Заключение
В настоящем труде, весьма общем и неполном, мы вкратце рассмотрели главнейшие вопросы артиллерии. [319]
Мы очертили эволюцию взглядов на применение этого рода войск, которая совершилась под влиянием исключительно богатого опыта 4 минувших лет; эволюцию, которая по своей глубине и быстрому темпу носит характер настоящей революции. Одновременно мы отметили изменения, естественно вызванные этой эволюцией, в области материальной части и организации. Мы указали также, что эта эволюция, прерванная перемирием, не успела сказать своего последнего слова и принести всех своих плодов.
Затем мы выяснили, что остается еще сделать для полного использования всех уроков войны; как должна быть разработана лучшая система материальной части; какова должна быть рациональная организация артиллерии в будущей войне; наконец, как эта организация военного времени должна быть подготовлена организацией мирного времени.
В последней главе мы ознакомили читателя с тем, что сделано после войны в главнейших армиях мира в целях создания действительно современной артиллерии: подвижной, мощной, способной к массовому действию и внезапности, занимающей то место среди вооруженных сил, на которое дает ей право постоянно возрастающее и уже ставшее решающим могущество. Этот краткий обзор позволил нам осветить те взгляды и принципы, правильность которых теперь повсюду единодушно признается.
Казалось бы, этим наша задача выполнена, и мы можем поставить последнюю точку. Однако мы считаем нужным сказать еще несколько слов.
С течением времени, по мере того как война отходит в прошлое и воспоминания расплываются в тумане минувшего, мы наблюдаем неизбежное и хорошо известное явление: уроки опыта забываются; выводы, сделанные из них, подвергаются сомнению; принципы отрицаются.
Во время борьбы, когда опасность открыла всем глаза, каждый требовал дальнобойности, еще большей дальнобойности, всегда большей дальнобойности; каждый выигранный километр тотчас же оказывался недостаточным; немедленно требовали еще и еще большей дальнобойности, дабы сравняться с нашим противником, постоянно опережающим нас в этой области.
В настоящее время некоторые опасаются увеличения дальнобойности. «Если артиллеристы, — говорят они, — смогут стрелять издалека, не поддадутся ли они искушению занимать позиции, расположенные дальше в тылу? В таком случае увеличение дальнобойности не принесет пользы, [320] а связь, уже сейчас затруднительная, станет почти невозможной». В ответ на это мы сошлемся на опыт войны, показавшей, что артиллерия не заслуживает подобного упрека. Разве не видели неоднократно, как наиболее дальнобойные орудия, например 105-мм и 145-мм пушки, выдвигались насколько возможно вперед? Кроме того, это является вопросом управления: указанные задачи и цели определяют занимаемую позицию; артиллерия располагается там, откуда она может выполнить свои задачи и поражать указанные цели.
Говорят также, что пресловутые уроки войны, в сущности, являются лишь уроками окопной войны. Действительно, позиционная война вызвала и благоприятствовала чрезвычайному развитию артиллерии. Но с возобновлением маневренной войны в 1918 г. пришлось оставить в тылу все мало-мальски тяжелые орудия, дабы во время быстрых маршей не связывать себя их громоздкостью. Будущая война начнется периодом маневра, и мы твердо убеждены, что этот период закончится не позиционной войной, а полным и окончательным разгромом противника. Бесполезно, следовательно, сохранять чудовищную артиллерию, созданную для удовлетворения исключительных потребностей, под давлением случайных обстоятельств, которые более не повторятся.
Таково, повидимому, наиболее распространенное возражение. Опровергнуть его не представляет большого труда.
Что является характерным для современного сражения? Оно отличается интенсивным применением огня и распространением последнего по местности. Как говорят, «наступление — это, огонь, двигающийся вперед; оборона — огонь останавливающий». Итак, нужно ли нам уменьшать могущество огня?
Говорят, что артиллерия не успевает. В таком случае повысим ее подвижность и дальнобойность. 155-мм гаубицы загромождают дивизию — сконструируем 105-мм гаубицу по примеру Англии, Америки и Германии и улучшим средства перевозки. Артиллерия плохо сопровождает пехоту — улучшим средства связи; несомненно, именно в этой области можно достигнуть наибольших результатов с наименьшими затратами.
Начнем ли мы предстоящую войну быстрым движением вперед, рассчитывая повалить противника на землю прежде, чем он успеет организовать укрепленный фронт? Конечно, мы на это надеемся, но во всяком случае это далеко [321] не достоверно. Только наша авиация, быть может, позволит нам разгромить противника; но не придется ли ей встретиться с неприятельским воздушным флотом такой же силы? Кроме того, согласится ли французская демократия предпринять наступление? Вернее, она пожелает выждать проявлений агрессивных намерений противника, дабы иметь неоспоримое право на своей стороне и не ссориться со своими друзьями и союзниками.
Если же мы предпримем наступление, не использовав эффекта внезапности и не применив тайного оружия{177}, то мы вскоре очутимся перед столь знакомой нам линией пулеметов, пробить которую может лишь мощный удар артиллерии.
Артиллерия не только должна сохранить то место, которое она занимала в сражениях 1918 г., во, по нашему мнению, ее роль должна еще более увеличиться. Значение артиллерии, по многим соображениям, должно снова возрасти: увеличение дальнобойности расширит район ее действия и позволит достигнуть более мощного сосредоточения огня; увеличение скорострельности повысит ее действительность; широкое использование внезапности и массового действия даст потрясающие результаты.
С другой стороны, нам угрожают новые боевые средства: смертоносные газы, яды, микробы, звуковые и электрические колебания, телемеханика и т. д. Кому же бороться с этими новыми боевыми средствами, как не артиллерии? Ибо, несомненно, эти средства или будут доставляться на поле сражения на близкие дистанции, или же будут перебрасываться при помощи снарядов — этого отличного транспортного средства. Как в том, так и в другом случае они достойны нашей пушки.
Это именно и случилось во время минувшей войны с газами: от применения газовых волн пришлось отказаться, когда артиллерия научилась в зародыше разрушать подготовку к их выпуску{178}, и с тех пор могли применяться лишь ОВ, переносимые снарядами.
Авиация породила зенитную артиллерию; равным образом на появление танков артиллерия ответила противотанковыми пушками. С другой стороны, танки вооружились пушками, и были сконструированы самолеты, вооруженные пушками не только для воздушного боя, но также и для поражения наземных целей. Это позволяет нам, по аналогии, заключить, что угрожающие нам смертоносные изобретения не смогут обойтись без помощи артиллерии, и успешная борьба с ними также возможна будет лишь при [322] помощи пушки, благодаря увеличению ее дальнобойности, мощности, скорострельности и подвижности.
В области технического прогресса, прежде всего, следует ожидать быстрого и непрерывного усовершенствования средств транспорта и связи, так как эти средства, необходимые как в мирное, так и в военное время, естественно, служат объектом постоянных изысканий, прячем всякий успех обещает изобретателю немедленное выгодное вознаграждение. Вместе с тем всякое усовершенствование транспорта и связи непосредственно служит на пользу артиллерии.
В этих двух отраслях техники наблюдается непрерывный прогресс. Недавно появившаяся радиотелефония уже получила необычайное развитие. В 1918 г. самолеты могли в воздухе переговариваться друг с другом по радиотелефону; один из английских летчиков во время полета мог переговариваться с двигающимся танком; в Соединенных Штатах начатая в январе 1918 г. работа по оборудованию танков радиотелефонами успешно продолжается, и переговоры между танками, между танком и командным постом, между танком и самолетом стали обычным явлением. Во Франции Эйфелева башня и другие радиостанции ежедневно посылают в пространство концерты, хронику событий и метеорологические предсказания. В Америке политические или патриотические речи можно слушать одновременно из различных городов страны.
Правда, остается еще найти защиту от посторонних, мешающих влияний и сконструировать портативные аппараты; наши офицеры радиослужбы решили во время войны ряд более сложных задач, что позволяет нам рассчитывать, что Франция, стоящая в настоящее время во главе радиотелефонного дела, быстро справится с этой задачей.
В тот день, когда радиотелефон достигнет необходимого совершенства, основной вопрос связи между пехотой и артиллерией, быть может, будет разрешен. Не от этого ли простого вопроса связи зависит решение многих тактических проблем?
Решение других вопросов зависит от усовершенствования транспортных средств. В качестве подтверждения этого укажем на вопрос о пушке сопровождения и ее питании боеприпасами.
Способ перевозки орудия сопровождения конной тягой, несомненно, является героическим, но он совершенно не соответствует нашей эпохе. Германцы, пытавшиеся в конце войны систематически применять этот способ, были жестоко [323] разочарованы; ранным образом и наши попыткм кончились столь же неудачно. Бесцельно заставлять обслуживаемое коллективом орудие, каковым является пушка, действовать открыто в зоне, поражаемой пехотным огнем противника: это значило бы обречь артиллерию сопровождения на жестокие потери и полное бессилие. Решения этой задачи следует искать в орудии на гусеничной установке, бронированном, но вместе с тем достаточно легком и подвижном, чтобы пройти повсюду; осуществление такого орудия зависит от успехов в области техники транспорта.
Совершенно одинаково обстоит вопрос с питанием этих орудий. Снабжение боеприпасами на поле сражения с помощью подачи людьми является недопустимой расточительностью человеческих сил; эту задачу может выполнить механическое транспортное средство, обслуживаемое несколькими защищенными людьми.
Мы уже указывали на применение снарядов для переброски в расположение противника боевых ОВ. Действительно, пушка является отличным транспортным средством, гибким, экономичным и мощным{179}. Лишь самолет может в некоторых случаях соперничать с ней в этой области, имея, однако, значительно меньший коэфициент полезного действия; кроме того, целесообразнее применять самолет лишь для расширения района действий артиллерии, т. е. для бомбардировок за пределами дальнобойности пушек.
Простой подсчет показывает, какова производительность пушки как средства транспорта. Например, 155-мм гаубица может выпустить в течение одних суток 400 снарядов весом 43 кг каждый; таким образом, она в состоянии в течение 24 часов перебросить в расположение противника около 20 т, что в 6 раз превышает ее собственный вес; для обслуживания же ее достаточно двух смен по 6 человек. Разрабатываемые в настоящее время усовершенствования, несомненно, позволят еще больше увеличить ее производительность. С этой точки зрения наиболее выгодными являются самые крупные калибры; наивысшей производительностью обладают орудия на железнодорожных установках, так как они непосредственно перебрасывают к противнику снаряды, доставляемые по железным дорогам прямо на позицию батарей из глубокого тыла без всякой перегрузки и при помощи совершенно незначительного числа людей, которые почти не подвергаются обстрелу и располагают механическими приспособлениями, сокращающими их работу до минимума. [324]
Из приведенных соображений мы вовсе не намерены сделать тот явно абсурдный вывод, что на поле сражения не должно появляться ни одного человека, что единственным оружием должна быть пушка и, наконец, что все орудия должны быть поставлены на железнодорожные установки. Мы стремимся лишь показать, что благодаря механизации в настоящее время возможно достигнуть наилучшей производительности вооружения при наименьшем расходе человеческих сил и крови.
Франция, так сильно пострадавшая во время минувшей войны в отношении «человеческого материала», при столь низкой рождаемости, меньше, чем какая-либо другая нация, вправе забыть этот предметный урок. Ее армия не должна быть больше армией живой силы; она стремилась к этому, но, увы — безуспешно. К счастью, наступает эпоха, когда материальные средства приобретают с каждым днем все больше и больше значения, быстро совершенствуются, и производительность их постоянно возрастает по сравнению с человеческой машиной. Благодаря этим факторам, мы можем избежать в настоящее время той опасности, которая бы нам угрожала в противном случае из-за недостатка народонаселения.
Как уже нами отмечалось, мы не имеем в виду неполного использования мобилизованных контингентов, а предлагаем лишь иное их применение. Не следует большую часть контингента посылать, как это делалось прежде, в передовые линии в состав того рода войск, который несет наибольшие потери; необходимо, напротив, со строжайшей экономией определить число людей, направляемых в пехоту. Большая часть контингентов должна итти на укомплектование тех войск, которые, при наименьшей численности, наносят противнику наибольший урон, а среди последних преимущество должно отдаваться родам войск, обладающим наибольшей производительностью. Несомненно, что с этой точки зрения артиллерия занимает в настоящее время{180} первое место; именно она своим натиском, внезапностью, разнообразием и глубиной поражения достигает наиболее сильного эффекта на полях сражения; именно она, при наименьших затратах, перебрасывает к противнику наибольшее количество средств разрушения: стали, взрывчатых веществ, газов и ядов; наконец, это она, ценою крови и наивысшего напряжения сил своего личного состава, дает другим родам войск наиболее полную и действительную защиту.
Но для достижения подобных результатов артиллерия [325] не должна походить на то, чем она была в 1914 г.; ее состав, организация, подготовка, распределение и методы применения должны отвечать многочисленным новым требованиям, перечисленным и рассмотренным в настоящем труде. Для осуществления всех этих требований ее вооружение должно обладать тремя основными свойствами: дальнобойностью, скорострельностью и подвижностью; а кроме того, включать все необходимые типы орудий в достаточном количестве.
Однако именно в этом и заключается камень преткновения: немедленное изготовление полностью всей этой материальной части требует денежных расходов, не доступных в настоящее время ни одному государству; ни одна страна не сможет иметь в мирное время всю материальную часть, необходимую ей для войны.
Таким образом, гигантский вопрос о подготовке к войне встает перед нами в совершенно новом освещении. Ввиду этих непреодолимых материальных затруднений необходимо принять ряд срочных мер. Если мы не в состоянии в мирное время собрать те огромные запасы материальной части, наличие которых является непременным условием победы, то нужно подготовить их изготовление в кратчайший срок на случай необходимости; для этого и служит мобилизация промышленности.
Тем самым мобилизация промышленности, т. е. подготовка отечественной промышленности к войне, становится в настоящее время столь же существенным элементом обороны государства, как и военная подготовка граждан. Гражданская промышленность должна быть в состоянии немедленно, без больших затруднений и усилий, приспособиться к требованиям войны, и эта способность должна быть у нее тем более развита, чем ограниченнее и несовершеннее вооружение мирного времени.