Новые вопросы войны{187}

Глава I.

Вооружение

Прошлая империалистическая война на базе широкой мобилизации промышленности породила новый, более сложный и совершенный вид боя, чем тот, который предполагался до 1914 г. Но вместе с тем новая система боя не была еще обеспечена полностью к концу войны потребным соотношением родов войск (эта незаконченность материального вооружения армий была неодинакова для разных стран). Вполне естественно поэтому стремление теоретической военной мысли в первую очередь доработать тактическую и оперативную систему 1918 г. до ее логического завершения. Большинство военных теоретиков, особенно французской школы, ставят перед собой именно такую задачу и даже ограничивают этим задачу развития современного военного дела. Практически вопрос сводится к разрешению пулеметно-артиллерийского противоречия в бою, т. е. противоречия между средствами обороны и подавления. Уже в процессе империалистической войны появились новые технические элементы, могущие изменить эту основную форму боя, но в боях 1917–1918 гг. эти новые элементы еще не развернулись в своем завершенном виде. Они обозначились в виде придатка к основной системе пулеметно-артиллерийского состязания. Так, например, танки, только что родившиеся, в своем крайне несовершенном первоначальном виде и незначительном числе могли быть использованы лишь как средство проталкивания пехоты в оборонительной полосе противника. В своей ограниченной роли танки не вносили ничего принципиально нового в прежний характер боя. Этот последний развивался так же, как и при поддержке артиллерийского огня, но в помощь артиллерии частично выступали танки. Для более широкого применения танков в 1918 г. еще не было необходимых предпосылок. Авиация точно [180] так же в подавляющей своей части была на службе пехотно-артиллерийской армии, узко обслуживая ее интересы по организации операций и в процессе проведения пехотно-артиллерийского боя. И разведка, и корректирование артиллерийской стрельбы, и служба пехотных самолетов и т. д. — все это имело один общий характер — подготовку и проведение сражения в прежних формах, но с еще более возросшей силой артиллерийского огня. Правда, применялись эскадрильи самолетов и дирижаблей для бомбардировки важнейших политических центров или фабричных районов противника, но эти налеты не имели непосредственной связи с ведением операций и сражений, за исключением бомбардирования железнодорожных узлов. Это еще больше подчеркивает именно то обстоятельство, что в сражениях и операциях даже в конце империалистической войны использовать авиацию могли лишь как вспомогательное для пехотно-артиллерийского боя средство.

Химия и радио точно так же не выходили за пределы пехотно-артиллерийского сражения.

В настоящее время условия развития военных воздушных сил и танковых войск коренным образом отличаются от тех условий, в которых они развивались в конце империалистической войны. Развитие гражданской авиации, производство танка из автомобиля и трактора и т. д. создали предпосылки для совершенно иного количественного и качественного состава этих новейших родов войск, что позволяет совершенно по-новому подойти к планированию всей системы вооружения, организаций, тактики и обучения войск. Если недоучет артиллерийской проблемы до империалистической войны послужил причиной тяжелых потрясений на фронтах почти для всех стран, вступивших в войну, то недоучет новых возможностей в области вооружения самолетами, танками, химией, радиосредствами и т. д. может послужить причиной еще больших потрясений и поражений в будущей войне.

Итак, изучение опыта империалистической войны с точки зрения использования основных видов вооружения является необходимым и первейшим условием правильной подготовки к будущим столкновениям. Но тем не менее одного изучения этого опыта недостаточно. Необходимо уметь проследить, как вновь появляющиеся средства боя и операции могут видоизменить прежние оперативно-боевые формы и как нужно развивать свои вооружения для того, чтобы достигнуть наибольшей эффективности в использовании военно-технических ресурсов, которые может дать для войны растущая техника и промышленность страны. Будущие формы боя и операции вовсе не обязаны быть сколком прошлых форм, хотя бы даже и доведенных до их логически завершенной формы. Надо уметь найти соответствующее место новым техническим средствам, обеспечить необходимый масштаб вооружения ими и найти наиболее подходящие, наиболее эффективные формы боя и операции. [181]

Авиамотомеханизация

Выросшую и еще растущую новую систему вооружений, охватывающую авиацию, танковые войска, радио и химию, можно, пожалуй, назвать общим наименованием — авиамотомеханизацией. Такое название включает в себя все те особенности, все то новое, что создает переворот и в прежних организационных формах, и в оперативно-техническом отношении. Не касаясь пока того нового, что каждый из этих образцов вооружения вносит в военное дело, об этом подробнее речь будет впереди по каждому виду вооружения в отдельности, заметим только, что в этих средствах есть нечто для них всех общее. Военная авиация, мототанковые войска, военное радио, военная химия представляют собой почти полный стандарт с гражданскими образцами авиации, мотора, радио и химии в стране. Это обстоятельство позволяет массы выдвинутых на войну новых военно-технических средств непосредственно определять степенью экономического развития страны и непосредственными запасами в стране соответствующих образцов с учетом значительно менее ломающей все хозяйство мобилизации промышленности. Авиамотомеханизация, как новая система вооружения, с хозяйственной точки зрения не является паразитом, подобно «артиллерийской» армии. Наоборот, будучи стандартной, с мирным применением тех же машин, она создает предпосылки для действительно массового их применения на войне. Создается положение, когда массы наиболее технически совершенного боевого оружия заключены в самом народном хозяйстве. Пулемет и мелкокалиберная артиллерия, легко изготовляемые в громадных количествах, — это почти все, что требуется авиамотомеханизацией от старой системы вооружения. Обладая громадной мощностью подавления и исключительной подвижностью, авиамотомеханизация вносит совершенно новое соотношение между средствами подавления и обороны в пользу подавления. То, что трудно осуществить в массовой армии артиллерийским путем, то значительно легче можно достигнуть путем авиамотомеханизации.

Охарактеризую отдельные образцы новейшей системы вооружения.

Наиболее характерной чертой конструктивных исканий последнего времени в области авиации является стремление поднять потолок самолета, а вместе с тем и его горизонтальную скорость и увеличить радиус боевых полетов.

Первая задача упирается в поднятие высотности мотора вплоть до осуществления полетов в стратосфере. А это в свою очередь позволит поднять скорость в два — три раза.

Новые моторы ищут в форме дизеля, что даст более надежное действие, упразднит магнето и возможность воздействия на него с земли, а также устранит легкую воспламеняемость самолета и облегчит дальние полеты в силу очень экономного расходования [182] горючего. Авиадизель-мотор Юнкерса является большим достижением в этом отношении.

Помимо того, идет интенсивная работа по конструированию авиатурбин, как газовых, так и паровых.

Наконец, крайне секретно, но интенсивно ведутся работы по созданию реактивного мотора.

Осуществление бомбардировочных полетов в стратосфере будет означать громадный технический и военный переворот. Гигантская быстрота перелетов (например, Ленинград — Париж два-три часа), вытекающая отсюда внезапность и, наконец, неуязвимость со стороны зенитной артиллерии.

Несмотря на то что полеты в стратосфере находятся в стадии первоначальных опытов, не подлежит никакому сомнению, что решение этой проблемы не за горами.

За последнее время сделаны очень большие успехи в области увеличения безопасности полета.

Прежде всего это касается автоматической стабилизации самолета, что не только облегчает работу летчика, но и разрешает проблему полета в облаках. В свою очередь, полеты в облаках позволяют по-новому поставить целый ряд тактических и оперативных проблем, о чем речь будет впереди.

Большие перспективы в области безопасности полета открывает изобретение Ла Сиервы{188} — автожир. Большие успехи делают и опыты с геликоптерами.

Отношение максимальной и минимальной горизонтальной скорости обычно не превышает 3,5. Дальнейшее увеличение этого отношения требует в первую очередь высотного мотора. Конструкторы должны в ближайшее время увеличить это соотношение до семи.

Громадный прогресс сделало за последнее время вооружение самолета. Еще не так давно вооружение составляли лишь пулемет и бомбы. Дистанции воздушного боя не превышали 600 м. В настоящее время вооружение развивается по двум путям: по линии увеличения калибров оружия и увеличения дистанций решительного боя в воздухе, а также по линии усовершенствования бомбометания и торпедометания.

Рост бомбардировочной авиации ставит вопрос не только об индивидуальном вооружении самолета, но и о коллективном вооружении, т. е. о стрельбе и бомбометании отрядами и эскадрильями. Этот вопрос охватывает не только систему вооружения, но и требует создания новых методов управления огнем.

Пушечное сражение между самолетами быстро увеличивает дистанции боя в воздухе. В самое ближайшее время этот бой будет завязываться на дистанции нескольких километров. [183]

Крайне сложным становится теперь вопрос об уязвимости металлического тяжелого бомбардировщика. Осколки для него не страшны. Необходимо прямое попадание. Отсюда возникает вопрос о калибре и степени автоматизации огня орудий. И обратно, перед самолетостроением встает задача максимального поднятия прочности самолета, способности его выдерживать прямые попадания. Та страна, которая будет строить более прочные самолеты, будет иметь громадные преимущества.

Военно-воздушные силы выросли в настоящее время в столь могущественный боевой фактор, что их совместные действия с сухопутной армией или морским флотом, которые были основным видом действий во время империалистической войны, в будущем явятся лишь вспомогательными. Решающее значение будут иметь так называемые самостоятельные действия воздушных сил во взаимодействии с сухопутными или морскими силами в более широком масштабе. Самостоятельные действия осуществляются как бомбардировочными, так и десантными операциями{189}. Десанты высаживаются как при помощи парашютов, так и путем посадок на наиболее подходящих площадках. Высаживая моторизованные десанты и продолжая поддерживать с ними боевую связь, большегрузная авиация создает авиамотомеханизированные соединения нового типа. Этот вопрос еще совершенно новый, непривычный, и много имеется людей, которые не верят в важность и реальность этого нового военного фактора, представляя себе действия авиамотодесантов как эпизодическую случайность. Между тем следует внимательно следить за работой в, этом направлении англичан и американцев, делающих в этой области большие успехи. Вопрос стоит так, что дело это новое и на войне его можно будет применить постольку, поскольку к этому будет подготовлена страна. Если она подготовит себя к применению авиамотодесантов лишь как к «эпизодической случайности», то она может очень много проиграть. Если же страна подготовится к широкому производству авиамотодесантов, способных захватить и прекратить деятельность железных дорог противника на решающих направлениях, парализовать развертывание и мобилизацию его войск и т. д., то такая страна сможет перевернуть прежние методы оперативных действий и придать исходу войны гораздо более решительный характер. Самой сильной в будущей войне будет та страна, которая будет иметь наиболее мощную гражданскую авиацию и авиационную промышленность.

Танки

Тактико-техническая характеристика танков требует предварительного ответа на ряд определяющих вопросов. Уровень развития автотракторной промышленности страны определяет в основном [184] возможность появления на фронтах танковых масс. Размеры же танковых масс предопределяют характер организации армии с точки зрения ее механизации. Соотношение механизированных, т. е. танковых и стрелковых или кавалерийских частей, а также насыщение танками этих стрелковых или кавалерийских частей зависят от имеющихся танковых ресурсов.

Далее очень важно установить, в какой степени будут механизированы армии возможных противников. Одно дело — бороться своими танками против пехоты или конницы противника, и совсем другое дело — вести борьбу против его танков. Точно так же будет представлять совершенно различную картину бой против танков, усиливающих пехоту, и бой против самостоятельных танковых или так называемых механизированных соединений.

В ближайшие годы, по всей вероятности, ни одна из армий не окажется полностью механизированной, и потому задача и тактико-технические требования к танкам придется рассмотреть, исходя из охарактеризованных выше смешанных условий.

Массовое использование танков и особенно законченная механизация войсковых соединений в первую очередь выдвигают перед конструкцией танка задачу оперативной самоходности, т. е. способности быстро передвигаться на большие расстояния, не прибегая к железнодорожным перевозкам или переброскам на тяжелых грузовиках. Наилучшее решение в этом смысле должны, видимо, дать колесно-гусеничные танки и плавающие амфибии. Кристи{190} усиленно работает над летающими танками, и, видимо, эта задача скоро будет решена. Однако и гусеничные танки делают очень большие успехи. Так, например, танки Виккерса{191} дают скорость свыше сорока километров, что достаточно для полевых дорог; вместе с тем они имеют большой запас прочности, что позволяет им без ремонта проходить очень большие расстояния.

Идея летающего танка Кристи соревнуется с идеей перевозки танков на тяжелых самолетах. При этом более эффективным является использование авиационных моторов.

Перейду к рассмотрению боя танков против стрелковых соединений. Большое количество современных танков высокого качества вносит на поле сражения по сравнению с методами танковых боев 1918 г. то новое, что бой танковых средств развернется сразу на большой глубине внутриоборонительного расположения противника (рассматриваю наступление на обороняющегося). Начну с наступления стрелкового соединения, усиленного танками, а в дальнейшем перейду к наступлению механизированного соединения.

Сопровождение, проталкивание пехоты танками явится лишь [185] одной из составных частей общей системы нового вида глубокого боя. Оставляю пока в стороне вопросы прорыва специальных танково-десантных отрядов в глубокий тыл противника, имеющие оперативный характер. Попробую охарактеризовать систему танкового боя против оборонительной полосы противника, после того как полоса охранения его уничтожена. Применение больших танковых масс не исключает мощной артиллерийской подготовки. Наоборот, появление танков в оборонительной полосе должно быть внезапно для противника, залегшего на дно окопов под артиллерийским огнем.

Создание глубокого боя, т. е. одновременного поражения боевого порядка противника на всей его глубине, требует от танков, с одной стороны, проталкивания или сопровождения пехоты, с другой стороны, своевременного проникновения в тыл противника как для дезорганизации последнего, так и для того, чтобы отрезать главные его силы от имеющихся у него резервов. Этот глубокий танковый прорыв должен создать в тылу у противника преграду, к которой должны быть приперты и где должны быть уничтожены его главные силы. Одновременно этот прорыв должен уничтожить артиллерию противника, нарушить связь и захватить его штабы.

Таким образом, тактически танки в бою совместно со стрелковым соединением имеют две основные задачи:

а) захват тыла и

б) сопровождение пехоты.

Эти основные задачи, в свою очередь, встают перед необходимостью разрешить ряд частных задач, к рассмотрению которых сейчас необходимо будет и перейти.

Танковая группа дальнего действия, т. е. группа захвата тыла, не считая естественных препятствий, встретит на своем пути ряд искусственных препятствий, главным образом рвы и противотанковые мины, противотанковые орудия и, наконец, полевую артиллерию противника. Остальные его средства борьбы мало опасны для танков. Преодоление этих препятствий, а также задача десантирования в тылу противника и определяют тактико-технические требования к конструкции танков ДД (дальнего действия).

Очевидно, в первую очередь нужен быстроходный танк, способный бороться с артиллерией противника, т. е. и сам вооруженный пушкой. Учитывая меньшую действительность огня танка с ходу по сравнению с огнем полевой и противотанковой артиллерии, следует ставить на танках пушки не ниже калибра 76 мм. Уязвимость щитовых полевых орудий осколками будет тогда противопоставлена необходимости прямого попадания в танк (осколки мало действительны).

Далее, для преодоления искусственных препятствий нужны будут быстроходные танки саперной службы, способные быстро, без выхода людей из танка устранять встречающиеся препятствия.

Наконец, нужны быстроходные танки-транспортеры пехоты. [186]

Ту часть артиллерийских танков, которая должна действовать против противотанковых орудий, желательно иметь в виде телеуправляемых танков. Это объясняется слишком большой скорострельностью и меткостью стрельбы этих орудий по быстродвижущимся целям. Телеуправляемый танк выдерживает большое число прямых попаданий, не выходя из строя. В обыкновенном танке ранение команды выводит его из строя гораздо ранее.

Посмотрим теперь, какие типы танков потребуются механизированному соединению в его бою против такого же механизированного соединения. Совершенно очевидно, что бой против десантов пехоты из транспортеров, если не считать возможных придач мехсоединению стрелковых частей на автомобилях, будет носить случайный, или, вернее, вспомогательный, характер. Решающий успех в бою должно иметь то механизированное соединение, которое будет больше иметь артиллерийских танков, способных уничтожать танки противника.

Таким образом, при борьбе против армии, в которой имеются мехсоединения, наши мехсоединения помимо транспортеров пехоты, саперных и прочих специальных танков должны иметь на вооружении артиллерийские танки, хотя в боях против стрелковых войск это окажется излишней роскошью{192}.

Прежде чем подвести итог сказанному о перечисленных выше типах танков, необходимо еще подчеркнуть ряд общих условий для конструирования и производства танков. Эти условия таковы.

При прочих равных условиях колесно-гусеничный танк имеет преимущества перед гусеничным{193}.

Точно так же амфибия имеет преимущества перед неплавающим танком.

Габариты танков должны соразмеряться с габаритами фюзеляжей тяжелых бомбардировщиков.

Запаса горючего должно хватить на 150–200 километров.

Основная масса танков должна строиться на базе стандартизованного автотракторного парка страны. И обратно, новые типы автомобилей и тракторов должны ставиться в производство лишь в том случае, если они могут стать механической основой танка.

Радио и телемеханика

В империалистическую войну радио применялось исключительно как средство связи. В будущих войнах радио будет применяться и как непосредственное боевое средство: взрывы на расстояниях, управление танками, самолетами и прочее. [187]

Такое применение радио и прочих средств телемеханики создает предпосылки для еще более углубленного района боевых действий, обеспечивающего особую глубину будущего поля сражения.

Морские силы

После появления подводных лодок неизбежна потеря значения броненосцев. В настоящее время средства борьбы против линейных кораблей значительно возросли.

Если основная масса миноносцев имеет скорость менее 40 узлов (70 км) и если основная масса артиллерии крейсеров предназначена именно для борьбы с миноносцами, то станет понятным значение самолетов-торпедоносцев со скоростью до 150 узлов и при условии, что зенитных пушек на кораблях имеется меньше, чем морских, а самолетов будет много больше, чем миноносцев.

Торпедометание с самолетов может осуществляться с бреющих полетов и с больших высот. К торпедометанию присоединяется бомбометание бронебойными аэробомбами гигантской пробивной и разрушительной силы. Можно без ошибки сказать, что современные военные корабли еще не подготовлены к борьбе с мощным воздушным противником. А этот воздушный противник вырастает во все большую и большую силу в форме не только военного, но и гражданского воздушного флота.

Далее, очень опасным врагом линкоров являются торпедные катера, использованные в массах. Обладая скоростью в 50 и более узлов, представляя собой ничтожную цель и имея мощное торпедное вооружение, эти катера могут быть изготовлены в очень большом количестве и использованы для мирных целей, спорта, курортного сообщения и прочее. Несколько ограниченная мореходность катеров делает их особенно мощным орудием обороны внутренних морей.

Итак, морские вооруженные силы переживают столь же решительную и, пожалуй, еще более решительную перестройку рядов, чем мы это наблюдаем на суше. Старое, привычное соотношение видов боевых средств коренным образом меняется. Гигантская творческая мысль, свободная от заскорузлых традиций, требуется сейчас морякам для того, чтобы пойти в ногу с современным развитием техники, и для того, чтобы использовать все те неисчерпаемые возможности, которые выдвигаются индустриализацией страны, и не просто использовать, а использовать с максимальной эффективностью и решительностью.

Характерной чертой и для морских сил является то, что в стране вырастают небывалые до сих пор резервы морских боевых средств: самолетов, торпедных катеров и вооруженных гражданских кораблей. [188]

Глава V.

Обучение

Нельзя не отметить громадного влияния прошлого боевого опыта на постановку обучения армии. Одновременно можно отметить немало фактов, когда прошлый опыт, выработанный в победоносных войнах, сказался не благоприятно, а отрицательно на организации боевой подготовки.

Уметь обучать по разделениям, налегая особенно на наиболее трудно усвояемые элементы, и перейти в дальнейшем к обобщению этих элементов в их полном взаимодействии в организационном процессе в целом является основной, хотя и труднейшей, задачей обучения.

Специальные наши войска в своем техническом обучении, я бы сказал, отстают от общевойсковой учебы. Если просмотреть программы технических академий и школ и специальных войсковых частей, то мы увидим, что система строевого «одиночного» обучения гнездится еще очень глубоко. Проанализировав, например, обучение железнодорожного строительного батальона, мы увидим, что в отдельности изучаются методы забивки свай, устройства креплений и т. п., но мы не увидим преподавания системы организации труда в целом при постройке моста. Этот процесс в целом мало изучается. Как должны быть расставлены машины, люди, как может быть достигнута наибольшая эффективность работы части в целом в наименьшие сроки и т. д. — все это часто остается в тени. Изучаются отдельные элементы, но тренировок в организации процесса в целом производится мало. А между тем в этой области многому могли бы нас научить индустриальные методы. Точно такую же картину можно наблюдать и в саперных войсках, и в обучении моторному делу. Например, изучается ремонт мотора, но не преподается организация труда в ремонтной мастерской в целом. Лишь в понтонном деле разделение труда и организация процесса наведения моста в целом являются заметно проработанными. Во всех остальных случаях зачастую наблюдается прохождение отдельных элементов без их объединения в цельный процесс.

Само собой понятно, что в условиях будущей войны с ее насыщенной техникой появятся громадные потребности ремонтного и эксплуатационного порядка, и здесь знания одной только детали, не связанной в единый производственный процесс, будет, конечно, недостаточно.

Лабораторное оборудование военно-учебных заведений и войсковых частей очень ярко характеризует отсталость некоторых элементов методики обучения. В громадном большинстве случаев экспонаты показывают не процесс работы, а ее итоги в статике, в неподвижном состоянии, в виде конечного результата. Система оборонительных построек, мостовых переправ, железнодорожных станций и т. д. — все это в большинстве случаев представляется [189] в виде мертвых макетов, в то время как процессы постройки тех же самых укреплений, переправ, восстановления и эксплуатации станций отсутствуют или же представлены в крайне несовершенном виде, причем до сих пор еще не введено по-настоящему кино в дело обучения. Надо отметить, что частично мы имеем сдвиг в этом направлении. Так, например, уже всюду заведены комнатные артиллерийские полигоны, иногда комнатные стрельбища, где практически изучаются процессы стрельбы и т. д. Но это еще только начало. Применение кино, радио и подвижных макетов должно оживить и усовершенствовать все стороны подготовки войсковых соединений, что явится подготовкой к практическим полевым работам.

Вооружение и организация армии, а с ними вместе и формы боя изменяются в процессе войны. Поэтому подготовка мирного времени даже кадрового командного состава не может не совершенствоваться на протяжении длительной войны. Как показывает опыт 1914–1918 гг., каждый год в связи с изменениями в вооружении, организации и тактике приходилось переобучать офицерский состав. Особенно четко было поставлено такое переобучение по периодам войны во Франции и в Германии. К этому необходимо быть готовым и в будущем. Приемы обучения армий должны позволить быстрое переобучение и дообучение во время войны. Командный состав, не способный к таким живым практическим методам, окажется не способным к успешному развитию войны.

Изучая развитие и появление новых форм боя во время войны, необходимо самым широким образом использовать активность рядовых красноармейских масс. Энгельс особенно подчеркивает в «Анти-Дюринге», что солдатская изобретательность в создании новых форм боя постоянно опережала деятельность офицеров и органов военного управления{194}.

Очевидно, привычки, выработанные долгими годами, нелегко поддаются перестройке и своевременному развитию. Как бы то ни было, задача использования красноармейской активности и изобретательности должна быть поставлена образцово, и весь командный состав, политорганы и парторганизации должны включить этот вопрос во время войны в перечень своих важнейших задач. Само собой понятно, что, используя красноармейскую активность в форме корреспонденции, конференций и т. п., необходимо организовать настойчивое изучение новых форм боя путем налаживания работы в войсковых штабах, всех инстанций. И в этом случае механизация приемов обучения: кино, радио, аэрофотослужба — создают самые широкие возможности для усовершенствования дела.

Характерной особенностью и исключительным преимуществом РККА является большая партийная и политическая работа. Там, [190] где вокруг вопросов боевой и технической учебы мобилизуется широкое общественное мнение, где вокруг конкретных целевых установок организуется ударничество и социалистическое соревнование, там успехи в боевой и технической подготовке дают исключительные результаты.

Особым вниманием всех командиров должны пользоваться подготовка и выращивание военкоровского актива, умеющего правильно подмечать недочеты и успехи в усвоении основных задач подготовки и ясно и четко излагать свои замечания в печати.

Вообще, в первую очередь командир части должен выковать актив командиров, политработников и красноармейцев, понимающих не только задачи и целеустановки подготовки, но и усвоивших его методы преподавания и тренировки.

Глава XI.

Организация тыла

Развитие техники, организации, тактических и оперативных форм чрезвычайно осложняет и заставляет перестраивать работу тыла.

Новые формы оперативного искусства, сопровождающиеся углублением территории сражения, перерастающего в операцию, вносят дифференциацию и в работу тыла, который должен одновременно бесперебойно снабжать массовую артиллерийскую армию, питать горючим и ремонтировать механизированную армию и снабжать авиамотомеханизированные десанты в тылу противника.

Развитие технических средств борьбы, в особенности рост расходования огнеприпасов, влечет за собой напряжение всего армейского тыла. Трудности в организации бесперебойного подвоза становятся тормозом в развитии операций, в особенности при последовательных операциях на значительную глубину.

Решающим подспорьем в организации подвоза к наступающим армиям является автомобильный транспорт. Несмотря на это, приходилось выслушивать массу возражений против применения большого числа автомобилей в условиях бездорожья приграничных театров СССР. Указывалось на недостаток шоссе и на невозможность эксплуатации автомобильного транспорта в течение значительного времени года. Эти трудности вполне закономерны, но крайне вредно, когда их не хотят преодолеть. На самом деле, технически имеются пути выхода из этого тяжелого положения, и в нашей бездорожной стране искания в этом направлении являются особенно необходимыми. Автомобильный и тракторный транспорт будет иметь значение не только на участках от железнодорожных станций снабжения и до боевых частей, но и значительно глубже. [191]

Борьба противника с железнодорожным тылом путем применения авиации будет создавать пробки и заедание железнодорожных участков, при которых автотранспорту нередко придется подавать снабженческие грузы со значительной глубины.

Наконец, нельзя упускать из виду и той особой роли, которую в ближайшем будущем сможет играть воздушный транспорт в деле подвоза огнеприпасов и других видов снабжения. Если, например, взять нормы подвоза огнеприпасов на армию в 5 корпусов, приведенные в книге тов. Триандафиллова{195}, то можно было бы при наличии 50 самолетов на армию грузоподъемностью по 10 тонн каждый ежедневно подвозить весь этот груз по воздуху в несколько рейсов. Само собой понятно, что нет никакой надобности всю службу подвоза возлагать только на авиацию. Но эти расчеты говорят о том, что не только в ближайшем будущем, но уже и сейчас, даже при наличии самолетов меньшей грузоподъемности, можно парировать многие случайности по застопориванию транспорта, применяя авиационный подвоз. В частности, подвоз предметов снабжения к десантам, выброшенным в тыл противника, может быть осуществлен только путем применения авиационного транспорта, почему и необходимо усиленно заняться транспортной авиацией.

Организация тыла в новой армии, механизированной и насыщенной авиацией, перестраивается, начиная с самых малых единиц. Поднос на руках, как это имело место раньше, громадного количества огнеприпасов в боевые линии становится уже непосильным. Появляются специальные танки снабжения.

Механизированная армия, которая особенно в первый период войны вырвется далеко вперед на территорию противника, несмотря на очень большие потребности в снабжении, как правило, на железнодорожный транспорт рассчитывать не может. Снабжение ее будет опираться на быстроходный тракторный и автомобильный транспорт, а также на захват складов противника, особенно в части горючего.

Исключительно важное значение приобретает дорожно-мостовая служба армии. Между прочим, новые танко-саперные средства в соединении с танками-амфибиями по-новому ставят и вопрос о форсировании рек и многие другие саперные работы.

В операциях современных армий наряду с трудностями подвоза вырастают и громадные трудности ремонта. Авиация, танки, автомобили, артиллерия — все эти сложные машины требуют за собой непрерывного ухода и очень сложной системы организации ремонта. В этом вопросе приходится, как и во всем остальном, намечать новые пути. [192] Все вышеперечисленные задачи, несомненно, вызывают необходимость в хорошо организованных и подготовленных органах управления, которые должны будут не только «уметь распоряжаться», но и знать технику сложного и разнообразного дела современной армии.

Глава XII.

Управление

И бой, и операция являются развитием сложного процесса, определяющегося вооруженным противодействием сторон. Этим процессом и создаются трудности управления в бою. В самом деле, в целом только та сторона действительно руководит своими действиями, которая добивается развития их в соответствии со своим планом, а это означает, что действительное управление боем должно было бы быть управлением всем процессом боя, т. е. не только своими действиями, но в какой-то степени и действиями противника, навязанными ему нашими действиями. Так, например, при параллельном преследовании движения противника до известной степени «управляются» наступающим, так как противник принуждается отступать в определенной последовательности и т. д.

Искусство управления боем требует понимания этого сложного противоречивого процесса. Наступающий, например, должен усвоить оборону противника, должен выбивать те звенья обороны, которые не допускают наступательного продвижения, и так должен строить и расчленять свой боевой порядок, чтобы сочетанием объединенных и частных усилий добиться сначала поражения этих отдельных звеньев обороны и далее достигнуть общего поражения обороны. Точно так же при встречном наступлении нужно уметь сопоставить свои боевые порядки с боевыми расчленениями наступающего противника и стремиться к их последовательному поражению.

В связи с этим еще в период подготовки в мирное время необходимо и теоретически, и практически уметь сопоставить свои боевые приемы с тактическими методами военных противников. Нельзя мыслить свою наступательную или оборонительную тактику «вообще». Вооружение, организация и тактическая доктрина противника должны составить неотъемлемую слагаемую в обучении войск.

Царская армия страдала чрезвычайной односторонностью в изучении боя. «Русский дух», «прославленные русские штыки» и т. п. основания подменяли собой изучение боя в сопоставлении русской обороны и немецкого наступления и т. д. Наступательные или оборонительные методы абстрагировались, рассматривались «вообще», сами по себе, вне взаимодействующего процесса с боевыми положениями противника. [193]

Плохая постановка управления боем о царской армии объяснялась неумением изучать бой в его динамике, в его развитии в глубину. Старое представление сводилось к какой-то застывшей схеме обстановки, и бой планировался лишь до момента штыковой атаки окопов противника, как бы «омертвляемого» этой схемой. То, что могло произойти после этой атаки, планированию не подвергалось. Процесс боя в глубину представлялся делом как бы «потустороннего мира». В этом мертвом схематизме заложены многие корни поражения царской армии, которая умела развертываться в бою, но не знала процесса наступления в глубину, не знала взаимодействия родов войск, не знала связи и управления по этапам боя в глубину. В 1926–1927 гг., когда мы ломали старую, «неподвижную» методику обучения бою, однажды, в полемике с представителями старой школы, тов. Триандафиллов очень метко заметил, что царская методика обучения исчерпывалась подведением бойцов к штыковому удару, а после такового следовало традиционное: «по отступающему, часто, начинай». Бой заканчивался тогда, когда он, по существу, только еще развертывался в полной и наиболее решительной мере.

Само собою понятно, что, для того чтобы охватить управлением весь процесс боя, необходимо, чтобы начало не отсекалось искусственно от конца, т. е. план боя может иметь разумное основание только в том случае, если он додуман до конца, если замах увязан с конечной задачей боя. Разумеется, это не должно означать другого типа закостенелой схемы, втискивающей будущее развитие процесса в искусственные, противоречащие его сущности жесткие рамки. Но в правильном представлении развития боя и операции надо искать и жизненные формы плана боя, в которых начало и конец связываются в одно закономерное целое.

План, увязывающий бой в целом, даже разумный и обеспеченный, ходом событий может быть опрокинут наголову. Этого нельзя не учитывать, но все же нельзя иметь план, не увязав начала с концом. А для того чтобы увязать начало с концом, надо наметить последовательность поражения расчленений боевого порядка противника, т. е. сочетать фронт и силу общевойскового удара с последовательностью движения по рубежам и выходом в тот район, овладение которым определяет поражение противника. Общевойсковое управление должно обеспечить взаимодействие войск на всех этих этапах боя.

Но нельзя представлять себе боя и бесперебойным конвейером сочетания различных технических средств борьбы. Бой сложен, изменчив, и потому управление должно быть готово к резким изменениям обстановки, а иногда и к коренному перестроению намеленного ранее плана.

План боя должен в первую очередь считаться с реальными фактами и с теми факторами, которые играют решающую роль на различных этапах боя. [194]

Характер вооружения и организации пехоты, о чем уже достаточно говорилось выше, создает неизбежность слома общего фронта противника лишь при условии совершенно самостоятельных, никакими планами не предусмотренных действий самых мелких пехотных единиц. Мелкие части не могут и не имеют права «ждать распоряжений». Надо действовать смело, инициативно, решительно, и, опираясь на эту самодеятельность, на это самодвижение, командир, планирующий бой, будет распоряжаться и управлять боем. Отсюда ясно, как это ни парадоксально, что управление боем является своего рода сочетанием «управления» и «самоуправления». Доктринер, не понимающий жизненной природы современного боя, хочет «строго планировать» действия «своих войск». Но эти действия определяются не только приказами, но и действиями стрелков, бойцов, пулеметов и танков со стороны противника. И доктринеры эти хотя и «командуют», но не управляют ходом событий и беспомощно плетутся в хвосте.

«Твердое» управление своими войсками далеко не всегда означает действительное управление боем. Зачастую «твердое» управление становится даже в противоречие с процессом боя. Те начальники, которые хотели бы «твердо», «на вожжах» управлять всем своим боевым порядком, в период прерывания или преследования фактически сдержали бы наступление и дезорганизовали бы свой успех.

Долгое время способность к самостоятельным действиям мелких подразделений пехоты была нашим самым слабым местом. «Жду распоряжений», а по существу «бездействую» — было действительным бичом наших действий в поле. Но в этом вопросе за последние годы достигнуты значительные сдвиги. Пехота усваивает шаг за шагом, что самодеятельность, частный почин — это не исключение, а правило, без которого нельзя осуществить планового общего руководства.

В воспитании самодеятельности бойцов и малых подразделений мы имеем неимоверно мощные ресурсы. Партийные организации армии, вся система партийно-политического воспитания командирских и красноармейских масс позволяет нам быстро и решительно ломать старые традиции, изживать «ротозейство» и обучать действительно активным, сознательно смелым и самостоятельным действиям. Только благодаря этому фактору мы можем сделать формулу «жду распоряжений» одиозной, несовместимой с боевым ударничеством.

Управление, действительно организующее бой или операцию, сосредоточивает силы и средства на одной определенной, ясно выраженной цели. Если данные сочетания сил и средств не помогают и цель не достигается, то в задачу управления входит не «понукание», а новая организация усилий или поправка к старому сочетанию. Между тем командиры, плохо понимающие суть маневра, т. е. сочетание усилий, больше всего любят равномерно поделить между подчиненными частями район своего маневра и от всех потребовать [195] одинаковых действий. Беда быть в подчинении у такого «коридорного» начальника.

Совершенно обратная картина создается при хорошем, четком командном руководстве. Ясно поставленная цель, внутренне увязанный план мобилизуют все силы и средства, все настроения и энтузиазм в одном усвоенном, понятном и организующем направлении.

Хорошее управление, умея сосредоточить все свои силы и средства на достижении главнейшей в данное время задачи, должно быть способно быстро перестроить это сосредоточение на новом направлении, если этого потребует обстановка. Упорство и гибкость одинаково необходимы.

Управление боем и операцией должно преодолеть массу всякого рода непредвиденных осложнений и трений. Современная техника создает еще более широкое поле для такого рода трудностей. Достаточно упомянуть хотя бы о налетах авиации или прорывах танков. Если же к этому добавить усложнение современного тыла, то напряженность работы в этом направлении станет еще более понятной.

Восстановление капитально разрушенных железных и шоссейных дорог, постройка новых автомобильных путей, ремонт дорог и организация бесперебойного подвоза и эвакуация — все это должно быть неразрывно увязано между собой и согласовано с передвижениями боевых частей.

Усложнилась теперь и оперативная сторона управления.

Развитие подвижности повлекло за собой значительные разности в скорости движения и боевых действиях различных родов войск. Авиация, механизированные соединения, моторизованная пехота, конница, стрелковые войска. Это обстоятельство, т. е. разность в сроках движения, заставляет очень сложно сочетать походные движения колонн, а также боевое взаимодействие различных эшелонов ударных сил или групп ближнего и дальнего действия, а также эшелонов обороны. Управлять глубоким боем и глубоким сражением или операцией очень трудно, и вопрос не только в сложности связи: радио, авиация и автомобиль могли бы дать выход из затруднений. Но управлению практически сложно увязать столь разнородные действия, как бой авиамотодесантов, танковые прорывы, авиабомбардировки, бой артиллерии, пехоты и т. д. Только широкая практическая тренировка может позволить усовершенствовать аппарат управления и подготовить его к новым задачам.

Управление должно найти и необходимое соразмерение намечаемых задач с имеющимися силами и средствами. Ширина фронта удара, глубина размаха, размеры последовательного развертывания операций в глубину территории противника, усиление или приостановка нажима — все это должно быть четко и трезво увязано с действиями, реальными возможностями. [196]

Тактическое и оперативное управление базируется на поражении расчлененных боевых и оперативных порядков противника по частям путем сосредоточения против отдельных частей своих превосходных сил и средств. В этом заключается основная сила управления. Но кроме внутренней увязки задач и исполнения тактическому и оперативному управлению необходимо еще разрешить целый ряд организационных вопросов: создание органов руководства — командования и штабов — на самостоятельных направлениях, организация руководства десантными отрядами, укрепление стыков, организация военных дорог и прочее — все это требует большой предусмотрительности, твердости и расторопности.

Если в общевойсковых соединениях организация руководства имеет стандартные формы, т. е. полки, дивизии и т. д. имеют постоянный состав и постоянные штабы, то в армейском и фронтовом масштабе организация управления требует продуманной импровизации. В зависимости от значимости направления, состав корпусов и армий меняется.

Ни в каком случае не следует давать одному корпусу или армии двух или нескольких направлений. Задача командования и штаба заключается в том, чтобы сделать задачу каждого подчиненного соединения возможно более легкой, упрощенной. Чем проще будет такая задача, тем больше шансов на то, что она будет выполнена успешно. Поэтому каждое самостоятельное направление, обеспеченное необходимыми силами и средствами, должно быть объединено отдельным командованием и его штабом. В зависимости от важности направления, подбираются по способностям и командующие и штабы, причем надо стараться не разделять командующих и сработавшихся с ними штабов. Чем важнее направление, тем более следует оснащать штаб средствами связи, транспорта и т. д.

Практическая работа по организации управления ложится на войсковые и оперативные штабы. Поэтому задача отбора личного состава и боевой подготовки штабов является одной из решающих в деле подготовки армии к войне.

Штаб должен быть четким и гибким аппаратом управления в руках общевойскового командира. Внутри штаба должна быть налажена уверенная, слаженная работа с четким разделением труда. Это касается не только работы внутри данного штаба, но и его взаимной работы как со специальными штабами данного соединения, так и со штабами младших соединений. В силу этого в области штабной работы, т. е. в области оперативной, связи, разведки, внутреннего распорядка дежурства и прочее, должна быть проведена строгая соподчиненность и ответственность штабов.

Растянутость современных тылов и их постоянная уязвимость с воздуха требуют от штабных и политических органов усиления организационной работы тыла, организации самообороны против [197] авиадесантов и прорывающихся танков, а также общих мероприятий противовоздушной обороны, в мобилизации местных рабоче-крестьянских масс на укрепление тыла, на восстановление путей, на создание укрепленных районов, зон заграждения и т. д.

Борьба за повышение боеспособности в предстоящих операциях ставит перед командованием и политическими органами одну очень сложную задачу. Политическая работа, для того чтобы она развернулась в полном объеме, диктует широкое применение методов агитации и пропаганды. Между тем оперативная обстановка постоянно требует скрытности, строжайшей военной тайны. Успешность оперативных действий зависит от проявления внезапности. Все эти обстоятельства должны быть строго взвешены в каждом отдельном случае и должны быть найдены формы, гарантирующие боевой подъем масс и сохранение скрытности и внезапности. Мало того, действительное сохранение тайны может иметь место лишь при условии, что партийно-политические органы будут мобилизованы для разрешения этой сложной задачи в условиях действий массовых армий.

Подготовляя политически бой или операцию, не следует забывать о дезинформации противника.

Из опыта гражданской войны мы знаем, какое громадное значение имела подготовка партией страны к обороне на фронтах, причем лозунги «Все на Восточный» или «Все на Южный фронт» ни в какой степени не раскрывали планов действий наших фронтов. Зато мобилизации членов партии и профсоюзов создавали условия к укреплению фронтов для их предстоящих побед.