Содержание
«Военная Литература»
Военная мысль

Глава первая.

Танковые армии и основы их боевого применения

Создание в годы Великой Отечественной войны танковых армий, обладавших высокой подвижностью, маневренностью и большой ударной силой, явилось закономерным явлением, вытекавшим из всей предшествовавшей истории развития советских бронетанковых войск. Оно обусловливалось необходимостью ведения наступательных операций с решительными целями на большую глубину и в высоких темпах. Успехи социалистического строительства, в частности военной экономики, создавали ту материально-техническую базу, которая позволяла претворить эту необходимость в действительность.

1. Советские бронетанковые войска накануне войны

Вооружение и организационная структура бронетанковых войск

23 февраля 1922 г. в день четвертой годовщины создания Рабоче-Крестьянской Красной Армии в параде на Красной площади принял участие первый бронеотряд в составе семи бронеавтомобилей и нескольких вспомогательных машин. В нем были и два легких танка отечественного производства, а уже летом этого же года были впервые установлены штаты бронетанковых частей мирного времени.

Год спустя, в начале сентября 1923 г., броневые силы подверглись новым организационным изменениям. Отдельные небольшие автотанковые отряды (бронеотряды) были сведены в относительно крупное соединение — «эскадру» танков, которая состояла из двух флотилий: тяжелой и легкой.

В 1925 г. были введены штаты отдельного тяжелого и отдельного легкого танковых батальонов. В каждом батальоне предусматривалось иметь по 30 танков.

Летом 1929 г. был создан опытный механизированный полк{2}, которым командовал один из видных энтузиастов строительства бронетанковых и механизированных войск К. Б. Калиновский. На базе этого полка в мае 1930 г. формируется первое в мировой практике бронетанковое соединение — механизированная бригада в составе танкового и моторизованного полков, разведывательного и артиллерийского дивизионов, а также ряда специальных подразделений. [7] Она имела 60 танков, 32 танкетки, 17 бронемашин, 264 автомашины и 12 тракторов{3}.

Постановлением Совета Труда и Обороны от 1 августа 1931 г. была принята так называемая большая танковая программа, которая исходила из того, что технические достижения в области танкостроения в СССР «создали прочные предпосылки к коренному изменению общей оперативно-тактической доктрины по применению танков и потребовали решительных организационных изменений автобронетанковых войск в сторону создания высших механизированных соединений, способных самостоятельно решать задачи как на поле сражения, так и на всей оперативной глубине современного боевого фронта»{4}.

Осенью 1932 г. на базе 11-й стрелковой дивизии в Ленинградском военном округе был сформирован 11-й механизированный корпус, а на базе 45-й стрелковой дивизии в Украинском округе — 45-й механизированный корпус. В состав механизированного корпуса входили механизированная бригада танков Т-26 (три танковых батальона, стрелково-пулеметный батальон, артиллерийский дивизион, саперный батальон, зенитно-пулеметная рота), бригада такого же состава, но вооруженная танками БТ, стрелковая бригада, корпусные части. Корпус имел около 500 танков, свыше 200 бронеавтомобилей, 60 орудий и другое вооружение.

В этом же году началось формирование пяти отдельных механизированных бригад, двух танковых полков, двенадцати механизированных полков, четырех механизированных дивизионов для кавалерийских дивизий, пятнадцати танковых и шестидесяти пяти танкетных батальонов для стрелковых дивизий. В результате этих мероприятий численность личного состава автобронетанковых войск к январю 1933 г. по сравнению с 1931 г. увеличилась в 5,5 раза, а их удельный вес в армии повысился с 1,6 до 9,1%{5}.

Автобронетанковые войска получали на вооружение новую технику: малые танки (танкетки) Т-27, легкие танки Т-26 и БТ-2, средние ганки Т-28 и тяжелые танки Т-35.

На 1 января 1933 г. наши Вооруженные Силы имели в своем составе два механизированных корпуса, пять механизированных бригад, два отдельных танковых полка, двенадцать механизированных полков, пятнадцать отдельных танковых батальонов, шестьдесят девять механизированных и танкетных дивизионов. В 1932–1933 гг. с конвейеров заводов сошли танки БТ-5, Т-26 (пушечные вместо пулеметных) и плавающая танкетка Т-37. Красная Армия стала получать в 1935–1937 гг. свыше 3000 танков и танкеток ежегодно.

В 1938 г. механизированные корпуса были реорганизованы и переименованы в танковые. Их количество к началу 1939 г. увеличилось [8] до четырех. Они имели в своем составе по две танковые бригады и по одной стрелково-пулеметной. В сентябре 1939 г. в освобождении Красной Армией областей Западной Белоруссии и Западной Украины участвовали два танковых корпуса — 15-й и 25-й. Из-за отсутствия опыта инженерного и материального обеспечения крупных подвижных соединений, достаточных навыков у командного состава в управлении ими и в осуществлении маршей в действиях корпусов были вскрыты различного рода недочеты. Основываясь на этом и учитывая вносившиеся ранее предложения, Главный Военный Совет Красной Армии 21 ноября 1939 г. постановил расформировать танковые корпуса. Вместо них было решено создавать отдельные моторизованные дивизии, в которых по штату полагалось иметь по 275 танков. Моторизованные дивизии предполагалось использовать как эшелон развития успеха общевойсковой армии, а также в составе конно-механизированной группы (подвижной группы фронта). К маю 1940 г. в Красной Армии имелись четыре такие дивизии.

Вскоре жизнь показала, что моторизованная дивизия не может выполнять те функции, для которых предназначался танковый корпус. Ошибочность решения о расформировании танковых корпусов была вскрыта с началом второй мировой войны в Западной Европе В июне 1940 г. опыт боевых действий на Западе был обсужден в Наркомате обороны. Результаты этого обсуждения были доложены И. В. Сталину{6}. Советским правительством было принято решение о формировании механизированных корпусов новой организации, отдельных танковых и моторизованных дивизий, а также танковых бригад.

Механизированный корпус состоял из двух танковых и одной моторизованной дивизий, специальных частей и подразделений. Танковая дивизия состояла из двух танковых, мотострелкового и гаубичного артиллерийского полков, обеспечивающих подразделений. В ней предусматривалось иметь 375 танков разных типов. В моторизованной дивизии имелись два мотострелковых, танковый и артиллерийский полки (по штату 275 легких танков). Всего в механизированном корпусе по штату военного времени предусматривалось иметь 36080 человек, 1031 танк, 258 орудий и минометов, свыше 5000 автомашин различного предназначения, 350 тракторов и около 1700 мотоциклов.

Обобщение боевого опыта, научное предвидение характера надвигавшейся войны, правильное определение роли в ней бронетанковых войск позволили советским танкостроителям успешно решить задачу дальнейшего совершенствования бронетанковой техники. С зимы 1939 г. на вооружение стали поступать танки, созданные группой конструкторов во главе с М. И. Кошкиным (Т-34) и Ж — Я. Котиным (КВ). По своим основным показателям — вооружению, броне, проходимости и маневренности — эти танки, особенно [9] танк Т-34, оказались лучшими в период второй мировой войны. В этом отношении небезынтересны высказывания зарубежных специалистов.

Так, бывший гитлеровский генерал инженер Эрих Шнейдер писал: «Танк Т-34 произвел сенсацию... Русские, создав исключительно удачный и совершенно новый тип танка, совершили большой скачок вперед в области танкостроения... Попытка создать танк по образцу русского Т-34 после его тщательной проверки немецкими конструкторами оказалась неосуществимой»{7}. Гудериан также вынужден был признать, что «...противник... располагал новым типом танка, который намного превосходил немецкие машины своей проходимостью, толщиной брони и бронебойностью пушки».

Примечательно и мнение одного из ведущих буржуазных специалистов по танкам Д. Орджилла, который в книге о танке Т-34 пишет, что «заслуживает быть отмеченным золотой надписью на рабочем столе конструктора успешное решение основной проблемы максимального соответствия эффективности вооружения и мобильности танка, его способности нанести уничтожающий удар, оставшись неуязвимым от удара противника... Танк Т-34 был создан людьми, которые сумели увидеть поле боя середины двадцатого века лучше, чем сумел это сделать кто-либо на Западе»{8}.

Таким образом, создание танков Т-34 и КВ явилось новой ступенью в развитии советской бронетанковой техники, определившей основное направление в мировом танкостроении.

Перевооружение советских бронетанковых войск новой техникой должно было резко повысить их боевые возможности. Эти мероприятия предполагалось осуществить в 1941 г.{9} К началу войны заводы успели выпустить только 1861 танк (636 КВ и 1225 Т-34), подавляющую же часть бронетанковой техники составляли танки старых образцов. К середине июня 1941 г. укомплектованность механизированных корпусов приграничных военных округов всеми типами боевых машин составляла 53%, а удельный вес новых танков был незначительным (их было всего 1475){10}. Корпуса имели 39% автомобилей, 44% тракторов, 29% ремонтных средств, 17% мотоциклов от штатной численности{11}.

Следовательно, формируемые бронетанковые соединения к началу войны оказались не полностью обеспеченными вооружением и техникой. Вместе с тем их создание позволяло по-новому ставить вопросы о применении крупных бронетанковых соединений в грядущих сражениях. [10]

Взгляды на использование бронетанковых войск. Подготовка командных кадров

Вопросы применения бронетанковых войск впервые нашли отражение в приказах Реввоенсовета по использованию танков и автобронеотрядов в годы гражданской войны. Основным принципом их боевого использования считалось тесное взаимодействие танков с пехотой. В 20-х годах был поставлен вопрос о возможности применения танков и для решения самостоятельных задач. В частности, во Временной инструкции по боевому применению танков, выпущенной в 1928 г., предусматривались уже две формы их применения в наступательном бою: в тесном взаимодействии с пехотой как танков непосредственной поддержки пехоты (НПП) и в качестве передового, свободно маневрирующего эшелона, действующего вне огневой связи с пехотой.

Танки, предназначенные для действий в тесном взаимодействии с пехотой, самостоятельных задач не получали. Норма насыщения танками колебалась в пределах одного — трех взводов на стрелковый батальон. Свободно маневрирующая группа танков получала самостоятельную задачу по подавлению артиллерии противника, его ближайших резервов, по нарушению связи и управления. Она состояла из одной-двух танковых рот на стрелковый полк, действующий в первом эшелоне. Кроме того, предусматривалось создание резервного эшелона танков для наращивания успеха в бою. Вскоре это положение было закреплено в Полевом уставе РККА 1929 г.

Постепенное увеличение танкового парка стимулировало дальнейшее развитие советских военно-теоретических взглядов на боевое применение танков. В 30-е годы были разработаны основные положения теории глубокой наступательной операции, сущность которой заключалась в одновременном поражении противника на всю глубину его группировки, для чего имелось в виду использовать артиллерию, танковые и механизированные войска, авиацию и воздушно-десантные соединения. В эти годы создаются новые уставы и наставления по боевому применению бронетанковых войск, которые совершенствовались по мере оснащения армии новой боевой техникой{12}. В свет вышел ряд военно-теоретических работ, в которых рассматривались проблемы оперативного и тактического использования бронетанковых соединений и частей{13}. На страницах периодической печати, особенно журналов «Война и революция», «Военная мысль», «Механизация и моторизация [11] РККА», «Военный вестник», «Автобронетанковый журнал», а также газеты «Красная звезда», развернулся широкий обмен мнениями по наиболее актуальным вопросам применения танковых и механизированных частей. Положительное значение имела и работа по обобщению опыта управления танковыми соединениями за рубежом.

Следует подчеркнуть, что для развития оперативно-тактических взглядов особенно большое значение имели труды К. Б. Калиновского, которого по праву можно считать одним из основоположников советской теории применения бронетанковых войск. «Техническая эволюция» танка, давшая ему большую подвижность, соединенную с достаточным запасом хода, — писал он в 1930 г. в газете «Красная звезда», — превратила его из узкотактического средства пехотной атаки в средство широкого оперативного размаха. Современный танк способен участвовать во всех фазах боя и операции. Значительная часть их будет служить основой для создания самостоятельных механизированных соединений»{14}. К. Б. Калиновский, так же как и многие другие советские военачальники и военные теоретики, ратовал за крупные механизированные соединения, основным преимуществом которых, по его мнению, была «высокая проходимость, соединенная с подвижностью и большой ударной силой»{15}.

Эти мысли нашли отражение и в проекте наставления «Вождение и бой самостоятельных механизированных соединений», вышедшем в 1932 г. В нем отмечалось, что механизированные соединения являются мощным маневренным и ударным средством для достижения решительных целей в операции. В качестве наиболее характерных форм боевого применения механизированных соединений указывались действия по развитию прорыва с последующим выходом на тылы противника с задачей уничтожения его резервов, нарушения системы управления, подвоза и коммуникаций. Считалось, что имеющийся в механизированном соединении подвижный запас горючего и боеприпасов обеспечивает возможность вести самостоятельные боевые действия в оперативной глубине в отрыве от своих войск до 200 км. Предусматривалось также использование механизированных соединений на фланге оперативных объединений во взаимодействии с войсками, наступающими с фронта.

Следовательно, советская военная теория уже тогда рассматривала применение танков как в качестве средства, которое во взаимодействии с пехотой, артиллерией и авиацией способно обеспечить прорыв обороны на всю ее тактическую глубину, так и для развития тактического успеха в оперативный путем ввода в сражение бронетанковых соединений. По мере развития техники под влиянием изменений, происходивших в построении обороны [12] вероятного противника, эти взгляды постоянно совершенствовались.

В 30-х годах считалось, что основой боевого порядка при прорыве тактической обороны является пехота. В тесном взаимодействии с ней наступают танки непосредственной поддержки пехоты (НПП). Впереди них действуют танки дальней поддержки пехоты (ДПП) с задачей подавления пулеметного и минометного огня противника на глубину до 1–2 км впереди наступающей пехоты. И, наконец, в глубине оборонительного расположения противника действует группа танков дальнего действия (ДД) с задачей подавления артиллерии противника и уничтожения его тактических резервов. После прорыва обороны противника предусматривалось развитие прорыва в оперативную глубину танковыми и механизированными соединениями при поддержке авиации. По мере роста мощи противотанковой обороны (опыт боев в Испании, на Карельском перешейке и на Дальнем Востоке) указанные способы использования и действий танков потребовали уточнения и в дальнейшем подверглись изменениям: были, в частности, отменены танковые группы ДПП и ДД.

По проекту Полевого устава 1941 г. предусматривалось создавать единую группу танков поддержки пехоты. Танки во время артиллерийской подготовки выдвигались на исходные позиции. После переноса огня артиллерии с переднего края в глубину обороны они должны были стремительно атаковать противника. Пехота могла переходить в атаку в тот момент, когда первый эшелон (тяжелые танки), предназначенный для подавления противотанковой обороны и уничтожения артиллерии противника, выйдет на передний край обороны. Второй эшелон составляли средние танки. Его задача заключалась в том, чтобы, двигаясь за первым эшелоном, подавлять и уничтожать станковые пулеметы и противотанковые орудия противника в глубине. Третий эшелон, включая легкие танки, должен был вести за собой пехоту и подавлять живую силу и огневые средства пехоты противника. Оперативные расчеты боевого и численного состава фронта и армии основывались на требованиях обеспечить на направлении главного удара 50–100 танков на 1 км фронта{16}.

После успешного завершения прорыва важнейшей задачей войск фронта (армии )являлось стремительное развитие успеха. Для этой цели во фронте предполагалось иметь эшелон развития прорыва, включавший танковые, механизированные и кавалерийские соединения. Организационно они объединялись в конно-механизированные группы (К.МГ) в составе кавалерийского и механизированного корпусов или подвижные группы (ПГ) в составе одного-двух механизированных корпусов. Армии, наступавшие на главном направлении (ударные), имели эшелон развития прорыва в составе механизированного корпуса. [13]

Накануне войны предусматривались различные варианты ввода в сражение фронтового эшелона развития прорыва. При слаборазвитой обороне и отсутствии у противника крупных резервов он мог вводиться еще до полного прорыва тактической зоны с задачей завершить разгром противника и выйти в оперативную глубину. Наиболее же целесообразным считался ввод эшелона развития прорыва после полного взлома тактической зоны обороны противника стрелковыми войсками. На эшелон развития прорыва фронта возлагались следующие основные задачи: преследование отходящего противника, разгром его оперативных резервов, нарушение управления войсками, захват в оперативной глубине важных рубежей и объектов, овладение которыми обеспечивало наиболее быстрое достижение цели операции и создавало предпосылки для проведения последующей операции. В период ввода предполагалось осуществлять выброску (высадку) воздушных десантов для захвата в тылу противника важных оперативных объектов (аэродромов, узлов дорог, переправ через крупные водные преграды) и отсечения или уничтожения резервов противника.

Механизированные корпуса планировалось вводить в полосе шириной до 20 км с наличием в ней двух и более маршрутов и на глубине 6–8 км или после прорыва стрелковыми войсками второй полосы обороны в целях развития операции в глубину или в сторону одного из флангов. Наиболее выгодным считался ввод подвижных войск в первый день операции, чтобы лишить противника возможности перебрасывать резервы из глубины обороны к участку прорыва.

Таким образом, совместными усилиями наземных войск, авиации и воздушных десантов предполагалось решать задачи разгрома противника на всю его глубину в высоких для того времени темпах.

Вопросы управления бронетанковыми войсками нашли отражение в уставах, приказах и ряде работ, обобщавших опыт проводимых учений, маневров, а также боевой практики{17}. Считалось, что основными требованиями, предъявляемыми к управлению войсками, должны быть твердость, оперативность, гибкость, высокая активность и инициатива командиров.

Сущность управления заключалась в поддержании высокого политико-морального состояния войск и их постоянной готовности, в определении задач и организации боевых действий войск, в непрерывном управлении ходом боя, в боевом и материально-техническом обеспечении войск, в контроле за выполнением приказов и [14] распоряжений, в постоянной информации о всех данных обстановки.

Основой управления являлось решение командира. Успех зависел от организации взаимодействия танков с другими родами войск. Вопросы согласования усилий предполагалось отражать в специальном плане. В достижении тесного взаимодействия большое внимание отводилось уяснению взаимных задач, постоянной информации, установлению единых сигналов управления, оповещения и взаимодействия, совмещению пунктов управления командиров танковых и стрелковых частей, обмену представителями штабов, выделению авиационных представителей со средствами связи на командный пункт танкового начальника. Рекомендовалось шире практиковать постановку задач короткими приказами по карте. Подчеркивалось особое значение знания боевых задач всем личным составом танковых соединений, умения управлять по радио, зрительными сигналами, посыльными на машинах и в танках.

Высокие требования, предъявляемые к управлению, предопределяли необходимость совершенствования его материальной базы, в частности средств связи. Однако решить эту задачу накануне войны в полной мере не удалось. Вследствие недостаточного развития производственных мощностей электротехнической промышленности войска связи испытывали острый недостаток в технически более совершенных средствах радиосвязи. Новые радиостанции внедрялись медленно и в недостаточном количестве. Опыт боевых действий, маневров и учений дал основание Комиссии Главного Военного Совета в августе 1939 г. сделать вывод, что имеющиеся радиостанции не обеспечивали непрерывное и надежное управление войсками{18}.

В Вооруженных Силах велась большая работа по подготовке командных кадров для бронетанковых войск. На решение этих задач были направлены постановления ЦК ВКП(б) и СНК СССР. В предвоенные годы была создана разветвленная сеть средних военно-учебных заведений, бронетанковых курсов усовершенствования и переподготовки комсостава РККА.

В целом только в период 1934–1939 гг. командный состав бронетанковых войск увеличился на 154%. Следует подчеркнуть, что около 30% командно-начальствующего состава имели опыт боевых действий, приобретенный в период гражданской войны, операций на Дальнем Востоке, при освобождении западных областей Украины и Белоруссии и в советско-финляндском конфликте.

Для политического воспитания личного состава танковых войск и укрепления авторитета их командного состава большое значение имел Указ Президиума Верховного Совета СССР от 12 августа 1940 г. «Об укреплении единоначалия в Красной Армии и Военно-Морском Флоте». Институт военных комиссаров, введенный в [15] 1937 г., был отменен. Политический аппарат получил возможность сосредоточить все свои усилия на работе по политическому воспитанию личного состава подразделений и частей.

Реорганизация политорганов, идейно-организационное укрепление партийных и комсомольских организаций способствовали улучшению содержания всей политической работы среди личного состава танковых войск. В августе 1940 г. Главное управление политической пропаганды, исходя из указаний ЦК партии, разослало войскам директиву «О перестройке партийно-политической работы». Эта работа стала подчиняться главной задаче — учить войска тому, что необходимо на войне, а центр ее тяжести переносился на поля тактических учений, танкодромы и полигоны.

Итак, накануне войны исходя из требований советской военной доктрины нашей военной мыслью была разработана передовая по тому времени теория глубокой наступательной операции, главное место в которой отводилось высокоманевренным боевым действиям. Их носителем являлись прежде всего крупные танковые и механизированные соединения. Теория военного искусства уделяла большое внимание рассмотрению вопросов наиболее эффективного применения и управления бронетанковыми и механизированными войсками. В условиях приближающейся войны Коммунистическая партия и Советское правительство провели большую работу по подготовке кадров командиров-танкистов, что наряду с другими факторами обеспечило нашей стране возможность в трудные военные годы превратить танковые и механизированные войска в мощную ударную и маневренную силу.

В целом в годы, предшествующие войне, была взята правильная ориентация в применении бронетанковых войск. Проведенные мероприятия по улучшению организационной структуры и теоретическая разработка вопросов использования танковых войск сыграли важную роль в последующей деятельности их в годы войны. Развитие теории боевого применения бронетанковых войск Советской Армии шло своим самостоятельным путем без заимствования каких-либо иностранных теорий и основывалось не на отрицании роли и возможности «старых» родов войск, а на сочетании и объединении в бою и операции боевых усилий всех современных родов войск.

Вся история развития бронетанковых войск, их строительство, разработка теоретических основ боевого применения непосредственно связаны с развитием нашей передовой военной науки, с успешным решением грандиозной задачи по технической реконструкции Советской Армии на основе роста социалистической экономики.

Проведенная в предвоенные годы работа по политическому, воинскому воспитанию, подготовке кадров имела огромное значение. Она укрепляла войска, способствовала привитию воинам высоких морально-боевых качеств, что со всей силой проявилось в суровых испытаниях, выпавших на долю советского народа и его Вооруженных Сил в годы Великой Отечественной войны. [16]

2. Создание танковых армий, их организационная структура и боевые возможности

Развязанная фашизмом 22 июня 1941 г война против Советского Союза потребовала от нашего народа огромного напряжения всех моральных и физических сил. Вследствие ряда причин Советская Армия вынуждена была вначале отступить в глубь страны. В тяжелых оборонительных сражениях советские воины и в их составе отважные танкисты, нанося значительный урон противнику в живой силе и технике, мужественно отстаивали города и села родной земли. Перейдя в контрнаступление под Москвой, Советская Армия развеяла миф о непобедимости фашистских войск. Встал вопрос об осуществлении крупных наступательных операций на всем советско-германском фронте. В решении этой задачи важная роль отводилась бронетанковым соединениям и объединениям.

Основные предпосылки создания танковых армий

Одной из важнейших предпосылок создания танковых армий в годы Великой Отечественной войны явились большие возможности, заложенные в социалистической экономике. Условия, в которых оказались наши Вооруженные Силы в начале войны, необычайно остро поставили вопрос об ускоренном производстве боевой техники. Перебазирование промышленности на восток летом 1941 г. и перестройка ее для нужд войны привели к временному уменьшению объема военной продукции и, как результат, к снижению наступательных возможностей Советской Армии. Трудности экономики наряду с другими причинами (значительные потери в танках, организационные недочеты и др.) вынудили Советское Главное командование в июле 1941 г. принять решение о расформировании механизированных корпусов и создании на их базе танковых дивизий, которые в последующем были преобразованы в отдельные танковые бригады. Формировались также отдельные танковые полки и батальоны.

Плановое использование людских и материальных ресурсов, героический труд рабочих, ученых, инженеров, техников позволили Советскому государству уже в 1942 г. добиться выдающихся успехов в военной экономике и обеспечить в крупных масштабах производство бронетанковой техники (табл. 1).

Из табл. 1 видно, что в первом полугодии 1942 г. выпуск танков по сравнению со вторым полугодием 1941 г. возрос в 2,3 раза. При этом из 11 178 танков более 6 тыс. (50,8%) было средних и тяжелых. Во втором полугодии 1942 г. было произведено еще более 13 тыс. танков, а в 1943–1944 гг. — свыше 53 тыс. боевых машин. Это создавало реальные предпосылки для формирования крупных танковых соединений и объединений и восполнения их потерь. [17]

Таблица 1. Производство танков и САУ в СССР в 1941–1944 гг.{19}

  Танки САУ Всего танков и САУ
тяжелые средние легкие
Второе полугодие 1941 г 1933 1886 1923   4742
Первое полугодие 1942 г 1663 4414 5090   11178
Второе полугодие 1942 г 890 8106 4272 59 13327
1943 г 723 15696 3575 4194 24088
1944 г 2250 14673  — 12061 28984

Всего за годы войны в СССР было выпущено 104 тыс. танков и САУ{20}. В действующую армию направлено 78 тыс. танков и более 16 тыс. самоходно-артиллерийских установок. На вооружение бронетанковых войск, кроме того, поступило около 111 тыс. автомобилей, 10 тыс. бронеавтомобилей и 30 тыс. мотоциклов{21}.

Непрерывно увеличивался выпуск артиллерийских орудий и других видов вооружения. В 1942 г. Красная Армия получила 3237 установок реактивной артиллерии. Производство артиллерийских орудий калибра 76 мм и выше достигло в том же году 29561. В целом уровень производства орудий всех систем в декабре 1942 г. по сравнению с декабрем предшествующего года возрос в 1,8 раза. В 1943 г. производство орудий увеличилось более чем в 2,2 раза.

Война требовала много металла, который является основой основ военного производства. И советские люди давали этот металл. В 1942 г. в стране было произведено чугуна 4,8 млн. т, стали — 8,1 млн. т, проката — 5,4 млн. т. Осваивалось производство новых высоколегированных сталей{22}.

Гитлер и его сообщники жестоко просчитались в оценке возможностей советской промышленности. В одной из своих бесед в июле 1941 г. Гитлер хвастливо заявил: «Очень хорошо, что нам в самом начале удалось уничтожить русские бронетанковые войска и авиацию. Они не смогут восполнить эти потери»{23}. Но советские [18] люди, руководимые Коммунистической партией, не только восполнили тяжелые потери, но и превзошли фашистскую Германию в производстве вооружения. В суровых условиях сибирской зимы, часто под открытым небом, они монтировали оборудование, строили новые предприятия и в предельно сжатые сроки налаживали производство военной техники, в том числе боевых машин. Во имя победы над врагом наш народ шел на любые жертвы и лишения. Советские люди помогали фронту не только своим героическим трудом, но и тем, что отдавали личные сбережения на вооружение Советской Армии.

В годы войны труженики тыла внесли в фонд обороны только деньгами свыше 16 млрд. руб. своих личных сбережений. На строительство танковых колонн поступило более 5,8 млрд. руб. На эти деньги было изготовлено 30522 танка и САУ, или почти одна треть танков и самоходно-артиллерийских установок, выпущенных промышленностью за всю войну{24}. Трудящиеся Урала создали добровольческий танковый корпус, изготовив для него танки и другое вооружение на свои средства. Все это было ярким проявлением нерушимого единства армии и народа и их сплоченности вокруг Коммунистической партии.

Успехи военной экономики оказали прямое влияние на повышение вооруженности и технической оснащенности действующей армии и на успешное решение ею боевых задач на полях сражений, на достижение полной победы над гитлеровской военной машиной.

Уместно отметить, что буржуазные фальсификаторы истории всячески стремятся принизить роль советского производства в годы войны. Американские поставки по ленд-лизу, в частности, они выдают за некий «решающий» фактор победы Советского Союза{25}. Факты опровергают эти измышления, ибо поставки бронетанковой техники, например, составили всего лишь около 7% того количества, которое дала советским бронетанковым войскам отечественная промышленность{26}. Естественно, они не могли оказать существенного влияния на ход и исход стратегических операций Советской Армии. При этом в самое трудное для нашей страны время, когда в результате больших потерь в технике, незавершенности перестройки танкового производства и вынужденной эвакуации на восток крупнейших заводов Советская Армия очень нуждалась в боевых машинах, союзники за 9 месяцев 1941–1942 гг. поставили всего лишь 377 танков{27}. Часть их к тому же была устаревшей конструкции, часть оказалась разукомплектованной или не отвечала условиям вооруженной борьбы на советско-германском фронте. К началу же решающих боев под Сталинградом поставки англо-американских танков резко сократились. Об этом [19] свидетельствует и советник госдепартамента США Р. Гартхор, который в своей книге «Советская военная политика» пишет, что большая часть западной техники, предназначенной Советскому Союзу, «действительно поступила после решающего поворота в войне, которым были сражения под Сталинградом и Курском в конце 1942 г. и в середине 1943 г.»{28}.

Наряду с увеличением объема производства бронетанковой техники совершенствовалось и ее качество. Особое внимание уделялось налаживанию производства средних и тяжелых танков. Ряд усовершенствований претерпели наши средние танки Т-34 и тяжелые КВ. На танке Т-34 была установлена более мощная 85-мм пушка, повышена прочность сварных соединений броневых листов, четырехступенчатая коробка передач заменена пятиступенчатой, облегчено переключение передач, усовершенствованы воздухоочистители. Командирская башенка позволила улучшить наблюдение за полем боя. Несколько повысились огневая мощь, броневая защита, подвижность и проходимость тяжелого танка. Были созданы новые образцы тяжелых танков ИС, а также средний танк Т-44 (1945 г.). Войска получили самоходно-артиллерийские установки СУ-76, СУ-85, СУ-100, СУ-122, СУ-152, ИСУ-122, ИСУ-152. Легкие танки к концу 1943 г. были сняты с производства.

Основные тактико-технические характеристики бронетанковой техники Советской Армии приведены в приложении 1. Сравнивая приведенные данные, можно заключить, что главным направлением в ее качественном улучшении являлось повышение огневой мощи, броневой защиты и подвижности.

Итак, рост выпуска бронетанковой техники, артиллерийского вооружения, улучшение их качества создавали возможность уже в 1942 г решать задачу по восстановлению на новой качественной основе крупных бронетанковых соединений и по созданию танковых армий. Этого требовал и характер проводимых советскими войсками операций.

Известно, что одной из причин незавершенности наших наступательных операций в зимней кампании 1941/42 г. являлось отсутствие крупных бронетанковых соединений и объединений. Это резко ограничивало возможности советского командования по ведению операций, не позволяло стремительно развивать тактический успех в оперативный и вести наступление в высоких темпах. Следовательно, боевой опыт указывал на необходимость наличия в составе действующей армии не только отдельных танковых частей (соединений) для непосредственной поддержки пехоты, но и танковых (механизированных) корпусов и танковых армий, действующих в качестве эшелона развития успеха.

Необходимость этого диктовалась также наличием большого количества танков и штурмовых орудий в составе действующих сил фашистской Германии (к началу нападения на СССР — 3712, [20] на 1 мая 1942 г. — 3230, на 1 ноября 1942 г. — 6600){29}, массированным применением их в составе моторизованных (танковых) корпусов и танковых групп (армий), характером обороны противника и способами его боевых действий.

Высшим оперативно-стратегическим объединением в сухопутных войсках фашистской Германии являлась группа армий, обычно состоявшая из 2–3, а в отдельных операциях 4–5 полевых армий. В начале второй мировой войны в группу армий входило 30–40 пехотных и 4–10 отдельных танковых и моторизованных дивизий, которые объединялись в моторизованные корпуса. В целях придания танковым войскам большей самостоятельности гитлеровское командование весной 1940 г. начало создавать танковые группы, насчитывавшие обычно 6–8, а в отдельных случаях, как это было в танковой группе Клейста при вторжении во Францию, до 12 танковых и моторизованных дивизий. С этого времени в группу армий, как правило, включались 1–2 танковые группы. В целом она в годы войны насчитывала 30–50 дивизий, до тысячи танков, 9–15 тыс. орудий и минометов.

Основным оперативным объединением являлась полевая армия. В нее входили 3–4 армейских корпуса трехдивизионного состава. Иногда включались моторизованный корпус или отдельные танковые (моторизованные) дивизии. Всего в составе полевой армии могло быть 9–12 дивизий.

В танковых войсках высшим оперативным объединением в начале войны с Советским Союзом являлась танковая группа. В конце 1941 г. танковые группы были преобразованы в танковые армии, состоявшие из 2–3 моторизованных корпусов.

Корпус являлся высшим тактическим соединением. По своему составу и предназначению корпуса делились на армейские, моторизованные (в июле 1942 г. переименованы в танковые), горнострелковые, резервные. Так же как и оперативные объединения, корпуса не имели установленной штатно-организационной структуры, и в годы войны состав их был различен. Однако в большинстве операций армейский корпус состоял из трех пехотных дивизий и частей усиления. В моторизованный (танковый) корпус обычно включались две танковые и одна моторизованная дивизии. Такой корпус в 1941–1943 гг. насчитывал до 500 танков и самоходно-артиллерийских установок. Например, 24-й танковый корпус под Прохоровкой (июль 1943 г.) насчитывал 500, а 3-й танковый корпус под Богодуховом (август 1943 г.) — 360 танков{30}.

Пехотные, танковые, моторизованные и другие дивизии являлись тактическими соединениями, имевшими штатный состав. Пехотная дивизия состояла из трех пехотных полков. В танковой дивизии имелись танковый, два моторизованных, артиллерийский [21] полки. Моторизованная дивизия состояла из двух моторизованных и артиллерийского полков. В состав всех типов дивизий входили также подразделения обеспечения. Типовой состав танковой дивизии приведен в табл. 2.

Таблица 2. Типовой состав танковой дивизии немецко-фашистской армии{31}

Силы и средства 1941–1942 гг. 1943 г. 1944 г. 1945 г.
Личный состав (в тыс.) 10 10,9 14,7 11,4
Танки 209 200 170 40
САУ   57 46 40
Бронемашины 25 40 20 10
Орудия и минометы 192 154 135 122
Бронетранспортеры 100 172 288 90
Мотоциклы 1 2915 788 401 350
Автомашины   2147 2084 2171
Тягачи   200 125 115

Таким образом, организация войск противника позволяла его командованию массированно использовать танковые войска, осуществлять наступательные операции с решительными целями, а с переходом к обороне наносить сильные контрудары, парировать которые стрелковым соединениям советских войск чаще всего было не под силу. За годы войны количество танковых и моторизованных дивизий в немецко-фашистской армии возросло. Если на 22 июня 1941 г. их насчитывалось 36, в том числе 20 танковых, то в период с декабря 1941 г. по май 1945 г. было сформировано вновь 26 танковых, 17 моторизованных дивизий, 12 моторизованных и 16 танковых бригад{32}.

Совершенствовалась и бронетанковая техника немецко-фашистской армии. В 1942 г. были сняты с вооружения легкие танки, а средние танки Т-1П и Т-1У модернизированы путем установки на них длинноствольных противотанковых пушек и усиления брони. Начиная с 1943 г. на вооружение танковых дивизий и корпусных частей усиления противника поступало значительное количество новых типов боевых машин (танков, самоходно-артиллерийских [22] установок, истребителей та»ков, штурмовых орудий), имевших лучшие, чем до этого времени, тактико-технические характеристики по толщине брони, вооружению и другим показателям (приложение 2)

В 1941–1942 гг. противник строил оборону, как правило, по системе создания отдельных опорных пунктов и узлов сопротивления на наиболее важных направлениях, что позволяло нашим стрелковым соединениям, усиленным танками НПП, прорывать ее, чаще всего используя промежутки в опорных пунктах.

Получив от Советских Вооруженных Сил ряд ощутимых ударов, фашистские войска к весне 1943 г., а на некоторых участках и раньше начали усиленными Темпами совершенствовать оборону. Решающим событием, определившим перелом в тактике немецко-фашистской армии, был разгром противника под Сталинградом, в результате которого он был вынужден перейти к обороне на всем советско-германском фронте. С этого времени и вплоть до конца войны особое значение для врага приобрела разработка тактики оборонительного боя, которая и получила в эти годы преимущественное развитие. На отдельных направлениях участки между узлами сопротивления заполнялись инженерными заграждениями и соединялись траншеями. Наметился переход от обороны, основанной на системе опорных пунктов, к сплошной траншейной обороне.

Тактическая зона обороны соединений немецко-фашистской армии с этого времени строилась, как правило, следующим образом. Пехотная дивизия занимала полосу шириной 8–12 км в позиционной и 16–25 км в маневренной обороне, а на особо важных направлениях — 4–7 км{33}. Глубина полосы обороны дивизии достигала 4–6 км, а иногда до 8 км. Полоса состояла из трех позиций. Первая, оборудованная двумя-тремя линиями сплошных траншей, обычно занималась батальонами первых эшелонов полков. На второй позиции находились полковые резервы и огневые позиции артиллерии, а на третьей — дивизионные резервы. Вторая позиция зачастую оборудовалась траншеями, иногда опорными пунктами, третья позиция — системой опорных пунктов. Перед передним краем и в глубине обороны широко применялись инженерные заграждения всех видов. На удалении 10–15 км от переднего края главной полосы обороны создавалась вторая полоса, которая, как правило, заблаговременно войсками не занималась. Главная и вторая полосы и составляли тактическую зону обороны.

Таким образом, уже к весне 1943 г. характер обороны немецко-фашистской армии коренным образом изменился. Перед нашими войсками возникла новая задача, связанная с организацией прорыва глубокой позиционной обороны противника, что требовало более решительно массировать силы и средства на узких участках фронта и более точно подавлять вражеские цели, нанося [23] мощные огневые удары. Вместе с тем требовалось решать проблему развития тактического успеха в оперативный.

В дальнейшем (1944–1945 гг.) совершенствование тактической обороны противника шло главным образом по линии развития инженерных сооружений и улучшения организации системы огня. С перенесением боевых действий на территорию Германии сила сопротивления немецко-фашистских войск значительно возросла. Оборона характеризовалась в эти годы широким развитием системы траншей и ходов сообщения, массовым применением инженерных заграждений самых различных видов, высокой плотностью насыщения огневыми средствами, особенно противотанковыми. Корпусные резервы противник стал располагать обычно на второй полосе обороны, в 6–9 км за главной полосой. Они большей частью вводились в бой за главную полосу обороны.

В 20–25 км от переднего края создавалась третья (армейская) полоса обороны. Здесь располагались резервы командующего армией (1–2 дивизии) и специальные армейские части. Резервы группы армий сосредоточивались на тыловой оборонительной полосе, оборудовавшейся в 50–80 км от переднего края. Со второй половины 1944 г., когда в систему обороны стали включаться заранее построенные на территории Германии, Польши, Румынии укрепленные районы, глубина инженерного оборудования обороны группы армий увеличилась до 120–150 км и более.

Оборона немецко-фашистских войск, особенно в тактической зоне, отличалась упорством и активностью, которая выражалась главным образом в нанесении контратак и контрударов, а в некоторых случаях и в проведении артиллерийской контрподготовки. Корпусные и армейские резервы, как правило, вводились в бой за главную полосу обороны, а резервы группы армий — в ходе сражения за тактическую зону обороны в целом. Организуя контрудары, гитлеровское командование осуществляло широкий маневр подвижными соединениями как вдоль фронта, так и из глубины. И для успешного отражения сильных контрударов врага в ходе наступательных операций, естественно, требовались крупные танковые объединения.

Оборона в оперативной глубине немецко-фашистских войск организовывалась последовательно на ряде рубежей силами арьергардных частей (до одной трети всех оборонявшихся войск), снабженных автотранспортом, позволявшим им быстро отрываться от преследовавших войск. Главные силы отводились в тыл после того, как наступавшая группировка развертывалась для прорыва очередного рубежа (например, при отходе из-под Ржева и Вязьмы). Промежуточные рубежи оборудовались на различных удалениях друг от друга (5–25 км) в зависимости от конкретной обстановки и характера местности. В ряде случаев отрыв главных сил осуществлялся в темное время суток при соблюдении полной тишины. Возникала, следовательно, задача иметь в Советских Вооруженных Силах такие объединения, которые могли бы превосходить [24] войска противника в подвижности и маневренности и упреждать его в выходе к подготовленным рубежам в глубине, вести непрерывное преследование на широком фронте и в высоких темпах.

Таким образом, возросшие возможности советской военной экономики, необходимость ведения наступательных операций большого размаха с решительными целями, обобщение боевого опыта, характер обороны противника, ее глубокое эшелонирование с наличием в составе обороняющихся войск крупных танковых группировок обусловили в своей совокупности создание в годы войны качественно нового типа оперативного объединения — танковых армий.

Организационная структура и боевые возможности танковых армий

Весной 1942 г. в Советской Армии началось формирование танковых корпусов Корпус во второй половине 1942 г. имел три танковые (по 53 танка) и мотострелковую бригады, мотоциклетный батальон, дивизион реактивной артиллерии, подразделения обеспечения. В корпусе насчитывалось 7800 человек, 168 танков (Т-34, Т-60 и Т-70), 32 орудия (45-мм и 76-мм), 20 зенитных орудий (37-мм), 44 миномета (82-мм и 120-мм), 8 реактивных установок БМ-8, БМ-13{34}. В апреле и мае 11 танковых корпусов было создано во фронтах и 14 — в резерве Ставки Верховного Главнокомандования

В сентябре 1942 г. приступили к формированию и механизированных корпусов. Механизированный корпус включал танковую бригаду, три механизированные бригады, зенитный артиллерийский полк, противотанковый артиллерийский полк, гвардейский минометный дивизион, подразделения обеспечения. Всего в корпусе было 13,5 тыс. человек, 175 танков, 96 орудий (45-мм и 76-мм), 40 зенитных орудий (37-мм), 8 реактивных установок БМ-13, 114 минометов (82-мм и 120-мм). К концу года их было сформировано восемь

В соответствии с директивой Ставки Верховного Главнокомандования в мае — июне 1942 г. формируются две первые танковые армии (3-я и 5-я) смешанного состава на базе управлений общевойсковых армий. Позже были сформированы еще четыре такие армии (1, 2, 4 и 5-я второго формирования). Состав этих танковых армий был определен: три танковых корпуса, резервная танковая бригада и одна-две стрелковые дивизии. В действительности же состав каждой танковой армии был различным и определялся директивой на формирование каждой армии в отдельности Например, 3-я танковая армия в Козельской операции (август 1942 г.) имела два танковых корпуса, отдельную танковую бригаду и три стрелковые дивизии; 5-я танковая армия в [25] контрнаступлении под Сталинградом (ноябрь 1942 г.) имела два танковых и один кавалерийский корпуса, отдельную танковую бригаду, шесть стрелковых дивизий и другие части.

Смешанный состав танковых армий 1942 г., т. е. включение в них танковых корпусов и стрелковых дивизий, определялся их оперативным предназначением. Они должны были самостоятельно осуществлять прорыв обороны противника и развивать тактический успех в оперативный. В наступательных операциях (5-я танковая армия в Сталинградской и Донбасской операциях, 3-я танковая армия в Козельской, Острогожско-Россошанской и Харьковской операциях) они применялись фактически так же, как и общевойсковые армии, усиленные танковыми (механизированными) корпусами. Стрелковые дивизии со средствами усиления получали задачу прорвать главную полосу обороны противника, а танковые и механизированные корпуса составляли подвижную группу армии и предназначались для развития успеха.

Однако наличие в составе танковых армий соединений с различной степенью подвижности, к тому же при недостатке эффективных средств связи, серьезно затрудняло управление войсками при развитии наступления в оперативной глубине. Это неизбежно приводило к ослаблению силы и уменьшению глубины танкового удара, а следовательно, и к снижению результатов операции в целом. Опыт проведенных операций показал необходимость создания однородных, высокоподвижных, обладающих большой ударной силой и огневой мощью бронетанковых объединений. Чтобы танковые армии могли добиваться еще больших результатов, чем в операциях зимней кампании 1942/43 г., их требовалось освободить от немоторизованных стрелковых соединений, повысить подвижность артиллерии, тыла, придать армии инженерные средства.

Формирование таких армий однородного состава началось в соответствии с постановлением Государственного Комитета Обороны в январе 1943 г.{35}. Первой танковой армией однородного состава явилась 5-я гвардейская танковая армия. К началу апреля на новую организацию перешли 1-я и 2-я танковые армии. По директиве Ставки от 14 мая 1943 г. была сформирована 3-я гвардейская танковая армия, в период с 4 по 18 июля — 4-я танковая армия и в январе 1944 г. — 6-я танковая армия. Типовой состав танковой армии однородного состава представлен на схеме 1.

В танковую армию, как правило, входили: боевые соединения (части) — один-два танковых и один механизированный корпуса, отдельные танковая и самоходно-артиллерийская бригады, артиллерийские соединения (части); части боевого обеспечения — разведывательные, инженерные, химические и др.; части и учреждения тылового обеспечения и обслуживания. Все боевые соединения и части обладали примерно одинаковой скоростью движения [26] и одинаковой проходимостью, что облегчало управление войсками армии и значительно увеличивало ее маневренность.

По типовому штату танковая армия однородного состава имела около 800 танков и самоходно-артиллерийских установок. Однако боевой состав танковых армий не был постоянным, он зависел от ряда факторов, в том числе от обстановки и стоящих задач. Общая численность личного состава танковой армии достигала чаще всего 43–50 тыс. человек. Танков и самоходно-артиллерийских установок насчитывалось 550–700, а иногда и более. Например, 2-я гвардейская танковая армия перед январским наступлением 1945 г. имела 670 танков и 187 самоходно-артиллерийских установок, а 6-я гвардейская танковая армия в Маньчжурской операции — более 1000 боевых машин.

Общей тенденцией изменения боевого состава танковых армий в годы войны был рост численности личного состава, вооружения и боевой техники, а следовательно, и боевых возможностей. Это видно из табл. 3, средние данные в которой приведены по опыту 40 армейских наступательных операций.

Таблица 3. Рост численности личного состава, вооружения и боевой техники танковых армий в годы войны

Силы и средства 1942 г. 1943 г. 1944 г. 1945 г.
Личный состав, чел. 35000 46000 48000 50000
Танки 350–500 450–560 450–620 До 700
САУ  — 25 98–147 До 250
Всего танков и САУ 350–500 475–575 550–750 До 1000
Процент средних и тяжелых танков 30–40 45–50 50–55 65–70
Орудия и минометы 150–200 500–600 650–750 До 850 и более

Примечание. В 1942 г. учтены только артиллерия и минометы танковых (механизированных) корпусов и армейского подчинения.

Из табл. 3 видно, что состав танковых армий с 1942 г. по 1945 г. увеличился примерно на одну треть по личному составу, примерно в два раза по танкам и САУ и в четыре раза по артиллерии. По сравнению с танковыми армиями смешанного состава армии однородного состава обладали большей ударной силой и огневой мощью, а также мобильностью из-за отсутствия немоторизованных соединений. Значительно возросли и возможности по обеспечению боевых действий. Наличие отдельных танковых и самоходно-артиллерийских бригад позволяло иметь сильный подвижный танковый резерв либо при необходимости быстро выделять передовой отряд.

Боевые соединения и части армии, имея на вооружении танки, самоходно-артиллерийские установки, артиллерию, в том числе зенитную [27] и реактивную, стрелково-пулеметное вооружение, могли наносить поражение крупным танковым группировкам противника в составе до танкового корпуса (550–700 танков и самоходно-артиллерийских установок танковой армии против 200–500 танков и штурмовых орудий танкового корпуса противника).

Танковые корпуса, входившие в состав армии, к началу 1944 г. имели по штату три танковые бригады по 65 танков и мотострелковую бригаду, три самоходно-артиллерийских полка (СУ-152–12, СУ-122–16, СУ-76–21), минометный и зенитно-артиллерийский полки и другие части и подразделения. Всего в корпусе насчитывалось около 11 тыс. человек личного состава, 209 танков (КВ — 1, Т-34–208), 49 самоходно-артиллерийских установок, 152 орудия и миномета, 8 установок БМ-13, 1295 автомашин{36}.

Механизированный корпус состоял из трех механизированных и одной танковой бригад, трех самоходно-артиллерийских полков, минометного и зенитно-артиллерийского полков и других частей и подразделений. Корпус по штату имел более 16 тыс. человек личного состава, 197 танков (Т-34–176, Т-70–21), 49 самоходно-артиллерийских установок, 252 орудия и миномета, 8 установок БМ-13, 1835 автомашин{37}.

Танковые и механизированные корпуса, являясь оперативно-тактическими соединениями, могли самостоятельно решать различные задачи: развивать успех в оперативной глубине, преследовать отходящего противника, захватывать важные рубежи и объекты, наступать против поспешно перешедшего к обороне противника, вести борьбу с его танковыми и моторизованными соединениями. При усилении стрелковыми соединениями, гаубичной и тяжелой артиллерией, тяжелыми танками и инженерными частями они, кроме того, могли решать задачи прорыва обороны, подготовленной в полевых условиях. С учетом боевой напряженности, обеспеченности горючим, боеприпасами и характера действий эти корпуса могли непрерывно наступать в течение 5–6 суток с темпом 50–60 км и более, находясь в отрыве от главных сил армии на удалении 30–40 км.

Отдельная танковая бригада (три танковых батальона, моторизованный батальон автоматчиков и другие подразделения), имея 65 танков Т-34, составляла, как правило, резерв командующего армией. Очень часто она действовала в качестве армейского передового отряда. Бригада способна была решать и другие тактические задачи.

Отдельная самоходно-артиллерийская бригада «мела 65 самоходно-артиллерийских установок и также составляла чаще всего резерв командующего армией.

Танковая армия могла быть усилена отдельными танковыми полками (21–35 танков), тяжелыми танковыми полкаvи (танков КВ — 21), самоходно-артиллерийскими полками (16–20 самоходно-артиллерийских [28] установок СУ-85, СУ-100, СУ-122){38}. Эти средства командующий армией, как правило, придавал корпусам, действовавшим на главном направлении в операции.

Исходя из запаса хода по горючему танков и самоходно-артиллерийских установок (130–450 км), армия могла вести наступление с одной заправкой и дополнительными баками на глубину 150–250 км.

Из артиллерийских средств армия обычно имела легкую артиллерийскую бригаду (с сентября 1944 г.) — 68 орудий (48 76-мм и 20 100-мм пушек), истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду — 72 орудия, гвардейский минометный полк — 24 БМ-13. Кроме того, в двух танковых и механизированном корпусах было свыше 500 орудий и минометов Из средств усиления армия получала 1–2 истребительно-противотанковых артиллерийских полка (по 20 76-мм орудий в каждом), 1–3 гвардейских минометных полка, а иногда и другие артиллерийские части. Всего в армии насчитывалось до 850 орудий и минометов, что позволяло создавать среднюю плотность на направлении главного удара до 50–80 орудий и минометов на 1 км фронта. Артиллерия армии была способна осуществлять поддержку атаки танков и мотопехоты на глубину 4–8 км. В целом артиллерийские возможности танковой армии обеспечивали успешные ее действия в качестве подвижной группы фронта. При использовании армии для прорыва обороны противника она нуждалась в значительном усилении артиллерией.

Возможности средств противовоздушной обороны армии были сравнительно ограниченными{39}. До середины 1943 г. армия имела обычно 1–2 зенитно-артиллерийских полка (в полку по 16 37-мм зенитных пушек и 16 12,7–<мм зенитных пулеметов), что позволяло прикрыть лишь армейские пункты управления. С середины 1943 г. армия стала усиливаться зенитно-артиллерийской дивизией РВГК четырехполкового состава (64 зенитных орудия, в том числе 16 85-мм и 64 12,7-мм пулемета) Дивизия могла прикрыть войска на площади 63 кв. км (9 км по фронту и 7 км в глубину) с плотностью 1,5 орудия на 1 кв. км. С учетом зенитно-артиллерийских полков корпусов это обеспечивало прикрытие главной группировки войск вне движения. С началом же наступления, а также при перегруппировках эффективность зенитно-артиллерийского прикрытия резко снижалась вследствие недостаточной проходимости колесных машин зенитной артиллерии. Поэтому основные задачи по противовоздушной обороне танковых армий, особенно в ходе боевых действий, выполняла истребительная авиация. Количество выделяемых для этой цели истребительных авиационных соединений постоянно увеличивалось. Если в Белгородско-Харьковской операции 1-ю и 5-ю гвардейскую танковые армии прикрывали две [29] истребительные авиационные дивизии, то в Белорусской операции прикрытие 5-й гвардейской танковой армии на отдельных этапах обеспечивалось силами до двух истребительных авиационных корпусов. В Берлинской операции ввод 3-й гвардейской танковой армии и прикрытие ее при действиях в оперативной глубине осуществлял 2-й истребительный авиационный корпус, 4-й гвардейской танковой армии — 6-й гвардейский истребительный авиационный корпус. Улучшение к этому времени тактико-технических данных самолетов-истребителей, применение радиолокационных станций обнаружения и наведения также повышали эффективность противовоздушной обороны танковых соединений и объединений.

К ведению (разведки привлекались мотоциклетный полк (батальон) армии, мотоциклетные батальоны корпусов (введены в штат с 1943 г., до этого рота), роты (взводы) разведки механизированных (танковых) бригад.

Из состава мотоциклетного полка, как правило, выделялись 1–2 разведывательных отряда (полоса ведения разведки 5–6 км, глубина до 50 км), а также несколько разведывательных групп и групп глубинной разведки. Мотоциклетные батальоны корпусов первого эшелона формировали 2–3 разведывательные группы (полоса ведения разведки 1,5–2 км, глубина 25–30 км). Из рот и взводов разведки бригад назначались разведывательные дозоры (полоса разведки до 1,5 км, глубина 10–15 км). Всего, таким образом, в танковой армии создавалось 1–2 разведывательных отряда, 8–11 разведывательных групп, 17–20 разведывательных дозоров, 2–3 группы глубинной разведки. При задействовании 2/3 сил и средств разведки они способны были решать задачи в полосе наступления армии и на ее флангах на глубину 25–30 км, что ограничивалось главным образом возможностями по дальности средств связи.

Данными о противнике, находящемся на удалении 100–300км и более, обеспечивала фронтовая авиация. Время передачи информации воздушной разведки позволяло своевременно реагировать на обстановку и исчислялось в пределах от 1 до 5–6 ч (по опыту, например, 2-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской операции){40}. Именно поэтому основной упор в получении данных о противнике штабами танковых армий с выходом на оперативный простор делался на воздушную разведку, которая организовывалась в 1943 г., как правило, путем подачи заявок в штаб фронта.

Передача с середины 1944 г. в оперативное подчинение танковых армий части авиационных средств фронта (в Львовско-Сандомирской, Висло-Одерской операциях) способствовала наряду с решением главной задачи — поддержки действий наземных войск — более эффективному сбору сведений о противнике. Данные [30] стали поступать не эпизодически, а постоянно. В целях разведки использовались и самолеты связи ПО-2 армейского полка связи, например в 5-й гвардейской танковой армии в ходе Белорусской операции. Однако вследствие неприспособленности к ведению разведки они не могли в полной мере решать разведывательные задачи.

Потребности армии в собственных средствах воздушной разведки были в определенной мере реализованы лишь в Маньчжурской операции (август 1945 г.), когда разведка на глубину 50–100 км и более велась приданной 6-й гвардейской танковой армии разведывательной авиаэскадрильей.

Следовательно, основной тенденцией организации и ведения воздушной разведки в интересах танковых объединений в годы войны был переход от обеспечения данными по заявкам штаба армии (1943 г.) к получению информации от авиации, находящейся в ее оперативном подчинении (1944–1945 гг.). В дальнейшем штабу армии были предоставлены возможности собирать данные от специально выделенной разведывательной авиации (август 1945 г.).

В ходе наступления почти во всех танковых армиях резко ощущалась нехватка инженерных сил и средств, особенно при форсировании крупных водных преград. Из армейских средств имелись, как правило, 2–3 инженерно-саперных батальона, в корпусах — саперный батальон. Это позволяло создавать плотности при вводе в сражение 1,5–2 саперные роты на 1 км. Несколько возросли возможности армии (с середины 1944 г., когда некоторые танковые (армии (2-я в Люблинско-Брестской, 4-я гвардейская в Берлинской, 5-я гвардейская в Восточно-Прусской операциях) получили инженерную бригаду в составе трех инженерных батальонов и понтонного полка (парк ТМП-1). В результате плотность инженерных войск возросла в два-три раза. Кроме того, армия имела штатный понтонный батальон с парком Н2П, который позволял оборудовать мост грузоподъемностью 16 т, длиной 120 м, грузоподъемностью 60 т, дайной 50–60 м либо два парома такой же грузоподъемности. На десантных лодках можно было перевезти одним рейсом 1300–1500 человек. В ряде случаев армия стала усиливаться инженерно-танковым полком (22 танка Т-34 и 18 тралов), понтонно-инженерной бригадой (1-я гвардейская танковая и 4-я танковая армии в Проскуровско-Черновицкой операции) или мотопонтонным мостовым полком (1-я и 2-я гвардейские танковые армии в Висло-Одерской операции). Однако в подавляющем большинстве наступательных операций танковые армии нуждались в усилении инженерными войсками, и прежде всего тяжелыми понтон но-мостовыми частями.

Из автотранспортных частей и подразделений танковые армии смешанной организации в 1942 г. имели лишь автомобильный батальон. В новой организации армии получили: 1-я гвардейская — автотранспортный полк, а с лета 1944 г. и автотранспортный батальон; 2-я гвардейская — три автотранспортных батальона, с [31] лета 1944 г. четыре таких батальона, а с 1945 г. автотранспортный полк и батальон; 3-я гвардейская — три автотранспортных батальона, с лета 1944 г. четыре таких батальона, а с 1945 г. автотранспортный полк; 4, 5 и 6-я гвардейские — по два автотранспортных батальона, а с лета 1944 г. по три таких батальона. Кроме того, танковые армии имели в своем составе по две-три автороты подвоза ГСМ (по количеству корпусов). В танковом (механизированном) корпусе имелась рота подвоза ГСМ.

С увеличением количества войск и боевой техники в танковых армиях возрастала и потребность в автотранспорте для подвоза материальных средств. Так, если танковые армии в середине 1943 г. имели вес боевого комплекта боеприпасов 1000–1200 т и заправки горючего 600 т, то к началу 1945 г. вес основных расчетно-снабженческих единиц танковой армия трехкорпусного состава составлял: боевого комплекта — 2385 т, заправки горючего — 985 т и суточной дачи продовольствия — 100 т.

Если считать, что для танков и самоходно-артиллерийских установок в транспорте необходимо было иметь 2–2,5 боекомплекта боеприпасов и 4–4,5 заправки горючего, то только для этих запасов в армии должно было быть от 1600 до 2000 2,5-т автомобилей. Кроме того, требовалось иметь не менее 500 автомашин, обслуживающих танки (ремонтные мастерские, зарядные станции и др.). Артиллерийские части должны были обслуживаться 1400–1500 машинами. Для перевозки продовольствия, транспортировки запасных частей, инженерного, химического и другого имущества требовалось 500–600 машин. Всего, таким образом, автопарк танковой армии должен был иметь 4500–5500 машин. Примерно такое количество машин и находилось в армии (до 2600 автомобилей на корпус и 800 в армии). По типовому составу в армии насчитывалось: грузовых автомашин 4380–5000, специальных 465–740, легковых 163–236{41}.

В целом автотранспортные части танковых армий по своему штатному составу могли бы полностью удовлетворять потребность войск в материальных средствах, но они были постоянна недоукомплектованы на 10–25%.

Из ремонтных и эвакуационных частей и подразделений в состав танковых армий, как правило, входили два ремонтно-восстановительных батальона (до середины 1943 г. один), две-три эвакотракторные роты и один-два сборных пункта аварийных машин. В танковом (механизированном) корпусе имелись танкоремонтная и подвижная авторемонтная базы. Они выполняли текущий и средний ремонты танков и автомобилей на готовых агрегатах и запасных частях. По танкам их производственная мощность достигала 22 средних ремонта в месяц. В танковой (механизированной) бригаде имелась рота технического обеспечения, [32] которая выполняла текущий ремонт техники и вооружения. С учетом войсковых ремонтных средств танковые армии выполняла 85% всех средних ремонтов.

Боевой опыт подтвердил насущную необходимость иметь в составе танковых армий дорожные части. Без них тылам танковых армий почти во всех, особенно в глубоких наступательных операциях, приходилось работать в совершенно неустроенных и необеспеченных путями подвоза и эвакуации районах местности, освобожденных от противника. Это весьма ощутимо сказывалось на своевременности подвоза материальных средств войскам.

Большие затруднения возникали также при организации комендантской службы, из-за отсутствия специально подготовленных для решения этих задач частей и подразделений.

В целом организационные изменения в составе танковой армии, происшедшие в годы войны, способствовали повышению ее ударных, огневых и маневренных возможностей. Были созданы более благоприятные условия для решения задач разведки, противовоздушной обороны, тылового обеспечения. Включение в армию новых частей боевого и тылового обеспечения придавало ей большую оперативную самостоятельность.

Органы управления войсками танковых армий однородного состава обеспечивали успешное решение стоящих перед ними задач. В ходе войны их структура и техническое оснащение совершенствовались с учетом боевого опыта и роста наших экономических возможностей.

Первый штат полевого управления танковой армии был утвержден Ставкой ВГК в феврале 1943 г. (схема 2). По своей структуре оно было почти аналогично полевому управлению общевойсковой армии и танковых армий смешанного состава.

Вместе с тем предстоящий характер действий танковых армий предопределил при их создании ряд особенностей состава органов управления. В частности, они были несколько подвижнее общевойсковых и танковых армий смешанного состава, имея на 15–20% меньше личного состава. Кроме того, в составе полевого управления отсутствовало управление командующего БТ и МВ армии.

Опыт первых наступательных операций танковых армий в 1943 г. (Орловская, Белгородско-Харьковская, Киевская и др.) показал, что структура полевого управления танковых армий в основном отвечала характеру решаемых задач, но имела, однако, ряд недостатков. Например, работа штаба усложнялась при оценке своих войск, так как не было специального органа по учету укомплектованности и потерь личного состава армии, задача эта до конца 1943 г. решалась совместными усилиями оперативного отдела штаба и отдела кадров. Отсутствие отдела военных сообщений (ВОСО) затрудняло контроль за продвижением транспортов со снабженческими грузами и их выгрузкой. Управление бронетанкового [33] ремонта и снабжения не имело штаба, вследствие чего затруднялось планирование технического обеспечения и руководство подчиненными.

Изобилие острых боевых ситуаций, скоротечность боевых действий выдвинули на первый план вопрос быстрого сбора, обработки информации, передачи распоряжений войскам. В этих условиях ограниченное количество офицеров, связанных с оперативной работой в штабе, особенно в его оперативном отделе, отрицательно сказывалось на управлении войсками, а следовательно, и на деятельности войск. Органы управления, и в частности штаб, все еще оставались малоподвижными из-за большого количества личного состава в подразделениях обеспечения и обслуживания.

В течение 1944–1945 гг. структура органов управления танковых армий совершенствовалась. Увеличены были возможности штаба с точки зрения более оперативного решения вопросов управления войсками. В штаб армии был введен отдел укомплектования и учета потерь. Личный состав штаба сократился со 103 до 88 человек, главным образом за счет лиц, не связанных непосредственно с руководством войсками. Несколько перераспределились функциональные обязанности внутри органов управления. В результате в оперативном отделе штаба, например, возможности по трудозатратам, связанным с чисто оперативной работой, возросли почти в два раза. Удельный вес подразделений обеспечения и обслуживания в штабе армии снизился с 40 до 21%. Укомплектованность штаба, по опыту 1, 3 и 4-й танковых армий, стала составлять 100% и более вместо 60–65% в 1943 г.

Усилены были и другие органы полевого управления. В управление тыла введены отдел военных сообщений и политический отдел, в управление бронетанкового ремонта и снабжения — штаб. Установлены должности заместителей начальников штабов и отделов. Вместе с тем узким местом органов управления оставалось отсутствие специальных отделений по организации и осуществлению оперативной маскировки, радиопротиводействия, комендантской службы.

Для бесперебойного управления войсками армия располагала радио-, проводными и подвижными средствами связи. Прохождение информации обеспечивалось: отдельным полком связи, в котором насчитывалось 10–15 радиостанций, в том числе 3–4 большой мощности, 18 телеграфных аппаратов; отдельным авиационным полком связи (32 самолета ПО-2); ротой подвижных средств (15 автомашин повышенной проходимости, 17 мотоциклов, 18 бронемашин); 4–5 кабельно-шестовыми и телеграфно-строительными ротами{42}.

Опыт наступательных операций танковых армий в 1943 г. показал, что тактико-технические данные радиосредств не в полной [34] мере отвечали потребностям организации связи по радио, так как дальность ее установления в движении не превышала 25–30 км, переговоры могли прослушиваться противником вследствие наличия единого диапазона волн, пропускная способность каналов связи была невысокой. В то же время именно радиосвязь должна была стать основной в условиях высокоманевренных боевых действий. Недостаточное количество радиостанций большой мощности при наличии необходимости поддерживать ими связь со штабом фронта, соседними армиями, двумя-тремя корпусами первого эшелона, кроме того, снижало возможности армии в установлении отдельных направлений с соединениями первого эшелона, передовыми отрядами, разведкой, между пунктами управления. В результате, как свидетельствуют материалы отчетов отделов связи ряда танковых армий, до 50% информации проходило с задержкой по отношению к выработанным нормативам на 1–3 ч.{43} Ограниченные средства связи, в частности радио, имели начальники родов войск и служб, а также части (подразделения) боевого и материально-технического обеспечения.

В последующие годы возросшие экономические возможности страны позволили увеличить табель снабжения частей и подразделений связи армий, в том числе по радиостанциям, в 1945 г. по сравнению с 1943 г. в два раза (табл. 4).

Таблица 4. Изменение количества радиосредств в частях (подразделениях) связи танковых армий, корпусов и бригад в 1943–1945 гг.{44}

  Танковая армия Танковый корпус Танковая бригада
Средства радиосвязи 1943 г. 1945 г. 1943 г. 1945 г. 1943 г. 1945 г.
Радиостанции типа РАФ 3–4 6–7 1–2 3–4   1
Радиостанции «Север» 1 4  — 1  —  —
Радиостанции типа РСБ 16 28 4 8 2 4
Радиоприемники 6 6 2 3  — 1
Всего радиостанций и радиоприемников 26–27 44–45 7–8 15–16 2 6

С середины 1943 г. танковой армии, как правило, придавался линейно-кабельный батальон, что расширило возможности использования проводных средств. В 1944 г. формируется батарея управления у командующего артиллерией танковой армии. Несколько улучшаются за годы войны тактико-технические данные [35] радиосредств по дальности связи, в том числе при работе в движении, что особенно важно для танковых войск. Радиостанции РСБ стали монтироваться в танках, войска получили радиоприемники высокого класса «Вираж» и радиоузлы РУК-5, смонтированные в кузовах автомобилей. Увеличивается в 3–3,5 раза пропускная способность проводных средств. В войска выделяются полевые телефонные коммутаторы ПК-Ю, ПК-30 и К-10, полевые телефонные станции ПРТС-100, телефонные аппараты ТАИ-43. Большими возможностями стали обладать технические средства связи по скрытности передачи и приема главным образом путем использования радиобуквопечатания за счет внедрения приставок к радиостанциям РАФ и РАТ. Возрастает подвижность узлов связи: к лету 1944 г. до 40% средств связи в ряде армий монтируется на машинах высокой проходимости.

Улучшение тактико-технических данных средств связи привело к тому, что время на поступление данных, например, от авиации сократилось в четыре раза, а от наземной разведки — в два-четыре раза. Увеличение количества радиостанций в корпусах и бригадах позволило передавать информацию одновременно по нескольким каналам и на одну-две инстанции ниже, что повышало оперативность прохождения и достоверность данных.

Следует отметить, что большие возможности эффективного руководства войсками танковых армий закладывались путем комплектования их органов управления командными кадрами высокой квалификации, имевших богатый боевой опыт. При формировании танковых объединений однородного состава на руководящие должности были назначены хорошо подготовленные в военном отношении, прошедшие суровую школу боев генералы и офицеры.

Так, 1-й танковой армией с 30 января 1943 г. стал командовать генерал М. Е. Катуков, член КПСС с 1932 г., участник гражданской войны, командир 20-й танковой дивизии в боях на юго-западном направлении, 1-й гвардейской танковой бригады в битве под Москвой, 1-го танкового корпуса под Воронежем, 3-го мехкорпуса — на Калининском фронте в декабре 1942 г. Членом Военного совета был назначен опытный политработник, в начальный период войны комиссар 8-го механизированного корпуса, затем заместитель командира 3-го механизированного корпуса по политической части генерал Н. К. Попель. Штаб с февраля 1943 г. возглавлял генерал М. А. Шалин. Широкую известность получил командующий 2-й гвардейской танковой армией генерал С. И. Богданов, участник трех войн, коммунист, Герой Советского Союза.

3-й гвардейской танковой армией командовал с первых дней ее формирования генерал П. С. Рыбалко, коммунист с 1919 г., участник гражданской войны, в 30-е годы военный атташе в Польше, военный советник в Китае, в 1942 г. — командующий 3-й и 5-й танковыми армиями смешанного состава.

4-ю танковую армию с марта 1944 г. возглавил опытный генерал Д. Д. Лелюшенко, член КПСС с 1924 г., участник гражданской [36] войны, Герой Советского Союза, командовавший в годи войны механизированным и стрелковым корпусами, 5, 30, 1 и 3-й гвардейской армиями.

5-ю гвардейскую танковую армию с февраля 1943 г. возглавил известный уже в то время танкист генерал П. А. Ротмистров, в прошлом участник гражданской войны, преподаватель Военной академии моторизации и механизации Красной Армии, в годы войны командир танковой бригады, начальник штаба мехкорпуса, командир танкового корпуса. Членом военного совета был назначен генерал П. Г. Гришин. В танковую армию он прибыл с должности заместителя командира 6-го танкового корпуса по политической части. Начальником штаба стал бывший начальник штаба 3-го гвардейского танкового корпуса полковник В. Н. Баскаков.

В разное время вступили в должности командующих армиями В. М — Баданов, В. Т. Вольский, А. Г. Кравченко и другие генералы, обладавшие богатейшим опытом командования различными общевойсковыми и бронетанковыми соединениями и объединениями.

Несколько сложнее обстояло дело с комплектованием штабов и отделов полевых управлений армий. В результате нехватки кадров часть штабов и отделов укомплектовывалась в 1943 г. не полностью, часто офицерами, не имевшими высшего военного образования, ранее не работавшими в армейском звене. Так, в 5-й гвардейской танковой армии ведущий отдел штаба — оперативный — к марту 1943 г. был укомплектован на 65–70% штатной численности, из них только начальник отдела имел высшее военное образование. Укомплектованность штаба 3-й гвардейской танковой армии составляла менее 65%, а 4-й танковой армии — около 70%{45}

В последующие годы степень укомплектованности органов управления танковых армий значительно возросла, достигая, как правило, к началу операции 100%. Более того, с середины 1944 г. создавался резерв офицерского состава до 10% штатной численности, что гарантировало в определенной, конечно, мере восполнение потерь в ходе наступления. Возрос опыт офицеров полевых управлений армий — проводимые операции явились суровой, но необходимой школой приобретения профессионального мастерства. Увеличилось количество офицеров штабов и отделов, имеющих высшее военное образование. Если в 1943 г. в штабах объединений и соединений их насчитывалось 15–18%, то в 1945 г. — 40–45%, а с учетом переподготовки на курсах при академиях — до 55%.

Начиная с середины 1943 г. руководящий состав полевых управлений армий стабилизировался, тем самым создавались лучшие возможности для более слаженной работы органов управления, повышения уровня взаимопонимания, сохранялась преемственность в их деятельности. [37]

Итак, созданные в 1943 г. танковые армии однородного состава являлись мощными оперативными объединениями, обладавшими высокой подвижностью, большой ударной силой, а также боевой самостоятельностью, заложенной в их организационной структуре. Они были хорошо управляемые и негромоздкие. Включая, как правило, два танковых и один механизированный корпуса, отдельные танковую и самоходно-артиллерийскую бригады, соответствующий комплект армейских соединении и частей, танковая армия могла создавать мощный первый и второй эшелоны, сильный резерв и была способна стремительно развивать тактический успех в оперативный и успешно решать другие задачи. Улучшение за годы войны организационной структуры армий, органов и средств управления, большая работа по подготовке командных кадров наряду с героизмом советских воинов создавали реальные предпосылки для ведения войсками бронетанковых объединений наступательных операций с решительными целями, на большую глубину и в высоких темпах.

3. Основы боевого применения танковых армий

Советское военное искусство в годы войны совершенствовалось, обогащаясь ценным опытом организации и ведения боевых действий в различных условиях обстановки, под влиянием целого ряда факторов и прежде всего благодаря мудрой политике Коммунистической партии, правильно определившей военно-политические цели войны, умело использовавшей все ресурсы страны для достижения победы над врагом.

Характер фронтовой наступательной операции

Формы и способы ведения фронтовых операций в годы Великой Отечественной войны во многом определялись условиями оперативно-стратегической обстановки, составом объединений, искусством использования имевшихся сил и средств.

Известно, что в первом периоде войны наступательные операции осуществлялись в неблагоприятной обстановке. Фронты располагали сравнительно ограниченными силами. Во втором и особенно в третьем периодах войны боевой и численный состав фронтов в важнейших операциях значительно увеличился. Кроме общевойсковых фронт имел одну-две, а иногда (1-й Украинский фронт в Проскуровско-Черновицкой и Львовско-Сандомирской операциях, 2-й Украинский фронт в Уманско-Ботошанской операции) и три танковые армии, одну, а в некоторых случаях две воздушные армии. В его состав входили отдельные танковые, механизированные и кавалерийские корпуса, артиллерийские корпуса (дивизии) прорыва и другие соединения различных родов войск, (табл. б).

Из табл. 5 видно, что за годы войны состав фронтов в важнейших операциях увеличился: по стрелковым войскам примерно в 2 раза, по артиллерии — в 5–6 раз, по танкам и САУ — в 4–5 раз, [38] по самолетам — в 8–9 раз. Следовательно, фронты приобретали все большие возможности для создания сильных ударных группировок и проведения наступательных операций с решительными целями и на большую глубину.

Таблица 5. Состав фронтов в наступательных операциях Великой Отечественной войны{46}

Силы и средства Состав фронта
первый период войны второй период войны третий период войны
Общевойсковые армии 3–10 3–7 4–9
Танковые армии  — 1–2 1–3
Воздушные армии  — 1 1–2
Стрелковые дивизии 18–30 20–40 40–80
Стрелковые бригады 12–18 4–8 3–6
Кавалерийские дивизии 10–15 3–6  
Отдельные танковые и механизированные корпуса 1–2 1–4 2–5
Орудия и минометы (76-мм и выше) 1000–3000 4000–8000 6000–14000
Танки и САУ 200–900 600–1200 2200–3300
Самолеты 200–400 1000–1300 2000–3200

Фронтовая операция являлась, как правило, частью стратегической операции группы фронтов. Ее цель в зависимости от обстановки и поставленной задачи заключалась в разгроме от 6 до 12, а в третьем периоде войны — до 16–18дивизий противника, в развитии наступления на глубину 150–300 км и в овладении важными районами, объектами и рубежами. Значительная глубина и решительный характер фронтовых операций предопределяли роль в них танковых армий.

Для достижения цели операции фронт решал обычно две задачи: ближайшую и дальнейшую. Ближайшая задача, как правило, включала прорыв обороны противника, разгром его ближайших оперативных резервов и создание условий для развития наступления в оперативную глубину. Глубина ее колебалась от 60 до 100 км, на выполнение задачи затрачивалось 3–10 суток. Дальнейшая задача чаще всего заключалась в развитии наступления, разгроме подходящих резервов, овладении районами или рубежом, составлявшими конечную цель операции. Эта задача по глубине решалась в пределах от 80–90 до 200 км и выполнялась в течение 8–10 суток (схема 3).

В первом и частично во втором периодах войны наступление фронта осуществлялось в форме нанесения ряда армейских ударов [39] на нескольких направлениях, что при ограниченных силах и средствах не приводило к желаемым результатам. В дальнейшем наиболее распространенными являлись фронтальные удары сильными группировками в центре, на одном или обоих флангах с развитием наступления по сходящимся направлениям в целях окружения и уничтожения вражеской группировки. Крупные группировки противника фронт обычно окружал во взаимодействии с другими фронтами (Юго-Западный, Донской и Сталинградский фронты в Сталинградской операции; 1-й и 2-й Украинские фронты в Корсунь-Шевченковской операции; 2-й и 3-й Украинские фронты в Ясско-Кишиневской операции и др.). Требование решать эту задачу в высоких темпах приводило к необходимости возлагать ее на подвижные войска — бронетанковые соединения и объединения, способные наносить мощный танковый удар.

В тех случаях, когда по условиям обстановки было невозможно или нецелесообразно проводить операции на окружение, фронты, используя результаты огневого подавления вражеской обороны, наносили один-два фронтальных удара на большую глубину, что опять-таки требовало массировать на избранных направлениях подвижные войска, которые рассекали группировки противника на отдельные части и уничтожали их порознь (1-й Белорусский и 1-й Украинский фронты в Висло-Одерской операции). Такая форма операции оказалась не менее решительной, чем окружение.

Важное значение для успеха операции имел правильный выбор направления главного удара. Определялось оно обычно Ставкой Верховного Главнокомандования с учетом предложений командующих фронтами в зависимости от замысла стратегической операции, характера обороны противника и группировки его войск, условий местности, наличия сил и средств, условий взаимодействия с соседями. При выборе направления главного удара преобладало стремление нанести его по наиболее слабому, уязвимому месту в обороне противника и на местности, которая обеспечивала наиболее эффективное применение всех родов войск, и особенно бронетанковых соединений и объединений. Вместе с-тем в ряде случаев, исходя из оперативной обстановки (сложность I перегруппировки, выгодность местности, наличие плацдармов и др.), фронты наносили удары и по сильным участкам обороны противника. Так было, например, в операциях Воронежского и Степного фронтов в августе 1943 г., 1-го Белорусского фронта в Бобруйской операции летом 1944 г., 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов в Висло-Одерской и Берлинской операциях.

На направлении главного удара смело и решительно осуществлялось массирование сил и средств за счет резкого ослабления второстепенных направлений. Как правило, на участках прорыва общей шириной 20–35 км (5–12% ширины полосы фронта) сосредоточивалось 50–80% стрелковых войск, до 70% артиллерии, 80–95% танков и авиации. Армии, действовавшие на направлении [40] главного удара фронта, прорывали оборону на участке шириной 6–14 км, при этом в отдельных случаях ширина участка прорыва и ширина полосы наступления армии совпадали.

Благодаря искусному массированию сил и средств на узких участках прорыва создавались высокие плотности войск и боевой техники, которые в ходе войны постоянно увеличивались (табл. 6).

Таблица 6. Средние плотности сил и средств на участках прорыва в различные периоды войны{47}

Силы и средства Средняя плотность на 1 км участка прорыва
в первом периоде во втором периоде в третьем периоде
Стрелковые войска (км на одну сд) 4–5 2,5–3 1.2–2,5
Орудия и минометы 20–80 120–220 200–300
Танки и САУ 3–12 (НПП 3–6) 18–40 (НПП 10–20) 70–85 (НПП 12–30)

Данные табл. 6 показывают, что плотности сил и средств на участках прорыва в третьем периоде войны возросли по сравнению с первым периодом по стрелковым войскам в 2–3 раза, по артиллерии в 4–10 раз, по танкам и САУ в 6–10 раз. Плотность танков НПП к концу войны достигала 25–30 бронеединиц на 1 км участка прорыва, однако и такая плотность, как показал боевой опыт, была недостаточной, что в значительной мере предопределяло использование танковых армий для завершения прорыва тактической зоны обороны противника.

В целом же указанные выше плотности позволяли иметь, особенно на период прорыва, решающее превосходство над противником на направлении главного удара: по пехоте — в 3–5 раз, по артиллерии и танкам — в 6–8 раз.

Рост боевых возможностей оперативных объединений, совершенствование искусства подготовки и ведения операций с учетом накопленного опыта войны обусловили увеличение пространственного размаха фронтовых наступательных операций (табл. 7).

Из табл. 7 видно, что особенно возросли в годы войны глубина операции (в 3–4 раза) и средние темпы наступления (в 5–6 раз). При этом темпы наступления танковых армий значительно превышали темпы наступления общевойсковых соединений. [41]

Таблица 7. Размах фронтовых наступательных операций в годы Великой Отечественной войны{48}

Показатели Первый период войны Второй период войны Третий период войны
Полоса наступления, км 300–400, до 600 75–250 200–250
Глубина операции, км 70–80 100–200 200–300 и более
Средний темп наступления, км/сутки 4–5 10–20 20–30
Продолжительность, км 14–20 10–20 12–20

Примечание. В контрнаступлении под Москвой глубина операции достигала 90–200 км.

Важнейшим этапом фронтовой наступательной операции являлся прорыв тактической зоны обороты противника. После выхода в свет директивного письма Ставки ВГК. от 10 января 1942 г. он осуществлялся ударными группировками. С переходом противника к позиционной обороне и повышением боевых возможностей наших фронтов в состав ударной группировки включались две-три и более армий, в том числе танковые.

Фронт чаще всего прорывал оборону на одном-двух, а иногда и трех участках. Например, в Белгородско-Харьковской операции в августе 1943 г. Воронежский фронт наносил два удара: главный — силами двух общевойсковых и двух танковых армий и вспомогательный — войсками двух общевойсковых армий. В Висло-Одерской операции 1-й Белорусский фронт наносил три удара: с магнушевского плацдарма силами трех общевойсковых и двух танковых армий, с пулавского плацдарма силами двух армий и на правом крыле фронта силами одной армии.

В целях надежного подавления вражеской обороны проводилась мощная артиллерийская и авиационная подготовка. Задача прорыва возлагалась на стрелковые соединения, усиленные танками НПП и артиллерией, при непрерывной поддержке всей сосредоточенной на участке прорыва артиллерии и авиации. Для достижения высоких темпов прорыва тактической зоны обороны вводились подвижные группы армий в составе танковых (механизированных) корпусов, а нередко — частично или в полном составе — и подвижные группы фронтов (танковые армии). [42]

Большое значение для успешного осуществления прорыва имели искусное массирование и применение танков непосредственной поддержки пехоты на направлениях главных ударов. Значительное насыщение боевых порядков пехоты танками НПП способствовало быстрому прорыву тактической зоны обороны противника. Это создавало благоприятные условия для ввода в сражение подвижных групп армий и фронтов. В то же время нанесение глубоких рассекающих ударов бронетанковыми объединениями приводило к нарушению взаимодействия между расчлененными группировками противника, лишало их способности оказывать организованное сопротивление нашим войскам, способствовало развитию наступления в высоких темпах на большую глубину.

Начиная с третьего периода войны прорыв главной полосы обороны противника, как правило, завершался в первой половине первого дня наступления, а вся тактическая зона преодолевалась на второй день или к исходу первого дня. По завершении прорыва тактической зоны обороны боевые действия переносились в оперативную глубину. Их основным содержанием обычно являлись оперативное преследование противника, разгром его резервов во встречных сражениях, преодоление с ходу промежуточных оборонительных рубежей, форсирование водных преград, окружение и разгром группировок противника. В успешном решении этих задач фронта танковым армиям принадлежала ведущая роль.

В целом фронтовые наступательные операции в годы войны характеризовались решительностью целей, маневренностью, разнообразием способов выполнения различных задач, большим размахом наступления. Советскими войсками успешно были решены проблемы прорыва обороны противника на всю оперативную глубину, развития наступления в высоких темпах, окружения и уничтожения крупных группировок противника. Это достигалось путем искусного использования в операциях всех родов войск и авиации в соответствии с их возможностями.

Место, роль и задачи танковых армий во фронтовой операции

Танковые армии как оперативные объединения бронетанковых и механизированных войск являлись в годы войны средством Ставки Верховного Главнокомандования и придавались фронтам, действовавшим на важнейших стратегических направлениях. Их место определялось решением командующего войсками фронта, а иногда и Ставки ВГК, в зависимости от замысла операции, состава армий, характера обороны противника, соотношения сил сторон, условий местности и ряда других факторов.

В абсолютном большинстве наступательных операций 1943–1945 гг. танковые армии составляли подвижную группу фронтов (эшелон развития успеха). Они использовались на направлениях главных ударов и являлись основным средством развития тактического [43] успеха в оперативный. Лишь в отдельных операциях (например, 6-я гвардейская танковая армия в Корсунь-Шевченковской, Будапештской, Маньчжурской) бронетанковые объединения находились в первом эшелоне фронта и начинали боевые действия из непосредственного соприкосновения с противником.

Еще в предвоенные годы высказывалась мысль о том, что прорыв главной оборонительной полосы противника должен осуществляться стрелковыми соединениями общевойсковых армий. Считалось, что подвижные войска (имелись в виду танковые корпуса) могли применяться для завершения прорыва тактической зоны на глубине 6–8 км или после прорыва второй полосы обороны в целях развития операции в глубину, а также в сторону одного из флангов{49}.

В годы Великой Отечественной войны отдельные танковые и механизированные корпуса предусматривалось использовать именно таким образом. Так, в проекте Полевого устава 1943 г. указывалось: «Обычно ввод подвижных соединений в прорыв начинается после преодоления общевойсковыми соединениями главной оборонительной полосы и с выходом атакующей пехоты в район артиллерийских позиций противника или (при развитой и плотно занятой обороне) после овладения общевойсковыми соединениями второй его оборонительной полосой»{50}.

Что касается танковых армий, то наиболее благоприятными условиями ввода их в прорыв считались такие, когда общевойсковые армии первого эшелона фронта прорывали тактическую зону обороны противника на всю ее глубину. Однако этого не всегда удавалось достичь. Поэтому в целях повышения темпов прорыва танковые армии, как правило, вводились в сражение в середине первого или с утра второго дня операции с рубежа, проходившего чаще всего в удалении 4–6 км от переднего края. В целом для завершения прорыва тактической зоны обороны противника танковые армии использовались более чем в 80% случаев от общего количества проведенных ими наступательных операций. Такое использование их в конкретных условиях прошлой войны было вынужденным главным образом из-за недостаточного количества танков непосредственной поддержки пехоты. И хотя танковые армии, завершая прорыв тактической зоны обороны противника, несли определенные потери в боевой технике и личном составе, но этим выигрывалось время, создавалась возможность в упреждении маневра противника и в большей мере сохранялись силы и боеспособность общевойсковых армий. Ввод в сражение танковых армий для завершения прорыва тактической зоны, как правило, приводил к повышению темпов ее преодоления, что нередко играло решающую роль в развитии тактического успеха в оперативный и достижении конечной цели фронтовой наступательной операции. [44]

Вместе с тем опыт войны подтвердил возможность ввода танковой армии и в так называемый «чистый прорыв», т. е. после того, как общевойсковые объединения уничтожали противника в тактической зоне его обороны. Такие условия достигались главным образом тогда, когда, во-первых, стрелковые соединения, обладая высокими боевыми возможностями, в частности за счет значительного усиления танками непосредственной поддержки пехоты, осуществляли прорыв в высоких темпах; во-вторых, когда для завершения прорыва тактической зоны обороны противника привлекались армейские подвижные группы в составе танкового (механизированного) корпуса или фронтовые конно-механизированные (конно-танковые) группы. Войдя в сражение после прорыва общевойсковыми армиями тактической зоны обороны, танковые армии полностью сохраняли свои возможности для высокоманевренных и стремительных действий в оперативной глубине.

Независимо от способа, времени и глубины ввода в сражение танковые армии играли главную роль в развитии тактического прорыва в оперативный. Обладая большой ударной силой и высокой подвижностью, они наносили массированный танковый удар, быстро переносили боевые действия в оперативную глубину, придавали им маневренный характер, вели преследование противника в высоких темпах. Решительно действуя на внешнем или внутреннем фронте окружения, танковые армии способствовали успешному проведению операций на окружение крупных вражеских группировок. Им принадлежала ведущая роль в разгроме подходящих резервов противника и отражении его контрударов, что чаще всего достигалось путем встречных сражений и боев (3-я гвардейская танковая армия в Киевской, 4-я танковая армия в Висло-Одерской, 5-я гвардейская танковая армия в Восточно-Прусской операциях и др.).

Наступая в значительном отрыве от остальных сил фронта, танковые армии при поддержке авиации чаще всего своими передовыми отрядами с ходу форсировали речные преграды, преодолевали промежуточные оборонительные рубежи в глубине, упорно удерживали захваченные плацдармы, рубежи и объекты до подхода общевойсковых соединений.

Танковые армии овладевали также крупными административными центрами (2-я танковая армия городом Люблин, 3-я гвардейская и 4-я танковые армии Львовом и др.), вели наступление в горах (Маньчжурская операция), днем и ночью, в различное время года: летом — 32%, весной — 29%, зимой — 27%, осенью — 12°/0 от проведенных операций.

Цели и задачи танковых армий в наступательных операциях, как уже отмечалось, определялись командующим войсками фронта, а в ряде случаев и Ставкой Верховного Главнокомандования. Они были самыми разнообразными и зависели от многих факторов, чаще всего выступавших в совокупности.

Важнейшей целью операции танковой армии было стремительное развитие успеха войск первого оперативного эшелона до достижения [45] конечной цели фронтовой операции, окружение во взаимодействии с общевойсковыми армиями или отсечение крупных группировок противника. В операциях на окружение танковые армии использовались главным образом для создания внешнего фронта окружения. 5-я гвардейская танковая армия в Восточно-Прусской операции, например, отсекала группу армий «Центр» от группы армий «А»; в Корсунь-Шевченковской операции 6-я и 5-я гвардейская танковые армии окружали корсунь-шевченковскую группировку противника, а затем образовывали внешний фронт окружения, где отражали сильные контрудары противника.

В ряде случаев целями наступательной операции танковой армии являлись прорыв вражеской обороны и овладение важными рубежами или объектами в оперативной глубине (Орловская, Будапештская, Дебреценская операции), рассечение группировок противника и разгром их по частям (1-я и 2-я гвардейские танковые армии в Восточно-Померанской операции), захват и удержание плацдармов на крупных водных преградах до подхода главных сил фронта (3-я гвардейская танковая армия в сентябре 1943 г.).

Поставленных целей танковые армии достигали путем последовательного решения ряда задач. Как правило, их боевые действия планировались на всю глубину фронтовой операции. При этом задачи либо разделялись на ближайшую и дальнейшую (1-й и 4-й танковым армиям при первоначальном планировании Львовско-Сандомирской операции, 1-й и 2-й гвардейским танковым армиям в Висло-Одерской операции), либо указывались по дням на 2–4 суток наступления (2-й танковой армии в Орловской операции, 3-й гвардейской танковой армии в Киевской операции, 2-й гвардейской танковой армии в Люблинско-Брестской операции). Иногда задачи определялись на 6–8 суток (3-й гвардейской танковой армии в Проскуровско-Черновицкой операции).

Ближайшая задача (или же задача первых дней операции) состояла в разгроме противостоящего противника и его подходивших резервов, овладении важными рубежами на глубине 50–150 км.

Дальнейшая задача (иногда указывалось направление дальнейшего наступления — Львовско-Сандомирская, Висло-Одерская и другие операции) заключалась в быстром развитии наступления, преследовании противника, разгроме его глубоких резервов и овладении важными рубежами, плацдармами и объектами. По глубине она часто совпадала с глубиной фронтовой операции (2-я гвардейская танковая армия в Люблинско-Брестской, 6-я танковая армия в Ясско-Кишиневской операциях).

В большинстве операций при вводе танковой армии в сражение из состава корпусов первого эшелона планировалось выделять передовые отряды, которые должны были содействовать общевойсковым соединениям в быстром прорыве главной полосы и обеспечивать развертывание главных сил армии. Обеспечение ввода танковых армий возлагалось на общевойсковые армии, в полосах [46] которых они вводились, и на фронтовые средства (воздушную армию, инженерные части).

Следует отметить, что определение танковым армиям конкретных задач лишь на первые дни операции — явление не случайное. Их действия в оперативной глубине характеризовались высокой динамичностью. Поэтому было трудно заранее предусмотреть наиболее вероятные варианты действий противника. В результате при постановке задач на большую глубину приходилось их часто изменять, перенацеливать армии на новое направление. В этом отношении особенно показательны действия 3-й гвардейской танковой армии в Висло-Одерской операции, когда 20 января она была резко повернута на юг для удара в тыл катовицкой группировке противника, а в конце января — на запад для наступления на ратиборском направлении.

Таким образом, в годы Великой Отечественной войны танковые армии в наступательных операциях действовали чаще всего в качестве фронтовых подвижных групп с целью превращения тактического прорыва в оперативный, нанесения поражения глубоким резервам противника и овладения важными рубежами и объектами в оперативной глубине. Им принадлежала решающая роль в развитии тактического прорыва в оперативный, окружении, рассечении и ликвидации во взаимодействии с другими армиями крупных группировок противника, а также в обеспечении значительного пространственного размаха, решительности и маневренности ведения фронтовых наступательных операций. Танковые объединения могли успешно вести боевые действия в различных условиях местности, времени года и суток. Цели операций достигались быстрыми и смелыми маневренными действиями с искусными перегруппировками войск, частыми изменениями направлений ударов и умелым сосредоточением главных усилий на решающих из них.

Ширина полосы действий танковой армии

Танковой армии, действующей в качестве подвижной группы фронта, полоса для наступления в оперативной глубине, как правило, не определялась, а указывалось только направление действий. Это делалось из тех соображений, чтобы не стеснять маневра армии и не лишать командующего армией инициативы в , выборе способов решения стоящих перед армией задач. В случае встречи упорного сопротивления противника армия в целях быстрейшего выполнения поставленной задачи могла обойти узел сопротивлении, преодолеть вражескую оборону в более слабом месте и в дальнейшем снова выйти на свое направление.

Иногда командующий фронтом указывал, какие узлы сопротивления противника танковая армия должна обходить, не ввязываясь в сражение, с тем, чтобы как можно быстрее захватить намеченные объекты и рубежи. Примером этого могут служить указания командующего 1-м Украинским фронтом Маршала Советского Союза И. С. Конева 3-й и 4-й гвардейским танковым армиям [47] в Берлинской операции{51}. Этим армиям было приказано обходить узлы сопротивления и крупные населенные пункты, чтобы быстрее достичь южных окраин столицы фашистской Германии.

Хотя полоса наступления танковой армии обычно и не назначалась, она всегда вводилась в сражение и действовала в ходе операции на каком-то определенном фронте, ширина которого зависела от задачи, боевых возможностей и оперативного построения армии, условий ввода, состояния и характера действий противника, местности и развитости дорожной сети.

В тех случаях, когда танковые армии находились в первом эшелоне фронта, они действовали до выхода на оперативный простор в полосе до 20 км (например, 3-я и 4-я гвардейские танковые армии в Пражской операции), прорывая оборону чаще всего на участке до 10 км. Это позволяло создавать плотность от 40 до 80, а с учетом поддерживающей артиллерии до 120 орудий и минометов и до 50–60 танков и самоходно-артиллерийских установок на 1 км фронта прорыва.

С выходом танковой армии в оперативную глубину она наступала в большинстве операций в полосе 20–25 км. Иногда полоса наступления достигала 35–60 км, например 1-й танковой армии в Житомирско-Бердичевской операции — до 40 км, 3-й гвардейской танковой армии в битве за Днепр (сентябрь 1943 г.) — 60 км, 6-й гвардейской танковой армии в Ясско-Кишиневской операции — 35 км, 2-й и 3-й гвардейских танковых армий в Висло-Одерской операции — до 40 км. В Маньчжурской операции 6-я гвардейская танковая армия наступала в полосе около 200 км, а ее ударная группировка действовала на фронте до 100 км.

Опыт показал, что при наличии в первом эшелоне танковой армии двух корпусов (до пяти бригад) наиболее оптимальным являлся вариант, когда армия в оперативной глубине действовала в полосе 20–25 км. В этом случае средняя плотность танков достигала 10–15 на 1 км (без учета второго эшелона армии), а артиллерии — 20–25 орудий на 1 км, что позволяло прорывать промежуточные рубежи обороны противника. Кроме того, в таких условиях обеспечивался хороший маневр, создавались благоприятные возможности для управления и осуществления тылового обеспечения. При более широких полосах наступления основные трудности были связаны с поддержанием непрерывного управления, организацией подвоза и эвакуации, а также возможностью оперативно перенацеливать и массировать силы и средства на одном из направлений.

Глубина и темпы наступления

Танковые армии в годы войны вели наступательные действия на глубину, которая в среднем достигала: в 1943 г. 120–200 км [48] (1-я и 5-я гвардейская танковые армии в Белгородско-Харьковской операции — 120–150 км, 3-я гвардейская танковая армия при освобождении Левобережной Украины — 200 км, в Киевской операции — 120 км); в 1944 г. 200–400 км (2-я танковая армия в Уманско-Ботошанской операции — до 250 км, 5-я гвардейская и 6-я танковая армии — 300 км; в Львовско-Сандомирской 1-я, 3-я гвардейская и 4-я танковые армии — 330–400 км); в 1945 г. до 500 км и более, 1-я гвардейская танковая армия в Висло-Одерской операции, например, прошла с боями до 600 км, а 2-я гвардейская танковая армия — 700 км, фактически осуществив ряд последовательных армейских операций. 6-я гвардейская танковая армия в Маньчжурской операции продвинулась на глубину 820 км. Средняя глубина продвижения танковых армий по опыту 40 операций (приложение 3) составляла 320 км.

Возрастание глубины наступления танковых армий в годы войны обусловливалось целым рядом факторов, и прежде всего увеличением боевых возможностей фронтов и армий, совершенствованием искусства ведения операций и боевого мастерства советских воинов. Ведение наступления на значительную глубину требовало четкого управления войсками, бесперебойного материально-технического обеспечения, большого физического и морального напряжения личного состава.

Одной из особенностей боевого применения танковых армий в наступательных операциях было стремление к достижению высоких темпов наступления, так как от этого в решающей степени зависели темп фронтовых операций и успешное достижение их конечных целей. Высокие темпы наступления способствовали упреждению противника в действиях, достижению внезапности ударов в ходе операции, удержанию инициативы, разгрому противника по частям, лишали его возможности предпринять эффективные контрмеры.

Анализ 40 операций танковых армий в годы войны показывает, что среднесуточный темп их наступления за всю операцию колебался от 3–5 км (Орловская операция) до 25–45 км (Ясско-Кишиневская, Висло-Одерская, Пражская операции). Максимальные же темпы наступления в отдельные периоды операции составляли 60–90 км в сутки, а 6-й гвардейской танковой армии в Маньчжурской операции — 180 км.

Важно также отметить, что по годам войны среднесуточные темпы наступления непрерывно возрастали, что являлось следствием главным образом увеличения ударной мощи фронтовых объединений, приобретения боевого опыта, совершенствования искусства подготовки и ведения операций, героизма и мужества советских воинов, совершенствования боевой техники, а также ряда других причин.

Продолжительность боевых действий

Продолжительность непрерывных боевых действий танковые армий в годы Великой Отечественной войны была различной. По [49] опыту 42 операций она составляла: до 20 суток — в 25 операциях, до 30 суток — в 7 операциях, свыше 30 суток — в 10 операциях. При этом основным содержанием боевых действий в ходе операции являлось наступление. Так, 2-я гвардейская танковая армия в течение 17 дней Висло-Одерской операции непрерывно продвигалась вперед. В этой же операции 1-я гвардейская танковая армия 18 суток из 20 вела наступление.

Продолжительность непрерывных боевых действий танковых армий определялась прежде всего наличием и техническим состоянием боевой материальной части. С учетом среднесуточных потерь танков и самоходно-артиллерийских установок и возможностей ремонтных средств армии укомплектованность танковой армии при ведении боевых действий в пределах 18 — (20 суток не падала ниже 30%. В этом случае на ее восстановление до полной или хотя бы 70–75% численности требовалось сравнительно непродолжительное время. Так, 1-й гвардейской танковой армии после 20-дневных боев в Висло-Одерской операции потребовалось 16 суток (с 12 по 28 февраля 1945 г.), чтобы возобновить наступление в Восточной Померании и вести его около месяца. После 19-дневной подготовки (в апреле 1945 г.) она смогла наступать на Берлин.

В годы войны танковые армии в ряде операций действовали непрерывно более 20 суток и выводились в резерв для пополнения и восстановления боеспособности, когда у них оставалось 15–20% материальной части, а иногда и менее (танковые армии в Орловской операции){52}. В результате армии лишались способности решать присущие им оперативные задачи и их надо было формировать фактически заново. Например, 3-я гвардейская танковая армия в течение трех лет (1943–1945 гг.) обновляла парк боевых машин на 90–100% семь раз, в том числе в 1943 г. четыре раза. Боевая практика показала, что использование танковых армий до предела их боеспособности требовало значительного времени на их восстановление. К тому же терялся добытый дорогой ценой боевой опыт, требовались дополнительные мероприятия по сколачиванию частей и соединений, экипажей и подразделений, управлений и штабов.

Наряду с потерями, которые несли танковые армии, продолжительность их непрерывных боевых действий зависела, естественно, и от того, в каких условиях осуществлялось наступление: армии прорывали оборону противника самостоятельно, во взаимодействии с общевойсковыми армиями или же вводились в сражение в оперативной глубине, преследовали отходящего противника или отражали сильные контрудары его танковых группировок. Прямое влияние оказывали на живучесть армии степень материально-технического обеспечения и уровень партийно-политической работы.

В целом опыт Великой Отечественной войны показал, что длительность непрерывных боевых действий танковых армий в годы [50] войны зависела от многих факторов: боевого состава армии, подготовленности личного состава и техники; характера ведения боевых действий при выполнении задачи армией; качества материально-технического обеспечения; степени сопротивления противника и характера инженерного оборудования его обороны; особенностей местности и метеорологических условий; состояния взаимодействия с другими родами войск и авиацией; наличия резервов; оперативно-тактического использования танковой армии и качества управления ее войсками в ходе операции. Анализ проведенных танковыми армиями операций дает основание сделать вывод, что состояние материальной часта, подготовленность личного состава, возможности ремонтных подразделений, своевременность материального обеспечения и характер действий противника — наиболее важные факторы, влиявшие на длительность боевых действий танковых объединений. При хорошо организованном ремонте боевой техники, своевременном снабжении в ходе операции горючим и боеприпасами танковые объединения способны были вести длительные боевые действия, оставаясь боеспособной единицей, что свидетельствовало об умении командования и всего личного состава армий постоянно поддерживать и сохранять боеспособность.

Итак, созданные в годы Великой Отечественной войны танковые армии однородного состава предназначались для решения крупных оперативных и оперативно-стратегических задач. Их состав позволял наносить мощные танковые удары по врагу и в тесном взаимодействии с авиацией, пехотой, артиллерией и другими войсками достигать решительных целей наступательных операций. [51]

Дальше