III. Припятская проблема — прежде всего, проблема юга

В директиве о стратегическом развертывании сил ОКХ сформулировало свое решение «обойти» Припятскую область, оставив ее между полосами наступления групп армий «Юг» и «Центр», которые, таким образом, должны были действовать до выхода к Днепру изолированно друг от друга. ОКХ считало, что не может принять во внимание предложение генерала фон Зоденштерна о выделении специальной группировки для фронтального наступления на Припятскую область с целью сковать силы противника, которые могли здесь находиться. Решение об отказе от такого плана было продиктовано главным образом недостатком сил и тем соображением, что на первом этапе достаточно будет «следить» за Припятской областью, поскольку болотистая местность непригодна для маневрирования крупных соединений.

Разграничительная линия между группами армий «Юг» и «Центр» была определена по реке Припять в направлении на Гомель. Таким образом, вся основная территория Припятской области попала в полосу наступления группы армий «Юг».

ОКХ считало важнейшей задачей вбить в расположение противника севернее и южнее Припятских болот мощные ударные клинья. Оба прорыва могли быть осуществлены только вдоль магистральных шоссейных дорог: на фронте группы армий «Юг» — вдоль шоссе Ровно — Житомир — Киев, а на фронте группы армий «Центр» — вдоль шоссе Брест — Слуцк — Могилев. Обе группы армий должны были самостоятельно обеспечить себя от возможных фланговых ударов из района возникающей между ними бреши в такой мере, чтобы не прекращать наступления на главных направлениях. [52]

Шансы обеих ударных группировок на бесперебойное проведение предписанных операций были далеко не одинаковы. Прежде всего участок Припятской области, попавший в полосу наступления группы армий «Центр», ввиду своей сравнительно небольшой ширины оставлял противнику гораздо меньшую свободу маневра, чем соответствующий участок в полосе группы армий «Юг». Но даже независимо от этого положение группы армий «Центр» было выгоднее, потому что ее южный ударный клин с самого начала мог взаимодействовать с ее же северным охватывающим клином, бравшим начало на остром выступе в районе Сувалки. Оба клина должны были в соответствии с планом наступления встретиться сначала в районе Минска, затем в районе Смоленска. Имея значительное превосходство в силах, группа армий «Центр» могла провести ряд последовательных двусторонних оперативных охватов противника на малой глубине, и успех ее прорыва в район Смоленска вряд ли вызывал какие-либо сомнения.

Иначе обстояло дело на фронте группы армий «Юг». Ее северный ударный клин был единственным козырем южной операции. Возможность опрокинуть гораздо более сильную, чем она сама, группировку русских войск и прорваться к Днепру отнюдь не была обеспечена. О факторах, которые могли лишить группу армий «Юг» этой возможности, мы уже говорили выше. Лишь в том случае, если бы удалось, выйдя к Днепру, повернуть фронт наступления на юго-восток, можно было бы, вероятно (!), установить взаимодействие с 11-й армией, уже ослабленной, поскольку ей приходилось вести наступление от самой румынской границы. Помня о серьезном риске, на который, таким образом, приходилось идти при проведении данной операции, командование группы армий «Юг» с большим беспокойством смотрело на Припятские болота, расположенные на ее северном фланге. Противник сохранял здесь свободу действий. Если бы ему, пользуясь этим, удалось оказать оперативное давление на северное крыло группы армий, то это поставило бы выполнение всей задачи под угрозу срыва.

Теперь в соответствии с духом плана ОКХ оставалось выжидать, пока не выяснится, пожелает ли все-таки противник, если он, паче чаяния, окажется в Припятской области, «принять участие в игре» и насколько он будет [53] вынужден это сделать, другими словами, позволит ли он прорывающимся мимо него танкам зайти себе в тыл настолько глубоко, чтобы это заставило его самого оставить Припятскую область без боя. Во всяком случае, нельзя было забывать, что оперативная разобщенность внутренних флангов обоих прорывов могла поставить под угрозу и без того рискованный план кампании, если бы между главными клиньями появился боеспособный в оперативном отношении противник.

С другой стороны, нельзя не видеть и того, что с точки зрения ОКХ, то есть в масштабе всей стоявшей перед сухопутными силами задачи, Припятская проблема была лишь одной из многих, решать которые приходилось с расчетом на те или иные случайные обстоятельства.

Рассматривая Припятскую область подробнее с точки зрения ее географических особенностей и на основе опыта прошлых кампаний, можно было еще до начала военных действий составить себе следующую картину.

Уже на карте виден{23} бездорожный ландшафт, изрезанный многочисленными реками, протекающими под углом к направлению наступления. Насколько можно было предполагать, в промежутках между заболоченными речными долинами тянутся лесные и болотистые пространства. Все это наводило на мысль о том, что задача контролирования такой местности будет достаточно сложной.

Перед самым началом кампании было издано военно-географическое описание европейской части России{24}, подчеркивавшее, что Припятская область по характеру ландшафта относится к большому лесисто-болотистому пространству Полесья (Белоруссия), часть ее южнее р. Припять административно входит в состав Украины. Упомянутое описание дает нам следующую справку: «Чрезвычайно плоская, однообразная болотисто-лесистая равнина» с разностями высот между отдельными пунктами не более 5–10 м. Одна только гряда совсем небольших высот тянется от Любомля через Ковель на Владимир-Волынский; имеется еще небольшая незаболоченная возвышенность удлиненной формы западнее Овруча, господствующая над низким лесным ландшафтом. [54] «Затопленность» глинисто-песчаных или болотистых почв повышается к северу. Особенно сильно заболочены леса по берегам рек Стоход и Горынь. «Весьма разбросанные» лесные массивы занимают более половины территории. Скудость почв, их примитивная обработка и изолированность области от внешнего мира обусловливают бедность населения, так что здесь сильно развился деревенский пролетариат, вынужденный переносить частые голодовки. Что касается дорожной сети, то имелось шоссе первостепенной важности Брест — Киев (через Ковель, Луцк, Житомир) и лишь частично шоссированная дорога Житомир — Мозырь (через Коростень), соединяющая север и юг области. Кроме этих дорог, имелись лишь проселочные (так называемые «грейдеры»).

Железнодорожная сеть состояла из двух линий, проходящих с запада на восток (одноколейная Люблин — Ковель — Сарны — Коростень с двухколейным продолжением до Киева и одноколейная Брест — Пинск — Гомель), и двух одноколейных в направлении с юга на север (Ровно — Сарны — Лунинец и Житомир — Коростень Мозырь с ответвлением от Овруча на Чернигов).

Указанное описание не содержало никаких данных об опыте военных действий, проводившихся в этой области немецкими и союзными войсками в первую мировую войну. Напротив, авторы упорно придерживались почерпнутого из старой военно-географической литературы мнения о непригодности Припятской области для ведения крупных операций. Отсюда делался вывод, что ее следует по возможности обходить. В общем авторы представляли всю область как настоящее болото и считали, что войска в ней просто застрянут. В противоположность этому из работ германского генерального штаба о первой мировой войне можно было видеть, что в 1916 году Припятская область являлась ареной серьезных боев. Во время Брусиловского прорыва более 20 русских дивизий вели здесь в период с 4 июня по 27 августа 1916 года наступление на фронт немецко-австрийских войск, численность которых временами достигала 13 дивизий{25}.

Кроме того, можно было бы изучить также материалы [55] русско-польской кампании 1920 года, во время которой обе стороны действовали в Припятской области по всем направлениям крупными силами{26}.

И ведь в армии еще оставались люди, знавшие восточный театр и Припятскую область по первой мировой войне. Командующий группой армий «Юг» в свое время участвовал в боях на этом фронте в качестве офицера генерального штаба, а начальник генерального штаба группы армий «Юг» летом 1916 года служил в армейской группе фон дер Марвица, брошенной в район Ковеля на отражение Брусиловского прорыва. Обоим генералам были известны условия ведения военных действий и возможности передвижения русских войск в этом лесисто-болотистом районе.

Начальник штаба 4-й армии{27}, действовавшей на правом фланге группы армий «Центр», как оказалось, также участвовал во время первой мировой войны в боях севернее Припяти. Он пишет:

«Летом 1915 года мы взяли Брест-Литовск и начали наступление на восток через Кобрин, а также на северо-восток через заболоченный бассейн р. Ясельда. Справа и слева к нам непосредственно примыкали другие дивизии. Мы даже тащили за собой батареи 210-мм орудий на конной тяге. По гатям! Русские, отступая на восток, также вели бои целыми корпусами, и именно в этих так называемых болотах мы впервые натолкнулись на русские броневики. Когда в сентябре нас сменили австрийцы, эта область не представляла решительно никаких трудностей для привыкших к подобной местности австрийских войск с их легким оснащением...

Для войск восточного противника Припятская область даже при действиях крупных соединений не является препятствием оперативного масштаба. В то же время войскам западных стран действовать в этой области труднее, так как оснащение, техника, общая тяжеловесность снижают их подвижность. Поэтому люди западного типа особенно не любят «болотистые» условия и стремятся от них избавиться. Русские же чувствуют себя здесь в своей стихии. [56] Я не раз бывал в Припятской области и в 1915 и в 1941 годах и должен констатировать, что в 1941 году особого улучшения условий по сравнению с 1915 годом не чувствовалось. Исключение составляют лишь немногочисленные крупные дороги, которые в 1941 году были лучше, чем в 1915.

Сама область отнюдь не представляет собой единого целого. Леса, растущие нередко на мокром грунте, как правило, превратились в дикие, непросматриваемые заросли, но местами прерываются довольно значительными свободными участками. Населенные пункты, за исключением небольшого числа местечек, представляют собой примитивные деревни. Особенно неприятны для действий войск многочисленные мелкие реки и ручьи, впадающие в Припять. Они являются фронтальным препятствием для всякого противника, который пожелал бы прорваться через болота с запада на восток или с востока на запад. Годных для передвижения дорог совсем мало. Легкие деревянные мосты построены в давние времена и выдерживают лишь местные телеги...

Фельдмаршалу Клюге{28} в ходе подготовки к Восточной кампании казалось весьма важным изучение русско-польской войны 1920 года. Мы узнали, что в 1920 году как русские, так и поляки без всякой потери времени и целыми дивизиями неоднократно проходили без боев и с боями всю Припятскую область с востока на запад, с севера на юг и обратно».

Попутно отметим, что в ОКХ, конечно, не забыли ознакомиться ни с военно-историческими анализами Восточной кампании первой мировой войны и русско-польской войны, ни с военным опытом офицеров, уже побывавших на Востоке. Наконец, Польская кампания 1939 года была проведена самими немцами частично в аналогичных условиях, хотя в данном случае пришлось наступать на малом пространстве и ограниченными силами, и к 1941 году еще свежо было воспоминание о том, что в этих районах сказалась тяжеловесность технического оснащения немецких войск, его неприспособленность к условиям местности на Востоке.

Но знатоки Востока, русских и Припятской области предупреждали, что нельзя объявлять эти болота — [57] особенно применительно к русским войскам — «непригодными для проведения военных действий» и рассчитывать на возможность беспрепятственного обхода их.

Как уже упоминалось, в оперативной разработке генерала фон Зоденштерна Припятской области уделялось особое внимание. Это обстоятельство побудило начальника генерального штаба сухопутных сил — уже после того, как 31 января 1941 года план «Барбаросса» был утвержден, — провести учение в штабе будущей группы армий «Юг», чтобы одновременно заслушать различные мнения.

Штабное учение, главной темой которого являлось обеспечение открытого фланга северного крыла будущей группы армий «Юг», было проведено 5 февраля 1941 года в штабе группы армий «А» в Сен-Жермене под руководством генерала фон Зоденштерна и в присутствии начальника генерального штаба сухопутных сил. В заключительном обсуждении и командующий группой армий и начальник ее генерального штаба, ссылаясь на опыт 1916 года, указали, что в то время русские отлично маневрировали в Рокитненских болотах. Начальника генерального штаба сухопутных сил просили обратить особое внимание на Припятскую область и еще раз проверить, нет ли возможности все-таки выделить какое-то число дивизий для «прочесывания» болот. При этом, несомненно, можно было бы обойтись и меньшими силами, чем предлагал в своей разработке фон Зоденштерн, поскольку по плану ОКХ главные удары должны были наноситься значительно ближе к границам Припятской области.

Начальник генерального штаба сухопутных сил признал эти соображения совершенно оправданными. Но из его высказываний вытекало, что ОКХ решило обойти Припятские болота, поскольку сил вообще недостаточно, чтобы еще и сюда выделять какую-то группу дивизий{29}.

В дальнейшем ОКХ так и оставило в силе свое решение не вводить в район болот никаких войск, хотя в марте, как уже сообщалось, Балканская кампания отрицательно сказалась на первоначальном плане действий южного крыла немецких войск в Румынии, так что группе армий [58] «Юг» предстояло действовать в еще менее благоприятных условиях и, следовательно, с еще большим риском.

На этой стадии подготовки кампании уже не оставалось сомнений в том, что фактор Припятской области окажет наиболее серьезное отрицательное воздействие именно на группу армий «Юг». Ибо приходилось ожидать, что русские используют здесь крупные силы, особенно в тот момент, когда в ходе кампании командование красных поймет, какие возможности ему представляются для сосредоточения сил в этом пространстве с целью нанесения ударов по флангам грозных немецких клиньев. Только быстрота действий, стремительный выход к Днепру могли лишить русских указанной возможности. Севернее Припятской области прорыв мог, конечно, с большой долей вероятности увенчаться быстрым успехом, южнее же ее обеспечить необходимую быстроту действий было намного труднее, и это вызывало серьезное беспокойство, особенно в штабе группы армий «Юг». Силы и средства группы армий не позволяли ей самостоятельно выделить особую, достаточно сильную группировку для прочесывания с фронта всего района болот южнее р. Припять. А тех войск, которым предстояло составить резерв ОКХ, могло хватить лишь для питания наступления главных ударных группировок. Командованию группы армий «Юг» предстоял выбор: либо осуществить прочесывание Припятской области значительными силами на широком фронте, для чего, по-видимому, потребовалось бы около 5 дивизий, либо использовать эти силы для форсирования прорыва. Командование решилось на последнее и ограничилось выставлением на северном фланге группы армий временного прикрытия фронтом на север, в сторону Припятского лесисто-болотистого района.

Вообще командование группы армий «Юг», планируя все свои боевые действия, было вынуждено делать ставку только на прорыв северным крылом. На всех остальных участках, и к северу и к югу от главного направления, пришлось ограничиться минимумом сил; они служили — по крайней мере в начале военных действий — лишь средством для достижения основной цели, сводившейся к тому, чтобы обеспечить успех своему северному крылу, которому предстояло осуществлять прорыв на окружение.

Начальник штаба группы армий «Юг» характеризует тогдашнюю точку зрения командования группы на [59] Припятскую проблему следующими словами: «Мы, конечно, все еще надеялись в ходе стремительного прорыва к Киеву проскочить мимо Припятских болот, «отделавшись легкими синяками». Но веры в такую удачу уже не было.. Особенно командующий был заранее уверен в том, что на северном крыле его группы армий неизбежны серьезные «припятские неурядицы», которые помешают наступлению танковой группы и 6-й армии{30}.

В штабе группы армий «Центр» перед началом кампании также состоялся обмен мнениями по вопросу об оперативном значении Припятской области. Сначала собирались ее вообще обойти, ограничившись высылкой с линии автомагистрали Брест — Слуцк усиленной разведки на юг, в сторону болот. Но затем, учитывая более благоприятные условия для операций своих войск, штаб группы армий «Центр» без особых колебаний решил выделить небольшие силы для действий в Припятской области, которых хватило бы для сковывания противника с фронта, поскольку болотистый район, отошедший в полосу наступления этой группы армий, был сравнительно узким. Для этой цели выделили сначала 1 кавалерийскую дивизию, затем решили выслать корпус в составе 2 пехотных дивизий, которым надлежало продвигаться вдоль железнодорожной линии, ведущей через Пинск на Гомель{31}.

Так к началу кампании становилось все яснее, что Припятская проблема — это прежде всего проблема юга.