В битве за Сталинград
На южном рубеже
Летом 1942 года гитлеровское военное командовав не верило, что созданы все условия, чтобы с ходу овладеть Сталинградом — важным стратегическим пунктом и крупнейшим промышленным центром СССР. В директиве ОКВ № 44 от 21 июля отмечалось: «Неожиданно быстро и благоприятно развивающиеся операций против войск Тимошенко дают основание надеяться на то, что в скором времени удастся отрезать Советский Союз, от Кавказа... Этим, а также потерей промышленности Советскому Союзу наносится удар, который будет иметь далеко идущие последствия»{41}.
Родина бросила клич: «Все силы на защиту Сталинграда!». В спешном порядке вокруг города возводились оборонительные рубежи. Из резерва Ставки были выдвинуты три общевойсковые армии. Их острые контрудары фактически застали немцев врасплох и спутали планы быстрого продвижения 6-й немецкой армии к Сталинграду. Встретившись со стойким сопротивлением, гитлеровцы начали усиливать 6-ю армию и готовить ее для широкого охвата города с северо-запада и юга. На помощь 6-й армии была повернута 4-я танковая армия, наступавшая на Кавказ. Спешно перебрасывались с тыла румынские и итальянские части. В сражение втягивались все новые и новые силы противника.
Это отвечало замыслу советского командования: в упорных оборонительных боях обескровить и остановить мощную группировку противника, выиграть время для подтягивания крупных резервов и нанесения удара в тыл фашистских войск, рвущихся на Кавказ. Замысел был трудный, но выполнимый.
28 июля Ставка указала командующему Сталинградским фронтом генерал-лейтенанту В. Н. Гордову, что в связи с выходом противника в район Нижне-Чирской направление Нижне-Чирская — Сталинград является для фронта наиболее опасным, а следовательно, основным»{42}. Хорошо понимали значение данного рубежа, открывавшего путь на Красноармейск, и немцы, о чем свидетельствует признание гитлеровского генерала Г. Дёрра: «Красноармейск был южным краеугольным камнем обороны Сталинграда и одновременно конечным пунктом единственной коммуникации, связывающей по суше западный берег Волги с Астраханью. Ни в каком другом пункте появление немецких войск не было бы так неблагоприятно для русских, как здесь»{43}.
Принимая немедленные меры по усилению южного фаса внешнего оборонительного обвода перед Первомайском, командование Сталинградского фронта развернуло к 1 августа на рубеже от Логовского до Рай-города 57-ю армию под командованием генерала Ф. И. Толбухина{44}. Вошедшая в ее состав 15-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Е. И. Василенко заняла оборону от Дубового Оврага до Райгорода. Разведданные показывали, что 4-я танковая армия генерала Готта в составе шести пехотных, двух танковых и одной моторизованной дивизии, вероятно, нанесет удар из района Абганерово, Плодовитое через Дубовый Овраг, имея задачу выйти к Волге в районе Красноармейска и ворваться в Сталинград с юга.
Личный состав 15-й дивизии, обладая достаточным опытом борьбы с большими группами танков, начал ускоренными темпами создавать глубоко эшелонированную противотанковую оборону. Позиции хорошо оборудовались в инженерном отношении, насыщались глубокими рвами, надолбами, замаскированными огневыми точками для бронебойщиков. Работы велись, невзирая на то, что отведенная дивизии широкая полоса обороны не позволяла создать требуемую плотность в боевых порядках. Все три стрелковых полка находились в первом эшелоне. В резерв был выведен всего один учебный батальон под командованием опытного фронтовика майора И. И. Батьянова. На большом участке от озера Сарпа до берега Волги одно время занимал позиции 27-й отдельный гвардейский миндивизион с разведротой и химротой дивизии{45}. Лишь на наиболее танкоопасном направлении удалось создать оборону поплотнее. Здесь были размещены 44-й и 47-й гвардейские полки, усиленные дивизионной артиллерией и приданным дивизии противотанковым полком в неполном составе. Правда, положение несколько улучшилось после передачи участка обороны 27-го отдельного миндивизиона батальону укрепленного района. Вскоре дивизии был придан еще 108-й гвардейский стрелковый полк 36-й гвардейской дивизии. Боевые порядки дивизии уплотнились, и комдив получил возможность вывести 50-й гвардейский полк во второй эшелон. Вместе с тем отсутствие артиллерийских частей усиления не позволило создать полковые артиллерийские группы для широкого маневра. Вся нагрузка легла на 43-й гвардейский артполк и 27-й гвардейский миндивизион. Впрочем и тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. В Волге бойцы обнаружили затонувшую баржу. Обследование ее под водой показало, что она загружена 120-мм минами. Это оказалось весьма кстати. Боеприпасы были тут же извлечены со дна, очищены и приведены в боевую готовность. При выполнении этой опасной работы отличились заместитель командира 27-го миндивизиона старший лейтенант С. Г. Оганесян, начальник артвооружения дивизии майор Л. В. Запольский, рядовые Айрапетян, Исаев, старшина Алексанян, оружейный мастер Чебикин.
Одновременно здесь была организована переправа местного населения. Комиссар 50-го гвардейского полка батальонный комиссар Б. П. Шемякин в тяжелых условиях, под обстрелом вражеской авиации, очень быстро, умело навел порядок и переправил все гражданское население на левый берег Волги.
В начале августа в дивизию пришло пополнение и новая боевая техника. Среди новобранцев было много рабочих из Сталинграда, преисполненных решимости стойко драться за свой родной город. Они обучались по сокращенной программе, очень быстро осваивая боевой опыт. Занимались не только новички. Командиры и политработники стремились использовать передышку для повышения боевой выучки всего личного состава. Проводились сборы снайперов, бронебойщиков, занятия для воинов артиллерийских, минометных и пулеметных расчетов. Политическая учеба была направлена на воспитание воинов в духе патриотизма и ненависти к фашистским захватчикам.
Вся боевая и политическая подготовка строилась на основе лозунга «Ни шагу назад!», сформулированного в известном приказе Народного комиссара обороны № 227 от 28 июля 1942 года. В приказе с партийной принципиальностью и прямотой говорилось о тяжелом положении на фронтах и первоочередных задачах Красной Армии:
«После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, стало быть, стало намного меньше людей, хлеба, металла, заводов, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый клочок оставленной нами территории будет всемерно усиливать врага и всемерно ослаблять нашу оборону, нашу Родину.
Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы имеем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они ослабляют нас и усиливают врага, ибо если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.
Из этого следует, что пора кончить отступление.
Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш
Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности...»{46}
В приказе говорилась суровая правда о войне, но именно она в те дни помогала людям глубже осознать свои задачи, проникнуться огромной личной ответственностью за судьбу Сталинграда, за судьбу всей страны. Во всех батальонах, ротах, батареях были проведены партийные и комсомольские собрания, на которых единогласно была принята одна резолюция «За Волгой для нас нет земли!»- Политотдел и штаб дивизии выпустили «Памятку бойца — защитника Сталинграда», листовки об опыте борьбы с танками, авиацией и мотопехотой противника. Люди все яснее понимали, что от выполнения задачи, поставленной в приказе Главнокомандующего, зависит не только судьба Сталинграда, а исход всей войны. Лозунг партии «Ни шагу назад!» стал девизом каждого бойца и командира.
10 августа дивизию посетил командующий 57-й армией генерал Федор Иванович Толбухин. Он побывал во всех полках, познакомился с инженерным оборудованием обороны, расспросил о настроении личного состава. В заключение командующий провел короткое совещание командного и политического состава.
— Хочу сообщить, — сказал Федор Иванович, — что прямо на ваши позиции движется 48-й танковый корпус, который вы уже дважды били — на Днепре и под Дьяково. Верю, что и сейчас вы сможете побить его. Отлично, что у вас большое количество минометов разного калибра. При умелом использовании их пехота здесь не пройдет. Ну, а ваши артиллеристы уже не раз наглядно показывали, что они мастера жечь танки противника.
Видно было, что генерал Ф. И. Толбухин остался доволен встречей с 15-й гвардейской дивизией, которую помнил со времени предвоенной службы в Закавказье и которая прошла отличную закалку в боях начального периода войны. Приезд командарма в самый канун предстоящего боя вызвал новый прилив сил у гвардейцев.
18 августа авиаразведка донесла о приближении больших колонн немецких танков и мотопехоты. Навстречу им оперативно была выдвинута усиленная разведка в составе разведроты, 20-го противотанкового артиллерийского дивизиона, 27-го миндивизиона и батальона укрепленного района. В 10 километрах от переднего края нашей обороны они должны были встретить врага на марше. Характер боя и взаимодействие между пехотой и батареями противотанкового и минометного дивизионов были продуманы в нескольких вариантах. Предусматривался даже быстрый отход на исходный рубеж при условии сильного давления превосходящих сил противника. Замысел состоял в том, чтобы нанести врагу урон, заставить развернуться раньше времени, а свои потери свести до минимума.
В полдень 18 августа подразделения 48-го танкового корпуса 4-й танковой армии немцев подошли к нашим передовым позициям. До трех рот пехоты на машинах и бронетранспортерах в сопровождении Станков двигались по дороге. Чувствовали себя фашисты беспечно. День выдался не жаркий, степь вокруг дышала тишиной. Тут и раздался залп нашей артиллерии. Возникла пробка. Пока немцы выгрузились и собрались развернуться для атаки, миндивизион успел нанести огневой удар. Потеряв несколько танков и часть пехоты, немцы поспешно отошли. До утра 19 августа, кроме редкой артиллерийской стрельбы, они ничего больше не предпринимали. Целые сутки были выиграны. У нас потерь не было, кроме смертельно раненного начальника штаба миндивизиона гвардии капитана В. В. Кок-вина. Не стало еще одного ветерана дивизии.
19 августа немецкие танки и пехота уже организованно начали атаку, но несколько раз были отбиты. Дело в том, что усиленная разведка успела сменить позиции и снова обрушила огонь на врага. Только от огня 20-го гвардейского противотанкового дивизиона немцы потеряли более двух десятков танков. Лишь к полудню противник смог разобраться и начал вести прицельный огонь. У нас появились раненые и убитые. Особенно тяжело пришлось миндивизиону, понесшему большие потери. Задача усиленной разведки была выполнена, назрел момент отхода. Он был совершен так быстро, что противник поначалу ничего не заметил и яростно продолжал вести интенсивный огонь по переднему краю, где остались для прикрытия лишь автоматчики. В двухдневном неравном бою личные составы 20-го гвардейского истребительного противотанкового дивизиона гвардии майора Н. А. Еремина и 27-го отдельного гвардейского миндивизиона под командованием автора этих строк убедительно показали, что готовы действовать стойко и умело.
Наша выдвинутая вперед разведка, ядром которой остались разведрота и батальон укрепленного района, продолжала выполнять свою задачу. Ведя тяжелый бой с противником, она постепенно отходила на линию совхоза «Приволжский». Боем и наблюдением было
установлено, что противник подтянул сюда силы в составе одной танковой и одной моторизованной дивизий. Именно здесь, видимо, было избрано направление главного удара. Продолжая вводить в заблуждение противника, разведка к югу от совхоза «Приволжский» перешла к обороне. Ее сразу поддержала, вся артиллерия дивизии. Это еще больше укрепило уверенность немцев в том, что они уже подошли к главной полосе нашей обороны. Враг решил прорвать ее с хода. Такая попытка отвечала нашим планам. Дело в том, что еще два дня назад лейтенант Г. С. Авдеев получил от командира батареи капитана И. И. Миронычева задание разведать скрытые пути на случай отхода дивизиона. С небольшой группой гвардейцев он в течение ночи выровнял дно безымянного ручья, создав возможности батареям и пехоте через ручей без потерь выйти из-под удара противника в районе совхоза «Приволжский». В случае же преследования наших частей немцы подставят бока своих танков под прицельный огонь замаскированных здесь противотанковых пушек.
Так и вышло. Утром 20 августа, развернув перед фронтом обороны нашей разведки более 100 танков и до двух полков пехоты, противник перешел в атаку, стремясь сразу проскочить наши позиции. Фактически были полностью введены в бой 16-я танковая и 29-я моторизованная дивизии. Вся местность перед совхозом. «Приволжский» подверглась шквальному артиллерийскому обстрелу и авиационным налетам. Наблюдатели насчитали почти 200 самолетовылетов. За несколько часов противник овладел совхозом «Приволжский», где давно уже не было наших солдат. Не медля, немцы двинулись дальше по заранее подготовленному для них пути, введя в бой до 200 танков{47}. И сразу напоролись на огонь батарей 44-го и 47-го. гвардейских полков. Численное превосходство противника оказалось сведенным на нет — инициатива была в наших руках. Потеряв в течение дня около 50 танков, гитлеровское командование к вечеру прекратило атаки в полосе обороны 44-го и 47-го гвардейских полков. С большими потерями вражеские танки были остановлены и на соседнем участке 108-го гвардейского полка.
Видимо, гитлеровцы поняли, что попали в подстроенную ловушку. Была выдвинута вперед еще и 14-я танковая дивизия. Теперь перед гвардейцами стоял весь превосходно оснащенный 48-ой танковый корпус немцев. В районе опытной станции противник срочно сконцентрировал ударную танковую группу из 160 танков{48}. 100 из них были нацелены на Цацу, а 60 — с окраины совхоза «Приволжский» прямо на Первомайск.
Вечером 20 августа член Военного Совета 57-й армии бригадный комиссар Н. Е. Субботин усталый, но до-зольный вернулся в штаб. Весь день он находился на участке 15-й гвардейской дивизии, где ее части отбивали первые атаки 48-го танкового корпуса немцев. Ночью в штабе армии подводились итоги боевых действий. Бригадный комиссар Субботин и полковой комиссар Зяблицын доложили командарму Ф. И. Толбухину о состоянии боеготовности войск. Вывод был один. Четыре советских полка стойко и мужественно сдерживали натиск трех немецких дивизий, из них двух танковых.
К такому же выводу пришел и комдив Е. Й. Василенко, собрав командиров частей на короткое совещание вечером. 20 августа на окраине Дубового Оврага. «Три дня мы успешно выполняли боевую задачу с малыми потерями, — подчеркнул он, — Завтра будет труднее. Придется стоять насмерть».
Едва забрезжил рассвет 21 августа, земля и небо задрожали от грохота. Немцы подняли в воздух всю бомбардировочную авиацию, которая начала непрерывно бомбить боевые порядки дивизии. Затем вперед двинулась, танковая армада. Прорвав оборону 44-го гвардейского полка и фактически смяв здесь наш передний край, противник продолжил наступление танками и мотопехотой на Дубовый Овраг{49}. Однако полного успеха это еще не означало. Очень мужественно проявила себя наша пехота, которая, пропустив через себя танки, окопов не оставила. Отсекая от танков автоматчиков, она связала их основные силы ожесточенными схватками, доходившими до рукопашных, и в результате ослабила дальнейший танковый удар.
Дерзко и уверенно действовала рота автоматчиков старшего лейтенанта Н. Д. Клименко, заставившая вражескую пехоту залечь под огнем. Сержанты Кулаков и Петухов, заметив, что фашистский танк направляется к нашему пулемету, развернули противотанковое ружье и точно выстрелили ему прямо под башню. Танк вспыхнул, словно факел. Командир 5-й стрелковой роты старший лейтенант Михайлюк, командир 3-й стрелковой роты лейтенант Карпенко не раз поднимали своих бойцов в контратаки, рассеивая вражескую пехоту и не позволяя ей следовать за танками. Командир 8-й роты старший лейтенант Власенко лично из пулемета уничтожил несколько десятков фашистов. В условиях, когда наши и немецкие боевые порядки перемешались, смело и хладнокровно продолжали руководить своими подчиненными многие офицеры — заместитель командира 5-й роты младший лейтенант Беликов, заместитель командира 2-й роты лейтенант Антонов, заместитель командира первой минроты старший лейтенант Власов, замполит минометного батальона капитан Муратов, заместитель командира батальона капитан Атаманюк. Их выдержка и личный пример успокаивающе, действовали на бойцов, зажигали сердца беззаветной храбростью.
До позднего вечера 21 августа воины 44-го гвардейского стрелкового полка, расчлененные вражескими танками на отдельные боевые группы, упорно продолжали сражаться, проявляя массовый героизм. Минометный расчет под командованием парторга батальона Навасарда Мирояна — уроженца Анийского района Армянской ССР, несколько раз отбивал атаки пехоты противника. Когда танки шли прямо на его миномет, он со своим расчетом повредил две вражеские машины, а третью подорвал противотанковой гранатой и пал смертью храбрых на поле боя. Гвардии старший лейтенант Петр Буйный, рядовые Тимофей Коломейчук, Иван Велик и Иван Никитин, оставшись на господствующем холме вчетвером в течение 10 часов отбивали атаки до батальона пехоты противника.
В труднейшем, неравном бою наша пехота не отступила ни на шаг, хотя и понесла большие потери. Лишь получив приказ, гвардейцы, выбираясь группами под покровом темноты, заняли новые рубежи обороны на южной окраине Дубового Оврага, где закрепились, на заранее подготовленных позициях во втором эшелоне 50-й гвардейский полк и 27-й гвардейский миндивизион.
21 августа не менее яростный натиск врага пришлось выдержать бойцам и командирам 43-го гвардейского артполка. Массированный удар авиации и танков пришелся на них. Прямым попаданием бомбы был разрушен штаб полка во главе с начальником штаба гвардии майором Авдеем Чухляном. Полк понес большие потери. У орудий в расчетах оставалось по одному, редко — по два человека. Однако гвардейцы упорно вели неравный бой. Несколько десятков подбитых и сожженных танков противника чернело перед их позициями.
За прошедшие месяцы войны в полку закалились бесстрашные истребители танков. Следуя заветам бывшего командира полка Александра Васильевича Чебаненко, снайперски сражались с врагом артиллеристы Бойко, Петраковский, Кожуховский, Явруев, Иванов, Захаров, Лишения, Гольцев, Петров, Сахатский, орудийные расчеты сержанта Дмитриева, младшего сержанта Жуковского.
Еще до рассвета 3-я батарея, где командиром был боевой капитан Роман Петрович Агриков, а замполитом — Хачатур Татевосович Геворкян, вручную выкатила орудия вперед и установила их непосредственно 3 боевых порядках пехоты. Едва показались танки, Как фашистские стервятники обрушили на огневые позиции батареи страшный бомбовый груз. Земля вздыбилась от разрывов, клубы дыма и пыли закрыли горизонт. Но артиллеристы не дрогнули, открыли огонь и заставили танки попятиться. Враг продолжал бесноваться. Атака следовала за атакой. Из строя выходили люди, орудия, но отважная батарея держалась. К исходу дня погода ухудшилась, начал моросить дождь. Видимость с обеих сторон ухудшилась. Но нам, располагавшим малыми силами, это было больше на руку. Колонна танков и пехоты опять двинулась на батарею. Замполит личным примером воодушевлял гвардейцев. Когда был ранен наводчик, Геворкян сам встал у орудия и поджег два танка. Колонна остановилась. Заметив замешательство фашистов, Геворкян усилил огонь. Был подбит еще один танк. Остальные машины начали пятиться. В это время на огневой позиции батареи загорелась автомашина с боеприпасами. Сорвав гимнастерку, замполит бросился лихорадочно тушить пожар и спас боеприпасы. За бесстрашные действия на поле боя Хачатур Татевосович Геворкян был награжден орденом Отечественной войны.
На подступах к Дубовому Оврагу обессмертил свое имя гвардии сержант 4-й батареи 43-го гвардейского артполка Михаил Поликарпович Хвастанцев. Командуя огневым взводом, он смело вступил в бой с фашистскими танками, атаку которых поддерживала авиация. Над нашими позициями поднялась сплошная стена разрывов. Сразу выбыло из строя 13 человек, а остальные сильным, огнем были прижаты к земле. Тем временем более 20 вражеских танков, изрыгая огонь, приближалось к ним. Положение сложилось крайне тяжелое. Не было сил поднять голову в этом кромешном аду. Но гвардии сержант Хвастанцев нашел в себе мужество, пренебрегая опасностью, встать во весь рост, поднять оставшихся в живых людей и открыть огонь. Прицельным залпом было подбито 2 танка, остальные, маневрируя, продолжали продвигаться вперед. Снаряды кончились. Оставалось прикрыть эвакуацию раненых товарищей. Хвастанцев, устроившись в глубокой воронке с противотанковым ружьем, один на один вступил в единоборство с танками. Был уничтожен третий танк. А когда около десяти бронированных чудовищ ворвалось на огневые позиции, Хвастанцев с гранатами в руках смело бросился вперед и поджег четвертый фашистский танк.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 декабря 1942 года гвардии сержанту М. П. Хвастанцеву посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Его имя навечно занесено в списки личного состава гвардейского артиллерийского дважды орденоносного полка. Подвиг героя стал символом мужественной защиты Сталинграда. Орудие имени М. П. Хвастанцева было решено вручить лучшим гвардейцам-артиллеристам. Есть сегодня в Дубовом Овраге памятник герою, фамилия его золотыми буквами высечена на мраморной плите мемориала на историческом Мамаевом кургане.
А огненный день 21 августа никак не кончался. Адъютант командира 47-го гвардейского полка лейтенант М. В. Звонко находился на переднем крае обороны, когда немецкие танки и бронетранспортеры предприняли неожиданную атаку с фланга. Разрывом вражеского снаряда были ранены красноармейцы-бронебойщики Кополов и Сараченко. Звонко не растерялся, схватил противотанковое ружье и метким выстрелом поджег немецкий бронетранспортер. Отвлекая вражеские танки на себя, он дал возможность развернуться и открыть огонь нашим противотанковым пушкам.
На участке 47-го гвардейского полка противник продолжал бросать в бой все новые силы. Ценой огромных усилий ему удалось занять господствующую высоту, весьма важную в системе нашей обороны. Командир полка майор А. И. Казьмин поставил роте автоматчиков ответственную задачу — восстановить положение. Атаковать малыми силами днем было бессмысленно и неразумно. Дождавшись темноты, командир роты старший лейтенант А. Е. Стрекалов бесшумно вывел роту на исходный рубеж. По сигналу автоматчики внезапно атаковали противника и, посеяв панику, восстановили положение. Ночных боев немцы по возможности избегали.
На следующий день они, разъярившись, изрыли минами, снарядами и бомбами безымянную высоту, на которой был оставлен для обороны взвод автоматчиков. Затем бросилась в атаку пехота. Командир взвода был убит, помощник командира взвода тяжело ранен. Руководство боем взял на себя сержант Бултушников. Бойцы держались из последних сил. Каждый из них приготовился до конца исполнить свой воинский долг, старший лейтенант Стрекалов внимательно следил за обстановкой. Он сам повел два остальных взвода в контратаку во фланг немцам и заставил их с потерями отступить. Высота осталась нашей. Командир полка тут же поздравил автоматчиков с успешным исходом боя. Командир роты А. Е. Стрекалов был представлен к награждению орденом Красной Звезды. Одновременно комполка выразил благодарность личному составу пулеметной роты первого батальона под командованием младшего лейтенанта Атаманчука, которая на правом фланге сорвала попытку немцев незаметно просочиться в наш тыл.
Уже спустился вечер, когда противнику, наконец, удалось продвинуться вперед. Вклинившись в стык наших частей и изолировав 47-й гвардейский полк, он сумел прорваться к Большим Чапурникам. Однако ночью во взаимодействии с соседней дивизией под командованием полковника Морозова 47-й полк выбил противника и ликвидировал прорыв. В Дубовом Овраге остались отрезанными от своих частей 50-й гвардейский полк подполковника П. И. Сикорского и 27-й отдельный гвардейский миндивизион, командиром которого был С. С. Арутюнян — автор этих строк.
Поздно вечером 22 августа подполковнику Сикорскому был передан приказ командира дивизии об оставлении озера Сарпа, следовательно, и Дубового Оврага. Поскольку противник продолжал яростные атаки, отходить сейчас означало понести большие потери. Сикорский принял решение удерживать хорошо подготовленные позиции во второй полосе обороны. В течение трех тяжелых дней, находясь в окружении, 50-й стрелковый полк и 27-й миндивизион не пропускали немцев. Старинные стены церкви в Дубовом Овраге были изрешечены сотнями попаданий пуль и снарядов. В подвале этой церкви П. И. Сикорский держал свой резерв автоматчиков и пэтээровцев. Немцы несколько раз пытались ворваться сюда то с юга, то с запада. Но каждый раз наталкивались на плотный огонь и откатывались назад, оставляя вокруг раненых и убитых.
Беспокоило окруженных лишь то обстоятельство, что быстро тают снаряды и мины. Начальник артиллерии 50-го полка гвардии капитан А. И. Огурцов вышел на связь со штабом артиллерии дивизии и попросил помощи у полковника Н. И. Телегина и майора А. А. Снегура. Те не замедлили откликнуться.
Старший лейтенант Санасар Григорьевич Оганесян на автомашине, ведомой красноармейцем — осетином Казбековым, сквозь ночную темень подвезли боеприпасы в Дубовый Овраг, преодолев шесть километров по занятой противником территории. На третьем километре по ним начали стрелять трассирующими пулями, освещая местность. Был пробит скат машины. Казбеков не растерялся, машина рванулась на полном газе, и через 10–15 минут они уже были у своих. Ребята очень обрадовались, что смогли выручить своих товарищей. Их обнимали, как настоящих героев.
О своих первых победах на сталинградской земле воины-гвардейцы решили написать трудящимся в Армению — в республику, многие уроженцы которой служили в соединении, а весь личный состав считал родной и близкой. Это было письмо-клятва. «Мы знаем, — говорилось в нем, — что свобода Родины есть свобода наших семей, отцов, матерей, сестер, братьев и детей. Поэтому мы клянемся стоять насмерть! Мы знаем, что здесь, под Сталинградом, решается вопрос — быть или не быть советскому народу, быть или не быть нашей победе над захватчиками. Ответ у гвардейцев один: не отступим ни на шаг, отстоим Сталинград!».
23 августа 1942 года фашисты со звериной яростью бомбили Сталинград. Пылали дома и заводы. По Волге плыла горящая нефть, запах гари разносился на много километров. Клубы черного дыма над городом были видны далеко и наполняли сердца защитников Сталинграда жаждой мщения. Активной обороной они продолжали истощать ударные группировки немцев.
За пять дней августовских боев только 43-м гвардейским артполком (командир полка подполковник Г. А. Волков, комиссар подполковник И. К. Логинов) было уничтожено более 60 танков, убито 1000 немецких солдат и офицеров. Всего противник, непрерывно атакуя полосу обороны 15-й гвардейской дивизии, потерял несколько тысяч солдат и офицеров, около 150 танков, — много орудий и минометов, большое количество боеприпасов{50}.
26 августа окруженные 50-й полк и 27-й миндивизион выправили положение на своем участке. Взаимодействуя с другими частями дивизии, они с боем разорвали кольцо и восстановили полосу нашей обороны до района Больших Чапурников. Хотя немцы и смогли вклиниться между Дубовым Оврагом и Большими Чапурниками, достигнуть особых преимуществ им не удалось: высоты над Волгой в районе Красноармейска, захват которых мог поставить под фланговый удар Сталинград, прочно удерживали наши войска. Характерно, что до Волги основным водным рубежом являлись озера Барманцак, Цаца и Сарпа. Противник, лишенный источников воды, настойчиво рвался к ним, но не смог существенно продвинуться вперед.
Конечно, в напряженной, резко меняющейся обстановке не обошлось без неприятных ошибок. Командир 50-го полка неоправданно переместил наблюдательный пункт с церковной колокольни в Дубовом Овраге на островок посреди озера Цаца. Полк оставался в окружении с трех сторон, противник беспрерывно атаковал село и отсутствие здесь командира полка привело к неоправданным потерям. Больше того, Дубовый Овраг без боя был на время оставлен нашими войсками. Уходивший из села 50-й гвардейский полк не получил приказ оставить прикрытие. Противник беспрепятственно вошел в Дубовый Овраг, несколько дней хозяйничал там и что самое главное — получил доступ к желанной воде. Пришлось срочным порядком организовать наступление на Дубовый Овраг.
Попытка 50-го полка вернуть село с ходу не удалась. Быстро начали перегруппировывать силы. Первому батальону была придана автоматная рота полка и миндивизион. В роту пришли знатные снайперы старшина Ильин, сержанты Лапа и Гордиенко. После сильного артналета на позиции, где поспешно закреплялись фашисты, наши подразделения пошли в атаку. Перед Дубовым Оврагом полк залег. Пулеметный и артиллерийский огонь не позволял поднять головы. Рота автоматчиков во главе со снайперами Ильиным, Гордиенко и Лапа находилась в 150 метрах от села и тоже была прижата к земле. Обстановка угрожающе накалилась. Старшина Ильин, не мешкая, решил повести своих товарищей на штурм церкви, где расположились главные огневые точки противника. Дерзкий налет автоматчиков завершился успехом. Пулеметы умолкли. Полк опять поднялся и рванулся в атаку. Дубовый Овраг был освобожден. За проявленную отвагу и мужество Николай Ильин, на счету которого значилось 156 уничтоженных фашистов, был награжден орденом Красного Знамени{51}. Сержант Лапа довел свой боевой счет до 86, а Гордиенко — до 76 человек. Хорошо действовали не только снайперы-стрелки, но и минометчики. Командир минометного расчета гвардии старший сержант Белобров в этот день занес в свой личный список 265-го уничтоженного врага.
На командный пункт дивизии прибыл командарм Ф. И. Толбухин. Он похвалил личный состав за стойкость и умелые действия, но потребовал сделать необходимые выводы из допущенных ошибок. Такие выводы были сделаны. Их анализ с помощью партийно-политического аппарата был доведен до всех бойцов, командиров и политработников. Штаб артиллерии дивизии, со своей стороны, предпринял ряд мер по укреплению противотанковой обороны. Николай Иванович Телегин вновь проявил свою изобретательность и отличное понимание основ современного боя. Он предложил для уничтожения танков противника перед фронтом дивизии и внутри обороны организовать противотанковые спорные пункты, в которые должны входить артиллерия и группы ПТР{52}. Противотанковая мощь нашей обороны на юге еще больше возросла.
Гитлер, продолжая настаивать на захвате Сталинграда силами 6-й полевой армии, отдал приказ усилить ее танковым корпусом из состава 4-й танковой армии. К исходу 26 августа 48-й танковый корпус, не добившись успеха в районе Абганерово — Дубовый Овраг, прекратил атаки и начал переброску своих войск в направлении полосы 64-й армии. Его позиции стал занимать 4-й армейский корпус румын, который был значительно слабее и, естественно, продолжать наращивать давление с юга не мог. Вот что писал впоследствии поэтому поводу немецкий генерал Г. Дёрр: «Для 4-й танковой армии принятие решения о прекращении наступления в непосредственной близости от цели, с тем, чтобы попытаться другими путями пробиться к Сталинграду и организовать взаимодействие с 6-й армией, было тяжелым ударом. Командующий армией отдал приказ об отводе с фронта в ночное время по частям 48-го танкового корпуса и о скрытом сосредоточении его за левым согнутым назад флангом армии в районе северо-западнее станции Абганерово для нанесения внезапного удара в северном направлении в районе западнее Сталинграда. Это означало отказ от овладения группой высот в районе Красноармейска, отказ от намеченной группой армий «Б» сходящих ударов по приказу»{53}.
Таким образом, наши войска вышли из августовских боев на южных подступах к Сталинграду закаленными и окрепшими, а противник в значительной степени оказался морально надломленным. Это был очень важный итог.
Перед самым рассветом 5 сентября пленный румынский капрал сообщил, что 1-я румынская пехотная дивизия намерена предпринять психологическую атаку с целью выйти к берегам Волги. В это время рубеж Больших Чапурников оборонял 50-й гвардейский полк, командиром которого был назначен подполковник Е. М. Голуб, и 27-й отдельный гвардейский миндивизион. Надо было спешить, чтобы успеть подготовить людей, проверить боевую технику; на берегу озера Сарпа нашим командованием заблаговременно было сосредоточено большое количество минометов.
Над степью стлался низкий туман. Во всю ширь, плотными колоннами надвигалась румынская пехота. Солдаты шли в полный рост, вовсю строча из автоматов. Их поддерживала артиллерия, ведя беспорядочный огонь, особенно по селам Малые и Большие Чапурники, разнося в клочья аккуратные глинобитные домики, вырывая с корнем деревья. С нашей стороны стояла полнейшая тишина. Противник подходил все ближе. Уже было заметно, как автоматчики ускорили бег. Наконец, поступила долгожданная команда «Огонь!». Разом заговорила наша артиллерия. Из всех видов орудий и минометов одновременно ударил сокрушительный залп. Огонь был настолько мощным и внезапным, что противник растерялся и начал беспорядочный отход. Не тут-то было. У наших минометчиков был составлен точный расчет переноса огня в глубину. Части 1-й пехотной дивизии румын были полностью разгромлены.
В боевом донесении за 5 сентября говорилось: «Противник в течение дня вел наступление на боевые порядки частей дивизии в количестве двух полков в первом эшелоне с 15 танками, временами переходя в психологическую атаку, но был отброшен на исходное положение с большими для него потерями»{54}.1 Главный итог боя заключался, разумеется, не в этих потерях. Он состоял в том, что удалось сразу подрубить под корень наступательный порыв румынских вояк. Убедиться в этом пришлось очень быстро, притом самым удивительным образом.
Произошло это пасмурным осенним днем, на диво тихим, каких уже давно не было здесь, у берегов Волги. Бойцы миндивизиона Гурген Царукян и Валентин Исаев везли обед для личного состава передовой батареи. Походная кухня медленно выехала на знакомую поляну, бойцы не заметили, что на старой позиции не видно наших пушек. Вокруг начали собираться люди с котелками. Гурген, как всегда, приступил к раздаче пищи. Лишь тут Исаев разобрался, что люди не наши, а румыны. Не теряя времени, он ударил одного, другого и быстро прыгнул на передок. Гурген хлестнул лошадей. Румыны были вооружены, но по Царукяну и Исаеву не стреляли. Они молча смотрели вслед, пока наша кухня не скрылась у озера Сарпа. Поставив в укрытие лошадей, Исаев выполз на бугорок и приготовился стрелять, если румыны одумаются и начнут преследовать. Но Гурген рассудил иначе.
— Ты что, ведь румыны по нас даже не стреляли. Похоже, они вполне согласны пойти за нами, в плен.
Потом по поводу этого обеда было немало шуток. Но вывод для себя каждый из наших воинов сделал серьезный: враг уже не тот, он постепенно выдыхается, теряет силу духа. Особенно нежелание воевать было заметно у фашистских «союзников».
Несколько позже личный состав дивизии смог еще раз весьма наглядно увидеть это. Большая группа пленных румын была погружена на баржу для переправы на восточный берег. Находилось среди них и несколько десятков солдат-немцев. Но когда баржа причалила на той стороне, немцев на борту не оказалось. Румыны потопили их в Волге. Ведь это были солдаты-эсэсовцы из так называемых заградотрядов, которые расстреливали своих «союзников», если те пытались бежать с поля боя.
Кризис фашистских войск под Сталинградом назревал.
Желанный час наступления
Если положение на южных подступах к Сталинграду силами 64-й, 57-й и 51-й армий удалось стабилизировать, то сражение в самом городе приняло ожесточенный характер. 6-я немецкая армия, наступая в лоб, упрямо пыталась расчленить наши войска и выйти к Волге. Яростные бои шли в районе тракторного завода, на Мамаевом кургане, в заводских поселках «Баррикады» и «Красный Октябрь».
Чтобы не дать немецкому командованию высвободить силы для переброски в город, 15-я гвардейская дивизия, как и другие соединения 57-й армии, начала применять тактику дерзких налетов на передний край противника — 15 сентября под покровом темноты вперед были выдвинуты батареи 27-го отдельного миндивизиона. Обрушив массированный огонь на скопление вражеских войск, они уничтожили до 600 солдат и офицеров, вывели из строя 3 танка и много боевой техники. Несколькими днями позже двадцать гвардейцев под командованием старшего лейтенанта Анатолия Алексеева незаметно подкрались к вражеским окопам и быстро овладели ими, захватив два станковых пулемета и уничтожив группу гитлеровцев.
Но этих активных действий местного значения было по недостаточно. Командование Сталинградского фронта решило провести на юге более крупную наступательную операцию с целью выйти на тылы южной группировки противника в районе Тингута, Абганерово Садовое. Осложнение обстановки на юге вынудило бы немцев перебросить часть сил из самого Сталинграда.
Для проведения операции были созданы два сводных отряда из состава 57-й и 51-й армий. Второй сводный отряд поддерживался частью сил и всей артиллерией 15-й гвардейской стрелковой дивизии.
Наступление началось, как и намечалось, в ночь на 29 сентября. Темноту прорезали огневые вспышки, неистовая пальба из автоматов и пулеметов, вой бомбардировщиков. Среди фашистов, не привыкших к ночным действиям, началась паника. Она еще более усилилась когда вслед за мощным огневым налетом на них навалилась пехота. Оборона противника была рассечена сразу в нескольких местах. Подавляя отдельные очаги сопротивления и усиливая хаос, обе ударные группировки в течение ночи продвинулись вперед на расстояние 10–12 километров.
Гитлеровцы вынуждены были принимать срочные меры чтобы не допустить здесь полного краха. Однако перебросив резервы, они смогли лишь остановить наше дальнейшее продвижение. Восстановить утраченные позиции им не удалось. В результате ночного наступления наше положение на юге еще более укрепилось. Особенно важное значение имело то обстоятельство, что наши войска полностью овладели всеми промежутками между озерами Сарпа, Цаца и Барманцак. Тем самым они получили благоприятные условия для развертывания ударных группировок в случае подготовки нового наступления.
В успехе дерзких ночных действии 29 сентября большую роль сыграло умелое применение артиллерии 15-й гвардейской дивизии. Гвардейцы-артиллеристы перед атакой сумели полностью смять вражескую оборону, а когда двинулась пехота, четко переносили огонь от рубежа к рубежу вглубь, создавая простор для наступления. Это был блестящий почерк командующего артиллерией дивизии гвардии полковника Н. И. Телегина — специалиста незаурядных способностей, большой воинской культуры, смело и творчески мыслящего. Он являлся одним из тех, кто закладывал в дивизии традиции ведения современного боя, эффективного использования в нем артиллерии. Всему личному составу в те дни было грустно расставаться со своим любимым начальником — накануне Н. И. Телегин был выдвинут командующим артиллерией 51-й армии.
Но разлука оказалась недолгой. 15-я гвардейская дивизия вскоре была передана из состава 57-й армии в состав 51-й армии генерал-майора Труфанова. По всему было видно, что назревают большие события. 51-й армии была отведена узкая полоса обороны между озерами Сарпа и Цаца, южнее Дубового Оврага, фронтом строго на запад и протяженностью всего 8 километров. Это позволило создать боевые порядки, эшелонированные в глубину. В стрелковой дивизии, к примеру, в первый эшелон было выведено два полка, а третий полк, усиленный артиллерией, находился во втором эшелоне.
Ускоренными темпами шло насыщение передовых частей орудиями, танками, противотанковыми ружьями. Как известно, в ходе августовских боев 43-й гвардейский артполк понес большие потери. Фактически в дивизии осталось две полковых артгруппы по 13–16 орудий и минометов в каждой. Одной группой командовал командир 43-го гвардейского артполка гвардии подполковник Г. А. Волков, а другой — гвардии подполковник С. С. Арутюнян. Теперь артиллерия дивизии была не только полностью укомплектована, а усилена сверх нормы. Количество орудий на 1 километр было доведено до 40–50.
С большой радостью встретил личный состав весть о том, что сразу за вторым эшелоном скрытно развертываются части 4-го мехкорпуса генерала Т. В. Вольского и 4-го кавкорпуса генерала Т. Т. Шапкина. Не осталась без внимания и другая новость — на командном пункте 51-й армии и 15-й дивизии несколько раз побывали представители Ставки Верховного Главнокомандования, прославленные маршалы Г. К. Жуков, А. М. Василевский, Н. Н. Воронов.
Военный Совет и политуправление Сталинградского фронта обратилось с письмом к коммунистам. В нем говорилось: «Вся Красная Армия учится сейчас стойкости и героизму у частей, защищающих Сталинград. Коммунисты дерутся упорно, бесстрашно, в самых решающих местах смертельной схватки, дерутся до последней возможности, не щадя своей жизни... Каждый из нас, большевиков, дерущихся в эти дни за Сталинград, должен помнить, что, участвуя героически в борьбе, он умножает славу советского оружия, он вписывает новые страницы в героическую историю нашей партии»{55}.
Письмо было обсуждено во всех частях на партсобраниях и легло в основу всей последующей боевой и политической подготовки. Учитывая сжатые сроки, велась она напряженно. В соответствии с разработкой командующего артиллерией 51-й армии полковника Н. И. Телегина артиллеристы начали усиленно отрабатывать три периода артиллерийского наступления: артиллерийскую подготовку атаки, артиллерийскую поддержку атаки и артиллерийское сопровождение боя пехоты и танков в глубине. Этим задачам были посвящены слеты отличников артиллерийского и минометного огня. Особо учитывалось, что оборона врага достаточно насыщена войсками: на одном километре размещалось до одного батальона, усиленного артиллерией и танками, опиравшегося на систему ДОТ-ов. Передний край прикрывался проволочными заграждениями и минными полями.
Широко развернулось снайперское движение. Прославленные снайперы Ильин, Гордиенко, Дятлов, Макаров, Лапа, Заргушвили, Смирнов, Лапко настойчиво обучали молодежь. Имя лучшего снайпера Красной Армии Николая Ильина, который меньше чем за год уничтожил 298 фашистов, воспитал и обучил десятки молодых последователей своего дела, в те дни стала известно всей стране. Указом Президиума Верховного Совета СССР Николаю Яковлевичу Ильину было присвоено звание Героя Советского Союза.
Инициатором замечательного дела — вручения лучшим гвардейцам именного оружия, выступили бойцы и командиры 50-го гвардейского полка. Первым удостоился оружия имени легендарного героя полка — Героя Советского Союза Андрухаева снайпер Николай Ильин. Гвардии сержанту Соловьеву передали винтовку имени Героя Советского Союза И. С. Федорка, пулеметчику Козаеву — пулемет имени дважды орденоносца Денисова, расчету гвардии старшего сержанта Белоброва миномет ветерана части Маркута. Почин 50-го полка подхватили во всех подразделениях, умело прививая молодым воинам славные боевые традиции гвардейской дивизии.
Новое пополнение — рабочие и служащие Сталину града, быстро постигало военную науку. В дивизии с уважением стали говорить о минометчиках — братьях Байкиных, бронебойщиках — отце и сыне Крутовых, снайпере — бывшем металлисте завода «Красный Октябрь» Петре Алексеевиче Гончарове. Большая работа с новичками проводилась в учебном батальоне майора И. И. Батьянова, где была собрана группа опытных, закаленных в боях офицеров: майор Кулага, капитан Пайко, капитан Грущенко, капитан Савин, старший лейтенант Симонов, старший лейтенант Корнеев, старший лейтенант Румянцев, старший лейтенант Иванников, лейтенант Жуков, лейтенант Дудалатов.
25-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции гвардейцы встретили под лозунгом: «Отстоим великие завоевания Октября! Отстоим Сталинград!» Они обратились с призывом к воинам Ленинградского фронта: «Враг, приостановленный вами, перенес свои действия на юг. Фашисты пытаются захватить Сталинград. Мы полны решимости драться до полной победы над ними. Пусть ярче сияет Красное Знамя над городами-героями Ленинградом и Сталинградом».
В начале ноября делегация 15-й гвардейской дивизии во главе с майором А. М. Санояном побывала в Армении. Она передала трудящимся республики письмо-клятву фронтовиков. Гвардейцы писали: «Наши отцы, матери, жены и дети! Шлем Вам наш боевой фронтовой привет! Сейчас, когда сплошным гулом гремят орудия и горит под ногами земля, гвардейцы беспощадно уничтожают немецких оккупантов, помня ваши заветы. Докладываем, что за время боев подбито и уничтожено 429 танков противника, убито и ранено более 44.800 солдат и офицеров. В дивизии выросли десятки Героев Советского Союза. Мы обещаем еще беспощаднее бить врага за ваши слезы, за павших боевых друзей, за свободу Родины»{56}.
Каждый боец и командир своим ратным трудом приближал час великого перелома. В ноябре возрос поток заявлений в партию и комсомол. В течение недели, предшествовавшей нашему контрудару, было подано 262 заявления о приеме в партию и 120 — в комсомол.
В ночь на 20 ноября в войска 64-й, 57-й и 51-й армий поступил приказ: рассечь вражескую оборону к обеспечить ввод в прорыв подвижных соединений и их быстрое наступление в направлении Калача — на соединение с наступавшими уже целые сутки войсками Юго-Западного фронта. Одновременно с приказом воинам были вручены листовки с обращением Военного Совета Сталинградского фронта: «Теперь на нашу долю выпала честь — начать мощное наступление на врага. За кровь загубленных фашистами жен и детей, за смерть бойцов и командиров мы должны мстить врагу. Идя в бой, каждый из нас знает, что мы идем освобождать священную землю, свои города и села, свой народ от гитлеровцев, захвативших часть нашей страны и угнетающих советских людей».
15-я гвардейская дивизия наносила удар в направлении совхоза «Приволжский» и Тингутского лесничества и к исходу дня должна была выйти к станции Тингута, уничтожив 18-ю пехотную дивизию румын, и овладеть совхозом «Приволжский», а также господствующими высотами западнее его, далее, в составе 57-й армии., развить наступление в направлении Зеты-Советский.
Над Сарпинскими озерами и изрытой степью спустилась непроглядная тьма. Подморозило, задул порывистый ветер. Но в ту напряженную ночь бойцы не замечали холода. Все были увлечены смелым решением которое принял комдив Е. И. Василенко. По его замыслу, 50-й полк подполковника Е. М. Голуба должен был со второго эшелона под покровом темноты скрытно пройти сквозь боевые порядки 44-го и 47-го полков, находящихся в первом эшелоне, и до наступления утра нанести удар по врагу.
Это был сложный, но верно учитывающий психологию врага маневр. Благодаря четкости и быстроте, он блестяще удался. Сыграли свою роль и энергичные меры, которые приняли артиллеристы дивизии под командованием полковника Б. Г. Дубова, чтобы прикрыть полк. С передовыми батальонами были посланы наблюдатели-корректировщики с задачей точно давать команды о переносе огня.
С передового наблюдательного пункта, где находились командир 44-го полка гвардии подполковник И. А. Усиков и командир второго дивизиона артполка гвардии майор И. И. Миронычев, было хорошо видно, как поднялись столбы огня над вражеским передним краем и при свете их решительно ринулись вперед цепи атакующих. Немцы и румыны, верные своему страху перед ночным боем, подняли панику и поспешно начали оставлять позиции. Начало прорыву было положено.
Хороший пример показали братья-минометчики. Петр и Павел Байкины. В боевых порядках пехоты они подобрались вплотную к врагу и прицельным огнем; накрыли его. Было уничтожено 80 солдат и много боевой техники. Так Петр и Павел отметили знаменательное событие в своей жизни: накануне старший из них был принят кандидатом в члены ВКП(б), а младший вступил в комсомол.
Под стать братьям Байкиным действовал в бою» молодой коммунист Василий Дудников. Он со своим расчетом двигался позади пехоты. Ничто не ускользало от его острого глаза. Вот из вражеского ДЗОТ-а ударил по нашей пехоте пулемет. Через несколько минут прямым попаданием снаряда Дудников разбил огневую точку противника. Затем, поддерживая наступающие цепи, артиллерист в упор начал бить по вражеским блиндажам и пехоте. Более трех десятков фашистов уничтожил из своего орудия отважный воин-артиллерист. За отвагу и смекалку Василий Дудников был награжден орденом Красной Звезды.
50-й полк выполнил свою задачу. Расширив проход в первой линии обороны противника, он продвинулся в направлении высоты 86,0 и, развивая успех, достиг молочно-товарной фермы совхоза «Приволжский». На второй линии окопов полк пленил около двух батальонов противника.
Успешные ночные действия смешали боевые порядки противника, нарушили систему управления обороной. Это оказалось очень важно. Утром 20 ноября на степь опустился туман, небо заволокли тучи. Видимость резко ухудшилась, сведя до минимума возможность использовать авиацию. Тут-то и помогла растерянность румынского и немецкого командования.
После короткой артиллерийской подготовки 47-й и 44-й гвардейские полки перешли в наступление и стремительным броском достигли переднего края вражеской обороны. Румыны открыли ураганный огонь, но гвардейцы сумели блокировать ДЗОТ-ы и решительной атакой подавить первый узел сопротивления. Вторая линия вражеских окопов проходила под самой высотой. Здесь разгорелась очень жаркая схватка. Фашисты, опомнившись, перешли в контратаку. Взводу гвардии лейтенанта Бажанова грозила опасность окружения. Автоматчики зашли ему во фланг. Командир передового батальона Долин, своевременно оценив обстановку, поднял бойцов в атаку и остановил противника{57}.
К 10 часам утра оборона была взломана на всей полосе наступления дивизии. После полудня 44-й гвардейский полк полностью овладел совхозом «Приволжский». В его рядах отважно сражались братья Таиряны — Иван, Василий и Сумбат. В день прорыва Иван Таирян, как пропагандист политотдела дивизии, находился в боевых порядках 44-го гвардейского полка. Когда был тяжело ранен командир одного из батальонов, Иван незамедлительно принял командование на себя и атаковал вражеские укрепления в совхозе «Приволжский». Он был тяжело ранен, в тело впилось 18 осколков. Несколько часов боролись за жизнь мужественного политработника хирург Казарян и врач Гусейнов. Жизнь его была спасена. Вскоре Иван Агасиевич Таирян был направлен на работу в аппарат ЦК Компартии Армении. Уже дома он получил извещение, что при ликвидации окруженной группировки противника под Сталинградом был тяжело ранен Сумбат. Василий пал смертью храбрых на поле боя в битве на Курской дуге.
Еще два брата Ивана Таиряна — Мушег и Баград воевали на Кавказском фронте. Мушег был командиром полка, дважды тяжело ранен. Баград, пал смертью храбрых в бою. Посылая на защиту Родины своих пятерых сыновей, шахтер Агаси Оганесович Таирян из села Чардахлы дал им строгий отцовский наказ не осрамить, боевых традиций односельчан, из числа которых вышли Маршал Советского Союза, дважды Герой Советского Союза И. X. Баграмян и главный; маршал бронетанковых войск А. X. Бабаджанян, много генералов и офицеров.
Мужественно и расчетливо действовали в бою отец и сын Крутовы из роты противотанковых ружей. Иван был первым номером расчета ПТР, а его сын Владимир — вторым. Едва наша пехота натолкнулась на прицельный огонь вражеского ДЗОТ-а и залегла, как Иван Крутов, выбрав удачную позицию, метко ударил из ПТР прямо в амбразуру. Пулемет замолчал. Не сплоховал и младший Крутов — очередью из автомата уложил четверых солдат, которые поспешно пытались убежать из ДЗОТ-а. Заминки в продвижении нашей пехоты не произошло.
47-й гвардейский полк перешел в наступление чуть позже с задачей овладеть высотами западнее совхоза «Приволжский». Враг яростно сопротивлялся, часто бросаясь в контратаки. Стрелковые батальоны медленно продвигались вперед: мешали глубокие овраги, плохая видимость, ожесточенный огонь фашистов. Командир первой роты гвардии старший лейтенант Недавный и командир второй роты гвардии старший лейтенант Стрекалов получили задачу, совместно с взводом ПТР, минометным и пулеметными взводами из района 1-го батальона неожиданно атаковать противника во фланг. После сильного артиллерийского огневого налета, которым руководил начальник артиллерии полка гвардии майор Трухачев, автоматчики бросились вперед. Атака получилась дерзкой и стремительной. Вместе с бойцами, подбадривая их личным примером, бежал комсорг полка Иван Прохоренко. Гвардейцы, выбив румын и немцев с позиций западнее совхоза, начали преследовать их по пятам. Вдали показалось около 30 конников, которые быстро приближались. За ними в контратаку шел пехотный батальон противника.
Быстро заняв удобные позиции на склоне балки, наши воины встретили наступавших плотным автоматным огнем. Под натиском наших воинов враг бежал — 60 человек было убито и 9 взято в плен. В этом бою был ранен командир первой роты гвардии старший лейтенант Недавный. Комсорг полка Прохоренко принял командование на себя. Стемнело. Было решено перекочевать в овраге. Дул холодный ветер. Бойцы, сбившись в кучи, зябко кутались в отсыревшие за день шинели. Курили в рукав, соблюдая светомаскировку. В полночь автоматчики обнаружили двигавшийся обоз. Охрана доложила, что обоз противника отходит в западном направлении. Прохоренко принял решение уничтожить охрану и захватить обоз. Обозники даже опомниться не успели, как были окружены красноармейцами. Комсорг полка Прохоренко подтвердил свое умение управлять ротой в сложной обстановке боя. Командир полка гвардии майор Черезов по-отцовски поблагодарил И. А. Прохоренко и А. Е. Стрекалова за успешные боевые действия.
Для молодого красноармейца Емельянского бой совхоза «Приволжский» был первым. «Давай, Ермаков, давай», — приговаривал он, обращаясь к первому номеру своего пулеметного расчета, и сам себе улыбался: «Вот, видишь, не робею». Их пулемет строчил беспрерывно.) Неожиданно Ермакова тяжело ранило. Емельянский быстро оказал товарищу первую помощь и занял его место. На молодого пулеметчика шло два взвода немцев. Он подпустил их на близкое расстояние и начал стрелять в упор. В этом бою отважный воин уничтожил несколько десятков солдат и офицеров противника{58}.
Отважно действовал водитель автомашины Вараздат Айрапетян. Он сумел в течение дня сделать 12 рейсов по мокрому снегу и бездорожью, полностью обеспечив боеприпасами наши минометные батареи. Заслужил благодарность командования уполномоченный особого отдела 43-го гвардейского артполка лейтенант С. И. Авакян. С первых часов наступления он находился с разведчиками и неоднократно вступал в бой с врагом..
15-я гвардейская дивизия успешно выполнила боевую задачу первого дня. 50-й полк после многочасового упорного боя, отразив контратаку до двух батальонов противника, овладел высотой 86,0 и организовал оборону на ее склонах. 44-й полк, освободив совхоз-»Приволжский», закрепился на его западной окраине. 47-й полк занял господствующие высоты впереди. Противник потерял более 1250 солдат и офицеров{59}. Развивая успех 20 ноября, дивизия освободила железнодорожную станцию Тингута и взяла направление на с. Зеты. С этого рубежа были введены в прорыв 4-й механизированный и 4-й кавалерийский корпуса. Первый из них рванулся на Советский и Калач, а второй повернул на юг — к Абганерово.
Темп нашего наступления сразу возрос. Уничтожая склады, перехватывая коммуникации, рассекая вражеские соединения на отдельные группы, наши танки и мотопехота обрушивались на них с фронта, флангов и тыла. В приказе по 51-й армии от 21 ноября отмечалось: «Товарищи бойцы, командиры и политработники! Почетная задача, поставленная нами по разгрому немецко-фашистской группировки под Сталинградом, успешно выполняется. Наши части в боях с врагом проявляют отвагу, мужество и героизм, горят желанием скорее очистить советскую землю от фашистских мерзавцев. Только за два дня они полностью разгромили 1-ю и 18-ю пехотные румынские дивизии, захватили до 100 орудий, много боеприпасов и других трофеев. Взято в плен до 7 тыс. румынских солдат и офицеров»{60}.
23 ноября 1942 года передовые батальоны 15-й гвардейской дивизии во взаимодействии с 4-м мехкорпусом вышли на рубеж хутор Цыбалько — село Рогачик в районе Советский и соединились здесь с частями 4-го танкового корпуса Юго-Западного фронта. Среди тех, кто первым обнял отважных танкистов, были гвардейцы 44-го стрелкового полка гвардии подполковника И. А. Усикова. Радость, ликование охватили всех. Кольцо вокруг фашистских войск, засевших в Сталинграде, сомкнулось.
Вечером недалеко от Рогачика, где расположились подразделения 44-го полка, была организована встреча гвардейцев с командиром 60-й мехбригады 4-го мехкорпуса А. Г. Карапетяном. Офицеры рассказали о боевом пути 15-й дивизии, о том, что в ее составе вместе с представителями других национальностей отважно сражаются и сыны армянского народа. Только в боях по окружению Сталинградской группировки противника 15-я дивизия взяла в плен 1500 солдат и офицеров, уничтожила до 2500 человек, захватила большое количество боевой техники{61}. Эти сведения Асканаз Георгиевич дополнил весьма радостным известием: 48-й танковый корпус немцев, который в ходе войны уже трижды били гвардейцы, ныне окончательно разгромлен танкистами Юго-Западного фронта, а его командир генерал Гейм отдан Гитлером под суд.
— Сейчас наши пути расходятся, — сообщил Карапетян. — 4-й мехкорпус направляется в Котельниково чтобы не допустить деблокировки войск Паулюса силами армейской группировки фельдмаршала Манштейна. Вашей дивизии предстоит добивать окруженные армии. Но вместе мы продолжаем выполнять одну боевую задачу — ускоряем полный разгром врага под Сталинградом.
«Правда» 23 ноября 1942 года писала: «Враг бро-1 сил под Сталинград десятки лучших дивизий, тысячи! танков и самолетов. Несгибаемой силой встали советские воины на пути бронированных фашистских разбойников. Бешеный, остервенелый натиск врага разбился о героизм защитников Сталинграда. Они знали, что отступать дальше нельзя, что нужно остановить рвущегося вперед врага. Они слышали зов любимой Родины: она требовала предельного напряжения духа и сил, величайшего самопожертвования, тройной смелости, высокого боевого умения.
Гитлеровские разбойники рассчитывали задавить Сталинград танками, но за два месяца боев потеряли у стен города 800 танков. Немцы хотели проложить дорогу в Сталинград бомбами, но за два месяца потеряли в приволжских степях свыше тысячи самолетов. Немцы хотели своими дивизиями сбросить в Волгу защитников Сталинграда, но за два месяца уложили навсегда, в землю 100000 своих солдат и офицеров. Недаром немецкий унтер-офицер Хрих Мюллер, убитый северо-западнее Сталинграда, писал в своем дневнике: «наш путь к Сталинграду можно назвать дорогой мертвецов».
С теплым обращением к воинам-сталинградцам обратился Михаил Иванович Калинин: «За операциями сталинградцев следит весь мир. Ваши успехи высоко подняли мнение всех миролюбивых военных авторитетов о боеспособности Красной Армии, мужестве ее бойцов и искусстве командиров. Но самое главное — это то, что ваше наступление на Сталинградском фронте принесло величайшую радость Советскому Союзу», Вся страна жила победой под Сталинградом, несла свое тепло и благодарность отважным воинам. В ответ на Нее участники Сталинградской битвы давали клятву сражаться еще неистовее, гнать врага до полного освобождения Родины.
Зима уже полностью вступила в свои права. Над донскими степями бушевали метели. Ночи стояли морозные, лишь днем иногда пригревало солнце. Прочно закрепившись на рубеже юго-западнее Советского, личный состав 15-й гвардейской дивизии в течение декабря вел упорные оборонительные бои, срывая попытки окруженных немецких войск прорваться из кольца. Среди воинов развернулось боевое соревнование за достойную встречу нового 1943 года.
Было решено на личные сбережения построить танковую колонну под названием «Гвардеец». По инициативе воинов-назаровцев 47-й гвардейский полк первым начал сбор денежных средств. Его примеру последовали все подразделения. За короткий срок был собран миллион рублей. В телеграмме на имя Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина воины-гвардейцы писали: «Мы, участники исторической битвы за Сталинград, решили помочь Родине не только беспощадным уничтожением немецких захватчиков, но и своими сбережениями. На строительство танковой колонны «Гвардеец» собрали один миллион рублей. Сбор продолжается. Не пощадим своих сил и самой жизни за счастье народа, за освобождение нашей Родины».
Немцы в окружении, хотя и продолжали атаки, были бессильны пробить брешь в нашей обороне. Тогда в помощь им стали совершать вылеты тяжелые бомбардировщики. Однако прорваться смогли лишь единицы, остальные уничтожались интенсивным огнем наших зенитчиков. Понеся большие потери в воздухе, противник перешел к ночным полетам, но и таким образом успеха добиться не смог. Зенитчики установили круглосуточное наблюдение за небом и всякий раз обрушивали на вражеские эскадрильи плотный заградительный огонь. Потеряв строй, бомбардировщики беспорядочно сбрасывали бомбы и поспешно уходили.
31 декабря, ровно в двенадцать ночи тишину разорвали артиллерийские и винтовочные залпы, треск пулеметов и автоматов. В ознаменование Нового года гвардейцы открыли огонь по позициям врага из всех видов оружия. Впервые за всю войну праздник на фронте встречался с чувством близкой победы.
На собрании командир взвода лейтенант Белых сказал:
— Товарищи! В честь Нового боевого года миномету № 2217 присваивается имя павшего смертью храбрых командира 47-го гвардейского полка подполковника Александра Сергеевича Назарова. Предлагаю доверить его уроженцам Сталинграда, нашим лучшим минометчикам братьям Байкиным{62}.
Красноармеец Петр Логинов, волнуясь, прочитал свое первое стихотворение, посвященное победе под Сталинградом.
Все были проникнуты единым стремлением: скорее ликвидировать Сталинградский котел! Если враг не сдастся — уничтожить его! Наступательный порыв еще более усилился, когда поступили разведданные, что перед позициями дивизии, помимо 384-й пехотной дивизии находятся остатки знакомых по прежним боям 14-й танковый и 29-й моторизованной дивизий, с которыми у гвардейцев были особые счеты.
8 января 1943 года во избежание кровопролития советское командование предложило противнику капитуляцию. Гитлеровцы отвергли предложение, хотя положение было безнадежным. Началась тщательная подготовка к решительному штурму.
10 января командование Донского фронта отдало приказ перейти в наступление против окруженных войск фельдмаршала Паулюса. Немцы попытались оказать яростное сопротивление на всем фронте, но были деморализованы массированными ударами нашей артиллерии и авиации. На участке 15-й гвардейской дивизии сопротивление врага сразу приняло очаговый характер.
50-й гвардейский полк подполковника Е. М. Голуба, продвинувшись к Старому и Новому Рогачику, сумел пленить здесь большую группу фашистов. Труднее пришлось 47-му гвардейскому полку подполковника С. Ф. Черезова. Прорвав передний край, он 13 января вышел на реку Червленная и завязал бой за хутор Бреславский. Однако здесь у противника оказался заранее подготовленный узел обороны. Огонь вражеских пулеметов застопорил продвижение полка. Передовая рота, которой командовал лейтенант Рыбас, залегла на снегу. Гвардии сержант Сердюков, переползая от воронки к воронке, попытался выдвинуться вперед. Прильнув к пулемету, он бил по оборонявшимся немцам. Снег засыпал лицо, забивался за ворот. Но Сердюков ни на минуту не отрывался от пулемета. Немцы в траншее не могли поднять голову. Но вот немецкая пуля ранила его в ногу. Сердюков застонал. Рядом никого не было. Стиснув зубы, он наскоро перевязал рану и продолжал вести огонь по фашистам. Однако обстрел со стороны противника не ослаб. «ДЗОТ-ы» — мелькнула догадка. Вернувшись назад, сержант доложил командиру роты: «Нужно уничтожить ДЗОТ». Выполнить эту задачу вызвались лейтенанты Осипов, Белых и сам Сердюков.
Отделившись от наступавших гвардейцев, тройка отважных поползла вперед. Вскоре показались очертания небольшого холма. Здесь и были вражеские огневые точки. Белых и Осипов блокировали крайний блиндаж и гранатами разрушили его. Сердюков, забыв о тупой боли в раненой ноге, под градом пуль подполз к среднему ДОТ-у. Метнул одну гранату, вторую... Пулемет не умолкал. Немцы заметили его. Сердюков оглянулся: гвардейцы лежали, прижатые к земле. Сержант решил: поползти к ДОТ-у с фланга. Пулемет должен умолкнуть! Сердюков поднялся во весь рост, бросился к амбразуре и навалился на нее. Ценой своей жизни гвардии сержант Николай Сердюков открыл дорогу наступавшим. Над заснеженным полем загремело громкое «Ура!». Автоматчик Гаркуша первым подбежал к боевому другу. Осторожно расстегнув его гимнастерку, достал из кармана пробитый свинцом комсомольский билет. Поднялся с билетом в руке и молча отдал честь Николаю, словно живому. Указом Президиума Верховного Совета СССР Н. Ф. Сердюкову посмертно было; присвоено звание Героя Советского Союза.
К 15 января дивизия полностью разгромила 376-ю пехотную немецкую дивизию и 1-ю румынскую кавалерийскую дивизию. Стремительно ворвавшись на станцию Басаргино, гвардейцы захватили стоявший на парах вражеский бронепоезд. Ни фанатичное упорство обезумевших фашистов, ни декабрьские метели и бездорожье не могли сбить высокий наступательный дух наших воинов.
Подавив сопротивление противника в Басаргине, Карьере и в ряде соседних хуторов, части дивизии завязали бои за железнодорожную станцию Воропаново и село Алексеевка, где проходили последние оборонительные рубежи под Сталинградом. 22 января 47-й гвардейский полк взял штурмом укрепленную высот, прямо перед Воропаново. Красное знамя на виду у врага водрузили отважные коммунисты — красноармеец Бершюн и офицер Голомумов. Соседней высотой овладел батальон 44-го гвардейского полка под командованием гвардии майора Ткачева. Тем временем 50-й гвардейский полк ценой больших потерь ворвался в Ворпаново и Алексеевну, отрезав пути отхода здешней группировки немецких войск к Сталинграду.
В селе Алексеевка был освобожден лагерь военнопленных. Страшная картина фашистских зверств открылась перед гвардейцами. 24 января части дивизии подошли к Сталинграду. Город был превращен в руины весь изрыт окопами, траншеями, деревья выворочены с корнем, везде валялись орудия, танки, машины замерзшие трупы. Среди этого хаоса метались полуживые от страха солдаты и офицеры.
Стремительно проскочив станцию Северо-Кавказскую, дивизия 30 января вышла на крутой берег реки Царица. Теперь до Волги — рукой подать. Радости не было предела. Лишь горечь новых утрат сдерживала ее. В бою 30 января погиб командир 47-го гвардейского полка подполковник Семен Филиппович Черезов. 47-й гвардейский полк потерял своего четвертого командира.
В ночь на 30 января рота автоматчиков старшего лейтенанта А. Е. Стрекалова получила задачу выйти через овраг в тыл немцам, оборонявшим аэродром на окраине Сталинграда, уничтожить охрану и удержать аэродром до подхода полка. Темнота и метель надежно укрыли наших бойцов в белых халатах Рота быстро продвигалась по балке. Впереди шли командир роты А. Е. Стрекалов и старшина В. В. Клюев. Вдруг ударял пулемет противника, за ним второй. Нельзя было терять ни секунды. Клюев с двумя бойцами не мешкая, рванулся вперед и уничтожил пулеметы вместе с расчетами. Так же решительно сорвала рота попытку взвода вражеских автоматчиков скрытно пробраться по балке и ударить в тыл. Напоровшись на плотный огонь, немцы в беспорядке отступили. Рота автоматчиков капитана А. Е. Стрекалова выполнила задачу по захвату аэродрома, на котором стояли исправные самолеты.
31 января сплошная стена огня обрушилась на последние позиции противника в Сталинграде. Такого кромешного ада фашисты еще не видели. Они в панике заметались и начали поспешно, целыми группами сдаваться в плен. Героическая Сталинградская битва подошла к своему логическому концу. Город-герой не просто выстоял, он стал для гитлеровцев началом краха, поворотным пунктом в ходе войны.
Вечером разведчиками 44-го полка был доставлен в наш штаб взятый в плен командир немецкой пехотной дивизии со своим адъютантом. Вид у него был удрученный. Но увидев перед собой советского генерала, немец расправил плечи и постарался придать своему осунувшемуся, заросшему щетиной лицу спокойное выражение. От взгляда комдива Е. И. Василенко не ускользнула эта смешная попытка сохранить свое офицерское достоинство.
— Вы можете показать границы Германии и Советского Союза, разумеется, восточные границы Германии и западные границы СССР? — спросил Емельян
Иванович, подходя к карте мира.
Гитлеровский генерал, удивленно пожав плечами, утвердительно мотнул головой.
— Вы когда-либо задавали себе вопрос, почему оказались у берегов великой русской реки Волги? А нужно было. Вы лично можете быть спокойны — для
вас война закончилась. С пленными мы не воюем. Но для тех ваших коллег, кто все еще продолжает верить Гитлеру, мы зададим этот вопрос в Берлине. Будьте уверены.
Василенко сказал эти слова с большой внутренней силой. Чувствовалось, что он гордится блестящей победой Красной Армии, радуется боевой зрелости своих воинов-гвардейцев, их мужеству, отваге, росту организаторских способностей. Только в боях по уничтожению окруженной группировки противника 15-я дивизия взяла в плен 10982 гитлеровца, в том числе одного генерала и 538 офицеров, уничтожила несколько тысяч солдат и офицеров и много боевой техники. Захвачены трофеи: 31 самолет, 47 танков, 203 орудия, 3989 автомашин, 10000 пулеметов, винтовок и автоматов{63}.
Личный состав проявил неиссякаемый наступательный порыв. Его умение быстро переходить от обороны к наступлению, смело атаковать врага во фланг и тыл, стремительно продвигаться вперед, вызывая во вражеских рядах панику, во многом было обусловлено умелым применением артиллерии, как главной ударной силы на поле боя. Командующий артиллерией дивизии полковник Б. Г. Дубов, командир 43-го гвардейского артполка Г. А. Волков, подполковник командиры дивизионов майоры А. Г. Кузин, И. И. Миронычев, капитан А. И. Ломакин, командиры батарей капитаны Е. К. Шведко, Р. П. Агриков, Г. Л. Курсеков сумели добиться очень четкого взаимодействия артиллерии и пехоты, чем подняли эффективность огня{64}.
Сражение под Сталинградом стало хорошей школой для всего командного состава, научившегося сочетать личную отвагу и мужество с умением управлять войсками в бою. В 44-м гвардейском полку так действовали подполковник И. А. Усиков, майоры Евеиков, Гончаренко, Ткачев, капитан Петросян, в 47-м гвардейском полку — подполковник С. Ф. Черезов, майоры Казьмин, Чертов, Киян, Филиппов, Трахачев, в 50-м гвардейском полку — подполковник Е. М. Голуб, майоры Сикорский, Огурцов, Хастков, в отдельном гвардейском миндивизионе — майор Миронычев, капитаны Коквин, Петлюк, Бойко, старшие лейтенанты Оганесян, Челидзе, Кочулька. Образцы выдержки, хладнокровия, серьезного подхода к задачам партийно-организационной работы в трудных условиях показали политработники — полковники Г. М. Лукьянов, В. А. Егоров, подполковник К. А. Страхов, майоры Г. К. Багян, Б. П. Шемякин, И. А. Таирян, С. Б. Фридман, И. К. Логинов, А. И. Грибов, капитан Г. А. Багдасарян, и многие другие. Пропагандист 44-го гвардейского полка капитан Франгулян, находясь в боевых порядках наступающей пехоты, в числе первых ворвался на улицы Сталинграда и лично уничтожил десятки фашистов, за что был награжден орденом Красной Звезды.
Окончание боев за освобождение Сталинграда совпало с годовщиной со дня преобразования дивизии в гвардейскую. Военный Совет 64-й армии, которой в это время оперативно подчинялась 15-я гвардейская дивизия, прислал личному составу поздравительную телеграмму. В ней говорилось: «Мы уверены, что доблестные гвардейцы в грядущих боях будут бить врага еще сильнее, с еще большим умением и доблестью. Помните, товарищи, что вы теперь не только гвардейцы, но и гвардейцы-сталинградцы. С честью несите свое знамя, овеянное славой Сталинградской победы»{65}.
В ответ личный состав выступил с патриотическим призывом: «Сталинград, который мы защитили и отстояли, должен быть восстановлен». Призыв дошел до сердца всех бойцов и командиров. Каждому хотелось приблизить тот радостный день, когда на месте запорошенных снегом развалин поднимется новый город. В течение февраля гвардейцы из личных сбережений внесли в фонд восстановления около одного миллиона рублей.
Их торжественное вручение сталинградским трудящимся произошло в радостный день. В гости к героям-гвардейцам приехала делегация из Армении во главе с Сааком Геворкяном. Посланцы тыла побывали в частях и подразделениях, присутствовали на солдатских концертах, собраниях и вечерах, рассказали о своих Делах, зачитали воинам наказы их отцов и матерей, младших братьев и сестер. Каждая такая встреча становилась ярким праздником интернационального братства, нерушимой дружбы советских народов. На заключительном митинге делегация вручила комдиву Е. И. Василенко памятный дар — кавказскую бурку и шашку с серебряной отделкой, искусно выполненной армянскими умельцами. Торжественно было зачитано письмо работников тыла воинам фронта в честь 25-й годовщины Красной Армии. «Родные братья! — говорилось в нем. — Трудящиеся республики с первого дня Великой Отечественной войны активно помогают фронту. Мы делаем все для ускорения разгрома врага. Недавно мы внесли 3 миллиона 750 тысяч рублей в фонд строительства боевых самолетов «Советская Армения». Земляки заверяют вас, что будут работать еще лучше и еще больше помогать фронту, чтобы ускорить победу над заклятым врагом человечества. Мы уверены, что славные гвардейцы, командиры и политработники будут также высоко держать боевое знамя дивизии. В день 25-й годовщины Красной Армии от всей души желаем вам новых боевых успехов в деле разгрома немецко-фашистских захватчиков».
Сталинградская земля оказалась щедрой на неповторимые встречи и напутствия. Морозным февральским утром дивизия в походном порядке покидала город. Порывистый ветер хлопал краями шинелей, закручивал снежные вихри вокруг сапог. Рядом с шагавшими солдатами бежала женщина в сером ватнике и поношенной черной шали. Дергая красноармейцев за рукав озябшими на морозе пальцами и заглядывая в лица, она торопливо спрашивала: «Не знаете, где служат Павел и Петр Байкины? Сыновья они мне. Может, слышали что о них?»
— Они ведь наши прославленные минометчики, — неожиданно остановился один из бойцов.
Тут же был объявлен короткий привал. Прибежали Петр и Павел, раскрасневшиеся, еще не верящие своему счастью, и бросились обнимать мать.
— Я-то ничего. Здорова, вот освободили нас, жить будем. Вы уж о себе расскажите. Какие орлы вымахали, — говорила она сквозь слезы.
— Строиться! — разнеслось по двору звонкая команда.
Пожилая женщина сразу посуровела, краем шали вытерла слезы.
— Душа у меня спокойна — увидела вас живыми, — сказала она тихо. — За то, что воюете хорошо — материнский поклон вам до земли. А теперь идите дальше. Гоните проклятого супостата. Ждет вас Дон, ждет Украина, ждет Белоруссия!
Походная колонна, ускоряя шаг, все дальше уходила на запад. Стала маленькой, а затем совсем исчезла за снежной пеленой фигурка женщины с поднятой в прощальном взмахе рукой. Но слова напутствия простой солдатской матери Евдокии Федоровны Байкиной продолжали звучать как высокий наказ Родины.