Содержание
«Военная Литература»
Техника и вооружение

Танк или бронепоезд?

В двадцатые годы бронепоезда по-прежнему были главной силой броневых сил РККА, поскольку количественный и качественный состав танковых войск никак не отвечал современным требованиям.

Сформированный в 1920 году отдельный запасной танковый дивизион, стал основой для дальнейшего развития танковых сил РККА. В его составе имелось более шестидесяти трофейных танков, захваченных в годы гражданской войны у белогвардейских армий.

Организационно дивизион состоял из танковых отрядов: тяжелых, в каждом из которых по штату было четыре английских танка «Рикардо», и средних, по шесть танков «Тэйлор». Танковым отрядам также придавались мотоциклы, грузовые автомобили и бензозаправщики. Дислоцировавшийся в Харькове дивизион за короткий срок сформировал десять танковых отрядов, отправленных затем в различные военные округа.

В мае 1921 года приказом РВС было создано Управление начальника бронесил РККА, а в 1923 году все имевшиеся автотанковые отряды сведены в Отдельную эскадру танков. Дислоцировалась она в Москве в бывших Лефортовских казармах и состояла из 4-х флотилий : 1-й тяжелой, имевшей на вооружении танки «Рикардо» (командир Ф. Шибунин), 2-й средний — танки «Тейлор» (командир Л.П. Дьяков), 3-й легкой — танки «Рено ФТ17» (командир С.М. Тимофеев) и 4-й учебной (А. Поликарпов).

В состав Эскадры входили также подразделения обеспечения и ремонта, танкодром, учебные полигоны. Судя по [215] мемуарам ее командира — А.И Селявкина, в ней насчитывалось 160 танков (цифра представляется весьма завышенной раза в два, видимо бывшего красного командира подвела память или он захотел приукрасить боевую мощь своего [216] формирования), из которых 15% находилось в подразделениях в качестве учебно-боевых, а остальные на консервации.

Танковая эскадра являлась оперативно-тактическим резервом Главного Командования РККА и подчинялась непосредственно председателю РВС и наркому по военным и морским делам СССР. Использовать танки предполагалось только на наиболее важных участках фронта с ведома высшего командования Красной армии.

В 1925 году Реввоенсовет СССР из танковой эскадры сформировал четыре отдельных учебно-танковых полка, направленных в военные округа. Одновременно все броневые части, в том числе и бронепоезда, были переданы в ведение Главного артиллерийского управления РККА, где броневой отдел возглавил А. Богданов.

Развитие бронетанковых войск тормозило отсутствие собственных образцов бронетанковой техники. В 1927 году танковый парк РККА был представлен исключительно трофейными машинами, имевшимися в составе одного танкового полка и шести автобронетанковых дивизионов — «Рикардо» (MkV) — 45 единиц, «Тейлор» (бывший английский МкА) — 12 единиц , «Рено» — 33 единицы. Кроме них на вооружении состояло 54 бронемашины АМО Ф-15.

Основой же Бронесил по-прежнему служили бронепоезда, которых к этому времени в строю имелось 32 (для сравнения — в 1921 году — 122). Именно они были главной ударной силой Красной армии, поскольку танковые и автоброневые части могли использоваться только для учебных целей из-за безнадежной устарелости их материальной части.

Главные достоинства бронепоездов — солидная огневая мощь и маневренность — предполагалось использовать в крупном вооруженном конфликте на западной границе СССР.

Военная мощь Советского Союза еще не позволяла вести широкомасштабное наступление на европейском театре военных действий. Поэтому считалось, что в случае вооруженного конфликта вторгшиеся на территорию СССР войска противника, не смогут существенно нарушить или парализовать железнодорожное сообщение. [217]

В этих условиях бронепоезда могли бы сыграть заметную роль в приграничных сражениях, сосредотачивая большую огневую мощь в короткие сроки на опасных участках. На дальневосточном фронте бронепоезда могли бы к тому же выполнять функции ударной силы в боях с более слабым противником (в этот период — китайцы).

Быстрое развитие военной техники в мире и в СССР требовало совершенствования и материальной базы бронепоездов. Начальник штаба РККА Шапошников дал указание Управлению моторизации и механизации и Управлению военно-морских сил совместно разработать тактические требования к системе вооружения бронепоездов, и одновременно провести модернизацию имеющихся сил.

На Брянском заводе «Красный Профинтерн» был в короткие сроки разработан проект нового бронепоезда, который, учитывая опыт боевого применения, вмещал в своей конструкции последние достижения техники.

Бронепоезд брянской конструкции типа БП-35 состоял из бронепаровоза ПР-35, на котором была смонтирована башня ПВО, двух двухбашенных бронеплощадок, оснащенных 76-мм орудиями, и одной площадки ПВО типа СПУ-БП. Их производство велось в предвоенные годы, и [218] продолжалось в первом периоде второй мировой войны. К этому типу относились бронепоезда «Комиссар Лестев», «Железнодорожник Донбасса» и другие.

Во второй половине тридцатых годов было построено несколько таких бронепоездов, поступивших на вооружение Красной армии. Однако массовое производство подобных бронепоездов так и не было начато. Броня, артиллерийское вооружение, пулеметы требовались во все больших количествах для налаживания крупносерийного производства танков.

Ситуация с бронетехникой стала меняться в начале тридцатых годов, когда созданная в кратчайшие сроки за счет ограбления и обнищания всей страны, военная промышленность стала производить сотни танков и бронеавтомобилей для оснащения армейских частей. Роль главной ударной силы окончательно и бесповоротно перешла к танковым войскам.

Бронепоездам отныне отводилась второстепенная роль. В случае великого революционного похода на Запад, они, двигаясь по уцелевшим и восстановленным железным дорогам, должны были прикрывать фланги наступающих войск, обеспечивать безопасность коммуникаций Красной армии.

На занятой территории бронепоезда должны были вести борьбу с уцелевшими отрядами войск противника, подавлять возможные вооруженные выступления местного населения, если оно вдруг не обрадуется установлению Советской власти, выполняя функции полевой жандармерии. К тому же, опыт выполнения подобных заданий уже имелся.

Конец двадцатых годов стал началом времени заката эры бронепоездов. Отказ от «новой экономической политики», переход к сугубо административной, командной системе управления всем, что только имелось в стране, ускоренная милитаризация общества и государства, привели к увеличению военных расходов. Мировая революция вновь замаячила на горизонте, но для ее осуществления требовались новые средства — современные танки, самолеты и прочая новейшая военная техника.

Начинать революционный поход на Запад, опираясь на огневую мощь трех десятков устаревших бронепоездов, было [219] чистой воды безумием. Наступила новая эпоха, и для нее нужны были другие боевые машины.

Учитывая все эти факторы, Реввоенсовет СССР принял в 1928 году документ, носивший неказистое название «Система танко-, тракторо-, авто- и броневооружения РККА», положивший начало процессу развития советских бронетанковых сил в тридцатые годы. Выбор окончательно был сделан в пользу танков, которые должны были стать главной ударной силой Красной армии.

Разработанная под руководством видного советского военного теоретика, одного из лучших стратегических умов Красной армии того периода, автора теории «глубокой операции», В. К. Триандафилова, «Система...» стала в дальнейшем основой бронетанковой доктрины СССР в предвоенные годы.

Сталинское Политбюро ЦК ВКП (б) в следующем, 1929 году, принимает постановление «О состоянии обороны СССР, в котором указывалось, что необходимо «РВС СССР усилить взятый темп работ по усовершенствованию техники Красной армии.

Наряду с модернизацией существующего вооружения добиться в течение ближайших двух лет получения опытных образцов, а затем и внедрения их в армию, современных типов артиллерии, и в первую очередь батальонных орудий, дальнобойных пушек, сверхмощных гаубиц, зенитный орудий, различных мощностей мортир, крупнокалиберных пулеметов, химических средств борьбы, всех современных типов танков, бронемашин и прочее, для чего считать целесообразным всемерное использование заграничного технического опыта и помощи, а также приобретение наиболее нужных опытных образцов».

Как видим, в перечне наиболее важных видов оружия и боевой техники для Красной армии, на производство которой нацеливалась советская промышленность, отсутствует даже упоминание о некогда грозной силе — бронепоездах. Их уже не учитывали в перспективных военных программах, отводя роль вспомогательного средства ведения боевых действий, без которого вполне можно было обойтись.

На первый план выходила другая бронированная машина — танк. [220]

В уже упоминавшемся постановлении ЦК ВКП(б) говорилось: «Иметь к концу пятилетия в армии мирного времени в строю 1500 танков, создать резерв, вступающий в строй с началом войны в 1500—2000 танков, иметь запас в 1500—2000 танков. В соответствии с эти промышленность обязана подготовиться к обеспечению постоянного действия указанного количества танков во время войны».

Однако при столкновении планов партии с реальной жизнью вырисовывалась совсем безрадостная картина:

«1. К настоящему времени на вооружении РККА имеется только тип танка Т-18 (скорость 12 км/час, вооружение 37-мм пушка и два пулемета, защищен 18 мм броней), производство которого установлено на заводе «Большевик».

2. Т-18 не отвечает современным требованиям к данному типу танков.

3. Кроме Т-18 других конструкций не имеется.

4. Пятилетняя программа тракторостроения и моторостроения не увязана с танкостроением и удовлетворением потребностей армии в танках и мощных тракторах. Не проработано обеспечение танкостроения броней и моторами, нет достаточных конструкторских сил.

5. Обеспечение выполнения установленной Политбюро программы (15.07.1929 г.) танкостроения требует:

а) форсированного решения всех вопросов, связанных с производством танков и тракторов (броня, мотор, сталь и т.д.),

б) скорейшее получение отвечающих современным требованиям типов и образцов танков,

6. Командировать за границу авторитетную комиссию из представителей ВСНХ и Наркомвоенмора и возложить задачу:

а) выбор и закупку типов и образцов танков, и ,

б) выяснения возможностей получения техпомощи и конструкторов.

Закончить работу не позже 1.04.1930 г.

7. Программа танкостроения должна быть выполнена к концу 1932/33г.

8. Программа танкостроения 1929/30 гг. в размере 300 танков Т-18, 30 танков Т-12 и 10 танкеток должна быть выполнена к октябрю 1930 г.» [221]

В отличие от других отраслей военной промышленности, танкостроение в Российской империи и в Советском Союзе никогда не существовало, не было собственных конструкторских кадров и опыта производства таких сложных машин как танки. Попытки изобрести собственный велосипед заканчивались ничем.

Поэтому, наступив на горло собственной коммунистической гордости, пришлось низкопоклонствовать перед Западом. Здесь большевистское лицемерие не имело границ. Готовясь воевать с западными странами, создавая могучую армию для осуществления мировой революции, ковать танковый меч намеревались с прямой и непосредственной помощью будущих жертв.

Уже много написано о потрясающей близорукости и глупости западных демократий, помогавших Сталину создавать советскую военную машину. История эта поистине увлекательна и весьма поучительна.

4-е управление Штаба РККА, выполняя указания партийной инстанции, подготовило Справку о состоянии танковой промышленности за рубежом. В ней говорилось, что в западных странах нет специальных танковых заводов. Различные заводы производят детали будущих боевых машин, а на каком-нибудь крупном автомобильном или вагоностроительном заводе из них производится сборка танков.

Этот западный опыт был учтен в Советском Союзе. Видимо, не случайно, крупнейшим в мире танковым производством после второй мировой войны стал «Уралвагонзавод» — Уральский вагоностроительный завод в Нижнем Тагиле, с конвейеров которого сошли десятки тысяч боевых машин.

Вскоре Научно-технический совет ГВПУ сформулировал основные положения стратегической программы развития танкостроения в СССР. В итоговом документе говорилось: «Можно констатировать, что при производстве более или менее крупных количеств танков, тракторов и автомобилей, работу по подготовке всего необходимого придется разбить на три основных этапа:

1. Конструирование образцов

2. Изготовление опытных образцов и

3. Передача образцов на валовое производство. [222]

Если в первой и, отчасти, во второй стадии мы имеем органы военной промышленности, которые могут в большей или меньшей степени выполнить поставленную задачу, то в третьей стадии — передача на валовое производство — сейчас трудно представить себе те производственные объединения, которые были бы в состоянии справиться с задачей и поставить совершенно новое в стране производство».

Но выводы, сделанные Военно-техническим советом, оказались чересчур оптимистическими. Спешно созданные конструкторские бюро, не имевшие опыта работы над танками, несмотря на постоянное подстегивание, не могли создать жизнеспособных конструкций. Не помогали даже регулярные посадки и расстрелы «вредителей», становившиеся все более массовыми.

Появлявшиеся на свет образцы бронетехники не соответствовали требованиям армии, безнадежно уступали новейшим западным образцам. Нужен был прорыв из этого тупика, и искать его решили на регулярно проклинаемом с высоких трибун Западе.

Летом 1930 года за границу для ознакомления и закупок иностранных образцов бронетанковой техники, а самое главное — для приобретения технической документации, необходимой для налаживания массового производства танков, отправилась специальная комиссия во главе с начальником Управления механизации и моторизации РККА И.А. Халепским.

Халепский в июне 1930 года встретился с американским конструктором Кристи, хотя и относился к нему без особого почтения, поскольку авторитет американского танкостроения в мире был невысоким. Ему продемонстрировали колесно-гусеничный танк Ml931 — последнюю разработку Кристи.

После долгих раздумий и сомнений — концепция «Системы танковооружения...» не предусматривала принятия на вооружение подобных машин{21} — Халепский решился купить опытную боевую машину. В результате советская внешнеторговая компания «Амторг Трейдинг Корпорейшн» подписала контракт с американской «Юнайтед Стейтс Уил Трек Корпорейшн» на поставку в СССР двух экспериментальных танков. [223]

Контракт также предусматривал передачу патентных прав и оказание технического содействия для организации производства танков в Советском Союзе. Весь контракт обошелся в 164 тысячи долларов — 60000 за два танка, 100000 — за патент и 4000 долларов — за запасные части.

Приобретенные Халепским танки Ml931 прибыли в СССР 24 декабря 1930 года и сразу возникла масса проблем в отношениях партнеров. Кристи поставил танки без башен, вооружения и части документации, поэтому покупатель не доплатил ему 55000 долларов, чем ужасно разозлил американского конструктора.

Обидевшись, Кристи отказался ехать в Советский Союз для организации производства и перестал поставлять документацию. Сотрудничество закончилось, едва начавшись.

Но его помощь уже была не нужна. Башню с вооружением самостоятельно разработали советские конструкторы и на вооружение бронетанковых войск Красной армии поступил новый танк БТ-2. Им и его модификациями — БТ-5, БТ-7 — в дальнейшем оснащали механизированные корпуса, призванные действовать в глубине обороны противника.

Практически одновременно, в Англии был приобретен легкий танк «Виккерс 6-тонный», как его называли в СССР, или точнее «Виккерс-Армстронг» Мк.Е модели А, запущенный в серийное производство в СССР под маркой Т-26. Первые 15 машин английской сборки прибыли в Советский Союз в 1931 году, а вскоре на ленинградском заводе «Большевик» были собраны первые советские танки Т-26{22}. Эта машина стала самой массовой в Красной армии в предвоенные годы, выполняя роль танка непосредственной поддержки пехоты.

Производство танков в СССР росло невиданными темпами. Их количество измерялось уже тысячами, намного превзойдя намеченные постановлением ЦК ВКП (б) цифры.

Процесс создания танкового меча новой империи с каждым годом ускорялся. Формировались первые механизированные корпуса, имевшие в своем составе сотни танков. Подобных соединений никто в мире не имел. И пока на Западе продолжались споры о роли танков в будущей [224] войне, а в Германии на учениях рейхсвера действовали фанерные танки, в СССР были созданы крупнейшие в мире бронетанковые и механизированные войска.

Проблема была в одном: нужно было научиться пользоваться этой мощью, правильно применять ее многочисленные танковые соединения на поле боя. А вот этого-то и не произошло. Увлекшись количеством танков, советское командование так и не научилось правильно их использовать, что и показала вторая мировая война.

На фоне быстро растущих количественно и качественно танковых и воздушных сил, бронепоезда совершенно выпали из поля зрения высшего командования РККА. При планировании будущих наступательных операций им отводилась роль прикрытия флангов рвущихся на запад группировок советских войск, обеспечения коммуникаций, защиты железных дорог от остатков разбитых частей противника, бродящих в тылу наступающих.

Не случайно поэтому, многие бронепоезда были переданы в состав войск Народного комиссариата внутренних дел для выполнения жандармских функций в будущих конфликтах, подготовка к которым уже шла полным ходом.

К тому же, в жизни советского народа произошло событие огромного значения, гарантировавшее победу в будущей войне. Как радостно сообщала «История второй мировой войны» брежневских времен, «проведенная в связи с выпуском «Краткого курса истории ВКП(б)» перестройка партийной пропаганды обеспечивала повышение идейно-теоретического уровня руководящих партийных и советских кадров, улучшение марксистско-ленинского образования и политического просвещения советских людей...

Широкие массы трудящихся продолжали изучать исторический опыт борьбы Коммунистической партии за победу социализма». А тем временем, война была уже на пороге. [225]

Чекистские бронепоезда

Даже после официального завершения в 1920-м в европейской части, а на Дальнем Востоке в 1922-м году, гражданской войны, на просторах бывшей российской империи не было мира, и продолжались кровопролитные бои.

Большевистские порядки, кровавый беспредел, продолжавшаяся политика военного коммунизма и особенно продразверстка, вызывали яростное неприятие советской власти миллионами граждан России. Даже многие бывшие красноармейцы, вернувшиеся после демобилизации домой, вновь брались за оружие, выражая свой протест против существующего режима.

Советская пропаганда долгие годы именовала участников многочисленных крестьянских и национальных восстаний не иначе как бандитами, а кремлевское руководство бросало против них отборные части Красной Армии, в том числе бронепоезда.

На Украине, где повстанческое движение было наиболее массовым, уже в начале двадцатых годов была сформирована Отдельная бригада Всеукраинской Чрезвычайной Комиссии, имевшая в своем составе несколько бронепоездов, пять стрелковых батальонов и дивизион кавалерии.

Тактику их боевого применения, командир бригады Селявкин описывал так: «Во взаимодействии с бронепоездами бригада отгоняла банды от железнодорожных линий и уничтожала их в «глубинке». Часто меняя места стоянки, банды пересекали железнодорожные линии обычно по ночам, под прикрытием темноты.

Разведка, разузнав у местных жителей, из опроса захваченных в деревнях бандитов, где и когда намечен переход, сообщала бронепоезду. Тот прибывал к указанному времени, включал мощный прожектор и открывал огонь из пулеметов по пытавшимся перейти дорогу вооруженным группам».

С помощью жестоких карательных мер, массового террора, большевистскому руководству удалось справиться с наиболее массовыми и опасными для него, повстанческими движениями в разных уголках Советского Союза. В этих [226] боях бронепоезда зарекомендовали себя с самой положительной, с точки зрения руководства ОГПУ (Объединенного Государственного Политического Управления — предтечи печально знаменитого НКВД), стороны.

В августе-сентябре 1925 года одна из таких операций была проведена в Чечне, где местное население никак не хотело смириться с установлением советских порядков. Для наведения порядка (в большевистском понимании этого слова) в Чечню были направлены значительные силы войск Северо-Кавказского военного округа: около 5000 штыков, две с лишним тысячи сабель, 24 орудия и один бронепоезд.

Руководил операцией лично командующий округом Иероним Уборевич (его заслуги перед революцией и служебное рвение при подавлении восстаний не принял во внимание сталинский трибунал, поставивший Уборевича к стенке в 1937 году). ОГПУ выставило 648 бойцов под командой Евдокимова.

Итогом боевой операции стал арест 309 повстанцев и изъятие нескольких тысяч винтовок и револьверов. Из 309 пленных, 105 вскоре были расстреляны. Бронепоезд, участвовавший в карательной акции, проявил себя с самой лучшей стороны.

Учитывая опыт их боевого применения, и опасаясь новой волны крестьянских восстаний — Сталин и его соратники уже приняли решение о проведении массовой коллективизации в стране — коллегия ОГПУ под руководством Менжинского в 1928 году приняла решение о принятии на вооружение внутренних войск бронепоездов.

Собственный народ казался кремлевскому руководству более опасной силой, нежели кошмарные заграничные империалисты, поэтому уже летом 1928 года Управление бронетанковых войск РККА по приказу наркома обороны Ворошилова передало чекистам первый бронепоезд, получивший соответствующее новое наименование — «Феликс Дзержинский».

Так в НКВД появился свой собственный бронепоезд. Теперь уже не надо было, при проведении карательных акций, просить помощи у армии. За первым составом последовали другие, и к началу Второй Мировой войны на вооружении [227] внутренних войск НКВД состояло более пятидесяти подразделений бронепоездов.

Количество чекистских бронепоездов к началу второй мировой войны даже превысило число армейских. Видимо, внутренние войска были коммунистическому режиму нужнее регулярной армии{23}. Ежедневно пугая простой народ угрозой вражеского вторжения, кремлевское руководство, в собственные байки, естественно, не верило.

Сформированные в конце тридцатых годов дивизии НКВД по охране железных дорог имели по одному бронепоезду в составе каждого полка. Помимо бронепоездов постройки времен гражданской войны, на их вооружении имелись и новейшие мотоброневагоны, производство которых было срочно развернуто на нескольких заводах. Надо заметить, что армия их не получила.

Специальный дивизион бронепоездов НКВД под командованием И.В. Пылаева дислоцировался вблизи Белорусского вокзала Москвы. На него возлагались особо важные задачи — обеспечить безопасность передвижений по железной дороге высшего советского руководства, и в первую очередь Сталина.

Чекистские бронепоезда носили нумерацию полков НКВД, которым они были приданы. Но боевой работы [228] внутри страны для них долгое время не было. Несмотря на все ужасы коллективизации, массовых крестьянских акций протеста не произошло. Даже голодомор 1933 года, унесший миллионы жизней, не вызвал вооруженных восстаний.

Покорившись безропотно своей судьбе, раскулаченные миллионами отправлялись в Сибирь, откуда для них не было возврата, и которая стала для них местом последнего покоя. Остальные послушно записывались в колхозы, превращаясь на долгие годы в рабов сталинской системы. С этой работой чекисты успешно справились и без помощи бронепоездов.

Но перед страной стояли большие задачи — мировая революция по-прежнему была главной целью советского руководства. На подготовку к ней не жалели ни денег, ни людей. Индустриализация и коллективизация, асфальтовым катком прокатившиеся по стране, должны были помочь создать мощнейшую и отлично вооруженную армию, способную установить советскую власть на всем земном шаре{24}.

Розовые мечты первых послереволюционных лет уже рассеялись — даже самому последнему чиновнику Коминтерна было ясно, что мировую революцию можно совершить, только опираясь на штыки Красной Армии. Поэтому как грибы после хорошего дождя, росли военные заводы, с конвейеров которых сотнями и тысячами сходили танки, самолеты, артиллерийские орудия.

В Генеральном штабе разрабатывались планы будущего революционного похода в Европу, для которого и ковалась вся эта военная мощь. Запросы у коммунистических маршалов были огромными. Бездарный стратег Тухачевский, не сумевший в свое время взять Варшаву, мечтал о ста тысячах танков, которые железной волной прокатятся по Европе, сметая любые препятствия на своем пути.

В небе над Европой должны были появиться десятки тысяч боевых самолетов с красными звездами на крыльях. По шоссейным дорогам на Запад двинулись бы тысячи бронеавтомобилей, вооружением и бронированием не уступавшие танкам. А на железных дорогах должны были действовать красные бронепоезда. [229]

Хотя советская военная стратегия тридцатых годов уже отводила главную роль в будущей войне танкам и авиации, бронепоездам тоже нашлась бы работа. После рывка танковых корпусов вглубь территории европейских стран, в тылу наступающей Красной Армии неизбежно остались бы очаги сопротивления войск противника, разрозненные части, которые могли бы угрожать коммуникациям ушедших далеко вперед войск.

Вот тут-то и наступало время действовать бронепоездам дивизий НКВД по охране железных дорог. Патрулируя тыловые магистрали, они должны были обеспечить бесперебойную доставку всех необходимых грузов для действующей армии. На них также возлагалась задача охраны прифронтовой полосы.

Наряду с этими охранными функциями, бронепоезда в случае необходимости могли привлекаться для огневой поддержки наступающих войск или отражения контрударов противника, то есть для того, чем они занимались в годы гражданской войны. Согласно Боевому уставу броневых сил на бронепоезда также возлагались задачи борьбы с танками противника, прикрытия флангов наступающих группировок.

В 1939 году настало наконец время попробовать силы чекистских бронепоездов в вооруженном конфликте. Сталин и Гитлер уже договорились о разделе Европы, были подписаны и стали претворяться в жизнь секретные протоколы к пакту Молотова-Риббентропа.

Вся советская пропагандистская машина пятьдесят лет отвергала даже возможность существования этих документов, называя их выдумкой буржуазной пропаганды, но то, что было написано пером, не вырубишь топором:

«При подписании договора о ненападении между Германией и Союзом Советских Социалистических Республик нижеподписавшиеся уполномоченные обеих сторон обсудили в строго конфиденциальном порядке вопрос о разграничении сфер обоюдных интересов в Восточной Европе. Это обсуждение привело к нижеследующему результату:

1. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Прибалтийских государств [230] (Финляндия, Эстония, Латвия, Литва), северная граница Литвы одновременно является границей интересов Германии и СССР. При этом интересы Литвы по отношению Виленской области признаются обеими сторонами.

2. В случае территориально-политического переустройства областей, входящих в состав Польского государства, граница сфер интересов Германии и СССР будет приблизительно проходить по линии рек Нарева, Вислы и Сана.

Вопрос, является ли в обоюдных интересах желательным сохранение независимого Польского Государства и каковы будут границы этого государства, может быть окончательно выяснен только в течение дальнейшего политического развития. Во всяком случае, оба Правительства будут решать этот вопрос в порядке дружественного обоюдного согласия.

3. Касательно юго-востока Европы с советской стороны подчеркивается интерес СССР к Бессарабии. С германской стороны заявляется о ее полной политической незаинтересованности в этих областях.

4. Этот протокол будет сохраняться обеими сторонами в строгом секрете».

Договор и протоколы были подписаны, настал час их претворения в жизнь. Первыми сделали решительный ход немцы. Германские войска в ночь на 1 сентября вторглись в Польшу и началась германо-польская война, которой вскоре было суждено превратиться во Вторую Мировую.

17 сентября 1939 года войска Украинского фронта под командованием командарма 2-го ранга И.В.Тюленева и Белорусского, которым командовал командарм Ковалев, двинулись на территорию Западной Украины и Белоруссии, навстречу быстро продвигавшимся на восток немецким частям.

Двинулись на Запад и бронепоезда 4-го и 8-го дивизионов, входивших в состав Белорусского фронта. Польские войска практически не оказывали им сопротивления. Имевшиеся у Польши бронепоезда, ранее базировавшиеся на советско-польской границе, после нападения Германии были срочно переброшены на запад, где и погибли в боях или были вынуждены капитулировать. [231]

Слабые очаги сопротивления деморализованных польских войск подавили танковые бригады, двигавшиеся в первом эшелоне (только в составе Белорусского фронта имелось, помимо 15-го танкового корпуса, шесть отдельных танковых бригад, в каждой из которых было не менее двухсот танков), а на долю бронепоездов в основном выпали охранные функции.

Советское командование теперь главную ставку делало на мощь, растущих не по дням, а по часам бронетанковых войск, а бронепоездам отводилась второстепенная роль в будущих сражениях на просторах Европы.

Более серьезные испытания ожидали команды армейских и чекистских бронепоездов в печально известной советско-финской «зимней» войне 1939—1940 годов.

Война с Финляндией виделась Сталину короткой победоносной прогулкой, результатом которой станет присоединение к СССР очередной советской республики. В тылу Красной Армии быстренько сформировали революционное правительство Финляндии, о котором позже, после провала прежних амбициозных планов, постарались забыть.

Из Белоруссии на Карельский перешеек отправились бронепоезда 8-го дивизиона Западного военного округа. Бронепоезда № 16 и 21 из его состава оказывали артиллерийскую поддержку советской пехоте, штурмовавшей укрепления линии Маннергейма. Однако железобетонные доты, построенные финнами, оказались не по зубам орудиям бронепоездов.

Снаряды пушек среднего калибра, которыми были оснащены бронепоезда, или рикошетили или рвались, не причиняя повреждений полутораметровым бетонным стенам. Прорвать одним лихим ударом финские укрепления не удалось, и война затянулась до весны 1940 года. Блицкриг по-советски не получился.

С укреплениями линии Маннергейма пришлось изрядно повозиться, используя артиллерию особой мощности, вроде орудий калибром 305-мм, и подрывая доты зарядами взрывчатки весом в несколько тонн. Бронепоезда, как и вся Красная армия, славы себе на этой войне не завоевали. [232]

В кровопролитных зимних боях на Карельском перешейке участвовало и несколько бронепоездов из состава войск НКВД — три роты мотоброневагонов с командой в 216 человек.

Общее руководство их боевой деятельностью осуществлял начальник Главного управления и войск НКВД СССР по охране железнодорожных сооружений комбриг Гульев. Его основной задачей было обеспечить надежную охрану баз снабжения Красной Армии, защиту коммуникаций и борьба с диверсионными группами{25}.

Организационно, каждая рота имела в своем составе три мотоброневагона, один бронепаровоз. Всего: шесть орудий, 12 станковых пулеметов, шесть пулеметов ДТ и три спаренных зенитно-пулеметных установки.

На станции Раута базировалась рота мотоброневагонов 51-го полка внутренних войск по охране железнодорожных сооружений. В ее состав входили два мотоброневагона, действовавшие в интересах 7-й и 8-й армий.

Защита коммуникаций возлагалась и на мотоброневагоны 4-й бригады войск НКВД по охране особо важных предприятий промышленности. Поскольку никаких предприятий, даже не очень важных, в прифронтовой зоне не было, они использовались для патрулирования железных дорог и их защиты от потенциальных финских диверсантов.

Количество чекистских бронепоездов в 1939—1940 годах возросло за счет трофеев. «Освободительный поход» в Польшу привел к появлению в составе войск по охране железных дорог бронепоездов НКВД № 77 (бывший польский «Первый маршал»), № 75 (бывший польский «Смелый»), № 58 («Бартош Гловацкий»).

Некоторые их них вскоре еще раз поменяли «гражданство», когда оказались в руках немцев. Катастрофа 41-го года не обошла стороной и бронепоезда. Но об этом чуть ниже.

В предвоенные годы для охраны железнодорожных коммуникаций в приграничных районах были сформированы несколько дивизий НКВД по охране железных дорог. Как правило, в каждую дивизию входили четыре полка, в каждом из которых имелся бронепоезд или рота мотоброневагонов. [233] Номер бронепоезда соответствовал номеру полка. Дислоцировались они в следующих районах:

— 2-я дивизия НКВД по охране железных дорог — Карелия, Эстония. Командир — генерал-майор Иванов.

— 3-я дивизия НКВД по охране железных дорог — Белоруссия.

— 4-я дивизия НКВД по охране железных дорог — Киев — Чернигов — Житомир — Винница — Одесса. Командир — полковник Мажирин.

— 5-я дивизия НКВД по охране железных дорог — Восточная Украина.

— 9-я дивизия НКВД по охране железных дорог — Брест — Вильнюс.

— 10-я дивизия НКВД по охране железных дорог — Западная Украина. Командир — полковник Могилянцев.

— 13-я дивизия НКВД по охране железных дорог — Бельцы — Бендеры — Умань. Командир — полковник Завьялов.

— 24-я дивизия НКВД по охране железных дорог — Минск — Смоленск.

— 27-я дивизия НКВД по охране железных дорог — Дальний Восток.

— 28-я дивизия НКВД по охране железных дорог — Дальний Восток.

— 29-я дивизия НКВД по охране железных дорог Забайкалье.

Помимо этих дивизий, в этих районах имелись и другие соединения НКВД. Именовались они по-разному:

— 12-я дивизия НКВД по охране особо важных предприятий — Москва.

— 20-я стрелковая дивизия НКВД — охраняла печально знаменитый Беломоро-Балтийский канал. Командир — полковник Иванов.

— 42-я отдельная бригада конвойных войск НКВД — Минск.

— 43-я бригада НКВД — Ростов.

— 56-я бригада НКВД — Карелия.

— 57-я бригада НКВД по охране особо важных предприятий — Юго-Восточная Украина.

— 71-я бригада НКВД по охране особо важных предприятий — Донбасс. [234]

Параллельно с Красной армией, как видим, существовала еще одна, не менее мощная. Ее дивизии и бригады имели танки, артиллерию, бронепоезда и другое современное вооружение{26}. Полностью укомплектованные, имеющие хорошо обученный командный состав, они готовились к трудной, но почетной работе — устанавливать советскую власть на «освобожденных» территориях, час освобождения которых пробил.

Но работы на чужой территории для них не нашлось. Все предвоенные планы рухнули летом 41-го года, заставив думать об отступлении, а не о броске на запад. Пришлось дивизии НКВД переделывать в стрелковые и бросать в мясорубку войны в качестве обычного пушечного мяса.

Чекистов в Стране Советов было так много, что только летом 41-го года были созданы три армии из вновь (!) сформированных соединений: 243-я, 244-я, 246-я, 247-я, 249-я, 250-я, 251-я, 252-я, 254-я, 256-я, 257-я, 262-я, 265-я, 266-я и 268-я стрелковые дивизии вышли из недр Народного комиссариата внутренних дел.

Еще несколько дивизий было создано на базе существовавших до войны соединений НКВД. Процесс перешивания чекистских дивизий в армейские шел до 1943 года. Созданная в этом году и имевшая наибольший среди советских общевойсковых армий номер, 70-я — как гласит официальная советская история — была сформирована «из личного состава пограничных и внутренних войск НКВД с непосредственным подчинением Ставке ВГК».

После 43-го года чекистов в армию больше не отправляли. Они понадобились для решения других задач. Ситуация на фронте изменилась в пользу Красной армии. Советские войска продвигались на запад, освобождая оккупированную ранее немцами территорию.

Для НКВД здесь было море работы: проверить каждого жителя на предмет лояльности советской власти, вести вооруженную борьбу с лицами, не желающими признавать советские порядки (а их число в Прибалтике и на Украине измерялось тысячами). А впереди лежала Восточная Европа, где нужно было выловить бывших и нынешних врагов СССР, а главное, установить коммунистические режимы. [235]

Поэтому на свет стали появляться на свет стрелковые дивизии внутренних войск НКВД, номера которых вскоре перевалили за седьмой десяток. Как и до войны, они получили в свой состав старое испытанное оружие — бронепоезда — и принялись за привычную работу.

Бронепоезда в будущей войне

Вскоре после первых залпов второй мировой войны в официальном органе Народного комиссариата обороны СССР — «Автобронетанковом журнале» за 1940-й год — появилась статья «Об основах боевого использования бронепоездов». Поскольку просто так ничего в нашей стране тогда не происходило, эта статья интересна тем, что она была изложением взглядов руководства Красной армии на роль бронепоездов в уже фактически начавшейся войне.

Суть их сводилась к тому, что хотя бронепоезда, в силу своей привязанности к железным дорогам, и не могут применяться в современном бою наравне с другими родами войск, в районах железных дорог именно на бронепоезда будут возлагаться самые различные задачи во взаимодействии с другими родами войск.

Обладая мощным вооружением и защитой, постоянной боевой готовностью и быстротой передвижения, бронепоезда будут играть большую роль в разведывательной деятельности и нанесении противнику неожиданного и мощного удара.

Основным видом огня бронепоездов будет огневой налет, когда бронепоезд, атакуя противника, появляется в непосредственной близости от него, обрушиваясь в короткое время всей мощью артиллерийского и пулеметного огня.

Перед огневым налетом бронепоезд должен находиться в укрытии, а исходная позиция, если позволяет местность, должна обеспечить немедленное открытие огня с выходом бронепоезда на открытую позицию.

Скрытность подхода бронепоезда будет также зависеть от времени суток. Наиболее выгодным моментом для действий [236] бронепоезда является предрассветный туман. Сам выезд на открытую позицию должен быть решительным, причем участок открытой позиции должен обеспечивать свободное маневрирование бронепоезда под огнем противника, а прилегающая местность — хорошую видимость в пределах двух километров.

В силу кратковременности пребывания бронепоезда на открытой позиции огонь его должен быть доведен до полного напряжения. Наиболее вероятными целями при огневом налете будут живая сила, пулеметы, танки и открыто расположенные артиллерийские батареи на удалении от бронепоезда не более двух километров.

Огонь на меньшую дальность будет мало действенным вследствие ограниченности наблюдения и быстроты действий, а также и в силу того, что бронепоезду в большинстве случаев при ведении огня придется маневрировать и стрельбу с коротких остановок производить в редких случаях.

Выход бронепоезда на открытую позицию необходимо прикрывать огнем артиллерии, которая главным образом подавляла бы цели (артиллерию противника) на удалении свыше двух километров, или же огнем тяжелых бронепоездов. Пехота должна закрепить достигнутый в процессе боя успех бронепоезда, не давая противнику возможности подтянуть резервы.

Бронепоезда с приданным им десантом до подхода своих войск могут производить неожиданные нападения на важнейшие станции. В этом случае в задачу приданного десанта будет входить захват и оборона важнейших пунктов станции: вокзала, телеграфа, прикрытие подступов к станции, обеспечение безопасности движения бронепоезда, охрана входных и выходных стрелок, поворотных кругов, охрана мостов и т.д.

Во встречном бою бронепоезда, усиленные десантом, могут также овладевать важнейшими железнодорожными узлами и пунктами и удерживать их до подхода главных сил. Но при удалении от своих войск командир бронепоезда должен постоянно заботиться о тыле, держать с ним непрерывную связь, так как это наиболее уязвимый участок, ибо противник всегда будет стремиться отрезать путь движения , оторвать от своих войск. [237]

Поэтому для обеспечения надежной связи с тылом необходимо выделять бронедрезину с задачей курсирования по участку железной дороги для обеспечения охраны мостов и полотна.

Следует также особо отметить использование бронепоездов для захвата важнейших узловых станций, для набега на тылы и фланги противника во взаимодействии с авиацией. Наибольший эффект ожидался при одновременности и неожиданности налета.

При набегах на тылы и важнейшие узловые пункты движение бронепоездов в целях скрытности по возможности должно совершаться в ночное время. Но движению бронепоездов в данном случае должна предшествовать тщательная заблаговременная разведка.

Однако, начавшаяся война перечеркнула все предвоенные взгляды на боевое применение бронепоездов Красной армии. Вместо наступательных операций, пришлось вести тяжелые оборонительные бои в условиях господства противника в воздухе и бесконечных танковых прорывов советского фронта.

В таких условиях бронепоезда очень часто оказывались отрезанными от своих баз и быстро отходивших на восток войск. Для них, полностью привязанных к железной дороге, это было смертельным обстоятельством.

Имеющие большие размеры, слабое бронирование и зенитное вооружение, бронепоезда часто становились легкой добычей танков и авиации.

Реальная жизнь оказалась полной противоположностью предвоенным планам.

Польские бронепоезда

Из всех стран Европы наибольшее внимание бронепоездам, в период между двумя мировыми войнами, уделяла Польша. Еще в советско-польской войне 1920 года участвовали 22 бронепоезда под бело-красным флагом. В тяжелых боях были потеряны 12 составов. Потери восполнялись за счет трофейных бронепоездов и вновь построенных. [238]

Первыми бронепоездами польской армии стали: «Данута», «Познанчик», «Гоплана», «Ржепиха» (последние два были сформированы на базе трофейного германского бронепоезда Panzer Zug № 22), «Бартош Гловацкий», «Падеревский», «Мститель», «Грозный» (сформирован на базе трофейных советских бронепоездов «Коммунист» и «Карл Либкнехт»), «Смерч» (создан на базе трофейного австро-венгерского бронепоезда), и другие.

Первоначально польские бронепоезда («Pociag panzerny») обозначались номерами — P.P.I, P.P.2, Р.Р.З и так далее. Все они сильно отличались друг от друга: бронеплощадки и локомотивы разного типа, пушки и пулеметы всевозможных калибров и марок.

После окончания советско-польской войны польское командование предприняло меры к унификации своих бронепоездов. В 1927 году был принят на вооружение стандартный бронепаровоз Ti3, вошедший в состав всех польских бронепоездов. Был определен стандартный состав бронепоезда: бронепаровоз, две бронеплощадки, штурмовой вагон и две контрольные платформы.

Было стандартизовано и вооружение: основными стали 100-мм гаубица образца 14/19 и 75-мм пушка образца 02/26, созданная на основе русской трехдюймовки, 7,92-мм пулеметы «Максим».

В тридцатые годы для повышения боевых возможностей бронепоездов, в их состав стали включаться бронедрезины, созданные на базе устаревших танков французского производства ФТ17 и польских танкеток ТК.

Польские военные теоретики в двадцатые-тридцатые годы рассматривали бронепоезд как могущественную, и очень подвижную огневую единицу прорыва, под прикрытием которой части главных сил могут прорвать оборону противника и ворваться в оперативную глубину его построений. При отступлении, бронепоезда должны отходить последними, прикрывая отход своих войск, действуя при этом, смело, решительно и быстро.

В начальном периоде войны им отводилась задача прикрытия пограничных рубежей и ведение разведки в интересах пограничных частей: оборона железнодорожных путей, станций, мостов, захват при удачном стечении обстоятельств, [239] крупных железнодорожных узлов, борьба с десантами противника.

Наиболее успешными их действия могли быть в районах со слабо развитой железнодорожной сетью, поскольку противник, дабы не лишиться путей подвоза для своей армии, не будет производить значительных разрушений железной дороги.

Польское военное руководство постоянно преследовал страх, что граница Польши с СССР на протяжении почти 1000 километров слабо укреплена и в случае войны красная кавалерия легко сможет прорваться вглубь страны. В этих условиях бронепоезда должны были играть роль быстро передвигающихся опорных пунктов, на которые смогли бы опираться войска прикрытия в мобилизационный период, пока не подошли основные силы польской армии.

Роль бронепоездов в обороне виделась польскому командованию минимальной, поскольку артиллерия противника, пристрелявшись, не позволит ему занять определенную позицию. Они могли выполнять функции артиллерийских батарей в тех районах, где работа полевой артиллерии по каким-либо причинам была затруднена.

Поляки, трезво оценивая соотношение сил с Красной Армией, свою военную стратегию строили на принципах обороны. Поэтому максимальное использование бронепоездов планировалось при действиях с арьергардом отступающих войск, когда нужно будет во что бы то ни стало задержать наступающего противника. А поскольку железные дороги представляли главное средство транспорта и связи, их оборона считалась наиболее важной задачей. [240]

Командир бронепоезда, прикрывающего отход своих войск, обязан, даже ценой гибели его части, обеспечить отрыв главных сил от наступающего врага. Учитывая, что в этих боях рассчитывать на помощь пехоты и артиллерии не приходится, вся тяжесть ляжет на броневые силы, к которым в польской армии относились бронеавтомобили и бронепоезда. Выход бронепоезда из арьергардного боя из-за полного расхода боезапаса, считался недопустимым, поэтому планировалось заранее максимально обеспечить их огнеприпасами.

На бронепоезда, при отступлении, возлагалась и задача разрушения железнодорожного полотна, мостов и прочих сооружений, после эвакуации всего, что только можно вывезти.

Одной из важнейших задач, для решения которых готовились бронепоезда, была борьба с бронепоездами противника. При отступлении их следовало уничтожать при помощи устройства фугасов из мин, устанавливаемых вблизи железнодорожного полотна, мешать их движению путем разрушения железнодорожного пути.

Польские инструкции и уставы предусматривали несколько способов захвата вражеских бронепоездов. Для этого командир бронепоезда или дивизиона должен был артиллерийским огнем испортить железнодорожный путь в тылу неприятельского бронепоезда при одновременном разрушении пути по фронту. Захвату должна была предшествовать мощная артиллерийская подготовка как бронепоездов, так и приданной артиллерии. При минировании определенного участка пути, бронепоезд умелым маневрированием должен был завлечь на него бронепоезд противника, используя для его уничтожения засаду и собственные огневые средства.

Для борьбы с красными бронепоездами собирались также применять брандеры (в Польше их называли «дикими машинами»), выпуская их навстречу противнику, разрушение путей, снятие стрелок, установку специальных приспособлений для схода поезда с рельс.

Не без оснований опасаясь действий диверсионных групп Красной Армии, польское командование планировало в борьбе против них использовать и бронепоезда. Им [241] отводилась главным образом не столько боевая, сколько морально-устрашающая функция. Охрана дорог должна проводиться или патрулированием или дежурством в определенном пункте, причем бронепоездом и патрулями должны быть заняты все важнейшие участки — мосты, стрелки и т.п.{27}

Много внимания польские военные специалисты уделяли вопросам боевого обеспечения и маскировки. Базироваться бронепоезда должны были на операционных базах, расположенных, как правило, на второстепенных железнодорожных станциях, занимая два пути с выходом на магистраль в обе стороны — один для боевой части, другой для хозяйственной, причем стрелки с этих путей не должны быть открыты на магистраль (в целях защиты от брандеров).

Маскировка производилась при помощи растянутых над боевыми единицами полотнищ, вводом бронепоездов в деревянные, специально построенные на путях сараи или при помощи сена и соломы, которыми укрывали бронеединицы. Выход бронепоездов из пунктов стоянки и их возвращение должны производиться ночью. В дневное время для стоянки могут использоваться железнодорожные выемки в лесу или кривые участки железнодорожного пути.

Во время боевых действий такая маскировка считалась бесполезной, поэтому рекомендовалось использовать только дымовую завесу для затруднения ведения огня артиллерией [242] противника. При этом указывалось, что такая завеса закрывает обзор команде бронепоезда и мешает вести огонь.

Движение бронепоездов должно было происходить следующим образом: вдали от противника — одним или двумя эшелонами с броневым или черным паровозом. Обслуживает при этом локомотив команда черного, причем работает она в три смены. Главным в походном движении считалось максимальное сохранение сил личного состава и материальной части. Во время движения все двери с левой стороны закрываются, а выход разрешен только по приказу и с правой стороны.

Скорость движения определялась в зависимости от состояния железнодорожного пути и его профиля, мощности паровоза и необходимости обеспечить полную безопасность, но не более 45 км/час. Перед началом боевого марша бронепоезд разделяли на две части — боевую и хозяйственную, которые передвигались самостоятельно.

Боевая часть формировалась в следующем порядке: бронепаровоз посередине, рядом штурмовой вагон с радиостанцией, по бокам артиллерийские вагоны и по краям по две груженных контрольных платформы. В некоторых случаях боевая часть могла разделяться, при этом паровоз находился с той частью, которая ближе к противнику, остальные — остаются на месте и поддерживают первую.

Основными средствами связи для бронепоездов считались радио, авиацию, бронедрезины и посыльные. Опасаясь перехвата и расшифровки радиограмм, польское командование ограничивало передачу важных приказов и распоряжений, рекомендуя применять радио главным образом для связи между отдельными бронепоездами в дивизионе. В обороне могла использоваться проволочная связь.

23 ноября 1930 года было организовано командование броневых сил польской армии, в которое вошли танковый полк, дислоцировавшийся в Журавице, пять эскадронов бронеавтомобилей и два дивизиона бронепоездов. Большинство польских бронепоездов дислоцировалось рядом с советско-польской границей, в готовности отразить возможное наступление Красной Армии. [243]

К началу второй мировой войны польская армия имела 14 бронепоездов:

— Pociag panzerny № 11 «Danuta»,

— Pociag panzerny № 12 «Poznanczyk»,

— Pociag panzerny № 13 «General Sosnkowsky»,

— Pociag panzerny № 14 «Paderewsky»,

— Pociag panzerny № 15«Smierc»,

— Pociag panzerny № 51 «Pierwszy Marszalek»,

— Pociag panzerny № 52 «Pilsudczyk»,

— Pociag panzerny № 53 «Smialy»,

— Pociag panzerny № 54 «Grozny»,

— Pociag panzerny № 55 «Bartosz Glowazky»,

— учебные бронепоезда «Zagonczyk», «Stefan Czarniecki» и два бронепоезда береговой обороны.

Уже после начала второй мировой войны был построен импровизированный бронепоезд «Smok Kaszubski». Еще два примитивных бронепоезда из подручных материалов было построено в осажденной немецкими войсками Варшаве.

Подавляющее большинство из этих бронепоездов было построено еще в начале двадцатых годов и несколько раз прошло модернизацию, повысившую их боевые возможности.

В 1939 году, когда возросла угроза немецкого вторжения, их перебросили на запад. После нападения Германии и начала второй мировой войны, восемь из 14-ти имевшихся в польской армии бронепоездов вступили в бой на западной границе Польши. Бронепоездам были приданы 16 танков «Рено» FТ17 и 40 танкеток TKS, переоборудованных в бронедрезины на железнодорожном ходу.

Помимо устаревших бронепоездов, в польской армии имелись и другие броневые части. В сентябрьских боях участвовали Варшавская бронемоторизованная бригада — 16 [244] легких танков «Виккерс Е» и 25 танкеток, два батальона легких танков (в каждом — 49 танков 7ТР), 21-й батальон легких танков, вооруженный французским машинами R35 (45 единиц), 11 броневых дивизионов (в каждом — 13 танкеток и семь бронеавтомобилей) и 15 отдельных рот разведывательных танков (по 13 танкеток).

Всего, по штатам военного времени, в польской армии должно было быть 130 легких танков «Виккерс» и 7ТР, 45 легких танков «Рено»К35, 45 старых «Рено»РТ17, 390 танкеток ТК-3 и TKS, 88 бронеавтомобилей, в сумме — 698 бронеединиц.

Германская армия имела к началу войны 3195 танков, 90 процентов которых были легкие. Непосредственно в боевых действиях на территории Польши участвовали до 2600 боевых машин, во многом предрешившие их исход.

Помимо германского превосходства в силах и средствах, в пассиве польской армии было отсутствие осмысленной военной доктрины. Фельдмаршал Манштейн, один из лучших стратегов второй мировой войны, в послевоенных мемуарах отмечал, что «трудно установить, в чем состоял оперативный замысел, положенный в основу плана развертывания польской армии, если только это не было желанием «прикрыть все», или, может быть, правильнее будет сказать, ничего не отдавать добровольно. Это желание в случае его осуществления приводит слабейшую сторону, как правило, к поражению...

В Польше — за исключением маршала Пилсудского и еще немногих трезво мыслящих политических деятелей — очевидно, никто никогда ясно не представлял себе всю опасность положения, в котором оказалась страна в результате удовлетворения несправедливых территориальных претензий по отношению к свои соседям — России и Германии{28}.

Польский Генеральный Штаб еще не имел своей подкрепленной многолетним опытом военной доктрины. Вообще говоря, польскому темпераменту больше соответствовала идея наступления, чем обороны. Романтические представления минувших времен, по крайней мере, подсознательно, еще сохраняли свою силу в головах польских солдат... [245]

Таким образом, возможно, что в основе плана развертывания польской армии, кроме желания «ничего не отдавать», вообще не было никакой ясной оперативной идеи; существовал лишь компромисс между необходимостью обороняться от превосходящих сил противника и прежними заносчивыми планами наступления.

При этом одновременно впадали в заблуждение, считая, что немцы будут вести наступление по французскому образцу и что оно скоро примет застывшие формы позиционной войны...Поражение Польши было неизбежным следствием иллюзий, которые питали в Варшаве относительно действий союзников, а также переоценки собственных сил с точки зрения возможности оказания длительного сопротивления».

Уже в августе германское командование начало развертывание своих сил для вторжения в Польшу. В Восточную Пруссию перебрасывались войска, как было объявлено, для участия в праздновании 25-й годовщины победы над русской армией под Танненбергом. В Померании и Силезии дивизии Вермахта вышли к границе под предлогом строительства оборонительных рубежей, а в Средней Германии проводились крупные учения.

Военные действия на территории Польши можно подразделить на три этапа. На первом, с 1 по 8 сентября, немецкие войска вели наступление с целью окружения и уничтожения польской армии в большой излучине Вислы западнее Варшавы.

Один из первых выстрелов второй мировой войны был сделан командой немецкого бронепоезда № 3, атаковавшего приграничную польскую железнодорожную станцию (об этой операции будет более подробно рассказано ниже). В первые же дни вступили в бой и польские бронепоезда. В бою под Мокрой группа танков, бронеавтомобилей и два бронепоезда поляков оказывали поддержку Волынской кавалерийской бригаде.

Вторая фаза боев развернулась 4-6 сентября на главной линии обороны польской армии. К этому моменту поляки уже потеряли до 100 единиц бронетанковой техники, но сохранили боеспособность. Здесь же, под Петркувом, произошло первое танковое сражение войны. 2-й польский [246] танковый батальон контратаковал наступающие части 1-й танковой дивизии Вермахта.

Польские танкисты сумели задержать продвижение немецких войск, уничтожив 15 танков, но и батальон перестал существовать как единая боевая сила, потеряв 13 танков.

8 сентября немецкие танки подошли к Варшаве и началась оборона польской столицы, в которой участвовали импровизированные бронепоезда, срочно построенные железнодорожниками. Они выполняли роль самоходной артиллерии, поддерживая артиллерийским и пулеметным огнем действия пехоты и кавалерии.

Стремясь переломить неблагоприятный для них ход боевых действий, поляки попытались организовать контрудар на реке Бзура. Во встречном сражении с немецкими войсками участвовали и польские бронепоезда — № 11 «Данута», № 12 «Познанчик» и № 14 «Падеревский». Всего в польской армии к этому времени имелось 430 бронеединиц и девять бронепоездов.

Небольшой первоначальный успех, достигнутый в боях 10—13 сентября, полякам не удалось развить в оперативный. Уже 17 сентября в Бресте встретились германские части, замкнув кольцо окружения вокруг польской армии. Почти все оперативные соединения поляков были разбиты, в боях на реке Бзура было потеряно около 170 танков и бронеавтомобилей.

В этот же день поляков ожидал еще один неприятный сюрприз — советские войска перешли границу с Польшей, и двинулись на запад. Остатки польской армии оказались между молотом и наковальней. Судьба германо-польской войны была решена.

Разрозненные и малочисленные отряды польских войск продолжали сопротивление до конца сентября. 28 сентября прекратил боевые действия последний боеспособный польский бронепоезд № 15 «Смерч». В этот же день генерал Демб-Бернадский объявил о капитуляции вооруженных сил Польши. Война закончилась.

Остановимся далее более подробно на боевом пути польских бронепоездов.

Бронепоезд № 11 «Данута» был ровесником Польской республики, вступив в боевой строй еще в 1918 году, и использовался [247] польской армией вместе с бронепоездом «Познанчик» в боях против немцев в районе Познани. На вооружении воинственной девушки-«Дануты» имелось два тяжелых орудия, две 37-мм пушки и 15 пулеметов.

Участвовала «Данута» (тогда именовавшаяся бронепоезд Р.Р.5) и в советско-польской войне 1920 года, во время битвы под Варшавой своим огнем поддерживала 16-ю Померанскую пехотную дивизию. После войны, в 1921 году прошел модернизацию и вместе с бронепоездом «Генерал Соснковский» был включен в состав учебного батальона бронепоездов в Яблоне.

В начале тридцатых годов «Данута» прошла очередную модернизацию, призванную повысить ее боевые качества. Бронепаровоз был заменен на ставший стандартным для всех польских бронепоездов локомотив Ti3, вооружение усилили 100-мм гаубица и 75-мм пушка.

После расформирования учебного батальона, «Данута» оказалась в 1 -м дивизионе бронепоездов в Легионово, близ Варшавы.

После начала второй мировой войны бронепоезд под командованием капитана Болеслава Коробовича был включен в состав армии «Познань». Артиллерия и пулеметы «Дануты» поддерживали солдат 26-й пехотной дивизии в боях с наступавшими дивизиями Вермахта.

Была в его боевой биографии битва на реке Бзура, где при огневой поддержке бронепоезда, польская 16-я пехотная дивизия пыталась сдержать натиск 24-й пехотной дивизии германской армии. [248]

16 сентября немецкие артиллеристы огнем из противотанковых орудий разбили локомотив, и состав стал неподвижной мишенью для артиллерии противника. Учитывая безвыходность ситуации, командир бронепоезда приказал взорвать его. Разрушенный состав достался немцам.

После окончания боевых действий немцы отремонтировали бронеплощадку «Дануты» и включили в состав своего бронепоезда Panzer Zug 21.

Сражавшийся рядом с «Данутой» «Познанчик» тоже имел богатую биографию. Построенный в 1918 году в Варшаве как поезд № 11, он участвовал в боях с немцами под Познанью. Первоначально его бронирование представляло из себя мешки с песком, уложенные на платформы и защищавшие команду от огня противника.

После модернизации, когда на нем появилась настоящая броня, «Познанчик» отправился на Восточный фронт, где участвовал в советско-польской войне. В мае 1920 года во время ремонта во Львове он получил новый паровоз — «овечку» русского производства.

После войны «Познанчик» прошел несколько модернизаций и встретил германское вторжение в составе 1-го дивизиона бронепоездов в районе Кротошина, где он патрулировал железные дороги. Вторая война в его биографии оказалась короткой. Сражение на реке Бзура стало последним в его судьбе. Через несколько дней, у Сохачева, бронепоезд получил серьезные повреждения в бою с германскими войсками и был взорван собственным экипажем.

Конструкция двух этих польских бронепоездов была сходной. В состав входили две контрольные платформы (спереди и сзади), две бронеплощадки с вооружением, бронепаровоз в центре и штурмовой вагон с десантом.

Бронепаровозы всех польских бронепоездов с 1927 года были стандартные — бронированные локомотивы серии Ti3. Ими заменили разнообразные паровозы, использовавшиеся до этого.

Четырехосные бронеплощадки были построены в 1921 году в Познани и заменили импровизации времен советско-польской войны. На них монтировались одна 100-мм гаубица образца 14/19 года, имевшая дальность стрельбы до десяти километров и скорострельность 8 выстрелов в [249] минуту (в двадцатые годы использовалась российская сорокадвухлинейная гаубица) и одно 75-мм орудие образца 02/26 года (модифицированная в Польше русская трехдюймовка), имевшее круговой обстрел, скорострельность 10 выстрелов в минуту.

Кроме них, имелось восемь 7,92-мм пулеметов образца 08 «Максим», установленные по бортам и в торце бронеплощадки.

Борта бронеплощадки были защищены броней толщиной 12—25 мм, крыша и пол — 5—8 мм.

Штурмовой вагон мог принимать на борт 32 человека. На нем были установлены четыре пулемета «Максим» и радиостанция с дальностью до 100 километров.

Каждому бронепоезду также придавались бронедрезины — две типа R — легкие танки французского производства ФТ17 на железнодорожном шасси, и четыре типа ТК — танкетки на железнодорожном шасси. Использовались они в основном для разведки и патрулирования железных дорог. [250]

Захватив у советских войск несколько бронепоездов, польское командование развернуло на их базе формирование новых бронированных составов для восполнения потерь. В 1920 году в боевой строй вступил бронепоезд Р.Р.20, ставший позже именоваться «Бартош Гловацкий» (герой восстания под предводительством Костюшко в 1794 году), состоявший из бронепаровоза, трех бронеплощадок и штурмового вагона.

В боях у белорусского города Волковыск Р.Р.20 действовал совместно с отрядом бронеавтомобилей, преследуя отступающие советские войска.

В двадцатые-тридцатые годы бронепоезд прошел несколько модернизаций: получил стандартный польский бронепаровоз, новую артиллерию. В его составе остались две модернизированные бронеплощадки.

После начала второй мировой войны, под командованием капитана Подгорски, он вошел в состав резервной армии «Пруссия». Для усиления противовоздушной обороны на его контрольной платформе установили 40-мм зенитную пушку Бофорс.

В середине сентября «Гловацкий» вел бои с частями третьей танковой дивизии Вермахта. Потеряв несколько бронедрезин, бронепоезд вынужден был отойти на восток, ко Львову. Здесь его ожидали бои со 2-й германской горнострелковой дивизией, оборона Львова от наседающих немецких войск.

Вскоре ситуация для польских войск, оборонявшихся на Западной Украине, стала безвыходной. 17 сентября советские войска, в соответствии с пактом Молотова-Риббентропа, перешли советско-польскую границу и двинулись навстречу немецким войскам поляки оказались между молотом и наковальней. Отступать было некуда.

22 сентября команды двух польских бронепоездов — «Бартош Гловацкий» и «Смелый» — сдались советским войскам, вступившим во Львов. Советское чекистское командование не побрезговало бронированными трофеями и нашло им применение. После небольшого ремонта «Гловацкий» был включен в состав 58-го полка НКВД и получил наименование бронепоезд № 58 войск НКВД. [251]

В сентябре 1919 года во Львове, занятом польским войсками, был построен бронепоезд Р.Р.7, позднее получивший наименование «Падеревский». Вооружен он был пулеметами, а бронирование составляли мешки с песком и листы железа. В состав бронепоезда входили два локомотива, три артиллерийские бронеплощадки и три контрольные платформы. Один из локомотивов был во Львове бронирован 10—15 мм листами железа.

Из ворот завода бронепоезд сразу же отправился на фронт, где участвовал в боях на Литовско-Белорусском фронте, на Украине. В ходе боев к нему цепляли трофейные советские бронеплощадки.

Уже в сентябре двадцатого года его пушки и пулеметы поддерживали солдат 15-й пехотной дивизии в боях против советских войск.

В битве под Варшавой бронепоезд действовал совместно с другими бронепоездами — «Данута» и «Мститель». В августе двадцатого года все три бронепоезда, поддерживая своем огнем кавалерию и танки, атаковали город Минск-Мазовецки. Потом были бои у реки Неман и окончание войны.

В 1924 году бронепоезд «Падеревский» был выведен из боевого состава и списан. Но на следующий год его опять ввели в строй. В конце двадцатых-начале тридцатых годов бронепоезд несколько раз модернизировался, после чего, [252] его включили в состав 1-го дивизиона бронепоездов в Легионово.

В сентябре 1939 года капитан Гавельчик повел «Падеревского» на фронт. Бронепоезд отправили в армию «Поморье», где он участвовал в битве на реке Бзура. Артиллерийским и пулеметным огнем бронепоезд поддерживал атаки польской пехоты на части 221-й германской пехотной дивизии.

В середине сентября немецкая артиллерия нанесла серьезные повреждения бронепоезду и он был взорван собственным экипажем.

Состав бронепоезда «Падеревский» был стандартным для польских бронепоездов: две контрольные платформы, бронепаровоз, две бронеплощадки и штурмовой вагон. На каждой бронеплощадке были установлены 100-мм гаубица образца 14/19 года чешского производства, 75-мм польская пушка, представлявшая собой модификацию русской трехдюймовки.

Имелось также четыре 7,92 мм пулемета «Максим». В тридцатые годы дополнительно была установлена зенитная пулеметная установка. Толщина брони достигала 8 — 12 мм. Еще четыре пулемета были установлены в штурмовом вагоне. Придавались ему две бронедрезины типа R и четыре типа ТК.

Захваченные в боях в 1919—1920 годах советские бронепоезда, как отмечали польские военные специалисты, по своим конструкционным особенностям, компоновке, вооружению, значительно превосходили первые импровизированные польские поезда.

Поэтому трофейные бронепоезда Красной армии после ремонта и восстановления, если таковое требовалось, вновь вступали в бой, только теперь уже против бывших хозяев.

Тогда-то и появился в польской армии бронепоезд, за свою недолгую жизнь, сменивший трех хозяев. Во время боев на территории Украины, в начале двадцатого года, поляками был захвачен большевистский бронепоезд.

Его немедленно переименовали в «Strzelec Kresowy» и бросили в бой против советских войск совместно с 13-й пехотной дивизией. Вскоре, в июле, бронепоезд поменял [253] имя — теперь его стали именовать «Pierwszy Marszalek» — «Первый маршал» — в честь основателя и руководителя независимой Польши Юзефа Пилсудского.

Под этим именем бронепоезд участвовал в битве под Варшавой и в других боях осенью 1920-го года После победоносного окончания войны, «Первый маршал» прошел модернизацию — поменял локомотив, многое оборудование и часть вооружения.

Осенью 1939 года бронепоезд № 51 «Первый маршал» которым в это время командовал капитан Здислав Рокоссовский, вошел в состав армии «Краков». У Кракова команда бронепоезда провела свой первый бой с частями 2-й германской танковой дивизии — состав получил серьезные повреждения, был убит командир.

В середине сентября «Первый маршал» ушел на восток в район украинских городов Сарны и Ковель, где приступил к патрулированию железнодорожных линий Вскоре [254] он оказался в ловушке: с запада приближались немецкие войска, с востока надвигались части Красной армии. 22 сентября бронепоезду досталось от советской авиации.

Самолеты с красными звездами на крыльях атаковали «Первого маршала» на перегоне у Сарн, и нанесли ему серьезные повреждения. Командир приказал команде покинуть поезд.

После прекращения боевых действий, советские технические специалисты, осмотрев брошенный бронепоезд, пришли к выводу о возможности его восстановления. Пройдя ремонт, бронепоезд был включен в состав 77-го полка НКВД 10-й дивизии войск НКВД под именем бронепоезд № 77.

До немецкого вторжения он дислоцировался в Станиславе и использовался для охраны железных дорог на Западной Украине. С первых дней войны участвовал в приграничном сражении. Был поврежден немецкими войсками и оставлен командой 7 июля 1941 года.

Немцы, захватившие брошенный состав, отправили бронепоезд в ремонт, где он находился до декабря 1941 года. После восстановления материальной части бывший «Первый маршал» был использован при формировании немецкого бронепоезда № 10.

Panzer Zug № 10 состоял из двух самостоятельных частей — Kampfzug A — создана на базе трофейного советского [255] бронепоезда НКВД № 75 (в свою очередь был создан на основе трофейного польского бронепоезда № 53 «Смелый») и Kampfzug В — создана на базе трофейного советского бронепоезда НКВД № 77 (ранее — польский бронепоезд № 51 «Первый маршал»).

Сорок второй год Panzer Zug № 10 провел на Украине, где охранял железные дороги от нападений партизан. После окружения 6-й немецкой армии под Сталинградом, был срочно отправлен на Восточный фронт, к Волге. Зимой 42-43 годов прикрывал отход германских войск от Сталинграда.

Летом 43-го года бронепоезд снова появился на Украине. Партизанское движение принимало все более массовые формы, кроме того, в тылу немецких войск начали действовать диверсионные отряды НКВД, совершавшие частые нападения на железные дороги и другие коммуникации.

Множество таких отрядов скрывалось в полесских лесах, на границе Белоруссии и Украины. Именно сюда, в район железнодорожной линии Ковель — Сарны и прибыл Panzer Zug № 10, но карьера на новом месте получилась у него короткая. Уже 13 июня бронепоезд подорвался на партизанской мине и был направлен в ремонт.

После восстановления материальной части, Panzer Zug № 10 был разделен на два самостоятельных бронепоезда — Panzer Zug № 10 и Panzer Zug №11. Новые старые бронепоезда отправились в район Тернополя и Львова для охраны железных дорог от партизан. [256]

Летом следующего года бронепоезда были модернизированы и вместе с другими немецкими войсками отошли на территорию Польши. Здесь, 13 января 1945 года, советские штурмовики превратили их в груду металлолома. Война для них закончилась. Советский-польский-советский-германский бронепоезд нашел вечный покой на польской земле.

Компоновка «Первого маршала», когда он служил под красно-белым флагом, была стандартной для польских бронепоездов: две контрольные платформы, две бронеплощадки, бронепаровоз и штурмовой вагон.

На каждой бронеплощадке были установлены две 75-мм пушки образца 02/26 года, имевшие сектор стрельбы 270 градусов, и восемь пулеметов «Максим» (два — в артиллерийских башнях, четыре — по бортам). Толщина брони бронеплощадок достигала 8—12 миллиметров.

Еще один польский бронепоезд № 54 «Grozny» тоже имел советские корни. В начале двадцатого года польские войска захватили в боях два советских бронепоезда — «Коммунист» (по другим данным — «Коммунар») и «Карл Либкнехт».

Трофейные бронеплощадки использовали для формирования нового бронепоезда P.P. 15, позже получившего имя «Грозный». Весной и летом 1920 года он участвовал в боях на Волынском фронте, отражал атаки советских войск под Киевом. Вместе с отступающими польскими войсками дошел до Варшавы, а потом обратно, преследуя разбитые советские части.

После войны бронепоезд прошел несколько модернизаций, поменял локомотив. Новую войну в сентябре 1939 года команда «Грозного» встретила в составе армии «Краков». Уже 1 сентября бронепоезд, патрулируя железнодорожную линию, имел стычки с передовыми частями 8-й пехотной дивизии Вермахта.

Вечером того же дня команда пережила первую атаку воздушного противника, но сумела избежать больших неприятностей. На следующий день пришлось оказывать артиллерийскую поддержку своей пехоте, безуспешно пытавшейся контратаковать противника. [257]

День 7 сентября стал роковым для «Грозного». У Тачнова немецким войскам удалось взорвать мост через реку Дунаец, и бронепоезд оказался в ловушке — дорога к отступлению была отрезана. Командир, оценив обстановку, приказал взорвать бронепоезд, чтобы он не достался противнику.

Отремонтированные бронеплощадки «Грозного» немцы использовали для формирования своих Panzer Zug № 21 и Panzer Zug № 22.

В состав польского бронепоезда входили две бронеплощадки советского производства. На одной стояло два 75-мм орудия и девять пулеметов, на второй — одна 100-мм [258] гаубица, 75-мм пушка и четыре пулемета «Максим». В тридцатые годы на бронеплощадках были установлены зенитные пулеметные установки.

29 сентября 1939 года прекратил сопротивление и капитулировал последний польский бронепоезд — № 15 «Smierc». Он, как и многие другие польские поезда, тоже имел иностранное происхождение.

В самом конце первой мировой войны польские солдаты, служившие в армии императора Франца-Иосифа захватили на железнодорожной станции Краков австро-венгерский бронепоезд, состоявший из двух бронепаровозов 377-й серии, двух бронеплощадок и двух пулеметных вагонов. Скорее всего это были два сцепленных вместе австрийских бронепоезда — № 3 и № 8. Его тут же переименовали в «Смелого» и подняли над ним красно-белый флаг.

Бронеплощадки нового польского (старого австро-венгерского) бронепоезда были построены на заводе MAVAG в Будапеште и вооружены одной 75-мм пушкой, с сектором обстрела 240 градусов, и двумя 7,92-мм пулеметами. Толщина брони достигала 8—12 мм.

Вместе с другим бронепоездом Р.Р.1 «Пилсудчик», Р.Р.2 «Смелый» в ноябре 1918 года вступил в бой на Украине, где и действовал вплоть до окончания советско-польской войны и подписания Рижского договора, по которому Польша оттяпала Западную Украину и Белоруссию.

В двадцатые годы обе австрийские бронеплощадки оказались в составе другого польского бронепоезда «Смерч». В 1939 году им командовал капитан Кубашевский. [259]

Вторую мировую войну «Смерч» встретил в составе армии «Модлин», где исполнял функции мобильной артиллерийской батареи. В середине сентября ему пришлось вступить в бой с немецким бронепоездом Panzer Zug 7. Исход боя был для него благополучным, но в конце сентября очередное столкновение с противником закончилось потерей одной бронеплощадки и локомотива.

Захваченный бронепоезд немцы использовали для формирования своих бронепоездов — Panzer Zug № 20 и Panzer Zug №21.

Так закончилась боевая карьера польских бронепоездов в сентябрьской войне с Германией. Большинство из них было уничтожено, а уцелевшие использовались победителями — Германией и Советским Союзом — для формирования собственных составов.

Литовский волк и другие

Бронепоезда в период между двумя мировыми войнами строились и состояли на вооружении и в других европейских армиях.

Еще во время войны за независимость обзавелась собственным бронепоездом свежеиспеченная литовская армия. В боях с поляками активно участвовал бронепоезд «Gedyminas». Этот бронепоезд в течение своей непродолжительной жизни успел сменить нескольких хозяев. [260]

Panzer Zug № 7 был построен в Германии и в годы первой мировой войны сражался в рядах армии кайзера. После революции 1918 года и развала германской армии, он был захвачен литовцами, которые переименовали его в честь своего национального героя. Так он стал «Гедиминасом».

Но его пребывание в литовской армии было недолгим. Началась война с Польшей и судьба его была печальна: 3 октября 1920 года в Вильнюсе он попал в плен к полякам, в очередной раз сменив хозяина.

После окончания войны, учитывая высокую эффективность бронепоездов в прошлых боях, в Литве были построены три новых состава: новый «Gedyminas», «Gelezininku Vilkas» («Железный волк»), «Kestutis». Из них был сформирован отдельный полк бронепоездов, ставший главной ударной силой литовской армии.

Тем не менее, орудия и пулеметы этих трех бронепоездов, не сумели отстоять суверенитет молодого литовского государства. Оно стало разменной монетой в геополитических играх Сталина и Гитлера, с азартом перекраивавших карту Европы. В 1940 году, после захвата Литвы советскими войсками, все эти бронепоезда в качестве трофеев достались Красной Армии.

По данным разведывательного отдела Западного фронта Красной армии в армии Латвии, к августу 1920 года, имелось пять бронепоездов собственной постройки.

Имелись бронепоезда и у другой новорожденной прибалтийской страны — Финляндии.

Первый бронепоезд появился у финнов в 1918 году. Во время непродолжительной гражданской войны на территории Финляндии, финская Красная армия использовала самодельный бронепоезд и несколько полученных от русских большевиков. После поражения красных войск, финские военные использовали их при строительстве собственных бронепоездов.

В финской армии бронепоезда предназначались для артиллерийской поддержки действий пехотных частей. Однако во время второй мировой войны они применялись главным образом для противовоздушной обороны железных дорог. [261]

Типовая конфигурация финских бронепоездов собственной постройки включала бронепаровоз, несколько бронеплощадок с 40-мм пушками и контрольные платформы.

Парк финских бронепоездов в годы войны увеличился за счет трофейных. Так, осенью 1941 года во время боев в Карелии был захвачен советский бронепоезд, вооруженный 76-мм пушками. После ремонта его, использовали в боях против бывших владельцев, благо, что боеприпасов трофейных тоже было в достатке.

Финская армия была по-своему уникальной. Ни в одной стране мира вооруженные силы не были на 90 процентов были укомплектованы трофейной боевой техникой. Финны использовали все: бронепоезда, танки, бронеавтомобили, самолеты и так далее.

Уже в ходе Зимней войны 1939 — 1940 года было захвачено 167 единиц бывшей советской бронетехники. Среди трофеев имелись легкие танки Т-26, химические (огнеметные) ОТ-26 и ОТ-130, средние трехбашенные танки Т-28, плавающие Т-37А и Т-38, легкие артиллерийские тягачи «Комсомолец», бронемашины.

Танк Т-26 даже стал стандартным в финской армии, которая до войны имела аналогичные машины «Виккерс» — [262] те же Т-26, только построенные в Англии. Танки английского производства были перевооружены советскими пушками и пулеметами, что позволило упростить систему снабжения боеприпасами{29}.

После нападения Германии на Советский Союз, финское правительство решило воспользоваться удачным моментом для того, чтобы вернуть потерянные в ходе зимней войны территории. Главной ударной силой стал созданный на основе трофейной бронетехники бронированный батальон.

К 1 октября был захвачен Петрозаводск и ситуация на фронте стабилизировалась. К этому времени финны пополнили парк бронетехники за счет брошенных советских боевых машин, что позволило развернуть батальон в бригаду. Позже в составе финской армии появилась бронедивизия, практически полностью укомплектованная советской бронетанковой техникой.

Финны, как могли модернизировали трофейные машины. Химические танки оснащались 45-мм пушками, колесно-гусеничные БТ переделывались в штурмовые орудия. В стандартной башне БТ-7 устанавливалась английская [263] 4,5 дюймовая гаубица. 18 подобных машин широко использовались для борьбы с советскими танками в Карелии.

Имелись в финской армии и более современные машины — Т-34 и КВ. Первые танки этих типов были захвачены осенью 1941 года. Во время советского наступления летом 1944 года их дополнили еще 11 Т-34 и две новейшие самоходки ИСУ-152{30}.

К моменту заключения перемирия с СССР, в финской армии имелось в общей сложности 398 танков, главным образом советского производства{31}. Они оставались в ее рядах еще более десяти лет после окончания войны.

Финские бронепоезда использовались для артиллерийской поддержки пехоты, прикрывали отход войск во время советского наступления 1944 года. Они не сыграли заметной роли в боевых действиях, поскольку главной силой на поле боя повсеместно стали танки.

Уже после начала второй мировой войны началось строительство бронепоездов и в Швеции. Соседняя Норвегия была захвачена немцами, Финляндия воевала с Советским Союзом, велика была опасность того, что и нейтральная [264] Швеция будет втянута в войну. Поэтому шведы всерьез занялись укреплением своих вооруженных сил{32}.

Поскольку купить бронетехнику, не нарушая статус нейтральной страны, было не у кого, а собственного производства танков и другой современной техники в Швеции не имелось, пришлось срочно искать внутренние резервы.

И вскоре, по указанию командующего северным военным округом генерала Дугласа, в 1940 году было начато строительство двух бронепоездов.

Первый — «Kiruna» — был построен на заводе компании LKAB в городе Кируна в мае 1940 года. Бронированный поезд состоял из двух бронеплощадок и локомотива. Толщина бронирования бронеплощадок достигала 15 миллиметров, а их вооружение включало: одну 37-мм пушку Бофорс, один спаренный 8-мм зенитный пулемет, четыре 8-мм пулемета с водяным охлаждением, пять 9-мм пулеметов.

Через месяц в строй вступил еще один бронепоезд — «Boden», построенный на заводе компании SJ. Вооружение и бронирование его было аналогично первому, только вместо 37-мм пушки была установлена новая 57-мм противотанковая пушка.

В отличие от финских, шведским бронепоездам так и не пришлось участвовать в боях. Есть только непроверенные сведения о том, что в их активе был бой с немецкими самолетами, отбомбившимися по шведской территории.

После окончания второй мировой войны, в 1945 году бронепоезда были выведены из боевого состава шведской армии в резерв, где находились до 1960 года, после чего пошли на слом.

На дорогах Китая

Учитывая успешный опыт боевого применения бронепоездов в гражданской войне в России, обзавелась ими и японская армия, тем более, что вскоре выпала возможность использовать их в боевых условиях. [265]

Разгоравшаяся с каждым годом война в Маньчжурии стала ареной противоборства и бронепоездов, имевшихся как у китайцев, так и у японцев.

Участвовали в боях на китайской земле и бывшие русские бронепоезда. Многочисленные отряды Белой гвардии пытались найти убежище в Китае после поражения в противостоянии с красными войсками.

Но, покончив с одной войной, они оказались на новой. В Китае шла своя гражданская война, и многие русские офицеры и солдаты приняли в ней участие, став, по сути дела, наемниками в армиях многочисленных самозванных маршалов и генералов.

После отхода остатков белогвардейских войск, большую часть которых составляли части атамана Семенова, с территории России, китайцам достались несколько бронепоездов, в том числе уже упоминавшийся ранее мотоброневагон «Заамурец». [266]

Во время боев на Восточном фронте летом 1918 года он был захвачен солдатами восставшего чехословацкого корпуса и переименован в «Orlik» и в дальнейшем участвовал в боевых действиях в полосе Транссибирской магистрали, уходя вместе с корпусом все дальше на восток.

После многочисленных приключений, он в 1922 году был выведен в Китай и попал в дивизион бронепоездов полковника Чехова, входившего в состав русской дивизии китайской армии генерала Чжан Зунчана.

Генерал-лейтенант К.П. Нечаев, по просьбе командующего одним из фронтов Чжан Зунчана, сформировал в начале двадцатых годов так называемую Русскую группу войск, в которую помимо пехотной и кавалерийской бригад вошел и дивизион из шести бронепоездов Дальневосточной армии, уведенных из России.

Русские бронепоезда, команды которых имели большой боевой опыт, наводили ужас на китайских солдат. Появление бронепоездов решало судьбу многих сражений, и частенько они становились той силой, которая склоняла чашу весов на поле боя в пользу войск Чжан Зунчана.

Но участие русских бронепоездов в китайской войне было недолгим: в 1925 году у Суйчжоу попавший в окружение дивизион под командованием полковника Кострова был полностью уничтожен китайскими войсками, отомстившими за свои многочисленные поражения. Расправа с экипажами разбитых составов была жестокой. Из 400 членов команд бронепоездов уцелело всего около ста.

О дальнейшей судьбе «Заамурца-Орлика» сведений не сохранилось, хотя имеются данные о том, что в 1930 году он, видимо, был захвачен японцами, которые развернули активные боевые действия в Маньчжурии.

Японское командование использовало здесь в боях против китайских войск отдельную бригаду бронепоездов из десяти бронированных составов. Действовали против китайцев они довольно успешно, о чем свидетельствуют многочисленные факты их боевого применения.

В конце 1931 года японские войска предприняли операцию по захвату города Цзиньчжоу, где действовали многочисленные китайские партизанские отряды. Оборона железнодорожных станций Цзинчжоу, Дахушан, Гоубанцзы [267] была возложена на регулярные китайские части, имевшие в своем составе четыре бронепоезда.

Наступление японцев развернулось вдоль железной дороги по двум направлениям: от Мукдена действовали 12-я бригада бронепоездов и две пехотные бригады; с юга от Инкоу — пехотная дивизия с приданным ей бронепоездом.

Накануне нового года, 28 декабря 1931 года японский бронепоезд, действовавший в авангарде пехотной дивизии, вступил в соприкосновение с китайскими войсками у Паныпань, но выбить их с позиций не смог. Но на следующий день отход китайских бронепоездов, атакованных японской авиацией, повлек за собой общий отход китайских войск на восток.

Слабая противовоздушная оборона и отсутствие зенитного вооружения привели к повреждению одного китайского бронепоезда, и он был захвачен японцами. Поскольку повреждение от попадания 50-кг бомбы было небольшим, японцы вскоре отремонтировали его и использовали в боях против прежних владельцев.

В это же время передовые части 12-й бригады бронепоездов, имевшие бронедрезины универсального хода (способные двигаться и по грунтовым дорогам), завязали бой у Дахушань. К вечеру 30 декабря, восстановив разрушенный китайцами железнодорожный мост, японцы захватили Дахушань.

Ситуация для китайских войск становилась все более печальной. 3 января два японских бронепоезда и кавалерийский [268] полк, сбив с оборонительных рубежей китайскую пехотную бригаду, ворвались в Цзинчжоу и заняли его. Остатки китайского гарнизона в эшелонах уходили в направлении Цзянсо.

Стараясь не выпускать инициативы из своих рук, японское командование организовало преследование отступающего противника силами пехотной бригады и двух бронепоездов. Этот отряд, сметая со своего пути пытающиеся сопротивляться остатки китайских войск, 6 января занял Цзянсо, поставив точку в удачно завершившейся для японцев операции.

В условиях господства в воздухе японской авиации, относительно слабой технической оснащенности противника, его моральной неустойчивости, маневренности операции, широко развернутых восстановительных работ, действия бронепоездов обеспечили быстрые темпы наступления, и нашли применение в составе передовых отрядов и авангардов.

В китайской же армии, при отсутствии собственных зенитных средств и ненадежности противовоздушной обороны района железной дороги, бронепоезда стали легкой добычей для авиации противника и не оказали существенного влияния на ход боевых действий.

Последняя война

Вторая мировая война стала полной противоположностью первой. В отличие от позиционной борьбы, столь характерной для боев 1914—1918 годов, с 1939 года успех приносили только высокоманевренные боевые действия, с применением больших масс танков и другой боевой техники.

Вывод о необходимости подготовки к такой войне раньше других, сделали советские и немецкие военные теоретики. Именно в СССР и Германии началось создание мощных бронетанковых войск как основы сухопутной армии и [269] решающей силы в войне, и самое главное, разработка тактики их боевого применения.

Лучше всего это удалось немцам. Другие страны, уповая на количественное и качественное превосходство в бронетанковой технике, уделяли этим вопросам мало внимания, за что и поплатились дорогой ценой.

Как считал Гудериан, «верховное командование французской армии не признавало или не хотело признавать значения танков в маневренной войне. Во всяком случае, все известные мне маневры и крупные войсковые учения свидетельствовали о намерении французского командования организовать таким образом управление своими войсками, чтобы надежно обоснованные решения полностью обеспечивали маневрирование и проведение планомерных наступательных и оборонительных мероприятий, стремились точно определить положение и группировку сил противника, прежде чем принять решение, а когда оно уже было принято, то поступали в абсолютном соответствии с ним и действовали, я бы сказал, точно сообразуясь со схемой как в условиях сближения, так и принятии исходного положения во время артиллерийской подготовки, при наступлении или при занятии обороны.

Такое стремление к действиям строго по плану, не оставляло ничего случаю, привело также к включению танков в состав сухопутных войск в форме, которая не нарушала бы схемы, т.е. к их распределению по пехотным дивизиям. И лишь небольшая часть танков предназначалась для оперативного использования. [270]

Немецкое командование могло с уверенностью считать, что оборона Франции с учетом использования укреплений планируется осторожно и схематично по доктрине, основанной на выводах из первой мировой войны, т.е. на опыте позиционной войны, — высокой оценке огня и недооценке маневра».

Германское высшее военное командование придерживалось прямо противоположной точки зрения. Главная ставка делалась на массированное и гибкое применение бронетанковых войск, поддержанных действиями пикирующих бомбардировщиков, широкое использование маневра. Быстрыми темпами наращивалось количество танковых дивизий, развертывались новые моторизованные соединения.

Нашлось в планах будущей войны место и бронепоездам, которые вновь стали строить в Германии с начала тридцатых годов под псевдонимом «грузовые защищенные поезда», поскольку Версальский договор запрещал немцам иметь подобное оружие, наряду с танками и боевыми самолетами.

Выйти из подполья германские бронепоезда смогли лишь в 1935 году, когда Гитлер отказался соблюдать условия договора, и развернул массовое производство новейшей военной техники.

К моменту нападения Германии на Советский Союз в немецкой армии имелось 14 бронепоездов (номерных Panzer Zug). Немецкое командование придавало большое значение им, не случайно за один год их количество увеличилось в два раза — с 7 до 14 (по другим данным — 16). Большая часть из них была сосредоточена на востоке — 12 единиц.

Помимо строительства новых составов собственной конструкции, немцы широко использовали трофейные чешские и, особенно польские бронеплощадки, локомотивы, для формирования новых бронепоездов.

Эволюция конструкции бронепоездов в Германии шла примерно также, как и в СССР. Бронеплощадки становились более компактными, листы брони устанавливались под углом, дабы увеличить вероятность рикошета и усилить защиту экипажа. [271]

Вооружение размещалось во вращающихся бронированных башнях. Широко использовались танковые башни со стандартным вооружением и средствами наблюдения. Усилилось зенитное вооружение, поскольку авиация превращалась в главное действующее лицо войны.

Для увеличения боевых возможностей, в случае повреждения железнодорожного полотна, на платформах начали устанавливать легкие и средние танки (подобные опыты уже производили поляки в 1920 году).

Первым бронепоездом, начавшим боевые действия во Второй Мировой войне, стал германский бронепоезд Panzer Zug № 3. Этот состав был построен еще в начале 30-х годов как «грузовой защищенный поезд». В августе 1939 года он снял маску и был переоборудован в бронепоезд, дополнительно получив в состав трофейную чехословацкую артиллерийскую площадку.

В первые дни войны с Польшей бронепоезду № 3 предстояло действовать под непосредственным руководством главного германского танкового теоретика и практика — генерала Гудериана, командовавшего в то время 19-м армейским корпусом. В своих мемуарах «Воспоминания солдата», он так описывал эти события:

«Моя задача сводилась к тому, чтобы форсировать Брда между Цемпельбург (Семпольно) справа и Конитц (Хойнице) слева, быстро достичь Вислы, отрезать и уничтожить польские части, расположенные в так называемом «польском коридоре». Захватить железнодорожную станцию Конитц внезапным налетом, в первые же минуты войны, было поручено команде Panzer Zug № 3.

Действуя в составе 9-й германской армии, в бою с польскими войсками у станции Конитц, бронепоезд получил тяжелые повреждения от огня артиллерии, командир был убит. Этот боевой эпизод был подробно описан в журнале германского Генерального штаба «Милитервиссеншафтлихе Рундшау». Судя по немецким данным, дело происходило следующим образом.

В ночь с 31 августа на 1 сентября 1939 года германский бронепоезд был выдвинут на пограничную станцию, имея задачу: внезапной атакой захватить польскую железнодорожную станцию Конитц (Хойнице). За полчаса до начала [272] артиллерийской подготовки и формального начала боевых действий, бронепоезд вышел со станции для выполнения боевой задачи.

Двигался Panzer Zug № 3 в предрассветных сумерках, скрытности его движения к тому же способствовал еще и туман. Поскольку немецкому командованию было известно, что железнодорожные мосты в приграничной зоне заминированы и подготовлены к взрыву, все надежды на успех возлагались исключительно на быстроту выдвижения бронепоезда и на внезапность его маневра.

Начало операции сложилось очень удачно для немцев. Бронепоезд быстро проскочил границу и железнодорожные мосты и вскоре остановился против здания станции Хойнице. Сопротивления со стороны поляков не последовало. Командир бронепоезда, выйдя на перрон, выделил два стрелковых отделения для оцепления вокзала и радировал в штаб корпуса о захвате станции.

Но вскоре поляки разобрались в обстановке и открыли ответный огонь. Вокруг станции началась перестрелка, и завязались первые стычки. В вокзале были захвачены первые пленные — железнодорожные чиновники и жандармы. Их заперли в зале ожидания для пассажиров.

Польские части, поднятые по тревоге, попытались окружить вокзал с севера, пользуясь как подступами железнодорожными составами, которыми были забиты запасные пути. Но этому препятствовал сильный пулеметный огонь германского оцепления. Тогда поляки взорвали железнодорожный мост неподалеку от станции.

Командир решил отвести бронепоезд на уцелевшую часть моста для того, чтобы получить свободный обстрел для пулеметов и орудий бронепоезда, оставив оцепление вокзала. Одновременно был открыт огонь по водонапорной башне, в которой засели польские солдаты.

Между тем обстановка на вокзале обострилась. Поляки стали вести огонь из пулеметов и противотанковых пушек, готовясь к атаке. Попытка вызвать оцепление к бронепоезду через связного не удалась, и бронепоезд вынужден был снова вернуться к вокзалу для снятия оцепления.

Пулеметы бронепоезда с хода успешно сбивали саперов с арки уцелевшей части моста, которая подготовлялась поляками [273] к взрыву. Panzer Zug № 3 подошел к вокзалу и под сильнейшим огнем принял на борт оцепление.

После этого бронепоезд снова выдвинулся на более удобное место для ведения огня и на ходу уничтожил из лобового орудия три станковых пулемета противника. Ответный огонь поляков усиливался. Один из снарядов противотанковой пушки пробил башню управления и вывел из строя командира бронепоезда. Его место занял заместитель.

Бронепоезд, ведя интенсивный пулеметный огонь, продолжал медленно двигаться, чтобы не представлять собой неподвижной цели. Орудия бронепоезда вели интенсивный огонь по строениям вдоль железнодорожного полотна. Пулеметным огнем с бронепоезда был разрушен забор, за которым пряталась польская пехота.

В момент прохода хвоста бронепоезда железнодорожный мост взорвался, и задняя платформа свалилась вместе с мостом, а соседняя сошла с рельсов и повисла на остальной части поезда. Бронепоезд превратился в неподвижную цель, по которой немедленно открыли усиленный огонь артиллерийская батарея и противотанковые пушки.

Безвыходная ситуация, грозившая полным уничтожением, вынудила команду оставить бронепоезд. Под сильнейшим пулеметным и артиллерийским огнем началась выгрузка из поезда боеприпасов и вооружения. Снятые пулеметы расположили на огневых позициях вблизи бронепоезда и открыли огонь по противнику.

В результате артиллерийского огня поляков бронепоезд загорелся, а передняя платформа с боеприпасами взорвалась. Команда бронепоезда вынуждена была оставить старую позицию и отойти на другую. В это время, после артиллерийской подготовки, развернулась атака подоспевших германских пехотных частей, и команда Panzer Zug № 3 была выручена из критического положения.

После ремонта бронепоезд вновь вступил в боевой состав и слета 1941 года действовал на территории СССР.

Использовался он в основном для патрулирования железных дорог и борьбы с партизанами в районе Великих Лук, совместно с другим бронепоездом — № 27. В августе 1943 года его переоборудовали в соответствии со стандартом [274] «бронепоезда 1942 года». Осенью 1944 года, после разгрома войск группы армий «Центр» на территории Белоруссии, бронепоезд № 3 ушел в Прибалтику, где вошел в состав группы армий «Север».

Здесь он и закончил свою боевую карьеру. 10 октября 1944 года попав в безвыходную ситуацию — был разрушен железнодорожный путь — экипаж бронепоезда взорвал его.

Panzer Zug № 3 в годы войны был вооружен двумя 75-мм орудиями, двумя 20-мм зенитными пушками, 26-ю легкими и восемью тяжелыми пулеметами, двумя минометами. Численность экипажа составляла 161 человек.

Город Конитц был захвачен частями 20-й мотодивизии корпуса Гудериана, но дальнейшее ее продвижение замедлилось. Гудериану пришлось срочно принимать меры для исправления положения: «3 сентября, введя в бой 23-ю пехотную дивизию генерала графа Брокдорфа в промежуток между продвинувшейся до Вислы 3-й танковой дивизией и 20-й мотодивизией, удалось после тяжелых боев и разного рода неудач полностью окружить противника, находившегося перед нами в лесу севернее Шветца (Свеце) и западнее Трауденца (Грудзендза).

Польская поморская кавалерийская бригада из-за незнания конструктивных данных и способов действий наших танков атаковала их с холодным оружием и понесла чудовищные потери... «Коридор» был прорван. Мы могли начать выполнение новой задачи.

Но в то время как мы занимались своим трудным ремеслом, политическая обстановка серьезно осложнилась. Англия и под ее давлением Франция объявили войну рейху, тем самым наши надежды на длительный мир рухнули. Мы вступили во вторую мировую войну. Было ясно, что она продлится долго и мы должны будем упорно сражаться».

Обойдя с северо-востока Варшаву, танки Гудериана быстро продвигались на юг, замыкая кольцо вокруг остатков польской армии, положение которой становилось безвыходным.

Немецкий танковый генерал писал, подводя итоги польской компании, «15 сентября кольцо вокруг Бреста было замкнуто на восточном берегу Буга. Попытка взять эту цитадель внезапным нападением танков провалилась [275] лишь потому, что поляки поставили во входных воротах старый танк Рено, который и помешал нашим танкам ворваться в город...

Утром 17 сентября гигантская цитадель была взята 76-м пехотным полком полковника Голлника, переправившимся ночью на западный берег Буга как раз в тот момент, когда польский гарнизон пытался прорваться из Бреста на запад по неповрежденному мосту через Буг. Это был конец кампании».

Другой немецкий бронепоезд — Panzer Zug № 1 — в сентябре 1939 года охранял железнодорожную линию у Данцига и Радома, обеспечивая переброски немецких войск. В 1940 году ему довелось участвовать во вторжении германских войск в Голландию.

В состав этого бронепоезда входили две бронеплощадки, на каждой из которых было установлено по одному 47-мм противотанковому и 20-мм зенитному орудию.

После вторжения в СССР, Panzer Zug № 1 действовал на железных дорогах Прибалтики, а с 1942 года его основной задачей стала борьба с партизанами на захваченных территориях. [276] Полоцк, Орша, Витебск и Смоленск стали местами его постоянной дислокации.

Из-за интенсивной эксплуатации, его, зимой 42-43 года, пришлось отправить в ремонт, откуда бронепоезд вновь отправился к Ржеву и Вязьме, где требовалось обезопасить железнодорожные коммуникации от постоянных нападений партизан.

Вместе с другими немецкими войсками бронепоезд отступал на запад. Белорусский город Бобруйск стал местом его последнего пребывания. 27 июня 1944 года, после начала наступления советских войск в Белоруссии (операция «Багратион»), Panzer Zug № 1 был поврежден советскими штурмовиками и после этого взорван собственной командой (по другим данным его таранил и уничтожил советский танк).

Готовясь к нападению на СССР, немецкое командование перебросило к границе и имеющиеся у него бронепоезда. На фронте группы армий «Север» должны были действовать бронепоезда № 6 (в составе 18-й армии генерала артиллерии фон Кюхлера), 26 и 30 (оба — в резерве командующего ГА).

Командованию группы армий «Центр» подчинялись бронепоезда № 1 (в составе 9-й армии генерал-полковника Штрауса), 2 (в составе 4-й армии генерал-фельдмаршала фон Клюге), 3 (в 9-й армии), 27, 28, 29 (все три — в резерве командующего ГА). На южном фланге должны были действовать бронепоезда № 4,7 (оба — в составе 6-й армии генерал-фельдмаршала фон Рейхенау), 31 (в резерве командующего ГА «Юг»).

После победоносных боев в Польше и во Франции, германское командование окончательно убедилось в том, что главной силой современных войн стала связка «танк-истребитель-бомбардировщик», способная решить исход любого сражения.

Генерал Гудериан уже после окончания второй мировой войны писал: «Польский поход явился боевым крещением для моих танковых соединений. Я пришел к убеждению, что они полностью себя оправдали, а затраченные на их создание усилия окупились». Четыре танковые группы [277] Вермахта должны были решить исход восточной кампании, забив клинья в глубь советской обороны.

С первых же дней нападения Германии на Советский Союз, немецкие бронепоезда вступили в бой. Уже 23 июня Panzer Zug № 6 группы армий «Север» своим артиллерийским огнем поддерживал 291-ю пехотную дивизию, штурмовавшую советскую военно-морскую базу Лиепая. Получив повреждения от ответного огня береговых батарей Балтийского флота, он вынужден был отойти от линии фронта.

Но продержаться долго гарнизону Лиепаи, отрезанному от основных сил Красной армии, не удалось. Потеря города обошлась очень дорого. Пришлось взорвать пять подводных лодок и эсминец «Ленин», находившиеся здесь на [278] ремонте, склады боеприпасов и горючего. Запасы, сделанные у самой границы, на случай наступательных операций в Восточной Пруссии, пришлось уничтожать хозяевам при отходе.

Первые же бои показали высокую уязвимость бронепоездов от огня танков и артиллерии противника, и особенно авиации. Поэтому германское командование стало использовать их, в основном, для охраны железных дорог, отведя с линии фронта в тыловые районы.

Эта задача с каждым днем становилась все актуальнее для немцев, поскольку в их тылу действовали многочисленные группы советских войск, попавших в окружение, и пытающиеся пробиться к своим. Объектом их нападений часто становились грузовые эшелоны, двигавшиеся к фронту, к тому же, они перебирались через железнодорожные пути, становясь добычей для немецких бронепоездов.

Уже летом 41-го года возникли первые партизанские отряды, начавшие боевые действия против оккупационных войск. Противопартизанская борьба отвлекала все большие силы немецких войск.

Бронепоезда превратились во второстепенное средство вооруженной борьбы, пригодное в основном для охраны железнодорожных коммуникаций и борьбы с партизанами. На фронте толку от них было мало.

Германское командование, после начала войны с Советским Союзом, столкнулось с проблемой, доставившей много хлопот железнодорожным войскам. Большинство [279] железных дорог Европы имело нормальную колею в 1435 мм, в то время как в СССР, была принята колея в 1524 мм.

Для использования немецкого подвижного состава требовалось или заменять колесные тележки или перешивать железнодорожное полотно под европейские стандарты.

В тылу группы армий «Центр», на территории Белоруссии, постоянно действовали Panzer Zug № 2, № 3, № 4, № 22, № 83, «Блюхер» и другие. Их основной задачей стала борьба с партизанами, превратившимися в настоящий кошмар для германского командования.

Количество пущенных под откос поездов увеличивалось с каждым днем. Германские гарнизоны подвергались регулярным налетам. Взлетали на воздух мосты и водокачки. Приходилось снимать с фронта целые дивизии и бросать их на борьбу с партизанами. Вот тут-то и пригодились бронепоезда, патрулировавшие железные дороги на оккупированных территориях.

Бронепоезда в этих условиях превращались в главное средство обеспечения нормального функционирования коммуникаций германской армии.

Имелись бронепоезда и в составе войск советского Северо-Западного фронта, отходивших на восток. 2-я дивизия НКВД по охране железных дорог генерала Иванова, полки которой дислоцировались в Эстонии и Карелии, использовала бронепоезда из своего состава для прикрытия отхода войск Красной армии от границы. Из-за неготовности к оборонительной войне, бестолкового руководства, [280] ситуация в Прибалтике быстро превращалась в катастрофическую.

Безуспешный контрудар двух мехкорпусов Прибалтийского округа окончился полным разгромом советских танковых дивизий, имевших большое количество современных машин. Танковые части Вермахта, укомплектованные в основном легкими танками (6-я танковая дивизия генерала Ландграфа имела только старые трофейные танки 38(t), построенные в Чехословакии), сломили сопротивление понесших большие потери частей 8-й и 11-й армий Северо-Западного фронта.

Особенно успешно действовал механизированный корпус Манштейна. Совершив молниеносный рывок от границы, он уже 26 июня вышел к Двине в районе Даугавпилса, захватив мосты через реку. Фронт советских войск оказался разрезанным и отступающие армии откатывались в расходящихся направлениях: 11-я — на восток к Полоцку, 8-я — к Луге.

Из-за прорыва немецких войск, оказался отрезанным Таллин, где была сосредоточена основная часть кораблей Балтийского флота. Гарнизон военно-морской базы составили остатки 8-й армии, сошедшие с кораблей моряки и два бронепоезда войск НКВД. Мощная артиллерийская поддержка, оказываемая боевыми кораблями, позволили продержаться несколько недель.

Однако после эвакуации Таллинской военно-морской базы и ухода кораблей Балтийского флота в печально знаменитый Таллинский переход, бронепоезда, которым не нашлось места на уходящих судах, пришлось подорвать.

На участке группы армий «Центр» действовали новейшие немецкие бронепоезда Panzer Zug № 27, Panzer Zug № 28 и Panzer Zug № 29. Бронепоезд № 28, как и большинство других немецких составов, в основном использовался для борьбы с партизанами и охраны железных дорог на оккупированных территориях.

Сорок второй год Panzer Zug № 28 провел в районе Брянска, Орла и Курска. После сталинградской катастрофы, им заткнули одну из многочисленных дыр на фронте в районе Харькова. После была оборона Ростова, отступление и тяжелые бои на Украине — Черкассы, Умань. [281]

Свою карьеру Panzer Zug № 28 закончил у небольшого городка Крупки, где команда 29 июня 1944 года взорвала свой поврежденный бронепоезд.

На южном фланге советско-германского фронта действовал Panzer Zug № 4, построенный в 1939 году. С Украины его путь лежал в Венгрию и Хорватию. Далее была Австрия, где команда сдала в мае 1945 года свой бронепоезд американским войскам.

Вооружение Panzer Zug № 4 включало два 75-мм орудий, два 47-мм противотанковых орудия, две 20-мм автоматические зенитные пушки, два миномета и 22 пулемета (18 легких и четыре тяжелых). Численность экипажа составляла 177 человек. [282]

С запасного пути под откос...

С первых дней войны вступили в бой советские бронепоезда и на других участках фронта. Непосредственно в приграничной зоне накануне войны находились бронепоезда войск НКВД по охране железных дорог. Но вместо тех задач, для решения которых они предназначались, им с 22 июня пришлось вести борьбу с немецкими танками и самолетами, оказывать артиллерийскую поддержку пехоте, прикрывать отход своих войск.

Первые же бои показали уязвимость некогда грозных сухопутных броненосцев от танков и особенно авиации противника. Слабое зенитное вооружение делало их легкой добычей для асов Люфтваффе, имевших к тому времени большой опыт борьбы с бронированными подвижными целями.

Вместо наступательных операций на территории противника, борьбы с остатками его разбитых частей, как это предполагалось в предвоенные годы, пришлось вести оборонительные бои на своей земле, неся при этом значительные потери.

Основной удар немецкой армии пришелся на войска Западного Особого военного округа, после начала войны ставшего Западным фронтом. Здесь группа армий «Центр», имевшая в своем составе две танковые группы и используя выгодное начертание советско-германской границы, вела наступление по сходящимся направлениям на Минск.

Командование Западного фронта во главе с генералом Павловым, имея превосходство над противником в танках, авиации и живой силе, не смогло организовать надежной обороны на западных подступах к белорусской столице. Механизированные корпуса Красной Армии, выполняя противоречивые и часто меняющиеся приказы, метались по дорогам в поисках прорвавшихся немецких танков, бросая при этом сотни вышедших из строя танков.

Вместо того, чтобы активными оборонительными действиями стараться обескровить наступающие немецкие части, выбить как можно больше танков, советские танковые дивизии все время пытались атаковать, неся при этом огромные [283] потери. Один из самых мощных в Красной Армии, 6-й механизированный корпус генерала Хацкилевича, имевший в своем составе более тысячи танков, был разгромлен немецкими пехотными дивизиями, даже не вступив в бой с танковыми дивизиями Вермахта.

Неудачей закончился и контрудар 4-го механизированного корпуса в районе Бреста. Сотни сгоревших советских танков остались на поле боя, не сумев остановить дивизии Гудериана, рвавшиеся к Минску.

Героизм танкистов, их отчаянные атаки против немецких танковых клиньев, все глубже проникавших на территорию Белоруссии, не могли компенсировать стратегические и тактические просчеты советского политического и военного руководства. Предвоенная теория «войны малой кровью на чужой территории» оказалась полностью не состоятельной. Вместо победоносного рывка на Запад начался кошмар приграничного разгрома и панического отступления на восток.

Ударная советская группировка — 3-я и 10-я армии, сосредоточенные в белостокском выступе, оказались в ловушке. Прорыв танков Гота со стороны Сувалок и быстрое продвижение танковой группы Гудериана со стороны Бреста к Минску привели к окружению в районе Новогрудка основных сил двух наиболее мощных армий Западного фронта.

Не прошло еще и недели с начала войны, а немецкие танки уже стояли на улицах Минска. Попытки окруженных советских войск прорвать вражеское кольцо были безуспешными. [284] Только небольшим отрядам, без тяжелой техники, удалось вырваться из котла. Основная же масса солдат и командиров попала в плен, прекратив к началу июля организованное сопротивление.

Катастрофа, постигшая Красную Армию в Белоруссии была грандиозной и неожиданной. Рушились все предвоенные представления о характере будущей войны, заколебалась вера в непогрешимость и гениальность великого вождя товарища Сталина. Нужны были стрелочники. Их, естественно, тут же нашли.

Командование Западного фронта во главе с генералом Павловым пошло под трибунал. После короткого следствия и еще более краткого суда все они были расстреляны. На смену им пришли новые люди. Следуя своему лозунгу «Кадры решают все!» Сталин чуть ли не каждую неделю менял командующих фронтом: Павлов, Еременко, Тимошенко.

Но положение на фронте по-прежнему оставалось тревожным. Несмотря на то, что на Западное направление срочно перебрасывались свежие корпуса и дивизии из внутренних округов и даже с других участков фронта, немецкие войска быстро продвигались на восток.

Буквально за несколько дней боев огромное предвоенное превосходство в технике Красной Армии над Вермахтом растаяло как дым. На дорогах Белоруссии сгорело, было брошено при отступлении 4799 танков — больше, чем было во всей немецкой армии перед нападением на СССР. Такого разгрома никто не предвидел.

Стальной кулак, ковавшийся в Советском Союзе с начала тридцатых годов ценой неимоверных жертв и страданий народа, превратился в пыль при первом же столкновении с Вермахтом. Закон марксистской диалектики о переходе количественных изменений в качественные, заученный на политзанятиях советскими полководцами, подвел.

Старая истина — «воюют не числом, а умением» — в очередной раз подтвердила свою незыблемость и в век танков. На смену стройным предвоенным наступательным теориям пришла оборонительная импровизация горячего лета 41-го года. Вместо красиво смотревшегося на предвоенных учениях взаимодействия танков, броневиков и бронепоездов, [285] стремительных прорывов в глубину вражеской обороны в соответствии с теорией «глубокой операции», пришлось затыкать ими постоянно возникавшие бреши на фронте.

В этих условиях на долю бронепоездов выпала задача прикрытия отхода советских войск. Уже на второй день войны командир 3-й дивизии войск НКВД по охране железных дорог, дислоцировавшейся на границе, получил директиву начальника войск НКВД, регламентировавшую порядок использования бронепоездов в новых условиях. Основной задачей для них определялось оказание огневой поддержки оборонявшимся стрелковым частям.

Бронепоезд № 53 должен был прикрывать Полоцкий железнодорожный узел, состав № 76 ушел в Молодечно для поддержки 9-й кавалерийской дивизии, № 73 остался на станции Беларусь.

Их боевая биография была очень короткой. Уже через несколько дней немецкие пикирующие бомбардировщики и танки уничтожили бронепоезд № 73, а на перегоне Барановичи [286] — Погорельцы немецкими танками был разбит бронепоезд № 58.

Помимо 3-й дивизии, на линии Брест — Вильнюс действовали бронепоезда полков 9-й дивизии НКВД по охране железных дорог. Чуть позже, к ним присоединились мотоброневагоны 24-й дивизии, контролировавшей направление Минск — Смоленск.

Несмотря на все попытки советского командования остановить немецкие танковые клинья, быстро продвигавшиеся на восток, ситуация не менялась. Все новые и новые дивизии, из эшелонов бросаемые в бой, сгорали как порох в топке блицкрига.

Танковый контрудар советских мехкорпусов под Лепелем, казалось имевший все шансы на успех — два свежих механизированных корпуса, прибывшие из Забайкалья и Москвы, более полутора тысяч танков против нескольких сотен легких немецких танков — провалился.

Потеряв более половины танков, многие части с трудом сумели вырваться из окружения, не выполнив поставленных задач. В этих боях попал в плен и артиллерийский офицер 14-й танковой дивизии Яков Джугашвили, старший сын кремлевского вождя.

Бои на территории Белоруссии оказались последними для многих бронепоездов Западного фронта. Стремительный отход советских войск, постоянные прорывы немецких танков, перерезавших их коммуникации, особенно железные дороги, ставил команды бронепоездов в безвыходное положение.

На территорию Белоруссии срочно выдвигались бронепоезда из тыловых районов. 26 июня в Полоцк, для прикрытия железнодорожного узла, прибыла рота мотоброневагонов 53-го железнодорожного полка НКВД, ранее дислоцировавшийся на Калининской железной дороге, в составе двух мотоброневагонов.

10 июля один мотоброневагон был отрезан немецкими войсками на перегоне Полота — Дретунь. Саперам Вермахта удалось заминировать и взорвать железнодорожный путь. После того, как закончился боезапас, команда взорвала мотоброневагон. [287]

Господство в воздухе с первых дней войны немецкой авиации тоже добавило хлопот бронепоездам. Зенитного вооружения, имевшегося на них, явно не хватало для защиты от «юнкерсов» и «мессершмитов», хозяйничавших в небе.

В начале июля 1941 года, уже после захвата немцами Минска, в районе Борисова были уничтожены бронепоезда 12-го отдельного дивизиона. Пикирующие бомбардировщики Люфтваффе, действуя как на полигоне, разбомбили бронепоезд № 47, а у разъезда Пригорье немецкими танками был разбит бронепоезд № 48. Слабое зенитное вооружение не позволило им оказать достойное сопротивление воздушному противнику.

6 августа 1941 года немецкая авиация обнаружила на железнодорожном перегоне Орша — Унеча советский бронепоезд № 44. Из-за повреждения полотна состав не смог уйти из-под удара. Около пяти часов пикирующие бомбардировщики Юнкерс-87 бомбили бронепоезд, превратив его в груду металлолома.

Единственный уцелевший из состава 12-го дивизиона бронепоезд № 49, сумел вырваться из окружения и с большим трудом прорвался в район Гомеля. Но в ходе отступления советских войск и он был разбит в районе Унечи 14 августа 1941 года.

Всего на территории Белоруссии в июне 1941 года вели боевые действия десять бронепоездов НКВД, предназначавшиеся ранее для охраны железных дорог.

Немцы, как рачительные хозяева, не оставили без внимания разбитые и брошенные при отступлении советские бронепоезда.

Часть из них была отремонтирована и использовалась в дальнейшем для борьбы с партизанами, пытавшимися организовать диверсии на железных дорогах.

Захват немецкими войсками Брянска лишил Красную армию главной производственной базы и учебного центра, где строились бронепоезда и готовились команды для них. Поэтому производство новых бронепоездов пришлось налаживать на заводах и в депо железнодорожных станций по всей стране.

Немногим лучше была ситуация и на Украине. Избежать полного разгрома и повторения белорусской катастрофы [288] позволило то обстоятельство, что Сталин в предвоенные годы посчитал Юго-Западное направление главным в будущей войне. Поэтому основную группировку советских войск сосредоточили здесь, а главный удар немцы нанесли в Белоруссии.

Но даже это не намного облегчило положение частей Юго-Западного фронта. Воспользовавшись крайне неудачным расположением советских войск (идеальное для наступления, оно оказалось роковым при оборонительных боях), командование группы армий «Юг» нанесло главный удар на стыке 5-й и 6-й армий — именно здесь лежал кратчайший и удобный путь на Киев.

Также как и в Белоруссии, попытки танковых контрударов советских войск закончились провалом. Многочисленные механизированные корпуса, имевшие самую современную технику — только в 4-м мехкорпусе генерала Власова имелось 414 Т-34 и тяжелых KB — не сумели остановить танковую группу Клейста, продолжавшую продвигаться к Днепру.

Неумение использовать имеющиеся ресурсы, которое проявило командование Юго-Западного фронта во главе с генералом Кирпоносом, просто потрясает. Умудриться за две недели потерять 4381 танк — это надо хорошо постараться. Причем большое количество боевых машин было просто-напросто брошено в исправном состоянии или с небольшими поломками{33}.

Беспорядочные атаки советских танковых дивизий с севера и юга против немецкого танкового клина, успеха не имели. Командование Юго-Западного фронта не сумело реализовать огромное превосходство в танках, которым обладало на территории Западной Украины.

Под немецкую танковую кувалду попали и бронепоезда НКВД, дислоцировавшиеся вдоль государственной границы. На юго-западе Украины дислоцировались мотоброневагоны и бронепоезда полков 4-й дивизии НКВД по охране железных дорог, командовал которой полковник Мажирин.

В приграничной полосе, в окрестностях Львова патрулировали железные дороги бронепоезда 10-й дивизии полковника Могилянцева. [289]

На востоке Украины, на железнодорожных линиях Донбасса, действовали роты мотоброневагонов 5-й дивизии НКВД.

В первых же боях под Перемышлем участвовал бронепоезд № 66 майора Н. Панькова из 10-й дивизии НКВД. Здесь частям Красной Армии удалось добиться небольшого успеха и даже продвинуться на запад. Но вскоре, возникшая угроза окружения, заставила уходить к Киеву.

Командам бронепоездов пришлось исправлять многие предвоенные просчеты военно-политического руководства. Готовясь к великому освободительному походу в Европу, советское командование отдало приказ о разминировании приграничной полосы и мостов в этой зоне. Немецкие войска воспользовались этим подарком и спокойно продвигались на восток.

А советским командирам пришлось срочно искать способы остановить их. При приближении частей Вермахта к Коломые, командир бронепоезда № 77 войск НКВД старший лейтенант И. Турганов получил приказ взорвать мост через реку Быстрицу. Выкатив на мост вагон с авиабомбами, команда бронепоезда открыла по нему артиллерийский огонь. В результате взрыва мост был уничтожен. Успешные действия бронепоезда позволили частям 13-го стрелкового корпуса 12-й армии избежать на этот раз окружения. [290]

Но вскоре Фортуна отвернулась от команды бронепоезда № 77. Восточнее Тернополя, уже захваченного немецкими войсками, в начале июля 1941 года шли тяжелые бои. Участвовали в них и два бронепоезда из состава войск НКВД — № 75 и 77.

Немецкая авиация разбомбила железнодорожный мост через реку Збруч, отрезав путь к отступлению многочисленным эшелонам, скопившимся в районе Гусятина, и бронепоездам. Немецкие танки, переправившиеся на левый берег Збруча, вышли к железной дороге. Началась артиллерийская дуэль между ними и командами бронепоездов.

Первым вышел из строя бронепоезд № 75. Изрешеченный танковыми снарядами, он был взорван командой на станции Копычинцы. Второй бронепоезд еще два дня вел бои в окружении. Из-за повреждения железнодорожного полотна, состав мог маневрировать на участке длиной всего 150 метров. Израсходовав весь боезапас, команда бронепоезда взорвала паровоз и бронеплощадки.

Ситуация на Юго-Западном фронте для советских войск с каждым днем ухудшалась. Немецкие войска 7 июля захватили Бердичев, вышли к Житомиру. В результате этого прорыва 1 -и танковой группы возникла угроза захвата Киева и окружения 6-й и 12-й армий ЮЗФ юго-западнее Киева.

Гитлер потребовал от командования группы армий «Юг» уничтожить как можно более крупные силы противника западнее Днепра, чтобы лишить его возможности ведения организованных операций крупными массами войск восточнее Днепра.

Генерал Гальдер записал 9 июля 1941 года в своем дневнике: «Категорический приказ — направить танковую группу от Белой Церкви не на юго-восток, а на Умань с целью окружения группировки противника, действующей против группы армий «Юг». Следует попытаться нанести стремительный удар по Киеву, однако, если город не удастся захватить внезапно, то не следует ввязываться в затяжные бои и без пользы рисковать танковыми дивизиями».

Интересна еще одна запись в его дневнике : «Фюрер... высказал крайнюю озабоченность тем, что танковые [291] дивизии будут направлены на Киев и понесут бесполезные потери (в Киеве 35% населения — евреи; мосты нам все равно не удается захватить).»

Выполняя указание Гитлера, дивизии 1-й танковой группы повернули на юг, на время, приостановив наступление на Киев. Этот поворот немецких войск создал реальную угрозу окружения двух советских армий. Пытаясь ликвидировать возникшую опасность, в район Бердичева и Белой Церкви были брошены все имевшиеся в распоряжении командования Юго-Западного фронта танковые дивизии.

Но, несмотря на все усилия, катастрофы избежать не удалось. Совместными усилиями войска 1-й танковой группы, 11 -и и 17-й армий Вермахта в начале августа окружили в районе Умани основные силы двух армий Юго-Западного фронта. Из кольца окружения вырвались немногие.

После ликвидации уманского котла центр тяжести в боевых действиях на Украине вновь сместился в район Клева. В обороне столицы Украины участвовали и бронепоезда. Помимо отошедших к городу бронированных составов НКВД, уцелевших в приграничных боях, импровизированные бронепоезда начали строить на киевском паровозоремонтном заводе.

Вспомнив опыт гражданской войны, уже 7 июля в боевой строй ввели первый бронепоезд, построенный в военных условиях на Киевском паровозовагоноремонтном заводе. Вооружен он был четырьмя орудиями и 48 пулеметами. Вплоть до сентябрьской катастрофы и потери Киева, бронепоезд использовался при обороне города.

За ним, через две недели, последовал второй бронепоезд, сразу же отправившийся на фронт. В августе к ним присоединился, построенный в депо станции Дарница, бронепоезд «Дарницкий партизан».

Упорное нежелание Сталина отводить войска Юго-Западного фронта из Киева, стремление любой ценой удержать город в условиях маневренной войны, не могло закончиться добром. Представления времен гражданской войны и обороны Царицына, составлявшие весь боевой [292] опыт Верховного Главнокомандующего, отстали от новой эпохи развития военного дела лет на двадцать.

Лозунг «Ни шагу назад!» часто ставил обороняющиеся войска в безвыходное положение, если противник прорывал оборону на соседних участках фронта. Попали в такое положение и войска, защищавшие Киев, после того, как танковые дивизии Гудериана и Клейста встретились в районе Ромны — Лохвица, замкнув кольцо окружения вокруг трех армий Юго-Западного фронта.

Оказались в котле и все бронепоезда фронта. Если у других частей еще сохранялись шансы на прорыв из окружения, то у бронепоездов их не осталось. Все железные дороги были перерезаны прорвавшимися немецкими войсками.

Только после осознания всей безысходности ситуации под Киевом, Ставка Верховного Главнокомандования отдала приказ об отходе войск 37-й армии. Эта армия, кстати, долгие годы в советских исторических исследованиях не имела командующего. Упоминались другие командиры и комиссары, а командующий словно под землю провалился.

И только немногие знали, что армией командовал бывший командир 4-го механизированного корпуса и будущий герой битвы под Москвой генерал А. Власов. Его имя надолго исчезло из советской истории, упоминаясь лишь в контексте предательства.

Последними из Киева уходили подразделения 4-й дивизии НКВД. Бронепоезд под'командованием С.П. Голованева своим огнем прикрывал саперов, взрывавших мосты через Днепр. Все три железнодорожных моста, соединявшие берега Днепра, взлетели на воздух.

На железнодорожной линии Дарница — Борисполь отход 87-й стрелковой дивизии прикрывали три бронепоезда из состава внутренних войск НКВД — № 31, № 34, № 66. Рядом отходили на восток и два бронепоезда киевской постройки.

Ситуация для них ухудшалась с каждым часом. Утром 20 сентября немецкие танки рассекли основные силы 37-й армии и прорвались к Борисполю. Бронепоезда успели вырваться из под удара танков, и отошли к станции Березань.

Немецкая авиация ежедневно наносила удары по прячущимся в лесах советским бронепоездам, командам которых [293] приходилось постоянно восстанавливать разрушенный путь. Однако в районе Яготина уничтоженный бомбардировщиками мост через реку Супой преградил путь бронепоезду «Литер А».

У станции Переяславская его команда приняла свой последний бой. После того, как закончились боеприпасы, экипаж подорвал бронепоезд, пытаясь налегке вырваться из окружения.

Через неделю тяжелых боев во вражеском кольце, в районе станции Ромодан, командами были взорваны три бронепоезда войск НКВД — № 31, № 34 и № 66 — закончились снаряды и патроны, отступать было некуда, всюду немецкие войска.

Немного ранее, в начале сентября в районе станции Макошино, на берегу реки Десна, немецкими танками были отрезаны от основных сил два бронепоезда 6-го отдельного дивизиона бронепоездов. После этого, за бронепоезда взялись пикирующие бомбардировщики и артиллерия. Маневрировать составы не могли, поэтому время жизни бронепоездов зависело только от точности немецких летчиков и артиллеристов.

Через несколько часов, на рельсах догорали развороченные бронепаровозы и бронеплощадки, еще недавно бывшие бронепоездами войск НКВД № 46 и № 50. В живых осталось всего четырнадцать человек из их команд.

Второе дыхание

Катастрофическое начало войны, огромные потери в боевой технике и вооружении, невозможность их быстрого пополнения из-за эвакуации предприятий, заставили командование армии руководство промышленности искать выход из столь сложной ситуации.

Вот тут-то и вспомнили об опыте гражданской войны, когда буквально на коленке строили бронепоезда, становившиеся весомым аргументом в вооруженном противостоянии [294] красных, белых, жовто-блакитных и прочих разноцветных (голубые были еще не в моде).

Уже в июне-июле 1941 года на просторах Советского Союза, на паровозостроительных и ремонтных заводах, мастерских, закипает работа по строительству импровизированных бронепоездов. В ход идет все, что попадается под руку: любые железные листы, вагоны, паровозы, оружие чуть ли не из музеев.

Чем ближе противник, тем выше темпы строительства. В окруженной с трех сторон Одессе вступают в боевой строй Приморской армии четыре только что построенных бронепоезда — № 21, «За Родину!», «Черноморец»{34}.

В течение всего срока обороны города они играют роль самоходных артиллерийских батарей, своим огнем поддерживая действия морской и просто пехоты. Судьба их печальна: все они были взорваны в октябре 1941 года, после того, как войска Приморской армии на кораблях Черноморского флота ушли в Крым.

После прорыва немецких войск через Перекоп и возникшей угрозы потерять главную военно-морскую базу Черноморского флота — Севастополь, который практически не имел прикрытия с суши, оборона Одессы теряет всякий смысл, и армия уходит из нее. Бронепоездам на судах места нет, и они остаются грудами искореженного металла на железнодорожных путях сданного противнику города.

Части Вермахта выходят на просторы степного Крыма, и выясняется, что сдерживать их натиск некому. Дислоцировавшийся на крымской земле до начала войны 9-й стрелковый корпус генерала Батова, в составе трех стрелковых дивизий, давно сражается на других фронтах, батареи береговой артиллерии защищены только со стороны моря, а танковых и механизированных войск, способных быстро реагировать на любые действия противника, нет вообще.

Спешно сформированные отряды морской пехоты из экипажей боевых кораблей Черноморского флота, не имеют тяжелого вооружения, и противостоять натиску противника не могут. Танков и броневиков тоже нет, и остается один выход: срочно строить бронепоезда, способные поддержать огнем пехоту, маневрируя на слабо развитой сети железных дорог полуострова. [295]

За несколько недель, в железнодорожных мастерских и судостроительных заводах из запасов корабельной брони и морского вооружения, оказавшихся под рукой платформ и паровозов, формируются семь бронепоездов, сразу же вступающих в бой.

Эти бронепоезда не могли исправить положения на фронте. В условиях господства в воздухе немецкой авиации и быстрого продвижения немцев на юг, участь их была незавидной. В один только день 28 октября 1941 года были уничтожены два бронепоезда.

Немецким саперам удалось заминировать железнодорожное полотно, в результате чего на воздух взлетел бронепоезд «Орджоникидзевец». Другой, «Войковец», покончил жизнь самоубийством. Немецкие пикирующие бомбардировщики уничтожили железнодорожный путь, лишив его возможности маневрировать, и команде бронепоезда не осталось ничего иного, как взорвать его{35}.

Погибли в боях на крымских железных дорогах бронепоезда «Смерть фашизму!», «Горняк», № 74. Больше повезло севастопольскому «Железнякову». До самых последних [296] дней многомесячной обороны Севастополя его орудия входили в систему артиллерийского вооружения морской крепости. Секрет его долгожительства заключался в том, что от налетов вражеской авиации и артиллерийского огня, бронепоезд укрывался в подземном тоннеле, недоступном бомбам и снарядам.

Но во время третьего штурма Севастополя войсками Манштейна настал и его роковой час. Обстоятельства гибели «Железнякова» были по своему уникальными: во время артиллерийского налета и воздушной бомбардировки не выдержала крыша тоннеля и он оказался погребенным под многометровым слоем земли{36}.

Откопать его не удалось: через несколько дней командование обороны Севастополя, оставило еще сражавшиеся части, и на подводных лодках и самолетах перебралось на Кавказ, бросив на произвол судьбы почти сто пятьдесят тысяч солдат и офицеров{37}. Город и его преданные собственным командованием защитники были захвачены немцами.

«Железняков», по-видимому, был единственным бронепоездом в мире, после смерти погребенным вместе с командой в земле.

Развал советской обороны после форсирования немецкими войсками Днепра, отступление, по сути превратившееся в бегство, создали реальную угрозу оккупации Донбасса. Поэтому в многочисленных железнодорожных депо, мастерских и заводах Восточной Украины развернулось массовое строительство бронепоездов.

К началу сентября 1941 года было построено 20 бронепоездов, принявших участие в боях на Южном фронте. Здесь же были сосредоточены бронепоезда довоенной постройки, в том числе, входившие в состав 5-й дивизии войск НКВД по охране железных дорог. Из Грузии под Ростов были срочно переброшены два бронепоезда (№ 27 и 29) 7-го отдельного дивизиона, до войны входившего в состав Закавказского военного округа.

В ожесточенных боях осени 41-го года многие из них были уничтожены наступавшими немецкими войсками. В середине октября, у Таганрога, танками и авиацией Вермахта были разбиты три бронепоезда 8-го отдельного дивизиона — № 14, 45, 59. [297]

Но свято место пусто не бывает, и на смену потерянным бронепоездам приходили новые, поскольку производство их уже развернулось по всей стране. Много хлопот доставила потеря Брянской производственной базы, долгие годы остававшейся монополистом в строительстве бронепоездов. Но и эту проблему вскоре удалось решить.

Последний построенный в Брянске Особый бронепоезд № 1 в начале октября 1941 года был уничтожен немецкими танками под Можайском. Недостроенные бронепоезда перегонялись на другие заводы для достройки.

13 августа ушел в Луганск не законченный постройкой бронепоезд № 2 «За Родину!». Там, на заводе имени Октябрьской революции, было завершено его строительство. В состав бронепоезда вошли бронепаровоз на базе «овечки», бронеплощадки с 76-мм пушками, площадки ПВО, оснащенные крупнокалиберными пулеметами ДШК и контрольные платформы.

23 октября, под Родаково, новый бронепоезд вошел в состав 12-й армии Юго-Западного фронта. До лета сорок второго года команда бронепоезда вела бои в Донбассе. Роковым для него стал июль. [298]

После харьковской катастрофы, немецкие войска неудержимо рвались на восток. В середине июля, у станции Родаково, немецкие пикирующие бомбардировщики обнаружили маневрирующий бронепоезд. Через несколько минут на рельсах дымилась груда металлолома, еще недавно бывшая грозно выглядевшим бронепоездом «За Родину!».

Анатомия — 2

Бронепоезда, родившиеся в первые месяцы войны, были сплошной импровизацией на тему железнодорожных броненосцев. Не было единого проекта, каких-либо технических условий, унификации частей и механизмов, вооружения.

В условиях дефицита времени и средств, бронепоезда строили из всего, что имелось в наличии. Первый уральский бронепоезд «Пермский рабочий», 2 декабря 1941 года отправившийся на фронт, историей своего появления на свет наглядно иллюстрирует это.

Получив 1 ноября 1941 года приказ о строительстве бронепоезда, руководители и специалисты Пермского паровозного депо, немедленно приступили к его исполнению, имея под рукой только местные резервы. Под бронепаровоз взяли только что вышедшую со среднего ремонта «овечку», к ней добавили четыре двухосные платформы.

Поскольку броневая сталь отсутствовала, и взять ее было негде (армии все же в первую очередь нужны были танки), для бронирования паровоза и платформ пустили «сырую», то есть термически не обработанную сталь. Это сразу создало массу проблем.

Часть стальных листов сразу испортили сваркой: в местах прихваток с каркасом броня закаливалась и становилась хрупкой, неоднородной со всем листом. После этого решили крепить ее на болты. Но сразу возникла новая проблема: сверла стальные листы не брали, отверстия под болты пришлось вырезать автогеном. Работа в результате затягивалась. [299]

Цилиндрическую часть котла, бак тендера, зенитную башню на тендере закрыли броней толщиной 30 мм. Бронеплощадки и цилиндрические башни на них покрыли листами 15-мм стали, но в два слоя с воздушной прослойкой 70—75 мм. На потолок бронебашни поставили 20-мм броню, палубу тендера застлали 15-мм листами, командирскую рубку обшили 40-м сталью, а будку машиниста — 45-мм.

Для вооружения строящегося бронепоезда Главное артиллерийское управление РККА, больше озабоченное снабжением фронта, прислало сплошной антиквариат: четыре зенитные пушки образца 1914 года, 16 станковых пулеметов «браунинг» и четыре ручных пулемета ДТ{38}.

Станковые пулеметы монтировались по четыре на каждой бронеплощадке, ручные — по одному в шаровых установках на бронебашнях.

За первым бронепоездом «Пермский рабочий», из ворот депо вышли еще два — «Котовский» и «Щорс». Они тоже были покрыты термически необработанной броневой сталью. Из них был сформирован 44-й отдельный дивизион бронепоездов. Позже в его состав решили включить еще один состав — «Чусовской рабочий». В отличие от других, он уже имел бронирование из листов закаленной стали.

Сначала «Чусовского рабочего» ввели в состав дивизиона вместо «Котовского» и соответственно назвали «Котовским». Затем руководство депо решило, что «Котовский» все-таки удовлетворяет требованиям, и оставило его в дивизионе, исключив «Щорс». «Чусовской рабочий», он же «Котовский», еще раз сменил имя и стал называться «Щорс».

У этого уникального в своем роде бронепоезда на борту было три надписи — сверху «Чусовской рабочий», ниже «Котовский», еще ниже — «Щёрс» (через ё). Под последним именем он и отправился на фронт. Стоимость бронепоезда в ценах того времени составила 867693 рубля.

В состав дивизиона бронепоездов были также включены: два четырехосных штабных вагона с кабинетом для командования, помещением для штаба и жилым помещением для комсостава; три вагона-кухни, санитарный вагон, вагон-баня, вагон-клуб и вагон-мастерская. [300]

В 1942 году в Пермском депо были построены еще два бронепоезда — «Александр Невский» и «Александр Суворов», составивших 26-й отдельный дивизион. Эти бронепоезда относились к серии типа ОБ-3, производство которых началось в годы войны.

В их состав входили четыре однобашенные артиллерийские площадки и площадки ПВО. Такая конструкция обеспечивала большую живучесть, поскольку, если раньше при поражении площадки бронепоезд терял половину своей артиллерии, то теперь только четверть.

В начале войны чаще всего встречались четырехплощадочные однобашенные бронепоезда, построенные по образцу отработанных предвоенных брянских конструкций. Они имели отвесные борта, высокие и прямые клепаные башни, в которых устанавливались короткоствольные 76-мм орудия образца 1902 года с дальностью стрельбы до восьми километров.

Пулеметное вооружение составляли «максимы», ДТ или сохранившиеся со времен гражданской войны бельгийские «браунинги». Восемь пулеметов устанавливались в амбразурах на каждой стороне бронеплощадки.

Боевое применение бронепоездов показало уязвимость подобной конструкции от огня танков и артиллерии. Более удачными оказались созданные в Горьком и Муроме «Козьма Минин» и «Илья Муромец», ставшие в дальнейшем образцом для строителей бронепоездов.

Их приземистые бронеплощадки имели обтекаемую форму, на них стояли башни от танков Т-34 с соответствующим вооружением. Дальность артиллерийского огня составляла 12 километров.

В боевое формирование бронепоезда входили бронепаровоз, две крытые и две открытые артиллерийские бронеплощадки и четыре контрольные платформы. Зенитное вооружение составляли крупнокалиберные пулеметы ДШК и ПВ-1{39}.

Большие потери бронепоездов от действий немецкой авиации заставили заняться усилением зенитного вооружения. Каждый состав получил по две зенитные бронеплощадки. В начале войны на них устанавливались счетверенные пулеметные установки «максим», а с 1942 года — автоматические [301] 25-мм зенитные орудия. На некоторых бронепоездах имелись 37-мм полуавтоматические пушки.

На большинстве бронепоездов площадка ПВО представляла из себя открытую коробку, обшитую с боков стальными листами, на которой стояли зенитные орудия или пулеметы.

Большое количество новых бронепоездов строилось по индивидуальным проектам, из того, что было под рукой. Стали широко применяться элементы поврежденной бронетехники: танковые башни с вооружением, корпуса, приборы наблюдения, артиллерийское и пулеметное вооружение.

Применялись орудия, снятые с поврежденных боевых кораблей, как это было сделано в Севастополе, при строительстве бронепоезда «Железняков», в Ленинграде — «Сталинец». Мощные корабельные орудия позволяли использовать эти бронепоезда для контрбатарейной стрельбы и борьбы с артиллерией противника, постоянно обстреливавшей осажденные приморские города.

Мощным артиллерийским вооружением отличался построенный к январю 1942 года на Коломенском машиностроительном заводе бронепоезд № 2 «Коломенский рабочий». Основным вооружением бронеплощадок, выполненных на основе усиленных 60-тонных железнодорожных платформ, были два 152-мм орудия, установленных во вращающихся башнях карусельного типа. Для защиты стволов орудий предназначались бронекожухи.

Прежде орудия такого калибра устанавливались только на открытых платформах, что не обеспечивало надежной защиты артиллерийскому расчету.

На бронеплощадке также размещался артиллерийский погреб (каземат), оборудованный стеллажами для снарядов, и имеющий многослойное бронирование, повышающее живучесть состава. Артиллерийское вооружение дополняли две бортовые шаровые установки танковых пулеметов ДТ. На крыше каземата была смонтирована еще одна пулеметная установка с ДТ во вращающейся башне сферической формы.

Однако солидный калибр орудий наложил серьезные ограничения на боевое использование бронепоезда. [302]

Стрельба главным калибром могла вестись только с места и в основном в боковых секторах. Огонь нельзя было открывать с ходу — первоначально требовалось закрепить за рельсы специальные выдвижные захваты клещевидной системы — иначе при стрельбе бронеплощадка, под воздействием отдачи, могла просто перевернуться.

Но учитывая мощь артиллерийского вооружения «Коломенского рабочего», приходилось мириться с этими особенностями конструкции бронепоезда.

В осажденном Ленинграде строится тяжелый бронепоезд № 691 «Сталинец-28», имеющий, помимо бронепаровоза, три бронеплощадки с солидным артиллерийско-пулеметным вооружением: четыре 100-мм пушки, четыре 120-мм миномета, два 76-мм зенитных орудия, 24 станковых пулемета «Максим» и одну счетверенную зенитную установку пулеметов «Максим».

Помимо него в бой под северной российской столицей вступили бронепоезда «Балтиец» (был вооружен шестью [303] 76-мм пушками, двумя 120-мм минометами и 16 пулеметами), «Народный мститель», «Стойкий», «За Родину».

Ленинград осенью 1941 года, пока еще сохранялись связи с Большой землей, стал крупным производителем бронепоездов ПВО. С июля по октябрь на Октябрьской железной дороге было сформировано шесть зенитных бронепоездов, каждый их которых состоял из паровоза с бронированной будкой, шести бронеплощадок с зенитными пушками и пулеметами, двух контрольных площадок. К бронепоездам также цепляли два вагона-склада и два вагона-теплушки для личного состава.

В 1943 году началось производство новой серии бронепоездов — типа БП-43 — с более компактными бронеплощадками. К этой серии относились бронепоезда «Москва», № 746 «Московский метрополитен», № 708 «Комсомол Узбекистана».

Помимо совершенствования конструкции бронепоездов, шел процесс оптимизации системы руководства и обеспечения их действий. Сразу после начала войны, летом 1941 года, в Главном автобронетанковом управлении РККА был создан специальный отдел бронепоездов.

Его основными задачами были определены:

— общее руководство боевым использованием бронепоездов на театрах боевых действий;

— организация технического и материального снабжения, ремонта и переоборудования их в прифронтовых депо и на тыловых ремонтных базах. [304]

На основе опыта боевого применения бронепоездов в течение первого года войны, отдел в феврале 1942 года был переформирован в Управление бронепоездов. Руководить им был назначен генерал-майор танковых войск П.Г. Чернов.

Кстати, сам начальник Главного автобронетанкового управления генерал-полковник Федоренко в годы гражданской войны командовал бронепоездом.

Дальше