Достойная имени своего

В апреле 1941 г. «Лембит» и «Калев» ушли в Лиепаю, где базировался дивизион подводных минных заградителей. Теперь он пополнился двумя новыми подводными лодками.

Здесь новоприбывшие экипажи по-настоящему включились в боевую учебу и стали настойчиво отрабатывать способы применения минного и торпедного оружия. Учебу прервала война.

Около 4 часов утра 22 июня 1941 г. немецкая авиация начала яростную бомбардировку города и порта. То, чему не доучились, пришлось осваивать под бомбами и снарядами фашистов.

Во второй половине первого дня войны пришел приказ о срочном перебазировании дивизиона в Вентспилс. Затем дивизион перешел в Ригу и далее в Палдиски. При переходе выяснилось, что корпус «Лембит» требует осмотра и ремонта. Без дока не[10]обойтись. Лодку направили в Кронштадт. Доковые работы велись днем и ночью, а попутно проверялась надежность механизмов по сбрасыванию мин.

Лембитовцев торопили с подготовкой к походу в южную Балтику. Такая перспектива пришлась по душе всей команде и каждый матрос, мичман и офицер загорелся желанием лично участвовать в нанесении ударов по врагу у его собственных берегов.

Приближался назначенный срок отплытия из Кронштадта, а В. А. Полещук никак не мог найти себе помощника. На флоте в то время не имелось резерва офицеров-подводников. Разрешить эту проблему помог случай. Как-то в Ленинграде Полещук встретил своего товарища по Морфлоту — Алексея Михайловича Матиясевича. Он знал его лет семь, когда тот плавал старшим штурманом на пароходе «Товарищ Сталин». Теперь А. М. Матиясевич стоял перед ним в форме старшего лейтенанта.

— Ты что сейчас делаешь?

— Жду назначения. Полгода учился на курсах подплава...

— Так ты подводником стал?

— Еще не стал, но буду!

Заручившись согласием Матиясевича идти служить на «Лембит», В. А. Полещук побежал по штабным инстанциям. 25 июля на «Лембит» пришел Алексей Михайлович с предписанием о назначении помощником командира. Никто тогда не мог предполагать, что фамилия этого человека навсегда сольется с именем и славой «Лембита».

Подходил к концу первый месяц войны. «Лембит» закончила ремонт, приняла на борт торпеды и вместе с «Калев» пришла в Таллин.

Город за это время резко изменился. Опустели улицы. По мостовым, печатая шаг, днем и ночью ходили вооруженные патрули. То и дело над гаванью раздавался гнетущий звук сирены, оповещавшей о воздушной тревоге. Грохотали зенитные орудия, доносились взрывы вражеских (бомб, густые облака маскировочного дыма укрывали причалы и корабли.

«Лембит» приняла в устроенные по бортам вертикальные шахты (були) 20 мин, пополнила запас продовольствия, топлива, воды и полностью подготовилась к дальнему походу.

В штабе бригады капитан-лейтенант Полещук получил боевой приказ. Предписывалось скрытно совершать переход к берегам Германии и к западу от датского острова Борнхольм, оккупированного фашистами, выставить мины.

По данным нашего командования, в этом районе пролегали самые оживленные коммуникации противника, по которым германская военная индустрия снабжалась из Швеции стратегическим сырьем — железной рудой.

С начала военных действий балтийцы еще не ходили в этот район. На долю «Лембит» выпала честь первой прорваться так[11] далеко на запад. 12 августа лодка покинула таллинский рейд и в сопровождении тральщиков вышла в море. В устье Финского залива ей предстояло погрузиться и далее самостоятельно следовать в заданный район. «Лембит» шла под водой только днем, расходуя энергию аккумуляторов, а ночью — в надводном положении, под дизелями, одновременно производя зарядку аккумуляторов.

Третья ночь встретила подводников штормом. Удары волн обрушились на всплывшую лодку «Лембит», которой требовалось зарядить аккумуляторы. Лембитовцы стойко переносили ярость разбушевавшейся стихии. При очередном ударе волны отказали в работе носовые вертикальные рули. Нарушилась герметичность магистрали гидравлики, и лопасти рулей, получив «свободу», били по корпусу лодки в такт с налетавшими волнами. Шум и грохот наполнили отсеки корабля. Пришлось погрузиться. На глубине в отсеки лодки вернулась тишина, но случилась новая беда: лопасти рулей ударяли по корпусу лодки с такой силой, что расшатались заклепки и по образовавшимся зазорам внутрь первого отсека со свистом врывались струйки воды. Командир отсека лейтенант А. Столов, мичман Э. Аартеэ и старшина 2-й статьи П. Ченский быстро зачеканили свищи. В это же время выяснилось, что исправить магистраль гидравлики в походе невозможно, потому что она приходила снаружи, за прочным корпусом, и находилась в воде.

Командир принял решение всплыть и попытаться связать лопасти рулей тросом, поставить их в вертикальное положение. Кроме этого, нужно продолжать зарядку аккумуляторов...

Волны вновь подхватили «Лембит». Порывы ветра доходили до 7 баллов, хлестали потоки дождя.

В ночной темноте, преодолевая качку и удары волн с риском ежесекундно быть смытыми за борт, на носу лодки трудились трое добровольцев: мичман Эдуард Аартеэ, старшина 1-й статьи Михаил Корниенко и старший матрос Иван Гриценко. Они успешно справились с опасным заданием.

«Лембит» продолжала свой путь на запад. Точно в назначенном районе выставили все 20 мин и легли на обратный курс, ибо получили приказ возвратиться в базу из-за поломок в рулевом управлении.

О результатах срабатывания мин узнали значительно позднее. Враг лишился тогда учебного судна «Дойчланд», морского железнодорожного парома «Штарке» и транспорта, груженного железной рудой.

В Таллин вернулись 25 августа. Радость встречи омрачалась обстановкой на фронтах. Бои шли в предместьях города. Вражеская артиллерия обстреливала корабли, стоящие в гавани и на рейде. Героические защитники Таллина, приковав к себе пять фашистских дивизий, 24 дня вели ожесточенные бои в окружении противника. [12]

Но дело близилось к развязке. Срочно загрузили були новой партией мин, а через день пришел приказ: готовиться к переходу в Кронштадт.

От Таллина до Ленинграда, к пригородам которого подошел фронт, лежало 350-километровое пространство, захваченное врагом.

Флоту предстояло принять на корабли и транспорты защитников Таллина, их вооружение, эвакуируемое население, другие важные ценности и прорываться в Ленинград. Вопреки усилиям гитлеровского командования, поставившего себе целью уничтожить советские корабли, рискнувшие пробиться из осажденного Таллина, Балтийский флот прорвался.

Из Таллина уходили более 190 кораблей и судов, в том числе 7 подводных лодок, из которых 5 прорвались в Кронштадт, среди них были «Лембит» и «Калев».

Под Ленинградом в это время сложилось отчаянное положение. Флот вынужден был непрерывно формировать из матросов и офицеров стрелковые подразделения и части и отправлять их на фронт. Надводные корабли вели огонь по берегу, поддерживая своей артиллерией войска, отражавшие атаки гитлеровцев. Весь город превратился в военный лагерь, где каждая улица, каждый дом готовились к бою.

6 октября «Лембит» пришла из Кронштадта в Ленинград и поступила в распоряжение начальника укрепрайона. Из экипажа лодки создали взвод, который стал осваивать стрелковое оружие и учиться тактике уличного боя.

Однако через неделю, в связи со стабилизацией положения на фронте, «Лембит» вернулась в Кронштадт. В это же время капитан-лейтенант В. А. Полещук сдал командование лодкой А. М. Матиясевичу, а сам принял должность командира дивизиона подводных лодок.

Вновь назначенному командиру не выделили времени для «вхождения в курс», да в этом и не было необходимости. Уже 18 октября «Лембит» под командованием Матиясевича вышла на боевое задание: произвести разведку обстановки в Нарвском заливе. Десять дней наблюдения за поведением противника в заливе и у береговой полосы дали ценные сведения. Не менее ценными стали эти дни пребывания в море для молодого командира и молодых командиров групп, которые заменили ушедших с корабля мичманов-эстонцев.

Дело в том, что по распоряжению вышестоящих инстанций воины эстонской национальности направлялись на специальные курсы, где они готовились для напряженной борьбы в тылу врага и для других заданий.

Холодная осень обещала скорое наступление зимы, однако до ледостава «Лембит» еще раз вышла на боевое задание. 5 ноября она заминировала пролив Бьёркёзунд, лишив тем самым противника возможности безнаказанно делать набеги на Кронштадт. [13] На этих минах погибли вражеское посыльное судно «Порккала» и тральщик. Зиму 1941/42 г. подводная лодка провела в блокадном Ленинграде. Преодолевая немыслимые лишения и трудности с ремонтными материалами, электроэнергией, топливом, скудно питаясь по нормам полуголодного пайка, лембитовцы смогли отремонтировать свой корабль и подготовить его к боевым походам.

Правда, оставалась нерешенной проблема мин. В Кронштадте английских мин не было, а отечественные по размерам не подходили к минным шахтам. В блокадном Ленинграде разрешить эту проблему не удалось. «Лембит» предстояло выходить в море только с торпедами, что лишало ее половины боевых возможностей.

17 августа 1942 г. «Лембит» вышла из Кронштадта. На этот раз ей предстояло совершить не столь далекий переход, как год назад. Позиция для действия лодки назначалась в самом устье Финского залива, у берега Финляндии. Правда, за истекший год обстановка в заливе резко изменилась. К концу лета 1942 г. он был так напичкан минами, что, по образному выражению, напоминал «суп с клецками».

Пройти под водой почти 300 миль в таких экстремальных условиях — это уже подвиг. «Лембит» прошла, хотя в вахтенном журнале значились 34 записи о том, что борта лодки задевали минрепы{4} вражеских мин.

Утром 4 сентября подводники обнаружили в районе Утё вражеский конвой из 8 транспортов в охранении 4 сторожевых кораблей и несколько катеров. «Лембит», имея только носовые аппараты, успешно атаковала и двухторпедным залпом потопила вражеский транспорт. Ликованию лембитовцев не было предела. Наконец-то и они добились первого боевого трофея! (Ведь результаты срабатывания мин, поставленных в первых походах, не были еще известны.)

Желание подкрепить успех усилилось. Но проходил день за днем, а на поверхности моря не появлялось никаких целей. Единственная победа радовала и в то же время вызывала чувство досады — противник не показывался. Прошло 10 томительных дней ожидания.

Наконец 14 сентября увидели цель: 5 вражеских транспортов в охранении сторожевых кораблей двигались к Утё. Капитан-лейтенант Матиясевич решил действовать более расчетливо. Чтобы поразить врага наверняка, он сблизился с ним на минимально допустимую дистанцию. Маневрируя, выбрал такой угол атаки, чтобы выпущенные «Лембит» торпеды могли поразить сразу два транспорта. Расчет командира оправдался. Транспорт «Финлянд» водоизмещением 2300 т и следующее за ним судно, [14] окутавшись паром и дымом, скрылись в морской пучине. Торпедная атака одновременно по двум целям состоялась на Балтике впервые и осуществлена она была «Лембит». Можно было торжествовать крупную победу.

Но лембитовцам не довелось в то время повеселиться. Вражеский сторожевой корабль обнаружил советскую подводную лодку и начал за ней охоту. К нему на помощь поспешили и другие корабли охранения. Они «вцепились» своими пеленгаторами в лодку и преследовали ее, сбрасывая глубинные бомбы, серия за серией. «Лембит» ушла на глубину 30 м, резко меняла скорость хода и курс, но оторваться от погони не смогла. В какой-то момент новая партия бомб разорвалась прямо над лодкой. «Лембит» вздрогнула всем корпусом, завибрировала, как бы застонала под тяжестью ударов. В тот же миг яркая вспышка и взрыв внутри центрального отсека разбросали людей по палубе.

«Вот и конец!» — промелькнуло в сознании каждого.

Прошло несколько секунд, прежде чем находившиеся в отсеке 13 человек начали приходить в себя. Вместо привычного шума работающих электромоторов и механизмов в ушах людей тревожным звоном заверещала врывающаяся в лодку забортная вода. Донеслись стоны раненых и обожженных. Отсек наполнялся удушливым смрадом. В темноте кое-где просвечивали трепещущиеся огоньки: тлела изоляция на кабелях и деревянная обшивка кают. «Лембит» потеряла ход и медленно опускалась на дно. Вскоре последовал легкий толчок о грунт — и лодка замерла. Тотчас раздался голос командира:

— Аварийная тревога! Включиться в кислородные приборы!

Команда поставила людей на ноги, вернула их к действию. Электрики включили аварийное освещение, но тусклый свет ламп поглощался плотными слоями дыма.

Командир огляделся и быстро оценил обстановку: взрыв произошел под палубой, в выгородке для аккумуляторов. Отсек невозможно было узнать: палуба вздулась огромной подушкой, переборки сжались в гармошку, электроплиту камбуза выбросило, и она валялась у противоположного борта, крышки люков и горловин сорваны со своих мест, у приборов разбиты стекла. Видимо, при близком взрыве вражеской бомбы где-то в аккумуляторах проскочила искра и этого было достаточно, чтобы образовавшийся от выделений водорода гремучий газ взорвался...

Командир торопливо заглянул в трюм, куда с бешеной силой врывалась забортная вода. Он увидел электрика Панова и трюмного Расторгуева, которые по колено в воде работали у шахты лага{5}, откуда била вода.

— Молодцы, ребята! Только понадежнее закрепите клинья! — прокричал командир, и эта похвала придала матросам уверенности в их действиях.[15]

Вскоре поступление воды в лодку прекратилось. Поднявшись в центральный пост, А. М. Матиясевич громко, чтобы все слышали, произнес: «Ничего! Мы еще повоюем!» — но тут же закашлялся от едкого дыма и кулаками прикрыл глаза.

По его приказу всех, кто получил ранения, ожоги и сильные удары, отправили в соседние отсеки.

— Товарищ командир! Пожар ликвидирован. Первая группа аккумуляторов не повреждена, механизмы погружения и всплытия целы, давление воздуха в баллонах в норме. В других отсеках повреждений нет! — доклад командира БЧ-V{6} капитан-лейтенанта С. А. Моисеева, как всегда, лаконичен и спокоен.

— Спасибо, Сергей Алексеевич! Но может ли лодка всплыть? Может ли она двигаться? Все это проверьте, но без стука и лишнего шума.

— Есть!

Офицер С. А. Моисеев был любимцем команды. Он отвечал не только за энергообеспечение корабля, его движение, но и за его живучесть. Во всех отсеках лодки несли вахту матросы и старшины электромеханической боевой части и ни у кого не возникало сомнений в их знаниях и умении управлять механизмами.

Сергей Алексеевич, секретарь парторганизации, знал каждого на корабле, его знания и способности. Поэтому он без суеты и нервозности организовал аварийные работы и проверку механизмов. Однако предупреждения командира относительно шума и стука не были излишними.

Сторожевые корабли противника продолжали курсировать над «Лембит» и сбрасывать бомбы. Следовало затаиться и не издавать ни звука, и в то же время работать. Между тем, электролит, вытекая из поврежденных аккумуляторов, смешивался с соленой морской водой, выделяя при этом хлорный газ, насыщая и без того отравленную атмосферу. Командир приказал всем покинуть отсек.

Еще до этого, сразу после взрыва, комиссар лодки Петр Петрович Иванов вынес на руках тяжело пострадавшего радиста Федора Галиенко. Радиорубка, где Галиенко нес вахту, помещалась над аккумуляторной ямой и вся сила взрыва пришлась на помещение радистов. Огненная струя обожгла ему лицо и грудь, выжгла глаза, а силой взрыва раздробило кости ступней...

Помощь раненым и обожженным оказывал фельдшер Дмитрий Григорьевич Куличкин. Ему помогал комиссар, несмотря на собственные ожоги.

Притихшая лодка покойно лежит на дне морском. Только корабельные хронометры тихо отстукивают время. С каждым часом становится труднее дышать людям, а холод морской [16] пучины все сильнее пронизывает лодку. Подводники укутались в одеяла, натянули на себя капковые бушлаты{7}, улеглись прямо на палубу, где дышалось легче.

С тяжелыми мыслями, при сумеречном свете аварийной лампочки, в могильной тишине и холоде, тяжело дыша от недостатка кислорода, пережидали лембитовцы свою судьбу.

И вдруг заговорил комиссар, ровно и спокойно:

— Через три дня, товарищи, мы отметим день рождения командира. Наш кок-кормилец, Федор Пантелеев, по этому случаю приготовит торт, а комсорг выпустит боевой листок с дружескими шаржами, ну а весь экипаж уже преподнес Алексею Михайловичу самый дорогой подарок — три уничтоженных транспорта. Верно я говорю?

Петр Петрович посмотрел в сторону Матиясевича, который завернувшись в одеяло, задумчиво сидел в кресле.

— А хотите, — продолжал комиссар, — я расскажу о командире подробнее, какого он роду и племени, чем занимался до войны?

Подводники согласно закивали головами, зашевелились, придвинулись поближе к Иванову. Не обращая внимания на протестующий жест Матиясевича, Петр Петрович начал свое повествование.

— Родился наш именинник в Смоленске, в семье офицера русской армии. Правда, отца в это время дома не было, он находился в Маньчжурии, где шла русско-японская война. В боях прапорщик Матиясевич отличался смелостью, командирским умением, личным мужеством. Хотя и не пощадила его японская картечь, но с войны он пришел с орденом Анны 4-й степени.

Старший политрук посмотрел в сторону Матиясевича, увидел, что тот закрыл глаза, будто вздремнул, и продолжал:

— Народу нашему не раз и не два приходилось защищать свою землю от немцев. Вам известно, что и в прошлую мировую войну Россия воевала с Германией. Отец его, — П. П. Иванов выразительно кивнул в сторону командира, — все время был на фронте. Командовал ротой, потом батальоном и, наконец, полком. На груди полковника Михаила Степановича Матиясевича красовался полный бант орденов св. Георгия. Солдаты любили своего храброго и справедливого командира, а он платил им за это отеческой заботой и человеческим обращением.

Золотые полковничьи погоны царской армии не помешали Михаилу Степановичу понять дух и смысл Октябрьской революции. Его сердце принадлежало целиком трудовому народу, и он сразу перешел на службу советской власти.

— Стал служить в Красной Армии? — спросил самый молодой краснофлотец гидроакустик Миша Николаев.[17]

— Да. Когда Юденич в 1919 г. наступал на Петроград, то ему закрыла дорогу, а затем и учинила разгром наша 7-я армия. Командовал этой армией М. С. Матиясевич.

Когда колчаковцев разбили и наша 3-я армия взяла Омск, то во главе этой армии стоял М. С. Матиясевич. Затем он командовал 5-й армией, которая смела банды барона Унгерна и помогла освободиться монгольскому народу.

Владимир Ильич Ленин много раз связывался по телеграфу с Михаилом Степановичем и давал ему указания...

Лембитовцы зашушукались и с любопытством стали бросать взгляды на командирское кресло. А. М. Матиясевич, укутанный одеялом, посапывал носом.

— Пятерых сыновей вырастил Михаил Степанович и умер в Киеве два года назад. А сыновья в отца пошли, тоже все военные. Владимир — майор, Михаил — моряк-тихоокеанец, Леонтий — летчик, Сергей — погиб на фронте под Смоленском, Алексей — наш командир.

Один из краснофлотцев поднял, по школьной привычке, руку и полушепотом спросил:

— Когда капитан-лейтенант пришел на «Лембит», то уже орден имел. За что он получил награду?

— Наш командир — старый морской волк. С шестнадцати лет плавает по морям-океанам. И все на севере. Когда окончил морской техникум — стал штурманом дальнего плавания. В 1937 г. Михаил Иванович Калинин вручил ему орден «Знак Почетка» за проводку в 1936 г. эсминцев «Сталин» и «Войков» Северным морским путем из Кронштадта во Владивосток. Перед самой войной он получил задание перегнать плавкраны из Амстердама в Ленинград. Только собрались сняться с якоря, а немцы тут как тут — захватили Голландию и Бельгию. Но ничего, сумел наш командир советские краны в целости доставить в Ленинград. Ну а потом учеба на курсах командиров-подводников. Остальное вам известно...

Целых десять часов пролежала «Лембит» на грунте. Подводники периодически осматривали поврежденный отсек, а гидроакустик Николаев прослушивал горизонт. Он уже несколько раз докладывал командиру: «Горизонт чист!», но А. М. Матиясевич все оттягивал время всплытия.

— А вдруг враг притаился и поджидает нас? — думал он. — Лучше всплыть в темноте.

Наконец, когда исчерпались полностью запасы кислорода, «Лембит» всплыла. Вражеских кораблей не видно. Весело взревели дизеля, и лодка полным ходом пошла на юг, к Мондзундским островам.

«Лембит» требовала ремонта, наполнения баллонов воздухом, зарядки уцелевших аккумуляторов, а сделать это можно только в надводном положении. А. М. Матиясевич решил, что у островов меньше всего риска встретить противника. Экипаж сделал все [18] возможное, чтобы лодка смогла форсировать Финский залив в обратном направлении.

Возвращаться домой всегда веселее, но на этот раз переход дался тяжело. В подводном положении двигались очень медленно, сказывалось бездействие половины аккумуляторов. Враг за истекший месяц усилил минные заграждения, увеличил число корабельных дозоров и поисковых групп.

Преодолев все невзгоды и препятствия, 22 сентября «Лембит» пришла в Кронштадт. Командование высоко оценило мужество и стойкость лембитовцев, одержанные ими победы.

Орденом Ленина были награждены 10 человек, 14 — орденом Красного Знамени, 12 — орденом Красной Звезды. Военный совет КБФ представил Алексея Михайловича Матиясевича к званию Героя Советского Союза.

Эти строки написаны в далеком 1943 г. Всеволодом Борисовичем Азаровым, поэтом-фронтовиком, отдавшим и сейчас отдающим весь свой талант морякам легендарной Балтики{8}.

Лембитовцы в ответ на похвалы и награды клялись, что сумеют быстро отремонтировать лодку и вновь, еще крепче, будут бить врага.

Никто из них тогда не знал, что в следующий поход к вражеским берегам выступят только через два года.[19]