4. Подготовка пограничных театров

Организационная подготовка. В приграничных районах в мирное время имеется известная войсковая организация: существуют штабы, существуют магазины и склады, выдающие войскам различное снабжение, имеются ремонтные мастерские, находятся казармы, лагери, стрельбища. Мирные потребности обслуживаются постоянными линиями связи. В пограничной полосе находятся и отряды пограничной стражи, также имеющие свое оборудование.

Через короткое время после начала войны, схема окружного оборудования должна быть заменена схемой фронтового оборудования. Очень многое придется расширять и делать заново. Но эта проблема создания боевой организации будет значительно упрошена, если удастся полностью использовать мирное оборудование, если схема окружного оборудования в значительной своей части войдет во фронтовую организацию. В то время, как все будет в брожении, когда тысячи начальников, плохо ориентирующихся в незнакомой им обстановке пограничного пространства, будут прибывать со своими частями и учреждениями издалека, с непременным наказом — немедленно очищать станции высадки, колоссальное организующее значение получает всякая неподвижная частица общего аппарата, заблаговременно устроенная и начавшая уже функционировать, имеющая постоянный адрес. Не безразлично, будут ли устраиваться штабы фронтов и армий заново в необорудованных пунктах, или они осядут на бывшую стоянку штабов округа и корпусов. Гораздо легче развить до требуемых размеров скромный мирный провиантский магазин, чем создавать новый. Склад инженерного имущества, оказавшийся как раз в том пункте, где необходимо немедленно с началом мобилизации развитие дорожных или фортификационных работ, окажет большие услуги. Наоборот, если все предстоит перебрасывать, эвакуировать, если мобилизация оказывается равносильной великому переселению народов, то период времени когда все отстоится и наладится, значительно растянется; потребуется много дополнительной работы, а период неизбежного сумбура не увеличит доверия к авторитету руководства.

Отсюда вытекает необходимость рассматривать каждое организационное мероприятие в пограничных округах с точки зрения имеющегося в виду решения фронтовой задачи.

Дорожная подготовка. Специальные мероприятия по оборудованию театра борьбы прежде всего должны выразиться в разработке и ремонте сети путей сообщения. Производительность работы армии прямо пропорциональна качеству дорог в ее тылу. Плохие пути ослабляют фронт и умножают тыл.

Естественным является стремление проводить хорошие дороги в районе, где намечается направление нашего наступления, и запускать дорожную сеть там, где мы предполагаем оставаться пассивными, боимся направления неприятельского удара. Нужно, однако, глубоко продумать оперативную обстановку, прежде чем создавать дорожные капканы. Перед мировой войной мы считали выгодным подготовиться к вторжению в Восточную Пруссию со стороны реки Немана, а в Галицию — из пределов Киевского военного округа, и развивали здесь до самой границы шоссейную сеть. Мы считали опасными для себя направления, которые вели в Варшавский военный округ в обход Вислы: с севера — из Восточной Пруссии к линии Нарева и с юга — из Галиции к линии Люблин-Холм. Здесь почти не было железных и шоссейных дорог, а грунтовые пролегали но песку или по болотам. Однако, сложившаяся обстановка принудила нас действовать крайне активно и воспользоваться для вторжения в Восточную Пруссию путями от Нарева (2-я армия Самсонова), а в Галицию — от линии — Люблин-Холм (9-я, 4-я, 5-я армии); мы попали в собственную ловушку. Армия Самсонова, преодолев бездорожное пространство, оказалась в труднейшем положении. Она оторвалась; единственная связь — Млавская железная дорога — отходила от ее левого фланга, на ней сидел верхом 1 армейский корпус; удар по этому корпусу заставил его отходить вдоль железной дороги назад и открыть таким образом фланг и тыл прочих корпусов. Вся операция сложилась бы совершенно иначе, если бы к северу от Остроленки имелась железная дорога и несколько хороших шоссе. 4-я и 9-я армии справились, в конечном результате, с австрийцами, но какое кладбище автомобилей и повозок представляли окрестности совершенно избитого шоссе южнее Люблина! Его все объезжали полем, и очень высокий процент конского состава пал от истощения на этих люблинских полях. Когда же выяснился маневр Людендорфа и пришлось отводить 4-ю, 5-ю, 9-ю армии опять назад, на фронт Новая-Александрия — Варшава, то весь тыл опять расстроился, батареи потеряли значительную часть лошадей, занять переправы на Висле мы опоздали, и Ивангород-Варшавская операция значительно затянулась.

Имелась у нас крепость Новогеоргиевск, на которую не жалели денег. Она представляла тройной тет-де-пон при слиянии Буго-Нарева и Вислы. Однако, чтобы затруднить немцам подход со стороны левого берега Вислы, в этом месте к крепости не было подведено ни одной сносной дороги. Сыпучие пески на левом берегу Вислы блокировали крепость уже в мирное время. Поэтому в период Варшавской операции (октябрь 1914 г.), когда потребовалось произвести давление из Новогеоргиевска на левом берегу Вислы, таковое могло быть лишь очень слабым.

Но нельзя думать только о наступлении и создавать дорожную подготовку лишь непосредственно в районе станций высадок и далее к границе. Такова была основная линия нашего строительства военных шоссе до 1904 года. Узкая полоса, подготовленная в дорожном отношении и тянущаяся вдоль границы, может повернуться и против нас, если неприятелю удастся столкнуть нас с нее в лежащие позади, нее болотистые леса. Дорожная подготовка должна охватить достаточную глубину.

Бояться того, что неприятель использует для вторжения проведенные вами дороги, особенно не приходится. Движение войсковых грузов в сильной степени разрушает даже шоссе; чего не разрушат копыта и колеса, может, при соответственной подготовке, докончить пироксилин. Устройство ряда глубоких воронок в трудно обходимых местах затруднит надолго всякое движение. Людендорф в марте 1917 года так капитально разрушил дороги в 40-километровой полосе перед позицией Зигфрида (работы Альберих), что, несмотря на годовую работу по починке этих путей англо-французами, испытал много затруднений при своем мартовском наступлении 1918 года. "Массивное" разрушение путей — одна из новинок мировой войны.

Оборудование театра войны железными дорогами имеет довлеющую стратегическую важность. Не меньше 4 тысяч километров железных дорог было построено нами перед мировой войной, на западе с исключительно военными целями, и при огромном протяжении нашей западной границы не меньшее количество железных дорог должно и ныне входить в наш план усиления наших западных пограничных театров. Существующая сеть колесных путей имеет в некоторых местах такие пробелы, что Занятие некоторых важных участков фронта является чрезвычайно рискованным, так как сколько-нибудь сносных грунтовых дорог в тылу нет. Благоразумие диктует проведение таковых, если решено развертываться перед трудно доступными пространствами. И шоссе необходимо пролагать всюду, где предвидится обширное движение гужевого и автомобильного транспорта.

В восточную войну 1853-56 г.г. при осаде Севастополя военные действия приняли характер материального соревнования, и нам пришлось подтягивать к Севастополю массовые грузы. В нашем тылу работало 132 тысячи подвод, из коих большая часть обслуживала грунтовый участок Каховка-Перекоп-Симферополь-Севастополь, протяжением около 290 км. Вследствие перегрузки подводами этого участка и истощения его фуражных средств лошади и волы падали тысячами. Скорость движения транспортов падала иногда до 4 км в сутки. Грузы проталкивались к Севастополю в небольшом количестве и с громадным замедлением. Вероятно, вдвое меньшее количество подвод дало бы не меньший полезный результат. Большая ошибка полагать, что можно добиться положительных результатов, развивая количество обоза и не уделяя внимания дорожной сети. Мы усматриваем разрыв между односторонним штатным разбуханием тыла Красной армии и состоянием нашей дорожной сети. Что бы сказали о таком Наркомпути, который бы односторонне увеличивал железнодорожный подвижной состав, не заботясь совершенно ни о состоянии путей, ни об их расширении?

Если с некоторых участков мы предполагаем наносить удар, а опыт мирного времени говорит, что впереди них на один переход надо тащить автомобили по песку на руках, подкладывая доски, то забота об успехе удяра выразится и в проведении приличной дороги вперед. Развитие дорожной сети должно совпадать с требованиями развертывания и намечаемого маневра.

Сказанное о дорогах распространяется и на развитие сети телеграфных проводов.

Конечно, как и все прочие вопросы плана войны, и вопросы дорожной подготовки не имеют абсолютного, для всех случаев, решения, и должны расцениваться диалектически, сквозь призму наших представлений о характере будущей войны. Что было важнее для царской России — проведение ли четырехколейной магистрали Орел — Седлец, на которой настаивали французы, или проведение Мурманской железной дороги? Если проводить стратегию сокрушения, то сверхмагистраль, которая позволит бросать в район сосредоточения по 150 лишних поездов в день, несравненно важнее; но в условиях стратегии измора, действительно сложившихся в мировую войну, Мурманская железная дорога, облегчая России экономическое дыхание, пригодилась бы значительно больше.

Фортификационная подготовка. При натуральном хозяйстве лозунгом является индивидуальная защита каждого населенного пункта; но по мере того, как растет капиталистическое хозяйство, крепнет экономический базис, нарастают средства атаки, — возможности защиты изолированного от территории большого государства пункта все уменьшаются. Как в тактике в настоящее время является отжившей свой век форма сомкнутого редута, так и в стратегии ушла в прошлое форма сомкнутой крепости, с поясом фортов. Попытка сконструировать таковую крепость привела бы теперь к необходимости увеличить ее поперечник до 100 километров, артиллерию — до 4.000 орудий, количество боевых припасов — до десятка миллионов снарядов; потребовалось бы на устройство крепости свыше миллиарда рублей, а для защиты — гарнизон до 300-400 тысяч солдат; это практически невозможные для самого богатого государства цифры; сверх того, такой крепостью можно было бы овладеть в течение 2-3 недель, с затратами в 5% от материальной ее стоимости, выделяв для этого силы, составляющие всего 20-30% ее гарнизона.

Крепости старого типа могут сохранить свое значение на театрах борьбы с некультурным и бедно снабженным техническими средствами противником, при отсутствии сносной сети путей сообщения. Конечно, каждая европейская армия должна быть материально и идейно готова к атаке такой крепости; только отсутствием такой подготовки русской армии обусловливается длительная ее задержка против Перемышля. Главное требование — располагать достаточно подвижной и организованной артиллерией крупного калибра и широко ознакомить начальников и войска с приемами ускоренной атаки долговременных фортификационных сооружений.

Отрицание значения крепостей отнюдь не равносильно отрицанию долговременной фортификационной подготовки. Последняя, однако, должна отбросить неосуществимую ныне цель — создать самодовлеющее фортификационное целое, способное оказать неприятелю сопротивление и без тесной смычки с маневром действующих армий. Наоборот, долговременные оборонительные сооружения сохраняют смысл существования лишь в тесной связи с этим маневром, усиливая известные важные позиции на театре войны.

Необходимость фортификационных работ на современном фронте вытекает, прежде всего, из необходимости чрезвычайно сильно варьировать плотность занятия фронта. Чтобы собрать кулак (фалангу, таран) на одном участке, нужно в сильной степени разредить наши силы на других участках. XXXII корпусу, в последней трети мая 1916 года, было указано — принять половиной своих сил участие в Луцком прорыве, образуя его крайний левый участок; корпус сосредоточил 101 дивизию для удара на фронте в 2 километра, а другую 105, дивизию растянул на фронте в 55 километров; за ударным участком подтянулась и часть 2-й финляндской стр. дивизии — армейский резерв. Плотность развертывания на активном участке превосходила плотность на пассивном участке в 28 раз — правда, здесь задача сосредоточения облегчалась отчасти р. Иквой, усиливавшей большую часть фронта 105 дивизии. При отсутствии таких местных выгод, при разумном укреплении фронта все же можно добиться разрежения фронта на пассивном участке во много раз по сравнению с ударным.

Если нет заблаговременной фортификационной подготовки, придется развить энергичную работу по устройству укрепленных позиций с началом мобилизации. Успех таких работ, несмотря на подготовку проектов позиции, подготовку шанцевого инструмента и проволоки, формирование рабочих дружин и транспортов, останется все же сомнительным, так как работы придется разбросать на обширном протяжении, налеты неприятеля могут помешать их выполнению, первая неделя после объявления войны уйдет на организационную подготовку, а на третьей неделе, в некоторых случаях, укрепленные участки должны будут уже выполнять свое назначение. Эта лихорадочная мобилизационная горячка по постройке укреплений является неизбежной во всех случаях. Однако, при наличии некоторого фортификационного остова, заблаговременно созданного, эта работа будет протекать значительно успешнее.

Естественно, что войска будут сосредоточиваться для удара в районах, более изобилующих путями сообщений, а пассивные участки фронта будут представлять преимущественно глухие бездорожные участки. Из сопоставления этого замечания с предыдущими было бы ошибочно сделать вывод, что, следовательно, заблаговременно следует устроить фортификационный забор на второстепенных участках, оставив открытыми узлы путей, где будут собираться "тараны". Укрепленная позиция является не только забором, но и воротами. Узлы путей прежде всего надо будет обеспечить войсками прикрытия; наличность долговременных укреплений особенно ценна для этих войск. Здесь же последовательно будут накапливаться и главные силы; долговременная позиция прикроет их накопление и сыграет огромную организующую роль; наличие се позволит заблаговременно собрать близ границы некоторую порцию тяжелой артиллерии и технических средств, раскинуть постоянную сеть связи. Глухие места лучше и оставлять глухими; преграждение их сплошным фронтом можно оставить на дальнейшее течение войны; в случае прорыва неприятельских масс сквозь них мы окажемся в не плохом положении, так как, имея обеспеченными узлы путей, можем направить фланговые атаки в максимально выгодных условиях.

Долговременно подготовленная позиция должна быть готова к этой роли щита, под прикрытием которого дебуширует фланговая атака. Надо отказаться от всякой разброски средств на отдельные маленькие позиции, не могущие явиться опорой такого маневра. При наличии сильного местного рубежа явится возможность создать такие позиции на протяжении в 3-5 переходов по фронту. Хорошие дороги, значительная глубина укреплений на флангах, обдуманное расположение позиционных укреплений должны обеспечивать успех будущих маневров. Надо иметь в виду подготовку позиций не на отдельные роты или батальоны, а в армейском масштабе.

Опыт мировой войны явно показал негодность предмостных позиций. Вернейший способ подставить свои войска на уничтожение это — распределить их по предмостным позициям. Между тем, в условиях нашей Западной границы, где реки образуют важнейшие рубежи, является большой соблазн сосредоточить всю фортификационную подготовку на предмостных позициях. Здоровая стратегическая мысль должна бороться — с таким направлением решительнейшим образом. Несравненно дешевле заготовить в тылу запасный железнодорожный мост, для быстрой починки взорванных ферм, чем пытаться отстоять мост при наступлении неприятеля занятием предмостной позиции. Последняя, в современных условиях, должна выдвигаться на целый переход от реки и моста, и борьба за нее всегда будет складываться невыгодно для нас.

Речные рубежи, конечно, надо использовать при обороне, но так, чтобы ваши войска имели выигрыш, а не проигрыш от реки. Долговременная фортификационная подготовка должна стремиться усилить речной рубеж образованием оборонительного или наступательного фланга; при чем часто явится возможность использовать с этой целью долины притоков. В случае переправы французов через нижний Рейн, немцы, по мысли Вилизена, должны были занять линию р. Майна, фронтом на север с крепостью Майнц на своем левом фланге, что вынудило бы французов вступить в решительное сражение в максимально скверных условиях: тылом к Северному морю, левым флангом — к внутренним областям Германии, с висящим на правом фланге Рейном и голландской границей и причудливо выгнутыми сообщениями. Примером активного фланга является развертывание впереди Рейна III немецкой армии в августе 1870 г.; такое развертывание образует активную фланговую позицию и защищает все течение реки. В мировую войну долговременная позиция, преграждавшая Эльзасскую долину на высоте Страсбурга, прикрывала весь верхний Рейн. Конечно, устройство таких наступательных и оборонительных загибов можно комбинировать и с непосредственным пассивным усилением препятствия, представляемого речным рубежом. Иногда явится необходимость выдвигаться на неприятельский берег, чтобы обеспечить важные узлы, лежащие непосредственно в долине; но надо считать такой образ действий определенно убыточным и исследовать, не выгоднее ли построить обходные ветки железных дорог и шоссе, которые позволили бы нам обойтись без угрожаемого дорожного узла. В случае надобности подготовленная переправа наших войск на неприятельский берег легко осуществится и без наличия тет-де-понов. Необходимость последних, как исходного плацдарма для разведки, ныне, с развитием авиации, умалилась.

Нерасчетливо значительную часть военного бюджета употреблять на постройку укреплений; но 1-2% военного бюджета, планомерно расходуемые из года в год на повышение обороноспособности пограничных театров, несомненно, окупятся, позволив нашим передовым частям стратегического развертывания сразу стать на твердую почву.

Мы не развиваем здесь вопросов об оборудовании театра войны для действия морских и воздушных сил; развитие этой главы вообще привело бы нас к широкому вторжению в область оперативного искусства. Относительно морских баз мы ограничимся указанием, что, чем ближе лежит такая база к океану, при обеспеченных сообщениях с общей базой — внутренностью государства, тем выше ее стратегические достоинства. Достаточно сравнить базу русской эскадры на Востоке в 1904 г. — Порт-Артур, лежавшую в глубине Печилийского залива, и базу германских дальневосточных крейсеров — на Шантунгском полуострове, у его выхода, вспомнить судьбу русского флота, запертого в Порт-Артуре, и прорыв германской эскадры, которую англичанам удалось нагнать лишь у берегов Южной Америки, — чтобы согласиться с этим утверждением. Если мы возьмем побережье Балтийского и Северного морей, от Кронштадта до. Скапа-Флоу (у берегов Шотландии), то должны будем признать идеально скверное стратегическое положение Кронштадта, как базы флота, в глубине Маркизовой лужи, и отметим постепенное улучшение стратегического положения других гаваней, по мере удаления от Кронштадта на Запад. При борьбе на море вопросы базирования играют еще более решающую роль.