Пятый постулат. «Систематически проводимая на земле оборона, даже при наличии ограниченных средств, обеспечивает нанесение поражения гораздо более мощным наступательным средствам»{51}
Этот постулат является следствием предыдущего. На основе приписываемого обороне свойства более полно использовать мощь современного оружия рассчитывают на то, что войска, даже растянутее на широких фронтах и даже не [73] имеющие глубокого расположения, но зарытые в землю и опирающиеся на хорошо организованную систему огня, способны остановить наступление гораздо более многочисленных масс, как бы мощно последние ни были вооружены. Предполагается далее, что оборона может поддерживать это состояние равновесия столько времени, сколько его необходимо воздушной армии для одержания победы.
В общем здесь мы видим отражение теории широких фронтов.
Руководствуясь ею и нимало не колеблясь, рассеивают малочисленный личный состав по непропорционально широким фронтам в надежде на то, что все же он, этот личный состав, будет держаться благодаря своим станковым и ручным пулеметам, а также благодаря прикрытию его проволочными заграждениями, землей или бетоном. При этом забывается, что существует же какой-то предел, за которым боевые средства уже не способны заменить самую суть, так сказать, душу обороны — ее защитников.
Автор настоящего труда уже не раз поднимал свой голос и поднимает его при всяком удобном случае против этой гибельной тенденции, чреватой смертельной опасностью.
В настоящей главе достаточно сослаться на заключение предыдущих глав, чтобы с полным основанием отрицать разумности организации национальных сил и начального плана операций, если в их основе нет ничего другого, кроме двух одинаково спорных положений: веры во всемогущество воздушной армии, которой все приносится в жертву, и веры в непоколебимость обороны границ, какие бы средства противник ни применил для наступления.
К заключениям предыдущей главы следует просто добавить несколько слов, чтобы предупредить неверное толкование уроков мировой войны.
Исследуемый здесь постулат и теория широких фронтов (что почти одно и то же) опираются на тот факт, что оборона, — в особенности оборона на Западном театре мировой войны, — показала себя в общем ненарушимой. Отсюда делают заключение, что такое явление ненарушимости фронта обороны повторится в войне завтрашнего дня и даже при гораздо меньшей плотности обороны, благодаря использованию послевоенных достижений в оборонительном вооружений.
В особенности указывают на возросшее число и качество легкого автоматического оружия, якобы возмещающего в значительной степени недостаточную численность личного состава. [74]
Но рассуждать так, — это значит отказаться от учета ряда факторов.
Если на оборонительных фронтах мировой войны действительно долгое время наблюдалась их ненарушимость, то это происходило от того, что наличные силы вместе с резервами и со средствами для их перевозки были с обеих сторон величинами одного и того же порядка, что их вооружение было почти одинаково, что наступление не располагало боевыми машинами, которые благоприятствовали бы осуществлению его и особенно благоприятствовали бы достижению внезапности.
Когда же наступление получило надлежащую боевую машину — танк, когда атакующий смог использовать внезапность благодаря более подходящему оружию и благодаря лучшим — более гибким и более быстрым — способам действий, когда кризис в численности личного состава стал сказываться в рядах германцев более чувствительно, чем в рядах союзников, тогда фронт рушился, и даже позиции Гинденбурга оказались не прочнее, чем карточные домики.
В настоящее время наступление на земле будет располагать значительным превосходством в силах. Прогресс в вооружении и особенно в механизации позволяет наступлению сосредоточивать свои силы с крайней быстротой. Отсюда — внезапность появления и плотность боевых средств на выбранных для операций участках фронта. Благодаря этим же достижениям наступление получило новейшие наступательные боевые средства, значительно более мощные и действительные, чем французские танки 1918 г., которые тем не менее, хотя в малом количестве и в детской стадии своего развития, дали такие крупные результаты, как, например, в наступлении 18 июля 1918 г. Может быть, в будущем наступление будет располагать другими боевыми машинами и будет использовать другие до сих пор неизвестные приемы.
Наконец, существуют силы природы, которые в военном искусстве почти не использованы, — например электричество.
Как была бы безумна та страна, которая, несмотря на все это, поручила бы численно ничтожному составу сухопутных вооруженных сил заботу по обеспечению ненарушимости границ на все то время, которое необходимо для достижения решения войны одними лишь столь гадательными действиями воздушных сил.
Если даже верить во всемогущество авиации, то и тогда это значило бы доводить модную мистику до предела. [75]