Из уроков гражданской войны{89}

Решительные действия могут прерываться позиционными сидениями, отделяющими один период войны от другого. Борьба длительная, с напряжением всех экономических и социальных сил, сопровождающаяся обострением классовых противоречий, характеризует современные массовые войны, в которых обе стороны стремятся к решительному поражению вооруженных сил противника, применяя громадные силы и средства, так как «масса наступательных средств составляет необходимый результат высшей ступени цивилизации» (Энгельс). [24]

В день десятилетия Красной Армии особенно хочется остановиться на тех основных уроках, которые дала нам гражданская война. Эти уроки нужны нам для предстоящих новых величайших битв, нужны и для западноевропейского пролетариата, для организации и рационализации его боевых действий против буржуазии. Гражданская война — первая организованная массовая война пролетариата против буржуазии не только своей, но частично и мировой — дает нам в этом отношении неисчерпаемо богатый опыт. Этот опыт мы должны изучать, должны его использовать. В настоящих строках я не предполагаю обобщить все то, что дала нам гражданская война, что дал опыт Красной Армии. Я хочу поделиться лишь двумя-тремя соображениями о некоторых характерных моментах строительства и стратегии Красной Армии, которые, быть может, пригодятся историку в труднейшем деле подбора материалов. При этом я нисколько не остановлюсь здесь на всем том новом и героическом, что дала Красная Армия, а коснусь лишь того, что мне кажется наиболее практическим.

Гражданская война внесла новую свежую струю в стратегию борьбы на фронтах. Если сосредоточение полевых армий на решающем фронте для достижения решающей победы и являлось признанным и широко использованным приемом стратегии, то Красная Армия, а вернее, вся наша Советская страна развила эту стратегическую идею еще дальше, прибавив к сосредоточению вооруженных сил и формирование их на решающих фронтах. Мы знаем, что Красная Армия процентов, пожалуй, на 80 сформировалась непосредственно на фронтах гражданской войны. Но к этому общему положению прибавляется еще и умение сосредоточить, заострить, увеличить формирования на наиболее решающих фронтах. Лозунги, которые выбрасывала партия во время гражданской войны в зависимости от значимости того или другого направления: «Все на Восточный фронт», «Все на Южный фронт», «Все на Западный фронт» и т. д. — претворялись на фронтах в бурное строительство вооруженных сил, укрепление и починку действовавших там войск и технических средств, чем создавались необходимые живые силы для новых сокрушительных ударов. Партийные и профессиональные мобилизации десятков тысяч рабочих, вооружение, снаряжение и продовольствие, бросавшиеся на фронты, делали свое дело, и стратегическое сосредоточение, соединенное со стратегическим строительством, обеспечивало победу. Этот принцип, безусловно, оформлен и претворен в законченном виде Красной Армией. Жан де Пьерфэ{90} в своей книге «Плутарх солгал» сокрушается по поводу того, что французское главное командование 1914 г. не сумело провести в жизнь этот принцип, чем и ослабило свое положение на крайнем левом (северном) фланге. «Организация не терпит импровизации», — утверждала старая военная доктрина. Гражданская война это правило нарушила и показала нам в этом направлении ряд новых путей.

Однако строительство на фронтах, недостаток опытного командного состава, затруднения в вооружении и снаряжении создали и. ряд неблагоприятных условий, благодаря которым Красная Армия развивалась не так целесообразно с точки зрения нормальной боевой организации и ложилась на экономику страны гораздо большим бременем, чем это могло бы быть при более планомерном строительстве вооруженных сил. Соотношение тыловых и обслуживающих войск и учреждений по отношению к действующей армии и соотношение активных штыков и сабель в этой последней по отношению к ее тылам оставалось на протяжении всей гражданской войны чрезвычайно неблагоприятным. Достаточно сказать, что в 1920 г. наши вооруженные силы составляли почти 5½ млн. человек. Из них на долю действующих армий, считая стрелковые, кавалерийские и технические войска, выпадало не более 2 400 тыс. человек. Ясно, что здесь прежде всего сказывались наша организационная неопытность и наши затруднения в области вооружения и снаряжения, которые чрезвычайно сильно нарушали плановое строительство. Еще более ярко скажутся эти недочеты, если мы посмотрим на численность активных штыков в наших стрелковых войсках, составлявших основную массу (55 стрелковых дивизий) полевой армии. Стрелковые войска, общей численностью до 2 млн. человек, имели в 1920 г., по-видимому, не более или немного более 200 тыс. штыков. Об этом нам говорят следующие данные: на фронте против белополяков мы имели 27 стрелковых дивизий, т. е. 50 процентов всех стрелковых войск. Для укрепления этих войск было брошено все то, что было в распоряжении нашего главного командования, и, несмотря на это, в мае, июне, начале июля 1920 г. эти войска имели не более 100–110 тыс. штыков (Н. Какурин и В. Меликов. Война с белополяками. ГИЗ, 1925, стр. 200 и 442). Несмотря на все [25] Напряжение главного командования, нам до конца гражданской войны не удалось значительно улучшить это положение.

Само собой понятно, что западноевропейский пролетариат, имеющий перед собой наш опыт, имеющий возможность более основательно подготовиться к строительству вооруженных сил, сумеет избежать многих наших ошибок. Это даст в его руки более мощное оружие и меньшим бременем ляжет на экономику страны.

Три года гражданской войны, прошедшие с переменным успехом, повлекли за собою чрезвычайные затруднения в области нашей экономики, и без того нарушенной империалистической войной. Продукция крупной промышленности падала, казалось, катастрофически. Продовольственный кризис достиг небывалых размеров. Транспорт находился накануне полного паралича. Военная промышленность ежегодно и прогрессивно сокращала свое производство. Все это, вместе взятое, говорит нам о том, что мы вели гражданскую войну на нищенском экономическом базисе. Но это самое положение зачастую приводит к формальным и неверным выводам о том действительном соотношении между живой силой и техникой, которыми располагала Красная Армия. Помимо продукции военной и мобилизованной промышленности Красная Армия располагала еще громаднейшими запасами, оставшимися от империалистической войны. Наконец, она пополняла свои технические ресурсы и за счет трофейного имущества, в немалом изобилии попадавшего в ее руки при ликвидации отдельных фронтов. Все эти обстоятельства, вместе взятые, в сопоставлении с теми уродливыми условиями в организации Красной Армии, о которых упоминалось выше, зачастую создавали такое положение, что фактически соотношение живой силы и техники в Красной Армии было выше, чем в царской армии. Для характеристики только что указанного положения я затрону лишь два вида вооружения — пулеметы и артиллерию.

В 1916 г. царская армия располагала на каждую тысячу штыков 3–4 орудиями и 8–10 пулеметами. Армейская артиллерия, постепенно насыщая фронт позиционной войны, изменила в лучшую для царской армии сторону это соотношение, но тем не менее в основном оно сохранилось. Каковы же были ресурсы Красной Армии?

Тов. Бубнов в своем предисловии к первому тому «Гражданской войны» («Военный вестник», 1928, стр. 35) говорит, что в 1920 г. в среднем на стрелковую дивизию приходилось 120–150 пулеметов и 22–28 орудий. Число штыков в стрелковой дивизии в среднем можно принять равным 4 тыс. Вышеприведенные цифры по Западному и Юго-Западному фронтам в 1920 г. подтверждают эту численность. Таким образом, согласно этим данным, на каждую тысячу штыков Красная Армия имела 30–37½ пулеметов и 5½-7 орудий.

Перед началом июльского наступления Западного фронта он 26 имел в своем составе до 97 тыс. штыков и сабель и 595 орудий, что дает 6 с лишним орудий на каждую тысячу штыков («Война с белополяками», стр. 200). 13 мая 1920 г. в боевом составе армий Юго-Западного фронта на каждую тысячу штыков имелось около 46 пулеметов и 10 орудий («Война с белополяками», стр. 442).

В начале августа 1920 г. наступающие армии Западного фронта имели на каждую тысячу штыков свыше 50 пулеметов и около 12 орудий.

Таким образом, мы видим, что насыщение техникой на каждую тысячу штыков Красной Армии колебалось в зависимости от того, возьмем ли мы соотношение до или во время наступления. Однако мы видим, что в общем и целом на каждую тысячу штыков мы имели от 6 до 12 орудий и от 30 до 50 пулеметов. Нормы значительно превышают нормы царской армии, причем пехота, пожалуй, приближается уже к понятию машинизированной пехоты, хотя и действовавшей по старой тактике.

Конечно, недостаток снарядов и винтовочных патронов в целом ряде уменьшали значение относительной численности техники, но все же ее значение постоянно давало себя чувствовать, и Красная Армия фактически привыкла в этом отношении далеко не к голодным нормам. Мы имели большие запасы винтовочных патронов, доставшихся нам в наследство от царской армии, кое-что производила наша военная промышленность, кое-что давали трофеи. Приведу один пример расходования артиллерийских снарядов в 15-й армии во время 26 дней ее майской операции в 1920 г. Согласно подсчетам этой армии, она в среднем расходовала в день операции до 30 снарядов на орудие, т. е. за операцию на орудие было израсходовано до 780 выстрелов, т. е. чуть ли не та цифра, которую царская армия готовила на год ведения войны в 1914 г.

Я ограничусь этими отрывочными справками по действительному соотношению живой силы и техники, к которому Красная Армия, быть может и не отдавая в том себе теоретического отчета, привыкла на полях боев. Конечно, боевой революционный дух, классовое самосознание являются решающими факторами в революционной войне, но один революционный дух без необходимой техники в современной войне победить не может.

Эти уроки мы должны всемерно учесть, и Красная Армия, ежегодно укрепляясь и повышая свою боеспособность, прекрасно учла это положение. Его должны ясно и четко учитывать и все трудящиеся нашей страны. Военизация страны, идущая рука об руку с ее, индустриализацией, должна обеспечить Красной Армии на полях ее будущих битв еще более могущественную технику, чем во время гражданской войны.