Позиционная война. Способы и формы преодоления позиционного фронта. Последнее сражение на море линейных сил флота (кампания 1916 г.)
Общая обстановка и планы сторон. Стратегия Антанты нанести поражение германии согласованными ударами и германской коалиции — вывести из войны Францию
В 1916 г. размах вооруженной борьбы становится еще большим. Кровопролитные военные действия одновременно ведутся на главных театрах (французском и русском), усиливается борьба на Балканах и итальянском фронте. 1916 год — год крупных и продолжительных операций в условиях позиционной войны. В обескровливающих обе стороны операциях на французском театре — под Верденом и на Сомме и в грандиозной операции на русском театре у Луцка — брусиловском прорыве проявились способы и формы (военное искусство) позиционной войны, характер которых обусловливался техническими средствами борьбы, вооружением и боевой техникой.
Сложившаяся к 1916 г. обстановка внешне как бы благоприятствовала странам германской коалиции. В результате боевых успехов в 1915 г. все их фронты держались прочно. Германские войска находились в 100 км от Парижа. На Востоке русская армия была далеко от того фронта, который она занимала в конце 1914 г. Упрочила свое положение Австро-Венгрия, находившаяся к началу 1915 г. на грани поражения. Под ударами превосходящих сил была разбита Сербия. Положение государств германского блока значительно улучшила Болгария, примкнув к этому блоку. Но, несмотря на это, преимущество в вооруженной борьбе по-прежнему находилось на стороне Антанты. В 1915 г. не была достигнута главная цель — вывод России из войны. Союзники Германии нуждались в постоянной помощи, в материальных средствах и германских дивизиях в то время, когда в самой Германии во многом ощущался острый [343] недостаток. Германское население, снабжавшееся по карточной системе, недоедало. Все сильнее сказывались последствия голодной блокады.
К 1916 г. Антанта имела перевес в силах, доходивший до полумиллиона человек на Западноевропейском театре и до такого же количества на Восточноевропейском, и почти сравнялась с противником в артиллерийском вооружении. Англичане и французы располагали достаточным количеством тяжелой артиллерии и наладили массовое производство снарядов. Хуже обстояло дело в русской армии. Ей по-прежнему не хватало боеприпасов, тяжелой артиллерии и авиации.
Представление о силах и вооружении стран Антанты на всех театрах войны дают данные, представленные на конференции союзников в Шантильи 12 марта и 19 ноября 1916 г.{1033} (см. таблицу на стр. 344).
Численность армий союзников на 1 мая 1916 г. составляла 10538200 человек, число штыков примерно половину — 4885500. Неожиданным для Германии оказался численный состав английской армии; к началу 1916 г. она развернула на Западноевропейском театре 37 (36) дивизий{1034}. Английская армия постоянно увеличивалась; на французском театре она занимала значительный участок фронта, представляя собой большую силу. Военно-техническая мощь англо-французских армий быстро нарастала и вскоре превзошла мощь германской армии.
Если взять производство пулеметов французской и германской промышленностью, то получается следующая картина: Франция произвела в мае 2337 пулеметов, в июне 2457, в июле 3054 и в августе 3092{1035} (ручных пулеметов — в мае 1745, в июне 2457, в июле 4793, в августе 6512){1036}.
| Численность армий (в тыс.) | Число штыков (в тыс.) | Пополнение (в тыс.) | |||||||
| 1 мая 1916 г. | 1 июля 1916 г. | 1 ноября 1916 г. | 1 мая 1916 г. | 1 июля 1916 г. | 1 ноября 1916 г. | 1 мая 1916 г. | 1 июля 1916 г. | 1 ноября 1916 г. | |
| Франция | 3000 | 3000 | 2934 | 1510{1037} | 1510{1038} | 1550 | 890 | 750 | 331 |
| Англия | 1510{1039} | 1580{1040} | 1980 | 787 | 851 | 864,5 | {1041} | {1042} | 500 |
| Россия | 4500 | 4500 | 6860 | 1800{1043} | 2000{1044} | 1929 | 3145 | 3145 | 1500 |
| Италия | 1300 | 1300 | 834 | 656 | 656 | 671 | 1600 | 1440 | 370 |
| Бельгия | 128,2 | 128,2 | 150,5 | 60,5 | 60,5 | 73,8 | 18 | 17 | 3 |
| Сербия | 100 | 100 | 130 | 72 | 72 | 43 | 50 | 50 | — |
| Румыния | 420 | 220 | 300 | ||||||
Ежемесячное производство пулеметов в Германии отставало от производства во Франции, но в сравнении с производством в [345] весенние месяцы (1250 пулеметов) повысилось в августе до 1900{1045}.
По заключению германского генерального штаба весной 1916 г. выпуск вооружения и боеприпасов был таким, что хватало не только для покрытия ежемесячных расходов, но и для снабжения новых формирований. Непрекращавшееся увеличение числа современных тяжелых орудий дало возможность заменить находившиеся на фронте старые орудия{1046}. «Однако повышенное производство не удовлетворяло возросших требований»{1047}.
Антанта и германская коалиция в кампании 1916 г. ставили перед собой решительные цели. Германское верховное главнокомандование связывало надежды на окончание войны с наступлением на Западе, с выводом в первую очередь из войны Франции, причем в условиях удержания растянувшегося на тысячи километров фронта от превосходящих сил противника. В наступление оно могло бросить 25 дивизий резерва, находившегося на фронтах и внутри страны. Германия не располагала силами для ведения решительных операций на обоих фронтах, одновременно против Франции и России, а также на нескольких участках одного фронта.
В докладе кайзеру Вильгельму в конце декабря 1915 г. Фалькенгайн изложил свои взгляды на дальнейшее ведение войны. Франция, писал он, в военном и хозяйственном отношении ослаблена до пределов возможного. Боевая мощь России не вполне надломлена, но подорвана ее наступательная сила, армия Сербии может считаться уничтоженной. Италия в ближайшее время не может рассчитывать на удовлетворение своих замыслов. Что же касается Англии, то она оказывает чудовищное давление на своих союзников. Ее предстоящий переход ко всеобщей воинской повинности является доказательством решимости достигнуть намеченной цели. Англия едва ли может рассчитывать добить Германию чисто военными средствами. Очевидно, что она строит свои расчеты на войне на истощение. Этой уверенностью она длительно подогревает своих компаньонов. Надо отнять эту уверенность. «Врагам притекает, ввиду их превосходства в людях и средствах, более сил, чем нам. При таких обстоятельствах должен наступить момент, когда жесткое соотношение сил более уже не оставит Германии больших надежд. Возможность выдержать у наших союзников ограничена, наша же, во всяком случае, не безгранична»{1048}. [346]
Возможно, предполагает Фалькенгайн, что ближайшая зима или, если Румыния будет продолжать поставки (нефть, продовольствие), следующая за ней зима, раз до того не будет достигнуто решение, вызовет у членов четверного союза продовольственный и, как его всегдашнее следствие, социальный и политический кризис. Фалькенгайн замечает далее, что этого кризиса нужно избежать. Но времени, конечно, терять нельзя. Ближайшим средством, по его мнению, была бы попытка нанести решительный удар Англии на суше, на ее островах, но это для германских войск недостижимо. Должны быть отброшены предприятия на Востоке, где Англия могла бы быть затронута непосредственно, не приходится ожидать решительного исхода для войны от действий против Индии или Египта или от сокрушительного наступления на Салоники. Нельзя решиться направить усилия и на поражение Англии на европейской суше (Фландрия). Но если даже допустить сокрушение английского фронта в Европе, то конечная цель этим все же не будет обеспечена, так как нужно ждать, что Англия и тогда не уступит, а Франция тяжко потрясена этим не будет. Для этого понадобилось бы начало новой операции. Англии, говорит он, в ее собственной области нужно всячески вредить политическими мерами и беспощадной подводной войной. Должно быть отвергнуто предложение Австро-Венгрии о нанесении удара по Италии, что принесло бы облегчение и будущие выгоды Австро-Венгрии, но не общему ходу войны непосредственно{1049}.
Исключается как объект наступления и Россия{1050}. Обосновывая это предложение, Фалькенгайн делает упор на то, что внутренние затруднения этого исполинского государства быстро растут. Если революции в большом масштабе, может быть, и нельзя еще ожидать, то можно, однако, питать уверенность, что Россия своими внутренними затруднениями (innere Nöte) в сравнительно скорое время будет принуждена к уступкам. В качестве направления можно было бы подумать, по его заключению, только о наступлении в богатые области Украины, но пути туда во всех отношениях недостаточны. «Удар на миллионный город Петроград, который при более счастливом ходе операции мы должны были бы осуществлять из наших слабых ресурсов, не сулит решительного результата. Движение на Москву ведет нас в область безбрежного. Ни для одного из этих предприятий мы не располагаем достаточными силами»{1051}.
Таким образом, приходит к выводу начальник германского генерального штаба, объектом наступления остается одна Франция. В ней он видел «лучший меч Англии»{1052}. Если удастся ясно доказать ее народу, что ему в военном отношении не на что [348] более рассчитывать, тогда предел будет перейден, лучший меч будет выбит из рук Англии. Фалькенгайн считал, что вывод из войны Франции можно осуществить силами, имеющимися в распоряжении Германии.
Объект для удара на фронте должен быть избран такой, для защиты которого французское командование «будет вынуждено пожертвовать последним человеком. Но если оно это сделает, то Франция истечет кровью, так как иного исхода нет, и притом одинаково, достигнем мы самой цели или нет»{1053}. В качестве такого объекта избирался Бельфор или Верден. При окончательном решении был избран Верден{1054}. Верденский укрепленный район (сама крепость была разоружена) обеспечивал всю систему обороны на правом крыле французского фронта, а в случае наступления войск Франции являлся, по признанию Фалькенгайна, «мощной опорой для всякой неприятельской попытки сорвать весь германский фронт во Франции и Бельгии»{1055}. Успешный удар по верденскому выступу открывал путь к Парижу.
Таким образом, главный удар германским верховным главнокомандованием в 1916 г. направлялся против Франции на узком участке французского фронта — Верденского укрепленного района. Однако вряд ли правильно было бы считать, что германский генеральный штаб не связывал Верденскую стратегическую операцию с быстро развивающимся ударом, преследующим цель и прорыва, и безудержного движения вперед, что при организации наступления не имело целью падение самой крепости, а лишь втягивание возможно больших сил французской армии в пожирающую силы оборону верденского выступа и одоление его с расчетом также оттянуть живую силу, которая предназначалась для намеченного на 1916 г. наступления Антанты{1056}.
Разрабатывая план, Германия стремилась приблизить сроки окончания войны. Затяжка войны вела к ее поражению и к победе Антанты, располагавшей явным военно-экономическим превосходством. Верденская операция была задумана не на измор. Верденский укрепленный район имел огромное значение для обороны Франции, с его падением нарушалась вся система французского сектора фронта. Также кажется странным нашедший отражение в литературе способ осуществления операции, при котором наступающий на сильный укрепленный район должен наносить обороняющемуся превосходящие потери, обескровить его в длительной операции{1057}. [349]
Что касается австро-венгерского командования, то его план на 1916 г. намечал решительный удар по Италии в Трентино.
Страны Антанты, готовясь к кампании 1916 г., стремились координировать действия своих армий, составить общий стратегический план. Необходимость объединения действий осознавалась всеми участниками. «Известны неудобства, которым подлежат союзные войска вследствие необъединенного управления, — говорилось в записке английского представителя в русской ставке генерала Вильямса. — В настоящей войне они состоят в том, что языки союзников весьма разны, и также в том, что у каждого из союзников есть свои интересы, что может неблагоприятно действовать на взаимные отношения... До сих пор стратегия союзников как на Востоке, так и на Западе выражалась в том, что каждый из них ведет войну против общего врага более или менее отдельно»{1058}. Антиантантовская коалиция в этом отношении находилась в лучшем положении; германское верховное командование направляло и контролировало действия союзных армий; разногласия в действиях были; они и не могли не быть между союзными державами в условиях империализма, но все же проявлялись в меньшей степени{1059}.
Для выработки стратегического плана на 1916 год Антанта провела вторую конференцию главнокомандующих и представителей союзных армий в Шантильи (ставка Жоффра) 6–8 декабря 1915 г. Председательствовал генерал Жоффр. Россию представлял генерал Жилинский. На первом же заседании Жилинский, выражая требования русской ставки, добивался согласования действий союзных армий, настаивал, чтобы, во-первых, наступление союзных армий, когда оно будет решено, было предпринято одновременно, без промежутков между началом операций отдельных армий, и, во-вторых, если одна из армий будет атакована германцами, которые, очевидно, не будут ждать конца бесконечной подготовки французов и итальянцев, неатакованные союзные армии, даже при неполной их готовности (т. е. не дожидаясь недосягаемого совершенства подготовки), должны немедленно атаковать противника, чтобы не дать ему возможности подавить отдельно атакованную часть{1060}.
На конференции был одобрен документ, озаглавленный «Заключение конференции», в котором излагались лишь общие положения:
— представители союзных армий единогласно признают, [350] что решение войны может быть достигнуто только на главных театрах, т. е. на тех, где противник сосредоточил наибольшую часть своих сил (русский фронт, англо-французский фронт, итальянский фронт);
— решение следует искать согласованными наступлениями на этих фронтах; все усилия коалиции должны быть направлены к тому, чтобы дать этим наступлениям максимальную мощность с точек зрения численности и материальных средств;
— решительные результаты будут достигнуты только в том случае, если наступления коалиционных армий будут произведены одновременно или, по меньшей мере, в достаточно сближенные сроки, чтобы противник не мог перебрасывать свои резервы с одного фронта на другой.
В отношении сроков наступления в принятом документе лишь указывалось, что общее наступление может быть начато по возможности быстрее и что союзные армии должны ускорить увеличение своих ресурсов в людях и в материальной части, «чтобы возможно скорее произвести максимальное напряжение», которое весьма желательно «могло осуществиться в марте месяце». До общего наступления предусматривалась готовность каждой союзной державы отразить на своем фронте своими собственными средствами всякое наступление противника, а в случае его атаки, направленной против одной из держав Антанты, все остальные окажут ей свое содействие в пределах возможного. Союзные державы, «которые имеют еще богатые ресурсы в людях», должны истощать противника посредством частных и местных наступлений{1061}.
Сроки наступлений определялись в меморандуме от 15 февраля 1916 г., составленном французским генеральным штабом для предстоящей весной общесоюзной конференции и рассматривающем общее положение сторон и планы союзников. Наступательные операции должны начаться до 1 июля, но не позже.
В другом документе — «Введение к совещанию 12 марта 1916 г.» (в Шантильи), составленном также французским генеральным штабом уже в то время, когда германские армии, захватив инициативу, начали стратегическую операцию у Вердена, сроки наступательных операций переносились на май{1062}.
В меморандуме от 15 февраля указывалось, что франко-английские армии значительно увеличили свои резервы — до 50 дивизий (37 французских и 13 английских). Военное положение, свидетельствует меморандум, «упрочилось на всех фронтах увеличением войск и средств». На Востоке были своевременно очищены союзниками Дарданеллы, упрочено положение в Салониках и спасена сербская армия, увеличилось влияние на Румынию, [351] укрепилось давление на Грецию, замыслы противника в отношении Египта и Салоников оказались невыполненными.
В меморандуме высказывалось пожелание об установлении принципа единства фронтов, что позволило бы лучше использовать силы и средства коалиции и распределять их по различным фронтам в соответствии с обстановкой и планом действий. Наступление противника ожидалось на французском или русском фронтах, а также против Италии, которое не могло иметь решающего успеха. Самым опасным для коалиции считалось наступление противника на Россию с помощью румын (в случае выступления Румынии на стороне Германии). Коалиция, говорилось в меморандуме, не имеет иного средства помешать центральным государствам действовать по внутренним операционным линиям, кроме перехода в общее концентрическое наступление со всех фронтов. Ничто не дает основания утверждать, что стратегические результаты такого маневра невозможны. Но было бы полезным, чтобы наступление России и Италии началось немного ранее, нежели наступление Англии и Франции, чтобы вызвать переброску всех свободных германских резервов на Восточный фронт{1063}.
Меморандум отклонял предложение русской ставки о сосредоточении усилий русской, англо-франко-сербской и итальянской армий на Балканах — на направлении Салоники, Белград, Будапешт. По мнению генерала Алексеева, это стратегически важное направление вело к сердцу одного из противников, наступление на нем, говорил он, изменит положение Греции и повлияет на Румынию. Предлагавшийся русской ставкой план удара на Балканском полуострове предусматривал более широкое экономическое и стратегическое окружение (сжатие) стран германской коалиции.
Русская ставка, ознакомленная генералом Жилинским с меморандумом, решительно выступила против оттяжки сроков наступления (до 1 июля). Вырабатывать план наступления в июле, говорилось в телеграмме генерала Алексеева, — значит не принимать вовсе во внимание противника, его волю, его деятельный характер, безусловную необходимость для него поспешить наносить удары союзникам и стремиться к скорейшему окончанию войны{1064}.
12–13 марта, как и предполагалось, в Шантильи было проведено совещание союзников, подтвердившее ранее выработанные решения о совместном наступлении в возможно скором времени{1065}.
Таким образом, необходимость координации действий союзных армий была осознана командованием армий Антанты. [352]
Однако в силу причин, в основном правильно, хотя и осторожно подмеченных генералом Вильямсом, практически осуществить ее представлялось делом сложным и до конца неосуществимым. Но тем не менее меры, направленные на согласование действий, разработка и принятие на конференции основных положений стратегического плана о проведении совместных согласованных наступательных операций, а также договоренность об оказании взаимной помощи в случае атак противника против той или иной армии имели положительное значение. Кампания 1916 г. проводилась стратегически более организованно.
Западноевропейский фронт. Взаимное обескровливание в операциях позиционной войны под Верденом и на Сомме
Верденская мясорубка 21 февраля — 18 декабря 1916 г. В 1916 г. две крупные операции — под Верденом и на Сомме, а также операция Юго-Западного фронта велись одновременно в течение нескольких месяцев. Операция под Верденом продолжалась десять месяцев, на Сомме — четыре с половиной (1 июля — 18 ноября) и операция Юго-Западного фронта — три месяца (4 июня — начало сентября).
Выбирая Верден в качестве главного объекта для удара, германское верховное командование, безусловно, имело в виду опыт быстрого падения крупнейших крепостей на французском и русском фронтах. Тяжелая германская артиллерия должна была сокрушить верденские укрепления, не допустив их длительного сопротивления. Многие военные деятели после кампаний 1914 и 1915 гг. потеряли прежнюю веру в силу долговременной фортификации. Действительно, крепость, изолированная от полевой обороны и полевых войск, обстреливаемая тяжелой артиллерией, не могла долго держаться. Между тем успех ведения наступательных операций, особенно в условиях позиционной войны, во многом зависел от тяжелой артиллерии, а ее явно недоставало. В силу всего этого во Франции в августе 1915 г. крепости стали упраздняться, а вместо них создаваться укрепленные районы (Бельфорский, Верденский, Дюнкеркский){1066}. Тяжелая артиллерия крепостей передавалась полевым войскам.
Верденская крепость, находившаяся на расстоянии около 300 км от Парижа, считалась перед войной первоклассной. Ее основными укреплениями являлись форты, наружный пояс которых отстоял от центра на 7–8 км; линия обвода крепости простиралась на 45 км. Верденский выступ постепенно в ходе развернувшихся боев превратился в укрепленный район Вердена, [353] в котором сочетались долговременные фортификационные сооружения — крепости с полевыми укреплениями. До германского наступления форты Вердена не включались в оборону даже как опорные пункты полевых позиций{1067}. Форты правого берега Мааса готовились к взрыву. В самом большом форте крепости — Дуомон (400 м по фронту и 300 м в глубину) — была оставлена команда в 58 человек для обслуживания двух броневых башен 75– и 155-мм орудий. Дуомон превратился в маленькую батарею{1068}.
В ходе ожесточенной борьбы крепость восстанавливалась. Она сыграла в общей системе обороны огромную роль. Оборонительные сооружения полевого типа состояли из широких и глубоких поясов укреплений — траншейных позиций, полевых укреплений — батарей, заграждений из колючей проволоки. Верден, таким образом, представлял собой не самостоятельную крепость, а опорный пункт фронта полевой армии. Обнесенный широким поясом фортов, бронированных убежищ и батарей, он в общей системе армейской обороны становился сильнее, намного увеличивал свою оборонную мощь. Сочетание крепостей с укреплениями полевого типа, перенос тяжести отражения первых ударов противника на войска, занимавшие несколько укрепленных позиций, которые были выдвинуты далеко за линию фортов и по необходимости поддерживались огнем долговременных сооружений, — такая форма обороны оправдывала себя в первой мировой войне.
Укрепленный район Вердена к моменту наступления противника не был завершен, полевые укрепления возводились, в готовности была лишь первая позиция (полоса) полевой обороны.
По фронту укреплений район Вердена тянулся на 112 км. Рекой Маас укрепленный район делился на сектор правого, восточного берега, который подвергся первым ударам немцев, и на сектор левого, западного берега. Глубину обороны составляли четыре позиции. Первая позиция проходила в 5–7 км от линии фортов; она состояла из ряда центров (узлов) сопротивления, рассчитанных на батальон, и имела линии: передовую, поддержек и редюитов{1069}. Бетонных сооружений было мало, проволочная сеть, предохранявшая позиции, имела ширину 10–15 м, а местами до 40 м. За первой позицией в 2–3 км, а на отдельных участках в 4 км, шла вторая и за ней третья позиции. Четвертая позиция проходила по линии фортов; позади нее находилась внутренняя линия фортов. При устройстве полевых позиций были удачно использованы пересеченная лесистая местность, [354] овраги и крутые возвышенности; населенные же пункты — превращены в очаги сопротивления.
К началу операции французы развернули на правом берегу Мааса три пехотные дивизии (4, 3, 132-я) 2-го армейского корпуса, две пехотные дивизии (51-я и 72-я) и одну в резерве (14-я) 30-го армейского корпуса; на левом берегу — две пехотные дивизии (67-я и 29-я) 7-го армейского корпуса, имея в резерве 37-ю, 48-ю и подходившую 16-ю дивизии. Войска правого [355] берега поддерживались 338 орудиями, из них 152 тяжелыми, и войска левого берега — 294 орудиями, в том числе 92 тяжелыми. На левом берегу плотность обороны равнялась двум батальонам и 21 орудию, из них 6 тяжелых, на 1 км фронта; на правом берегу, на участке германского прорыва, в 30-м армейском корпусе в среднем — 1,5 батальонам и 15 орудиям, из них 8 тяжелых.
Противник рассчитывал овладеть Верденом ускоренным способом (атакой), разбив укрепления тяжелой и сверхтяжелой артиллерией, первому удару подвергнуть северный фронт правого берега и затем повести атаки против позиций левого берега Мааса.
Овладение Верденом возлагалось на 5-ю армию (командующий германский кронпринц). Ударная группа армии — три армейских корпуса (7-й резервный, 18-й и 3-й — шесть с половиной дивизий) — заняла 14-километровый участок от Мааса до Гремили, заменив 5-й резервный корпус; 7-й резервный корпус развернулся на 8-километровом участке, 18-й корпус — на 2-километровом и 3-й корпус — на участке 4 км{1070}. 5-й резервный и 15-й армейский корпуса сосредоточились левее Гремили, заняв участок по фронту 15 км. На левом берегу Мааса стоял 6-й резервный корпус. Силами 15-го корпуса наносился вспомогательный удар.
На направлении главного удара немцы по числу дивизий превосходили французов в три раза. Для удара по Вердену они сосредоточили 1204 орудия, из которых 654 тяжелых и 29 сверхтяжелых (380-мм морская пушка стреляла на 38 км, а 420-мм — на 14 км){1071} и 202 миномета (из них 32 тяжелых){1072}. Артиллерия, непосредственно поддерживавшая ударные корпуса, сводилась в три группы (А, В и С) по корпусам, в них было 850 орудий (без 90-мм орудий устаревшего образца){1073}. Артиллерийским группам придавались для наблюдения и корректирования огня по два-три воздухоплавательных отряда и одному отряду самолетов. Удар такой многочисленной и сильной артиллерии еще не практиковался при наступлении на избранный объект. Под Верденом впервые применяются огнеметы (в ударных корпусах было 8 огнеметных рот).
В операции для первого удара, писал начальник германского генерального штаба, были даны девять новых дивизий, совершенно отдохнувших и особенно обученных, и придана артиллерия [356] исключительной мощности как по числу, так и по калибрам, а запас снарядов значительно превосходил потребность{1074} (на огневых позициях до 3000 снарядов на батарею полевых орудий и 1200 на тяжелую гаубичную батарею). В распоряжении командования армии находились: отделение полевой авиации, две боевые эскадрильи верховного командования; у командиров корпусов к западу от Мааса — три отделения полевой авиации, отделение артиллерийской авиации и отделение полевых аэростатов; общее число воздушных сил: 2 больших и 145 разведывательных самолетов, 21 одноместный истребитель, 14 привязных аэростатов и, кроме того, 4 дирижабля верховного командования{1075}.
Прорыв ударными корпусами намечалось произвести на узком 8,5-километровом участке фронта, между лесами Гомон и Гербеббуа; артиллерия после огневой подготовки необходимыми перегруппировками обеспечивала продвижение пехоты — развитие прорыва в глубину; ближайшая задача — занятие первой и второй позиций обороны.
Операция готовилась с первых чисел января. Войска подошли к Вердену к началу февраля. Атака назначалась на 12 февраля, но затем была отложена.
В целях достижения внезапности подготовка к операции велась скрытно. Сосредоточение и развертывание войск, имевших многочисленную артиллерию, инженерная подготовка местности всячески маскировались. Германское командование отказалось от оборудования исходного плацдарма — траншей для атаки в непосредственной близости (100–150 м), а отнесло его на 600–800 м от противника. С целью затруднения авиационной разведки было организовано воздушное заграждение. Чтобы отвлечь внимание от развернувшейся на участке 5-й армии подготовки к операции, другие армии Западного фронта получили задачу приковать противника «небольшими операциями на своих участках»{1076}.
Добиться полной скрытности подготовки операции, несмотря на принятые меры, в особенности после перенесения срока наступления с 12 на 21 февраля, было невозможно. Но все же Жоффр считал более вероятным участком германского наступления не укрепленный район Вердена, а Шампань — западнее Вердена; со стороны Вердена ожидались атаки нерешающего значения. Участок, избранный для прорыва, французы не могли определить: он маскировался противником и во время артиллерийской подготовки, охватившей весь 40-километровый фронт.
Полный прорыв позиций французов мыслился по рубежам — от одного рубежа к другому. [357]
21 февраля в 7 часов 15 минут{1077} началась артиллерийская подготовка, продолжавшаяся 9 часов. Французский исследователь эволюции артиллерии во время войны Гаскуэн, описывая действия в операции под Верденом, замечает, что никогда германцы не применяли таких больших калибров столь большого количества крупных мортир и гаубиц. Подготовка велась путем последовательной концентрации огня и по площадям (способом обстрела площадей), подвергая огню траншеи первой и второй оборонительных позиций. Контрбатарейные группы вели огонь химическими снарядами. Большой эффект давал огонь минометов. Железнодорожные станции подверглись воздушной бомбардировке. Убежища, командные и наблюдательные пункты, места расположения батарей и резервов, форты и другие укрепления Вердена обстреливались артиллерией наибольшей мощности. В результате артиллерийской подготовки система обороны первой и второй позиций была разрушена, значительные повреждения получили и другие позиции.
В 16 часов 15 минут поднялась пехота; атаковала она волнами цепей.
Германские части, занявшие первую линию обороны, имели приказ продвигаться дальше лишь после разведки второй линии. Командир 18-го армейского корпуса попросил у командующего армией разрешения двинуть вперед остановившиеся после захвата первой линии части. Но время было уже упущено, непрерывность движения нарушена, внезапность утеряна.
На второй день, 22 февраля, часть артиллерии переподчиняется дивизиям. Пехота получает непосредственную артиллерийскую поддержку. Отдельные орудия и батареи появляются в наступающих пехотных цепях и расстреливают пулеметные блокгаузы, задерживавшие движение пехоты. Приданные германской пехоте минометы и огнеметы намного усилили ее боевые возможности. В ходе боев французы переходили в контратаки. Контратаки, предпринятые частями 30-го армейского корпуса, были отбиты. За четыре дня противник захватил первую и вторую позиции.
В ходе этих боев немцы применили штурмовые группы, состоявшие из одного — трех отделений пехоты с пулеметами, минометами и огнеметами{1078}. [358]
По мере продвижения германских войск все более разрушительным становился фланкирующий огонь французской артиллерии, находившейся на левом берегу Мааса. 25 февраля противник одержал первую крупную победу: в его руках был форт Дуомон{1079}.
Французское командование, решившее во что бы то ни стало удержаться на правом берегу Мааса, с самого начала операции направляет подходившие корпуса в укрепленный район, а 25 февраля формирует 2-ю армию, возложив на нее оборону Вердена.
Обе стороны вводили в бой все новые и новые соединения. Французское командование широко и умело организовало автомобильное [359] движение по шоссе Вар-ле-Дюк — Верден, названному «священным путем» или «дорогой в рай». 65-километровая трасса шоссе была разделена на 6 участков, а автомобильный транспорт — на 200 отделений по 20 машин. Автомобильная служба, по данным штаба обороны Вердена, насчитывала в конце февраля 300 офицеров, 8500 солдат и 3900 автомобилей, [360] сведенных в 175 автомобильных взводов. С 22 февраля по 7 марта ею было переброшено к фронту 190000 человек, 22250 тонн боевых припасов и 2500 тонн различной материальной части{1080}. В марте пропускная способность шоссе доходила до 6 тыс. машин в сутки, или 4 машины в минуту{1081}.
К началу марта войска французов значительно увеличились. Германские войска, постепенно втянувшись в тяжелую, изнурительную борьбу, сопровождавшуюся большими потерями, после захвата крупнейшего верденского форта не имели сил для развития успеха. За все это время они продвинулись на 5–6 км.
Истощив силы на правом берегу Мааса, германское командование решило наступать на левом берегу, где французские войска уже превосходили германские. Начав атаку 6 марта, немцы стремились овладеть важнейшими высотами — Морт-Омм и 304. Борьба, однако, не принесла ожидаемого успеха. Кровопролитные бои заканчивались большими потерями и также велись на истощение. Германским войскам удалось овладеть высотами Морт-Омм и 304 только в мае. Атаку высоты 304 поддерживало около 100 тяжелых батарей.
На правом берегу Мааса в марте — мае шла ожесточенная борьба за форт Во (южнее Дуомона), являвшийся центром сопротивления. Лишь после трехмесячной борьбы 7 июня форт Во прекратил сопротивление. В течение последних пяти суток во время обстрела форта немцы выпускали по 150 тыс. снарядов в день.
Французские войска производили непрерывные контратаки. 22 мая, поддержанные огнем 51 тяжелой батареи, они вернули форт Дуомон, но удержать его не смогли. 24 мая он вновь перешел в руки противника.
После захвата форта Во германские войска атаковали последнюю оборонительную линию — форты Тиомон, Флери, Сувиль, Таван, овладение которыми поставило бы французов перед необходимостью очистить правый берег Мааса. Бои разгорелись с новой силой. Одна за другой следовали германские атаки и контратаки французов. 24 июня Тиомон и Флери после обстрела десятками тысяч снарядов, в том числе химическими, были взяты немцами. Но защитники форта Сувиль отбили атаки противника. Немцы не смогли сломить французскую оборону в июле и августе. Предпринятые ими сильнейшие атаки на Сувиль успешно отбивались. К сентябрю немцы атаки прекратили. Верденская мясорубка истощила их силы.
Для Германии неблагоприятно складывалась обстановка и на других фронтах. «В это время, — писал Гинденбург, — успех всюду был на стороне наших противников»{1082}. [361]
В начале июня началась большая операция русского Юго-Западного фронта. Она грозила разгромом Австро-Венгрии и потребовала переброски германских дивизий на Восток. Это ослабляло Германию на Западе. Однако немецкое верховное командование, вместо того чтобы прекратить долбежку Вердена, продолжало истощать свои силы, стремясь во что бы то ни стало овладеть крепостью. Не сразу образумил германское командование и сильный удар, нанесенный 1 июля англо-французскими войсками на Сомме.
27 августа в войну на стороне Антанты вступила Румыния. 28 августа произошла замена германского верховного командования{1083}. Руководство войсками перешло к Гинденбургу, назначенному начальником генерального штаба, и Людендорфу — первым генерал-квартирмейстером. Выдохшееся наступление под Верденом по их приказу было прекращено.
В октябре — декабре под Верденом наступают французы. В результате настойчивых атак они возвратили форты Дуомон и Во, а 18 декабря вышли за линию фортов к прежней, третьей позиции (Лувемон, Безонво).
Так закончилась Верденская операция, одна из крупнейших и самых продолжительных операций войны. Потери противников достигли почти миллиона человек. Через верденскую бойню были пропущены, или, как выразился Фалькенгайн, «перемолоты на мельнице Маасского района», более 100 дивизий: у французов — 65 из 95 и у германцев — 50 из 125.
О беспощадном истощении живой силы свидетельствуют следующие цифры потерь, приведенные Рольфом Батэ: 21-я Гессенская пехотная дивизия потеряла 279 офицеров и 9523 солдата, 5-я бранденбургская дивизия — 218 офицеров и 10099 солдат, 6-я бранденбургская дивизия — 321 офицера и 9282 солдата. Численность дивизий со вспомогательными частями и подразделениями составляла 9–9,5 тыс. человек. Общие потери дивизий (пополнявшихся) достигали 70–100% и даже 150% своего нормального состава{1084}. Германские дивизии, рассказывает Рольф Батэ, не только целыми неделями, но часто целыми месяцами оставались в верденском пекле, вплоть до их уничтожения. Французы действовали иначе. Самое большое время пребывания в бою на французском фронте продолжалось десять дней. В большинстве случаев французские дивизии сменялись после четырех-пяти дней, прежде чем они истощались, и после отдыха вновь вводились в бой. [362]
Поражение немцев под Верденом означало крушение их наступательного стратегического плана. Всепожирающая оборона Вердена ослабила силы германской армии и заняла по времени, включая подготовку, целый год. Теряя время, германское командование предоставляло возможность союзникам вводить намного превосходящие людские и материальные ресурсы. Причина поражения немцев в Верденской операции являлась уже следствием общего превосходства сил Антанты. Верден был испытательным полигоном военной мощи противников, он приблизил военный крах Германии. Стратегическая инициатива перешла к Антанте. В ходе верденской бойни, приведшей к громадным потерям, понижалось моральное состояние германских войск{1085}, падала их боеспособность, росло движение народных масс против войны; произошли открытые выступления во флоте, перемены в верховном командовании и в правительстве.
Наступление немцев под Верденом велось с решительной стратегической целью. Предполагалось, что начальный успех должен завершиться падением Вердена. С падением Верденского укрепленного района рушилась французская оборона и открывались пути к конечной цели — Парижу. Но стратегический удар наносился недостаточными силами. Ускоренная атака Вердена не осуществилась; борьба повелась на измор, на истощение, на обескровливание резервов, в конечном счете превратилась в верденскую мясорубку, которая, несмотря на то что пожирала «численность и время», не была приостановлена. Германское верховное командование рассчитывало истощить противника, а истощало свои собственные силы. Если немцы продолжали борьбу на истощение в намерении заставить Антанту [363] отказаться от намеченного наступления, то тоже не достигли своей цели. Антанта, несмотря на верденские потери, сохранила силы для ведения большой стратегической операции на Сомме.
В Верденской операции выявились крупные недостатки и оперативного порядка. Был выбран слишком узкий фронт наступления. Наступление на восточном берегу Мааса велось неодновременно с наступлением на западном берегу (на 22-километровом фронте обоих берегов); отсутствовали сковывающие удары на других участках фронта. Борьба вылилась в изолированный прорыв, в изнурительные, кровопролитные бои на небольшом клочке пространства. Французы получили возможность подтянуть резервы и организовать сопротивление. Германское командование переоценило возможности своей артиллерии и недооценило возможности французской артиллерии, располагавшей преимуществом поражать фланкирующим огнем пехоту и артиллерию, сгрудившихся на весьма узком пространстве.
Вопреки основной идее плана, писал Мозер, автор книги «Краткий стратегический обзор мировой войны 1914–1918 годов», германская пехота не только не щадилась, но, наоборот, уничтожалась как морально, так и физически в боях за долговременные и полевые укрепления Вердена. В течение многих месяцев операция, принявшая характер боев на измор, велась в одном месте, на поле, изрытом воронками, окопами и могилами{1086}.
Размах Верденской операции — операции позиционной войны — был такой: ширина фронта — 15 км в начале операции и 30 км в конце, глубина операции — до 10 км, длительность операции — 10 месяцев (считая наступление немцев и контрнаступление французов); средний темп наступления измерялся шагами (продвижение 21–25 февраля составляло 1–1,5 км в день); участвовавшие в операции силы исчислялись сотнями тысяч человек.
Под Верденом осуществлялся прорыв позиционной обороны путем последовательного захвата оборонительных позиций и рубежей. Это сковывало инициативу, возможности наступления использовались не полностью. После первых дней (21–25 февраля) наступления немцы повели методическое постепенное преодоление — прогрызание обороны, продвигаясь на несколько десятков шагов и неся при этом большие потери. Многочисленные контратаки и контрудары французов, которые свидетельствовали об активном характере обороны, также вылились в прогрызание уже занятой противником обороны.
В Верденской операции широко применяются новые средства борьбы, выявляется возросшая сила родов войск. Германская [364] пехота применяет новые средства окопной борьбы — огнемет, а французская пехота — легкий пулемет, поступивший на вооружение в начале 1916 г.
Под Верденом используются колоссальные артиллерийские средства. В массированном применении артиллерии прорыва с ведением огня по площадям выявляется могучая сила огня тяжелых и сверхтяжелых орудий. Увеличивается плотность артиллерии; получает широкое применение заградительный огонь и контрподготовка; действеннее становится взаимосвязь артиллерии и пехоты, появляются зачатки огневого вала (до наступления англо-французских войск на Сомме).
С Верденом связано массовое применение химических снарядов, используемых главным образом для подавления артиллерии. Резко возрастает в ведении операции роль авиации, которая сводится в группы и выполняет непосредственно боевые функции (даже штурмовые).
В тактическом отношении характерно стремление немцев огневым воздействием пронизать всю тактическую глубину обороны, использовать для больших атак очень узкие участки — на пехотную дивизию 1 км; смена частей производилась путем переката — сменяющие части перекатывались через сменяемых. Атаки, осуществляемые волнами цепей, обеспечивались штурмовыми группами, состоявшими из одного — трех отделений пехоты, усиленных саперами, а также пулеметами, огнеметами и минометами. Создание штурмовых групп, подкрепление волн цепей взводами саперов и командами носильщиков (колючей проволоки и других инженерных средств) усиливало боевой порядок. Широкое использование инженерных войск в боях — одна из особенностей Верденской операции.
Здесь, под Верденом, впервые на французском фронте была применена групповая тактика; родилась она в воронках Вердена, превращенных в гнезда обороны и защищавшихся небольшой группой солдат, вооруженных винтовками и легким пулеметом. [365]
В Верденской операции определилась новая форма обороны — укрепленный район. Кольцевые изолированные крепости, оборонительная сила которых пространственно сводилась «к тесным бетонным глыбам их фортов», не могли устоять перед мощной и сверхмощной артиллерией. Борьба за Верден показала живучесть долговременных сооружений, когда они сочетаются с полевыми укреплениями, врастают в позиционную оборону. Сила верденских долговременных сооружений — в сочетании их сопротивления с полевыми укреплениями — позициями; последние в свою очередь опирались на мощные форты — долговременные сооружения. Созданный таким образом укрепленный район Вердена себя оправдал. Вместо изолированных оборонительных сооружений появляется глубокая оборона. Форты, измеряемые сотнями квадратных метров в глубокой обороне, занимавшей километры, оказались весьма живучими, цементирующей частью всего укрепленного района. При глубокой системе обороны артиллерийский огонь, направляемый на форты, которые возвышались на местности, стал рассредоточиваться на большой площади. Артиллерийская подготовка, огонь которой был наисильнейшим, при новой системе обороты привела только к быстрому занятию двух передовых укрепленных позиций. Она причинила огромные разрушения, но в то же время показала невозможность вывода из строя всей укрепленной полосы обороны противника.
Отдельные сооружения крепости — форты сыграли свою роль в обороне Вердена, но одновременно выявилась необходимость замены их. Форт Дуомон во время контрнаступления французов был оставлен германским гарнизоном, который не выдержал мощного огня орудий крупных калибров. В то же время, несмотря на то что по форту было выпущено более 100 тыс. снарядов, его броневые башни почти все остались невредимыми, уцелела и часть наблюдательных пунктов. Сооружения из бетона (форты Дуомон и Во) выдерживали обстрел мощной и сверхмощной артиллерии, не имевшей еще бетонобойных снарядов. Это послужило основой создания так называемой «распыленной фортификации», когда долговременная и полевая фортификация образовывала единую форму обороны, стирала существовавшую грань между ними.
Созданная французами глубокая система обороны явилась прообразом будущих укрепленных районов (УР), создаваемых в пограничной полосе. Кольцевые фортовые крепости заменялись, таким образом, укрепленным районом. Новая система обороны возникла в результате изменившихся условий вооруженной борьбы и развития тяжелой артиллерии.
На русском фронте наблюдалась в общих чертах такая же картина. Примером служит оборона в 1915 г. крепости Осовец, преграждавшей в течение шести с половиной месяцев продвижение германских войск на Белосток. [366]
Сочетание крепостной обороны с полевой в условиях мировой войны осуществлялось на новой, более высокой военно-технической базе.
В условиях борьбы за Верден играл исключительную роль открытый тыл, непрерывно питавший укрепленный район резервами, позволивший не только удержать Верден, но и создать превосходство в силах и перейти в контрнаступление. Огромно значение французского «священного пути» и умелого использования автомобильного транспорта. Германское командование недооценивало его важность, хотя и располагало авиацией и дальнобойной артиллерией, чтобы если не сорвать, то затруднить движение по этому пути.
На ход Верденской стратегической операции оказали влияние согласованные действия Антанты на других театрах мировой войны. Героически сражавшейся французской армии была оказана помощь мартовским наступлением русских армий Северного и Западного фронтов в районе Двинска и озера Нарочь, июньским наступлением Юго-Западного фронта, а также наступлением англо-французских войск на Сомме и военными действиями на других театрах.
Верден — героическая эпопея Франции, яркая страница ее военной истории, стойкости и мужества французской армии, о ее грудь разбились упорные и ожесточенные атаки противника{1087}.
Операция на Сомме (1 июля — 18 ноября 1916 г.). Первое появление танков на поле сражения. Наступление на р. Сомма англо-французской армией было предпринято во время ожесточенных боев под Верденом и спустя 26 дней после начала наступления войск русского Юго-Западного фронта, сокрушивших австро-германскую оборону и продолжавших продвигаться вперед.
Операция на Сомме являлась крупнейшей по численности участвовавших в ней войск и применению боевых средств, тяжелой артиллерии и самолетов; в ней впервые на стороне англо-французских войск участвовали танки — новое мощное средство войны. Продолжалась операция 4,5 месяца.
Она проводилась с решительной целью. Англо-французское командование планировало прорвать фронт противника на обоих берегах реки, развивая успех на Камбрэ, Валансьен, Мобеж, нанести удар по флангу и в тыл германской группы армий в нуайонском выступе, где фронт наиболее близко подходил к Парижу{1088}. Рассечение фронта противника ослабляло атаки в Верденском районе. [367]
Прорыв укрепленных позиций предусматривалось произвести рядом методически последовательных ударов в одном направлении от рубежа к рубежу и в длительное время{1089}. Захват неприятельских позиций, оборудованных и эшелонированных в глубину, писал Фош (командующий Северной группой французских армий, осуществлявший общее руководство операцией) в записке о наступательном сражении, является «длительной операцией. Она должна вестись методически и продолжаться до тех пор, пока обороноспособность противника не будет сломлена в результате моральной, материальной и физической дезорганизации без истощения нашей наступательной способности»{1090}. Отказаться от методического образа действий, «который один позволяет разрушать укрепленные фронты», можно будет только тогда, «когда противник, исчерпав свои резервы, перестанет оказывать нам сопротивление на непрерывных, хорошо оборудованных оборонительных линиях»{1091}. Сочетание боя с маневром становится возможным, по его утверждению, на свободной от препятствий местности. Наступательная операция, таким образом, сводилась к материальному измору.
Инструкция Жоффра от 16 января 1916 г. также указывала, что «атака должна быть ведена методично, чтобы сохранить связь... Порядок важнее быстроты»{1092}.
Главная роль в прорыве отводится артиллерии. «Артиллерийская подготовка является мерилом возможностей пехоты... Глубина пространства, поражаемого артиллерией, определяет пространство, которое может быть назначено для захвата пехотой»{1093}. Рубеж, назначавшийся пехоте для захвата (2–4 км), был больше, чем под Верденом. Рубежи должны одновременно заниматься (рубежи выравнивания) английскими и французскими войсками; разработанный график продвижения соединений и частей не должен нарушаться. Требование выравнивания фронта по рубежам пагубно сказывалось на ведении операции. Французские войска, вырвавшиеся вперед, вместо продолжения движения в глубь обороны противника останавливались, выжидая английские войска.
В Инструкции 16 января 1916 г. много внимания уделяется «движению» огня впереди наступающей пехоты. Батареи, которые обстреливали передовые траншеи, говорилось в ней, окажутся фактически свободными от своей предыдущей задачи; в таком случае они «прокладывают путь пехоте, быстро [368] перенося свой, заранее подготовленный, огонь на следующую позицию противника»{1094}.
Боевой порядок, как и раньше, состоит «из эшелонированных штурмующих частей и резервов»{1095}, а штурмующие части — из трех-четырех волн, формируемых из батальонов первой линии; роты каждого батальона сами эшелонируются в глубину, и каждая рота обыкновенно дает две волны, которые наступают цепями. Роты, составляющие поддержки (третья и четвертая волны), наступают последовательными линиями отделений или полувзводов, в колоннах по одному{1096}; они развертываются и усиливают находящиеся впереди волны только в том случае, когда в этом бывает необходимость. Они не должны вливаться преждевременно в роты первой линии{1097}.
Первые штурмовые волны преодолевают препятствия, бросаются на первую траншею, решительно переходят через эту [369] траншею, не спускаясь в нее. Они продолжают свое наступление на следующие траншеи, которые до их подхода обстреливаются артиллерией. Это наступление должно развиваться до намеченного рубежа, который они занимают. Продвижение первых волн обеспечивается на каждой вынужденной остановке последующими волнами{1098}.
Во французской Инструкции о наступательном бое мелких частей выделен раздел «Ночные действия», которые признавались желательными в тех случаях, когда противник поколеблен и войскам предстоит лишь развить успех, уже достигнутый в течение дня{1099}.
Совокупность всех действий пехоты в наступательном бою в этой Инструкции сводилась к трем основным периодам боя: подготовка атаки или сближение с противником на расстояние атаки — 150–300 м от него (исходная для атаки линия или исходный плацдарм), атака и использование ее успеха и, кроме того, удержание захваченной позиции{1100}.
Фронт прорыва на Сомме был определен в 37 км{1101} (фактически 40 км). Нанесение главного удара возлагалось на 4-ю английскую армию (армейскую группу) на фронте 25 км в направлении на Бапом; 6-я французская армия атаковала по обоим берегам Соммы, ее роль сводилась к обеспечению и поддержке наступления. Для развития успешного прорыва могла быть введена вновь созданная 10-я французская армия. По первоначальному плану, разработанному еще до Верденской операции, главная роль в совместном и одновременном наступлении союзников (прорыв намечался на 70-километровом фронте) отводилась французской армии, но в связи с верденской бойней, истощившей силы французов, нанесение главного удара было возложено на англичан, располагавших на Западноевропейском театре 50 дивизиями. Из 153 союзных дивизий на Западном фронте около 40 дивизий, или одна четверть, должны были принять участие в наступлении{1102}.
К началу операции немцы на участке, избранном для прорыва, имели 8 дивизий 2-й армии (5 дивизий против англичан и 3 дивизии против французов) и резерв (4 дивизии — в районе Камбрэ, Сен-Кантен и 3 дивизии — в районе Ипра). Германская оборона, которую совершенствовали два года, больше эшелонировалась в глубину, более тщательно применялась к местности, имела бетонированные убежища, оправдавшие себя в ходе боев под Верденом. Оборона состояла из двух позиций, [371] находившихся в 2–3 км одна от другой, и сооружавшейся третьей. Между первой и второй позициями имелись промежуточные позиции. Первая позиция, глубиной 500–1000 м, рассматривалась как основа обороны и состояла из трех линий окопов и оборудованных опорных пунктов с круговой обороной. Первая позиция прикрывалась проволочными заграждениями, имевшими ширину до 30 м. Общая глубина обороны — 7–8 км.
Оперативное построение 4-й английской армии (армейской группы) было следующим: все пять армейских корпусов (16 дивизий) в одном эшелоне, в армейском резерве — две пехотные и три кавалерийские дивизии. Резерв главного командования — корпус в составе трех дивизий и штаб резервной армии. Боевой порядок английских и французских корпусов (6-я армия — 14 дивизий) состоял из одного эшелона и резерва. Английские корпуса занимали 2–5-километровые участки, имея в первом эшелоне две или три дивизии (8-й корпус имел четыре дивизии, из них три в первом эшелоне) и по одной дивизии в резерве; 15-й корпус все три дивизии имел в первом эшелоне. Для атаки (вспомогательной) на Гоммекур предназначался 7-й корпус 3-й английской армии.
Соотношение сил на всем 40-километровом фронте прорыва — 32 дивизии против 8 германских дивизий.
Артиллерия английской армии состояла из 444 75-мм пушек, 228 орудий тяжелой (короткой) артиллерии, 300 орудий тяжелой (длинной) артиллерии, 56 крупных тяжелых мортир большой мощности, 61 длинной пушки тяжелой артиллерии большой мощности, 360 траншейных орудий. На 28 м фронта приходилось одно тяжелое орудие, на 34 м — одна 75-мм пушка и на 120 м — одно орудие тяжелой артиллерии большой мощности{1103}.
Операция на Сомме была намечена еще в декабре 1915 г. Англо-французские войска располагали достаточным временем для подготовки. Считая, что операция будет являться материальным испытанием и истощит противника, они проделали огромную работу по ее обеспечению материально-техническими средствами. Французы заготовили снарядов только для 75-мм орудий до 6 млн., т. е. столько, сколько было их у всей армии перед началом войны. К линии фронта были подведены железные дороги нормальной и узкой колеи, шоссейные дороги. Тысячи автомашин доставляли грузы к месту запланированной операции. [372]
Плацдарм для наступления был оборудован укреплениями и убежищами от артиллерийского огня.
Огневая мощь всех родов войск усиливалась за счет более совершенного оружия. Пехота имела 4–8 ручных пулеметов и 12 ружей-гранатометов на роту, большое количество 37-мм пушек и мортир; в батальонах были созданы пулеметные роты, имевшие по 8 станковых пулеметов.
Войска усиленно обучались ведению боя против укрепившегося противника. Отрабатывалось «движение» огня впереди наступающей пехоты. Новый способ артиллерийской поддержки пехоты — огневой вал впервые был применен в операции на Сомме.
Англо-французские войска, готовясь к операции, не соблюдали строгой маскировки, как это делал их противник под Верденом. Наступлению предшествовала 7-дневная артиллерийская подготовка, начатая 24 июня{1104}.
Во время артиллерийской подготовки германское командование усилило оборону, подтянуло войска и боевую технику. В результате чудовищных масс снарядов, брошенных на германские укрепленные линии, писал Фалькенгайн, «все препятствия впереди исчезли совершенно, окопы в большинстве случаев были сровнены с землей. Лишь отдельные, особенно прочные постройки выдержали бешеный град снарядов. Еще тяжелее было то, что нервы людей должны были сильно страдать под семидневным огнем»{1105}. Артиллерийская подготовка велась и химическими снарядами{1106}. Окопы противника обстреливались пулеметным огнем авиации, захватившей в первые же дни полное господство в воздухе{1107}.
1 июля в атаку была брошена пехота, сопровождаемая огневым валом.
Под прикрытием огневого вала были более успешно достигнуты «обычные начальные успехи», но далеко не по всему [373] фронту прорыва. Французы овладели первой позицией и местами ворвались во вторую. Англичане, атаковавшие слева от французов, также продвинулись вперед, но их левофланговые корпуса, встреченные огнем и контратаками, были остановлены. Успешно наступавшие французские войска могли бы проникнуть еще глубже в оборону противника, но, достигнув при методическом наступлении указанного рубежа, остановились.
В общем «все рубежи, захват которых был намечен на этот первый день сражения, достигнуты и, в некоторых пунктах, даже оставлены позади»{1108}.
Обстановка, свидетельствовал Фалькенгайн, стала серьезнее, когда местное начальство, побуждаемое успехами французов, решило очистить оставшиеся части второй позиции, чтобы войска, действительно тяжко обстреливаемые, отвести на линию Биаш, Барле, Беллуа, Эстрэ и тем облегчить их смену резервами, направленными сюда верховным командованием. С захватом Биаша и Барле к французам переходило все южное побережье Соммы, что позволило бы вести губительный фланговый огонь по германским войскам на северном берегу Соммы. Но образованные бреши на пути наступления не заполнялись. На первый план была поставлена не создавшаяся обстановка, а шаблон. Командир корпуса, заняв рубеж, указанный ему для первого дня наступления, останавливал свои [374] части; важные населенные пункты, оставленные противником, не были заняты. В последующей более чем четырехмесячной борьбе Барле остался в руках немцев. Достигнутый тактический успех уперся в методизм и в последующих кровопролитных боях не был развит в оперативный.
Стратегическая операция на Сомме замкнулась, как и Верденская, в тактическом кругу, и, несмотря на настойчивые попытки, преодолеть укрепленную оборону противника не удалось. Вновь и вновь бросались после артиллерийской подготовки и под прикрытием огневого вала штурмовые волны пехоты. Иногда они продвигались вперед, но это продвижение измерялось лишь сотнями шагов.
Англо-французская пехота атаковала волнами цепей. Германские солдаты, отражая атаки, применяли групповую тактику. Мелкие группы солдат с пулеметами занимали воронки от снарядов, оставшиеся окопные углубления и своим огнем наносили большие потери атакующим.
После первых бурных дней наступательный порыв и наступательные возможности понизились. Противник вводил в операцию свежие войска. Новые наступательные удары, для осуществления которых использовались большие силы и техника, в том числе и новое боевое средство — танки, встречались более сильным и более организованным противником, чем в первые дни операции.
Верховное командование, писал Людендорф, было в начале операции застигнуто врасплох{1109}. Действительно, Фалькенгайн, увлеченный верденской бойней, считал, что ослабленные французы не способны к ведению большой стратегической операции, поэтому их атака для него явилась особенно неожиданной. Что же касается английских войск, то он невысоко их оценивал и не страшился угрозы с их стороны. Германский генеральный штаб располагал сведениями о подготовке англо-французских войск к наступлению на Сомме и ясно представлял фронт наступления, но вследствие указанных убеждений не направлял сюда свои усилия.
С началом операции германское командование быстро перебрасывало подкрепления, численность войск все более возрастала, хотя перевес союзных войск в артиллерии, снарядах и аэропланах «не удалось хоть сколько-нибудь сгладить. Антанта врезывалась все глубже в германские линии. Мы потеряли много людей и снаряжения. В то время передовые окопы занимались еще густо. Блиндажи и подвалы наполнялись во время артиллерийского обстрела. Неприятель, шедший в атаку под защитой барабанного огня, доходил до окопов и деревень быстрее, чем гарнизон мог выбраться из своих подземелий. [375] В результате наши солдаты часто попадали в плен. Трата физической и духовной энергии была невероятно велика»{1110}. В этих условиях широко практиковалась, как и под Верденом, частая смена дивизий, они могли оставаться на поле боя лишь несколько дней. Универсальным средством спасения от наседавшего противника считался заградительный огонь. Пехота требовала его. Однако, «доверившись защите заградительного огня, она слишком легко забывала, что должна сама себя защищать»{1111}. Смена ввиду недостатка свежих дивизий производилась и внутри обороняемого фронта. При смене артиллерия оставалась на месте.
Итак, в операции на Сомме англо-французским войскам не удалось прорвать оборону противника. На обоих берегах Соммы с неслыханным ожесточением велись бои на изнурение (Abnutzungskämpfe). Действия по прорыву оборонительного фронта германцев продолжались, то несколько ослабевая, то вновь усиливаясь. К 10 июля южнее Соммы французы углубились до линии Биаш, Барле, которая явилась предельной линией за все продолжительное время их наступления. Все усилия, направленные на взятие Барле, разбивались об упорную оборону германских частей. К этому времени севернее Соммы англичане захватили еще меньшее пространство. За два первых месяца операции углубление в оборону противника достигло 3–8 км. «Уже пять недель, — записано в германской официальной истории первой мировой войны, — продолжалось решительное сражение на берегах Соммы. Оно шло на территории, которая была значительно обширнее поля сражения под Верденом. После 1 июля 14, 20 и 30 июля были кульминационными пунктами атак неприятеля... В разрыве, в котором шли атаки, образовалось поле с совершенно изменившимися условиями боя. Здесь германские войска часто гнездились в воронках от гранат, так как сквозные окопы подвергались непрерывному обстрелу. Неприятельские летчики и артиллерия с трудом их отыскивали. С другой стороны, пребывание на пространстве, изрытом воронками, предъявляло исключительные требования к силе сопротивления с точки зрения физического и морального сопротивления и затрудняло как руководство и снабжение, так и уход за ранеными. Трупы павших, которые нельзя было убирать, заражали воздух...»{1112}
В сентябре — октябре с неослабевающей силой продолжались наступательные бои; сентябрьские бои, по оценке германского верховного командования, были особенно критическими. По количеству введенных в дело людей и военного снаряжения это были одни из самых крупных боев всей войны. Они превосходили [376] все прежние атаки севернее и южнее Соммы. Англофранцузские войска все глубже вгрызались в оборону противника. Несколько важных пунктов были утеряны немцами. Войска постепенно изнашивались. Все висело на волоске{1113}. Самым лучшим казалось отойти на новые позиции, но их не было.
15 сентября в атаке, предпринятой 4-й английской армией на 9-километровом фронте, впервые применяются танки{1114}. Успех был большой, англичане проникли далеко в оборону и овладели несколькими важными пунктами, борьба за которые велась продолжительное время{1115}. Но успех оказался местным. Внезапное применение танков не привело к прорыву обороны и выходу на оперативный простор. Бронированные и двигающиеся машины не обозначали перелома операции. Танки были еще несовершенны, и их первый натиск вскоре ослаб.
Из 49 танков до исходных позиций дошли 32 танка, не дошло 17. Из 32 танков 9 двигались впереди пехоты, другие 9 машин действовали без непосредственной связи с пехотой, но они также разрушали и очищали от противника укрепленные пункты, 5 машин застряли, а у 9 перестали работать моторы. В бою получили повреждения и вышли из строя 10 танков{1116}.
Использовались танки разрозненно, на широком фронте. Однако, несмотря на небольшой тактический успех и на конструктивные недостатки, первые танки решительно выявили свою роль в сражении. Они показали себя как перспективное новое могучее средство ведения войны. Танки разрушали укрепления, давили пулеметные гнезда, сметали на своем пути колючую проволоку. Шумом моторов и гусениц, огнем своих пушек и пулеметов движущиеся машины обращали в панику солдат противника. «Все стояли пораженные, как будто потеряв возможность двигаться, — сообщала германская газета. — Огромные чудовища медленно приближались к ним, гремя, прихрамывая и качаясь, но все время продвигаясь вперед. Ничто их не задерживало. Кто-то в первой линии окопов сказал, [377] что явился дьявол, и это слово разнеслось по окопам с огромной быстротой»{1117}.
Один из танков направился к деревне Флер. Германцы в панике бежали. Английские солдаты, двигавшиеся вслед за танком, взяли Флер без всяких жертв. Другой танк стал над германским окопом и «пулеметным огнем смел все живое, а затем двинулся вдоль окопа и взял 300 пленных»{1118}.
В сражении на Сомме танки применялись также при атаках 25 и 26 сентября (у Гедекура), 13 и 14 ноября (на Анкре){1119} — это последнее применение танков в 1916 г.
Все более развертывались бои в воздухе{1120}.
Бои на Сомме, пишет германский автор книги «Критика мировой войны», представляли высшее напряжение новейшей боевой истребительной стихии. В течение целых недель на фронте протяжением в 40 км день и ночь, подобно молниям, пылали сверкающие ряды огней тысяч самых тяжелых орудий. День и ночь дрожал воздух от равномерного грохота выстрелов. День и ночь бушевала орудийная гроза над истерзанной землей, превращая ее лик в однообразное изборожденное воронками поле, по которому вяло перекатывались зеленоватые ядовитые волны газов и носился град стальных и железных осколков, душивших и рвавших все живое{1121}. [378]
В ходе операции количество дивизий с обеих сторон все время возрастало. Англо-французские войска имели большое превосходство в силах и средствах. В конце октября французы перешли в наступление под Верденом. Боями 18 ноября прекращается операция на Сомме. Германский фронт был отодвинут больше всего на участке прорыва севернее Соммы — на 12 км{1122}.
Потери воюющих сторон превышали верденские и составляли более чем 1 200 тыс. человек{1123}.
Операцией на Сомме Антанта не решила поставленной задачи. Германский фронт не был разбит. И тем не менее ее роль в общем ходе войны весьма существенна, людские потери обеих сторон явились наиболее тяжелыми для Германии, имевшей ограниченные людские ресурсы.
Операция на Сомме тесно связана с операцией русского Юго-Западного фронта и Верденской, где немцы вынуждены были прекратить наступательные бои и отдать завоеванные ранее ценой огромных жертв позиции. Германии и Австро-Венгрии был нанесен тяжелый удар в материальном и моральном отношении.
Фалькенгайн после смещения с должности начальника генерального штаба, оценивая Сомму, отметил: «Если оказалось невозможным положить конец натиску и превратить его при помощи контрудара в дело, выгодное немцам, то это приходится приписать исключительно ослаблению резервов на Западе, а оно явилось неизбежным из-за неожиданного разгрома австро-венгерского фронта в Галиции, когда верховное командование не сумело своевременно опознать решительного перенесения центра тяжести русских из Литвы и Латвии в район Барановичей и в Галицию»{1124}.
Операция на Сомме, так же как и Верденская, проводилась в условиях позиционной борьбы. Усилия войск, оперативные формы не обеспечивали осуществления и развития прорыва фронта. Наступление на Сомме вылилось в постепенное материальное истощение, велось на измор. Выход на оперативный простор не был осуществлен. В первый день наступления французы имели успех, но не могли его развить, борьба вылилась в «долбежку, в разъедание» фронта противника. Операция велась в условиях небывалого насыщения армий техническими [379] средствами. Операцию на Сомме называют материальным сражением (Materialschlachten), в котором был произведен неслыханный до тех пор расход снарядов и людей. Проходила операция при превосходстве Антанты в средствах борьбы — в артиллерии, авиации; ею впервые применены танки. Англо-французское командование, располагая большими людскими резервами, имело возможность производить более быструю смену соединений, понесших потери и утомленных боями. Сомма и Верден — две кровопролитные операции в течение почти двух месяцев велись одновременно, пожирая людей и технику.
Оперативное искусство (подготовка и ведение операции) и тактика получили развитие, но далеко еще не отвечали новым требованиям ведения войны. Англо-французское и германское командования оказались бессильными решить задачу прорыва фронта. Применяемые войсками способы и формы прорыва позволяли противнику подтягивать резервы и отражать удары, строить дополнительные укрепленные линии. Французские войска, добившиеся успеха в первый день операции на Сомме, не использовали образовавшиеся бреши в обороне противника, дали ему возможность сомкнуть прорванную линию. Вместо развития прорыва успешно действовавшие соединения, овладев указанными в расписании наступления рубежами, ожидали соседа, с тем чтобы, выровнявшись с ним, вместе вновь начать атаки.
Операция на Сомме снова показала несостоятельность теории оперативного прорыва, считавшей, что прорыв фронта противника в одном пункте неизбежно влечет за собой разрушение всей его позиционной обороны. В действительности же сковывание противника на других участках не позволило бы ему беспрепятственно маневрировать резервами, перебрасывать войска с других участков фронта. Неумелое использование войск англо-французским командованием при осуществлении прорыва выразилось в общем равномерном распределении сил и средств по фронту наступления, в отсутствии наращивания усилий в ходе операции на направлении главного удара, в организации взаимодействия между французскими и английскими войсками путем уравнивания фронта наступления по рубежам. Оборона противника преодолевалась последовательно. Длительной артиллерийской подготовкой обрабатывалась позиция противника, подлежащая захвату, и затем при поддержке огневого вала пехота бросалась в атаку. Если намеченная позиция занималась, то артиллерия опять выдвигалась на новые огневые позиции и вела многодневный огонь, всегда предшествовавший атаке пехоты. Противник, теряя позицию, заменял ее новой, углубляя свою оборону.
Боевой порядок эшелонировался в глубину. Роты, батальоны, полки атаковали волнообразным строем — несколькими [380] волнами цепей. Атаковавшие одна за другой пехотные волны, составлявшиеся из густых цепей, поражались пулеметным огнем, так как не имели достаточных средств для подавления огня обороны. В обороне широко применялись контрудары и контратаки, получила дальнейшее развитие групповая тактика. Германское командование не допускало сдачи без боя ни одного шага земли{1125}. Немецкая пехота выносила на себе всю тяжесть обороны, «она слишком цеплялась за отстаивание территории и в результате несла большие потери»{1126}. Руководствуясь требованием во что бы то ни стало удержать передовую линию, ее окопы заполнялись излишними людьми, следствием чего являлись большие потери и «отрицательная моральная реакция».
Начиная с августа в приказах командования все чаще отдавались приказания помещать меньше людей в первой линии обороны. «В этом не было ничего нового, но очень часто наталкивались на то затруднение, что в тылу не было сооружений, которые защищали бы от огня неприятельской артиллерии. Германская оборона в основном осталась неподвижной и пожирала силы немецких дивизий...»{1127}
Бои на Сомме вновь потребовали усиления пехоты огневыми средствами для успешной борьбы с пулеметами.
Сражение на Сомме, как и у Вердена, свидетельствовало о возрастающей роли артиллерии — могучего огневого средства при преодолении обороны неприятеля. На нее возлагалось разрушение укреплений, а на пехоту — занятие разрушенных позиций. «Артиллерия опустошает, пехота наводняет» (Artillerie de vaste Infanterie submerge). Действительно, артиллерия, плотность которой на 1 км фронта прорыва значительно возросла, подвергала передний край обороны разрушительной огневой обработке. Однако в глубине обороны она слабо маневрировала и не могла всей своей силой поддерживать наступающую пехоту. На Сомме англо-французская артиллерия применяла артиллерийский огневой вал — новое эффективное средство поддержки наступавшей пехоты.
В борьбе за позиционную оборону противника артиллерия переоценивалась. Ее продолжали рассматривать как единственное средство, обеспечивающее прорыв, тогда как опыт боев настоятельно требовал сочетания усилий всех родов войск и видов оружия. Артиллерийская подготовка, длившаяся несколько дней, выводила из строя укрепления противника, однако она полностью лишала наступающего внезапности. В операции артиллерия широко применяла стрельбу химическими снарядами. [381]
На Сомме более широко применялась авиация. Она стала использоваться массированно, группами{1128}. Англо-французская авиация, завоевав господство в воздухе, обстреливала пулеметным огнем пехоту противника до ее расположения в укрытии, производила бомбардировку и в тылу и на поле боя. Авиация, действовавшая на поле боя, оказывала поддержку своей пехоте, хотя это были только первые попытки на пути организации взаимодействия авиации с пехотой. На Сомме применялась специальная артиллерийская авиация, имевшая опытных артиллерийских наблюдателей и производившая разведку целей и корректировку огня. По определению германского командования союзники планомерно вели новыми методами воздушную войну: 1) активный бой за господство в воздухе с проникновением глубоко в зону германского расположения; 2) борьба с германскими батареями, проводимая в тесном [382] взаимодействии со своей артиллерией; 3) разведка (поиск) для целей пехоты и поддержка атакующей пехоты; поддержание связи между ведущими бой частями и командными инстанциями{1129}.
Англо-французские войска, впервые применив танки, нужной внезапности и эффекта не достигли по причине их технической несовершенности, малого количества и незначительной степени боевого использования.
Изменениям подверглись полевые сооружения. Все большее значение приобретали бронированные убежища; широкие, густые проволочные заграждения обеспечивали передний край «в спокойное время», но во время боев они сметались огнем артиллерии. Опыт боев принуждал более глубоко эшелонировать всю систему обороны, тщательно применять ее к местности. Оперативная оборона строилась из трех оборонительных полос. Три линии окопов и узлов первой оборонительной полосы лучше оборудовались и обильнее насыщались огнем. Причем вооружение пехоты легким пулеметом дало возможность рассредоточить пехоту в первой линии окопов, не уменьшая плотности огня{1130}.
Восточноевропейский фронт. Наступление войск Юго-Западного фронта (июнь — сентябрь 1916 г.)
План и подготовка фронтовой наступательной операции в условиях позиционной войны. Русские армии после тяжелых отступательных боев недолго пользовались передышкой. В декабре — январе 7-я и 9-я армии Юго-Западного фронта (главнокомандующий генерал Иванов) вели наступление с целью оттянуть на себя австро-германские силы и этим оказать помощь терпевшей поражение Сербии. Но плохо подготовленное наступление не удалось{1131}; потери исчислялись до 50 тыс. человек.
Во второй половине марта, в большую весеннюю распутицу, русские армии левого крыла Северного фронта (генерал Куропаткин) и правого крыла Западного фронта (генерал Эверт) в соответствии с общесоюзническим планом, выработанным в Шантильи, предприняли наступление на германском участке фронта в районе Двинска (из якобштадтского участка) и озера Нарочь (Нарочская операция). Бросая войска в наступление, русское командование рассчитывало помочь французам, ведшим тяжелые бои у Вердена, произвести на [383] противника, как просил Жоффр, «сильное давление, с целью не дать ему возможности увести с фронта какие-либо части и лишить его свободы маневрирования»{1132}. В случае же успеха наступления оно также рассчитывало отбросить немцев за пределы русской границы. Но ожесточенные атаки русских войск не привели к прорыву фронта противника. В мартовской операции Северного и Западного фронтов германские войска были оттеснены на некоторых участках лишь на 2–3 км. Их положение, признавал Людендорф, было критическим, атаки русских лишь с трудом отражались. «Всеми овладело напряженное беспокойство о дальнейшем»{1133}. Не получившее развития наступление было приостановлено{1134}. Велось оно на узком участке фронта, притом во время оттепели и распутицы, при недостатке тяжелой артиллерии. Войска вводились в бой по частям, резервы запаздывали.
В то же время мартовская операция показала ошибочность расчетов германского командования на то, что русская армия в 1916 г. будет обречена на бездействие, и вынудила его перебросить свои войска, усиливавшие австро-венгерскую армию, на германский участок фронта. Были также временно, в последней декаде марта, прекращены атаки на французском фронте у Вердена.
4 июня переходят в наступление войска Юго-Западного фронта, возглавляемые генералом Брусиловым (заменившим генерала Иванова). Операция Юго-Западного фронта явилась выдающейся операцией мировой войны, внесшей много нового в военное искусство.
После неудавшегося мартовского наступления 14 апреля в ставке (в Могилеве) было проведено второе совещание главнокомандующих фронтами (первое совещание созывалось 24 февраля){1135}, на котором был принят план наступления{1136} (по общесоюзническому плану наступление на французском фронте намечалось на 1 июля, на русском — на две недели раньше). Однако в связи с успешным наступлением австрийцев в Трентино и настоятельными просьбами главнокомандующего итальянскими войсками генерала Кадорна, а также генерала Жоффра (итальянский король обратился с личной телеграммой){1137} об ускорении наступления русское командование изменило сроки наступления, начав его 4 июня. [384]
На русском фронте положение сторон к апрелю 1916 г. было следующим. Войска трех фронтов: Северного, обеспечивавшего петроградское стратегическое направление, Западного — московское стратегическое направление{1138} и Юго-Западного — киевское стратегическое направление, — занимали укрепленные позиции, тянувшиеся на протяжении более 1200 км, от Рижского залива до русско-румынской границы{1139}. Фронты насчитывали 1732 тыс. штыков и сабель: Западный фронт — 754 тыс., Северный — 466 тыс. и Юго-Западный — 512 тыс.{1140}.
На австрийском участке фронта противник имел три австро-венгерские армии эрцгерцога Фридриха и германскую армию Линзингена, переданную в подчинение австрийскому командованию. Фронт от Пинска до Немана обороняла группа войск принца Леопольда Баварского. Литву и Восточную Пруссию прикрывала группа Гинденбурга из трех германских армий. По данным на 16 марта, силы противника исчислялись 1 061 тыс. штыков и сабель: против Западного фронта находилось 420 тыс., Северного — 200 тыс. и Юго-Западного — 441 тыс.{1141}.
План операции русской ставки, разработанный начальником штаба верховного главнокомандующего генералом Алексеевым, рассматривался на совещании главнокомандующих с их начальниками штабов 14 апреля. Алексеев определял нанесение главного удара силами Западного фронта в направлении на Вильно; Северный фронт, помогая выполнению задачи Западного фронта, должен был своей ударной группой наступать на Вильно с северо-востока. Юго-Западному фронту предписывался переход в наступление только тогда, когда оба его северных соседа обозначат свой успех, выдвинувшись к западу{1142}. На совещании главнокомандующий Северным фронтом Куропаткин, как и следовало ожидать, судя по его печальной деятельности в русско-японскую войну, выступил с уверением, что «прорвать фронт совершенно невероятно, ибо их укрепленные полосы настолько развиты и сильно укреплены, что трудно предположить удачу»{1143}. Главнокомандующий Западным фронтом Эверт присоединился к мнению Куропаткина, считая, что лучше продолжать держаться оборонительного образа действий. Главнокомандующий Юго-Западным фронтом Брусилов [385] решительно высказался за наступление и просил разрешения своим войскам действовать наступательно одновременно с Западным и Северным фронтами. «Если бы, паче чаяния, я даже и не имел бы никакого успеха, то по меньшей мере не только задержал бы войска противника, но и привлек бы часть его резервов на себя и этим могущественным образом облегчил бы задачу Эверта и Куропаткина»{1144}.
Директива ставки, отданная 24 апреля, подтверждала план, рассмотренный на совещании главнокомандующих. Юго-Западному фронту приказывалось: «Тревожа противника на всем протяжении своего расположения, главную атаку производить войсками 8-й армии в общем направлении на Луцк»{1145}. Таким образом, Западный фронт должен был наносить главный удар, а Северный и Юго-Западный фронты — вспомогательные{1146}. Разработанный русской ставкой план операции предусматривал нанесение одновременных ударов силами всех трех фронтов. Для того времени это была смелая, передовая мысль. Однако ее осуществление на практике упиралось в нерешительность, в боязнь наступления, проявившуюся у Эверта и Куропаткина, и безволие Алексеева, допустившего торг о сроке наступления и его неоднократное откладывание; план одновременных ударов оказался разрушенным. Если раньше Северный фронт должен был наносить вспомогательный удар в направлении на Вильно, а Юго-Западный держаться оборонительно и перейти в наступление, когда войска Западного и Северного фронтов, успешно наступая, продвинутся вперед, то теперь усилиями Куропаткина{1147} верховное командование изменило прежнее решение и вместо нанесения удара поставило Северному фронту задачу «надежно обеспечить пути на Петроград, Полоцк и правый фланг Западного фронта»{1148}. В районе армии Куропаткина, дважды (1 и 3 июня) сообщал Алексеев генералу Жилинскому — представителю русской армии при французском командовании, «будут лишь демонстративные действия»{1149}. Следовательно, по окончательно принятому плану Западный фронт должен был нанести главный удар, Юго-Западный фронт — «вспомогательный, но сильный удар»{1150}, а Северный фронт — «только демонстрирует»{1151}. [386]
В действительности же Западный фронт по настоянию его командующего четыре раза откладывал наступлени{1152} и в конечном счете свел его к второстепенному удару вместо главного.
Первым начал наступление Юго-Западный фронт в связи с необходимостью сорвать наступление австро-венгерской армии в Трентино, принявшее угрожающий для Италии характер{1153}. Юго-Западный фронт с 15 апреля, после совещания в ставке, энергично готовился к наступлению, разрабатывая оригинальный план прорыва.
Австрийская укрепленная позиция была достаточно сильной. Австрийское командование в 1916 г. рассчитывало сокрушить Италию, на русском же фронте ограничиться обороной, почему постоянно (в течение более девяти месяцев) ее усиливало. Оборона австрийцев состояла из двух-трех полос (позиций), удаленных друг от друга до пяти и более километров. Первая полоса, глубиной 1,5–2 км, состояла из двух-трех линий окопов и узлов. Схема австрийских укрепленных полос, писал генерал Величко — начальник инженеров армий Юго-Западного фронта, представляла собой ряд сильных узлов (составлявших основание позиции), находившихся в артиллерийской связи между собой, а в промежутках — несколько сплошных рядов окопов (более слабо оборудованных, чем в узлах), подступы к которым обстреливались фланговым артиллерийским и пулеметным огнем. От некоторых узлов устраивались большие отсеки, идущие до второй укрепленной полосы; эти отсеки обеспечивали в случае прорыва возможность держаться на остальных пунктах первой полосы, причем прорвавшийся неприятель попадал в мешок{1154}. Наиболее сильной была первая полоса. Тыловые позиции были укреплены «большей частью слабо» и «зачастую укреплялись лишь в одну линию»{1155}.
Перед первой позицией имелись 2–3 полосы проволочных заграждений, по 4–10 рядов кольев или рогаток. На отдельных участках через проволоку пропускался электрический ток, подвешивались бомбы, закладывались самовзрывающиеся фугасы. Окопы были полного профиля, выше роста человека. Было много блиндажей, убежищ, лисьих нор (тип убежища, рассчитанный на взвод), гнезд для пулеметов, бойниц, козырьков. Для пулеметов, пехотных и артиллерийских наблюдений сооружались железобетонные башенки. [388]
18 апреля генерал Брусилов провел совещание с командующими армиями и их начальниками штабов, на котором изложил им свое решение о подготовке к наступлению и план действий. Командующий фронтом решил наносить удар по противнику не на одном участке, а на нескольких различных участках широкого, 450-километрового фронта. При таком способе противник лишался возможности стягивать к одному месту свои силы и не мог знать, где будет наноситься удар. Командующие армиями получили приказ подготовить для атаки «по одному ударному участку», а, кроме того, в некоторых корпусах выбрать каждому свой ударный участок и во всех них немедленно начать земляные работы для сближения с противником{1156}. Главный удар должна была наносить 8-я армия в общем направлении на Луцк, куда сосредоточивались главные резервы фронта и артиллерия. Остальные армии имели задачу нанести «второстепенные, но сильные удары». Каждый корпус на избранной части своего боевого участка сосредоточивал возможно большую часть своей артиллерии и резервов, «дабы сильнейшим образом притянуть на себя внимание противостоящих ему войск и прикрепить их к своему участку фронта»{1157}. Этот способ действий, как отмечал Брусилов, имел свою обратную сторону, заключавшуюся в том, что на месте главного удара он не мог сосредоточить того количества войск и артиллерии, которое там было бы, если вместо многочисленных ударных групп у него была бы только одна.
8-я армия, выбранная для главного удара, как ближайшая к Западному фронту, по мнению Брусилова, могла наибольшим образом помочь ему в выполнении главной задачи. Кроме того, предполагаемым движением 46-го корпуса вдоль полотна железной дороги Маневичи — Ковель, а ударной группой — от Луцка, тоже на Ковель, противник будет захвачен в клещи, и тогда все его войска, расположенные у Пинска и севернее, должны будут без боя очистить эти места{1158}.
Генерал Алексеев сомневался в успехе наступления. В разговоре по прямому проводу с Брусиловым он признавал, что у него вызывает сомнение необычный способ атаки противника одновременно во многих местах вместо одного удара всеми собранными силами и всей артиллерией; при этом он высказал свое мнение: не лучше ли будет отложить атаку на несколько дней для того, чтобы устроить лишь один ударный участок, как [389] это уже выработано практикой настоящей войны{1159}. Следует отметить, что сам Алексеев, планируя действия фронтов, намечал нанесение удара не одним фронтом, а двумя (Западным и Северным), а затем и силами всех трех фронтов.
В своем окончательном виде план Юго-Западного фронта определял: 8-я армия — командующий генерал Каледин — наносит главный удар в общем направлении на Луцк (для овладения линией р. Стырь) силами четырех корпусов (39, 40, 8 и 32-й). «На фронте атаки в 20 верст, — докладывал Брусилов, — стянуты 9 ½ дивизий, т. е. 148 батальонов или 145 тыс. пехоты, против 53 неприятельских батальонов. На ударную дивизию приходится 2 1/3 версты». Обеспечение главного удара справа возлагалось на группу генерала Зайончковского, состоявшую из 30-го армейского и 5-го кавалерийского корпусов. Группа должна была энергичным давлением на дорогу Колки — Цумань воспрепятствовать переброске по ней войск противника. На крайнем правом фланге 8-й армии действовала под общим командованием генерала Гилленшмидта сильная конная группа из 4-го конного корпуса, частей 7-й кавалерийской и 3-й Кавказской казачьей дивизий, подкрепленных 77-й и 100-й дивизиями вновь сформированного 46-го армейского корпуса{1160}. Конная группа должна была прорваться в общем направлении на Ковель, в тыл противника, уничтожая его запасы, склады, железные дороги, внося там беспорядок и тем способствуя продвижению 8-й армии и большему разгрому живой силы противника{1161}.
11, 7 и 9-я армии Юго-Западного фронта наносят частные удары, стремясь прорвать фронт обороны противника и принудить его покинуть прочные позиции{1162}. На 11-ю армию возлагалась задача нанесения главного удара 6-м армейским корпусом, остальные армейские корпуса (17, 7 и 18-й) «энергичными частными наступлениями» на своих участках должны не позволить неприятелю перебрасывать по фронту свои войска и резервы для сосредоточения их к угрожаемому пункту{1163}. 17-й и 18-й армейские корпуса выделяют ударные группы, атака которых должна «притянуть на себя резервы неприятеля, дабы он не мог перебросить их к месту ударного пункта армии»{1164}. [390]
7-я армия главный удар наносит 2-м армейским корпусом, усиленным 3-й Туркестанской дивизией. 16-й и 22-й армейские корпуса производят демонстративные частные атаки, 2-й кавалерийский корпус составляет подвижной резерв на случай контрманевра неприятеля. 9-я армия наносит главный удар двумя армейскими корпусами (11-й и 12-й), остальные ее корпуса (33-й, 41-й и сводный) своими атаками содействуют наступлению на ударном пункте армии; 3-й кавалерийский корпус удерживает занимаемые им позиции. 11-я армия должна была прорвать фронт на 11-километровом участке{1165}, 7-я армия — на 7-километровом и 9-я армия — на 11-километровом участке{1166}.
Таким образом, Юго-Западный фронт наносил главный удар силами 8-й армии и второстепенные, но сильные удары на участках 11, 7 и 9-й армий (всего на четырех ударных участках). Кроме того, каждый корпус, если он не использовался для нанесения основных ударов, должен был произвести частную атаку. Большие надежды возлагались на действия конной группы на крайнем правом фланге 8-й армии. Фронт обороны противника на всем его большом протяжении подвергался одновременным атакам более чем в десяти местах.
Превосходство сил на стороне русских было незначительным, а тяжелых орудий противник имел даже больше. Общее соотношение сил на Юго-Западном фронте к 4 июня показывает таблица на стр. 392{1167}.
| Армия | Пехотные дивизии | Кавалерийские дивизии | Батальоны | Эскадроны | Штыков (числитель) и сабель (знаменатель) | Орудий легких | Орудий тяжелых | |||||||
| русск. | австр. | русск. | австр. | русск. | австр. | русск. | австр. | русск. | австр. | русск. | австр. | русск. | австр. | |
| 8-я | 15 | 13 | 7 | 3 | 224 | 180 | 171 | 68 | 202 125 / 22819 | 137600 / 9700 | 640 | 375 | 76 | 174 |
| 11-я | 8,5 | 10 | 1 | 2 | 134 | 171 | 49 | 48 | 124707 / 5914 | 128800 / 4600 | 360 | 312 | 22 | 159 |
| 7-я | 7 | 7 | 3 | 1 | 112 | 92 | 99 | 24 | 101 081 / 12273 | 81540 / 3000 | 322 | 264 | 23 | 62 |
| 9-я | 10 | 9 | 4 | 4 | 160 | 131 | 128 | 92 | 145394 / 19030 | 101 000 / 10000 | 448 | 350 | 47 | 150 |
| Всего | 40,5 | 39 | 15 | 10 | 630 | 574 | 447 | 232 | 573 307 / 60036 | 448140 / 27300 | 1770 | 1301 | 168 | 545 |
Подготовка к наступлению продолжалась полтора месяца. Она велась тщательно, с учетом опыта наступательных операций. Воздушная разведка сфотографировала неприятельские укрепленные позиции; фотографические снимки с помощью проекционного фонаря разворачивались в план и помещались на карте; карты легко доводились до желаемого масштаба. Офицеры и начальствующие лица из нижних чинов снабжались планами (250 сажен в 1 дюйме, или 200 м в 1 см) своего участка с точным нанесением на них неприятельских позиций{1168}.
Войска фронта, готовясь к наступлению, руководствовались Указанием для производства атаки укрепленных позиций, разработанным и разосланным командованием фронта 19 апреля. Указание имело три раздела. В первом разделе говорилось о ведении атаки по возможности во всей полосе армии — «в каждой армии, в каждом корпусе наметить, подготовить и организовать настойчивую атаку определенного участка неприятельской [391] укрепленной позиции»{1169}. Второй раздел посвящен артиллерийской атаке и третий — атаке пехоты.
В указании особое внимание обращалось на тесное взаимодействие пехоты и артиллерии. Общее управление артиллерийской атакой данного участка возлагалось на начальника, руководящего пехотной атакой в сфере непосредственного и личного наблюдения за полем боя. Если фронт атаки не позволял общего личного наблюдения за боем, то, согласно указанию, создавались группы артиллерии, по составу и силе соответствующие задачам, поставленным пехоте данного участка. В целях обеспечения постоянной артиллерийской поддержки атакующей и ворвавшейся на неприятельскую позицию «передовой пехоты» часть легких батарей должна быть своевременно подчинена непосредственно командирам пехотных полков первой линии. Эти батареи, требовало указание, располагать не далее 2 км от позиций противника. Наблюдатели от этих батарей должны находиться при командирах батальонов передовых линий, дабы помощь артиллерии подавалась своевременно. Общему руководителю огнем этих батарей быть при командире полка первой линии.
Артиллерийская атака, по указанию, подразделялась на два периода.
В первый период атаки задачами артиллерии являлись:
— уничтожение проволочных заграждений противника; эта задача ввиду ограниченного количества тяжелых и мортирных снарядов должна выполняться легкой артиллерией; в трехполосной проволочной сети, но с дистанции не более 2 км 350 фугасными гранатами можно проделать сквозной проход 4 м шириной;
— разрушение неприятельских укреплений первой и второй линий; особое внимание должно быть обращено на уничтожение пулеметов и гнезд для них, укреплений и пулеметов, фланкирующих атакуемый участок; задача эта выполняется огнем тяжелой, мортирной и полевой артиллерии; вместо ураганного огня в течение одного-двух часов тяжелой артиллерии при пристрелке побатарейно предписывалось вести 15–20-минутный частный огонь из всех назначенных для атаки орудий по данным пристрелки, произведенной отдельно для каждого орудия.
Когда пехота двинется на штурм, тяжелая и мортирная артиллерия должны перенести свой огонь на места скопления резервов противника, на неприятельские укрепления, примыкающие с флангов к атакуемому участку, на укрепления третьей линии, если таковые есть; пушки, преимущественно 42-линейные, поведут огонь по артиллерии противника, если она недосягаема [393] для легкой артиллерии. Первоначальные позиции тяжелой артиллерии должны быть не далее 3–4 км от передовых позиций противника. Легкая артиллерия продолжает огонь по атакуемым укреплениям до крайней возможности, причем значительная часть ее с началом движения пехоты должна обрушиться на артиллерию противника.
Как только пехота ворвется на неприятельскую позицию, часть легкой артиллерии образует для нее с фронта и флангов огневую завесу против контратаки резервов противника и обеспечивает этим возможность закрепиться на занятом участке и подвести следующую волну пехоты, другая часть легкой артиллерии сосредоточивает свой огонь по артиллерии противника, особенно фланкирующей атакованный участок. При овладении пехотой первой и второй линиями укреплений часть тяжелой и мортирной артиллерии возможно быстрее продвигается [394] вперед для более успешного выполнения указанных выше задач и для подготовки атаки более глубоких укрепленных неприятельских линий.
Во второй период атаки необходимо, чтобы между первым ее актом и дальнейшим развитием прорыва неприятельской позиции не было большого промежутка времени, дабы противник не успел организовать новую оборону при сложившихся обстоятельствах.
Для артиллерийской атаки указание требовало не массировать батареи в одном месте, а, располагая их в зависимости от определенных частных задач, преследовать возможность массирования огня большинства из них по важнейшим пунктам неприятельской позиции{1170}.
Указание строилось на том, что действенность артиллерийского огня достигается его тщательной подготовкой и целесообразностью ведения по заданным участкам и пунктам в целях взламывания обороны противника и обеспечения наступления пехоты; часть легкой артиллерии (штурмовая и траншейная) с началом атаки продвигается в боевых порядках пехоты в качестве артиллерии сопровождения. Артиллерийская поддержка атаки пехоты, согласно указанию, а также наставлению «Общие указания для борьбы за укрепленные полосы»{1171}, изданному в 1916 г. ставкой верховного командования, велась подвижным заградительным огнем или огневой завесой.
Дальнейшим развитием в использовании артиллерии являлось: централизованное управление; создание специальных групп — каждая группа (дивизион, батарея) выполняла определенные задачи (подавляла противника, проделывала проходы в проволочных заграждениях, вела борьбу с артиллерией); установление тесной связи с пехотой; посылка в первую линию окопов артиллерийских офицеров для корректирования огня своих батарей и целый ряд других конкретных мероприятий, связанных с тщательным планированием действий артиллерии и ее всесторонним боевым использованием.
В третьем разделе указания говорилось, что фронт главной атаки должен быть не менее 15–20 км, дабы средние атакующие части не могли простреливаться с флангов. При наличии достаточных сил желательно фронт главной атаки доводить до 20–30 км. При сокращении фронта атаки до 10 км (наименьший фронт) необходимы особые меры предосторожности, чтобы не попасть в тиски. При фронте атаки в 15 км надо вести ее одновременно двумя корпусами, усиленными по возможности [395] каждый еще бригадой; при таком соотношении на один шаг придется 3 ½ человека (полный штат дивизии 15 тыс. винтовок), или, ведя атаку цепями и считая (для уменьшения потерь цепи) на человека два шага, можно располагать для атаки четырьмя последовательными волнами, и еще около половины всех сил останется в резервах дивизий и корпуса.
Пехота атакует волнами цепей, следующих одна за другой, не отставая, а подпирая передних. Таких волн для главной атаки образуется не менее трех-четырех, за ними находятся резервы для развития успеха или для немедленного повторения атаки свежими частями.
Атакующие волны следуют одна за другой на дистанции 150–200 шагов. Первая и вторая волны должны быть снабжены ручными гранатами и приспособлениями для разрушения проволочных заграждений. Кроме того, вторая и третья волны тянут с собой пулеметы для закрепления захваченных позиций противника. Вторая волна служит пополнением потерь первой волны; третья волна подпирает передние две и является их ближайшей поддержкой, а четвертая — резервом командиров передовых полков.
Резервы начальников дивизий и командиров полков должны не отставать от передних четырех волн и быть всегда готовыми продолжать атаку, поддержать передовые части и в случае нужды противодействовать контратакам во фланг и закрепить захваченное пространство.
В районе, откуда намечается вести главную атаку, должно быть подготовлено достаточно резервных окопов и убежищ-траншей для помещения в них волн и резервов перед началом атаки{1172}.
Если какая-либо часть, опрокинув противника, опередит соседние войска, то для связи с ними и обеспечения своих флангов она принимает уступное расположение как справа, так и слева.
Пехотная атака должна следовать непосредственно за артиллерийской подготовкой, не допускать перерывов между артиллерийской атакой и атакой пехоты. Пехота не должна предъявлять артиллерии требование бесконечно долго обстреливать огнем атакуемый участок. Пехотный начальник и состоящий при нем артиллерийский начальник, управляющий огнем данной группы батарей, зорко следят за результатами артиллерийской атаки и, оценивая ее результаты, определяют момент, когда пехота должна броситься на штурм. Артиллерия приступает к настоящей подготовке атаки, когда пехота приближена постепенным продвижением вперед шагов на триста к атакуемой передовой линии укреплений. [397]
Ворвавшаяся в первую линию неприятельских укреплений передовая пехотная волна не останавливается, а всемерно спешит захватить вторую линию окопов и закрепиться на ней. Закрепление же на первой линии и приспособление к обороне должно быть возложено на резервы. Если не удалось взять подряд на плечах противника всю полосу укреплений, то дальнейшее преследование противника и атаку следующей, третьей линии возлагать на третью и четвертую волны пехоты и одновременно приближать более глубокие резервы для поддержки и продолжения атаки.
Особое внимание, говорилось в указании, необходимо обращать на закрепление флангов, на сосредоточение на них пулеметов для противодействия контрударам противника с флангов. Вообще, как правило, указывалось на необходимость захвата на плечах противника всей первой полосы укреплений, состоявшей из двух, трех и четырех линий окопов. При удаче прорыва используется кавалерия, поддержанная своими пешими дивизионами и артиллерией{1173}.
Войска Юго-Западного фронта провели громадную работу по инженерному обеспечению атаки. Были созданы пехотные плацдармы для атаки из укрытий — убежищ и окопов. Нужно было атаковать противника не с расстояния одного километра и более, как это имело место раньше, а с возможно приближенной позиции. С этой целью пехотные части еще задолго до атаки начали постепенное сближение с противником окопными работами, производившимися ночью. В результате первая, исходная для атаки линия окопов оказалась в 50–300 м от переднего края австрийцев.
Пехота на специально оборудованной местности обучалась техническим приемам борьбы, разрушению и преодолению препятствий, бросанию гранат, применению дымовых шашек, атакам окопов и их удержанию и вообще действию в боевом строю. В ротах из более расторопных солдат создавались особые штурмовые команды.
Возложением на третью и четвертую волны пехоты дальнейшего преследования противника после взятия первой и второй линий окопов и атаки третьей линии окопов выявляется новый способ атаки — перекатами: преследование сбитого с первой и второй линий окопов противника и закрепление занятого.
Фронтом и армиями была разработана целая система мероприятий, направленных на достижение внезапности. Важнейшим из них являлось ведение самостоятельных атак всеми четырьмя армиями. Противник дезориентировался в определении главного удара, подготовительные инженерные работы велись по всему фронту. [398]
Много было сделано по повышению боевого духа войск{1174}. Командующему фронтом Брусилову приходилось ломать взгляды многих генералов, в том числе и командующего ударной 8-й армией, не веривших в успех наступления.
Времени для подготовки атаки было достаточно. К 1 июня войска заняли исходные позиции. С рассветом 4 июня по всему фронту был открыт артиллерийский огонь по позициям противника.
Наступательная операция Юго-Западного фронта продолжалась все лето до первых чисел сентября. Характеризовалась она трехкратным последовательным переходом в наступление, непрерывными боями с активно оборонявшимся противником.
Прорыв укрепленной обороны противника несколькими дробящими фронт ударами. На первом этапе операции 4–15 июня — прорыв укрепленной позиции противника и его развитие — армии Юго-Западного фронта продвинулись: правофланговая 8-я армия (к 15 июня), наносившая главный удар, — до 70–75 км (прорвав позиции на фронте 80 км); левофланговая 9-я армия (к 17 июня) — до 50–60 км, 11-я армия (к 16 июня) — 35–40 км и 7-я армия (к 15 июня) — до 10–15 км{1175}. Много солдат и офицеров противника было захвачено в плен{1176}.
4 июня между 4 и 5 часами во всех армиях началась артиллерийская подготовка. Продолжалась она, считая от ее начала до первых атак, в 8-й армии 29 часов, в 11-й армии — 6 часов{1177}, в 7-й армии — 46 часов{1178} и в 9-й армии — 8 часов (11-й корпус). 4 июня атаковали противника войска 11-й и 9-й армий. На фронте 8-й армии в этот день велась артиллерийская подготовка; только пехота группы Зайончковского в начале 17-го часа бросилась в атаку, но не смогла продвинуться дальше проволочных заграждений. 5 июня в 9 часов австрийцев атаковали 39, 40, 8 и 32-й корпуса 8-й армии, действовавшие на направлении [400] главного удара; в 14 часов 6 июня двинулись части 2-го корпуса 7-й армии. Бои развернулись по всему фронту. Успех их был различен. Противник на отдельных участках упорно оборонялся, переходил в контратаки.
Артиллерийской подготовкой 8-й армии были разрушены проволочные заграждения (проделаны проходы), окопы первой, а частично и второй линии. Часть окопов первой линии оказалась оставленной противником. В течение трех дней соединения 8-й армии прорвали австрийские позиции на фронте 70–80 км и вклинились в расположение противника на 25–30 км. Был занят город Луцк (7 июня). Находившаяся перед фронтом армии 4-я австрийская армия эрцгерцога Фердинанда, потерпев поражение, беспорядочно отступала; в плен попало 922 офицера и 43625 солдат, было захвачено 66 орудий, 150 пулеметов, 50 бомбометов, 21 миномет{1179}.
С занятием Луцка линия фронта армии образовала дугу, в выпуклой части которой находились войска центра. Фланги армии в это же время упирались в исходные позиции.
9 июня начальник штаба верховного главнокомандования генерал Алексеев приказал Юго-Западному фронту, продолжая сковывать противника на Стрые демонстративными боями, все усилия сосредоточить на своем правом фланге, поставив главной задачей завершить разгром левого крыла австрийских войск, отрезать их от Сана, путей сообщения на запад, для чего правый фланг фронта выдвинуть первоначально на высоту Луцка и развивать дальнейший удар в общем направлении Луцк, Рава-Русская{1180}.
Командующий Западным фронтом Эверт получил разрешение отложить начало главного удара до 17 июня{1181}.
Следовательно, ставка предложила продолжать наступление в направлении Луцк, Сокаль, Рава-Русская, склоняясь на юго-западное направление, т. е. на Львов, а не на Ковель (северозападное направление), как было решено ранее. Однако этот замысел не осуществился.
С 8 по 15 июня войска 8-й армии продолжали продвижение на левом фланге. Успешно действовал 32-й армейский корпус, овладевший Дубно. На правом фланге армии 46-й армейский корпус и 4-й кавалерийский корпус, который должен был произвести конный набег на Ковель, не смогли прорвать позиций противника. Таким образом, с 5 по 15 июня 8-я армия продолжала двигаться вперед, за исключением войск правого фланга. [401]
На фронте 11-й армии, начавшей наступление 4 июня, первая укрепленная полоса австрийских войск была прорвана 17-м армейским корпусом, находившимся по соседству с левофланговым 32-м армейским корпусом 8-й армии. Атаки 6-го армейского корпуса, наносившего на фронте армии главный удар, не были удачными. Части корпуса, встреченные артиллерийской контрподготовкой, захватили несколько важных высот. Однако под воздействием контратак противника, следовавших одна за другой, вынуждены были оставить их. На участке 18-го армейского корпуса в первый день, 4 июня, двинутые в атаку пехотные части были также встречены контратаками противника и отошли на свои исходные позиции. 7-й армейский корпус 4 июня ограничился перестрелкой, а 5 и 6 июня отбивал атаки австрийцев. В последующие дни 11-я армия продолжала наносить удары на участках 17, 6 и 18-го армейских корпусов, но противник ожесточенно сопротивлялся. Отдельные места позиций переходили из рук в руки.
Части 2-го армейского корпуса 7-й армии, атаковавшие противника 6 июня в 14 часов, прорвали первую позицию укреплений австрийцев и, заняв три линии окопов, на второй день овладели деревней Язловец. 22-й корпус также атаковал противника, но встретил упорное сопротивление. Части 16-го армейского корпуса производили поиски. В последующие дни 2-й армейский корпус с 2-м кавалерийским корпусом, получившим приказ войти в прорыв и переправиться через Стрый, а также 16-й армейский корпус, на который возлагалась задача атаковать австрийцев в том же направлении, куда должен был продвинуться 2-й армейский корпус — на Требуховце, вели упорные бои с противником, сбили его с укрепленных позиций на р. Стрый и взяли Бучач. 11 июня правофланговые части 16-го армейского корпуса подверглись удару австрийцев, поддержанных 48-й германской резервной дивизией; в результате боев в некоторых местах части корпуса подались назад, понеся большие потери. Войска армии перешли к обороне и стали готовиться к новой операции.
После артиллерийской и газовой подготовки части 41-го и 11-го корпусов 9-й армии{1182}, атаковавшие противника 4 июня в полдень, заняли всю первую позицию его укреплений (три линии окопов). 33-й армейский корпус овладел первой линией неприятельских окопов. На участке корпуса в 16 часов 40 минут подразделения 6-го Заамурского полка, говорилось в оперативной сводке, при поддержке броневого автомобиля «Цесаревич», выдвинувшегося вперед цепей и открывшего пулеметный огонь во фланг австрийцам, ворвались в неприятельские [402] окопы. Бронеавтомобиль «Цесаревич» на линии передовых окопов полка под сильным артиллерийским огнем потерпел аварию, но к 19 часам был благополучно, без потерь вывезен{1183}.
В последующие два дня продвижение войск армии ввиду сильных контратак противника замедлилось. Атака на участке сводного корпуса, предпринятая двумя батальонами, успеха не имела. 33, 41 и 11-й армейские корпуса 7–9 июня закреплялись [403] на занятых позициях и вели подготовку к новому наступлению. 10 июня около 10 часов после артиллерийской подготовки части 41-го и 11-го армейских корпусов атаковали укрепленные позиции противника и сбили его. Отход противника принял характер беспорядочного отступления. Также обозначился успех на участках 33-го армейского и сводного корпусов. 7-я австро-венгерская армия по приказу своего командующего поспешно отступила на тыловую укрепленную позицию.
За десять дней операции 4–13 июня войска 9-й армии продвинулись на 50 км в центре и на 15 км на правом фланге{1184}. Австро-венгерские войска потеряли только пленными 758 офицеров и 37 832 солдата{1185}. Они потеряли также 49 орудий, 120 пулеметов, 21 бомбомет и 11 минометов.
Наступление 8-й армии до 15 июня шло как бы по двум операционным направлениям: на Львов, действия против которого 11-й и 7-й армий не приводили к успеху, и они нуждались в помощи, и на Ковель с целью установления взаимодействия с Западным фронтом, наступление которого по вине Алексеева и Эверта откладывалось.
Генерал Брусилов в телеграмме от 15 июня на имя генерала Алексеева докладывал, что вверенные ему армии начали наступление 4 июня. Западный же фронт должен был атаковать противника 10-го и не позже 11 июня. Затем эта атака была отложена до 17 июня. «Постоянные отсрочки нарушают мои расчеты, — писал главнокомандующий Юго-Западным фронтом, — затрудняют планомерное управление армиями фронта и использование в полной мере той победы, которую они одержали: враг опомнится, усилится, закрепится для нового отпора, который повлечет за собой потери времени и потребует новых серьезных усилий»{1186}. В этой же телеграмме Брусилов сообщил о своем приказе 8-й армии прекратить наступление.
16 июня директивой ставки Западному фронту опять разрешалось отложить назначенное на 17 июня наступление, при этом подготовлявшийся удар на виленском направлении переносился на барановичское. Генерал Эверт получал на подготовку наступления от 12 до 16 дней{1187}. Юго-Западному фронту предписывалось сосредоточить силы и нанести удар на Ковель. Между тем противник не дремал и накапливал силы для контрударов. Он подтягивал дивизии как с русского, так и с французского и итальянского фронтов. Все эти подкрепления шли в ударную армейскую группу Линзингена, созданную в районе [404] Ковеля{1188}. Юго-Западный фронт направлял резервы в 8-ю армию.
Отражение контрударов противника и второе наступление войск Юго-Западного фронта. Второй этап операции Юго-Западного фронта характеризовался отражением контрударов противника (с 16 июня) и вторым наступлением (с 4 июля).
16 июня ударная группа генерала Линзингена начала концентрическую атаку (с разных направлений), пытаясь опрокинуть войска 8-й армии{1189}. Однако интенсивные атаки противника натолкнулись на упорное сопротивление и не получили развития, не дали ожидаемого успеха{1190}; продолжались они до 3 июля{1191}.
В это время на участках других армий Юго-Западного фронта не смолкали бои. 11-я армия, части правого фланга которой также подвергались контратакам, отбросила австро-германские войска, местами выровняв свой фронт. 11-й армейский корпус 9-й армии 18 июня овладел важным пунктом — Черновицы и продолжал продвигаться вперед. 23 июня части 12-го армейского корпуса взяли Куты. Имели успех и другие корпуса 9-й армии, продвигавшиеся в направлении на Станислав и Коломыю (взята 41-м армейским корпусом 30 июня). Инициатива оставалась за русскими войсками. На атаки противника они отвечали энергичными контратаками. На многих участках огромного фронта велись частные наступательные бои. Наибольший успех был достигнут корпусами 9-й армии.
4 июля войска фронта переходят в общее наступление, которое вылилось в совместное одновременное наступление с Западным фронтом. Войска Западного фронта наносили удар на Барановичи, а войска Юго-Западного фронта — на Ковель.
Согласно директиве от 25 июня, армии Юго-Западного фронта наступали: 3-я армия (переданная Юго-Западному фронту) своим левым флангом — на Галузию, Маневичи, Городок; 8-я армия — на Ковель и на Владимир-Волынский (второстепенный удар); 11-я армия — на Броды (главныйудар) и на Порицк (приданным ей 8-м корпусом); 7-я армия — на линию Брзежаны, Монастержиска и 9-я армия — на линию Галич, Станислав{1192}. [405]
Войска 8-й и 3-й армий, перешедшие в наступление после артиллерийской подготовки, прорвали фронт противника и, ломая его упорное сопротивление, 9 июля вышли на р. Стоход от Любешова до железной дороги Ковель — Луцк, но овладеть Стоходом на плечах отступающего противника не смогли, хотя местами некоторые части форсировали реку и зацепились за ее левый берег. Резервов за наступавшими соединениями 8-й и 3-й армий не было. Брусилов приказал приостановить атаки, сосредоточить достаточное количество войск и затем вести систематическую атаку, подготовленную сильным артиллерийским огнем.
Атаки войск 11-й и 7-й армий не имели успеха, зато 9-я армия вышла на линию Долина (на Днестре), Делатынь, Тартаров.
Между тем Западный фронт с рассветом 3 июля перешел в наступление, нанося главный удар войсками 4-й армии на барановичском направлении; на остальные армии этого фронта возлагались демонстративные действия. В первый день войска 4-й армии, атаковавшие противника после артиллерийской подготовки, овладели первой и второй линиями окопов. Однако противнику удалось пулеметным огнем остановить атакующих, а к вечеру почти полностью восстановить прежнее положение. Бои, продолжавшиеся в последующие дни, также не привели к успеху. 10 июля главнокомандующий Западным фронтом Эверт приказал отложить атаки. Характерно, что за восемь дней операции были проведены три артиллерийские подготовки (вторая — 4 июля, третья — 7 июля), три наступательных удара, причем неоднократно переносившиеся.
Общие потери войск Юго-Западного фронта были весьма значительными. По данным с 28 мая по 13 июля, они составляли убитыми 62 155 офицеров и солдат, ранеными и заболевшими 376910 и без вести пропавшими 59802, а всего 497 967 солдат и офицеров{1193}.
Третье наступление войск Юго-Западного фронта. Третий этап операции Юго-Западного фронта характеризовался переносом с середины июля по указанию ставки главных усилий на Юго-Западный фронт и его новым, третьим наступлением с 28 июля{1194}.
Согласно директиве ставки от 9 июля, Западный фронт получил задачу удерживать находящиеся перед ним силы противника, или держать их под угрозой энергичной атаки, или же продолжать операцию на барановичском направлении (по [406] усмотрению главнокомандующего Западным фронтом){1195}. К северу от Полесья ставка решила вести вспомогательные действия, перенося главные усилия с Западного на Юго-Западный фронт. На этот фронт направлялись гвардия — стратегический резерв верховного главнокомандующего, два армейских и один кавалерийский корпуса с Западного фронта. В середине июля перебрасываемые войска прибыли на Юго-Западный фронт. Из них и двух корпусов 8-й армии была образована Особая армия под командованием генерала Безобразова; расположилась она между 3-й и 8-й армиями{1196}.
Готовясь к новому наступлению, командование фронта проводило перегруппировку, ставило задачи войскам.
Директивой фронта атака Ковеля с востока и севера возлагалась на 3-ю армию, а атака с юга — на армию Безобразова. 8-й армии предписывалось овладеть Владимир-Волынским, а 11-й армии наступать на Броды и Львов. 7-я и 9-я армии выполняли прежние наступательные задачи{1197}. По подсчетам ставки, соотношение сил на фронте перед наступлением было: 3-я, 8-я армии и гвардия имели 247 тыс. против 114 тыс. противника, 11-я армия — 163 тыс. против 131 тыс., 7-я армия — 157 тыс. против 87 тыс. и 9-я армия — 144 тыс. против 89 тыс.{1198}.
Наступление началось 28 июля по всему фронту, 11-я армия с целью выравнивания фронта перешла в наступление в ночь на 25 июля. Ведя упорные бои, она 25 и 26 июля продвигалась вперед.
Войска 3-й, 8-й и Особой армий с переходом в наступление вели тяжелые бои с упорно оборонявшимся противником. Отбивая контратаки, они несколько продвинулись вперед, понеся при этом большие потери. Особая армия, атакуя сильно укрепленные позиции (болотистые дефиле), ценой больших потерь к вечеру третьего дня наступления продвинулась вперед на 10 км, но ее дальнейшее продвижение было остановлено. 8 и 9 августа 3-я и Особая армии возобновили наступление, но безрезультатно. 12 августа эти армии были переданы Западному фронту, имея приказ продолжать наступление на Ковель. Но Эверт оттягивал их наступление, а затем добился от ставки (4 сентября) его отмены.
Так, собственно, безрезультатно закончилась серия тяжелых боев на Стоходе{1199}. План концентрического наступления на Ковель с двух направлений силами 3-й и Особой армий потерпел [407] неудачу. Стоход не был преодолен. Противник упорно сопротивлялся, но удерживал оборону с трудом. Восточный фронт, писал Людендорф, опять переживал тяжелые дни. Гинденбург (которому передали весь Восточный фронт до пункта южнее Бродов) снимал все, что мог, для усиления своих истощенных соединений.
Другие армии, перешедшие в наступление, также вели упорные бои. Тесня противника, 11-я армия 28 июля заняла Броды, 7-я армия при содействии 9-й армии — Монастержиску. 9-я армия, возобновившая наступление на Галич, Станислав, подвергалась ударам 7-й австро-венгерской армии, оборонявшей перевалы через Карпаты. 11 августа войска правого фланга 9-й армии заняли Станислав. Фронт армии простирался на 240 км.
В последующие дни августа армии фронта возобновляли атаки. Общая атака, предпринятая 31 августа{1200} 8, 11, 7 и 9-й армиями, не дала ожидаемых результатов. 7-й и 9-й армиям удалось несколько потеснить противника, но в начале сентября их наступательные возможности иссякли.
Военно-политическое значение наступления Юго-Западного фронта огромно. Наступлением Юго-Западного фронта и англофранцузских войск на Сомме Антанта вырвала инициативу у противника и принудила его в конце 1916 г. перейти к стратегической обороне. Разгром австро-германских войск от Полесья до румынской границы поставил в крайне тяжелое положение Австро-Венгрию. Летом 1916 г., отмечал Гинденбург, внутренние политические отношения в Австро-Венгрии стали критическими. «Дунайская монархия не выдержит больше военных и политических неудач. Слишком велико было разочарование. Отступление после многообещающего наступления на Италию, быстрое крушение сопротивляемости возбудило в массе австро-венгерского народа большой пессимизм и недоверие. А это нашло отзвук в народном представительстве и руководящих кругах Австро-Венгрии»{1201}. Боеспособность австро-венгерских армий была решительно подорвана и до конца войны снята угроза их наступления.
Удары Юго-Западного фронта значительно ослабили противника. Его людские потери были огромны (до 1,5 млн. человек). Одними пленными (по данным с 4 июня по 18 сентября) было взято более 8924 офицеров и 408 тыс. нижних чинов, захвачено 581 орудие, 1795 пулеметов и 448 бомбометов и минометов{1202}. [408]
Наступление русских войск спасло Италию от поражения. Оно заставило, пишет английский военный теоретик Лиддел Гарт, германское верховное командование снять часть войск с Западного фронта, отказаться от плана произвести выпад против готовившегося наступления на Сомме и от надежды продолжать обескровливавшие французов атаки Вердена{1203}. 36 германских, свыше 10 австрийских и 2 турецкие дивизии отвлекло русское наступление{1204}. С французского фронта было снято 11 дивизий. В тяжелые для англичан и французов дни русский солдат вновь пришел им на помощь. Удары войск Юго-Западного фронта вырвали Румынию из нейтрального положения, заставив ее в августе присоединиться к Антанте. Летом 1916 г. немцы переживали один из труднейших периодов войны. На Восточном фронте, записал Людендорф, «это был один из наисильнейших кризисов»{1205}.
Однако огромный успех Юго-Западного фронта не вылился в решающий результат. Помехой тому явилось безвольное и бездарное руководство со стороны русского верховного командования и командования Западного и Северного фронтов. Если бы у нас был настоящий верховный вождь, писал генерал Брусилов, и все главнокомандующие действовали по его указаниям, то стратегическое положение врага оказалось бы столь тяжелым, что ему пришлось бы без боя отходить к своим границам, и «ход войны принял бы совершенно другой оборот, а ее конец значительно бы ускорился»{1206}. Ставка, спланировав одновременное наступление трех фронтов, оказалась неспособной осуществить его, она не использовала успех Юго-Западного фронта и не обеспечила взаимодействие и взаимопомощь между фронтами{1207}. Западный и Северный фронты не перешли вовремя в наступление, не оказали помощь Юго-Западному фронту. Их бездеятельность позволила противнику подтянуть к местам прорыва резервы и 16 июня начать контрнаступление. При дружном воздействии на противника наших трех фронтов, оценивал Брусилов, была полная возможность — даже при тех недостаточных технических средствах, которыми мы обладали, — отбросить все их армии далеко к западу{1208}. Успех прорыва неприятельских укрепленных позиций Юго-Западным фронтом выдвигал его в качестве главного фронта и незамедлительно требовал направления нужных сил и средств для глубокого развития прорыва. Однако этого не случилось. Юго-Западный фронт стал рассматриваться главным фронтом, когда время было [409] упущено. Главнокомандующие Западным и Северным фронтами не верили в успех. Предыдущие неудачи на русском фронте и кровопролитные позиционные бои на французском фронте приводили их к отказу от наступления и всевозможным оттяжкам и проволочкам. Что касается русского верховного главнокомандования, то, как заметил Брусилов, его «у нас не было, а его начальник штаба, невзирая на весь свой ум и знания, не был волевым человеком»{1209}.
Войсками Юго-Западного фронта была проведена первая успешная фронтовая наступательная операция (в начале четырьмя армиями) в условиях позиционной войны. Она внесла много нового в военное искусство. Несколько раздельных и одновременных ударов, нанесенных на широком фронте, — новая оперативная форма маневра, позволившая взломать сильную оборону противника. Нанесение ряда дробящих фронт ударов на широком фронте отвечало современным требованиям взлома позиционной обороны, заставляло противника метаться от одного участка к другому, разбрасывая свои силы и средства. Новая форма прорыва обеспечивала скрытность подготовки операции, дезориентировала противника относительно направления главного удара, позволяла пользоваться преимуществом внезапности.
Наступление Юго-Западного фронта в условиях позиционной борьбы, несмотря на его успех, еще не знаменовало собой выхода из так называемого «позиционного тупика». Большая подготовительная работа, проведенная всеми инстанциями фронта, тщательная разработка тактического взаимодействия войск, сосредоточение сил и средств в местах главных ударов, обучение пехоты на специально оборудованной по типу неприятельской позиции местности, создание приближенных к противнику исходных плацдармов, изучение противника всеми возможными путями обеспечили достижение крупного начального успеха. Русский военный теоретик А. А. Незнамов, изучавший наступление 7-й армии, писал, что искусно и систематически проведенные подготовительные мероприятия, когда каждому известно, зачем он идет вперед и чего именно он должен достигнуть, увенчивались успехом — прорывы неизменно удавались, труднее было развить успех и достаточно углубиться в расположение противника{1210}. Развитие успеха требовало введения достаточных резервов как на Луцком участке — на участке главного удара фронта, так и на участках главных ударов армий, а их не было. Армии занимали широкие участки фронта. 8-я армия, наносившая главный удар, наступала корпусами, расположенными в одну [410] линию; две дивизии, находившиеся в тылу армии, были введены в дело в качестве поддержки корпусов первой линии в первые дни наступления. Отсутствие резервов приводило к остановкам, к частым перегруппировкам, к подравниванию наступавших войск. Переход от позиционной войны к маневренной требовал крупных резервов, а относительно ко всем фронтам — их взаимодействия. Операция, начатая и развивавшаяся без резервов, при недостатке боеприпасов{1211} и сравнительно небольшом числе орудий и достигшая больших успехов, свидетельствовала об умении и доблести русских войск.
Прорыв тактической обороны на направлении главного удара осуществлялся при средней плотности 3–6 батальонов (3–5 тыс. штыков) и 15–20 орудий на 1 км фронта с расходом 10–15 тыс. снарядов. На некоторых участках прорыва было 40–50 легких и тяжелых орудий на 1 км фронта. Оперативная плотность противника составляла одну пехотную дивизию на 4–10 км, или 2 батальона и 10–12 орудий на 1 км фронта{1212}.
Темп наступления 8-й армии, продвинувшейся в глубину расположения противника за первые 11 дней боев на 70–75 км (центральные корпуса), был наиболее высоким — 6,5 км в сутки. В 9-й армии, углубившейся за 10 дней на 50 км в центре (на правом фланге 15–20 км), темп продвижения составил 5 км. Средний темп наступления 11-й армии к 16 июня — до 2,5 км, в 7-й армии к 15 июня — до 1,5 км в сутки.
Впервые в наступательной операции Юго-Западный фронт осуществил тесное взаимодействие артиллерии и пехоты. Была разработана и применена «артиллерийская атака», предусматривавшая использование артиллерии сопровождения: атакующая пехота сопровождалась не только огнем, но и колесами. Сочетание тактических приемов пехоты — атаки волнами, атаки перекатами (3-я и 4-я волны), обеспечивавшие дальнейшее продвижение и закрепление занятой местности, со всесторонним боевым использованием артиллерии — «артиллерийской атакой» приводило к прорыву неприятельских позиций.
Кавалерия фронта (свыше 60 тыс. сабель) не сыграла своей роли в операции. Кавалерийское командование оказалось неспособным применить конницу при развитии тактического прорыва в оперативный. Часть конников вынуждена была находиться в окопах, прикрывая растянутый фронт.
Значительную роль в операции играла авиация. Она вела разведку, корректирование артиллерийского огня и производила бомбардировку войск противника. Однако самолетов не хватало. По свидетельству Брусилова, на козельском направлении немцы использовали громадное количество самолетов, которые летали эскадрильями в 20 и более аппаратов и совершенно [411] не давали возможности нашим самолетам ни производить разведок, ни корректировать стрельбу тяжелой артиллерии, а о том, чтобы поднять привязные шары для наблюдений, и думать нельзя было{1213}.
Много сделали для успеха операции инженерные войска. В целях максимального приближения к передовой линии окопов противника ими создавались инженерные, исходные для атаки, или штурмовые плацдармы.
Русские войска прорвали фронт противника и отбросили его на несколько десятков километров, но они не были так обеспечены в артиллерийском и вообще в военно-техническом отношении, как германские и англо-французские войска, атаки которых не приводили к взлому укрепленных позиций. Военно-техническая отсталость царской России, бездарное руководство ставки увеличивали потери русских войск. Но велик был дух и велика была доблесть русских войск, писал начальник инженеров армий Юго-Западного фронта генерал Величко.
Главнокомандующий Юго-Западным фронтом А. А. Брусилов твердо верил в русскую армию. Решение им многих новых вопросов военного искусства и их мастерское осуществление как во время подготовки наступления, так и при проведении прорыва выдвигает его в ряд крупных полководцев русской армии{1214}. А. А. Брусилов, веря в победу, умел внушить эту веру всем своим подчиненным. Он тщательно и продуманно вел подготовку операции, внося много нового, добился внезапности удара применением новых форм оперативного прорыва; он впервые разработал и применил новый способ прорыва укрепленного фронта противника — одновременное широкое наступление армий «со штурмом четырех участков общим протяжением 60–80 верст»{1215}.
В ведении операции имели место и недостатки. Однако нельзя перекладывать вину на Брусилова за то, что операция Юго-Западного фронта не привела к решающему поражению австро-венгерских армий. Брусилов сделал все, что мог{1216}. Воздает [412] должное Брусилову и иностранная литература, в которой наступление Юго-Западного фронта, так же как и в русской литературе, именуется «брусиловским прорывом» — «offensive Broysilov», «the Brusilov offensive», «Brussilov angriffe». А. Тейлор в книге «Первая мировая война. Иллюстрированная история» оценивает брусиловское наступление «единственно успешной операцией первой мировой войны, названной в честь генерала»{1217}. В официальной германской истории первой мировой войны говорится: «Внутренняя устойчивость армии (австро-венгерской. — А. С.) была сильно потрясена тяжелыми ударами брусиловского наступления»{1218}. Но в западной литературе можно найти оценки, в той или иной мере принижающие искусство русских войск и полководческую деятельность Брусилова. Так, Лиддел Гарт, признавая успехи операции, называет ее конгломератом обманчивых целей, ошибок, ведших к успеху, и успехов, ведших к поражению{1219}.
Многое сделал для успеха операции крупный военный инженер генерал Величко. Он, по признанию Брусилова, во многом ему помогал.
В операции храбро и умело действовали второочередные части. Так, 1-я ополченская дивизия, переименованная в 101-ю дивизию, при развитии прорыва становится ударной дивизией 11-й армии{1220}. [413]
Военные действия на других фронтах войны
В конце августа 1916 г. на стороне Антанты выступила (после долгих торгов{1221}) Румыния. Образовался румынский фронт. «Окончательный переход Румынии на сторону Антанты, — писал Фалькенгайн, — был вызван событием, которое не было и не могло быть предвидено, а именно: разгромом австро-венгерского фронта летом 1916 г. со стороны противника, конечно не имевшего в обстановке Восточного театра явного перевеса в силах»{1222}.
Выступление Румынии против германской коалиции нанесло сильный экономический удар по Австрии и Германии, лишив их возможности пользоваться ее продовольственными и сырьевыми ресурсами, и заставило их растянуть фронт на тысячу километров. Румыния служила наилучшим плацдармом, воротами для вступления русской армии на Балканы и для действий по кратчайшим направлениям на Константинополь, Софию и Будапешт{1223}.
Но Румыния на стороне Антанты при сложившихся обстоятельствах не улучшила, а, наоборот, ухудшила стратегическое положение России, существенно ослабила русский фронт{1224}. Если раньше русский фронт упирался в границу нейтральной Румынии, то с ее вступлением в войну русское верховное командование вынуждено было удлинить фронт вводом войск 9-й армии в Молдавию и перебросить большие силы в пределы Румынии из состава всех фронтовых объединений.
Румыния располагала слабо подготовленной и плохо оснащенной армией. Румынская армия не имела тяжелой артиллерии, не хватало также снарядов и ружей; численность ее доходила до 400 тыс. человек (23 пехотные и 2 кавалерийские дивизии){1225}.
Большая часть румынских войск находилась на границе с Трансильванией. Здесь они 28 августа начали наступление. Перешли в наступление (намеченное генералом Брусиловым на 31 августа) 9-я армия Юго-Западного фронта и войска правого фланга Северной румынской армии; шло оно медленно и к [414] 26 сентября приказом командующего армией было приостановлено{1226}.
Противник для удара по Румынии создал войсковые группы Макензена и Фалькенгайна (бывшего начальника генерального штаба). 7-я австрийская армия действовала севернее, собственно уже в полосе обороны 9-й русской армии.
В конце сентября и в октябре противник, закончив сосредоточение, перешел в наступление{1227}: группа Макензена — в Добрудже, а группа Фалькенгайна — в Трансильвании. Преодолевая сопротивление румын, войска Макензена 23 ноября переправились через Дунай и соединились с войсками Фалькенгайна. 4 декабря румыны без боя сдали Бухарест{1228}. В середине января 1917 г. на фронте Фокшаны, устье Дуная установился позиционный фронт борьбы{1229}.
Германии пришлось для наступления против Румынии снимать войска с других фронтов, ослабить и западные армии, ведшие в это время напряженные бои. Трудно было, но все же пришлось решиться, писал Людендорф, «отнять у находившихся в тяжелой борьбе западных армий еще несколько дивизий, чтобы направить их на Восток, и взять там инициативу в свои руки для нанесения решительного удара Румынии»{1230}. Борьба на русском и румынском фронтах отвлекала большие германские силы, облегчая положение англо-французских армий.
Вступление в войну Румынии было весьма опасным для Германии. Перед ее противниками открывалась возможность совместных действий русско-румынских армий (к югу от Дуная) и союзников (со стороны Салоник) по сходящимся направлениям.
Салоникский фронт — 300 тыс. сербских, английских, французских, итальянских и русских (русская бригада, переброшенная сюда по просьбе союзников) войск, командующий французский генерал Саррайль — в 1916 г. не сыграл той роли, которая могла бы быть на него возложена. Его содействие русским и румынским войскам оказалось весьма ограниченным, выразилось оно в наступлении, предпринятом в сентябре на одном направлении на город Монастыр и занятии его в ноябре. [415]
В конце 1916 г. союзные войска заняли Пирей{1231}, разоружили часть греческой армии и флота{1232}. Тыл салоникского фронта (восточной армии) был, таким образом, обеспечен.
На итальянском фронте в марте 1916 г. итальянцы предприняли пятое сражение на р. Изонцо, но вновь не добились успеха. Подготовка, начатая генералом Кадорна, к шестому наступлению на Изонцо, была прервана австрийским наступлением в Трентино. Генерал Конрад для наступления сосредоточил в Тироле и Трентино около 200 батальонов с 2 тыс. орудий, включая три 420-мм орудия и 273 других тяжелых орудия{1233}. Наступление, начавшееся 15 мая, шло успешно. К июню австрийцы оттеснили итальянцев на последние отроги гор (захватив города Арсиеро и Азиаго). Атаки, предпринимавшиеся австрийскими войсками между 5 и 15 июня, все более ослабевали и 17 июня были совсем приостановлены. Судьба Трентинской операции решилась успешным наступлением войск русского Юго-Западного фронта, начатым на 11 дней раньше намеченного срока (4 июня) и приведшим к разгрому 4-й австрийской армии у Луцка. Австрийцы спешно перебрасывали войска на русский фронт.
Успех русского наступления позволил итальянцам не только приостановить наступление австрийцев, но и перейти 16 июня в контрнаступление, вскоре за которым (с 25 июня) последовало общее отступление австрийцев по всему фронту на новые, только что подготовленные позиции{1234}. 9 июля генерал Кадорна отдал приказ о прекращении наступления в Трентино и переброске войск на Изонцо — участок, считавшийся главным на итальянском фронте. В августе в результате ожесточенных боев итальянцы овладели Горицей на противоположном берегу Изонцо (шестое сражение на Изонцо).
В сентябре — октябре и в начале ноября итальянская армия провела седьмое, восьмое и девятое наступления на Изонцо, но все они закончились незначительным продвижением и большими потерями.
На Азиатско-Турецком театре, на различных фронтах английские и русские войска вели против турецких армий разрозненные, не связанные между собой военные действия. Кавказский фронт оттягивал на себя большую часть турецких сил. Кроме того, русские находились в Персии. Если они не могли непосредственно содействовать англичанам в Месопотамии, то Англия, господствовавшая на море, имела полную возможность усилить вооруженную борьбу с Турцией и сочетать ее с действиями русских войск. Англичане отклонили просьбу русской [416] ставки захватить десантом район Александретты. Это позволило бы перерезать багдадскую железную дорогу и затруднить переброску турок в Армению и Месопотамию, а также, отрезав Сирию, обеспечить более успешное отражение готовившейся экспедиции турок против Суэцкого канала и Египта.
В 1916 г. в стратегической обстановке всего Азиатско-Турецкого театра происходят большие изменения, вызванные крупными победами русских войск на Кавказском фронте. Русскими войсками проведены Эрзерумская{1235} (10 января — 2 марта), Трапезундская (14–18 апреля), Эрзинджанская и Огнотская операции. Была занята северная часть Персии. Наступавший с января экспедиционный корпус Баратова вышел (в мае) на багдадском направлении к турецкой границе{1236}.
Русские войска продвинулись в Турции почти на 250 км{1237} и овладели городами Эрзерум{1238}, Трапезунд и Эрзинджан. 2-я и 3-я турецкие армии были разгромлены по частям. К началу 1917 г. турки на Кавказском фронте против русской армии имели до 29 пехотных дивизий, или до 54% всего числа войск, имевшихся в то время в Турции.
Против англичан на месопотамском и сирийском фронтах (Аравия и Палестина) Турция осенью 1916 г. имела 18 дивизий (против Кавказской армии — 27 дивизий). [417]
Война на море. Ютландское сражение в Северном море 31 мая — 1 июня 1916 г.
В войне на море в 1916 г. активизировалась деятельность надводных кораблей. 31 мая — 1 июня в Северном море между главными силами германского и английского флотов произошло Ютландское сражение. На морских театрах Северного моря и Атлантического океана английский флот продолжал вести блокаду Германии. Подводная война германского флота на подходах к Англии в силу политических причин была строго ограничена, флоту предписывалось избегать всякого нарушения правил ведения войны в Северном море.
В германском военном министерстве 30 декабря 1915 г. и 5 января 1916 г. состоялись заседания по вопросу о подводной войне. Начальник генерального штаба Фалькенгайн, военный и морской министры высказались за открытие неограниченной подводной войны; 9 января было принято решение о ее начале с 1 февраля{1239}. Возможность и осуществимость подводной войны доказывались ее сторонниками рейхсканцлеру и кайзеру. Адмирал Тирпиц в докладной записке, написанной в феврале, убеждал, что «немедленное и безоговорочное применение подводного оружия является, безусловно, необходимым. Дальнейшее откладывание неограниченной подводной войны даст Англии время для принятия важнейших мер политической и экономической обороны, повысит наши потери в будущем и поставит под вопрос успех в ближайшее время. Чем скорее мы применим подводное оружие, тем раньше мы достигнем успеха, тем быстрее и решительнее мы уничтожим надежду Англии побороть нас посредством войны на истощение. Помимо Англии мы сломаем хребет всей коалиции наших врагов»{1240}. Хотя Тирпиц весьма преувеличивал значение подводной войны, однако ее применение, как уже показал опыт, тяжело бы отразилось на морских сообщениях Англии. Но какие бы она выгоды ни сулила, политическое руководство Германии воздерживалось ввести ее. Более того, после торпедирования германской подводной лодкой французского пассажирского парохода «Суссек» 24 марта 1916 г. и американской ноты от 20 апреля, потребовавшей немедленного отказа от применяемых методов подводной войны и угрожавшей разрывом дипломатических отношений{1241}, действия подводных лодок на морских сообщениях Англии почти [418] прекратились, или, как с горечью заключал Тирпиц, «фактически исчезли, за исключением Средиземного моря»{1242}. Осенью 1916 г. «ограниченная» подводная война возобновилась{1243}.
В 1916 г. германский флот взял курс на ослабление английского флота, обладавшего значительным превосходством, пытаясь разбить его в Северном море по частям и прорвать созданную им морскую блокаду. Главнокомандующий германским флотом Открытого моря адмирал Шеер (заменивший в январе адмирала Поля), сторонник активных действий флота — линейных кораблей при поддержке подводных лодок и воздушных сил, пять раз выводил главные силы флота в море. Их целью было набегами линейных крейсеров на отдельные пункты или районы побережья Англии вызвать часть английского флота и навести его под удар главных сил, производить поиск отдельных соединений противника (первый в апреле) и действовать (флотилиями эскадренных миноносцев при поддержке главных сил флота) на путях подхода торговых судов (последний выход в октябре). Выход надводного флота обеспечивался подводными лодками, занимавшими позиции на вероятных путях движения английского флота, и воздушной разведкой — дирижаблями. В четвертом выходе в августе для занятия позиции были высланы 24 подводные лодки, а 8 дирижаблей вели разведку{1244}.
Английский командующий Гранд Флитом (Большим флотом) адмирал Джеллико, получив сведения о движении германских кораблей, вышел со своим флотом (главные силы флота базировались в Скапа-Флоу) в Северное море.
Выход германского флота в район Скагеррака привел к встрече с английским флотом. Ютландское сражение произошло западнее Ютландского полуострова (сражение у пролива Скагеррак).
Замысел адмирала Шеера: линейными крейсерами бомбардировать Сендерленд на побережье Англии, вызвать этим самым отдельные соединения английского флота в море, где и разбить их превосходящими силами (флотом Открытого моря) до того, как Гранд Флит придет им на помощь{1245}. Операции должны были предшествовать действия 16 подводных лодок (6 или 8 лодок Фландрской флотилии){1246}. 15 мая лодки вышли в крейсерство, а с 23 мая по 1 июня оставались на указанных им позициях, против баз английского флота. Они должны были наблюдать [419] за передвижением английских морских сил и при благоприятных обстоятельствах атаковать. На подводные заградители «U-72», «U-74» и «U-75» возлагалась постановка мин у выходов из неприятельских баз. Особое внимание обращалось на ведение воздушной разведки, для которой предназначалось 10 дирижаблей, и на то, чтобы скрыть выход флота Открытого моря. Но воздушная разведка из-за плохой погоды оказалась невозможной, подводные же лодки могли находиться на своих позициях только до 1 июня. Поэтому Шеер изменил план, хотя его идея осталась прежней. Вместо набега на Сендерленд он направил линейные крейсеры к Скагерраку, к берегам Норвегии, чтобы неприятель получил извещение о появлении германских крейсеров в этих районах{1247}.
Шеер располагал незначительными сведениями о противнике, получаемыми с подводных лодок. Ему было известно лишь о выходе с баз нескольких английских кораблей. Одновременно о движении германских подводных лодок узнало разведывательное управление британского адмиралтейства; две подводные лодки были обнаружены у английского побережья. Более того, 30 мая адмиралу Джеллико стало известно из перехваченной радиограммы о готовящемся выходе германского флота{1248}.
Вечером 30 мая адмирал Джеллико вывел Гранд Флит из баз и повел его к Скагерраку, решив навязать бой германскому флоту в невыгодных для него условиях{1249}. Главнокомандующий германским флотом Открытого моря адмирал Шеер вывел флот 31 мая из Вильгельмсгафена, не подозревая, что английский флот уже находится в море. Рано утром авангард германского флота Открытого моря под командованием адмирала Хиппера вышел в море, за ним в 45–50 милях шли главные силы.
Соотношение сил было в пользу англичан: их флот почти в два раза превосходил флот противника. Он имел преимущества и в скорости хода, на 2 узла{1250}; его артиллерия была также более мощной. Английские линкоры — дредноуты имели орудия 381–, 356– и 305-мм, германские — 305– и 280-мм. Германские корабли, тщательно оборудованные, обладали большой живучестью, хорошо маневрировали. Соотношение классов кораблей флотов в Ютландском бою{1251} дано в таблице на стр. 420. [420]
Общая численность команд германских кораблей — 45 тыс., английских — 60 тыс. человек{1252}.
В момент выхода английских эскадр из баз германские подводные лодки не смогли вывести из строя ни одного английского корабля. Они не произвели ни одной атаки против линейных кораблей; торпедным выстрелам подверглись лишь два легких крейсера и два эсминца.
Ютландское сражение состояло из трех фаз: первая — бой авангардов, вторая — бой главных сил и третья — ночной бой.
| Классы кораблей | Германский флат | Английский флот | ||
| количество | водоизмещение в т | количество | водоизмещение в т | |
| Линейные корабли типа «Дредноут» | 16 | 360 000 | 28 | 650 000 |
| Линейные крейсеры | 5 | 120000 | 9 | 200 000 |
| Линкоры типа «Додредноут» | 6 | 80000 | 0 | — |
| Броненосные крейсеры | — | — | 8 | 110000 |
| Легкие крейсеры | 11 | 40000 | 26 | 100000 |
| Лидеры | — | — | 5 | 9000 |
| Эсминцы и миноносцы | 61 | 50000 | 74 | 75000 |
При сближении флотов произошел бой авангардов (14 часов 30 минут — 18 часов) — шести английских линейных крейсеров, обладавших более дальнобойной артиллерией (калибр орудий 343 мм, предельная дальность 115–120 каб.){1253}, и пяти германских крейсеров (калибр орудий 280–305 мм, дальность 100–112 каб.) и легких морских сил (дальность артиллерии английских легких крейсеров уступала германским).
Бой начался перестрелкой легких крейсеров. Линейные крейсеры продолжали сближение. В целях определения сил германского флота в 15 часов 08 минут с авиаматки «Энгедайна» поднялся гидросамолет и, несмотря на плохую видимость, обнаружил 3 неприятельских крейсера и несколько эскадренных миноносцев. Сигналы гидросамолета доходили только до авиаматки и «больше никем приняты не были»{1254}. Адмирал Хиппер, сблизившись с противником, построил крейсеры в кильватерную колонну, повернул на юго-восток, с тем чтобы навести английские линейные крейсеры на свои главные силы. Английские линейные крейсеры, шедшие со скоростью 25–26 узлов (командующий адмирал Битти), легли на параллельный [421] противнику курс. В то же время адмирал Битти приказал отставшей 5-й эскадре линейных кораблей увеличить ход. В 15 часов 48 минут обе эскадры открыли огонь с дистанций около 80 каб. Английские линейные крейсеры, имевшие более дальнобойную артиллерию, из-за плохой видимости не смогли правильно определить дистанцию до противника и, следовательно, использовать это свое преимущество. Стрельба немцев была более точной. Два английских линейных крейсера были потоплены. 5-я эскадра адмирала Томаса (4 линкора) не смогла участвовать в начале боя линейных крейсеров. Она подошла в 16 часов 10 минут и открыла огонь, но плохая видимость и дым кораблей затрудняли ведение стрельбы.
Около 16 часов 25 минут 12 английских эскадренных миноносцев, поддерживаемых легкими крейсерами, произвели атаку (с дистанции 35–30 каб., или 6,5–5,6 км). Почти одновременно были брошены в атаку и эскадренные миноносцы противника. Линейные крейсеры уклонялись от торпед, совершая поворот (5-я эскадра линейных крейсеров сделала за несколько минут поворот на 22°). В результате этого встречного боя противники потеряли по два эскадренных миноносца{1255}. Одна торпеда попала в германский линейный крейсер «Зейдлиц», но он остался в строю.
В 16 часов 33 минуты английский легкий крейсер увидел линкоры флота Открытого моря. Адмирал Битти поднял сигнал о перемене курса, линейные крейсеры, а за ними и линейные корабли 5-й эскадры пошли навстречу приближавшемуся Гранд Флиту. Через несколько минут после поворота английских кораблей германские линейные крейсеры также повернули и последовали за ними. Начался бой на преследование.
Главные силы флотов приближались к месту боя авангардов. Линейные корабли Открытого моря шли в кильватерной колонне (16 современных дредноутов и 6 линкоров — додредноутов), миноносцы — вокруг кораблей для охраны от атак подводных лодок, легкие крейсеры — в дозоре (расстояние между кораблями до 2 3/4 каб. и между эскадрами — 5 ½ каб ){1256}. При подходе своих главных сил адмирал Хиппер начал занимать место в голове колонны линейных кораблей; 3-я и 1-я эскадры в это время открыли огонь.
В начале шестого часа вечера крейсеры Битти связались с Гранд Флитом. В 17 часов 40 минут возобновился бой крейсеров Битти с крейсерами Хиппера. Последние оказались под сильным обстрелом и вышли из боя.
Вторая фаза сражения — бой главных сил (18 часов — 21 час). Линейные корабли Гранд Флита шли по сходящемуся курсу с противником в походном строю шести кильватерных [423] колонн, с интервалами между ними в одну милю с завесой крейсеров впереди (в 6–8 милях от линейных кораблей шли в дозоре броненосные и легкие крейсеры и в 20–25 милях — линейные крейсеры). В противолодочном охранении по курсу и на флангах шли миноносцы. В 17 часов 55 минут 3-я эскадра линейных крейсеров открыла огонь по германским легким крейсерам боевого охранения{1257}. Главнокомандующий Джеллико в 18 часов 15 минут стал перестраивать линейные корабли в боевой порядок — в одну кильватерную колонну из 24 линейных кораблей. Он решил охватить голову флота противника. На авангард из линейных кораблей 5-й эскадры и линейных крейсеров возлагалась задача не позволить противнику уклониться от охвата. 150 кораблей различных классов и типов составляли боевой порядок Гранд Флита. Через несколько минут после перестроения, которое продолжалось около 20 минут и не было полностью закончено к началу боя, все эскадры линейного флота, кроме 1-й, завязали бой{1258}.
Германский флот оказался охваченным, английские линейные корабли находились на его курсе. В этих сложных условиях главнокомандующий германским флотом в 18 часов 35 минут сделал полный поворот всем флотом. Эскадренные миноносцы поставили дымовую завесу и произвели торпедную атаку, но ни одна из торпед не попала в цель. Шеер, имея меньше сил, не мог принять бой на параллельных курсах. «Неприятель, — говорится в официальном издании британского адмиралтейства, — был потерян в сгущавшейся мгле и дыму. Образовался перерыв боя»{1259}.
Однако адмирал Шеер, совершив своим флотом «маневр отрыва», не изменил общей неблагоприятно сложившейся обстановки. Английские линкоры по-прежнему преграждали германскому флоту путь к базам и сохраняли, как пишет сам Шеер, за собой «преимущества встретить нас на следующее утро там, где он пожелает»{1260}. Флот Открытого моря совершил обратный поворот, с тем чтобы прорваться к своим базам. Германские линейные корабли вышли в центр боевого порядка английского флота. Произошла (в 19 часов 12 минут) вторая огневая схватка линейных кораблей противников. Гранд Флит, как и в первый раз, повел бой в благоприятной для него обстановке. Германский флот, попав под сосредоточенный огонь, в третий раз лег (в 19 часов 17 минут) на обратный курс под прикрытием линейных крейсеров, флотилий эскадренных миноносцев и дымовой завесы и оторвался от противника. [424] «Его единственным стремлением являлось уклонение от боя и возвращение в свои базы»{1261}.
Третья фаза сражения — ночной бой (21 час 31 мая — 3 часа 1 июня). Германский флот свои усилия направлял на то, чтобы под покровом темноты прорваться к своим базам. Английский главнокомандующий Джеллико решил избежать боя ночью и, взяв курс на юг, удержать противника к западу от себя, с тем чтобы утром навязать ему бой. Английский и германский флоты построились в боевой порядок, принятый для действия ночью: флот Открытого моря — в одну кильватерную колонну, крейсеры выдвигались вперед, а эскадренные миноносцы получили задачу своими атаками обеспечить прорыв флота. Гранд Флит перестроился в кильватерные колонны по эскадрам (расстояние между колоннами — 1 миля), имея линейные крейсеры далеко впереди (чтобы противник не мог обойти линейный флот с южного фланга), а эсминцы в пяти милях позади главных сил. Такой более сомкнутый строй вызывался желанием располагать эскадры одну от другой на дистанциях видимости{1262}.
Боевые действия ночью характеризовались разрозненными столкновениями отдельных соединений и кораблей. Германскому флоту удалось пробиться на юго-восток. С рассветом адмирал Джеллико узнал о совершенном маневре и повернул флот на север, к своему побережью{1263}. Так закончилось Ютландское сражение. Противники потеряли: англичане — 3 линейных крейсера, 3 броненосных крейсера и 8 эскадренных миноносцев; немцы — линейный корабль (устаревший), линейный крейсер, 4 легких крейсера и 5 эскадренных миноносцев. Потери в личном составе: английского флота — 6097 убитых, 510 раненых, 177 человек, попавших в плен, что составляет 11,3% общей численности; германского флота — 2551 убитых и 507 раненых, или 6,8%{1264}. Наибольшие потери английский флот понес в первой фазе сражений: 2 линейных крейсера и 2 эскадренных миноносца против 2 эскадренных миноносцев противника; при этом соотношение сил было таково: 6 линейных крейсеров и затем 4 линкора у англичан и 5 германских [425] линейных крейсеров. В последующих фазах сражения английский флот потерял линейный крейсер, 3 броненосных крейсера и 6 эскадренных миноносцев, а германский — линейный корабль, линейный крейсер, 4 броненосных крейсера и 3 эскадренных миноносца.
Ютландское сражение вошло в историю военно-морского искусства как единственное и последнее морское сражение первой мировой войны, основанное на единоборстве линейных, однородных сил флота. Сражение состояло из боя авангардов и главных сил. В нем участвовали с обеих сторон невиданные до этого силы: 250 кораблей, из них 58 линейных кораблей — дредноутов и линейных крейсеров. Англичане стремились нанести поражение германскому флоту, а немцы предприняли поход с целью достижения «уравнения сил». Оба противника вывели в море свои могущественные флоты. Но в борьбе за господство на море стратегия «генерального сражения» оказалась несостоятельной. Положение противников в Северном море осталось таким же, каким было до сражения. Страшная для Германии морская блокада продолжалась с той же силой.
В сражении участвовали только надводные силы. Средством уничтожения кораблей служили артиллерия и торпедное оружие. Главным оружием флота являлась артиллерия. Большая часть кораблей была потоплена артиллерией. Английские корабли выпустили 4598 снарядов крупного калибра, число попаданий составило 100, или 2,2%, а германские — 3597, из них попаданий 120, или 3,3%{1265}. Торпед было выпущено английским флотом 74, попало в цель — 5, или 6,8%, и немецким флотом — 109, попало в цель 3, или 2,7%{1266}. Выпущенные англичанами торпеды потопили 3 германских корабля; от таранного удара своих же кораблей затонул германский легкий крейсер «Эльбинг»{1267}.
Торпедное оружие — оружие подводное. Оно использовалось в виде торпедных атак надводных сил и подводных лодок. Линейные корабли в сражении стремились не входить в зону досягаемости торпедного выстрела. В этом случае преимущество оказывалось на стороне того противника, который располагал более мощной артиллерией. Торпедные атаки легких кораблей — миноносцев, легких крейсеров — представляли значительную опасность для линейных кораблей. Эскадренные миноносцы быстро сближались, производили атаку на расстоянии 50–30 каб. (9,3–5,6 км) и выходили из зоны артиллерийского обстрела{1268}. Предупреждение в ходе боя атак эскадренных миноносцев осуществлялось удержанием их артиллерией на большом удалении от своих кораблей или же отражением их атак [426] флотилиями эскадренных миноносцев и легких крейсеров. В случае торпедной атаки корабли избегали попадания торпед изменением курса. Так было, например, при германских торпедных атаках, прикрывавших отход флота.
Германские подводные лодки ввиду сравнительно небольшой скорости хода, плохой видимости и сложности занять определенную позицию, чтобы атаковать торпедой корабль противника, идущий навстречу, не участвовали в сражении. Их совместные действия с надводным флотом затруднялись невозможностью следовать за кораблями, идущими полным ходом. Не могли они и производить атаку с больших дистанций. Джеллико, опасаясь появления германских подводных лодок, создавал противолодочные завесы из эскадренных миноносцев.
Что касается сбрасывания мин против преследующего флота противника, то этот метод борьбы не использовался немцами для прикрытия своего отхода, хотя, по английским данным, их крупные корабли имели приспособления для постановки мин, а личный состав тренировался в этом с момента объявления войны{1269}.
При преследовании противника большую опасность представляли также минные поля, но английскому флоту они были известны.
В сражении оба противника придерживались линейной тактики. Бой складывался из артиллерийской дуэли. Флоты маневрировали в одной длинной и трудноуправляемой кильватерной колонне. Главная и решающая роль принадлежала линкорам. От их единоборства зависела судьба сражения. Но в то же время сражение выявило все усиливающуюся роль легких сил флота. Примечательно также, что английский флот охранял себя от подводных лодок противолодочными завесами. Германские подводные лодки не участвовали в сражении, но держали английский флот, опасавшийся их атак, в страхе. Крейсеры и миноносцы хотя и ограниченно, но использовались в главном ударе. Новым приемом прикрытия маневра своих сил явились дымовые завесы. Следует также указать на принятые меры для использования подводных лодок и мин до сражения, во время оперативного развертывания, и после сражения.
Управление флотами не обеспечивалось тактической разведкой. Только отсутствием разведки можно объяснить, например, такой странный факт, как появление головы германского флота перед центром линии противника. В то же время попытки организовать оперативную и тактическую разведку воздушными силами и подводными лодками свидетельствовали о новых приемах обеспечения действий флота. [427]
Большое влияние на ход Ютландского сражения оказала погода. Если в начале боя авангардов видимость была в общем хорошей, то вскоре она стала ухудшаться. Туман и дым кораблей заслоняли видимость. 18 часов средняя дальность видимости ни разу не превысила 60 каб. (11 км), в общем же она была меньшей{1270}, что, безусловно, сказывалось на управлении и на бое. Командующие флотами, эскадрами и командиры кораблей иногда просто не знали обстановку. Однако туманными завесами и дымами кораблей нельзя объяснять нерешительность в действиях противников.
Весьма затруднены были ночные действия флотов вследствие отсутствия видимости. Ночью противники в равной степени обладают условиями внезапности и трудностями обнаружения цели. Линейные корабли сравнительно легко могут подвергнуться торпедной атаке, имея мало шансов на уклонение от торпеды изменением курса — маневрированием. Ночная темнота для обоих главнокомандующих, находившихся с флотами на близком расстоянии один от другого, служила предупреждением о возможной роковой участи их флотов. Обе стороны оказались неподготовленными к ведению боя ночью. Ночные бои велись хаотично, были случаи таранных столкновений. Только отсутствием организованного противодействия можно объяснить прорыв немцами боевой линии английского флота.
Во всех фазах Ютландского сражения английский флот имел превосходство в силах. Однако он не мог использовать все свои возможности для достижения победы.
Германский флот выявил в сражении хорошие технические качества и хорошую подготовку личного состава, он более искусно маневрировал и вел стрельбу. Что касается воинской доблести, то ее в одинаковой мере проявили обе стороны.
В кампании 1916 г. на Балтийском море военные действия носили ограниченный характер; ни одна из сторон крупных наступательных операций не предпринимала{1271}. Русский флот провел большие оборонительные мероприятия; была создана передовая минно-артиллерийская позиция (установка мин началась еще в 1915 г.) и усилены центральная позиция (дополнительными минными линиями и четырьмя батареями), Моонзундский, Або-Аландский районы и участки Рижского залива.
Корабли Балтийского флота действовали совместно с сухопутными войсками в Рижском заливе, обеспечивая фланг 12-й армии (под Ригой) артиллерийской поддержкой.
В борьбе на море в 1916 г. возрастает роль авиации. К началу 1916 г. Балтийский флот имел до 40 самолетов, авиация вела разведку и борьбу с самолетами противника, наносила [428] удары по кораблям в море (11 раз) и по береговым объектам противника, корректировала огонь кораблей и осуществляла их противовоздушную оборону. Русские летчики провели около 20 воздушных боев, сбили шесть самолетов противника, потеряв три своих.
В 1916 г. на Балтийском театре устанавливаются противоаэропланные батареи, наблюдательные посты, создается Ревельский район противовоздушной обороны. Это свидетельствовало о зарождении противовоздушной обороны (ПВО) на театре{1272}.
Действия флота на морских сообщениях велись с учетом соблюдения нейтралитета Швеции и существовавших международных норм. Командование Балтийского флота использовало для борьбы на сообщениях 7 новых подводных лодок типа «Барс»{1273}, 5 английских и 4 старые подводные лодки типа «Крокодил» (в Балтийском заливе).
В июне отряд кораблей Балтийского флота осуществил набег на германский конвой. Вспомогательный крейсер, 2 сторожевых корабля и от 2 до 5 транспортов противника были потоплены{1274}.
Осенью 1916 г. противник, осуществляя прорыв в Финский залив, потерял 7 новейших эскадренных миноносцев, подорвавшихся на русских минах{1275}.
Русский флот на Балтийском море в 1916 г. потерял 2 эскадренных миноносца и подводную лодку{1276}.
На Черном море флот продолжал действия на сообщениях противника{1277}, затруднял доставку оружия и продовольствия турецкой армии на Кавказском фронте, обстреливал береговые объекты. Во время наступления Кавказской армии флот содействовал ее приморскому флангу артиллерийской поддержкой, высадкой тактических десантов, осуществлял крупные войсковые перевозки. Роль Черноморского флота в обеспечении успешного наступления Кавказской армии в Эрзерумской и Трапезундской операциях весьма значительна{1278}.
Успешно осуществлялась блокада Босфора, главным образом подводными лодками. Минные заграждения запирали выходы [429] кораблей противника. В 1916 г. у Босфора было выставлено более 2 тыс. мин.
Со времени вступления в войну Румынии Черноморский флот оказывал содействие приморскому флангу румынской армии, осуществлял артиллерийскую поддержку и перевозку войск{1279}.
Для ведения воздушной разведки, противовоздушной и противолодочной обороны, а также для бомбардировки береговых объектов (румынский фронт) использовалась гидроавиация с авиатранспортов.
В октябре 1916 г. на рейде Севастополя от внутренних взрывов затонул линейный корабль «Императрица Мария». За 1916 год на Черном море русские потеряли 2 эскадренных миноносца, противник — 4 подводные лодки и 3 миноносца.
Военно-политические итоги кампании 1916 г.
В кампании 1916 г. ни одна из сторон не осуществила свои стратегические планы. Антанте не удалось нанести поражение противнику согласованными ударами. Не удалось и германской коалиции вывести из войны Францию. Верденская оборона отразила наносимые германскими армиями удары с решительными целями, заслонила Париж от полчищ противника. В провале стратегического плана германской коалиции велика роль успешно действовавшего русского фронта, оттянувшего на себя часть германских сил.
Из кампании 1916 г. Антанта вышла намного сильнее своего противника.
Большую силу представляла быстро увеличившаяся английская армия. К Антанте перешла стратегическая инициатива. Германская коалиция весьма истощила себя в длительных кровопролитных операциях под Верденом, на Сомме и в ходе наступательной операции Юго-Западного фронта.
Превосходство Антанты в численности войск и в вооружении становилось все ощутимее. Германской армии, писал Людендорф, два первых года войны нанесли чувствительный урон: цвет ее погиб. Но она была еще полна сил и в состоянии защитить от вторжения неприятеля не только пределы своей страны, но и территорию своих союзников на Европейском театре военных действий. В данный момент (к сентябрю 1916 г.) начал ослабевать только Восточный фронт, потому что боевые силы австро-венгерской армии падали все больше и больше. «Нам удалось поддержать их, — заключает Людендорф, — но на это ушло много наших сил»{1280}.
Сражение на Сомме, признает Людендорф, ясно показало, как велико было превосходство неприятеля. При таком положении [430] дел и при «голодной душащей блокаде» нужно «было довести до наивысшего напряжения физические, нравственные и экономические силы страны»{1281}.
Состояние германской армии не давало возможности предпринять решительное наступление в ближайшем будущем ни на Востоке, ни на Западе{1282}. Германский блок испытывал огромную трудность в накоплении резервов, в увеличении численного состава армии. В германскую армию были призваны 19-летние юноши{1283}. Австро-Венгрия увеличила возраст призываемых в ополчение до 55 лет, а Турция распространила воинскую повинность на мужчин 50 лет.
Одной из существенных причин провала стратегического плана Антанты разгромить Германию согласованными ударами явились противоречия между странами, отсутствие надлежащей координации «действий их армий. Хотя следует отметить, что военные действия в 1916 г. войсками Антанты велись более организованно, самые крупные операции кампании — Верденская, на Сомме и русского Юго-Западного фронта — продолжительное время проходили одновременно. Верденская операция, начатая 21 февраля, вызывает мартовское наступление русских и итальянцев. Майское поражение итальянцев вынуждает Россию начать операцию на австрийском фронте раньше запланированного срока. Но такая согласованность действий различных держав в силу их социально-политической природы далеко отстояла от координирования действий по единству цели, по времени и продолжительности. Конференции в Шантильи, несмотря в общем на их положительную роль, не могли добиться полной согласованности в управлении силами союзников. Разногласия в планах и действиях на всем протяжении войны существовали между союзными державами, а также между германским и австрийским верховными командованиями. Генерал Алексеев настойчиво предлагал план нанесения главного удара по Австро-Венгрии, Болгарии и Турции силами русского Юго-Западного, англо-французского, салоникского и итальянского фронтов, но он не был принят. О своем наступлении на Верден Германия сообщила австрийцам лишь перед его началом, а австрийцы, вопреки желанию Германии, начали наступление против Италии, а не против русских. Нельзя снимать ответственность с Антанты за поражение румынских армий. «В отношении Румынии Антанта дала высокий образец военно-политического разнобоя»{1284}. Несогласованность в управлении [431] была и внутри воюющих стран: в Германии между Фалькенгайном и двумя его противниками — Гинденбургом и Людендорфом, в России между генералом Алексеевым и главнокомандующими фронтами, во Франции между Жоффром и Саррайлем (командующий салоникским фронтом Саррайль не был подчинен Жоффру). Грандиозные по количеству сил и военной техники операции — Верденская и на Сомме — происходили длительное время на небольшом клочке территории и сопровождались невиданными потерями живой силы и колоссальным расходом огневых средств.
Начатые как наступательные операции, они уперлись в позиционный тупик, переходя в тяжелую и ожесточенную борьбу тактического характера на истощение, на измор.
Операция Юго-Западного фронта представляла собой новую форму фронтовой операции в условиях позиционной борьбы: нанесение нескольких дробящих фронт ударов на широком фронте. Новая оперативная форма маневра, позволившая взломать вражескую оборону, расчленить неприятельский фронт, заставила противника разбрасывать силы и средства, а также дезориентировала его относительно направления главного удара и обеспечила внезапность ударов. Брусиловский прорыв — результат высокого искусства русских войск, полководческого творчества генерала Брусилова. Новаторство в искусстве разгрома противника свойственно Брусилову как полководцу.
В наступательных операциях кампании 1916 г. применялись фронтальные удары на узком фронте (Верден), на широком фронте (Сомма) и на нескольких участках широкого фронта (прорыв Юго-Западного фронта).
В 1916 г. стала более прочной и более глубокой оборона. Ее основой служили 2–3 полосы укреплений. Такая оборона позволяла применять новый вид контратак, кроме контратак немедленных — «контратаки из глубины» (Gegensto?e aus der Tiefe), осуществлять маневр оперативными резервами. В 1916 г. резко выявилась необходимость перенесения главной обороны на вторую и последующие линии обороны{1285}.
Развитие артиллерийского огня, разрушавшего передовую полосу укреплений, настоятельно требовало от обороняющейся пехоты оставлять минимальное количество бойцов в этой выдвинутой к противнику полосе и держать свои главные силы подальше от нее, «где они могли бы организовать прорвавшемуся противнику и огневой отпор, и энергичный контрудар сосредоточенными силами»{1286}. В то же время вызывалась необходимость усилить огонь пехотинцев, чтобы они могли удерживать [432] наступающую пехоту противника после артиллерийской подготовки. Для этой цели использовался станковый пулемет — могучее оружие пехоты. Но его не мог обслуживать один человек; затруднено и его перемещение во время боя. Нужен был легкий пулемет, с которым мог бы действовать один боец. Таким новым оружием явился ручной пулемет. Огонь станкового пулемета был дополнен огнем ручного пулемета. Ручной пулемет позволил одиночным бойцам, прячущимся в воронках от снарядов, вести сильный огонь против атакующего противника.
Еще большую роль играли ручные пулеметы при наступлении. В условиях многочисленных укреплений, сплошного поля воронок ручные пулеметы являлись лучшим оружием для передовых пехотных частей, атакующих небольшими группами{1287}. [433]
С этой же целью — усиления пехотных подразделений огнем — вводятся малокалиберные батальонные пушки и минометы.
В пехоте применяются дымовые шашки. Артиллерия по-прежнему прокладывала дорогу пехоте, разрушала препятствия, задерживавшие ее движение, сопровождала пехоту, а если последняя останавливалась, обеспечивала ей удержание захваченного участка. В 1916 г. в качестве огневой поддержки пехоты применялся подвижной заградительный огонь — огневой вал. Артиллерия увеличивается численно, все больше становится орудий тяжелых калибров и особенно траншейных орудий новых образцов. «1916 год, — по заключению официальной французской истории первой мировой войны, — явился эпохою в вооружении, в это время появляется большинство новых орудий и материальной части»{1288}. Все теснее становится взаимодействие артиллерии с пехотой. В русской армии артиллерию стали переподчинять командирам пехотных полков.
К артиллерии перешло использование химических средств борьбы в виде химических и дымовых снарядов (вместо газобаллонных атак).
Появилась необходимость заменить, как предложил в середине 1916 г. командарм 12, «систематическую артиллерийскую подготовку элементом внезапности... атаковать стремительно, без методической медлительной артиллерийской подготовки, ограничившись только ошеломляющим противника ураганным огнем артиллерии»{1289}.
В операции на Сомме впервые участвуют танки. Крайне несовершенные, они использовались в незначительном числе и [434] лишь как средство проталкивания пехоты в оборонительной полосе противника. Тихоходные, с небольшим радиусом действия, они не повлияли на тактику и на использование артиллерии, не нарушили сложившихся связей между основными родами войск. Но уже первое применение танков на поле сражения свидетельствовало об их большом будущем.
Конница, предназначавшаяся для использования успеха, обеспечения частично связи и наблюдения{1290}, в позиционной борьбе не проявила своих боевых качеств. Допускались крупные ошибки в использовании кавалерии для развития успеха в оперативном масштабе.
Инженерные войска еще более усовершенствовали свое искусство в сооружении оборонительных полос, исходных рубежей для наступления, в улучшении путей сообщений для войск. Инженерными средствами более эффективно обеспечивается наступление, но еще плохо — непосредственное сопровождение войск на поле боя.
Авиация ведет борьбу за господство в воздухе. Она подразделялась на разведывательную, бомбардировочную и истребительную{1291}. Разведывательная авиация успешно производит аэрофотосъемки, пехота и артиллерия получают фотопланы оборонительных сооружений противника. В составе разведывательной авиации создавались корректировочные подразделения, обслуживающие артиллерию. Бомбардировочная авиация усиленно используется для нанесения ударов по ближним тылам противника{1292}. В 1916 г. самолеты привлекаются для штурмовых действий по противнику с небольшой высоты.
Появившаяся истребительная авиация становится грозой для всех родов авиации. «Отыскивайте неприятельские самолеты и атакуйте их повсюду, где вы их встретите»{1293}, — гласил [435] первый приказ французским истребителям у Вердена. Вначале самолеты-истребители летали в одиночку, затем парами и, наконец, группами. От индивидуального воздушного боя переходили к групповому бою трех и более истребителей. Их важнейшей задачей становится сопровождение разведывательных и бомбардировочных самолетов. Так родилась проблема организации взаимодействия истребительной авиации с авиацией бомбардировочной и разведывательной. Опыт войны в воздухе свидетельствовал, что боевым средством дальних полетов в будущем станет самолет, а не дирижабль{1294}. По опыту боев на Сомме организационно и тактически совершенствовалась и зенитная артиллерия. Было устранено, читаем в немецкой официальной истории первой мировой войны, деление на подразделения, придававшиеся артиллерийским полкам, и на зенитную артиллерию армий. Она стала подчиняться своим особым начальникам и находилась в расположении армии и отдельных групп войск (или корпусов); этим гарантировалось единство использования зенитной артиллерии{1295}.
В 1916 г. осуществляются большие автомобильные перевозки (по «священному пути» у Вердена, на Сомме).
Наступательный бой на французском фронте, в операциях под Верденом и на Сомме, не был лишен методизма, выражавшегося в прямолинейном и последовательном преодолении обороны{1296}. Медленное, методическое наступление наталкивалось на темпы наращивания глубины обороны и сводилось к тактической борьбе на небольшом, замкнутом клочке территории. Темпы восстановления и наращивания обороны оказывались выше темпов наступления. Выход на оперативный простор не мог осуществиться.
Пехота вела наступательный бой волнами цепей, но также штурмовыми (ударными) группами (Верден, Сомма) и штурмовыми командами (русский Юго-Западный фронт). Но [436] созданные специальные боевые группы пехоты использовались в окопных боях{1297}. В обороне применяется групповая тактика.
Успех наступательного боя ставился в зависимость от артиллерийской подготовки, но артиллерия вела пехоту лишь на глубину наблюдаемого заградительного огня. Равномерное наступление пехоты, без охватывающих маневров, бессилие подавить и взломать оборону на всю ее глубину свидетельствовало о недостатках организации общевойскового боя, в котором должны участвовать все рода войск и полностью использоваться их боевые возможности.
Оборонительные сооружения совершенствовались посредством большого расчленения в глубину средств обороны, их укрытия и маскировки. Общее устройство состояло, как и прежде, из линии наблюдения, линии сопротивления, редюитов и плацдарма для резервов. Сократилась плотность заполнения войсками отдельных линий. (Экономию личного состава позволило осуществить новое вооружение.) В то же время оборонительные сооружения позволяли сохранять для контратак большую по численности живую силу. Численность роты не изменилась, она осталась в количестве 194 человек, но отделения, которые входили в состав стрелкового взвода, сводились по два и образовывали два полувзвода: первый смешанный состоял из одного отделения гранатометчиков и одного отделения стрелков; второй — из двух отделений ружейных стрелков, подкрепленных каждое двумя ружейно-гранатометчиками (потери первого полувзвода пополнялись солдатами второго полувзвода). Каждый солдат должен был уметь метать гранату{1298}.
Фронт действия взвода составлял от 60 до 75 м. Взвод мог действовать или как атакующая единица, или как подкрепляющая. Действуя даже только двумя взводами первого эшелона, рота могла занимать фронт от 200 до 300 м. Батальон выставлял на линию одну, две или три роты. Пулеметная рота дополняла своим огнем действия остальных подразделений. Она использовалась либо при начале движения в атаку и ее развитии, либо при занятии намеченного объекта. 37-мм орудие, являвшееся, как правило, батальонным средством, могло служить [437] для подготовки и сопровождения атаки, для преодоления сопротивления противника при наступлении и для содействия при обороне захваченной позиции{1299}.
Для кавалерии бой в пешем строю стал обычным явлением. В эскадроне число взводов свели до трех (по 3 отделения), каждый из них состоял из 40 бойцов. Команды ружейно-пулеметчиков и ружейно-гранатометчиков входили в 3-й взвод; «обыкновенные же гранатометчики» распределялись по остальным двум взводам.
Пулеметные и пушечные автомобили усиливали действия кавалерии. Пушечные бронеавтомобили вели огонь на дистанции до 1500–2000 м, пулеметные бронеавтомобили — от 500 до 1500 м. Их атака под неприятельским огнем сводилась к частой перемене места и к броскам вперед и назад. Организационно бронеавтомобили сводились в дивизионы — административная и тактическая единица, состоявшая, как правило, из трех взводов; в каждый взвод входили два пулеметных бронеавтомобиля, пушечный бронеавтомобиль, автомашина для связи и мотоцикл. Каждой кавалерийской дивизии придавался один дивизион{1300}.
В кампании 1916 г. все более повышается роль подводных лодок, обладавших способностью скрытно сблизиться с кораблем противника и атаковать его торпедой, и в то же время падает прежняя роль крупных надводных кораблей. Ютландское сражение — самое крупное и последнее морское сражение первой мировой войны — не изменило стратегического положения сторон на Северном море.
Строительство подводных лодок форсировалось, улучшались их конструктивные качества. К началу 1916 г. Германия имела в строю 68 подводных лодок. С марта 1916 г. ежемесячно вступало в строй в среднем по 10 лодок, а в декабре — 15. К концу года в строю находилось 138 лодок (за год потоплено 25 подводных лодок). В море одновременно находилось около 20 лодок{1301}.
Получают развитие противолодочные средства борьбы. В начале 1916 г. в английском флоте поступили на вооружение сети с противолодочными минами. Подводные лодки подвергались атакам миноносцев, сторожевых кораблей и самолетов.
В 1916 г. военно-воздушные силы в большей степени, чем ранее, оказывают влияние на ведение военных действий на море.
В 1916 г. в воевавших государствах обострялись внутренние противоречия, усиливалось революционное движение народных [438] масс против войны. Происходят волнения в армии, наблюдаются случаи неповиновения и невыполнения приказов. Отмечены первые братания солдат (на русском фронте). Принимаются карательные и другие меры для укрепления «духовной мощи армии»{1302}. [439]