В книге «Со щитом и на щите» рассказывается о ребятах предвоенных лет, об их радостях и огорчениях. Герои повести не избалованы жизнью. Нелегкими и непростыми были их детство и юность, опаленные пожаром начавшейся Великой Отечественной войны. Так жизнь сразу же заставляет их повзрослеть.

Нанси и Лаку-Лабарт пытаются ответить на вопрос о том, почему немецкий тоталитаризм вылился в специфическую форму расизма? Ответ является двухтактным: немецкой проблемой является проблема идентичности, а миф (об Арийце) выступает аппаратом идентификации. Немецкое национальное государство было создано очень поздно: к середине XIX века другие страны — прежде всего, Италия и Франция — уже два века как строили себя по образцам античности. Этого исторического подражания, которое позволяет нациям идентифицировать себя, Германия была лишена. Спасение пришло со стороны немецких филологов и классицистов: они открывают «дионисийское» измерение Греции, забытую Грецию мистерий и жестокости. Но, копируя эту другую Грецию, немецкие мыслители в то же время страдают от «страха влияния», и их шизофреническое мышление изобретает «созидательный миф», миф как способ производства общества. Немец — основатель цивилизации, Kulturbegruender, а не простой Kulturtraeger (различение, предложенное Гитлером). Нацистский миф укоренен в биологической конкретности крови и противостоит абстрактным универсальным понятиям Разума и Прогресса (вспомним о том, что у Бадью в третьих «Обстоятельствах» «еврей» оказывается именем универсального).

Мир стоит на пороге Третьей мировой войны. Какой она будет, сложно сказать, но уж точно не такой, как прошедшие две. Об этом свидетельствуют документы министерства обороны США и работы американских военных аналитиков, вошедшие в эту книгу. Это будет война без фронта и тыла, война, в которой «обороняющаяся» сторона наносит удар раньше, чем нападет агрессор. Да и будет ли реально существовать этот агрессор? Ведь, как сказал генерал Д. Перкенс, «жесткие противоборства будущего будут осуществляться в незнакомой обстановке и в незнакомом месте. При этом армии будут противостоять неизвестные враги, входящие в неизвестные коалиции». А где «неизвестные враги», там и «странные войны»: не только вооруженная схватка на традиционном поле боя, но и противоборство в сфере дипломатии, внутриполитические гражданские конфликты, поведенческое, информационное, финансово-экономическое и технологическое противостояние — все теперь для американцев стало синонимом слова «война». На суше и на море, в воздухе, космосе и киберпространстве Пентагон намерен вести войны гибридные и прокси войны, асимметричные войны и войны контрповстанческие, которые будут теперь стыдливо называться «конфликт», «противоборство», «противостояние». Фактически речь идет о том, что человечество входит в новую эпоху — эпоху «миро-войны», или «войномира»: «теневые войны», как назвал это состояние Д. Барно. Каким он будет, «войномир» XXI века, в котором многим из нас предстоит жить и умирать — узнайте из этой книги. Многие материалы, вошедшие в нее, публикуются на русском языке впервые.

Документальная почесть воскрешает героические страницы самоотверженной работы чекистов в первые годы Советской власти, борьбы с бандитизмом и кулацкими мятежами. Автор ярко рисует образ стойкого ленинца, талантливого чекиста Терентия Дмитриевича Дерибаса, который не раз выполнял самые ответственные поручения Феликса Эдмундовича Дзержинского. Книга рассчитана на массового читателя.

.Нет нужды перечислять в предисловии все глубокие, интересные идеи, высказанные Хемингуэем в его публицистике. Хотелось бы только добавить, что здесь Хемингуэй выступает как вдумчивый политический мыслитель, но при этом всегда остается большим мастером литературы. Он верен своему кредо, изложенному в статье «Старый журналист пишет.»: «Самая трудная вещь в мире — писать чистую, честную правду о человеческих существах». Этому кредо был верен Хемингуэй-журналист, чьим именем подписаны 53 статьи и репортажа, собранные в этой книге. Эти материалы, взятые из сборников репортажей «Бурные годы» («The Wild Years», N.Y., 1962) и «От собственного корреспондента Эрнеста Хемингуэя («By-Line: Ernest Hemingway», N.Y., 1967), дают представление об основных направлениях его журналистской деятельности. Через 8 лет после смерти Хемингуэя американские критики пытаются установить «хемингуэевский канон», сводя его то к двум романам, то к двум рассказам. Если в Америке сужают этот канон, у нас он расширяется. К «хемингуэевскому канону» принадлежат и лучшие его репортажи.