	125000 [225]

В следующую ночь, с 25 на 26 сентября, когда «бомбардировщики были над Англией только в течение полутора часов, заметно некоторое улучшение, а именно:

0,303 дюйма	61	283000	850000
7,62-мм	78	132000	300000
Патроны ружейных гранат	64	65000	125000

Хотя налеты происходили ночью, они также повлияли и на выпуск продукции дневных смен, как это указывают цифры за 25 сентября:

Снаряды и патроны	Выпуск продукции
	после налета	нормальный
0,303 дюйма	640000	850000
7,62-мм	212000	300000
Патроны ружейных гранат	103000	125000

Паника. Проекты налетов-репрессий на города Германии

(Стр. 89)

Другим вопросом, рассмотренным кабинетом, была тенденция некоторой части населения, в особенности восточных кварталов Лондона (которые больше всего страдали от налетов), поддаваться панике. Когда был совершен первый налет из целой серии их, а именно 24 сентября, то, примерно, 100000 человек бросились в метрополитен в поисках убежища. В каждую последующую ночь, независимо от того, были ли налеты или нет, число людей, прятавшихся в метрополитене, росло, поднявшись до 300 000. Народ занимал свои места в метро, как только наступала темнота, а иногда даже до наступления темноты, и подготовлялся проводить там время до минования всякой опасности. Народ [226] загромождал все лестницы и платформы, и большинство не слушалось железнодорожных чиновников, старавшихся распределить ищущих убежищ более равномерно и дать возможность двигаться пассажирам метрополитена. Кабинету стало известно, что чувство паники в известной степени вызывается опубликованием в газетах иллюстрированных статей, описывающих потери от воздушных налетов. Было решено, что премьер-министр повидает редакторов ведущих газет и попросит их прекратить опубликование отчетов и иллюстраций разрушений после налетав. На этом же заседании был вновь рассмотрен вопрос о бомбардировке Германии. Кабинет собрался вторично, чтобы заслушать доклад ген.-майора Тренчарда, вызванного и прибывшего по воздуху из Франции. Начальник имперского генерального штаба заявил, что кроме восьми самолетов «Хендлей-Педж» имеется еще 20 самолетов «DH-4» в ящиках, подготовленных для отправки в Россию.

Эти самолеты предлагалось использовать для налетов на Германию. В ближайшие шесть недель 20 других самолетов «DH-4» из того источника должны были быть готовы и тоже могли бы быть использованы для налетов. Ген.-майор Тренчард сказал, что аэродрам для этих самолетов уже готов недалеко от Нанси, в Оше, и что налеты могут начаться через шесть дней после прибытия самолетов. Премьер-министр указал Тренчарду на крайнюю важность успеха операции, так как успех или неуспех бомбардировочных налетов окажет влияние на моральное состояние населения Англии. В результате распоряжений, последовавших после этого заседания кабинета, было сформировано бомбардировочное крыло № 41 для действий с аэродромов в Оше. Это крыло было предшественником «независимых воздушных сил»{88}.

Действие бомб

(Стр. 98)

19 октября сброшенная с цеппелина 300-кг бомба разрушила три магазина и повредила 200 домов, 10 человек было убито и 23 ранено. Другая бомба такого же веса взорвалась в Хизер Грив и убила 14 человек, ранив 7, причем было разрушено 26 домов. [227]

Бессилие обороны

(Стр. 101)

Каких-либо других потерь и разрушений, кроме упомянутых выше не было. Хотя германцы не могли нанести значительных потерь, сравнимых с их собственными потерями, но нужно понимать, что все дело могло обернуться совершенно иначе. Ведь сама оборонительная система ровно ничего не сделала для достижения катастрофического конца этого налета 19 октября. Прожекторы и пушки принесли малую пользу. Ни один из 73 летчиков, взлетевших в Англии, не летал на самолете, способном подняться на ту высоту, на которой летели цеппелины. Не будь необычайных метеорологических условий, то, повидимому, дирижабли могли бы бомбить по своему желанию, сколько им заблагорассудится. Было очевидно, что угроза цеппелиновских налетов вновь стала в порядок дня... С характерным для них упрямством германцы не оставляли идеи о налетах на Англию с помощью дирижаблей, но катастрофа 19–20 октября все же оказала на них влияние, и после нее Англия лишь в малой степени подвергалась атакам цеппелинов.

Предупреждение населения о ночных налетах

(Стр. 106)

Неожиданная атака 18 декабря привела к введению звукового предупреждения о ночных налетах. Налеты, начавшиеся в лунные ночи сентября, вызвали со стороны населения немало жалоб на то, что существующий способ оповещения не достигает цели. В то время для предупреждения публики на главные улицы Лондона высылались констебли с плакатами, на которых было написано «Занимайте убежища». Этот способ был действительным лишь на главных улицах, но мало действительным на боковых улицах и совершенно не действительным для населения, находившегося в квартирах. Многие домовладельцы заявляли, что они тщательно подготовили убежища для укрытия своих семей, и они жаловались, что ввиду того, что их не предупреждают, они не могут воспользоваться этими убежищами. На эти заявления официально выставлялось такое возражение, что неблагоразумная часть населения, поднятая звуковыми сигналами, ночью выбежит на улицы в поисках убежищ и будет [228] нести большие потери от осколков зенитных снарядов или от авиационных бомб противника. Далее говорилось, что шум, который производят взрывы мэрунов, слишком силен и что он будет слишком беспокоить население ночью и особенно будет вреден нервным или слабого здоровья людям. Эти и еще другие официальные возражения были изложены в меморандуме от 26 октября, который был утвержден «военным кабинетом», оставившим в силе прежнюю систему.

Налеты в конце октября и в начале декабря 1917 т. снова возбудили беспокойство населения, но правительство продолжало отказывать в своем разрешении ввести ночные звуковые сигналы. 18 декабря выявилась следующая картина: атака на Лондон произошла так быстро, что полицмейстер не имел времени выслать констеблей с их плакатами на улицы столицы. Через 8 мин. после получения предварительного сигнала о воздушной опасности полицмейстер после совещания с министром внутренних дел решил, что следует взорвать мэруны, так как невозможно было иначе предупредить население. Раз такие сигналы были применены, то они и удержались на будущее, хотя правительство все еще продолжало сопротивляться их введению в практику. Сначала было решено, что мэруны должны взрываться, если это необходимо, до 11 час. вечера, но после этого часа они не должны применяться, если только (полицмейстер считает, что у него хватит времени для мобилизации полисменов и распространения обычным путем предупреждения о налете. Это решение было доведено до сведения населения 10 января 1918 г. Но местные власти настаивали на расширении решения, и в середине февраля 1918 г. было разрешено использовать мэруны до 12 час. ночи. Следующий шаг был сделан весной, в середине марта, 1918 г. С тех пор мэруны использовались в любой час ночи.

Реакция населения на налеты в 1918 г.

(Стр. 109)

На заседании «военного кабинета» 11 января 1918 г. был рассмотрен меморандум военного министра относительно резолюции, полученной от жителей Ширнеса. Эта резолюция была принята на массовых митингах, организованных тред-юнионами. В резолюции был выражен протест «против продолжающегося [229] отказа военных властей обеспечить население надлежащими бомбобезопасными убежищами и отказа их принять более действительные меры обороны против действий неприятеля, а также против полного отсутствия ночью предупреждения о приближении неприятельских самолетов». В резолюции также содержалось заявление, что «дальнейшее откладывание решений по этим вопросам должно вызвать катастрофические последствия». Другие резолюции требовали вознаграждений за жертвы воздушных нападений. Правительство решило, что устройство воздушных убежищ является делом местных властей, но что, вообще говоря, нежелательно поощрять население к оставлению своих жилищ для поисков где-то находящихся убежищ. Дом представляет собою хорошую защиту против осколков бомб, если население остается дома; если же оно скучивается в убежище, то все равно нельзя сделать убежище бомбобезопасным против прямого попадания авиабомб.

Однако, эти резолюции населения Ширнеса заставили «военный кабинет» поторопиться с обсуждением вопроса о дальнейших возможностях немецких атак на Лондон и о возможных их масштабах. Тогда шли разговоры о 500 бомбардировочных самолетах и о вызванных ими в Лондоне пожарах, с которыми пожарные части города не могли бы справиться. При обсуждении выявилось расхождение в определении числа германских самолетов-бомбардировщиков, могущих принять участие в бомбардировке Лондона. Общее мнение специалистов было таково, что действительно мощные атаки бомбардировщиков вряд ли вероятны. «Военный кабинет» решил потребовать детального доклада лорда Френча об организации воздушной обороны Лондона. Лорд Френч в своем докладе от 17 января 1918 г., давая обзор системы обороны против дирижаблей, говорил: «Нельзя сказать, что совсем исчезла угроза налетов цеппелинов. Имеются большие достижения в скорости, радиусе действия и высотности новейших цеппелинов, причем их видимость значительно уменьшена маскировкой нижней части оболочки путем окрашивания черной краской. Наступление теплой погоды, по всей вероятности, станет сигналом для возобновления нападения цеппелинов, но ввиду недавнего усиления обороны Лондона и юго-восточной части Англии весьма вероятно, что цеппелины направят свои атаки на северо-восточный берег или на среднюю Англию». [230]

Далее лорд Френч обсуждает вопрос о защите города от дневных налетов самолетов и показывает, каким образом реорганизация зенитной и самолетной обороны вместе с перевооружением эскадрилий обороны на первоклассную истребительную материальную часть заставила противника перейти от дневных налетов к ночным...

...Когда военным министерством был получен доклад лорда Френча, то решено было определить точное число немецких бомбардировщиков, которые могут быть брошены для атак Англии, с тем чтобы более прочно определить необходимые средства обороны. Этот вопрос был потом поставлен перед начальником воздушного штаба, и, в конечном счете, военное и воздушное министерства пришли к общей точке зрения, что в начале лета 1918 г. можно ожидать нападения не более 118 немецких бомбардировщиков, причем из этого числа достигнут Англии не более 80. Лорд Френч был поставлен в известность об этой оценке и был запрошен, нужны ли, по его мнению, добавочные средства к тем, которые он раньше определил в своем докладе. Лорд Френч повысил свои требования, он потребовал всего 349 зенитных пушек, 623 прожектора и 264 самолета против 80 самолетов противника. По сравнению с предыдущим его требованием последнее было повышено на 300 прожекторов (диаметр 120 см), на 100 пушек с калибром более 3 дюймов и на 40 самолетов. Имеется также меморандум сэра Генри Вильсона, начальника имперского генерального штаба, по поводу этого доклада лорда Френча. Меморандум Вильсона был рассмотрен «военным кабинетом» 27 февраля. В своем меморандуме Вильсон рекомендует, ввиду важности поддержания на высоком уровне морального состояния столицы империи, выполнять требования воздушной обороны на зенитные пушки в первую очередь, давая в этом отношении ей преимущество перед требованиями экспедиционной армии. (В это время Дуглас Хейг как раз требовал срочной присылки добавочных зенитных пушек для обороны аэродромов бомбардировочных эскадрилий в Оше, около Нанси.)

С другой стороны, ввиду чрезвычайной важности превосходства в воздухе над полем сражения, которое было предположено создать на западном фронте, начальник генерального штаба предлагал снабжать королевский летный корпус во Франции самолетами в первую очередь, давая их воздушной [231] обороне во вторую. Эти его предложения были утверждены «военным кабинетом».

Весьма интересно как отражение серьезности оценки ночных атак самолетов решение «воздушного совета» от 22 января 1918 г. о постройке подземных ангаров для воздушной обороны. Ген.-майор Тренчард во время обсуждения этого вопроса сказал, что во Франции строить подземные ангары нежелательно, потому что эскадрильи там должны оставаться маневренными, но что нет никаких возражений против постройки таких ангаров для эскадрилий воздушной обороны Лондона. Решено было начать постройку подземных ангаров в Манстоне, где как раз в это время расширялся аэродром. Всего было решено построить пять подземных ангаров, но после того как работа уже началась, решено было ограничиться двумя ангарами.

Действие бомбы

(Стр. 104).

Во время ночного налета 28 января 1918 г. большая часть потерь в Лондоне была нанесена бомбами с самолета-гиганта. По германским данным, этот самолет нес всего 1200 кг бомб, в том числе две бомбы по 300 кг. Одна из бомб разорвалась перед зданием типографии. Одно из зданий типографского предприятия было использовано как убежище, так как постройка была основательная и бомба должна была бы пробить три бетонных пола, каждый из них толщиною в 9 дюймов, прежде чем достичь убежища. Повидимому, перед этим зданием произошел взрыв 300-кг бомбы. Бомба не дала прямого попадания, она. взорвалась на тротуаре около здания, и вся сила взрыва пришлась на фундамент. Нижняя часть главных стен и поддерживающие колонны здания обрушились, в результате чего обрушилось все здание. Вслед за взрывом произошел пожар, который еще более увеличил мучения людей, запертых в обломках. 38 человек было убито и 85 человек ранено или обожжено.

Взрыв и разрушение базы цеппелинов в Альхорне

(Стр. 120)

5 января 1918 г. в эллингах на главной базе цеппелинов и в Альхорне находились цеппелины «Л-46», «Л-47», «Л-51» и «Л-58» и Шютте-Ланц «СЛ-20». В эллингах за работой, в кабине «Л-51» [232] и около других кораблей находилось всего 8 рабочих. Большая часть личного состава, насчитывавшего до 1000 человек, находилась в близлежащих бараках. Внезапно произошла серия взрывов, сопровождавшаяся пламенем. Причина катастрофы является тайной. Повидимому, взрывы началась в двойном эллинге, в котором находились «Л-47» и «Л-51». Пламя распространялось очень быстро, и в течение одной минуты 5 дирижаблей и 3 из 4 эллингов были уничтожены. Остальные три эллинга были более или менее сильно повреждены, были уничтожены некоторые квартиры личного состава. 15 человек было убито, 30 серьезно ранено и 104 человека ранено легко. В то время считалось, что эта катастрофа была вызвана британской воздушной атакой. Когда же эта версия была отвергнута, то распространился слух, что уничтожение базы — результат саботажа. Это подозрение имело некоторое основание, потому, что было известно о значительном недовольстве, существовавшем среди состава базы. Некоторые авторитеты в Германии считали, что разрушение базы есть результат измены, но для этого объяснения нет достаточных оснований{89}.

Убежища

(Стр. 134)

Возникла новая проблема, приобретавшая все большее значение с развитием войны, а именно проблема о создании убежищ для гражданского населения. Население восточной части Лондона (Ист-Энд), которое почти всегда находилось на маршруте бомбардировщиков, знало, что небольшие дома, в которых большинство жило, не могли представить какой-либо защиты против осколков бомб или осколков зенитных снарядов, а также от взрывной волны. Небольшая часть населения в восточных районах города была поэтому склонна к панике. Властям стало очевидным, и в особенности осенью 1918 г., когда начались атаки самолетов в лунные ночи, что десятки тысяч населения начнут неизбежно искать убежища ночью, когда будет возможно или вероятно нападение. Те, кто был подвержен страху, не ожидали обычного предупреждения, чтобы искать себе убежища. Многие часто предпринимали длительное путешествие [233] через весь Лондон, и, зная, что будет соревнование за занятие лучших мест, они начинали свое путешествие возможно раньше.

Большая часть населения устремлялась в западном направлении, так как это было кратчайшее направление для выхода из опасной зоны и, кроме того, западная часть Лондона больше всего была обеспечена убежищами. Самыми популярными убежищами были 90, или около того, станций метрополитена. Вскоре после того, как начались дневные налеты самолетов, в середине 1917 г., начальник полиции принужден был сделать распоряжение о том, чтобы на все станции метрополитена посылались полисмены после того, как был дан сигнал о воздушной опасности. Полисмены были необходимы для наблюдения за порядком среди толпы народа. Обычно станции метрополитена закрывались после прохождения последних поездов, т. е., примерно, около 1 часа ночи, но с разрешения «военного кабинета» станции после этого срока вновь открывались и освещались, если было дано предупреждение о налете после обычного часа закрытия метрополитена. Стоимость содержания личного состава полиции и стоимость добавочного освещения покрывалась из фондов полиции метрополитена. Иногда, в особенности осенью 1917 г., многие из ищущих убежища занимали свои места задолго до сигнала тревоги и продолжали оставаться на станциях метрополитена независимо от того, произошел или не произошел рейд самолетов и невзирая на время закрытия станций. Они оставались на станциях до тех пор, пока, по их мнению, всякая опасность прекращалась. Выдержка из одного полицейского отчета о посещении станции метрополитена в конце сентября 1917 г. хорошо иллюстрирует создавшиеся условия. «Трудно, говорит отчет, сойти с поезда и двигаться по платформе ввиду наличия большой толпы. Задние ряды сидят на своих вещах около стены, а передние ряды стоят. Все коридоры заблокированы, и едва имеется место для продвижения одному человеку за другим, гуськом. Все лестницы заполнены народом. Я считаю, что на платформе было 3000 человек, а всего на станции не менее 10000 человек». Туннели под Темзой, в Вуличе, Гринвиче, Блекуоле и Роттергизе сделались любимыми убежищами, и там были специальные наряды полиции для поддержания порядка. Многие уходили в западные пригороды Лондона, где и проводили ночь, и такая практика особенно стала заметна летом и [234] осенью 1917 г. Она сильно затрудняла жизнь в этих районах. Необходимость иметь убежища, которые бы по крайней мере защищали от осколков и были бы распределены по различным районам Лондона во избежание скопления населения в некоторых излюбленных точках, была очевидна. Начальник полиции решил позволить использовать полицейские участки в качестве убежищ. Соответствующие власти и начальники правительственных управлений получили приглашение давать разрешения на использование их учреждений в качестве убежищ с выставлением плаката «Воздушное убежище» всякий раз, когда дается сигнал «Займите убежища», и особенно ночью. Результатом этих распоряжений было устройство убежищ, примерно, на 900 000 человек, но во многих частях Лондона, в особенности же в более бедных районах, количество убежищ продолжало оставаться недостаточным. Поэтому правительство назначило комиссию под председательством министра внутренних дел для рассмотрения этой проблемы. Среди предложений, которые рассмотрела комиссия, одно состояло в том, что предлагалось построить убежища-блокгаузы в парках. Но комиссия в своем отчете от 11 октября 11917 г. отвергла это предложение, потому что его выполнение было связано с большими затратами материальных средств и требовало много рабочих рук. К тому же блокгаузы не могли быть более надежным убежищем, чем здания. Комиссия рекомендовала расширить практику приспособления подходящих зданий под убежища, для каковой цели предлагалось издать особые постановления, уполномачивающие соответствующие власти требовать переоборудования некоторых зданий под убежища. Эти предложения комиссии были утверждены правительством, и 23 октября 1917 г. было издано постановление, в котором, кроме того, содержалось еще требование к владельцам разрушенных зданий воздвигать перед ними заборы. Это последнее требование было поставлено по предложению начальника полиции, который указывал на опасность, возникшую вследствие того, что вокруг разрушенных зданий собирались зрители и вид разрушений напоминал им о воздушной опасности.

Для определения зданий, пригодных для устройства в них убежища, при районном начальнике полиции создавалась комиссия из инженеров. Обследование показало, что в Лондоне достаточно зданий, пригодных для приспособления их под убежища. [235] Комиссия предложила, чтобы в таких зданиях окна и другие отверстия в стенах закрывались мешками с песком. 20 ноября 1917 г. начальник полиции издал циркуляр с подробными указаниями об устройстве убежищ. Правительство решило выпустить бесплатно для населения 2 млн. мешков для наполнения их песком.

В пригородах Лондона и в других пунктах Англии в свое время было сделано немало работ по устройству убежищ, в средней Англии и на севере под убежища были приспособлены шахты. На острове Тсанет были использованы под убежища известковые шахты и другие подземные проходы, которые были специально открыты для населения, часто с помощью местных военных властей.

Самолеты и вооружение

(Стр. 147)

До конца 1916 г. самолеты обороны главным образом относились к классу «BE-2c»{90}, вооруженному одним пулеметом Льюис, стрелявшим зажигательными и разрывными пулями. Самолеты «ВЕ-2» и «BE-2d», так же как и «ВЕ-2», имели моторы РАФ{91} в 90 л. с. В конце этого года в эскадрильи обороны поступило небольшое число «ВЕ-12» (140 л. с. РАФ), «ВЕ-12» и «FE-2b»{92} (120 или 140 л. с. Бердмюр). (Одноместный самолет «ВЕ-12» имел пулемет Виккерс, поставленный сбоку фюзеляжа и синхронизированный для стрельбы через пропеллер и пулемет Льюис на установке Стренджа. Виккерс стрелял обычными патронами с одним патроном на пять Спарклета. Льюис стрелял зажигательными и разрывными патронами. В 1917 г. в небольшом количестве были использованы «FE-2d» с Рольс-Ройсами в 250–275 л. с.

В марте 1917 г. впервые был применен удовлетворительный ночной прицел, изобретенный сержантом 39-й эскадрильи Хуттоном. Были испытаны светящиеся радиокраски, но в темные ночи они оказались слишком яркими, а в лунные их не было видно. [236]

Самолет «FE-2b» двухместный, с толкающим винтом, был вооружен пулеметом Льюис на установке Андерсона. Некоторое число этих самолетов имели однофунтовые скорострельные автоматические тушки (помпом), а два имели пулеметы Максима калибра 0,45 дюйма. Но ни пушки, ни крупнокалиберные пулеметы никогда не применялись против неприятеля.

Такова была обстановка, когда германские дневные налеты самолетов вызвали изменение. Немедленным результатом налетов была придача некоторого числа самолетов «Армстронг-Уитворт» (160 л. с. (Бердмор) и двухместного самолета «RE-8»{93}. Эти самолеты были вооружены для дневной и ночной работы одним Виккерсом для летчика и Льюисом для наблюдателя на туреле Скарфа. Вскоре эти самолеты были заменены Сопвичами «Пап» («Моносупап», 100 л. с.) и полуторастоечными Сопвичами («Клерже», 130 л. с.). Последний самолет был двухместным и был ВОоружен так же, как «Армстронг-Уитворт» и «Ар-и-эйт». Несколько попыток, но безуспешных, было предпринято для вооружения Сопвич «Пап» Льюисом для стрельбы с установки на верхней плоскости. В свою очередь Сопвичи «Пап» были заменены Сопвичами «Кэмл» («Рон», 110 л. с.) и Бристоль-»Файтерами» (Рольс-Ройс «Фокн», 200 л. с.). Сопвич «Кэмл» первоначально были вооружены двумя синхронизированными Виккерсами, но, учитывая опасность стрельбы разрывными и зажигательными пулями из Виккерсов через пропеллер, эта установка была заменена двумя пулеметами Льюиса на установке Фостера (для этого пришлось несколько отодвинуть сидение летчика назад). Пулеметы Льюиса могли при этом стрелять под углом 45°. Эта последняя возможность имела немаловажное значение. Опыты, произведенные с этой установкой, показали, что пуля, выпущенная из пулемета под углам в 45° с самолета, летящего на скорости 100 миль в час (160 км/час), продолжает лететь по прямой линии на 800 ярдов (около 730 м). Причина этого заключается в том, что сопротивление воздуха при этих условиях равняется силе тяжести. Один из летчиков обороны, стреляя из пулемета Льюиса под этим углом, добился 90% попаданий в буксируемую мишень на дистанциях от 500 до 600 ярдов, т. е. добился меткости, гораздо большей, чем может быть достигнуто при стрельбе по прямой. [237]

В 1918 г. в истребительных эскадрильях воздушной обороны было несколько «SE-5a»{94} (Испано-Сюиза, 200 л. с. или Волслей «Вайпер»). Эти самолеты были вооружены синхронизированным Виккерсом и пулеметом Льюис на верхней плоскости. Бристоль-»Файтеры» также имели для летчика Виккерс и для наблюдателя — Льюис. Для пулемета Льюис применялся 45-градусный прицел, укрепленный на верхней плоскости. Этим прицелом пользовался летчик. Когда он видел в свой прицел неприятельский самолет, он давал сигнал наблюдателю, который и прицеливался прямо в противника и открывал огонь.

В 1918 г. в эскадрильях обороны было некоторое число Сопвичей «Дольфин» (Испано-Сюиза, 200 л. с.) и в конце года Сопвич «Снайп».

К перемирию семь эскадрилий обороны были полностью вооружены Сопвичами «Кэмл», 6 эскадрилий (северных) — Авро и 2 — Бристоль-»Файтерами». Только одна: эскадрилья имела смешанное вооружение: Бристоль-»Файтеры» и Сопвичи «Пап».

Многие из самолетов имели электрически подогреваемые магазины, потому что опыт показал чувствительность зажигательных патронов к низким температурам. Наилучшая температура для них 80°Ф (27° по Ц).

В августе 1918 г. предложение «воздушного совета» о доведении числа эскадрилий обороны до 20 было одобрено. В октябре 1918 г. в Англии было 16 эскадрилий, в Ирландии — 2, и 2 должны были сформироваться. Но, ввиду того, что германские армии отступали, «воздушный совет» предложил пять эскадрилий с Сопвичами «Кэмл» держать во Франции с целью «пополнить тяжелые потери в личном составе и материальной части, причиненные неприятельской бомбардировкой наших тылов».

В июне во Францию были посланы эскадрильи № 151 и 152, а затем «воздушный совет» предложил послать еще три, так что число эскадрилий обороны сократилось до пятнадцати. Вместе с эскадрильями ушли и их прожекторы. Все Сопвичи «Кэмл» должны были быть с января 1919 г. заменены Сопвичами «Снайп». Наконец, было предположено сократить 10 существующих фартуков аэростатов заграждения до 1 с целью использовать освобождающихся 2500 человек для службы в «королевских воздушных силах». [238]

Доклад ген.-лейт. Смутса, члена особой правительственной комиссии, июль 1917 г.{95}

1. «Военный кабинет» на своем 181-м заседании от 11 июля 1917 г. принял решение:

Премьер-министр и ген. Смутс по консультации с представителями адмиралтейства, генерального штаба и фельдмаршала, главнокомандующего вооруженными силами тыла и с другими специалистами, которых он найдет необходимым привлечь, должен исследовать следующие вопросы:

а) мероприятия по воздушной обороне Великобритании и

б) общая воздушная организация и управление воздушными операциями.

2. Мы считаем, что первый вопрос является наиболее срочным, поэтому и рассматриваем его в этом первом докладе. Второй вопрос нашего исследования более важен и поэтому требует более тщательного и подробного исследования, о нем мы будем говорить в следующем докладе.

3. Лондон занимает особое положение в империи, нервным центром которой он является, и мы считаем, что при этих обстоятельствах его оборона требует исключительных мероприятий. Вероятно, что воздушные налеты на Лондон будут усиливаться и усилятся в течение ближайших 12 мес. до такой степени, что через посредство воздушной войны Лондон сделается частью боевого фронта. Мы думаем поэтому, что необходимо принять особые предосторожности и принять за общий принцип, что требование воздушной обороны в отношении самолетов и зенитных пушек должны удовлетворяться в первую очередь, поскольку это не срывает операций на фронте и в открытых морях.

4. Все мероприятия по обороне отечества, включая сюда и Лондонский район, от неприятельских воздушных налетов подвергаются постоянному и быстрому изменению, что вместе с другими причинами срывает их действительность. Вначале атаки производились цеппелинами ночью, и наши оборонительные мероприятия были рассчитаны на борьбу с этой формой атаки. Зенитные пушки поодиночке, или попарно, или в большем числе, были размещены в надлежащих пунктах, а самолеты (не очень большой ударной мощи и с небольшой скоростью) были распределены по соответствующим центрам. [239]

После некоторых изменений эти мероприятия оказались целесообразными и достаточными для отражения ночных атак цеппелинов. Однако, теперь перед, нами совершенно другая задача, а именно — задача по отражению неприятельских вторжений, производимых днем при помощи эскадрилий самолетов, летящих в боевом порядке. Наши мероприятия по обороне должны быть приспособлены для отражения таких атак. Однако, нельзя полностью отрицать возможность повторения атак цеппелинов, а, следовательно, было бы неблагоразумно полностью изменять предыдущую организацию обороны. Но эта организация должна быть дополнена, чтобы решить задачу обороны от нападения днем атак в строю. Оборона против цеппелинов действительным образом выполнялась не только отдельными зенитными пушками, но и отдельными самолетами со специальным вооружением. Пока операции происходили ночью, не возникал вопрос и о боевых порядках для атаки или обороны, но теперь, когда атака производится днем большими неприятельскими частями, летящими в строю, стрельба одной или двух зенитных пушек из какого-либо пункта не может причинить серьезных потерь и, вообще говоря, не имеет иного эффекта, как устрашение неприятельских летчиков. Самолеты же обороны, если они не могут действовать в строю, сами подвергаются серьезному риску и могут только нападать на внешние самолеты боевого порядка.

Мы думаем, что атака в боевом порядке может быть отражена лишь заградительным огнем пушек, сосредоточенных побатарейно в соответствующих точках впереди района, подлежащего обороне, или же атаками отрядов или эскадрилий с целью сосредоточенным ударом вначале расстроить неприятельский боевой порядок, а затем уничтожить отдельные неприятельские самолеты, отбившиеся от общего строя.

5. Правильность этик замечаний хорошо иллюстрируется тем, что случилось во время налета на Лондон 7 июля. Неприятельские самолеты производили атаку, находясь в определенных боевых порядках, которые они выдерживали в течение всего начета. По нашему мнению, они должны были бы быть встречены и отражены сильным заградительным огнем до подхода к Лондону. Вместо же этого их обстреливали только случайные отдельные пушки уже в районе Лондона, что не причинило им сколько-нибудь заметного вреда. Что же касается [240] самолетов, то мы и этом случае располагали значительно большим числом первоклассных самолетов, чем их было у противника, но наши самолеты были рассредоточены по нескольким аэродромам и они атаковали противника раздробленно. Наши самолеты, находясь в воздухе, не были в строю. Даже когда они пытались сосредоточиться в воздухе, то это было невозможно ввиду отсутствия объединенного командования в воздухе и соответствующей подготовки к такому воздушному бою. В результате их эпизодических атак, их партизанских действий неприятелю не было нанесено никаких потерь.

6. В воздушной обороне Лондона принимали участие 4 отдельные организации:

а) «Королевская морская служба», которая не подчиняется главнокомандующему вооруженными силами тыла, а работает под руководством старшего морского офицера в каждом морском округе, во взаимодействии с вооруженными силами тыла. По мнению специалистов, для ограниченных целей вроде обороны Лондона подобное разделение командования может быть оставлено. Главная задача «королевской морской службы» состоит в нападении на неприятельских бомбардировщиков при их возвращении после рейда, когда они на обратном пути пересекают канал. Эту задачу морская авиация выполняла самым действительным образом во время последнего налета, поэтому мы думаем, что эти эскадрильи могут продолжать действовать, подчиняясь морскому командованию, но тесно взаимодействуя с вооруженными силами тыла.

б) «Корпус наблюдателей», состоящий из некоторого числа наблюдателей, расположенных вокруг Лондона. В большинстве это пехотинцы, часто старшего возраста и не особенно квалифицированные для выполнения возложенной на них задачи. Этот корпус непосредственно подчиняется главнокомандующему вооруженными силами тыла.

в) Разные части и отдельные самолеты королевского летного корпуса, приданные обороне тыла и находящиеся под командованием полковника Хиггинса.

г) Зенитные пушки Лондонского района, находящиеся под командованием полк. Саймона.

7. Последние три организации действуют отдельно, подчиняясь штабу вооруженных сил тыла, который и является между ними единственным связующим звеном. Эта система кажется [241] нам неудовлетворительной, так как она вызывает распыление командования, в то время, как для решения такой задачи, как оборона Лондонского района, необходимо сосредоточение исполнительной власти. Поэтому наше первое предложение состоит в следующем:

Необходимо назначить старшего офицера с отличными способностями и практическим воздушным опытом во главе командования воздушной обороной Лондонского района, в которую включаются службы, перечисленные выше под пунктами «б», «в», «д». Этот офицер должен непосредственно подчиняться фельдмаршалу, главнокомандующему вооруженными силами тыла. В помощь ему должен быть создан небольшой, но знающий дело штаб, на обязанности которого будет лежать разработка всех планов по воздушной обороне Лондона.

Мы думаем, что этот офицер должен быть назначен немедленно, чтобы он мог сейчас же приступить к работе и разрешить все срочные задачи, связанные с обороной Лондона, часть которых упомянута выше.

Наше второе предложение состоит в следующем:

Немедленно должно быть обращено внимание на вопрос числа и расположения зенитных пушек для того, чтобы они были способны вести заградительный огонь.

8. Еще более срочная задача, по нашему мнению, состоит в том, что необходимо снабдить оборону достаточным числом воздушных частей, обученных воздушному бою в строю, и расположить их надлежащим образом для отражения любой атаки на Лондон. В настоящее время единственная надежная часть, пригодная для этой задачи, это — эскадрилья, специально командированная неделю тому назад с Западного фронта. Три другие части находятся в процессе формирования, но они не имеют ни достаточного числа самолетав, ни летчиков, подготовленных к воздушному бою в строю. Мы считаем, что дополнительная эскадрилья, полностью укомплектованная, должна немедленно быть передана воздушной обороне Лондона и расположена к северо-востоку от нее. Другая эскадрилья должна быть расположена к юго-востоку. Ее нужно укомплектовать полностью в течение трех или четырех недель. Но обе эти эскадрильи требуют подготовки их для маневрирования в строю и для ведения боя в надлежащих боевых порядках. Поэтому наше третье предложение таково: [242]

Необходимо пополнить и подготовить эти три добавочные эскадрильи по возможности в кратчайший срок. Пока же нельзя давать разрешение на возвращение во Францию первой эскадрильи до тех пор, пока воздушная оборона Лондона не будет удовлетворительно обеспечена.

9. Мы считаем, что наши современные истребительные самолеты лучше всего пригодны для борьбы с менее быстроходными, но более мощно вооруженными бомбардировщиками «Гота». В отношении необходимых для обороны типов самолетов мы предложения здесь не выдвигаем, оставляя эту задачу на разрешение специалистам воздушного совета, адмиралтейства, военного министерства и министерства вооружения.

10. Вопрос о снабжении обороны Лондона достаточным числом самолетов и образовании резерва самолетов, по нашему мнению, требует тщательного и немедленного рассмотрения. Противник может применить хитрость и может послать впереди небольшое число самолетов, чтобы поднять нашу эскадрилью в воздух; главные же силы противника появятся позже и будут действовать безнаказанно, ввиду того что наши самолеты в борьбе с авангардными патрулями израсходуют горючее, а летчики — свою энергию. По мнению специалистов, теоретически для того, чтобы самолет сел, пополнился горючим и снова поднялся на надлежащую высоту, потребуется около 45 мин., но на практике этот срок будет значительно больше. В результате главные силы противника смогут действовать практически без всякого сопротивления и, нанеся наибольший вред столице, могут возвращаться на свои базы в полной неприкосновенности и целости. Учитывая такую обстановку, которая может возникнуть в любое время, мы считаем, что необходимо посылать по первому сигналу воздушной тревоги столько самолетов, сколько их требуется для борьбы с замеченными самолетами. Для возможных же последующих атак необходимо иметь под рукою резервы. Соответственно этим соображениям мы выдвигаем следующее предложение:

Воздушные части обороны Лондонского района должны быть настолько сильны, чтобы не только отражать демонстративные атаки, но и отражать действительные атаки главных сил или, возможно, вторую атаку, следующую непосредственно за первой. [243]

Образование и такое использование резерва находятся в полном соответствии с общими и элементарными принципами войны.

Ночные налеты на Лондон{96}

...Неприятель прибег теперь к такой форме атаки, которая давно уже предугадывалась нашими воздушными командирами и которую чрезвычайно трудно отразить, а именно к ночным налетам самолетов. Подобные атаки мы сами продолжительное ремя выполняем сравнительно безнаказанно, нападая на германские аэродромы, склады, базы и сообщения во Франции и Бельгии. Почти каждую ночь наши самолеты сбрасывают тонны взрывчатых веществ на эти объекты, и противник до сих пор не мог найти никаких средств борьбы с подобными нападениями. С другой стороны, и противник нередко пересекает наши передовые линии на фронте ночью для бомбардировочных атак на наши тылы, и считается, что пока не выработано ни одной формы действительной защиты от таких налетов. Хотя последние ночные налеты на Лондон производились в яркие лунные ночи, нет никаких оснований полагать, что подобные атаки не могут производиться и в темные ночи, при условии, что остальные данные погоды благоприятны. Линия реки Темзы даст достаточно данных для ориентировки нападающих даже в темную ночь, а работа наших прожекторов покажет им даже на большом расстоянии всю лондонскую зону, к которой они летят. Конечно, им нельзя будет различить отдельные объекты при таких условиях, и бомбардировка должна производиться «вообще», а не по определенным объектам. Облачная, дождливая или неустойчивая погода будет весьма неблагоприятна для ночных налетов, и нужно думать, что такая форма нападений на Лондон в сколько-нибудь большом масштабе не будет предприниматься до весны и лета, хотя репетиции к таким нападениям могут предприниматься. Таким образом, следовательно, имеется время для подготовки к отражению и такого рода атак.

Однако, до тех пор пока мы предпринимаем лишь чисто оборонительные мероприятия, очень трудно воспрепятствовать [244] таким налетам, и они могут предприниматься во все больших масштабах и наносить все большие и большие потери, чем это было до сих пор. Наши самолеты не дают никаких средств для обороны ночью, так как они не могут увидеть неприятельские машины, даже находясь от них на пару сотен ярдов. Во время последних ночных полетов самолеты посылались в воздух в большом числе, но бесцельно, и они с успехом могли бы оставаться на своих аэродромах. Ночью они полезны только против очень больших и заметных целей, например, против цеппелинов. В лунные ночи наши зенитные пушки не более полезны, так как лунный свет нейтрализует свет прожекторов и последним очень трудно поймать в свой луч неприятельские самолеты. При налетах в темные ночи и зенитные пушки и прожекторы будут использованы более эффективно.

До сих пор против ночных налетов предложены только два способа борьбы. Первый способ — это использование более мощных прожекторов, так как можно надеяться, что их слепящий эффект будет настолько силен, что летчики не смогут управлять самолетами. Некоторое число таких мощных прожекторов будет дано обороне из Франции и с кораблей флота. Однако, нужно убедиться, не могут ли неприятельские летчики нейтрализовать эффект прожекторов, надев темные очки. Второе средство обороны состоит из проволочной завесы, подвешенной к аэростатам. Предполагается, что они образуют своего рода заграждения, в которые будут попадать неприятельские самолеты. Говорят, что подобное приспособление оказалось полезным в Венеции при обороне ее от австрийских ночных атак с воздуха...

...Вопрос об убежищах также обсуждался. Все согласны с тем, что в настоящее время еще нет необходимости строить специальные убежища, и выражается надежда, что такая необходимость никогда и не возникнет. Лондон имеет достаточное число подвалов и подземных помещений для укрытия в них населения. Все, что необходимо в настоящее время, это при помощи печати убедить население по первому же сигналу воздушной тревоги прятаться в домах и подвалах. Каждое нападение должно получать официальную оценку с точки зрения его уроков.

...Тщательное внимание должно быть уделено возможности применения противником в будущих воздушных нападениях [245] химических снарядов в бóльших масштабах, чем до сих пор. Необходимо предпринять надлежащие меры и издать соответствующие инструкции. В этих инструкциях необходимо предусмотреть закрывание окон и дверей не только до конца нападения, но и до минования опасности заражения. Во всяком случае это является реальной опасностью, против которой целесообразно своевременно предпринять меры предосторожности. Так как химические снаряды широко используются противником на фронте, то у нас имеются полные данные о степени заражения, которого можно ожидать при воздушном нападении на густо заселенных площадях.

От вышеупомянутых способов борьбы остается впечатление, что единственная действительная оборона состоит в нападении. Мы можем защищать наш остров действительным образом против воздушных нападений только наступательными мероприятиями, а именно атаками неприятеля в его воздушных базах на континенте, чтобы таким образом уничтожить его ударную мощь и лишить его возможности атаковать нас. В настоящее время в нашем распоряжении имеются данные о расположении аэродромов «Гота» и отдан уже приказ о бомбардировке этих аэродромов. Большой вопрос о нашем будущем воздушном наступлении будет обсужден в другом докладе (6 сентября 1917 г.).

Итоги воздушных нападений{97}

Германская кампания воздушных нападений на Лондон нами прослежена и исследована. Теперь можно составить итоговое заключение. По поводу морального впечатления от нападений здесь много говорить не приходится. Во время войны мнения по этому поводу разделились. В Германии одними защищалось мнение, что воздушные атаки на Великобританию должны делаться исключительно с целью сломить дух гражданского населения, тогда как другие говорили, что единственной целью нападений должно быть разрушение объектов, имеющих важное военное значение. Задолго до того, как была изобретена авиационная бомба, существовало такое военное мнение, что нация прибегает к помощи войн для того, чтобы навязать свою волю другой нации. Это мнение не отличается большой глубиной, но [247] оно все же лучше, чем другое, имевшее одно время широкое хождение, а именно, что война есть спорт королей. Те люди в Германии, которые ожидали, что воздушные нападения на города запугают население Англии, были разочарованы. Нападения были и маломощны и недостаточно постоянны, чтобы даже быть испытанием такой возможности. Эффект нападений в действительности был совсем другого рода. Нападения в значительной степени закалили национальный характер. Они часто использовались правительством для стимулирования набора рекрутов и для усиления вооружений, но бывало и так, что давление шло с другого противоположного направления, когда нападения так воздействовали на общественное мнение, что правительство было вынуждено пересматривать свою воздушную политику. Расширение воздушных сил во время войны и создание в конце концов отдельного министерства воздушных сил, в значительной степени обязаны той атмосфере, которая была создана бомбами, взрывавшимися в английских городах.

С военной точки зрения воздушные нападения полностью с лихвой оправдываются своими результатами. За 61 дирижабельный налет было сброшено 5806 бомб, которые убили 557 человек, ранили 1358 человек и нанесли материальный ущерб на сумму в 1527585 ф. ст. Всего было 52 налета самолетов, во время которых сброшено 2 772 бомбы, убившие 857 человек, ранившие 2058 и причинившие материального ущерба на сумму в 1 434 526 ф. ст.

Число бомб, сброшенных с дирижаблей и с самолетов, оценивается по британским данным, которые расходятся с германскими. Немецкие данные на 30–40% больше английских. Примерный вес всех бомб, сброшенных с дирижаблей, — 196 т, а с самолетов — 74 т.

Эти цифры значительны, но с чисто военной точки зрения главное значение имели не они, а отвлечение людей и материальной части для обороны тыла. В начале июня 1918 г. в Великобритании было готово к действию 469 зенитных пушек, 622 прожектора, 258 дальномеров, 10 звукоулавливателей (из штатного числа 664). Эти средства обслуживались 6136 офицерами и прочими чинами. Боевой состав действующих эскадрилий 6-й бригады был 376 самолетов, хотя из них не более 166 были вполне боеспособны. В бригаде служило 660 офицеров, 3639 прочих чинов и 315 женщин. [248]

Наземные средства противовоздушной обороны Великобритании по состоянию к перемирию{98} (стр. 246)

Район обороны	Число подчиненных инстанций	Число зенитных рот	Вооружен.			Личный состав				Всего
			пушки	прожекторы	дальномеры	штабы	артиллерия	прожекторы	дальномеры
«Воздушная оборона Лондонского района»	11	39	250	388	114	1019	3458	3101	405	8031	9338
	2 подвижных бригады	9 подвиж. бат.	54	27		200	756	135	216	1307
	3 подвижных батареи
«Воздушная оборона Северного района»	8	29	176	291	131	685	2413	2256	423	5777
Всего	19 инстанций	68	480	706	245	1904	6627	5495	1089	15115
	2 подвижных бригады	9 подвижных батарей
	3 подвижных батареи

Аэростатное крыло (воздухоплавательный полк), которое обеспечивало работу аэростатных заграждений, состояло из 82 офицеров и 2573 прочих чинов. Здесь приводятся данные о пушках, людях и т. п. по действительному состоянию, а не по штату. Эти цифры значительно ниже штатных, потому что во всех этих средствах в то время была крайняя нужда во Франции ввиду весеннего наступления германцев. Штатные цифры состава частей противовоздушной обороны показаны в таблице на стр. 246. Много сил и материальных средств потребовалось для постройки аэродромов, позиций зенитных пушек, убежищ и т. п. Десятки тысяч снарядов тоже стоили больших денег. Стоимость зенитных патронов была различна, но в среднем не будет ошибкой считать, что трехдюймовый патрон стоял около 2 ф. ст. Бывали случаи, когда при заградительном огне расходовалось 20000 и более патронов за один налет, что стоило во много раз больше, чем восстановление материальных повреждений, вызванных неприятельскими бомбами. Продолжительность жизни трехдюймовой пушки, примерно, равнялась 1500 выстрелов, и расход пушек, их износ, считая по 20000 снарядов. на налет, происходил с темпом в 13–14 пушек на атаку.

Если принять во внимание эти различные цифры и сравнить их с боевыми силами, применявшимися германцами, то придется притти к очень неблагоприятному для обороны заключению. До мая 1918 г. наибольшее число бомбардировщиков, вылетавших для атаки Англии, не превосходило двадцати семи. В последнем налете 19–20 мая 1918 г. вылетело для атаки 43 самолета. Вся огромная оборонительная организация Великобритании содержалась для того, чтобы отразить опасность, создаваемую этой сравнительно небольшой боевой силой и еще более отдаленной угрозой нападений дирижаблей.

Другим результатом налетов, имевшим весьма большое военное значение, было влияние их на выпуск с заводов военной промышленности предметов вооружения. Это влияние никогда не ограничивалось теми лишь районами, над которыми летали германские дирижабли и самолеты. Никогда это влияние не ограничивалось также тем временем, в течение которого неприятельские воздушные суда были над Англией. Часто это влияние распространялось на районы, очень удаленные от места атаки, и продолжалось значительно дольше, чем длилась сама атака. Официальные данные о некоторых налетах показывают, [249] что когда происходила атака, то 75% рабочих в тех районах, которые получили предупреждения об атаке, прекращали работу, и что выпуск продукции продолжал быть сниженным в течение, примерно, 24 час. после окончания налета.

Если рассмотреть стратегическое использование противником возможностей воздушных нападений, то можно говорить о том, что германское высшее командование допустило ряд ошибок. Было три момента, когда у немцев были большие преимущества, которых они, однако, не сумели до конца использовать. До осени 1916 г. мы были сравнительно беззащитны пропив цеппелинов, но нападения делались через такие большие промежутки, что было достаточно времени, чтобы, так оказать, перевести дыхание, или, другими словами, эффект от одного нападения исчезал до начала другого нападения. Германцы имели бы большое военное преимущество, если бы они в первые дни войны строили дирижабли в большом количестве и начали бы мощные атаки на Англию. Когда осенью 1916 г. началось сбивание цеппелинов, то временно угроза цеппелиновских атак потеряла свою остроту. Но немцы вновь поразили нас внезапностью, когда они начали производить нападение в 1917 г. с помощью цеппелинов, способных подниматься на высоты) в 18000–20000 футов (около 5500–6000 м). Только в сентябре 1917 г. одноместные истребители стали летать ночью, и после этого понадобилось еще немало времени, чтобы дать особо отобранным летчикам возможность подготовиться к ночному воздушному бою на неустойчивых одноместных самолетах. Тогда это был такой период, во время которого летающие на большой высоте дирижабли могли вовсе не считаться с обороной: ни с пушками, ни с самолетами. А когда боеспособные одноместные истребители были приданы эскадрильям обороны тыла, то ими были обеспечены лишь Лондонский район и южная часть Англии. Для защиты промышленных городов средней Англии и северной ее части не было самолетов, способных забираться на высоту, на которой летали цеппелины нового типа. Германское высшее командование имело единственную в своем роде возможность не только наносить потери в этих районах, но также поставить в большое затруднение лиц, ответственных за воздушную оборону страны, которые не смогли бы вооружить северные эскадрильи последними типами истребительных самолетов и укомплектовать их опытными летчиками. Подобное перевооружение [250] могло быть произведено лишь за счет ослабления воздушных сил экспедиционной армии во Франции. Уничтожение некоторого числа дирижаблей при катастрофическом взрыве на базе дирижаблей в Альхорне, происшедшем в январе 1918 г., до известной степени спасло нас, но все же, повидимому, имелась также и известная боязнь и непривычка применения морских дирижаблей для нападения на Англию. Сама морская дирижабельная служба рвалась к таким налетам, и нужно предположить, что недостатком агрессивности страдали высшие инстанции. Несомненно, частично оказала свое влияние и та катастрофа, которая постигла некоторые цеппелины во время достопамятного налета в октябре 1917 г. Эта катастрофа, как было показано, обязана необычным атмосферным условиям, господствовавшим в эту ночь.

Наконец, немцы снова имели преимущества внезапности, когда они начали ночные налеты самолетами в сентябре 1917 г. Повидимому, эта кампания была начата без какой-либо ясной идеи о тех целях, которые преследовались этими нападениями. Вначале налеты как будто бы имели целью подавление морального состояния гражданского населения, но в начале 1918 г., когда была задумана крупная операция во Франции, налеты стали производиться менее энергично, вместо того, чтобы поддержать удар, наносившийся на Западном фронте. Германские бомбардировочные силы перед мартовским наступлением на Сомме были разбросаны, а не сосредоточены. Следует напомнить, что германское командование имело полную инициативу во время весеннего наступления в 1918 г. в выборе и места, и времени, и объектов наступления. Одной из черт этого наступления было стремление предусмотреть в течение длительной подготовки все его детали. Общая военная обстановка была такова, что ночные нападения на Лондон осенью 1917 г., как бы они ни были успешны, могли быть лишь серьезной помехой и могли наносить серьезные, но не решительные удары. Германцы намеревались использовать и использовали лишь часть своих бомбардировочных сил против Англии. Они не сосредоточили всех своих ресурсов и для атаки военных объектов на Западном фронте. Они должны были бы воздержаться от воздушных атак осенью 1917 г. Они должны были бы собрать все свои бомбардировочные силы и с такой же методичностью, с какой они вообще всегда делали все свои приготовления, подготовить [251] свою кампанию против Англии, рассчитанную по времени так, чтобы наилучшем образом поддержать наступление во Франции. Хотя тем временем противовоздушная оборона Англии и была бы значительно усовершенствована и усилена, но все же было бы слишком смело утверждать, что эта оборона без стимулировавших ее рост атак в сентябре и октябре 1917 г. была бы способна справиться с неожиданным и решительным натиском в феврале или марте 1918 г.

Как мы видели, германские дневные самолетные атаки на Лондон создали глубокое беспокойство и заставили правительство потребовать от сэра Дугласа Хейга посылки в Англию истребительных эскадрилий, которые в этот момент ему как раз нужны были для летнего наступления во Фландрии. Германская воздушная кампания против Лондона в виде ночных налетов в феврале или в начале марта 1918 г. имела бы своим неизбежным результатом требование со стороны населения о снятии истребительных эскадрилий с французского фронта, и правительство вряд ли было бы способно сопротивляться этому требованию. Вероятно, если бы атаки продолжались и усилились после того, как был нанесен удар третьей и пятой британским армиям во Франции, бомбардировка повлияла бы на моральное состояние английского народа в тот самый момент, когда обстановка на Западном фронте была бы особенно тяжелой. Не может быть сомнения в том, что вследствие несогласованности ночных атак самолетов на Англию с наступлением наземных войск, они до некоторой степени представляли собою лишь напрасную растрату сил.

Наконец, чрезвычайно важно еще одно обстоятельство, которое было ярко освещено воздушными нападениями. Если рассматривать воздушную оборону островного государства, то она имеет ту большую невыгоду, что нападающим воздушным судам легко скрытно приблизиться к цели через водные пространства. В этом отношении интересно сравнить нападения на Лондон и Париж. Всего на Лондонское графство было совершено 7 налетов дирижаблей и 18 налетов самолетов, в результате чего было убито 594 человека и 1708 человек ранено. Париж дважды атаковался дирижаблями и 44 раза самолетами. Потери же были всего 278 человек убитыми и 636 человек ранеными. В то время как до Лондона могли долететь и бомбардировать его 10 дирижаблей и 116 самолетов, до Парижа добрались [252] и бомбардировали его только 2 дирижабля и около 50 самолетов. Один из этих двух дирижаблей и 16 самолетав были сбиты. Считается, что около 500 немецких самолетов пытались долететь до Парижа. Тот факт, что только немногим это удалось, объясняется трудностью приближения к Парижу и удаления от него. Немецкие летчики на их маршруте к цели и при возвращении домой должны были пересекать окопы союзников. Они не могли избежать немедленного обнаружения. Оповещение приходило во-время, и средства обороны имели возможность бороться с нападающими. Немецкие самолеты не могли, как это они делали в Англии, прилететь через одну часть берега и улететь через другую. Равным образом Франция не представляла такой широкой возможности выбора важных и уязвимых целей, как Англия.

Необходимость выдвижения наблюдательных постов в море была во время войны в Англии осознана. Было предпринято несколько попыток предупреждения о налете с помощью морских воздушных наблюдательных постов. Однако, очевидно, что, если атаки самолетов будут не только диверсией, то совершенно необходимо организовать целую хорошо разработанную систему постов предупреждения, находящихся в море. Трудности установления подобной системы наблюдения велики, может быть, даже непреодолимы. Другими словами, самолет как наступательное оружие имеет большие преимущества, и эти преимущества на войне будут использованы той стороной, которая сумеет наиболее решительным образом и наиболее умело применить воздушные силы. Несомненно должны быть самолеты обороны, как потому, что население всегда будет требовать их, так и потому, что противник будет ими несколько связан. Но при использования самолета в обороне он лишь немногим отличается от всех других противовоздушных средств. При обороне он не может иметь инициативу, а без инициативы нельзя использовать особые качества воздушного оружия, его скорость и вездесущность, которые дают ему возможность создавать постоянную угрозу, ограниченную лишь радиусом действия самолета. Иначе говоря, только такая оборона в воздухе, вероятно, будет действительна в течение длительного срока, которая заключается в организации более мощного воздушного наступления, чем наступление противника.