Истребители

В решающие дни под Сталинградом

Двухнедельные бои на Сталинградском фронте, начавшиеся в ноябре 1942 г., увенчались блестящей победой наших войск. Громадная группировка немцев была зажата в кольцо. Это кольцо с каждым днем все туже сжималось вокруг немецкой армии.

Пытаясь спасти окруженных, не жалея ни сил, ни техники, немецкое командование бросало днем и ночью сотни транспортных самолетов со снарядами, питанием и подкреплением. Эти самолеты уничтожались нашими истребителями, а поэтому мало кто из них достигал цели и еще меньше возвращалось обратно.

В районе Котельниково большая группа немецких войск начала наступление с целью пробиться к окруженным, но наши войска, вдохновляемые приказом товарища Сталина, сдержали натиск врага, потом сами перешли в наступление. В этой обстановке наш истребительный полк базировался на аэродроме Светлый Яр вместе с одним из полков штурмовиков Ил-2. Штурмовики по несколько раз в день вылетали на фронт в район Котельниково, а мы прикрывали их.

26 декабря мне была поставлена задача: группой, составленной из пяти истребителей, прикрыть шесть штурмовиков Ил-2, летевших для удара в район Котельниково.

Шесть Ил-2 летели строем «правый пеленг». Мы, истребители, построили вокруг них следующий боевой порядок: пара Ла-5 во главе с моим заместителем Игнатьевым летела с правой стороны от Ил-2. Я один летел с левой стороны от группы, пара Ла-5, ведомая лейтенантом Гнидо, — сбоку и немного выше. Лейтенант Гнидо имел задачу первым вступать в бой при появлении немецких истребителей.

После взлета быстро построились в заданный боевой порядок. Ведущий штурмовиков передал по радио: «ложусь на курс». Метеорологические условия были хорошие: ни одного облака.

Справа, на изгибе Волги, прямо вверх поднималась огромная серая туча дыма — горел Сталинград. Маршрут проходил параллельно железной дороге, идущей из Сталинграда на Котельниково.

Пересекаем линию фронта. В воздухе спокойно. Навстречу нам на большой высоте летит немецкий разведчик, оставляя за собой губительный для него белый (инверсионный) длинный хвост. Почти параллельно с нами, но значительно выше, летит наш разведчик Пе-2, направляясь в тыл к немцам. Вот впереди показались еще две точки в воздухе. Кто это? Наши самолеты, или немцы? С каждой секундой точки увеличиваются, принимая очертания самолетов. Вот уже ясно видно, что это истребители. Повидимому, это немцы. Передаю по радио: «Внимание, впереди два Мессершмитта!». В моей группе произошло заметное движение, штурмовики подтянулись к ведущему, пара Гнидо начала набирать высоту.

Пролетели линию фронта. Еще пять километров и наша цель «Мессершмитты» пролетели мимо нас и сзади стали разворачиваться в хвост нашей группе. Вот они уже со снижением догоняют пару Гнидо. Оба наши истребителя резко разворачиваются прямо в лоб немцам. Завязался бой.

Я осматриваю кругом воздух. Кажется, кроме этой пары «Мессершмиттов» больше никого не видно. Наблюдаю за воздушным боем. Все преимущества на стороне немцев. Они начали бой, имея запас высоты и скорости, чего не было у пары Гнидо. Вот немцы уже заставили Гнидо встать в круг и атакуют его короткими клевками сверху. Собьют их обоих, — подумал я. Что делать? Снова осматриваю воздух — никого. Впереди уже видна цель. Убедившись, что в воздухе противника больше нет, я передал по радио паре Игнатьева: «Прикрывай один, я помогу Гнидо».

Быстро разворачиваюсь назад и с набором высоты иду к месту боя. Набрав 500 м выше немцев, я со стороны солнца атакую в хвост одного из «Мессершмиттов». Немец, увидя, что я у него в хвосте, круто взмыл вверх, и я за ним. Вот он уже достиг верхней точки горки и как бы «завис» на какую-то долю секунды. Прицеливаюсь и открываю огонь по нему. Увидев трассу, немец резко переводит машину в пикирование, а я проскакиваю мимо, вверх, одновременно стараясь рассмотреть, где второй «Мессершмитт». А вот и он! Ниже меня метров на пятьсот «Мессершмитт» повис в хвосте у одного Ла-5; последний энергично виражил, стараясь не попасть немцу в прицел. Недолго думая, я пикирую на него сверху и быстро захожу в хвост. Одной угрозы атаки было достаточно, чтобы немец вышел из боя переворотом. Не теряя времени, я стал собирать своих истребителей в группу, чтобы вместе итти разыскивать наших штурмовиков. Наконец, мне это удалось и мы втроем полетели в район цели.

Вот впереди на бреющем полете показалась группа самолетов. Я считаю — пять штурмовиков, значит это моя группа. Гнидо, увидев штурмовиков, резко пошел на снижение вместе со своим ведомым. Я, не теряя высоты, продолжал лететь наперерез группе штурмовиков. Когда я был уже почти над группой, мне показалось, что в группе что-то неладно. Смотрю внимательнее и вижу двух «Мессершмиттов», которые пытались атаковать штурмовиков. Один из наших истребителей переходами слева направо держал их на почтительном расстоянии. Пара Гнидо, разворачиваясь на параллельный штурмовикам курс, не могла видеть «Мессершмиттов».

Пропустив группу вперед, я полупереворотом теряю высоту и, прижимаясь вплотную к земле, догоняю «Мессершмиттов». Откуда появилась эта пара, думал я, наводя перекрестие прицела на грязный живот «Мессершмитта». Вероятно, это те же, с которыми мы только что подрались, — решил я и нажал кнопку пушек. Промаха быть не могло: слишком с близкой дистанции я открыл огонь по врагу. С пятидесяти метров хорошо видно, как снаряды впиваются в самолет, вспыхивая розовыми звездочками. Вот из пробитого водяного радиатора немецкого самолета брызнула вода, распыляясь в воздухе белой полосой. К ней присоединилась темная струйка дыма загоревшегося мотора, и еще через секунду «Мессершмитт» вздрогнул, из-за кабины летчика вырвался длинный язык пламени, и самолет завис. Я еле успел поддернуть свой самолет, чтобы не столкнуться с немцем, и выскочил вперед. Второй «Мессершмитт», увлекшийся стрельбой по одному из штурмовиков, не видел гибели своего ведомого. Я снова, чтобы не обнаружить себя, прижимаюсь к земле и захожу снизу под хвост к «Мессершмитту». Повторяется то же, что и с первым, только финал этого немца был несколько иным. После одной длинной очереди из пушек он перевернулся на спину и мгновенно врезался в землю, с высоты 100 м. Накренив машину, я посмотрел назад. Над местом падения немца, как большой гриб на тонкой ножке, стоял столб черного дыма.

На аэродром вернулись все наши самолеты, за исключением одного вынужденно севшего на своей территории штурмовика.

Обо всем, что произошло в воздухе, на КП уже знали. Один из летчиков соседнего полка, возвращаясь с разведки, видел картину и результат боя, и, сев на наш аэродром для дозаправки горючим, доложил о том, что он видел.

Истребители на защите Ленинграда

Наш гвардейский истребительный авиационный полк базировался все время в блокированном Ленинграде и имел большой опыт воздушных боев со всеми типами самолетов немецкой авиации.

К этому времени полк славился такими летчиками, как дважды Герои Советского Союза: майор Покрышев И. А., полковник Матвеев А. А., Герои Советского Союза: подполковник Пилютов, майор Чирков, капитан Зеленов, капитан Чубуков. В полку служили летчики, которые первыми произвели в Великой Отечественной войне таран самолетов противника. Это были: Здоровцев, Харитонов, Жуков, Тотмин — отменные истребители.

Молодой летный состав, прибывший на Ленинградский фронт, стремился попасть в этот полк, чтобы получить тот боевой опыт,который был у названных летчиков.

16 июня 1943 г. во второй половине дня полк получил ответственное задание — перелететь на Волховский фронт в район крупного ж.-д. узла Волхов с задачей прекратить участившиеся налеты авиации противника на город с его двумя мостами через р. Волхов.

Получив задание, командир полка Герой Советского Союза подполковник Пилютов и все летчики полка поклялись отдать жизнь, но недопустить налета авиации противника на основную и единственную артерию, снабжавшую не только Волховский фронт, но и Ленинград.

17 июня 1943 г. Волховский фронт. Аэродром Шум (Войбокала). Я со своей эскадрильей в составе 6 самолетов Як-7б был поднят в 6.30 по тревоге в воздух. Через 10 минут по радио мне сообщили, что линию фронта пересекает шесть групп бомбардировщиков противника с прикрытием большой группы истребителей. До цели противнику оставалось 55 км. Находясь на высоте 5800 м, через минуту я заметил почти на одинаковой высоте 6 групп самолетов противника по 12–14 машин в каждой, идущих курсом на Волхов.

Командир эскадрильи Герой Советского Союза гвардии капитан Чубуков, взлетевший после меня с четырьмя самолетами Як-7б находился ниже меня на 300–400 м и сообщил мне по радио, что получил приказание действовать совместно под моим командованием.

Я передал Чубукову по радио, что «идем навстречу противнику, атакуй в лоб первую группу бомбардировщиков, я атакую истребителей противника ФВ-190, идущих нам навстречу».

Мое положение было выгодное, так как я со своей группой находился выше противника на 100–150 м. Встреча произошла на высоте 5600 м в 18 км юго-западнее Волхова.

Я в составе шестерки Як-7б произвожу лобовую атаку с высоты по четверке ФВ-190, высланной из основной группы. Она, не выдержав лобовой атаки, свернула врпаво (по их ходу). С ходу я зашел последнему ведомому в хвост и с дистанции 30–50 м с первой очереди сбил его. Объятый пламенем ФВ-190 камнем пошел к земле. Остальные три самолета ФВ-190 ушли под основную группу истребителей. В это время с правой стороны мою группу атаковала вторая четверка ФВ-190. Бой перешел на виражи. Мой ведомый — командир звена лейтенант Шелигов в вираже с дистанции 50–100 м зажег один ФВ-190. Я, зайдя в хвост, на вираже с третьей очереди зажег мотор ведущему самолету ФВ-190. Пилот противника мгновенно выбросился на парашюте. В это время я сам подвергся атаке свалившихся сверху еще двух «Фоккеров». Атака их была неудачна. Выпущенная очередь только отбила мне небольшой кусок правой плоскости, но самолет вел себя хорошо. При выходе противника из атаки мой ведомый лейтенант Зайцев сбил ведомого, атаковавшего меня. Командир звена лейтенант Девятко, находясь в вираже выше всех, атаковал и сбил одного ФВ-190.

Свалившаяся сбоку-сверху третья группа противника в составе 4-х самолетов ФВ-190 атаковала нас. Во время их атаки самолет командира звена лейтенанта Шелигова был поврежден, а поэтому вышел из боя. У самолета лейтенанта Зайцева был пробит водяной радиатор и он также вышел из боя. Лейтенант Маничев и мл. лейтенант Коржик, находясь все время в стороне солнца и выше нас на 300 м, сами успешно атаковали атакующую группу и сбили по одному самолету противника.

Противник в составе четверки ФВ-190, не сбив на вираже наших двух самолетов Як-7б и потеряв своих двух «Фоккеров», вынужден был выйти из боя пикированием. Моя оставшаяся четверка самолетов Як-7б вернулась на свою базу с мелкими повреждениями.

В результате ожесточенного и длительного воздушного боя противник потерял семь самолетов ФВ-190. Только благодаря отличной слетанности группы и товарищеской выручке, а главное отличной осмотрительности в воздухе, мы победили. Правило — «кто все видит в воздушном бою, тот на 99% выигрывает бой»- было нашим законом. Мы этого правила никогда не забывали.

В этом воздушном бою мы не только шестеркой выиграли бой с численно превосходящим противником, но и обеспечили победу группе капитана Чубукова, которая сбила 5 бомбардировщиков противника Ю-88.

Первый воздушный бой за Одером

Наземные войска теснили врага и быстро продвигались вперед. Аэродромы наши приближались к границам Германии. Польша почти вся пройдена. Последний аэродром на польской территории. Летчики готовились к полетам в Германию. Последние дни в воздухе было спокойно.

Танкисты генерал-полковника Рыбалко далеко отодвинули аэродромы немцев. Мы занимались штурмовкой дорог, переправ и вели разведку, но о воздушном противнике не забывали. Вспоминали и разбирали с самой серьезной критикой все прошедшие бои. К тому же еще и погода закапризничала — целую неделю шел дождь. Летчики в землянке тренировались на тренажере и старались определить ракурс и дистанции до «противника». Проверили пристрелку оружия на самолетах.

Аэродром раскис; грунт оттаял и самолеты по самые полуоси ушли в землю. Взлететь с такого аэродрома было невозможно, даже рулить было нельзя.

Мы получили новый аэродром для базирования. Стал вопрос, как перебазироваться на новый аэродром. Инженер полка Каплуновский предложил перебраться на «колесах». Решил попробовать на моей эскадрилье. Отняли плоскости, хвосты самолетов укрепили на автомашинах. Вместе с ними поместили и плоскости, положив между ними чехлы. Когда эскадрилья была готова к перебазированию, летчики заняли место рядом с шоферами и мы медленно двинулись.

Через четыре часа машины были уже в Германии. Границу переехали, а не перелетели. Ночью было странно смотреть на такую колонну.

Ночью же техники собрали десять машин, а на рассвете загудели моторы. Я повел шестерку на «охоту» уже с нового бывшего немецкого аэродрома. Маршрут на переправу. И вот здесь, южнее г. Глогау, произошел первый мой воздушный бой над Германией. Через переправу непрерывным потоком двигались наши войска. Идя по реке с юга, я заметил вдали восемь ФВ-190. Высота у нас была больше, чем у немецких истребителей. Мы сближались с противником с его стороны. Я решил атаковать звеном, имея пару в прикрытии, и передал об этом Глинкину. Получилось так, что мы и атаковали двух задних ФВ-190, как только они стали перестраиваться в цепочку. Внезапность подхода и атаки во многом способствовала нашему успеху. «Фоккеры», заметив нашу атаку, неприцельно сбросили бомбы.

Атакуя ближний ко мне ФВ-190, я старался подойти к нему близко, зная, что сейчас за мной следят мои товарищи и верят в меня, а мой успех в атаке даст им особый «огонек», столь нужный в бою. Атака была безошибочной. Вслед за своими неприцельно сброшенными бомбами упал на землю один ФВ-190, сбитый мною. Остальные ФВ-190 развернулись «веером», разделились на пары.

Выходя из атаки, я приказал ведущему другой пары атаковать ближние к нему самолеты ФВ-190. Различить ведущего немцев нельзя было никак. Все смешались. Как только пара «Фоккеров», заканчивая боевой разворот, очутилась под парой Глинкина, последний удачно атаковал ее и сбил ведущего пары. Ведущий пары ФВ-190 выпрыгнул с парашютом. Бой складывался хорошо. «Фоккеры», разойдясь «веером», попали под огонь верхней пары и дальше в высоту не пошли. Наша же шестерка истребителей, все время атакуя немцев, не давала им возможности собраться вместе и тем более набрать высоту.

В этом бою не было ничего случайного, ненужного. Бой проходил организованно с нашей стороны. Конечно, было трудновато драться шестерке против 12, но каждый из шести наших летчиков уже «видал виды».

За мною атаковал Глинкин. Они вдвоем с ведомым крепко зажали немца в «клещи» и сбили его. В воздухе заблестел купол парашюта. Но в это время над Глинкиным уже повисли два «Фоккера». Заметив это, я изо всех сил старался выручить товарища, но даже форсаж мотора мне не помог. Зато в этот момент Глинкину помогла верхняя пара. Я торопил Пчелкина, находящегося сверху. Когда Глинкин «рванул» машину вверх, «Фоккер» пошел за ним, но в хвосте у него уже был Пчелкин с напарником Сорокиным. Они перехватили ФВ-190 и прицельной очередью сбили его. Немец вспыхнул. На сердце сразу стало весело и мы навалились уже всей шестеркой на остальных ФВ-190. Пять немецких истребителей после этого боя нашли себе могилу за рекой Одер.

Наша шестерка возвращалась домой невредимая. У меня впервые за р. Одер прилипла к спинке сиденья рубашка.

Наши самолеты шли в четком строю. Первый бой в логове врага и первая победа на немецкой земле!

Было доказано еще раз суворовское правило, что «воюют не числом, а уменьем».

Окончательный разгром эскадры «Мельдерс»

По данным разведки на центральном аэродроме в Бобруйске стояла эскадра «Мельдерс», которая считалась одной из лучших у противника. Из опроса пленного летчика, сбитого нами, выяснилось, что эскадра понесла от наших истребителей значительные потери в кадровом составе. В ней было 40% молодого летного состава и все же немецкое командование возлагало большие надежды на эту эскадру, выставляя ее на решающие участки фронта.

Командир ИАД поставил перед полком, которым командовал я, задачу:

«Отнять инициативу у противника в воздухе. Нанести сокрушительный удар эскадре «Мельдерс».

23 февраля 1944 г. в течение дня авиация противника особой активности не проявляла. Мною была подготовлена группа в составе 14 экипажей лучшего летного состава, с целью дать сокрушительный воздушный бой эскадре «Мельдерс». Базировались мы на аэродроме Юдичи, в 12 км от линии фронта. Летный состав к выполнению боевой задачи был подготовлен хорошо. Тактику немецких истребителей наши летчики знали в совершенстве. На вооружении у нас были самолеты Як-9т (с 37-мм пушкой) и Як-1.

К исходу дня 23 февраля за 1 час 30 мин. до наступления темноты «Редутом» было обнаружено появление в воздухе в районе Бобруйска нескольких групп авиации противника. Очевидно, противник решил произвести массированный налет на наши войска.

Вся группа 14 экипажей находилась в готовности № 1 и по сигналу с КП вылетела в район цели. Вылет и сбор группы в боевой порядок были произведены быстро и организованно. Боевой порядок нашей группы при следовании на линию фронта и до начала воздушного боя был следующий:

1-я ударная шестерка истребителей Як-9т в строю боевых пар шла на высоте 1500–1800 м, ведущим этой группы был я.

2-я группа, 4 экипажа Як-1, шла выше и справа на высоте 2800 м. Ведущим этой группы был Герой Советского Союза майор Зудилов.

3-я группа, 4 экипажа, шла на высоте 3500–4000 м. Ведущим этой группы был дважды Герой Советского Союза майор Боровко.

Группы состояли из боевых, хорошо слетанных пар. Связь между группами (ведущими) была зрительная и по радио. Управление в воздушном бою осуществлялось по радио и сигналами, ранее выработанными.

В этом боевом порядке, используя облачность и солнце, группа прошла на линию фронта. Я сразу же заметил на встречном курсе и на одной высоте группу истребителей противника из 6 ФВ-190. Это была группа «очистки» воздуха перед приходом главных сил. Я скомандовал по радио:

«Двум группам в бой не вступать, веду бой своей группой».

Сигнал был принят и я шестеркой со стороны солнца атаковал истребителей противника. Они боя не приняли и на бреющем полете по одному ушли на запад. Увлекаться погоней было бы ошибочно, так как основные силы противника были на подходе к линии фронта. Мы сохранили тот же боевой порядок и заняли наиболее выгодное положение над территорией противника.

Я получил сигнал с радиостанции «Редут» о приближении большой группы немцев на моей высоте. В этот момент я увидел со стороны г. Бобруйск две группы бомбардировщиков Ю-87 в количестве до 30 под прикрытием около 20 истребителей. Увидели противника и ведущие остальных групп.

Я принял решение: своей шестеркой атаковать бомбардировщиков противника, второй шестерке следовать за мной, а третьей четверке сковать истребителей противника. Сигнал был принят и все три группы вступили в бой.

Решительной атакой 10 экипажей удалось расстроить группы бомбардировщиков противника и с первой атаки моей шестерки три Ю-87 были сбиты. Бомбардировщики противника, беспорядочно сбрасывая бомбы, стали уходить по одному на бреющем полете. Часть бомб была сброшена ими на свои войска. Преследовать бомбардировщиков противника дальше не удалось, так как нам навязали бой истребители прикрытия. Третья четверка майора Боровко атаковала сверху группу истребителей и сбила два ФВ-190.

Бросив удирающих бомбардировщиков противника, я вступил в бой с их истребителями. Все наши три группы сохранили свой прежний боевой порядок, за исключением четверки майора Зудилова, которая увлеклась преследованием бомбардировщиков и лишь позднее вступила в бой с истребителями, чем в дальнейшем улучшила наше положение. В бою мы применяли действие отдельных пар, взаимодействующих между собой; ведущие, чувствуя надежное прикрытие, атаковали противника наверняка. С самого начала инициатива была в наших руках, немцы стали метаться и по одному уходить из боя, чем мы и воспользовались, сбивая одиночек. Воздушный бой происходил на вертикальном и горизонтальном маневрах в течение 35 минут. Бой закончился полной победой наших истребителей. Было сбито 4 бомбардировщика и 9 истребителей противника, своих потерь не имели.

Этот бой решительно изменил воздушную обстановку в нашу пользу на всем участке нашего фронта. Действия истребителей противника стали весьма ограниченными и трусливыми. Господство в воздухе было завоевано нами.

Групповой воздушный бой

Стоял октябрь 1943 г. Немцы не хотели признавать, что могущество их авиации в воздухе было уже подорвано. Немецкое командование стремилось всеми силами и средствами дать реванш за Сталинград и Кубань, где их авиация понесла жестокое поражение.

К моменту нашего наступления на р. Молочной у немцев было около 1800 самолетов, из них 1200 бомбардировщиков.

Затишье на других фронтах давало возможность немцам использовать резервный воздушный флот на этом участке фронта и производить маневр авиации за счет других фронтов.

Наши летчики-истребители имели большой боевой опыт, пройдя боевую школу в воздушных сражениях на Кубани.

Утром 1 октября 1943 г. после сильной артиллерийской подготовки наши войска перешли в наступление и к полудню местами вклинились в немецкую оборону от 2 до 12 км. Особенно успешное продвижение было в направлении крупной ж.-д. станции Пришиб.

Как и следовало ожидать, стремясь задержать наступление наших войск, немецкое командование направило основные силы своей авиации именно на это направление. Противник появлялся большими группами бомбардировщиков Хе-111, Ю-88, Ю-87 поэшелонно (в эшелоне от 18 до 30 самолетов). Каждый эшелон прикрывался 4–8 Ме-109. Временные интервалы между эшелонами были от 15 минут до 1 часа. Перед приходом бомбардировочного эшелона в район его действий приходили истребители численностью до 4–6 Ме-109 с задачей расчистки воздуха. Такое положение в воздухе продолжалось в течение дня. Только к вечеру, понеся большие потери, противник снизил интенсивность налетов.

Наши летчики-истребители делали по 4–6 вылетов в день, сопровождавшихся ожесточенными воздушными боями.

Прежде чем перейти к описанию воздушного боя, необходимо остановиться на организации в нашей части боевых вылетов.

Организация боевого вылета

Подбор количества и состав группы. Ежедневный подбор групп проходил в соответствии с задачами, поставленными полку, и с учетом боевого опыта каждого летчика. Группа составлялась из одной эскадрильи, причем сохранялись слетанные пары и звенья. Такая группа (патруль) планировалась штабом полка и заносилась в график на вылет.

В процессе выполнения задачи, в зависимости от воздушной обстановки, напряжения воздушных боев, количества участвующих в этих боях самолетов противника, наряд самолетов в нашей группе иногда приходилось менять. Наряд самолетов в патруль назначался таким образом, чтобы изменение количества самолетов в группе не меняло количества запланированных групп и их готовность для всех вариантов боя по плану. Предполагалось, что очередная группа должна быть готовой вылетать в любое время для наращивания сил в бою, а вместо нее по графику должна была вылетать последующая группа.

В каждую четверку, как правило, включался один молодой летчик с целью ввода его в бой. В том случае, когда воздушные бои носили особенно ожесточенный характер, на выполнение задания вылетали летчики, имеющие не менее 10 боевых вылетов.

Каждый молодой летчик, прежде чем вылететь на боевое задание, должен был тщательно тренироваться в слетанности со своим ведущим над аэродромом с тем, чтобы приобрести некоторый опыт в производстве совместных атак, уметь грамотно выходить из атаки и уходить из-под атаки противника.

В шестерку или восьмерку брали, как правило, одного-двух молодых летчиков с их постоянным ведущим. Они летели на боевое задание обязательно на том же самолете, на котором тренировались. Таким образом мы не ощущали ослабления группы «молодняком», а новые летчики незаметно для себя втягивались в боевую работу.

Ведущие групп всегда назначались из командиров эскадрилий, их заместителей и наиболее опытных командиров звеньев, однако, командиры звеньев возглавляли только звено (четверку).

Постановка задачи и проработка задания с летным составом. Общая задача, поставленная перед полком, как правило, доводилась до летного состава лично командиром полка или его заместителем, а иногда и командирами эскадрилий до начала боевых вылетов.

Штаб полка, реализуя решение командира, тут же определял количество групп, необходимых для выполнения данной задачи, с учетом исправных самолетов и резерва.

Составлялся график вылета каждой группы с учетом и запасного варианта на случай возможного изменения в обстановке.

Затем каждый ведущий собирал свою группу и уточнял знание поставленного перед группой задания. Опрашивались все летчики группы.

Убедившись, что задание понято всеми летчиками правильно, командир группы (патруля) переходил затем к проработке выполнения самого задания, т. е. проводил розыгрыш предстоящего боевого полета.

Проигрыш полета. Вначале вся группа разбивалась на две подгруппы: ударную и прикрывающую. Ведущий прикрывающей подгруппы назначался заместителем командира всей группы.

Подробно указывались: боевой порядок, дистанции, интервалы и с каким превышением должны итти четверки и пары в четверках во время патрулирования. Затем каждой паре в звене и звену в целом ставились конкретные задачи на весь полет — от взлета до посадки, с учетом тактики действия противника, применявшейся в последних встречах. Повторялись выводы последних разборов боевых вылетов. Убедившись в знании боевого порядка и своего места в нем каждым летчиком, переходили к проработке действий каждой пары и звена на случай изменения обстановки или изменения условий полета и состава группы. Для большей ясности приведу пример.

Во время полета к цели по какой-либо причине из строя вышел самолет, ведущий или ведомый. В этом случае, независимо от того, где бы группа ни находилась, его напарник обязан сопровождать своего товарища до аэродрома и произвести посадку вместе с ним. Это нужно потому, что в общем строю он один без прикрытия становится лишним самолетом.

Когда пара ушла из звена, то оставшаяся пара вынуждена была выполнять задание одна, по одному из вариантов, предусмотренному еще на земле при проигрыше полета. Изменения в составе одного звена и переход его к действию по запасному варианту требуют изменения плана действия всей группы.

Количество бомбардировщиков не изменяло порядок наших действий, ибо они оставались во всех случаях самообороняющейся воздушной мишенью. С увеличением числа бомбардировщиков мы увеличивали количество групп или увеличивали состав группы (особенно ударной), действия же оставались прежними. Совершенно по-иному влияло на наши действия количество истребителей прикрытия. Исходя из тактики противника, мы обычно рассчитывали встретить в прикрытии вражеских бомбардировщиков от 4 до 8, реже до 12 истребителей. Если же их было 30, как, например, под Никополем, то порядок наших действий должен был быть иным.

Расчет своих сил мы строили так: на четверку или шестерку истребителей прикрытия бомбардировщиков противника всегда выделяли звено, идущее в группе прикрытия.

Если истребителей прикрытия было 8–12, то звено прикрытия усиливалось парой истребителей из ударной группы. Такое распределение сил вполне обеспечивало действия ударной группы. Если истребителей прикрытия было значительно больше, то учитывалась возможность поддержки в воздушном бою дежурными группами. Прикрывающая группа сковывала истребителей противника, а ударная группа прилагала все усилия, чтобы не допустить прицельного бомбометания вражеских бомбардировщиков.

Учитывалось и обратное, т. е. что в действительности истребителей прикрытия могло оказаться меньше, чем предполагалось встретить. В этом случае одна пара из группы прикрытия переходила в состав ударной группы. Были случаи, когда вся прикрывающая группа переходила в состав ударной группы, но это применялось как исключение и то при изменении обстановки, обычно распоряжением ведущего группы. Одновременно предусматривалось взаимодействие и в других случаях, а именно: повреждение или потеря нашего самолета, встреча с одними истребителями, отказ радио, отказ вооружения и др.

Организационные указания. К ним относятся указания командира полка на день; недостатки предыдущих вылетов; новое в действии противника или изменения в его материальной части; использование радио в полете, штурманские указания.

Поверка материальной части, вооружения и спецоборудования производилась самим летчиком.

Патрулирование

Моя группа состояла из 8 самолетов «Аэрокобра» в двух подгруппах: 1) ударная группа: ведущий группы — Речкалов, ведомый — Голубев, ведущий пары — Жердев, ведомый — Душанин; 2) прикрывающая группа: ведущий — Клубов, ведомый — Ивашко, ведущий пары — Чистов, ведомый — Семенов.

Помимо основного района прикрытия была дана запасная задача прикрыть в районе Садова Гора, Новый Токмак сосредоточенную для ввода в прорыв конницу генерала Кириченко.

Воздушная обстановка к нашему вылету была нам известна по информации штаба полка, получившего данные с КП командира дивизии, и от летчиков, летавших на задание.

Противник в этот день летал так: первая группа 9 ХЕ-111 под прикрытием 2 Ме-109 на высоте 4500 м, через 30 минут смешанная группа Хе-111 и Ю-88–16 самолетов под прикрытием 4 Ме-109 и через 20 минут вслед за второй на высоте 4000 м третья группа — 30 самолетов Ю-87 под прикрытием 4 Ме-109.

По графику мой вылет был намечен в 10.10. Летчики находились у самолетов, когда с КП полка (сигналом «ракета») нам был дан взлет. Взлетев в 10.20, немедленно легли на курс и с набором высоты пошли в район патрулирования. В это время над целью шел воздушный бой с 30 бомбардировщиками Хе-111 и Ю-88. Моя группа пришла в район патрулирования на высоте 4000 м. Бой к этому времени уже закончился.

Связавшись со станцией наведения, я получил от нее предупреждение: «быть внимательнее, скоро должны притти «лапотники» ! (Ю-87).

В ожидании самолетов противника я набрал высоту до 5000 м. Из-за дыма от пожаров видимость ниже 1500 м была плохая, выше — отличная. Облачности не было.

Маневр своей группы я строил с севера на юг и обратно. После каждого разворота шел со снижением до высоты 3500–3600 м (рис. 1) с целью увеличения скорости, что позволяло лучше просматривать район прикрытия, при этом одновременно экономилось горючее, охлаждался мотор.

Фронт группы был построен в сторону противника. Солнце было все время в стороне, противоположной моему фронту.

Это достигалось самостоятельными разворотами каждого самолета на 180° градусов. Интервалы между самолетами и парами в 50–150 м позволяли производить такой маневр (рис. 2).

Развороты производились всегда на солнце, чтобы не подставлять заднюю полусферу под удар со стороны солнца. Например, если шли с курсом на север, то разворот на 180° производился вправо по команде: «разворот на 180° вправо», после чего шли на юг, и наоборот, «разворот на 180° влево», после чего шли на север.

Развернутый фронт направлен был в сторону противника с той целью, чтобы раньше заметить немецкие самолеты и чтобы мне хорошо было видно всю их группу.

Сразу же после разворота вся группа, выдерживая заданное превышение между самолетами, снижалась за мной и за счет снижения весь заданный район проходила на повышенной скорости порядка 500–520 км/час.

Как только проходили район прикрытия, группа, ориентируясь по ведущему, за счет большой скорости (при одном и том же режиме мотора) набирала свою прежнюю высоту — 5000 м.

Верхняя пара ниже 4000–4500 м не снижалась.

В таком порядке над целью мы ходили 45 минут (заданное время было 50 минут).

Я уже запросил станцию наведения о разрешении мне итти домой, когда справа-снизу и спереди мы заметили большую группу самолетов противника, которая шла в наш район. Мы в это время находились в северном конце района прикрытия. Сразу же я опознал около 50 самолетов Ю-87. Они были еще в 15 км от линии фронта. Я сообщил по радио своей группе: «впереди снизу большая группа самолетов противника. Моей четверке встать в «пеленг» и плотнее сомкнуться. Клубову прикрыть меня сверху».

Одновременно станция наведения сообщила о появлении бомбардировщиков противника. После этого я с большим снижением пошел на сближение с немцами. Первую атаку решил произвести в лоб.

Завязался ожесточенный воздушный бой. 8 шестерок Ю-87 шли плотным строем в колонне. Прикрывали их 8 истребителей, которых я на сближении и в момент атаки не заметил.

4 Ме-109 были в группе непосредственного прикрытия и 4 Ме-109 — в ударной группе, при этом немного отставшие.

Расчет первой атаки в лоб строился на двух основных преимуществах: во-первых — внезапность. Атака производилась со стороны ослепительно светящего солнца и далеко на их территории, чего немцы не могли ожидать.

Во-вторых — большая скорость порядка 600–640 км/час, приобретенная за счет снижения с 5000 м до 2000 м.

На таких больших встречных скоростях истребители непосредственного прикрытия не могли помешать нашей атаке при любых условиях.

Первая атака проходила так: моя четверка встала в плотный «пеленг», т. е. интервал между парами до 20 м и дистанция до 50 м без превышения, а в паре интервал между самолетами 10–15 м и дистанция до 20 м с превышением 2–3 м.

При снижении мною неточно были учтены встречные скорости со своим углом снижения, поэтому рассчитанный прицельный удар по головной ведущей паре я нанести не мог. Удалось лишь только пропустить через нашу трассу противника (огонь открывал примерно на 400–600 м). Тогда я весь прицельный огонь перенес на ведущего второй шестерки, который сразу же загорелся. Я, не прекращая огня, прошел через весь строй бомбардировщиков.

Почти одновременно загорелся еще один Ю-87 в третьей или четвертой шестерке, зажженный моим ведомым Голубевым, который, также не прекращая огня, прошел через весь строй. В результате, как я и ожидал, весь строй Ю-87 был разбит. Шестерки, в которых было сбито по самолету, сбросив свои бомбы, начали уходить переворотами, чем расстроили весь строй. Это был уже не строй, а вытянутая в длину «стая грачей», еще продолжавшая двигаться за своим «вожаком».

В паре с Голубевым, выйдя после атаки левым боевым разворотом, за счет большой скорости мы очутились выше строя бомбардировщиков на 600 м и моментально нагнали их ведущую пару.

В момент первой атаки вторая пара моего звена (ведущий ст. лейтенант Жердев) атаковала первую шестерку с последующим пропуском через свой огонь всего строя Ю-87. В тот момент, когда я выходил из атаки, Жердев заметил, что мою пару пыталась атаковать пара Ме-109, которая шла сзади-слева с небольшим превышением. Ст. лейтенант Жердев перенес свой огонь на Ме-109, атакуя его в лоб и этим самым отбил его атаку от моей пары.

После лобовой атаки Жердев вышел левым боевым разворотом и за счет скорости очутился сзади-сверху Ме-109 в очень удобном положении для атаки. Тогда Ме-109 стали разворачиваться на него с набором высоты. Жердев произвел атаку по Ме-109 на развороте. Оба Ме-109 полупереворотом ушли из-под атаки. Затем Жердев вторично развернулся левым боевым разворотом и опять был выше Ме-109. Когда Ме-109 снова стали разворачиваться на него, он на развороте с дистанции 100 м сбил ведущего. Ведомый сделал переворот и на бреющем полете вышел из боя совсем.

Произведя вторую атаку по ведущему всей колонны Ю-87, за которым все еще двигался разрозненный строй самолетов, пытавшихся образовать «пеленг» для пикирования, я заметил, что пара Ме-109, шедшая впереди строя, стремилась атаковать мою пару слева-сбоку, имея незначительное превышение надо мной. Но было поздно. Я успел произвести атаку, и ведущий головной пары взорвался в воздухе на своих бомбах так, что даже мой самолет подбросило.

Данную атаку я произвел немного сзади-сверху под ракурсом 2/4 с дистанции 150 м, находясь все время вне зоны обстрела стрелка. Мой ведомый Голубев резким левым разворотом отбил атаку пары Ме-109. Сбив второго Ю-87, я развернулся и пристроился к Голубеву. Пара Ме-109, атакованная Голубевым, переворотами вышла из боя.

Как только взорвался ведущий всей колонны Ю-87, остальные, не дойдя до линии фронта примерно с километр или чуть меньше, стали беспорядочно пикировать в свою сторону, поспешно сбрасывать бомбы на свои же войска, а затем также в беспорядке уходить на бреющем полете на свою территорию.

Я атаковал в момент ввода в пикирование еще один Ю-87 и с дистанции 50 м дал очередь. Этот третий самолет Ю-87 моментально загорелся и упал в 2–3 км западнее Нейнассау. Вторая пара моего звена, сбив Ме-109, атаковала выходившего из пикирования на бреющем полете Ю-87 и сбила его.

Группа прикрытия (ведущий Клубов) во время всего боя оставалась сверху. Не видя истребителей прикрытия, она начала снижаться ко мне на помощь, но в это время подошла выше наших самолетов отставшая четверка Ме-109. Завязался тяжелый бой, так как начался при невыгодных условиях для звена Клубова.

Несмотря на это, Клубов не допустил сверху ни одного истребителя, чем обеспечил мне свободу действий.

Так как горючее у нас было на исходе, преследовать бомбардировщиков было невозможно. Мы вынуждены были прекратить преследование и возвращаться на свой аэродром.

Клубову с трудом удалось оторваться от 4 Ме-109, я же не мог к нему подняться (не было горючего) и приказал ему выходить из боя пикированием под прикрытием зенитного огня батареи, расположенной в районе Большого Токмака. После чего, собравшись вместе в районе огня ЗА (Большой Токмак), пошли домой. По пути молодой летчик Думанин из-за недостатка горючего благополучно произвел вынужденную посадку на колеса в поле.

Краткие выводы

1. В результате воздушного боя нами было сбито 5 Ю-87 и один Ме-109. Бомбардировщики не были допущены к нашим наземным войскам, они сбросили бомбы на свою территорию. Своих потерь не было. Наши самолеты не имели даже пробоин, если не считать застрявшего осколка от взорвавшегося Ю-87 в правой плоскости моего самолета. Трудно предсказать результат боя, если бы наличие горючего в баках позволило нам преследовать противника.

2. Правильное построение боевого порядка при патрулировании, с учетом метеорологических условий, позволило своевременно обнаружить противника, построить группу в сомкнутый «пеленг» для производства лобовой атаки. Плотный строй боевого «пеленга» дает максимально концентрированный огонь всей группы на одну цель.

3. Стремительная лобовая атака хорошо отвечала замыслу решения: «разбить строй бомбардировщиков, нанести максимальный урон им до того, как вступят в бой истребители прикрытия, заставить бомбардировщиков сбросить бомбы на своей территории».

4. Не сумев достигнуть прицельного огня по ведущему всей группы Ю-87 и сбить его в лобовой атаке, мы не отказались от принятого мною решения, но лишь с еще большей настойчивостью и последовательностью стали проводить последующие атаки, пока не достигли намеченной цели.

5. Описанный выше воздушный бой может служить примером подлинно группового боя, когда усилия всей группы подчинены единой воле командира и направлены на выполнение его решения при безупречном взаимодействии пар в звеньях и звеньев между собой. Например, Жердев принял единственно верное решение — прекратить атаку по Ю-87, чтобы отбить атаку Ме-109, которые пытались атаковать мою пару. Капитан Клубов, несмотря на тяжелые условия боя с Ме-109, сумел сковать их действия, обеспечив успешность моих действий.

6. Точные, стремительные, дерзкие, инициативные и согласованные действия пар и звеньев — следствие организованности и дисциплины всех летчиков, участников боя. Это достигалось хорошей наземной подготовкой к боевому вылету. Каждый знал четко свое место и задачу в бою.

7. Пара или звено истребителей, хорошо прикрытые от истребителей противника, могут успешно вести бой с большой группой бомбардировщиков типа Ю-87. Этот вывод подтвердился в воздушном бою над Перекопом 1 ноября 1943 г., когда мое звено встретилось с 30 Ю-87, шедшими под прикрытием 2 Ме-109. Хорошо прикрытые парой Жердева, мы с Голубевым сбили 4 Ю-87. «Юнкерсы» сбросили свои бомбы поспешно и неприцельно. Мы не допустили их штурмовать наши войска.

Руководство воздушным боем

Лето 1944 г. Авиация Северного флота ведет интенсивные налеты на немецкие караваны, военно-морские базы и другие объекты противника.

Мы получили приказ: «Шестеркой самолетов Ил-2, топмачтовым бомбометанием уничтожить транспорт противника, идущий с эскортом в район Варангер-Фиорда». Шестерку Ил-2 повел капитан Катунин, группу истребителей прикрытия возглавил я. Весь летный состав совместно изучил и проработал задание. Особенно детально были отработаны: маршрут и профиль полета, место сбора после атаки, сигналы управления. Прикрытие было два к одному: на 6 самолетов Ил-2 12 самолетов Як-9. Поэтому кроме основной задачи по прикрытию, на каждую пару истребителей возлагалась обязанность — следить за одним определенным самолетом Ил-2. В случае выхода самолета Ил-2 из строя эта пара обязана была перейти в непосредственное прикрытие его.

После взлета все самолеты собрались на кругу, над своим аэродромом и бреющим полетом пошли вдоль Кольского залива и далее в 30–35 км от береговой черты. Истребители при наборе высоты летели четверками, причем в 60–70 км от цели заняли следующий боевой порядок: группа непосредственного прикрытия — первая четверка шла с самолетами Ил-2 на удалении 100–150 м с превышением 100–150 м; вторая четверка — ударная группа — сзади на 200–250 м и с превышением 400–500 м; я с резервной четверкой маневрировал позади всей группы с небольшим превышением над всеми.

За 10–15 км до цели в 600–700 м справа от нас на одной высоте внезапно показались 4 истребителя противника.

Предупредив всех по радио о появлении противника, я приказал одной паре из второй четверки отвернуть в сторону немцев и связать их боем. В это время снизу подходили еще 4 истребителя противника. Эту четверку я приказал атаковать паре, оставшейся от нашей второй четверки. Самолеты Ил-2 перешли в атаку, начав топмачтовое бомбометание. Как и следовало ожидать, сверху появилась еще шестерка истребителей противника, с которой звено резерва под моим командованием завязало бой. Одновременно я приказал первой четверке Як-9 (группа непосредственного прикрытия) итти непосредственно с самолетами Ил-2, так как на выходе из атаки и непосредственно над кораблями были еще самолеты противника. Завязался воздушный бой 14 истребителей противника с 12 Як-9 и 6 Ил-2.

Ведя воздушный бой, я старался, главным образом, не упустить из виду самолеты Ил-2, чтобы в случае необходимости оказать им помощь; одновременно я стремился занять такое положение, которое обеспечивало бы мне наблюдение за ходом воздушного боя. Находясь несколько выше и видя весь ход боя, я мог оказывать помощь дерущимся. Ведущий самолетов Ил-2 сообщил мне по радио и дублировал условными ракетами выход из атаки, уход к месту сбора. Его сообщения я повторил по радио своим истребителям и приказал им оттягиваться в сторону самолетов Ил-2. Бой продолжался в близости от них. Огнем своих пушек и пулеметов самолеты Ил-2 по возможности помогали нам. Так было достигнуто взаимодействие Ил-2 в совместном групповом бою с Як-9.

Обеспечение безопасности полета Ил-2 было нашей основной задачей, и я в процессе всего боя напоминал своим истребителям о том, чтобы они не теряли самолеты Ил-2 из виду и не увлекались боем.

В этом вылете был потоплен один транспорт и сбито 3 самолета противника. Мы вернулись без потерь.

Таким образом моральное превосходство наших летчиков, хорошая проработка задания на земле и непосредственная договоренность между летчиками Ил-2 и летчиками Як-9 при правильном руководстве и распределении сил в воздушном бою обеспечили успех.

Воздушный бой с истребителями противника над караваном в море

Характерным воздушным боем наших истребителей был бой при сопровождении торпедоносцев, проведенный в августе 1943 г. в районе Сульте-Фюрд на Северном театре, при ударе по конвою кораблей противника.

В вылете участвовало 6 торпедоносцев типа «Бостон А-20-Ж» под прикрытием 8 истребителей «Аэрокобра».

Противник для отражения налета поднял со своих близлежащих аэродромов до 12 одноместных истребителей Ме-109 и ФВ-190. Одновременно над конвоем постоянно несли патруль в воздухе 4 Ме-110 и 2 Ме-109.

Необходимо отметить в этом полете и воздушном бою перемену тактики нашими истребителями прикрытия. В предыдущих вылетах группа истребителей непосредственного прикрытия и ударная группа находились на близком расстоянии друг от друга (во избежание обнаружения и распознавания групп радиолокационными средствами) и зачастую шли так до самой цели. Только за 3–4 км до цели ударная группа набирала высоту 300–400 м над группой непосредственного прикрытия.

Такой боевой порядок (незначительно эшелонированный по высоте) давал возможность противнику атаковать на максимальных скоростях наших торпедоносцев с задней полусферы с превышением на 800–1000 м, проскакивая заслон истребителей прикрытия с последующим уходом боевым разворотом вверх для повторной атаки.

Таким образом вследствие нахождения истребителей прикрытия на малой высоте и близком расстоянии от торпедоносцев отразить атаки противника не было возможности.

На этот раз группа шла в следующем боевом порядке: 1) торпедоносцы, 2) непосредственное прикрытие (на флангах и выше), 3) ударная группа (выше всех и несколько сзади).

Ведущим группы непосредственного прикрытия был капитан Калашников, ударную группу возглавлял я.

При подходе к цели за 10–12 км я со своей группой выбрал исходное положение для отражения атак истребителей противника. А именно, я набрал высоту (порядка 1000 м), чтобы иметь возможность за счет пикирования развить максимальную скорость.

Приближаясь к району конвоя, мы заметили 4 Ме-109, которые по своему обычному методу стали подходить к нашей группе с задней полусферы слева, с набором высоты. Зайдя сзади, Ме-109 перешли в атаку на торпедоносцев, стремясь проскочить истребителей прикрытия (рис. 3).

Моя группа, имея все преимущества, не пошла сразу на отражение атаки Ме-109. Оценив обстановку и выждав момент, когда истребители противника поравнялись с моей группой, я, набрав скорость, перешел в атаку с пикирования. Атака четверки под ракурсом 0/4 дала хорошие результаты и этот прием оправдал свое применение и в последующих вылетах.

В результате нашей атаки были сбиты 2 Ме-109, а оставшиеся два вышли из боя бреющим полетом в сторону своего берега.

Я со своей группой, набрав высоту, в строю «фронт» отразил еще одну атаку четверки Ме-110, шедших в лоб группе торпедоносцев. После нашей атаки Ме-110 ушли по одному в сторону берега.

Таким образом был расчищен путь для атаки по кораблям противника. Торпедоносцы немедленно произвели атаку, в результате которой был потоплен один танкер и один танкер поврежден.

Группа непосредственного прикрытия во время атаки 4 Ме-109 по торпедоносцам строила прикрытие по принципу отсечения прорвавшегося противника.

Тщательно проанализировав бой, я пришел к выводу, что взаимодействие всех групп, участвующих в ударе по караванам в море, их полная согласованность (особенно пар, экипажей) дают хорошие результаты с малыми своими потерями.

Необходимо также отметить в заключение, что воздушный бой на малых высотах над морем требует от летного состава исключительного боевого мастерства, быстроты решения той или иной задачи по отражению истребителей противника, особенно в момент боевого курса торпедоносцев перед сбрасыванием торпед, от чего в значительной мере зависит успех удара.

Наведение истребителей на цели в воздухе

Город Вильнюс окутан густым черным дымом. Наши войска ведут бои за город.

Немецкая авиация то и дело появлялась там или тут, пытаясь нанести удар по нашему переднему краю.

10 июля 1944 г. мое звено, в которое входили я, гвардии старший лейтенант Кобяков, гвардии лейтенант Бычков и гвардии лейтенант Лен, было по тревоге поднято в воздух по вызову командира корпуса, находившегося на станции наведения.

Набрав высоту над аэродромом, я получил по радио приказ: «как можно быстрее итти в район города Вильнюс». Погода была безоблачная. Взяв курс на город Вильнюс, я прибавил обороты мотору и начал набирать высоту. Мои ведомые следовали за мной; но тут я увидел, что у Кобякова не убралось шасси. Я передал по радио: «Кобякову вернуться на свой аэродром» и в составе трех Як-9 продолжал полет к цели на высоте 2000 м.

Подходя к городу Вильнюс, я заметил восьмерку немецких истребителей ФВ-190, которая ходила над городом двумя четверками, эшелонированно по высоте. Нижняя четверка была со мной почти на одной высоте, а верхняя — на 300–400 м выше.

Численное превосходство немцев требовало от нас внезапной атаки и товарищеской взаимопомощи в бою. Мои ведомые имели большой боевой опыт и я полагался на них.

Я решил атаковать противника со стороны солнца сверху и, набрав высоту на 400–500 м выше верхней четверки противника, с полупереворота пикированием перешел в атаку. Ведущий верхней четверки противника, заметив наше приближение, начал резко разворачиваться в нашу сторону. Но было поздно. На развороте, поставив всю площадь своего самолета в мой прицел, противник оказался хорошей мишенью. Одна очередь из 37-мм пушки и ФВ-190 рассыпался в воздухе.

После атаки я стал уходить в сторону солнца левым боевым разворотом; посмотрев вниз, я заметил, что ФВ-190 упорно заходит в «хвост» Бычкову. С полупереворота я пошел выручать своего товарища, но ФВ-190, заметив мое приближение, резким переворотом ушел вниз. Я не стал преследовать его, чтобы не потерять преимущества в высоте. В это время лейтенант Лен поджег один ФВ-190, который с хвостом черного дыма устремился вниз.

Со всех сторон видны были немецкие истребители. Посмотрев назад, я заметил, что один ФВ-190 пикирует на меня. Одновременно со станции наведения передают:

«Кулиев, прекращай бой с истребителями: с юго-запада идут «Юнкерсы». Атакуйте их!».

Я оказался в невыгодном положении. Мне нужно было выйти из-под удара, быстро собрать группу и принять соответствующее решение. Но думать некогда, когда враг сидит на «хвосте». Резким разворотом и крутой спиралью стараюсь выйти из-под удара. ФВ-190 стал преследовать меня. Во время спирали я заметил, как девятка «Юнкерсов» плавно разворачивается на город Вильнюс.

Второй раз по радио получаю приказание немедленно атаковать бомбардировщиков. Тогда я из спирали стал пикировать прямо на бомбардировщиков, несмотря на то, что сзади мне грозила опасность. Если преследующий меня ФВ-190 раньше не мог вести по мне прицельный огонь, то сейчас эта возможность у него была. Но он почему-то не стрелял. Наверное, боялся попасть в своих бомбардировщиков, так как, пикируя, я приближался к ним. Несмотря на бешеный огонь стрелков, приближаюсь к самому правому «Юнкерсу» и сверху сзади-слева под ракурсом ¼ даю очередь из 37-мм пушки. Вплотную проскочив мимо группы «Юнкерсов», резко вывожу самолет из пикирования и иду на «горку». Смотрю: внизу большой черный дым и пламя от взрыва «Юнкерса» (по всей вероятности он взорвался на своих бомбах). Преследующий меня ФВ-190 был сбит лейтенантом Бычковым в момент вывода из пикирования.

«Юнкерсы», заметив нас и что один самолет из их группы взорвался, сбросили бомбы на пустое поле, а некоторые прямо на свои войска и на бреющем полете беспорядочно ушли на запад. Когда я набрал высоту «горкой», летчики Бычков и Лен пристроились ко мне. В воздухе остались мы одни. Истребители противника беспорядочно ушли на свою территорию.

Таким образом хорошее качество советских истребителей и их вооружения, высокое сознание своего воинского долга дали возможность нам в этом неравном бою сбить 4 самолета противника, не потеряв ни одного своего, и не допустить «Юнкерсов» бомбить наши войска.

Использование облачности в воздушном бою

22 февраля 1942 г. на Калининском фронте мы вылетели на патрулирование с аэродрома Кмимово в составе звена (3 самолета Як-1). Ведущим был лейтенант Алкидов, ведомым слева — лейтенант Селищев, справа — я.

В районе нащего патрулирования была сплошная облачность. Видимость достигала 10–12 км. Так как в нижней кромке облаков обледенения не было, мы подошли к району прикрытия, маскируясь нижней кромкой облачности.

Патрулируя, я первый заметил большую группу бомбардировщиков, находившихся от нас на расстоянии 10–12 км.

Выйдя вперед, я немедленно дал знать своему ведущему очередью из пушки и пулемета в сторону противника. Радиостанций у нас тогда на самолетах не было.

Ведущий лейтенант Алкидов понял меня и ответил покачиванием с крыла на крыло. Он принял очень смелое и правильное решение: не пошел в лобовую атаку, а отошел в сторону, прикрываясь нижней кромкой облачности, и начал строить маневр для атаки сзади-сверху.

На дальности 3–4 км мы убедились, что это были самолеты типа Ю-87, шедшие на высоте 800 м в количестве 18, по 3 шестерки в строю «клин», под прикрытием девятки истребителей Ме-109, которые располагались в следующем боевом порядке: одно звено (3 самолета) справа — выше, второе звено слева — выше и третье звено сзади — ниже.

Мы, прикрываясь нижней кромкой облаков, подошли к противнику вплотную незамеченными и произвели на бомбардировщиков атаку всем звеном сверху-сзади.

Достигнув внезапности при сближении с противником, мы в первой атаке применили подвешенные на каждом самолете «РС» и произвели залп по всей группе бомбардировщиков.

Я атаковал справа идущую шестерку Ю-87. Лейтенант Алкидов — ведущую, а лейтенант Селищев — шестерку Ю-87, идущую слева.

На дистанции 600 м я выпустил снаряды «РС», разрывы которых наблюдал в гуще самолетов противника. Затем, сблизившись на дистанцию 200 м, произвел атаку и открыл огонь из пушки и пулеметов по крайнему справа Ю-87, который загорелся и упал.

На дистанции 50 м я прекратил огонь и отвалил вверх, к кромке облаков. Истребители прикрытия обнаружили нас и вступили с нами в бой. Мы вели воздушный бой с истребителями прикрытия, прячась на короткое время в облака. При выходе из облачности мне удачно попался впереди истребитель противника Ме-109.

Я атаковал его строго в хвост и с дистанции 100–150 м открыл огонь короткими очередями. После 5–6 очередей самолет загорелся и упал. Бой длился в течение 35–40 минут вблизи линии фронта, в 3–5 км на территории противника.

В результате боя было сбито 5 самолетов противника. Я сбил один бомбардировщик Ю-87 и один истребитель Ме-109. Лейтенант Алкидов — два бомбардировщика Ю-87 и лейтенант Селищев — один Ю-87.

Остальные бомбардировщики противника сбросили бомбы на головы своих солдат.

Нашему успеху способствовало умелое использование облачности в сочетании с наступательной тактикой воздушного боя.

Воздушный бой истребителей со штурмовиками ФВ-190

За годы Отечественной войны наш полк провел много успешных воздушных боев с истребителями противника ФВ-190, действовавшими в качестве штурмовиков.

Большинство из них падает на период 1944–1945 гг., когда мы входили в состав 2-го Прибалтийского фронта. Наши наземные войска успешно продвигались в направлениях городов Рига и Тильзит.

Немцы, как известно, не смогли создать самолет-штурмовик, поэтому широко использовали истребитель ФВ-190 в качестве штурмовика.

Эффективность штурмовых действий ФВ-190 была невысокая, однако приходилось с ними считаться. Нельзя было допустить, чтобы наши наземные войска несли потери от штурмовых действий ФВ-190 и тормозилось наше победоносное продвижение.

В апреле 1944 г. нам была поставлена задача: непосредственным патрулированием звеньев со сменой патруля через 40 минут (перекрытие 10 мин.) прикрыть наземные войска в районе Бауска.

Первым на выполнение поставленной задачи вылетело звено во главе с командиром эскадрильи гв. ст. лейтенантом Горбуновым. Мое звено находилось в готовности № 1. Спустя 20 минут после вылета, звено Горбунова обнаружило 8 ФВ-190 и завязало с ними воздушный бой, о чем гв. ст. лейтенант Горбунов передал по радио на КП командира полка. На помощь звену Горбунова (по сигналу с КП) вылетело мое звено.

При подходе к линии фронта я связался по радио со станцией наведения и звеном Горбунова. Горбунов сообщил, что успешно закончил воздушный бой и возвращается на свой аэродром. Я пошел в район патрулирования.

Вскоре я заметил впереди и ниже себя, примерно на высоте 2000 м, две группы ФВ-190, идущих навстречу моему звену. Группы шли с превышением одна над другой. Боевой порядок первой группы, состоящей из 16 ФВ-190, был плотно сомкнутый правый «пеленг» звеньев. Боевой порядок верхней группы, состоящей из 6 ФВ-190, представлял разомкнутый фронт. По боевым порядкам истребителей противника нетрудно было догадаться, что нижняя группа представляет собой ударную группу штурмовиков, а верхняя — ее прикрытие.

Истребители прикрытия, углубившись на нашу территорию, стали делать левый разворот, причем группа прикрытия опустилась на высоту ударной группы и сделала разворот позже, оторвавшись от основной группы.

Мы находились на солнечной стороне выше противника. Видимо, не замечая нас, вся группа ФВ-190 развернулась влево и мы оказались сзади нее.

Оценив обстановку, я приказал паре гв. капитана Кузнецова связать боем группу прикрытия, сам же парой с летчиком гв. лейтенантом Князевым пошел в атаку на ударную группу.

Паре Кузнецова легко удалось выполнить мой приказ, причем с первой же атаки был сбит один ФВ-190.

Атака моей пары совпала с моментом, когда ударная группа ФВ-190 растянулась попарно, снижаясь для атаки.

Высота, скорость и солнце дали возможность подойти вплотную к самолетам противника с задней полусферы и расстреливать их в упор. Наша пара зажгла один за другим 3 ФВ-190. Но после третьего сбитого самолета противник заметил нас и резким разворотом стал в левый круг, сбрасывая бомбы куда попало. Я, используя преимущество в высоте и скорости, продолжал атаковывать задние самолеты. Вскоре образовался замкнутый левый круг. Замыкающей была моя пара.

Немцы старались сделать вираж как можно круче. Одни с целью зайти в хвост моей паре, другие — чтобы уйти из-под удара. Сделав шесть кругов, немцы потеряли высоту до 400 м.

Я же со своим ведомым, когда замечал, что ФВ-190 заходят мне в хвост, выскакивал вверх и снова продолжал атаковывать противника. На одном из виражей один ФВ-190 сорвался в штопор и врезался в землю, три ФВ-190 перешли на бреющий полет и ушли на свою территорию. Оставшиеся ФВ-190 активизировались и стали переходить от обороны к нападению.

Во время боя я заметил в стороне и выше себя еще две группы ФВ-190, которые шли в нашем направлении. Но как только эти две группы приблизились к нам, их внезапно атаковали сверху звенья ст. лейтенанта Зибарова и гв. ст. лейтенанта Мешкова, которые пришли на помощь моему звену. Внезапно атакованные подошедшими в район боя нашими истребителями, ФВ-190 частично спикировали. Образовался общий бой в три яруса. В результате удачного маневра мне и моему напарнику гв. лейтенанту Князеву удалось зайти в хвост двум ФВ-190 и сбить их.

Однако моя пара уже находилась в невыгодных условиях. Вновь подошедшие истребители то и дело атаковывали меня сверху. Предупредив по радио ведущих, мы перешли на набор высоты. Когда превышение над противником было достигнуто, мы снова вступили в бой.

В это время наземная радиостанция сообщила о приближении в нашем направлении еще 12 ФВ-190. Я приказал звену Мешкова, находившемуся в верхнем ярусе, набрать высоту и быть готовым для отражения атаки. Однако этой группе не удалось подойти к нам, так как она была своевременно атакована группой командира полка, вышедшей для наращивания боя.

Понеся большие потери и не имея возможности выполнить своей задачи (в результате нашего активного противодействия), истребители противника парами и по одному стали выходить из боя.

Бой длился в течение двадцати минут. Со стороны противника в этом бою участвовало до 60 ФВ-190, с нашей стороны 22 самолета «Аэрокобра».

В результате воздушного боя нами было сбито 16 ФВ-190 без единой потери с нашей стороны. Моя пара сбила 5 ФВ-190, лично я сбил три.

Нашей победе способствовали: близость базирования к линии фронта; отличная система оповещения и радионаведения, а также отличная радиосвязь между самолетами; активное ведение боя, навязывание противнику своей воли; слетанность пар, звеньев и отличная техника пилотирования; грамотный выбор тактических приемов ведущими и четкое взаимодействие звеньев, пар; упорство в достижении цели; четкая организация наращивания сил в бою.

Сопровождение транспортных самолетов

После освобождения Кривого Рога наши войска продвигались в направлении Одессы. Весенняя распутица и бездорожье сильно препятствовали продвижению наземных войск и обеспечению их боеприпасами и продовольствием. Конники генерала Плиева совершали глубокие рейды в тылы врага, нанося противнику большие потери и сея панику в его рядах. Для обеспечения наших конников боеприпасами и продовольствием авиационное командование снаряжало транспортные самолеты, с которых выбрасывалось все необходимое на парашютах.

Противник усилил и увеличил число патрулирующих групп и «охотников» с целью сорвать подброску боеприпасов. С нашей стороны также были увеличены группы истребителей прикрытия транспортных самолетов. Увеличению групп сопровождения мешали два условия: плохая погода и непригодность аэродромов. В один из таких вылетов мне была поставлена задача сопровождать до цели (район ее восточнее ст. Раздельная) и обратно группу в составе четырех транспортных самолетов ЛИ-2. На прикрытие этой группы было выделено 4 Як-1 и 2 Як-9т. Самолеты ЛИ-2 должны были притти на наш аэродром (г. Вознесенск), взять прикрытие и итти к цели. На аэродроме в это время базировалось шесть авиационных полков и батальон аэродромного обслуживания не успевал своевременно доставлять «сжатый воздух» и бензин для заправки прибывавших с задания самолетов.

К моменту появления транспортных самолетов из моей группы сопровождения было заряжено и готово к боевому вылету только три самолета из шести. Самолеты ЛИ-2, пройдя аэродром и не сделав круга, сразу легли на курс. Мне пришлось взлетать на сопровождение тройкой вместо шестерки. В группе со мной взлетели мой заместитель ст. лейтенант Иванов и его ведомый ст. лейтенант Пациба. Пройдя половину пути, ведомый ст. лейтенант Пациба из-за плохой работы мотора вернулся на свой аэродром. Таким образом остальной путь нам пришлось сопровождать парой.

Самолеты ЛИ-2 должны были зайти на цель с левым разворотом и за два захода сбросить груз. Подходя к цели, я заметил группу самолетов противника в составе 18 Ю-87 под прикрытием 6 Ме-109, которая штурмовала наши войска в том месте, где мы должны были сбрасывать груз.

Экипажи самолетов ЛИ-2, видя серьезную опасность, грозившую им, все же решили сбросить груз.

Я со своим заместителем (который стал моим ведомым) занял место с правой внешней стороны по отношению круга самолетов ЛИ-2, с превышением на 400 м. Ю-87 ходили с левым кругом правее и впереди нас. Они заметили приближение нашей группы и, прекратив штурмовку наземных войск, атаковали самолеты ЛИ-2 в лоб. Я со своим напарником на самолетах Як-9т стал отбивать лобовые атаки Ю-87. Последние, не выдержав нашего лобового огня, вышли для повторной атаки. В результате лобовой атаки мною был сбит один Ю-87. В бой вступила четверка Ме-109, которая своими атаками и хотела связать нас и тем самым дать возможность Ю-87 безнаказанно атаковывать самолеты ЛИ-2. Но связать нас воздушным боем и оттянуть от группы самолетов ЛИ-2 истребителям противника не удалось. Мы оставались с самолетами ЛИ-2 и продолжали отбивать яростные, но безуспешные атаки Ю-87 и Ме-109, которые производились теперь с разных направлений.

Из-за частых и резких маневров мы с напарником не смогли удерживаться парой и заняли места с противоположных сторон группы самолетов ЛИ-2, продолжая маневром «ножницы» выходить из-под атак противника, одновременно не давая возможности ему атаковать нас с хвоста и производить атаки с задней полусферы по самолетам ЛИ-2.

Противник, озлобленный своей неудачей при явном превосходстве сил, бросался в новые атаки.

В то время, когда самолеты ЛИ-2 сбросили груз и легли на обратный курс, стрелками с самолетов Ю-87 был сбит мой напарник. Я, оставшись один, продолжал отбивать атаки. В один момент (когда 2 самолета Ю-87 устремились на крайний самолет ЛИ-2) они, выпустив меня из виду, дали мне возможность спокойно подойти к заднему Ю-87. Я с короткой дистанции сзади-снизу под ракурсом ¼ сбил Ю-87 (второй по счету), затем устремился за другим Ю-87, заходившим для атаки самолета ЛИ-2. Этот Ю-87 дожен был открыть огонь по самолету ЛИ-2, но летчик, видимо, заметил мое быстрое приближение и резко отвернул вправо. В это время идущий слева Ю-87 с дистанции 200–250 м атаковал меня. Два снаряда попали в левую плоскость моего самолета и отбили элерон. Мой самолет с большим левым креном пошел к земле. С большим усилием удалось вывести машину из этого положения и я снова подошел к своей группе самолетов ЛИ-2. Самолеты противника продолжали преследовать нас до ст. Раздельная, где на помощь нам пришла зенитная артиллерия, которая огнем своих пушек отогнала противника от нашей группы.

Таким образом задание было выполнено полностью, груз был сброшен точно на цель и самолеты ЛИ-2 вернулись домой без потерь. С нашей стороны в результате этого боя был потерян один Як. Противник потерял два самолета.

При выполнении этого задания наглядно была показана самоотверженность летчиков ЛИ-2 во имя нашей Родины.

Значение внезапности в воздушном бою

После разгрома немецких группировок под Орлом и Белгородом наземные части, преследуя противника, выходили на левый берег Днепра. Противник, стремясь задержать продвижение наших наземных войск, бросил свои бомбардировочные части на противодействие нашим наземным войскам.

Командир полка поставил передо мной задачу: патрулированием групп по 4–6 самолетов Як-9 прикрыть наземные войска в районе Кезелец от налетов бомбардировщиков противника.

Собрав летный состав эскадрильи, я объяснил стоящую перед нами задачу, отметив, что главная цель — бомбардировщики; по возможности не вступать в бой с истребителями прикрытия, перехитрить их, сосредоточив все свои силы на уничтожении бомбардировщиков.

Затем разъяснил положение наземных войск, своих и противника, проверил знание летным составом расположения станций наведения и правил радиообмена с ними. В конце постановки задачи объявил состав групп, время вылета каждой группы и порядок смены патрулей, предоставив полную инициативу и свободу действий каждому ведущему.

Первую группу в составе 4 самолетов Як-9 повел я. Взлетев, мы набрали высоту 4000 м. Подходя к линии фронта, я связался со станциями наведения и получил предупреждение с главной станции о приближении с юго-запада противника, идущего на высоте 2000 м в прикрываемый нами район. За счет снижения я увеличил скорость полета, доведя ее в процессе поиска противника почти до максимальной. Такое решение позволило мне при обнаружении противника произвести сближение в кратчайший срок, не дав ему принять контрмеры, и за счет скорости и запаса мощности мотора вертикальным маневром обеспечить себе преимущество в высоте над противником.

Заметив приближение группы немецких самолетов, я пошел на сближение. Не допустив их до переднего края на 5–6 км, атаковал группу Ю-88, шедшую в составе 6 самолетов под прикрытием 6 ФВ-190, всей своей четверкой сзади-снизу под ракурсом 2/4.

На большой скорости сблизился с ведущим на дистанцию 20–25 м и, положив перекрестие прицела на правый мотор Ю-88, дал очередь «в упор» из 37-мм пушки.

Правый мотор и бензобаки Ю-88 взорвались. Проскочив через пламя взрыва, я ушел вверх на запад, рассчитывая, что уцелевшие самолеты Ю-88 будут уходить туда же, где я смогу произвести повторную атаку.

Второй парой моего звена при первой атаке был сбит еще один Ю-88. После атаки все звено сохранило боевой порядок, следуя за мной.

Уцелевшие Ю-88, обескураженные внезапной атакой и потерей сразу двух самолетов, поспешно сбросив бомбы на свои же войска, отвернули под 90° к западу и стали уходить.

Сопровождающие Ю-88 истребители, обнаружив нас только после первой атаки, перешли в контратаку, но, не имея достаточной скорости, не могли перейти на вертикальный маневр, который мы применяли. Не сбавляя темпа и скорости, полупереворотом перевожу группу в повторную атаку по уходящим Ю-88.

При повторной атаке сбиваем еще двух Ю-88. После повторной атаки переворотом уходим на свою территорию.

Истребители прикрытия пытались догнать нас, но не смогли сблизиться с нами на дистанцию действительного огня.

В результате боя было сбито 4 Ю-88 из 6. Оставшиеся два Ю-88, не дойдя до цели, сбросили бомбы и ушли обратно.

Используя наведение с земли, добившись внезапности и сохраняя превосходство в высоте и скорости в процессе всего боя, нам удалось разбить группу бомбардировщиков, не распыляя силы на бой с истребителями прикрытия, которые не смогли оказать нам противодействия.

Воздушный бой 6 ЛАГГ-3 против 70 немецких самолетов

В июне 1943 г. наш гвардейский истребительный авиационный полк базировался на зродроме станицы Старонижне-Стеблиевской.

Перед полком была поставлена задача прикрывать расположение наших войск в районе станицы Киевской.

Я вылетел группой в количестве 6 ЛАГГ-3 в указанный район для прикрытия наземных войск.

По маршруту до цели набрал высоту 3000 м. Подлетая к району прикрытия, установил связь с наземной станцией наведения. В это время на станции наведения находился генерал-майор авиации Дзусов. Генерал отдал по радио приказание не давать немецким истребителям связать нас боем, так как основная задача заключалась в том, чтобы не допустить немецких бомбардировщиков до цели или в крайнем случае не давать вести прицельного бомбометания.

Чтобы на виду у немцев не кружиться шестеркой, я приказал паре ст. сержанта Резника уйти в сторону, набрать превышение в 500 м и находиться в стороне солнца, не теряя меня из поля зрения.

С остальной четверкой я ходил по большому кругу на высоте 3000 м вдоль линии фронта.

Через несколько минут я заметил 6 приближающихся точек (рис.4).

Немецкие зенитчики дали залп из одной батареи в мою сторону; этим они навели на мою группу своих истребителей. Шестерка истребителей ФВ-190 шла плотным строем на большой скорости. Эту группу, как потом выяснилось, немцы выслали специально для расчистки воздуха, с задачей связать мою группу боем и дать возможность бомбардировщикам спокойно отбомбиться по расположению наших войск.

За истребителями щли немецкие бомбардировщики, численностью до 50 Ю-87 с прикрытием 14 истребителей Ме-109. Завязался воздушный бой 6 ЛАГГ-3 с 5 ФВ-190, 14 Ме-109 и 50 Ю-87.

Паре ст. сержанта Резника я приказал: «атаковать сверху». Он, имея запас высоты примерно 75–100 м, вынужден был принять лобовую атаку.

В это время генерал Дзусов по радио отдал приказание: «Не вступать в бой с истребителями, а атаковать бомбардировщиков».

Обстановка вынудила принять бой с истребителями. При первой атаке мы сбили одного ФВ-190, а три ФВ-190, резко развернувшись, прошли надо мной. Оставшаяся пара ФВ-190 ушла вверх и сразу же с полуранверсмана атаковала пару ст. сержанта Резника. В результате с первого захода были сбиты оба наши истребителя. Сержант Хоренко погиб, а ст. сержант Резник раненый выпрыгнул на парашюте. Пара самолетов ст. сержанта Резника была сбита потому, что после первой удачной атаки она увлеклась, и не осмотревшись, сразу кинулась на бомбардировщиков, не обращая внимания на истребителей противника. К тому же эта пара (вопреки моим указаниям) слишком далеко находилась от общей группы, которая не могла вследствие этого своевременно оказать ей помощь. Эта недисциплинированность привела к потере одного летчика и двух самолетов.

Ю-87 подлетали к нам. Я сблизился вплотную с группой немецких бомбардировщиков и с лозунгом, переданным по радио,»За Сталина» перешел в атаку. При первой атаке мы сбили два бомбардировщика Ю-87 (рис. 5). После этого мы вошли в строй бомбардировщиков, чем лишили немецких истребителей возможности атаковать нас, так как они боялись поразить своих бомбардировщиков.

Воспользовавшись замешательством истребителей, мы быстро парами развернулись и ушли под строй немецких бомбардировщиков, чтобы не находиться под обстрелом стрелков Ю-87. Я со своим напарником сбил одного бомбардировщика в момент выхода из пикирования, а другая пара атаковала снизу и сбила еще одного бомбардировщика. Затем вторая пара безрезультатно атаковала пару Ме-109 и развернулась для сближения со мной. Я снова парой атаковал двух Ме-109 и пошел на сближение со своей парой.

После этого мы собрались в звено и я отдал по радио приказание не отрываться ни в коем случае друг от друга.

Немецкие истребители всячески старались разбить нас попарно и бить поодиночке, но мы держались в общей группе и вели активный оборонительный бой, так как против моей четверки было 14 Ме-109 и 5 ФВ-190.

Атаковывая мою группу попарно, немцы заставляли меня вести горизонтальный бой, что было крайне невыгодно, так как это стесняло маневр группы и свободу ее действия. Бой на горизонтальном маневре не позволяет занимать выгодное положение для последующей атаки, влечет за собой быструю усталость летного состава и, наконец, не дает возможности сблизиться с противником и вести прицельный огонь.

Несмотря на численное превосходство противника, я со своей группой сбил четыре бомбардировщика и одного истребителя ФВ-190, потеряв два самолета и одного летчика. Учитывая, что бой велся на самолетах ЛАГГ-3, которые по своим летно-тактическим данным несколько уступали Ме-109 и ФВ-190, можно сказать, что это был тяжелый и поучительный бой.

Можно сделать следующие выводы:

1) ни при каких условиях не следует разбивать группу, а стараться сохранить ее в заданном эшелонированном боевом порядке;

2) ни в коем случае не терять высокого морально-боевого духа, своим примером поддерживать его у подчиненных. Дерзкие, стремительные и всесторонне продуманные действия, как правило, приносят победу;

3) отсутствие огневой поддержки (вследствие неправильного маневра и отрыва от основной группы) ведет к расстройству группы в целом и к неорганизованному бою, приводящему к напрасным потерям;

4) при четкой организации и управлении боем возможны успешные действия истребителей в бою с численно превосходящим противником;

5) большая группа истребителей для боя с небольшим патрулем неэффективна, так как во время боя самолеты мешают друг другу. В этом случае следует выделить для боя часть истребителей, остальной частью усиливать бой путем ввода отдельных пар, звеньев в решающие моменты.

Бой эскадрильи истребителей со смешанной группой противника

В один из декабрьских дней 1943 г. моей эскадрилье была поставлена задача прикрывать наземные войска в районе Новгородка, согласно графику боевых вылетов.

Первую четверку как ударную группу возглавлял я, ведомым моим был лейтенант Бургонов. Вторую пару моей группы вел командир звена Герой Советского Союза ст. лейтенант Лусто, ведомым у него был мл. лейтенант Трутнев. Вторую четверку (прикрывающая группа) вел мой заместитель ст. лейтенант Королев, ведомым у него был мл. лейтенант Чугунов. Вторую пару этой четверки возглавлял Герой Советского Союза ст. лейтенант Мариинский, ведомым у него был мл. лейтенант Орлов.

Взлет производили звеньями.

Группа в составе 8 самолетов «Аэрокобра» собралась на втором развороте. Со второго разворота взяли курс в район действия. Я сразу же проверил связь по радио со своим ведомым и ведущими пар.

Боевой порядок во время следования в район боевых действий был следующий: в четверках, строй «фронт» с превышением пары на 100 м, в группе — прикрывающая группа с превышеним над ударной группой на 400 м.

Не долетая 10–15 км до района патрулирования, я связался со станцией наведения. Мне передали. что западнее Новгородка Ме-109 парами в количестве 20 самолетов штурмуют наши войска. Еще на подходе я увидел противника. Ме-109, видимо, увлекшись штурмовкой, расстроили свой боевой порядок, образовав запутанный клубок. Высота облачности не превышала 1200 м, что позволяло сковать противника в вертикальном маневре. Боеприпасы и бензин у немцев, вероятно, были на исходе.

Оценив, таким образом, обстановку, я со своей четверкой вступил в бой, предварительно подав команду: «паре Мариинского вступить вместе с моей четверкой в бой, а паре Королева следить за ходом боя и сковывать противника на вертикальном маневре».

Бой продолжался в течение 10 минут как на вертикальном, так и на горизонтальном маневре. Противник, не проявляя активности, поспешил перейти на бреющий полет и выйти из боя. Лишь одна пара сделала попытку подняться вверх, но вверху ст. лейтенант Королев с полувиража зашел в хвост одному из Ме-109 и с дистанции 30 м зажег его; второй сделал переворот и на бреющем полете ушел с поля боя.

После ухода противника группа построилась в боевой порядок и мы продолжали патрулирование. Через 5 минут я заметил две группы по 30 самолетов Ю-87 с прикрытием 8 Ме-109. Я принял решение, четверкой атаковать бомбардировщиков на встречных курсах под ракурсом ¼ с последующим выходом в заднюю полусферу; одновременно прикрывающей группе связать боем Ме-109.

Прикрывающая группа во главе с Королевым связала боем Ме-109, вследствие чего после лобовой атаки Ю-87 остались на время без прикрытия. Я зашел крайнему левому звену снизу-сзади, атаковал одного из Ю-87 и зажег его. Не выходя из атаки, перенес огонь на второго Ю-87, которого тоже зажег с дистанции 20–30 м. Мой ведомый атаковал Ю-87 и почти «в упор» расстрелял и зажег его. Пара Ме-109 пыталась атаковать нас в этот момент, но безрезультатно. Ведомый предупредил меня об атаке Ме-109 и мы вышли из-под удара. Пара, возглавляемая Лусто, атаковала правое крайнее звено, зайдя снизу-сзади с дистанции 30–40 м, зажгла Ю-87, после чего бомбардировщики в панике сбросили бомбы на свои войска и с правым разворотом начали уходить на юг.

Вторая группа, шедшая бомбить этот район, видя участь первой группы, не долетая до цели, развернулась организованно и ушла, не сбросив груза.

Преследовать бомбардировщиков не пришлось, так как мы вынуждены были всей группой вступить в короткий бой с Ме-109. Ст. лейтенант Мариинский с правого полупереворота зашел Ме-109 в хвост и с дистанции 30 м сбил ведущего группы. Ме-109 начали поспешно выходить из боя. Я собрал группу над Новгородком и благополучно привел на аэродром.

При выполнении задания нами было сбито 4 Ю-87 и 2 Ме-109. Бомбардировщики противника отбомбились по своим войскам.

Воздушный бой 8 «Аэрокобр» против 2 Ме-109 и 18 ФВ-190

16 апреля 1945 г. аэродром Барау (Германия).

Был второй день наступления войск 1 Украинского фронта. С утра погода была нелетная, но наш полк получил боевую задачу и личный состав находился в готовности № 1.

В 9.00 16 апреля 1945 г. на аэродроме Барау от камандира полка мною было получено следующее боевое задание: в период 11.00–12.00 прикрыть наземные войска и переправы через реку Шпрее в 18 км южнее Котбус.

Состав групп:

Ударная: ведущий — Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант Сухов. Первая пара: ведомый — гвардии лейтенант Кутищев. Вторая пара: ведущий — Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант Голубев, ведомый — гвардии младший лейтенант Кудинов.

Прикрывающая: Первая пара: ведущий — Герой Советского Союза гвардии старший лейтенант Бондаренко, ведомый — гвардии младший лейтенант Дешунин. Вторая пара: ведущий — гвардии лейтенант Березкин, ведомый — гвардии младший лейтенант Руденко.

Погода над аэродромом и у цели ясная, но от дыма горящего леса горизонтальная видимость 1800–2000 м, а вертикальная — только под собой.

За 15 минут до взлета ведущий первой группы прикрытия, севший на аэродром после выполнения задания, Герой Советского Союза гвардии капитан Старчиков сообщил, что над целью дым резко обрывается и цель совершенно открыта.

В 10.50 наша группа под моим командованием поднимается в воздух и парами над аэродромом набирает высоту. На высоте 3500 м дым исчезает и мы в полном сборе направляемся к цели в боевом порядке:

Ударная группа: на высоте 3500 м в строю фронта с дистанцией между парами 150–200 м и с превышением между парами 150–200 м. Интервал в парах 50–70 м. Дистанция 10–30 м и с превышением до 20 м.

Прикрывающая группа: имела превышение над ударной группой 800–1000 м. Боевой порядок такой же, как и в ударной группе.

Подходя к цели, связываюсь с наземной рацией наведения (там находился наш представитель), которая предупредила меня о приближении противника. Спустя 2–3 минуты , я увидел впереди себя и ниже на 300–400 м 4 ФВ-190, идущих встречным курсом. В это же время Бондаренко и Голубев сообщили, что видят противника.

Подаю команду: «Бондаренко — прикрой!», «Голубев — атакуй!».

С полупереворота атакую и сбиваю ведомого второй пары сзади-сверху под ракурсом 2/4 с дистанции 100–30 м.

Выхожу из атаки правым разворотом с набором высоты. Ведомого первой пары ФВ-190 атакует и сбивает Голубев сзади-сверху под ракурсом ¼ с дистанции 70–20 м. Голубев плавным боевым разворотом выходит из атаки.

Ведущий второй пары ФВ-190 пытается уйти правым боевым разворотом, но не замечает второй группы и подставляет себя под ее огонь. Атакой сзади-сверху под ракурсом 2/4 с дистанции 150–30 м Бондаренко сбивает его. ФВ-190 взрывается в воздухе.

В разгаре боя станция наведения предупредила о подходе новой группы противника в составе 6 ФВ-190 и 2 Ме-109, которую мы скоро заметили на одной высоте с нами (рис. 7). Ме-109, увидев выше себя нашу группу прикрытия, переворотом ушли вниз. Третью пару из группы 6 ФВ-190 атакует и сбивает Бондаренко сверху-сзади под ракурсом 3/4 с дистанции 200–50 м, а сам подвергается атаке ФВ-190 сзади-сверху под ракурсом 2/4 с дистанции 100–300 м. Атака была предотвращена парой Голубева. Ведомый Голубева летчик Кудинов атакует и сбивает ФВ-190 сзади-сверху под ракурсом 3/4 с дистанции 300–100 м. Вражеский летчик выпрыгивает на парашюте.

Бой принимает затяжной характер. Идет 20-я минута боя. Наземная радиостанция передает, что к группе противника идет помощь. Я заметил, что на 100–200 м выше нас (ударной группы) появилось еще 8 ФВ-190, идущих фронтом с небольшим превышением пара над парой (рис. 8). Эту же группу замечает пара Бондаренко. Березкин атакует строго в лоб и сбивает ведущего группы ФВ-190 сверху-спереди. Он открыл огонь с дистанции 300 м и вел до проскакивания. Затем с набором высоты вышел из атаки. Видя гибель своего командира, группа ФВ-190 рассыпалась.

В это время я увидел впереди себя ФВ-190, который пытался уйти вверх. Атакую и сбиваю его сзади-снизу под ракурсом 0/4 с дистанции 200–50 м. При выходе из атаки замечаю впереди и выше еще пару Ме-109, которые, набрав высоту в стороне, пришли в район боя.

Засмотревшись на них, теряю скорость. ФВ-190 с полупереворота атакует меня в лоб. Из-под атаки ухожу беспорядочным падением. В это время пара Березкина отбивала атаки двух Ме-109, пытавшихся сбить Кутищева. На высоте 2000–2500 м выхожу из беспорядочного падения, осматриваюсь.

Вижу, ФВ-190 сзади выше меня разворачивается для атаки. Делаю левый боевой разворот и сходимся в лобовую. Проскакиваю и ФВ-190 уходит вниз. Я разворачиваюсь и схожусь с ним на левом вираже. В это время выше себя вижу свой самолет.

Передаю: «Аэрокобра», ниже тебя «Фоккер», атакуй!». А сам подпускаю «Фоккера» ближе к себе и внимательно слежу за «Аэрокоброй», которая медлит. Полупереворотом ухожу вниз. ФВ-190 преследует сзади и ниже. Понимаю, что атака будет в живот. Резко ухожу вертикально вверх. Осматриваюсь. Сверху-сзади под ракурсом 2/4 с дистанции 150–70 м «Аэрокобра» ведет огонь по ФВ-190.

Противник, увлеченный погоней за мной, не заметил гибельной для него атаки. Это был Кутищев.

Впереди, выше нас, пара ФВ-190 атаковала Березкина, который правым полупереворотом ушел из-под атаки. В этот момент Голубев сбил атакующего «Фоккера» сзади под ракурсом ¼ с дистанции 300–100 м. Второй ФВ-190 ушел правым разворотом под пару Голубева.

На 35-й минуте боя оставшиеся 2 ФВ-190 виражили ниже нас, вероятно, не узнавая друг друга. Моя пара и пара Березкина произвели несколько безуспешных атак, так как у нас кончились боеприпасы.

За 3–4 минуты собираю группу и идем в полном составе домой. По дороге узнаем от нашего представителя, находящегося на станции наведения, что 7 самолетов противника упали в его видимости, а через 2 дня пришло подтверждение о гибели еще двух самолетов. Таким образом мы сбили 9 истребителей противника, не потеряв ни одного своего.

Из этого боя я делаю вывод, что наш успех зависел: от воли к победе, которая была в голове каждого нашего летчика; от отличного знания района боевых действий; от хорошей слетанности пар в звене и группе и взаимодействия в парах; от взаимной выручки в бою и самоприкрытия на маневре; от хорошей воздушно-стрелковой подготовки летного состава; от знания морального состояния противника, летно-тактических данных его самолетов и их вооружения; от хорошей осмотрительности и поиска в воздухе.

В описанном воздушном бою поражение противника произошло в результате того, что он: стремился атаковать в одиночку, не взаимодействовал в парах и группе; имел слабую осмотрительность в воздухе; плохо организовал взаимную выручку в бою и самоприкрытие; вел огонь с больших дистанций.

Воздушный бой одиночного истребителя с превосходящими силами истребителей противника

В дни Великой Отечественной войны большей частью велись групповые воздушные бои. Однако нашим летчикам-истребителям приходилось также вести воздушные бои в одиночку, против численно превосходящих сил противника. Воздушные бои такого рода не являются основными и носят, как правило, случайный характер. Тем не менее тактика ведения воздушного боя одиночного истребителя представляет огромный интерес, так как в нем испытываются все индивидуальные качества летчика-истребителя.

Немцы часто применяли тактику отсечения от группы отдельных наших самолетов, увлекали их в сторону и навязывали им неравный бой. Такой бой в большинстве случаев заканчивается победой или гибелью, в лучшем случае — потерей самолета. Наши летчики-истребители из одиночного боя почти всегда выходили с победой. Только те из них, которые, встретив большое количество самолетов противника, терялись и старались бежать, всегда были биты.

Обобщая личный боевой опыт, я пришел к выводу, что при встрече с превосходящими силами противника и при ведении неравного боя летчику необходимо:

— сообшить своему командиру по радио о месте боя и о количестве и типе самолетов противника;

— экономить боеприпасы, вести только прицельный и точный огонь;

— производить эволюции и маневр энергично и грамотно с учетом всех летно-тактических данных своего самолета;

— использовать метеорологические условия, например: выход из атак производить в сторону солнца, при его наличии, и с той же стороны, не дожидаясь атак противника, производить повторные атаки;

— вести бой так, чтобы затянуть врага на свою территорию и в районы нашей зенитной артиллерии;

— не вести боя с потерей высоты, а с набором или сохранением ее;

— не увлекаться погоней за подбитыми самолетами;

— помнить, что осмотрительность является одним из главных условий для одержания победы;

— первым не выходить из боя и не прекращать наступательных атак из-за отказа оружия или из-за расхода боеприпасов.

В подтверждение сказанного я опишу один из таких боев, проведенных мною на участке Северо-Западного фронта в районе города Старая Русса.

13 августа 1942 г. к исходу дня напряженность боевой работы достигла максимума. В течение дня наши летчики произвели по несколько боевых вылетов, из которых каждый сопровождался ожесточенными боями.

В 20.00 очередная группа вылетела на задание. Мне с моим ведомым было предложено отдохнуть, так как мы в этот день провели шесть воздушных боев. Спустя 15 мин. после вылета группы, командование получило сообщение о том, что наша группа ведет неравный бой и просит помощи. Мы, несмотря на усталость, изъявили желание помочь товарищам и, получив разрешение, поднялись в воздух.

На взлете, после первого разворота, мой ведомый доложил мне по радио, что материальная часть неисправна, полет продолжать невозможно. Я приказал ведомому произвести посадку, а сам решил итти на помощь товарищам. Став на боевой курс, я получил по радио сообщение, что к нашему аэродрому идет 6 Ме-109 на высоте 2000 м, повидимому, имеющие задачей нанести удар нашим истребителям, возвращающимся с боевого задания.

До встречи с противником я сумел набрать высоту 2000 м и прямо перед собой, на этой же высоте, заметил 6 Ме-109, из которых пара прошла в стороне и ушла с обратным курсом на свою территорию. Оставшуюся четверку Ме-109 я атаковал на встречных курсах (рис. 9).

Я заметил, что неожиданная атака в первые секунды вызвала у противника растерянность. Немцы стали строить оборонительный круг, но спустя несколько секунд поняли, что я один и обрушились всей четверкой на мой одиночный самолет. Не теряя времени, я вступил в бой на виражах, продолжая наступательную тактику.

В первые же секунды боя, используя беспорядочный строй противника и хорошее качество самолета Як-7б на виражах, зашел одному Ме-109 в хвост и с первой очереди с дистанции 100 метров зажег его (рис. 10).

Увлекшись удачей, я просмотрел, как один из Ме-109 атаковал меня. Осколками снаряда, попавшего в кабину моего самолета, я был ранен в правую руку и ногу. Резко переводя самолет в набор высоты, я ранверсманом вышел из-под атаки Ме-109, исправив свою ошибку. Очутившись выше противника, я смог оценить создавшуюся обстановку и осмотреть приборы и самолет (к счастью,самолет был почти невредим). Не обращая внимания на ранение, не теряя ни секунды, я перевел свой самолет в атаку. Бой завязался на вертикальных фигурах и виражах (рис. 11). Немцам несколько раз удавалось занять выгодное положение для атаки, но благодаря хорошей осмотрительности я не упускал из виду ни одного их маневра и в последний момент резко бросал свой самолет в вираж, используя превосходящие качества Як-7б над Ме-109. Бой принял ожесточенный характер. Немецкие летчики, потеряв один свой самолет, не хотели упустить меня. Несмотря на полученные тяжелые раны, я продолжал бой и только наступал.

Немцы попробовали применить другую тактику. Пара Ме-109 отошла немного в сторону и, набрав высоту, приняла на себя роль сковывающих самолетов. С третьим Ме-109 мы остались один на один и продолжали бой. Когда мне удавалось занять выгодное положение для атаки, верхняя пара Ме-109 сразу же приходила на выручку третьему Ме-109. Я вынужден был прекращать атаку и уклоняться от огня пары Ме-109. Примерно на 25-й минуте боя немцы, став цепочкой на больших скоростях, начали поочередно производить атаки по моему самолету, стараясь затянуть меня на вертикаль (рис. 12). При таком маневре возможно, что одному из Ме-109 удалось бы поймать меня на вертикали. Разгадав замысел немцев, я не пошел на вертикальный маневр, который мне навязывали немцы, а продолжал бой на виражах. Атаки немцев приняли яростный характер. Воспользовавшись беспорядочным строем противника, в один из моментов я поймал Ме-109 в прицел. Пушечная очередь, и второй немец горящим врезался в землю (рис. 13).

Оставшаяся пара Ме-109 после потери второго самолета прекратила атаки. И только тогда я ощутил резкую боль. Не упуская из виду Ме-109, я взял курс на свой аэродром. Немцы перешли в пикирование, решив атаковать мой самолет снизу. Я немедленно стал в вираж. Немцы, оказавшиеся снизу в очень невыгодном для них положении, задуманной ими атаки не произвели и, развернувшись, ушли на свою территорию.

Так закончился мой 30-минутный бой с 4 Ме-109. Этот бой показал, что качество нашего отечественного самолета-истребителя во многом превосходило хваленую немецкую технику. Спустя несколько часов, мне принесли кресты германских «асов», которых я сбил в этом бою.

Первое боевое «крещение»

16 марта 1943 г. я прибыл на Воронежский фронт рядовым летчиком в полк, которым командовал майор Солдатенко. Полк был вооружен самолетами Ла-5. С первого дня я стал присматриваться к боевой работе моих новых товарищей. Внимательно слушал разборы выполнения боевой работы за день, изучал тактику врага и старался соединить теорию, приобретенную в школе, с фронтовым опытом. Так изо дня в день я подготовлялся к схватке с врагом. Прошло всего несколько дней, а мне казалось, что моя подготовка бесконечно затягивается. Хотелось как можно скорее вылететь вместе с товарищами навстречу врагу.

Встреча с противником произошла неожиданно. Случилось это так: 26 марта 1943 г. я, в паре с ведущим младшим лейтенантом Габуния, вырулил на старт дежурить. Неожиданно нам был подан сигнал для взлета. Младший лейтенант Габуния быстро взлетел. Я несколько задержался на взлете и после первого разворота потерял ведущего. Связаться по радио ни с ведущим, ни с землей мне не удалось. Тогда я решил произвести пилотаж над аэродромом. Набрав 1500 м высоты, приступил к пилотированию. Вдруг ниже меня метров на 800 я заметил 6 самолетов, которые подходили к аэродрому со снижением. С первого взгляда я принял их за Пе-2, но через несколько секунд я увидел разрывы бомб и огонь зениток на нашем аэродроме. Тогда я понял, что это немецкие самолеты Ме-110. Помню, как сильно забилось сердце. Передо мной были вражеские самолеты. Я решил атаковать противника и, быстро развернувшись, на максимальной скорости пошел на сближение. Оставалось 500 м, когда в сознании мелькнуло слышанное мною от командира правило воздушного боя: «Перед атакой посмотри назад». Оглянувшись, я заметил, как с большой скоростью приближался ко мне сзади самолет с белым коком. Не успел я распознать, чей это самолет, как он уже открыл по мне огонь.Один снаряд разорвался у меня в кабине. Резким разворотом влево со скольжением выхожу из-под удара. Два Ме-109 с большой скоростью прошли справа от меня. Теперь я понял, что они, заметив мою атаку, спикировали и атаковали меня. Однако моя неудавшаяся атака заставила Ме-110 отказаться от повторного захода на бомбометание.

В этой встрече я на практике убедился, как важна роль ведомого для прикрытия ведущего при атаке цели.

В дальнейшем, летая в слетанной группе, я одержал 63 победы, не зная поражения.

Групповой воздушный бой, истребителей Як-9 с Ме-110

В период Орловской операции, особенно перед занятием нашими войсками города Орла, немецкая авиация была брошена с целью остановить наши подвижные наземные войска, прорывавшиеся через их оборону. В этот период можно было наблюдать применение немцами истребителей Ме-110 не только в борьбе с нашими бомбардироащиками, но и как истребителей-штурмовиков для действия по наземным целям.

Патрулируя шестеркой Як-9 в районе станции Моховая, я заметил девятку Ме-110. Ме-110 шли в строю «клин» на пересекающихся курсах под ракурсом 3/4. Оповестив свою группу, я отдал приказ: «атаковать всем одновременно». Из-за дыма от пожаров видимось не превышала 3–4 км. Мы внезапно сблизились с противником на короткую дистанцию и открыли пулеметно-пушечный огонь. При первой же атаке был сбит один самолет Ме-110, оставшиеся восемь немедленно стали в круг.

Это самый излюбленный метод обороны истребителей Ме-110, потому что подойти к хвосту противника сзади невозможно, так как наш атакующий истребитель находится под двойным обстрелом: огнем стрелка атакуемого Ме-110 и огнем следующего за ним Ме-110 с сильным лобовым вооружением (4 пушки «Эрликон»).

Все попытки разбить замкнутый круг противника заходом на вираже в хвост противнику не дали желаемого результата и нам не удавалось сбить ни одного немца. Один из наших истребителей, получив повреждение, вышел из боя. Находящийся на КП командир соединения, наблюдая наш бой, приказал моей четверке набрать высоту и сверху атаковать противника, а паре Як-9 продолжать атаки, ведя огонь короткими очередями с дистанции 300–200 м.

Атакуя сверху, моя четверка сразу же зажгла два самолета Ме-110, экипаж одного из них выбросился на парашютах, летчики приземлились на нашей территории и были взяты в плен.

Применение вертикального маневра в бою с Ме-110 позволило нам безнаказанно атаковать немцев, находясь под воздействием их огня незначительное время. Атаки мы производили парами на растянутой дистанции, что давало возможность ведущему вести огонь по одному самолету противника, а ведомому — по второму. Атакованный ведомым Ме-110 вынужден маневрировать и не может вести прицельный огонь. Таким образом ведомый блестяще решает свою задачу — прикрыть действия ведущего. Вывод из атаки, как правило, производили не на одной высоте с противником, а после атаки продолжали пикирование, проскакивали строй противника вниз на большой скорости с последующим выходом из пикирования и повторением атаки уже снизу.

В этом бою, благодаря применению вертикального маневра, мы сбили три Ме-110, два из них — при применении противником замкнутого круга.

Воздушный бой пары истребителей с бомбардировщиками

Не достигнув «молниеносного» овладения Мурманским портом, немцы решили непрерывными массированными налетами бомбардировочной авиации парализовать его деятельность. Линия фронта проходила всего в 30–40 км от порта, следовательно, он находился в зоне тактической внезапности. Учитывая это обстоятельство, наше командование вынуждено было организовать охрану порта патрулированием истребителей, высылая их на вероятные подходы к нему вражеской авиации.

Наряду с бомбардировочными ударами противник вел непрерывную разведку работы порта одиночными самолетами на больших высотах.

30 октября 1942 г. меня в паре с молодым летчиком на самолетах «Киттихаук» подняли в воздух с задачей не допускать самолеты-разведчики в район порта. Набрав высоту 5000 м и установив радиосвязь с землей, мы приступили к патрулированию.

Вскоре я получил предупреждение от наземной радиостанции о приближении к району порта большой группы неопознанных самолетов, летящих на высоте 6000 м. Предупредив ведомого, я начал набирать высоту до 7000 м, чтобы иметь преимущество в высоте, а следовательно, и в скорости. Набрав 7000 м, я занял позицию в направлении вероятного появления противника на подступах к порту.

Вскоре на фоне дымки, ниже себя заметил две группы по девять самолетов Ю-88, шедшие плотным строем. Истребителей прикрытия не было видно. Приняв решение атаковать ведущего спереди-сверху, я перевел самолет в пологое пикирование (рис. 14).

С дистанции 600 м открыл заградительный огонь из шести крупнокалиберных пулеметов и продолжал вести его до дистанции 50 м, вводя поправки на угловое смещение цели. Затем, используя большую скорость после пикирования, я сделал энергичный левый боевой разворот, и умышленно не координируя действия рулями (чтобы уменьшить вероятность попадания стрелков, которые открыли интенсивный огонь по мне), вышел из атаки.

После разворота я заметил, что ведущий Ю-88 сделал переворот и стал падать. Строй первой девятки нарушился. Ю-88 сбросили бомбы над безлюдными сопками далеко от порта и повернули обратно.

Я не стал их преследовать, а решил атаковать вторую группу, которая шла левее и сзади. Отсутствие элемента внезапности заставило меня отказаться от атаки с передней полусферы. Я принял решение атаковать сзади-снизу замыкаюшего второй девятки (рис. 15). Сближение и атаку производил, сохраняя свой самолет в створе намеченного самолета, чтобы лишить возможности стрелков впереди идущих Ю-88 вести по мне огонь.

С дистанции 300 м я открыл огонь по стрелку, а сблизившись до 100 м, перевел огонь на кабину летчика. После нескольких очередей Ю-88 сделал правый разворот со снижением. Я отвернул вправо вверх, чтобы не проскочить группу бомбардировщиков, и заняв выгодное положение, перешел в атаку на очередного Ю-88, оказавшегося замыкающим (рис. 16). Со второй очереди Ю-88 перешел в правую нисходящую спираль. Строй второй девятки бомбардировщиков противника рассыпался, Ю-88 беспорядочно сбросили бомбы и по одному начали уходить с обратным курсом.

Я продолжал преследование вошедшего в спираль Ю-88, расстреливая его короткими очередями с дистанции 100–50 м. Сделав виток спирали, Ю-88 загорелся и вошел в отвесное пикирование. Во время преследования я значительно снизился и бомбардировщики выпали из поля моего зрения.

Благодаря отличной работе радиосвязи и станции наведения мне удалось своевременно обнаружить и атаковать противника.

В результате боя мною было сбито два Ю-88 и один подбит. Бомбардировшики противника не были допущены к порту.

Однако результат мог быть значительно лучшим, если бы мой ведомый, видя отсутствие истребителей противника, также атаковал Ю-88 и если бы я не потерял из виду всю группу, увлекшись преследованием одного Ю-88.

Бой пары истребителей с превосходящими силами противника

Свою боевую деятельность летчика-истребителя я начал ведомым, а затем постепенно стал водить группы истребителей на выполнение всех видов боевой работы истребительной авиации.

Вспоминая свой боевой путь, я прихожу к убеждению, что свободными действиями пары или звена можно наносить противнику ощутительный урон. В подтверждение сказанного опишу один воздушный бой, который я провел парой против 10 истребителей противника в октябре 1944 г.

Наши войска вышли на рубеж реки Висла и заняли плацдарм на ее правом берегу. Немцы несколько раз пытались сбросить наши войска с занимаемых ими позиций, для чего они бросали не только крупные силы наземных войск, но и авиацию.

Рано утром 20 октября я со своей эскадрильей перебазировался на временную площадку в районе плацдарма, в 7 км от линии фронта.

Сразу же получил задачу: находиться в боевой готовности как резерв Командующего 16 ВА для усиления и наращивания воздушного боя и отражения налетов мелких групп самолетов противника по вызову с КП.

Связь с КП была прямая — телефонная и радио, а также связь с установкой «Редут», которая оповещала нас. На вооружении у нас были самолеты Як-3.

Весь день 21 октября наша бомбардировочная и штурмовая авиация под прикрытием истребительной вела напряженную боевую работу.

Истребители противника мелкими группами противодействовали нашей авиации. В этот день мы по несколько раз вылетали по сигналу с КП 16 ВА и провели ряд успешных воздушных боев.

Получив сигнал на вылет, я в паре со своим ведомым лейтенантом Калюжным вылетел на перехват пары охотников противника. После взлета сразу же установил связь с КП и был наведен на шестерку ФВ-190 с подвешенными бомбами.

Имея превосходство в высоте около 800 м, я решил атаковать заднюю пару самолетов ФВ-190 (рис. 17). Правым разворотом со снижением я зашел одному ФВ-190 сзади под ракурсом 0/4 и с дистанции 100–150 м длинной очередью зажег его. После атаки вышел с набором высоты за облачность через просвет в облачности.

Ведущий пары ФВ-190, атакованный нами, заметив горящий самолет своего ведомого, поспешно вышел из боя. Осталась четверка ФВ-190, которая, сбросив беспорядочно бомбы, приняла бой, строя в нем маневр с набором высоты. При наборе высоты один из ФВ-190 отстал от группы. Я моментально решил воспользоваться оплошностью врага. Имея преимущество в высоте, а следоватедьно, и в скорости, атаковал сверху-сзади под ракурсом ¼ отставший ФВ-190 и с дистанции 100–150 м двумя пушечно-пулеметными очередями сбил его (рис. 18).

На выходе из атаки мы внезапно были атакованы 4 МЕ-109, которые, прикрываясь облачностью, скрытно подошли в район воздушного боя. Немцы провели несколько последовательных, но безуспешных атак. Вследствие прекрасных качеств самолета Як-3 и облачности мне удалось выйти из явно невыгодного положения. Так как горючее было на исходе, нашей паре пришлось уйти на свой аэродром.

В результате боя с 10 истребителями мы сбили два самолета и заставили противника отказаться от выполнения задачи.

Хорошо подготовленный ведомый не стесняет маневр ведущего, а наоборот, придает ему уверенности, ибо когда чувствуешь хорошее прикрытие, действуешь решительней.

Хорошо слетанная пара или звено могут наносить врагу ощутительный урон и способны сорвать штурмовку и бомбометание превосходящих сил противника.

Бой пары против 10 ФВ-190

После успешного наступления на Сандомирском плацдарме войск 1-го Украинского фронта за несколько дней были у границ юго-восточной Германии и в конце января 1945 г. вторглись на территорию врага.

Немцы отчаянно сопротивлялись в надежде задержать наши войска от проникновения в глубь Германии. Особенно большую активность проявляла в это время их авиация.

Штурмовку наших передовых наземных частей немцы производили не только бомбардировщиками Ю-87, но и истребителями ФВ-190 и Ме-109.

Мы должны были не допускать немецкую авиацию штурмовать наши наземные войска, успешно уничтожавшие врага в его собственной берлоге, и вести разведку коммуникаций противника на глубину до 100 км.

!0 февраля 1945 г. утром после удачного выполнения задания я получил от командира полка майора Диденко новое задание — разведать движение противника по дороге Иобен-Шпроттау и аэродром Заган. Выполнять задание я вылетел в паре с ведомым лейтенантом Назаренко.

Взлетели. Делая круг над своим аэродромом, я услышал приказ командира корпуса генерал-майора Забалуева, находившегося в это время на передовом КП: «Синички! (Это был позывной истребителей). Все, кто в воздухе, немедленно в квадрат 21, там «Фоккеры» штурмуют наши войска».

Я немедленно направился в указанный район, по пути связавшись по радио с КП.

Несмотря на напряженное внимание, я не смог обнаружить противника вследствие дымки и облачности 6–7 баллов на высоте 700–800 м. При пролете командной радиостанции меня предупредили: «Сомов! Группа «Фоккеров» у тебя слева, атакуй немедленно». И, действительно, слева впереди я заметил группу 10 ФВ-190. Не выпуская их из виду, я развернулся правым боевым разворотом и зашел за облачность, что мне дало возможность внезапного сближения с ними.

За облачностью я пошел с набором высоты на сближение с группой ФВ-190, следя за ней через просветы. Подойдя вплотную, я обнаружил, что ФВ-190 были на 100–150 м ниже облачности. Оценив обстановку, я скомандовал: «Атакуем в просвет». Ввел самолет в пикирование, сверху пошел в атаку. Атака оказалась для немцев неожиданной, «Фоккеры» пришли в замешательство и раскололись попарно. Однако в первой атаке мне не удалось сбить ни одного ФВ-190. Используя запас скорости, приобретенный в момент пикирования, я боевым разворотом вышел из первой атаки.

Обнаружив, что только пара ФВ-190 пыталась атаковать нас снизу, я с целью сохранения за собой инициативы в бою повторил атаку, построив маневр своей пары петлей. Вскоре немцы стали уходить от нас в глубь своей территории. В это время я услышал с земли: «Сомов! Атакуйте заднюю пару!». Действительно, ниже себя я увидел пару ФВ-190, пытавшуюся перейти на бреющий полет. Мы атаковали ее сверху под ракурсом 0/4. Я после трех длинных очередей зажег ведущего. Затем огонь перенес на ведомого, но из-за большой скорости проскочил мимо. Ведомый лейтенант Назаренко двумя длинными очередями сбил его. Окончив воздушный бой, я запросил радиостанцию разрешить продолжать задание. Поздравив меня и моего ведомого с успехом, нам это разрешили. Произведя разведку, мы благополучно возвратились на свой аэродром.

Краткие выводы

1. Отлично работающая радиосвязь позволила немедленно перенацелить нас на выполнение другой задачи.

2. Находясь ниже противника в момент его обнаружения и не имея преимущества в скорости, я не пошел в лобовую атаку; сначала занял наивыгоднейшее положение, потом внезапно атаковал.

3. Внезапная атака заставила немецких штурмовиков беспорядочно сбросить бомбы, частью на свои войска и прекратить штурмовку.

4. Потеряв два самолета, немцы покинули поле боя. Вертикальный маневр, рассчитанный на сохранение преимущества в высоте, принес нам победу над численно превосходящим противником.

Воздушный бой истребителей ночью

Ночной воздушный бой является одним из наиболее сложных, но обязательных видов боевой деятельности истребительной авиации ПВО. Удары бомбардировочной авиации противника по крупным промышленным центрам, расположенным на значительном удалении от линии фронта, преимущественно производились ночью, с целью избежать потерь от противодействия истребителей и зенитных средств.

Ночные действия бомбардировочной авиации применяются и по объектам, расположенным на удалении 30–60 км от линии фронта, если сильное противодействие средств ПВО не позволяет дневных действий. К такому виду действий немцы вынуждены были перейти, например, летом 1943 г. на Орловско-Курском и Смоленском направлениях.

Борьбу с ночными действиями бомбардировщиков противника истребительная авиация может выполнять различными способами.

Взаимодействие с зенитными прожекторами в световых прожекторных полях (СПП). Такой способ боевой деятельности является наиболее эффективным, но он не всегда возможен, так как для этого требуется большое количество зенитных прожекторов, обеспечивающих освещение цели в течение не менее 5 минут ее полета.

Действия истребителей в световых зонах на направлениях вероятных маршрутов полета бомбардировщиков. Этот способ возможен при наличии на КП истребительной группы средств радионаведения и заключается в том, что бомбардировщиков освещают на маршруте при помощи САБ, сбрасываемых с самолетов-осветителей, с целью дать возможность истребителям обнаружить противника и сблизиться с ним.

Свободный поиск без освещения цели осветительными средствами. Этот способ сходен со «свободной охотой» и применяется на маршрутах полетов противника в условиях светлой ночи. Эффективность этого способа может значительно увеличиться при применении средств радионаведения. К такому способу противодействия прибегают также при отражении ночных налетов бомбардировщиков противника вблизи линии фронта, где нет возможности создать световые прожекторные поля или эффективную зенитную защиту. В этом случае истребителям для поиска отводится зона патрулирования вблизи особо важных объектов.

В июне 1943 г. моей эскадрилье в составе 8 Як-1 пришлось выполнять с аэродрома Кашира задачу по перехвату бомбардировщиков противника (шедших на г. Горький) свободным поиском на их маршруте.

В ночь на 21.6.43 г. я вылетел в свою зону патрулирования. Средняя высота полета бомбардировщиков, шедших одиночно или парами, в этот раз была определена в 4000–4500 м (при помощи наземного радиолокатора). Исходя из этого, я в своей зоне маневрировал на высоте от 3500 до 4000 метров с таким расчетом, чтобы находиться ниже средней высоты полета бомбардировщиков противника. Это в ночных условиях дает возможность легче обнаружить противника на фоне неба, а самому остаться незамеченным на темном фоне земли.

Ночь была безлунная, с незначительной дымкой, безоблачная, а на северной и северо-восточной части горизонта были какие-то светлые полосы, облегчавшие наблюдение в этом направлении. Через 20–25 мин. после взлета я заметил на светлой части горизонта силуэт бомбардировщика, шедшего с курсом приблизительно 90°. Дистанцию до цели ночью определить значительно труднее, чем в дневных условиях, но судя по времени, которое мне пришлось затратить для сближения, мне кажется, что я заметил противника на расстоянии около 1,5–2 км. Стараясь не потерять его из виду, я начал сближение на попутно-пересекающихся курсах.

Получилось так, что огонь по самолету противника неожиданно для себя мы открыли одновременно с гв. ст. лейтенантом Крюковым, не видя при этом друг друга. Это произошло, очевидно, потому, что мы оба, обратив все внимание на противника, ослабили осмотрительность.

Ст. лейтенант Крюков, патрулируя в соседней зоне, также обнаружил этот самолет и произвел сближение одновременно со мной. После первой нашей атаки у противника загорелся хвост, возможно, вследствие повреждения кислородных баллонов, находящихся у Ю-88 в хвостовой части фюзеляжа, и теперь нам уже не было оснований опасаться, что мы его потеряем.

Чтобы не столкнуться, мы по радио договорились производить атаки с разных сторон и не переходить после атаки на противоположную сторону.

Стрелки противника, не видя нас, так как мы держались все время ниже, вели неприцельную стрельбу.

После 2–3 атак с малых дистанций Ю-88 горящим упал в районе гор. Озеры (юго-вост. Москвы 120 км).

На самолете ст. лейтенанта Крюкова оказался пробитым бензобак. Это возможно объяснить стесненностью нашего маневра во время атак, так как мы не применяли перехода на противоположную сторону после атаки, боясь столкнуться друг с другом.

Воздушный бой с бомбардировщиком ночью в случае плохой видимости вниз целесообразно вести одиночным истребителем, так как даже парой почти невозможно построить взаимодействие. Но при некоторых условиях, например, при действиях в сумерки, в лунную светлую ночь и когда противник применяет групповые действия, не исключается возможность групповых действий истребителей.

Так, например, в июле-августе 1943 г. моей эскадрилье пришлось действовать с аэродрома Двоевка против групп бомбардировщиков противника, производивших групповое бомбометание по нашим войскам в районе ст. Угра (южн. Вязьмы 40 км), Всходы, Подмошье. Противник начинал свои действия в сумерки, в такое время, когда фронтовая истребительная авиация уже не могла оказать противодействия. В этих условиях мы вылетали группой в 4–6 самолетов (чаще 4) с наступлением сумерек и шли в заданный район прикрытия войск на высоте 2000–2500 м. Информацию об общей воздушной обстановке мы получали со своего КП, имевшего радиолокатор. Но группового воздушного боя в полном смысле никогда не получалось, так как после первой же атаки все экипажи переходили на одиночные действия и теряли друг друга из виду. Сбор после воздушного боя ведущим группы производился лишь с той целью, чтобы облегчить ведомым или менее подготовленным летчикам возвращение на свой аэродром. Для облегчения сбора ведущий становился в круг на 5–7 мин. над хорошо видимым ориентиром, сообщая свою высоту и место по радио, включал аэронавигационные огни и периодически зажигал фару, свет которой на высоте до 30 километров легко может быть замеченным.

Мне кажется, что надо отметить следующие особенности ночной работы истребителей:

1. Поиск надо производить, находясь ниже предполагаемой высоты полета противника, при этом применять маневр по высоте от 500 до 700 м, наблюдая в сторону светлой части горизонта, с открытым фонарем кабины и выключенным освещением приборов.

2. При одновременном действии нескольких истребителей каждый экипаж должен получать свою зону, хорошо обозначенную с земли, и строго выдерживать заданную высоту (в заданном диапазоне для поиска, возвращения на свой аэродром, подходя к аэродрому и т. д.).

3. Район полетов должен быть изучен до такой степени, чтобы каждый видимый ориентир мог быть опознанным и использованным для возвращения на свой аэродром. Кроме того, на самолете должен быть установлен РПК-10, а на аэродроме должна иметься приводная радиостанция и свето-маяк.

4. Аэродром, с которого производят свою работу ночные истребители, при его близком расположении к линии фронта подвержен большой опасности быть блокированным, что приводит к значительным потерям истребителей, возвращающихся на исходе горючего, а поэтому надо хорошо организовать работу запасного аэродрома.

Прикрытие истребителями наземных войск

Прикрывая наземные войска на поле боя, мне много раз приходилось вести групповые воздушные бои с большими группами бомбардировщиков противника, шедших под прикрытием своих истребителей.

Осенью 1943 г. в районе Орша, Витебск, когда наши войска производили перегруппировку сил, немцы своей бомбардировочной авиацией пытались воспрепятствовать перегруппировке с целью задержать наступление наших войск на данном направлении. Для чего противник на аэродромах в районах Орша, Витебск сосредоточил значительные силы бомбардировочной авиации типа Ю-88, Ю-87, Хе-111.

Нашему полку была поставлена задача: не допустить бомбардирования наших наземных войск авиацией противника.

Утром 23 октября 1943 г. я с группой в количестве 8 Ла-5 вылетел на выполнение поставленной задачи. Собрав над аэродромом группу и построив в указанный командиром полка боевой порядок, ушел в район прикрытия. Боевой порядок состоял из ударной и прикрывающей групп, по 4 самолета в каждой. Ударную группу возглавлял я. Прибыв в район прикрытия, я установил связь со станцией наведения. Через 15 минут после начала патрулирования станция наведения сообщила о приближении к линии фронта большой группы бомбардировщиков противника. Предупредив об этом группу, я ушел в направлении, указанном станцией наведения. И действительно, на высоте 300 м шла группа до 40 самолетов Ю-88 под прикрытием 6 ФВ-190.

Не дожидаясь подхода группы самолетов противника к линии фронта, я приказал прикрывающей группе связать боем истребителей противника, а сам четверкой с высоты 3500–4000 м пошел в атаку на бомбардировщиков. Атака оказалась внезапной.

Благодаря тому, что наша четверка открывала огонь одновременно по моему сигналу, нам удалось разбить строй бомбардировщиков, которые начали беспорядочно бросать бомбы на свои войска и уходить на свою территорию. При повторной атаке одиночными самолетами мне удалось с дистанции 50–100 м под ракурсом ¼ сбить один Ю-88, который упал в 5 км за линией фронта.

Вэтом бою мы сбили 2 ФВ-190 и один Ю-88, не потеряв ни одного самолета. Задача нами была выполнена. Наша победа объясняется тем, что мы атаковали группу бомбардировщиков сразу всей четверкой, одновременно ведя огонь из 8 пушек.

Правильная оценка тактики действий авиации противника в предыдущие дни позволила мне притти в зону патрулирования с запасом высоты, что также оказало большое влияние на исход боя.

Успех в групповом воздушном бою зависит от четкой организации и взаимодействия в группах, правильного подбора пар, их слетанности и взаимопонимания.

Командир группы перед началом боя обязан правильно оценить обстановку. Он должен возможно точнее знать наличие истребительной и бомбардировочной авиации противника в данном районе, типы его самолетов, тактику их действия. Это даст возможность ему быстрее принять наиболее отвечающее обстановке решение. Настойчиво и до конца осуществив свое решение, противопоставив свою волю воле противника, всегда выиграешь воздушный бой.

Прикрытие войск

1944 год. Войска 2-го Украинского фронта продолжали усиленное наступление на г. Кишинев, форсировав р. Прут. На западном берегу реки наши войска создали плацдарм в районе Ташлыка. 24 апреля наш гвардейский истребительный корпус прикрывал наземные войска в районе плацдарма. Авиация противника непрерывно действовала над полем боя смешанными группами от 4 до 20 ФВ-190 и Ме-109 в каждой. Одни из них приходили с задачей прикрытия боевых порядков немецких войск, другие — с бомбовым грузом, третьи приходили штурмовать наши танки и пехоту.

В 15.30 шесть самолетов «Аэрокобра» вылетели под моим командованием на прикрытие наземных войск в районе плацдарма. Набрав по маршруту высоту около 4000 м, я пришел в заданный район и установил связь с радиостанцией наведения. При выполнении задания я ходил с правым кругом, углубляясь на территорию противника километров на 10.

Сделав два круга и пройдя с курсом 260–270°, я обнаружил группу самолетов, идущих под облаками с курсом 90°, на высоте от 2000 до 2500 м в строю колонны, состоящей из трех девяток. Боевой порядок девяток был клин. Выше и сзади шли, повидимому, с запозданием, 8 Ме-109. Поравнявшись на встречных курсах, я атаковал одну группу двумя парами с правым разворотом под ракурсом 2/4 с дистанции 150–200 м и сбил один ФВ-190. При выходе из атаки боевым разворотом вправо я снова атаковал самолет ФВ-190, который загорелся и отвесным пикированием пошел к земле.

Вследствие неожиданности атаки первая девятка потеряла четыре ФВ-190: два сбил я и по одному сбили лейтенант Букчин, мой ведомый, и старший лейтенант Козлов. Противник, видя горящие самолеты, стал уходить с правым разворотом с курсом 230–250°. При развороте один самолет подставил мне живот, я молниеносно открыл огонь и сбил третьего ФВ-190. Одновременно я увидел горящий Ме-109, сбитый капитаном Никифоровым. Вскоре разрозненные самолеты и пары врага стали вновь подходить к месту воздушного боя. Но противник, видимо, мало верил в свои силы, так как самолеты ФВ-190 имели подвесные пушки калибра 37 мм, что не давало возможности им вести бой на вертикалях, а заставляло принимать оборону. Действия немецких летчиков были неуверенными, огонь открывали с больших дистанций.

Имея все время превосходство в высоте и скорости, мы продолжали вести воздушный бой, несмотря на близкий исход горючего и боекомплекта. Младший лейтенант Гуров атаковал Ме-109 на встречных курсах в лоб; в результате атаки самолет резко накренился, задымил, вошел в отвесное пикирование и врезался в землю недалеко от нашей радиостанции. В это время меня атаковали 2 Ме-109 сверху-сзади; но благодаря моему ведомому, своевременно предупредившему меня, мне удалось выйти из-под удара быстрым движением рулей. При выходе в сторону облачности на меня свалился из облаков один ФВ-190, подставив свой хвост, в результате чего был сбит. Таким образом на моем счету еще один сбитый самолет — четвертый.

Бой все разгорался. Ст. лейтенанту Козлову энергичным разворотом удалось зайти Ме-109 в хвост и с дистанции 100–150 м короткой очередью зажечь его. Мл. лейтенант Акинщин, ведомый капитана Никифорова, на вираже с дистанции 50–70 м сбил один Ме-109. Ввиду исхода горючего и боекомплекта я запросил командира корпуса о помощи.

Командир, находившийся на радиостанции наведения, поднял в воздух с ближайшего аэродрома 18 самолетов «Аэрокобра».

Не прошло 3–4 минут, как эти самолеты вступили в бой, что облегчило положение нашей шестерки. Боекомплект мой был израсходован полностью, но из боя я не выходил, а делал ложные атаки, пугая немецких летчиков. Моему ведомому удалось в одной такой ложной атаке, следуя за мной, сбить еще один ФВ-190.

При получении сигнала с земли: «Гулаев, Вам домой» я быстро вышел из боя всей своей группой.

Выполнив задание, наша шестерка вернулась на свой аэродром без потерь и существенных повреждений.

Мл. лейтенант Гуров произвел вынужденную посадку в поле на колеса из-за нехватки горючего. Горючее было доставлено на самолете По-2; после заправки летчик прилетел на свой аэродром.

В этом воздушном бою было сбито 7 ФВ-190 и 4 Ме-109. Счет сбитых самолетов противника увеличивался с каждым днем.

Мы радовались, что могли вложить свои знания и силы в общее дело победы над врагом нашей Родины, и старались оправдать перед нашим советским народом звание «Сталинских соколов».

Прикрытие истребителями переправы

Лето 1943 г. Наши войска вели наступательные действия на Орловско-Курской дуге. Моя часть действовала севернее города Орла в направлении города Волхов.

Наземные части, мотопехота и танковые соединения переправлялись через р. Оку на занятый заранее нашими войсками плацдарм.

Мне, как командиру группы, была поставлена задача: шестью самолетами Як-9 прикрыть готовящуюся на западный берег р. Оки переправу, где было сосредоточено много техники. Необходимо было прикрыть эту переправу для того, чтобы наши механизированные части пришли скрытно в исходное положение и остались незамеченными.

Главным образом требовалось не допустить немецкие самолеты к бомбометанию по переправе.

Нам сообщили с постов ВНОС и станций наведения, что немецкие бомбардировщики проходят группами под прикрытием истребителей.

Я подобрал сильных летчиков ведущими пар: Героя Советского Союза лейтенанта Гуськова, старшего лейтенанта Килоберидзе и полетел на выполнение этого ответственного задания.

Взлет, набор высоты и следование по маршруту (аэродром находился в 15 км от переправы) прошли благополучно, без встречи с самолетами противника.

На 28-й минуте патрулирования появились 4 Ю-88 под прикрытием 8 ФВ-190 с курсом в направлении переправы (рис. 19).

Это были разведчики переправы, как мы об этом после узнали. Встреча с этой группой произошла на территории противника. Быстрота принятия решения и внезапность атаки решила исход боя. С первой атаки был сбит один Ю-88 и один ФВ-190, остальные сбросили бомбы и ушли на свою территорию. Нашему успеху способствовала кучевая облачность.

Отразив нападение первой группы, мы сразу же заметили появление эшелона в 27 Ю-88 под прикрытием 20 ФВ-190 (рис. 20).

Я подтянул свою группу и повел свою шестерку в атаку.

Встреча произошла на территории противника, не доходя 5 км до переправы. Наземные войска наблюдали ход воздушного боя. Наземная станция все время корректировала бой.

Используя облачность и солнце, я затруднил противнику определение количественного состава моей группы.

Боевой порядок группы противника был построен так: между облаками эшелоном шла группа бомбардировщиков и часть истребителей, а за облаками шла группа истребителей прикрытия.

Первой внезапной атакой мы без сопротивления сбили двух Ю-87 и навели панику во всем эшелоне. Первая девятка сразу сбросила бомбы на свои войска; вторая попыталась пройти к переправе, но когда мы последующей атакой и во второй девятке сбили один Ю-87, группа, рассыпавшись, тоже сбросила бомбы неприцельно.

Третья группа, видя такое положение, вернулась обратно.

Во время воздушного боя с бомбардировщиками их истребители пытались противодействовать.

В результате было сбито 4 ФВ-190.

Таким образом самолеты противника не были допущены к переправе. Наш успех объяснялся тем, что группа была хорошо оттренирована и приучена к осмотрительности, к четкому выполнению команд и к производству согласованных внезапных атак в воздухе.

Прикрытие переправы

26 апреля 1945 г. наш полк выполнял боевую задачу по прикрытию переправы в районе Потсдам. В этом районе летный состав редко встречал самолеты противника. Ясная безоблачная погода не позволяла разбитой немецкой авиации безнаказанно появляться над полем боя: она выжидала худшие метеоусловия, чтобы подойти к цели незамеченной.

День подходил к концу. С приближением захода солнца погода начала портиться. Появилась редкая дымка, смешанная с гарью, тянувшейся с линии фронта.

Ожидая последний вылет, летный состав оживленно беседовал на командном пункте. Получено разрешение на вылет. Группе в составе 8 самолетов «Аэрокобра» была поставлена задача прикрыть переправу в районе Потсдам; вести эту группу было поручено мне.

В состав группы входили летчики эскадрильи гвардии старшего лейтенанта Шаруева. Все летчики имели на своем счету несколько сбитых самолетов противника и десятки проведенных воздушных боев.

Взлетев, группа приняла следующий боевой порядок: ударная группа, которую вел я, летела по фронту с интервалом 100–150 м. Прикрывающая группа, которую вел ст. лейтенант Шаруев, шла выше ударной на 300–500 м и немного правее ее.

По мере приближения к цели видимость начала ухудшаться. Самолеты сомкнули строй, чтобы не потерять друг друга.

Принимаю решение набрать большую высоту в надежде, что дымка сверху будет просматриваться. На высоте 1000–1200 м дымка кончается, а с высоты 1500–1700 м она хорошо просматривается.

Иду к цели на высоте 1700 м. Ударная группа идет расчлененным боевым порядком по фронту, внимательно всматриваясь в дымку. Прикрывающая группа идет на 800–1000 м выше ударной и наблюдает за воздухом.

Перед прикрывающей группой стояла задача обеспечить свободный поиск ударной группе, а при появлении самолетов противника связать истребителей боем.

При подходе к цели на горизонте замечаю небольшую группу самолетов противника, приблизительно на высоте прикрывающей группы. Судя по малочисленности группы и большой высоте полета, заключаю, что это идет группа истребителей. Раз появились истребители, надо ждать бомбардировщиков.

Заметив, что наша группа идет на сближение, немцы начинают делать полукруг, чтобы подойти к моей четверке сзади и нанести ей удар.

Маневр противника показал мне, что над целью должны появиться бомбардировщики, а в задачу этих истребителей, вероятно, входит отвлечение нашего внимания от цели. Передаю Шаруеву, чтобы он не допускал истребителей к моей группе, а при появлении бомбардировщиков дал мне возможность спокойно драться с ними. В этот момент моя четверка шла развернутым фронтом на северо-запад на высоте 1500–2000 м. Летчики внимательно всматривались в дымку, но самолетов противника не замечали. Со станции наведения предупредили, что в воздухе самолеты противника, но их не видно. Только что я хотел развернуть четверку на 180°, как впереди и слева увидел 10–12 «Фоккеров» с бомбами, выскочивших из дымки почти в лоб второй моей паре. Медлить было некогда. Приказываю ведущему пары ст. лейтенанту Сопину немедленно атаковать противника. Сопин с маленьким поворотом влево переходит в атаку. Я тем временем занимаю удобное положение для атаки.

Встреча с нами, очевидно, была неожиданной для немцев. Они растерялись, их боевой порядок смешался. Сопин мастерски воспользовался этим замешательством и с первой атаки меткой очередью сбил один ФВ-190, который резко откололся от группы и пошел к земле, оставляя после себя черный хвост дыма. Тем временем я уже имел возможность атаковать. Выбрав себе цель, я пикирую и через мгновение объятый пламенем ФВ-190, кувыркаясь, начал падать вниз. Видя плохой исход боя, немцы быстро и беспорядочно сбросили бомбы, куда попало, и рассыпавшись в разные стороны, покинули поле боя.

Дальнейшее преследование самолетов противника в дымке было нецелесообразным; вывожу группу из дымки и вижу, что группа Шаруева ведет бой с «Мессершмиттами». Быстро набираю высоту, чтобы помочь Шаруеву. После нескольких удачно проведенных маневров Шаруеву удалось сбить один «Мессершмитт», который, оставляя за собой яркий след пламени, быстро упал на землю. Остальные «Мессершмитты», видя гибель своего самолета, переворотами ушли в дымку.

Бой был успешно закончен. Группа приняла прежний боевой порядок и продолжала прикрывать войска до положенного по графику времени.

Таким образом не помогла немцам и плохая видимость. Им не удалось отбомбить переправу. Потеряв три самолета, они вынуждены были покинуть поле боя. Моя группа, не потеряв ни одного самолета, вернулась на свой аэродром.

Бой с истребителями противника при сопровождении штурмовиков

16 июля 1944 г. в 11 часов дня я получил задание сопровождать группу штурмовиков, которые должны были атаковать станцию Радзехув.

Группа штурмовиков состояла из 8 Ил-2, моя группа состояла из 8 Як-1. Мы базировались на одном аэродроме. Личным общением летного состава обеих групп была достигнута полная договоренность по всем вопросам взаимодействия.

По маршруту и в районе цели метеообстановка была следующая: облачность 4–5 баллов, высота 1500 м, видимость 5–10 км, дымка.

В 12.00 мы взлетели за штурмовиками и пошли на цель. Штурмовики шли двумя четверками в правом «пеленге».

Я вел четверку Як-1 непосредственного прикрытия на уровне штурмовиков, а мой заместитель капитан Кузнецов вел сковывающую четверку Як-1 выше меня на 200 м.

Линию фронта пересекли на высоте 1150 м, к цели подошли на высоте 400 м. Штурмовики, став в левый «круг», начали атаку цели с планирования.

Как и было указано при проработке задания, капитан Кузнецов держал свою четверку выше на 400 м, я со своей четверкой ходил попарно с правым вытянутым кругом на одной высоте со штурмовиками или несколько ниже их. Видимость была отличная, исключалась всякая возможность внезапной атаки со стороны вражеских истребителей. После 6 заходов штурмовики вышли из атаки и, построившись в правый «пеленг», взяли курс на аэродром. Истребители сопровождения соответственно заняли свои места.

На обратном пути, просматривая заднюю полусферу, я увидел, что ниже нашей группы и сзади, маскируясь на фоне местности, нас догоняли 6 ФВ-190, а выше четверки капитана Кузнецова заходила ей в хвост пара ФВ-190 (рис. 21). Немедленно по радио оповещаю всю группу и, подав команду

штурмовикам становиться в круг, приказываю капитану Кузнецову произвести комбинированную атаку всей четверки на верхнюю пару ФВ-190. Капитан Кузнецов резко развернул свою четверку и атакой в лоб одной пары и снизу-вверх другой пары сбил оба ФВ-190. После этого капитан Кузнецов остается наверху, а ведущему второй пары старшему лейтенанту Сергееву командует атаковать полупереворотом нижнюю группу ФВ-190, что тот и выполняет блестяще. Я в этот момент левым полубоевым разворотом всей своей четверки вхожу в лоб правой четверке ФВ-190 и демонстративной атакой срываю их атаку по штурмовикам. Штурмовики за это время успели замкнуть круг.

Левая пара ФВ-190 пытается уйти из-под атаки пары ст. лейтенанта Сергеева вверх, но Сергеев на «горке» расстреливает одного ФВ-190, а другой, зависнув в верхней точке, попадает под удар капитана Кузнецова.

Нижняя четверка ФВ-190 с резким отворотом вправо-вниз уходит под мою группу и скрывается на фоне местности. Старший лейтенант Сергеев подстраивается к Кузнецову и четверка Кузнецова барражирует выше меня на 300–400 м.

Я со своей четверкой прохожу над штурмовиками, потом ниже их и, убедившись в отсутствии истребителей противника, подаю команду штурмовикам итти домой. Штурмовики из «круга» перестроились в правый «пеленг» и вся группа без потерь вернулась на аэродром.

Задание штурмовики выполнили. Истребители сопровождения обеспечили выполнение задачи, сбили в бою 2 ФВ-190.

Только три самолета Як-1 имели по несколько пробоин.

Успеху боя способствовали: слетанность в группе, отличное владение машиной и огнем, отличная взаимная радиосвязь. Штурмовики, встав в «круг», дали нам возможность провести активный наступательный бой.

Сопровождение бомбардировщиков

Непосредственное сопровождение бомбардировщиков для летчика-истребителя является трудной задачей, так как он связан, прикован к группе бомбардировщиков, за целостность которой несет полную ответственность.

Надежно прикрыть бомбардировщиков так просто нельзя, надо все время следить за противником, изучать его тактику, его приемы.

Только хорошо слетанная группа, в которой дисциплина стоит на высоком уровне, может быть надежным прикрытием бомбардировщиков.

В систему своей повседневной боевой подготовки я ввел проигрывание воздушного боя перед вылетом на задание и по возвращению из него, а также в часы, свободные от боевых вылетов.

Каждый летчик, кроме своей боевой машины, имел макет самолета. Строился боевой порядок сопровождения. Каждый макет имел соответственное место в строю. Начинался проигрыш.

Задавался, например, такой вопрос ведущему левой пары непосредственного прикрытия:

«Слева сзади вас на одной высоте, на дистанции 400 м подходят к бомбардировщикам два ФВ-190. Ваше решение?»

«Резкий разворот парой с небольшим набором высоты в сторону противника. Достигая превышения над противником, не отрываемся от сопровождаемых бомбардировщиков».

Отвечая на поставленный вопрос, командир пары эволюциями своего самолета показывал один из вожможных вариантов действия.

Тот же вопрос ставился другим летчикам.

Предлагались другие варианты отражения атаки пары ФВ-190. Задавались еще многие вопросы, касающиеся действия пар групп непосредственного прикрытия, ударной и свободного боя.

Во всех проигрышах особое внимание обращалось на слетанность пары. И какие бы варианты боя ни прорабатывались, прежде всего отшлифовывался маневр пары как боевой единицы. Когда ведущий решал задачу, ведомый вслед за ним эволюциями макета машины показывал, как будет действовать он.

Затем я давал оценку и точные указания по каждому варианту поведения летчика в воздушном бою.

Не может быть шаблона в ведении воздушного боя, но, проработав заранее возможные варианты, каждый из летчиков быстрее принимал решение в полете.

Во время боевой работы противник неоднократно менял свою тактику, мы соответственно меняли строй и боевые порядки. Так, например, установив, что на больших высотах было меньше самолетов противника, мы проигрывали два варианта сопровождения бомбардировщиков — отдельно на больших и отдельно на малых высотах с учетом поведения самолета на разной высоте и т. д.

Приведу несколько примеров атак немецких истребителей по бомбардировщикам и контратак наших истребителей прикрытия при их отражении.

Ложная атака пар ФВ-190 в лоб смешанной группы с быстрым заходом в хвост бомбардировщикам

Два ФВ-190 производят ложную атаку в лоб левофланговому звену бомбардировщиков (рис. 22).

Не доходя 300–400 м, отворачивают на 15–20°, проходят с превышением по внешней стороне от истребителей прикрытия, как бы заходя последним в хвост, рассчитывая, что истребители прикрытия пойдут за ними на вираж, а они, воспользуясь своим преимуществом в высоте, смогут оторваться и беспрепятственно атаковать бомбардировщиков.

Но эта хитрость противника была нами разгадана.

Ведущий пары истребителей прикрытия охотно шел в вираж, заходил в хвост ведомому противника и держал его все время под огнем.

Ведомый пары прикрытия делал полувираж, потом быстро переводил машину в обратный вираж, вследствие чего оказывался сзади самолета ведущего противника и легко его уничтожал.

15.2.44 г. в районе Калинковичи на высоте 1500 м, при сопровождении на бомбометание девятки бомбардировщиков Пе-2 шестью Як-1, мы были атакованы над целью парой ФВ-190. Боевой порядок истребителей прикрытия состоял из четверки Як-1 непосредственного прикрытия и пары Як-1 ударной группы.

Моя пара находилась в группе непосредственного прикрытия, прикрывая левофланговое звено бомбардировщиков.

ФВ-190 производили атаку в лоб левофланговому звену с превышением 50–100 м относительно левой пары. Не доходя 300–400 м, противник стал отворачиваться. На первый взгляд казалось, что он выходил из атаки, но, не доходя 100–150 м до моей пары, начал заходить в вираж в мою сторону. Я пошел в вираж, быстро заходя в хвост ведомому противника; своему ведомому лейтенанту Клюеву приказал за мной не итти, а сделать небольшой отворот и следить за бомбардировщиками. Я видел, что противник готовит нам какую-то ловушку. Ведущий ФВ-190 сделал разворот на 180° и пошел в атаку на бомбардировщиков, не замечая старшего лейтенанта Клюева. Клюев немного довернулся и под ракурсом 2/4 заградительным огнем «прошил» ведущего ФВ-190, который с дымом ушел вниз.

Ведомый ФВ-190 не смог защитить своего ведущего, попав под сильный огонь моего самолета, и вынужден был спасаться штопором.

Скоростная атака по бомбардировщикам пары ФВ-190 сверху-сзади

Немецкие «охотники» ФВ-190 и Ме-109 чаще всего атаковывали наших бомбардировщиков сверху-сзади на повышенной скорости (рис. 23).

Прежде чем атаковать смешанную группу, немецкие «охотники» занимали выгодное для себя исходное положение сзади группы на 200–300 м, с превышением в 700–800 м. При таком положении пикирование в начале атаки по отношению атакуемой группы производилось под углом не менее 50°, по мере приближения к цели во второй половине атаки этот угол уменьшался до горизонтального полета, причем скорость атакующего самолета позволяла быстро произвести сближение с целью.

Ввиду возможности такой атаки боевой порядок наших истребителей прикрытия состоял: из группы непосредственного прикрытия с задачей прикрыть левый и правый фланги, группы бомбардировщиков и ударной группы, которая имела превышение над бомбардировщиками 400–500 м, находясь на 300–400 м сзади.

Ударная группа все время маневрировала с большим запасом скорости, чтобы в любой момент подхватить пикирующего, атакующего противника.

Такая атака немецких «охотников» была произведена 20.10.43 г. в районе г. Лось на высоте 2000 м по нашей смешанной группе, состоящей из 9 бомбардировщиков Б-3 и четверки истребителей прикрытия Як-1.

Боевой порядок истребителей прикрытия состоял из двух пар: моей пары, которая находилась непосредственно у бомбардировщиков с превышением над ними 100–200 м и сзади на 100–150 м, и пары лейтенанта Поганышева, которая имела превышение над бомбардировщиками 400–500 м, сзади на 200–300 м. Маневрируя по горизонтам, пара лейтенанта Поганышева имела повышенную скорость 450–500 км/час, тогда как смешанная группа шла со скоростью 300–320 км/час.

При отходе от цели флагманский стрелок-радист бомбардировщиков сообщил: «Выше нас сзади со стороны солнца идут два ФВ-190».

Я предупредил лейтенанта Поганышева о появлении пары ФВ-190 и о том, что он должен усилить наблюдение в сторону солнца, ходить на повышенной скорости и находиться в стороне, противоположной солнцу.

Долго ждать не пришлось, противник начал атаку, пикируя под углом 50° на нашу смешанную группу. Пара лейтенанта Поганышева перешла в пикирование параллельно противнику. Так как скорость пикирования самолетов противника была больше, то они выходили вперед, вследствие чего уменьшался ракурс между ведущим самолетом противника и самолетом лейтенанта Поганышева. Лейтенант Поганышев прицельным огнем, почти в упор, зажег ведущего ФВ-190, который сразу взорвался. Ведомый лейтенанта Поганышева младший лейтенант Кметь атаковал ведомого противника, который переворотом вышел из боя.

Применение противником вертикального замкнутого круга

Встречая надежное прикрытие бомбардировщиков, немцы всеми путями старались расстроить боевые порядки наших смешанных групп. Одним из приемов противника была атака с применением вертикального замкнутого круга (рис. 24).

Боевой порядок истребителей прикрытия состоял: из группы непосредственного прикрытия с задачей отсекать прорвавшихся к бомбардировщикам истребителей противника; из ударной группы с задачей атаковать противника при выходе из атаки; из группы свободного боя с задачей связать противника в верхней полусфере.

При четком управлении истребителями прикрытия и хорошем огневом взаимодействии со стрелками бомбардировщиков противник успеха не имел и нес большие потери.

Такой бой был проведен моей группой, состоявшей из 11 самолетов Як-1, против 16 ФВ-190 7 июля 1943 г. под Орлом при сопровождении 18 бомбардировщиков Б-3, получивших задание бомбардировать железнодорожные эшелоны на ст. Змеевка.

Боевой порядок смешанной группы — две девятки бомбардировщиков в колонне на дистанции 300–400 м. Четыре Як-1 составляли группу истребителей непосредственного прикрытия с превышением над бомбардировщиками в 100–200 м, сзади на 100–150 м. Так как истребители непосредственной группы имели немного увеличенную скорость — 330–340 км/час, то, чтобы сохранить установленный боевой порядок, им приходилось периодически переходить с одной стороны бомбардировщиков на другую, меняясь внутри своей группы местами.

3 Як-1 составляли ударную группу, которая находилась по отношению к бомбардировщикам с превышением в 500–600 м, сзади на 200–250 м. При уходе от цели и повторном заходе на цель, когда бомбардировщики были в развороте, ударная группа находилась с внутренней стороны, изредка выходя на внешнюю сторону с целью сохранения увеличенной скорости.

4 Як-1 составляли группу свободного боя, находясь над бомбардировщиками на 700–800 м со скоростью, увеличенной до 380–400 км/час. Группа свободного боя находилась на солнечной стороне, маневрируя по горизонтали и вертикали.

При первом заходе на цель (высота 400 м, скорость 300 км/час) смешанная группа была обстреляна сильным крупнокалиберным зенитным огнем. При уходе от цели во время разворота смешанную группу атаковали немецкие истребители ФВ-190. Два ФВ-190 атаковали бомбардировщиков снизу, но были отсечены истребителями непосредственного прикрытия. Четыре ФВ-190 атаковали истребителей ударной группы. После короткой схватки на виражах один из ведомых ФВ-190 был подожжен, остальные вышли из боя.

После второго захода смешанная группа была атакована 16 ФВ-190, которые один за другим пикировали под углом 40–50° на группу бомбардировщиков, а выход из атаки производили боевым разворотом. Только первым двум-трем самолетам противника удалось прорваться к цели, остальные не были допущены к бомбардировщикам. Замкнутое кольцо истребителей противника было расстроено. ФВ-190 повсюду встречали препятствия со стороны наших истребителей. Только при выходе из атаки боевым разворотом 3 самолета были сбиты истребителями ударной группы. Один ФВ-190 был сбит группой свободного воздушного боя. В конце боя немцам пришлось выходить из боя поодиночке, отрываясь от наших самолетов переворотом или штопором.

Благодаря правильному распределению сил и удачному построению боевого порядка истребители прикрытия сумели сорвать замысел врага и одержать победу над противником, сбив 5 ФВ-190.

Прикрытие корректировщика

Стоял июнь 1943 г. Противник уже несколько месяцев сосредоточивал силы, готовясь к наступлению на Курск.

Корректировщик получил задачу: обнаружить скопление танков и прокорректировать огонь нашей артиллерии. Район был указан приблизительно в 10–15 км от Паныри в северо-западном направлении. Этот район прикрывался истребителями противника Ме-109 и ФВ-190. Наша задача — непосредственным сопровождением прикрыть корректировщика.

Мы уже несколько дней подряд выполняли это задание и каждый раз оно сопровождалось жестокими боями с истребителями противника. Все мы понимали важность и сложность задачи.

Я собрал свою группу: мл. лейтенант Михайлик, командир звена Максименко и летчик мл. лейтенант Оскретков. Проработали задание на вылет, совместно с экипажем корректировщика договорились о порядке взлета, порядке следования к цели, о боевом порядке над целью и посадке.

Эшелонированный боевой порядок обеспечивал нам: а) маневр, б) осмотрительность, в) запас скорости, г) противозенитный маневр, д) скрытность численности группы.

При появлении истребителей противника группа прикрытия не должна ввязываться в активный бой, а только отсекать их атаки.

Ударная группа из-за малой численности (два экипажа) также не должна увлекаться боем, а короткими атаками, используя высоту и скорость, отсекать противника, не позволять атаковать прикрывающую группу, дать возможность корректировщику выполнить задачу.

Ударная группа должна была первая атаковать противника и, не дав набрать ему высоту, стремиться сбить его.

Прикрывающая группа — мл. лейтенант Михайлик и Оскретков, ударная группа — я с мл. лейтенантом Максименко.

Зашли на цель со стороны солнца и связались: корректировщик с артиллерийским КП, а мы со станциями наведения (рис. 25). На этот раз корректировщик исключительно удачно обнаружил цель и сейчас же наша артиллерия открыла огонь по скоплению танков. Экипаж СУ-2 перешел к коректированию огня артиллерии. В это время станция наведения передала: «в воздухе 4 ФВ-190, идут с набором высоты в ваш район». Мы быстро обнаружили 4 ФВ-190, которые шли на сближение с нами. Когда ФВ-190 подошли совсем близко к нам, я подал команду: «Атакуем» и быстро перевел самолет в пикирование, атаковав ведущего пары ФВ-190. Мой ведомый (мл. лейтенант Максименко) атаковал ведущего второй пары. Атака не принесла желаемого результата, но все же заставила противника отказаться от атаки нашей прикрывающей группы. Из атаки вышли с набором высоты. Заметив, что в воздухе появились еще две пары истребителей противника, я решил атаковать пару, находящуюся выше других. После лобовой атаки обе пары ФВ-190 переворотом ушли вниз, оставляя преимущество в высоте за нами.

Корректировщик передал, что работу свою выполнил. Тогда я приказал Михайлику с его ведомым прикрывать СУ-2 на обратном маршруте, а сам усилил атаки, чтобы оттянуть на себя всех истребителей противника, дав этим возможность корректировщику уйти с поля боя. Видя возможность легкой победы (8 против 2), ФВ-190 стали яростно атаковывать мою пару, оставив надежно прикрытого корректировщика.

Главная задача была выполнена, и самолет СУ-2 благополучно ушел на свой аэродром.

Самолеты противника все чаще и чаще открывали огонь по мне и эти минуты казались вечностью. Я не могу вспомнить подробностей этого боя, сохранилась в памяти лишь одна мысль: подойти к противнику как можно ближе, расстреливать в упор, сохранять превосходство в высоте.

Наконец, мне удалось подойти сзади к одному ФВ-190 и длинной очередью с дистанции 50 м зажечь его. Чтобы сохранить преимущество в высоте, я вел бой только на вертикальном маневре. Мой ведомый отстал от меня и находился ниже на 300–500 м. Немцы почти все обрушились на него.

К этому времени к нам на помощь из прикрывающей группы подошел мл. лейтенант Михайлик, оставив своего ведомого прикрывать СУ-2.

Воспользовавшись внезапным сближением, мл. лейтенант Михайлик внезапно атаковал одного из ФВ-190 и сбил его. Ведомый ФВ-190 поспешно ушел из боя. Ободренные успехом, мы идем на помощь мл. лейтенанту Максименко. Атакуем сверху. Бой не ослабевает. На пикировании ФВ-190 догоняет Як-1, а на восходящих фигурах — преимущество за нами. ФВ-190 пытаются затянуть нас на продолжительное пикирование. Мы поняли их замысел. На пикировании не преследуем и упорно сохраняем высоту. Мой ведомый, мл. лейтенант Максименко, удачным заходом снизу под ракурсом ¼ длинной очередью сбил ФВ-190.

Не добившись превосходства и понеся потери, ФВ-190 резким и продолжительным пикированием перешли на бреющий полет и вышли из боя. Мы не могли преследовать их из-за недостатка горючего. Наши артиллеристы, огонь которых корректировал СУ-2, остались довольны работой экипажа корректировщиков СУ-2.

Грамотно использовав летно-тактические данные своего самолета и умело воспользовавшись слабой стороной тактики и материальной части противника, мы сохранили инициативу и добились успеха в бою.

Взаимная выручка в бою принесла нам победу в самую критическую минуту боя.

Мы сбили 3 ФВ-190 и, не понеся потерь, вернулись на аэродром.

Прикрытие штурмовиков истребителями

В 1945 г. в марте месяце я в составе четверки истребителей Як-9 вылетел на прикрытие девятки Ил'ов, получивших задание атаковать танки противника в районе г. Бунцлау (Германия). Ведущий Ил'ов — капитан Евсюков. Погода была плохая; высота облачности 450–500 м, 8–9 баллов, что затрудняло прикрытие Ил'ов.

Штурмовики шли под нижней кромкой облачности и, чтобы не выпустить их из виду, мне пришлось четверку истребителей построить так: я парой шел сзади Ил'ов на дистанции 150–200 м и ниже на 50–100 м, вторая пара сзади моей на дистанции 100–150 м под облачностью.

При подходе к линии фронта четверка Ме-109 пыталась атаковать Ил'ов, но их атаки были отбиты. По радио со станции наведения мы были предупреждены, что в районе цели патрулирует группа истребителей противника. Моя четверка, увеличив скорость, стала по-парно переходить ножницами сзади Ил'ов, для того, чтобы обе полусферы были все время под нашим наблюдением.

Подходя к цели, я перешел на бреющий полет (5–10 м), чтобы не стеснять действий второй пары, которую оставил непосредственно у Ил'ов, приказав по радио ведущему действовать самостоятельно и находиться в зрительной связи со мной.

В момент перехода Ил'ов в круг над целью я заметил четверку Ме-109 впереди слева от меня на высоте 300–400 м. С бреющего полета с кабрирования под ракурсом ¼ я атаковал ведомого второй пары истребителей противника и с дистанции 50–70 м сбил его. В это же время я был атакован третьей парой Ме-109, но безрезультатно. Мой ведомый, отбив атаку ведущего истребителя противника, быстро сблизился с ведомым «Мессершмиттом» и сбил его.

Штурмуя цель, Ил'ы находились на высоте 350–400 м, что затрудняло их прикрытие, так как Ме-109 в большинстве случаев пытались атаковывать из-за облаков. Поэтому я передал ведущему девятки Ил'ов, чтобы он снизился до бреющего полета, что он и сделал.

После изменения высоты боевого порядка все атаки истребителей противника отбивались легко.

В 300 м от Ил'ов я заметил две шестерки Ю-87 под прикрытием Ме-109. Оставив пару у Ил'ов, сам непрерывными атаками не дал произвести прицельное бомбометание по нашим войскам на переднем крае.

Штурмовики и наша четверка потерь не имели. Противник потерял два Ме-109 и ему не удалось атаковать наши наземные войска.

Прикрытие крупных групп штурмовиков истребителями

Войска 4-го Украинского фронта, прорвав линию обороны немцев на р. Миус, севернее Матвеев Курган, ввели в прорыв мотомехсилы и дошли до р. Кальмиус. Немцы решили нанести контрудар по образовавшемуся клину. Сосредоточили с этой целью до двух танковых дивизий «СС» и большое количество артиллерии. Для срыва контрнаступления немцев был нанесен бомбово-штурмовой удар по району сосредоточения немецких войск.

Удар наносился 23.7.43 г. гвардейской Сталинградской штурмовой авиационной дивизией в составе 100 самолетов Ил-2.

Он был организован так: гвардейская Сталинградская ШАД в составе 100 самолетов Ил-2 наносит бомбово-штурмовой удар, а гвардейская Донская ИАД в составе трех истребительных авиаполков обеспечивает ее действия. Наш Одесский Краснознаменный ордена Суворова иап получил задачу выйти шестью четверками Як-1 западнее цели 15–20 км и занять рубеж отсечения района, где должны были работать Ил-2. Наша задача — не допустить в район цели ни одного истребителя противника.

Для выполнения задачи с аэродрома Филинское перелетели на аэродром подскока Большекрепинское, находившийся в восьми километрах от линии фронта. Задачу с летным составом разработали и изучили на земле до мелочей. Наши самолеты были поставлены для взлета по четверкам в разных местах таким образом, что могли взлетать сразу звеньями. Летный состав первых двух четверок находился в самолетах, а остальные — около самолетов.

Сигнал для взлета был дан с КП ракетой в тот момент, когда над нашим аэродромом появилась ведущая пара Ил-2. Мы взлетели и пошли в заданный район, где заняли свой рубеж для отсечения истребителей противника. Наш боевой порядок был эшелонирован по высоте (рис. 26). Первая четверка — от 1000 до 2000 м; вторая — от 2000 до 3000 м и в стороне на 300 м, сзади на 200 м; четвертая — от 4000 до 5000 м в стороне и сзади на 200 м; пятая — от 5000 до 6000 м в стороне на 300 м и сзади на 200 м; шестая — от 6000 до 7000 м в стороне на 300 м и сзади на 200 м. Каждая четверка в строю «фронт».

Вылет был произведен во второй половине дня. Солнце светило со стороны противника. Погода была безоблачная. Мы ходили так, чтобы ни один истребитель противника в район работы Ил-2 не был допущен.

Патрулировали в заданном районе «люлькой», т. е. каждая четверка выполняла примерно такой маневр: с высоты 2000 м она снижалась до высоты 1000 м, затем, набрав скорость за счет потери высоты, делала горку и набирала снова высоту 2000 м, т. е. ту, с которой началось снижение. Маневр этот повторялся на обратном выходе. Это давало возможность, не форсируя мотора, иметь высоту и скорость за счет маневра по вертикали.

Мы провели четыре воздушных боя с Ме-109, которые группами по две четверки пытались пройти в район работы Ил-2. Удар прошел без потерь, один Ил-2 был подбит ЗА и перетянул на свою территорию.

Активность авиации противника была относительной, хотя его летный состав был опытный, ибо воевали мы с летчиками эскадры «Удет».

В этом полете радиосвязь была организована так, что ее держали ведущие четверок с ведущим всей группы, а ведущий всей группы с ведущим группы штурмовиков.

Задание было выполнено отлично. Благодаря продуманной организации патрулирования штурмовики действовали спокойно и разбили группировку немецких танков. Был нанесен большой ущерб как в материальной части, так и в живой силе. Моральный дух противника был сильно подорван. Наши истребители потерь не имели.

Воздушный бой шестерки «Аэрокобр» против 60 самолетов-бомбардировщиков противника

Перед нашим полком была поставлена задача прикрыть сосредоточение наземных войск перед прорывом линии обороны нецев на р. Миус и обеспечить наземные войска, вошедшие в прорыв, от воздействия бомбардировочной авиации противника.

21.2.43 г. в 10.20 вылетели шестеркой «Аэрокобр» с аэродрома Филинское, расположенного в 20 км от линии фронта, с задачей патрулирования над войсками, вошедшими в прорыв в районе юго-западнее м. Куйбышево на р. Миус. Ведущим шестерки был гв. капитан Ахмет-Хан, его ведомый — гв. лейтенант Борисов. Ведущий второй пары — гв. ст. лейтенант Головачев, его ведомый — гв. лейтенант Мальков. Ведущий третьей пары — гв. ст. лейтенант Сафонов, его ведомый — гв. капитан Легкий.

В район прикрытия пришли на высоте 4500 м. Строй патруля четверки фронтом, а пара — в стороне на 400 м и выше на 600 м над четверкой. Солнце было с нашей стороны. Погода была ясная, безоблачная.

В 10.40 мы заметили три группы бомбардировщиков противника. Всего было 60 самолетов. Они шли на высоте 4000 м по 20 самолетов в группе бомбить наши наземные войска, вошедшие в прорыв.

1-я группа состояла из 20 ХЕ-111, 2-я группа — из 20 Ю-88 и 3-я группа — снова из 20 Хе-111 (рис. 27).

Все 60 бомбардировщиков противника шли колонной с принижением, дистанция между группами — 2000м.

Ведущий «Аэрокобра» дал команду верхней паре по радио: «Пристроиться по фронту». А затем последовала команда: «Атакуем всей шестеркой в лоб».

Воздушный бой начался над передним краем противника в 10.43. После первой лобовой атаки мы сбили 4 Хе-111. Пара гв. ст. лейтенанта Сафонова вышла из боя из-за неисправности мотора.

Первая группа (20 Хе-111) после такой стремительной атаки и потери четырех самолетов в панике начала беспорядочное бомбометание, а затем врассыпную стала уходить на свою территорию.

Наша четверка «Аэрокобр», сделав правый боевой разворот, по команде ведущего атаковала сзади и сверху вторую группу в 20 Ю-88, шедшую за первой. Я и Ахмет-Хан сбили два Ю-88 и один Ю-88 подбил Борисов. После второй атаки группа 20 Ю-88 начала паническое бомбометание по своим войскам, рассыпалась, а затем ушла с поля боя. Ведомый гв. капитана Ахмет-Хана вышел из воздушного боя по неисправности материальной части. Я приказал моему ведомому гв. лейтенанту Малькову прикрыть его.

Выйдя боевым разворотом из атаки, мы парой атаковали третью группу в 20 Хе-111, шедшую сзади второй группы противника, и подбили 2 Хе-111. Добивать противника у нас нехватило боеприпасов, к тому же ведущего группы , Ахмет-Хана, подбили. Я решил прекратить бой и прикрывать Ахмет-Хана. Он, не дотянув 5 км до своего аэродрома, сел благополучно на фюзеляж.

Результат воздушного боя 6 «Аэрокобр» против 60 бомбардировщиков Хе-111 и Ю-88 противника: гв. капитан Ахмет-Хан сбил один Хе-111, один Ю-88; ст. лейтенант Головачев — один Хе-111, один Ю-88 и подбил один Хе-111; гв. ст. лейтенант Сафонов — один Хе-111; гв. лейтенант Борисов — один Хе-111 и подбил один Ю-88, один Хе-111.

Свои потери — один самолет «Аэрокобра» подбит.

Краткий вывод

Быстрота проведения нашей группой первой атаки и удачный ее результат подействовали на моральное состояние противника. Три группы бомбардировщиков были расстроены. Бомбометание было проведено панически и не по цели. Энергичные действия истребителей, стремительность атаки дали хорошие результаты: было сбито 6 и подбито 3 самолета противника.

Истребители сопровождения

Обеспечение боевой работы штурмовиков и бомбардировщиков является одной из сложных задач истребительной авиации.

В боях юго-западнее Кременчуга наши истребители, сопровождая штурмовиков и бомбардировщиков, все время старались найти более совершенные формы взаимодействия с ними в воздухе. В этом отношении заслуживает внимания опыт истребителей нашей части.

Летчики нашей части, сопровождая группы штурмовиков, сбили более 150 немецких самолетов. Такой крупный боевой итог явился результатом мастерства летчиков и продуманной организации каждого воздушного боя.

В основу боевого порядка истребителей сопровождения в нашей части было положено взаимодействие между группами. Выделялся также обязательный резерв. Мы не придерживались шаблонного деления истребителей только на две-три группы. В зависимости от наличия самолетов и особенностей задачи создавались три-четыре группы с обязательным резервом части сил для обеспечения боя. Серьезное внимание было обращено на самую расстановку сил. Например, если штурмовики шли в колонне звеньев, то истребители сопровождения располагались так, чтобы с одной стороны боевого порядка штурмовиков были две группы (в голове и хвосте колонны), а с другой стороны — еще одна группа, ударная, летящая в центре и с превышением; выше ударной выделялся обязательный резерв.Подобный порядок сопровождения позволял командиру истребителей осуществлять взаимодействие между отдельными группами самолетов.

Известно, что бой истребителей, сопровождающих штурмовиков, затруднен еще тем, что приходится вести его на малой высоте. Ввиду этого в нашей части помимо ударной группы выделялась в резерв четверка мастеров воздушного боя. Обычно они летели за общей группой или же со стороны солнца и держали превышение. Такое построение позволяло эшелонировать истребителей сопровождения по высотам и создавать глубину боевого порядка. Насколько это важно, можно убедиться на примерах отдельных боев.

Однажды немцы атаковали наши самолеты в составе четырех групп истребителей. Две четверки ФВ-190 направили свой удар против штурмовиков, а «Мессершмитты» в составе двух четверок старались сковать боем истребителей сопровождения. Атаки велись одновременно против сковывающей и ударной групп. Это могло принести врагу успех, если бы в группе сопровождения не было сильного и активного резерва.

Пара самолетов Як-1, ведомая Героем Советского Союза капитаном Дунаевым, внезапным ударом с высоты мгновенно изменила обстановку в нашу пользу. В первой же атаке Дунаев и его ведомый сбили двух немцев. Этим была освобождена некоторая часть наших истребителей, и они немедленно бросились на помощь штурмовикам. Дунаев, не теряя времени, вновь занял выгодную позицию и повторил удар. За короткое время немцы потеряли шесть самолетов, не сбив ни одного нашего. Сковать истребителей сопровождения немцам не удалось. Этому воспрепятствовала наша резервная четверка, которая по существу и решила исход боя.

Подобных примеров решающего значения пары или четверки мастеров воздушного боя в нашей части имелось много. Таким образом у нас был разрешен вопрос о месте «аса» при сопровождении штурмовиков. Мы знаем немало образцов эффективного использования «асов», но они в основном относятся к борьбе истребителей за господство в воздухе. В этом случае сравнительно легко определить место «аса», позволяющее ему свободно маневрировать или выжидать на выгодной позиции завязки боя, чтобы в решительную минуту своим вмешательством изменить обстановку в нашу пользу. Еще шире применяется тактика свободного полета «асов». Но в группах сопровождения мастер воздушного боя обычно нес обязанности ведущего и это привязывало его к штурмовикам. Естественно, что в таких условиях летчик не может проявить полностью свое индивидуальное мастерство. Он не имеет возможности самостоятельно маневрировать и применять одному ему присущие комбинации атак.

Разумеется, что ведущим группы сопровождения тоже должен быть опытный летчик, но оборонительный бой его группы необходимо обеспечивать одной или двумя парами сильного и активного резерва.

Всегда ли нужно выделять отдельные пары резерва? На наш взгляд, это надо делать в зависимости от обстановки. В нашей части к этому прибегали в тех случаях, когда противник был весьма активен, а также при определенных метеорологических условиях. Во время облачности выгодно иметь резервную пару под кромкой облаков. Например, в районе Кременчуга при сопровождении штурмовиков я шел за их группой под кромкой облаков. При внезапной атаке немцев я использовал облака и в короткое время сбил два «Мессершмитта».

Я имею на своем счету 37 личных побед, которые одержал почти все при сопровождении штурмовиков. Сочетая искусство ведущего и мастерство индивидуального боя, я находился там, где этого требовала обстановка. Если нужно, я возглавлял группу, а когда враг был особенно активен, обеспечивал ей бой.

Формы боя истребителей сопровождения довольно разнообразны. Почти каждый полет требует новых приемов борьбы с врагом, отвечающих обстановке. При действии на предельный радиус боевые порядки истребителей сопровождения значительно отличаются от тех, которых требует полет над полем боя. В первом случае нельзя вести активный наступательный бой. Летчики ограничены в своих действиях запасом горючего и вынуждены только обороняться. Другое дело — над полем сражения. Здесь истребители сопровождения получают возможность упреждать действия противника, а при слабой его активности в воздухе — даже атаковать наземные цели. Каждый командир обязан постоянно менять тактику боя истребителей сопровождения, помня, что шаблон ведет к поражению.

Штурмовые действия истребителей по аэродромам

Октябрь 1941 г. Штурмовка аэродрома Таганрог. Противник на второй день после захвата Таганрога посадил на аэродром 50 Ме-109.

Немецкий летчик, сбитый под Ростовом, подтвердил эти данные. Наш истребительный полк, базировавшийся на аэродроме Ольгинская (близ Ростова), получил следующую задачу:

12 самолетами И-16 под прикрытием 6 самолетов ЛАГГ-3 произвести штурмовку аэродрома Таганрог.

Времени для доразведки цели не было. Командир полка подполковник Гончаров собрал летный состав и проработал задание.

Проработка задания заключалась в следуюшем:

1. Объявлен боевой порядок группы, т. е. указано каждому летчику место в строю.

2. Указан порядок взлета звеньев.

3. Нанесен на карты маршрут полета.

4. Получено указание: в случае воздушного боя над аэродромом противника в бой вступает группа прикрытия.

Маршрут полета: Батайск, далее по Таганрогскому заливу с курсом 270°, разворот вправо на 90° с перестроением в правый «пеленг» звеньев.

Высота полета 900 м, группа прикрытия на высоте 1400 м.

Два захода на штурмовку и уход от цели через залив. Из-за отсутствия радио на самолетах И-16 команды подавать эволюциями самолета и личным примером командира группы и командиров звеньев.

По ракете запустили моторы.

Первым взлетел ведущий группы зам. командира полка майор Давидков, левым ведомым его звена был подполковник Гончаров, правым ведомым — я.

Сбор группы произвели за две минуты, так как взлетали звеньями с мест стоянок, не выруливая на старт.

К такому взлету все летчики были подготовлены да и аэродром вполне был пригоден для взлета во всех направлениях.

Над аэродромом пристроилась и группа прикрытия 6 ЛАГГ-3. При подходе к аэродрому были встречены сильным огнем МЗА.

Две пары самолетов ЛАГГ-3 начали подавлять зенитный огонь, а мы с ходу начали штурмовку материальной части.

Лейтенант Закурдаев и лейтенант Журов атаковали взлетевшую дежурную пару Ме-109 и сбили ее. Больше самолеты не взлетали. После первой атаки наша группа смешалась.

Зенитка била беспорядочно и редко, так как штурмующие самолеты снижались до бреющего полета, расстреливая даже отдельных «фрицев», бежавших в укрытие. Так, например, майор Давидков расстрелял фрица, повисшего на колючей проволоке.

Уходить с аэродрома начали «змейкой», пока подтянулись все самолеты. Девять очагов пожара видны были на расстоянии 30 км. Все наши самолеты возвратились на свой аэродром.

Посадку произвели в сумерках по кострам.

Восемь самолетов имели несколько пулевых пробоин. Технический состав работал целую ночь и к утру все самолеты были исправны. На второй день с рассветом этим составом экипажей был произведен повторный налет на аэродром Таганрог.

Повидимому «фрицы» не ожидали нас так рано. Зенитки начали стрелять только после второго захода. При отходе от цели в воздухе появилась пара Ме-109, которая не вступила в бой, но преследовала нас 15 км, идя выше на 600 м и в стороне на 1000 м.

Мы потеряли один самолет от зенитного огня.

По агентурным данным, на аэродроме Таганрог было полностью уничтожено 23 самолета Ме-109.

Победа в воздухе была обеспечена: отличной техникой пилотирования (взлет и посадка с боковым и попутным ветром в сумерках), отличной дисциплиной строя, хорошей стрелковой подготовкой и, несомненно, высоким патриотизмом наших летчиков.

Март 1945 года. Штурмовка аэродрома Олива (Данциг)

По данным визуального наблюдения летчиков и фоторазведки на аэродроме Олива находилось до 80 самолетов противника, преимущественно одномоторных. Нашему иап, базировавшемуся на аэродроме Грауденц, была поставлена задача: тремя группами по 12 самолетов Ла-5 и Ла-7, с бомбовой нагрузкой по 2 бомбы АО-25 на самолет, нанести бомбо-штурмовой удар по аэродрому Олива.

Я был командиром третьей группы.

Летный состав тщательно изучил маршрут к цели и обратно по карте. По фотоснимкам аэродрома изучили расположение самолетов так, что каждый летчик мог начертить их на память.

Утром, во время пробы моторов, все летчики сели в самолеты и я с каждым проверил двухстороннюю радиосвязь.

После этого пошли на площадку, где был выложен на земле весь маршрут полета со всеми характерными ориентирами и аэродром противника с приближенным расположением на нем самолетов.

Проигрыш полета проводили одновременно всеми тремя группами, начиная от запуска моторов и до выключения их после посадки.

Вводные при проигрыше давали командир корпуса, командир полка и ведущие групп. Дистанция между группами была установлена 3 минуты, скорость полета 360 км/час.

Особое внимание при проработке задания было уделено радиосвязи. Включать передатчик имел право ведущий группы и два его заместителя. Летчик включал передатчик только в исключительных случаях (при появлении самолетов противника или при уходе своих на вынужденную посадку).

Такая установка была нужна для того, чтобы ведущий группы в любой момент мог быть уверен в ясности его управления группой по радио. Время удара было выбрано с таким расчетом, чтобы солнце было на нашей стороне.

Перед вылетом на штурмовку пара самолетов Ла-7 произвела доразведку цели и по условному коду передала по радио, что цель на месте.

Первая группа запуск моторов производила по ракете с КП, вторая и третья группы запускали моторы после взлета 8 самолетов впереди идущей группы.

После взлета второй группы на старт вырулил я со своей группой. Впереди стояло правое звено, сзади между самолетами стояло мое звено и за мной — левое звено.

Взлет производили парами.

Такой порядок пристраивания на старте обеспечивал быстрый взлет и сбор всей группы 12 самолетов на втором развороте. Перед взлетом первой штурмующей группы вылетела группа 12 самолетов Ла-7 для расчистки воздуха.

За 30 км до цели я получил предупреждение ведущего первой штурмующей группы.

Перелетев линию фронта, летчики поставили бомбосбрасыватели на «предохранитель открыт».

Облачность — 6–7 баллов, высота — 2400 м.

Высота полета — 2200 м.

По маршруту боевой порядок группы был «клин» звеньев, в звеньях — «правый пеленг». За 15 км до цели я перестроил группу в «правый пеленг». Дистанция и интервал между звеньями были 300–200 м.

Подходя к аэродрому, я видел пожары на аэродроме и в воздухе клубы черного и белого дыма от разрывов зенитных снарядов МЗА и крупнокалиберных.

Мою группу зенитки обстреливали слабо. Я подал команду по радио: «Иду в атаку». С разворота на 90° перевел самолет в пикирование. Пикировал вдоль стоянок самолетов. Два другие звена пикировали на другие самолеты.

Бомбы сбросил с высоты 800 м, вывел самолет из угла, чтобы отстать от бомб, и опять перевел в пикирование для обстрела из пушек. Второй заход делали с высоты 800 м, вводили в пикирование с разворота на 45–90°, пикировали с углом 20–30° до высоты 100 м.

Уход от цели производил «змейкой», пока подтянулись звенья. При подходе к аэродрому я запросил по радио разрешения на посадку. Мне передали, что на кругу 16 самолетов и чтобы я не распускал группы.

Когда на кругу осталось 4 самолета, я распустил группу, свое же звено распустил над «Т», что обеспечивает посадку всех 4 самолетов с одного круга.

После взятия нашими войсками Данцига на аэродром была послана комиссия, которая отметила больше 20 сожженных самолетов и на 40 самолетах осколочные пробоины.

Вывод

Я производил штурмовку аэродромов более 10 раз. После выполнения каждого задания я тщательно анализировал положительные и отрицательные стороны этого вида боевой работы истребителя.

Считаю, что в будущей войне, кроме своих прямых задач (борьба с самолетами противника в воздухе), истребители будут выполнять задачи уничтожения самолетов противника на земле.

Точность бомбометания с пикирования на истребителе очень велика. Современное вооружение истребителя позволяет с одной атаки зажечь самолет противника, стоящий на земле неподвижно. Для этого необходимо учить летный состав стрелять и бомбить с любого положения и на любых скоростях не только по подвижным целям в воздухе, но и по неподвижным на земле.

Кубанская «этажерка»

Весной 1943 г. на Кубани немцы предприняли наступление с Таманского полуострова. За так называемой «Голубой линией» противник сосредоточил массу своих войск, а на аэродромах Таманского полуострова, в Крыму и на юге Украины — большое количество бомбардировочной и истребительной авиации. В небе Кубани развернулось грандиозное воздушное сражение.

В конце марта 1943 г. мы прилетели на Кубань из тыла. В один из первых вылетов мы шли восьмеркой «Аэрокобра» в боевом порядке «фронт» на высоте 2000 м с задачей прикрытия своих войск от ст. Крымской до Небережаевской. Вскоре над станцией Крымская на большой высоте были замечены Ме-109 и вся наша группа одновременно восьмеркой стала набирать высоту. И оказалось, что за время нашего выхода на высоту 7000 м замеченные нами бомбардировщики противника отбомбились по нашим войскам со средней высоты под нами. По возвращении на аэродром на коротком разборе была отмечена ошибочность наших действий и было решено разбиться на две группы: на ударную и прикрывающую.

В тот же день вылет был снова повторен в составе восьмерки. Патруль был построен теперь уже так: ударная группа состояла из 6 самолетов и должна была находиться на 2000–2500 м с задачей уничтожать только бомбардировщиков противника, а группа прикрытия — верхняя пара, идушая на 700 м выше ударной, должна была драться в основном с истребителями противника.

Этот вылет прошел удачно. Ударная группа выполнила свою задачу, расстроила бомбардировщиков, не допустив их к нашим войскам, а верхняя пара сковала боем четырех истребителей противника.

В последующих вылетах мы стали выделять по две-три пары на прикрытие ударных групп. Иногда уменьшали состав ударной группы, чтобы обеспечить несколько слоев прикрытия. Так появился тактический прием, прозванный летчиками Кубанская «этажерка» (рис. 28).

В чем заключался этот прием?

Ударная группа самолетов патрулировала на высоте вероятного подхода бомбардировщиков противника с задачей не допустить бомбометания.

Строй ударной группы состоял из двух пар и строился по фронту с интервалами между парами 250–300 м. В парах самолеты строились так: интервал до 200 м, дистанция 50–75 м.

При обнаружении бомбардировщиков противника на встречных курсах ударная группа выстраивалась по фронту на уменьшенных интервалах и по команде ведущего открывала огонь по бомбардировщикам; последние, как правило, рассыпались. Остальные 2–3 пары имели превышение над ударной группой до 1000 м. Они строились с таким расчетом, чтобы верхняя пара могла видеть следующую ступень нижней пары или ударную группу. В тех случаях, когда бомбардировщики противника шли без прикрытия, верхние пары также могли всегда вступить в бой — поддержать ударную группу.

Для борьбы с истребителями противника такой строй также себя оправдал. Если была атакована ударная группа, то при выходе из атаки истребители противника попадали под огонь верхних пар. Если воздушным боем были связаны верхние пары, то одна пара ударной группы или вся группа по парам могла набрать высоту выше воздушного боя и быть хозяином положения. Такой порядок широко применялся при патрулировании над войсками.

Эшелонирование «этажерки» чаще всего производилось так: одна пара на высоте 4000 м; вторая пара — на 5000 м и в стороне на 300 м, сзади на 200 м; третья пара — 6000 м и в стороне на 300 м, сзади на 200 м; четвертая пара — на 7000 м и в стороне на 300 м, сзади на 200 м. Пары в строю — «фронт». Расстояние между самолетами 150–200 м в сторону, 40–50 м сзади. Все пары держат между собой зрительную и радиосвязь. Радиосвязь держат только ведущие пар с ведущим восьмерки. Этот строй не дает сразу обнаружить противнику количество нашего патруля и дает полную возможность отразить любую внезапную атаку.

Такой боевой порядок мы применяли до конца войны, изменяя по обстановке состав ударной и прикрывающей групп. Когда же противник начал применять истребителей как бомбардировщиков, в прикрывающую группу выделялась только одна пара, а ударная группа возрастала до 3–4 пар. В тех случаях, когда ударная группа была из 4 пар, она разбивалась на две ударные подгруппы, которые находились одна от другой с превышением до 1000 м и в стороне до 600 м.

Удары истребителей по аэродромам

Удар по аэродрому Анапа

В мае 1943 г. наша истребительная авиация Северо-Кавказского фронта, осуществляя борьбу за господство в воздухе, произвела большое количество ударов по аэродромам противника.

В ряде этих налетов на аэродромы я принимал участие.

26 мая1943 г. на рассвете, в 3.55, шестью самолетами Як-7 под командованием майора Дорошенкова был нанесен удар по аэродрому Анапа.

Первый заход на атаку был парами. В этом заходе произвели бомбометание с углом 70°. Бомбы сбрасывали на высоте 500 м. После бомбометания в этом же заходе обстреляли самолеты противника пулеметно-пушечным огнем, снижаясь до высоты 50 м.

Второй и третий заходы ввиду сильного противодействия ЗА произвели одиночными самолетами с разных направлений.

В результате налета один самолет противника и бензозаправщик были подожжены и пять самолетов повреждены. Три наших самолета были подбиты огнем ЗА, но вернулись на свой аэродром.

Второй удар по этому аэродрому был произведен 4 июля 1943 г. тринадцатью самолетами Як-7б в 3.05.

Этот налет ничем не отличался от первого, за исключением того, что был изменен маршрут полета и подход к аэродрому Анапа. На этот раз мы подошли к аэродрому с тыла, со стороны моря, чем и была обеспечена внезапность удара.

Полет к цели производился на высоте 2500 м при скорости полета на маршруте 360 км/час.

На аэродроме было обнаружено и повреждено 10 самолетов противника.

Контроль наших действий осуществлял летевший вместе с группой командир корпуса генерал-лейтенант авиации Савицкий.

Налеты в обоих описанных случаях производились без доразведки, так как хорошо было известно, что противник располагает очень ограниченным количеством аэродромов на Таманском полуострове и что на аэродроме Анапа действительно базируется основная масса немецких истребителей.

Успеху налета по аэродрому Анапа содействовала тщательная, заблаговременная подготовка летчиков. По приказанию генерал-лейтенанта Савицкого мы провели предварительно тренировку в стрельбе по щитам ночью, в сумерках и в бомбометании с пикирования.

Налет на аэродромы Апостолово и Костромка

3 января 1944 г. согласно намеченному плану в 13 ч. 30 м. две эскадрильи нашего полка взлетели для ударов по аэродрому Апостолово. Одну эскадрилью возглавлял я, вторую — ст. лейтенант Маковский.

С целью достижения относительной внезапности удара, обе эскадрильи пересекли линию фронта на высоте 4000 м и подошли к цели с запада.

На подступах к аэродрому, расположенному северо-восточнее Б. Костромка, я был встречен четверкой истребителей противника. В завязавшемся воздушном бою два из них были сбиты летчиками прикрывающего звена. Мое ударное звено, пользуясь тем, что вражеские истребители были связаны боем, успешно атаковало материальную часть на аэродроме и пулеметно-пушечным огнем уничтожило с первого захода три самолета противника. После окончания боя с вражескими истребителями прикрывающее звено одной парой атаковало обнаруженные зенитные огневые точки, а второй — произвело нападение на группу вражеских бомбардировщиков, появившихся в это время над аэродромом. В этом воздушном бою были сбиты один Ю-87 и один Хш-129.

Эскадрилья ст. лейтенанта Маковского, наносившая удар по аэродрому западнее Б. Костромка, противодействия в воздухе со стороны истребителей противника не встретила и обоими звеньями атаковала его самолеты на стоянках. В результате на аэродроме были уничтожены три самолета Ме-109, один ФВ-189 и сожжен один бензозаправщик. Все мы вернулись без потерь.

Налет на аэродром Лепатиха

По данным разведки в первых числах января 1944 года группой 18 Як-9 был произведен удар по аэродрому (ст. Снегиревка).

В районе цели облачность была 3–5 баллов на высоте 3000–4000 м, видимость 5–10 км.

Самолеты Як-9 на 50% были вооружены 37-мм пушками.

Боевой порядок состоял из ударной группы в 10 самолетов и прикрывающей — в 8 самолетов.

Ударная группа под командованием Героя Советского Союза майора Климова получила задание уничтожить пушечно-пулеметным огнем самолеты противника на аэродроме. Четыре самолета из этой группы под командованием лейтенанта Василенко должны были подавлять ЗА в районе цели.

Для обеспечения действий первых двух групп была выделена прикрывающая группа — 8 самолетов под моим командованием.

Наводил группу на цель Герой Советского Союза майор Федоров, который за 1,5–2 часа до вылета на атаку произвел парой Як-9 доразведку аэродрома Лепатиха.

Перед вылетом на боевое задание майор Федоров подробно инструктировал летчиков о расположении аэродрома Лепатиха, местах стоянок самолетов противника и о подходах для атаки цели.

В 14.08 самолеты вылетели на выполнение боевой задачи.

В середине маршрута четыре самолета группы лейтенанта Василенко возвратились на свой аэродром из-за неисправности материальной части.

Ударная группа майора Климова подошла к аэродрому Лепатиха на высоте 2000 м и с пикирования под углом 30–35° произвела атаку самолетов противника, уничтожив при этом три самолета Хш-129.

Удар для противника оказался настолько неожиданным, что его ЗА открыла огонь лишь при втором заходе истребителей на цель.

Я со своей группой шел выше ударной на 600–1000 м, но ввиду ослабления этой группы уходом лейтенанта Василенко я приказал одной своей паре действовать по ЗА.

При подходе к аэродрому Лепатиха мы увидели над ним группу бомбардировщиков противника и пристраивавшихся к ним Ме-109(рис. 29).

По радио передал майору Климову, чтобы он не рассчитывал на мое прикрытие, а сам немедленно четверкой атаковал бомбардировщиков, и одной паре лейтенанта Дыдыгина приказал атаковать истребителей.

С первой атаки мы сбили три самолета Ю-88. После этого противник пришел в полное замешательство. Бомбардировщики рассеялись и начали пикировать, сбрасывая свои бомбы, которые падали почти около аэродрома.

Лейтенант Дыдыгин парой смело атаковал немецких истребителей, которые также смешались.

Хорошая радиосвязь позволила мне держать группу в кулаке и организованно с боем отходить на свою территорию. Но в воздухе находилось еще 8 самолетов Ме-109, которые при отходе от цели атаковали группу майора Климова. В результате завязавшегося воздушного боя два истребителя противника были сбиты. Наши самолеты вернулись на свой аэродром.

Из приведенных мною коротких эпизодов можно заключить, что действия по аэродромам очень сложны и разнообразны. Дать какой-то шаблон этих действий невозможно, больше того, это было бы неправильно. Но несомненно, что успеху ударов по аэродромам способствуют следующие условия:, 1) хорошее знание и тщательная оценка обстановки;, 2) безукоризненное знание района действий;, 3) продуманная, тщательная организация подготовки к боевым действиям;, 4) максимально возможная внезапность нападения.

Удар истребителей по аэродрому Печь

В ноябре 1944 г. при проведении операций 3-м Украинским фронтом авиация противника активно поддерживала свои наземные войска.

Истребители ФВ-190 и частично Ме-109 атаковали наши войска на марше, затрудняя им передвижение. Отдельные истребители-«охотники» блокировали наши передовые аэродромы.

Для снижения активности действий немецких истребителей нашему соединению было поручено нанести ряд ударов по их аэродромам.

Нашему иап 10 ноября 1944 г. во второй половине дня была поставлена задача: атаковать аэродром противника Печь с целью уничтожения самолетов и личного состава, находившихся на нем. Аэродром Печь был расположен на правом берегу р. Дунай, на 150–200 км северо-западнее г. Белград, у подножья Альп.

Боевое задание, порядок взлета, сбора, полет по маршруту, действия в районе цели были изучены со всеми участниками налета под личным руководством командира соединения Героя Советского Союза полковника Смирнова.

В 13.30 10.11.44 г. парой самолетов Як-1 под командованием ст. лейтенанта Посуйко была произведена доразведка аэродрома.

После изучения результатов доразведки и доведения их до ведущих групп в 15.30 был произведен вылет.

В налете на аэродром Печь принимало участие 29 самолетов, из которых было образовано для полета и атаки цели пять групп (рис. 30).

Первая группа Барченкова, ныне Героя Советского Союза, в составе 8 Як-9, получившая задачу уничтожения техники и живой силы на аэродроме, шла на маршруте на высоте 1500 м.

Вторая группа Меренкова, ныне Героя Советского Союза, в составе 6 Як-9, задачей которой являлось подавление зенитного огня, шла на маршруте слева от первой группы на интервале 500–800 м, с превышением 400–500 м.

Третья группа под моим командованием в составе 6 Як-1 и Як-9 предназначалась для оказания помощи группе ст. лейтенанта Меренкова в случае необходимости; на маршруте шла левее второй группы и с превышением над ней 200–400 м.

Четвертая группа майора Маркова в составе 5 Як-1 должна была производить бомбометание взлетной полосы с целью затруднить взлет самолетов противника и их уничтожить. На маршруте эта группа шла правее третьей группы, на дистанции 500 м на одной с ней высоте, с последующим выходом вперед всех групп, для бомбометания по аэродрому.

Пятая группа Героя Советского Союза капитана Колдунова в составе 4 Як-3 имела задачу прикрывать все четыре группы от атак истребителей противника. Группа шла с превышением над общим боевым порядком до 600 м.

Так как солнце при полете к аэродрому Печь было слева, то весь боевой порядок был смещен влево.

Подход к аэродрому был произведен в том же боевом порядке, в котором группа шла на маршруте к цели.

Для противника этот налет был внезапным, и огонь зенитной артиллерии был открыт по нашим самолетам после входа в пикирование группы, которую возглавлял я. Поэтому моей группе и пришлось подавлять ЗА. Оборона аэродрома состояла из 3–4 батарей крупной ЗА и кольцевого охранения МЗА («Эрликон»).

Внезапности удара способствовали:

1. Заход для удара по аэродрому с трех направлений и со стороны солнца.

2. Наш удар по аэродрому был произведен во вторую половину дня, после интенсивных боевых действий немецкой авиации; большая часть самолетов, находившихся на аэродроме, не была готова к вылету. Наблюдалась только одна попытка взлета пары ФВ-190.

Углы пикирования при стрельбе были различные, от 40 до 80°. Высота первой атаки была около 1500 м, последующие атаки — с высот 600–1000 м.

После первой атаки наши самолеты построились в боевой порядок «круг из пар» и произвели по 3–4 атаки по самолетам противника.

По наблюдениям группы майора Маркова было установлено, что на аэродроме Печь большинство самолетов было уничтожено. Мы не потеряли ни одного самолета. В скором времени аэродром Печь был занят нашими войсками и результаты боевых действий были подтверждены.

Необходимо отметить, что отход от цели после атаки производился мелкими группами по 2–4 самолета, вследствие чего вся группа сильно растянулась. Это обстоятельство могло привести к печальным последствиям в случае встреч с истребителями противника.

Примеры сообразительности летчика-истребителя

Летчик-истребитель (как показала война) должен избегать стандарта в своих действиях в воздухе. Одна встреча с противником не похожа на другую. Один воздушный бой не похож на другой, в нем всегда есть какая-то своя особенность. При каждой встрече с противником летчик обязан оценить обстановку и только уже потом действовать наверняка. Иногда соотношение сил явно не в его пользу, но молниеносная сообразительность, отличное знание противника и своих возможностей позволяют выйти победителем, несмотря на численное превосходство врага.

В октябре 1941 г. наше звено (3 самолета ЛАГГ-3) вылетело на разведку каравана судов, шедших Финским заливом от полуострова Ханко (Финляндия) в Ленинград. На обратном пути в районе острова Лавенсааре поднявшийся морской туман заставил нас снизиться до высоты 100 м. Я заметил, что слева от нас идет встречным курсом самолет «СБ». Командир звена лейтенант Ефимов дал установленный на этот день сигнал «я свой самолет». Самолет «СБ» дал ответные покачивания и дополнительно зеленую ракету, установленную на этот день, и скрылся в тумане. Однако я тут же вспомнил последний приказ командующего о переводе самолетов «СБ» на ночные действия. Сообщив командиру звена, я развернулся на 180° и пошел на поиски подозрительного самолета «СБ». Пробив тонкий слой тумана, я вновь увидел «СБ» и на полном газу стал сближаться, чтобы убедиться в его принадлежности. Увидев меня, самолет «СБ» выпустил шасси (что было когда-то сигналом «я свой самолет»). Тут мне стало ясно, что это самолет противника.

Когда я приблизился на дистанцию 200 м, стрелок бомбардировщика дал по моей машине очередь из пулемета, но промахнулся. Резко выделяющийся на борту фюзеляжа белый круг со свастикой уничтожил все сомнения. Хорошо зная эту машину, ее уязвимые места, я с одной очереди поджег ее правый мотор. Подоспевшие лейтенант Ефимов и летчик Сухов также атаковали «СБ». После нескольких наших очередей «СБ» упал на отмель острова Сомерс, находившегося в то время в наших руках. Таким образом был впервые установлен факт использования финнами захваченных у нас самолетов.

В сентябре 1942 г. в составе шестерки самолетов «Харрикейн» я вылетел с ародрома Борки в район г. Колпино на прикрытие наземных войск. В воздухе шли упорные бои. На высоте 2000 м у нас завязался бой с 14 самолетами Ме-109. В это время со стороны Красногвардейска шли 16 бомбардировщиков Ю-87 с большим прикрытием истребителей. Нас об этом предупредили по радио. Все мы понимали, что нужно атаковать Ю-87 как главную цель, но выйти из боя было невозможно. Имея больше, чем двойное численное превосходство в силах, немцы дрались отчаянно. Низкие летно-тактические данные английского самолета «Харрикейн» крайне стесняли наши действия. В это время на помощь нам подошла восьмерка Як-7б. Капитан Ефимов искусно вывел нашу группу из боя и повел нас в атаку на группу Ю-87. Четверка Ме-109 стала нас преследовать и атаковала пару капитана Ефимова.

Получив от капитана Ефимова по радио приказание «Бейте Юнкерсов», я ворвался в строй бомбардировщиков всей четверкой. Все перемешалось: справа восьмерка Ме-109, не поняв в чем дело, пронеслась над нашими головами, не обратив на нас внимания. Я дал команду выпустить шасси и вся четверка пристроилась к общей группе немецких бомбардировщиков. Наши «Хариккейны» с выпущенными шасси были почти не отличимы от немецких Ю-87 и мы спокойно шли в общем строю противника. Пользуясь этим моментом, мы все четверо хорошенько прицелились по идущим впереди нас Ю-87 и открыли огонь. 4 Ю-87, объятые пламенем, повалились вниз. Мы резко отвалили от строя немецких самолетов и перешли на бреющий полет. Среди немцев поднялась настоящая паника. Испугавшись, что «свои бьют своих», они поспешно бросили бомбы и завязали между собой бой.

Все наши самолеты благополучно вернулись на свой аэродром.

Вывод

В каждом воздушном бою летчик-истребитель должен прибегать к таким методам уничтожения воздушного противника, которые, исходя из данной обстановки, являются наиболее эффективными. Он должен помнить, что нельзя быстро разгадать замысел противника в воздухе, если не знаешь обстановку, плохо знаешь возможности противника и методы его боевой работы. Надо «воевать не числом, а умением», — вот лозунг летчика-истребителя.

Таран разведчика Ю-88

В августе-сентябре 1942 г. противник усиленно рвался к Сталинграду. Его разведывательная авиация летала днем в глубь нашей территории, до 300 км от линии фронта. Особенно усиленные полеты разведывательной авиации производились в район железной дороги Саратов — Астрахань. Эта дорога была единственной, по которой шли эшелоны к войскам, обороняющим Сталинград. Над ней разведчики появлялись до 10 раз в день на высотах от 3000 до 5000 м. Бывали случаи, когда попутно с разведкой одиночные самолеты бомбили эшелоны и ж.-д. полотно. Наша истребительная группа, состоявшая из инструкторов-летчиков Качинской авиашколы, вела борьбу с разведчиками на участке железной дороги Урбах — Эльтон протяжением 250 км. Группа работала с двух аэродромов. Основной аэродром Красный Кут и площадка около ст. Палласовка, 100 км южнее ст. Красный Кут.

Наша эскадрилья находилась на площадке. Связь с постами наблюдения, имевшимися на каждой станции железной дороги, и с Красным Кутом была телефонная. Посты ВНОС сообщали тип, высоту, количество и направление полета самолетов противника. В зависимости от интенсивности полетов разведчиков на земле дежурили парами, звеньями или всей эскадрильей. От патрулирования группой командование отказалось, так как заброшенные немцами в район железной дороги диверсанты сообщали по радио самолетам-разведчикам еще на подходе о районе нашего патрулирования и разведчики обходили этот район.

Вылет на перехват производился по сигналу с КП командира группы из Красного Кута, так как разведчики противника в большинстве случаев заходили на разведку железной дороги со стороны Красный Кут и летели на юг через Палласовку, вдоль железной дороги.

11 сентября 1942 г. в 9.00 я с ведомым Шлыковым дежурил на самолетах Як-1 в готовности №1. С КП командира группы передали, что на высоте 3000 м летит разведчик в направлении Палласовки. Нам дали сигнал немедленного вылета — ракету. Взлетели в зону перехвата — севернее ст. Палласовка.

Через три минуты после взлета на высоте 2000 м я увидел выше себя, примерно, на 1000 м, разведчика Ю-88, который летел с курсом 180° вдоль железной дороги. Пошли на сближение. Вскоре за хвостом разведчика появилась полоса черного дыма, видимо экипаж заметил нас и теперь уходил с набором высоты, включив моторы на полную мощность. Лишь спустя 10 минут мы сблизились с ним.

С дистанции 400–300 м я открыл огонь на поражение стрелка. У меня израсходовались боеприпасы и отказало оружие. Теперь разведчик мог уйти безнаказанно, получив нужные разведданные. Нет! Упустить нельзя. Хотя бы ценой собственной жизни, я решил таранить Ю-88. Но как? Этого я не знал.

Явилась мысль выскочить вправо из-под плоскости разведчика и с левым разворотом сверху ударить носом своего самолета в фюзеляж разведчика. так я и сделал. Перед тараном я не снизился, а догнал на параллельных курсах разведчика и подошел вплотную к нему. В последние секунды в моей памяти запечатлелось: высота 5000 м, скорость по прибору 450 км/час. При ударе меня выбросило из кабины. Я благополучно приземлился на парашюте и вернулся в свою часть.

Разведчик Ю-88, разбитый на две части, упал в двух километрах от ст. Кайсацкая Казахской ССР, Астраханской железной дороги.

Выводы

1.Хорошо организованное оповещение позволило своевременно произвести вылет и встретить разведчика.

2. Поспешно и почти бесцельно израсходованный боекомплект заставил применить таран.

3. Прием был крайне рискованным и при отсутствии опыта в производстве тарана послужил причиной потери своего самолета.

Осмотрительность истребителя

Мне хочется затронуть вопрос, чрезвычайно важный для каждого летчика, а в особенности летчика-истребителя, при всяких условиях: при выполнении боевого задания над полем боя: в тылу противника и при полете над своей территорией. Это вопрос об осмотрительности.

Значение осмотрительности в воздушном бою определяется следующим: тот, кто первым обнаружил противника, почти на 50 % решил исход боя в свою пользу. Он может занять исходное положение, выгодное для атаки, достигнет внезапности и, в крайнем случае, примет все меры к тому, чтобы сорвать атаку противника, не быть атакованным и в свою очередь стать атакующим.

Два примера из моей боевой работы в период Великой Отечественной войны показывают значение осмотрительности в бою.

Сентябрь 1942 г. Бои под Сталинградом носили ожесточенный характер. Истребительная авиация немцев в этот период господствовала в воздухе как над полем боя, так и в нашем тылу. Каждый вылет сопровождался воздушным боем или даже рядом воздушных боев.

Возвращаясь с разведки на самолетах Ла-5 со своим напарником лейтенантом Чиликиным, я заметил над Сталинградом 6–8 Ме-109, которые в свою очередь также обнаружили нас.

Уклониться от боя не удалось, пришлось вступить в бой. Первая атака немцев не была для нас неожиданной; развернувшись на 180°, мы встретили атакующих в лоб.

После 3–4 минут боя мой напарник неожиданно ушел на посадку и я остался один против группы истребителей. Я знал, что продолжать бой, хоть и оборонительный, я обязательно должен, в противном случае меня собьют, как только я попытаюсь выйти из боя.

Бой длился около 30 минут. В течение этого времени многочисленные атаки немцев я сводил на-нет своевременным маневром своего самолета. В любой момент я видел, где находятся истребители противника, своевременно разгадывал их замысел, уходя из-под атаки каждого из них всевозможными маневрами.

В итоге немцы оставили меня и ушли, расстреляв, по-видимому, все боеприпасы. Я произвел посадку на свой аэродром без единой пробоины.

Второй случай, который привел к иному результату, произошел в октябре 1943 г. над рекой Молочная (4-й Украинский фронт).

Я во главе восьми «Аэрокобр» вылетел на прикрытие наземных войск. Боевой порядок был построен в два эшелона: ударная группа — 4 самолета, в которой находился я, и прикрывающая группа — вторая четверка, следовавшая сзади, слева и выше.

Истребители активности не проявляли. Патрулирование происходило на исходе дня . Надеясь на бездействие истребителей противника, мы ослабили осмотрительность и лишь удар сзади дал мне знать, что я атакован.

Оглянувшись, я увидел пару Ме-109, которая выходила из атаки. Мой самолет загорелся и мне пришлось оставить его, выпрыгнув с парашютом.

В последующем оказалось, что вся группа также увидела эту пару Ме-109 только после того, как я был сбит.

В чем же причина того, что я был сбит без боя? Очевидно, что недопустимое ослабление внимания, отсутствие осмотрительности у меня и группы позволило противнику атаковать самолет внезапно.

Отсюда вывод: если не видишь противника, не считай, что его нет. Считай, что он всегда есть, но ты его не обнаружил.

Мы знаем целый ряд случаев, когда наши самолеты были атакованы и сбиты истребителями противника уже над своей территорией, при производстве посадки на аэродромы.

Я считаю, что каждый командир, обучая летчика-истребителя, наряду с отработкой техники пилотирования должен больше обращать внимания на развитие осмотрительности.

Летный состав должен твердо помнить, что даже наличие новейших радиолокационных средств обнаружения, устанавливаемых на самолетах-истребителях, ни в коей мере не исключает, а лишь дополняет непрерывное наблюдение за воздухом. Отличная осмотрительность значительно сокращает ничем не оправдываемые потери летного состава и материальной части.

Через 50 лет... А.Ф.КОВАЧЕВИЧ после окончания академии служил в войсках, командовал истребительным полком, дивизией, возглавлял штаб воздушной армии. Спустя двадцать лет вернулся в родную академию на должность начальника кафедры. Закончил службу первым заместителем начальника академии в звании генерал-лейтенанта. Эта его фотография сделана в последний год службы в возрасте 69 лет. После войны 1941–1945 гг. Академия командно-штурманского состава ВВС широко распахнула свои двери для офицеров-участников войны. Они имели огромный боевой опыт, но не имели теоретических знаний. Среди этих новых слушателей был и я. Мы сразу почувствовали несоответствие теоретических положений, излагаемых блестящими лекторами, тому опыту войны, который мы вынесли на своих плечах. Профессорско-преподавательскому составу еще предстояло всесторонне исследовать этот опыт и внедрить его в учебный процесс. Назревал конфликт. К счастью в 1946 г. начальником академии был назначен маршал авиации Федор Яковлевич Фалалеев, высокообразованный офицер, командовавший в войне авиационными частями, соединениями и объединениями. Он и подал нам идею о создании сборника поучительных тактических приемов и способов выполнения боевых задач, которые применяли нынешние слушатели во время войны. Это мудрое решение Федора Яковлевича привело к тому, что вместо конфликта неожиданно родилось содружество теоретика и практика: в процессе работы над сборником возникали взаимные вопросы Героев и преподавателей, споры и доказательства, сборник писался и редактировался одновременно. Из всех боевых эпизодов были отобраны 100 лучших, они были сгруппированы по родам авиации и получилась книга «Сто сталинских соколов в боях за Родину». Долгие годы эта книга служила учебным пособием по тактике воздушных боев и сражений как для слушателей академии, так и для летчиков, командиров строевых авиационных частей. Сожалею, что книга была закрыта, а со временем практически исчезла. Взамен же ее так и ничего не было создано. Конечно, это не мемуары. В мемуарах человек больше видит себя таким, каким он хотел бы быть, а не каким он был в бою. Я горжусь, что оказался одним из авторов этой книги, на которой учился сам и учил других летчиков и командиров.

Перехват разведчика

С трижды Героем Советского Союза Александром Ивановичем Покрышкиным мы часто летали на «свободную охоту», в которой уже приобрели достаточный опыт.

Но вот у нас явилась новая мысль: ловить у себя в тылу дальних разведчиков, пролетавших недалеко от нашей точки базирования.

Как правило, дальние разведчики проходили на больших высотах и их можно было обнаружить только по гулу и инверсионному следу.

Гв. полковник Покрышкин дал мне задание вести наблюдение за разведчиками, проходившими возле нашего аэродрома, в районе Мелитополя. Наблюдая за одним из разведчиков, я установил, что он проходил в одно и то же время, по одному и тому же курсу. Курс немецкие летчики проложили по побережью Азовского моря. Обнаружив график полетов разведчика, мы вылетели на перехват его.

Набрав высоту 7500 м, стали патрулировать, ожидая его прихода. Вскоре я заметил силуэт самолета. Это был ожидаемый нами разведчик Ю-88 последнего варианта, приспособленный специально для разведки на больших высотах.

По радио я передал ведущему: «вижу слева, выше, спереди самолет противника». В ответ услышал приказание: «пропустить дальше в тыл».

Встреча произошла на встречных курсах, но мы, делая вид, что не замечаем его, не пошли на сближение, а, наоборот, стали уклоняться вправо. Этим самым мы ввели немецких летчиков в заблуждение, ибо они продолжали свой полет с прежним курсом.

Давая им возможность уйти подальше в наш тыл, мы все больше отворачивали вправо и одновременно набирали высоту.

Набрав высоту порядка 8,5 км, мы резко развернулись и пошли на сближение с Ю-88.

Сближение заняло довольно продолжительное время; немцы обнаружили нас и стали развертываться на 180° на свою территорию, чем помогли нам ускорить сближение. Сблизившись с разведчиком, мы атаковали его сверху-сзади под ракурсом 1/4, прикрываясь непростреливаемым конусом вертикального оперения.

При атаках одиночных самолетов мы, как правило, сначала весь огонь направляли на стрелка, а затем переносили на моторы или кабину летчика в зависимости от обстановки. С первой же атаки полковник Покрышкин расстрелял стрелка с дистанции 100 м, затем мы подошли вплотную и зажгли оба мотора. Немцы старались дотянуть до своей территории, но мы продолжали атаку.

После нескольких наших атак Ю-88 взорвался в воздухе недалеко от аэродрома нашего базирования, на глазах у всего личного состава.

Таким же образом нами было сбито в дальнейшем еще несколько разведчиков.

«Свободная охота» истребителей

Летом 1943 г. на Калининском фронте немцы еще имели численное превосходство в самолетах, однако, советские летчики смело вступали в бой с превосходящими силами врага и побеждали. Победу обеспечивала наступательная тактика: врага искали и уничтожали везде: в воздухе и на земле. Героизм и отвага, беззаветная преданность своему народу и вера в победу сочетались с боевым мастерством наших летчиков.

6.9.43 г. с 11.35 до 12.37 я в составе четырех Як-9 (мой ведомый мл. лейтенант Сергунин, ведущий второй пары гв. лейтенант Марченко, его ведомый гв. мл. лейтенант Жилкин) производил свободный полет и поиск самолетов противника в районе Ярцево-Духовщина-Смоленск.

На высоте 3500–4000 м восточнее Духовщина мы встретили двух ФВ-190, пытавшихся атаковать наши самолеты со стороны солнца с правым разворотом из-за облачности. Я подал команду паре гв. лейтенанта Марченко, находившейся справа, атаковать ФВ-190. Гв. лейтенант Марченко со своим ведомым левым боевым разворотом зашел в хвост паре ФВ-190, атаковал ее под ракурсом ¼ и сбил один самолет (другой дымящийся ушел на запад). После короткого боя гв. лейтенант Марченко вновь занял свое место и мы продолжали полет.

В 6–7 км южнее Духовщина, на высоте 3800 м, четыре ФВ-190 пытались атаковать нас сверху-сзади из-за облаков. Не дав немцам осуществить свой замысел, я левым боевым разворотом первым перевел группу в атаку ФВ-190 снизу-спереди. После атаки на встречных курсах мне удалось зайти одному ФВ-190 в хвост левым боевым разворотом и с дистанции 50 м прицельным огнем сбить его. Мой ведомый гв. мл. лейтенант Сергунин заметил, что второй ФВ-190, производя разворот в противоположную сторону нашему виражу, потерял высоту и оказался ниже нас. Воспользовавшись ошибкой в технике пилотирования немца, гв. мл. лейтенант Сергунин немедленно сверху перешел в атаку и в упор сбил его. Гв. лейтенант Марченко и его ведомый, прикрывая нас, пытались завязать бой со второй парой ФВ-190, которая, не приняв боя, пикированием ушла на запад. Собрав группу, мы вновь продолжали полет по заданию. В районе севернее города Ярцево летчик Сергунин заметил еще двух ФВ-190, о чем сообщил по радио.

Гв. лейтенант Марченко резко развернулся с набором высоты на самолеты противника. Затем зашел ведомому ФВ-190 в хвост и с дистанции 120–150 м открыл огонь. Сначала самолет противника задымил и перешел в пикирование. Гв. лейтенант Марченко, преследуя его, дал еще две очереди с дистанции 50 м, после чего ФВ-190 загорелся и упал в лес.

В результате боевого вылета группа сбила 4 ФВ-190, не потеряв ни одного своего самолета.

Решительные и энергичные действия нашей группы не дали немцам объединить свои силы, находившиеся в этом районе, и нам удалось разбить их отдельные группы. Немцы не сумели реализовать свое численное превосходство.

Неоценимую услугу при взаимодействии и управлении боем оказало нам безотказно работавшее радио.

Из описанного мною примера следует, что даже не имея численного превосходства, следует применять свободный поиск противника. «Свободные охотники» сковывают значительные силы вражеских истребителей, ослабляют их противодействие нашим бомбардировщикам и штурмовикам.

«Свободная охота» истребителей

После прорыва обороны противника на Висленском плацдарме в январе 1945 г. войска 1-го Украинского форсировали Одер от Бреславля до Штейнау, Глогау, быстро вышли широким фронтом на р. Нейссе и завязали бои за немецкие города: Форст, Губен, находящиеся в 110 км от Берлина.

Наша авиация все операции наземных войск поддерживала с воздуха бомбо-штурмовыми ударами по живой силе и технике отходящего противника и его подтягиваемым резервам.

23 февраля 1945 г. в 3 часа дня был получен приказ из штаба дивизии: вылетами нескольких групп истребителей «свободных охотников» нарушать движение войск противника на участке Котбус, Губен, Форст.

Я в составе 6 самолетов Як-1, Як-9 вылетел на «свободную охоту». Боевой порядок до цели был следующий: фронт из трех пар с превышением двух пар по отношению к ведущей паре на 40–50 м. Такой боевой порядок вполне обеспечивал хороший обзор передней и задней полусфер.

При подходе к линии фронта я увидел на высоте 800 м над г. Губен несколько групп по 8–10 ФВ-190 общей численностью до 40 самолетов, штурмовавшие наши войска. Боевой порядок немецкие ФВ-190 строили из групп по 8–10 самолетов в кругу и на пикировании сбрасывали бомбы. Четверка ФВ-190 без бомб находилась выше всей группы на 400–500 м, прикрывая своих штурмовиков от атак с воздуха.

Погода позволяла подойти к противнику незаметно, так как была сильная дымка, затруднявшая видимость.

По радио я передал своим летчикам: «вижу противника, идем в атаку!». Я принял решение атаковать верхнюю четверку ФВ-190, заставить ее уйти вниз, оставив без прикрытия своих штурмовиков, после чего атаковать штурмующие самолеты, так как эти четыре самолета противника представляли для нас наибольшую угрозу.

Зайдя сверху в хвост четырем немцам, мы перешли в атаку, но они резко спикировали под свою группу. Сравнительно легко достигнув первого результата, мы вошли парами в круг немецких самолетов, пристроились к ним вплотную и стали их уничтожать.

Немцы вначале не заметили нас, виражили с небольшим креном с несброшенными бомбами, но когда мы открыли огонь и несколько самолетов упали, объятые пламенем, немцы обнаружили нас, увеличили крен виража, заметались и стали беспорядочно сбрасывать бомбы большей частью на свои же войска. Немцы никак не могли нас атаковать, мы находились в их общей массе, а они были связаны пилотированием в строю. Дистанция сближения с противником была 10–15 м и мы продолжали уничтожать их в упор. Строй немецких самолетов рассыпался, они по одному пикированием уходили поспешно с поля боя.

Боекомплект кончился, но я не прекращал атак: противник не знал, есть ли у меня боекомплект, а другим летчикам моей группы нужна была поддержка.

Немцы потеряли сбитыми 7 самолетов ФВ-190, наши потери — один подбитый самолет.

Стремительные непрекращающиеся атаки и непрерывное взаимодействие пар решили успех боя.