Победные мили

Пока подводная лодка «Лембит» ремонтировалась, на фронтах произошло немало важнейших событий. Снятие блокады Ленинграда резко изменило положение дел внутри страны и на международной арене. Наша армия и народ, даже в самую тяжелую военную пору, верили в победу, а теперь стало уже чувствоваться ее неминуемое приближение. Коренным образом изменилась обстановка и в Ленинграде. Моряки-балтийцы реально почувствовали необходимость готовить свои силы для освободительного похода на запад. Подводникам предстояло первыми выйти на морские просторы.

Однако Финский залив, переполненный минами, противолодочными [22] сетями и другими ловушками, оставался непроходимым. Осуществлять тральные и очистительные работы в заливе не представлялось серьезным делом, пока оба берега находились в руках противника. В результате побед Красной Армии в сентябре 1944 г. Финляндия вышла из союза с гитлеровской Германией и запросила мира.

По условиям перемирия Советскому Союзу предоставлялось право, пока продолжалась война в Европе, иметь на финской территории базы для стоянки, снабжения и ремонта кораблей, а также право пользования ее территориальными водами, в том числе прибрежными (так называемыми шхерными) фарватерами.

К этому времени подводные лодки КБФ были полностью подготовлены к дальним походам и боям. «Лембит» не являлась исключением, хотя ее индивидуальные особенности прибавили немало хлопот экипажу.

Сначала лембитовцы взялись за переделку минных шахт, чтобы приспособить их для мин отечественной конструкции. Но вопрос этот неожиданно решился, когда летом из Мурманска в Кронштадт, ко всеобщему удовлетворению, доставили партию английских мин типа «Мотала», специально предназначенных для «Лембит». Затем, во время учебной артиллерийской стрельбы на стволе корабельной пушки «Бофорс» обнаружилась трещина.

— Что делать?

Решили поискать на Карельском перешейке среди трофеев подходящий ствол, и этот поиск увенчался успехом.

Приказ на выход в море лембитовцы встретили во всеоружии.

1 октября 1944 г. «Лембит» покинула Кронштадт, без помех прошла шхерным фарватером Финский залив и вышла на морской простор.

Подводникам предстояло проникнуть в Померанскую (Поморская) бухту и здесь нанести удары по кораблям и транспортам фашистов. На путях между двумя крупными портами Свинемюнде (Свиноуйсьце) и Кольбергом (Колобжег) лембитовцы выставили 20 мин и дважды осуществили торпедные атаки. От их торпед пошел на дно транспорт водоизмещением 5 тыс. т и тральщик, а на минах подорвались транспорты «Эберхард» и «Шванеск», а также буксир.

27 ноября «Лембит» пошла в новый поход, на этот раз в район Мемеля (Клайпеда). Подводникам ставилась задача нарушить коммуникации врага, по которым он посылал подкрепления для своих войск в Прибалтику. Лембитовцы удачно минировали оживленный фарватер, а затем торпедным залпом потопили транспорт «Диршау», груженный артиллерией, автотранспортом и войсками. На выставленных лодкой минах подорвались 4 транспорта и тральщик «М-421».

В середине декабря, возвращаясь на свою базу и уже подходя к месту встречи с нашими кораблями сопровождения, [23] «Лембит» неожиданно столкнулась под водой с каким-то препятствием.

Экипаж ощутил резкий толчок, нос лодки приподнялся, что-то проскрежетало под килем, затем приподнялась корма и «Лембит», как бы перевалившись через какой-то крупный предмет, стала на ровный киль.

— Стоп моторы! Продуть среднюю! — скомандовал командир.

«Лембит» всплыла. За ее кормой растекалось большое масляное пятно, а на волнах колыхались обломки досок.

— Что бы это значило? Не свою ли лодку таранили?

Подошли корабли встречи и все сомнения рассеялись: наших лодок в этом районе не было. Лембитовцы не без основания предположили, что столкнулись с субмариной противника. Об этом, как положено, доложили по команде.

— А доказательства есть? — спросили в штабе.

Других доказательств, кроме свидетельства экипажа, не имелось. К докладу А. М. Матиясевича отнеслись по разному. Были и сторонники, и скептики. Поскольку с фронтов довольно часто сообщалось о примерах высшего проявления мужества нашими славными летчиками — таранных ударах в воздухе, на воде и на суше, а в ряде случаев такие же подвиги совершали танкисты против вражеских «тигров» и «пантер», то и столкновение «Лембит» окрестили подводным тараном. На первых порах, с чьей-то легкой руки, это выражение прижилось во флоте.

Ряды сторонников «тарана» значительно поредели, когда «Лембит» завели для осмотра и ремонтных работ в Свеаборгский док. У форштевня, на крышке торпедного аппарата правого борта виднелась одна... небольшая вмятина.

— Столкнулись с топляком{11}, а кричат о таране, — вслух заговорили скептики.

Еще одно обстоятельство сыграло негативную роль. Дело в том, что гидроакустики с «Лембит» и с финских катеров встречи не зафиксировали присутствие в этом районе чужой подлодки...

Но ничто не могло переубедить команду, что столкнулись они не с топляком, а с вражеской субмариной. В своем кругу какое-то время сожалели, что поспешили уйти с места катастрофы, не огляделись как следует, не убедили финских катерников хорошенько прослушать и пробомбить участок, и даже не догадались выловить из воды обломки досок, которые так похожи на бруски обрешетки палуб вражеских лодок... Немногочисленные сторонники тарана придерживались версии, будто «Лембит» врезалась в фашистскую лодку в момент изготовки ее к атаке на финские сторожевые катера. Они ссылались при этом на новую тактику гитлеровских подводников, которые получили специальную торпеду для поражения мелкосидящих целей.[24]

Действительно, весной и летом 1944 т. балтийские моряки немало поломали голову над гибелью наших малых кораблей — БМО, СКА, МО, ТЩ{12} и других — от вражеских торпед. До сих пор такого не было. Подлодки, как правило, выискивали крупные, глубокосидящие цели. Торпеды, двигаясь к поверхности воды, оставляли хорошо видимый след, что позволяло противнику увернуться от встречи с нею. Поэтому подводники стремились применить торпеду на глубинах 2-х и более метров. Для катеров с малой осадкой торпеды не применялись. И вдруг — одна потеря за другой? Причем на стоянке, в дозоре. И никаких следов торпеды на поверхности моря! Было над чем поразмыслить...

Разгадка пришла в конце лета. 30 июля 1944 г. наш катер «МО-105» погиб на линии дозора от торпеды. Срочно посланный в этот район другой катер «МО-103» (командир старший лейтенант А. П. Коленко) не только обнаружил пирата, но и удачно атаковал его глубинными бомбами. Погибла «U-250». Вскоре лодку подняли и доставили в Кронштадт. Оказалось, что на ней имелись новейшие, совершенно секретные электрические торпеды{13}. Так появились доказательства того, что противник применяет торпеды против малых кораблей и катеров.

— А кто может поручиться, что и на этой лодке не было таких торпед и что она не охотилась за катерами? — обоснованно ставили вопрос сторонники тарана.

Так ли обстояло дело или несколько иначе — навсегда останется тайной. Достоверно известно только то, что столкновение произошло на перископной глубине, то есть когда обе лодки находились у поверхности и не видели друг друга.

Вот что рассказывают сами лембитовцы об обстоятельствах катастрофы.

Бывший штурман «Лембит» старший лейтенант М. М. Митрофанов:

— За 10—15 минут до столкновения я зашел в рубку гидроакустика и лично прослушал горизонт. В наушники лез сплошной шум морского прибоя и грохот перекатывающихся по мелководью камней. Различить в этом грохоте что-то другое было невозможно.

Гидроакустик старшина 1-й статьи С. К. Гипп:

— Когда я услышал шум прибоя, немедленно доложил командиру. Он приказал поднять перископ. Берег был виден близко. А эхолот показывал еще большую глубину. Через короткий промежуток времени «Лембит» носом ударился о какой-то мощный предмет...[41]

Бывший помощник начальника политотдела бригады по комсомольской работе старший лейтенант А. Н. Можаренко (ныне капитан 1-го ранга в отставке) вспоминает:

— Удар был сильный. Я сидел в центральном посту на разножке и свалился с нее. Упал на спину и рулевой, который стоял у поста управления рулями...

Командир «Лембит» А. М. Матиясевич:

— Как только всплыли — я выскочил на мостик. Вслед за
мной — штурман Митрофанов и сигнальщик Корниенко. Мы
увидели за кормой лодки большое масляное пятно и две ломаные
доски... В нескольких кабельтовых лежал в дрейфе поджидающий
нас катер, а на траверзе маяка Утё виднелся второй катер.
Они заметили всплывшую «Лембит» и двинулись к нам. Мы
пошли навстречу...

Читатель уже знает: корабли встречи подтвердили, что других наших лодок в этом районе не было. Загадка долгое время оставалась нерешенной. О таране вообще перестали говорить.

«Много лет спустя, анализируя опубликованные списки потерь гитлеровского подводного флота и сопоставив время, место и указания о причине гибели, установили, что мы столкнулись с подводной лодкой «U-479». В списке потерь немецкого подводного флота, опубликованном в ФРГ, подводная лодка «U-479» значится погибшей от столкновения с подводной лодкой противника. У «Лембит» был крепкий стальной форштевень и литой чугунный киль. Удара столь мощного тарана оказалось достаточно, чтобы подводная лодка противника не могла больше всплыть»{14}. Лембитовцы по праву записали на свой боевой счет потопление вражеской субмарины.

Таким образом, походы 1944 г. вновь принесли «Лембит» славу. Кто-то, читая эти строки, подумает: «Везучая лодка «Лембит»!» Повезло, когда противник ушел, не дождавшись ее всплытия после взрыва аккумуляторов; повезло, когда столкнулись с «U-479». Везло ей и с минами: вражеские корабли как загипнотизированные лезли на них один за другим! Не будем отрицать — элемент удачи присутствовал. Но тысячу раз прав великий полководец А. В. Суворов, который как-то сказал: «Раз — повезло, два — повезло, три — повезло. Помилуй бог! А где же умение?!» В основе боевых успехов «Лембит», несомненно, лежали высокие профессиональные и морально-боевые качества экипажа в целом и каждого подводника в отдельности. Боевое мастерство, помноженное на желание победить врага, обеспечили экипажу выдающиеся результаты при собственных минимальных потерях.

Советское правительство достойно оценило боевую деятельность корабля. Указом Президиума Верховного Совета СССР от [42] 6 марта 1945 г. подводная лодка «Лембит» награждается орденом Красного Знамени.

С особым энтузиазмом готовились лембитовцы к новому боевому походу. Война еще не кончилась.

23 марта «Лембит» вновь направилась к берегам Германии. На этот раз в Данцигский залив. В то время там наблюдалась активная деятельность вражеского флота. Из Восточной Пруссии, через Пиллау, бежали отъявленные нацисты, вывозилось награбленное гитлеровцами добро. «Уложить то и другое на дно морское!» — с таким девизом пошли на задание лембитовцы.

После тщательной разведки на фарватерах врага выставили несколько минных банок. Лодка курсировала невдалеке от них, поджидая цели, подходящие для торпедной атаки. Лембитовцы не раз наблюдали и слышали взрывы своих мин. Они срабатывали под днищем сторожевых кораблей противника. Враг усилил воздушное наблюдение за советской лодкой, а движение транспортов стал осуществлять у самого берега, на малых глубинах, где лодка не могла атаковать в подводном положении. В этом последнем походе «Лембит» не смогла произвести торпедной атаки. Но на ее минах погибли 4 боевых корабля и подорвался транспорт «Дрейхдейк».

14 апреля 1945 г. «Лембит» возвратилась на базу. А вскоре советский народ всеобщим ликованием встретил весть о безоговорочной капитуляции фашистской Германии.

Весомый вклад в одержанную победу внесли балтийские подводники. За годы войны «подводные лодки совершили 180 боевых походов, в том числе 169 на вражеские коммуникации»{15}.

В результате их боевой деятельности враг потерял 208 кораблей и транспортов потопленными и поврежденными{16}.

На счету Краснознаменной подводной лодки «Лембит» значится 8 боевых походов и 25 одержанных побед!