Профессиональная или народная армия?

1

Взгляды де Голля можно было бы определить как попытку пересадить фуллеризм на французскую почву. Но не слишком ли запоздала такая попытка? Основоположник фуллеровской школы — в отставке. Его ближайший сподвижник. Лиддел-Гарт только что написал талантливую книгу "Будущее пехоты", где этот отвергнутый фуллеризмом род войск остаётся самостоятельным и активным. В Германии фашизм открыто приступил к созданию массовой армии на основе всеобщей воинской повинности. Итальянский фашизм, подготовляя свою военную авантюру в Африке, показывает пример законодательства, наиболее широко — в буржуазных странах — привлекающего все население, обоего пола к непосредственному участию в войне.

В таких условиях предложение Голля о создании малой профессиональной армии звучит анахронизмом. И, в самом деле, оно наталкивается на такие противоречия, что сам автор отказывается от последовательного выражения своего собственного взгляда. Читатель, внимательно ознакомившийся с переводом работы Голля, станет, вероятно, в тупик перед противоречием между весьма заострённой пропагандой принципа профессиональной армии, расцвеченной всеми перлами изящной словесности, и крайней осторожностью в суждениях о практическом применении этого принципа. В части пропаганды профессиональная армия противопоставляется массовой, комплектующейся на основах всеобщей воинской повинности. Но когда идет речь конкретных действиях малой армия Голля, то оказывается, что она "оперирует самостоятельно или составляет часть целого в общем сражения". Оказывается. профессиональная армия не столько добивается окончательного, завершающего войну успеха, сколько создает выгодные условия для продолжения ее. Какими же силами будет вестись война дальше? В данной работе ответа на этот вопрос нет, но в других статьях автору приходится раскрыть скобки. Так, в статье, помещенной в "La France Militaire" от 8 июня 1934 г.,{*1} говорится о "профессиональной армии, [4] дополняющей национальные массы; говорится о "сосуществовании" (coexistance) профессиональной и массовой армий; о "соединении профессиональной армии национальных масс". В статье, помещенной в "Revue Politique et Parlamentaire", за май 1933 г.{*2} говорится еще яснее по этому вопросу: "Кажется, пришел момент прибавить к нашей армии, состоящей из кадров, резервов и рекрутов, — главному элементу французской обороны, но медленно соединяющемуся, который трудно пустить в действие и гигантское усилие которого должно соответствовать лишь крайней степени опасности, — отборный инструмент, способный бить в любой час, всюду, при всяком случае". Трудно критиковать теорию, которая с самого начала забронировалась от оппонентов по самому слабому своему пункту.

Дело идет о слишком серьезных вещах, чтобы в них можно было пускаться на эксперименты. Дело идет о безопасности Франции — идея, под забралом которой выступает Голль. Книга его начинается с обрисовки — хотя и не новой, но выраженной с экспрессией — угроз, которые вытекают из географического расположения Франции. Ее северная граница открыта для нашествия. Полоса укреплений не может служить непреодолимым препятствием при современных средствах прорыва и разрушения. У этих ворот, широко раскрытых для вступления в страну, стоит по-прежнему грозный враг: "Знаменитый план Шлиффена основывался на силе фактического положения вещей. Естественно массирующийся на Шарлеруа народ может завтра грозить нам той же участью... немцы, конечно, изберут главным своим направлением истоки Уазы, наиболее уязвимое место нашей хрупкой брони".

Однако, дело не в одной лишь географии; Голь стремится критически оценить, почему германцам в ряде войн, и в особенности в последней, удалось добиться подавляющего преимущества с самого начала военных действий: "Наши германские противники именно и отличаются искусством наносить с самого начала методически подготовленные сокрушительные удары. Тактика Фридриха, война масс, впервые примененная Мольтке, грандиозное фланговое движение Шлиффена — все это удары грома".

Как отразить эту угрозу, вечно висящую над границей Франции? Хуже всего способ, примененный Жоффром, — отдать часть своей территории, чтобы подготовить контрудар внутри страны; это едва не стоило слишком дорого в 1914 г. Франция наших дней ищет противовеса германским танкам в системе союзов, но это не избавляет от необходимости прежде всего рассчитывать на мощь своей собственной армии. Но дает ли современная организация вооруженных сил гарантию в том, что удастся избегнуть тяжелых ошибок 1914 г.? Голль не советует особо уповать на сеть приграничных укреплений. Германской стратегии надо противопоставить нечто достойное и даже превышающее — "стратегию быстроты и подвижности". Надо создать "репрессивный и превентивный аппарат маневрирования", армию, [5] способную осуществить "предупредительную интервенцию", иначе говоря, вторгнуться вглубь территории противника, срывая его стратегическое развертывание и не давая ему возможности осуществить свои агрессивные планы.

Довод от безопасности является, конечно, главным, но он сразу ставит под удар всю теорию Голля, Может ли малая армия численностью в 100000 чел. выдержать борьбу с Германией, которая, в частности, использует в этой борьбе численный перевес своего населения? Если раньше могли быть наивные иллюзии, что германский фашизм откажется от использования этого преимущества, то теперь, после закона о всеобщей воинской повинности в Германии, они должны окончательно отпасть. Голль рисует нам широкие планы проникновения его армии вглубь Германии. Но если окончательная победа все же не будет одержана? Если, ослабленная потерями, эта армия вынуждена будет остановиться или потерпит поражение, если борьба затянется? Тогда надо будет выставить против врага миллионные армии.

1914 г. дал в этом отношении суровый и предостерегающий урок. Стратегическая внезапность действительно явилась основой для первоначальных успехов германских армий в кампанию 1914 г. Но в чем же она заключалась? Разве в том, что Жоффру были неведомы планы германцев о наступлении через Бельгию? Известно, что внезапностью для французского главнокомандующего явилось не что иное, как наличие резервных корпусов в обходящем крыле германских сил. Французы тогда не решались на такую же меру, исходя из соображений, очень близких к тем, какие теперь развивает Голль. В результате враг очутился под стенами Парижа и удалось лишь "каким-то чудом выиграть битву на Марне". Стоит ли испытывать судьбу второй раз? Перед лицом таких аргументов серьезно говорить об ограничении армии численностью в 100000 чел. не приходится. И, как мы видели, Голь отступает перед этой очевидностью. Что же, в конце концов, остается от его теории? Было бы неверно сказать, что в ней нет никакого реального содержания. Это реальное содержание необходимо теперь критически рассмотреть. Оно состоит из двух моментов: 1) политико-пропагандистское содержание выступлений Голля; 2) конкретные предложения об организации армии нового типа.

2

Несмотря на явную неосуществимость предложения Голя о переходе к "профессиональной армии", оно немедленно же нашло отклик в определённых французских военных кругам и получило поддержку. Оппоненты возражали не столько принципиально, сколько исходя из соображении горькой необходимости. Следовательно, воззрения, высланные Голлем, имеют некоторую базу в военных сферах Франции и, очевидно, не только [6] в военных. Сам полковник Голль не случайное лицо — он близкое доверенное лицо маршала Петэна, — и, когда Петэн был военным министром, появились некоторые работы Голля. Конечно, в указанных военных кругах нет таких лиц которые питали бы иллюзию по поводу того, что в будущей войне удастся полностью освободиться от сурового закона численности. Без массовых резервов вести войну в нашу эпоху нельзя. Поэтому к выступлению Голля против "увлечения количествами" надо подойти весьма критически. С одной стороны, это выступление содержит в себе вполне основательную критику стратегии и тактики мировой войны к чему мы еще вернемся. Но, с другой, за "количествами" Голль видит нечто иное. За понятием "количества, которое волей-неволей принято за основу военных организаций и искусства с конца XVIII в.", он видит "пылкие политические теории" Великой французской революции. Про всеобщею воинскую повинность он говорит, что "этот налог временем, — а при случае и кровью, — настолько хорошо согласовался с тенденциями старого мира к всеобщему равенству, что заимствовал от него суровый и мощный характер демократических принципов". Заметьте, что "демократические принципы" отнесены к "старому миру". В чем же состоит новый мир — не в отрицании ли этих "устаревших" демократических принципов?

Критика массовых формирований у Голля начинается с военных доводов, но немедля же принимает политическую окраску. Плохо обученные, неспособные справиться со сложными механизмами, которыми оборудуется современное войско, массовые армии квалифицируются скорее как беспорядочные толпы, мало дисциплинированные и лишь подневольно служащие под знаменами. Им противопоставляются: "привилегированные мастера своего дела", прекрасно питающиеся и хорошо одетые, "возбуждающие зависть в других" добровольцы профессиональной армии. Только эти последние обеспечат подлинный "воинский дух". "100 000 молодых, отборных добровольцев, приводящих в действие необычайно мощное вооружение с необыкновенной, благодаря мотору, быстротой передвижения. Мощный воинский дух вдохнет жизнь в это "большое тело". Говоря о режиме дисциплины, который налагается требованиями современной войны, Голль пишет: "чтобы перенести его, необходима вся сила военной доблести Вот почему массовые армии не помирились бы с таким режимом". Он подходит лишь "отборным войскам. приученным к безропотному подчинению".

Мы просим читателя с этой точки зрения пересмотреть еще раз соответствующие места книги: станет совершенно очевидным политическое назначение этой пропаганды. Определенные круги во Франции считают массы, стоящие под ружьем, ненадежными. Опыт мировой воины, когда (в 1917 г.) в армии фактически начиналась революция, задушенная свирепыми репрессиями, подтверждает опасения де Голля. В чем выход? Устранить вовсе массы от участия в войне немыслимо. Но возможно из рядов национальной армии выделить привилегированную часть ее, создав из нее надежную опору фашистских планов, [7] которые лелеет кое-кто в руководящих кругах современной Франции. Для этой части следует создать лучшие материальные условия, установить длительный срок с луж6ы — Голль предлагает 6 лет, — укомплектовать армию кадрами, пропущенными через соответствующий политический контроль. Будут ли распущены при организации шести таких дивизий все прочие дивизии французской армии? Было бы абсурдно говорить об этом, как о сколько-нибудь реальном предположении. Речь идет о создании особой привилегированной гвардии, которая стала бы орудием в руках определенных политических кругов. Очевидно, что принцип всеобщей воинской повинности, несмотря на все расточаемое Голлем красноречие, вовсе не подлежит пересмотру и отмене. Из него лишь рассчитывают вытравить демократическое содержание. Как это практически делается, слишком ясно показывает пример Германии и Италии.

Пропаганда лозунга "профессиональной армии" — пробный шар определенных фашистских кругов. Нужно сказать, что его практически возможно было бы осуществить без ломки основной системы комплектования по нормальному призыву Уже теперь авиация и морской флот во Франции комплектуются "профессионалами", во французской армии имеется уже теперь несколько десятков тысяч "сверхсрочников" Голь предлагает, в качестве первоначальной меры, распространить этот институт и на некоторое число — по строгому отбору — рядового состава. При таком условии можно было бы, не ломая существующей системы комплектования армии, получить нужное число "профессионалов" для создания "ударной армии". Конечно, такая мера потребовала бы крупных финансовых затрат, что при настоящей напряженности бюджета является крупнейшим затруднением. Другой вопрос — найдутся ли желающие? Голль рассчитывает на безработицу.

Политически создание такой привилегированной "армии внутри армии" было бы весьма рискованным экспериментом, так как массы "национальной армии", конечно скоро осознают сущность его. Это означало бы опасное раздвоение вооруженных сил, опасное прежде всего с точки зрения без опасности Франции, которую Голль, по его заявлению, ставит во главу угла. Решиться на такое ослабление боевой мощи страны могут лишь открыто фашистские элементы, противопоставляющие себя широким демократическим массам. Идеи, высказываемые по этому вопросу Голлем в отношении планов фашизации страны и армии, являются тревожным сигналом, который должен быть учтен теми, кто борется за сохранение демократии и за крепость вооруженных сил Франции перед лицом растущей угрозы нападения сил германского фашизма.

Конкретные организационные (предложения Голля следует рассмотреть особо, так как сверх определенных политических целей, которые преследуются их автором, они представляют самостоятельный интерес как попытка решения ряда оперативно-тактических проблем. Но здесь мы опять-таки встречаем затруднение в определении того" что собственно составляет подлинное содержание взглядов Голля. И здесь [8] сказывается противоречивость его позиции. Проще всего было бы и в данном случае ограничиться констатированием того, что Голль предлагает нечто вроде фуллеровской "идеальной армии" во французском варианте. Но вариация настолько меняет основную мелодию, что выходит — музыка не та!

В своей статье "Вопросы организации армий" т. Тухачевский пишет:

"Организация армии по де-Голь очень резко отличается от предложений Фуллера".

"Новая французская школа де-Голь проповедует небольшую профессиональную армию, но не столь механизированную, как у Фуллера. Эта армия сочетает механизированные, пехотные и артиллерийские бригады".

Отличие получается столь резкое, что позволительно вообще поставить вопрос: предлагает ли Голль в сущности действительно нечто новое в организации вооруженных сил (сухопутных) по сравнению с ныне существующей системой (во Франции)? И не кто иной, как сам Голль подтверждает законность такого сомнения. В упомянутой уже статье в "Revue" читаем следующее:

"Армия этого рода могла бы состоять из шести линейных дивизий (из них одна альпийская), из одной легкой дивизии, общего резерва артиллерии танков, войск связи, маскировочной части; каждая дивизия нормального типа{*3} (de type normal) состояла бы из 3 пехотных полков, 1 танкового батальона разведчиков, бригады моторизованной артиллерии, инженерного батальона, разведывательной группы, средств транспорта и служб".

Организация, которая предложена в настоящей книге, несколько отлична, но не слишком. Во всяком случае Голль начал (разработку своей организационной структуры, отправляясь от ныне существующей организации дивизии (французской), а не противопоставляя ей, как это сделал в свое время Фуллер.

Весьма скромный практический результат находится в противоречии с той пышной идеологической завесой, которой окружается его появление на свет. Вытекающий из соображений "безопасности" принцип быстроты и подвижности подвергается в этих рассуждениях Голля дальнейшему развитию. Он начинает с критики армий эпохи мировой войны, и хотя здесь ничего нового по сути дела нет, хотя он во многом лишь воспроизводит известные доводы Фуллера и соображения, которые уже раньше очень часто встречались на страницах французской военной печати, некоторые места работы звучат все же оригинально и интересно:

"армии, подобные тем, какие мы имели в 1914 г., медлительные в движения и развертывании, обслуживаемые разведкой лишь на коротких расстояниях и тесно связанные с путями сообщения, не смели подставлять противнику ни своих флангов, ни своего тыла. Колонны — стратегически, а цепи стрелков или линии орудий — тактически созданы были для действий в одном направлении... Вследствие этого для каждой отдельной составной части само собою возникало [9] требование держать тесную связь со своими соседями. Неподвижное целое, а, следовательно, и вытянутая линия, становились необходимостью". [9]

Если изучить процесс превращения маневренной стадии мировой войны в позиционную, нельзя не признать остроумия анализа Голля в этой части.

Эти медлительные массы пехотных армий должны быть заменены армией нового типа, обладающей высокой подвижностью и ударной мощностью на базе широчайшего внедрения механического двигателя. И здесь нового у Голля в сущности ничего нет. Роль новейших военно-технических факторов в организации современных вооруженных сил — слишком известная тема. Кое-где Голлю удается лишь удачно подметить противоречивость воздействия техники на организацию: с одной стороны, например, возрастающее требование специализации, с другой, — напротив, теснейшее примыкание специальностей друг к другу, доходящее до требования взаимозаменяемости разных специалистов; управление облегчается, а в то же время и усложняется — техника дает гарантии, но и повышает риск, например, пулемет оказывает уничтожающее действие в обстреливаемой им зоне, но малейшая ошибка, и вся масса пуль выброшена зря.

Механизация создает базу для новой организации армии. "Войска прежних времен — это люди, сорганизованные так, чтобы спаянность тех мускульных усилий и работы их сердец была возможно прочнее; в настоящее время — это машины, координирующие производимое имя действие, и команды, созданные для их обслуживания". Как будто чисто фуллеровская мысль. Однако, конкретное развитие этой идеи содержит акцент на таких моментах, которые являются противоположностью фуллеровской школе. Голль предлагает создать армию из шести дивизии, каждая из которых включает: три бригады.

Первая — броне- или мехбригада с двумя полками (одним из тяжелых, другим из средних танков), одним батальоном легких танков (для разведки); всего около 500 быстроходных танков, 150 пушек среднего калибра, 400 мелкокалиберных орудий и 600 пулеметов.

Вторая — пехотная или мотобригада: два пехотных полка и один егерский батальон, все на вездеходных автомашинах; 50 орудий сопровождения, 50 противотанковых пушек, 600 пулеметов.

Третья — артбригада: один полк легких полевых пушек, один — гаубиц среднего калибра и зенитный артдивизион; бригада способна выбросить 100000 кг взрыввеществ в течение 15 мин. на расстояние 15 км (число орудий не указано). Наконец, вспомогательные части.

Если механизация — один из отличительных признаков предлагаемого проекта, то не менее характерно подчеркивание роли моторизованной пехоты, (без которой самостоятельные действия дивизии при знаются невозможными. Но наиболее отличительным моментом является огромная огневая мощь дивизии нового типа, чрезвычайное насыщение артиллерийскими средствами. По сравнению с 1914 г. ударная армия обладает втрое большей силой огня, десятикратной быстроходностью и неизмеримо большей защищенностью. [10]

Если всмотреться поглубже в организацию дивизии, предложенную Голлем, то, как уже сказано, она является лишь дальнейшим развитием ныне существующей организации. В этой последней, как известно имеется два артполка Вместо трех пехотных полков по новой организации предусматривается два. Вместо "нормально" придаваемого батальона танков на дивизию, в ее состав органически включается целых два танковых полка. Если учесть, что при наступлении указанная норма придачи танков (в 1 батальон) несомненно будет повышена (минимум до одного полка) то принципиального отличия новой организации от существующей не видно.

Но, может быть, это отличие следует искать по линии применения? Наиболее четкое указание Голля, какое он дает в отношении своей профессиональной армии, состоит в аналогии с оперативными действиями больших кавалерийских масс истекших времен. На память невольно приходит "механическая конница" Фуллера. Однако организация новой дивизии явно противоречит поставленной задаче. Допустим, что дивизия, с ее быстроходными танками, пехотой, посаженной на вездеходные автомашины, механизированной артиллерией, в самом деле будет передвигаться "со скоростью скачущей лошади" Разделение задач между танковой и пехотной бригадами может быть уяснено достаточно просто: пехота должна "сохранять то, что достигнуто грозным, но преходящим действием танков". Гораздо сложнее обстоит дело с увязкой задач танков и артиллерии. Никакого спора не может быть что атака танков нуждается в поддержке и сопровождении артиллерийским огнем. Но все же роль артиллерии в таком случае должна быть вспомогательной. Нужны механизированные легкие подвижные орудия, которые могли бы держаться во время боя как можно ближе к танкам, имея возможность непосредственного наблюдения за деталями разыгрывающегося боя. Совершенно очевидно, что идея артиллерийской бригады иная, что такое мощное скопление огневых средств имеет в виду разрешение и самостоятельных задач с дальних дистанций, о чем и пишет Голль. Но в таком случае слишком очевидно, что в организацию своей дивизии он включает две отличных идеи: или она в самом деле будет действовать как легкая подвижная "механическая кавалерия", или как дивизия нормального типа, с упором на согласованные действия пехоты, танков и артиллерии.

Можно ли считать удачным такое разрешение проблемы организации дивизии? Очевидно, нет, так как два указанных принципа в известном смысле противоположны друг другу. В самом деле, приближаясь к противнику, командир дивизии должен принять определенное решение: или он решит с дистанции около 10 км использовать мощь имеющихся артиллерийских средств с тем, чтобы подготовить таким путем атаку танков и пехоты; или он решит сразу же пустить танки в атаку — в этом случае наличие столь мощной и дальнобойной артиллерии представится излишним. В итоге организация дивизии оказывается слишком усложненной, отягощенной техникой, которая не может быть использована для выполнения [11] единой четко поставленной задачи: на всей структуре дивизии стоит печать маломаневренной малоповоротливой тактики.

Рассмотрим теперь действия ударной армии в целом. Для этого прежде всею необходимо вспомнить основное ее назначение как репрессивного и превентивного орудия "интервенции вглубь неприятельской территории откуда возникла опасность нападения". Как же эту задачу осуществляет ударная армия?

Внезапность — важнейший принцип ее использования. Внезапность, утраченная армиями мировой войны, достигается высокой подвижностью, искусной маскировкой, хитростью и обманом противника, а также смелостью и решительностью действий. За одну ночь ударная группа нанимает исходные позиции. Артиллерия, благодаря круговому обстрелу и подвижности, приобретает гораздо большую маневренность и гибкость избавляясь от "методизма эпохи последней воины". Главный удар наносит массовая атака танков, которые идут в трех эшелонах: в первом идут легкие танки, затем боевой эшелон из средних и тяжелых танков наконец, резервный эшелон. При фронте из 4 дивизий 2000 танков ринутся последовательными волнами на протяжении в 40 км. На пехоту возлагается как мы уже знаем, занятие местности и оборона ее (в частности — в случае атаки бронесил противника). Все действия ударной армии должны иметь маневренный характер. Голль подчеркивает, что атакующие части не должны образовывать некий непрерывный фронт, по которому равномерно распределяются имеющиеся средства; танки действуют соединениями, пехота располагается я виде сильных групп, артиллерия действует против определенных целей, проявляя гибкость в переносе огня на новые объекты и максимально используя преимущества подвижности. Бой, таким образом, становится "сплетением отдельных проводимых с большой скоростью, действий".

Какой стратегический эффект может быть получен таким путем? Голль в особенности подчеркивает значение оперативной самостоятельности и независимости действий ударной армии. Она может достигнуть крупнейшего стратегического результата исключительно своими собственными средствами. Ей нечего бояться за свои фланги или тыл, ибо ее маневренность обеспечивает ей быстрый и своевременный поворот против врага, где бы он ни появился. В то же время эта армия обладает такой могущественной ударной силой, что сможет, опять-таки своими собственными средствами, преодолеть сопротивление даже сильно организованной обороны противника. Быстроходность обеспечит эксплуатацию успеха, не дав времени врагу закрепиться на новых позициях. Неоценимую услугу могла бы оказать ударная армия в случае новой войны с Германией. Опережая в инициативе врага, она могла бы, спускаясь через Вогезы, захватить Кольмар и Страсбург, если бы они попали в руки германцев; или, продвинувшись вдоль побережья, соединиться с бельгийцами в Антверпене; через Эйпен и Мальмеди — достигнуть Кельна; или захватить переправы через Рейн у Мангейма и Шпейера. В жните [12] найдутся места, из которых видно, что автор строит и более обширные планы проникновения вглубь Германии.

Короче говоря, перед нами — "армия вторжения", по установившейся терминологии Голль ставит ее действия в тесную связь с воздушной армией. Эта последняя, по его мнению, будет играть "главную роль в войне будущего". Но "авиация так же, как и артиллерия, безграничным продлением которой она является, умеет разрушать, но не может занимать, принуждать, завоевывать" Обе армии — воздушная и ударная сухопутная — будут взаимно дополнять друг друга, создавая в целом единую несокрушимую силу.

3

Итак, мы установили, что ударная армия Голля предназначена к выполнению определенной оперативно-стратегической роли в общей системе организации вооруженных сил, которую она сама по себе заменить не может. Конкретно дело сводится к реорганизации нескольких ныне существующих дивизий с оставлением прочих в прежнем виде. Действия ударной армии особенно важны и ценны в начальный период войны. Под их прикрытием развертываются и вступают в войну, при гораздо более выгодной стратегической ситуации, массы национальной армии.

Итог рассмотрения того, что же собственно нового содержится в работе Голля, оказывается достаточно скромным. Идея "армии вторжения" ни в какой степени не нова, как и мысль об использовании для этой цели мехсредств. Еще меньше оригинальности в стремлении использовать эту новую организацию для достижения определенных политических целей. Автор в своей работе не высказывает никакого сочувствия коммунизму — совсем напротив — он хвалит, например, банды Тьера за усмирение Коммуны; со своей стороны и мы держимся вполне определенных взглядов к очевидным фашистским тенденциям автора. На этом, собственно, наши расчеты и могли бы быть закончены. Но нужно иметь в виду, что Голль вынужден сказать иногда несколько больше, чем он хотел бы: некоторые объективные моменты кладут свою печать на его книгу. Он должен, например, упомянуть о том, что Советам удалось сорганизовать крепкую армию. Проблема безопасности Франции волей-неволей господствует и в книге Голля. Под давлением ее он должен был сильнейшим образом прокорректировать идеи фуллеризма. и в итоге осталась лишь склонность и симпатия к ним, а не подлинное следование. Провозглашая лозунг "профессиональной армии". Голль заранее предрешает неизбежность остаться при "национальной армии", комплектуемой на началах воинской повинности; объявляя себя сторонником крайней механизации, он на деле предлагает сочетание ее с моторизацией, сохранением пехоты и могущественной артиллерии; но и эта полумеханизированная армия оказывается лишь дополнением нормальной организации. Однако, тенденция у Голля есть; кажется, что он делает в своих предложениях лишь первый шаг, "а которым последует дальнейшее [13] развитие разделяемых им идей. Отрешаясь от политических целей этой тенденции, мы хотели бы показать, что в ней имеются некоторые ценные моменты, заслуживающие внимания и изучения.

Прежде всего самая идея создания подлинно маневренного войска. Голль уловил слабости армий войны 1914—1918 гг. в очень конкретной форме и своей критикой сплошного примыкания флангов, вечной боязни за тыл, наметил смелый, но радикальный выход из оков позиционной войны. Можно ли сказать, что современные "нормальные" "пехотные" дивизии полностью свободны от тех недостатков, которые привели к созданию непрерывного позиционного фронта? Этого сказать никак нельзя. Голь пытается покончить с этой ограниченностью, сковывающей маневренность все еще громоздких масс современной пехоты. Правда, предложенная им организация по своей тяжеловесности едва ли может послужить удовлетворительным решением. Но тенденция заслуживает большого внимания. Есть нечто общее между ударной армией Голля и мехармией Фуллера, в том виде, как эта последняя изображена в "Лекциях о Полевом уставе", — стремление создать армию, способную разрешить проблему как наступления, так и обороны. Нужно указать, что и Фуллер в своем стремления создать "вагенбург", "подвижную крепость", в которой танки могли бы укрыться в случае нужды, заслуживает упрека в тяжеловесности. Возникает вопрос, следует ли мехсоединениям вообще навязывать несвойственную им функцию обороны на месте.

Установка Голля на "профессионализм" имеет определенную политическую окраску, в целом враждебную нам. Однако, некоторые мысли о подготовке и обучении частей современного войска заслуживают внимания. Нет сомнения в том, что современный командир должен быть специалистом-профессионалом. Не может быть спора и о том, что боец, отвечающий требованиям современной эпохи, в большей или меньшей степени квалифицированный техник. Старая система подготовки, базирующаяся на шагистике и муштровке, не отвечает требованиям подготовки бойца, способного использовать полностью технические средства, и ориентироваться в быстро меняющейся обстановке боя.

Сколько времени требуется для подготовки квалифицированного бойца, способного владеть умело и искусно боевыми механизмами, которые ему вверены? Это большой и трудный вопрос. Означает ли он необходимость отказа от принципа всеобщей воинской повинности? Разумеется, нет. Но очевидно, что для летчика и танкиста требуются более длительные сроки службы. Что касается пехоты, то кого, в конце концов, следует иметь в виду под этим наименованием? Машина проникает глубоко в недра современной пехоты. Обучение пехоты также становится весьма сложным делом. Мысли Голля о переплетенности различных специальностей в ней, о спортивном совершенствовании бойца, о приучении его к самой разнообразной обстановке и т. д. — все это заслуживает внимания. У Лиддель-Гарта в его книге "Будущее пехоты" эта сторона вопроса развита гораздо ярче и интереснее: пехотинец из "вьючного животного" превращается в "атлета". [14]

Разумеется, это крайность. Но когда читаешь описание боев, например, Х германского корпуса (2 я армия) — во время Марнской битвы — при атаке крутых склонов реки М. Морэна, когда бойцы в полном снаряжении, в жару, под артиллерийским огнем, должны были выполнять трудный спортивный номер — подъем на высоту, покрытую мелким, почти непроходимым кустарником — убеждаешься, какие громадные запросы в подготовке войск предъявляет война. Отборное войско — в смысле высокой физической и интеллектуальной квалификации — это лозунг, который, конечно, имеет огромное значение.

Замечания Голля по вопросу о командовании также представляют интерес. И здесь критика Голля продолжает не в столь резкой форме критику Фуллера и Лиддель Гарта. Работа Фуллера "Генерал завтрашнего дня" представляет пример свойственного ему перехлестывания через край: "генералы" эпохи мировой войны объявляются трусами и тупицами. В более спокойных тонах Голль говорит о разрыве между командованием и войсками в окопах: если говорить правду, то и привлекательность благоустроенных стоянок мешала непосредственному контакту. Фуллер дает пример "генерала завтрашнего дня", управляющего войском в самой гуще сражения в танке или на самолете. Подобную мысль о необходимости личного присутствия командира в самом бою высказывает Голль. Наряду с этим в его системе подготовки командного состава проскальзывает и отмеченная выше политическая тенденция.

Дополнив наше краткое предисловие вдумчивой критической проработкой книги, читатель сумеет разграничить два указанных момента: её политическое содержание, которое сигнализирует о необходимости повышенной бдительности революционно-демократических масс французского народа и конкретные соображения военно-организационного и оперативно-тактического порядка, изучение которых принесет пользу. Несмотря на вполне определенные политические симпатии автора, проблема безопасности Европы от угрозы жестокой и кровавой войны, которую готовит германский фашизм, острым камнем выступает в работе Голля. С точки зрения ее последовательного разрешения, теория узко профессиональной армии терпит крах, не успев еще родиться на свет.

Действительные интересы защиты Франции от угрозы на ее границах требуют создания подлинно народной армии, армии, которую широкие массы считали бы кровно своей. На путях фашизма такой армии не создать: ее может создать лишь антифашистский народный фронт, организующий защиту французского народа от фашистской угрозы как внутри страны, так и вне ее.