Подготовка вооруженного фронта

1. Исходные положения

Значение фронта вооруженной борьбы. Под влиянием ошибочных взглядов иногда складывается неправильная расценка отдельных фронтов войны — экономического, классового и вооруженного, в сторону совершенного умаления значения тех или иных результате военных действий. Боевые столкновения априорно признаются ничтожными по своим результатам. Такую идеологию нельзя не признать гибельной и опасной, так как она вызывает индиферентность к военной подготовке и подрывает моральную упругость в бою. На вооруженном фронте как раз история и делает оценку классового сознания и экономических успехов. Малейшее внимание к диалектике убедит нас, что на политическом и экономическом фронте события в течение войны развиваются не изолированно, а в тесном контакте с перипетиями вооруженной борьбы. В числе причин французской революции нельзя не подчеркнуть французских неудач в Семилетней войне, которые явились в глазах французской буржуазии явным провалом феодального дворянства на историческом экзамене, провалом, который выдвигал на очередь дня вопрос об устранении гегемонии этого негодного к власти класса. Русско-японская война и неудачи русских армий в мировую войну явились прологами, тесно связанными с обеими русскими революциями. Точно так же на экономическом фронте Германии победа 1871 года и катастрофа 1918 года отзываются, конечно, совершенно различным образом.

Надо быть слепым, чтобы отрицать значение военных действий, как голой формы насилия, апелляции к силе. "Самый непреложный закон природы, это — право сильного. Нет ни законов, ни конституций, которые могли бы обусловить исключение из этого закона. Все искусство человека не может помешать насилию сильного над слабым". Тот же философ добавлял, что "война представляет только конкретизацию событий, уже предопределенных моральными (мы бы сказали — классовыми и экономическими) причинами, которые редко замечаются историками". Из этой предопределенности не только не следует умаление значения военных действий, но наоборот, — например, в будущей войне Красная армия будет держать экзамен не только за себя, но и за весь новый строй СССР, за русскую революцию, за самосознание рабочего класса.

Определить относительное значение фронта вооруженной борьбы по сравнению с фронтом классовым и экономическим, и соответственно дозировать часть государственного бюджета, отпускаемую на подготовку к войне, это — дело высшей государственной власти. "Политика определяет численность вооруженных сил, которые необходимо держать в мирное время или мобилизовать для войны, в ответственность за эту политику падает на правительство".

План войны и план операций. Существенным признаком гражданских войн является отсутствие систематической подготовки к действиям на вооруженном фронте в широком масштабе. Отрицать вполне существование такой подготовки нельзя. Поляки, готовясь в шестидесятых годах к вооруженному восстанию против России, имели в романских странах школы для военной подготовки командных кадров, и издавали на польском языке военные уставы. Рабочий класс Германии в 1923 году формировал красные сотни, которые стремились повысить свою боеспособность путем регулярных военных упражнений.

Фашистские организации представляют также элементы военной подготовки к гражданской войне.

В гражданскую войну в Соединенных Штатах мы наблюдали, в течение зимы 1860-61 г.г., оригинальное положение: сторона, готовящаяся к восстанию (южане) стоит в течение 4 месяцев у власти, которую предстоит сдать в марте 1861 г. уже избранному представителю республиканцев севера Линкольну. В этих условиях подготовка восстания на вооруженном фронте получила несколько более планомерный характер: военный министр Флойд перебросил запасы ружей из северных штатов в южные, часть их, якобы излишнюю, распродал на южных рынках для вооружения боевых ячеек южан; так как солдаты армии федерации были, по своему классовому составу, недосягаемы для пропаганды южан, то Флойд распорядился вывести гарнизоны из береговых укреплений Юга, оставив в них лишь кучки сторожей; но, чтобы Север не мог использовать федеральную армию против Юга, Флойд загнал большую ее часть на дальний запад, в поход против индейцев, в пустыню; но склады, питавшие эти войска, находились на территории Юга, и старшие их начальники были верными агентами Юга; с началом восстания эти войсковые части оказались бессильными в вынуждены были разоружиться. Столица — Вашингтон — к моменту вступления во власть Абрама Линкольна, была лишена малейшей военной охраны.

Штат Кентуки, уже после начала гражданской войны, пытался сохранить нейтралитет. Однако, партизаны обеих сторон немедленно начали готовиться на всякий случай. Южане, имевшие на своей стороне власти штата, начали обрабатывать в свою пользу организованную милицию. Сторонники Севера, опасаясь внезапной Варфоломеевской ночи, начали собираться в двух лагерях, удаленных от столицы штата, и стали получать помощь оружием от уже вступивших в войну штатов Севера. Развитие этой подготовки привело к невозможности сохранить нейтралитет, и штат разделился между враждовавшими сторонами.

Изучая гражданскую войну в России, мы, конечно, найдем элементы подготовки вооруженного фронта и при исследовании Октябрьской революции 1917 г., и при исследовании выступлений Краснова, Корнилова, чехословаков. Несмотря, однако, на известный уклон в сторону расширения подготовки военных действий, подготовка вооруженного фронта гражданской войны, по необходимости, имеет эпизодический характер, в особенности по сравнению с грандиозностью политической подготовки к той же войне. Гражданская война принципиально ведется на развалинах общегосударственной военной подготовки; оружие, средства сообщений и связи, расположение арсеналов, интендантских складов, крепостей, казарм, военных заводов, уставы и военные навыки — все это в гражданской войне заимствуется из результатов предшествующей военной подготовки; только постепенно, в процессе самой гражданской войны, складываются вооруженные силы сторон, и начинает осуществляться ряд мероприятий по строительству армии данного класса. Вначале, несмотря на новые основы строительства армии, на новый дух и совершенно отличные лозунги, приходится применяться к чуждым формам, и проходят года, прежде чем удается их заменить своими, выработанными для новых условий.

Эта обстановка гражданских войн ведет к тому, что способность вооруженных сил к стратегическому усилию нарастает лишь весьма постепенно; максимум стратегического напряжения, несмотря на все стремление к применению стратегии сокрушения, относится ко времени значительно после начала восстания. Боеспособность Красной армии в 1919 году много превосходила ее боеспособность в 1918 году и продолжала расти далее.

Если приходится вести борьбу против внешнего врага, готового к производству крупного стратегического усилия через немногие недели после разрыва, было бы крайне нерационально полагаться на то, что организацию отпора удастся скомбинировать в процессе самой войны.

Для одержания успеха с минимальной тратой народных сил и средств, необходимо рационализировать использование всех представляющихся военных возможностей. Надо создать такие рамки, в которых энергия господствующего класса и все средства государства могли бы скорейшим и наиболее соответственным путем влиться в создаваемый вооруженный фронт борьбы. Нужна обширная сеть мероприятий по подготовке государства к вооруженной борьбе. Наравне с политическим и экономическим планом войны необходим и план чисто военный, связывающийся многими нитями с политикой и экономикой.

До XIX века соображения на случай войны и конкретная военная подготовка начинались лишь тогда, когда политика выдвигала перед государством определенную враждебную группировку. Впрочем, уже XVII век, создавший постоянные армии, оставил нам завет Монтекуколи — что заключение мира не должно являться ликвидацией военной организации, а представлять лишь начало подготовки к новой войне. Но эта подготовка выражалась лишь в содержании постоянной армии, известных запасов и постройке крепостей на угрожаемых границах и имела совершенно общий характер. Германские князьки стремились, по примеру Людовика XIV, заводить 24-фунтовые (6-дюймовые) пушки, не считаясь с тем, что им не придется осаждать крепостей, да и нет в их распоряжении тех мощеных дорог и каналов, которые покрывали север Франции и Нидерланды. Подготовку к войне не пронизывали определенной оперативной мыслью, вели абстрактно, не считаясь с требованиями обстановки будущей войны.

В 1802 г. полковник прусского генерального штаба Массенбах предложил, вне зависимости от хороших или плохих политических отношений с соседями, постоянно иметь годовые планы кампаний на случай военного столкновения с кем-либо из них. Его предложение, первоначально отвергнутое, начало осуществляться после свержения Наполеона I. Священный Союз на своих конгрессах выработал планы интервенции на случай рецидива революционного движения во Франции, прусский генеральный штаб имел в своем составе французское, австрийское, русское отделение, — были назначены военные агенты, началась статистическая, разведочная и рекогносцировочная работа.

Железные дороги, чрезвычайно ускорив развитие начального периода военных действий, поставили все государства перед необходимостью уже в мирное время разрабатывать вопросы, связанные с началом операций, и соответственно ориентировать мирную подготовку.

Если мы видим вместе с зарей капитализма и зарождение постоянных армий, не демобилизующихся в полной мере при заключении мира, то расцвет империализма распространяет требование подготовки к войне на все отрасли государственной деятельности. Теперь мы должны провести отчетливую грань между планом войны, преследующим военную подготовку всего государства в целом, для создания вооруженного фронта, и планом операций, или, как его часто называют, планом кампании, представляющим план приступа к первоначальным военным операциям. Тогда как план войны представляет, прежде всего, программу развития вооруженных сил и средств государства, рассчитанную на несколько лет, план операций является лишь небольшой, но очень важной частью первого, указывающей, как в каждый данный момент, с реальными силами и средствами, имеющимися в наличности, действовать в случае войны. Из плана операций вытекают задачи, выпадающие на вооруженные силы во время войны. Анализ задач указывает на несоответствие, существующее между ними и реализованной уже военной подготовкой; поэтому план операций в значительной степени осмысливает дальнейшую подготовку, содержание всего плана войны. Из плана операций можно заключить о требуемом количестве вооруженных сил, о характере их организации, вооружении и обучении, обеспечивающему спешное достижение военных целей; относительно необходимых усовершенствований организации театра войны в отношении путей сообщения и возведения долговременных фортификационных сооружений; относительно необходимых изменений мобилизационного распорядка; относительно тех запасов, накопление коих является особенно важным; относительно тех разведывательных данных, получение коих имеет существенный интерес.

Работа над планом операций и планом войны и проведение в жизнь вытекающих из них директив имеет существенное значение для исхода внешних войн и составляет задачу деятельности генерального штаба в мирное время. Если у нас имеются союзники, то эта работа дополняется работой по разумному согласованию планов войны и в особенности планов операций союзных государств (см. выше "Военные конвенции"). Однако, план войны в целом захватывает такие обширные области, что может быть осуществлен лишь в том случае, если ответственность за него возьмет верховная власть. Генеральный штаб является лишь рабочим органом, представляющим верховной власти свои соображения.

Некоторые писатели, вслед за Сериньи, пытаются провести различие между стратегической работой над планом войны и работой по ведению военных действий: первое — наука, второе — искусство. Тогда как при руководстве самой войной приходится принимать решения в далеко не выясненной обстановке, в темную, и работа протекает спешно, в нервной атмосфере, работа по плану войны является, по их мнению, сравнительно спокойной, базирующейся на относительно твердых данных; главенствующий в ней расчет придает ей научный характер; она стремится все предвидеть и предусмотреть и принципиально отказывается от каких-либо импровизаций. Поэтому составители стратегических трудов, появившихся да последнее десятилетие, переносили центр тяжести своих трудов на так-называемые подготовительные операции и очень поверхностно анализировали вопросы самого видения войны.

Мы признаем, конечно, что работа до объявления войны протекает в более академической атмосфере, чем когда заговорят пушки. Но принципиальное различие мы отвергаем. В основе той и другой работы лежат не какие-нибудь принципы, а наши представления о характере будущей войны и соответственная гармонизация всей подготовки и действий вооруженного фронта. Ошибочное представление о будущей войне поставит на ложный путь и подготовку, и исполнение. Кроме того, как увидит читатель, мы, с одной стороны, указываем на необходимость далеко проталкивать некоторые области подготовки вглубь самой войны — например, выдвигая необходимость эшелонности мобилизации; с другой стороны, мы отводим маневру широкое место уже в период оперативного развертывания. Грани между подготовкой и исполнением имеют тенденцию сгладиться. Борьба на измор вносит в само ведение военных действий те же элементы дальновидного расчета, которым должен быть проникнуть весь план войны.

Успешное ведение войны зависит в равной степени как от внимательной, тщательной проработки плана мобилизации, сосредоточения, пополнения и снабжения армии, так и от искусства ведения операций.

Военизация. Политический и экономический планы не ограничиваются рамками какого-либо одного ведомства; политические и экономические директивы, вытекающие из них, должны проникать всю государственную деятельность и являются прежде всего обязательными и для военного ведомства. Точно так же и военный план отнюдь не может ограничиваться рамками армии и флота; ныне в войне принимает участие вся страна, и военные директивы должны учитываться на очень широком фронте государственной деятельности. Так, например, командные курсы должны будут выпустить в течение войны сотни тысяч красных командиров, при чем на подготовку их военное ведомство будет иметь возможность затратить лишь самое ограниченное число месяцев. Естественно, что командные курсы придется комплектовать юношами, закончившими те или другие учебные заведения Наркомпроса, или даже студентами, состоявшими в начале войны в высших учебных заведениях. Та или иная подготовка, полученная молодежью в школах Наркомпроса будет существенно отражаться на качествах младшего командного состава, которым будет питаться Красная армия во время войны. Поэтому план военной подготовки страны не может безразлично относиться к деятельности Наркомпроса. Возникает необходимость исследовать, каким образом, не отклоняя деятельности Наркомпроса от поставленных им себе задач, можно было бы повысить достоинства оканчивающих его школы с точки зрения военной квалификации: развитие физической подготовки, борьба с пацифистическими уклонами мышления, сообщение элементарных военных сведений, обучение стрельбе, хотя бы под флагом спортивных обществ, моральное сближение их с Красной армией и т. д.

Управление вооруженными силами во время войны и сама мобилизация их находятся в очень тесной связи с развитием постоянной телеграфной сети. Личный состав многих военных частей связи только в том случае окажется на высоте, если Наркомпочтель поделится с военным ведомством при мобилизации своими испытанными и хорошо обученными работниками, а также поможет своими материальными средствами — например, самопишущими телеграфными аппаратами, и при развитии телеграфной сети мирного времени будет иметь в виду требования войны.

Каждое наступление выдвигает задачу — починить сотни железнодорожных мостов, перешить и организовать эксплуатацию нескольких тысяч верст рельсовых путей; явится необходимость в десятках тысяч железнодорожных агентов, в головных ремонтных поездах, в значительном подвижном составе. Само сосредоточение войск к границам, с началом войны, потребует тысяч поездов; подача подвижного состава и организация движения должны быть подготовлены во всех деталях. Это может быть достигнуто лишь путем тесного согласования работы высшего военного командования с Наркомпути.

Все мобилизационные вопросы тесно связаны с Наркомвнудел, так как требуют энергичного содействия местной администрации. Вопрос об отсрочках призыва для необходимых работников задевает интересы всех наркоматов и т. д.

При совместном гигантском масштабе ведения вооруженной борьбы военное ведомство не может и помышлять обойтись своим маленьким Наркомпросом в виде управления военных учебных заведений, своим ведомственным аппаратом связи, своими железнодорожными войсками, своей юстицией; оно не может организоваться в особое государство в государстве, иметь на все своих специалистов и свои запасы; необходимо подготовить всю страну и все наркоматы, с их богатыми силами, к участию в войне. Отсюда для высшего военного командования вытекает необходимость постоянного сношения с высшими гражданскими органами для ориентирования их в военных требованиях. А каждый высший гражданский орган должен иметь в своем составе ячейку, блюдущую военные интересы и подготовляющую перевод деятельности Наркомата на новые рельсы, с объявлением мобилизации, дабы он мог ответить тем задачам, которые поставит война.

Переход на территориальные формирования является мероприятием, расчитанным прежде всего на использование сил, средств, навыков, специальностей, знаний, энергии всего народа. Уменьшать постоянную армию за счет увеличения территориальных частей можно только при параллельном увеличении интереса всего государственного аппарата, рабочих и крестьянских масс к вопросам военного дела и государственной обороны. План военной подготовки государства к войне теперь в значительной степени является планом военизации государства. Мы говорим „военизация", потому что тождественное слово „милитаризация" слишком часто употреблялось в одиозном смысле. Под милитаризацией иногда понимают господство военных директив над интересами мирного развития общества, с подразумевающейся гегемонией военной касты в стране. Между тем, нет ничего более несправедливого: уменьшить объем деятельности военных специалистов, уменьшить постоянные армии можно именно только путем создания военных кафедр в университетах, созданием сердец и умов командиров взводов в лицах, занимающих бухгалтерские и тому подобные мирные должности, привитием военных вкусов массе населения. Самый ярый ненавистник постоянных армий, считавший их „за чуму и обезлюдение, Европы", Жан-Жак Руссо, обращал внимание на необыкновенно сильный дух милитаризма в единственном государстве Европы, не имевшем постоявной армии — Швейцарии, и считал это нормальным, не одобряя страхов федеративного правительства, стремившегося укротить буйное стремление граждан-милиционеров к военному делу.

Широкая военизация во всех отраслях государственной и общественной деятельности, это — закон современной подготовки к войне. Горе тем, для кого военизация явится только метафизикой.

Однако, наше определение военизации некоторые критики находят недостаточно широким. Центр тяжести нашего понимания лежит в военизации органов гражданской власти и населения и связанной с военизацией более легкой возможностью использовать существующее у них железнодорожное, телеграфное и пр. техническое имущество. Другие хотели бы подвести под понятие военизации то, что мы разумеем под формами боевой экономики — например, военизацию сельского хозяйства, военизацию отдельных отраслей промышленности. Мы сохраняем наше более узкое определение, так как видим возможность и злоупотребления этим понятием. Действительно, само понятие военизации родилось из бессилия одного военного ведомства справиться своими силами с подготовкой к войне в условиях XX века. Военизация, в известном толковании, может пониматься, как банкротство военного ведомства; банкротство, ставшее доктриной, снимает ответственность с военных деятелей, позволяет заменить содержание многих неприкосновенных запасов бумажными обязательствами различных трестов, реальную, материальную подготовку к войне подменить ворохом бумаги. Понимание военизации, как банкротства Военведа, тем опаснее, что на этом пути режим экономии может сделать очень широкие шаги; военный бюджет может дематериализоваться и пойти почти целиком на содержание личного состава армии. Нам кажется, что это было бы гибельным толкованием опыта последних войн.

Разведка. План войны и план кампании, по самой своей сущности, должны представлять не стремление к абсолютному росту вооруженных сил, а подготовку их к тем именно задачам, которые выпадут на армию в флот с началом войны. Поэтому в основе работы по плану войны должно лежать уяснение характера предстоящей войны и особенностей противника; отсюда вытекает значение разведывательной работы. Весьма важно собрать данные, характеризующие политическое положение противника, отношения, в которых он находится к другим государствам, тенденции отдельных классов и напряжение борьбы между ними, общее его экономическое положение и специальные экономические мероприятия по подготовке к войне; эти данные, дополненные изучением личностей руководящих политиков, истории враждебного государства и наиболее авторитетных мнений, высказываемых в печати, позволяют отдать отчет в той линии политического и экономического поведения, которой держится сейчас государство, с которым возможна война, и в том, как его руководящий класс рисует себе продолжение этой линии с началом военных действий. На основе этого общего изучения противника явится плодотворным и изучение его в военном отношении; последнее должно не ограничиваться составлением представления о современном составе его вооруженных сил и о достижениях его военной подготовки, а охватывать историю роста его армии и различные этапы решения им вопросов подготовки к войне. Такое изучение позволит яснее усмотреть тенденции его военного развития, характер представлений его генерального штаба о будущей войне и последние предположения о первоначальных операциях. Так, например, изучение состояния германских железных дорог на левом берегу Рейна к определенному моменту, доведенное до мельчайших деталей, еще не способно было открыть перед мировой войной план Шлиффена. Но изучение последовательного развития германского железнодорожного строительства привело бы сейчас к открытию, что масса железнодорожных платформ на французской границе была возведена в семидесятых и восьмидесятых годах; а в начале XX века все усилия германцев направлялись к получению новых выходов к границе с Бельгией и нагромождению здесь высадочных военных платформ, к открытию новых пунктов смычки германских дорог с бельгийскими. Если сопоставить эти данные за последние 20 лет перед мировой войной с том, что на границе с Францией за это время железнодорожное строительство прекратилось, но зато развивалось нагромождение здесь немцами крепостных преград, то можно было бы уже придти к определенным выводам о тяготении немцев к охватывающему маневру через Бельгию. Каждый план войны в некоторых отраслях подготовки расписывается открытым образом: но если упустить из виду Эволюцию подготовки, то перед нами окажется спутанное нагромождение мероприятий, относящихся к различным периодам и отражающих различные оперативные замыслы.

Особенное внимание необходимо уделять изучению военного бюджета, с теми драгоценными к нему комментариями, которыми в парламентских странах являются прения по бюджету в парламентских комиссиях и пленумах; критическое сравнение ряда бюджетов позволит, — несмотря на все усилия утаить мероприятия секретного характера, сделать ряд важных выводов и дать оценку тенденциям военной подготовки.

Обычной перед мировой войной ошибкой генеральных штабов являлось изучение противника на слишком узком, чисто военном фронте. Изучались мельчайшие детали, касающиеся сил государства, уже организованных для войны, и оставались в полном неведении относительно сил того же государства, находящихся в скрытом состоянии. Изучению экономических возможностей неприятеля и группировке его промышленных центров не уделялось достаточно внимания. Знакомству с историей разведуемого государства совершенно не отводилось места. Представления о политических группировках ограничивались разговорами о росте германской социал-демократии. Недостаточно широкий взгляд, недостаточная образованность и вытекающая отсюда тенденциозность резко сказывались на работе разведывательных органов. Уже в конце 1914 года французский генеральный штаб объявил об истощении людского материала для комплектования немецких армий, преувеличив больше чем вдвое потери немцев.

Недостаточная образованность ведет к переоценке пинкертоновских приемов разведки. В то время, как многим важнейшим данным, публикуемым в печати (в СССР, например, многим статьям "Экономической Жизни") не уделяется достаточного внимания, каждая бумажка, с надписью на ней "секретно", раздобытая агентурными приемами во враждебном государстве, считается важным трофеем разведки, хотя бы это был циркуляр с благими намерениями, вовсе оторвавшийся от жизни. Перед мировой войной русский генеральный штаб достиг рекордных успехов по ознакомлению с содержимым секретных шкафов германских провинциальных штабов, а в Вене успел проникнуть и в центральную секретную сокровищницу. Основные документы австрийского плана развертывания побывали в руках русских фотографов. Но так как этот план Конрад изменил перед самой войной, то итоги разведки скорее сбивали, чем помогали русскому командованию. В то же самое время десятки русских шпионов, ежегодно попадавшиеся немцам, чувствительно обостряли дипломатические отношения.

Опыт говорит, что надо быть чрезвычайно скудным на надпись "секретно", чтобы действительно охранять важные военные тайны. Русские двухверстные секретные карты покупались немцами по скромной цене в 35 марок, причем русскому генеральному штабу были известны немецкие сборные планы с отметкой тех немногих листов, которые еще им требовались. В настоящее время этот секрет известен всем нищим соседям полностью и вовсе не котируется на шпионских биржах; карты же у нас остаются секретными...

Повторяем: для разведки прежде всего нужны работники наивысшей квалификации в экономическом, политическом, историческом, стратегическом отношениях, настоящие утонченные ученые, погрузившиеся в изучение определенного государства. Все генеральные штабы перед мировой войной страдали недостаточно высоким уровнем таковых. Без них же разведочная работа по плану войны сводится к близкому пинкертоновщине анекдоту.

Государство, не могущее рассчитывать на использование успехов разведочной работы своих союзников, и обреченное жить своим умом, должно обратить особенное внимание на разработку разведочных данных.