На базе достигнутого — к новым задачам{98}

Перед нами стояла большая задача — выполнить установки, поставленные Революционным Военным Советом Союза.

Большая, напряженнейшая работа всего нашего начальствующего состава, наших политорганов, громадная волна общественности в области вопросов боевой подготовки в нашем округе — все это дало ряд положительных сдвигов. Достигнутое является прочным фундаментом для дальнейшего движения вперед. Сейчас перед нами стоит задача — четко наметить пути предстоящего учебного года.

Товарищи, для того чтобы правильно поставить перед собою задачу, для того чтобы ее успешно осуществить необходимо докопаться до корня всех корней какого-либо вопроса. Точно так же, как и в бою, как в ведении операции, приходится найти какой-то центр тяжести в расположении и в системе действий противника и наносить по нему удар, — точно так же и в деле подготовки мы не можем рассматривать все наши достижения одинаково полноценными. Поэтому найти какой-то корешок, за который мы могли бы ухватиться и потащить, привести всю машину в действие, чтобы можно было потащить за собою все отрасли военного дела, — это является вопросом не простым, а чрезвычайно трудным и сложным.

Когда мы в прошлом году пробовали определить, в чем заключается основной наш недостаток, то мы, как вы помните, единогласно пришли к мнению, что основным нашим недочетом, в который упираются все дальнейшие тактические совершенствования, является вопрос недостаточной нашей активности, недостаточной мобильности. И мы говорили, что, лишь только преодолев этот основной недостаток — нашу неподвижность, — только в этом случае мы сможем развиваться дальше.

Задача была сформулирована так: «Во главу угла должен быть поставлен вопрос о достижении решительного перелома в отношении увеличения подвижности и поворотливости войск, т. е. активности, инициативы и быстроты действий, решительности и смелости в принимаемых решениях и упорства в их выполнении». Основа методической установки заключалась в том, что все должно проводиться под углом развития нашей мобильности, точно так же как вся подготовка Красной Армии должна развивиться [65] под углом зрения развития, в первую очередь, нашей тактической мощи.

Каким же образом мы разрешали это? Мы поставили перед собой задачу привлечь к этому вопросу широчайшее общественное мнение и красноармейцев и начсостава. Конечно, это дело не новое для Красной Армии. Мы всегда и по всяким вопросам заостряем общественное внимание. Но в истекшем году перед Красной Армией был поставлен совершенно конкретно, четко и остро именно этот вопрос, ибо без заострения общественного внимания на нашем основном недостатке, без привлечения всей красноармейской активности, общественности под руководством начсостава и наших партийных организаций, политорганов мы не сумели бы добиться здесь перелома.

Политорганы и партийные организации вполне организованно подошли к разрешению этой задачи. Если к этому прибавить еще усовершенствование методов подготовки и работы комсостава, переход к прикладным методам, при которых можно требовать большей четкости и быстроты в принятии и выполнении решения, то, как видно, вся эта система мероприятий была направлена в одно место. Мы мобилизовали красноармейский актив, нашу военкорию, постарались, сколько было возможно, подготовить военкоров, ознакомили их с тактическими требованиями, которые стоят перед войсками округа. Попробовали обучить их критическому подходу к происходящему на поле боя, на занятиях, чтобы они могли более самостоятельно отмечать, что идет в развитие наших установок, что — против и т. д.

В результате таких мероприятий всеми, без исключения, отмечается большой сдвиг в этом году.

Я не хочу сказать, что мы достигли всего, что нужно было в этом направлении. Несомненно, наша активность и мобильность может и должна быть еще повышена. Но в области мобильности, подвижности, активности мы имеем еще массу грехов и пробелов, и, несомненно, тот упор на тактическое совершенствование, который мы делали, мы должны сохранить и в будущем.

Основной вывод мы делаем совершенно положительный: наши войска встряхнулись, сумели развить навыки, создать такой обиход внутреннего распорядка во всех условиях боевой обстановки, когда мы больше не «упираемся в недостаток подвижности и активности.

Я хотел бы остановиться и на ряде других достижений, которые мы имеем в войсках. К этим достижениям необходимо отнести более плановую постановку занятий с начальствующим составом. В прошлом году у нас в течение года было два-три слома нашей учебной установки. В прошлом году у нас не было объединенного плана для зимы и летней учебы. В истекшем учебном году, в 1928/29, мы имели одну общую плановую установку, которая охватывала и зимние, и летние месяцы учебы. Это явилось нашим большим достижением. [66]

Дальше, мы имеем повышение ответственности командиров за войсковую часть. Мы имеем некоторый опыт, который едва ли удавалось сделать раньше, — действия пехоты с танками. Это является крупнейшим для нас достижением. Мы имеем более широкое применение, чем в прошлом году, химических средств во время боя. Мы провели зимой тактические действия на лыжах, что опять-таки дало большую тренировку войскам, показало, что можно растянуть тактическую программу общевойскового обучения не только на лето, но и на зиму, и открыло перед нами новые перспективы. В форсировании рек мы имеем безусловно успехи, резко шагнув от уровня прошлого года в этом отношении. Лесные бои точно так же увенчались в этом году успехом по сравнению с прошлыми годами.

Словом, по целому ряду вопросов мы имеем достижения. Поэтому можно сказать, что войска поработали в истекшем году недаром и повысили значительно свою активность и мобильность.

Вот этот решительный перелом в общей активности и мобильности делает уровень ряда отделов боевого обучения просто уже несоответствующим, а значит, для нас и определенно отсталым. На это определенно указывает и то обстоятельство, что в деле войскового боя не все дивизии округа достигли одинакового уровня. Уровень грамотности боевого порядка не у всех увязан с требованиями ПУ — 29 и с тем, к чему обязывает достигнутая мобильность частей.

Прежде всего, о принятии решений. До сих пор, товарищи, встречаются еще командиры, которые начинают перечислять сразу задачи подразделения, без должного учета общей задачи. Отсюда получается бесформенное решение и, естественно, вытекает невозможность правильного построения боевого порядка. Отсюда вытекает и то, что командир, подчиненный ему, не слишком ухватывает основную идею его решения, ибо он не знает основной установки, основной идеи. На эту сторону необходимо обратить серьезное внимание.

Затем, встречаются еще командиры, которые не овладели построением боевого порядка по ПУ — 29: эшелонирование боевого порядка, отказ от резервов, построение ударной группы двумя-тремя эшелонами, с тем чтобы вторым или третьим эшелонам, одновременно с первым эшелоном, ставились конкретные тактические задачи. Были случаи, когда говорят эшелону:

«Я вам дам задание тогда, когда вы дойдете до такого-то места».

Говорить так — значит не дать командиру второго эшелона никакого приказания.

Такое отношение ко вторым эшелонам сводит их, по сути дела, к резервам образца наполеоновской тактики, на которой воспитывали военные школы старой армии. Но сейчас бой развивается по-другому: сейчас нащупать можно только боем. Для этого надо двинуть первыми эшелонами. Первый эшелон продвигается [67] медленно, с большим огневым боем. И второй эшелон, если бы командир даже и хотел его двинуть, когда он нащупал пункт, то должен будет проделать такие же махинации: будет двигаться перебежками, под огнем. Значит, скорость движения второго эшелона не может быть больше, чем скорость первого. Отсюда-то и вытекало то решение, которое вложено в наш Боевой устав пехоты и которое закреплено в нашем Полевом уставе 1929 г.: второй эшелон должен получить тактическую задачу одновременно с первым эшелоном, и командир второго эшелона, получив эту задачу, действует совершенно самостоятельно.

Такое решение приняли потому, что во время войны резервы всегда запаздывали. Поэтому мы и перешли на новую систему.

Вопрос о вторых эшелонах является вопросом крупнейшего значения, без него не может быть живого боевого порядка. Поэтому нужно считаться с жизнью и решительно проводить в этом вопросе ту линию, которая проводится нашей Красной Армией, чтобы к требуемому уровню подравнялись решительно все; к этому вопросу должно быть приковано общественное внимание партийных организаций и политорганов. Нужно, чтобы начальствующий состав все внимание сконцентрировал на этом вопросе и в конце концов изжил эти резервистские настроения. Этот вопрос — один из крупнейших вопросов, который не допускает никаких, даже «некоторых», исключений.

Дальше, товарищи, вопрос действия наших батальонов. Тут сдвиг в хорошую сторону имеется более резкий. Батальоны уже усвоили требования Боевого устава пехоты. Они уже не разворачиваются за 3–4 километра в боевом порядке. Они идут теперь общим строем, закрытыми подступами и стараются сблизиться, с тем чтобы поближе сделать развертывание на основе принятого решения о бое. Но у некоторых комбатов и тут имеются дефекты. Если батальон движется закрытым подступом, то командир батальона должен выйти вперед. Прежде чем повести свой батальон в бой, он должен разведать подступы, разведать расположение противника самым элементарным образом. У нас же этого еще нет.

Основное требование устава состоит в том, чтобы, если надо вести батальон скрытым подступом, командир батальона, дойдя до конца подступа, смог бы рекогносцировать положение противника и принять решение о наступлении, развернуть батальон в развитие этого своего решения, причем развернуть под прикрытием артиллерийского и пулеметного огня.

Дальше, не у всех одинаково хорошо налажен в батальонах вопрос управления. В некоторых дивизиях над этим вопросом работали много, и там дело обстоит благополучно. Но в некоторых случаях не организуют у себя никакого управления, нет распределения труда между начальником штаба, адъютантом и остальными лицами, которые ему приданы. А между тем по Уставу 1929 г. батальон является, по существу, первой единицей общевойскового [68] порядка. И тут одним командованием не обойдешься, здесь нужен, хоть какой-нибудь штабик.

Дальше, об артиллерийском вопросе. По сравнению с прошлым годом, мы усвоили взаимодействие пехоты и артиллерии. Но достигнутые результаты общего темпа работы требуют теперь и по взаимодействию большего.

В чем заключается условие организации артиллерийского управления, которое заложено Полевым уставом 1929 г.? Оно заключается в разнообразии установки. Одно дело, когда командир наступает на обороняющегося противника, зная расположение противника. В таких условиях вполне правильно организовать централизованное управление артиллерией.

Централизация управления заключается в том, кто является основным целеуказателем. Если командир полка хорошо знает расположение противника, он может дать конкретное задание для обстрела по определенному объекту, и он имеет полное право управления. Но если он не знает, если данные он может получить только в ходе боя, он не может организовать управления. Артиллерийский начальник, который централизует управление артиллерией, всегда отдает основную массу средств на организацию и связь артиллерии. И в этом случае не хватает связи с пехотой. Когда централизуется управление артиллерией, то в эту сторону получается основной крен, основной нажим. Если так прорабатывается вопрос, то всегда отходит на второй план взаимодействие артиллерии с пехотой, а если и не отходит на второй план, то отступает перед основными задачами. И вот, когда командир полка централизует два-три дивизиона в руках одного начальника, подчиняет себе, не зная всей обстановки, значит, не конкретизируя задания артиллерии, то получается, что ни он не ставит цели, ни ротный командир. В общем — никто не ставит себе определенной цели для использования артиллерии. Артиллерия стреляет сама по себе, пехота наступает сама по себе, и нет взаимодействия артиллерии с пехотой.

Дальше — о работе отделений связи с пехотой (ОСП). Достигнутая войсками подвижность обязывает теперь наши ОСП к большему. Когда начинается движение в период атаки переднего края, то связь еще есть. Затем она зачастую нарушается. Это говорит, что в смысле взаимоотношений пехоты с артиллерией мы сделали еще не все то, к чему обязывает общий масштаб.

Некоторые командиры пехоты не интересуются артиллерией, не знают, подчинена ли она им или только придана, не интересуются, имеет ли ОСП достаточное количество кабеля. Эти вопросы, которые должны бы брать за живое каждого пехотного командира, не всегда еще его интересуют. С другой стороны, и некоторые командиры батарей недостаточно инициативны и самодеятельны. Они часто еще ждут распоряжений, не пуская в ход своего оружия, не принимая самостоятельного решения. Артиллеристам надо на этом участке подтянуться, [69] в использовании пулеметных рот имеются еще навыки шаблона: пулеметные роты или все время используются как пулеметные батареи, или же с самого начала распределяются по стрелковым ротам и не оказывают никакого влияния на ход боя со стороны командира батальона. А ведь в различных условиях и использование пулеметных рот различно. В период развертывания - целесообразно использовать пулеметную роту как одно целое. В период прерывания оборонительной полосы — пулеметную роту приходится децентрализовать и т. д. Нам нужно добиться, чтобы решительно все командиры батальонов умели строить свой маневр на тех огневых ресурсах, которые имеются. Совершенно противоестественно, когда батальонный маневр основывается не на огневых ресурсах, отсюда — противопоставление стрелкового цела — тактическому. Нам надо перебороть безграмотное рассуждение о том, что, сделав упор на тактическую подготовку, можно добиться хороших результатов, не добившись успехов в стрелковой подготовке.

Высокая подвижность, достигнутая частями, выдвинула особо большие требования перед разведкой. И в этом вопросе как коннице, так и пехоте надо много поработать, чтобы разведка была решительно поставлена в уровень общей подвижности и на основе нашего Полевого устава.

В организации обороны мы встретили еще некоторых командиров, которые не придерживаются строго того положения, чтобы между разграничительными линиями не было никакого промежутка. Необходимо этому делу положить конец и в этом году таких явных нарушений ПУ, такого отсутствия дисциплины не допускать. Дальше, товарищи. В прошлом году к нам было предъявлено требование организовать более упорную оборону. На деле же мы иногда видели, что, как только сбит передний край, начинается отход. Упорство обороны, приучение к обороне островками — это надо воспитывать. Можно отвести весь фронт, но оставить где-нибудь островок, который защищался бы до последнего и помог контратаке восстановить нарушенное положение.

Конница, для которой вопрос подвижности имеет особое значение по самой сущности этого рода войск, достигнутые в этом отношении результаты считать удовлетворительными для себя не может. И наряду с подтягиванием всех звеньев боевой подготовки вообще, конница и достижение подвижности должна на предстоящий год считать для себя задачей столь же актуальной, как и в прошлый год.

Какие установки можно теперь поставить на будущий год?

То, о чем я докладывал, говорит, что в той или другой степени все упирается в основу общевойскового боя, в ту основу, которая дана в новом Полевом уставе. В первую очередь мы должны изучить Полевой устав, изучить не по книжке, а изучить практически. Полевой устав дает ответ на все недочеты, которые мы здесь встречаем. [70]

Необходимо, товарищи, нам кроме изучения Устава еще поставить перед собой и целый ряд практических вопросов. В этом году всем нашим командирам батальонов, комполкам, комдивам и высшему начсоставу надо дать возможность командовать батареей. Надо организовать хотя бы кратковременные стажировки между артиллерийскими и пехотными частями.

Но коннице новых установок ставить не следует. Ей надо повысить результаты, добытые по установкам прошлого года.

В этом году мы должны глубже поставить изучение авиации. Точно так же надо продолжать дальнейшее изучение в связи с ПУ действий танков. Есть еще целый ряд вопросов, которые нужно проработать. Например — связь. Обучение связи надо построить так, чтобы первые учения происходили только по световым сигналам, и только после усвоения можно присоединять радио, телефон и проч. Затем, товарищи, надо налечь на тыл.

Наконец, некоторые новые установки. Мне кажется, что моторизация не является делом такого отдаленного будущего. Опыты по моторизации воочию показывают, как иногда самый маленький моторизированный отряд может внести элемент такой неожиданности для противника, что совершенно переворачивает все привычные действия. Имеем ли мы достаточную базу для действий моторизованных частей? Да, основание к этому мы имеем в связи с неуклонной индустриализацией страны. Этого мы не можем недоучитывать в развитии нашей боевой подготовки.

Мы должны крепче увязать работу военкоров с нашими задачами. Проведенная в прошлом году работа в этом направлении дала большие результаты. Если мы еще больше поднимем тактическую грамотность военкоров, если вместе с ними проработаем ряд целевых тактических установок, которые стали перед войсками, то несомненно, что сможем двинуть дело еще лучше.

И, наконец, мы должны сказать, что во всей тактической подготовке особое внимание нам следует обратить на стрелковую подготовку. Не может быть общевойскового боя и общевойскового совершенствования без решительного поднятия стрелкового дела.

Вот, товарищи, те основные установки, которые мы должны принять на будущий год. Они заключаются в том, что на базе реализации решений РВС СССР и ЦК партии по вопросам военного строительства, на базе дальнейшего развития нашей политической крепости, политической сознательности, классовой активности мы должны достигнуть еще более высокой ступени мобильности, предприимчивости, активности, самодеятельности и т. п. В эту активность и мобильность мы должны вложить больше тактического общевойскового содержания. Этот основной упор на наше тактическое развитие мы должны вести в направлении всех установок, которые включены в новый войсковой Устав 1929 г.