4. Преобразования в системе военного образования во времена Екатерины II (1762-1796 гг.)

Новый этап в развитии военного образования связан с именем Екатерины II (1729-1796) , вступившей в царствование в 1762 году.

Уже 25 октября этого года она утверждает «Устав нового артиллерийского и инженерного шляхетского корпуса», тем самым возводя практику инженерно-артиллерийской подготовки на новый уровень. На содержание нового корпуса была выделена сумма в 33.226 руб. 76 коп. Копейки, указанные здесь имеют определенное значение хотя бы потому, что на пищу каждому кадету в день отпускалось по 10 коп.{30}

Штат нового корпуса был определен в 146 человек. При корпусе учреждалась «школа художеств», которая готовила молодых людей для унтер-офицерских должностей в этом же корпусе и мастеровых для него.

Что касается наук, изучаемых в корпусе, то кроме артиллерии и фортификации, преподавались ряд других наук. [29]

В то же время, при постановке обучения мысль была такова: будущим офицерам следует преподавать артиллерию и фортификацию таким образом, чтобы один и тот же офицер мог бы отправлять при необходимости обе службы.

Чтобы в науках не происходила «какая слабость», при корпусе ежегодно положено было производить экзамены, причем лучшие кадеты, получившие еще в ходе обучения за отличные успехи звание «сержант» и «унтер-офицер», при выпуске получали чин подпоручика артиллерии и инженерного корпуса. Те же, кто этого звания не удостоился, выпускались в войска «штык-юнкерами или прапорщиками». Оставшаяся часть юнкеров («те, которые в науках были нерачительны») выпускались в специальные войска (артиллерию и инженерные войска) унтер-офицерами и рядовыми.

За дурное поведение кадет переводили в «школу художеств», в наказание.

Относительно сухопутного кадетского корпуса произошло заметное изменение: согласно указа Екатерины II от 7 марта 1765 года она стала шефом этого корпуса.

Историки считают, что большое влияние на нее в это время оказал генерал-поручик И.И. Бецкой (1704-1795) .

Интересна судьба этого человека. Незаконный сын фельдмаршала И.Ю. Трубецкого, он мальчиком был отправлен в Копенгаген, где получил хорошее военное образование и поступил в датский кавалерийский полк. Но несчастный случай заставил его оставить службу. Выйдя в отставку, он основательно занялся своим образованием. Возвратившись в Россию, он достаточно быстро сделал карьеру, сначала при императрице Елизавете, затем при Екатерине II.

Благодаря Бецкому, в сухопутном кадетском корпусе вводится ряд новшеств, стимулирующих процесс познания наук кадетами.

Так, выпуск из корпуса в том или ином чине был поставлен в прямую зависимость от успехов в обучении и поведении. При выпуске были установлены 7 экзаменов. Если [30] выпускник заканчивал обучение и при этом показывал высокие знания в 2-х науках, то он выпускался в войска прапорщиком; если высокие результаты он показывал в 5-ти науках, то получал звание подпоручика; при успехах в 7-ми науках — выпускник получал чин поручика.

Неспособных к военной службе велено было выпускать в «статскую» соответствующими чинами. Те же кадеты, которые при хорошем поведении не получали позитивных результатов даже по двум предметам, выпускались в войска с сохранением звания «кадет», но с определенными привилегиями: если они желали, им выдавалось до производства в офицеры по 60 руб. в год; некоторые отличия были и в мундире. В последующем им могло быть присвоено офицерское звание{31}.

Педагогические воззрения Екатерины II и ее главного помощника И. И. Бецкого наиболее рельефно выразились в «Новом уставе сухопутного кадетского корпуса», утвержденного 11 сентября 1766 года{32}.

Следует подчеркнуть, что этот документ составлен под влиянием педагогических сочинений Ш.Л. Монтескье (1689-1755) , Монтеня (1533-1592) , Ж.-Ж. Руссо (1712-1778) . Этот факт объясняется тем, что Екатерина II состояла в переписке с рядом французских просветителей, предлагала некоторым из них (Ж.-Ж. Руссо) принять участие в преобразовании учебных заведений России.

Суть предложений И.И. Бецкого заключись в следующем. Для того, чтобы создать в России «новую породу людей», необходимо организовать закрытые воспитательно-образовательные учреждения, в которых дети с пяти-шести — летнего возраста должны пребывать в течение 10-12 лет. По его мнению, их следует изолировать от окружающих, с тем чтобы не подвергать «развращенному» влиянию среды. Большое значение И.И. Бецкой придавал воспитанию, утверждая, что «корень всему злу и добру — воспитание». [31]

Главными средствами нравственного воспитания, «воспитания сердца», Бецкой считал «вкоренение страха Божия», изоляцию детей от окружающей среды, положительные примеры. Он предлагал поддерживать в детях склонность к трудолюбию, создавать у них привычку избегать праздности, быть учтивыми и сострадательными к бедности и несчастию{33}.

Примечательно «Расписание наук для пяти возрастов воинского и гражданского звания», помещенное в названном ранее Уставе{34}. Все науки разделены на четыре категорий:

1. Руководствующие к познанию прочих наук

1. Логика
6. География и хронология
2. Начальные основания математики
7. Языки употребительные и для наук потребные
3. Красноречие
8. Математика
4. Физика общая и особенная
9. Механика
5. История священная и светская

2. Предпочтительно нужные гражданскому званию

1. Нравоучение
4. Государственное право
2. Естественное право
5. Экономия государственная
3. Всенародное право

3. Полезные

1. Генеральная и экспериментальная физика
5. Натуральная история
2. Астрология
6. Воинское искусство
3. География общая
7. Фортификация и артиллерия
4. Тактика (навтика) , или сведения о морском искусстве
8. Химия

4. Художества

1. Рисование
5. Делание статуй
2. Живопись
6. Архитектура
3. Гравирование
7. Музыка
4. Изваяние
8. Танцевание
9. Фехтование [32]

Анализ данного перечня предметов и их иерархии позволяет сделать вывод о том, что специальное (военное) обучение здесь стояло далеко не на первом месте. Впрочем, все это согласуется с позицией Бецкого, бывшего противником ранней специализации.

В результате складывалась ситуация, которую точно подметил С.Р. Воронцов. О системе Бецкого он писал: «Стремление быть универсальным и знать все, приводит к тому, что не знают ничего... Офицеры, выходившие из нашего старого кадетского корпуса, были хорошие военные и только; воспитанные же Бецким, играли комедии, писали стихи, знали, словом, все, кроме того, что должен знать офицер»{35}.

Рассматриваемый период отмечен рядом новшеств в педагогическом деле.

Так, в качестве наставления для преподавателей в корпусах была дана книга под названием «Руководство учителям первого и второго классов народных училищ Российской империи, изданной по Высочайшему повелению царствующей императрицы Екатерины Второй. В С.-Петербурге. 1783 г.»{36}

В этой книге, думается, впервые в России было сказано о звании, качествах и поведении учителя, о том, как следует поступать с учениками сообразно с их индивидуальными способностями.

В это время в свет выходит книга И. В. Волынцова по артиллерийскому делу{37}, которая, на наш взгляд, составлена весьма поучительно. Благородна и цель автора — соединить воедино теорию и практику. Каждая глава этой книги имеет продуманную дидактическую структуру: после названия [33] главы шло уточнение понятия, раскрытие важнейших положений, доказательства, задачи на усвоение материала, необходимые схемы.

«Уставом» 1766 года вводился порядок награждения лучших кадет золотыми и серебренными медалями, выдаваемыми при особо торжественной обстановке и от высочайшего имени. В 1789 году отдельной книжкой было издано положение о медали под названием: «О преимуществах в получении медали за прилежание и доброе поведение». Согласно этому положению награжденный имел право обедать за отдельным столом, являться без приглашения к директору корпуса или к штаб-офицеру, уходить в увольнение без свидетельства о прилежании и поведении, необходимого для других кадет. При встрече с ними другие кадеты должны были отдавать им честь.

Выдача медалей лучшим, с одной стороны, способствовала развитию самолюбия у кадет, побуждала их к соревнованию друг с другом, а, с другой стороны, вызывала и нежелательные последствия — зависть неудачников и различные трения{38}.

В качестве поощрительной меры продолжала осуществляться практика приглашения ко двору по воскресным и высокоторжественным дням лучших кадет старших возрастов.

Соответственно принятым в то время педагогическим идеям Бецкого, воспитание кадет направлялось на развитие у них нравственных качеств, чувств гуманности и человеколюбия. С этой целью устраивались, например, «праздники для бедных». Кадеты должны были прислуживать нищим, калекам и старцам, выслушивать их рассказы.

В то же время в корпусе велась достаточно жесткая борьба против четырех врагов: вина, азартных игр, лености и обмана{39}.

Если «Уставом» 1766 года не предполагалось применять телесных наказаний, то на практике их избежать не удалось: за «маловажные» проступки применялось наказание [34] «фухтелем» (рапирой, обшитой сукном) , а за более существенные проступки полагались розги в присутствии собрания кадет. Тех же, на кого не действовали эти средства, переводили в строй рядовыми и унтер-офицерами.

В 1784 году Екатерина II утвердила проект преобразования Артиллерийского и Инженерного кадетского корпуса. По новому штату увеличивалось число кадет (с 166 до 400) ; кадеты делились на 3 возраста (ранее было пять) . Характерно и то, что в новом проекте красной нитью проводилась мысль о превалировании воспитания над обучением.

С целью привлечения лучших людей для преподавания в кадетских корпусов в новом уставе (1784 г.) введена глава «О правах учителей и учащихся». Указывая, что всякое учение будет считаться неуспешным, если наряду с развитием ума, не будет приложено старания об исправлении сердца, устав говорит, что первой обязанностью каждого учебно-воспитательного заведения является именно забота о том, чтобы из своих питомцев сделать добродетельных граждан. Достичь же этого можно лишь при тщательном отборе учительского персонала{40}.

В системе военно-учебных заведений в 1774 году произошли некоторые изменения: 26 апреля в Ораниенбауме была создана школа для греческих мальчиков на 200 человек. Так было положено начало созданию военно-учебного заведения для иностранцев{41}.

Было бы неправомерным не принять во внимание роль и место в изучаемом процессе А.В. Суворова (1730-1800) . Суворов не служил в военно-учебных заведениях и, тем не менее, он оказал существенное влияние на углы и сердца офицеров его эпохи и последующих столетий.

Как известно, А.В. Суворов создал оригинальную и прогрессивную систему взглядов на способы ведения войны и боя, обучение и воспитание войск, во многом опередив время. [35]

Суворов, будучи командиром Суздальского полка. написал для своих офицеров инструкцию под названием «Полковое учреждение» (1764-1765) , а позже — свой знаменитый труд «Наука побеждать» (1795-1796) .

Более глубоко понять мысли и идеи А.В. Суворова можно, зная особенности его личности.

Характерно то, что болезненному мальчику, казалось был закрыт путь в офицеры. Тем не менее Суворов проявил волю и победил слабость и болезни.

Если после Петра I стал предаваться забвению его наказ о том, чтобы каждый будущий офицер «с фундаменту солдатское дело знал», то Суворов не пренебрег этим наказом. Он принял солдатчину не как систему мелочных и угнетающих обязанностей, от которых надо уклоняться, но как необходимое и поэтому увлекательное начало длительного пути{42}.

Он начал выполнять трудную программу. Первый пункт ее значил: не притворяться солдатом, а претвориться в него — познать его психологию, особенности, привычки, быт, досконально изучить его душу.

Историк А. Петрушевский по этому поводу писал: «В русской солдатской массе много привлекательного. Здравый смысл с безобидным юмором; мужество и храбрость, спокойные, естественные, без поз и театральных эффектов, но с большим подбоем искреннего добродушия; умение безропотно довольствоваться малым, выносить беды и невзгоды так же просто, как обыденные мелочные неудобства. Суворов был русский человек вполне погрузившись в солдатскую массу для изучения, он не мог не понести на себе ее сильного влияния. Он сроднился с ней навсегда: все, на что она находила отголосок в его натуре, выросло в нем и окрепло или же прочно усвоилось и укоренилось»{43}.

С ранних лет проявилось одно ценное качество Суворова: [36] извлекать для себя пользу из самых, казалось бы, малоинтересных поручений. Так, выполняя обязанности санитара в госпитале, он сделал для себя вывод о том, что сюда лучше не попадать, а раз так, то необходимо укреплять свое здоровье.

Поэтическое описание личности А.В. Суворова дал А.С. Шишков:

Если же попытаться суммировать важнейшие качества Суворова, оказавшие не только влияние на дела и поступки его, но и развитие военного дела и военного образования, то среди них можно выделить: высокое стремление служить отечеству; исключительно бережное отношение к нашему национальному достоянию — особенностям русских людей; стремление к победе, лучшим достижениям в боевой подготовке; трудолюбие и целеустремленность; мужество и отвага и др.

Все это позволило создать А.В. Суворову стройную систему воинского обучения. В основу этой системы была положена идея «учить войска тому, что необходимо на войне». Не просто было изгнать из практики подготовки войск плац-парадную подготовку, тем не менее Суворов это сделал. [37]

В отличие от Фридриха II, Суворов пытался всеми средствами развить инициативу солдата, чтобы каждый знал свой маневр. Фридрих же боялся инициативы солдат и всеми средствами пытался ее вытравить.

Будучи врагом доктринерских формул и шаблонов, Суворов сам проявлял творчество и настойчиво требовал этого от подчиненных. Его принцип «глазомер» — один из важнейших принципов его полководческого искусства — означал всестороннее изучение всех данных обстановки, прежде всего самого противника, а также умение предвидеть развитие событий. Это было полной противоположностью требованиям фридриховской школы с ее догматизмом, тягой к шаблонным действиям, авантюризму. Не действовать вслепую, не поступать предвзято, не вверяться стихийному ходу событий, а непрестанно изучать все данные обстановки в их развитии и самому направлять события в соответствии с намеченными задачи, — таковы правила, диктуемые Суворовым».Управляй щастием...», — так писал великий полководец{44}.

Суворов высоко ценил внезапность. Вот почему его второй принцип имеет название «быстрота». Пути ее достижения он видел не в хитроумных маневрах, а в быстроте перемещения войск. Денис Давыдов (1784-1839) , герой Отечественной войны 1812 года писал о Суворове, что он, «вникая в движение противника, или проникнув в них, стремглав бросался на него усиленными переходами, которые доныне именуются суворовскими, и падал, как снег на голову»{45}.

Если глазомер и быстрота создают возможность победы, то третий суворовский принцип — «натиск» — должен претворить эту возможность в действительность. В «натиске» Суворова нашли отражение проблемы морального духа солдат. Вот почему военное искусство Суворова базируется на патриотизме русских людей, на их чувстве товарищества, коллективизме. Не случайно среди пословиц и поговорок Суворова есть такая: «Сам погибай, а товарища выручай», [38]

Разрабатывая военное искусство, А.В. Суворов прекрасно понимал, что решающее значение в нем имеет выучка командиров».Каковы начальники — таковы и подчиненные», — неустанно повторял полководец.

Его труды и эпистолярное наследие содержат ряд поучительных мыслей.

К числу их относится письмо к сыну Александру. В нем Суворов пишет:

«Любезный мой сын, Александр!

По званию военного человека вникай прилежно в сочинения Вобана, Кугорна, Кюрасса, Гюнберга; учись отчасти богословию, физике и нравственности. Внимательно читай Евгения, Тюреня, записки Юлия Кесаря, Фридриха Второго, первые части роленовой истории и мечтания графа де Сакса; языки полезны для словесности, упражнения в верховой езде, в шпажном искусстве и фехтовании.

Военные добродетели суть: отважность для солдата, храбрость для офицера, мужество для генерала. Военачальник, руководствуясь порядком и устройством, владычествует с помощью неусыпности и предусмотрения.

Будь откровенен с друзьями, умерен в нужном и бескорыстен в поведении. Пламеней усердием к службе своего государя.

Люби истинную славу; отличай честолюбие от надменности и гордости.

Обучай ревностно подчиненных и подавай им пример собой.

Непрестанное упражнение в том, как все обнять одним, взглядом, учинит тебя великим полководцем. Умей пользоваться местоположением.

Будь терпелив в трудах воинских; не унывай от неудач. Умей предупреждать обстоятельства ложные и сомнительные; не предавайся безвременной запальчивости. Храни в памяти своей имена великих людей и руководствуйся в походах и действиях своих с благоразумием, не презирай никогда неприятеля своего, каков бы он ни был; старайся узнать его оружие и способ, как оным действует и сражается; исследуй силы и слабость его.

Привыкай к деятельности неутомимой.

Управляй щастием; один миг доставляет победу. Покоряй себе щастие быстротою Кесаря, который умел уловлять неприятеля своего даже днем, окружить его и нападать на него в тех местах, где хотел, и в то время, когда желал; отрезывай у него всякого рода запасы и приобрети искусство, чтобы войско твое никогда не нуждалось в продовольствии.

Да возвысит тебя бог до мужественных подвигов знаменитого Карачая»{46}.

Примечательно и другое его письмо — письмо к племяннику, где он характеризует подчиненного, и тем самым, как бы, рисует идеальный образ офицера:

«...Упомянутый герой весьма отважен, но без запальчивости; расторопен с рассуждением, подчиненный без унижения, начальник без излишней на себя надежды, победитель без тщеславия, любочестив без надменности, благороден без гордости, во всем гибок без лукавства, скромен без притворства, основателен без педантства, приятен без легкомыслия, всегда одинаков и на все способен без ухищрения; проницателен без пронырства, откровенен без оплошности, услужлив без всяких для себя выгод; решителен, убегая от неизвестности; основательное рассуждение предпочитает он остроумию; враг зависти, ненависти, мщения; противников своих низлагает он своим снисхождением, владычествует над друзьями по своей непоколебимой верности. Он утомляет свое тело, дабы укрепить его больше...»{47}

Будучи по природе своей диалектиком, А. В. Суворов мог с предельной объективностью показывать диалектическое единство и всю сложность качеств, которые были необходимыми для офицера. Надо сказать, что и программа, [39] начертанная его рукой в письме к сыну, представляет собой документ, заслуживающий внимания сегодняшних офицеров.

Tем не менее, видимо, нужно признать фактом то, что его идеи в то время не доходили до стен военно-учебных заведений. Это можно объяснить тем, что безудержное преклонение перед Западом, заслонило от царствующих особ и их ближайших помощников в военно-учебном деле прогрессивные отечественные идеи и мысли А.В. Суворова. И лишь спустя определенное время эти идеи и мысли проникли в учебные программы. Произошло это, можно считать, все же по воле случая: просвещенный yм М.И. Драгомирова смог оценить всю ценность отечественной школы военного искусства и, обладая соответствующими полномочиями, внедрить эти идеи в практику обучения офицеров.

Этот исторический факт свидетельствует о том, что наше общество ни в дореволюционные годы, ни в наше время не выработало механизма аккумуляции всего ценного (в том числе и в военном деле) , что выработало человечество на протяжении своей истории. Ведь нередки случаи, когда посредственности, правящие миром (страной) , в силу эгоистических соображений скрывали от народа его историю, достижения человеческого гения. Об этом говорит и жизненный пример А.В. Суворова.

В то же время, в этот период правительство находит возможным издание переводных сочинений на военную тему{48}. Не принижая их значения, нужно все же подчеркнуть, что сила Суворова в том и заключалась, что все военное искусство и военное обучение он строил, как говорится, на «местном» материале, с учетом российских условий и традиций. Привнесенное с Запада нужно было разумно применить в условиях российской действительности, ибо в противном случае западные идеи и практика подготовки войск выполняли роль тормоза. [40] Значит, нужен был не только переводчик с одного языка на другой, но и такая личность, которая помогла бы всем остальным «довернуть» те или иные идеи до практики разумного их использования в России. Вот эта-то задача, на наш взгляд, решена не была. И, если гений одних, немногих, позволял это сделать лично, то «гений» других тормозил развитие военного дела и военного образования.

Таковы краткие обобщения по данному периоду развития военного дела и военного образования.