Развитие военного искусства в войнах народов, боровшихся с Восточной Римской империей в V-VI веках
1. Восточная Римская империя, ее армия и войны в V-VI веках
Кризис рабовладельческого способа производства и восстания рабов и колонов уже в III — IV веках захватили и Восточное Средиземноморье, хотя в несколько своеобразных формах. С начала IV века стало проявляться обособление восточных областей Римской рабовладельческой империи. В 395 году произошло окончательное разделение империи на Восточную и Западную. В состав Восточной Римской империи были включены: Балканский полуостров с островами Эгейского моря, Крит, Кипр, Малая Азия, Сирия, Палестина, Египет, Киренаика, в Северном Причерноморье — Херсонес. Выделение Восточной Римской империи в самостоятельное государство фактически означало распад Римской империи, который в свою очередь выражал кризис всего рабовладельческого строя.
Уже в 330 году политический центр Римской империи переместился на восток. Столицей империи стал город Византия, расположенный на европейском берегу Босфора и получивший новое название — Константинополь.
Константинополь находился в узле важнейших торговых путей: на пути из Европы в Азию и на пути из Черного в Средиземное море. Это был крупный торговый центр, который до открытия прямого пути в Индию являлся огромным торговым рынком.
В Константинополе сосредоточивалась вся торговля бассейнов Черного и Средиземного морей; в его гавань заходили корабли всего мира. Этот богатый город приносил восточным императорам огромные доходы и обеспечивал им успех во внутренней и внешней политике — при подавлении восстаний рабов [485] и колонов и при отражении нашествий так называемых «варваров».
Столицу Восточной Римской империи с трех сторон окружало море, а с суши защищали мощные «длинные стены», которые не решился штурмовать даже Атилла.
В Константинополе было развито ремесленное производство, в частности производство оружия. Многочисленное население столицы для ее обороны могло выставить необходимое количество хорошо вооруженных воинов. В Македонии, Понте и Азии процветало горное дело и (металлообработка, что имело важное значение для технического оснащения армии и флота.
Восточная Римская империя объединяла конгломерат племен и народностей, вследствие чего в так называемой римской армии был весьма пестрый этнический состав, что отрицательно влияло на ее боеспособность.
В V — VI веках Восточная империя по существу оставалась рабовладельческим государством. Но это был период общего кризиса рабовладельческого строя, период его гибели. Попытки укрепить рабовладельческие порядки по сути дели были шагом назад, так как уже назревали новые общественные отношения.
Труд рабов широко применялся в ремесленных мастерских императора, городов, церкви и частных лиц, а также в домашнем хозяйстве. Наряду с рабским трудом использовался труд юридически свободных ремесленников, объединенных в корпорации и обязанных платить большую подать и выполнять ряд служебных обязанностей.
В сельском хозяйстве труд рабов также играл большую роль. В это время значительное развитие получает колонат. Однако общественное положение рабов и колонов продолжало все больше и больше сближаться, что способствовало их совместным действиям во время революционных выступлений. Особенность общественного устройства Восточной империи заключалась также в том, что наряду с крупным землевладением сохранились остатки мелких свободных земледельцев и свободных крестьянских общин. Крупное землевладение порабощало свободное крестьянство, но последнее пополнялось новыми поселенцами из «варварских» племен, особенно на Балканском полуострове.
В Восточной империи складывалось сословное деление: сановники и духовенство составляли высшее привилегированное сословие, а мелкие земельные собственники, колоны, торговцы и ремесленники являлись низшей, бесправной податной массой. Рабы находились вне сословного деления.
Положение народных масс как в деревне, так и в городе было чрезвычайно тяжелым. Натуральные подати, государственные повинности и денежные налоги ложились тяжким бременем на трудящиеся массы, ввергая их во все более глубокую [486] нищету. Тяжелыми повинностями были: доставка натуральных податей, особенно зерна, в государственные амбары, строительство оборонительных сооружений на границе, возведение и ремонт крепостных стен, строительство и починка дорог, поставки на армию и постой солдат. Не в лучшем положении находились и городские низы. Константинополь Маркс называл главным центром роскоши и нищеты на всем Востоке и Западе.
В результате жесточайшей эксплуатации широких народных масс города и деревни усилились восстания рабов и колонов на Балканах, наемников — «варваров» в Малой Азии, движения latrones (так называемых разбойников) в Сирии, Палестине и Египте. На рубеже V века Восточная Римская империя оказалась на краю гибели. Но господствующему классу удалось сплотить силы реакции и с помощью «варваров» потопить восстания в крови и тем самым отсрочить на некоторое время гибель рабовладельческого общества.
В политическом отношении Восточная Римская империя была бюрократическим государством, во главе которого стоял император, имевший неограниченную власть. Одна из основных задач разветвленного чиновничьего бюрократического аппарата состояла в том, чтобы выколачивать налоги из народа. Христианская церковь превратилась в идеологическую опору правительства. Свое привилегированное положение церковники использовали для личного обогащения. Так называемые «еретические» движения служили формой социального протеста против церкви как орудия рабовладельческого государства.
Одной из форм классовой борьбы в столице империи явилось движение «димов». «Димы» — это самоуправляющиеся организации городских кварталов или районов, которые выполняли как хозяйственные, так и полицейские функции. По сути дела они были политическими организациями города, но организационно выступали в виде спортивных цирковых партий, различавшихся по цвету одежды возниц, — голубые, зеленые, белые, красные. Цирк являлся тем местом многолюдных собраний, где народ мог предъявить правительству свои требования.
Социальный состав «димов» был весьма сложным. Так, например, руководящая верхушка «голубых» состояла из сенаторской аристократии и крупных землевладельцев, заинтересованных в укреплении рабовладельческих порядков и полном юс восстановлении на Западе. Все это определяло реакционность их внешней политики. Руководство «зеленых» находилось в руках откупщиков и богатых купцов, тесно связанных с восточными областями империи. Рядовые «диматы» принадлежали к средним и низшим слоям свободного городского населения. Классовые противоречия между богатой руководящей [487] верхушкой и «низами» «димов» были настолько глубокими, что часто беднота, входившая в состав различных «димов», объединялась для борьбы против господствующего класса, против правительства.
Содержание наемников, которые составляли большую часть армии, тяжелым бременем ложилось на население. Это вызвало массовый протест, который в 400 году закончился восстанием в Константинополе. Для борьбы с наемниками — готами — население столицы требовало оружия. Восстание началось в то время, когда армия находилась за пределами Константинополя. Восставшие воспользовались благоприятной обстановкой, закрыли ворота города, изолировали гарнизон от главных сил армии и перебили 7 тысяч готов. После этого восстания «димы» получили право иметь свои военные организации, что усилило их политическую роль. Вооруженная организация «димов» была невелика: так, в начале VII века на охрану крепостной стены «зеленые» могли выставить всего 500-1000 человек, а «голубые» — 900 человек.
Общественное и политическое устройство Восточной Римской империи определяло состав и характер ее вооруженных сил. В армии не разрешалось служить сенаторам (высшим сановникам), так как они могли узурпировать императорскую власть, что уже не раз делали полководцы этой армии. Запрещалась служба в армии и куриалам — городскому сословию, которое обязано было собирать налоги и нести тяжелые государственные повинности, а также ремесленникам и торговцам. Рабы в армию не допускались. Могли служить в войсках лишь низшие слои городского и сельского населения. Согласно существовавшей системе комплектования крупные и средние землевладельцы обязаны были давать определенное количество зависимых от них людей для службы в войсках. В армию обычно сбывали тех, кто с точки зрения землевладельца не представлял большой ценности. Можно было откупиться от этой повинности, выплатив определенную сумму за каждого положенного человека. Этим путем правительство получало солидные средства, на которые нанимало на службу «варваров».
Зачисленных в армию солдат клеймили, обращались с ними, как с рабами. Солдат приносил присягу и обязан был служить в армии 20-25 лет. Ему разрешалось вступать в брак, но дети солдата обязательно зачислялись в войска. Такая армия, естественно, не отличалась особой боеспособностью.
Большую часть армии,составляли наемники. На службу зачислялись целые отряды «варваров» во главе со своими военачальниками. В Римской империи даже в период «варваризации» армии командный состав укомплектовывался только римлянами. Через 10 лег после адрианопольского поражения [488] в армии Восточной Римской империи на службе состояло 40 тысяч готов. Наемники являлись надежной силой только для борьбы с народными восстаниями, но не годились для войн с внешним противником.
Политика «варваризации» армии встречала противодействие как в высших кругах, так и в низших слоях населения. В 397 или в 398 году один епископ писал императору: «Война для защиты государства не может с успехом вестись иноплеменными войсками. Берите защитников отечества с собственных полей и из подвластных городов. В них вы найдете настоящую охрану того государственного порядка и тех законов, в которых родились и воспитывались воины. Разве вы не видите крайней опасности в том, что те чуждые нам военные люди, которым вы вверили защиту нашей страны, могут захотеть господствовать над безоружным населением? Постарайтесь же умножить собственные легионы. Вместе с этим поднимется и народный дух, который с успехом выдержит борьбу с вражеским вторжением». Массы народа неоднократно восставали против наемников.
В V веке армии Восточной Римской империи пришлось вести борьбу в Африке с вандалами, а в Европе — с гуннами. С 442 года вандалам удалось прочно утвердиться в Африке. Гунны в 441 году напали на Восточную империю, взяли ряд балканских крепостей и разрушили их, а в фракийском Херсонесе разбили ее армию. Окончательный разгром император предотвратил, откупившись золотом. В 447 году гунны вновь вторглись в пределы империи, разорили около 100 городов и на берегах реки Вид вторично разбили римскую армию. Имлератор снова вынужден был откупиться и уступил гуннам часть территории империи. В 465 году император двинул против вандалов сильную армию и огромный флот (1113 судов). Но вандалы уничтожили флот у мыса Меркурия, что заставило отступить сухопутную армию. Ни флот, ни армия Восточной империи в V веке не в состоянии были успешно бороться с «варварами». Спасало империю ее богатство, дававшее возможность откупаться от «варваров» золотом, а также политика натравливания одних соседей на других.
В VI веке в годы правления императора Юстиниана (527-565 гг.) была предпринята попытка воскресить рабовладельческие порядки на Западе, следствием чего явились длительные войны. Эти войны велись в интересах господствующего класса рабовладельцев, пытавшегося реставрировать и укрепить рабовладельческие порядки на территории всей бывшей Римской империи.
Внутренняя политика также имела реакционный характер, она направлялась на подавление революционного движения угнетенных масс, на укрепление господства рабовладельцев. Этой же цели служил и «Свод гражданского права», где было [489] записано: «Основное деление прав личности состоит в том, что все люди являются или свободными, или рабами». Составной частью «Свода» являлся кодекс Юстиниана, который закреплял подчинение господам рабов и колонов и вводил жестокие наказания для народных масс за участие в революционных выступлениях. В кодексе провозглашалась неограниченная власть императора, идеологической опорой которой объявлялась православная церковь. Была сделана попытка упорядочить устройство вооруженных сил империи.
Согласно кодексу армия Восточной Римской империи состояла из трех частей: одиннадцати отрядов (схол) дворцовой гвардии, регулярных частей из местного населения и наемников (федератов) из «варваров», являвшихся большей и лучшей частью армии Кроме того, по образцу «варваров» каждый военачальник имел у себя лично на службе дружину, численность которой достигала нескольких тысяч человек. Так, например, дружина полководца Велизария насчитывала свыше 7 тысяч человек. Конница состояла из отрядов федератов, пехота комплектовалась из местного населения. [490]
Армия была неоднородна, она имела многоплеменный состав. Так, например, в состав армии, направленной в Италию под командованием Нарзеса, входили: отряды лангобардов, герулов, персов, сарматов и др., сражавшиеся за деньги с такими же «варварами». Наемники были ненадежной частью армии, так как часто переходили на сторону противника, если это представляло для них выгоду.
Главным оружием конницы и пехоты был лук со стрелами. Широко применялись метательные машины и полевые укрепления, из-за которых пехота метала стрелы. Бой метательным оружием являлся уже самостоятельным видом боя, а не подготовкой к рукопашному бою. Исчезла дифференциация пехоты; тяжело вооруженная пехота слилась с легко вооруженной. Главным родом войск становилась конница, так как персы, вандалы, готы и другие народы, с которыми воевала армия Восточной империи, имели сильную конницу.
Лучник сидел на коне и имел надежное защитное вооружение; кроме лука и стрел, у него было копье. Запас копий для метания, как свидетельствуют барельефы, находился в обозе во вьюках. Подготовке лучников уделялось большое внимание: было разработано «руководство для стрельбы из лука», согласно которому стрелок должен был вести фланговый обстрел, так как с фронта воин прикрывался щитом. На вооружении отрядов федератов находилось разнообразное оружие, в том числе боевые топоры.
Преобладание отрядов федератов в значительной мере определяло формы организации армии Восточной империи. От римского легиона, как организационной и тактической единицы, осталось только одно название. Легионом теперь называли отряд войск различной численности и организации.
Боевой порядок римской армии имел две основные линии: в первой линии находилась конница, во второй линии — пехота. Конница вела бой в компактных строях. Обычная глубина ее построения была 5-10 шеренг. Часть конницы действовала в рассыпном строю; вторая, имевшая задачу поддерживать первую линию, находилась в сомкнутом строю; третья часть предназначалась для охвата фланга противника; четвертая должна была сковывать другой его фланг.
Постоянные нашествия «варваров» и особенно нападения славян, массовые вторжения которых относятся к началу VI века, заставили римлян развернуть большие работы: прокладывались дороги, строились мосты, возводились оборонительные сооружения, представлявшие систему укрепленных пунктов, а не сплошные валы и стены. Многие поместья на Балканах были превращены в мощные замки. На Дунае за первой линией старых римских укреплений появились две новые линии: в Дакии, Дардании и Мезии, и на юге — в Эпире, Македонии, Фракии. Укреплялось побережье Черного моря: [491] Херсонес, Алустий (Алушта), Грузуввишты (Гурзуф). Линия укреплений шла до гор Армении и далее до берегов Евфрата, а также от Цейты в Марокко через всю Африку. С начала VI века армии Восточной Римской империи пришлось вести борьбу со славянами и с арабами. Славяне не раз появлялись во Фракии, Македонии и Фесалии.
Армия Восточной Римской империи выдвинула ряд довольно талантливых военачальников. Среди них выделялся Велизарий, уроженец Фракии. 23 лет он .был начальником гарнизона пограничной крепости Дара, а 25 лет уже занимал пост магистра армии — высшую военную должность. Успешно командовали войсками Нарзес, Мунд и другие военачальники.
2. Развитие военного искусства в войнах VI века
Следствием реакционной внешней политики при Юстиниане были непрерывные войны на Востоке и Севере, в Северной Африке, в Италии и Испании. Такая политика заставляла распылять силы и не позволяла закреплять достигнутые успехи.
Стратегия Восточной Римской империи была характерна тем, что на восточных и северных границах римская армия оборонялась, а в Северной Африке, в Италии и Испании наступала с целью возвращения территорий, потерянных Римской империей.
Длительная война с Сасанидским Ираном, начавшаяся в 527 году, была особенно тяжелой и безрезультатной. Основной причиной этой войны были захватнические устремления правительства Восточной Римской империи в отношении Закавказья (Армении, Иберии, Азербайджана). Иранцы стремились захватить страну лазов, чтобы иметь выход к юго-восточному побережью Черного моря. Соперничество в торговле с восточными странами являлось второй причиной войны. Таким образом, это была захватническая война с двух сторон. Со стороны римлян война не имела крупных стратегических целей, хотя и продолжалась до 562 года. С точки зрения истории военного искусства заслуживает внимания лишь ее тактическое содержание.
Войны на северной границе со славянами, аварами и другими народами также были неудачны, так как «варвары» находили поддержку со стороны угнетенного населения империи, особенно со стороны рабов и колонов. Правительство Восточной империи, широко пользуясь подкупом и провокациями, проводило политику натравливания одних племен на другие. Для борьбы с «варварами» тщательно изучались их приемы ведения войны.
Восстановление Римской рабовладельческой империи началось в 534 году наступлением против вандалов в Северной [492] Африке. Армия Восточной империи действовала успешно, так как противник оказался ослабленным межплеменной рознью и изменой вождей. Но закрепить эти успехи не удалось.
В 535 году началась война с остготами в Италии, которая продолжалась 20 лет. Вначале римская армия имела успех, так как встретила поддержку со стороны католического духовенства и остатков рабовладельческой знати. Но реакционно-реставраторская политика в Италии, попытки восстановить там рабовладельческий строй вызвали ожесточенное сопротивление остготских крестьян и широких народных масс, вскоре переросшее в освободительную народную войну. Идеологи рабовладельческого класса и современной империалистической буржуазии затушевывают, скрывают социальный смысл этой освободительной борьбы. Идеологам эксплуататорских классов это нужно для того, чтобы идеализировать монархическую власть и показать Юстиниана ее защитником и реставратором «незыблемых» основ Римского государства.
В 541 году остготским королем был провозглашен Тотила, который возглавил освободительную борьбу с армией Восточной империи. Тотила стал освобождать рабов и колонов от их повинностей в пользу землевладельцев. Эта политика способствовала тому, что остготское войско начало пополняться рабами и колонами. При поддержке широких народных масс армия под командованием Тотилы наносила римлянам одно поражение за другим. Тотила имел свой флот. Вскоре была освобождена большая часть Италии, Сицилия, Корсика и Сардиния. Но реакционное правительство Восточной империи, опираясь на господствующий класс, мобилизовало свои силы и направило в Италию новую армию, которая при Тагинэ в 552 году разбила армию остготов.
В 554 году Юстиниан объявил недействительными все законы, которые издал Тотила. Восстанавливались рабовладельческие порядки. К 555 году Италия была завоевана армией Восточной Римской империи.
В 553 году против вестготов в Испанию были направлены флот и армия, которые вскоре захватили небольшую юго-восточную часть полуострова.
Но все эти завоевания в Африке, Италии и Испании оказались непрочными, так как с конца VI века поднялась новая волна восстаний рабов, колонов и городского плебса и усилились вторжения славян. Двойной натиск привел рабовладельческую империю к гибели. В VII веке в Восточной Римской империи стал резко видоизменяться общественный строй, складывались новые, прогрессивные феодальные порядки. В формировании феодализма в Восточной империи большую роль сыграли вторжения славян, которые были тесно связаны с революционным движением угнетенных масс империи. [493]
Особенности тактики в войне Восточной Римской империи с Ираном
Римской армией командовал Велизарий. Война шла вяло, и только в 530 году произошел большой бой в Месопотамии при Даре (Кара-Дара). Велизарий имел в своем распоряжении около 25 тысяч человек, которые были сосредоточены у пограничного пункта Дара.
Римляне подготовили позицию «на расстоянии пущенного камня» от южных городских ворот. Это был глубокий ров и вал с оставленными проходами для вылазок. «Этот ров не был ископан в прямую линию, но таким образом: посередине выкопан был прямой, недлинный ров, по концам которого под прямым углом было два вала, а на краях прямых валов выведены опять прямые рвы на большое расстояние»{322}. Такое подковообразное начертание позиции позволяло наносить фланговые удары противнику, атакующему центр боевого порядка римлян.
Персы, имея около 40 тысяч воинов, подошли к Даре с юга и расположились лагерем в 20 стадиях (3,5 км) от позиции римлян. Утром следующего дня они выступили из своего лагеря с намерением атаковать римскую армию, но, подойдя к ее расположению, остановились в нерешительности. «Персы, казалось, смотрели с удивлением на благоустройство римлян и не знали в настоящем положении, на что решиться»{323}.
Боевой порядок римлян состоял из двух крыльев, центра и резервов. В центре вдоль рва была размещена пехота и конница, в углах находилось по одному конному отряду с задачей атаковать противника во фланг и тыл, если ему удастся опрокинуть римскую конницу. Отряд Велизария составил общий резерв, расположившийся за центром боевого порядка.
Устройство позиции и группировка римской армии говорят о том, что Велизарий решил дать оборонительный бой с решительной целью: уничтожить войска противника и заставить его раздробить свои силы на поле боя и подставить их под фланговые удары контратакующих отрядов римлян.
К расположению римской армии персидское войско подошло в сомкнутом построении и не решилось атаковать римлян. Лишь к вечеру от правого крыла персов отделился конный отряд и напал на левое крыло римлян, которые подались назад. Персы не преследовали римлян, опасаясь фланговых контратак. Это позволило римскому командованию остановить отступавших, привести их в порядок и контратаковать персов, которые не выдержали этого натиска и бросились назад к своим главным силам. [494]
С наступлением вечера персы отступили в свой лагерь, а римляне вошли в город Дару, где и провели ночь.
На второй день к персам прибыло подкрепление в 10 тысяч человек. Теперь они имели двойное превосходство над римлянами и стали готовиться к решительному бою. Персидское командование стремилось поднять настроение своего войска и рассеять неблагоприятное впечатление от неудачной атаки накануне.
На третий день персидское войско снова двинулось к Даре. Их боевой порядок состоял из двух линий и общего резерва. Первая линия была разделена на два крыла. Воины второй линии в ходе боя должны были сменять воинов первой линии, чтобы «свежие нападали на неприятеля». В резерве находился отряд «бессмертных».
Римскому войску Велизарий приказал построиться в прежнем порядке. По предложению командира германских наемников его отряд скрытно расположился за высотой, находившейся на левом фланге позиции римлян, с задачей атаковать наступавших персов с тыла.
Атаку персидское командование назначило на середину дня, надеясь застать римскую армию врасплох, так как это было время ее обеда.
Первый этап боя — наступление персов и бой на левом крыле римлян.
Начав наступление, персы приблизились к позиции римской армии на дистанцию выстрела из лука и остановились. Тучи [495] стрел полетели в сторону укреплений. Римские пехотинцы положили копья и взялись за луки: передние шеренги стреляли прицельно, а задние навесно. Попутный ветер еще более способствовал их стрельбе. Когда запасы стрел у персов истощились, они двинулись в атаку, направив свой удар на левый фланг римской позиции.
Левое крыло римлян не выдержало атаки и стало отступать. Но в это время персов во фланг контратаковал отряд конных лучников, находившийся в углу позиции, а с тыла ударил отряд, стоявший за высотой. Потеряв около 3 тысяч человек, правое крыло персов в беспорядке отступило к своим главным силам. Римляне не преследовали противника.
Второй этап боя — бой на правом крыле римлян.
Командующий персидской армией перевел на свое левое крыло большое число воинов второй линии и всех «бессмертных». Однако римляне заметили эту перегруппировку персов и предприняли контрмеры. С левого угла позиции был переведен на правый угол отряд конных лучников, усиливший расположенный здесь такой же отряд. Позади этих отрядов стал общий резерв римлян.
Персы стремительно атаковали правое крыло римской армии и обратили его в бегство. Но отряды римлян, расположенные в углу позиции, контратаковали и разрезали силы персов на две части. «Часть самая многочисленная была от римлян направо, другая оставалась налево... Уже те персы, что сначала преследовали римлян, чувствуя опасность своего положения, прекратили погоню, воротились назад и шли на римлян, которые на них устремились. Но тут они были поражаемы со всех сторон, потому что и те римляне, которые прежде бежали, догадываясь о происходящем, поворотили назад»{324}. Заметив окружение значительных сил своего левого крыла, персидское войско и отряд «бессмертных» бросились на выручку, но были контратакованы отрядом конных лучников и отступили «в совершенном беспорядке». Персы потеряли до 5 тысяч человек.
Третий этап боя — преследование персов римлянами.
Теперь римская конница и пехота двинулись вперед и начали общее преследование отступавшего противника. Вскоре Велизарий приказал прекратить преследование, так как опасался контратаки противника, которая могла вырвать победу из его рук. Это позволило персидскому войску укрыться в своем лагере. Римляне возвратились в исходное положение.
После боя при Даре война продолжалась в форме мелких стычек между небольшими отрядами римлян и персов. Мир был заключен только в 532 году. [496]
В бою при Даре пехота армии Восточной Римской империи составляла опору боевого порядка и сражалась лишь метательным оружием из-за прикрытий. Исход боя решили конные лучники, которые контратаковали противника. Идея активной тактической обороны была заложена в начертании полевых оборонительных сооружений и в группировке войск. Ход оборонительного боя также представляет большой интерес. Атаки персов на флангах отражались фланговыми контратаками конницы, после которых римская армия перешла в общую контратаку, превратившуюся в преследование персидского войска.
В 540 году персы вновь нарушили мир и осадили Дару. К этому времени город имел мощные укрепления, состоявшие из внутренней стены высотой около 18 м с 30-метровыми башнями и более низкой наружной стены со рвом; промежуток между стенами равнялся 15 м. Во внутренней стене было много узких бойниц, расположенных в два яруса. Наиболее удобный доступ с юго-запада преграждало вынесенное вперед наружное укрепление в форме полумесяца с глубоким рвом, наполненным водой.
Обложив крепость, персы зажгли торящими стрелами ворота и начали их штурмовать, но штурм был отражен. После этого персы подвели подкоп и прошли галереей под внешней стеной. Римляне узнали об этом от перебежчика, и гарнизон Дары перехватил галерею поперечным рвом. Вторично потерпев неудачу, персы вступили в переговоры и сняли осаду за солидный выкуп.
В борьбе за Дару представляет интерес система оборонительных сооружений того времени, способы овладения крепостью и противодействие подкопу.
Военное искусство в войнах Восточной Римской империи с вандалами, готами и франками
В 533 году Юстиниан отправил морем в Африку армию под командованием Велизария численностью в 10 тысяч пехотинцев, 5 тысяч всадников и отряд массагетов. Римляне высадились в Капутваде, что в пяти переходах от Карфагена, и двинулись к городу. Флот шел вдоль морского берега, не удаляясь от него, с задачей обеспечивать правое крыло армии. Для борьбы с римлянами вандалам удалось собрать значительные силы, которые выступили навстречу противнику.
Боевые действия у Дециума. По маршруту движения Велизарий выслал отряд численностью 300 воинов, которому было приказано двигаться впереди главных сил в удалении на 20 стадий (3,5 км) с задачей обнаружить движение противника и предупредить свои войска, чтобы они могли во-время перестроиться из походного порядка в боевой. Отряд союзных массагетов составил левую колонну, которая двигалась параллельно [497] колонне главных сил на дистанции свыше 20 стадий. Главные силы под командованием Велизария наступали вдоль морского берега, стараясь не терять из виду свой флот.
Велизарий принял меры для поддержания в армии дисциплины и обеспечения хороших взаимоотношений с имущими слоями местного населения. Ливийцы охотно продавали римлянам продовольствие и оказывали им всякое содействие. Дневные переходы армии не превышали 80 стадий (14 км) Через Лейту и Адрамит римляне вышли в местность Грассу, находившуюся в 350 стадиях (63 км) от Карфагена, где произошла первая небольшая стычка разведчиков.
Вандалами командовал Гелимер, который решил действовать активно: одному отряду под командованием своего брата Аммату он приказал у Дециума в 70 стадиях (12,5 км) от Карфагена окружить и уничтожить авангард римлян; второй отряд в 2 тысячи всадников под командованием племянника Гелимера Гивамунда должен был атаковать левую колонну противника. Сам Гелимер главными силами предполагал напасть на главные силы римлян и отрезать их от флота. [498]
Однако на сильно пересеченной местности взаимодействия Этих отрядов организовать не удалось. Но вандалы легко могли окружить римлян, так как их главные силы находились в тылу римского войска, один отряд оказался на фланге римлян, другой отряд должен был действовать с фронта.
Поражение отрядов вандалов. Замысел Гелимера был сорван в результате разрозненных действий высланных им отрядов.
Аммату, не собрав своего отряда, «с малым числом и то не отборных воинов»{325} раньше назначенного времени прибыл в Дециум. Остальные воины отряда по дороге из Карфагена шли в беспорядке группами по 20-30 человек. В это время сильный разведывательный отряд римлян подошел к Дециуму. Завязался неравный бой, в котором пал и сам Аммату. Оставшиеся в живых вандалы в панике бежали по дороге в Карфаген и увлекли за собой весь отряд. Римляне преследовали бежавших и дошли до ворот Карфагена.
В это время отряд вандалов под командованием Гивамунда вышел в район солончака, находившегося влево от карфагенской дороги и в 40 стадиях (7 км) от Дециума. Здесь отряд был атакован массагетами и уничтожен.
Вскоре главные силы римлян были уже в 35 стадиях (6 км) от Дециума, оторвавшись, таким образом, на значительное расстояние от своего флота. Велизарий нашел место, удобное .для устройства укрепленного лагеря, приказал вырыть ров и расположил в лагере обоз и пехоту.
Навстречу вандалам выступила конница римлян с тем, чтобы выявить силы противника, а затем вступить в бой всем войском. Вперед были высланы федераты, отряд которых имел задачу установить местонахождение противника.
Действия отрядов федератов. Федераты вскоре достигли Дециума, где перед ними открылось поле боя разведывательного отряда. От местных жителей они узнали обстановку боя. Осматривая с высот окружающую местность, федераты заметили к югу от Дециума тучи пыли, а затем вскоре увидели многочисленную конницу вандалов. Велизарию было послано донесение о наступлении вандалов; в этом же донесении федераты просили командующего спешить к ним на помощь. О способе дальнейших действий у командиров федератов не было единого мнения. Одни предлагали двинуться навстречу вандалам, другие считали, что для наступления у них недостаточно сил. Пока командиры федератов спорили, вандалы приблизились к отряду.
Появившаяся конница вандалов составляла их главные силы под командованием Гелимера, который запутался в горных [499] проходах, прошел мимо римской армий и вышел к Дециуму с юга. Вандалы наступали между двумя дорогами, по которым двигались — оправа конница римлян, слева — массагеты. Теперь римляне легко могли окружить вандалов. Гелимер не знал о поражении отряда Гивамунда, не видел укрепленного лагеря римлян и наступавшей римской конницы. Завязался бой.
Конница вандалов с одной стороны и федераты с другой устремились к высоте, которая командовала окружающей местностью. Вандалам удалось захватить ее и затем обратить федератов в бегство.
В семи стадиях (1 1/3 км) от Дециума отступавший отряд федератов встретил отряд под командованием Улиариса, высланный Велнзарием из состава главных сил. В этом отряде было 800 воинов. Федераты полагали, что теперь для наступления против вандалов сил достаточно. Но прибывшее подкрепление сразу же обратилось в бегство и увлекло за собой передовой отряд. Вандалы не преследовали римлян. Вместо этого они спустились с высоты на равнину и занялись погребением убитых воинов.
Бой главных сил римской армии. Велизарий встретил отступавший в беспорядке отряд федератов с его подкреплением, остановил беглецов и после строгого выговора построил их в боевой порядок. Узнав об успешных действиях своего разведывательного отряда и собрав сведения о местонахождении и состоянии противника, Велизарий спешно двинул свою конницу против вандалов.
Наступление римлян оказалось для противника неожиданным; вандалы были захвачены врасплох и не успели приготовиться к бою. Атакованные римской конницей, они бежали, не оказав организованного сопротивления. Бой прекратился лишь с наступлением ночи. Разбитая конница вандалов отступала по дороге в Нумидию.
В сумерках этого дня к главным силам римской армии присоединился разведывательный отряд и массагеты, подготовившие поражение вандалов. На другой день подошла пехота римлян с обозом, и Велизарий двинул всю армию на Карфаген, который вскоре занял. Флот, пользуясь попутным ветром, достиг мыса и вскоре вошел в порт. Армия и флот вновь соединились.
Вандалы собрали свои силы, но опять были разбиты римлянами при Трикамере.
Боевые действия римлян у Дециума показывают боеспособность составных частей их армии и роль родов войск. Наиболее боеспособной частью здесь была римская конница, которой командовал Велизарий. Среди командиров отдельных отрядов федератов не было единства мнения, каждый из них не желал подчиниться другому, и в результате в бою все действовали [500] разрозненно и несогласованно. Пехота оставлялась теперь в укрепленном лагере для охраны обоза.
Стремясь воодушевить войско, Велизарий обратился к нему с речью. Он сказал,что спасти положение можно только победой. Возможность победы обусловливалась характером войны, моральной неустойчивостью противника и превосходством римского войска. Так римский полководец VI века понимал основы победы.
Следует отметить, что Велизарий специально высылал вперед отряды, которые добывали сведения о противнике. Но связь с первым отрядом не поддерживалась, и о противнике от него Велизарий ничего не узнал. Второй отряд он подкрепил третьим отрядом, который лишь деморализовал отряд федератов. Только пассивность вандалов, которые не преследовали в панике бежавшего противника, спасла римлян от поражения.
Велизарий распылял свои силы не только высылкой сильных отрядов, но и расчленением своих войск на две колонны, между которыми отсутствовали связь и взаимодействие. Пехота же, находясь в лагере, не могла оказать какого-либо влияния на ход боевых действий. Но и противник также распылил свои силы.
Под Дециумом боевые действия свелись к ряду отдельных эпизодов, почти не связанных между собой, что характерно для военного искусства римлян в войне с вандалами.
Боевые действия римлян в Италии. В 535 году римская армия под командованием Велизария из Северной Африки направилась в Сицилию, где высадилась и начала войну с готами. Завоевав Сицилию, римляне переправились в Италию и вскоре заняли Рим, в котором им пришлось в течение года выдерживать осаду большой армии готов. Высаженная в Италии вторая армия Восточной империи деблокировала Рим, а сам Велизарий был отозван для борьбы с персами.
В 551 году в Италию отправилась новая армия под командованием Нарзеса, который получил от императора достаточное количество денег, людей и военного снаряжения, чтобы вести успешные боевые действия. Большую часть этой армии составляли наемные отряды: славяне, лангобарды, герулы, гунны и другие. Разноплеменный состав был источником слабости римской армии.
Бой с готами у Тагинэ. Весной 552 года армия под командованием Нарзеса выступила из Далмации и походным порядком прибыла в Северную Италию. Из Равенны она двинулась к Тагинэ (Апеннины), где встретила армию готов под командованием Тотилы. Римляне имели около 20 тысяч человек, у готов было не меньше, а возможно даже и больше сил, так как в дальнейшем армия под командованием Тотилы действовала наступательно. [501]
Римская армия и армия готов расположились в укрепленных лагерях на равнине, окруженной со всех сторон холмами. Их разделяло пространство, не превышавшее двух полетов стрелы, т. е. около 400 м. Между двумя лагерями противников находилась высота, которая имела тактическое значение. Эта высота в случае захвата ее римлянами позволила бы им обстреливать готов сверху, а в случае захвата готами обеспечивала бы им фланговый маневр, так как мимо этой высоты проходила дорога, выводившая в тыл расположения римской армии. Перед высотой находился овраг. Нарзес предупредил готов и темной ночью с отрядом в 500 пехотинцев занял нейтральную высоту.
Утром готы пытались сбить отряд с высоты, но римские пехотинцы, тесно сомкнув щиты и выставив копья, отразили несколько конных атак готов и удержали высоту. Это была завязка боя. Противники построили свои боевые порядки.
На флангах боевого порядка римской армии Нарзес расположил около 8 тысяч пеших лучников, а в центре — спешенных лангобардов, герулов и другие отряды «варваров». Левый фланг римлян примыкал к высоте. Нарзес приказал продвинуть вперед крайний левый фланг (1500 человек), построив его тупым углом. На этом фланге 500 человек, повидимому, были расположены во второй линии, так как получили приказ спешить во время боя к тому пункту, где армия будет терпеть неудачу. По приказанию Нарзеса правое и левое крылья боевого порядка должны были нанести фланговые удары по готам сразу же, как только они вступят в бой. Таким образом, римская армия готовилась дать оборонительный бой. Ее позицию усиливала занятая высота и овраг перед ней, являвшийся препятствием для действий конницы.
Тотила выстроил войско готов, но не торопился вступать в бой, так как ожидал прибытия подкреплений численностью в 2 тысячи человек. Боевой порядок готов состоял из двух линий: в первой находилась конница, во второй — пехота. Готы получили приказ в бою не пользоваться луками, а пускать [502] в ход только копья, что говорит о намерении Тотилы действовать наступательно.
Нарзес воспользовался тем, что готы не начинали боя, и приказал своим флангам, где стояло по 4 тысячи лучников, выдвинуться вперед. Боевой порядок римской армии принял форму полумесяца. В середине дня готы атаковали римлян.
Первый этап боя — отражение римской армией атак конницы готов.
Римляне «...сражались то верхом, то стоя пешими во фронте, что было полезнее в данный момент; они могли производить и окружение врагов, могли и сами нападать на наступающих и своими щитами отражать удары. Всадники же готов, оставив позади себя всю пехоту, полагаясь только на свои копья, устремились в слепом порыве храбрости, но, попав в битву, жестоко заплатили за свое неразумие. Устремившись на центр врагов, они не заметили, что оказались в середине восьми тысяч пехоты; они быстро пали духом, поражаемые стрелами и справа и слева, так как стрелки, ...стоявшие по флангам фронта, сильно загнули «рая боевой линии, как крутой серп луны. В этой схватке готы потеряли много людей и коней, еще не успев вступить в бой с неприятелем, и, понеся много непоправимых потерь, они с запозданием и большим трудом подошли к неприятельской линии»{326}. Наступление конницы готов успеха не имело.
Второй этап боя — контратака римской армии.
Отразив атаки противника, римляне уже под вечер контратаковали готов, в результате чего конница готов обратилась в бегство, а римская армия стала ее преследовать. Готская конница бежала в такой панике, что опрокинула свою собственную пехоту, находившуюся во второй линии, и даже потоптала часть пехотинцев, не разомкнувших своих рядов, чтобы пропустить в тыл отступавшую конницу. Готы были взяты в плен, а остальные под покровом наступившей ночи рассеялись. Тотила был смертельно ранен и умер в населенном пункте Капри.
Армия готов действовала наступательно, что обеспечило ей захват инициативы в бою. Но эта инициатива не была удержана готами из-за отсутствия взаимодействия конницы и пехоты. Расположенная за конницей пехота была обречена на бездействие. Атакуя противника, конница готов не имела обеспеченных флангов и поэтому попала под фланговые удары лучников противника. Конница не была использована ни для маневра, ни для обхода и охватов флангов римлян. Нарзес правильно оценил местность и, захватив высоту, создал благоприятные условия для построения римской армии. Боевой порядок был рассчитан на осуществление фланговых ударов силами [503] лучников. Отразив атаку готов, римляне контратаковали их, что решило исход боя.
Бой с франками на реке Касулине в 554 году. Римская армия под командованием Нарзеса в 553 году при Везувии нанесла готам еще одно крупное поражение. В этом же году в Италию вторглись крупные силы франков и алеманов.
По сообщению историка Агафия, франки были обучены искусству пешего боя, имели на вооружении мечи, обоюдоострые секиры, ангоны и щиты. Ангоны — средней величины копья для метания, которые могли в случае необходимости применяться и в рукопашном бою. Наконечник ангона железный, с остриями, загнутыми вниз, кривые острия не позволяли вытащить ангон из раны; если же ангон попадал в щит, то повисал на нем и мешал пользоваться щитом, а франк в это время поражал противника секирой или мечом.
Осенью 554 года 30-тысячная армия франков расположилась в укрепленном лагере в древней Кампании, . в 10 км от Капуи, на левом берегу реки Касулина, впадающей в Тирренское море. С одной стороны протекала река, с других сторон лагерь был укреплен валом. Кроме того, на валу стояли повозки большого обоза. Колеса повозок соединялись между собой, прикреплялись к грунту и засыпались землей до ступиц так, что видны были только верхние полукружия повозок. Для вылазок из лагеря был оставлен выход, который надежно охранялся. Франки построили деревянную башню, в которой оставили сильный гарнизон для охраны моста через реку Касулина.
Римская армия численностью в 18 тысяч человек под командованием Нарзеса выступила из Рима и, прибыв в Кампанию, расположилась в укрепленном лагере «недалеко от врагов, откуда можно было слышать все и рассматривать [504] укрепления»{327}. Затем Нарзес выслал отряды для захвата фуражиров противника. Одну из захваченных повозок с сеном римляне подвезли к деревянной башне у моста и зажгли, в результате чего башня загорелась, а гарнизон ее бежал в свой лагерь. Мост оказался в руках римлян. Франки стали выходить из лагеря и строиться для боя. Нарзес также приказал строить боевой порядок на середине между двумя лагерями.
Боевой порядок римлян состоял из фаланги пехоты (4 тыс. человек), конницы на флангах с круглыми щитами, дротиками, луками и длинными копьями, двух конных отрядов, укрытых на флангах в лесной чаще с задачей окружения противника; шеренги тяжело вооруженных пехотинцев, прикрывавших с фронта весь боевой порядок; легко вооруженных и метателей дротиков, замыкавших боевой порядок и обеспечивавших его с тыла. Отряд герулов отказался сражаться, но Нарзес оставил для них место в центре фаланги.
Боевой порядок франков имел свои особенности. «Форма их боевого порядка была подобна клину и походила на дельту. Передняя его часть, которая заканчивалась острием, была плотна и закрыта со всех сторон щитами. Можно сказать, что они своим построением напоминали голову свиньи. Фаланги же с каждой стороны, построенные в глубину по сотням и по лохам и как можно больше протянутые вкось, постепенно отдалялись друг от друга и заканчивались, охватывая большое пространство, так что промежуток между ними оставался пустым и видны были ряды голых спин воинов. Они стояли, отвернувшись друг от друга, чтобы противостоять неприятелю, [505] но сражались в безопасности, прикрытые щитами. А тыл защищали стоящие в противоположном ряду»{328}. Построив такой таран, франки решили пробить им боевой порядок римской армии.
Первый этап боя — атака франками армии римлян и прорыв их боевого порядка.
Франки первыми двинулись в атаку. Острие их клина врезалось в расположение римской армии, и, так как в центре ее был незанятый промежуток (место для герулов), франки пробили боевой порядок римлян на всю глубину. Нарзес приказал своим войскам загнуть фланги и охватить противника, а кавалерии зайти с тыла. Так как клин франков был внутри пустым, конные лучники римской армии получили возможность стрелять через голову одного фаса клина в спину воинам другого фаса клина, в результате чего франки несли большие потери.
Второй этап боя — контратака герулов и окружение франков пехотой и конницей римской армии.
«В это время Синдуал и герулы, приблизившись к месту сражения, наткнулись на врагов, прорвавших боевой строй и выдвинувшихся вперед. Тотчас же, столкнувшись с ними в рукопашном бою, они начали сражаться; те, пораженные неожиданностью, заподозрив засаду, тотчас обратились в бегство»{329}. Боевой порядок франков был окончательно расстроен и разорван на несколько частей. «Римляне же истребляли их не только стрелами, но набрасывались на них тяжело и легко вооруженные, бросая дротики, пронзая копьями и рубя мечами. Всадники, сомкнув фланги, окружили их и отрезали отступление»{330}. Спасаясь от преследования, франки прыгали в реку и тонули.
Войско франков было уничтожено. После этого поражения «варвары» двинулись из Италии, но большинство их погибло от эпидемических заболеваний.
Рассказ Агафия о бое на реке Касулина Дельбрюк называет «свободным полетом фантазии, порожденным одним лишь словом «голова кабана». Боевой порядок франков, необоснованно заявляет Дельбрюк, «придумал» Агафий, а Нарзес, по его словам, «очевидно» располагал значительным численным превосходством. Но ход боя этого не подтверждает.
Боевой порядок римской армии был построен с учетом тактики франков и с замыслом на окружение противника. Нарзес управлял ходом боя, маневрировал своими силами, вследствие чего римляне окружили и уничтожили врага. Интересен метод воздействия на колеблющуюся часть войск. Нарзес смело оставил место для них в центре боевого порядка, увязав это [506] с замыслом окружения противника, и тем самым заставил герулов вступить в бой.
Оценивая армию Восточной Римской империи, Энгельс отмечал, что упадок римской пехоты продолжался. Но одновременно была доведена почти до состояния идеального бюрократизма иерархическая и административная организация войск. Процветали мошенничество и растраты государственных средств. Армия, обходившаяся государству слишком дорого, в значительной части существовала лишь на бумаге.
Главным родом войск стали конные лучники, которые вели бой метательным оружием; рукопашный бой считался устаревшим. «На пехоту смотрели как на хлам и намеренно держали ее вдали от поля сражения, употребляя ее главным образом для несения гарнизонной службы; в большинстве сражений Велизария дралась исключительно конница, и когда пехота принимала в них участие, она неизменно обращалась в бегство. Тактика Велизария целиком базировалась на принципе: избегать рукопашной схватки и брать противника измором»{331}. Римляне с успехом сражались против готов, которые совсем не имели метательного оружия. Они выбирали для боя пересеченную местность, чтобы готы не могли успешно действовать. Римляне терпели поражения от франков, пехота которых сражалась в компактных строях. Конница персов обладала более высокой боеспособностью, чем конница римлян. Таковы были особенности тактики армии Восточной Римской империи, определявшиеся прежде всего боевыми качествами родов войск.
3. Военно-теоретическая мысль в Восточной Римской Империи в VI веке
Военные теоретики и историки Восточной Римской империи обобщали современный им опыт войн, опираясь на военно-теоретические и исторические работы древних авторов, особенно на труды Полибия и Вегеция. Из военных историков этого периода особенно выделяется Прокопий Кессарийский, оставивший описание походов Велизария. Работу Прокопия продолжил Агафий.
Прокопий участвовал в походах Велизария и был его секретарем. Личные наблюдения Прокопия делают его труд очень ценным. Кроме того, Прокопий был для своего времени высокообразованным человеком, он хорошо изучил исторические работы Геродота, Фукидида и Полибия, которым старался подражать. По словам Агафия, Прокопий знал «неимоверно много предметов и, так сказать, перерыл всю историю». В предисловии к истории походов Велизария он говорил о цели этой работы, о своем желании сохранить их опыт, чтобы «эти сверхчеловеческие события не были бы за неимением [507] историка осуждены на забвение». Подвиги Велизария он считает «выше всего, даже самого удивительного, что знала древность». Прокопий пишет просто и ясно, пытается анализировать факты, но его критические способности, несомненно, ниже, чем у Полибия. Превознося Велизария и Юстиниана в официальных работах, он подвергает злобной критике режим последнего в своей «Тайной истории», показав тяжелое положение народных масс.
Прокопий и Агафий фактически являются военными историками. Из теоретических работ следует рассмотреть труд Псевдо-Маврикия «Стратегикон»{332}, в котором обобщен боевой опыт армии Восточной Римской империи VI века. В то же время автор использовал опыт древнеримской армии, обобщенный в трактате Вегеция.
Философская основа трактата Псевдо-Маврикия — идеалистическая. Одной из основных сил, определяющих исход войны и боя, автор считал бога, за помощью к которому рекомендовал обращаться военачальникам. Но если церковь хорошо помогала восточным императорам держать в узде колонов и городскую бедноту, то в боевых условиях необходимо было владеть военным искусством.
«Так как с давних пор не заботятся о военном искусстве, а оно может совершенно, так сказать, прийти в забвение и дойдет до того, что военные не будут понимать самого простого и в одинаковых затруднительных случаях поступать различным образом, то мы, зная, что обвинение в плохом обучении войска и неопытности начальников падет на нас, решили написать это, взяв кое-что у древних авторов и прибавив к нему часть и от своих познаний»{333}. Такова основная задача, которую поставил себе автор трактата. Опыт военного дела древних, как это подчеркивает автор, не является главной темой его труда. «Стратегикон» написан на основе боевого опыта армии Восточной Римской империи.
В трактате рассматриваются следующие вопросы:
— организация, вооружение и обучение войск;
— построение походного и боевого порядков;
— способы ведения боя;
— обеспечение боевой деятельности войск;
— особенности ведения войны различными народами.
Главным родом войска автор трактата считал конницу и весь свой труд фактически посвятил вопросам ее использования. О пехоте он говорит кратко, всегда рекомендуя иметь больше конницы, чем пехоты, «...потому, что последняя годна только для пешего боя, а первая для скорого преследования и отступления, [508] да спешившись, она тоже тотчас может хорошо драться»{334}. Конница хорошо может действовать на равнине, пехота нужна только для ведения боя на пересеченной и закрытой местности. Структура армии, по мнению автора, определяется характером местности, а также особенностями армии противника. Для борьбы с персами, готами и другими народами, располагавшими большими массами конницы, автор рекомендовал иметь хорошую, конницу. У персов, готов, вандалов и у других соседей Восточной империи была сильная конница. Поэтому автор трактата главное внимание обращал на организацию, обучение и тактику конницы.
Всадник должен иметь хорошее защитное вооружение: брони с плечевыми ремнями, наножники и шлем. Основное оружие кавалериста — лук с запасом тетив и стрел до 30-40 штук в колчане, кроме того, у него должны быть копье с ременною петлею посередине и кинжал. «Ведь чем лучше вооружен воин, тем он проворнее и врагам страшнее»{335}. Молодых и не умеющих стрелять из лука автор рекомендовал вооружать копьями и щитами. У начальников и отборных воинов лошадь должна быть прикрыта доспехами, которые защищали бы ее шею и грудь. При седле надо иметь два железных стремени, кожаный мешок, аркан и мешок с 3-4-дневным запасом продовольствия. Конница должна состоять из конных лучников с солидным защитным вооружением.
Низшей организационной единицей рекомендовалась тагма различной величины (200-400 человек), что затрудняло противнику определение численности армии. Тагма состояла из пятков, десятков и сотен. Тагмы сводились в мерии по 2-3 тысячи человек в каждой. Из мерий составлялись три равные меры: средняя, правая и левая. Все войско состояло из 18-20 тысяч человек. Командующий войском назывался стратегом. Если в армии оказывался излишек людей, то из оставшихся за пределами трех мер составляли резерв, который располагался во второй линии боевого порядка и служил поддержкой мерам с фланга или тыла, для охвата флангов противника, для устройства засад. Следовательно, резерв выделялся лишь при наличии «излишка» людей.
Боевую подготовку автор трактата разделил на три основные ступени: одиночное обучение воинов, обучение подразделений (тага), обучение всего войска в целом. В одиночном обучении главное внимание должно уделяться стрельбе из лука в пешем строю, а затем в конном. Сначала выработать навыки быстрой стрельбы по римскому или персидскому способу, а затем перейти к тренировке в стрельбе в цель. Всадник должен уметь стрелять на скаку: вперед, назад, вправо и влево; выпустив несколько стрел, он быстро вкладывал лук [509] в колчан и сражался копьем, которое во время стрельбы находилось у него за спиной, потом снова брался за лук. Тагмы обучались перестроениям по рекомендованным упражнениям.
Все войско в целом обязано было тренироваться в построении боевого порядка, учиться вести наступление, взаимодействуя своими собственными частями, и маневрировать в бою, на ровной и неудобной, пересеченной или покатой местности: В обучении центральное место начинали занимать вопросы взаимодействия войск и маневр на поле боя. Это были новые моменты в военной теории.
Только в заключение автор трактата счел «нужным сказать кое-что и о пехотном строе, про который теперь забыли и о котором совершенно не заботятся», но и пехотный строй, замечает автор, «достоин того, чтобы о нем позаботиться». Пехоту рекомендовалось делить на тяжело вооруженную и легкую. На вооружении тяжелого пехотинца должны быть мечи герульские, копья, боевые топоры, пращи и щиты одного цвета; защитное вооружение — шлемы с решетками на забралах и латы для воинов первых двух шеренг. Легкая пехота должна была иметь на вооружении небольшой щит, лук с футляром и колчаном со стрелами (до 30-40 штук), дротики и боевые топоры. В обозе пехотных подразделений рекомендовалось возить корзины из прутьев (туры), рогатки с металлическими петлями и железными болтами для их скрепления, баллисты, 10-20-дневный запас муки или сухарей, запас стрел и метательного оружия.
Основным пехотным подразделением рекомендовалась также тагма в 256 человек. Если в состав пехотного войска входило более 24 тысяч человек, оно подразделялось на четыре меры, а если менее — на три меры. Одиночное обучение пехотинцев сводилось к обучению действиям щитом и копьем, а также метанию дротиков и боевых топоров. Лучники обучались стрельбе из лука, метанию дротиков, пользованию пращей, бегу и прыганию. В составе подразделений пехотинцы обучались движениям и перестроениям. Для боя пехота выстраивалась фалангой.
Таким образом, если в изложении тактики конницы автор трактата уходит вперед по сравнению с римскими авторами, то в изложении тактики пехоты он повторяет то, что в свое время сказал Вегеций.
По тактическому назначению армию рекомендовалось делить на ряд составных частей. В нее входили скульптаторы — разведчики; антецессоры — солдаты, которые в походе проводили рекогносцировку, указывали пути следования и выбирали места для лагерей; мензоры — воины, которые разбивали, строили и укрепляли лагери; курсоры — воины, наступавшие в рассеянном строю впереди боевого порядка; дефензоры — воины, являвшиеся поддержкой курсоров и наступавшие [510] в сомкнутом строю. Далее следовали две боевые линии, которые замыкались депутатами, оказывавшими помощь раненым и эвакуировавшими их, а также собиравшими оружие; наконец, располагался резерв, используемый для засад, поддержки боевых линий и парирования случайностей. Таким образом, походный и боевой порядок должен был состоять из частей обеспечения и главных сил, расчлененных, взаимодействовавших и маневрировавших, что позволяло управлять боем и питать его из глубины.
Походный порядок Маврикий советовал строить в зависимости от маршрута и обстановки. Когда противник далеко, говорит автор, лучше идти походом по мерам или мериям, а не вести все войско, так как в этом случае оно может пострадать от недостатка продовольствия и фуража, а противнику будет облегчена разведка. Когда противник близко, то за 6, 7 или 10 переходов нужно сосредоточить все силы и расположить их в укрепленных лагерях. При движении по неизвестной местности необходимо хорошо организовать разведку и охранение, чтобы во-время обнаружить засады противника и не подвергать себя опасности внезапных нападений. В голове походного порядка должны следовать знатнейшие и храбрейшие воины, за ними гвардия и телохранители императора. При форсировании рек и теснин надо высылать вперед отряды прикрытия, которые, закрепившись на противоположном берегу, должны обеспечить место переправы. В случае форсирования дефиле отряды занимали выход из него.
Боевой порядок должен быть глубоким, так как «...в большинстве случаев сражение оканчивается неудачею вследствие того только, что все войско было выстроено в одну линию, в особенности, если оно вооружено только копьями»{336}. При построении войска в одну линию затрудняется управление, войсковые части .не имеют связи между собой и отсутствует возможность парирования обходного маневра противника. Боевой порядок, по мнению автора трактата, должен был состоять из двух линий и резерва. В этом случае бойцы первой линии, во-первых, будут храбрее сражаться, так как они имеют обеспеченный тыл и фланги; во-вторых, никто из первой линии не сможет убежать, так как будет находиться на глазах солдат и командиров второй линии; в-третьих, если первая линия начнет отступать, то вторая линия ее поддержит и неожиданно для противника контратакует его. Вторая линия, по мысли автора, будет усиливать и подкреплять первую линию.
Глубина строя в каждой линии должна быть не более четырех шеренг. В пехоте задние шеренги подталкивают передние, чего не может быть в коннице, поэтому построение свыше четырех шеренг нецелесообразно. При невысоких боевых качествах [511] воинов их рекомендовалось строить в 7, 8 и даже 10 шеренг.
Особое внимание необходимо уделять охране флангов. Противник всегда старается обойти прежде всего левый фланг, поэтому в первой линии боевого порядка за ее левой мерой надо располагать 2-3 тагмы для охраны фланга и его поддержки. К правой же мере надо выделять 2-3 тагмы стрелков с задачей охвата фланга противника. Кроме этого, автор трактата советовал выслать на оба фланга боевого порядка 3-4 тагмы для засады и внезапного нападения. Сверх того, каждая тагма должна была иметь по два разведчика, а каждая мера — по 8-12 разведчиков. Последние перед боем выезжали вперед, а в ходе боя наблюдали издали за тем «...чтобы неприятель не сделал из засады нечаянного нападения или не употребил бы какой-либо военной хитрости»{337}.
Во второй линии должно находиться около трети всего числа солдат; первую линию Маврикий предлагает строить на расстоянии тысячи шагов от второй, а при сближении с противником — на расстоянии, не превышавшем четырех полетов стрелы. Войска второй линии делились на четыре меры, располагавшиеся на одной линии с интервалами в полет стрелы. Для обеспечения от нападений в тылу за флангами второй линии располагалось по одной тагме; эти тагмы составляли третью линию боевого порядка. Для связи мер второй линии в интервалах выстраивались по I — 2 тагмы конницы.
Прежде чем вступить в бой, рекомендовалось тщательно разведать обо всем, что делается у противника. Разведку должны были вести наблюдением сторожевые посты, лазутчики и разведчики, которым надлежало выяснить численность войск врага, вооружение, дисциплину, передвижение и местность на дистанцию в 2-3 тысячи шагов от места предстоящего боя. Дозоры вели наблюдение за действиями противника, принимали перебежчиков, разведывали местность с целью выявления засад, рвов, вырытых противником, и пр. В зависимости от условий местности и обстановки считалось полезным выставлять две линии сторожевого охранения. В то же время рекомендовалось тщательно скрывать от противника свой боевой порядок, особенно вторую линию. Если нельзя было скрыть вторую линию, то ее следовало вести на сближенной дистанции, чтобы две линии казались одной. Когда же первая линия подходила к противнику на тысячу шагов, вторая линия замедляла шаг и брала нормальную дистанцию. Атаку рекомендовалось начинать только после того, как будут выяснены намерения противника.
Использование внезапности автор трактата считал важным моментом военного искусства. Он советовал широко применять [512] засады в бою, пользуясь местностью и маневром, действуя отдельными небольшими отрядами в закрытой местности, а иногда, укрыв большую часть своих сил, развернуть против врага меньшую часть войска. Учиться этому автор предлагал у скифов, которые предпринимали хорошо организованные преднамеренные отступления, в результате чего преследующий противник внезапно попадал под двойной удар: с тыла удар наносили отряды, находившиеся в засаде, с фронта шли в контратаку отступавшие войска. Это положение трактата — яркое доказательство того, как тактика соседних народов, и особенно тактика скифов и славян, влияла на тактику войск Восточной Римской империи.
Успех засады во многом зависит от выбора времени и места нападения. Устроить засады можно и на открытой местности, для чего нужно выкопать длинный ров глубиной 2,5-3 м и шириной 15-18 м, покрыть его тонкими жердями, а затем замаскировать травой. Поперек рва автор советовал оставлять для своих войск несколько полос — проходов, которые следовало чем-либо обозначить, а на флангах рва расположить засады. Перед боем первая линия выстраивалась впереди рва, а завязав бой, быстро отступала за ров по обозначенным проходам. Когда часть войск, преследующая врага, оказывалась во рву, а строй другой части также был нарушен, с флангов его атаковали засадные отряды и одновременно контратаковали главные силы. Можно устраивать такие же засады и на болотах, сделав два-три хорошо замаскированных прохода (насыпь, настил) для своих войск, которые, выстроившись перед болотом, должны действовать так же, как и в первом случае. Там, где нет болот и нельзя вырыть ров, можно использовать связанные между собой железные рогатки, положенные на землю и также замаскированные. Ширина такого искусственного препятствия могла быть до 30 м, а длина должна была равняться протяжению фронта боевого порядка. В подготовленной полосе для движения своих войск следовало оставлять 4-5 обозначенных проходов шириной 9-12 м каждый. Наконец, можно было использовать волчьи ямы, вырытые в шахматном порядке.
Таким образом, автор трактата рекомендовал создавать перед боевыми порядками особые полосы заграждения с целью дезорганизации боевого порядка противника и создания невыгодных для него условий.
Успех на войне и в бою, утверждал автор, во многом зависит от таланта полководца и военного искусства. «Сражения выигрываются не превосходством в числе над неприятелем, не безрассудною храбростью, не рукопашною схваткою, как попросту некоторые думают, но, после бога, опытностью в военном деле и искусстве. При опытности и хорошем разведывании можно, и не вступая в открытый бой, победить [513] неприятеля, если только время, местность, внезапность и прочее способствуют предупредить неприятеля». «Как нельзя без кормчего ввести судно из моря в гавань, так нельзя победить и неприятеля без порядка и военного искусства...»{338}. С помощью военного искусства, писал он, можно победить превосходящие силы противника, для чего надо умело пользоваться условиями места и времени, знать намерения и коварство врага, обострить противоречия в его войсках, лишать их запасов продовольствия и фуража, хорошо обеспечивать и снабжать свои войска и не разделять своих сил. Все это может сделать только искусный полководец. «Военное дело похоже на охоту. Как диких зверей лучше ловить не открыто, а посредством сетей, обманов, выслеживанием, а также облавой и тому подобными средствами; так же надо действовать и в сражениях, все равно против больших или против меньших сил. Потому, что вступать с неприятелем открыто врукопашную даже, когда очевидна победа над ним, все-таки не лишено опасности и потерь...»{339}. Бездеятельные скорее будут побиты, а смелые победят, утверждает автор трактата. «Кто более заботится о войске и об обучении его, тот менее будет подвергаться опасности в бою. Никогда не следует вести в бой войско, не убедившись заранее в его мужестве. Не всегда следует вступать в открытый бой с неприятелем, а лучше поражать его хитростью, или нечаянными нападениями, или лишением съестных припасов, потому что в бою чаще всего главную роль играет не храбрость, а счастье»{340}, — таковы, по мнению автора, обязанности военачальника. На войне наиболее выгодны те средства, о которых неприятель не знает; чаще всего пригодна хитрость. Важен в бою и боевой порядок. «Кто не сравнит своих сил с неприятельскими, тот может жестоко ошибиться. Дело решается более строем, нежели числом. Ведь часто помогает местность и делает слабых сильнейшими»{341}.
Боевой порядок должен строиться обязательно с учетом характера местности. Кроме того, боевой порядок надо строить, сообразуясь с числом и боевым порядком противника: пехоту против пехоты, легко вооруженных, конницу и тяжело вооруженных против таких же частей врага. Кто более надеется на свою конницу, тот пусть дает сражение на равнине; у кого лучше пехота, тому лучше сражаться на пересеченной, крутой и труднодоступной местности. Если войск мало, надо выбирать позиции небольшого протяжения по фронту с обеспеченными флангами, чтобы противник на этой местности не мог развернуть всех своих сил и таким образом лишился бы своего численного превосходства. [514]
Захват инициативы в бою — один из решающих элементов победы. Упреждая врага, надо обеспечивать себе свободу действий. Но будет ошибкой, если главнокомандующий в начале боя сразу введет в дело все свои силы. Необходимо учитывать личные качества военачальника противника, как это делал Ганнибал, погоду, настроение солдат противника. Если в армии врага преобладают лучники, то надо для боя выбирать сырую погоду, так как в это время слабеют тетивы. «Самое же главное в сражении — соблюдение порядка в строю и установленных дистанций»{342}.
Вопросу закрепления успеха Маврикий уделял большое внимание и требовал гнать неприятеля до полного его рассеяния. Если противник отступает, то надо преследовать его посредством особых отрядов до полного уничтожения или до заключения выгодного мира. В период преследования большое значение имеет сохранение порядка и хорошо организованная разведка, которая должна выяснить, не устроил ли противник замаскированный ров, нет ли засад и не готовит ли он еще какую-нибудь хитрость. Надо остерегаться преследования отступающего врага на местности, удобной для устройства засад. Нельзя доверять ни предложениям противника, ни его притворному бегству. После победы нельзя быть беспечным, следует еще тщательнее охранять себя от внезапных нападений со стороны побежденного. «Кто, разбив неприятеля, станет преследовать его, бегущего в разные стороны, не приведя сначала в порядок своего отряда, тот сам отдаст свою победу в руки противнику»{343}. Интересно отметить, что Маврикий, как и другие древние теоретики, рекомендует избегать полного окружения противника. Если удается окружить врага, то надо оставлять незанятые промежутки, чтобы он мог отступать через них, раздробляя свои силы; иначе опасность может сплотить силы противника, отчаяние породит храбрость и превратит поражение в победу.
Значительную часть своего труда Маврикий посвятил вопросам деятельности полководца. Он не раз подчеркивал важную роль полководца, дважды ссылаясь на старинную поговорку, которой в свое время воспользовался Ганнибал: «Я лучше желал бы воевать со стадом львов под предводительством оленя, нежели со стадом оленей под водительством льва».
Главнокомандующий, по мнению автора, должен держать себя просто, быть прямым, любить воинов, как отец, обучать их снисходительно и настойчиво требовать выполнения обязанностей. Необходимо быть твердым, непоколебимым, .справедливым, ко всему относиться спокойно и невозмутимо, быть [515] точным и понятным при разъяснении самых трудных вопросов. Нельзя успокаиваться при удаче и падать духом при неудаче. При неудаче полезно не разглашать несчастье, свое войско не следует приводить в отчаяние упреками, но различными способами надо ободрять его. Главнокомандующий должен тщательно скрывать свои намерения: неприятелю показывать одно, а делать другое; распространять слухи, противоположные тому, что предпринимается; своему войску не объявлять заранее ни дня, ни часа выступления в поход, чтобы оно всегда было готово. «Лучший главнокомандующий не тот, кто славен родом, но тот, кто более опытен в военном деле»{344}. Он должен думать не только о настоящем, но и предвидеть будущее. Главнокомандующему надо заботиться, во-первых, о вооружении, так как победить без оружия невозможно; во-вторых, об управлении войсками, ибо победит тот, кто лучше распорядится своими войсками. Главнокомандующий обязан изучить страну, где ведется война, знать сильные и слабые стороны противника и в то же время хорошо знать личные качества и слабости каждого из своих военачальников. Кое-что полезное можно заимствовать у противника, но на войне надо делать только то, что выгодно своим войскам. «Удобную для действий местность надо выбирать, имея в виду не только вооружение, но и национальные качества войск»{345}. Так, например, парфяне и галлы пригодны для боя на равнине, испанцы и лигурийцы лучше сражаются в гористой и пересеченной местности, британцы — в лесах, а германцы предпочитают болотистую местность. Надо учитывать все эти особенности. Кроме всего этого, главнокомандующий обязан всесторонне обеспечивать свои войска. «Кто не заботится о том, что нужно войску для победы, тот бывает разбит еще до сражения»{346}.
Контрнаступление, которое было известно по опыту войн со скифами и парфянами, Маврикий считал одним из важных моментов военного искусства. «Отступить во-время, чтобы затем опять перейти в наступление, более всего зависит от искусства полководца»{347}, — пишет он. В генеральное сражение надо вступать лишь в крайнем случае и главным образом при благоприятной обстановке. При решении этого вопроса главнокомандующий не особенно должен доверять получаемым донесениям, иначе он может жестоко ошибиться.
В своем труде автор выделил действия войск в засадах и ночные действия. К этому вопросу он возвращается часто. Внезапным нападениям должна предшествовать тщательная разведка. Нападать лучше ночью при свете луны или за 2-3 часа до рассвета; можно это делать и днем; в этом случае [516] для маскировки войск рекомендуется гнать впереди его стадо скота.
Большое место в трактате занимает описание боевых действий ночью. Рекомендуется широко использовать ночь для нападения на противника как пехотой, так и конницей, причем воинов лучше для этого вооружать луками и дротиками. Атаковать противника надо с двух или трех сторон, но не с четырех, чтобы не толкать его на сосредоточение, а способствовать распылению его сил. При ночном нападении необходимо иметь резерв.
Изучение возможных противников — один из важных вопросов трактата. Интерес к противнику, к его тактике диктовался прежде всего тем, что Восточная Римская империя в войнах со славянами, персами и другими народами часто терпела неудачу. Вольно или невольно автор трактата должен был признать это и сделать отсюда вывод: противника надо не только изучать, но и учиться у него. «Ведь не все народы, — пишет автор, — ведут войну одинаковым способом и не все употребляют одни и те же боевые порядки, отчего нельзя против всех вести войну одинаково, так как одни вследствие чрезмерной отваги действуют более быстротою и натиском, а другие бросаются на врага сомкнуто и в порядке»{348}. Знание вероятных противников необходимо для лучшей подготовки к войне с ними. Новым моментом в военной теории является требование не только учитывать, но и использовать боевой опыт противника, учиться у него.
Маврикий описывает характер и боевые порядки славян, персов, скифов, турок и «рыжеволосых народов» (франков, лангобардов и др.). Персидский народ, по словам автора, трудолюбив, скрытен и «склонен к рабству», но любит отечество и верен ему.
Учитывая национальные особенности персов, Маврикий пытается обосновать и оправдать политику порабощения персидского народа. Персы, по его словам, способны скрывать свое горе и мужественно переносить несчастье. Начальству повинуются со страхом, однако на войне стараются действовать сознательно и в соответствии с требованиями военного искусства, строго соблюдая порядок. Персидский воин вынослив, он легко переносит зной, жажду, голод. «Не храбрее других воинственных народов, но все-таки склонен к войне»{349}.
На вооружении персы имели мечи и стрелы, из защитного вооружения — панцыри. Персидский воин — искусный стрелок из лука. Лагери персы обычно не окружали рвом, прибегая к этому лишь перед боем. Боевой порядок их войска состоял из трех частей: середины, правого и левого крыльев. Середину [517] составляли 400-500 отборных воинов, за которыми размещался резерв. Глубина строя была различной, но фронт боевого порядка всегда выровнен и сомкнут.
Персы стремились избегать боя, на нападение решались не торопясь, разобравшись в обстановке и выбрав удобный момент. Наступая в медленном темпе, они производили несколько атак одну за другой. Отсутствие в персидском войске глубины боевого порядка и обеспечения флангов способствовало организации обходов во фланг или тыл персам. При отступлении персы были плохо защищены, так как не имели копий и щитов и не умели, как скифы, нападать на преследовавшего их противника. Преследование персы вели не беспорядочно, а медленно и стройно{350}.
Работы военных историков и военных теоретиков Восточной Римской империи, написанные в VI веке, отличаются высоким для своего времени уровнем военно-теоретической мысли. Прокопий и Псевдо-Маврикий не просто копируют своих предшественников, а продолжают и развивают их взгляды на основе опыта современных им войн со славянами, персами, вандалами, готами и другими народами Европы и Азии.
Псевдо-Маврикий на основе обобщения опыта современных ему войн создал трактат о военном искусстве. По сравнению с Сунь-цзы, Ксенофонтом и Вегецием он затрагивал новые темы: на первый план выдвигались вопросы маневра в период подготовки боя, в ходе его и в период преследования противника. Большое внимание в трактате уделяется вопросам организации боя и взаимодействия составных частей боевого порядка, обеспечению флангов и питанию боя из глубины. Этим было положено начало разработки тактики в собственном смысле слова. Организационные формы подчинялись тактическим требованиям — каждая организационная единица имела определенное тактическое назначение. Излагая способы ведения войны и боя, автор трактата предостерегал от шаблона в военном искусстве. «Не всегда стараются победить неприятеля одним и тем же способом и не всегда употребляют одни и те же правила военного искусства, вследствие чего никто не может нарисовать будущее в определенных чертах. Кроме того, причины войны многочисленны и разнообразны, да и способы ведения ее отличаются один от другого»{351}.
В трактате разрабатывались вопросы тактики на основе изучения вероятных противников, учета особенностей ведения ими войны и боя. Большим по объему и очень важным по содержанию является раздел, в котором излагаются способы действий на войне и в бою соседних с Восточной Римской [518] империей народов. Автор сумел подметить характерные черты военного искусства славян, персов, франков и показал, что они зависят от характера народа, особенности его занятий, местности. Признание необходимости учебы у врага — тоже новый момент по сравнению с работами древних авторов. В трактате можно видеть первые элементы военной географии как таковой. Описывается не местность или народ вообще, а особенности его военного искусства: «как следовало бы воевать с рыжеволосыми народами», т. е. франками и лангобардами, «как следовало бы воевать со скифами» и т. д.
Псевдо-Маврикий, по сути дела, не различал стратегию и тактику. В этом отношении он стоит ниже Ксенофонта, который поставил вопрос о различии между стратегом и тактиком и попытался дать ответ на него. В трактате преобладает разработка тактических вопросов: построение боевого порядка, ведение боя и обеспечение боевой деятельности войск. То, что автор трактата называет стратегией, фактически является содержанием тактики. Стратегемы — хитрости военного дела — как таковые даны, в тактическом масштабе, преимущественно это вопросы организации засад и внезапных нападений. Стратегические вопросы, т. е. вопросы ведения войны в целом, затрагиваются лишь случайно.
Автор трактата коснулся и некоторых вопросов морального фактора, учитывая преобладание в армии Восточной Римской империи разноплеменных наемников. Зная их склонность к бунту, он рекомендовал главнокомандующему ряд мероприятий, которые должны были предотвратить возникновение бунта. Эту же цель преследовали рекомендованная им присяга и система наказаний, в которой главное место отводилось смертной казни каждого десятого — децимированию. Дисциплинарная практика, таким образом, приобретала однобокий характер: говоря о системе наказаний, автор почти не упоминает о поощрениях.
«Теория военного искусства, — писал английский историк XVIII века Гиббон, — была известна грекам во времена Юстиниана и Маврикия так же хорошо, как и римлянам во времена Юлия Цезаря и Траяна. Искусство выделки оружия; построения и употребления морских судов, метательных орудий и военных машин, укрепления, атака и оборона городов стояли очень высоко; арсеналы были наполнены всякого рода оружием; строй и боевые порядки войск и всякого рода военные стратегемы или хитрости были тщательно изучаемы в сочинениях древних времен греков и римлян. И при всем том варвары постоянно и везде побеждали греков потому, что при крайнем нравственном упадке их все эти внешние, пустые формы, без надлежащего одушевления были как тело без души». [519]
«Теория» Гиббона, оценивающая военное искусство Восточной Римской империи, до сих пор имеет хождение среди буржуазных военных историков, а поэтому необходимо вскрыть ее порочные основы. Гиббон признает, что на мощной экономической основе в Восточной Римской империи выросла и солидная военная система. Но эта материальная основа, оказывается, по Гиббону, не имеет значения в деле организации победы над врагом. Основу победы Гиббон односторонне видит только в нравственных силах. На самом же деле хорошо технически оснащенная и обученная армия Восточной империи одерживала победы над персами, вандалами, готами, франками и армиями других народов.
Военно-теоретическая мысль римлян этого времени находилась на довольно высоком уровне. На основе боевого опыта V — VI веков разрабатывались новые вопросы, как это видно из трактата Псевдо-Маврикия и других теоретических работ. Техническое оснащение армии и флота, их обучение, способы ведения войны и боя, военную теорию Гиббон неправильно называет пустыми формами, телом без души, а нравственный элемент считает единственным содержанием военного дела. Это по существу идеалистическая концепция, отрицающая материальные основы военного искусства.
Положение Восточной Римской империи как большого рынка на стыке Запада и Востока, на морских путях Средиземного и Черного морей с бассейном крупных рек последнего, как центра христианства, которое стало играть крупную роль во внутренней и внешней политике, определяло характер политики правительства Восточной империи и особенности ее стратегии. Во-первых, Восточная империя стремилась обеспечить себе господство на Черном и Средиземном морях с помощью сильного флота и сухопутной армии, которая должна была завоевать побережья морей, закрепляя эти завоевания устройством линий укрепления. Борьба с революционным движением рабов и колонов и с «варварами», опрокинувшими Западную Римскую империю, была второй стратегической задачей, но иного, уже оборонительного характера. Эти задачи приходилось решать в такой обстановке, когда армия не только была орудием политики, но и сама превратилась в политическую силу, свергала императоров и вносила существенные коррективы в их внутреннюю и внешнюю политику. Стратегию римлян VI века нельзя правильно понять на основе анализа только соотношения сил, как это делает Дельбрюк. Стратегия прежде всего определяется внутренней и внешней политической обстановкой. Для решения той или иной частной стратегической задачи, например для борьбы с вандалами, надо было прежде всего прочно обеспечить восточные границы империи. Для успешной борьбы с готами необходимо было закрепиться в Северной Африке и иметь прочный тыл, которым [520] являлся Балканский полуостров, оказавшийся в VI веке под ударами славян. Непрочность тыла определялась прежде всего революционным движением рабов и колонов. Внутреннее и внешнее политическое положение империи и реакционность целей войны прежде всего определяли затяжной характер борьбы с готами. Незначительность сил римлян по сравнению с теми обширными областями, за которые шла борьба, не имела решающего значения. Исход войны с готами решила не стратегия истощения, как пытается доказать Дельбрюк словами Велизария, а поражение в бою их армии.
Характерными особенностями армии Восточной империи, по утверждению Дельбрюка, было отсутствие деления на виды оружия. Дело, конечно, не в том, что будто бы исчезло деление на рода войск, а в том, что главным родом войск стала конница, а пехота пришла в упадок. Для армии Восточной Римской империи было характерно взаимодействие родов войск в походе и в бою.
Преобладание конницы, усовершенствование форм организации армии и тактическое ее расчленение позволяли применять большое количество тактических комбинаций. Наличие подвижного противника заставило повысить маневренность армии и уделить серьезное внимание вопросам боевого обеспечения, особенно разведке и службе охранения. Новыми моментами в тактике было также широкое применение земляных оборонительных сооружений в полевом бою, которые служили опорой боевого порядка, и применение в полевом бою искусственных препятствий. В бою при Даре были использованы новые тактические приемы активной полевой обороны с целью решительного разгрома врага.
Современные американо-английские фальсификаторы истории, стремящиеся доказать свое превосходство в военном деле, замалчивают все достижения военного искусства Восточной Римской империи. Так поступает, например, Митчель в своей «Всеобщей военной истории», где проводится прямая линия развития от Цезаря к Чингис-хану и выбрасывается все, что было между этими периодами. Но за это время, исчисляющееся сотнями лет, военное искусство и военно-теоретическая мысль дали немало нового, без учета которого нельзя правильно понять исторический процесс последующего развития военного искусства. [521]