Глава V.

Выполнение разведки разведывательными органами

Как и при всех других задачах, выполнение разведки может быть поручено лишь ответственным исполнителям, указанным в Инструкции для тактического использования крупных соединений, а именно: командирам подчиненных крупных соединений, начальникам специальных родов войск и начальникам служб.

Разберем это последовательно.

1. Командиры подчиненных крупных соединений

Возможно, что взгляд на командира подчиненного крупного соединения как на орган разведки, уполномоченный осведомлять своего начальника, отмечает некоторую реакцию в установившихся привычках.

В самом деле, раньше думали, — особенно это было в начале мировой войны, — что осведомление должно идти не снизу вверх, а наоборот, т. е. что начальник должен осведомлять подчиненного. В августе 1914 г. это заблуждение было настолько общим, что высшая командная инстанция не требовала никаких сведений от начальников подчиненных крупных соединений; наоборот последние ждали известий сверху и слепо верили им.

Соприкосновение с противником, установленное 21 августа корпусами 3-й французской армии, не открыло им глаза на неизбежность общего столкновения. Частные начальники верили в разведывательную сводку армии, которая сообщала лишь о слабом и удаленном противнике и притом без обозначения даты этого сведения Соприкосновения как будто бы и не существовало.

Сведение о близком присутствии противника, доставленное каким-то бельгийским бургомистром в штаб одного из корпусов, вызвало лишь вежливую благодарность и замечание по его адресу: «Безумец, видящий противника повсюду! Ведь командование армии сообщило, что немцы за Лессой!» (более перехода к северу). А спустя 5 мин. гранаты падали уже на командный пункт.

Впрочем, не одни французы заблуждались в этом отношении.

Припомним, что 28 августа командир X германского корпуса в течение боя, продолжавшегося не менее 8 час., — боя, в котором ему не удалось одержать значительного успеха, послал командующему армией только два и притом тенденциозных донесения; что командир гвардейского корпуса не отправил ни одного донесения и что командующий 2-й германской армией не считал даже нужным требовать донесений от подчиненных ему корпусов. [83]

У нас такое заблуждение легко объясняется самим способов обучения, существовавшим в то время. Но произошло ли в этом способе существенное изменение в настоящее время?

Считалось логичным — как при решении задач на карте, так и во время маневров — сообщать задание, общую обстановку и частную обстановку, а когда руководство хотело взять на себя лишний труд, то командир, от которого требовалось решение, снабжался еще приказом, который нормально должен был исходить от старшего начальника.

Обыкновенно в этом приказе или же в одной из двух упомянутых выше обстановок сведения о противнике давались более полные, чем их можно бы получить в действительности, — иногда более полные и точные, чем их мог бы дать даже сам начальник противной стороны.

Например, эти указания разоблачали задачу противника «выдвинуться на такую-то линию», или его намерение: «заставить нас потерять время», «защищаться на такой-то позиции», «охватить наш фланг»... или еще лучше — они говорят о будущих действиях противника, что сообщалось в возрожденной сомнительной форме принца Фридриха-Карла: «Надо ожидать», и т. п. и т. д.

Таким образом, создавался рефлекс, будто бы освещение обстановки, т. е. по существу познание противника, приходит сверху!..

Наоборот, нужно всем внушать, что, по крайней мере, в этом деле познание противника получается не сверху, а снизу: начальник знает лишь, то, что ему сообщили его подчиненные, ответственные исполнители.

Например, очевидно, что командир корпуса, находится в наиболее выгодном положении, для того чтобы доставлять командующему армией точные, изученные и в случае надобности проверенные сведения обо всем происходящем у противника в исследуемом районе. В самом деле, для сбора этих сведений он располагает дивизиями, имеющими собственное наблюдение и могущими входить в соприкосновение с противником, располагает артиллерией, авиацией и т. д. Кроме того, в своем штабе командир корпуса имеет 2-е бюро, которое собирает, изучает и истолковывает для него все получаемые сведения. Снабжать этими сведениями командующего армией, тем легче, что большая часть их должна и без того быть собрана для потребностей собственного маневра.

До последнего времени не было принято ни при упражнениях на карте, ни на маневрах, чтобы низшие инстанции, передавали высшим все сведения, получаемые ими от соприкосновения с противником или от разведывательных органов. Часто и теперь сведения, сообщаемые организуемыми для некоторых маневров секциями «противник», не передаются, так как знают, что маневры окончатся раньше, чем подобное сведение дойдет до высшей инстанции. [84]

К тому же полагают, что оно затеряется в пути и потому его не посылают.

Проникнутый представлением о начальнике, не умеющем требовать донесений от своих подчиненных и потому вынужденном «выпутываться» и «бегать за сведениями», кто-то из командиров придумал «передовой центр донесений» (centre de renseignement avancé), образуемый в каждом крупном соединении, недалеко от фронта, что и было освящено уставами. Такая мысль находится в явном противоречии с наиболее мудрыми правилами организации и военной иерархии; она привела к созданию органа, бездействующего и вредного.

В самом деле, вся связь организована таким образом, чтобы облегчить сношения начальников с подчиненными и обратно. Вследствие этого линии связи идут в направлениях, перпендикулярных к фронту; к тому же такое направление и в техническом отношении является наиболее выгодным, потому что линии, параллельные фронту и соответствующие передовым центрам донесений, могут быть легко прерваны огнем противника.

Как при подобных условиях орган, расположенный близ фронта, сможет централизовать сведения, собранные с различных пунктов этого фронта? На это у него не хватит средств.

Будет ли начальник передового центра донесений обладать таким авторитетом, чтобы, несмотря на все затруднения, привлечь эти сведения к себе? Тоже нет, ибо при здравом размышлении мы должны признать, что например штабу дивизии невозможно послать в этот центр для совершения указанного подвига квалифицированного командира, так как все подходящие командиры уже имеют свое определенное место на командном пункте, где они необходимы.

По-видимому, передовой центр донесений наперед обречен на бессилие. Но жалеть его нечего, потому что кроме вреда он ничего принести не может.

Действительно допустим на один момент, что начальнику этого центра удалось привлечь к себе сведения, например от командиров рот или батальонов, находящихся в соприкосновении с противником. Главной задачей его было бы определить ценность этих сведений (для чего он, однако, не имеет должной квалификации) и затем переслать их начальнику: дивизии. Разумеется, сверх того он должен убедиться в получении этих сведений промежуточными инстанциями; но сможет ли он это сделать всегда?

Разве не виден серьезный вред, который может принести подобная организация? Она отваживается отвлекать от непосредственно заинтересованного начальника в пользу высшей командной инстанции такие сведения, по рассмотрении которых эта инстанция составит себе совершенно другое представление об обстановке на фронте, чем то, которое имел бы сам подчиненный. [85]

И тут начинаются между людьми, выполняющими одну и ту же задачу, недоразумения, во сто раз более пагубные, чем та польза, которую можно извлечь из упомянутого донесения.

Будет всегда плохо, — а в присутствии противника еще хуже, чем при всяких других обстоятельствах, — если ротный командир станет посылать донесения не своему батальонному командиру, а в другую инстанцию, и если батальонный командир начнет обращаться не к своему полковому командиру; это справедливо для всех инстанций. В каждой инстанции дело начальника — собрать сведения о неприятеле и представить их в высшую инстанцию с приложением, если нужно, своей личной оценки и с указанием принятых мер, возбуждаемых ходатайств и пр.

Пусть не говорят, что начальник, всецело занятый боем, не станет посылать донесения и что описанный порядок надежнее. Нельзя допускать, чтобы кто-либо из исполнителей забывал, что он составляет часть целого. К тому же у каждого из этих начальников, до батальонного командира включительно, имеется штаб, на обязанности которого лежит составление донесений в высшую инстанцию.

Скажут, что этот штаб недостаточно компетентен для оценки сведения? Но, в общем, он это сделает гораздо лучше, чем тот командир, которого можно будет посадить в передовой центре донесений. Впрочем, дело начальника — указать своему подчиненному его обязанности в вопросе о донесениях я дать ему по этому поводу приказы, настолько ясные, чтобы он не мог уклониться от их исполнения.

Наконец, у нас имеется опыт войны. В прежнее время, когда непонимание роли разведки было общим явлением, и когда связь спереди назад была возможна лишь по телефонным линиям, очень удаленным одна от другой и закопанным в землю на 1–1,5 м, можно было думать, что передовой центр донесений, помещенный па оконечности этой линии, необходим. Но уже во время войны все начальники, пожелавшие заняться обучением полковой разведки и дать исполнителям точные инструкции относительно того, что именно от них требуется, поражались результатами, которые были достигнуты без применения не нормального средства — передовых центров донесений.

2. Начальники специальных родов войск

Начальник кавалерии, начальник артиллерии, начальник инженеров, начальник авиации и начальник связи, могущие доставлять сведения командованию, являются, с точки зрения последнего, настоящими органами разведки. [86]

Начальник кавалерии.

Организация крупных войсковых соединений не предусматривает начальника кавалерии на таких же правах, как начальника артиллерии, начальника инженеров и пр. Следовательно, точнее было бы рассматривать начальника кавалерийской дивизии, приданной, например, к армии, как начальника крупного соединения, подчиненного командующему армией. К тому же эта дивизия имеет с армейским корпусом то общее, что она является одновременно боевым организмом и органом сбора сведений. Но она отличается от корпуса тем, что ее роль как разведывательного органа очерчена гораздо отчетливее. Часто «добывание» сведений будет самой целью действий кавалерийской дивизии или кавалерийского корпуса, тогда как для армейского корпуса, введенного в дело для других целей, она явится случайной задачей.

В течение долгого времени кавалерия даже рассматривалась как орган, преимущественна назначенный для сбора сведений. Наполеон не колебался, употреблять ее с этой целью в больших массах; и теперь еще в наполеоновских кампаниях мы должны искать наиболее типичные примеры использования этого рода войск для сбора сведений.

Если с этой частной точки зрения возможности кавалерии очень уменьшились при позиционной войне, то не подлежит сомнению, что в маневренную войну этот род войск, получивший новую организацию, увидит свои возможности возросшими в таких размерах, о которых может быть даже и не подозревают.

Теперь кавалерия в состоянии идти для «добывания» сведений на расстояния и на сроки, отвечающие новым потребностям командования, которые вызваны значительным расширением возможностей противника, употребляющего быстрые и мощные средства транспорта.

Еще раз прогресс техники расширил проблемы, подлежащие разрешению на войне, не изменив их природы. Как бы ни совершенствовались технические средства, все же атака и оборона одинаково извлекают из них пользу. Разведка, как и вообще военные действия, пользуется выгодами мощности и быстроты, которые моторизация дает обоим противникам.

Так как свойства новых машин известны, то углубленное изучение многочисленных конкретных случаев позволяет уже теперь составить себе точное представление о требованиях, которые начальник, желающий быть осведомленным, может предъявить кавалерии, оснащенной по-новому.. Будет несчастьем, если роль, отводимая коннице в бою, ее мощность и большая скорость, заставят начальника забыть ту пользу, которую он может извлечь из нее при разведке.

Начальник артиллерии.

Подобно начальнику крупного соединения, начальник артиллерии располагает собственными органами, [87] специально предназначенными для сбора особенно точных сведений, нужных для артиллерийской деятельности. Находящиеся на позициях части, звукометрические и светометрические команды и предоставленная в распоряжение начальника артиллерии наблюдательная авиация снабжают службу артиллерийской разведки цифровыми данными и точными сведениями об организации и движениях противника.

Итак, начальник артиллерии может доставлять крупному соединению, к которому принадлежит, точные сведения, уже изученные и обобщенные, пригодные для немедленного использования. Он будет особенно компетентен в оценке всего касающегося неприятельской артиллерии, и ее способности сопротивляться нашим снарядам.

Начальник инженеров.

Кроме команд подслушивания в минных галереях, которые, может быть, будут образованы, начальник инженеров не располагает никакими органами собственной разведки. Следовательно, лишь в виде исключения — в этом частном случае — он может быть причислен к ответственным исполнителям сбора сведений. Но рядом с ним должен быть поставлен начальник связи.

Начальнику связи подчинены команды телефонного и радиотелеграфного подслушивания и команды радиогониометрических засечек (sections de répérade radiogoniomètriquè). Он может доставлять начальнику крупного соединения лишь те сведения, которые ему удалось собрать в силу неосторожности противника при использовании его средств связи. Но эти неосторожности почти неизбежны, и результаты, добытые посредством радиогониометрии и подслушивания, зачастую представляют для командования самый высокий интерес. Организация этой службы лежит на начальнике связи.

Начальник воздушных сил.

Со специально организационной точки зрения начальник воздушных сил может быть уподоблен начальнику кавалерии того крупного соединения, которому он принадлежит. В смысле использования воздушных сил он командует в действительности лишь теми, которые находятся в непосредственном подчинении начальнику крупного соединения, не распоряжаясь силами, входящими организационно в состав подразделений этого соединения.

Его можно было бы уподобить, как и начальника кавалерии, начальнику крупного подчиненного соединения; подобно последнему он является одновременно и боевым организмом, и органом сбора сведений. Но его роль в качестве органа сбора сведений выступает еще отчетливее, чем у начальника кавалерии.

Авиация в ее младенческом состоянии в начале мировой войны употреблялась только для разведки. Пройдя там свое обучение, она быстро дала ценные результаты. С 1915 г, воздушная фотография стала дополнять, [88] а иногда и поправлять донесения летчиков-наблюдателей и вскоре дала возможность в большинстве случаев торжествовать над хитростями маскировки.

Результаты, добываемые воздушными разведками и пополняемые постоянным наблюдением с привязных воздушных шаров, составляли к концу войны одну из самых важных частей в общей массе сведений, доставляемых различными органами разведки.

После войны авиация сделала значительные успехи, которые вместе с успехами, достигнутыми в оснащении кавалерии техническими средствами и в организации механизированных отрядов, открыли для сбора сведений новые возможности; в последних встречается теперь особая надобность, так как противник располагает быстрыми и мощными средствами передвижения. Роль авиации как органа разведки не перестает расти.

Начальник воздушных сил может одновременно посредством зрительного наблюдения и при помощи аэрофотосъемки быстро собрать для начальника крупного соединения документальные данные, простирающиеся на значительные пространства и в частности на такие районы, где невозможно никакое другое наблюдение.

Положительные сведения, которые он может дать на основании своих аэрофотосъемок и даже зрительных наблюдений, отличаются большой достоверностью. Благодаря своей многочисленности и обстоятельности они позволят составить почти полное представление о положении противника. При желании командование может рассматривать это положение со всех сторон: в вертикальной проекции, в горизонтальном или наклонном виде, спереди, сбоку и даже сзади. Внимательное изучение фотографических снимков открытых гребней на обратной северной стороне Шмен-де-Дам перед атакой 16 февраля 1917 г., может быть, избавило бы французов от многих кровавых потерь.

Отрицательные сведения авиации далеко не имеют такой ценности. Опыт войны показал, что разведывательные сведения, полученные зрительным путем, можно принимать лишь с величайшей осмотрительностью.

Нужно ли напоминать заблуждение, в которое был введен Бюлов 27 августа 1914 г.?

Мы знаем, что еще в тот же день французские летчики-наблюдатели не видели ничего подозрительного в районе, пройденном 3-й германской армией.

Германский самолет донес 8 сентября, что абсолютно никого нет в северном районе Сомсуа в Шампани, над которым он только что пролетел и где, однако, французский корпус совершал марш сближения, нисколько не скрываясь...

Число таких примеров можно было бы увеличить до бесконечности. [89]

Даже аэрофотосъемка может в известной мере сделаться жертвой ловкой маскировки.

Однако значит ли это, что авиация безусловно неспособна дать своему отрицательному сведению абсолютную ценность? Мы этого не думаем. Но для этого нужно действовать в хорошо определенных условиях, с очень небольшой высоты, что делает разведки особенно опасными. Дело начальника сравнить предстоящий риск с важностью требуемого сведения.

Наконец, посредством использования воздушного шара начальник воздушных сил может добавить к способности добывать сведения в известный час в определенном районе еще способность установить перед фронтом постоянное наблюдение на несколько километров в глубину.

3. Начальники служб

Начальники различных служб обыкновенно вовсе не содействуют сбору сведений. Самое большее, что командование иногда обращается к их компетенции для оценки какого-нибудь сведения, относящегося к их специальности.

Наоборот мы можем сказать уже теперь, чтобы более к этому не возвращаться, что начальники служб могут испытывать нужду в некоторых частных сведениях, которые было бы полезно им сообщать. Это способствовало бы хорошему выполнению соответствующей службы в течение определенного маневра: например сведения о ресурсах, существующих еще в районе, куда начальник крупного соединения предполагает перенести свои операции.

Начальник разведывательной службы.

Среди начальников служб все-таки есть один, который должен быть рассмотрен здесь, потому, что он является начальником службы, имеющей специальным назначением сбор сведений о противнике.

В самом деле, он уполномочен при помощи средств, предоставленных в его распоряжение военным управлением, собирать кое-какие сведения, которые нельзя добыть другим путем, оплачивая их в случае надобности.

По поводу него нельзя дать слишком точные указания, хотя не следует преувеличивать опасность разоблачений, которые ничему не научат возможного противника, столь же сведущего, как и другие, в вопросах шпионажа

Для своего осведомления начальник разведывательной службы пользуется самыми разнообразными в нравственном отношении людьми, начиная от человека бескорыстного, готового из страстного патриотизма подвергнуться сильнейшим страданиям и принести величайшие жертвы, и проходя по всем промежуточным ступеням, до самого гнусного изменника. [90]

Управление таким персоналом требует, чтобы начальник был опытным психологом, тонко понимающим все пружины человеческих действий — от самой благородной отрасли до самых низменных инстинктов природы.

Но даже при таком глубоком знании людей начальник разведывательной службы потерпит неудачу, если только он не будет обладать широким пониманием нужд своего начальника, чтобы в соответствии с ними использовать наличные средства разведки. Тут, как и в тактике, он должен иметь понятие о главном усилии.

Кроме того, начальнику разведывательной службы нужна способность верного суждения, которая оградит его от хитростей и ловушек противника.

Наконец начальник разведывательной службы должен отличаться прямым характером, что избавит его от искушения (за отсутствием важных известий) удовлетворять нетерпение своего начальника сообщением ему массы бесполезных сведений или же сведений сенсационных, не подлежащих проверке.

Разведывательная служба должна быть еще задолго до войны ориентирована относительно тех требований, которые будут ей предъявлены в случае надобности, чтобы все нужные для действия средства были заблаговременно приготовлены и чтобы передача сведений, весьма щекотливая в этом деле, была предусмотрена и организована в деталях. При отсутствии такой предосторожности придется в момент нужды напрасно ждать сведений, необходимых для маневра. Тут, как и в вопросе о передовом центре донесений, нужно не столько бегать за сведениями, сколько требовать их доставки в нужное время от соответствующих лиц.

4. Прочие органы разведки

К перечисленным сведениям, доставляемым начальнику, подчиненными ему: органами, присоединяются еще другие сведения от органов, ему не подвластных, которые, тем не менее, могут подкреплять его осведомленность документальными данными.

Сюда относятся: высшая командная инстанция, соседние начальники и вообще все органы, так или иначе прикосновенные к разведке.

Высшая командная инстанция.

Как правило, каждая командная инстанция располагает нужными ей органами разведки, но иногда последних может не хватать.{16}

Например, это может случиться с дивизией, лишенной эскадрильи, необходимой для точного определения места какого-либо органа неприятельской обороны, невидимого с наземных наблюдательных пунктов и с привязного воздушного шара. [91]

В этом случае подчиненная инстанция — в данном примере дивизия — учтет эту потребность в своем плане сбора разведывательных данных, а высшая инстанция, будучи надлежащим образом уведомлена (тут — корпус), озаботится доставкой просимого сведения.

Кроме таких сведений, которые низшая инстанция просит у высшей или которые последняя по собственной инициативе добывает для первой, есть еще одно чрезвычайно важное сведение, которое начальник непременно должен сообщить своему подчиненному: это общее положение противника, действующего в районе маневра.

В самом деле, на основании всех сведений, доставленных всеми подчиненными разведывательными органами, начальник мог воспроизвести общее положение противника, в которое неизбежно входят и частные положения, специально интересующие каждого отдельного из его подчиненных.

Внутри очерченной таким образом рамки, ограничивающей поле его возможных ошибок, подчиненному остается лишь определить детали, относящиеся к потребностям идеи маневра, которая сама все более и более направляется на детали.

Соседние начальники. Во время собственных разведок соседние начальники получают относительно противостоящего противника такие сведения, которые могут иной раз почти в такой же мере интересовать сражающиеся рядом с ними войска. Например, предположим, что мы хотим определить плотность занятия неприятельского фронта на нашем участке, и что нам удалось установить впереди нас разграничительную линию какой-либо неприятельской дивизии. Если соседний начальник сообщит нам, что на его участке находится другая разграничительная линия той же дивизии, то мы будем располагать данной, способной в значительной мере облегчить разрешение нашей задачи.

Таким же способом, как и выше, наша потребность будет указана в плане сбора разведывательных данных, и соседний начальник, будучи сам заинтересован в этом открытии, не замедлит сообщить нам требуемое сведение по его выяснении.

Органы разведки.

Наконец опыт разведки на войне показывает, насколько общее значение имеет басня «Петух нашел жемчужное зерно». Отыскивая пищу, петух нашел жемчужину, с которой не знает, что делать. То же происходит и в области разведки, когда в поисках чего-либо другого открывают жемчужину, которая лично не нужна. Но мы знаем, кому ее следует послать, — начальнику или подчиненному, ближнему или дальнему соседу, чтобы она приобрела всю свою ценность жемчужины, и тогда она направляется как можно скорее к заинтересованному получателю. [92]

5. Распространение разведывательных данных

Из сказанного следует, что если мы поместимся в какой-либо командной инстанции, то заметим три различных потока сведений, которые направляются к заинтересованным начальникам — высшим, подчиненным или соседним — независимо от того, просили они о присылке этих сведений или нет.

Такое направление сведений по соответствующему пути к начальникам-получателям и называется распространением сведений.

Роль начальника соединения и его штаба в распространении сведений.

Начальник войскового соединения должен интересоваться этим распространением. Именно от него старший начальник требовал целый ряд сведений, которые по этому специальному заказу добывались. Очевидно, что к назначенному сроку должны быть представлены лишь сведения изученные, по возможности проверенные и отнюдь не двусмысленные, чтобы их можно было не только поставить на соответствующее место сообразно их важности, но и особенно определить степень их достоверности.

Начальник соединения лучше других может судить о том, какие сведения имеют значение для маневра старшего начальника.

Таким образом, все сведения, представляемые старшему начальнику, должны быть просмотрены начальником данного соединения, хотя бы и были подготовлены в его штабе.

Сведения, назначенные для подчиненных, имеют весьма различную важность. Если речь идет о каком-либо детальном сведении, полученном старшей инстанцией, но интересующем лишь подчиненного, то можно допустить, что штаб перешлет ему это сведение без вмешательства начальника. Но если дело касается общего положения противника, воспроизведенного изученными выше приемами, т. е. той общей обстановки, среди которой каждый подчиненный будет определять свое собственное положение, то зачастую начальнику бывает полезно ознакомиться с тем, в каком виде эта общая обстановка изображена его штабом. Несомненно, что одно и то же положение, представленное с преувеличенным оптимизмом или с несколько утрированным пессимизмом, может породить неосторожную доверчивость или парализующее беспокойство. Между тем моральное состояние подчиненных должно быть предметом особого внимания начальника.

Что касается соседних начальников, то, по-видимому, не произойдет никаких неудобств, если предназначенные для них сведения, — как детальные, так и относящиеся к более важным предметам, — будут рассылаться непосредственно штабом. Относительно деталей это очевидно, но если дело касается более важного сведения [93] или общего приказа, то они фигурируют ужа в документах, адресованных старшим начальникам или подчиненным, которые начальник соединения видел, а потому не представляется препятствия к тому, чтобы они были даны соседям в той же форме.

Документы, обеспечивающие распространение сведений.

Прежде всего, мы должны выделить сведения, представляющие немедленный интерес для какой-либо командной инстанции. Обыкновенно оно будет заключаться в констатировании положения или факта, из чего нужно будет безотлагательно сделать вывод.

Для этого достаточно краткого донесения или сообщения, смотря по тому, предназначается ли оно начальнику или подчиненному. То и другое должно быть ясно; и точно, давая ответы на обычные вопросы: кто или что? когда? где? как?

Общие донесения по разведке.

Сведения, собранные, изученные, истолкованные и в случае нужды проверенные низшей инстанцией, представляются в высшую в форме общих донесений по разведке.

Эти общие донесения составляются по определенному методу, причем сведения, относящиеся: к одному и тому же предмету, району и пр., группируются в отдельные параграфы.

При накоплении достаточного количества сведений стараются сделать из них общий вывод. Но прежде всего нужно резко разграничить установленные материальные факты к то, что является лишь результатом толкования.

Разумеется, что основным правилом для этого донесения должна быть абсолютная искренность. Начальнику должна быть сообщена вся правда, какова бы она ни была. Обмануть его в какой-либо мере — это значит испортить одно из существенных оснований будущего оперативного замысла. Какой бы прием ни был употреблен для обмана — ложь, извращение истины или просто замалчивание — это одинаково значит совершить действие, более преступное и низкое, чем простая бесчестность, — это настоящая измена.

Разведывательные сводки.

Документ, посредством которого старший начальник сообщает низшим инстанциям сведения, собранные о противнике, носит название разведывательной сводки.

В этой сводке должны быть методически сгруппированы, как и в «общем донесении по разведке», отдельные сведения, относящиеся к одному предмету, району и т. д. и могущие интересовать того или другого из начальников-получателей. Но в случае надобности в ней следует найти и списание общего положения противника в том виде, как оно представляется начальнику, с отметкой всего имеющего значение для маневра крупного соединения.

Это описание может быть помещено или в начале сводки в [94] параграфе «Общая обстановка», или в конце ее под заглавием «Заключение» или «Выводы».

Вопрос о форме этого документа имеет мало значения, лишь бы можно было легко найти обе категории сведений: общие и частные.

Зачастую — особенно в таких командных инстанциях, как корпус, — общее донесение по разведке и разведывательная сводка будут тождественны. В этом случае без всякого неудобства можно заменить общее донесение разведывательной сводкой, посылаемой вместо первого.

Разница между общим донесением по разведке и разведывательной сводкой.

Но между этими двумя документами все-таки может образоваться существенная разница, которая всецело выражается в следующей форме: вся истина — в общем донесении, ничего, кроме истины, — в разведывательной сводке.

Действительно в известных случаях, впрочем, довольно редких, признается нежелательным давать подчиненным некоторые сведения, не имеющие отношения к их действиям во время маневра, а между тем могущие оказать дурное влияние на их дух.

Однако по нашему мнению все же лучше было бы ничего от них не скрывать. Можно все сказать исполнителям, нужно лишь найти подходящую для этого форму.

Во всяком случае, никогда не следует, даже под предлогом подъема духа, давать ложные сведения. Это всегда всплывает наружу; помимо обмана самое выражение «bourrage de crâne», т. е. «набивка черепа»{17}, родилось в последнюю войну, — мы могли констатировать и плачевные следствия прозванного так действия. Ложь убивает доверие, а получаемая от нее мимолетная выгода — ничто в сравнении с тем моральным вредом, который она влечет за собой.

Посторонняя информация во время маневра. Наконец, само собою разумеется, что разведывательная сводка как документ командования, сообщающий подчиненным, по крайней мере частично, один из материалов, на которых основывается решение начальника, не должна заключать в себе те ребяческие глупости, которые загромождали подобные бюллетени во время войны.

Если для поднятия духа армии желательно всем чинам ее сообщать какие-нибудь новости, имеющие лишь весьма отдаленное отношение к производимому маневру, то следует создать для этого — хотя бы в каждой армии — специальную газету, где наряду с сообщаемыми новостями призванные для этого люди изливали [95] бы избыток своем воодушевления. Получится издание, которое в смысле поддержания морального элемента будет в состоянии конкурировать с театральным делом в армиях и с другими подобными предприятиями, с которыми, однако, ни в коем случае не следует смешивать разведывательную сводку.

Схемы при сведениях.

Не может быть и речи о схемах, способных совершенно заменить документы, столь точные, содержательные и сильные, как только что разобранные, если они хорошо выполнены. Но простая, ясная и выразительная схема, начерченная человеком, знающим общее положение; и нужды каждого, может сделать документ более ярким.

Все знают мнение Наполеона о ценности схем. Во время последней войны в некоторых войсковых частях искусство вычерчивания схем было доведено до высшей степени совершенства, и остается пожалеть, что оно не получило более широкого распространения.

Параграф оперативного приказа: «Сведения о противнике».

Несомненно, что от подписывающего приказ зависит придать ему подходящую форму. Однако существует традиция посвящать первый параграф вопросу о противнике. Нам кажется, что эта традиция основывается на правильной мысли о том, чем должен быть оперативный приказ.

В самом деле, что представляет собою этот приказ? Изложение решения начальника, объясненного и уточненного для исполнителей.

Само по себе это решение является лишь результатом действия ума, называемого «замыслом», в нем начальник находит разрешение проблемы, которая ему постоянно ставится, а именно, исходя из определенного положения противника, создать комбинацию имеющихся средств, которая позволила бы выполнить поставленную задачу, несмотря на сопротивление противника.

Когда начальник нашел эту комбинацию, то каким образом он мог бы лучше всего объяснить своим подчиненным то, чего он от них ожидает?

Отсюда возникает приказ, излагаемый в следующей форме:

а) сведения о противнике,

б) задача, полученная от высшей командной инстанции,

в) идея маневра, задуманного начальником для выполнения поставленной задачи, и

г) задачи, данные вследствие этого каждому из подчиненных.

Польза параграфа приказа: «Сведения о противнике».

Понимаемый в таком смысле приказ образует одно целое, в котором все части соединены причинной связью: по той причине, что противник таков и что данная нам задача такова, наш маневр должен быть именно таким, а не другим; для того же, чтобы он разыгрался по предположению, задачи, данные исполнителям, определены так, как указано. [96]

Исключите из такого целого какую-нибудь часть, и оно сделается хромым.

Но тут необходимо сделать одно замечание.

Мы знаем, что инициатива подчиненного строго ограничена выбором средств для выполнения возложенной на него задачи. Исключением является тот случай, когда в момент исполнения, подчиненный окажется явно в другой обстановке, чем та, на которой основывался приказ начальника.

Совершенно очевидно, что подчиненный, не ознакомленный с обстановкой, вызвавшей приказ начальника, окажется не в состоянии заметить происшедшее в лей изменение, а следовательно лишится и права на инициативу. Конечно, он мог бы заняться истолкованием мысли начальника, но такое толкование будет всегда опасным. Добросовестное заблуждение в этой области открыло бы дверь для всякого непослушания.

Несомненно, что в момент отдачи приказа может не хватать точных сведений о противнике; тем не менее, нам кажется, что начальник, желающий сберечь выгоды частной инициативы, должен непременно сказать, как он себе представляет противника.

Редакция этого параграфа.

Первый параграф приказа относительно противника может быть рассматриваем как выражение одной из причин, оправдывающих третий параграф — относительно идеи маневра. Очевидно, что редакция параграфа о противнике должна быть соответственно оформлена.

Он должен быть сжатым, выраженным в нескольких рельефных чертах изображением обстановки, из которого будет видна необходимость прибегнуть для достижения поставленной цели именно к тому маневру, который указан дальше.

Этот параграф приказа состоит в близком родстве с оценкой обстановки, подробно разобранной в IV главе, потому что оценка эта имеет целью дать основание для приказа, а именно — представить начальнику «в форме, пригодной для немедленного использования, все сведения о противнике, способные вызвать или изменить решение начальника» (приложение IV к Инструкции для крупных соединений, § 6).

В общем, однако, первый параграф приказа должен быть изложен еще более сжато, чем представляемые начальнику выводы из разведывательных донесений. [97]