Военное искусство в войнах за утверждение французской гегемонии в Западной Европе (первая половина XVII в.)
1. Феодально-абсолютистские государства Западной Европы в начале XVII в.
Основными моментами политической обстановки в Западной Европе в XVI в. являлись испано-французское соперничество, «религиозные войны» с участием Испании и Нидерландская буржуазная революция. Это был период испанского преобладания в Европе. Однако внутренняя и внешняя политика испанского абсолютизма и непрерывные войны привели в конечном итоге страну к упадку, к разорению и обнищанию широких народных масс. К концу XVII в. в Испании насчитывалось 5,7 млн. человек населения, почти на 2 млн. человек меньше по сравнению с XVI в.
Социально-экономическое и политическое развитие в XVII в. ряда других стран Западной Европы шло по пути прогресса.
В Нидерландах и Англии в результате роста производительных сил экономическая мощь сосредоточилась в руках буржуазии. Внешнеполитические феодальные цепи в Нидерландах и внутриполитический феодальный гнет в Англии в основном были ликвидированы в ходе буржуазных революций этих стран. Нидерландская и английская буржуазия была тем классом, который оказался способным возглавить народные массы в борьбе за уничтожение феодальных порядков и революционным путем разрешить противоречие между новыми производительными силами и старыми производственными отношениями.
Однако буржуазия XVI — XVII вв. не везде достигла преобладания над феодальным дворянством. В ряде стран, и [380] прежде всего во Франции и Швеции, борющиеся классы в это время достигли некоторого относительного равновесия сил, пользуясь которым утверждались абсолютные монархии.
«В виде исключения, — писал Ф. Энгельс, — встречаются, однако, периоды, когда борющиеся классы достигают такого равновесия сил, что государственная власть на время получает известную самостоятельность по отношению к обоим классам как кажущаяся посредница между ними. Такова абсолютная монархия XVII и XVIII веков, которая уравновешивает друг против друга дворянство и буржуазию...»{389}.
Таковыми были феодально-абсолютистские монархии XVII в. во Франции и Швеции.
В XVII в. гегемония в Западно» Европе принадлежала абсолютистской Франции, превратившейся одновременно в большую колониальную державу. Французский абсолютизм завоевал такое международное положение, пользуясь борьбой Испании с Нидерландами, англо-испанским соперничеством за господство на морях, Тридцатилетней войной и англо-голландской борьбой за колонии. Это было также время значительного усиления Англии, которое привело в дальнейшем к углублению и обострению англо-французских противоречий.
Франция в начале XVII в. Из полосы гражданских («религиозных») войн второй половины XVI в. Франция вышла упрочившейся абсолютной монархией. Абсолютизм явился той политической формой, которая устраивала дворянство и буржуазию. Он был необходим дворянству для защиты его прав и привилегий на эксплуатацию крестьянства, а буржуазии — для ее защиты от произвола феодального дворянства. Политика французского абсолютизма выражала интересы дворянства и буржуазии. Идеологические (религиозные) формы борьбы абсолютизм подчинил политическим формам господства основных эксплуататорских классов. В начале XVII в. французское правительство объявило своим основным принципом «государственный интереса».
С окончанием гражданских войн во Франции начался относительный экономический подъем, которому способствовала протекционистская политика правительства (политика меркантилизма). Развивались промышленность и торговля, восстанавливались внутренние экономические связи и продолжился прерванный гражданскими войнами процесс складывания общефранцузского внутреннего рынка.
Крупные капиталистические мануфактуры во Франции создавались за счет крестьянства и вытеснения цехового производства. Энгельс об этом периоде писал: «...Отечественная мануфактурная промышленность при существовавших тогда условиях могла быть создана только за счет крестьянства. [381]
Крестьянское натуральное хозяйство было подорвано и вытеснялось денежным хозяйством; сложился внутренний рынок и одновременно снова оказался почти совсем разрушенным, по крайней мере на время, вследствие самого этого процесса и той беспримерной силы, с которой экономическая необходимость прокладывала себе путь, а также вследствие роста поборов деньгами и людьми, вызванного тогда введением постоянных армий и рекрутчины...»{390}
Финансовые средства, извлекавшиеся из развития промышленности и торговли, из эксплуатации крестьян и работных людей, шли на поддержку дворянства, на содержание королевского двора и централизованного бюрократического аппарата, на создание регулярной армии и военно-морского флота, на осуществление завоевательной политики в Европе и в колониях.
Развитие промышленности создавало новую техническую базу для усовершенствования и производства огнестрельного оружия и снаряжения в количестве, необходимом для вооружения армии и флота.
Швеция к началу Тридцатилетней войны. С развитием океанских сообщений и с упрочением капитализма в Голландии и Англии торговые пути передвинулись на запад, к океану. Торговые пути через Альпы и по германским рекам пришли в упадок. Та же участь постигла большой союз северогерманских городов — Ганзу. Средняя Европа захирела. Экономические и политические центры переместились в Англию, Голландию, Данию и Швецию.
Уже с XIII в. в экономическом развитии Швеции значительную роль начали играть города. Большое значение имел рост горной промышленности и торговли.
Феодальные отношения являлись тормозом дальнейшего развития Швеции, которая находилась в зависимости от феодалов Дании. Эти внешние феодальные путы дополнялись внутренними, главным носителем которых был католицизм. Буржуазное развитие, на путь которого вступила Швеция, было несовместимо с феодальным строем.
Шведское государство складывалось в обстановке упорной борьбы с Данией. Датские короли стремились подчинить себе Швецию, опираясь на феодальную знать и высшее духовенство. Рост налогов и все большее закрепощение крестьян в XVI в. заставили зажиточную часть шведского крестьянства выступить в союзе с рядовым дворянством против датского владычества и католической церкви. Во главе этого восстания стал Густав Ваза, который был избран королем в 1523 г.
Густав Ваза провел реформацию, в результате которой церковь подчинялась королю, церковное имущество было разделено [382] между королем и дворянством. Таким образом Густав вступил в соглашение со знатью. Но переход церковных земель в руки крупной знати ухудшил положение крестьян, движение которых король подавил силой оружия.
Король поддерживал развитие промышленности и торговли. Он стремился захватить наследство захиревшего Ганзейского союза и русские земли в Прибалтике. В результате длительной войны (1563–1582 гг.) шведы захватили берега Финского залива, лишив Русское государство удобного морского пути для торговли с Западом. Захват Эстонии в конечном счете привел Швецию к борьбе с Польшей за господство в Прибалтике.
В конце XVI в. в Швеции были открыты новые богатые железные рудники, возросло металлургическое производство и развивалась лесная промышленность, так как на лесопильнях начала использоваться сила водопадов. Быстро развивалась шведская мануфактура. Создавались благоприятные условия для развития техники, в том числе и военной. Росла международная торговля и укреплялась экономическая мощь страны.
С 1611 г. королем Швеции был Густав Адольф (1594–1632 гг.), внук Густава Вазы. Укрепляя абсолютную монархию, он возобновил и расширил привилегии дворян.
В начале XVII в. усилилась наступательная политика шведской абсолютной монархии на востоке и юге, что привело к ряду захватнических войн.
В 1617 г. между Швецией и Русским государством был заключен Столбовский мир, по которому шведы обеспечили себе право торговли на Балтийском море. Русские купцы были вытеснены из всей Лифляндии, а русские товары должны были свозиться из Пскова в шведскую Нарву, а из Новгорода в Або, Выборг и Ревель. Присоединением к Швеции Ингерманландии и Кексгольма Русское государство окончательно было отрезано от берегов Балтийского моря. В результате борьбы с Польшей шведы захватили всю Лифляндию с городом Ригой, Курляндию, часть Польской Пруссии и часть Литвы.
Рост экономического и, политического могущества шведской абсолютной монархии послужил основой укрепления и развития вооруженных сил Шведского государства. Страна, насчитывавшая всего около миллиона жителей, создала большую по тому времени постоянную регулярную армию, численность которой Густав Адольф довел до 70 тыс. человек.
Дания в начале XVII в. Дания в XVI в. была самым сильным государством Скандинавского полуострова. Она представляла собой аграрную страну с развитым скотоводством. Значительный удельный вес в ней занимало также рыболовство. В стране крупную роль играли портовые города и богатое купечество. [383]
Противоречия между крупными землевладельцами и богатой торговой буржуазией создавали предпосылки для утверждения королевской власти. Король Кристиан II (1513–1523 гг.) стремился установить неограниченную власть, опираясь на незнатных дворян и купцов. Он пытался вытеснить с Балтики ганзейские города и расширить поле деятельности датско-шведской торговли. Такая политика способствовала обострению борьбы за господство на Балтике.
Однако оппозиция феодальной знати, борьба ганзейских городов и восстание шведов против датского гнета сорвали осуществление замыслов датского короля.
С 20-х годов XVI в. в Дании начали распространяться идеи реформации, особенно среди бюргерства и мелкопоместного дворянства. В 1536 г. реформация была узаконена. Лютеранская церковь теперь подчинялась королю.
Во второй половине XVI в. преобладание на Балтике перешло к Дании, короли которой пользовались оживлением торговой деятельности западноевропейских государств и брали высокие пошлины с судов, проходивших через Зундский пролив. Эти средства в значительной части шли на усиление военной мощи Дании и финансирование мануфактур, производивших медь, порох, оружие, обмундирование для армии И бумагу для книгопечатания.
К началу XVII в. Дания достигла высокого экономического, политического, военного и культурного уровня. Этот успех объяснялся не только тем, что росли доходы от торговли, но и тем, что возрастала эксплуатация крестьян, способствовавшая обострению классовых противоречий в стране.
Политика датских королей, направленная на утверждение господства на Балтике, имела своим следствием борьбу с Голландией, Польшей и особенно со Швецией. Внешние противоречия обострялись попытками датского правительства захватить заокеанские рынки и утвердиться в колониях.
Германия в начале XVII в. Экономический упадок Германии к концу XVI в. окончательно подорвал значение городов как опорных пунктов нарождавшегося капитализма. На основе этого упадка начал развиваться княжеский мелкодержавный абсолютизм. Князья содержали наемные армии и вели со своими «чинами» (ландтагами) успешную борьбу, которая часто приводила к полному упразднению политических привилегий дворян и городов.
Германия XVII в. была экономически и политически раздробленной страной, где фактическая власть была в руках светских и церковных князей, т. е. крупных феодалов. Власть германского императора была номинальной. Это противоречие между феодалами и германским императором в Тридцатилетней войне имело большое значение. [384]
К началу XVII в. положение крестьян в Германии резко ухудшилось. Помещики получили возможность выгодно сбывать свой хлеб по рекам, впадающим в Балтийское и Северное моря. Увеличилась запашка, но увеличилась и барщина. Крестьян заставляли работать и в праздники. Саксонский курфюрст напоминал своим дворянам, что «даже скоту дают отдых по праздникам». Крестьяне северо-востока Германии приняли лютеранство, но из свободных людей они стали крепостными. Борьба закрепощенного крестьянства с помещиками и особенно с крупными феодалами-католиками являлась основным противоречием.
Мелкопоместные германские дворяне продолжали борьбу со светскими и духовными князьями. В их руках лютеранство было удобным орудием борьбы. В то же время протестантизм был формой борьбы бюргерской оппозиции с феодализмом. Он вылился в борьбу сословий за свои вольности и привилегии.
Дворянско-бюргерская оппозиция вела упорную борьбу с абсолютизмом и католицизмом; последний являлся оплотом феодализма. Чем сильнее становилась дворянская оппозиция, тем скорее германский император и крупные князья шли на союз с католической церковью.
Наибольшее влияние католики имели в южных частях Германии, в Баварии, поддерживавших торговые связи с католической Италией, и при дворе Габсбургов. Север Германии был преимущественно протестантским. В юго-восточных германских государствах (Богемия, Моравия, Австрия, Венгрия) значительная часть дворян и горожан приняла реформацию.
Частые войны, особенно войны с Турцией, привели к усилению зависимости германского императора от сословного представительства, которое отпускало деньги. Дворяне и горожане, имевшие большое значение в собраниях «чинов» (ландтагов), все более и более склонялись к протестантизму.
Чехия к началу Тридцатилетней войны. Многонациональное Австрийское государство создавалось с начала XVI в., включая в свой состав народности, которые к тому времени еще не сложились в нации. Угроза турецкого нашествия ускорила присоединение Чехии к централизованному государству Габсбургов, вследствие чего чехи подпали под иго австрийских феодалов, утратив свою независимость.
В XVI в. в Чехии развивались горная промышленность, ремесла и торговля. Возникло мануфактурное производство, на основе которого, в частности, было организовано книгопечатание, занявшее одно из первых мест в Европе. Однако старая цеховая система все еще тормозила развитие новой формы организации промышленности. [385]
Развивалось в Чехии и сельское хозяйство, особенно крупные помещичьи хозяйства, за счет усиления крепостничества. Обострялись противоречия между крестьянами и помещиками. К феодальным повинностям добавились государственные налоги. Крестьянские восстания были ответом на усиление крепостничества и национального гнета.
Паны, рыцари и горожане составляли сословия Чехии. Вне сословного деления общества находились крестьяне и плебейская часть горожан. Австрийские Габсбурги для упрочения своей власти в Чехии пользовались противоречиями между чешскими дворянами и горожанами. Дворяне сохранили за собой все крепостнические права в отношении крестьянства и руководящее положение в стране. Свое руководство они осуществляли через сейм — сословный представительный орган. Облагать налогами население, заключать союзы, собирать войско и объявлять войну король мог только с согласия сейма, что, конечно, не устраивало Габсбургов.
Религиозная политика Габсбургов, сторонников католической реакции, была направлена на борьбу с распространением лютеранства, деятельностью анабаптистов и гуситских организаций.
Таким образом, социальный гнет дополнялся национальным угнетением и религиозными преследованиями. Основные противоречия находились в сфере отношений населения Чехии с австрийскими угнетателями. В 1547 г. чешский народ поднялся против Габсбургов на борьбу за восстановление своей независимости. Однако чешский сейм не возглавил восстания народа, не создал централизованной армии, а осуществлял политику сговора с королем. Подавление народного восстания способствовало укреплению власти Габсбургов.
Феодальная реакция в форме религиозной борьбы перешла в открытое наступление против чехов, которые были лишены религиозных прав. Религиозные преследования фактически представляли собой проявление социального и национального угнетения, так как протестантами являлись чехи, а католиками преимущественно австрийцы. Политика ограбления способствовала экономическому упадку страны. Все это вызвало новое восстание чехов против Габсбургов в 1609 г., в результате которого объединенные протестантские силы добились некоторых положительных результатов.
Однако достижения протестантов не были прочны, и уже в 1610 г. между ними и католиками обострились противоречия.
Разгул феодально-католической реакции в Чехии привел в конечном итоге к еще более крупному восстанию чехов в 1618 г., явившемуся началом Тридцатилетней войны в Европе, сыгравшей значительную роль в развитии военного искусства. [386]
2. Вооруженные силы государств Западной Европы в первой половине XVII в.
Постоянные армии и военно-морские флоты являлись орудием внутренней и внешней политики упрочивавшегося абсолютизма. Практика военного строительства Нидерландской республики учитывалась и воспринималась правительствами абсолютистских государств, особенно королями Франции и Швеции, которые стремились создать мощные вооруженные организации, способные вести борьбу за утверждение гегемонии в Европе и за колонии.
Постоянные армии имели в своей основе систему наемничества, которое было характерно для всех западноевропейских государств. Вследствие этого значительное количество людей жило войной и для войны, являясь профессиональными солдатами. Военная специализация контингентов, которыми комплектовались армии, имела положительное значение для развития военного искусства, но деградация моральных качеств солдат сказывалась отрицательно и требовала противодействия в виде особых мер, способствовавших утверждению воинской дисциплины.
Вербовка солдат производилась не только на время кампании, но и на более длительные сроки. Часть завербованных солдат оставлялась на постоянной службе и являлась ядром армии. Во Франции и Швеции это были полки королевской гвардии.
В ходе Тридцатилетней войны изменялась структура армий: увеличивался удельный вес конницы, артиллерии и мушкетеров. В начале войны на одного кавалериста обычно приходилось три — пять пехотинцев, затем это соотношение изменилось: на одного всадника — два — три пехотинца. Возрастала роль драгун — конных мушкетеров, иногда соединявшихся с конными пикинерами. Оружием драгун являлись фитильный мушкет и короткая сабля.
В начале XVII в. пехота состояла на 2/3 из пикинеров и только на 1/3 из мушкетеров. Возрастание роли в пехоте огнестрельного боя способствовало увеличению количества мушкетеров. В середине века они уже составляли половину всей пехоты.
Увеличивалось количество и роль полевой артиллерии, исчислявшейся, однако, в армиях десятками орудий. На тысячу человек максимально приходилось до четырех орудий, а минимально — менее одного орудия.
В полках постоянных армий начинали вводить однообразное военное обмундирование и снаряжение, что улучшало внешний вид войск и способствовало упрочению воинской дисциплины. Под влиянием воинского корпоративного духа вырабатывалось понятие «чести мундира». [387]
Армии обычно содержались за счет контрибуций с захваченных городов и мародерства. Производством фуражировок заведовал брандмейстер. В 1632 г. германский император приказал своему полководцу Валленштейну навербовать армию в 20 тыс. человек. Валленштейн говорил, что 20 тыс. человек могут погибнуть с голоду, а с 50 тыс. он может выступить в поход, потому что с таким числом помощников можно налагать контрибуции во всех землях, т. е. осуществлять организованный грабеж.
В шведской армии уже зарождалось централизованное снабжение войск продовольствием и фуражом. В сутки на человека выдавалось 800 г хлеба и 400 г мяса. Суточная дача фуража на лошадь составляла 2,5 кг овса (или 1,6 кг ячменя), 4 кг сена и соломы. Для обеспечения регулярности снабжения войск возникла необходимость в устройстве складов продовольствия и фуража, совокупность которых составляла базу армии. Так появились новые объекты военных действий — базы и коммуникации, оказавшиеся предметами исследования военной науки.
В отношении устройства войск, их боевой подготовки и тактики самой передовой в Западной Европе являлась шведская армия, реорганизованная под непосредственным руководством короля Густава Адольфа, которого Ф. Энгельс назвал великим военным реформатором XVII столетия{391}.
Густав Адольф получил еще в детстве хорошую физическую закалку, воспитание в протестантском духе и значительное образование. Он проявлял склонность и способности к физическим упражнениям (бег, прыжки и т. п.), владению оружием и верховой езде. Большим трудом и настойчивостью король достиг совершенств кавалериста, проявляя ловкость и смелость. Упорное физическое воспитание обеспечило ему хорошее здоровье, бодрость, неутомимость в работе, твердость характера. В юношеском возрасте Густав Адольф был горяч, вспыльчив, следствием чего являлась поспешность в решениях, но затем научился владеть собой и старался быть справедливым. Скрытность и мнительность отсутствовали в его характере. [388]
Будущий король Швеции еще в детстве проявил глубокий ум, отличную память и пылкое воображение. В 12-летнем возрасте он свободно владел пятью иностранными языками (латинским, датским, немецким, французским и итальянским), впоследствии изучил польский и русский языки. Старательно учился и много читал. Ксенофонт, Сенека и Гуго Гроций были его любимыми авторами. Обстоятельно изучал историю, называя ее «наставницей жизни».
С 12 лет Густав Адольф начал военную службу рядовым. Одновременно присутствовал на заседаниях государственного совета, что способствовало его политическому развитию. В 1611 г. он получил в командование небольшой отряд и в датско-шведской войне прошел первую боевую практику, проявив смелость и находчивость. В этом же году умер его отец и 16-летний юноша был провозглашен королем.
В дальнейшем шведский король овладевал военным искусством на практике, в ходе войн с Данией, Польшей и Россией. Он участвовал в боях, был храбрым солдатом, получил несколько ранений, в 1632 г. в бою под Люценом был убит. Отдельные неудачи на поле боя не повергали его в уныние, а заставляли выявлять причины таковых и устранять их. Особо следует отметить неудачу Густава Адольфа под Псковом в 1615 г., после которой было решено осуществить реорганизацию шведской армии.
Густав Адольф продолжал политику своих предшественников, политику содействия развитию внешней торговли и захвата устьев рек, впадающих в Балтийское море. Для осуществления такой политики необходимо было создать сильную армию.
В целях улучшения качеств офицерского состава шведские дворяне принуждались служить в армии. Как стимул — к военной, службе дворянству были предоставлены широкие экономические и политические привилегии.
Добровольная вербовка солдат в шведской армии была восполнена принудительным набором по усмотрению местных властей. Для этой цели при помощи духовенства по всей стране были составлены посемейные списки всех мужчин старше 15 лет. Это были сыновья крестьян и бюргеров, которые образовали национальное ядро вооруженных сил Швеции.
Однако шведские войска не являлись полностью национальной армией. Как правильно отмечает Рюстов, «они состояли из людей всех стран; меньшую часть составляли шведы, большую немцы, англичане, шотландцы, французы. Войска комплектовались постоянно из этих стран»{392}. Шведская армия от остальных наемных войск отличалась тем, что она [389] имела национальное ядро и офицерский состав из дворян-шведов. При высадке в Германии (1630 г.) шведы составляли лишь половину состава армии. Затем это соотношение изменялось в сторону уменьшения численности шведов и увеличения разноплеменных наемников.
Вооружение пехоты в начале XVII в. было усовершенствовано. Мушкеты были настолько облегчены уменьшением калибра, что Густав Адольф уничтожил сошку при стрельбе. Он ввел бумажные патроны, которые хранились в кожаной сумке, носимой на спине. Все это позволило резко сократить количество приемов при заряжании. Скорость стрельбы сильно возросла. Пика была укорочена более чем на полметра, а за счет сокращения числа пикинеров увеличилось число алебардистов. Изменилось соотношение мушкетеров и пикинеров. Шведские полки на 2/3 состояли из мушкетеров, а некоторые из них были целиком мушкетерскими полками.
Мушкет вытеснял пику, но отсутствие у мушкетеров холодного оружия для борьбы с кавалерией все еще заставляло сохранять пику. Полагали, что мушкетеры без пикинеров не могут противостоять кавалерийским атакам. Однако пики уже отживали свой век.
«Длинные пики представляют скорее ослабляющий войну [390] элемент, чем ее нерв. Ружья защищают пики», — писал в 1630 г. один из военных специалистов того времени.
Изменение свойств оружия и качеств солдата привели к необходимости упразднения глубоких построений пехоты. Возросшая скорострельность мушкета позволила отказаться от «караколе» и принять построение мушкетеров в шесть и даже в три шеренги. Пикинеры выстраивались в шесть шеренг. Интервалы между рядами и дистанции между шеренгами равнялись одному метру. Стрельба производилась повзводно и шеренгами. Сокращение глубины построения позволяло наиболее полно использовать мощь ручного огнестрельного оружия.
При построении пехоты в центре располагались пикинеры, а на флангах мушкетеры. Оба вида пехоты имели примерно одинаковую численность (при построении в батальоне было 192 пикинера и 216 мушкетеров). Остальных мушкетеров Густав Адольф частью оставлял в гарнизонах, частью назначал для подкрепления кавалерии.
Новая тактика требовала и новых форм организации пехоты. Численность полков была сокращена до 1300–1400 человек. Полк состоял из трех фирфенлейнов (батальонов), насчитывавших 576 пикинеров, 648 мушкетеров, и имел полковые орудия. Основной тактической единицей являлся фирфенлейн четырехротного состава. В роте состояло 48–54 пикинера, 54–82 мушкетера и 18 запасных солдат. При построении [391] боевого порядка три — четыре фирфенлейна сводились в бригаду.
Боевой порядок шведской бригады состоял из двух линий: один батальон строился впереди и два батальона выстраивались позади. Мушкетеры и пикинеры располагались так, чтобы каждый из этих видов пехоты мог прикрывать другой, образуя непрерывную линию. Это достигалось довольно сложными перестроениями.
Две линии бригад составляли центр боевого порядка шведской армии, а многочисленная кавалерия размещалась на его флангах вперемежку с небольшим числом мушкетеров.
В XVI в. пикинеры являлись основной наступательной силой, теперь же они потеряли всякую способность к атаке. Они стали средством обороны и лишь прикрывали мушкетеров от кавалерийских атак. Вся тяжесть наступления легла теперь на кавалерию. «...Пехота утратила, а кавалерия восстановила свое положение»{393}.
Кавалерия была реорганизована на тех же самых началах, что и пехота. Густава Адольфа Энгельс назвал выдающимся кавалерийским начальником этого периода. Его конница состояла из драгун и кирасиров. Последние были освобождены от бесполезных теперь доспехов, что увеличило их подвижность.
«...Густав-Адольф вывел из практики кавалерии стрельбу, ставшую к тому времени для последней излюбленным способом ведения боя; он приказывал своей коннице всегда атаковать на полном скаку и с палашом в руке; и с этого времени, вплоть до возобновления сражений на пересеченной местности, всякая кавалерия, придерживавшаяся этой тактики, могла похвастаться большими успехами в соревновании с пехотой»{394}.
Это был суровый приговор наемной пехоте, но увеличение значения кавалерии в бою, что определило ее численный рост.
Административной единицей кавалерии был полк (512–528 коней), состоявший из четырех эскадронов. Тактической единицей являлся эскадрон (125 коней), а корнет (взвод) был боевой единицей. В эскадроне было четыре корнета (взвода).
Кавалерия армии шведов строилась в три — четыре шеренги. Четвертая шеренга выполняла функцию поддержки первых шеренг. В период господства феодализма кавалерия располагалась в центре, теперь же она стала размещаться на флангах, как это было в древних рабовладельческих армиях. В боевом порядке армии кавалерия строилась в две линии.
Артиллерия шведской армии также была реорганизована. В ее состав вошли усовершенствованные легкие пушки [394] и были упразднены чрезмерно мелкие орудия. На вооружение вводились кожаные пушки (из кованых железных труб, покрытых кожей), которые стреляли картечью. В полевой артиллерии начали применять патроны, что повысило ее скорострельность.
Кожаные пушки оказались непрочными и были заменены чугунными 4-фунтовыми (8 см) орудиями весом 310 кг, длиной 16 калибров, которые перевозились двумя лошадьми. Из этих орудий производили шесть выстрелов, тогда как за то же время из мушкета возможно было сделать лишь два выстрела. Такие орудия предназначались для стрельбы картечью, но очень скоро они были приспособлены и для стрельбы ядрами. Каждый полк имел два орудия. Так в западноевропейских армиях возникла полковая артиллерия.
Развитию полковой артиллерии способствовали два важных изобретения — горизонтальный подъемный винт и трубки для затравки, что облегчало и ускоряло заряжание и прицеливание.
В этот же период полевая артиллерия была разделена на легкую и тяжелую : легкие пушки сопровождали пехоту колесами, а тяжелые орудия занимали во время боя постоянную позицию или оставались в резерве. Самые тяжелые пушки полевой артиллерии (30-фунтовые — 16 см) перевозились на 20 лошадях.
Из тяжелых орудий формировались сильные батареи, которые занимали позиции впереди центра боевого порядка армии или на его флангах. Формированием батарей и отделением легкой артиллерии от тяжелой были заложены основы артиллерийской тактики. «...Полевая артиллерия теперь впервые стала самостоятельным родом войск, подчиненным своим [395] собственным особым правилам, касающимся ее применения в бою»{395}. Артиллерия стала самостоятельным родом войск.
В шведской армии на каждую тысячу солдат приходилось от 5 до 12 пушек. Роль артиллерии в бою возросла. Густав Адольф форсировал р. Лех под прикрытием огня 72 тяжелых полевых орудий. В бою при Грейфенгагене он имел 80 орудий на 20 тыс. человек, а в бою при Франкфурте-на-Одере у него было 200 орудий на 18 тыс. человек.
Основные моменты тактики артиллерии шведской армии в общем можно свести к следующим мероприятиям:
— организация батарей тяжелой полевой артиллерии (обычно трех батарей — одна в центре и две на флангах боевого порядка);
— сопровождение полков орудиями легкой полковой артиллерии;
— применение артиллерийского резерва.
Боевой порядок в шведской армии состоял из сочетания пехотных бригад, которые выстраивались в центре. На флангах размещалась кавалерия. Полковая артиллерия выстраивалась в интервалах, а тяжелая или занимала фланговые позиции, или составляла артиллерийский резерв.
Это было новое построение армии, которое позволяло одновременно использовать в бою большое количество мушкетов и сабель и наносить фронтальные удары. На поле боя армия вытянулась в длинные линии, исключавшие ведение боя на пересеченной местности. Линии расчленялись на мелкие тактические единицы, располагавшиеся в довольно глубоких строях. Опорой боевого порядка явилась пехота; несложное маневрирование производили конница и артиллерия. Теперь, как правило, пехота и конница не выделялись в резерв, так как это ослабляло бы боевую линию.
В противоположность линейным построениям шведской армии ее противники выстраивались по-прежнему колоннами или каре по 30 шеренг в глубину. Таким боевым порядкам [396] шведская артиллерия наносила большие потери. Новые пехотные боевые порядки шведов больше отвечали свойствам нового огнестрельного оружия, но они состояли из оборонительных батальонов, как их называл Энгельс и были, таким образом, пронизаны оборонительными тенденциями. Оценивая шведские боевые порядки, современники называли их подвижными укреплениями. Свою оборонительную силу шведская бригада усиливала переносными искусственными препятствиями, преимущественно испанскими рогатками.
Требования сложных перестроений и отличного обращения с оружием привели к необходимости систематической строевой подготовки, на которую Густав Адольф обращал особое внимание. Система военного обучения сделалась чрезвычайно сложной. Следствием регулярного обучения солдат было укрепление воинской дисциплины.
Шведская армия обучалась постройке полевых укреплений и в течение нескольких часов создавала полевые позиции, за которыми укрывались орудия. Появилась необходимость в навесной стрельбе, для чего в состав артиллерии впоследствии были включены мортиры.
Качество наемного солдата непрерывно ухудшалось, и требовалась суровая дисциплина для того, чтобы держать его в подчинении. С этой целью в шведской армии вводилось наказание шпицрутенами. Провинившегося пропускали сквозь двухшереножный строй, каждый солдат которого должен был нанести удар палкой по спине наказываемого. В большинстве случаев это означало смерть, но Густав Адольф пытался замаскировать эту зверскую меру наказания. Он говорил, что рука палача бесчестит солдата и наказанный палачом не может продолжать службу; товарищеская рука своего солдата не убивает солдатской чести.
3. Развитие военного искусства в Тридцатилетней войне (1618–1649 гг.)
Развязывание войны, ее характер и первый (чешский) период (1618–1624 гг.). Феодально-католическая реакция, оформившаяся в 1609 г. в военный союз — Католическую лигу, имела целью восстановить господство католицизма на всей территории «Священной Римской империи», а также в тех государствах, в которых упрочилась реформация. В состав реакционного союза вошли германский император, католические князья империи и Испания. Располагая большими средствами, Католическая лига еще в 1609 г. начала формировать армию для ведения реакционной войны.
Католической лиге противостоял военно-политический союз протестантских князей Южной и Западной Германии, основанный в 1608 г. и названный Евангелической унией. К унии [397] затем присоединились курфюрст Бранденбургский, ландграф Гессенский и некоторые города Германской империи.
Западная Европа разделилась на два лагеря, и в ее центре возник очаг большой общеевропейской войны.
Тридцатилетняя война — это, во-первых, восстание чехов против габсбургского ига; во-вторых, борьба двух феодально-помещичьих группировок за господство в Германии, борьба крупных светских и духовных князей с дворянами-помещиками; в-третьих, борьба бюргеров и буржуазии северо-германских городов с феодально-католической реакцией. Во внутри-германские дела вмешались соседние государства, и Тридцатилетняя война превратилась в борьбу за гегемонию в Европе, и особенно за обладание бассейном Балтийского моря. Сначала Дания, затем Швеция, наконец, Франция последовательно вступили в войну с целью захвата нижнего течения больших германских рек и территорий по течению Рейна.
В 1618 г. против феодально-католической реакции восстал чешский народ с целью сбросить австрийское ига и восстановить национальную независимость своей страны. Это была справедливая национально-освободительная борьба чехов. Крестьяне Чехии в этой войне боролись за уничтожение феодально-крепостнических порядков.
Коренным вопросом чешского периода Тридцатилетней войны являлась борьба за объединение всех демократических сил против феодально-католической реакции. Однако это объединение не было достигнуто ни в пределах Чехии, ни в рамках Протестантской лиги, что определило исход борьбы.
Против Чехии объединились все силы реакции — германский император, римский папа, испанские Габсбурги и польский король, т. е. вся феодально-католическая Европа. Поэтому война с самого начала по своему политическому содержанию приняла общеевропейский характер, который неправильно датирован 1625 г., т. е. временем вступления в войну Дании.
Восстание чехов носило антигабсбургский и одновременно демократический характер, что определялось широким участием в нем народных масс. Однако крупные помещики захватили руководство восстанием, организовали временное правительство и сформировали войско, отказавшись от вооружения народа. Правительство помещиков, заинтересованное в сохранении крепостнических порядков, рассчитывало на помощь Протестантской лиги, Голландии и Англии.
На первом этапе первого периода войны (1619 г.) инициативу захватила армия чехов, нанесла несколько частных поржений имперским войскам и заняла предместья Вены. Однако закрепить и развить эти успехи, взяв Вену, чешские войска не могли, так как чешское дворянство отказалось от союза с народом и изолировало себя от него. Вследствие этого армия [398] не имела прочного тыла, сил было явно недостаточно, а у вождей не хватало решительности.
Второй этап первого периода войны (1620 г.) характеризуется тем, что объединенные силы феодально-католической реакции двинулись на Прагу, обходя чешское войско, пытавшееся задержать продвижение противника на хороших оборонительных позициях.
Выявив намерение командования католических войск, чешская армия форсированными маршами устремилась к Праге с целью ее обороны. Командующий армией чехов Христиан Ангальтский приказал войскам занять позицию на Белой горе в одном километре к юго-западу от Праги.
Оборонительная позиция была выбрана весьма удачно. Ее правый фланг прикрывал ручей Гостовиц, на берегу которого находился замок, расположенный в охотничьем парке; подступы к левому флангу представляли собой довольно крутой подъем на гору; подступом с фронта являлся болотистый луг, по которому протекал ручей Шарка. Через ручей можно было переправиться всего лишь по одному мосту, что затрудняло развертывание войск для наступления.
Наметив позицию на Белой горе, Ангальтский еще на марше распорядился о заблаговременном производстве работ по устройству окопов. Однако не хватило лопат и не было денег на их закупку. Поэтому до прибытия армии не удалось осуществить намеченный план. Расположившись на горе, войска сразу же приступили к укреплению своей позиции.
Бой на Белой горе в 1620 г. Численное преобладание было на стороне католической армии, насчитывавшей 28 тыс. человек против 21 тыс. чехов. К этому следует добавить моральную подавленность чешского войска, вызванную отступлением и частной неудачей в результате внезапного ночного нападения противника накануне боя. В рядах чешской армии сражались чехи, австрийцы, венгры и нидерландцы.
В католической армии, возглавлявшейся Бкжкуа, баварцами командовал герцог Макс, имперцами — военачальник Тилли. В состав армии входили немцы, испанцы, итальянцы, валлоны и поляки.
Командующий чешской армией не сумел воспользоваться естественными выгодами местности путем неравномерного распределения войск по фронту. Можно было усилить левое открытое крыло боевого порядка за счет правого крыла, где находилась сильная естественная позиция с труднодоступным подступом. Но чешские войска были равномерно распределены по фронту общим протяжением около 2–2,5 км.
Ангальтский применил для обороны нидерландский боевой порядок, расчлененный по фронту и в глубину. Чешская армия была построена в три линии: первые две составляла пехота в сочетании с кавалерийскими эскадронами, в третьей [400] находилось 5 тыс. венгерской конницы. Артиллерия, состоявшая из шести крупных и нескольких малокалиберных орудий, была установлена впереди первой линии.
Пехота армии чехов построилась, по-видимому, полуполками, при этом первые полуполки составили первую линию, вторые — вторую линию, располагаясь в шахматном порядке и имея интервалы, равные протяжению фронта полуполка. Вторая линия, находясь в 100 м от первой линии, могла своевременно выдвинуться в ее интервалы и образовать сплошной фронт.
Полуполки имели «тонкое построение», т. е. неглубокие строи, не более восьми шеренг. Мушкетеры в полках составляли крылья, примыкавшие к строю пикинеров. В интервалах между полуполками каждой линии были выстроены эскадроны конницы. Венгерская конница, составлявшая третью линию, расположилась крупными массами.
Для достижения успеха в таком боевом порядке требовались хорошая организация взаимодействия подразделений и родов войск, твердая воинская дисциплина и умелое управление войсками в бою, а также инициатива частных начальников и взаимная выручка. Ангальтский впоследствии отмечал, что многие офицеры пренебрежительно относились к нидерландскому способу ведения боя, не понимая его, и что в чешской армии слишком мало было полковников, так как генералы захватили все полковничьи места. Для успешного применения новой тактики необходимы единство взглядов начальствующего состава и соответствующее обучение войск. Этого не было в армии чехов. Поэтому новые тактические формы оказались наполненными старым содержанием. Это противоречие оказалось одним из решающих моментов в ходе боя.
Первая фаза боя — переправа имперской армии через ручей Шарка и развертывание ее для наступления.
Утром 8 ноября 1620 г. баварцы подошли к ручью Шарка. Тилли приказал им продолжать движение через ручей по мосту и на правом берегу развертываться перед фронтом противника.
Появилась возможность разбить имперскую армию по частям, на что внимание Ангальтского обратили полковники Штубенфоль и Шлик. Однако против такого предложения выступил граф Гогенлоэ, указав, что баварцы могут мушкетерами удержать д. Реп, находившуюся на правом берегу ручья, и обеспечить переправу всей армии. Тогда чехи окажутся в невыгодных условиях, отказавшись от хорошей оборонительной позиции. Ангальтский согласился с этими доводами и решил дать оборонительный бой, добровольно уступая инициативу противнику.
Командующий имперской армией Бюккуа считал занимаемую чехами позицию сильной, и не было возможности для ее [401] полного осмотра, вследствие чего оставался неизвестным характер укреплений. При наступлении войска могли попасть под действительный огонь артиллерии и мушкетеров и не выдержать его. При отступлении через дефиле (единственный мост) армия может погибнуть. Поэтому Бюккуа фронтальному наступлению предпочитал обход армии чехов с юга, рассчитывая тактическим маневром заставить их уйти с сильной позиции.
Позади развертывавшейся армии имперцев был собран военный совет, на котором Тилли и Макс доказали необходимость наступления и атаки чехов. «Тот, кто хочет сразиться с врагом в открытом поле, — говорил впоследствии Тилли, — тот не может этого сделать иначе, как повернувшись к нему лицом и подвергая себя опасности его огня»{396}.
Имперская армия имела глубокое построение и по фронту оказалась меньшего протяжения в сравнении с чехами. Численное превосходство не было использовано для охвата открытого левого фланга противника, и наступление поэтому приняло чисто фронтальный характер. Правое крыло составили имперцы Тилли, левое — баварцы Макса.
Боевой порядок имперцев фактически состоял из четырех линий: в первых трех развернулась пехота вперемежку с конницей, в четвертой — конница. Артиллерия заняла позиции перед фронтом и вынуждена была стрелять снизу вверх. Пехота построилась глубокими колоннами — испанскими терциями, в интервалах между которыми находились эскадроны конницы, построенные более крупными массами у баварцев и меньшими — у имперцев. У Тилли и Макса оказалось по пяти терций пехоты, каждая окруженная со всех сторон мушкетерами. Это был типичный испанский боевой порядок XVI в.
Вторая фаза боя - наступление имперцев Тилли, разрозненные контратаки чехов и их поражение.
Баварцы первыми изготовились к бою, но включились в бой лишь в конце его завершающей фазы. Это было одной из причин половинчатого решения командования, согласно которому предполагалось завязать огневой бой крупными силами с целью разведки характера укреплений позиции и затем действовать в соответствии с результатами разведки. Осуществляя этот замысел, первыми двинулись вперед имперцы, как находившиеся на более пологом скате высоты, откуда можно было лучше разведать расположение противника.
Наступление имперцев привело к завязке боя, сразу же вступившего в стадию кризиса, быстро разрешившегося в пользу имперцев. Поэтому большинство баварских полков в бою не участвовали. [402]
Как только имперцы поднялись на высоту и оказались в 300–400 м от левого крыла чехов, находившиеся в первой линии чешские кавалерийские полки двинулись в контратаку, но перед подавляющим превосходством сил противника вынуждены были отступить.
Затем двинулся в контратаку левофланговый пехотный Туринский полуполк, не поддержанный соседями и своим вторым полуполком, находившимся во второй линии. С дистанции 200–300 м мушкетеры выстрелили, после чего повернули назад и побежали в тыл своего расположения через интервалы первой и второй линий.
В этот момент полк рейтаров под начальством молодого (21 год) сына главнокомандующего Христиана Ангальтского, находившийся во второй линии, успешно контратаковал (третья контратака) правофланговую терцию имперцев, попутно рассеяв обеспечивавшую ее конницу. Видя успех рейтаров, двинулись вперед и другие чешские полки пехоты, эскадроны конницы и даже третья линия (конница венгров).
Однако Тилли имел возможность наращивать усилие войск из глубины боевого порядка. Кроме того, против рейтаров Ангальтского он выслал своих рейтаров, которые опрокинули чехов, оказавшихся без поддержки. Венгерская конница не ввязывалась в серьезную контратаку.
Полки пехоты и эскадроны конницы чешской армии вступали в бой разрозненно и под натиском крупных колонн противника обращались в бегство. Чешские воины, укрывшиеся в охотничьем парке, были окружены и все уничтожены. В этой последней атаке, по-видимому, приняли участие и баварцы.
Бой продолжался полтора — два часа. Чехи потерпели поражение.
Победа имперцев не означала превосходства старого военного искусства над новым. Она лишь показывала, что новая тактика требует умелого ее применения и прочных политико-моральных и военно-технических основ. Всего этого не было в армии чехов, командование которой дважды упустило возможность уничтожать противника по частям (при переправе через ручей Шарка и при изолированном выдвижении имперцев Тилли). Значительное резервирование имперских войск также могло сыграть отрицательную роль в их действиях, если бы этим обстоятельством умело воспользовалось командование чешской армии.
Тактическая особенность боя на Белой горе заключалась в том, что атаки и контратаки осуществлялись на открытых флангах боевых порядков противников. Бой носил характер флангового столкновения, в ходе которого важную роль должно было сыграть не скованное баварцами правое крыло чехов. Однако оно оказалось пассивным. Отрицательно сказались [403] разрозненные действия чешских войск небольшими частями и отсутствие взаимодействия между пехотой и конницей.
После поражения чехов на Белой горе имперские войска вступили в Прагу. Началась расправа с участниками восстания и разгул феодально-католической реакции в Чехии, направленный в первую очередь против крестьян и ремесленников. «В Чехии, вследствие системы террора, большая часть недвижимых имуществ, в результате ограбления или истребления их протестантских владельцев, перешла к католикам»{397}. В результате систематического террора население страны сократилось в несколько раз.
Территория Чехии и в дальнейшем продолжала оставаться театром военных действий. Войска содержались за счет местного населения, подвергавшегося поборам и мародерству. Главная тяжесть оккупации ложилась на крестьян, неоднократно восстававших против иноземных поработителей. В 1623 г. произошло одно из крупных крестьянских восстаний, подавленное превосходящими силами.
Чешский народ потерпел поражение в справедливой освободительной войне прежде всего потому, что его предало дворянское руководство, оттолкнувшее крестьянство и плебейские массы городов от организованного участия в борьбе. Предали чехов и протестантские князья. Отрицательно сказывались противоречия между панами, рыцарством и бюргерством. Объединение всех внутренних и внешних демократических сил против феодально-католической реакции было сорвано. Коренной вопрос чешского периода Тридцатилетней войны решить не удалось.
Второй (датский) период войны (1625–1629 гг.). Поражение Чехии способствовало укреплению католических держав в Европе. Усиление Австрии и Испании создавало непосредственную угрозу Франции и Голландии, а также Дании. Швеции и Англии. Правительство Франции, возглавлявшееся кардиналом Ришелье, стремилось сохранить феодальную раздробленность Германии, не допуская там усиления политической централизации.
Углубившиеся внешнеполитические противоречия на основе феодально-католической реакции привели к возникновению антигабсбургской коалиции и оформлению двух враждебных лагерей в Европе. В 1625 г. правительства Англии, Голландии и Дании при содействии Ришелье заключили договор, имевший целью борьбу с австрийскими и испанскими Габсбургами.
Правительство Дании рассчитывало захватить южное [404] побережье Балтийского моря и обеспечить господство датчан на севере Европы.
Во втором периоде Тридцатилетней войны основными политическими целями явилась борьба за господство в Германии и на Балтийском море. Коренным вопросом войны теперь оказывалась необходимость объединения действий антигабсбургской коалиции, а также содействие борьбе демократических сил Чехии против австрийских оккупантов, так как эта борьба отвлекала войска феодально-католической реакции и способствовала дезорганизации тыла имперской и католической армии. Немаловажное значение имело противоречие между Католической лигой и австрийским императором.
На англо-голландские субсидии датский король Христиан IV сформировал большое наемное войско, превосходившее численностью силы Католической лиги, возглавлявшиеся Тилли. Не желая усиливать войско лиги, император Фердинанд II поручил Валленштейну (крупному землевладельцу Чехии) навербовать наемников и содержать их за счет населения страны, на которое налагались контрибуции. Так была создана 50-тысячная армия.
Объединенные силы лиги и императора во главе с Тилли и Валленштейном двинулись против Дании. Имевшиеся разногласия между военачальниками не сыграли решающей роли, так как большой перевес сил был на их стороне. Датские войска потерпели ряд поражений. «Христиан IV был предан и продан прохвостами немецкими князьями и немецкими городами»{398}. Однако при осаде Стральзунда, оборонявшегося датчанами и шведами, войска Валленштейна потерпели неудачу, которая не имела серьезных последствий, так как вся Северная Германия была уже оккупирована имперцами.
В такой обстановке Дания вышла из войны, и в 1629 г. в Любеке был подписан мирный договор, согласно которому датское правительство обязалось не вмешиваться в дела империи.
Поражение Дании не только не разрешило противоречий, но способствовало их углублению и обострению. При венском и мадридском дворах разрабатывались планы восстановления католичества во всей Скандинавии, завоевания господства на [405] Балтике, подчинения Русского государства римской курии. борьбы с Нидерландами и Англией за установление феодально-католического господства в Европе. Такие замыслы способствовали организации новых сил на борьбу с феодально-католической реакцией.
Третий (шведский) период войны (1630–1635 гг.). Усиление Габсбургов и их захватнические замыслы угрожали Франции, правительство которой во главе с Ришелье стремилось сохранить «политическое равновесие» (феодальную раздробленность Германии) и установить «естественные границы» Франции (по Рейну), включив в ее состав Эльзас и Лотарингию, Савойю и Ниццу. Политика Ришелье имела целью утвердить французскую гегемонию в Европе, используя антигабсбургские силы. Католическая Франция вступила в союз с протестантскими государствами Европы для борьбы с Католической лигой и императором. Этим самым религиозные мотивы веяния войны окончательно были отброшены. Коренным вопросом третьего периода войны являлись борьба за расширение антигабсбургского союза и привлечение для борьбы с феодально-католической реакцией всех демократических сил.
Ришелье заключил союз с правительством Швеции на основе взаимного обязательства «восстановить свободу Германии», т. е. сохранить ее политическое распыление с целью восстановления «политического равновесия», означавшего гегемонию Франции. Французское правительство выплачивало Густаву Адольфу ежегодно один миллион ливров, а шведский король обязывался держать в Германии 30 тыс. пехоты и 6 тыс. конницы. Целое государство выступило в качестве французского наемника.
Шведские дворяне и купечество имели и свои собственные интересы в войне — обеспечение господства на Балтийском море посредством овладения всем его побережьем.
Союз с городом Стральзундом (приморский город Померании западнее устья р. Одер), осажденным войсками Валленштейна, был первым вмешательством шведов в германские дела. В 1629 г. на усиление гарнизона Стральзунда Густав Адольф послал 6 тыс. шведов иод командой Лесли.
В начале 1630 г. отряд Лесли занял остров Рюген, с которого этот отряд контролировал Стральзундский пролив, чем были обеспечены сообщения крепости со Швецией. Так шведы включились в Тридцатилетнюю войну.
Русское правительство готовилось к войне с Польшей за возвращение Смоленска и было заинтересовано в том, чтобы силы шведов включились в борьбу против Габсбургов. Густаву Адольфу был обещан русский хлеб. Смоленская война (1632–1634 гг.) отвлекла силы феодально-католической Польши, лишив австрийских Габсбургов возможной помощи [406] с ее стороны, а также исключала угрозу возобновления польско-шведской войны, прекращения которой добился Ришелье. Так русско-польская война повлияла на ход Тридцатилетней войны.
4 июля 1630 г. шведский флот (28 кораблей и фрегатов, 200 транспортных судов) высадил на острове Узедоме 92 пехотных и 16 кавалерийских рот (12,5 тыс. пехоты и 2 тыс. кавалерии).
Император Фердинанд II решил постепенно переложить всю тяжесть войны на Католическую лигу (во главе с Максимилианом Баварским), которая заставила его пойти на отставку Валленштейна. Фердинанд II предложил назначить Тилли общим главнокомандующим армиями лиги и императора, что и было принято Регенсбургским сеймом. После этого Фердинанд начал постепенно сокращать свою армию. Эта его политика, определявшаяся борьбой за власть с Католической лигой, позволила Густаву Адольфу с 15-тысячной армией утвердиться на р. Одере.
Имперская армия в это время насчитывала 39 тыс. человек, армия Католической лиги — 30 тыс. На стороне имперцев оказалось более чем четырехкратное превосходство над шведами, но у них отсутствовало единство действий и силы их были разбросаны.
Утвердиться в устье р. Одера, очистить от имперцев побережье и установить надежное сообщение со Швецией — все это являлось первой задачей Густава Адольфа. Воспользовавшись разбросанностью имперских войск, он занял острова Узедом и Воллин, взял штурмом укрепленные города Вольгаст и Каммин и захватил столицу Померании Штеттин (у устья р. Одера), превратив этот город в свою основную базу. Этим самым Восточная и Западная Померания были разъединены.
Овладение Штеттином имело важное значение еще и по другой причине. В руках командования шведской армии оказалась обеспеченная переправа на нижнем течении Одера, разобщавшего театр военных действий. Владея переправой, шведская армия могла свободно маневрировать на обоих берегах реки.
Б Северной Германии германский император имел слабые силы, разбросанные по гарнизонам, главная масса его войск находилась в это время в Западной Германии. Создалась выгодная [407] для шведов обстановка, инициатива находилась в их руках, но Густав Адольф предпочел выжидательный способ действий. В это время шведы осаждали крепости в тылу и на флангах своей операционной линии и тщательно подготавливали театр военных действий для дальнейшей борьбы.
14 декабря 1630 г. шведы штурмом взяли Грейфенгаген — укрепленный лагерь имперцев. К. началу 1631 г. вся Померания, исключая несколько укрепленных городов, была в их руках. Имперские войска грабили, жгли и опустошали Померанию, возбуждая против себя местное население. Дисциплина шведских войск, наоборот, располагала жителей в их пользу.
В начале 1631 г. Густав Адольф расположил свои главные силы в укрепленном лагере при Беервальде, имея ближайшей целью овладение Ландсбергом, крепостью на р. Варте.
К этому времени относятся следующие важные политические события. Во-первых, на конвенте протестантских князей в Лейпциге было решено собрать сильную армию под предлогом обеспечения нейтралитета германских владений. Во-вторых, на Рсгенсбургском сейме, созванном Фердинандом 11, постановления Лейпцигского конвента были признаны противозаконными. Против шведов в северо-восточную Германию был направлен Тилли с 30–34-тысячной армией.
Шведская армия насчитывала не более 25 тыс. человек, соотношение сил было не в ее пользу. Но теперь Густав Адольф мог рассчитывать на усиление за счет протестантов, а заключенный с Францией договор позволял значительно увеличить шведскую армию. В этой обстановке важно было выиграть время. Тилли, наоборот, стремился как можно скорее вынудить шведов к решительному сражению.
На 1631 г. Густав Адольф наметил развертывание пяти армий: первая — армия короля (21,5 тыс. пехоты и 6,5 тыс. конницы) — должна была занять побережье от Стральзунда на запад; вторая — армия Густава Горна (15,5 тыс. пехоты и 2,5 тыс. конницы) — обороняла Померанию от Стральзунда до Кольберга; третья — армия Тейфеля (9–10 тыс.) — сосредоточивалась в Восточной Померании; четвертую армию должен был сформировать правитель Галле и Магдебурга и усилить ее 6 тыс. за счет средств короля; пятая армия формировалась в Бремене из шведских подкреплений и английских войск и имела задачей утвердиться на Везере.
До окончания развертывания Густав Адольф предполагал обороняться, а весной и летом имел намерение перейти к активным действиям.
Маневрирование армии шведов на Одере. В то время, когда шведские войска осаждали Ландсберг, Тилли вначале двинулся к восставшему протестантскому Магдебургу, но затем, оставив здесь для осады Паппенгейма, с главными [408] силами направился к Ландсбергу с целью дать решительный бой. Густав Адольф снял осаду Ландсберга и отошел к Сольдину, где оставил Горна (8–9 тыс.), а сам двинулся к Штеттину, так как переход на левый берег Одера давал возможность уклониться от боя. Шведские войска находились в более выгодной обстановке, чем Тилли: они могли двигаться по хорде, а имперцам надо было идти кружным путем через Франкфурт, так как весь Нижний Одер до Кюстрина был в руках шведов. Густав Адольф уклонился от боя, обстановка для которого была в данный момент невыгодна для шведов.
Узнав о маневре Густава Адольфа, Тилли оставил во Франкфурте 8-тысячный гарнизон, а сам с 26-тысячной армией направился через Берлин на Ней Руппин, вновь надеясь вынудить шведов к решительному сражению. Когда Тилли перешел на левый берег Одера, Густав Адольф снова двинулся к Одеру, но не перешел на его правый берег. Он создал укрепленный лагерь у Ангермюнде. У Шведта была устроена новая, защищенная укреплениями переправа через Одер, так как путь через Штеттин был кружным.
Только после этого Густав Адольф перешел на правый берег Одера, 3 апреля взял Франкфурт, а 6 апреля Ландсберг, что давало возможность держать в своих руках все течение Одера. Узнав об этом, Тилли направился к Магдебургу и приступил [409] к энергичной осаде города, надеясь, что Густав Адольф двинется на выручку важного протестантского центра.
10 мая 1631 г. Магдебург был взят войсками Тилли. Город был разграблен, разрушен и сожжен. Это толкнуло колеблющихся протестантских князей в лагерь Швеции.
Маневрирование шведской армии на Эльбе. После разграбления Магдебурга Тилли получил приказание идти в Западную Германию, имея задачей остановить вооружение протестантских князей, которые усиливали шведов. С целью оттянуть Тилли от Западной Германии и стать твердой ногой на Эльбе Густав Адольф решил двинуться на запад. Соотношение сил было не в пользу шведов (12 тыс. против 26 тыс. Тилли), и, чтобы избежать решительного боя, они должны были устроить укрепленный лагерь.
Густав Адольф двинул свои войска к Берлину и заставил курфюрста бранденбургского заключить с ним выгодный для шведов договор. В июле главные силы шведской армии переправились на левый берег р. Эльбы и расположились в укрепленном лагере у Вербена. Тилли хотел атаковать шведов, но его авангард неожиданно был разбит ими. 30 июля войска Тилли штурмовали лагерь шведов, но атаки были отбиты.
Расположение шведской армии в вербенском лагере исключило для Тилли возможность воспользоваться превосходством сил, завершило завоевание шведами Мекленбурга и позволило восстановить герцогов Мекленбургских.
Тилли получил приказание императора привлечь на свою сторону курфюрста саксонского. Но своими действиями он толкнул саксонцев на союз с Густавом Адольфом. Саксонские войска отошли к Торгау, куда теперь направились главные силы шведской армии. 15 сентября в Дюбене Густав Адольф соединился с саксонцами. На военном совете было решено атаковать Тилли до подхода к нему ожидавшихся подкреплений. Только теперь Густав Адольф стал искать решительного боя.
Тилли предполагал выждать на позиции под Лейпцигом до прибытия подкреплений. Но генерал католической армии Паппенгейм настоял на решительной атаке шведов. Тилли согласился на компромисс — проведение усиленной разведки частью конницы под командой Паппенгейма.
Бой при Лейпциге (Брейтенфельде) 17 сентября 1631 г. Союзники (шведы и саксонцы) насчитывали около 34 тыс. человек{399}, из них до 19 тыс. шведов (свыше 11 тыс. пехоты, 7 тыс. конницы и более 600 артиллеристов) и около 15 тыс. саксонцев (до 11 тыс. пехоты, 4 тыс. конницы). Саксонская артиллерия состояла из 16 батарейных и 26 картечных [410] орудий. В армии шведов источники отмечают наличие 75 орудий, в числе которых были батарейные орудия (полевая тяжелая артиллерия), полковые орудия и кожаные пушки, отмененные приказом, но еще возившиеся при войсках.
Тактическими единицами для ведения боя у шведов являлись: в пехоте — фирфенлейны (батальоны), в коннице — эскадроны. Фирфенлейны и эскадроны формировались из пехотных и кавалерийских полков. У саксонцев в пехоте и коннице тактическими единицами были полуполки.
Имперцы располагали 32 тыс. человек (21 тыс. пехоты и 11 тыс. конницы) и 28 тяжелыми полевыми орудиями. Тактическими единицами у них в пехоте являлись терции численностью от 1,5 до 2 тыс. человек, а в коннице — большие эскадроны. Боевой порядок состоял из испанских бригад. Это была старая тактика квадратных колонн.
Силы сторон примерно были равны, но качественные преимущества, несомненно, находились на стороне шведов, хотя саксонцев нельзя было отнести к вполне боеспособным [411] войскам. Существенное значение имело количественное и качественное превосходство артиллерии шведов.
Поле боя представляло собой слегка всхолмленную равнину, в южной части которой находился небольшой лесной массив, а с северо-востока ручей Лобербах, являвшийся некоторым препятствием для шведской армии. Небольшие холмы могли быть использованы в качестве хороших артиллерийских позиций. По фронту от д. Подельвиц до г. Гебшельвии протяжение поля боя достигало 3 км и почти столько же в глубину (от ручья Лобербах к юго-западу). Местность, открытая к востоку и западу, не ограничивала маневрирование войск.
Первая фаза боя - сближение армий, завязка боя саксонцами и построение боевых порядков.
Утром 17 сентября шведско-саксонская армия выступила в направлении Лейпцига; шведы продвигались в направлении Подельвиц, саксонцы — Челькау. Локтевой связи между войсками союзников не было.
Густав Адольф приказал своим войскам двигаться в боевом порядке, что возможно было осуществить в данных условиях на ровной местности.
Боевой порядок армии шведов состоял из правого крыла Баннера, центра под командованием Тейфеля и левого крыла Горна. Каждая из этих частей боевого порядка построилась в две линии.
В первой линии правого крыла находилось восемь эскадронов, в интервалах между которыми располагались по 180 мушкетеров (всего 720 человек), а в затылок за ними три эскадрона кавалерии. Вторую линию составили пять кавалерийских эскадронов.
В первой линии центра построились четыре пехотные бригады. За ними стояли два кавалерийских эскадрона, на флангах которых и между ними находилось около тысячи мушкетеров. Вторую линию составили три пехотные бригады, позади которых располагались два эскадрона кавалерии.
В первой линии левого крыла находилось шесть эскадронов. Между ними в четырех группах построились 1240 мушкетеров. Вторая линия состояла из трех кавалерийских эскадронов.
Батарейные орудия находились на флангах центра; пехотные бригады имели полковые орудия. Часть легких орудий была выделена в резерв.
Саксонцы также расположили пехоту в центре, а конницу — по шести эскадронов на крыльях своего боевого порядка. Крылья и центр были построены в форме клиньев, составленных из квадратных колонн. Артиллерия развернулась перед фронтом пехоты. [412]
Рано утром 17 сентября из района Лейпцига с 2 тыс. конницы выступил Паппенгейм и двинулся в направлении д. Дюбен. У Челькау он столкнулся с саксонцами, которые атаковали и потеснили его отряд. Паппенгейм донес Тилли о том, что шведы еще не соединились с саксонцами, которых можно разбить до подхода их союзника. В это время в лицо саксонцев дул сильный западный ветер, поднимавший тучи пыли.
В 8 ч. 30 м. утра Тилли выслал Паппенгейму подкрепление, завязавшее перестрелку с саксонцами. В это время имперцы развертывались в боевой порядок, построение которого было закончено к 11 ч. 15 м.
Войска имперцев строились, согласно требованиям испанской тактики, терциями и большими эскадронами.
Авангард (правое крыло) под командованием Фюрстенберга состоял из шести эскадронов и трех терций пехоты с шестью орудиями. Главные силы (центр — Тилли) составляли семь терций пехоты, четыре кавалерийских полка и 20 орудий. Арьергард (левое крыло — Паппенгейм), включал шесть эскадронов и четыре терции пехоты.
Протяжение по фронту боевого порядка имперцев, построенного в одну линию, было равно фронту шведской армии без саксонцев.
Развертывание войск для боя происходило беспрепятственно. Однако в ходе наступления саксонцы выдвинулись несколько вперед, а шведов задержала переправа через ручей Лобербах, вследствие чего тактическая связь между союзниками была утрачена.
Вторая фаза боя - переправа шведской армии через ручей Лобербах, наступление саксонцев и их поражение.
Для обеспечения переправы армии через ручей Лобербах Густав Адольф выдвинул в д. Подельвиц батарею (8 орудий). Под прикрытием огня этой артиллерии шведская армия начала переправу. По условиям местности шведские войска вынуждены были вздвоить ряды: пехота перестроилась в 12 шеренг, а кавалерия в 6 шеренг. Тилли не воспользовался благоприятным моментом для атаки противника и ограничился малодействительным артиллерийским огнем.
К 12 часам Густав Адольф отдал окончательные распоряжения: правому крылу наступать через Подельвиц к Брейтенфельду, а левому крылу войти в связь с саксонцами. Однако обстановка внесла в этот план существенные коррективы вследствие выдвинутого и изолированного положения армии саксонцев.
Заметив на ручье Лобербах переправлявшиеся шведские войска и не установив с ними тактической связи, саксонцы двинулись вперед. При этом пехота закрыла свою артиллерию, лишив ее возможности вести огонь. Артиллерия имперцев наносила атакующим значительный урон. [413]
Наступление саксонцев было встречено контратакой пехоты с фронта в сочетании с охватом их левого фланга конницей. Саксонская пехота не выдержала удара глубоких колонн имперцев и обратилась в бегство, бросив свою артиллерию, которая была захвачена имперцами, направившими ее огонь против левого фланга шведской армии.
Имперцы увлеклись преследованием саксонцев и грабежом их обозов. Тилли не скоро удалось нацелить свою пехоту на левое крыло шведов. Одна из четырех бригад вовсе не вернулась на свое место. Теперь соотношение сил изменилось в пользу имперцев, так как на поле боя осталась только саксонская конница, примкнувшая к левому флангу шведов.
Третья фаза боя — отражение атак имперской конницы крыльями боевого порядка шведской армии.
Правое крыло боевого порядка шведов было атаковано кавалерией Паппенгейма, который одновременно выслал один полк для атаки противника с тыла. Для парирования этого удара Густав Адольф выделил часть сил из второй линии. Полку Паппенгейма было нанесено поражение. Против 7 тыс. [414] кавалерии имперцев вели бой 4 тыс. шведской конницы и одна бригада пехоты (около 2 тыс.). Атаки имперской конницы встречались залпами шведских мушкетеров и контратаками кавалерии с холодным оружием. Бой на этом фланге не имел решительных результатов.
К 14 ч. 30 м. войска Тилли охватили противника с обоих флангов, но сами они разорвались на три не связанные между собой части. Армия шведов действовала сосредоточенно, и ее боевой порядок имел глубину, что позволяло осуществлять маневрирование войск. В данной обстановке шведы отразили охват имперцами своего правого крыла раньше, чем возникла угроза охвата их левого крыла.
Левое крыло шведов было атаковано шестью кавалерийскими полками правого крыла имперцев. Густав Адольф, как только заметил отступление саксонской пехоты, развернул здесь 4 тыс. конницы (в том числе саксонскую конницу) и две бригады пехоты из второй линии. Конница имперцев была контратакована, разбита и бежала с поля боя, преследуемая частью шведской кавалерии. [415]
Четвертая фаза боя — отражение шведскими войсками атаки имперской пехоты, ее окружение и уничтожение.
Центр боевого порядка шведской армии был атакован пехотой имперцев (три пехотные бригады). Орудия полевой тяжелой артиллерии шведов от стрельбы так накалились, что из них нельзя было стрелять. Густав Адольф выдвинул артиллерийский резерв, а сам с частью конницы бросился в тыл неприятельской пехоты. Шведская артиллерия открыла огонь с дистанции 300 м, нанося противнику большие потери.
Густые массы имперской пехоты не могли развить свой натиск и остановились. Артиллерия имперцев была захвачена шведами, и огонь ее был направлен против неприятельской пехоты. Легкая артиллерия шведов и мушкетеров с близких дистанций расстреливала пехотные колонны имперцев. Тилли удалось пробиться на север с незначительной частью своей пехоты. Для преследования эксцентрически отступавшего противника Густав Адольф выслал свежие части конницы.
Потери имперцев достигали 12 тыс. человек (7 тыс. убитыми и 5 тыс. пленными). Шведы потеряли 1,5 тыс., саксонцы — около 3 тыс. человек. Все пленные перешли на службу к шведскому королю, армия которого после боя оказалась сильнее, чем до него.
Тилли имел возможность разбить шведов и саксонцев по частям, но дважды упустил выгодные моменты для перехода в наступление, допустил разрыв своего боевого порядка на три части и сам обрек себя на поражение по частям.
Густав Адольф выстроил свои войска в две линии, что увеличило устойчивость боевого порядка, а расчленение по фронту повысило маневренность армии на поле боя. Отсутствие общего резерва лишало командующего важного средства дополнительного маневра.
Шведская армия вела бой не в линейном боевом порядке, а в линиях, составленных из мелких тактических единиц — фирфенлейнов (батальонов), что повышало маневренные возможности армии и обеспечивало войскам успех при действиях против неуклюжих испанских терций. Расчленение армии на мелкие колонны позволяло эффективнее использовать огнестрельное оружие в пехоте и холодное в коннице. Можно говорить лишь о зачатках линейной тактики. Устойчивость шведской конницы обеспечивалась подразделениями мушкетеров, которые своим огнем вносили замешательство в ряды конницы противника.
Активная роль принадлежала кавалерии, решившей исход боя. У шведов пять бригад пехоты вовсе не вступили в дело, а саксонская пехота бежала в начале боя.
Артиллерия шведов сыграла в бою большую роль. Она прикрывала своим огнем построение боевого порядка, ослабляла [416] действие огня имперской кавалерии, действовала совместно с кавалерией. Введение в бой артиллерийского резерва имело решающее значение.
Тесное взаимодействие пехоты, кавалерии и артиллерии и маневренность войск характеризует действия армии шведов. Комбинированными действиями родов войск были побеждены имперцы, у которых рода войск не были объединены для совместных действий.
Новым фактором в действиях шведской армии в кампаниях 1630–1631 гг. являлось определение оперативных по своему существу (стратегических, по терминологии того времени) задач и последовательное их осуществление. Прежде всего была организовала, обеспечена и произведена высадка войск. Затем шведы заложили и постепенно расширяли базу армии, что являлось одним из мероприятий подготовки театра военных действий в инженерном отношении, включавшей также устройство укрепленных лагерей, обеспеченных переправ через Одер и охрану коммуникаций.
Маневрирование шведской армии, опиравшейся на укрепленные лагеря и располагавшей переправами через крупную водную преграду, позволяло ей удерживать стратегическую инициативу в своих руках. По внешней видимости, шведы, уклоняясь от решительного боя, действовали оборонительно, имея основной целью создание выгодной для себя политической и стратегической обстановки.
Густав Адольф удачно осуществлял одно из главных правил на войне, о котором впоследствии Наполеон сказал: «Не делать того, что неприятель хочет, по той весьма естественной причине, что он этого желает».
Важно учесть, что успешным действиям шведской армии содействовала антигабсбургская борьба крестьян и горожан Чехии и Германии, являвшаяся по своему существу антифеодальной борьбой. Эти народные силы Густав Адольф стремился использовать в интересах шведского дворянства и купечества, распуская слух о себе как о защитнике интересов крестьян. В связи с этим при приближении шведской армии крестьяне восставали против габсбургских властей.
Однако шведские войска, несмотря на поддерживавшуюся у них дисциплину (чересчур переоцененную буржуазной историографией), так же грабили и разоряли местное население, как и прочие наемники. Отдавая некоторые города на разграбление, Густав Адольф фактически поощрял частные насилия солдат и офицеров, хотя в отдельных случаях зверски наказывал за них. В конечном итоге крестьяне восставали и против шведов, тыл которых оказывался ненадежным. Такая обстановка летом 1632 г. заставила Густава Адольфа прекратить военные действия на юге Германии. [417]
Кампания 1632 г. После победы при Лейпциге (Брейтенфельде) вся Северная Германия оказалась в руках шведов. Театр военных действий переместился теперь к югу.
Весной 1632 г. шведская армия двинулась в Баварию, на р. Лех снова разбила имперцев (в этом бою был убит Тилли) и заняла Аугсбург и Мюнхен. На основе успехов шведов возник проект организации федерации протестантских городов и князей во главе с Густавом Адольфом. В связи с этим у французского правительства появились опасения в отношении возможности объединения Германии под шведским протекторатом.
Сложившаяся обстановка способствовала консолидации антишведских сил. Теперь император имел возможность снова призвать Валленштейна, поручив ему набор большой армии и неограниченное командование ею.
Армия шведов располагалась в районе Нюрнберга на хорошо укрепленной позиции. Подошла армия имперцев, но Валленштейн не решился ее атаковать. «Было проведено достаточно сражений, — сказал он, — пришло время испытать другой способ». Армия имперцев расположилась в укрепленном лагере в районе г. Штейна, имея целью препятствовать подвозу продовольствия и фуража для шведов. Противники перешли к так называемой «малой войне» — действиям небольшими подвижными отрядами на коммуникациях.
В августе 1632 г. в результате контроля имперцами путей подвоза в армии шведов начал ощущаться большой недостаток продовольствия и фуража, следствием чего явились болезни и возраставшая смертность в войсках. С целью деблокады Нюрнберга Густав Адольф решил или вызвать Валленштейна на бой в полевых условиях или же штурмовать укрепленный лагерь имперцев.
Имперцы не вышли из своего укрепленного лагеря. Шведский король приказал начать артиллерийский обстрел, а 24 августа двинул свои войска на штурм. Армия имперцев отразила все попытки шведов ворваться в их лагерь. Армия Густава Адольфа понесла большой урон и отступила к Нюрнбергу. Неудача подорвала авторитет шведов, завоеванный ими в предыдущих кампаниях.
Укрепленные лагеря являлись средством уклонения от решительного боя. Полевая артиллерия оказывалась бессильной против земляных оборонительных сооружений. Поэтому штурм лагеря обычно не приводил к положительному результату. В ходе Тридцатилетней войны укрепленные лагеря находили широкое применение.
Гражданская война в Англии имела иной характер. «Мы, — писал роялист Дефо, — никогда не сооружали укрепленных лагерей и не окапывались... не занимали позиций под прикрытием [418] рек или дефиле. Основным девизом войны было — где противник? Вперед, в бой!»{400}
От Нюрнберга шведская армия двинулась в Баварию. Однако имперцы не пошли за ними. Валленштейн повернул на север, вторгся в Саксонию и, заняв Лейпциг и Люцен, расположил свои войска на зимних квартирах.
Опасаясь потерять саксонского союзника, Густав Адольф также пошел на север — к Эрфурту, а затем к Наумбургу, где и расположил свою армию в укрепленном лагере. В районе Торгау находились союзные шведам люнебург-саксонские войска. Занимая Лейпциг и Люцен, имперские войска разобщали союзников. Поэтому, когда стало известно, что Паппенгейм послан со значительным отрядом в Галле, Густав Адольф решил перейти в наступление с целью или соединиться с саксонцами, или нанести поражение имперцам до их возможного сосредоточения.
Получив донесения о наступлении шведов, Валленштейн приказал авангарду Коллоредо задерживать продвижение противника, а главным силам срочно приступить к укреплению позиций, полагая дать оборонительный бой. Позиция была выбрана с таким расчетом, чтобы противнику пришлось совершать обходное движение, теряя на это время, выигрыш которого имел большое значение как для производства имперцами работ, так и для сосредоточения их сил.
Имперские войска подставляли противнику свой правый фланг, который, однако, был надежно прикрыт укрепленным городком Люценом, окруженным топким лугом. Поэтому для фронтальной атаки шведам приходилось развертываться с флангового марша. Левый фланг имперцев также прикрывал труднопроходимый луг.
15 ноября рано утром шведская армия выступила из Наумбурга и двинулась в направлении Люцена. Бой авангардов несколько задержал наступление шведов, но затем Густав Адольф приказал обойти позицию отряда Коллоредо. К вечеру шведские войска уже находились на подступах к Люцену (в 2–3 км от него), где и заночевали, сохраняя расположение в боевом порядке.
Ночью после длительного обсуждения сложившейся обстановки на военном совете Густав Адольф принял решение и отдал приказ утром 16 ноября атаковать имперцев.
Бой при Люцене 16 ноября 1632 г. В шведской армии насчитывалось 10600 пехотинцев, 6250 кавалеристов и 60 орудий. Для построения этих сил в линиях требовалось поле шириной 2–2,5 км. Такое поле было расположено к югу от Лейпцигской дороги, между двумя ручьями.
Боевой порядок шведских войск состоял из центра под [420] командованием Браге (первая линия) и Книпгаузена (вторая линия), правого крыла (Густав Адольф) и левого крыла (Бернгард Веймарский). Каждая составная часть боевого порядка строилась в две линии.
Каждая линия правого крыла состояла из шести эскадронов (всего 3 тыс. всадников). Десять мушкетерских взводов (500 мушкетеров) располагались в интервалах между эскадронами. В каждой линии центра находилось по четыре пехотные бригады, за которыми расположился большой эскадрон кавалерии, составлявший резерв. На левом крыле в первой и во второй линиях располагалось по шести эскадронов. В интервалах между ними разместилось десять мушкетерских взводов (500 мушкетеров).
Пехотным бригадам было придано по пяти тяжелых полевых орудий. По крыльям боевого порядка распределили 40 легких орудий, придав их кавалерии и прикомандированным мушкетерам.
В ночь на 16 ноября войска имперцев занимали и укрепляли позицию севернее Лейпцигской дороги. Они насчитывали 8 тыс. пехоты, 4 тыс. рейтаров и 21 тяжелое орудие. Количество легких орудий неизвестно. В боевом порядке были оставлены места для авангарда (6 тыс. человек), который находился у Риппеха и срочно вызывался на поле боя, и для отряда Паппенгейма (4 тыс. всадников), явившегося к последней фазе боя. Превосходство в силах на стороне шведов было лишь в начале боя. С подходом авангарда имперцев силы оказывались примерно равными. Преимущество шведской армии состояло лишь в их сильной артиллерии.
Согласно источникам, боевой порядок имперцев составляли испанские бригады. Дельбрюк без всяких обоснований отрицает правильность этих сообщений и утверждает, что Валленштейн отказался от квадратных форм и строил пехоту десятью шеренгами. Немецкий историк в данном случае исходит из вероятной целесообразности, не учитывая в военном искусстве консерватизма элементов старого, которое в течение длительного времени не желает уступить дорогу новому, прогрессивному.
Правое крыло (Коллоредо) имперцев состояло из пяти больших эскадронов (87 корнетов) конницы, в интервалах между которыми находились мушкетеры, и одной терции пехоты (16 рот). В центре располагалась испанская бригада из четырех терций пехоты (79 рот). На левом крыле (Изолани) построились шесть больших эскадронов (63 корнета), левее которых находились кроаты (легкая конница) и драгуны (28 корнетов и 10 эскадронов). Кавалерия обоих крыльев была выстроена в две линии.
Артиллерия в составе двух батарей занимала позиции впереди своего правого крыла (14 орудий) и в центре (7 орудий). [421]
Весь боевой порядок протяжением около 2,5 км прикрывали мушкетеры, окопавшиеся в канаве вдоль Лейпцигской дороги.
Первая фаза боя — наступление шведской армии и оттеснение передовых частей имперцев за Лейпцигскую дорогу.
Густав Адольф предполагал атаковать имперцев внезапно, но утром 16 ноября густой туман сорвал это его намерение. Однако войска были построены в боевой порядок в районе Гильперица и двинулись к Лейпцигской дороге. Передовые части имперцев отстреливались, отступая — правое крыло (Коллоредо) к Люцену, а левое (Изолани) к Мейхену и далее к Шкёльзигерскому лесу. В тумане нельзя было определить группировку сил противника.
К 10 часам утра войска имперцев заняли свои места в боевом порядке к северу от Лейпцигской дороги. Валленштейн приказал зажечь Люцен, создавая этим преграду наступавшей шведской армии и вынуждая ее левое крыло выйти прямо на сильную батарею.
В это время правое крыло шведов вышло к Мейхену, пехота центра перешла через ручей Мюльграбен, а левое крыло, обходя горящий Люцен, попало под огонь большой батареи и остановилось. Густав Адольф приказал одной своей батарее стать на позицию севернее Шкёльзигерского леса, обеспечив огнем занятие войсками исходного положения для атаки.
В 11 ч. 30 м. туман на короткий срок рассеялся, и противники оказались друг от друга в 600–700 м. Батарея центра имперцев воспользовалась видимостью и открыла огонь. Туман снова закрыл поле боя и держался еще в течение часа.
Вторая фаза боя — первая атака шведскими войсками имперцев, во время которой был убит шведский король.
В 11 ч. 30 м. Густав Адольф приказал своим войскам атаковать имперцев. К этому времени первая линия боевого порядка шведской армии уже заняла исходное положение для атаки.
Первая линия правого крыла, где находился король Швеции, двинулась вперед, но у придорожной канавы остановилась. Король выехал вперед, ободрил своих кавалеристов и перевел их через канаву. Не успели шведы восстановить свой порядок, как конница первой линии имперцев атаковала их и отбросила за канаву, но не преследовала. В это время кроаты Изолани перешли ручей Флоесграбен, поскакали в обход Шкёльзигерского леса и напали на обоз шведов, распространяя в их тылу панику. Однако эскадроны второй линии правого крыла шведской армии контратаковали имперцев, опрокинули и рассеяли их, а затем начали собираться к месту своего первоначального расположения.
Правофланговая бригада центра боевого порядка шведской армии перешла канавы, отбросила имперских мушкетеров, [422] повернула влево и захватила семиорудийную батарею противника. Орудия были повернуты против головной терции имперцев и открыли огонь. Вслед за этим терция была атакована шведами и опрокинута. Вторую терцию атаковала и также опрокинула соседняя лейбгвардейская бригада шведов. Теперь две бригады совместно двинулись в атаку против третьей терции, встретившей шведов сильным огнем с близкой дистанции. Третья и четвертая шведские бригады также перешли через канаву и собирались поддержать первые две бригады. Назрел кризис боя пехоты.
На выручку третьей терции двинулись соседние эскадроны имперской конницы и четвертая терция, контратаковавшие пехотные бригады шведов и опрокинувшие их. Пехота шведов бросила захваченную батарею и отступила за дорогу. Отступление бригад прикрыла артиллерия, быстро выдвинувшаяся к дороге и открывшая сильный огонь.
Кавалерия левого крыла шведской армии не вступала в бой, так как против нее находилась 14-орудийная батарея противника, нанесшая серьезные потери левофланговой пехотной бригаде.
Вторая линия боевого порядка шведской армии в бой не вступала и сохраняла полный порядок.
Вскоре вся шведская армия узнала, что Густав Адольф или убит на правом фланге во время контратак имперцев или захвачен в плен. Однако войска не дрогнули. В командование вступил герцог Бернгард.
Третья фаза боя — вторая общая атака шведской армии и отступление имперцев.
Пока генералы шведской армии совещались о дальнейших действиях, происходила артиллерийская перестрелка. Бернгард решил предпринять вторую общую атаку, выдвинув вперед вторую линию пехоты, не вступавшую еще в бой. Однако ее начальник Книпгаузен полагал, что задача второй линии заключается в том, чтобы прикрыть отступление армии.
В 14 часов первая линия шведской армии по всему фронту устремилась вперед и внезапно атаковала имперцев, не ожидавших таких действий от своего противника.
Войска, составлявшие правое и левое крылья шведов, отбросили конницу имперцев к северу. Пехота армии Валленштейна, охваченная с флангов и атакованная с фронта первой линией шведов, отступила за Гальгенберг, где взлетели на воздух зарядные ящики артиллерии имперцев. Шведы захватили обе батареи противника.
Однако исход боя еще не был решен. Борьба вступила в последнюю стадию.
Четвертая фаза боя - контратака правого крыла шведской армии конницей Паппенгейма, замешательство [423] в рядах шведских войск, встречная контратака имперцев эскадронами Бернгарда и отступление армии Валленштейна.
В 15 часов снова сел густой туман, который закрыл происходившее на поле боя. В это время прибыла конница Паппенгейма (восемь полков — 4 тыс. всадников), с ходу атаковала правое крыло противника и опрокинула его. Воспользовавшись успехом прибывшей конницы, Валленштейн привел в порядок пехоту, а также конницу своего правого крыла и выдвинул вперед несколько резервных орудий.
В 16 часов выглянуло солнце, и туман снова рассеялся. Бернгард увидел сложившуюся обстановку и вначале решил атаковать имперцев своим левом крылом. Вторая линия боевого порядка шведских войск все еще не вступала в бой.
Однако в самом опасном положении оказалось правое крыло шведской армии. Поэтому Бернгард взял несколько своих эскадронов, поскакал с ними на правый фланг, контратаковал конницу Паппенгейма и вынудил ее к отступлению. Смертельное ранение Паппенгейма оказало удручающее воздействие на его конницу, обратившуюся в бегство в направлении Лейпцига. За нею двинулись и остальные войска имперцев, потерпевших поражение.
Армия Валленштейна потеряла до 6 тыс. убитыми, несколько тысяч пленными и всю артиллерию. Потери шведов достигали 3 тыс. убитыми.
Бой при Люцене характерен прежде всего различным моральным состоянием войск сторон. Смерть Густава Адольфа не имела своим следствием дезорганизацию войск. Новый командующий мог возобновить общую атаку имперцев. Смертельное ранение Паппенгейма способствовало возникновению паники в рядах его конницы. Дисциплина шведской армии оказалась прочнее дисциплины имперских войск.
Шведская пехота, действовавшая в линейном построении, выявила возможности наступления на коротких дистанциях. Пехотные бригады взаимодействовали в бою, последовательно атакуя терции противника. Пехота овладевала батареями имперцев, направляя против них огонь их же орудий. Шведская конница поддерживала свою пехоту. Не взаимодействовала только вторая линия шведской пехоты с первой линией, что зависело от Книпгаузена, неправильно понимавшего задачу второй линии — обеспечение отступления первой линии, а не развитие ее успеха. Результаты боя могли быть более решительными, если бы в нем участвовала вторая линия боевого порядка пехоты.
Вторая линия конницы правого крыла шведов своевременно контратаковала противника, прорвавшегося в тыл. Эскадроны второй линии левого крыла своей контратакой фактически решили исход боя. Конница являлась основным средством [424] маневра. Артиллерия подготавливала атаку пехоты и прикрывала своим огнем ее отступление.
В целом в бою под Люценом шведы действовали наступательно, что обеспечивало захват и удержание ими тактической инициативы.
Дельбрюк утверждает, что в Люценском бою «в значительной мере господствовал случай»{401}. Этим «случаем», по его мнению, являлся туман, задержавший наступление шведов. Туман — не случай, а одно из условий обстановки, в которой протекал бой. Немецкий историк рассматривает этот «случай» как благоприятный для имперцев, потерпевших, однако, поражение. Случайности, конечно, имеют значение на войне, но не от них зависят победы и поражения, а от всей совокупности объективных и субъективных факторов.
Весной 1633 г. Валленштейн начал переговоры с правительствами Швеции и Франции. Император, подозревая командующего в измене, отстранил его от командования армией. В 1634 г. Валленштейна убили офицеры, подкупленные венским двором.
В сентябре 1634 г. шведская армия (Бернгард и Горн) в бою при Нёрдлингене потерпела поражение. Вслед за этим протестантские князья выявили стремление к заключению мира с императором, что противоречило интересам французского правительства. На «помощь» протестантам теперь двинулись войска католической Франции.
Четвертый (франко-шведский) период войны (1635–1648 гг.). В 1635 г. Ришелье настоял на возобновлении франко-шведского союза для продолжения войны с целью утверждения французской гегемонии в Европе. Коренным вопросом четвертого периода войны являлась борьба за расширение антигабсбургской коалиции и театра военных действий.
К франко-шведскому союзу примкнули Голландия, Мантуя, Савойя и Венеция. Война была перенесена на территории Италии и Испании, но главным театром военных действий по-прежнему оставалась Германия, подвергшаяся наибольшему разорению. Тактические победы и поражения войск не решали в данной обстановке исхода войны. Так, в 1642 г. при Брейтенфельде (под Лейпцигом) шведы нанесли поражение имперцам, что не внесло существенных изменений в стратегическую обстановку.
Для четвертого периода войны характерны походы армий, разорявшие и истощавшие территории театров военных действий. Особенно опустошительные походы совершала французская армия под командованием Конде и Тюренна.
Конде (1621–1688гг.), герцогЭнгиенский известен своими обширными военно-теоретическими знаниями, которые успешно [425] применял на практике. Его современники отмечали, что Конде не расставался с книгами и во время походов. В 1640 г. в бою под Аррасом герцог проявил хладнокровие, распорядительность и мужество. Участвовал в кампании 1642 г., а в следующем году Людовик XIII назначил его командующим армией, имевшей задачу оборонять северную границу Франции. Положительные качества Конде как военачальника выявились в бою при Рокруа.
Кампания 1643 г. Испанская армия под командованием Меласа, насчитывавшая 20 тыс. пехоты, 8 тыс. конницы и 30 орудий, осадила крепость Рокруа, расположенную у северной границы Франции, в 100 км к югу от Брюсселя. Французская армия силой в 16тыс. пехоты, 7 тыс. кавалерии и 12 орудий под командованием молодого военачальника Конде двинулась к Рокруа с целью его деблокады. Высланный вперед французский авангард (2 тыс. всадников) под командованием Гассиона добыл необходимые сведения о противнике и о положении гарнизона крепости. 18 мая из Бассю в направлении Рокруа двинулись главные силы французов, оставив позади обозы.
Бой при Рокруа 18–19 мая 1643 г. Около 8 часов утра французская армия была уже на подступах к Рокруа, скрытых лесистой возвышенностью. Эти подступы противником не наблюдались. Войска остановились на привал. К крепости шли две дороги: левая — - через болота, правая — по высотам. По правой дороге двинулся авангард Гассиона (1,5 тыс. всадников), который отбросил охранение противника и установил расположение его войск в нескольких лагерях. Конде с 2 тыс. всадников поспешил на помощь своему авангарду. Главным силам под прикрытием выдвинутой кавалерии и мушкетеров было приказано перестраиваться в боевой порядок. В это время группы всадников завязали перестрелку.
Боевой порядок французской армии развернулся на двухкилометровом фронте и состоял из двух линий и резерва. Центр (Еспинан) составляли 15 батальонов пехоты (800–900 человека каждом), правое (Гассион) и левое (Л'Опиталь) крылья — 23 эскадрона (до 200 кавалеристов в каждом), резерв (Сиро) — 3 батальона и 4 эскадрона. Для обеспечения флангов были выдвинуты уступами вперед: справа — три (кроаты),слева — два (фузилеры) эскадрона конницы. 12 орудий в одной батарее заняли позицию в центре впереди пехоты. Конде находился на стыке правого крыла и центра.
Испанская армия построилась юго-западнее Рокруа в 900–1000 м от боевого порядка французов. Она располагалась в две линии, без выделения резерва. В центре находилось пять больших терций пехоты (итальянцы, бургундцы, испанцы, немцы, валлоны), правое крыло (Изембург) составили 14 эскадронов, левое (д'Альбукерк) — 15 эскадронов. [426]
18 орудий в одной батарее были расположены впереди пехоты. В перелесках впереди левого крыла в засаде укрылась тысяча мушкетеров.
Поле боя представляло собой открытую поляну, к юго-востоку от которой находилось несколько перелесков, переходивших в большой лес. К северу от этой поляны протекает [427] ручей Сент-Анна с болотистой долиной. Небольшая лощина, являющаяся истоком ручья Руж-Фонтен, пересекает всю поляну в центре. В целом местность, удобная для кавалерии, пересекалась болотистой долиной ручья Сент-Анна, которая несколько затрудняла боевые действия конницы.
Первая фаза боя — артиллерийская канонада, отражение испанцами попытки французской конницы левого крыла прорваться к Рокруа и уничтожение французами засады испанских мушкетеров (18 мая).
После построения боевого порядка Мелас приказал своей артиллерии открыть огонь. Артиллерийская канонада продолжалась около часа. Французы несли потери от огня больших испанских орудий, с которыми не могла вступить в борьбу французская батарея, располагавшая орудиями меньшего калибра. Поэтому Конде решил атаковать противника. Гассион получил приказ двинуться вперед. В это время маршал Л'Опиталь по своей инициативе двинул большую часть конницы Лаферте в обход правого фланга противника с целью войти в связь с гарнизоном Рокруа. Испанская конница Изембурга атаковала французов во фланг и отбросила в исходное положение, не развив своего успеха, т. е. не осуществив тактического преследования. В сумерки бой затих. Противники расположились биваками на поле боя, сохраняя распределение войск в боевых порядках.
Вечером перебежчик сообщил Конде о засаде испанских мушкетеров в лесу и о том, что испанское командование ожидает подкреплений, с прибытием которых оно предполагает атаковать французов. В ночь на 19 мая испанские мушкетеры были внезапно атакованы французами и уничтожены, о чем не знало командование испанской армии, считавшее, что ее левый фланг надежно обеспечен.
Вторая фаза боя — наступление французской армии 19 мая, успехи ее правого крыла, контратаки испанцев против левого крыла и центра французов, потерпевших здесь неудачу.
Конде решил начать наступление на рассвете 19 мая, стремясь захватить з свои руки тактическую инициативу. Главную атаку должно было осуществить правое крыло, на левое крыло возлагалась демонстративная атака.
В 3 часа утра французская армия начала наступление, оказавшееся внезапным для противника. Гассион (7 эскадронов) двинулся в обход левого фланга испанцев, а Конде (8 эскадронов) — левее его. Испанские эскадроны оказались захваченными врасплох, кавалеристы садились на коней на глазах противника. Альбукерк приказал своей коннице переменить фронт налево. В этот момент эскадроны Конде атаковали правый фланг левого крыла испанцев. Французы опрокинули и рассеяли первую, а затем и вторую линию их эскадронов. Левое крыло испанской армии потерпело поражение. [428]
Иная обстановка сложилась на левом крыле и в центре боевого порядка французов. Испанская конница Изембурга вечером 18 мая была отведена назад, о чем не знал Л'Опиталь, не организовавший разведки противника. Не видя перед собой противника, французский маршал, нарушив полученный им приказ, двинул свои эскадроны через болото, рассчитывая атаковать якобы открытый правый фланг испанской пехоты. Во время этого маневра французская конница внезапно была атакована во фланг эскадронами Изембурга, которые [429] опрокинули французов и начали энергичное их преследование. Часть испанской конницы атаковала и рассеяла французских мушкетеров и захватила всю французскую батарею.
Л'Опиталь с несколькими батальонами пехоты и эскадронами конницы контратаковал противника и отбил только одно свое орудие. Развить успех контратаки не удалось, так как 30 орудий испанцев открыли огонь по французской пехоте, а итальянская пехота двинулась в атаку и заставила отходить первую, а затем и вторую линии центра боевого порядка французов, отступившего к своему резерву Лаферте оказался в плену, Л'Опиталь был ранен, вся французская артиллерия потеряна. Назревала катастрофа.
Третья фаза боя - атака французской конницей Конде и Гассиона испанской пехоты с тыла, вступление в бой резерва Сиро, разгром испанцев и уничтожение последней их терции.
Конде увидел поражение левого крыла своих войск и тяжелое положение пехоты. Он приказал Гассиону с несколькими эскадронами закрепить успех правого крыла, а с главными силами конницы устремился против пехоты противника и атаковал ее с тыла. В это время Сиро, усилив резерв отступавшими войсками, повел восемь батальонов в контратаку против итальянской пехоты, контратакованной французскими эскадронами и с флангов. Итальянцы были разбиты, и остатки их в беспорядке бежали.
Изембург начал собирать боеспособные эскадроны. Но и французам удалось собрать часть своей конницы и во взаимодействии с Конде атаковать и разбить конницу правого крыла испанцев.
Оставалась одна испанская терция, построившаяся в каре и пополнявшаяся своей разбитой пехотой. Конде повел конницу в атаку на эту терцию. Но испанцы разомкнули свой строй, за которым находилось 18 орудий. Огнем (картечью) артиллерии и мушкетеров атака французской конницы была отражена. Повторные атаки также не имели успеха. Тогда Конде приказал выдвинуть четыре орудия (больше исправных не было), пехоте приготовиться к атаке с фронта, коннице Гассиона атаковать испанцев с тыла, а легкой коннице идти в атаку левее пехоты на правый фас испанского каре. Взаимодействие войск обеспечило успех. Испанская армия была разбита, крепость Рокруа деблокирована.
В бою под Рокруа испанцы потеряли 8 тыс. убитыми, 6 тыс. пленными и 24 орудия. Потери французов достигали 2 тыс. убитыми и в два — три раза больше ранеными.
Решающую роль в бою сыграл Конде, который не растерялся, увидя поражение своего левого крыла и тяжелое положение центра. Захватив инициативу силами конницы своего [430] правого крыла, смелыми и решительными ее действиями он удерживал эту инициативу до полного разгрома противника. Средством маневра являлась конница, которая и решила исход борьбы. По своему существу это был кавалерийский бой. Однако взаимодействовали все три рода войск, особенно в ходе последней фазы боевых действий. Пехоты на поле боя находилось в два раза больше, чем конницы, но ее роль оказалась второстепенной, так как пехота не способна была маневрировать. Конница успешно атаковала пехоту.
Разгром испанцев под Рокруа не определил перелома в ходе войны. Французская армия достигла лишь тактического успеха. В 1645 г. в бою при Янковице шведы разбили имперцев. В последней кампании 1648 г. французскими войсками командовал Тюренн, имперцами — Монтекуколи.
Тюренн (1611–1675 гг.) родился в Седане в семье герцога Булонского. До 12-летнего возраста был физически слабым мальчиком и не проявлял особых умственных способностей. Но его отцу удалось возбудить у сына самолюбие, заставившее мальчика напрягать всю свою волю, чтобы добиться успехов в физическом и умственном развитии. Тюренн много читал, особенно военно-исторических книг, и приобрел широкий военный кругозор.
В 1623 г. отец Тюренна умер, и его сына направили в Голландию к принцу Морицу Оранскому, где мальчик начал осваивать нидерландское военное искусство. В 1626 г. Тюренн поступил в полк рядовым, а в следующем году уже участвовал в походе, выявив при осаде крепостей знание саперного дела, за что и был произведен в капитаны.
В 1630 г. Тюренн перешел на службу во французскую армию в чине полковника (19 лет). В 1634 г, командуя полком, проявил знания военного дела, смелость и храбрость.
Во время затянувшейся осады крепости Ламотт Тюренн предложил сосредоточить усилия на решающем направлении. Хотя в его распоряжении были незначительные силы, все же он крепость взял, получив за это чин генерал-майора (в 23 года).
Начиная с 1635 г. Тюренн участвовал в Тридцатилетней войне. В первом же походе во время отступления французов к Мецу он проявил энергию, хладнокровие и распорядительность. [431] За все время дальнейшей службы заботился о подушенных ему войсках и воодушевлял их личным примером в преодолении трудностей и лишений ради достижения боевых успехов. Важное значение он придавал организации снабжения армии и стремился надежно обеспечивать коммуникации. Это было время возникновения магазинной системы снабжения войск.
В 1643 г. за успешные действия в Северной Италии против испанских войск Тюренн получил звание маршала
(в 32 года). В отношении своих способностей он считал себя обязанным наставникам, у которых учился военному делу.
У принца Оранского он научился «выбору местности, осадному искусству и особенно искусству составлять предначертания, долго обдумывать их и не изменять в них ничего до самой последней минуты исполнения». От герцога Бернгарда, говорил Тюренн, он воспринял требование «не ослеплять себя счастием и не оглушать себя несчастием, не обвинять и не извинять себя, но исправлять ошибки или неудачи». От кардинала Валетта научился «тому, как необходимо начальствующему генералу вникать в образ жизни солдат в поле и уметь обходиться со своими войсками», от графа Аркура — «тому, что напряженная деятельность и быстрая решимость, соединенные с предварительным и зрелым обдумыванием, служат сильными вспомогательными средствами для достижения на войне счастливых успехов»{402}. Все эти моменты, безусловно, заслуживают внимания, так как обусловливают успешную деятельность военачальников. Полководческие качества Тюренна наиболее ярко проявились в кампании 1648 г.
Кампания 1648 г. В этой кампании под командованием Тюренна находилось 4 тыс. пехоты и столько же конницы; артиллерия насчитывала всего 20 орудий. К французам должна была присоединиться армия шведов под командованием Врангеля силой 12–14 тыс. человек (4–5 тыс. пехоты, 8–9 тыс. конницы) и 20–30 орудий. Силы союзников были невелики, всего 20–22 тыс. человек и 40–50 орудий.
Объектом действий франко-шведской армии являлись имперско-баварские войска, превосходившие численностью своих противников. [432]
В начале 1648 г. французские войска располагались в районе Страсбурга. Соединение со шведами было намечено во Франконии, а затем предполагался совместный поход в Богемию.
Первый этап кампании — наступление франко-шведской армии по направлению к Дунаю.
В марте 1648 г. в Майнце французские войска переправились через Рейн и во Франконии соединились со шведами. Союзники перешли через р. Майн и двинулись в Богемию. Однако в отношении маршрута между Тюренном и Врангелем возникли разногласия. Шведы пошли через разоренный ранее верхний Пфальц, а французы — через Франконию и епископство Бамбергское, с тем чтобы из Швабии получать продовольствие. Однако при Ротенбурге союзники вновь соединились, а затем достигли Вюртемберга, где и расположились на квартирах.
Имперско-баварокая армия, не оказывая сопротивления, отступила к Дунаю и расположилась в укрепленном лагере в районе Цусмаргаузена (15–20 км от Дуная в направлении Аугсбурга).
Только через три недели Тюренн и Врангель узнали о том, что противник находится в районе Ульма. Союзники двинулись [433] в этом направлении с целью нанести поражение имперско-баварским войскам.
В результате рекогносцировки, проведенной отрядом франко-шведской конницы (3 тыс. всадников), была выявлена беспечность противника, располагавшегося по правому берегу Дуная. Имперско-баварские войска не выставили постов охранения и не выслали разъездов для ведения разведки. Тюренн и Врангель решили внезапно атаковать противника с тем, чтобы захватить его врасплох.
Второй этап кампании — преследование франко-шведскими войсками отступавшей от Цусмаргаузена имперско-баварской армии.
Хотя франко-шведская конница стремилась вести рекогносцировку весьма скрытно, однако противник своевременно узнал о намерении Тюренна и ночью начал отступать за р. Лех. Рекогносцировка крупными силами себя не оправдала и сорвала замысел внезапного нападения.
17 мая в 2 часа утра союзники, имея в голове французскую пехоту, подошли к лагерю имперско-баварской армии. Но лагерь уже горел, а войска отступали.
Ночью из лагеря в направлении Аугсбурга было выслано около 30 эскадронов конницы, составивших авангард. За ними двигались главные силы, затем обозы и арьергард (1600 всадников, 800 мушкетеров и четыре орудия) под командованием Монтекуколи.
Отступать приходилось по плохой дороге, проложенной в лесисто-болотистой местности. Обозы двигались медленно и задерживали отступление войск.
В 7 часов утра французская конница атаковала арьергард Монтекуколи. Завязался упорный бой. Из главных сил на поддержку атакованному противником арьергарду было выслано 500 мушкетеров, 400 всадников и два орудия. Однако они не спасли его от поражения.
Конница Тюренна вела фронтальную атаку. Врангель послал шведскую конницу для осуществления двухстороннего охвата арьергарда, который в конечном итоге был окружен и уничтожен. Оказать помощь арьергарду из главных сил имперско-баварской армии оказалось невозможно, так как этому мешал обоз, следовавший позади войск, а лесисто-болотистая местность не позволяла его обойти. Было захвачено шесть орудий, а также значительный обоз и пленные. Монтекуколи удалось спастись.
Имперско-баварская конница заняла позицию за речкой Шмуттер и отразила попытки союзников форсировать ее с ходу. Тюренн и Врангель решили ждать подхода своей артиллерии, которая прибыла лишь к вечеру. Но и с помощью огня артиллерии форсировать речку не удалось. Проявилась [434] устойчивость противника в обороне. Тюренн решил возобновить атаки утром 18 мая.
Ночью имперско-баварская армия отошла за р. Лех под прикрытие крепостной артиллерии и сожгла мост. 19 мая происходила артиллерийская перестрелка, а в ночь на 20 мая баварцы отступили к Мюнхену и затем в Тироль.
Франко-шведские войска заняли Баварию и подвергли страну разорению и ограблению.
Третий этап кампании — отступление франко-шведских войск.
Баварский генерал Энкефорт собрал 9–10 тыс. пехоты, 15 тыс. конницы и сравнительно сильную артиллерию, перешел Дунай и остановился укрепленным лагерем на левом берегу р. Изер в районе Ландау.
Вследствие того что на коммуникации франко-шведских войск вышли значительные силы противника, Тюренн и Врангель решили отступить на рубеж р. Изер, где и расположили свою армию в укрепленном лагере.
Обе стороны предпринимали частные атаки лагерей, не имевшие успеха.
Использовав все местные ресурсы и разорив окрестности, франко-шведская армия и баварцы расположили свои лагеря в районе Ландсгута, где оставались до конца сентября. Затем Тюренн и Врангель отступили за р. Лех, а за ними на этот рубеж вышла имперско-баварская армия. Этим закончилась последняя кампания Тридцатилетней войны.
«Тюренн, — отметил Наполеон, — в 1646 и 1648 годах проходил через Германию во всех направлениях с такою быстротою и смелостью, которые совершенно противоположны образу ведения войны этого времени; это происходило от его искусства и верных правил его метода...»{403}
Складывавшийся в то время способ ведения войны определялся системой снабжения войск продовольствием и фуражом из магазинов (складов), от которых военачальники не решались удаляться на значительное расстояние. Выход противника на коммуникацию вынуждал армию отступать с целью сохранения своих магазинов.
В кампании 1644 г. Тюренн отказался от преследования противника, опасаясь удалиться от своей коммуникации. Он писал: «Так как вся пехота, которой мы располагали, привыкла получать печеный хлеб, а не выпекать его самой, как то делали старые войска, долго служившие в Германии, то нельзя было последовать за неприятелем в Вюртемберг, в особенности потому, что там мы не нашли бы приготовленных [435] магазинов. Поэтому-то и решено было не удаляться от Рейна»{404}.
В кампании 1648 г. франко-шведская армия снабжалась главным образом из местных ресурсов, т. е. существовала за счет населения театра военных действий, территория которого подвергалась опустошению. Организуя ограбление и разорение населения, Тюренн достигал большей подвижности своих войск и меньшей зависимости от магазинов. В результате такого способа снабжения армия оказывалась во враждебном окружении.
В ходе кампании важную роль играли укрепленные лагеря, являвшиеся способом уклонения от боя в невыгодных условиях и средством маневра. Отсиживаясь в укрепленном лагере, военачальник выжидал изменения обстановки в благоприятную для себя сторону. Как только оказывалось, что данная территория разорена полностью, армия переходила в новый район, где снова устраивала укрепленный лагерь.
Бой, по существу, имел целью не уничтожить противника, а овладеть территорией, что способствовало, по утверждению Тюренна в 1646 г., увеличению своих сил и ослаблению противника.
Кампания 1648 г. интересна тем, что она выявляет способы обеспечения отступательного марша того времени и ведения преследования. Командование имперско-баварской армии при отступлении не выслало обозы вперед и тем самым изолировало от главных сил свой арьергард, против которого оказалась вся франко-шведская армия. Тюренн и Врангель удачно осуществили маневр на окружение арьергарда противника.
Отзвуки английской буржуазной революции заставили французское правительство поторопиться с окончанием Тридцатилетней войны. Да и основные цели были достигнуты: «Когда наступил мир, Германия лежала беспомощной, растоптанной, растерзанной, истекая кровью...»{405}, в Западной Европе утверждалась гегемония абсолютистской Франции.
По Вестфальскому миру 1648 г. правительство Франции взяло себе Эльзас и епископства Мец, Туль и Вербен.
Швеция получила почти всю Померанию с г. Штеттином и островом Рюгеном, макленбургский г. Висмар, Бременское и Вербенское епископства. Иначе говоря, Швеция захватила устья Одера, Эльбы и Везера, что наиболее гибельным оказалось для Германии. Балтийское море превратилось в шведское озеро. За счет ограбления Германии возросло могущество [436] шведской абсолютистской монархии, упрочившей свое внутреннее и внешнее политическое положение.
Вестфальский мир фиксировал распад Германии и потерю ею какого бы то ни было международного значения. Признавалась полная самостоятельность князей, и Германия превратилась в конгломерат самостоятельных государств. Теперь насчитывалось до 300 самостоятельных государств и более тысячи имперских рыцарских имений, мало чем отличавшихся от мелких княжеств.
Страна была окончательно разорена. В результате войны она потеряла 75% своего населения (12–13 млн.). Война ускорила экономический упадок Германии, которая теперь превратилась в глухую провинцию и надолго осталась в стороне от большой дороги развития европейской буржуазной культуры. Города пришли в упадок и утратили свое экономическое и политическое значение. Деревня с примитивным хозяйством быстрее городов восстановила первоначальное положение. Следствием длительной войны явились экономическая и политическая раздробленность Германии и упадок культуры.
Основной итог Тридцатилетней войны в определении Энгельса выражался в следующем: «...Уступки в пользу Франции; водворение Швеции и Дании в Германии; право на вмешательство держав-гарантов; полный упадок центральной власти, право на мятеж против императора, междоусобную войну и измену отечеству, гарантированное князьям Европой»{406}.
Единственной положительной стороной Тридцатилетней войны, по мнению Ф. Меринга, является полное крушение кондотьерства, на смену которому пришли постоянные наемные армии. Это, конечно, не единственная положительная сторона войны. Тем более нельзя согласиться с утверждением Меринга о том, что Тридцатилетняя война оказалась периодом «общего банкротства европейского военного искусства»{407}. По его мнению, известный прогресс в военной технике выразился в победе мушкета над пикой, от которой выиграло лишь шведское войско; «тот же прогресс явился одним из средств уничтожения кондотьерства»{408}. Однако характер и социальный состав армий зависит не от технического прогресса, а от экономических основ, от общественного и политического строя. Постоянные наемные армии это прежде всего [437] продукт буржуазных революций XVI — XVII вв. и абсолютистских монархий.
Поэтому совершенно прав Меринг, когда говорит об экономической основе военного искусства, что прежде всего относится к характеру и составу армий. Валленштейн не мог подражать шведской тактике именно потому, что необходимым условием ее была «экономическая структура шведской нации; он же и его войско оставались связанными с испанской тактикой»{409}.
В первой половине войны мушкет еще не одержал полной победы над пикой и пехота продолжала состоять из пикинеров и мушкетеров, соотношение которых изменялось в пользу последних. Для окончательной отмены пик технические предпосылки (штык и кремневый замок) появились лишь во второй половине XVII в.
Период войн за утверждение французской гегемонии в Западной Европ; (в основном весь XVII в.) является временем становления новой военной организации и нового военного искусства, родоначальником которых правильно называют Нидерландскую буржуазную революцию. Новое содержание военной организации, военного и военно-морского искусства развивалось в гражданской войне в Англии, в Тридцатилетней войне, а затем в англо-голландских войнах.
В XVII в. окончательно сложились постоянные наемные армии, их система комплектования, организации, вооружения и обучения. «Постоянные войска стали возможны и даже необходимы лишь тогда, когда монархии современного типа достигли известной степени развития»{410}. Ф. Меринг совершенно правильно отметил политическую основу утверждения постоянных армий.
В связи с изменением роли родов войск в бою изменилась структура армий, повысился удельный вес конницы и артиллерии. Определилось место каждого рода войск в боевом порядке и порядок его построения. Повышалась роль артиллерии в полевом бою, хотя количество орудий все еще было невелико. Сократилась глубина строя пехоты и конницы и увеличилось протяжение фронта боевого порядка, что позволяло вводить одновременно в бой большее количество пехотинцев и всадников. Тактические единицы стали более мелкими, возможности маневрирования войск увеличились. Это был период становления линейной тактики.
«Основным материалом для образования постоянных войск послужила одичавшая солдатня Тридцатилетней войны, равно как массы бродяг и преступников, порожденных этой [438] войной. Прежде всего для них была необходима железная дисциплина»{411}. Изменялся характер комплектования армии — от добровольной вербовки переходили к применению насилия и различных видов обмана.
Дисциплина таких «наемников» не могла держаться только на шпицрутенах и относительно регулярной выплате жалованья. Всякая дисциплина исчезала тогда, когда солдаты были голодны. Теперь требовалось своевременное и регулярное снабжение войск продовольствием. Самоснабжение исключалось тем более в обстановке потрясающего экономического опустошения Центральной Европы. Немаловажную роль играло все более и более увеличивавшееся дезертирство. «Из этой жестокой необходимости возникло магазинное снабжение постоянного войска»{412}, превратившееся в определенную систему.
Появились новые важные объекты военных действий — магазины и коммуникации войск, от состояния которых зависела боеспособность армий. Такова одна из самых существенных материальных предпосылок новой стратегии. Умелое маневрирование войск на театре военных действий являлось теперь необходимым условием достижения успеха в войне.
В период Тридцатилетней войны «...система военного наемничества, — писал Ф. Энгельс, — была общепринятой в Европе; образовалась категория людей, которые жили войной и ради войны; и хотя тактика от этого, может быть, выигрывала, но зато качество людского состава — материала, из которого образуются армии и который определяет их morale, — от этого, конечно, пострадало»{413}.
Для поддержания необходимой их боеспособности усиленная муштровка дополнялась палочной дисциплиной. В этих условиях «единственной формой борьбы, при которой возможно было употреблять огнестрельное оружие с такими солдатами, была линейная тактика»{414}.
Эта новая тактика давала возможность наносить мощные по тому времени фронтальные огневые удары как при атаке, так и при ее отражении (в оборонительном бою). В линейном построении взаимодействовали пехота, конница и артиллерия, что в отношении организации и управления боем выдвигало повышенные требования к командованию всех ступеней армии. В то же время силы и средства равномерно распределялись по фронту, резерв, как правило, не выделялся, боевой порядок не имел тактической глубины, а поэтому сокращались [439] возможности маневра на поле боя. Однако возникновение в XVII в. линейного построения армий было прогрессивным явлением в военном искусстве, новым этапом в развитии тактики.
В войнах за утверждение французской гегемонии выдвинулись талантливые полководцы и военачальники, к числу которых следует отнести Густава Адольфа, Тюренна и с некоторыми оговорками Тилли и Валленштейна.
По мнению Меринга, Густав Адольф и Тилли в методах ведения войны «не стояли выше своего времени» и заслуга их заключается в том, что они «старались сохранить дисциплину». «Тилли был, что называется, боевым генералом: смел и деятелен в битве, воспитание получил в испанской школе, не имел дарований полководца и политически был ограничен. Густав Адольф стоял в военном отношении несравненно выше его; экономическая структура его государства дала ему возможность пройти нидерландскую школу»{415}. Таким образом, основное различие между двумя военачальниками заключается в том, что они являлись представителями двух различных «школ». Дело, конечно, заключается не в «школах», а в том, что Тилли способствовал сохранению старого, отжившего военного искусства, шведский же полководец содействовал развитию в военном деле нового, прогрессивного содержания.
Выше Густава Адольфа и Тилли, по утверждению Меринга, стоял Валленштейн. Такая точка зрения не согласуется с оценкой этих полководцев Ф. Энгельсом.
Валленштейн «при всех своих тяжких конфискациях и контрибуциях... — писал Ф. Меринг, — всегда преследовал политическую цель, укрощая заносчивость и самомнение князей, но щадя крестьян и горожан, так что последние все же могли существовать, несмотря на все военные тяготы»{416}. Такое утверждение Меринга не подтверждается исторической действительностью. Войска Валленштейна свирепствовали в Германии не менее прочих наемников. Именно ему принадлежит идея содержать армию полностью за счет населения оккупированной территории, т. е. осуществление правила — «война кормит войну».
Ф. Меринг слишком переоценил Валленштейна. Он писал: «Величайший полководец своего времени, «кумир войск и бич народов», он был прежде всего политиком, а затем уже солдатом. Он понимал, что война является продолжением политики насильственными средствами, и, где мог, предпочитал мирные средства насильственным. Значительно превосходил Тилли и Густава Адольфа как организатор больших армий, он ни разу не дал наступательного сражения. Его полупоражение [440] под Люценом было фактически доказательством его дальновидности»{417}.
Вполне можно согласиться с тем, что Валленштейн был солдатом, организатором и «самым крупным предводителем банд», но нельзя сказать, что он являлся «самым крупным политиком своего времени» и тем более «величайшим полководцем».
Как полководцы значительно выше Валленштейна стояли Густав Адольф и Тюренн, которые действительно немало сделали в отношении организации постоянных армий, разработки системы их снабжения, оформления и систематизации возникших новых способов ведения войны и боя, а также в развитии элементов регулярства. [441]