«В хождении под парусами в полном грузе опробовать...»
Первым русским военным кораблем считается 22-пушечный «Орел» водоизмещением 250 т, построенный на Оке в селе Дединово под Коломной в 1668 г. и предназначенный для конвоирования купеческих судов по Каспийскому морю. Следует заметить, что артиллерию на Орле устанавливали в Нижнем Новгороде, куда корабль перешел для достройки и вооружения. История не донесла до нас подробных сведений о том, как испытывали и принимали от строителей этот 3-мачтовый 2-палубный корабль. Однако известно, что на «Орле» «пушкам прострел был и по прострелу пушки все целы и на корабль годны», после чего последовал царский указ:
«Кораблю, который в селе Дединово сделан вновь... прозвание дать «Орлом». Поставить на носу и на корме по орлу, и на знаменах, и на еловичках нашивать орлы же»{1}.
Судьба «Орла» сложилась неудачно. В течение многих лет корабль находился в бездействии в одном из протоков Волги в районе Астрахани, а затем пришел в ветхость{2}. Однако счет кораблей отечественного флота начинается именно с «Орла». Правда, днем рождения российского регулярного военного флота считается 20 октября 1696 г., когда по настоянию Петра I, после взятия у турок крепости Азов, Боярская дума приняла решение: «Морским судам быти».
При Петре I, которого по праву называют создателем регулярного флота, были заложены многие верфи. Первую государственную [10] верфь для постройки военных судов — Соломбальскую — Петр основал в Архангельске. В 1694 г. там был построен первый корабль — фрегат{3} Св. Павел, имевший на вооружении 24 пушки, а к 1701 г. на счету этой верфи числилось уже шесть построенных кораблей. Близ Холмогор военные корабли строила частная верфь купцов Бажениных.
Чтобы ускорить создание Балтийского флота, Петр в 1708 г. решил строить для него линейные корабли и фрегаты в Архангельске. Там были построены семь 52-пушечных кораблей и три 32-пушечных фрегата, получивших известность как «архангелогородские». Корабли совершили переход из Архангельска в Ревель вокруг Скандинавского полуострова.
В 1713 г. Архангельская верфь спустила на воду линейный корабль «Гавриил», а через два года постройка военных судов на ней прекратилась. Балтийский флот стал комплектоваться судами петербургской постройки и купленными за границей. Строительство кораблей в Архангельске возобновилось уже после смерти Петра.
На Воронежской верфи были построены корабли, оказавшие помощь армии во взятии Азова. 19 ноября 1698 г. в торжественной обстановке Петр заложил здесь первый «государев» 58-пушечный корабль, получивший название «Предистинация». Корабль строили два года. Его корпус отличался пропорциональностью [11] основных размерений и плавными обводами. «Предистинация» обладала хорошей остойчивостью, легко всходила на волну, была весьма маневренной и оказалась самым быстроходным кораблем в составе Азовского флота{4}. Петр восторженно отзывался об этом корабле:
«Весьма красивый, зело изряден пропорцией, изрядного художества и зело размером добрым состроенный».
Азовский флот, строившийся в Воронеже, быстро рос и мужал. Уже летом 1699 г. русская эскадра в составе 10 кораблей, 11 галиотов и 13 бригантин крейсировала в Азовском море, что не могло не сказаться на позиции Турции. Она согласилась наконец подписать мирный договор, по которому за Россией оставались Азов и Таганрог, побережье Азовского моря и степь до Днепра.
Для постройки первых кораблей будущего Балтийского флота в 1702 г. по приказу Петра была основана Сясьская верфь:
«В нынешнем 1702 году... в оборону и на отпор против неприятельских шведских войск на Ладожском озере сделать военных 6 кораблей по 18 пушек на реке Сяси, от Ладоги в 30 верстах», — гласил указ царя{5}.
Первого мая 1702 г. на этой верфи состоялась закладка, а через семь месяцев и спуск на воду двух фрегатов. Но на их мачтах не взвились военно-морские флаги. Приемная комиссия, проводившая испытания, забраковала корабли. На ходовой пробе фрегаты показали низкие мореходные качества и недостаточную герметичность корпусов. Видимо, сказались поспешность, отсутствие должного опыта постройки, а также использование в качестве строительного материала сырого леса. Главному строителю первых кораблей Балтийского флота новгородскому стольнику И. Ю. Татищеву пришлось срочно переоборудовать построенные фрегаты в брандеры{6}, получившие названия «Этна» и «Везувий».
Чтобы избежать «нового конфуза», Петр приказал строить следующие корабли — 28-пушечные фрегаты «Михаил Архангел» и «Иван-город» — уже «не поспешая, с оглядкой». И корабли оправдали надежды царя. На испытаниях они показали хорошую мореходность, устойчиво держались на волне в свежую погоду, а их корпуса не пропускали воду. «Михаил Архангел»{7} был особо отмечен Петром, который объявил фрегат «государевым» кораблем и поднял на нем свой флаг.
Олонецкая верфь также была основана в 1702 г. по приказу царя в Лодейном Поле на реке Свирь. С ее стапелей сошли на [12] воду несколько фрегатов. Первый из них — «Штандарт» — под командованием Петра в 1703 г. перешел для вооружения и испытания в Петербург. Штандарт прослужил до 1729 г., что в то время было рекордом длительности службы военного корабля.
Сразу же после основания на берегах Невы новой русской столицы — Санкт-Петербурга — Петр решил, что именно здесь должен быть создан основной центр кораблестроения, где можно было бы строить многопушечные корабли для создаваемого Балтийского флота. К строительству приступили в 1704 г. Широко развернулось кораблестроение на стапелях Санкт-Петербургского Адмиралтейства после победы при Полтаве и взятия у шведов Выборга, т. е. после 1709–1710 гг.
В июне 1712 г. со стапелей Санкт-Петербургского Адмиралтейства спущен на воду первый крупный 54-пушечный корабль «Полтава», спроектированный Петром и Ф. Скляевым{8}. Вскоре новый корабль перевели к Кроншлоту, где он был оснащен и вооружен, а затем испытан. Полтава была первым кораблем, построенным исключительно добротно без какой-либо помощи иностранцев. Основные размерения корабля соответствовали принятой таблице «добрых пропорций»{9}: он обладал хорошими маневренностью и мореходностью. Даже иностранные специалисты-кораблестроители признали Полтаву одним из лучших в мире кораблей данного класса. Длина корабля 39,6 м, ширина 11,6 м. Высокая корма была украшена резьбой, аллегорически изображавшей разгром шведов под Полтавой в 1709 г. Вооружение Полтавы состояло из батареи 18-фунтовых пушек на нижней палубе, на верхней стояли 12– и 3-фунтовые пушки{10}.
Интересно отметить, что Скляев не только строил корабли, но и принимал другие заказы, выполнявшиеся для флота. Так, им были забракованы предъявленные к сдаче в казну лодки-соймы, построенные в Финляндии и предназначенные для перевозки артиллерии и грузов русских десантных войск. После осмотра Скляев указал на слабость конструкции лодок и невозможность использовать их для перевозки пушек. В лучшем случае лодки могли служить «для перевозки провианта и иных легких грузов». [13]
Многие корабли проходили испытания при личном участии Петра. Известно, например, как он был доволен результатами испытаний 3-палубного 80-пушечного линейного корабля «Фридемакер», построенного любимцем царя Ф. Скляевым. Корабль выходил в море под командованием Петра и показал «добрые морские качества и легкость хода». «Фридемакер» находился в строю Балтийского флота более 15 лет.
Оценивая 64-пушечный «Ингерманланд», Петр писал корабельному мастеру Р. Козенцу после проведенных испытаний корабля:
«Объявляю Вам, что корабль на парусах зело изрядный, так что лучше его нет и только не отстают от него братья его, а приемыши все позади»{11}.
По типу «Ингерманланда» был построен корабль «Москва». Всего при Петре I к 1725 г. на 25 верфях построено 100 линейных кораблей, около 200 бригантин и свыше 300 галер и скампавей.
Испытания кораблей стали обязательным этапом на пути от закладки их на верфи до вступления в состав флота. Упоминания о таких испытаниях содержатся в журнале Адмиралтейств-коллегии:
«Июня 19 дня 1729 года Коллегией слушано адмирала и вице-президента о пробе нынешнего года кораблей и что из оных в ходу явились изрядны, а паче корабль «Петр I и II» во всяком действии доволен, как в ходу, так и в крепости и под парусами и в поворачивании, и в строении оного никакого погрешения, за что такого мастера великого за его искусство и труды вечно прославить надлежит, а хотя фрегат «Россия» по надежде и не так скоро шел, токмо приказано капитан-поручику Николасу будучи ныне в крейсерстве как можно его пробовать и искать надлежащего действия под парусами. Выслушав Коллегию приказали о учиненной тем кораблям пробе, с объявлением, что при том присутствовал адмирал и вице-президент Сивере, в верховный тайный совет рапортовать и при том объявить, что корабль «Петр I и II» строен по чертежу и трудами блаженной и высокославной памяти государя-императора Петра Великого и усмотрен во всякой, как в крепости, так и в ходу под парусами, исправности, и за то просить для незабвения высоких его трудов о прославлении; а в ревельскую контору над портом послать указ, велеть о пробе фрегата «Россия» и искании надлежащего действия под парусами определенном на нем командиру»{12}.
После полных испытаний фрегата «Россия» снова заседала Адмиралтейств-коллегия 3 сентября 1729 г., которая слушала
«из ревельской конторы доношения, что фрегат «Россия» с кораблем «Принц Евгений» под парусами пробован и явился гораздо лучше корабля «Принц Евгений», токмо надлежит иметь диференцию 15 дюймов, а штаги и ванты не гораздо тучны».
А вот записи из того же журнала за 1737 г., касающиеся проведения испытаний вновь построенных кораблей:
«По рапорту из Кронштадта адмирала Гордона послать к нему указ велеть прибывший из города Архангельска корабль «Нептунус» в хождении [14] под парусами в полном грузе опробовать, когда будет оный ходить с провиантом из Ревеля, и в каком состоянии по пробе явится, о том Коллегии рапортовать»{13}.
Любопытны результаты сравнительных ходовых испытаний различных кораблей и оценка их боевых и мореходных качеств, зафиксированные в том же журнале.
«С рапортов от бывших для апробации на море бомбардирских кораблей и прамов{14} командующих офицеров, также доношения от артиллерии советника Лимана и капитана Окулова, по которым показано, что бомбардирские корабли в ходу под парусами в бейдевинд{15} и бакштаг{16} явились лучше фрегата «Воин», а прамы во время хождения под парусами против фрегата следовать не могут... Что же касается до апробации бомбардирских кораблей пальбою из мортир и гаубиц, то хотя оные корабли о трех мачтах, однако же действительными признавать можно»{17}.
Сравнительным испытаниям подвергался фрегат «Митау», построенный известными русскими кораблестроителями Г. А. Окуневым и И. С. Гамбургом. Испытания проходили под руководством адмирала Т. Гордона на Красногорском рейде в Финском заливе. Адмирал доложил Адмиралтейств-коллегий, что во время ходовых и якорных испытаний фрегат «Митау», «построенный на французский манер»{18}, показал лучшую мореходность, чем построенный обычным способом корабельным мастером Р. Броуном однотипный фрегат Россия.
В награду за добротно построенный фрегат императрица Анна Иоанновна приказала обер-интенданту «купить на платье гарнитур сукна и прочего по настоящей цене для презенту Окуневу и Рамбургу» и «выдать им не в счет окладов по 300 рублей»{19}.
Построенные Окуневым и Рамбургом 54-пушечные корабли «Астрахань» и «Азов» испытывал капитан Барш, о чем в журнале Адмиралтейств-коллегий имеется запись:
«Августа 4 дня 1737 года слушать капитана Барша рапорт о пробе новопостроенных кораблей «Азова» и «Астрахани» в ходу их из Кронштадта до Ревеля, о которых в том рапорте хотя бы Барш и представляет в каком состоянии те корабли явились, точно какие при пробе обстоятельные надлежат быть примечания, те в оном рапорте не все изъяснены, чего ради коллегии приказали: к нему Баршу послать подтвердительный указ, по которому о тех кораблях, на которых он Барш был, о том ему учинить обстоятельный рапорт, а на прочих кто командующие имеются, от тех по тому ж обстоятельно взять известия и прислать в коллегию...» [15]
Эти корабли пробыли в строю 16 лет. «Астрахань» в 1749 г. участвовала в сравнительных испытаниях совместно с одним из вновь построенных кораблей (по современным понятиям, обеспечивала его испытания).
«Имевшийся для апробации новопостроенный корабль «Св. Александр Невский» и при нем корабли же «Кронштадт» и «Астрахань» в Кронштадтский порт прибыли благополучно и капитан конторе над портом объявил в рапорте, что оный корабль по апробации в ходу имелся как в бейдевинд, так галфвинд, бакштаг и фордевинд» пред кораблями «Кронштадт» и «Астрахань» лучше и в поворотах всех имел наилучший ход и те корабли сего же числа в гавань втянулись»{20}.
Коллегия предписывала испытывать корабли в полном грузе, при этом определять осадку носом и кормой, проверять в ходу под парусами «как на фордевинд, так и в бейдевинд, а особливо в поворачивании». Кроме того, обязательно проверяли отдачу и выборку якоря, а также учитывали все неисправности «важные или хотя бы малые».
Проверка мореходных качеств новых кораблей обычно занимала целый месяц. Так, по приказу вице-президента Адмиралтейств-коллегий графа Кушелева вновь построенные корабли «Благодать» и «Архистратиг Михаил» были отправлены в испытательное плавание под командованием 15 июля, а возвратились в порт 15 августа 1801 г.
Из записей в журнале Адмиралтейств-коллегий следует, что ходовые испытания построенных кораблей поручали офицерам, не состоящим в их экипажах. Как правило, в испытаниях принимали участие офицеры порта, где предполагалось постоянное базирование корабля, под руководством флагманов и старших командиров. Так, выдающемуся флотоводцу Ф. Ф. Ушакову не раз приходилось участвовать в испытаниях кораблей. Еще будучи капитаном 2-го ранга, он в 1782 г. провел испытания фрегатов «Проворный» и «Св. Марк». Ушаков по достоинству оценил новшество, внедренное на этих кораблях: их деревянные корпуса в подводной части имели медную обшивку. В 1797 г. адмирал Ушаков уже в должности командующего Черноморским флотом возглавил приемную комиссию по испытаниям 74-пу-шечного корабля «Захарий и Елизавета», построенного в Херсоне по проекту известного кораблестроителя.
Экипаж (или, как тогда говорили, кадра) назначался и прибывал на верфь, как правило, сразу после закладки корабля. Такую практику установил еще в петровское время сподвижник царя А. Д. Меншиков, справедливо полагавший, что командир наиболее заинтересован в качестве построенного корабля. 21 января 1717 г. Меншиков сообщил Петру:
«А которые корабли к будущей весне к спуску определено приготовлять, к тем приставил я ныне двух капитанов: Гофта да Наума Сенявина, дабы без меня в приготовлении их оплошки какой не учинялось. И обнадежил [16] я их, что они в будущую весну будут на них командовать, чтобы для того усерднее во управлении их поступали»{21}.
Участие экипажа в постройке судна было обязательным. Оно определялось распоряжением начальника Морского штаба Адмиралтейств-коллегий:
«...Чтоб штаб — и обер-офицеры каждой кадры находились непременно при том корабле, к которому они назначены, и имели во время построения его наблюдение за производством работ и за качеством употребляемого для того леса, а унтер-офицеры и матросы употреблялись бы для работы при построении под присмотром командира и офицеров»{22}.
В 1821 г. в Архангельске строился 36-пушечный фрегат «Крейсер» водоизмещением 650 т. В постройке и испытаниях участвовал экипаж под командованием М. П. Лазарева, впоследствии знаменитого адмирала. На испытаниях фрегат показал отличную мореходность. Лазарев писал:
«Не могу я нахвалиться теми превосходными качествами, которые сказались во фрегате «Крейсер»... в жестокий ветер»{23}.
Получив назначение на линейный корабль «Азов», который строился в Архангельске, М. П. Лазарев принял участие в его достройке. При этом он предложил ряд конструктивных изменений, многие из которых были приняты. Например, подводную часть корпуса обшили медью, усилили артиллерийское вооружение.
Испытания «Азова» проходили в Кронштадте в сентябре 1826 г. Приемная комиссия нашла на корабле «много отделанного действительно на отлично, с отменной удобностью и пользой для флота». Ее председатель вице-адмирал С. А. Пустошкин доносил Адмиралтейств-коллегий следующее:
«Как все то полезное устройство на корабле сделано благоразумным распоряжением командира оного капитана 2 ранга М. П. Лазарева, то я, как первенствующий комиссии, и отношу все сие в полной мере к собственной чести и усердию ко благу службы Лазарева».
За мужество, храбрость и морское искусство экипажа, проявленные в Наваринском сражении, «Азову» впервые в истории русского флота было присвоено высшее боевое отличие — кормовой [17] Георгиевский флаг. Азов стал первым гвардейским кораблем русского флота.
Экипажи новых кораблей назначались из состава флотских экипажей «высочайшим повелением царя», объявляемым начальником Морского штаба Государственной Адмиралтейств-коллегий:
«Марта 11 дня 1826 года. На вновь строящиеся в Петербурге корабли составить кадры: на 74-пушечный корабль «Александр Невский» — из 14-го флотского экипажа, на 110-пушечный корабль «Император Александр I» — из 15-го флотского экипажа и на 84-пушечный корабль «Императрица Александра» — из 16-го флотского экипажа и чтобы каждая кадра состояла из 200 человек матросов и со всеми тех экипажей обер-, унтер-офицерами и нестроевыми чинами; достальными же затем матросами дополнить те кронштадтские экипажи, которые должны идти на кораблях, фрегатах и других военных судах в кампанию. По приготовлению же вновь строящихся кораблей к спуску на воду доукомплектовывать кадры их по штатному положению матросами из других экипажей, равно и впредь на вновь строящиеся корабли составлять кадры на сем же основании. Вице-директор Бутаков»{24}.
В декабре 1826 г. наблюдение за постройкой кораблей было возложено на учрежденный к тому времени Корпус корабельных инженеров. Приказ Адмиралтейств-коллегий гласил:
«Нынешние корабельные мастера, равно драфцмана{25} и тиммерманы{26} офицерских чинов, переименовываются в корабельные инженеры... Генерал-майору Брюну С. Катерин по корпусу корабельных инженеров иметь наблюдение за прочностью строения и чистотою отделки судов, рассматривать проекты и чертежи по корабельной части и наблюдать, в соответствии ли С ними производятся работы»{27}.
Спуск кораблей на воду также определялся повелением царя:
«Государь император повелеть соизволил построенный на Охтинской верфи 74-пушечный корабль «Александр Невский» спустить на воду завтра [18] 7-го числа поутру в 10 часов без церемонии, и по спуске его заложить там 74-х пушечный корабль «Великий князь Михаил».
За спуск новых судов на воду строители, в том числе и корабельные инженеры, получали награды.
«За линейные корабли и фрегаты выдавать строителям по три рубля серебром с каждого порта на серебряном блюде, оставляя оное в пользу строителя»{28}.
После спуска корабля на воду для его охраны выставляли караул.
«Доколе корабль сей будет стоять в Петербурге иметь на нем отдельна от экипажа дежурного офицера день и ночь и караул из одного унтер-офицера при 14 рядовых с тем, чтобы оным занимать верхние четыре поста: на баке, юте и двух фалрепах, но у кают не ставить и разводить одному ефрейтору, а другому быть для рапортов с корабля в Главное Адмиралтейство»{29}.
Была назначена комиссия, в которую входили «искусные и опытные артиллерийские офицеры, посылаемые для осмотра, пробы и приема изготовляемых для флота чугунных орудий», К приемке орудий предъявлялись строгие требования.
«Орудий отнюдь не принимать, коих недостатки превышают терпимости, ниже сего показанные: ежели стены орудия окажутся тонее одной четверти калибра, ежели на поверхности орудия число раковин, свищей, рябин и ноздринок будет так велико, что обезобразит вид орудия, а в казенной части никакие раковины и свищи терпимы быть не должны».
Если при наружном и внутреннем осмотрах не было найдено «непозволительных пороков», приступали к пробе орудий порохом и водой. После каждого выстрела пушку осматривали на отсутствие недопустимых раковин. Для пробы водой орудие наклоняли казенной частью вниз, затравку закрывали деревянной пробкой, смазанной салом, после чего в ствол наливали воду и создавали давление поршнем. Пушку не принимали, «буде вода или малейшая мокрота в виде пота покажется где-либо наружи пушки». Если наружная поверхность пушки была сухой, испытания считали успешными. В этом случае артиллерийский офицер от флота и чиновник от горного ведомства («отдатчик») подписывали приемный акт, а заводу{30} выдавали платежную квитанцию.
В 1802 г. для управления флотом было образовано Министерство морских сил (с 1815 г. Морское министерство). В него вошли Адмиралтейств-коллегия и Адмиралтейский департамент. В 1827–1828 гг. Адмиралтейств-коллегию упразднили, а вместо нее создали совещательный Адмиралтейств-совет. Деятельностью флота управлял Морской штаб; руководство судостроением и хозяйственная функция остались за Морским министерством. [19] В состав министерства входил Кораблестроительный департамент «для соображения предметов до кораблестроения относящихся и для наблюдения за исполнением оных...».
Комитет департамента, состоявший из инспекторов, трех корабельных инженеров и трех «искусных флотских капитанов», руководил постройкой военных судов и их испытаниями. Типовая программа испытаний парусных кораблей предусматривала осмотр и проверку комплектации корабля, оборудования помещений и боевых постов, подъем и уборку парусов, управление судном при следовании под разными направлениями к ветру, проверку мореходных качеств при различном состоянии моря. Все артиллерийское вооружение испытывали практической стрельбой. Противопожарные и водоотливные средства проверяли в действии.