Военное искусство в войнах государства Великих Моголов в Индии (XVI — XVII вв.)
1. Государство Великих Моголов
Индия с ее огромными природными богатствами в течение более двух тысяч лет многократно подвергалась нападениям чужеземных завоевателей, пользовавшихся экономической, политической и племенной раздробленностью многочисленного населения страны с его религиозными распрями. В I в. до н. э. в Пенджаб вторглись скифы-сака и проникли до берегов р. Нарбады. За ними двинулись индо-скифы. В первом тысячелетии на территории Индии возникали и распадались племенные объединения местного населения и завоевателей.
В конце VIII в. на территорию Доабе (двуречье Ганга и Джамны) началось вторжение племен из Гуджерата и Раджастхана, оседавших здесь целыми родами, сохранявшими свою военную организацию. Местные правители привлекали к себе на военную службу целые роды во главе с их вождями, предоставляя им за это право собирать налоги с определенных селений и другие привилегии. Так возникла особая военная каста раджпутов (детей раджи), а их вожди создали касту кшатриев. Объединенные силы раджпутов наносили поражения мусульманским завоевателям.
В начале VIII в. в Северную Индию вторглись войска Арабского халифата. Начался период мусульманских завоеваний, в результате которых к началу XIII в. сложилась сильная мусульманская деспотия с политическим центром в Дели, существовавшая до конца XIV в. В 1398–1399 гг. Северную Индию опустошили монгольские полчища. Тамерлана, которые, однако, не могли проникнуть в глубь страны. На юге Индии в середине XIV в. возникла могущественная деспотия [616] Бахманидов, распавшаяся в начале XVI в. на пять самостоятельных султанатов. В первой четверти этого века среди мусульманских деспотий существовали только три индусские деспотии: Раджпутана, Гондвана и Виджаянагар. Деспотия Виджаянагар возникла еще в 40-х годах XIV в. Орудием власти индусской династии являлась военно-служилая знать. Во второй половине XVI в. и Виджаянагар оказался объектом мусульманских завоеваний.
В 1498 г. португальская эскадра Васко да Гама, обойдя вокруг Африки, прибыла в порт Калькутту, открыв морской путь в Индию. Вскоре португальцы нанесли поражение соединенному флоту египтян и их индийских союзников, а также турецкому флоту и утвердили свое господство на морях, омывающих Индию. В 1510 г. португальский гарнизон обосновался в Гоа, в следующем году — в Малакке, а в 1515 г. — в Ормузе. Так в Индии появились европейские колонизаторы. Вскоре они захватили Цейлон. В течение первой трети XVII в. португальцев из Индии вытеснили голландцы и англичане, проникшие в глубь страны.
В начале XVI в. упадком Делийской деспотии воспользовались тюркские, таджикские и афганские племена, объединенные Бабуром, правителем Ферганы. В 1504 г. эти племена вышли из Средней Азии и вскоре захватили Кабул. Войско их насчитывало всего около 20 тыс. человек, имевших во главе талантливого военачальника Бабура. Лучшая по тому времени артиллерия и заграждения из связанных цепями повозок, прикрывавшие пехоту и артиллерию, оказались серьезными техническими преимуществами этого немногочисленного войска. В 1526 г. в бою при Панипате войско Бабура разбило армию делийского султаната, а в следующем году нанесло поражение объединенным силам раджпутанов. Одним из следствий побед Бабура явилось возникновение новой могущественной деспотии — Великих Моголов, т. е. государства, основанного моголами, как называли население Моголистана, включавшего территорию Северной Индии и юга Центральной и Средней Азии. В 1530 г. Бабур умер.
Наибольшего расцвета государство Великих Моголов достигло в период правления Акбара (1555–1605 гг.), когда оно включало всю Северную и Центральную Индию. Решающее значение для усиления государства имело то, что правительство выполняло важнейшую экономическую функцию, организуя общественные работы для восстановления и расширения каналов и ирригационных сооружений, составляющих основу восточного земледелия. Второй основой деспотии являлись «идиллические сельские общины».
«Оба эти обстоятельства — с одной стороны, то, что жители Индии, подобно всем восточным народам, предоставляют центральному правительству заботу о крупных общественных [617] работах, являющихся основным условием их земледелия и торговли, с другой — то, что население Индии, рассеянное по всей территории страны, сосредоточивается в маленьких центрах благодаря патриархальной связи между земледельческим и ремесленным трудом, — эти два обстоятельства вызвали к жизни с самых давних времен своеобразную социальную систему, так называемую систему сельских общин, которая придавала каждому из этих маленьких союзов независимый характер и обрекала его на обособленное существование»{649}. «...Эти идиллические сельские общины... ограничивали человеческий разум самыми узкими рамками, делая из него покорное орудие суеверия, накладывая на него рабские цепи традиционных правил, лишая его всякого величия, всякой исторической инициативы»{650}. Сельские «маленькие общины носили на себе клеймо кастовых различий и рабства»{651}.
Премьер-министр Индии Джавахарлал Неру отметил три характерных элемента староиндийского общественного строя: самоуправлявшаяся сельская община, кастовая система и «большая семья, все члены которой являлись равноправными владельцами общей собственности и получали наследство на равных правах»{652}. Все три основы индийского общественного уклада предъявляли каждому индусу требование исходить из интересов общественной группы, а не из личной выгоды и не из личного честолюбия. «На первый план выдвигались не права, а обязанности личности и группы»{653}. В кастовой системе было сильно развито чувство долга.
Ф. Энгельс указал на экономическую основу особенностей общественного и политического устройства государств Индии и господствовавшей там идеологии. «Отсутствие частной собственности на землю действительно является ключом к пониманию всего Востока. Тут корень и политической, и религиозной истории»{654}. В силу специфических природных условий, определявших производственную роль общины и центральной власти, на Востоке не дошли даже до феодальной частной собственности.
Франсуа Бернье, француз, живший в Индии 12 лет в период правления Аурангзеба (1618–1707 гг.), писал о том, «что вся земля государства принадлежит падишаху; в Индии нет графств или княжеств, имена которых могла бы носить знать. Представители знати состоят на жаловании, которое они получают наличными или доходами с земель и которое падишах волен назначать, увеличивать, сокращать и отнимать [618] по своему усмотрению»{655}. Бернье неоднократно указывал на эту особенность общественного строя в Индии. «Так как вся земля принадлежит государю, то выходит, что там нет ни герцогств, ни маркизатов, нет никаких семейств, богатых землей и живущих на доходы со своих поместий»{656}. Таким образом, в государстве Великих Моголов не было феодальной собственности на землю и не было крепостнических отношений, а поэтому не может быть речи о весьма [619] умных феодалах, которые якобы убедились в необходимости создания сильного централизованного государства, как то утверждает автор статьи об Индии в IV томе «Всемирной истории»{657}.
Государство Великих Моголов не являлось империей и тем более феодальной империей{658}. К. Маркс и Ф. Энгельс, тщательно изучавшие историю Востока, говорят о восточных деспотиях, возникавших на специфических экономических основах и являвшихся особой политической формой господства племенной знати, организованной в высшие касты. Деспотия Великих Моголов представляла собой государственное объединение мусульманских племен и раджпутов. Великие Моголы опирались на племенную знать, выполнявшую функции государственных чиновников, и на военную организацию.
По своему политическому содержанию деспотия Великих Моголов весьма сходна с франкским государством Карла Великого и с Древнерусским киевским государством. Развитие феодальных отношений в недрах Великой индийской деспотии привело к ее распаду. О феодализме как таковом можно говорить лишь начиная со второй половины XVII в. «Индия, — пишет Неру, — не была феодальной страной в европейском смысле этого слова, но раджпутские кланы, представлявшие собой основу ее обороны, были построены по своеобразной феодальной системе. Государство Моголов тоже было полуфеодальным, но с сильным монархическим центром. Эта монархия одержала верх над феодализмом Раджпутаны»{659}. Своеобразие этой феодальной системы заключалось в том, что раджпутские кланы представляли собой родовые и племенные объединения, не являвшиеся собственностью феодалов. Вследствие этого нельзя согласиться с утверждением о полуфеодальном характере государства Моголов. Речь может идти о развитии элементов феодализма в этом государстве и о его последующем феодальном распаде.
2. Вооруженная организация государства Великих Моголов
Акбар был смелым, отважным и талантливым полководцем. Он «возродил древнюю мечту о единой Индии, не только политически объединенной в одно государство, но и органически слившейся в один народ. На всем протяжении своего долгого, почти пятидесятилетнего правления, начавшегося в 1556 году, он стремился к этой цели. Акбар привлек на [620] свою сторону многих гордых раджпутских вождей, которые не подчинились бы никому другому»{660}. Это было одно из следствий превращения тюрко-могольской династии в индийскую. «Могольская династия твердо закрепилась как подлинно индийская династия»{661}, что сказалось на характере вооруженной организации Могольского государства. В числе высших военачальников насчитывалось до 50 индусских раджей, преимущественно раджпутов.
Экономической основой вооруженных сил государства являлось жалованье, назначаемое Моголом и обязывавшее раджу содержать определенное количество всадников. Поддерживая рознь и вражду между раджами, Могол сохранял свое политическое господство. Большое идеологическое воздействие на народные массы оказывала «Боевая Сутра» (религиозная книга), в которой излагались даже тактические требования. В главе 49 «Боевой Сутры», в частности, сказано, что «...тактика подобна сандалиям. Носить их должны только сильные. Калека не должен осмеливаться надевать их».
Вооруженные силы государства Моголов состояли, по терминологии Ф. Бернье, из «туземного войска» раджей и «чужестранного войска, состоявшего из моголов», являвшегося главной силой государства.
Туземные, или местные, войска возглавляли раджи, которым Могол «дает очень крупные пенсии с тем, чтобы они были всегда готовы выступить с определенным количеством раджпутов, и считает их равными эмирам, т. е. наравне с иностранными и магометанскими вельможами; он либо держит их в армии, которая состоит всегда при его особе, либо в провинциальных войсках»{662}.
Крупных раджей насчитывалось более сотни, из них 15 — J6 были богаты и могущественны, а среди них находились 5–6 таких раджей, каждый из которых мог выставить до 20 тыс. всадников, гораздо лучших, чем могольская конница. «Эти всадники называются раджпуты, или сыновья раджей; они, как я уже говорил в другом месте, — писал Бернье, — из поколения в поколение всецело заняты военном службой; раджи раздают им земли под условием всегда быть готовыми по приказу раджи сесть на коня; они очень смелы и им недостает лишь дисциплины, чтобы стать великолепными воинами»{663}. Раджпуты представляли собой постоянное, но не регулярное войско. По требованию Могола раджа обязывался явиться с определенным количеством раджпутов (от [621] 50 до 10 тыс. всадников) в зависимости от размеров «пенсии» (жалованья).
Раджи со своими отрядами, включенные в состав «чужестранного войска», т. е. армии Могола, «обыкновенно несут те же обязанности, что и эмиры, вплоть до караульной службы, — указывал Бернье, — однако с той разницей, что они не несут ее внутри крепости, как эмиры, а за стенами ее, в своих палатках, ибо они не соглашаются быть запертыми хотя бы на сутки в крепости и входят туда не иначе, как с надлежащей свитой из людей, готовых дать себя разорвать ради них на куски, как это бывало, когда хотели сыграть с ними какую-нибудь скверную штуку»{664}.
Для того чтобы держать раджей в подчинении и вести внешние войны, Могол располагал крупными силами «чужестранного войска». «Чтобы устоять против стольких могущественных внутренних врагов, а также против своих соседей — персов и узбеков, он должен постоянно содержать большие армии как во время войны, так и во время мира, вблизи своей особы и в поле. Эти армии составлены частью из местных жителей, как раджи и патаны, но преимущественно из моголов, как он сам, или по крайней мере признаваемых за моголов, на том основании, что у них светлая кожа, что они иностранцы и магометане...»{665} Это была постоянная армия, укомплектованная наемниками из персов, арабов, турок, а также европейцев — португальцев, англичан, голландцев, немцев и французов, убегавших из португальских, голландских и английских кампаний.
Наемное (чужестранное) войско делилось на две части, одна из которых находилась при Моголе, другая была дислоцирована по провинциям с задачей держать в подчинении раджей и патанов (местных эмиров, или губернаторов).
Большую часть наемного войска комплектовали эмиры, число которых в армии при Моголе, на походе и в провинциях было очень велико. Ф. Бернье отметил, что при дворе он никогда не видел менее 25–30 эмиров. «Эти эмиры получают губернаторства и главные должности при дворе и в армиях; они, как говорится, являются столпами государства и поддерживают блеск двора»{666}. Эмиры различались званиями, обозначавшими количество лошадей, на содержание которых они получали определенные суммы. Звание хазари означало тысячу лошадей, до-хозари — две тысячи, панч-хазари — пять тысяч, агит — восемь, дас — десять и дуаздас-хазари — двадцать тысяч лошадей. Оплачивалось содержание лошади, а не всадника, так как всадники имели заводных [622] лошадей. Обычно эмиры содержали в несколько раз меньше положенного количества лошадей, а следовательно, и всадников, увеличивая тем самым свои доходы. Эмир — это своего рода кондотьер Востока, вербовавший наемников и командовавший ими.
Ниже эмиров стояли мансебдары, получавшие мансеб — особую плату, значительную и почетную. Их рассматривали «как маленьких эмиров, равных по рангу тем, которые становятся впоследствии эмирами, тем более, что они не признают над собой никаких начальников, кроме самого падишаха, и несут обыкновенно те же обязанности, что и эмиры»{667}. Мансебдар обязан был иметь от двух до шести лошадей.
Далее следовали рузиндары — всадники, получавшие поденную плату и занимавшие мелкие должности — писцов, их помощников, лиц, накладывавших печать на бараты (ордера) для получения денег и бравших взятки за ускорение выдачи.
Простые всадники подчинялись эмирам и делились на две категории: с заводной лошадью и без нее. Более высокую плату получал всадник первой категории.
Конница являлась главным и наиболее многочисленным родом войск армии Могола. Акбар придавал большое значение боевым слонам, составлявшим важную часть его армии. Меньше всего внимания уделялось пехоте.
«Оплата пехотинцев наиболее низкая, и потому среди них попадаются очень убогие мушкетеры, особенно если они стреляют, не сидя на земле и не упирая мушкета на подвешенную к нему маленькую изящную деревянную вилку; да и то они очень боятся опалить свои большие бороды и глаза; особенно же они боятся, что какой-нибудь «джен», или злой дух, разорвет их мушкет»{668}. Все это указывает на низкое качество ручного огнестрельного оружия в армии Моголов и плохую подготовку мушкетеров. Пехота недооценивалась.
Артиллерия была не велика и делилась на два вида: «Первый — это крупная или тяжелая артиллерия, второй — легкая, или, как они ее называют, стремянная»{669}. Тяжелая артиллерия «состояла из семидесяти пушек, большей частью чугунных, не считая двухсот — трехсот легких верблюдов, которые несли по небольшому полевому орудию величиной с двойной мушкет; их привязывают к этим животным вроде того, как мы привязывали к лодкам камнеметные машины»{670}. Здесь Ф. Бернье отметил наличие легкой своего рода «конной» артиллерии — на верблюдах, т. е. третий вид полевой артиллерии. [623]
«Стремянная артиллерия, — писал Бернье, показавшаяся мне очень изящной и хорошо обученной, состояла из пятидесяти или шестидесяти маленьких полевых бронзовых орудий, помещенных каждое на маленькую тележку, хорошо сделанную и хорошо окрашенную, с сундучком спереди и сзади для снарядов; ее везли две прекрасные лошади; кучер управлял ею, как коляской...»{671} Помощник кучера-канонира, т. е. артиллериста, вел под уздцы заводную артиллерийскую лошадь.
Через реки войска переправлялись по понтонным мостам. Следовательно, в полевой армии Могола находилась и инженерная часть.
О численности армии Могола нет полных данных, хотя некоторые сведения сообщает Ф. Бернье. Так, в Декане содержалось от 20 до 30 тыс. всадников. На территории Кабула для защиты от персов, афганцев, балушей и прочих горцев находилось 12–15 тыс. всадников, в Кашмире — более 4 тыс., а в Бенгалии — «много больше». Всего насчитывалось 40–60 тыс. всадников. Об армии, находившейся непосредственно при Моголе, Ф. Бернье писал: «Оставляя в стороне пехоту, не имеющую большого значения... действительное число лошадей, состоящих обыкновенно при государе, включая сюда кавалерию раджей и патанов, может доходить до тридцати пяти тысяч, а с теми, которые находятся в поле, это составит двести тысяч и пожалуй даже несколько более»{672}. Мушкетеров, пеших канониров, их помощников и всех тех, кто обслуживает [624] артиллерию, т. е. пехотинцев и артиллеристов, насчитывалось не более 15 тыс. В поход выступало 200–300 тыс. «настоящих военных людей». В это число не включались слуги, торговцы, носильщики, поставщики продовольствия и фуража и женщины, часто следовавшие за армией.
Великий Могол содержал при себе в Дели и в Агре от 2 до 3 тыс. прекрасных верховых лошадей, 800–900 слонов, большое [625] количество верблюдов, лошадей, быков, мулов и носильщиков для перевозки и переноски огромного имущества, палаток, кухонь. Большой обоз снижал подвижность войск.
Для похода Могол имел всегда два комплекта лагерного имущества, один из которых высылался вперед на расстояние суточного перехода от армии, и к ее прибытию лагерь оказывался уже оборудованным. Для перевозки одного комплекта лагерного имущества требовалось: 60 слонов, 200 верблюдов, 100 мулов, свыше 100 носильщиков. Лагерь устраивался всегда по определенному плану, обычно в виде круга. Для обороны ворот устанавливалось 50–60 полевых пушек стремянной артиллерии. Ночью вокруг лагеря ходила стража, а на расстоянии 350 м стояли караульные, которые разводили огонь. Начальник полевой жандармерии высылал во все стороны патрули, кричавшие и трубившие в трубы.
Общая численность находившейся в походе армии, по сообщению Ф. Бернье, достигала 300–400 тыс. человек, включая [626] слуг, торговцев и прочих невоенных людей. В такой армии насчитывалось не менее 100 тыс. всадников, более 150 тыс. животных — лошадей, слонов, верблюдов (около 50 тыс.), быков и мулов.
«Трудно понять, — замечал Бернье, — как может существовать в походе такая огромная армия, с таким количеством людей и животных. Но для этого надо принять во внимание, что индийцы очень умеренны и непритязательны в пище и что из всей этой огромной массы всадников едва ли десятая или даже двадцатая часть ест мясо. Им нужно только их кичери, смесь риса с овощами, которую они поливают соусом из жареной муки с маслом; этим они вполне довольствуются. Кроме того, надо иметь в виду, что верблюды чрезвычайно выносливы в работе и легко переносят голод и жажду; им надо немного пищи, и они едят все что угодно»{673}.
Следовательно, большая армия Могола не имела организованного снабжения войск, получавших только денежное содержание каждые два месяца. «Жалованье, которое дает государь, является единственным источником дохода, поэтому недопустимы какие-либо задержки в его выплате...»{674} Воины покупали все необходимое на базарах, для которых в лагерях [627] отводилось определенное место. Армию сопровождало большое количество купцов (маркитантов) с товарами. Обычно в поход выступало почти все население столиц — Дели или Агры, которое жило исключительно за счет армии.
Ф. Бернье не сообщает о формах организации армии Могола. По-видимому, она состояла из отрядов различной численности под командованием эмиров. Четкая военная иерархия в войсках еще не сложилась. В целом, можно сказать, это была большая постоянная, но не регулярная армия, технически слабо оснащенная и не отличавшаяся устойчивостью в бою.
3. Междоусобная война периода начавшегося распада государства Великих Моголов (1658 г.)
Правители государства Великих Моголов вели многочисленные войны. Прежде всего это было подавление восстаний народных масс{675}, особенно крестьянства и различных племен, борьба которых часто принимала религиозную форму (восстания бхакти, махдистов и роушанитов). Начиная с правления Акбара и кончая правлением Аурангзеба велись войны с целью включить в государство Моголов приморские территории для того, чтобы выйти к океану и установить контроль за увеличивавшейся морской торговлей. Эта направленность политики Моголов вела к столкновениям с европейскими колонизаторами, которые обосновывались на побережье Индии и делали первые попытки к проникновению в глубь страны. На севере Индии Моголы вели войны с ханствами Средней Азии, Ираном и Турцией за господство на сухопутных торговых путях.
В результате завоевательных войн в период длительного правления Акбара государство Великих Моголов включало большую часть территории Индии. На севере оно подошло к Тибету, на юге его границей была р. Годавари, на востоке государство вышло к побережью Бенгальского залива, на западе — к Гуджерату, который Моголы также завоевали в 1573 г. Независимыми оставались в южной части Индии мусульманские государства — Голконда и Биджапур и индусское — Полигары. [628]
Наибольшего расширения государство Моголов достигло в период правления Шах-Джехана (1627–1658 гг.). Непрерывные войны вели к увеличению налогов на крестьян и ремесленников, следствием чего являлись многочисленные восстания, расшатывавшие экономические и политические основы государства. Росли сепаратистские стремления местных правителей и военачальников. Складывался феодальный способ производства, что вело к экономическому и политическому распаду государства Великих Моголов.
Внешним выражением начала распада государства Моголов являлся раздел его территории Шах-Джеханом между четырьмя сыновьями: Дара-Шикох получил Кабул и Мультан и как старший из сыновей остался при отце в Дели, в Бенгалии правил Шах-Шуджа, в Гуджерате — Мурад-Бакши, в Декане — Аурангзеб. Во время болезни Шах-Джехана началась междоусобная война между его сыновьями за право на престолонаследие. Основными противниками были Дара-Шикох и Аурангзеб.
Наследником Шах-Джехана и его соправителем являлся Дара-Шикох. «Дара не был лишен хороших качеств: он был любезен в разговоре, находчив, очень вежлив и чрезвычайно щедр; но он был слишком высокого мнения о своей особе, считал себя мастером на все руки и не мог себе представить, чтоб кто-либо мог ему давать советы... Кроме того он был очень вспыльчив, угрожал, оскорблял и наносил обиды даже самым высокопоставленным эмирам, или князьям; но затем гнев его угасал так же быстро, как пламя соломы»{676}.
Дара заявлял, что он продолжает политику Акбара, выражавшуюся в широкой веротерпимости. Он опирался на индусскую племенную знать раджей, на жречество, на индусских купцов и ростовщиков.
Аурангзеб выражал интересы мусульманской знати и выдавал себя за фанатичного мусульманина и беспощадного борца с «неверными». Фактически борьба шла за упразднение задолженности мусульманской знати ростовщикам-индусам, за захват мусульманами богатств индусских храмов, за овладение плодородными землями Биджапура и Голконды и приморской торговлей.
Междоусобная война по своему политическому содержанию являлась борьбой основных группировок господствующих эксплуататорских классов за то, кому больше грабить и угнетать. Это была гражданская война между мусульманской и индусской знатью, исход которой решился в ущерб последней. Победили войска под командованием Аурангзеба. [629]
«Аурангзеб не только не мог гонять настоящего, он был неспособен разобраться даже в недавнем прошлом: приверженец старины, хотя человек незаурядный и искренний, он пытался уничтожить дело своих предшественников. Этот фанатик, аскет и пуританин не был ценителем искусства и литературы. Он привел в ярость значительное большинство своих подданных, вновь обложив индусов ненавистным им подушным налогом «джизия» и разрушив множество их храмов. Он оскорбил гордых раджпутов, бывших главной опорой империи Моголов. На севере он вызвал восстание сикхов... В районе западного побережья Индии он восстановил против себя воинственных маратхов, потомков древних Раштракутов...»{677}
Такова была недальновидная политика Аурангзеба, выражавшая интересы мусульманской знати, победившей в гражданской войне. Немаловажное значение в этой борьбе имели и личные качества ее вождя. «У Аурангзеба не было ни такого изящества ума, ни такой поразительной приветливости, как у Дары; но он казался более рассудительным, хорошо разбирался в людях, умел выбирать тех, которых хотел использовать, и знал кого и когда осыпать щедротами. Он был скрытен, хитер и до такой степени лицемерен, что долгое время прикидывался факиром, т. е. бедняком, дервишем, преданным вере, отказавшимся от мира; он притворялся, будто нисколько не претендует на престол, а только мечтает о тихой жизни, молитве и благочестивых делах»{678}. При дворе он умело плел интриги против своих братьев. Дара говорил своим друзьям: «Из всех моих братьев я опасаюсь только этого немази, т. е. этого святошу, этого великого молитвенника»{679}.
В начале сентября 1657 г. заболел Шах-Джехан. Распространился слух о том, что он умер. Из Бенгалии на Агру двинулись войска Шах-Шуджи, объявившего себя правителем государства Моголов. 20 марта 1658 г. из Бурханпура выступили войска Аурангзеба. Дара в это время собирал свои силы в Дели и Агре. Обещаниями и деньгами Аурангзеб привлек на свою сторону Мурад-Бакши, отличавшегося храбростью и щедростью. 14 апреля их войска соединились. Этими силами Аурангзеб надеялся одолеть войско Дары, а затем и Шаха-Шуджи.
Больной Шах-Джехан оказался в руках Дары и вынужден был отдать своему старшему сыну средства и войско для борьбы его с братьями, которых Дара ненавидел. Опасность надвигалась с двух направлений, и предстояло решить — против [630] кого направить прежде всего силы? Войско Шах-Шуджи находилось ближе к Агре и в данной обстановке создавало непосредственную опасность. Но соединенные силы Аурангзеба и Мурад-Бакши являлись наибольшей угрозой, хотя и находились дальше от столицы.
Дара решил одну армию под командованием своего сына Сулеймана-Шеку немедленно направить против Шах-Шуджн и одновременно собирать другую армию — против Аурангзеба. Шах-Джехан назначил к Сулейману-Шеку советником старого раджу Джан-Синга (правителя Джайпура) и дал ему тайный приказ вступить в бой в самом крайнем случае, стремясь всеми способами побудить Шах-Шуджу отступить до более благоприятного времени, т. е. до выздоровления Шах-Джехана и до победы над Аурангзебом и Мурад-Бакши. Однако этот приказ радже не удалось выполнить.
Сулейман-Шеку стремился вступить в бой, надеясь отличиться в нем. Шах-Шуджа опасался того, что Аурангзеб захватит раньше его Агру и Дели. Поэтому он торопился нанести поражение войскам Сулеймана и тем самым открыть себе путь к столицам.
Армии встретились под Аллахабадом, где р. Джамна впадает в р. Ганг. После нескольких пушечных выстрелов войска вступили в бой, в первой фазе которого обе сражавшиеся стороны проявили упорство. Во второй фазе боя войска Сулеймана перешли в решительное наступление, в результате чего армия Шах-Шуджи была дезорганизована, начала отступать и обратилась в бегство. В планы раджи Джан-Синга и патана Дилер-хана, командовавшего магометанской частью войск, не входил полный разгром Шах-Шуджи. Вследствие этого тактическое преследование бежавших не было организовано и армия Шах-Шуджи получила возможность отступить, не понеся значительных потерь.
Упустив благоприятный момент для завершения разгрома противника, Сулейман-Шеку устремился за отступавшими войсками. Преследование продолжалось несколько дней. Вскоре Сулейман получил сведения о быстром продвижении к Агре войск Аурангзеба и Мурад-Бакши. Теперь он решил прекратить преследование Шах-Шуджи и спешно двинулся обратно к столице. Однако он опоздал, так как войска Дары вступили в бой до его прибытия.
Бой при Дхармате 15 апреля 1658 г. В Агре были получены сведения о том, что войска Аурангзеба прошли трудные проходы в горах и быстро продвигаются к столице. Дара спешно выслал несколько отрядов к р. Нарбаде с задачей задержать переправу через нее сил противника. Остальная армия готовилась к выступлению в поход. Во главе ее были поставлены два военачальника, преданных Шах-Джехану, — набоб Казим-хан командовал магометанскими, а раджа [632] Джасвантсинг — индусскими войсками. Военачальники получили указание от Шах-Джехана не доводить дело до боя и уговорить Аурангзеба удалиться в свои владения.
Между магометанскими и индусскими войсками не было сплоченности. Отрицательно сказывались межродовые, племенные и религиозные противоречия. Раджпутские вожди враждовали между собой. Многие мусульманские командиры были тайными сторонниками Аурангзеба или подкуплены им.
Военачальники Дары не имели сведений о противнике, так как войска Аурангзеба наступали быстро и скрытно. Раджа и Казим-хан надеялись на то, что силы Мурада и Аурангзеба будут действовать раздельно. Но уже 14 апреля их войска соединились и находились в расстоянии однодневного марша от расположения войск Дары. Получив эти сведения, раджа Джасвантсинг растерялся. Он выслал делегата, который, выполняя наказ Шах-Джехана, пытался уговорить Аурангзеба возвратиться в свои владения. Но эти переговоры успеха не имели. Они оказали отрицательное моральное воздействие на войска Дары, так как выявили нерешительность его военачальников.
Силы противников были почти равными. Каждый из них имел до 35 тыс. человек. Помимо морального превосходства на стороне войск Аурангзеба и Мурад-Бакши, их преимущество состояло в сильной артиллерии.
Войска Дары заняли неудобную позицию за р. Нарбада, затруднявшей действия конницы. Ф. Бернье сообщает, что в русле реки находились большие камни, а берега были крутые. Индийский историк XX в. Саркар, изучавший местность, оспаривает эти данные. Поле боя представляло собой небольшую неровную долину, пересеченную канавами и стесненную болотами. В результате этого войска расположились скученно и им было трудно маневрировать.
Боевой порядок войск раджи и Казим-хана состоял из авангарда (первая линия) насчитывавшего 10 тыс. человек, из главных сил (вторая линия) и резерва. Первая линия, впереди которой была установлена артиллерия, расчленялась на два крыла и центр. Правое крыло состояло из раджпутов, левое — из мусульман под командованием Казим-хана, центр — из 2 тыс. клановцев во главе с раджой Джасвантсингом. Во второй линии находились остальные войска, преимущественно моголы. В резерв были выделены храбрые раджпуты. Отдельные отряды охраняли лагерь и обоз, находившиеся слева от поля боя.
Командование войск Дары недооценивало довольно сильную артиллерию противника. В ночь перед боем радже Джасвантсингу доложили, что противник установил свою артиллерию. Один раджпутский вождь предложил силами четырехтысячного отряда ночью захватить пушки Аурангзеба и Бакши. [633]
Но Джасвантсинг не разрешил этого, ссылаясь на то, что раджпуты должны сражаться открыто, не применяя военных хитростей и ночных атак. Он сказал, что утром в несколько минут он выведет из строя артиллерию противника фланговой энергичной конной атакой. Но для осуществления этого замысла требовалось ровное поле и медлительность в действиях артиллеристов противника, чего фактически не оказалось.
Боевой порядок войск Аурангзеба и Бакши имел тактическую глубину. Впереди под прикрытием отряда разведчиков и стрелков развернулась сильная артиллерия. В первой линии (авангард) выстроилось 8 тыс. всадников в латах под командованием Мухаммед-султана. Вторая линия состояла из правого (Мурад-Бакши) и левого (Мультафат-хан) крыльев и центра (Аурангзеб). В резерв была выделена собственная гвардия Аурангзеба под командованием Муртаза-хана.
Первая фаза боя - завязка боевых действий и наступление войск Аурангзеба.
Через два с лишним часа после восхода солнца противники увидели друг друга. Аурангзеб приказал своей артиллерии, находившейся на прекрасной позиции, открыть огонь, под прикрытием которого его войска начали приближаться к реке, сохраняя свой боевой порядок. По наступавшим войскам с дальней дистанции открыли огонь пушки раджи и Казим-хана с целью помешать противнику форсировать реку. Расстояние между врагами постепенно уменьшалось. Внезапно забили барабаны, заиграли трубы и войска Аурангзеба устремились через реку, завязывая ближний бой. Артиллерия Казим-хана и раджи пыталась своим огнем помешать переправе противника через реку.
Вторая фаза боя - контратака раджпутов.
Раджпуты, скученно расположенные на своей тесной позиции, несли большие потери от огня мушкетеров и стрел лучников, обстреливавших их с фронта и флангов. Они не имели возможности свободно маневрировать и эффективно отражать нападение врага. Потери возрастали. Раджпуты предпочли лучше погибнуть в атаке, чем являться мишенью для стрелков противника. Их вожди во главе отборных отрядов с криками «Рам! Рам!» бросились в контратаку, сметая все на своем пути, но и сами несли потери от огня артиллерии. «Это было настоящим спором между мечом и пушечным порохом, и артиллерия восторжествовала над кавалерией»{680}.
Артиллеристы и мушкетеры Аурангзеба с близкой дистанции открыли прицельный огонь, который, однако, не остановил раджпутов. Начальник артиллерии был убит, артиллеристы разбежались. Но раджпутская конница пронеслась через артиллерийскую позицию и устремилась на авангард Аурангзеба, [634] завязав с ним рукопашный бой. Она прорубилась до его центра. Командир передового отряда авангарда сошел со своего слона, стал в центре каре и сражался храбро и отчаянно.
После того как раджпутская конница пронеслась через позицию артиллерии, французские и английские артиллеристы-наемники возвратились к своим орудиям, быстро повернули пушки и открыли фланговый огонь по раджпутам. К тому же Мухаммед-султан и другие вожди мусульман продолжали стоять на своих слонах в то время, когда вокруг них сражались раджпуты. Однако у последних не было сплоченности, и они действовали разрозненно. В контратаке участвовало шесть — семь раджпутских отрядов, каждый из вождей которых действовал по своему усмотрению. Усилия распылялись, что было выгодно противнику. Бой распался на несколько очагов борьбы без общего и единого руководства.
Контратака раджпутов не была поддержана войсками Моголов, составлявшими половину авангарда. Многие отряды не участвовали в бою вследствие скученного расположения на местности, неудобной для действий конницы.
Третья фаза боя - уничтожение раджпутского авангарда войсками Аурангзеба и поражение главных сил армии Дары.
Авангард Аурангзеба, состоявший из латников, сомкнул свои крылья и тем самым отрезал путь отступления раджпутам, прорвавшимся в центре. Для усиления авангарда был направлен резерв, а главные силы Аурангзеб двинул вперед. Левое крыло атаковало остатки раджпутов, которые не были поддержаны своими войсками. Шесть раджпутских вождей пали в бою.
Теперь артиллерия Аурангзеба, занимавшая позицию на высотах, сконцентрировала огонь на вражеских войсках центра, которые в условиях неудобной местности не могли маневрировать. В их рядах началась паника. В центре стояло 2 тыс. ратхоров, готовых умереть вместе со своим вождем. К ним примкнула часть моголов. Этот отряд упорно сопротивлялся, но оказался в окружении. Только небольшой части воинов удалось вырваться и отступить. Мусульмане (левое крыло) обратились в бегство, как только к ним начали приближаться наступавшие войска Мурад-Бакши, захватившие лагерь противника.
В результате восьмичасового боя войска Дары потерпели поражение. Раджпуты бежали к себе домой, мусульмане отступали к Агре. Победители оказались измученными не менее побежденных. Аурангзеб запретил преследование по мотивам милосердия, приказав беречь жизнь мусульман, но не индусов. [635]
Раджпуты потеряли 6 тыс., радхоры — 17 тыс. человек убитыми. Потери войск Аурангзеба и Мурад-Бакши были значительно меньше.
Большое войско Дары потерпело поражение. Путь к столицам был открыт. Но победа при Дхармате еще не решила исхода борьбы, так как на подступах к Агре находились собранные Дарой свежие силы, а также можно было рассчитывать на войска Сулеймана-Шеку.
В бою при Дхармате крупную роль сыграла полевая артиллерия, от огня которой конница несла большие потери. Атаку вела конница. О пехоте источники не говорят. Опорными и в то же время командными точками вождей являлись слоны. Хорошо взаимодействовали войска Аурангзеба. У его противников взаимная выручка отсутствовала, общего плана боя и единого командования не было, следствием чего явилась разрозненность действий. Поражение терпели отдельные составные части боевого порядка.
Бой при Самугаре 29 мая 1658 г. Из Агры 11 апреля 1658 г. выступил двор Шах-Джехана и направился в сторону Дели. В пути были получены сведения о поражении войска Дары. 2 мая Шах-Джехан возвратился в Агру, а Дара в это время поспешно собирал новые силы.
Ф. Бернье сообщает, что армия Дары насчитывала не менее 100 тыс. конницы, более 20 тыс. пехоты, большое количество слонов и 80 орудий. Саркар в своем исследовании определяет численность этой армии в 60 тыс. человек, что более вероятно, если учесть распыление сил по нескольким стратегическим направлениям и неудачный исход первого боя. Войска были вооружены из арсенала Агры. Шах-Джехан дал Даре деньги для выдачи жалованья воинам.
Однако большая армия лишь создавала видимость мощи. Она состояла из разных враждовавших между собой племен, родов и их военачальников, большей частью не имевших боевого опыта. Дара возлагал надежду на раджпутов и саедов. Моголы не были ему верны и в лучшем случае к исходу борьбы относились безразлично. Наиболее боеспособные войска находились в походе против Суджи, т. е. в армии Сулеймана-Шеку.
Почти никто из военачальников не верил в успех борьбы с Аурангзебом. Большинство важнейших эмиров были враждебно настроены по отношению к Даре. Осторожные и верные из его друзей и сам Шах-Джехан советовали Даре не вступать в бой, не торопиться, затягивать военные действия, выигрывать время для того, чтобы к его силам могло присоединиться войско Сулеймана-Шеку, спешившего н-а помощь после успешных действий против Султана-Суджи. «Однако Дара не желал слушать никаких предложений, он помышлял только о том, чтобы скорее дать сражение и лично выступить против [637] Аурангзеба»{681}. Он опасался того, что честь будущей победы припишут Сулейману-Шеку, если он будет его ожидать. Поэтому Дара приказал армии выступать в поход.
22 мая армия Дары вышла к р. Чамбал у Дхолпура, в 40 км к югу от Агры. Здесь она заняла удобную позицию, установила артиллерию против переправ через реку и приступила к устройству полевых оборонительных сооружений.
Успешный исход первого боя поднял настроение Аурангзеба и Мурад-Бакши и воодушевил их войска. «Чтобы еще больше вдохновить своих солдат, Аурангзеб хвалился громко, что в армии Дары у него имеется тридцать тысяч преданных ему моголов; как оказалось впоследствии, это до известной степени соответствовало истине. Мурад-Бакши особенно рвался в бой и хотел идти вперед как можно скорее, но Аурангзеб, желая умерить его пыл, говорил, что армии необходимо отдохнуть некоторое время на берегу этой прекрасной реки»{682}. Несколько дней их войска отдыхали, а затем медленно двинулись вперед, ведя тщательную разведку.
Вскоре войска Аурангзеба и Бакши вышли к р. Чамбал и расположились вблизи переправ через реку. Из лагеря Дары можно было видеть их палатки. Лазутчики и разведчики Аурангзеба доложили ему о трудностях форсирования реки. Поэтому было решено совершить глубокий обход расположения войск Дары.
Один восставший раджа согласился провести войска Аурангзеба и Бакши через горы и леса своих владений. Оставив несколько палаток на месте своего лагеря с целью маскировки, войско двух братьев ночью, соблюдая тишину, выступило в поход и форсированным маршем в течение дня и ночи вышло к переправам через р. Чамбал, в 70 км от Дхолпура, где и перешло через реку. Затем войска двинулись на Агру и на подступах к столице, в 10 км от нее, на р. Джамне заняли хорошую позицию, где имелись условия удобного пользования водой. Этот пункт назывался Самугар, а затем — Фатеабад, что означает «место победы». Войска приступили к устройству оборонительных сооружений.
По сообщению Ф. Бернье, войско двух братьев насчитывало не более 35–40 тыс. человек. Саркар определяет его численность в 50 тыс. человек. Во всяком случае, Дара располагал большими силами, но меньшей боеспособности.
Только тогда, когда Аурангзеб был уже на левом берегу р. Чамбал, Дара узнал о маневре своего противника, оказавшегося у него в тылу. Войско Дары вынуждено было оставить свою укрепленную позицию и двинуться к Агре. Вскоре оно [638] вышло к р. Джамне и расположилось лагерем на берегу реки между Агрой и войском Аурангзеба и Бакши. Три — четыре дня стояли противники друг против друга, не вступая в бой. Снова друзья советовали Даре ожидать войско Сулеймана-Шеки. Но, вопреки советам, он приказал своим военачальникам строиться для боя в 4 км от лагеря.
Боевой порядок войска Дары имел тактическую глубину, а главные силы были расчленены по фронту. Первую линию составила артиллерия. Все 80 пушек были расположены в один ряд и связаны между собой цепями с тем, чтобы преградить путь кавалерии. Если считать, что интервалы между орудиями равнялись 10–12 м, то, значит, вся артиллерия занимала фронт протяжением до одного километра. Во второй линии находилось несколько тысяч мушкетеров в сомкнутом глубоком строю. Третью линию составили 500 верблюдов, на которых сидели стрелки с «маленькими орудиями величиной в двойной мушкет». За верблюдами стояли слоны в защитных стальных панцирях.
За тремя линиями тяжелого оружия были развернуты главные силы войска Дары, состоявшие из конницы, расчлененной по фронту и в глубину.
Авангард составлял первую линию главных сил и включал раджпутов, 4 тыс. афганцев и 3 тыс. личной охраны Дары. Это была самая лучшая часть войска, насчитывавшая 10–12 тыс. человек и имевшая задачей проложить путь остальным силам. Однако у авангарда не было артиллерии. Дара находился в центре авангарда на слоне, который был виден со всех точек поля боя. Его окружало несколько слонов с музыкантами.
Вторая линия состояла из двух крыльев. Правое крыло под командованием Калил-улла-хана, по сообщению Ф. Бернье, было силой до 30 тыс. моголов, что, надо полагать, преувеличено. Левым крылом в 10–15 тыс. человек индусских войск командовал Рустам-хан-Дахни.
Третью линию составлял резерв в 10 тыс. человек, расположенный за центром с задачей развить успех авангарда или крыльев или же оказать им поддержку в случае затруднений.
Задолго до ранней зари началось построение войск Дары и было закончено к 8 часам утра. До начала боя войска стояли восемь часов под майским жарким солнцем, в песчаной пустыне, при сильном ветре. Многие люди и животные страдали от жажды, что обессилило их еще до боя.
Аурангзеб и Бакши обеспечили своим войскам спокойный отдых в течение всего вечера и ночи накануне боя. Вечером Аурангзеб обратился к своим солдатам, чтобы воодушевить их. «Завтра будет день славных дел, — говорил он. — Моя столица Аурангабад очень далеко отсюда. Вы должны в едином порыве атаковать врага, ударами ваших острых сабель добиться [639] удачи и своей победой над врагами сделать ваши имена знаменитыми во всем мире»{683}.
Войска двух братьев были лучше дисциплинированы и организованы по сравнению с войском Дары, их моральный дух был выше, они имели артиллерию с опытными европейскими специалистами и единое командование. Боевой порядок своих сил Аурангзеб так же, как и Дара, расчленил по фронту и особенно в глубину.
Впереди в двух сильных батареях находилась артиллерия. За нею построился авангард силой в 10 тыс. мусульман с опытным военачальником во главе. Главные силы состояли из правого и левого крыльев по 10 тыс. человек в каждом. Среди этих войск были укрыто расположены несколько маленьких полевых пушек. «Других военных хитростей не придумывали, разве что там и сям расставили метателей «бани», род гранат, привязанных к палочкам; их бросают издали в кавалерию, что очень пугает лошадей и иногда даже ранит их и убивает. Надо сказать правду, эта кавалерия обладает замечательной подвижностью и выпускает стрелы с необыкновенной быстротой; всадник успевает шесть раз выпустить стрелу, прежде чем мушкетер разрядит дважды свой мушкет. Держится эта кавалерия тесными рядами, по отрядам, под начальством отдельных командиров, особенно когда подходит время взяться за сабли...»{684}
Резерв силой в 5 тыс. всадников располагался за центром.
В центре боевого порядка находился Аурангзеб в башенке на слоне. Своих слонов он расположил среди плотных масс пехоты и конницы в качестве опорных пунктов.
Все эти тактические детали являлись преимуществами боевого порядка войск двух братьев.
Первая фаза боя - наступление войск Аурангзеба и Бакши и артиллерийская дуэль.
Войска двух братьев в боевом порядке медленно двинулись вперед. Сохраняя строй, они за три часа прошли расстояние в несколько километров. Войско Дары на месте ожидало наступления противника, и, когда таковой приблизился, Дара приказал артиллерии открыть огонь. Однако он неправильно рассчитал дистанцию, и его орудия наносили врагу незначительный урон. Порох в течение часа расходовался напрасно; черный пороховой дым затянул все поле боя и лишил командование возможности уяснить обстановку. По этой причине Дара переоценил результаты огня своей артиллерии.
Аурангзеб приказал своим артиллеристам установить орудия и, связав их цепями, с дистанции действительного [640] огня дать лишь один залп, сохраняя порох для решающего момента. «Затем стали летать стрелы, но вдруг начался такой проливной дождь, что битва приостановилась. Когда дождь перестал, снова загрохотали пушки...»{685}
Вторая фаза боя - наступление войск Дары, прорыв ими фронта противника и контратака кавалерии Аурангзеба.
После полудня Дара приказал своим войскам начать атаку противника по всему фронту. Левое крыло его войск, пройдя через позицию своей артиллерии, из черной завесы дыма бросилось вперед, лишив свои орудия возможности вести огонь. Блеснуло десять тысяч мечей. Сам Дара во главе большого отряда кавалерии шел прямо на вражескую артиллерию. Артиллеристы и мушкетеры Аурангзеба проявили выдержку и, подпустив конницу противника на дистанцию действительного огня, дали залп из всех пушек и мушкетов, нанеся наступавшим большой урон, что вызвало в их рядах замешательство. Однако Дара со своего слона подавал руками знаки, требовавшие продолжать атаку.
Второй залп артиллерии Аурангзеба опять нанес большие потери наступавшему противнику и снова вызвал в его рядах замешательство. Но Дара личным примером увлек за собой часть конницы и прорвал фронт вражеской артиллерии. Верблюды и пехота Аурангзеба были обращены в бегство, а его лагерь захвачен частью войск Дары.
Аурангзеб, наблюдая за ходом боя со слона, приказал отряду своей лучшей конницы контратаковать прорвавшегося противника и остановить его продвижение. Завязался кавалерийский рукопашный бой. Контратака успеха не имела, и этот отряд конницы вынужден был отступить в беспорядке. Приближался кризис боя. Несмотря на неровное и изрезанное рвами поле, неудобное для действий конницы, Дара собирал свои кавалерийские отряды для последней решительной атаки. У Аурангзеба оставалось не более тысячи кавалеристов, которые держались стойко. Он не утратил уверенности в успешном исходе боя, держался мужественно и ободрял своих лучших военачальников, сплотившихся вокруг него.
Третья фаза боя - маневр отряда Дары с целью помочь своему левому крылу, бездействие Калил-улла-хана и решение исхода боя действиями авангарда и резерва армии Аурангзеба.
Отряд Дары по неудобному полю двинулся вперед для атаки стойко державшегося отряда Аурангзеба. Но теперь Дара заметил, что войска его левого крыла дезорганизованы. В это время доложили о гибели военачальников левого крыла и об окружении противником значительной части сил, продвинувшихся [641] далеко вперед. Поэтому Дара решил идти на выручку своего левого крыла. Фланговое движение отряда под огнем артиллерии Аурангзеба оказалось очень трудной задачей. Войска несли потери и продвигались медленно. Все же обстановка складывалась благоприятно для Дары. Раджпуты, потерявшие своего вождя, «разъярились и сражались, как львы, чтобы отомстить за смерть своего господина». Им удалось отрезать силы Мурад-Бакши и создать условия для их разгрома.
«В то время как Дара и левое крыло так упорно и даже так удачно дрались, Калил-улла-хан, командовавший на правом фланге тридцатью тысячами моголов, которые одни, без посторонней помощи могли бы разгромить всю армию Аурангзеба, держался в удалении со скрещенными руками, как будто не участвуя в битве, и не позволял никому -из своих всадников пустить хоть одну стрелу под предлогом, что они являются резервным корпусом и что у него имеется приказ вступить в бой только в крайнем случае. Но действительной причиной, которую он скрывал в своем сердце, было старое оскорбление, нанесенное ему Дарой...»{686}
В то время когда войска левого крыла Дары в целом успешно наступали и дезорганизовали правое крыло Аурангзеба, авангард последнего сохранял свою позицию, не будучи атакован противником. Этим обстоятельством воспользовался Мухаммед-султан, командовавший авангардом. В момент кризиса боя он атаковал отряд Дары при поддержке меткого артиллерийского огня двух своих батарей. В это время резерв Аурангзеба из-за правого фланга предпринял обходное движение с целью окружения войск Дары. Атака авангарда при поддержке огня артиллерии и маневр резерва решили исход боя в пользу двух братьев. Войска Дары в панике бежали с поля боя. «Эти громадные удивительные армии производят иногда большое впечатление, но когда ими овладевают страх и смятение, можно ли найти средства остановить панику? Это — большая река, которая прорвала плотины. Она неизбежно разольется по всем полям, нет средства остановить ее»{687}, — говорил Бернье.
Конница Аурангзеба бросилась вперед, войска Дары или сдавались в плен, или бежали. Сам Дара спасся бегством. Преследование вне поля боя не было организовано, так как войска были переутомлены. «Тот, кто только что был победителем, оказывается вдруг побежденным, покинутым и вынужденным бежать для спасения своей жизни»{688}. Войска Дары [642] потеряли 10 тыс. человек убитыми. На протяжении 20 км дорога была усеяна ранеными воинами, умиравшими от потери крови и истощения.
Дара настойчиво осуществлял примитивный план боя. Он стремился ворваться в расположение противника в любом пункте, уязвимом для кавалерии, с целью добраться до Аурангзеба и убить его. Выдвижение конницы Дары через расположение своей артиллерии лишило последнюю возможности вести огонь. Артиллерия же Аурангзеба использовала всю свою мощь, наносила большие потери атаковавшему противнику, дезорганизуя его ряды.
Аурангзеб придерживался тактики оборонительного боя. Он резервировал свои войска с целью осуществления контратак. Он действовал мужественно, ловко и хитро, добиваясь истощения сил Дары. В момент наибольшего успеха противника, но в обстановке дезорганизации его войск Аурангзеб и его военачальники фронтальной и фланговой контратаками вырвали победу из рук врага.
Неразумные наступательные действия Дары, его личная неопытность, отсутствие единства среди военачальников и взаимодействия войск — все это способствовало оборонительной тактике, которую применил Аурангзеб.
Бой при Самугаре является одним из редких в военной истории, в котором победа была достигнута последовательным осуществлением оборонительной тактики. Но эти оборонительные действия включали большое количество контратак и завершились общей контратакой авангарда и резерва Аурангзеба. Большую роль сыграли умелые действия его артиллеристов.
Потерпев поражение, Дара бежал в Дели, а затем в Афганистан. Сулейман-Шеку отступил в горы. Аурангзеб захватил Агру, а затем и Дели. Он арестовал своего отца Шах-Джехана и брата — союзника Мурад-Бакши — и заточил их в тюрьму. Вскоре афганцы выдали Аурангзебу Дару, который был казнен. Затем Аурангзеб устранил остальных братьев и утвердил свою власть в Могольском государстве. Однако это не задержало развития феодальных отношений, что в конечном итоге привело к распаду государства Моголов. Деятельность европейских колонизаторов ускорила этот процесс. Одним из следствий экономического и политического упадка явилась военная отсталость, и этим пользовались колонизаторы, порабощая народы Индии.
На усиление феодального гнета народные массы отвечали многочисленными восстаниями. Но им недоставало сплоченности, организованности и сознательности для борьбы с утверждавшимися феодальными порядками. Феодалы без помощи [643] народных масс не могли отстоять независимость Индии, но жестоко подавляли крестьянские восстания и даже вступали в сделки с колонизаторами для подавления восстаний своего народа. В этих условиях не было базы для развития военного искусства народов Индии.
Военное искусство войск Индии наиболее высокого уровня достигло в XVI — XVII вв. в государстве Великих Моголов, правители которого располагали большими силами. В поход выступали сотни тысяч воинов с большим количеством лошадей, верблюдов и боевых слонов. В Европе в это время командующий армией обычно располагал несколькими десятками тысяч человек. Армия Моголов состояла из двух более или менее равновеликих частей — наемников-моголов и племенных ополчений, главным образом раджпутов. Наемники являлись орудием в руках моголов для обеспечения повиновения раджей, раджпуты — орудием против моголов. На боеспособности войск сказывались противоречия между моголами и индусами, а также племенные и религиозные противоречия. Следствием таких противоречий являлись междоусобицы, ослаблявшие народы Индии. Этим пользовались европейские колонизаторы.
К. Маркс обратил внимание на организацию снабжения таких больших войсковых масс при отсутствии снабженческого аппарата. Армия имела два комплекта лагерного имущества и специалистов по устройству лагеря в короткий срок. Но снабжение людей и животных находилось в руках торговцев, сопровождавших войска, и не регулировалось. Особенности богатой Индии и минимальные потребности воинов позволяли командованию не заниматься вопросами снабжения войск, полагаясь на походный рынок. Заботой командования являлась лишь регулярная выдача денег всему составу армии.
Характерна структура армии Моголов. Главным родом войск являлась конница. Она решала исход боя. Большую роль в бою играла полевая артиллерия, которую, как правило, обслуживали иностранцы. Войска Индии оказывались в технической зависимости от колонизаторов. Особенностью индийских армий являлось наличие в их составе боевых слонов и верблюдов с малокалиберной артиллерией. Боевые слоны применялись в качестве наблюдательных и командных пунктов.
Характерные особенности стратегии в междоусобной войне проявились в действиях Дары, избегавшего объединения сил для борьбы с Аурангзебом, и в политике Аурангзеба, привлекшего на свою сторону Мурад-Бакши. Вследствие этого многочисленные, но не сосредоточенные и к тому же неустойчивые [644] войска Дары потерпели два крупных поражения, решивших исход борьбы. После этого Аурангзеб отделался от Мурад-Бакши и оказался властителем государства Моголов.
Тактика в ходе этой войны характерна рассредоточением боевых порядков по родам и видам войск и организацией их взаимодействия. Аурангзеб умело пользовался ошибками противника, добивался истощения его сил и контратаками завершал разгром. Тактического преследования разбитого противника он не организовывал.
Заслуживает внимания организация больших армий государства Великих Моголов в Индии. На поле боя взаимодействовали пехота и конница, решавшая исход боя. Стратегическое и тактическое искусство многих индийских военачальников находилось на сравнительно высоком уровне. Европейские колонизаторы могли встретиться в Индии с серьезным противником, если бы их коварная политика не нашла опоры в политических, племенных и религиозных распрях хотя и многочисленного, но раздробленного населения страны. [645]