Военно-политические итоги первой мировой войны. Развитие вооруженных сил и военного искусства в ходе войны

Общие итоги и размах войны. В грандиозном столкновении империалистических коалиций Германия и союзные ей страны потерпели поражение, не выдержали испытания длительной войны.

Империалистические хищники, вцепившиеся друг в друга, более четырех лет вели кровавую бойню. С окончанием войны между государствами-победителями развернулась борьба за дележ захваченного, за послевоенный передел мира. Разработанные в Версале условия мира (договор подписан в июне [583] 1919 г.), вся версальская система международных отношений закрепляла и углубляла империалистические противоречия. «...Версальский мир, — писал В. И. Ленин, — является величайшим ударом, который только могли нанести себе капиталисты и империалисты этих злополучных победивших стран»{1819}. Версальский мир — хищнический мир. Главные державы-победительницы «на самом деле боролись с Германией, чтобы закрепить свою власть над колониями и увеличить свою империалистическую мощь»{1820}. «Война, путем Версальского договора, навязала им такие условия, что передовые народы оказались на положении колониальной зависимости...»{1821}

Империалистический мир таил в себе зародыши новых войн.

Война неизбежно обострила классовую борьбу, вылившуюся в открытое революционное выступление масс, в гражданскую войну. Она усилила объективные предпосылки революции, явилась, по определению В. И. Ленина, всесильным режиссером революции. В России победила Октябрьская социалистическая революция, оказавшая огромное воздействие на все международное революционное движение. Революции произошли в Германии, Австро-Венгрии и других странах.

Октябрьская социалистическая революция открыла новую эру в мировой истории — эру торжества социализма и коммунизма. «Победа Октябрьской революции явилась коренным поворотом в истории человечества. Рушился старый мир; в страданиях и муках, вызванных войной и ее последствиями, рождался мир новый, против которого ополчились все реакционные силы, вся внутренняя и внешняя контрреволюция»{1822}.

Империалистические устроители версальской системы всячески стремились направить ее против Советской России, создать военные плацдармы, антисоветские блоки.

Империалистическая война и победа революции в России расшатывали устои империализма в колониальных и зависимых странах. Среди народов колоний и полуколоний усилилось революционное и национально-освободительное движение. Вовлеченные в войну, вооруженные и обученные колониальные народы, указывал Ленин, воспользуются ее результатами против господ империалистов.

Вопреки ожиданиям империалистов, война не оздоровила систему капитализма, а, наоборот, чрезвычайно ослабила ее. Непримиримые противоречия капиталистического мира еще более обострились, к старым противоречиям прибавились новые. Первая мировая война и Октябрьская социалистическая [584] революция положили начало общему кризису капитализма, охватившему все сферы общественной жизни: экономику, политику, идеологию. С рождением Советского социалистического государства капитализм перестал быть единственной и всеохватывающей системой мирового хозяйства.

Первая мировая война грандиозна по своим социальным последствиям, по своему размаху, по числу участвовавших в ней стран и военных театров, по огромной численности людского состава, протяженности фронтов и напряженности военных действий. Население стран, вовлеченных в войну, насчитывало свыше полутора миллиардов человек, или более двух третей населения земного шара. Война охватила территорию Европы, Азии, Африки общей площадью свыше 4 млн. кв. км. В январе 1917 г. армии обеих коалиций насчитывали 33,5 млн. человек{1823}.

За время войны было мобилизовано в странах германской коалиции свыше 25 млн. и в странах Антанты — свыше 48 млн.: в Германии — 13,3 млн., в Австро-Венгрии — 9 млн., в России — 19 млн., во Франции — 8,2 млн., в Англии — 9,5 млн., в США — 3,8 млн. По отношению ко всему населению это составляло: в России — 11,2%, в Англии — 10,7 (без колоний), во Франции — 17,2 (без колоний), в Германии — 20,4{1824}, в Австро-Венгрии — 17%, а по отношению к мужскому населению: во Франции — 40,8%, в Германии и Австро-Венгрии — 39,6, в России — 22,6%. Но это соотношение намного возрастало, когда брались только трудоспособные мужчины, например во Франции — до 59,4 %{1825}.

В войне участвовали миллионы людей колониальных стран. В этом ее одна из существенных особенностей. Англия и Франция мобилизовали в своих колониях (так называемые цветные войска) до 6 млн. человек (из них Франция около 1,4 млн. человек){1826}. Кроме того, миллионы мужчин использовались на различных работах в тылу и на фронте{1827}. Во время войны во Францию перевезено из колоний около 1 млн. человек для службы в армии и работы в сельском хозяйстве{1828}.

Общие потери за время войны достигли огромной цифры — около 10 млн. человек убитых и умерших от ран{1829} и 20 млн. человек раненых. [585]

Вооруженная борьба велась на фронтах, протяженность которых достигала 2500–4000 км. Глубина территории, охватываемой военными действиями (без учета действий по тылам бомбардировочной авиации), доходила до 350–480 км{1830}. К вооруженной борьбе на суше прибавились боевые действия авиации и подводных лодок. Велась также химическая война.

Экономика и военная техника. В ходе первой мировой войны со всей силой проявилась решающая роль экономики и техники, зависимость хода и исхода войны от тыла страны. Победа, одержанная странами Антанты, была победой экономической и непосредственно военной. Германский блок государств испытывал наибольшие затруднения в стратегическом сырье (в металлургическом, сельскохозяйственном, в нефти) и в продовольственных ресурсах. Миллионные армии, развернутые на огромном фронте, требовали бесперебойного их снабжения множеством боеприпасов, боевой техникой, снаряжением и продовольствием. Материальный размах войны несравненен{1831}. Война заставила перевести на военное производство предприятия основных отраслей промышленности, поставить на ее обслуживание все народное хозяйство воюющих стран. Антанта широко использовала материальные ресурсы колоний. Колониальные страны поставляли значительную часть снаряжения, продовольствия, металлов, разнообразного сырья.

В. И. Ленин, говоря о первой мировой войне, особенно отмечал зависимость боевых возможностей армий от экономических условий, когда все производительные средства обращены на дело войны. «...Первый раз в истории самые могучие завоевания техники применяются в таком масштабе, так разрушительно и с такой энергией к массовому истреблению миллионов человеческих жизней»{1832}. Побеждает тот, указывал Ленин, у кого величайшая техника и лучшие машины.

Рост и совершенствование военного производства, развивающаяся военная техника изменяли техническую базу войны, существенно влияли на все сферы вооруженной борьбы. Важным проявлением научно-технических совершенствований являлось увеличение роли науки, ее открытия сравнительно быстро претворялись в жизнь. Научно-технические совершенствования, обновление старой и внедрение новой военной техники и вооружения привели к небывалому усилению боевых возможностей старых родов войск и к созданию и развитию новых родов войск и служб.

Выпуск различных видов военной техники в 1914–1918 гг. показывает таблица{1833} на стр. 586. [586]

Виды военной техники и боеприпасы	Германия	Австро-Венгрия	Франция	Англия	Россия	Италия	США	Всего
Винтовки (в тыс.)	8547	3500	2500	3854	3300	2400	3500	27601
Пулеметы (в тыс.)	280,0	40,5	312,0	239,0	28,0	101,0	75,0	1075,5
Артиллерийские орудия (в тыс.)	64,0	15,9	23,2	26,4	11,7	6,5	4,0	151,7
Минометы (в тыс.)	12,0	—	3,0	2,5	—	—	0,6	18,1
Танки (в тыс.)	0,1	—	5,3	2,8	—	—	1.0	9,2
Самолеты (в тыс.)	47,3	5,4	52,1	47,8	3,5	12,0	13,8	181,9
Артиллерийские снаряды (в млн. шт.)	306,0	80.0	290,0	218,0	67,0	70.0	20.0	1051.0
Патроны (в млрд. шт.)	8,2	4,0	6,3	8,6	13,5	3.6	3,5	47,7
Автомашины грузовые (в тыс.)	65,0	—	110,0	87,0	20,0	28,0	30.0	340.0 [587]

Во время войны военное производство резко возросло. Например, Франция в 1914 г. изготовила самолетов 541, а в 1918 г. — 24652, танков в 1916 г. — 100, в 1917 г. — около 2000 и в 1918 г. — 3200{1834}.

В войну были втянуты все людские ресурсы воюющих стран. В той же Франции в 1917 г. находилось на фронте 4 млн. человек, работали непосредственно на оборону 2 560 тыс. человек, а всего в промышленности было 4 360 тыс. человек, включая женщин и детей. В сельском хозяйстве оставалось взрослых, стариков, детей и инвалидов 3 млн. человек против 5609 тыс. человек работоспособного населения, занятого в сельском хозяйстве до войны{1835}.

В 1917 г. в основных воюющих странах от 46 до 76% промышленных рабочих непосредственно работали на войну (в России — 76%, в Италии — 64,2, в Германии — 58,3, во Франции — 57, в Англии — 46 и в США — 31,6%){1836}.

Производство на войну все время возрастало, хотя добыча железной руды, выплавка черных и цветных металлов во многих воевавших странах сократилась. Например, среднемесячное производство стали в 1918 г. по отношению к 1913 г. в Германии составляло 84,2%, во Франции — 40,8, в России — 81 %{1837}. Потребности войны удовлетворялись за счет сокращения всех других потребностей населения. Происходило падение сельскохозяйственного производства, что вызывало большие продовольственные затруднения.

Государства тратили на войну чудовищные средства. Так, в 1918 г. каждый день войны стоил Германии 73 млн. рублей (в 1914 г. — 18 млн.), Франции — 60 млн. (в 1914 г. — 18 млн.), Великобритании — 78,5 млн. (в 1914 г. — 17,5 млн.). Ежедневный расход России в 1917 г. составлял 55,6 млн. рублей (в 1914 г. — 16,3 млн.){1838}.

Промышленность капиталистических стран, особенно Германии, Франции, Англии, довольно быстро перестроилась на военный лад и в ходе войны восполняла убыль в военной технике и постоянно усиливала войска более совершенным вооружением, боевыми машинами и другими боевыми средствами. В годы войны почти заново в короткие сроки создается авиационная промышленность и совсем заново — танковая. Становится неузнаваемой промышленность, производившая подводные лодки. Производство старых боевых средств — артиллерийской техники и стрелкового оружия — также делает колоссальные успехи. Сверхдальние орудия стреляли на несколько [588] десятков километров. Если до войны все боевые разрушительные и поражающие средства были представлены огнестрельным оружием — пушками, пулеметами, винтовками (холодное оружие утратило свое былое значение){1839}, то в войне широко применялись новые боевые средства: самолеты, танки, подводные лодки, зенитные и противотанковые пушки, минометы, газобаллоны, газовые и дымовые снаряды, различные зажигательные средства, оптические и измерительные приборы.

О громадном усилении огневой мощи войск можно судить по увеличению в несколько раз численности артиллерийских орудий и станковых пулеметов. К началу войны Франция, Англия и Германия имели орудий легких и тяжелых — 16 тыс., а к концу войны на фронте и в тылу — 53,5 тыс. и минометов — 37 тыс. Станковых пулеметов Франция и Англия к началу войны имели 7 тыс., а к концу войны — 80 тыс. и, кроме того, столько же ручных и легких пулеметов{1840}.

Во время войны армия машинизировалась, неизмеримо увеличивались ее боевая мощь, огневая, маневренная и ударная сила. Важнейшим показателем возросшей ударной, а также маневренной силы войск явились танки.

В ускорении передвижения войск, их переброске с одного участка фронта на другой большую роль сыграл автотранспорт; в критические моменты им перебрасывалось за одни сутки несколько дивизий. На автомашинах перевозились и устанавливались пушки (зенитные орудия). К началу войны французская армия располагала 6 тыс. грузовых автомобилей, а к концу войны — 80 тыс.{1841}.

На одного солдата в 1914 г. приходилось в среднем 0,3–0,4 лошадиной силы механической энергии, а в 1918 г. — 1,5–2 лошадиные силы.

Во время войны была заново создана полевая фортификационная техника; получили развитие средства связи: телеграф, телефон, радио.

Процесс моторизации и механизации войск усиливал их боевые возможности, подвижность и ударную силу. Машинная техника не заменяла бойца, а усиливала его. Роль в войне человека, владеющего машинной техникой, возрастала. Возрастала и роль всех звеньев начальствующего состава. Искусное вождение войск, искусная подготовка и ведение операции и боя — необходимые условия для достижения победы. Нелепо [589] утверждение, что танковые сражения первой мировой войны показали триумф механической силы над человеком и бензина над мускулами.

Изменения в составе и организации вооруженных сил. С изменениями военной техники, численности армии, способов и форм ведения вооруженной борьбы связаны изменения в организации войск, в соотношении родов войск. В войне наряду со старыми родами войск действовали новые, возникшие или получившие развитие во время войны.

Ведение вооруженной борьбы на огромном фронте, от моря и до моря или же от моря и до границы нейтрального государства, развертывание на нем миллионных армий привели к организации групп армий, фронтовых объединений: в России, например, двух — четырех фронтов. На Западном фронте к концу войны действовали четыре германские и три французские группы армий (фронта) (в 1915 г. образовалось три фронта). Германия имела фронтовые объединения на Восточном фронте с конца 1915 г., а на Западном — с 1916 г. В ходе войны Англия и США заново создают миллионные армии и оперативные объединения. С увеличением масштаба войны увеличивалось число дивизий. Если к началу первой мировой войны страны германской коалиции насчитывали их 143, то в августе 1917 г. — 370, а страны Антанты — соответственно 220 дивизий и 523{1842}. Число дивизий, таким образом, с 363 достигает максимальной цифры — 893{1843}.

Количество пехотных и спешенных кавалерийских дивизий в армиях воюющих сторон{1844}

	Антанта											Блок центральных государств
	Россия	Франция	Англия	Сербия	Бельгия	Италия	Румыния	Греция	США	Португалия	Всего	Германия	Австро-Венгрия	Турция	Болгария	Всего
Август 1914 г.	108	74	20	12	6	—	—	—	—	—	220	94	49	—	—	143
Август 1915 г.	112	98	78	12	6	36	—	—	—	—	342	156	67	49	—	272
Август 1916 г.	142	102	81	6	6	47	21	—	—	—	405	169	70	53	12	304
Август 1917 г.	223	116	87	6	6	65	15	3	1	1	523	232	81	45	12	370
Август 1918 г.	—	115	85	6	12	56	—	8	29	—	311	230	74	36	12	352
Ноябрь 1918 г.	—	114	85	6	12	58	—	10	42	—	327	210	66	17	—	293 [590]

В соотношении с другими родами войск роль пехоты оставалась прежней. Она являлась главным родом войск, определявшим результат боя и операции, но ее удельный вес снизился, например во французской армии — с 71,8% в 1915 г. до 50,4%. В составе германской армии пехоты было еще меньше.

Значительно уменьшилась численность пехоты в дивизии. Сама дивизия претерпела существенные организационные изменения: сократилось число пехотных полков или уменьшилось число батальонов в полках и стрелковых рот в батальонах, сократилась численность личного состава стрелковых рот. Германия в 1915 г. и Франция в 1916 г. сократили число пехотных полков в дивизиях с четырех до трех. Русские, сохранив четыре полка в дивизии, в начале 1917 г. свели число батальонов в полках до трех. Немцы и французы переходят от 12– к 9-батальонной, а русские от 16– к 12-батальонной дивизии. Одновременно увеличивается число и состав пулеметных рот в полках, пехота (батальоны и полки) получает артиллерию ближнего боя{1845}. Причины сокращения пехоты в дивизии связаны с улучшением технической оснащенности войск, с нехваткой живой силы, с расширением фронтов, со стремлением иметь больше дивизий в резерве. В России уменьшение пехоты в дивизии вызывалось необходимостью развертывания дивизий третьей очереди{1846}.

Численность пехоты в дивизии уменьшилась (в Германии почти в 2 раза), но огневая мощь пехоты благодаря большому количеству пулеметов, пехотной артиллерии, ручных и ружейных гранат возросла в 2,5–3 раза.

В ходе войны непрерывно возрастал удельный вес артиллерии. Например, во французской армии он составлял в 1918 г. 35,7% против 18,1% в 1915 г.{1847}. К началу войны армии Франции, Англии, Германии, Италии, США, России имели 24,8 тыс. орудий, а к концу войны — свыше 84,8 тыс.{1848}.

Качественные изменения артиллерии происходили за счет усовершенствования старой материальной части и введения новых образцов орудий. К концу войны артиллерия располагала большим числом тяжелых и дальнобойных орудий, минометов, обладавших сильным фугасным действием. Почти заново создается пехотная артиллерия, сопровождавшая пехоту в бою, и артиллерия зенитная, возникает противотанковая артиллерия. Увеличилась дальность стрельбы артиллерии (основных образцов на 15–30%) и ее подвижность. [591]

Совершенствовались организация артиллерии, управление и тактика ее применения. В целях маневрирования крупными массами артиллерии и ее массированного использования создаются артиллерийские резервы главного командования (АРГК), в России они получили название тяжелой артиллерии особого назначения (ТАОН). Артиллерия, сосредоточенная на участке прорыва, распределялась по группам, в зависимости от ее боевых данных и тактического назначения. В период позиционной борьбы от действий артиллерии зависел прорыв позиционной обороны. Пехота наступала от рубежа к рубежу, выжидая, пока артиллерия выдвинет вперед свои огневые позиции и снова проведет артподготовку. Первое время при проведении огневой подготовки, продолжавшейся длительное время (по нескольку суток), на артиллерию возлагалась задача разрушения оборонительных сооружений противника. Позже задача «все разрушить» заменяется задачей «нейтрализовать» оборону. Артиллерийская подготовка проводится уже несколько часов (3–5 часов). С началом атаки пехоты ставится (с 1916 г.) огневой вал (огневое сопровождение пехоты) с целью нанести противнику после проведенной подготовки последний огневой удар непосредственно перед штыковым ударом пехоты{1849}.

Короткая артиллерийская подготовка позволяла пользоваться преимуществом внезапности. При короткой подготовке атаки артиллерия применяла новый метод стрельбы — без пристрелки, по заранее исчисленным данным, и использовалась в полосе прорыва массированно, по нескольку тысяч стволов (в мартовской операции в 1918 г. — 6 тыс. орудий); создается плотность до 100 и более орудий на 1 км фронта, самая большая (на Западном фронте) — 187,8 орудий на 1 км (в операции у Мальмезона, проведенной французами в октябре 1917 г.).

С появлением на поле боя танков перед артиллерией встала задача организации огневой поддержки их.

Армии в первой мировой войне имели мощную артиллерию, но передвигалась она почти исключительно на конной тяге, хотя уже в 1918 г. Франция имела значительное число артиллерийских полков легкой возимой артиллерии (27 полков) и тяжелой тракторной артиллерии (20 полков){1850}.

В первые два года войны броневые силы армии были представлены бронепоездами и бронеавтомобилями; из них и состоял парк механических средств передвижения, обладавших броневой защитой и вооруженных орудиями и пулеметами. [592]

Во второй половине 1916 г. на поле боя появляются танки. Их появление вызывалось необходимостью преодоления сплошных оборонительных позиций противника, с тем чтобы выскочить из позиционного тупика на оперативный простор и в конечном счете перейти от позиционных форм борьбы к маневренным. Танк должен был сметать на своем пути станковые пулеметы, обеспечивая своей пехоте успешное продвижение. Первые же крупные бои танков выявили возможность безостановочного наступления в глубине обороны противника.

Танки сыграли, особенно в операциях 1918 г., весьма большую роль. По оценке Черчилля, они «оказали решительное влияние на изменение хода войны»{1851}. Но танки были далеко не совершенны и, собственно, рассматривались как средство проталкивания пехоты в оборонительной полосе противника. Постепенно в ходе войны танковые части оформляются и в тактическом, частично и в организационном отношении в самостоятельный род войск. К концу войны на фронте и в тылу страны Антанты имели 8 тыс. танков (Германия — 70){1852}. Это была внушительная сила. Улучшились тактико-технические качества танков. Скорость их хода возросла до 13 км, запас хода — до 100–150 км.

Боевое использование танков в войне показало, что они являются сильным средством борьбы, когда применяются массированно и волнами, имеющими необходимую глубину. Если в операции на Сомме участвовало 32 танка, то у Камбрэ уже 378 (боевых) и у Амьена — 511. С вводом в бой танков увеличивались темпы наступления; пехота перешла к атаке новым групповым боевым порядком, к групповой тактике.

Операции первой мировой войны не дали опыта действий танков в оперативной глубине, но опыт их действий в бою, связанный с подготовкой и отработкой взаимодействия с пехотой, артиллерией и самолетами, довольно богат. В течение войны танковые формирования прошли путь от отдельных батальонов до танковых бригад включительно, но последние не были в полном смысле боевыми соединениями, поскольку танки придавались пехоте по подразделениям{1853}.

Главным средством зародившейся и развивавшейся противотанковой обороны явилась артиллерия, иногда выводившая из строя в первый же день операции по нескольку десятков танков; создаются противотанковые мины{1854}. С 1917 г. оборона становится и противотанковой. [593]

Немцы недооценивали танки{1855}. Этот просчет дорого им обошелся в кампании 1918 г. Первые наши танки, с сожалением признавали германские генералы, были готовы только в начале 1918 г.; изготовленные пять танков были отправлены для подготовки водителей в Седан, где выяснилось, что они требуют основательной доработки. В 1918 г. на фронт поступило 15 танков германских и 75 танков, захваченных у противника и отремонтированных. И это «в то время, когда танки противника исчислялись тысячами!»{1856}.

В маневренный период войны совершенствовались и увеличивались численно бронеавтомобили (пушечные и пулеметные). Пушечный бронеавтомобиль имел пушку (37–76-мм) и развивал скорость от 15 до 25 км, пулеметный бронеавтомобиль (2 тяжелых пулемета) по скорости превосходил пушечный бронеавтомобиль. Бронеавтомобили вводились в бой вначале по нескольку машин, позже — в значительных группах. Действовали бронеавтомобили совместно и с конницей.

Совершенствование бронепоездов шло по пути наибольшего их бронирования и вооружения крупнокалиберными орудиями, с тем чтобы своим огнем они могли разрушать более дальние объекты.

В войне достигла большого развития авиация. Она находилась «на службе пехотно-артиллерийской армии, узко обслуживая ее интересы по организации операций и в процессе проведения пехотно-артиллерийского боя»{1857}. Эскадрильи самолетов применялись для бомбардировки политических и промышленных центров, что не изменяло общего предназначения авиации, обслуживавшей пехотно-артиллерийский бой, операцию. И эту свою роль она все более совершенствовала, активизировала, оказывая значительное влияние на ход военных действий.

Предназначаемая для разведывательных целей и корректирования артиллерийского огня, она была весьма несовершенной. Но уже в 1915 г. создаются кроме разведывательной (получившей в начале года специальные съемочные аппараты) истребительная и бомбардировочная авиация. Первые самолеты-истребители, вооруженные пулеметами, стрелявшими через винт, расстреливали самолеты-разведчики и самолеты-бомбардировщики; [594] последние (в 1915 г.) получили бомбосбрасыватели и бомбодержатели при помощи рукоятки. В 1916 г. самолеты дополнительно привлекались для штурмовых действий, для сбрасывания бомб и ведения пулеметного огня с небольшой высоты по пехоте противника. В 1917 г. авиация состояла из четырех родов: истребительной, штурмовой, легкой бомбардировочной и тяжелой бомбардировочной. Бомбардировка велась днем и ночью (ночная бомбардировочная авиация появилась в 1916 г.). В ходе операции авиация вела борьбу за господство в воздухе — наступательный бой против самолетов противника, атаку наземных войск (к концу войны пехоту противника атаковывали большие группы — в 50 и более — самолетов), истребление змейковых аэростатов, разведку и связь с соседними армиями, воздушные заграждения{1858}.

Авиация довольно быстро росла численно. Воюющие страны ко дню перемирия имели в строю 10131 самолет{1859}, из них истребителей — 4063, разведчиков — 4578, дневных бомбардировщиков — 686 и ночных бомбардировщиков — 804.

О совершенствовании авиации говорят следующие показатели. В 1914 г. самолет имел мотор мощностью 60–80 л. с., скорость — 80–100 км в час, потолок — до 3 км, продолжительность полета — 2–3 часа, а в 1918 г. самолеты разных видов имели мотор мощностью уже от 300 до 900 л. с., скорость — 130–220 км, потолок — 4–7 км, продолжительность полета — 2–7 часов, боевую нагрузку — от 300 до 1000 кг. Радиус действия достигал: истребителя — 150 км, тяжелого бомбардировщика — 500 км.

Организационно авиация подразделялась на отряды (эскадрильи) по 10–12 самолетов, группы, эскадры (из групп) и бригады. Французское командование в 1918 г. сформировало первую авиационную дивизию, насчитывавшую 600 самолетов.

Воздушный бой велся пулеметным огнем. Пулемет являлся оружием воздушного боя в течение всей войны. Экспериментировались скорострельные автоматические пушки. Был сконструирован и бронированный самолет.

С 1917 г. в крупных операциях участвуют до 1000 и более самолетов. Были достигнуты большие успехи в разработке техники и тактики авиации. Большая заслуга в этом принадлежит русским летчикам (мертвая петля П. Н. Нестерова, штопор К. К. Арцеулова). Велась большая работа по созданию парашютов, но даже самые лучшие образцы не были надежны.

В войну развивается морская авиация. Она вела воздушную разведку на море и бомбардировку морских баз, надводных и подводных кораблей противника, а также осуществляла [595] охрану своего флота и своих морских баз. В начале 1915 г. (в России в марте) создаются авиатранспорты, несущие на себе гидросамолеты. С 1916 г. авиация участвует в противолодочной обороне кораблей.

В войне применялись дирижабли и привязные воздушные шары. Дирижаблей в отличие от самолетов было мало. Германия, например, за всю войну построила лишь 109 дирижаблей (из них 89 цеппелинов){1860}. Дирижабли совершали полеты в глубокие тылы, бомбили Париж и Лондон, использовались против морских целей. Они обладали большой грузоподъемностью, продолжительностью полета и большим радиусом действия, но были легко уязвимы. На Лондон и другие объекты Англии было совершено 53 налета дирижаблей, из действовавших в районе цели 182 дирижаблей сбито, разбилось и погибло 20{1861}. Но дирижабль, в силу своих летных качеств, использовался весьма ограниченно, в то время как самолет делал все большие успехи, его использование все более усложнялось, а круг требований расширялся. Война показала, что и основным средством дальних полетов станет самолет.

В борьбе с авиацией развивается войсковая противовоздушная оборона (ПВО). Добивается первых успехов противовоздушная оборона политических и экономических центров и отдельных районов театра военных действий{1862}.

Химическую войну начала Германия в апреле 1915 г. Особенно напряженной она становится летом и осенью 1917 г., но наибольшее развитие получила в 1918 г.{1863}.

Отравляющие вещества (ОВ) использовались с целью уничтожения или вывода из строя противника. В начале они применялись в форме газобаллонного нападения с образованием облака (волны) удушающих газов. С апреля 1915 г. по сентябрь 1917 г. немцы произвели на различных фронтах 50 газобаллонных нападений{1864}. В июне 1915 г. они применили химические снаряды, начиненные новыми удушающими веществами{1865}. В войну обстрел артиллерийскими снарядами получил наибольшее распространение. Во время артиллерийских подготовок выбрасывались десятки тысяч химических снарядов. В мартовском наступлении 1918 г. германская артиллерия только против английской армии выпустила до 250 тыс. снарядов «желтый крест»{1866} (осколочно-химические). Расход химических [596] снарядов достигал 30% всех снарядов, потребляемых артиллерией во время артподготовки{1867}.

Химическое нападение производилось выпуском газа из баллонов, обстрелом артиллерийскими снарядами и метательными химическими минами из газометов, бросанием гранат. Химическим оружием пехотинца была ручная химическая граната и граната дымовая.

Против химического нападения стали разрабатываться и применяться средства химической обороны, подразделявшиеся на коллективную и индивидуальную защиту.

Вначале в армии формировались различные химические подразделения, а затем полки и даже бригады. Но общая численность химических войск была в общем незначительной и достигала в четырех странах (Франции, Англии, Германии и США) 15 тыс. человек{1868}. Стрельба химическими снарядами велась обычной артиллерией.

Общее число потерь от отравляющих веществ во французской, английской, американской и германской армиях составило 500 тыс. человек. Причем из 187 тыс. человек, потерянных Англией от отравляющих веществ, 170 тыс. человек погибло от обстрелов химическими снарядами{1869}.

Химия не выходила за пределы пехотно-артиллерийского сражения{1870}.

Конница как род войск не проявила своих прежних боевых качеств, хотя и имела примеры больших и смелых действий{1871}. К концу войны она значительно сократилась. Во французской армии в 1914 г. имелось 10 дивизий, а в конце войны — 6{1872}. В позиционной войне конница спешивалась и использовалась как пехота. Действительно, при плотных построениях, насыщенных мощными боевыми средствами, конь, представлявший собой крупную и довольно заметную цель, «оказался слишком уязвимым и хрупким оружием всадника»{1873}. Конные части несли большие потери от пулеметного огня самолетов и от сбрасываемых ими бомб. Но все это не исключало их использования при вводе в прорыв для развития успеха. Германское верховное командование настолько недооценивало конницу, что в 1918 г. не имело ее совершенно на Западном фронте.

В войне получили широкое развитие инженерные войска и инженерные средства борьбы. Удельный вес инженерных войск [597] возрос в 1,5–2 раза. Их численность составляла, например, во французской армии в 1915 г. 4,9%, а в 1918 г. — 6,9%. Наивысшей войсковой инженерной единицей являлся батальон. Русская армия имела один саперный батальон на корпус. Из четырех рот батальона одна была телеграфная. В конце 1916 г. русское верховное главнокомандование создает при корпусе инженерный полк из двух батальонов — саперного (две саперные роты и одна дорожно-мостовая) и технического (две телеграфные роты и одна прожекторная) и полевого инженерного парка. Пехотные дивизии получили по инженерной роте, состоявшей из двух полурот, телеграфного отделения и паркового взвода.

В инженерные войска входили самые разнообразные боевые средства и технические специальности (по мере появления их включали в инженерные войска), но затем, развиваясь, они выделялись из состава инженерных войск — войска связи, железнодорожные, автомобильные, броневые, воздухоплавательные и авиационные.

В ходе войны возрастала роль тыла в действующих армиях, организации материального обеспечения, подвоза снабженческого груза и эвакуации. Работа тыла непрерывно совершенствовалась, увеличивался ее объем, усложнялись формы и методы. На организацию тыла, на формы и методы его работы влияет характер проводимых операций. Но, в свою очередь, своевременное материальное и техническое обеспечение войск — решающее условие их успеха.

В первую мировую войну многократно возрос расход и подвоз боеприпасов. Огромная потребность действующих войск в материальных средствах вызвала необходимость расширения железнодорожных и шоссейных дорог и внедрения более мощного транспорта. Недостаток железных дорог, не дававший возможности перебрасывать войска в любом направлении и непосредственно к линии фронта, возмещался использованием автомобильного транспорта. Формировались автомобильные части для обеспечения бесперебойной работы тыла. С первой мировой войной связано начало перехода тыла на механический транспорт.

Произошли существенные изменения в военно-морском флоте. Совершенствовались старые, появились и получили развитие новые рода военно-морских сил, новые классы кораблей. Неизмеримо возросла роль подводных лодок. Выделилась морская авиация. За время войны потери в боевых кораблях от торпед подводных лодок и от поставленных ими мин (на всех театрах войны) во всех флотах составили 105 кораблей различных классов: линкоров — 12, крейсеров — 23, эскадренных миноносцев — 32, подводных лодок — 30, канонерских лодок, заградителей и мониторов — 8 и вспомогательных кораблей — [598] 73{1874}. Подводные лодки стали главным средством действий на морских сообщениях и важнейшим средством морской разведки. Делал успехи в борьбе с подводными лодками воздушный флот.

Военные действия на море показали возрастание роли легких сил флота и особенно подводных кораблей. Однако многие буржуазные военные деятели не сделали из этого нужных выводов и перед второй мировой войной продолжали преклоняться перед крупными линейными кораблями. Вторая мировая война ниспровергла былую монополию линейных кораблей.

Изменения в военном искусстве (стратегии, оперативном искусстве и тактике). Война 1914–1918 гг. — первая война периода империализма, в которой в полной мере проявились присущие этому периоду характерные черты вооруженной борьбы — стратегическое, оперативное и тактическое искусство. Веденная многими странами и многомиллионными армиями, она охватила обширные театры военных действий и гигантские фронты, в ней небывалое развитие получили материальные средства борьбы — техника истребления.

Война показала все возрастающую зависимость вооруженной борьбы, военного искусства от экономики и политики, от тыла страны. Она наглядно продемонстрировала влияние морального состояния страны на армию, на ее боеспособность. Первая мировая война дала великие примеры революционных выступлений армий против империалистических заправил кровавой бойни, против империалистов. Мировая война показала ненадежность массовых армий в служении буржуазии. Послевоенные поиски буржуазных теоретиков привели некоторых из них к идее малой армии — «рыцарей в бронированных латах».

Война также характерна массовыми выступлениями солдат против генералов, безрассудно бросавших их в бой. Французские солдаты в 1917 г. отказались продолжать «битву Нивеля» и заставили изменить способы ведения сражений, не повторять «Вердена». Это небывалый пример, когда солдат решительно вмешался в само ведение вооруженной борьбы, в стратегическое искусство.

Германские политические и военные деятели, делая ставку на молниеносную войну, на разгром стран Антанты поодиночке, исходили из временно действующих факторов. Ошеломляющий удар кадровой армии, вымуштрованной и прекрасно подготовленной к наступательным боям (в тактическом отношении), должен был решить политические цели войны. Вся политика войны, все стратегическое искусство замыкались пресловутым планом Шлиффена, тогдашним империалистическим вариантом блицкрига. [599]

Стратегия генерального сражения, когда-то всепобеждающая, не отвечала новым требованиям войны. Достижение победы стало возможно путем проведения ряда операций и кампаний. Разработанная германским генеральным штабом гигантская стратегическая операция в расчете одним ударом (генеральным сражением) разгромить французскую армию потерпела полный крах. Германский генеральный штаб не учел возможности длительного сопротивления подвергавшихся нападению стран, неправильно оценивал и их способности сопротивления в первом наносимом ударе.

Рухнул план молниеносной победы генеральным сражением и последовательного разгрома противников. Войну пришлось вести более четырех лет, и одновременно на нескольких фронтах. Не решив задачу разгрома Франции в 1914 г., германские стратеги в 1915 г. наносят удар по России, стремясь вывести ее из войны. И тоже неудачно. В 1916 г. они свои усилия опять переносят на Западный фронт. В этой, третьей кампании войны союзники вырвали у немцев стратегическую инициативу. В начале 1918 г., в связи с выходом России из войны, создаются более благоприятные условия для германского блока. Однако план разгрома союзных войск на Западном фронте последовательными ударами вначале англичан, а затем французов провалился. Успешно начатую в марте крупнейшую наступательную операцию нечем было питать из глубины, в то время как 39 дивизий занимались разбоем и грабежами в России.

Все это свидетельствовало о политических и стратегических просчетах германского генерального штаба, о несоответствии стратегических замыслов материальным и людским ресурсам страны.

В ведении первой мировой войны возросла роль политического руководства, влияние политики на стратегию, политики стран коалиции на координацию вооруженной борьбы. От политики зависело, «какое направление должна получить война»{1875}, каковы должны быть отношения между правительствами и генеральными штабами и «должны ли правительства целиком предоставить штабам руководство военными операциями?». Эти вопросы не раз поднимались, например, французскими и английскими политическими деятелями. Ответ был таким: «Правительствам, несущим всю ответственность за ведение войны, должна принадлежать инициатива военных операций, с тем, конечно, что само выполнение принятых планов возлагается целиком на военных специалистов, располагающих всеми средствами для их осуществления»{1876}. Британский премьер-министр, писал о себе Ллойд Джордж, был того мнения, что «не военные специалисты, а именно правительства [600] должны принять на себя ответственность за политическое и стратегическое ведение войны»{1877}, в смысле координации действий на фронтах союзных войск.

Примером коалиционной, взаимной помощи может служить переход в наступление русских войск в 1914 г., с тем чтобы оттянуть на себя германские силы, наносившие главный удар по Франции. «Россией принесено очень много жертв ради общей пользы союзников»{1878}. Русские, по признанию союзников и немцев, «дали больше, чем обещали»{1879}. Но зато в 1915 г., когда главный удар Германии был направлен против Россия, союзники бездействовали или, как писал Лиддел Гарт, «сделали мало, чтобы отплатить России за жертвы, понесенные для них последней в 1914 г.»{1880}.

Ведя войну, Россия нуждалась в оружии. Как этот вопрос решался в коалиции? Ответ находим в письме генерала Алексеева от 31 января 1916 г. представителю русской армии при французском командовании генералу Жилинскому. «За все нами получаемое они (союзники. — А. С.) снимут с нас последнюю рубашку. Это ведь не услуга, а очень выгодная сделка. Но выгоды должны быть хотя немного обоюдные, а не односторонние. Они не дают нам теперь необходимого (речь шла о тяжелой артиллерии. — А. С.), говоря, что еще не заготовили всего для будущих формирований (которые когда-то еще будут)»{1881}.

Весьма трудной являлась координация действий армий союзных стран. В 1914–1915 гг. не было согласованности в действиях армий Антанты; в 1916–1917 гг. ей удается достигнуть согласованности, но лишь частично. В 1918 г. на Западном фронте, несмотря на назначение главнокомандующего союзными войсками, разногласия между французским, английским и американским командованием не были устранены.

Несогласованность и нарушение уже принятых решений имели место и в германской коалиции, хотя несколько в меньшей степени. Самой трудной задачей, считал Гинденбург, было «примирение различных интересов отдельных союзников. Я утверждаю, что в большинстве случаев решающее значение имели политические отношения, а не военные»{1882}.

В первой мировой войне стратегия, как и прежде, направлялась на уничтожение противника, его живой силы на фронтах и на захват и удержание территории. Тыл страны, за исключением [601] небольших редких налетов бомбардировщиков, не подвергался воздействию противника. Решающие военные действия происходили на сухопутных театрах. Действия сухопутных войск поддерживались авиацией и военно-морским флотом на приморских направлениях.

Действия военно-морского флота на море оказали большое влияние на общий ход войны. На море господствовал флот Антанты, позволявший блокировать Германию и перебрасывать людские силы и материальные ресурсы. Эффективно действовали германские подводные лодки на сообщениях противника. Война показала, что былые генеральные морские сражения надводных кораблей ушли в прошлое.

После окончания первой мировой войны в Германии и других странах появилось немало трудов военных специалистов и историков, посвященных опыту блокады России и стратегии ведения войны на два фронта{1883}. Считается общепризнанным, что Германии удалось сравнительно долго продержаться во время первой мировой войны благодаря успешной блокаде России с севера (со стороны Скандинавии) и с юга (Турция, Балканы). «В последней войне, — писал О. Гросс, — англичане не обнаружили большого стратегического понимания, не уяснив себе своевременно и не пытаясь достичь владения на Балтийском море и в турецких водах. По этой причине германское владение на Балтийском и Черном морях оставалось почти неоспариваемым до конца войны и явилось важным фактором на германской стороне для возможности продолжать войну». Если бы западные союзники господствовали в Скандинавии и ее прибрежных водах, то, по мнению О. Гросса, это «привело бы центральноевропейскую коалицию к поражению значительно раньше, чем это произошло в действительности».

Мысли Тирпица, Гросса, Вегенера, Людендорфа и других оказали большое влияние на стратегические концепции немецко-фашистского командования, которое при подготовке к главной схватке со своими противниками позаботилось о блокаде СССР с севера (Скандинавии и Финляндии) и юга{1884}.

С появлением новых средств борьбы — авиации, танков, подводных лодок — и совершенствованием артиллерии возможности стратегии возросли. Она достигала стоявших перед ней целей проведением операций и боев с участием новых родов [602] вооруженных сил. Усложнилось и поднялось искусство ведения вооруженной борьбы, операции и боя на основе взаимодействия старых и новых родов войск. Изменялся размах операции, вводилось большее число войск, увеличивались ширина фронта наступления, глубина и темпы операции в первые дни наступления.

Усложнилось управление войсками. Были предъявлены новые требования к руководству войсками, к организации их действий; обусловливались они возросшей численностью войск, изменениями военно-технической базы войны, роли родов войск в достижении победы над противником, в способах и формах, в самом размахе вооруженной борьбы. Действующие вооруженные силы подразделялись на группы армии (фронты) в составе нескольких (частных) армий вместо отдельных армий; операция, проводимая армией, стала частью операции фронтовой{1885}. Большие силы выделялись в резерв главного командования. Целенаправленное и планомерное руководство войсками, владение искусством организации ведения операции и боя — важнейшие факторы победы. Опыт войск показал — военачальник, который не может вовремя правильно оценить изменившиеся условия борьбы, терпит неудачи, допускает неоправданные потери.

Усиление огневой мощи всех родов вооруженных сил, увеличение подвижности и маневренности войск и силы их ударов расширили возможности и наступления (применялось контрнаступление, например, союзными войсками в 1918 г.) и обороны. Стратегическая обстановка позволяла германскому блоку действовать по внутренним операционным линиям, тогда как Антанте — по внешним операционным линиям.

С установлением сплошных фронтов война приняла позиционный характер. Наступательные сражения сводились к продолжительному и упорному «долблению» укрепленных позиций и расходованию огромных огневых средств, почему и получили название «материальные сражения». Преодоление позиционной борьбы и превращение ее в маневренную стало возможным лишь при осуществлении прорыва фронта и успешного его развития в оперативной глубине противника. Наибольшие усилия перейти к войне маневренной предпринимались обеими сторонами в 1918 г. Однако, несмотря на значительные успехи по прорыву укрепленных позиций противника и выхода в оперативную глубину, проблема оперативного прорыва не была решена.

В начале войны армии противников стремились к осуществлению охватывающего маневра, к действиям против [603] флангов. Широкие охваты флангов имели место, но не завершались окружением (окружение соединений было также редким исключением){1886}. Для этого не хватало нужных сил и подвижных средств. Маневренные операции сменяются вначале частично, а затем и на всем протяжении фронта позиционной борьбой. Фронт стал сплошным, не стало открытых флангов. Единственной формой маневра оставался фронтальный удар. Все, что было можно, направлялось на достижение прорыва укрепленной полосы. Тактический прорыв был осуществлен на Западном фронте лишь в 1917 г. — в сражении под Камбрэ. Но такой прорыв укрепленной полосы — это только первый этап наступательной операции. Тактический прорыв фронта развить до выхода в «открытое поле» не удавалось.

Первая мировая война решила проблему преодоления тактической обороны. Достижение оперативного развития прорыва в глубину обороны зависело от боевых возможностей оперативных объединений, от правильного использования подвижных сил, танков и конницы, а также авиации, от организации тактического и оперативного взаимодействия между всеми родами вооруженных сил{1887}. Боевые возможности объединений и само оперативное искусство еще не полностью отвечали требованиям решения проблемы прорыва в оперативном масштабе. Развитие новых сил авиации и танков возвращало войскам подвижность и маневренность, однако время для осуществления глубокой операции еще не пришло, хотя зачатки ее{1888} выявлялись в более глубоком поражении обороны противника, для чего массированно применялись артиллерия и авиация, в использовании конницы и танков для развития прорыва в глубину.

Прорыв производился на одном узком участке силами армии или на широком — силами нескольких армий. Прорыв, по взглядам германского командования, имел цель подавляющими силами обрушиться на меньшие силы обороны, разгромить их и прорвать фронт, затем обрушиться всей атакующей массой на резервы противника в то время, когда они еще рассеяны, и все время увеличивать мешок, до тех пор, пока фронт противника будет расколот. Но противник обычно успевал подтянуть резервы, уравнять силы и таким образом сорвать начавшееся наступление. Наиболее оправдавшей формой был прорыв на широком фронте путем нанесения нескольких одновременных ударов. Впервые осуществивший его Юго-Западный [604] фронт сковал противника на всем фронте и взломал его оборону. Последовательные операции, проводимые германским командованием в 1918 г., были плохо увязаны по времени.

В первой мировой войне применялись следующие формы прорыва укрепленных позиций противника: изолированный прорыв на узком фронте (1914 г.), прорывы на узких разобщенных фронтах по сходящимся направлениям (1915–1917 гг.), ряд частных прорывов на широком фронте с одним прорывом на главном направлении (1916 г. — Брусиловское наступление), прорыв на расширенном фронте (германские наступления 1918 г.) и последовательные прорывы фронта в разных, взаимосвязанных направлениях (англо-французские наступления 1918 г.){1889}.

Прорыв укрепленной полосы противника протекал успешно, когда операция готовилась скрытно, а удар наносился внезапно, когда операция питалась из глубины резервами.

В войне получила достаточное разрешение проблема создания и использования стратегических и оперативных резервов{1890}. Создавались они и вводились в сражение для развития наступления, а в обороне — для отражения ударов противника, имевшего целью прорыв фронта и выхода в его глубину; оборонявшийся противник, подбрасывая силы и средства из глубины, усиливал сопротивление, наносил контрудары. Качество резервов, их подготовка и вооружение в ходе войны улучшались. Совершенствовалось и искусство их использования. Допускаемые просчеты выражались: во введении в сражение резервных формирований по частям (действуя разрозненно, они несли большие потери и нередко не выполняли возложенных на них задач, например русские соединения, брошенные против наступавших немцев, осуществивших в 1915 г. Горлицкий прорыв); в запоздалом введении резервов для развития наступления, что приводило к неоправданным потерям. Нередко в ходе операции нарастание сил у наступающего шло медленнее, чем у обороняющегося. Так, в наступлении на р. Эн в 1918 г. немцы прорвали фронт французских войск и продвинулись на 60 км, но, несмотря на большой для того времени оперативно-тактический успех, наступление было остановлено; войска обороняющегося и его резервы, введенные в сражение, превзошли по силам наступавшие войска.

Однако самым характерным для первой мировой войны являлся ввод войск в операцию для последовательного «прогрызания» обороны, например, «верденская мясорубка», операция на Сомме в 1916 г. и «операция Нивеля» в 1917 г., приведшие к огромным потерям, к уничтожению резервов{1891}. [605]

Для германского командования также был характерен переход к решительному наступлению без достаточных сил и средств. В 1918 г. оно проиграло «мартовское наступление» — крупнейшую стратегическую операцию — из-за отсутствия резервов и подвижных войск для развития первоначального успеха, в то время как более миллиона войск находилось на Восточном фронте, в том числе и конница.

С появлением новых боевых средств, усилением огня, маневренной и ударной силы войск усложнялась тактика наступательного и оборонительного боя. Довоенные тактические формы не выдержали испытания в развернувшихся боях. Но и появлявшиеся новые вскоре устаревали и заменялись более совершенными. С началом войны вся тяжесть боя ложилась на плечи пехоты. Ее могучим оружием являлись пулеметы, особенно в оборонительном бою; атакующие цепи не в силах были преодолеть их огонь. Пулемет господствовал на поле боя. Общевойсковой бой представлял собой совместные действия пехоты и артиллерии; роль последней сводилась к вспомогательной. В ее задачу входила поддержка пехоты. Подготовка атаки артиллерийским огнем предусматривалась только в германской армии{1892}.

Основой боевого порядка пехоты служила цепь. Ее сильной стороной являлось нанесение одновременного удара по оборонявшемуся противнику, но удар не обладал достаточной силой. Войска распределялись равномерно (линейно). Резервы расходовались для восполнения потерь цепи.

Боевой порядок волнами из эшелонированных цепей (1915–1916 гг.) увеличивал глубину и пробивную силу. Но «удар грудью» в густой цепи линий вел к большим потерям и позволял осуществлять маневр прямолинейный. Потери не уменьшались, а, наоборот, увеличивались. Громоздкость волн делала их трудноуправляемыми.

Наиболее маневренным и резко сократившим потери явился групповой боевой порядок (1917–1918 гг.){1893}, когда бой ведется отдельными группами — отделениями. Его возникновение связано с боевым применением легких пулеметов, легких пушек, минометов и танков.

Таким образом, боевой порядок пехоты непрерывно изменялся: от стрелковых цепей совершался переход к волнам цепей и затем к боевым группам (через штурмовые группы).

К концу войны дивизия наступала на фронте до 2,5–3 км, а батальон — 500–600 м. Боевой порядок батальона, полка, дивизии и корпуса, как правило, строился в два эшелона. Второй эшелон использовался или для смены первого эшелона, или для его усиления. [606]

Общевойсковой бой стал представлять собой совместные действия старых и новых родов войск — танков и авиации.

Полевая оборона постоянно усиливалась многочисленными и разнообразными сооружениями. Крепости (фортовые) имели назначение прикрывать сосредоточение и развертывание главных сил, удерживать стратегические объекты и облегчать борьбу полевой армии на определенных операционных направлениях, а в случае обложения крепости противником — держаться, отбивая его атаки своими силами. Но война показала, что время крепостей с поясом фортов прошло. Они не могли задержать вторжение противника, а обстреливаемые тяжелой артиллерией и не поддержанные полевой армией гарнизоны прекращали борьбу. Но когда крепости включались в общий фронт полевых армий и дополнялись полевыми укреплениями (Осовец, Верден и др.), они выдерживали сильнейшие удары противника. На основе этого опыта в послевоенное время стали создавать укрепленные районы (УР), форты были заменены новыми укреплениями.

Развитие обороны шло от очаговой (опорных пунктов, находившихся между собой в огневой связи) к траншейной, к образованию укрепленных фронтов из нескольких позиций (полос) с опорными пунктами, со все большим насыщением различными сооружениями и огневыми средствами, например противотанковыми и противосамолетными. Оборона развивалась в глубину от 1,5–2 до 15–20 км, позволяя вести последовательное сопротивление на оборудованных позициях, производить контратаки и наносить контрудары, т. е. осуществлять маневр в ее глубине. До войны существовало пренебрежение к обучению войск укреплению позиций. Считалось, что поскольку война будет кратковременной, маневренной, то и возведение укрепленных полос станет излишним. Более того, предполагалось, что пользование полевыми фортификационными постройками может ослабить «стремление к неудержимому порыву» или даже оказаться «могилой идеи наступления»{1894}. В 1914 г. до Марнского сражения пехота прибегала к простому самоокапыванию. Со стабилизацией фронтов оборонительные позиции, занимаемые войсками, состояли из одной линии траншей с опорными пунктами (групповое расположение окопов) или из двух и трех, удаленных одна от другой на несколько десятков метров (до 100 м) и соединенных ходами сообщения. Опорные пункты устраивались на особо важных участках позиции. Впереди окопов ставилось несколько рядов кольев с колючей проволокой. Первая линия окопов должна была удерживаться во что бы то ни стало. Основу оборонительного боя составляла борьба на передовой линии окопов. [607]

В 1915 г. в связи с усилившимся применением тяжелой артиллерии войска стали эшелонироваться в глубину до 8–10 км, создавая вторую позицию на расстоянии от первой 4–8 км. Было увеличено и расстояние между линиями траншей. С оборудованием третьей, тыловой позиции глубина обороны становится большей.

С увеличением глубины обороны борьба стала вестись «не в первой линии, а за первую линию» — за нее и вокруг нее{1895}. Вскоре появляется и претворяется в жизнь идея располагать оборону не на одной какой-либо укрепленной линии, а на укрепленной зоне (полосе).

Центр тяжести оборонительного боя переносится с передовых линий в глубину{1896}. В 1917–1918 гг. оборона состояла из полос (зон){1897}: передовой (предполье), боевой и тыловой (прикрывающие позиции, главная позиция сопротивления и заградительные позиции в тылу). Глубина и подвижность обороны создавали наилучшие условия для срыва наступления противника, уравновешивания сил на участке прорыва.

В обороне к концу войны полки располагались в трех эшелонах, дивизионные участки не превышали 5 км. На 1 км фронта приходилось от 12 до 24 орудий и от 4 до 8 минометов. Войска в обороне располагались (в общем) групповым боевым порядком, занимали узлы сопротивления, опорные пункты и соединяющие их окопы.

Опыт первой мировой войны оказал решающее влияние на характер ведения второй мировой войны, на стратегическое и оперативно-тактическое искусство, на строительство и организацию вооруженных сил. Первый опыт массированного применения таких мощных средств войны, как танки, авиация, подводные лодки, связан с первой мировой войной. Военные доктрины крупнейших стран мира перед второй мировой войной строились исходя из опыта последних войн и главным образом первой мировой войны, как самой большой и самой богатой по способам и формам использования вооруженных сил, применения и непрерывного совершенствования новых родов войск, новой боевой техники{1898}. В межвоенное время опыт первой мировой войны постоянно обогащался, совершенствовалась и создавалась новая боевая техника, проверялись на практике, в локальных войнах, разрабатываемые способы и формы использования видов вооруженных сил и родов войск. Однако гигантское развитие военного искусства перед второй мировой [608] войной и в ходе ее не изменило общего направления характера вооруженной борьбы. Обе эти войны имели ряд общих черт.

Вместе с тем вторая мировая война во многом отличается от первой. Проходила она в изменившихся социально-политических условиях. В ней вынужден был принять участие Советский Союз, имевший новые по своей природе Вооруженные Силы и сыгравший решающую роль в достижении победы в этой войне.

* * *

Поискам причин поражения Германии в первой мировой войне, как и во второй, германские военные деятели, военные теоретики и историки посвятили объемистые описания и мемуары, многие из которых проникнуты реваншистским, милитаристским духом, восхвалением действий германских вооруженных сил и их генералитета.

Авторы этих работ пытаются обелить германский генеральный штаб, обосновать его непричастность к развязыванию войны, доказать, что он будто бы строил планы оборонительные, а не агрессивные, простое сравнение сил двух блоков якобы удерживало ответственные немецкие военные органы от развязывания войны. Германский генеральный штаб, пишут они, не развязывал войну ни в 1914 г., ни в 1939 г.{1899}. Наступательный план, составленный начальником генерального штаба Шлиффеном, вытекал якобы из обороны государства, а не из агрессивных целей, и вообще война 1914–1918 гг., по мнению генерала Типпельскирха, «создавала впечатление агрессивной лишь благодаря политической неуклюжести»{1900}.

Причины поражения германская военная теория искала и в невыполнении наступательного плана Шлиффена в 1914 г., в провале наступательных операций 1918 г. План Шлиффена, твердили в Германии, непогрешим, но он не стал победоносным благодаря отдельным случайностям и ошибкам, прежде всего Мольтке — преемника Шлиффена. «Величие» плана Шлиффена усматривалось в «разработке проблемы борьбы против превосходящих сил», против сил, имеющих «одновременное превосходство на нескольких фронтах»{1901}, на создании превосходящих сил на направлении ударов как в общем стратегическом (бить противников поодиночке), так и в оперативно-стратегическом плане (разгром Франции правым крылом). Риттер, [609] опубликовавший меморандум, составленный Шлиффеном, в декабре 1905 г. «Война против Франции», восхищается этой запиской, считая ее «величественным взлетом наступательной идеи», которая «в результате тщательных размышлений слилась в ней с тактико-стратегическими элементами»{1902}.

Быстрого успеха на Западе, читаем в книге В. Хубача, при наличии меньших, чем у противника, сил можно было достигнуть, если бы удалось выступить на направлении главного удара при подавляющем превосходстве. «Но начальник генерального штаба не мог решиться на смелую операцию на правом фланге»{1903}. Трагизм состоит в том, пишет Мюллер-Бранденбург, что генеральный план Шлиффена «не остался неизменным и что его творец отсутствовал в то время, когда в 1914 г. заговорили пушки и когда требовалось претворение его в жизнь»{1904}. Генерал Гоффман в книге «Война упущенных возможностей» уверяет: «В августе 1914 г. мы должны были на Западе разом выиграть войну, если бы мы вели ее сообразно первоначальному плану графа Шлиффена»{1905}.

Для обоснования того, что осуществление идей Шлиффена носило «формальный характер», ссылаются на наступление против Франции во второй мировой войне, где они в полной мере были претворены, была соблюдена «подвижность при любых обстоятельствах, принятие на себя риска, выбор направления основных усилий, действие обязательно против слабых мест противника»{1906}.

Примерно так же немецкие военные деятели обосновывают провал германских наступательных операций в 1918 г. Крупный германский военный историк Г. Дельбрюк, специально занимавшийся вместе с генералом Кулем, начальником штаба группы армий Руппрехта, выявлением причин провала германских наступательных операций в 1918 г., сводит их к личности Людендорфа. Но при этом, как правильно подметил генерал Куль — защитник Людендорфа, Дельбрюк «направляет свою критику преимущественно лично против ген. Людендорфа, а не против верховного командования или других руководящих лиц, влиявших на ход войны»{1907}. Людендорф, пишет Дельбрюк, [610] захватил в свои руки фактическое главное руководство как политикой, так и войной{1908}. Он подчинил себе императора и тем самым захватил в свои руки высочайшую власть. «Император, фельдмаршал Гинденбург, разные рейхсканцлеры и министры — все отступают на задний план вследствие решающего влияния Людендорфа»{1909}.

Дельбрюк правильно развенчивает военный авторитет Людендорфа. Но, взваливая вину за поражение в 1918 г. на одного Людендорфа{1910}, он тем самым выгораживает всю «военную партию»{1911}. Причем критика главным образом направляется на то, что от Людендорфа зависело: уже после провала первой мартовской наступательной операции он «должен был не позже конца марта 1918 г. признать безнадежность своего предприятия» и выставить требование «мира по соглашению» не 29 сентября, а тогда, когда это требование могло бы быть приемлемо{1912}.

Сам Людендорф, ставший позже автором «Тотальной войны», в поисках причин поражения Германии сваливает вину на сторонников «мира по соглашению», якобы расшатывавших «военную машину», содействовавших революции. Людендорф все употреблял для доказательства, что поражение Германии было политическим, а не военным и что германская армия вышла из войны непобедимой. Эту людендорфскую оценку превозносили германские милитаристы после окончания войны{1913}. В особенности ее превозносили германские фашисты. Людендорф был ими объявлен единственным волевым деятелем первой мировой войны. Легенды «о непобедимости армии» в войне, об «ударе ножом в спину» насквозь лживы{1914}. Также нелепа попытка отделить Людендорфа от генерального штаба, оправдать генеральный штаб и его начальника Шлиффена, якобы давшего «образец искусства, высоко парящего над какой бы то ни было современной дилетантской критикой»{1915}. [611]

Германские милитаристы выдвинули немало вздорных концепций, стараясь снять с себя ответственность за развязывание войны и за бедствия, которые она навлекла на немецкий народ{1916}.

Военная история является областью острейшей идеологической борьбы. Международная реакция ведет широкую пропагандистскую борьбу против Советского Союза, отводя в ней определенное место истории первой мировой войны{1917}. Ее представители извращают причины и характер войны, замалчивают или искажают роль русской армии в ходе войны и намного преувеличивают роль других армий, тщатся доказать, что победа над Германией была достигнута в результате контрнаступления союзных войск на Западном фронте 8 августа 1918 г., а не всем ходом войны. Описывая события 1914–1918 гг., они со своих буржуазно-субъективистских, реакционных позиций оценивают выход Советской России из войны.

Первая мировая война закончилась катастрофическим поражением германского империализма. «Развязав две мировые войны, — говорится в программе Социалистической единой партии Германии, — германский империализм принес безмерные страдания и глубочайшую нужду нашему народу и другим народам. Более 10 лет империалистической войны стоило жизни 9940 тысячам немцев и во много раз большему числу граждан других стран. Каждая из этих империалистических войн была национальной катастрофой»{1918}.