Предисловие

Посещая книжные магазины, а, также проходя мимо уличных торговцев, иногда можно наткнуться на книгу, речь о которой пойдет в данной статье.

Я имею в виду книгу В. Резуна «Ледокол», опубликованную автором под псевдонимом В.Суворов довольно давно.

Для тех, кто эту книгу не читал, поясняю, что в ней В. Резун приводит свою версию начала второй мировой войны, согласно которой, данную войну начал Советский Союз, а Гитлер, нападая на нас, наносил всего лишь упреждающий удар. И эту свою версию автор пытается доказать с энтузиазмом и старанием, достойным, на мой взгляд, лучшего применения.

Надо сказать, что в своих попытках опровергнуть общеизвестные факты автор «Ледокола» вовсе не одинок. Есть авторы, которые с успехом «доказывают» и более невероятные веще. Довольно широкую известность приобрели попытки доказать что американцы никогда не высаживались на Луне, или что произведения Шекспира на самом деле были написаны группой авторов.

В своей статье я решил возразить версии В. Резуна.

Зачем я это сделал? А сделал я это потому, что мне надоело отсутствие альтернативных исследований по этому вопросу: куда ни глянь — один Резун. К тому же мне не понравился стиль этой книги. Если бы В. Резун изложил свою теорию как одну из возможных версий, объясняющую начало войны, к нему не было бы никаких претензий. Но он, почему-то, настаивает на своей исключительной правоте и пытается внушить читателю мысль, что не согласными с ним могут быть только коммунисты. Метод, надо сказать, довольно старый.

И вот В. Резун, на страницах своей книги, периодически обрушивается на каких-то коммунистических историков, которые, по его словам, хотят его оспорить. Но я ни разу не встречал, ни одной попытки анализа «Ледокола» в периодической печати. Как правило, его просто называют фальсификатором, но доказательств не приводят. Замечу, так же, что и западные историки, если брать настоящих историков, насколько я знаю, то же считают В. Резуна недобросовестным автором. Но и их мнения по этому вопросу можно обнаружить в нашей печати только в очень кратком виде. Впрочем, я слышал, что какую-то попытку опровергнуть теорию В. Резуна делал известный историк Волкогонов, правда, на фоне большого объема сочинений В. Резуна такие попытки мало заметны.

Этот пробел я и хочу восполнить.

Для начала — немного истории.

Впервые я прочел эту книгу в начале девяностых годов, и помню, какое большое впечатление она на меня произвела. У многих, кто прочел ее, уверен, было такое же чувство. И хотя я придерживался другой точки зрения по данному вопросу, но передо мной оказалась чрезвычайно убедительная система доказательств, которая показалась мне, тогда, довольно безупречной. В самом деле, почему бы не поверить в написанное в «Ледоколе», ведь его автор доказывает свою теорию так доходчиво.

И возможно я бы поверил В. Резуну, если бы не одно место в его книге, о котором я точно знал, что оно не соответствует действительности.

Мое увлечение — история авиации и танковых войск во Второй мировой войне, и эту тему я знаю достаточно хорошо. И когда В. Резун стал, для доказательства своей теории, приводить некоторые факты из истории предвоенного развития авиации и обсуждать их, несоответствие некоторых его утверждений действительности сразу бросилось мне в глаза.

И хотя эти утверждения, по сравнению с общим объемом книги, были не так уж значительны, и могли быть простой ошибкой, а не сознательным обманом, (всем известно, что многие военные плохо знают историю) я подумал — а так ли уж верно все остальное?

Решил я разобраться (ведь тема очень важная) истинная ли приведена в «Ледоколе» версия начала войны или ложная, а если ложная, то обманывает ли автор читателя сознательно или просто не разбирается в истории.

По этому, я занялся анализом «Ледокола» на достоверность. Я решил сделать то, чего, мне кажется, не пробовали сделать многие завороженные мастерским стилем этой книги, поклонники «Ледокола».

Я решил проверить, насколько достоверны приводимые в «Ледоколе» факты, а так же я решил проверить логику этой книги. То есть, насколько логичны рассуждения В. Резуна, и нет ли в его книге несовместимых противоречий.

Итак, я стал внимательно перечитывать «Ледокол».

И вы знаете, всякое доверие к этой книге развалилось довольно быстро.

Сейчас, по прошествии некоторого времени, мне даже смешно вспоминать, что я думал, что результатом моих исследований, возможно, будет вывод о том, что теория В. Резуна верна, и, соблюдая логическую честность, мне придется этот вывод принять. Но после проверки оказалось, что «Ледокол» полон разнообразного обмана и всяческих нелепостей, в чем читатель может убедиться, если захочет, прочтя эту статью.

Что я хочу доказать в своей статье? Хочу я доказать то, что по книге В. Резуна совершенно нельзя судить о начале Второй мировой войны, поскольку в этой книге В. Резун обманывает своего читателя слишком уж часто. Преступность сталинского режима, я естественно, опровергать не собираюсь. Режим был, конечно, преступен, но речь пойдет не о режиме, а о конкретных вопросах, второстепенном — собирался ли Советский Союз напасть на Германию в середине лета 1941 года, и главном — как так случилось, что в центре Европы появился Гитлер?

Но самое главное против чего я хочу возразить — это против допустимости лжи в исторических исследованиях.

Разумеется, в рамках одной статьи, я не стал опровергать все доводы В. Резуна подряд. У меня не было времени написать такую же по объему книгу. Это и не нужно, для опровержения «Ледокола» достаточно доказать что его автор часто прибегает к сознательному обману читателя в самых важных местах своей книги. К тому же, читателю наверняка было бы скучно читать полное перечисление того, где и как в «Ледоколе» В. Резун обманывал нас. По этому в этой статье я привел анализ только самых важных и типичных мест в «Ледоколе», которые являются решающими при оценке этой книги.

Как понять, фальсификатор В. Резун или нет? И как вообще оценивать достоверность той или иной книги на историческую тему? Это очень сложно. Ведь это нам сейчас хорошо известна тогдашняя ситуация. А политические деятели тех лет действовали зачастую исходя из ложных оценок как своих, так и вражеских сил, они могли только догадываться о намерениях лидеров других стран, к тому же ситуация осложнялась тем, что такие люди как Гитлер, были психически неуравновешенны и действовали иногда вопреки всякой логике. Поэтому, объяснить их действия с современной точки зрения достаточно трудно.

Одни и те же факты можно толковать, достаточно правдоподобно, совершенно по разному, делая из них совершенно разные выводы.

По этому, на словах конечно, можно практически доказать все что угодно из одних и тех же фактов. Например, почему в СССР почти не выпускались перед войной тяжелые четырехмоторные бомбардировщики Пе-8.? Можно конечно сказать, что их не выпускали потому, что Сталин планировал захватить Германию внезапным ударом, в ходе краткосрочной войны, в которой дальние бомбардировщики, предназначенные для разрушения промышленности противника, не нужны. А можно сказать, что мы готовились к чисто оборонительной войне, в которой, для защиты своей территории нужно как можно больше истребителей, поэтому и не стали отвлекать средства на выпуск дорогих и сложных в изготовлении Пе-8. И то, и другое объяснение одинаково убедительно (пока читатель не узнал альтернативное мнение) и, между прочим, одинаково неправильно. В реальности, то, что эти бомбардировщики были выпущены в незначительном количестве, объясняется, другими причинами, о которых речь пойдет дальше.

Всегда надо знать альтернативную точку зрения на события! Очень многие утверждения выглядят достоверно только до тех пор, пока им не стали возражать. Но наш книжный рынок по этой теме, к сожалению, полностью монополизирован В. Резуном и читатель не имеет никакой возможности эту альтернативную точку зрения узнать. Это очень напоминает коммунистические времена, когда в средствах массовой информации альтернативной точки зрения то же не наблюдалось.

Итак, на протяжении многих лет, автор «Ледокола» забивает мячи в не защищаемые ворота. Удобно он устроился.

Но я решил нарушить эту идиллию и подвергнуть «Ледокол» анализу.

Что же делать, как узнать, для чего писалась книга, для обмана, или для честного исследования истории. С чего надо начать, что бы ответить на этот вопрос?

А надо, перво-наперво, оценить честность автора. Подробный разбор его утверждений можно провести и потом.

Чем отличается нормальный исследователь истории от фальсификатора? Тем, что он вначале исследует все имеющиеся у него реальные факты, и на их основе строит свою теорию. И нормальный исследователь, никогда не будет лгать, подсовывая факты выдуманные им самим. Он выводит теорию из фактов.

Фальсификатор же, использует только те факты, которые не противоречат его теории, и не стесняется населять книгу своими выдумками. Он подгоняет и придумывает факты под свою теорию.

То есть, если мы увидим, что В. Резун ведет себя как честный исследователь, к нему у нас не должно быть никаких претензий, и его теорию о начале Второй мировой можно, по крайней мере, принять к дальнейшему рассмотрению.

Но если мы увидим, что он сознательно солгал хотя бы один раз, то тогда написанному в «Ледоколе» доверять не стоит. А если обнаружится что он прибегает к нечестным методам чаще, то ценность «Ледокола» вообще сводится к нулю. Действительно — нельзя же судить об истории по книге человека, который в этой книге постоянно обманывает читателя, история и без того достаточно сложна. Один из писателей, как-то заметил, что человек, прибредший репутацию лжеца, все равно, что онемел, так как никто не прислушивается к завыванию ветра. И точно так же, как спортсмена напичканного допингом не допустят к соревнованиям, никто из уважающих себя ученых не вступит в дискуссию с человеком, который для подтверждения своей теории приводит вымышленные факты.

Полагаю, что читатель этой статьи согласится с такой постановкой вопроса.

Соблюдая объективность, ложью мы будем считать только действительно сознательную ложь, а не мелкие ошибки, которые может допустить кто угодно. Любой может пару раз ошибиться, неправильно приведя дату, или характеристики самолета, но это будет только свидетельством некомпетентности или невнимательности, что, впрочем, тоже не украшает автора.

Конечно, некоторые люди применяют и другие способы оценки достоверности приведенных в книгах утверждений. Например, по политическим убеждениям авторов книг. При таком способе оценки, для коммунистов, для того, что бы принять утверждения автора, достаточно будет того, что автор коммунист, а антикоммунисты, не рассуждая, примут на «ура» утверждения своего единомышленника. Очень сильно изучение нашего прошлого осложняется тем, что вопросы истории используются в целях современной политической борьбы, о которой многие думают, что в ней хороши все средства. В том числе и сочинение «ледоколов».

В своей статье, я старался рассматривать только факты и не касаться идеологии, но если кому-то нужно знать о политических убеждениях автора данной статьи, то сообщаю что я — монархист.

Для доказательства своей теории, В. Резун пользовался, в основном, открытыми публикациями в советской печати, и я, для опровержения его книги, поступил аналогично, используя данные, которые можно получить в обычной областной библиотеке, за что ей — смоленской областной библиотеке большое спасибо. Так же, надо сказать, что для опровержения утверждений В. Резуна я использовал и его же «Ледокол», так как содержащиеся в нем утверждения часто противоречат сами себе. Конечно, в данной статье, невозможно было полностью исследовать ситуацию, сложившуюся перед началом войны, и ответить на все вопросы, но я, по крайней мере, хочу показать, что изучать этот вопрос по книге В. Резуна совершенно бессмысленно.

Для анализа я использовал издание: «Суворов В. «Ледокол. Кто начал Вторую мировую войну?», издательский дом «Новое время», 1992 год, 352 с.»

Итак, в данной статье, я намерен на простых и ясных примерах доказать, что В. Резун — хоть и очень умелый, но фальсификатор. Что бы понять это, не надо быть дипломированным экспертом, просто рассуждайте вместе со мной.

Начнем от простого к более значительному. От фактов из истории военной техники, к более важным вопросам.

О том, что сразу вызвало недоверие к «Ледоколу»

Мое увлечение — история авиации и танкостроения во второй мировой войне, и эту тему я знаю неплохо. Поэтому, я вначале рассмотрю рассуждения В. Резуна о самолете Ил-2, танках Бт, противотанковой и зенитной артиллерии и об обучении советских летчиков, а так же о выводах, которые из этого следуют.

Дело в том, что В. Резун объясняет наши поражения в 1941 году, тем, что мы сами хотели первые напасть на Германию, и поэтому оказались не готовы к обороне. Для этого он пытается доказать, что наша армия оснащалась некоторыми видами оружия, специально предназначенного для нападения и только для нападения, и поэтому не могла эффективно защищаться. А так же, что летчиков обучали только для этой же цели. Рассмотрим же эти утверждения.

Итак, что пишет автор «Ледокола» о самолете Ил-2? Пишет он, что этот самолет создавался специально для внезапного нападения, поэтому его не снабдили оборонительным пулеметом, так как большинство вражеских самолетов при этом будет уничтожено на земле и нужды в нем не будет. А, следовательно, СССР готовился к не спровоцированной агрессии.

Давайте отвлечемся от рассуждений В. Резуна и вспомним, какой самолет на самом деле стал общеизвестным символом агрессии? Конечно же, пикирующий бомбардировщик Ju-87! С его ударов начинались все гитлеровские блицкриги в Европе. Именно он участвовал во всех внезапных первых ударах. Но у него-то оборонительный пулемет был! Если следовать логике В. Резуна, можно подумать что Ju-87 — оружие обороны. Так почему же в первый период войны у Ил-2 не было оборонительного пулемета?

Обратимся к истории авиации. Во вторую мировую только мы и Германия выпускали в большом количестве самолеты, которые проектировались как бронированные штурмовики с пушечным вооружением. Кроме наших илов, был еще немецкий Hs-129, выпущенный в количестве более 800 штук. Он начал принимать участие в боях примерно в начале 43-го и тоже выпускался без оборонительного пулемета! И это во время, когда наша авиация начала завоевывать превосходство в воздухе, и ни о каких внезапных ударах не могло быть и речи. Так значит, отсутствие оборонительного вооружения вовсе не признак того, что самолет предназначался для агрессивного первого удара?

Дело в том, что Ил-2 и Hs-129 имели очень сильное бронирование, особенно Ил-2, и мощное наступательное пушечное вооружение, из-за чего мощности моторов не слишком хватало на все остальное. И наши военные, очевидно, посчитали что, если установить оборонительный пулемет с запасом патронов, посадить стрелка, прикрытого броней, то это или снизит и без того не такую уж высокую бомбовую нагрузку в 400 кг (а двухместный Ju-87, с менее мощным двигателем, поднимал в 1941 г. полтонны) или ухудшит летные характеристики. Так же, очевидно, рассуждали и немецкие военные, полагаясь, как и мы, на истребительное прикрытие. Наши на Ил-2 все же поставили пулемет, сэкономив на бронировании стрелка. А немцы — нет. И планы по захвату Европы здесь, получается, ни при чем.

Интересно как В. Резун подает историю с установкой пулемета. Что бы подчеркнуть «агрессивность» Ил-2 он пишет, что Ильюшин предусмотрел «небольшую оборонительную деталь» — стрелка с пулеметом. Но почему небольшую? Это типичный вариант защиты для небольших самолетов. Ни у одного одномоторного самолета в начале войны, в Европе, не было такой мощной оборонительной огневой точки с 12,7 мм. пулеметом, который потом установили на Ил-2. Даже многие двухмоторные самолеты воевавшие в начале войны, такие как немецкий Ме-110, голландский Фоккер G.1, английский бомбардировщик «Бленхейм I», проектируемый в Польше «Вилк» имели один пулемет обычного калибра ( у «Вилка» сдвоенный), для защиты от атак со стороны хвоста. Как видим, многие авиаконструкторы считали такую защиту достаточной даже для двухмоторных самолетов.

Потом В. Резун пишет, что «после начала «Барбароссы» Сталин снова позвонил Ильюшину и приказал выпускать Ил-2 двухместным» ( «Ледокол» с.34). Так вот, это явная неправда, так как хотя Сталин постоянно контролировал выпуск Ил-2, пулемет на Ил-2 вернули только в 42 году, после многочисленных просьб с фронта. Задание было получено в начале 1942 года, и серийные Ил-2 с кормовым пулеметом были впервые применены только 30 октября, во время штурма аэродрома под Смоленском. То есть, более года спустя после начала войны.

К тому же, если бы Ил-2 предназначался для первого удара, было бы логичным, за счет отказа от мощного бронирования, снабдить его большей бомбовой нагрузкой и обеспечить большую дальность полета, для увеличения глубины поражения территории противника. Ведь бронирование, необходимое для действий над линией фронта, вовсе не нужно для внезапного «резуновского» удара по захваченному врасплох противнику. А бомбовая нагрузка и дальность полета у Ил-2 большими не были. Не является он оружием для первого удара.

Давайте, сравнения ради, посмотрим, а была ли еще страна, которая то же создавала самолеты без оборонительного вооружения. В 1940 году в одной из стран, начал создаваться не совсем обычный бомбардировщик, ставший потом широко известным. У него полностью отсутствовало пулеметно-пушечное вооружение, как наступательное, так и оборонительное. Более того, у него не было брони и его конструкция выполнялась из дерева. От всего этого отказались в пользу высокой скорости полета и хорошей дальности действия. Если его догонял вражеский истребитель, этот бомбардировщик, был обречен. Способом его применения были внезапные удары и быстрый уход с места действия на максимальной скорости, так как после того как этот самолет сбрасывал бомбы, догнать его было трудно. Вот вам типичный самолет и для внезапного нападения, и для действий после него, соответствующий резуновским требованиям к такому самолету. В. Резун назвал бы его даже «сверагрессивным». Вот такой бы самолет, в отличие от Ил-2, идеально подошел бы для молнейносного первого удара по немецким аэродромам. Самолет назывался «Москито», а страна, в которой он разрабатывался в 1940 году, была Англией.

Если бы В. Резун решил доказать, что агрессором во второй мировой была Англия, он, несомненно, заявил бы, что если бы Англия готовилась к обороне, то англичане должны были строить истребители, а не такие бомбардировщики, которые могут действовать только при подавлении немецкой авиации во время внезапного первого удара (что, между прочим, как и в случае с Ил-2, не соответствует действительности). Вот такая ситуация получается, кого угодно можно обвинить в развязывании войны, используя методы В. Резуна. Содержащиеся в «Ледоколе» утверждения о том, что есть оружие для обороны и есть оружие для нападения несостоятельны. Почти любое оружие можно использовать в разных целях. Будем обвинять Англию в подготовке к агрессивной войне?

Может быть и англичане готовились первыми напасть на немцев, а Германия напав на войска союзников во Франции, только защищалась, нанося упреждающий удар? Так, насколько я знаю, утверждал Геббельс. Но если написать книгу в поддержку его заявления и начать продавать ее в Германии, на вас, наверное, подадут в суд за фашистскую пропаганду и правильно сделают. То же самое Геббельс утверждал и при нападении на Советский Союз. Но в этом случае гораздо больше, особенно на западе, охотников верить в подобные нелепицы. Будем обвинять англичан в подготовке к агрессии из-за того, что они приняли на вооружение «Москито»? Нет? Тогда почему агрессором В. Резун назвал Ил-2, совсем для этой роли не подходящий?

Существует так же еще одна причина, которая опровергает мнение о том, что Ил-2, мог использоваться для «агрессивного» нападения на Германию, и эта причина заключается в том, что 22 июня 1941 года самолетов Ил-2 на вооружении нашей армии не было. Два таких самолета использовались для испытаний, 8 — для обучения летчиков, а в воинских частях их количество равнялось нулю. Цифра есть такая — «0». Но как же быть тогда с информацией о том, что мы перед войной имели около 240 этих самолетов, как объяснить это несоответствие? Это объясняется тем, что В. Резун, как впрочем, и настоящие историки, был обманут историческими документами, которые не совсем верно отображали реальность. Дело в том, что 240 — это число произведенных самолетов, а между выпуском самолета из цеха, и размещением его на аэродроме воинской части проходило довольно значительное время. После того как самолет выкатывали из цеха и проводили заводские испытания, его передавали военным, и с этого времени он уже числился за армией, но передача эта происходила только на бумаге. А на самом деле самолет разбирали, упаковывали и отправляли в часть. После того, как он добирался до части, прибывшая с завода бригада его собирала, потом он снова проходил проверочные полеты и только после этого самолет зачисляли в часть и в него мог сесть военный летчик ( Авиация и космонавтика 2/2000). В. Резун пишет, что Сталин планировал нанести удар по Германии 6 июля, сомнительно, что бы за 15 дней количество Ил-2 в войсках существенно увеличилось. Похожим образом, обстояло дело и с другими новыми самолетами, реальное количество которых в воинских частях, отличалось раза в три от существовавшего на бумаге. Современные исследования показали, что в войсках находилось только около семисот современных самолетов, вместо 2739, как считалось ранее. А если взять западные округа, то получится еще меньше — не 1540, а только 377 ( Авиация и космонавтика 2/2000).

Следует так же заметить, что история нашего предвоенного самолетостроения не подтверждает и заявлений В. Резуна о том, что наши самолеты больше всего были приспособлены для поражения целей на земле. Пикирующий двухмоторный бомбардировщик Пе-2, например, вначале создавался как высотный истребитель, то есть, как оборонительный самолет ПВО, и в бомбардировщик его переделали достаточно торопливо перед войной. По этой причине он не стал слишком хорошим бомбардировщиком.

Рассмотрим статистические данные. Какие самолеты должна выпускать страна, прежде всего, если готовится к обороне. Конечно, она должна отдавать предпочтение истребителям. А если к нападению? Тогда должна увеличит выпуск бомбардировщиков. Правильно я рассуждаю, поклонники «Ледокола»? С точки зрения В. Резуна — правильно.

Теперь смотрите, я привожу данные: в начале лета 1941 года в нашей армии было 31% бомбардировщиков, 4,5% штурмовиков, 59,2 % истребителей. Как видим, наши военные вполне могли рассчитывать на надежное прикрытие штурмовиков истребителями.

В немецкой же авиации было, соответственно, 52,4% бомбардировщиков и 31,8% истребителей (Авиация и космонавтика 2/1999). Данные приведены для советско-германского фронта.

Так кто на кого собирался нападать?

Правда, В. Резун пишет о том, что большинство наших летчиков не учили воздушному бою, но это, помимо того, что не соответствует действительности, еще и не логично. Судите сами, зачем тогда вообще выпустили так много истребителей, если их не собирались использовать как истребители! Ведь бомбардировщики, для атаки наземных целей приспособлены гораздо лучше. Не во вред же себе действовали наши военные. А если не во вред, значит перед войной наша авиация была готова к любому типу боевых действий.

Для доказательства, приведу данные для времени, когда наша армия действительно наступала, а немецкая оборонялась. В 1945 году у нас было 22% бомбардировщиков, 26,3% штурмовиков, 46% истребителей. В германской армии — 22,5% бомбардировщиков, 71% истребителей ( Авиация и космонавтика 2/1999).

Мне кажется, что это статистика неплохо все доказывает.

Перейдем теперь к рассмотрению проблем связанных с обучением пилотов.

Как быть с утверждением В. Резуна, что большинство наших летчиков-истребителей не учили воздушным боям с самолетами противника, потому что Сталин планировал внезапный первый удар по Германии, для которого достаточно умения расстрелять вражеские самолеты на земле? Это действительно написано в «Ледоколе». Однако реальные факты это утверждение опровергают.

Немецкие пилоты получали очень хорошую подготовку — около 400 часов налета в летной школе. У многих был еще богатый боевой опыт, и они летали в начале войны на лучших самолетах. Так почему же люфтваффе, с первых дней войны стало нести такие тяжелые потери. Если наших летчиков не учили вести воздушные бои, то кто же сбивал немцев с первых дней войны? Этому не научишься между делом.

Рассмотрим реальные факты. Воспользуюсь данными из журнала «Авиация и космонавтика 7/1998 г. и 8/1998 г.». Во время боевых действий против Англии, которая, очевидно, готовила своих летчиков истребителей хорошо, в период с 01.09.1939 года, до 01.09 1940 года немцы потеряли убитыми примерно 6400 летчиков. Это 533 человека в месяц. В боях с нами, в период 22 июня — 31 декабря 1941, противник потерял 3827 самолетов и 6052 летчика ( в том числе и не по боевым причинам) выбыло из строя. Это примерно 589 самолетов и 931 летчиков в месяц.

Согласитесь — хорошие показатели.

Мне могут возразить, что их начали срочно учить сразу после начала войны. Но подготовить достаточное количество летчиков истребителей, для того, чтобы нанести такие потери фашистам к концу 41 года, было просто невозможно.

Еще одна логическая неувязка, — если бы наши истребители предназначались для штурмовок наземных целей в ходе первого удара, как это хочет представить В. Резун, было бы логичным оснастить их мощным вооружением, пусть даже в ущерб летным качествам. Но все наши новые истребители, которые начали поступать в войска перед войной, по мощности залпа уступали самолетам немцев и союзников. Единственный современный истребитель, в полной мере к началу войны освоенный войсками — МиГ-3, имел всего один крупнокалиберный и два обычных пулемета. Як-1 имел одну 20 мм. пушку и тоже два обычных пулемета. Так как наши конструкторы полагали, что если самолету в бою не хватит маневренности, мощное оружие ему будет уже ни к чему — все равно собьют. Это были самолеты для активного воздушного боя.

Кстати о МиГ-3 — это был высотный истребитель для перехвата высоколетящих бомбардировщиков. Вот что о нем сообщает в своих мемуарах, бывший тогда летчиком, И.Пстыго: «Миг-3 имел хорошие данные для воздушного боя на высоте 4 тысячи метров и выше, но на эту высоту не шли самолеты противника. На малых же высотах, где в основном и происходили воздушные бои, Миг-3 был очень тяжелым» (Пстыго И.И. На боевом курсе). И если мы так рьяно, если верить В. Резуну, готовились к агрессии, то зачем было отвлекать средства на выпуск большого количества самолетов, чьи летные характеристики были наилучшими на больших высотах. Для штурмовок наземных целей он, естественно, не годился, так как его маневренность у земли была хуже, и он не обладал мощным вооружением. Это был, если можно сказать, оборонительный самолет ПВО. А было их выпущено, всего, более двух тысяч. Не будет же В. Резун утверждать что летчиков, летающих на этих самолетах, не учили вести воздушный бой.

И МиГ-3, насколько я знаю, был принят на вооружение первым из новых истребителей — в 1940 г. и был самым многочисленным современным истребителем до войны.

Но о том, что самый многочисленный современный истребитель до войны был, если можно так сказать, оборонительным самолетом, В. Резун, по понятным причинам, не упоминает, так как это противоречит его теории. Впрочем, я уверен, что при желании, автор «Ледокола» с его ни чем не сдерживаемой фантазией мог обвинить в неких агрессивных качествах и этот летательный аппарат и приписать его создание подготовке нападения на Германию, только тогда его книга приняла бы в этом месте несколько юмористический характер.

Но вернемся к истребителям. Может быть, у нас не было нужды в сильно вооруженном истребителе, так как имелось много штурмовиков? Но штурмовики, как я уже говорил, составляли совершенно незначительную часть от количества боевых самолетов в начале войны.

Какие еще доводы приводит автор «Ледокола» в защиту того, что причиной наших больших потерь был не тот факт, что они летали на устаревших самолетах, а то, что их специально не учили воздушным боям?

В. Резун пытается доказать, что основной истребитель начала войны И-16 не был основательно устаревшим самолетом и хорошо подходил для воздушных сражений.

При этом он приводит высказывание английского летчика А.Прайса о том, что в сентябре 1939 года это был самый сильно вооруженный самолет, среди серийных истребителей. А.Прайс пишет что «по огневой мощи И-16 в два раза превосходил «Мессершмидт-Е» и почти в три раза «Спитфайр-1» .

Но причем тут сентябрь 39 года, И-16 начали воевать с гитлеровцами летом 1941года! Если, в году 1938, И-16 и мог претендовать на звание лучшего истребителя мира, то в 1941 он, к сожалению, заметно устарел. Авиапромышленность развивалась, тогда, очень быстрыми темпами.

Вот какие скорости имели некоторые типичные самолеты на 41 год: И-16–462 км/час, И-153–427 км/час, «Спитфайр-MK-I» — 582 км/час, «Мессершмидт-Bf109E3» -570 км/час, Ju-88–420 км/час. То есть, новые истребители превосходили его по скорости более чем на 100 км/час!

Слово «устаревший», при описании И-16, В. Резун берет в кавычки. Но посмотрите на эти характеристики самолетов. Как его еще можно назвать? Поклонники «Ледокола», вам не кажется, что у автора этой книги что-то не в порядке со здравым смыслом. Даже бомбардировщик Ju-88 И-16 догонял с трудом, а И-153 и догнать-то его, наверное, не мог, при такой малой разнице в скоростях. Наши старые истребители могли успешно действовать только против Ju-87 и He-111. Согласитесь, что воевать на них против современных истребителей, было нелегко. А новых самолетов, у нас, к несчастью, не хватало.

В. Резун, в дальнейшем, будет частенько привлекать, для доказательства своих утверждений, высказывания разных экспертов. Рассмотрим, на примере А. Прайса, насколько можно им верить.

Мощность залпа самого слабо вооруженного варианта «Спитфайра МК-I» с восемью пулеметами составляла 95 кг/мин., а вес залпа пушечного варианта И-16 составлял 180 кг/мин. Не получается «почти в три раза больше». Скорее всего А.Прайс перепутал «Спитфайр МК-I» с «Мессершмидтом Bf109E1», у которого пулеметов было меньше. К тому же, если я не ошибаюсь, большинство И-16 имело на вооружении четыре скорострельных пулемета, уже недостаточных для борьбы с современными самолетами. Почему наши летчики так часто шли на таран? Одной из причин этого было то, что наш летчик, частенько, стрелял и стрелял, пока не кончались патроны, а вражеский бомбардировщик все летел и летел.

Получается, что не очень хорошо разбирается в истории авиации А.Прайс, недостаточно компетентен он, как эксперт. А это ставит под сомнение высказывания других, цитируемых В. Резуном авторов.

Мелкая неточность в одном месте, потом в другом и так далее. Чему, интересно, можно вообще верить в «Ледоколе»? Датам и географическим названиям вы можете верить твердо — на нас действительно напали в 1941 году и напавшая на нас страна действительно называлась Германия. Но всему остальному?

Недостаточная подготовка наших летчиков была вызвана не тем, что их специально чему-то не учили, а тем, что учеба у немцев, в начале и середине войны была поставлена лучше, не только у летчиков-истребителей и не только у летчиков.

Рассмотри историческую аналогию. Интенсивно ли сейчас обучаются воздушному бою российские летчики? Нет, насколько я знаю. Что, готовятся к нападению на натовские аэродромы? Нет, бедняги просто экономят горючее и борются с аварийностью полетов (путем сокращения их количества). Эти же причины осложняли летную подготовку и до войны.

К сожалению, у нас должного внимания учебе не уделяли, это был и есть большой недостаток нашей армии.

Так почему же наши летчики были подготовлены хуже и боеспособность наших ВВС основывалась на большей численности самолетов? Попробую назвать основную причину этого положения.

По мнению многих экспертов, причина заключалась в худшем качестве наших самолетов. Нам, правда, много лет говорили обратное, но оказалось, что даже наши новые самолеты были не так уж и хороши. Все наши новые истребители, например, оснащались ненадежными моторами, ни один из которых, в 1941 году не выдерживал положенных 50-часовых испытаний. В марте 1942 года 36,7% самолетов было неисправно из-за плохих моторов. Как известно специалистам, выпуск «сырых» машин сильно осложнил действия авиации, и это явилось одной из причин того, что только примерно 49% потерянных самолетов было сбито немцами — остальные разбились по разным причинам сами.

Если по качеству изготовления планера самолета мы не сильно отставали от крупных промышленных государств, то качество наших моторов было заметно хуже. И для того, что бы компенсировать недостаток качества решили увеличивать количество.

Решение это было, скорее всего, неправильным. Надежнее всего, было в тридцатые годы давать больше денежных средств не на количественный рост, а на научные разработки и создание передовых технологий, как это было сделано, например, в Англии. В результате этого мощность английских и американских моторов перевалила к концу войны за 2000 л.с., а наши так и не преодолели рубеж в 1900.

Что же из этого получилось? А получилось, что авиация стала очень затратной. Ведь для того, что бы содержать большое количество самолетов надо больше аэродромов, аэродромного персонала, больше мастерских и запчастей, больше авиазаводов, больше транспорта для обслуживания, больше летчиков и училищ для них, больше бензина и боеприпасов. И это при том, что по эффективности, такая авиация уступала более малочисленной авиации немцев.

Если бы мы имели компактную авиацию на хороших самолетах, всех летчиков можно было бы подготовить как надо. Но хорошо обучить большое количество летчиков затруднительно, ведь для этого потребовалось бы огромное количество бензина, возрос бы затрат средств на компенсацию износа моторов, возросло бы количество поломок а так же серьезных аварий, за которые пришлось бы отвечать руководству ВВС. Экономические возможности государства ограничены, и под расстрел идти никому не хотелось.

К тому же, надо полагать, сыграла свою роль вера в количественное превосходства и общее неуважение режима к человеку. Судите сами, если бы мощь ВВС основывалась на отличной подготовке не очень большого числа летчиков, такой летчик становился трудно заменимой ценностью и репрессировать такой персонал, по любому поводу, было уже нельзя. Такое положение дел в стране, позволить, в силу своей сути, сталинский режим не мог, что и стало одной из причин катастрофы 1941 года.

Но худшая подготовка — это не значит совсем уж плохая.

Вспомните Испанию, где советские летчики и обученные ими испанцы, успешно противостояли сторонникам генерала Франко и немцам, пока к немцам не стали поступать новые «мессершмитты» типа Bf-109.

Вспомните Халхин-Гол, где против нас сражались лучшие летчики императорской Японии. Тогда в схватках одновременно иногда сходилось более 100 истребителей. Было трудно, но превосходство в воздухе было завоевано нами без нападения на вражеские аэродромы. Вопреки утверждению В. Резуна о том, что нас учили достигать успеха только при внезапном нападении.

Все это было невозможным без умения вести воздушный бой. Ведению которого надо учить. А значит, их учили.

И не знать таких простых и общеизвестных вещей В. Резун просто не мог, а значит, сознательно обманывал нас. Согласитесь, к теории, для доказательства которой ее автор прибегает к обману, нельзя относится всерьез.

Перейдем к противотанковой артиллерии. Доказывая что СССР прекратил готовиться к обороне своей территории в 39 году, так как сам собирался напасть на Германию, В. Резун пишет: «но в этот момент Советский Союз прекратил производство противотанковых и зенитных пушек». ( Глава 4, часть 3.)

Оставим, пока, зенитные, о противотанковых же удалось установить следующее. Противотанковые пушки калибра 37 и 45 мм. действительно прекратили выпускать. Но только для того, что бы перейти на выпуск более мощных противотанковых пушек! Так как в это время появились сведения, что немцы готовятся к выпуску тяжелых танков, броня которых старыми пушками пробиваться не будет. Почему поверили эти сведениям? Да потому что сами в это время проектировали тяжелые танки, которые тоже не пробивались пушками калибров 37 и 45мм и ожидали того же от немцев. И немцы действительно перед войной создали опытный образец тяжелого танка. Правда, таких танков было выпущено совсем немного, и в серийное производство они не пошли, но наши военные об этом, тогда, очевидно не знали.

В своих мемуарах, Г. Гудериан, описывая посещение нашей военной комиссией немецких танковых заводов в 1941 году, пишет: «При этом русские, осматривая наш танк типа T-IV, не хотели верить, что это и есть наш самый тяжелый танк. Они неоднократно заявляли о том, что мы скрываем от них наши новейшие конструкции, которые Гитлер обещал им показать».

И для борьбы с этими предполагаемыми тяжелыми танками в мае 40 года конструктор Грабин начал проектировать 57 мм. противотанковую пушку. С 1 июня до 1 декабря 41 года была выпущена 371 такая пушка, что свидетельствует против утверждений В. Резуна. Но так как тяжелых танков у противника не оказалось, выпуск этого, более сложного в производстве орудия был прекращен и снова возобновился в 43 году, когда такие танки появились. А в 41 году снова перешли к использованию калибра 45 мм. Так же перед войной планировался выпуск мощного 107 мм. орудия, то же не пошедшего в производство.

Приведу некоторые цифры. К 22 июня 1941 года в войсках было 14937 45 мм. противотанковых пушек образца 1932 и 1937 года (примерно поровну). Не так уж мало, не менее двух орудий на каждый немецкий танк, при любом способе подсчета. Перед войной было сформировано 10 специальных противотанковых бригад, для использования «на путях вторжения танков противника». Как видим, готовились и к обороне. Подробнее о противотанковых орудиях перед войной можно прочитать в журнале «Техника и вооружение 9/97». И здесь В. Резун оказался не прав.

Да и с зенитными пушками напутано в «Ледоколе». На 22 июня 1941 года мы имели 2630 85 мм. зенитных пушек образца 39 года. Знаете, что означает «образца 1939 года»? Это, между прочим, означает, что они прошли испытания в 39 году и начали выпускаться в 1940 году, вопреки утверждениям В. Резуна, согласно которым, производство таких пушек в это время было прекращено. Было, так же, и 750 76 мм. пушек образцов 1938 года и 3821 76 мм. пушек образца 1931 года, к сожалению, последние не все были в исправном состоянии (Техника и вооружение 7/98).

Правда, выпуск малокалиберных зениток, был, перед войной, провален, так как ему не уделяли должного внимания, но нельзя же успевать везде. И обратите внимание, малокалиберные зенитные орудия хорошо подходят для защиты на марше наступающих войск, так что то, что они не выпускались, свидетельствует против теории В. Резуна. Крупнокалиберные же зенитки, лучше подходят для защиты неподвижных объектов типа заводов, мостов и городов, а так же для борьбы с танками, то есть для оборонительных целей. И зениток этих было достаточно много, так как немцы оценивали московскую ПВО лучше, чем лондонскую.

Прекращение выпуска перед войной ряда образцов военной техники объясняется плохо согласованным перевооружением армии, когда старые образцы вооружения уже были сняты с производства, а новые к производству только готовились.

Немцы, в середине войны, чуть было не совершили такую же ошибку, когда хотели снять с производства свой основной танк Т-IV, что бы полностью перевести заводы на выпуск «пантер» и «тигров». Тогда бы выпуск немецких танков, в ответственный момент войны, резко снизился бы, и война, возможно, закончилась бы раньше. К несчастью, некоторым немецким генералам удалось отменить это решение.

Изучая историю артиллерии, я обнаружил интересный пример, который можно было бы привести для доказательства оборонительной стратегии нашей армии. Когда принимался на вооружение миномет, которому суждено было стать самым распространенным минометом нашей армии, для него, почему то, был выбран необычный калибр — 82 мм., в то время как во всем мире подобные минометы имели калибр 81,4 мм. Конструктор этого миномета заявил, что это сделано для того, что бы иностранные армии не могли использовать захваченные у нас мины для стрельбы из своих минометов, а наши артиллеристы их мины использовать бы могли. Что могло означать это заявление? Если бы наша армия готовилась, к нападению, было бы лучше принять калибр 81,4мм., что бы захваченные на территории противника мины лучше подходили для наших минометов. Ну а для оборонительных действий, когда возможно отступление в глубь страны с неизбежным оставлением части боеприпасов врагу, лучше бы подошел калибр 82мм., который и был принят. Был ли конструктор миномета расстрелян, как пораженец, за свое высказывание, из которого следовало, что в будущей войне наши войска будут отступать? Нет, не был. А это значит, что его точка зрения совпадала с официальной.

Как вам подобное утверждение, убедительно? Конечно. Логично? Несомненно. Но я не В. Резун и не буду использовать такую аргументацию. Так как высказывание конструктора было, скорее всего, рискованной шуткой, а принятие на вооружение миномета со слегка увеличенным калибром 82 мм., было очевидно вызвано тем, что это снижало риск заклинивания мины в стволе. А привел я этот пример, для того, что бы показать, что свет клином не сошелся на подготовке армии к обороне или нападению, и что для объяснения того или иного события существуют и настоящие причины.

Рассмотрим теперь рассуждения автора «Ледокола» о танке типа Бт. Этот танк был колесно-гусеничным, то есть при снятии гусениц, он мог ездить на колесах с большей скоростью. Прототипы этого танка, его конструктор Кристи, продал в СССР, по одной версии под видом тракторов, по другой — вполне открыто, уведомив госдепартамент, и даже потом использовал этот факт для рекламы своего танка перед американскими военными. В этой открытой продаже ничего невероятного нет, так как это было обычной практикой тех лет. Англичане, например, вполне официально продали нам образцы танков «Виккерс», на основе которых был создан наш танк Т-26, и кто-то из наших инженеров даже изучал производство танков на английском заводе.

В»Ледоколе» танк Бт объявляется оружием агрессии на основании того, что на колесах этот танк практически не применялся, так как, по утверждению В. Резуна, «танки Бт были совершенно беспомощны на плохих дорогах советской территории» ( «Ледокол» стр.29). А так как ближайшие хорошие дороги были только в Германии, делается вывод, что Бт специально принимался на вооружение с целью захвата Германии.

Что ставится в вину этому танку? Во первых — то что он, якобы, был сделан только для агрессии против Германии и стран западной Европы, и второе — то что он, вследствие этого, не был приспособлен для защиты нашей территории.

Обсудим дороги. Не настолько же были плохи наши дороги, что бы по ним не мог проехать танк на колесном ходу. Ездили же по ним автомобили! Вовсе не обязательно быть европейцем, что бы ездить на колесах. Наверняка ведь было достаточно много хороших дорог, по которым можно было быстро перебрасывать танковые соединения.

Но поклонники «Ледокола» скажут мне — кто этот оригинал, что позволил себе утверждать такую чушь о хороших дорогах в СССР? Не догадываетесь кто?..

Перейдите со страницы 29, на которой критикуются наши дороги, на страницу 301 (глава 29, часть 6), и прочитайте то, что думает сам автор «Ледокола» о европейской части Советского Союза и что сообщает читателю, доказывая свою очередную теорему: «Воевать в европейской части СССР, Гитлеру, конечно, было легко: ограниченная территория, множество дорог высокого качества, а зима мягкая». Итак, у нас, оказывается, по утверждению В. Резуна, было «множество дорог высокого качества » и выяснились интересные подробности о нашей зиме. Читатель, как назвать человека, который всерьез утверждает, что в европейской части СССР мягкая зима?

И это действительно написано в «Ледоколе»! Очень забавная книга, этот «Ледокол». Напоминаю, — европейская часть простирается до Урала.

Итак, получается интересная ситуация, ведь, насколько мы помним, в начале своей книги, автор «Ледокола» характеризовал наши дороги совсем по другому.

Будем обвинять автора «Ледокола» в забывчивости? Но не похож кадровый разведчик В. Резун, на такого человека. Не мог он забыть о том, как ожесточенно ругал наши дороги в начале собственной книги.

Просто для доказательства большой лжи, в разных местах приходится обманывать по-разному.

В надежде, что невнимательный читатель не заметит.

Рассуждайте логически, хорошие были дороги или плохие — автор «Ледокола» все равно в одном из двух мест своей книги обманывает нас. И характеристику зимы тоже запомните, зачем — дальше увидите.

Сторонники «Ледокола», как вы оцениваете подобный трюк его автора?

Делая «лирическое отступление», замечу, что автор «Ледокола» совершенно не следит за своими словами. Как Хлестаков из «Ревизора». Например, на странице 302 он пишет о том, что Советский Союз имел «десятки тысяч» быстроходных танков (имея ввиду Бт), хотя если взять все танки всех типов, исправные и неисправные, по всей территории страны, их было, на начало войны, 14.2 тыс. в действующей армии и 8,4 тыс. во внутренних округах и резерве. И старые танки, многие из которых требовали ремонта, составляли большинство (Великая Отечественная война. Цифры и факты. «Просвещение», 1995 г.). А»десятки тысяч» — это получается не менее 30 тысяч одних только Бт. Так же, на этой странице упоминается о «десятках тысяч» самолетов, при реальном их количестве около 7 тысяч штук в западных округах. Получаются преувеличения минимум в два раза, такими методами можно доказать и более невероятные теории.

Являются ли подобные преувеличения В. Резуна сознательным обманом? Думаю, что, да, так как в то время, когда писался и издавался «Ледокол», сведения о количестве старых довоенных танков и самолетов уже можно было получить в открытой печати.

Вопрос В. Резуну, — зачем же так преувеличивать? Чувство меры все же надо иметь. Если бы все, что В. Резун написал о силе нашей армии и о недостатках немецкой оказалось верно, то немцы и при внезапном нападении не прошли бы дальше Минска.

Вернемся к дорогам. Так какие же, все-таки, были у нас дороги?

Были у нас хорошие дороги, были и плохие, что, впрочем, свойственно большинству стран. И думаю, что даже плохие дороги, хоть и не идеально, но достаточно подходили для движения нашего танка на колесах, по крайней мере, в сухую погоду. А при движении на гусеницах — тем более.

Но В. Резун пишет об этих танках: «А на колесах они не использовались никогда». Намекая, конечно, что они предназначались исключительно для европейских дорог. Причем «никогда» он выделил огромными буквами, а значит, особо подчеркивает значимость и достоверность этого заявления.

А что говорят факты? Насколько можно верить заявлениям, выделенным в «Ледоколе» таким крупным шрифтом? Я стал искать факты использования танков Бт на колесах, и, конечно же, нашел их. В 1996 году журнал «Бронеколлекция» отдал целые номера истории производства и применения танков Бт. Там содержатся сведения о том, что в октябре 1939 года шестая танковая бригада танков Бт-7 совершила марш от Халхин-Гола до Ундурухана, протяженностью 670 километров на колесах за 36 ходовых часов, делая 150 километров за сутки. Этот же факт упоминается и в журнале «Моделист-конструктор 5/1994», правда, там указан другой номер бригады. Так же, я нашел в «Бронеколлекции» упоминание об успешном испытательном пробеге группы танков между Харьковом и Москвой, на колесах, в середине тридцатых годов. И на гусеницах, во время конфликта с японцами, Бт совершали длительные марши, которые мог выдержать не всякий танк.

Шла ли от Халхин-Гола до Ундурухана, не то что бы автострада европейского качества, а просто приличная дорога? Если эти танки выдержали такой марш, на колесах, в условиях монгольского бездорожья, то насколько легче им было двигаться по нашим, хоть и грунтовым, но все же, я думаю, более высокого качества дорогам. Продолжим, вот что сообщается о действиях Бт в Испании, в 1937 году: «совершив 500 километровый марш на колесах по шоссе, полк выдвинулся на Арагонский фронт» (Танкомастер 2–3/98 «). Были ли в Советском Союзе шоссе? Были, конечно. Таких шоссе и у нас было вполне достаточно, если они были и в не слишком развитой, в промышленном отношении конечно, Испании. Г. Гудериан, в своих мемуарах, неоднократно называет дороги, по которым двигались немецкие войска по территории Советского союза, шоссейными. А Г. Гудериану можно верить, так как он по этим шоссе ездил.

Полагаю, если продолжить поиски, можно найти еще много таких свидетельств о применении Бт на колесах.

Весьма поспешно произнес В. Резун слово «никогда», да еще и большими буквами выделил. В «Ледоколе» можно найти очень много заявлений, выделенных крупным шрифтом, но как мы только что убедились, доверять им совершенно не стоит. Все его остальные заявления, выделенные огромными буквами, то же могут оказаться, далеки от истины.

Изучая историю Бт, я обнаружил факты, говорящие о том, что и при движении на колесах по посредственным дорогам Бт, возможно, обладал не такой уж плохой проходимостью, так как мне попадались фотографии, на которых был изображен Бт двигающийся на колесах по размокшей от дождя дороге. Правда, по фотографиям судить о том насколько он успешно это делал нельзя.

Так же благодаря альбому издательства «Армада» «Танки Бт. Часть вторая. Бт-5.», разрешилась и другая загадка. В. Резун пишет, что в танковых частях вооруженных Бт не было машин для перевозки гусениц и на основании этого утверждает, что гусеницы нужны были этим танкам только для того, что бы добраться до хороших немецких дорог, там они сбросят гусеницы на обочины и устремятся в глубь Германии. Но на одной фотографии Бт, движущегося на колесах, можно заметить что-то весьма похожее на гусеницы уложенные вдоль бортов на надгусеничных полках. Так что танковым частям Бт не нужны были машины для перевозки гусениц, они, скорее всего, при движении на колесах, возили их с собой.

В рассуждениях автора «Ледокола» о танках типа Бт есть еще один недостаток — прочтя «Ледокол» можно подумать, что танки типа Бт были если не единственными, то, по крайней мере, основными в нашей армии.

Но, изучая этот вопрос, я, между прочим, обнаружил интересный факт — оказывается, в 37 году, количество танков типа Т-26 на 35% превышало количество Бт. И в дальнейшем, количество Т-26 составляло около половины всего количества танков. Этот танк имел почти такое же вооружение, и броню, как и Бт, но был тихоходным, так как его скорость была всего 28–30 км/час (В.С. Вознюк П.Н. Шапов «Бронетанковая техника» издательство ДОСААФ СССР 1987 г.). На 1 января 1941 года в армии было почти 10 тысяч Т-26, что составляло примерно 42%. В Западном особом военном округе, например, на 22 июня 1941 года имелось 1136 танков Т-26–52% всех танков округа (Моделист-конструктор 5/99). По заявлениям В. Резуна войска этого округа, как и других приграничных округов, должны были совершить стремительное нападение на Германию. С этими тихоходными танками?

Оказывается, не Бт был основным, по численности, танком, по крайней мере, в 37 году, а скорость самого массового — Т-26, была небольшой. Годился этот танк для резуновской агрессии? Нет, конечно.

Для чего предназначался самый распространенный танк, если следовать логике В. Резуна? Конечно, для обороны. Интересный факт. Почему об этом факте не упоминает В. Резун? Не укладывается в теорию? Действительно, вдруг читатель задумается. Очень заботливо оберегает читателей автор «Ледокола» от умственного перенапряжения.

Как бы вам понравилось, если бы какой-нибудь автор, при оценке наших танковых войск стал упоминать только о Т-26, а при оценке авиации только о Миг-3, для доказательства того, что у наших войск был чисто оборонительный характер? Вы бы, полагаю, назвали его недобросовестным. Смело можете назвать так и автора «Ледокола», так как показ только одной половины фактов — один из его обычных приемов.

Далее, В. Резун, доказывая агрессивность Бт, заявляет, что на нем пожертвовали бронированием ради скорости, из-за чего его нельзя было эффективно использовать для обороны. В. Резун пишет, что «подвижность, скорость и запас хода Бт были куплены за счет рациональной, но очень легкой и тонкой брони». Но броня Бт-2 в 13мм, была вполне типичной для всех легких танков всех стран в начале тридцатых годов, и не считалась тогда слишком тонкой. Ничем особо не жертвовали. Противотанковых пушек тогда еще не было, обычные пушки были неповоротливы для поражения быстро движущегося танка. Винтовочная пуля не пробила бы как 13 мм. так и 20 мм., а попавший снаряд, неизбежно пробил бы и ту, и другую броню. Был ли тогда смысл увеличивать толщину брони?

Одновременно с Бт на вооружении состоял тихоходный Т-26. Может быть, у него была толстая броня? Нет, всего 15 мм, только на 2 миллиметра толще. Но про этот танк нельзя сказать, что у него ради скорости пожертвовали броневой защитой. Так что, получается, что Бт — это не танк, у которого для достижения большой скорости уменьшили толщину брони, а танк, с типичной для того времени броней, у которого для повышения скорости был установлен очень мощный двигатель и особая ходовая часть. Скорость Бт достигалась, в основном, за счет авиационного двигателя в 400 лс., против 90 у Т-26. Бронирование Т-26 тоже почти не повышалась за время его производства, а значит, до конца тридцатых годов не считалось слишком тонким. Не забывайте, это были легкие танки, нельзя требовать от них слишком многого. Следует так же заметить, что на Бт-7 толщина брони была доведена до 20мм.

Сравним Бт-2 с лучшим зарубежным колесно-гусеничным танком, который разрабатывали для своей страны конструкторы Швеции. Не только СССР разрабатывал подобные танки. Этот танк, как и Бт-2, был создан в 31 году, но серийно не выпускался (Техника-молодежи 10/1979).
Назв. Масса Пушка Пулемет Бронирование Скор. на колесах на гусеницах Бт-2 10,5т. 37мм. 7,62мм. 13мм. max 72 км/час 52 км/час La-30 11,5т. 37мм. 7,62мм. 14мм.. max 65 км/час 40 км/час
Как видим, они очень похожи. Но не собиралась же Швеция устраивать блицкриг соседним странам? Ведь для защиты своей страны шведы, за счет снижения скорости, вполне могли сделать броню и потолще? Почему они этого не сделали? Просто шведы тоже считали, что легкий танк должен быть быстроходным, и броню такую считали достаточной.

Таковы тогда были общемировые тенденции в танкостроении! Почему тогда характеристики Бт ставят в вину нам?

Танки типа Бт — это машины начала тридцатых годов, которым в начале Великой Отечественной пришлось сражаться, под управлением неквалифицированного командования с более современными машинами, и именно этим, а не тем что они были приспособлены только для агрессии, объясняются их большие потери. К тому же, к 41 году, многие Бт были сильно изношены, в следствии длительной эксплуатации. 29% танков всех типов, в действующей армии, требовало капитального ремонта, 44% — среднего, полностью боеготовых танков всех типов было 3,8 тыс. По количеству исправных танков во внутренних округах, и на дальнем востоке у меня данных нет (Великая Отечественная война. Цифры и факты. «Просвещение», 1995 г.). Некоторые другие источники приводят меньшее число неисправных танков — около 20%, впрочем, критерии исправности могут быть разными.

Если танк, требующий среднего ремонта еще, наверное, может применяться в бою, то танк требующий капитального ремонта — это, скорее всего, танк, который двигаться не может, и с которого, возможно, сняты некоторые запчасти для ремонта других машин. Естественно, такие машины были брошены при отступлении после начала войны. Следует так же заметить, что с началом войны проявились и все недоработки таких танков как Т-34 и КВ, из-за чего они несли высокие небоевые потери в первый период боевых действий.

Чем плохо для танкистов отступление, так это тем, что приходится бросать потерявшие ход машины даже из-за мелких повреждений, так как нет времени на их устранение, или из-за нехватки бензина. В то время как наступающая сторона, имеет возможность ремонтировать и серьезно поврежденные танки, так как они остаются на ее территории. Это еще одна причина наших больших потерь.

В. Резун часто упоминает о том, что когда с Германией появилась общая граница, в Советском союзе прекратили выпуск некоторых видов «оборонительных» видов оружия. Но я позволю себе дополнить В. Резуна и сообщить о том, что еще перестали выпускать в конце тридцатых и начале сороковых годов.

Во первых, после того как в 1940 году перестали выпускать танки типа БТ, был прекращен и выпуск запчастей к ним.

Может быть, запчастей хватало? Вовсе нет, для решения проблемы с запчастями приходилось разбирать на запчасти другие танки, именно таким способом и решалась проблема ремонта до войны.

Я уже сообщал о том сколько, в процентном отношении у нас было неисправных танков. Если принять во внимание, что большинство новых танков типа Т-34 и КВ были исправны к началу войны, то получается, что неисправными были, в основном, Бт и Т-26. Если Бт планировали использовать в резуновской агрессии, то зачем прекратили выпуск запчастей? Ведь не менее одной пятой этих танков требовали серьезного ремонта.

А что бы случилось в реальных боевых условиях? Как восстанавливать не просто поломки, а более тяжелые боевые повреждения?

Судите сами, если мы заранее планировали агрессию против Германии, то зачем перестали выпускать запчасти к Бт, что так ослабило боевые возможности этих не таких уж плохих для 1941 года машин? Ведь, если верить В. Резуну, Бт — один из основных инструментов агрессии.

Во вторых, в 1939 году был прекращен выпуск автоматов, или точнее пистолетов-пулеметов. А это, я скажу вам, если мерить мерками В. Резуна — типично наступательное оружие. Обратно их запустили в производство поздновато.

Чем могут объяснить поклонники «Ледокола» ошибки нашего военного руководства, бесполезные для теории В. Резуна? Только тем, что наши военные были глупы и не поняли выгоды принятия на вооружение автоматов и другой новой техники. То есть проявили недальновидность и сделали ошибку. Все делают ошибки.

Прекрасно, я тоже с этим согласен, давайте считать это ошибкой. Но тогда можно также считать ошибкой, а не агрессивными замыслами, и то, что вовремя не заменили новым танком уже не отвечавший современным требованиям Бт, и то, что бездарно подготовились к обороне. Все делают ошибки.

Один только Сталин и наши генералы, на страницах резуновского «Ледокола» разумеется, почти не совершают никаких ошибок. Все они у него нереально гениальны, совсем как Сталин в его кратком курсе истории. Но изучать историю и по краткому курсу и по книгам В. Резуна одинаково бессмысленно.

Пример с танком Бт для В. Резуна очень типичен. Изучим некоторые уловки, на которые он пускается, доказывая агрессивность Бт, и типичные логические ошибки, которые он при этом делает. Если верить В. Резуну, для движения этого танка требовалась не просто хорошая дорога, а очень хорошая, так как «даже на гусеницах их использовать вне дорог было почти невозможно» ( «Ледокол» стр.29). Чуть ли не паркет, оказывается, ему был нужен и даже при движении на гусеницах этот танк, если верить написанному в «Ледоколе», не мог успешно действовать вне дорог.

Далее, В. Резун часто повторяет, что основной целью сталинского удара должен был стать захват Румынии, с ее богатыми запасами нефти. Захвату румынской нефти, в мифологии «Ледокола», отдается даже, пожалуй, приоритет, перед нападением на саму Германию. Да и при нападении непосредственно на Германию пришлось бы пройти, с боями, километров 300 по территории Польши и не только по дорогам. А при захвате Румынии пришлось бы штурмовать и горные перевалы.

Посмотрите на карту Польши. Это ведь, по европейским меркам разумеется, довольно большая страна. И в тридцатые годы она была не меньше. Немцы захватили ее примерно за 17 дней.

Но ни в Польше и тем более в Румынии тоже не было хороших дорог! С этим согласен и В. Резун, сообщая: «А после сброса гусениц танки Бт могли успешно использоваться только на территории Германии, Франции, Бельгии» (с.30 глава 3). Так же там есть одна очень интересное высказывание, которое следует привести полностью: «Взглянем на советских соседей. Тогда, как и сейчас, Турция Иран, Афганистан, Китай, Монголия, Манчжурия, Северная Корея хороших дорог не имели». Даже Корею упомянул! Кстати, на северную и южную она тогда не делилась.

Вам ничего не показалось подозрительным в этом списке наших соседей?

Куда делись Румыния и Польша? Согласитесь, взгляд В. Резуна скользит по карте мира как-то загадочно.

Почему же он не упомянул в этом списке таких очевидных соседей как Румыния и Польша? Снова забыл? Просто он побоялся, что внимательного читателя это может навести на вопрос: «Зачем он нужен этот Бт, если для основного захвата — захвата Румынии и выхода через Польшу к германским границам он не годится ни на гусеницах, ни на колесах, из-за отсутствия хороших дорог в этих странах ?»

И снова автор «Ледокола» боится побудить читателя к размышлениям и снова делает в своей книге противоречащие друг другу заявления.

Судите сами, если Бт не годился для защиты СССР с его дорогами, то тогда он и не годился для завоевания соседей (ведь там пришлось бы действовать в аналогичных, или даже худших условиях), а если годился для войны на территории соседей — тогда он годился и для защиты нашей территории, и зачем тогда приписывать этому танку особые «агрессивные» качества. И обвинять наших военных в том, что, готовясь к агрессиям, они сделали непригодный к обороне танк.

В реальности, хотя количество этих танков постоянно уменьшалось, они состояли на вооружении в течении всей войны. Даже в 1943 и 1944 году некоторое их количество использовалось на Ленинградском фронте.

В августе 1945 года, при разгроме японской Квантунской армии в составе танковой армии совершавший бросок через Большой Хинган имелось 408 Т-34, 183»Шермана» и 211 Бт-7. Большой Хинган — это такое место, где хороших дорог, вероятно, нет даже сейчас, учтите. Большой Хинган — это, насколько я знаю — горный хребет. Они преодолели его, и после победы, танки Бт участвовали в параде на улицах Харбина (Моделист-конструктор 5/1994 г.). И снова бездорожье не стало помехой этому танку.

Как видим, постоянные утверждения Резуна о том, что этот танк нельзя было использовать в условиях наших дорог — полностью несостоятельны . Реальный Бт обладал хорошей проходимостью, а Бт, который носится по шоссе, но ковыляет по проселочной дороге, существовал только на страницах одного знакомого нам научно-фантастического произведения.

Почему Бт был колесно-гусеничным и почему, редко применялся на колесах? Дело в том, что военные часто готовятся к будущей войне, исходя из своего опыта в прошлой, и это их иногда подводит. Европейский генералитет имел опыт позиционной войны, и танки проектировались, в основном, для поддержки пехоты, при прорыве линии фронта. Высокая скорость таким танкам была не нужна. Наши же командующие, в большинстве, имели опыт маневренной гражданской войны, без устойчивой линии фронта. Они были «кавалеристами», и танк, по их мнению, предназначался для поддержки конницы или для ее замены. Но в конце двадцатых, начале тридцатых годов, а Бт был принят на вооружение в это время, в танкостроении была серьезная проблема с низкой износоустойчивостью гусениц. Их пробег был небольшим, особенно на большой скорости, после чего они приходили в негодность. И скоростной танк, который хотели военные, получался ненадежным.

К тому же, в отличие от небольших стран Европы, нам приходилось бы перебрасывать танки, в различных ситуациях, на гораздо большие расстояния, и они рисковали порвать гусеницы даже не вступив в бой. Танковая часть, перебрасываемая своим ходом, например, из Москвы к Смоленску, рисковала до Смоленска не дойти. Во время первой мировой и, начале двадцатых годов, гусеница выдерживала вообще только 80–100 километров, и танки стремились перебрасывать как можно ближе к полю боя по железной дороге или другим способом. В начале тридцатых эта проблема по-прежнему сохранялась.

Использование колесного хода виделось выходом из трудного положения. Бт в хороших условиях мог развить 52 км/час на гусеницах и 72 км/на колесах. Перейдя на колесный ход, по любой достаточно сухой дороге, не обязательно европейской, танк экономил ресурс гусениц, бензин, меньше разрушал дорогу, и мог развивать более высокую скорость. И при обрыве гусеницы, если он случился, можно было сбросить вторую и продолжать двигаться. В пользу борьбы с ненадежностью гусениц говорит тот факт, что один из разрабатываемых образцов более тяжелого танка Т-29, был оснащен специальным устройством для движения с одной гусеницей. То есть, когда одна гусеница рвалась, танк мог продолжать двигаться вперед, а не кружиться на месте (журнал «Техника-молодежи 3/1980).

Но потом, качество гусениц заметно повысилось, была создана гусеница, выдерживающая тысячекилометровый пробег, и выяснилось, что скорости в 52 км/час и так хватает! Даже на гусеницах подготовленные экипажи совершали иногда двадцатиметровые прыжки. О прогрессе гусеничного движителя свидетельствует тот факт, что на испытаниях в Кубинке в 1940 году, на мерном километре гравийного шоссе немецкий Т-III на гусеничном ходу показал 69,7 км/час, а Бт-7 на колесном только 68,1 км/час (Бронеколлекция 3/99). Если сравнить фотографии первых Бт-2, и Бт которые выпускались позднее, разница в гусеницах заметна сразу. Итак, когда новые гусеницы обеспечили приемлемую скорость, с их снятием-надеванием к удовольствию танкистов, возиться оказалось незачем. Да и наверное выяснилось, что в бою, такая высокая скорость на колесах не имеет смысла.

Конница, постепенно потеряла свое значение, а за танками, движущимися со скоростью 72 км/час, не успела бы ни какая пехота. Не на чем было! Бронетранспортеры для пехоты у нас не строились, даже обычных машин, насколько я знаю, не хватало. Высокая подвижность нашей пехоты во второй половине войны объясняется тем, что союзники поставили нам около 400 тыс. хороших автомобилей и примерно 5тыс. бронетранспортеров разных типов, сами мы за всю войну произвели 205 тысяч автомобилей.

Пехоту на «полуторках» тормознул бы любой пулемет, установленный недалеко от дороги, или авианалет. Одна зажигательная пуля в бензобак — и все. Пехотинцы, открыто сидящие на танках, так же уязвимы и хорошо смотрятся только в кинохронике, к тому же Бт, из-за конструктивных особенностей, плохо подходил для перевозки десанта. Так как у нас не выпускались в должном количестве автоматические малокалиберные зенитные пушки, защиты колонн автомобилей от атак с воздуха не было. То, что танки, далеко оторвавшиеся от пехоты, легко уничтожаются противотанковыми средствами известно всем. А Бт, с его тонкой броней, был особенно уязвим. Что показали конфликты с японцами и гражданская война в Испании.

Во время конфликта при Хасане, танковая часть, вооруженная Бт-7, несколько раз безуспешно атаковала узел сопротивления, который был, потом, взят только при взаимодействии со стрелковым батальоном.

Точно так же, как скорость эскадры определяется скоростью самого тихоходного корабля, так и скорость танкового соединения определяется тем, насколько быстро может двигаться за танками пехота. Но в 1941 году, пехота сопровождать эти танки при глубоком прорыве не могла.

Глубокое вторжение танков Бт на территорию противника, описываемое В. Резуном, без поддержки пехоты — нереально полностью. А после появления большого количества противотанковых средств, это стало невозможным, для Бт с его тонкой броней, и при поддержке пехоты.

У немцев на 1 июня 1941 года было 14459 37мм. противотанковых пушек, 1047 50мм., плюс несколько тысяч трофейных 37мм. и 47мм., некоторые из которых были даже лучше немецких, так же было еще немного 28мм. противотанковых пушек — 181 штука.

Помимо противотанковых пушек, в Германии в конце тридцатых годов, было произведено большое количество противотанковых ружей, около 25 тысяч (Техника и оружие 1/97). С 300 метров они пробивали броню в 20 мм., то есть, лобовую броню Бт-7. В немецкой роте было 3 таких ружья, в разведотряде моторизованной дивизии — 11.

А ведь были еще автоматические 20 мм. зенитные пушки, обладающие скорострельностью пулемета, и тоже, наверно, способные подбить Бт.

Всеми этими пушками и противотанковыми ружьями немецкое командование могло в достаточном количестве снабдить как фронт, так и тылы. Даже если допустить, что Бт могли дойти до немецкой границы, то в условиях густонаселенной Германии, когда в любом окне могло быть установлено противотанковое ружье, из-за угла брошена граната, мосты подорваны, а дороги завалены, Бт прошли бы очень, очень недалеко.

И после насыщения войск противника таким количеством подвижных и эффективных противотанковых средств, легкие танки типа Бт, как танки предназначенные для прорыва и действий в глубине вражеской территории, использоваться уже не могли. Их время давно прошло.

У немцев, в отличие от нас, была более подвижная моторизованная пехота. Но и им 40 км/час для Т-IV было вполне достаточно, как показала война, не жаловались. Танк это не «неуловимый Джек», который носится туда-сюда, скорость для него не главное.

И таким образом, колесный ход, при увеличении надежности гусениц, превратился в рудимент.

Приведу еще одну причину, по которой, танки Бт старались использовать на колесах только в редких, необходимых случаях.. Дело в том, что резиновые бандажи ходовой части при движении по шоссе с твердым покрытием (асфальт или булыжник) начинали разрушаться после 100 километров пробега (Моделист-конструктор 5/1994 г.). На дороге без твердого покрытия, износ резиновых деталей тоже, вероятно, шел быстрее, чем при движении на гусеницах. Такой расход деталей из дефицитного каучука, мог быть оправдан в условиях военного времени, как это было, например, в конфликте с японцами. Но в мирных условиях, при наличии большого количества танков, это было бы нецелесообразно, ввиду большого расхода этого стратегического сырья. Мне не удалось установить, что случалось с танком, когда эти бандажи летели, но, думаю, что прежней скорости он развить уже не мог.

И обратите внимание — наши дороги без твердого покрытия, с точки зрения сохранения танка в исправном состоянии при движении на колесах, подходили больше, чем европейские!

Так какие выводы мы можем сделать, рассмотрев реальные факты о танках типа Бт?

Эти танки, оказывается, хорошо подходили для действий на территории нашей страны, как на гусеницах, так и на колесах. Бт-7 в 1941 году, был неплохим легким танком, и при грамотном его использовании, например при действиях из засад в обороне, при использовании в качестве подвижного противотанкового орудия (у него была хорошая для начала 1941 года пушка) мог бы сыграть более заметную роль.

Почему вовремя не отказались от Бт?

Он показал себя хорошо, было налажено массовое производство, которое пришлось бы сворачивать, конкурентов ему, первое время, тоже не было. Да и опасно это было — предложить отказаться от ставшего ненужным колесного хода. Многие боялись ответственности. Пример — на наших линкорах стояло много совершенно бесполезных пушек, которые только ухудшали их характеристики, но предложить снять их никто не решился, так как это могло быть расценено как вредительство. И, наконец, главная причина — как я уже говорил, то, что танки с противопульной броней уже не годятся, окончательно показала нашим военным только гражданская война в Испании, когда оттуда стали поступать весьма неутешительные сведения, и конфликт с японцами. И в 1940 году выпуск последней модификации Бт — Бт-7, был прекращен. В 40 году, а не после начала операции «Барбаросса», как утверждает Резун на странице 31 в главе 3. Это его утверждение является типичным примером мелкого обмана, которого в книгах В. Резуна полным-полно.

Давайте рассмотрим действия страны, которая действительно собиралась завоевать Европу с ее хорошими дорогами, да так и сделала — Германии. Там ведь не принимались на вооружение колесные танки. Почему? Потому что их основные танки принимались на вооружение позже Бт. Когда стало ясно, что противопульная броня для танка уже не годится и что гусеничный движитель тоже обеспечивает хорошую скорость. Появились легкие и эффективные противотанковые пушки, Бт ими пробивался насквозь. Оснащен же достаточно толстой броней мог быть только полностью гусеничный танк, к тому же он был более надежным.

Колесный ход этому танку перестал быть нужен, поэтому и редко применялся. В истории техники было много подобных, казусов. Взять хотя бы постройку многими странами перед Второй мировой, дорогостоящих, и как показала война, ненужных линкоров. Тухачевский, например, всерьез думал, что все типы пушек будут, со временем, безоткатными. Наш лучший бомбардировщик Ту-2, который в справочниках проходит как пикирующий, почти никогда не применялся на пикировании. Кстати, почему бы В. Резуну не использовать этот факт в «Ледоколе», для доказательства своей теории? Знаю, он бы смог.

Таково мое, более скучное, но более достоверное, объяснение истории производства и применения танков типа Бт.

Хорошо, хорошо — скажут мне поклонники «Ледокола», — пусть наши танковые войска, по качеству техники, подходили для защиты страны, но почему они этого не сделали? Не потому ли, что их, как и все наши войска, готовили только для нападения на Германию? И не потому ли, что в 1941 году они, как и все наши войска, были развернуты в порядки, пригодные исключительно для нападения на Германию, но не для обороны?

Но это, если конечно задуматься, верно, только на первый взгляд.

Возражая рассуждающим подобным образом, я хочу обратить ваше внимание на тот интересный факт, который обычно никто не учитывает когда судит действия нашей армии. А также обсудить эффективность оборонительных линий.

Чем объясняет наши неудачи в начальный период войны В. Резун? Он объясняет их тем, что, согласно его теории, мы готовились сами напасть на Германию летом 1941 года и в следствии этого оказались не готовы к обороне. Казалось бы вполне логичное объяснение нашего тяжелого поражения в 1941 году.

Если бы не одно «но».

Дело в том, что все армии всех стран воевавших с Германией потерпели в то время такое же сокрушительное поражение ! Несмотря на то, что эти страны готовились именно к обороне . Особенно сильно готовилась к обороне Франция, но все равно оказалась к ней катастрофически не готова! А значит, согласно законам логики, теория В. Резуна не очень-то годится для объяснения неудач нашей армии в начале войны.

Обратимся к историческим примерам и рассмотрим боевые действия на западном фронте в 1940 году. Это, к тому же, прекрасный пример того, к чему ведет оборонительная стратегия и насколько она эффективна.

Наши будущие союзники объявили войну Германии после ее нападения на Польшу. Была проведена мобилизации во французской армии, в Европе высадились английские войска.

Что советовал сделать нашей армии автор «Ледокола»? Он советовал соорудить подобие великой китайской стены и отсидеться за ней.

Что делают наши будущие союзники? Они не приходят на помощь к Польше и не наносят удар по Германии, они ее даже не бомбят, что бы затруднить немецким войскам завоевание Польши. Хотя, насколько я знаю, они должны были защищать своего союзника, согласно взятым на себя обязательствам. Но они основательно готовятся к обороне. То есть, делают то, что советовал В. Резун делать нам.

У них были, по сравнению с нами, отличные условия для обороны!

Почти всю границу Франции перекрывала мощная линия Мажино, заранее заполненная подготовленными войсками. Не защищена этой линией была только бельгийская граница, но у союзников были в распоряжении месяцы, что бы построить там какие угодно оборонительные укрепления и расположить минные поля. В. Резун упрекает наше войска в том, что они не завалили минами возможные пути немецкого наступления. А много ли мин выставили французы, и если выставили, то помогли ли им эти мины? Так же у союзников было достаточно времени, что бы провести гигантскую дополнительную мобилизацию. Автор «Ледокола» объясняет поражение Франции тем, что немцы обошли линию Мажино, но это объяснение наивно.

Французы и англичане прекрасно знали, что немцы, для того, что бы обойти линию Мажино, будут наступать через бельгийскую границу. Знали и расположили там свои основные силы, ведь линия Мажино позволяла высвободить войска для действий на главных направлениях. Достаточны ли были эти силы для защиты Франции? Союзникам казалось что да. Войска союзников по численности и по количеству техники, насколько я знаю, не уступали немецким, а скорее всего, даже превосходили. А для обороны на подготовленных позициях превосходство, между прочим, и не нужно. В Бельгии и Голландии, было полно всяких каналов, на берегах которых удобно занимать оборону и, насколько я знаю, были свои долговременные оборонительные сооружения. А так же свои, вполне боеспособные войска. Никто не мешал англичанам и французам согласовать оборонительные планы с бельгийцами и голландцами.

Хорошо ли были подготовлены войска союзников к оборонительной войне? Очевидно, что хорошо. Их летчиков учили вести воздушные бои, а личный состав сухопутных армий учили искусству обороны.

Танки союзников имели достаточно толстую броню и не очень уступали новым немецким танкам, если вообще уступали, а старые заметно превосходили.

Новый французский тяжелый танк B-1бис, например, как и наш КВ-1, превосходил все немецкие танки по вооружению и толщине брони, которая, как и броня КВ-1, была крепким орешком для немецких пушек, а было таких танков выпущено почти 400 штук. Один из таких танков получил в бою 8 попаданий из 75 мм. пушек и 27 попаданий из 37 и 50мм. пушек, но остался в строю! (Танкомастер 1/98). Этот танк, кстати, был любимым танком де Голля. У французов были и хорошие средние танки S-40, так же до войны во Франции было выпущено 1500 легких танков S-35 и 1200 H-35. (Техника-молодежи 6/80) Была какая-то бронетехника и у англичан. Для сравнения скажу, что танков Т-III и Т-IV, при вторжении во Францию, у немцев на западе было соответственно 350 и 278 штук. (Техника-молодежи 9,12/1980)

Вопрос: почему проиграли французские танковые войска? Рассуждая согласно методам В. Резуна, можно конечно заявить, что они проиграли, так как сами готовились к агрессивному нападению и поэтому оказались не готовы к обороне. Но попробуйте заявить это во Франции! Так что поражение французских и наших танковых войск, можно прекрасно объяснить и не прибегая к логике «Ледокола» и причины эти похожи.

Продолжая изучение обстановки во Франции в 1940 году, мы увидим, что командный состав армий союзников не был запуган репрессиями, и безграмотные в военном отношении политические комиссары не вмешивались в их действия. На немецком пути стояли еще и бельгийские войска. Солдаты союзников имели достаточно продовольствия и боеприпасов. Они заранее знали место, где будут наступать немцы, и были подготовлены к этому наступлению в этом месте. Как назвать эти условия для обороны? Правильно — идеальные . К тому же, если верить утверждениям В. Резуна, им предстояло обороняться от слабосильной немецкой армии.

Потом началось немецкое наступление. 10 мая началось, а 22 июня война с Францией окончилась ее поражением. Войска наших будущих союзников были разбиты примерно за 5 недель.

Вопрос: по какой причине наша армия должна была быть исключением и выдержать немецкий удар, даже если бы она лучше подготовилась к обороне?

Согласитесь, не очень справедливо так жестоко ругать нашу армию за провал начала войны и объяснять это только тем, что она не умела обороняться, если наши союзники, действуя в гораздо более выгодных обстоятельствах и, основательно готовясь к обороне, были все равно разгромлены во Франции.

В чем же дело?

Дело в том, что немецкая армия, к сожалению, намного превосходила по качеству подготовки к современной войне, все армии мира. И в том, что наша армия не смогла ей, на начальном этапе противостоять, нет ничего удивительного.

Уровень подготовки командного состава, имел низкий уровень, и на генеральских должностях иногда оказывались люди с капитанским образованием. И еще в процессы управления войсками вмешивались различные политические надзиратели.

Огромное количество наших танков создавало лишь иллюзию безопасности, так как командование не умело правильно их применять, а экипажи были плохо обучены и не могли нормально действовать ни в обороне, ни в наступлении. Если факт недостаточной подготовки летчиков еще как-то можно объяснять в пользу теории В. Резуна, то как тогда быть с плохой подготовкой танкистов? Объяснять ее плохое качество тем, что наши танковые войска предназначались только для «внезапного налета на немецкие танкодромы» не рискнет, пожалуй, даже автор «Ледокола».

Наши танки Т-34 были, без сомнения, лучше немецких, но и они, не смотря на это, несли тяжелые потери в 1941 году.

Но почему? Ведь танковые соединения, вооруженные Т-34 не удалось застать врасплох у границ. Согласно мемуарам немецких генералов, их войска начали сталкиваться с Т-34 спустя неделю и больше после начала войны. И когда части вооруженные Т-34 контратаковали наступающие немецкие войска они находились в гораздо лучших условиях чем захваченные врасплох соединения с Бт

Вот что пишется о уровне подготовки экипажей Т-34 и КВ в статье, анализирующей борьбу с танками в 1941 году: «Немногие из механиков-водителей имели более 5 часов вождения танка, а многие экипажи не проводили учебных стрельб». ( Техника и оружие 1/97).

Приведу один пример. В этой же статье, рассказывается о том, как расчет немецкой 37 мм. противотанковой пушки 23 раза попал в один и тот же танк Т-34, и только последний выстрел в основание башни вывел танк из строя. Обычно в таких фактах видят доказательство отличного качества Т-34. Но я в этом вижу еще и доказательство очень плохого уровня подготовки экипажа, который позволил по себе выстрелить целых 23 раза.

Можно было с такой подготовкой танкистов вступать в войну? Думаю, что нет. Судите сами, можно ли за пять часов нормально научится водить танк, и можно ли успешно стрелять из пушки в бою, ни разу до этого не стреляв?

В. Резун, в «Ледоколе» называет немецкую армию не готовой к войне в начале лета 1941 года, только на основании того, что у них не было зимней одежды и зимней смазки.

Тогда, нашу армию, танкисты которой не умели воевать, не готовой можно назвать тем более. А так оно и было на самом деле.

Автор «Ледокола» утверждает, что наших летчиков не учили вести воздушный бой (это его утверждение мы рассмотрим чуть позже), и на основании этого заявляет, что это является признаком агрессивных намерений, так как такие летчики могли уничтожать вражеские самолеты только на земле, во время внезапного первого удара.

Но вот мы видим, что наших танкистов не учили вести наступательный бой, ведь в наступательной войне от механиков-водителей требуется хорошее умение управлять танком, да и из пушки стрелять иногда надо. На основании этого, если следовать методам В. Резуна, можно смело утверждать, что наши войска готовились только к обороне, ведь без танков наступать нельзя. Если сторонники «Ледокола» хотят, возражать против этого утверждения, то тогда они должны выбросить в урну «Ледокол», так как я только воспроизвел манеру В. Резуна делать выводы из фактов.

Автор «Ледокола» заявляет, что наша армия была не готова к оборонительной войне. Но он, как во многих случаях, показывает только половину ситуации. И дополняя его, можно смело утверждать, что к наступательной войне она то же готова не была. Люди — основа армии, а умели ли они воевать? Вспомните историю — небольшие, но хорошо обученные армии, практически всегда побеждали армии большие, но неподготовленные. Так что в том, что немецкой армии удавалось побеждать на начальном этапе войны, нет ничего удивительного.

Давайте обратимся к опыту прошлого. В. Резун сравнивает Сталина с Чингисханом, но тут, надо сказать, он Сталину крупно льстит. Так как современные историки доказали, что несметные полчища монголов, вторгнувшиеся в Европу во время похода Батыя, просто выдуманы средневековыми хронистами, что бы оправдать поражения своих правителей. Степь, в силу своей малонаселенности, даже теоретически не могла выставить войска, описываемые древними авторами. На самом деле в монгольских отрядах, пронесшихся по России и дошедших до Европы, по современным расчетам было не так уж много людей, и побеждали они не за счет численного перевеса, а за счет того, что умели лучше воевать. А Чингисхан, как известно, с войсками набранными в малолюдной степи, завоевал Среднюю Азию, и Китай. Так что не тянет Сталин на Чингисхана, какой из него Чингисхан, если он даже маленькую Финляндию не смог захватить.

Тут следует так же заметить, что свирепые деспоты, тиранившие свой народ, никогда не были хорошими полководцами. Возможно это закон истории. Все так называемые «великие завоеватели» типа Александра Македонского, Чингисхана, Батыя, Наполеона, были харизматическими военными вождями. А Сталин был типичный восточный деспот, умело воюющий лишь против своего населения и слабых соседей.

Уверен, что главная причина нашего поражения в 1941 году не в том, как были расположены наши войска, а в том, что они были плохо обучены и плохо организованы. Одинаково плохо как для обороны, так и для наступления.

Думаю, что если бы наши войска в 1941 году заняли оборону на «линии Сталина», немцы все равно нанесли бы им тогда поражение. Правда В. Резун намекает, что на «линии Сталина» мы бы могли устоять, но что-то в это не верится. В этой линии полным-полно было слабых мест, о чем еще пойдет речь в данной статье. Манштейн занял Крым, пройдя последовательно через Перекопский и Ишуньский перешейки шириной 7 и 3–4 километров. В Крыму, как пишет этот генерал в своих мемуарах, 8 наших стрелковых и 4 кавалерийских дивизий, а также многочисленные танки противостояли 6 немецким дивизиям 11-й армии. Наша позиции представляли не растянутую линию, а маленький отрезок, обороняемый огромным для такого участка количеством войск. Но немцам, которые не имели, как утверждает Манштейн численного превосходства, и действовали без танков, все равно удалось преодолеть эту оборону. Правда, они имели превосходство в артиллерии. С прорывом сталинской линии немцы тоже, несомненно, справились бы. После чего она потеряла бы всякий смысл, как и все эти линии во Второй мировой войне.

Сравнивая наши и немецкую армию, все почему-то начинают сравнивать технику, но я еще ни разу не видел серьезного сравнительного исследования методов обучения в нашей и немецкой армии, а зря, это бы многое объяснило.

Даже сейчас, российское правительство, похоже, не понимает, что люди — главное в армии и без их подготовки бесполезна всякая техника.

На последок, закрывая танковую тему, я попробую объяснить одну историческую загадку, — почему опытный колесно-гусеничный танк А-20 назывался именно так. Как известно, все загадки истории в «Ледоколе» объясняются одинаково — тем, что Советский Союз первым хотел напасть на Германию летом 1941 года. И В. Резун утверждает, что буква «А» — значит «автострадный» и создавался этот танк для действий на колесном ходу на европейских автострадах. Но автор «Ледокола» не упоминает о том, что одновременно с колесно-гусеничным А-20 проходил испытания и чисто гусеничный танк А-32, который и победил в конкурсе. Автострадным его назвать было нельзя, а значит, буква «А» обозначает что-то другое. На основе А-32 был создан танк А-34, который и приняли на вооружение под названием Т-34. Можно «тридцатьчетверку» назвать автострадным танком? Нет, конечно. Но во время разработки она носила именно такой индекс. Так что буква «А» — это, наверное, заводской индекс, который часто присваивается машинам на время их конструирования и испытаний и ничего особо не обозначающий (Бронеколлекция 3/99).

Для того, что бы окончательно уточнить ситуацию в предвоенном танкостроении, следует заметить, что основным танком нашей армии должен был стать не Т-34, а Т-50, который то же являлся чисто гусеничным танком. Это был хороший легкий танк, с 37 мм. броней и 45 мм. пушкой. Некоторые специалисты полают, что этот танк в 1941–1942 годах лучше бы подходил для борьбы с немецкими танками, чем Т-34. Но когда выяснилось, что выпускать одновременно два этих танка не позволяют возможности промышленности, выбор был сделан в пользу «тридцатьчетверки» (Моделист-конструктор 5/2000).

В. Резун, в своем «Ледоколе», заявляет, что СССР готовил для нападения на Германию автострадные танки, но как мы только что увидели, что старые колесно-гусеничные танки типа Бт и запчасти к ним к этому времени сняли с производства, а новые танки были чисто гусеничными. Так что все рассуждения автора «Ледокола» на эту тему очень неубедительны.

Однажды я подумал — может быть «Ледокол» — ошибка молодости, а в других своих книгах В. Резун бросил обманывать публику и стал вести себя как настоящий историк? Но оказалось, что автор «Ледокола» и в других своих книгах очень не любит приводить правдивые факты из истории техники.

Так, например, в одной из своих книг дополняющих тему «Ледокола», которая называется «Очищение» он пытается доказать слабость немецких танковых войск. Очень досталось в этой книге немецким танкам. Конечно, с позиций нашего времени, немецкий T-III, с его предвоенной массой в 19,5 тонн, возможно, покажется нам слабоватым, но давайте посмотрим, как оценивали немецкие танки советские офицеры. В статье об использовании трофейной техники в нашей армии, которая была напечатана в журнале «Моделист-конструктор»1998/3, приводится следующая характеристика этого танка: «Т — III был предметом мечтаний советских танковых командиров: высокая скорость, комфорт, прекрасная оптика, отличная радиостанция». Не жаловались на него наши командиры. Кому будем больше верить, командирам, или автору «Ледокола»? И обратите, кстати, внимание на оптику. Для того, что бы поразить противника, его надо вначале заметить, а по качеству обзора из танка немецкие машины заметно превосходили наши. К тому же, в немецких танках T-III и T-IV был более рациональный экипаж из пяти человек. Командир наблюдал за местностью из командирской башенки, обеспечивающей круговой обзор, и определял задачу, наводчик стрелял, заряжающий заряжал, водитель управлял, стрелок-радист обеспечивал связь. В Т-34 экипаж состоял из четырех человек, а в Бт — из трех, приборы наблюдения были хуже, командирские башенки отсутствовали. В бою все это сказывалось очень отрицательно. Командир Т-34 имел худшее представление об окружающей обстановке, а наводчику, очевидно, приходилось отвлекаться для выполнения обязанностей заряжающего, а так как основной боекомплект размещался не в башне, а в корпусе танка, времени на это уходило многовато.

Еще более интересные заявления делает А.Резун обсуждая историю конструирования и применения самолета Су-2 в книге «День М». Много, очень много чего приписал автор «Ледокола» этому самолету, в том числе и то, что его собирались выпустить в количестве 100–150 тысяч штук, хотя для массового производства он был приспособлен не больше чем большинство наших одномоторных самолетов. То, что в самолете применялись деревянные детали, вовсе не значит, что его можно было выпускать огромной серией. У Су-2 деревянным был фюзеляж, у «яков» из дерева были крылья, у английского «Москито» все было деревянным, истребитель ЛаГГ-3 то же был практически весь из дерева, но, тем не менее, выпуск этих самолетов не достиг фантастических цифр.

Да и история принятия на вооружение Су-2 не подтверждает стремления к огромным тиражам. Когда на конкурс по ближнему бомбардировщику были представлены три самолета — цельнодеревянный, смешанной конструкции и цельнометаллический, победил в конкурсе цельнометаллический Су-2, часть конструкции которого, потом, для экономии алюминия стали изготовлять из дерева. Если бы бомбардировщик планировали выпускать огромной серией, то наверняка сразу бы выбрали цельнодеревянный самолет.

Не подтвердились так же утверждения автора «Ледокола» о том, что Су-2 был бронирован и вооружен реактивными снарядами. Броню и реактивные снаряды установили на Су-2 только в конце 1941 года.

По какой-то причине, на основании его технических характеристик В. Резун объявляет Су-2 типичным самолетом-агрессором, относя его к таким самолетам как немецкий Ju-87. По словам автора «Ледокола» он годился только для ситуации, когда авиация противника будет подавлена во время первого внезапного удара.

Для опровержения этого утверждения я поступлю достаточно просто — приведу характеристики самолета демократического государства, который являлся аналогом Су-2. Речь идет о английском «Лайсендере». Этот самолет был принят на вооружение в 1938 году как и Су-2, и был выпущен в количестве 1450 штук ( Су-2 — примерно 800 штук ). И Су-2 и «Лайсендер» являлись типичными представителями легких универсальных самолетов, которые можно было использовать в качестве ближних бомбардировщиков или штурмовиков. Оба этих самолета могли взлетать с неподготовленных площадок и были достаточно просты в производстве и управлении.

Вот сравнительные характеристики этих самолетов. Скорость Су-2 достигала 460 км/час, у «Лайсендера» — 350 км/час, вооружение — 400–600 кг бомб, 5 пулеметов у Су-2, 250 кг и 3 пулемета у «Лайсендера».

Как мы видим «Лайсендер» гораздо больше подходит под резуновское определение самолета-агрессора, так как если Су-2 благодаря своим неплохим качествам, без истребительного прикрытия действовать еще как-то мог, то «Лайсендер» способен был воевать или с сильным прикрытием, или в ситуации, когда вражеских истребителей в воздухе нет совсем. Так как, в отличии от Су-2, который для одномоторного самолета был защищен неплохо, у «Лайсендера» была оборонительная пулеметная установка с плохим сектором обстрела, обеспечивающая чисто символическую защиту, да и скорость была ниже.

У этих самолетов были похожи не только характеристики, судьба их была то же одинаковой. Когда гитлеровские войска напали на Францию, «Лайсендеры» пытались использовать для штурмовки неприятельских войск, но они в этом не преуспели, так как в воздухе была немецкая авиация, и понесли большие потери. Позже их использовали на второстепенных направлениях и для доставки грузов французскому сопротивлению.

Для наглядности я привел данные одномоторных бомбардировщиков разных стран в виде таблицы (данные приведены для начала войны). Как видите, не зная названий самолетов, узнать какой из них принадлежит государству-агрессору, а какой государству, подвергшемуся нападению невозможно. И это вполне понятно, так как во всем мире требования к таким самолетам были похожими и их характеристики, в основном, определялись имеющимся в распоряжении конструкторов двигателями, а вовсе не тем, что их готовили к обороне или агрессии.
Название Экипаж скорость
км/час Пулеметы бомбы
кг. Су-2. СССР. 2 чел. 450 5 x 7,72мм. 400–600 «Доунтлесс». США.
(пикирующий) 2 чел 410 2 x 12,7мм.

2 x 7,62 мм. до 750 Ju-87. Германия.
(пикирующий) 2 чел 380 3 x 7,62 мм. 500 «Вэл». Япония.
(пикирующий) 2 чел 385 3 x 7,7 мм. 370 «Лайсендер». Англия. 2 чел 350 3 x 7,62 мм. 350
Рассмотрим характеристики этих самолетов. В. Резун утверждает, что самолет «агрессор» — это самолет с большой ударной мощью, но с плохими оборонительными возможностями. Попробуем выстроить эти самолеты по их способности защитить себя в воздухе без истребительного прикрытия. Самым защищенным у нас окажется Су-2, который хотя и не был бронирован в начале войны, но имел самую большую из представленных самолетов скорость и мощную оборонительную пулеметную точку, так как его пулемет по скорострельности намного превосходил другие пулеметы. Потом идет «Доунтлесс», потом немецкий и японский пикировщики, и замыкает этот список «Лансейдер», оборонительные возможности которого никуда не годились. Если выстроить этот список по ударным возможностям, то на первом месте, скорее всего, окажутся Ju-87 и «Вэл», которые хотя имели и не самую большую бомбовую нагрузку, но могли ее сбрасывать с большей точностью, чем остальные самолеты. На втором месте будет «Доунтлесс», на предпоследнем Су-2 и на последнем «Лансейдер». Как видим, из всех этих самолетов Су-2 меньше всего подходил на роль самолета-агрессора.

В. Резун доказывает, что самолет с такими характеристиками как у Су-2 годился только для агрессии, но, если это верно, что тогда нам делать с репутацией Британской империи, у которой таких «агрессоров» было гораздо больше? Что нам делать с репутацией США, у которых был свой, весьма неплохой для начала войны «агрессор» «Доунтлесс»? Согласитесь, глупо обвинять Советский Союз в создании «самолета-агрессора», если подобные самолеты имели большинство стран.

Так в чем же причина того, что многие самолеты во многих странах мира оказались не готовы к реальным боевым действиям? Одной из главных причин этого являлось очень быстрое развитие авиации в конце тридцатых, начале сороковых годов. «Лайсендер», принятый на вооружение в 1938, устарел к 1940, а в том, что принятый на вооружение в 1938 году Су-2 устарел к 1941 и вовсе нет ничего удивительного. Было бы, наоборот, странно, если бы этот самолет хорошо показал бы себя в 1941 году. Естественно, подготовка к нападению или к обороне здесь совершенно ни при чем.

Ситуация, когда оружие, на которое возлагали большие надежды, оказывается плохо приспособленным к настоящей войне — совершенно типичная и распространенная ситуация.

Автор «Ледокола» поднимает шум из-за того, что, по его словам, Су-2 оказался не подходящим для оборонительной войны. Но во Франции к оборонительной войне оказалась неподготовлена вся авиация, а в Англии немцы считали опасным противником только «Спитфайр». Не говорить же из-за этого, что наши союзники собирались первыми напасть на немцев.

Коснулся в этой книге В. Резун и стратегической авиации. По его словам, для того чтобы предотвратить Вторую мировую войну Сталину достаточно было построить 1000 бомбардировщиков Тб-7, они же Пе-8. Оказывается, если верить словам автора «Ледокола», эти бомбардировщики могли забираться на высоту 10 км и быть там недосягаемыми для вражеских истребителей. В доказательство этого приводятся хорошие отзывы о Пе-8 наших военных.

Действительно, благодаря пятому мотору, который приводил в движение компрессор, снабжающий остальные двигатели воздухом на больших высотах, два экспериментальных Пе-8 смогли забраться на большую высоту и показать там хорошие характеристики.

Так почему же Пе-8 не запустили в серийное производство, а на тех машинах, что произвели, не ставили компрессоры?

А помешала этому главная проблема нашей авиации — плохие моторы. Все дело было в том, что давление масла в двигателях начинало падать ниже допустимого уровня уже на высоте в 6 километров, в самых лучших двигателях — на высоте 7 километров и с этой проблемой справиться наши конструкторы и технологи так и не смогли. ( Авиация и космонавтика 4/2000) Как известно, любой двигатель, на котором отказала смазочная система, а авиационный — особенно, перегревается и заклинивает. То, что на двух, особо тщательно сделанных самолетах, наверняка со специально подготовленными двигателями, удалось поставить какой-то рекорд, вовсе не означает, что этого можно было добиться на серийных машинах. Специально подготовленный И-16, например, один раз удалось поднять на 14 километров, но было бы глупо требовать таких подвигов от обычного серийного истребителя. Так что не было никакого смысла ставить на Пе-8 пятый мотор и делать его в высотном варианте, если остальные моторы не позволяли летать выше 7 километров. А без пятого мотора Пе-8 был просто обычным дальним бомбардировщиком. Возможно, без бомб, только с людьми на борту, облегченные Пе-8 могли забираться и повыше, как в случае с полетом Молотова в Англию, но военным-то нужен боевой самолет. К тому же, я полагаю, Сталин не боялся, что Молотова собьют, и он попадет в руки немцев, скорее всего потому, что, парашюты в этом полете отсутствовали.

Так же сомневаюсь, что бы немцы испугались тысячи Пе-8. США, для бомбардировки Германии, выпустили во Второй мировой 12 тысяч Б-17 а «Либерейторов» еще больше, тысячи тяжелых и средних бомбардировщиков выпустили и англичане, но это не заставило немцев сложить оружие. Вспомните так же, помогли ли американцам массированные бомбардировки Вьетнама, на который бомб было сброшено больше чем на Германию.

Как видим, В. Резун хронически не любит придерживаться реальных фактов во всех своих книгах.

Но вернемся к «Ледоколу». Как можно обобщить методику доказательств, применяемую В. Резуном, и каков ее главный недостаток (помимо сообщаемых читателю ложных фактов и утаивания половины информации)?

А главный недостаток в том, что В. Резун все решил заранее и ему остается только подгонять факты под свою теорию. Для доказательства своих утверждений автор «Ледокола» поступает достаточно шаблонно — если на вооружении нашей армии состоял хороший самолет, то он пишет: «смотрите какая агрессивная машина», и расписывает как хорошо бы она подошла для первого агрессивного удара, а если самолет был посредственный то он заявляет что такой плохой самолет можно использовать только после того, как вражеская авиация будет выведена из строя после этого самого первого агрессивного удара и в этом случае тоже обвиняет Советский Союз в желании первым напасть на Германию. И в том и в другом случае автор «Ледокола» оказывается в выигрыше.

История развития техники, как впрочем, и история вообще — это в значительной степени история ошибок . И если спросить у историка, почему французы, например, сделали плохой боевой самолет или выбрали неудачную позицию для обороны, он вам ответит, что это было вызвано ошибками конструктора, недостаточной мощностью имеющихся в распоряжении двигателей, ошибочными предположениями военных и тому подобными причинами.

Но наши конструкторы, в мире, существующем на страницах «Ледокола», и некоторых других произведений В. Резуна никаких ошибок не совершают, ни одной! Все, что бы они ни совершили, их достижения или неудачи, успехи или провалы — все объясняется только подготовкой нападения на Германию. А это значит, что «Ледокол» описывает историю в значительной степени выдуманную автором, так как реальный мир полон человеческих ошибок.

Какой же будет итог? А итог у нас будет такой — никаких самолетов только для нападения просто не существовало! Были самолеты плохие, были самолеты хорошие, а приведенные в «Ледоколе» рассуждения — пример умелого словоблудия или некомпетентности. Все государства участвующие в войне, и государства-агрессоры, и государства подвергшиеся нападению, имели авиацию, которую можно было использовать любым способом, и для обороны и для нападения. Это же относится и к другим видам оружия. Только в конце войны, Германия, стоящая на грани разгрома, пыталась выпускать реактивные истребители ПВО и танки «мышонок» предназначенные для обороны, но это оружие выпускалось в малом количестве, было весьма посредственным, и никакого влияния на ход боевых действий не оказало.

Итак, мы рассмотрели заявления автора «Ледокола» о том, что вооружение советской армии перед Великой Отечественной войной предназначалось исключительно для нападения на Германию. Что в них оказалось соответствующим реальности? Да, пожалуй, только названия. Действительно, наш штурмовик назывался Ил-2, а быстроходный танк носил название «Бт».

Все остальные утверждения В. Резуна, факты, и выводы из них, даже когда он пытается делать свои заявления на основе реальных фактов, реальности никак не соответствуют. Более того, имеющиеся факты указывают на неподготовленность нашей армии к войне вообще, как наступательной, так и оборонительной. А рассуждая так как рассуждает автор «Ледокола», в развязывании Второй мировой войны можно совершенно свободно обвинить любую страну, Англию, или например США.

Из этой части моей статьи еще конечно не следует то, что Советский Союз не собирался нападать на фашистскую Германию летом 1941 года, но то, что В. Резун — фальсификатор, из этого следует неоспоримо.

Исследователь «Ледокола», у которого мало свободного времени, уже на основании только этого мог бы объявить автора «Ледокола» фальсификатором или обвинить в некомпетентности. Согласитесь, он бы имел на это полное право. Но мы, раз уж взялись за анализ «Ледокола», пойдем дальше, и рассмотрим остальные заявления В. Резуна о давно минувших событиях.

Реальность и мифология

Оставим обсуждение технических подробностей, которые некоторым, возможно, покажутся неинтересными, и перейдем к рассмотрению более важных, стратегических вопросов.

Итак, рассмотрим еще раз версию начала Великой отечественной войны, приведенную В. Резуном в его книге. Германия, как утверждает В. Резун, была «катастрофически не готова» к войне. Ее армия была слаба, а армия Советского Союза хорошо подготовлена к нападению. И увидев, что Советский Союз готовит внезапное нападение на лето 1941 года, немцы, не имея другого выхода из создавшейся ситуации, сами нанесли первый удар.

Я собираюсь это опровергнуть и доказать, что рассуждения автора «Ледокола» на эту тему — всего лишь умелая пропаганда. Будем продвигаться последовательно.

О реальных возможностях

Рассмотрим один из ключевых вопросов, содержащихся в «Ледоколе» и очень важный для ответа на вопрос — фальсификатор В. Резун или нет?

Итак, приступим к разрушению одного из основных утверждений, содержащихся в «Ледоколе», на котором, во многом, базируются утверждения о том, что Советский Союз готовил агрессию против Германии в 1941 году, и что он мог ее совершить.

Речь идет, естественно, о возможности завоевания нашей авиацией полного превосходства в воздухе, путем внезапного налета на немецкие аэродромы (так написано в «Ледоколе»). Без него наступать не было никакого смысла (это тоже утверждается в «Ледоколе»).

В конце 1944 и начале 1945 года, во время боев за освобождение Европы от фашистов, мы имели многократное превосходство по боевым самолетам. Именно такое превосходство обеспечило нам продвижение наземных войск, снабжение их боеприпасами и горючим, защиту мостов через Вислу, Одер и другие реки, а так же железных дорог. И похожего превосходства надо было достичь, если бы мы первые предприняли наступление на Германию в 1941 году.

Могли ли советские войска провести успешное наступление на Германию не имея такого превосходства? Что говорит по этому поводу В. Резун?

Не могли! — отвечает нам автор «Ледокола». В. Резун, в своем «Ледоколе», неоднократно утверждает, что вторжение в Германию, могло бы быть возможным только при полном подавлении немецкой авиации во время внезапного первого удара . Именно внезапного, так как, согласно В. Резуну, победу в открытом бою мы бы одержать не смогли, по причине того, что летчиков не учили вести воздушные бои.

Неудача первого налета обернулась бы катастрофой и для дальнейших боевых действий нашей авиации и сухопутных войск. Летчикам пришлось бы вступать в воздушные бои, которые они, если верить В. Резуну, не умели вести, наступающие войска попали бы под точные удары пикирующих бомбардировщиков Ju-87 и т.п. При отсутствии превосходства все воздушные десанты были бы с легкостью уничтожены еще в воздухе — это тоже признает В. Резун.

Итак, если завоевание полного превосходства в воздухе, путем внезапного массированного нападения невозможно, а В. Резун считает реальным и описывает в своей книге только такой вариант, то невозможно и наземное наступление , согласитесь. И тогда о нападении на Германию не стоит и рассуждать, так как Сталин был реалистом и явного безумия затеять не мог.

То, что наши ВВС не смогли бы разбить авиацию Германии в воздушных боях в 1941 году и достичь заметного превосходства, считаю верным и я. Квалификация немецких пилотов, и технический уровень их самолетов были, к сожалению, лучше. Значит, остается внезапный массированный налет. И обратите внимание — согласно В. Резуну, требуется даже не простое превосходство в воздухе, а «абсолютное» (глава 13, часть 4).

Но перед тем, как приступить подробному обсуждению авианалета, я хочу рассмотреть одну важную проблему — мог ли человек в здравом уме и твердой памяти планировать победу в войне только путем внезапного нападения, не оставив себе больше никаких вариантов событий?

Вдумайтесь — если то, что пишет В. Резун верно, то наши ВВС, да и вся армия готовились только к нападению, и обратите внимание — не просто к нападению, а нападению внезапному , так как получи противник хотя бы за час сведения о готовящемся нападении он бы успел привести свою авиацию в боевую готовность и отбить налет. А если бы немцы заподозрили что-то за сутки, то они бы успели так подготовиться, что даже о незначительном успехе налета не стоило и думать. Приведя пример из истории Великой Отечественной войны можно увидеть, что там, где авиация была приведена в повышенную боевую готовность 21 июня, она понесла 22 июня 1941 года незначительные потери. Итак, при потере внезапности нас бы ждала катастрофа.

Получается, что успех всей войны зависел от внезапности налета. А теперь задумайтесь — какова вероятность того, что этой внезапности можно было достичь. А вероятность эта очень мала, так как существует множество причин, по которым эта внезапность могла быть утрачена. Немцам, для предотвращения потерь, даже не надо было производить разведку нашей территории, достаточно было организовать сеть постов наблюдения на границе и держать самолеты на аэродромах в повышенной боевой готовности. А, кроме того, существовала немецкая авиаразведка, агентурная разведка, возможные перебежчики и тому подобное.

И кроме немцев, внезапное нападение могла сорвать обычная плохая погода. Даже сейчас, во время агрессии против Югославии, натовское командование было вынуждено отменять массированные налеты во время плохих погодных условий. Что уж говорить тогда о возможностях авиации в 1941 году. Откуда Сталин, готовя войска исключительно к внезапному нападению, в 1939 году мог знать, что в июне 1941 года будет хорошая погода и авиацию можно будет поднять в воздух? Вероятность дождливого лета довольно велика, а предсказание погоды точностью тогда не отличалось. Представьте себе — войска сосредоточены для нападения, и вдруг полили дожди. Низкая, непригодная для полетов облачность стоит неделю, другую, каждый час промедления угрожает потерей внезапности, а наступать нельзя.

Итак, если теория В. Резуна верна, получается, что Сталин вел многолетнюю подготовку к нападению с минимальной вероятностью успеха. Но на Сталина это совершенно не похоже! Не мог он поставить все на карту в авантюре, успешное завершение которой зависело от маловероятной внезапности. А это значит, что В. Резун не прав, приписывая нашим ВВС возможность успешно действовать только в условиях внезапного налета. Получается, что наши ВВС были приспособлены к разным вариантам развития событий, как и полагается ВВС любого государства.

Но оставим общую логику, и перейдем к более детальному рассмотрению ситуации, которая сложилась в 1941 году.

Итак, приступим к рассмотру авианалета — одной из основных тем в «Ледоколе».

Что обязательно нужно, что бы он был возможным и не кончился, для нас, неудачей?

Достижение внезапности, что бы можно было застать вражескую авиацию на аэродромах, и техническая возможность его осуществить. Да, еще ведь нужны данные о расположении немецкой авиации, нельзя же посылать свои самолеты неизвестно куда.

Берусь доказать, что ничего этого не было.

И поможет мне в этом, как ни странно, В. Резун.

Автор «Ледокола» пишет: «Совершенно очевидно, что «застать авиацию противника на аэродромах» в военное время невозможно. Это возможно только в мирное время, когда противник не подозревает об опасности». Тут я согласен с автором этой любопытной книги. Действительно, довольно здравое высказывание, которое, если конечно подумать, свидетельствует о том, что СССР никак не мог внезапно напасть на немецкие аэродромы.

О каком мирном времени может идти речь, ведь Германия давно уже находилась в состоянии войны с Англией! Это была воюющая страна, которая давно начала подвергаться налетам британской авиации (с весны 1940 года) на свои важнейшие военные и промышленные центры и поэтому была вынуждена держать свою истребительную авиацию в боевой готовности! Немецкие летчики не загорали безмятежно на аэродромах, а уже воевали. Их, в отличие от нас, нельзя было застать врасплох! Гипотеза о том, что Гитлер доверял Сталину, серьезного рассмотрения не заслуживает. С севера или с востока прилетел бы противник, они бы его все равно успели бы его встретить. И на пути наших самолетов при порыве на территорию Германии, встретился бы берлинский узел ПВО. О том, что бы внезапно прорваться к нему, не могло быть и речи! Не говоря уже о том, что перелете польской границы большим количеством самолетов, сразу же стало бы известно. Вспомните хорошую немецкую радиосвязь. У немцев было бы достаточно времени, что бы подготовиться к отражению этого налета.

Упоминает ли, поклонники «Ледокола», В. Резун о том, что Германия в 1941 году вела войну с Англией? Нет? Естественно, он скромно молчит, иначе рассыпается значительная часть системы доказательств. Ведь если высказывание о невозможности застать авиацию противника на аэродромах в военное время верно, а время было военное, то это свидетельствует о том, что наши генералы не могли планировать подобный удар — ведь он был бы самоубийством. А генералы не были глупцами — так считает В. Резун.

Согласитесь, нечестно скрывать от нас такой важный факт и обманывать нас таким образом. Один из дефектов «Ледокола» — события Второй мировой объясняются действиями практически только двух стран. Без особого упоминания о действиях Англии США Японии Италии и т.д.

Если наших летчиков не учили вести воздушный бой — посылать их на самоубийство не было смысла, и резуновские утверждения неверны, если учили — В. Резун и в этом случае обманывает нас. Автор «Ледокола» снова загнал себя в угол.

Да и обученные летчики не смогли бы разгромить германские ВВС без эффекта внезапности в 1941 году, и в результате получилась бы затяжная война.

Итак, — внезапность принципиально недостижима, и совершить внезапный налет мы никак не могли . А значит, не могли добиться и превосходства в воздухе.

Давайте теперь рассмотрим следующее, — а могли бы советские войска нанести подобный удар по авиации фашистской Германии, если бы наши генералы затеяли бы его вопреки здравому смыслу? Имели ли наши войска физическую возможность его осуществить? Сталин, в своих мечтах, думал, наверное, о том, как было бы для него неплохо прибрать к рукам Германию. Но мечты и дела — вещи довольно разные. Одного желания мало, нужны ведь еще и возможности.

Обратимся к мифологии «Ледокола». Какие планы В. Резун приписывает Сталину? По теории В. Резуна, Сталин хотел, дождавшись пока войска Гитлера увязнут в боях с Англией, неожиданно вторгнуться в Европу с востока. В воздух поднимется огромное количество самолетов, которое уничтожит вражескую авиацию на аэродромах и т.д.

Какую авиацию, и на каких аэродромах?!

Что бы уничтожить вражеские самолеты на аэродромах, надо чтобы эти аэродромы были в пределах досягаемости советской авиации и чтобы на них были самолеты!

Но радиус действия наших истребителей и штурмовиков позволял сделать эффективный налет только на территорию Польши и восточной Пруссии (нынешняя Калининградская область). В лучшем случае они, возможно, могли достичь края территории на восточной границе Германии.

Откуда немецкие самолеты появились бы в Польше, ведь они в это время, согласно теории Резуна, должны были бы сражаться с англичанами и защищать территорию Германии от ответных ударов английской авиации? Не стали бы немцы, при войне с Англией, располагать в Польше и в восточной Пруссии значительное количество самолетов. И для защиты от возможных действий СССР они тоже не стали бы там сосредотачивать свою авиацию. В Польше им совершенно нечего было защищать. Ограничились бы небольшим количеством истребителей и разведчиков. Ох, многого недодумал В. Резун, сочиняя свой «Ледокол». В пределах досягаемости основных сил нашей авиации могло быть только незначительное количество немецких самолетов! Наш удар обрушился бы в пустоту.

Рассмотрим аналогичную ситуацию — высадку союзников в Нормандии. Тогда основные немецкие силы авиации увязли в войне против нас, а так же защищали территорию Германии, и во Франции, не смотря на реальную угрозу высадки англичан и американцев, было незначительное количество авиации, истребителей было всего 160. А в самом месте высадки, немцы смогли бросить против союзников, в момент высадки, только два истребителя — исторический факт.

В Польше и восточной Пруссии их было бы не больше.

Даже в 1941 году, для нападения на нас, нас было выставлено только около половины немецких боевых самолетов — примерно 5 тысяч вместе с самолетами их союзников ( их союзники поставили примерно тысячу). А всего в Германии было, в начале войны, 10,9 тысяч самолетов.

Посмотрим на радиусы действия наших самолетов, полученные на основании такой характеристики как дальность полета, взятой из справочников. Лучший вариант И-16–950/2=425км., Ил-2–764/2=382км., Пе-2–1300/2=650 км., Миг-3–1000/2=500 км. Но эти данные условны, они получены на испытаниях новых самолетов в простых условиях полета и реальности не отражают.

В действительности радиусы действия гораздо меньше, так как самолеты не летают по идеальной прямой, особенно истребители, штурман может быть неопытен, моторы — изношены или неправильно отрегулированы, надо учесть время действия над целью, сопротивление подвешенных под самолетом бомб и реактивных снарядов, возможный встречный ветер, полет на невыгодной высоте, и т.д. И я уверен, что люди знающие эту тему лучше меня, назовут гораздо меньшие расстояния. А именно, не более 200–300 км для подавляющего большинства довоенных истребителей при полете для нанесении бомбового удара и не более 150–200 километров для полета с воздушным боем. Автор книги «Асы люфтваффе» Майкл Спик пишет, что для получения реального радиуса действия истребителя дальность полета надо делить на три. В одном из журналов я читал о том, что наши истребители не могли сопровождать наши бомбардировщики, действующие из района Одессы, на бомбежку порта Констанца, — дальности действия не хватало (Авиамастер 4/98). От Одессы до Констанцы по прямой около 300 км — измерил по карте. Удаление истребителя на 150 километров в глубь вражеской территории на свободную охоту и в середине войны считалось опасным даже для опытного пилота.

В. Резун утверждает, что эти самолеты должны были поразить немецкую авиацию, сосредоточенную в Германии, Бельгии, Голландии, Норвегии и главное, в северной Франции. Там где она бы находилась во время войны с Англией.

Как?

Разверните перед собой карту Европы тех лет, ту самую карту, в которую, судя по тому, что написано в «Ледоколе», его автор никогда не заглядывал.

Для того, чтобы достать немецкие аэродромы, пришлось бы пролететь над территорией Польши 200–300 км, а в некоторых местах еще больше. Перелет границы огромным количеством авиации был бы сразу замечен еще на советско-польской границе. У немцев была хорошая радиосвязь и самолеты с аэродромов, которые могли бы попасть под удар, поднялись бы в воздух для того, что бы вступить в бой или перелететь на дальний аэродром.

Рассмотрим шансы истребителей и штурмовиков. Они, возможно, могли достичь, в некоторых местах, края восточной Германии, но вести воздушный бой в трехстах километрах от своих аэродромов они бы уже не смогли. В воздушном бою моторы работают в режиме максимальной мощности, и топливо расходуется гораздо быстрее. Они бы все попадали после выработки бензина там же или, в лучшем случае, долетев на обратном пути до середины Польши.

При полете на штурмовку аэродромов их ожидали бы и другие проблемы. Из истребителей плохие штурманы, из многих — никакие. Им было бы непросто найти вражеские аэродромы в глубине Польши. И даже долетев до аэродромов, они бы увидели, что самолетов там почти нет. А те, что были, уже успели взлететь.

Итак, истребители и штурмовики, не подходили для пропагандируемого В. Резуном авианалета по одной простой причине — они просто не могли долететь до вражеских аэродромов!

Остались бомбардировщики, обсудим их шансы на успех. Бомбардировщики Пе-2, которых к началу войны было мало, и СБ смогли бы достаточно уверенно долететь до целей в восточной Германии и вернуться, но истребители сопровождать их на такую дальность уже бы не смогли. При ночной бомбардировке, найти и надежно поразить такую цель как аэродром очень сложно, даже если точно известно, где он находится. Пришлось бы совершить дневной налет без истребительного прикрытия на аэродромы, нахождение многих из которых неизвестно, и самолеты с которых успеют подняться в воздух. Оборонительное вооружение наших бомбардировщиков было недостаточно сильно для того, что бы успешно выдержать атаки истребителей без собственного истребительного прикрытия. Летом 1941 года целый полк СБ вылетел на бомбежку Кенигсберга без прикрытия, и до сих пор все его летчики считаются пропавшими без вести.

Составляющие основу нашей дальней авиации бомбардировщики Ил-4 смогли бы достичь многих районов Германии. Но посылать медлительный Ил-4, в дневной полет над территорией Германии, на бомбежку аэродромов, с которых успеют взлететь самолеты, так же было бы только экзотическим способом уничтожить свою дальнюю авиацию, так как их оборонительное вооружение состояло в 1941 году только из трех обычных пулеметов и защитить самолеты во время долгого полета над вражеской территорией никак не могло. Как известно, единственными бомбардировщиками, которые успешно могли осуществлять массированные дневные удары по территории Германии, были действующие в плотном строю B-17. Каждый B-17 имел 10–13 крупнокалиберных пулеметов. Днем так же могли действовать английские «Москито», но им помогала большая для бомбардировщика скорость, и они не применялись для масштабных бомбежек.

Так что и наши бомбардировщики не могли успешно отбомбиться по немецким аэродромам.

Не отрицаю, в восточной Германии, в районе Кенигсберга и Польше отдельным частям немецкой авиации, возможно, был бы нанесен некоторый урон. Но большие собственные потери, минимальные результаты.

А о том, что бы достать основную массу немецкой авиации сосредоточенную на севере Франции и в Германии не стоило и думать. Следует также помнить, что часть немецкой авиации находилась в Бельгии, Голландии, Норвегии, северной Африке.

Возвращаясь из ледокольных мифов в реальный мир заметим, что англичане тоже могли послать свою дальнюю авиацию, бомбить немецкие аэродромы для уничтожения вражеских самолетов на земле, в ходе одного гигантского налета. Дальность действия их бомбардировщиков им это позволяла. Они это сделали? Нет, конечно, ввиду полной безнадежности подобной затеи. А почему такая затея должна была удастся нам?

Итак, авианалет не нанес бы заметного ущерба немецкой авиации. Вражеская авиация оказалась бы почти не затронутой, и, бросив сражаться с англичанами, перелетела бы на границы Германии. Туда же по отличным железным и шоссейным дорогам устремились бы и войска. Препятствовать их подходу у нас не было бы возможности. Расстояния в Европе очень маленькие, сеть железных дорог — очень хорошая. Неподавленные соединения люфтваффе, завладели бы инициативой воздухе и занялись бы штурмовкой наших наступающих соединений и переправ. Да, кстати, немцы, отправляясь на завоевание Англии, и зная, кто такой Сталин, наверняка заминировали бы мосты в Польше и не постеснялись бы их взорвать. А танков, способных двигаться под водой у нас не было, за исключением нескольких экспериментальных машин, не имеющих практической ценности. В. Резун, правда, утверждал обратное, но после проверки оказалось, что и здесь он был не прав. Как бы мы форсировали Вислу или Одер, при превосходстве врага в воздухе, когда любая переправа сразу же оказалась бы разбомбленной?

О выбросах же десантов, при отсутствии превосходства в воздухе, нечего и думать. С захватом Румынии тоже ничего не получается — по той же причине. И нефтепромыслы не разбомблены. Наши союзники тоже бомбили эти нефтепромыслы, но, кажется, без особого результата. Почему мы должны были в этом преуспеть?

Я думаю, немцы остановили бы наши войска где-нибудь у Вислы или у Одера. И мы бы не взяли Берлин, как немцы не взяли Москву. Очевидно, что мы бы все равно получили затяжную войну. Может быть, немцы даже разбили бы наши войска и перенесли боевые действия на нашу территорию.

Так что существующее в воображении автора «Ледокола» наступление, не достигло бы своих целей. Такие вещи получаются только на бумаге, но не в реальной жизни.

Мне могут возразить, что на самом деле, в «Ледоколе» описано нападение наших войск на немецкие войска, которые уже скопились у нашей границы для нападения на нас , а в этом случае, а в пределах досягаемости окажется достаточно большое количество немецких самолетов.

Но позвольте, в «Ледоколе» ясно сказано, что замысел Сталина был вовсе не такой, там четко написано, что он хотел нанести удар, когда немецкие войска будут заняты в боях с англичанами, то есть, когда их не будет в Польше. А сложившаяся в реальности ситуация, по мнению В. Резуна, заранее не планировалась! Она сложилась в результате того, что Гитлеру, согласно В. Резуну, удалось разгадать замысел Сталина и двинуть войска для «превентивного» удара. Если вы перечитаете «Ледокол», вы нигде не найдете упоминания о том, что Сталин хотел приманить немецкие войска поближе к нашим границам, с целью их тут же и прихлопнуть. Приманить их к границе, можно было только демонстрацией агрессивных намерений. Но в «Ледоколе» неоднократно утверждается, и доказывается, что Сталин всеми своими действиями старался убедить Гитлера, что он на своих западных границах готовится исключительно к обороне, Тут и строительство оборонительных сооружений и политическая трескотня о дружбе и многое другое. В реальности, Сталин больше всего боялся вызвать малейшее неудовольствие Гитлера и изо всех сил демонстрировал лояльность.

Снова автор «Ледокола» пытается ввести нас в заблуждение. На протяжении всей своей книги он описывает как Советский Союз хотел внезапно напасть на ничего не подозревающую Германию, а показывает в конце «Ледокола» нечто совершено иное. Он показывает советский удар по огромному скоплению немецких войск в Польше, которые приготовились напасть на нас, то есть по сути дела, описывает наш превентивный удар.

Сталин старался, и В. Резун согласен с этим, что бы никаких немецких войск, а значит и авиации, в Польше было как можно меньше. И если мы взялись рассматривать шансы на успех нашего первого удара, то для того, что бы понять вымышлен этот удар В. Резуном или нет, мы должны рассмотреть именно тот вариант который, согласно утверждениям В. Резуна, планировался, а не вариант с концентрацией немецких войск в Польше, который, согласно объяснениям автора «Ледокола», сложился случайно. Сложился в результате того, что Гитлер, по теории В. Резуна, разгадал планы Сталина.

Теперь судите сами, — получается, что уровень подготовки наших летчиков, да и всей армии, и дальность действия нашей авиации позволяла нанести более-менее успешный удар только по немецким войскам, которые были бы развернуты у советско-польской границы.

Которые развертываться там могли только для нападения на Советский Союз!

А такой удар по немецким войскам, даже если бы он и планировался, уже трудно назвать агрессией. Скорее это самооборона от государства, которое уже захватило пол-Европы. Согласны?

Полного разгрома немцев конечно бы не получилось, но их нападение на нас было бы наверняка сорвано.

Итак, если верить В. Резуну, то наша армия заранее создавалась в расчете на то, что через много лет сложится такая выгодная ситуация, и немцы сами подставят под удар свои войска у польской границы. Получается, что у нас была какая-то «одноразовая» армия, которую, если не удастся применить во время первого внезапного удара, можно смело выбрасывать, так как она больше ни для чего не пригодна.

Но будущее непредсказуемо, и строить армию в расчете на ситуацию, вероятность наступления которой крайне мала, никто бы не стал. А значит, верить В. Резуну нельзя, и его книга собрание утверждений, которые противоречат и историческим фактам, и здравому смыслу. Над ней можно было бы только посмеяться, если бы не трагическая тема.

Надо сказать, что, читая «Ледокол», начинаешь сомневаться, что эту книгу написал бывший офицер. Настолько там много утверждений, каких бы ни один профессиональный военный делать не стал.

Но для того, что бы рассмотреть все варианты развития событий, рассмотрим и возможность достижения внезапности при превентивном ударе по немецким войскам, развернутым на территории Польши. И снова ничего не получается с внезапностью.

Немцы достигли внезапности потому, что наше руководство думало, что нападения не будет. Но, согласно теории В. Резуна, немцы затевают свое нападение именно для того, что бы предотвратить наше. Значит, они знают, что оно будет, но не знают точно когда. А значит, они должны держать свою авиацию и остальные войска в Польше, в достаточной готовности постоянно, что бы отразить это нападение. Это только автор «Ледокола», считает, что большое скопление авиации на нескольких приграничных аэродромах является признаком готовящегося нападения, немцы же, как пишет в своей книге «Асы люфтваффе» Майкл Спик, считали, что перед нападением свою авиацию надо скрытно рассредоточивать. Не получилось бы уничтожение немецкой авиации и в этом случае, хотя урон был бы нанесен больший, чем в предыдущих вариантах. В тех местах, где наша авиация была рассредоточена, как в Одесском военном округе, или приведена, вопреки указаниям Сталина, между прочим, в повышенную боевую готовность, как на флоте, немцы, не смотря на внезапность нападения, успеха не достигли.

Самое интересное, что у нас ничего не получилось бы с завоеванием превосходства даже том случае, если был бы достигнут эффект внезапности. То, что немцы завоевали превосходство в воздухе благодаря внезапному налету является, на мой взгляд, преувеличением. Какова может быть эффективность внезапного налета? Рассмотрим результаты одного из самых удачных внезапных ударов. В первый день войны немцы уничтожили на земле только около 800 самолетов, причем большинство современных самолетов, очевидно, не пострадало, так как многие из них еще не поступили с заводов. Это всего около 11% от всей авиации западных округов, где насчитывалось примерно 7 тысяч самолетов. А если взять общее число наших самолетов получится, наверное, процента 4. Согласитесь, на разгром не похоже. Так что основной урон они нанесли нам уже в обычных воздушных боях, что мы бы сделать не смогли.

Если бы авиации СССР удался бы внезапный налет, и ей, как показывает историческая практика, удалось бы уничтожить на земле 11% немецкой авиации на востоке, что составляло только примерно 5% от всей немецкой авиации, то и в этом случае, согласитесь, ни о каком успехе говорить было нельзя.

Итак, наши ВВС не смогли бы достичь превосходства над немецкими по трем причинам: наши самолеты не могли поразить места базирования немецкой авиации из-за их удаленности, не возможно было обеспечить внезапность нападения, наши ВВС не могли уничтожить во время первого удара больше 10% немецких самолетов даже при самом благоприятном развитии событий.

Обращаясь к реальной истории, можно найти неприятный для теорий В. Резуна исторический пример, который так же опровергает утверждения В. Резуна о высокой боеспособности наших ВВС. Автор «Ледокола» постоянно утверждает, что основой действий нашей авиации был внезапный удар по вражеским аэродромам. Но возьмем войну с Финляндией. Даже фронтовые бомбардировщики, не говоря уже о дальних, могли достичь мест базирования финской авиации. Но почему такого авианалета не было, а если он был, то почему финская авиация не была подавлена, а оказывала достойное сопротивление. И это не смотря на то, что у финнов было, наверное, не больше двухсот истребителей. Не подтверждают реальные события заявлений автора «Ледокола».

Если относительно слабая финская авиация, находясь в пределах полной досягаемости советских самолетов, не была уничтожена, то по какой интересно причине удалось бы серьезно ослабить авиацию немцев? Не вижу такой причины! И между прочим, почему не было десантов? В. Резун постоянно расхваливает наши десантные войска, но в Финляндии, во время наступательных боевых действий, они использовались точно так же как и во время оборонительных боев в Великой Отечественной войне — их применяли как обычную пехоту для штурма линии финских укреплений, из-за чего почти вся киевская бригада погибла на Карельском перешейке. (Пигунов В.Н. Глазами десантника. Минск «Беларусь»,1995 год, страница 8)

Продолжим исследование вариантов развития исторических событий.

Допустим, немцы отправились воевать с англичанами. Попробуем вычислить, основываясь на исторических фактах, сколько войск они бы оставили для защиты Германии от возможного удара со стороны Советского Союза.

Вот что пишет об этом В. Резун в главе 29, на странице 302: «Если бы Сталину удалось убедить Гитлера что СССР — нейтральная страна, то германские танковые корпуса были бы, несомненно, высажены на Британские острова. И тогда...»

Что же было бы «тогда», какие бы немецкие войска, по утверждениям В. Резуна остались в Европе?

Снова дадим слово автору «Ледокола» на той же странице: « А на европейском континенте только всего и осталось, что полк личной охраны Гитлера, охрана нацистских концлагерей, германские тыловые части, военные училища и... пять советских воздушно-десантных корпусов, десятки тысяч быстроходных танков, созданных специально для действий на автострадах». И так далее, и тому подобное. Надо сказать, что В. Резун довольно здорово отвлекает своего читателя от желания задуматься, и когда я впервые прочел это, то совершенно не обратил внимания на нереальность этого утверждения, и лишь потом, внимательно перечитывая «Ледокол», увидел явною глупость написанного.

Посмотрим же, что происходило в реальной жизни, а не в фантастическом романе В. Резуна.

Немцы, отправляясь воевать против СССР, имели 214 дивизий и 7 бригад, против нас они двинули 152 дивизии, и 2 бригады, а остальные войска оставили на территории Германии и в оккупированных станах для отражения возможных десантов англичан и оккупации ( Всемирная история. том X Москва. «Мысль». 1965 г.). Г. Гудериан пишет, что против нас они направили 145 дивизий и 38 оставили в других местах, что почти совпадает с «Всемирной историей». Так же они бросили на восточный фронт примерно половину своей авиации.

Что бы разбить совместные силы англичан и французов в 1940 году им понадобилось 136 дивизий. После поражения во Франции, у англичан оставалось на острове 15 обычных дивизий и одна моторизованная, правда, у англичан были большие возможности по мобилизации населения. Впрочем, Франции подобные ресурсы не помогли. Сколько бы войск немцы бы высадили на Британских островах, что бы справиться с англичанами? Небольшая Англия не Советский Союз, и немцы собирались высадить в Англии только 23 дивизии . Операция называлась «Морской лев» и планировалась на сентябрь 1940 г (Всемирная история, том X, Москва, «Мысль» 1965 г. страница 47). Однажды, я читал книгу одного зарубежного автора, в которой он сделал попытку представить, что случилось бы, если бы немцы высадились в Англии. Оценивал он способность Англии к сопротивлению довольно низко. И я ему склонен верить, так как ни одна европейская страна не решилась защищать свою столицу так, как мы защищали Москву и Сталинград. Французы в 1940 году, например, защищали Францию, насколько я понял, без особого энтузиазма, пусть меня они простят, если я не прав. Так что для сухопутных операций на острове вовсе не надо было большого количества войск.

Отнимите от 205 — всех дивизий, дивизий 100, нужных для вторжения в Англию и действий на других территориях. Остается еще более ста свободных дивизий! И еще добавьте к этому армии немецких союзников.

Итак, немцы могли расположить в Польше и Германии, для защиты от возможных действий СССР не менее 100 дивизий. То есть всего на треть меньше, чем при нападении на Советский Союз. Где бы они их стали располагать? На границе с СССР? Конечно же, нет!

Для защиты Германии они расположили бы свои войска на ее восточной границе и в глубине польской территории, на нескольких выгодных для обороны рубежах, используя в качестве преграды укрепленные берега Вислы и Одера. Вот что В. Резун пишет в своем «Ледоколе»: «В 1932–1937 годах на берегах Одера были построены сверхмощные укрепления, прикрывающие Германию от ударов с востока. Это были первоклассные боевые сооружения, вписанные в местность и великолепно замаскированные» ( «Ледокол» с.101). Надо думать, что немцы для обороны Германии разместили бы войска именно там, а если некоторые из сооружений были в заброшенном состоянии они бы их быстро подправили. Истребительная авиация постоянно несла бы дежурство на аэродромах, они бы заминировали мосты, танкоопасные направления, и т.д. Часть войск они бы отправили, конечно, в Румынию. Немецкая промышленность не получившая еще заметных повреждений от английских бомбардировок, смогла бы вовремя восполнять потери в технике.

А что бы делала в этот момент Англия? Если бы немцы в этот момент высаживались на Британские острова, все без исключения силы англичан были бы заняты отражением германской агрессии. А если бы вторжение в Англию не состоялось или сорвалось, то в этом случае, Англия, которая всегда стремилась не допустить появления на континенте доминирующего государства, скорее всего, стала бы нам помогать только морально. Действительно, по какой причине, Черчилль стал бы помогать Сталину выйти к Атлантическому океану? И даже не исключено, что перед угрозой установления в Европе сталинской гегемонии, Англия могла начать помогать Германии. Если даже допустить то, что мы бы смогли разбить Германию уже в 1942 году, то при подходе к западной немецкой границе мы бы увидели, что во Франции уже высадились англичане и американцы, которые никогда не упускали своего, а связываться с ними означало вступить в войну с США. И не исключено, что высадившиеся во Франции войска могли использовать для своего усиления, отступающие из Германии немецкие части.

Итак, нам бы грозила война с англо-американцами и французами. Могла ли слабая советская промышленность соперничать с американской в этой войне? Тут конечно, сторонники В. Резуна ужасно возмутятся, ведь во всех своих книгах автор «Ледокола» постоянно превозносит возможности советской промышленности. Но, тем не менее, по сравнению с американским потенциалом, наши возможности были довольно скромны. Америка не только полностью обеспечила себя отличными самолетами, танками, кораблями, автомобилями, но и снабжала всем этим Англию и Советский Союз. И все это они произвели особо не напрягаясь ! У нас, для того чтобы произвести меньшее чем в США количество самолетов, например, трудоспособное население, включая несовершеннолетних, вкалывало по 10–14 часов в каторжных условиях. А в США напряжение войны особо не ощущалось. Конечно, многим женщинам пришлось пойти на производство, но они работали за реальные деньги в гораздо лучших условиях. Мощная промышленная база позволяла США не производить вооружение про запас. Не нужны были танки — их никто не производил, понадобились — стали производиться тысячами. Так что слабо было Сталину тягаться с Рузвельтом в затяжной войне.

Промышленные возможности Германии В. Резун тоже недооценивает. В своем «Ледоколе» он обращает наше внимание на то, на сколько был бы сильнее Советский Союз, если бы мы не понесли огромные потери в 1941 году и не утратили бы промышленную базу в Украине и Белоруссии. Но, точно также, можно утверждать, что мощная германская промышленность, не затронутая гигантскими стратегическими бомбардировками наших союзников, смогла бы то же дать немецким войскам гораздо больше вооружений. Ведь даже подвергаемая массированным бомбардировкам, она смогла, например, дать войскам около двух тысяч реактивных истребителей и баллистические ракеты, чего не смогли сделать даже в США. А главное, в 1941 году, в отличии от 1945, у немцев и их союзников были огромные людские ресурсы для мобилизации .

Германия, по моему мнению, собственно и проиграла потому, что к 1945 году эти ресурсы закончились. То есть им хватило людей почти на пять лет войны. К тому же, под прикрытием лозунгов об отражении агрессии орд большевиков, они смогли бы привлечь в свою армию в гораздо большем количестве и представителей других европейских народов. Нельзя забывать, что Германия воевала против нас во главе коалиции многих европейских государств.

Когда наши войска в конце войны вступили на территорию немецких союзников, эти страны довольно быстро вышли из войны, потому что тогда для всех уже было ясно, что воевать на стороне Германии — безнадежное дело. Но в 1941 году ситуация то была совсем иной. И немецкие союзники, не выдохшиеся и не деморализованные за годы войны, гораздо упорней защищали бы свою территорию. Румыны, например, и во время нападения на нас, воевали по оценкам Манштейна неплохо, хоть и не идеально. А В. Резун описывает вторжение в Румынию, как если бы Румыния была пустыней и особо не упоминает, что нам бы еще пришлось воевать в Европе с Венгрией, Финляндией, Италией, и возможно с Турцией, которой бы явно не понравились войска Советского Союза в опасной близости от ее столицы.

Где бы немцы расположили основные силы авиации для прикрытия своей территории? Вероятно, в основном, на территории Германии, вне досягаемости внезапного налета нашей авиации, а не в Польше. Авиация очень мобильна и нет никакого смысла держать ее большие силы там, где она сейчас не нужна. Достаточно иметь подготовленные для приема самолетов аэродромы в местах, где они могут понадобиться.

Пробили бы наши войска эту оборону, не имея боевого опыта? Вряд ли. А войскам, которые существуют в мифологии «Ледокола», не стоило и пытаться.

Кстати, если я не ошибаюсь, по договору между Германией и Японией, Япония должна была оказать помощь Германии (и наоборот), если бы на нее напало какое либо государство. То есть, согласно договору, Япония ударила бы нам в спину, и мы бы имели войну на два фронта. В 1941 году на Германию никто не нападал, она напала сама, и поэтому Япония имела законное основание не вступать в войну, чем разумно воспользовалась. Япония имела сильную авиацию и флот, заметно превосходящий все наши флоты вместе взятые. В Квантунской армии было около миллиона человек. Вступив в войну с нами, японцы уже не стали бы нападать на США, и их агрессия получила бы северное направление. Владивосток был бы, несомненно, разрушен и возможно взят ударом с моря, японцы вторглись бы в Сибирь. После этого возможность получения помощи от США через Тихий океан была бы утрачена. Сомневаюсь, что бы мы могли успешно вести войну одновременно на западе и востоке против столь сильных противников.

Добавлю, что и США, возможно, не стали бы спешить помогать нам в войне, а половину пороха, например, по утверждениям некоторых историков, в ту войну мы получили от них.

Таковы были реальные варианты развития событий. О которых какого-либо упоминания в «Ледоколе» не содержится.

Получается, что Советский Союз не мог надеяться на то, что нападение на Германию, которая высадила незначительную часть своих войск в Англии, и ее союзников пройдет успешно. А значит планы, которые приписывает В. Резун советскому руководству, в реальности не планировались. Сталин был, в отличие от Гитлера, большим реалистом, и опасных авантюр по захвату мира осуществить не пытался, поэтому и умер своей смертью.

Один из основных выводов, к которому я пришел, заключается в том, что мир, описываемые автором «Ледокола» — не настоящий, он существует только на страницах произведений этого автора. Только в вымышленном мире брошенный камень повисает в воздухе, а Гитлер, отправляясь воевать с англичанами, может оставить для защиты Германии от Сталина полк личной охраны, только в придуманных В. Резуном мифах Советский Союз имел в 1941 году «десятки тысяч» быстроходных танков и самолетов. Версия начала Второй мировой войны, в исполнении В. Резуна, это раскрашенный в две краски агитационный плакат, мало имеющий общего с реальной жизнью.

Теперь, я хочу представить вашему вниманию еще один интересный факт, из которого следует, что Советский Союз не планировал удар по Германии в 1941 году, Какой факт?

Мы не производили авиаразведку! Мало того, мы не мешали проводить авиаразведку немцам!

Действительно, что бы разгромить вражескую авиацию на аэродромах, надо знать, где они находятся, и на каких из них есть самолеты. Да и наземные войска не могут успешно наступать, не имея ясного представления о расположении противника, которое дается только авиаразведкой.

Достоверно мы могли знать только расположение, но не наличие авиации на старых немецких и польских аэродромах. Но как разведать новые аэродромы, которые могли располагаться практически где угодно. Нашим и немецким самолетам той войны, для взлета и посадки, было достаточно ровного поля, приемлемых размеров. Полевой аэродром вещь трудно обнаруживаемая. Там, где наша авиация была рассредоточена по таким аэродромам, как, например, в Одесском военном округе, немцы большого успеха не добились.

Немцы, как я уже говорил, даже перед нападением на нас, не сваливали все свои самолеты на несколько аэродромов, а скрытно рассредоточивали свою авиацию, об этом говорят разные источники (Авиация и космонавтика 7/1998 г.).

Получается, что без авиаразведки места базирования вражеской авиации обнаружить было нельзя.

Вот что пишет Г.К. Жуков в своих мемуарах о воздушной разведке: «Нам категорически запрещалось ведение воздушной разведки, а агентурные данные запаздывали.» ( страница 363., Воспоминания и размышления. Том 1. Издательство Агенства печати Новости. Москва 1990 год. Новое, дополненное издание.).

Производили ли немцы авиаразведку? Конечно, производили. Эти факты общеизвестны. Помимо того, что немцы «по ошибке» залетали на нашу территорию и даже садились на наших аэродромах, производилась и более глубинная разведка, при помощи высотных самолетов с фотоаппаратурой, о полетах которых мы даже не подозревали.

Вот что пишет об этом, бывший в те времена лейтенантом, маршал авиации И.И.Пстыго в своих мемуарах: «Германская авиация вела систематическую разведку нашей территории на глубину 150 и даже 250 километров от государственной границы. Наши истребители сидели в готовности, просились в воздух, но не только стрелять — даже подниматься для отпугивания разведчиков противника не разрешали «сверху» (На боевом курсе. страница 34).

Перед любым наступлением применяются чрезвычайные меры секретности, для скрытия сосредоточения готовых к наступлению войск, это общеизвестный факт. Недопущение вражеской авиаразведки становится первоочередной задачей авиации. И если бы наши войска планировали наступление, то немецких разведчиков стали бы сбивать.

Но В. Резун, привычно забывая здравый смысл и противореча сам себе, пишет, что мы скрытно сосредотачивали войска у границы, с целью нападения на Германию и при этом разрешали немцам летать над этими войсками как у себя дома. Это полностью несовместимые заявления! Истинно может быть что-то одно: либо мы не сосредотачивали скрытно войска, предназначенные для нападения, либо не позволяли немцам над ними летать. Так как немецкая авиаразведка нашей территории факт явный и общеизвестный, значит, ложны утверждения о том, что мы готовились в 1941 году напасть на Германию. Снова проявляет В. Резун неуважение к нашей способности соображать.

Простите, о какой скрытности, и о какой подготовке к наступлению может идти речь, если наше руководство разрешало немцам производить авиаразведку на такую большую глубину. От наблюдения с воздуха скрыть огромное количество войск, которое предназначено для наступлению, совершенно не возможно. И заметьте, что немцы вели не просто авиаразведку, а «систематическую». При такой разведке прятать войска в лесах совершенно бесполезно, если немцы летают над ними как у себя дома.

Что могла означать такая странная позиция Сталина, по отношению к немецкой авиаразведке?

Могла она означать подготовку к нападению на Германию? Нет, конечно.

А что она могла означать? Она могла означать желание показать Германии, что на нее никто не собирается нападать, дав возможность немцам самим убедиться в этом, и сохранить состояние мира на нашей границе в 1941 году. Логично?

А как же быть с описываемым В. Резуном гигантским движением наших войск к западной границе? А не было оно, наверное, таким гигантским. Все это, просто прилагательные и эпитеты, так любимые В. Резуном. Посмотрите, как часто автор употребляет, например, прилагательное «агрессивный». К середине книги, понимая, что это прилагательное уже приелось, он начинает употреблять эпитет «сверхагрессивный». Уверен, если бы автору «Ледокола» дали задание описать выдвижение к западной границе обоза с полевыми кухнями, то он и из этого смог бы сделать устрашающее зрелище. Он поступает как авторы телерекламы, которым давно известно, что если людям постоянно вбивать что-то в голову, то это там непременно застрянет, какой бы глупостью это ни было. Но точно так же как некоторые шоколадные батончики только лежали рядом с настоящим шоколадом, так и утверждения автора «Ледокола», мягко говоря, не слишком верно описывают реальную историю.

Так как же были развернуты наши войска, для нападения или для обороны? Обсудим этот вопрос.

У меня нет достаточного военного образования, что бы проанализировать расположение войск, и этот вопрос, естественно, нуждается в дальнейшем изучении. Но делать это по книге В. Резуна — полностью бессмысленно, как и изучать русско-турецкую войну по рассказам барона Мюнхгаузена.

Давайте привлечем для анализа расположения наших войск квалифицированного эксперта. А конкретно — немецкого фельдмаршала Э. Манштейна, который, по словам американского историка Сэмюэла Митчема «обладал полководческим гением высшего калибра». На осуществление чего он употреблял свое умение — отдельный вопрос, но мы должны признать, что верить ему в оценке ситуации лета 41 года можно гораздо больше чем автору «Ледокола». Истории полководческий талант В. Резуна совершенно не известен. К тому же у Манштейна, который вполне справедливо был осужден как военный преступник, не было никакой причины оправдывать коммунистов. И мемуары свои он писал уже после войны, выйдя из тюрьмы, а значит, у него было время еще раз все обдумать. В одной из своих книг В. Резун заявляет, что немецкие генералы боялись признать в своих мемуарах превентивный характер войны из-за боязни, что Советский Союз обвинит их в военных преступлениях и потребует выдачи. Но тут он, надо сказать, путает западные страны с Советским Союзом, так как у них человек наказывается за свои преступления только один раз (а Манштейн уже понес должное наказание), и степень вины устанавливает независимый суд, так что организуй Советский Союз лжесвидетелей над ними смеялась бы вся Европа. К тому же в пятидесятых годах началась холодная война и предположение о том, что немцы могли выдать своих генералов, которые помогали организовывать бундесвер, Сталину совершенно не вероятно. Так что мы можем, смело считать, что немецкие генералы писали свои мемуары, не находясь под чьим-то влиянием. Итак, перейдем к их показаниям.

Вот что пишет Манштейн: « Более всего будет соответствовать правде утверждение о том, что развертывание советских войск начавшееся уже с развертывания крупных сил еще в период занятия восточной Польши, Бесарабии и Прибалтики, было «развертыванием на любой случай». 22 июня 1941 года советские войска были, бесспорно, так глубоко эшелонированы, что при таком их расположении они были готовы только для ведения обороны» ( Утерянные победы. Манштейн. Э. Смоленск: «Русич». 1999 страница 198).

Думаю, что читатель согласится со мной, что именно так, «на любой случай» и должны быть развернуты войска любого государства и в этом нет никакого криминала . И заметьте, что по утверждению Манштейна эти войска были «глубоко эшелонированы».

Но как же тогда быть с многочисленными утверждениями автора «Ледокола» о том, что советские войска были развернуты в порядки пригодные только для нападения? Рассмотрим кто такой Э.Манштейн и кто такой В. Резун. Манштейн — высококлассный, к сожалению, генерал который доказал свою способность делать правильные выводы на практике, который знал ситуацию и которому не было, повторяю, никакого смысла оправдывать большевиков. Но в своей книге, где он не упустил ни одной возможности выразить к ним свое отрицательное отношение, он не стал утверждать, что Германия защищалась, нападая на Советский Союз. А В. Резун — человек который решил доказать свою версию начала войны любой ценой, не брезгуя ни чем. Рассуждайте логически, кому из них можно верить больше?

Между прочим, по оценке Манштейна, польские войска, перед тем как Германия напала на Польшу, то же были расположены неудачно — не в глубине страны, а вблизи границ. Но нормальный человек здесь никакого криминала не увидит.

Да, многочисленные рассуждения В. Резуна выглядят очень правдоподобно. Когда фокусник достает карты из воздуха это то же выглядит потрясающе правдоподобно. Мы не знаем, как нас обманывает фокусник, мы не разбираемся в карточных фокусах, но прекрасно понимаем, что никаких карт в воздухе нет и достаются они, скорее всего, из рукава. Профессионал этот фокус может объяснить.

Точно так же обычному человеку может быть не понятно, каким конкретно способом его обманывает В. Резун, и ему его рассуждения кажутся достоверным, но профессионал их опровергнуть может. Мне тоже, в начале, весь «Ледокол», за исключением сведений о самолете Ил-2, казался достоверным, но вот я начал все проверять и сами видите, что получилось.

Для тех, кто еще верит в то, что Сталин хотел напасть на Германию 6 июля 1941 года, приведу еще одно утверждение Манштейна, который хотя и говорил, что Сталин довольно быстро мог перестроить войска для наступления, но, тем не менее, все-таки заявил: «Конечно, летом 1941 года Сталин не стал бы еще воевать с Германией».

Сторонники В. Резуна возможно с надеждой схватятся за 1942 год, но о том, что могло случиться в 1942 году, если бы Гитлер не напал бы на нас в 1941, рассуждать уже серьезно нельзя, появляются многочисленные «если бы», вероятные варианты развития событий очень сильно разветвляются. Бессмысленное это занятие

Конечно, некоторые и сейчас держатся версии Геббельса, но полагаю что военный профессионал, отошедший от политики, заслуживает куда большего доверия, чем люди которые занимаются пропагандой в интересах тех или иных политических сил. Так что давайте лучше прислушаемся к мнению Манштейна, который хоть и был преступником, но имел смелость честно высказаться по данному вопросу.

Западные историки, кстати, то же расходятся во мнениях с автором «Ледокола». Не буду приводить высказываний коммунистических историков. Раз уж у В. Резуна к ним доверия нет, привлеку к анализу ситуации того историка, о котором автор «Ледокола» отзывается хорошо. Приведу мнение Б.Лиддела Гарта, которого В. Резун назвал выдающимся на 299 странице своего фантастического произведения. Будучи уверен в том, что большинство британских историков люди честные, я пошел в магазин, открыл толстый том «Истории Второй Мировой войны» этого ученого и в конце 12 главы нашел его мнение о данной теме. А пишет Б. Лиддел Гарт, в конце этой главы о том, что когда немецкие войска перешли границу, немецкие генералы увидели насколько Советский Союз был далек от агрессивных намерений, и поняли, что фюрер их обманул.

Самое интересное, что В. Резун поместил эту книгу в списке используемой литературы, рассудив, наверное, что массовый читатель его проверять не станет и подумает, что этот известный историк является сторонником идей изложенных в «Ледоколе».

Вернемся к авиаразведке. Напоминаю, автор «Ледокола» неоднократно заявлял, что Сталин планировал именно внезапное нападение на Германию, так как при потере эффекта внезапности, оно бы не удалось — это следует из заявлений самого автора «Ледокола».

Так пусть В. Резун объяснит нам, как можно было совершить внезапное нападение на Германию, и скрытно сосредоточить для этого войска, если немецкие самолеты летали над нашей территорией как хотели и куда хотели? Нестыковка получается, разваливается «Ледокол».

Мы же авиаразведку не производили.

Как же так, — ответят сторонники В. Резуна. — Ведь в «Ледоколе» написано …

Много, много чего написано в «Ледоколе», уважаемые читатели, а вот мы возьмем и посмотрим, можно ли написанному верить.

Тут поклонники «Ледокола» схватят эту книгу, и торопливо листая, найдут единственное в этой книге место, где ее автор пытается доказать факт авиаразведки с нашей стороны.

Учтите, что для доказательства своей теории, В. Резун выбрал, наверняка, самый похожий на правду факт, ставший ему известным. Повторю, так же, что этот факт единственный — автор «Ледокола» не смог больше ничего наскрести.

Привожу это место полностью, вот оно: «Советские разведывательные самолеты летали «по ошибке» над германской территорией. Их никто не сбивал. Над германской территорией летали не только рядовые летчики, но и командиры гораздо более высокого ранга. Вот командир 43-й истребительной авиационной дивизии Западного особого военного округа генерал-майор авиации Г. Н. Захаров смотрит на германские войска сверху: «Создавалось впечатление, что в глубине огромной территории зарождалось движение, которое притормаживалось здесь, у самой границы, упираясь в нее, как в невидимую преграду, и готовое вот-вот перехлестнуть через край.» (Повесть об истребителях. с.43 1977 г.).

Что решит читатель, прочтя эти строки? Конечно же, он решит, что Г. Н. Захаров, перелетев через границу, производил разведку, летая над германской территорией. И будет логически прав, так как, из данных фраз, следует именно это и ни что другое.

Но я, прочтя много мемуарной и специальной литературы, ни разу не встречал никаких упоминаний о разведывательных полетах наших самолетов над территорией противника перед началом войны.

Поэтому, я сделал то, что никогда не делает подавляющее большинство читателей «Ледокола» — я пошел в библиотеку, взял воспоминания Захарова, и прочел о том, что Захаров делал на самом деле.

Вот что нам сообщает этот командир: «За три-четыре дня до конца недели — 18 или 19 июня 1941 года, был получен приказ командующего авиацией округа пролететь над участком нашей западной границы, с задачей определить, как выглядит приграничная полоса. Другими словами, требовалось просмотреть ближайшую приграничную зону сверху, с «птичьего полета». Протяженность маршрута составляла около 400 км. Направление полета с юга на север до Белостока.»

Далее следует описание того, как автор воспоминаний, пролетев около 50 км. вдоль границы на «кукурузнике», садился, писал донесение об увиденном, отправлял его и летел дальше вдоль границы, потом снова посадка и т.д. Потом, приводится вышеописанное впечатление от полета. В воспоминаниях Захарова нет никакого намека на перелет границы!

Вы здесь видите тот факт, что полет производился над германской территорией? Лично я — нет. Из этого видно только то, что полет производился вдоль границы над нашей территорией, и ни что другое. Если быть буквоедом, максимум, что можно выжать, в пользу В. Резуна, из рассказа Захарова, это то, что полет осуществлялся над самой линией границы. Что, впрочем, тоже свидетельствует против утверждений В. Резуна. Не перелетал Захаров границы! Можете взять книгу и проверить это сами.

С высоты, в хорошую погоду, видно достаточно далеко, и для наблюдения за приграничной полосой вовсе не надо было перелетать саму границу.

Но для того, чтобы обнаружить места базирования немецкой авиации, располагавшейся на достаточном удалении от границы, таких полетов было совершенно недостаточно.

Как видим, В. Резун применил здесь старый способ обмана, при помощи вырванной из текста отдельной цитаты. Согласитесь, что данный трюк является сознательным обманом читателя. Автор «Ледокола» прекрасно знал, что обманывает нас, когда описывал эпизод с Захаровым. И это — его единственное «доказательство»!

В. Резун еще очень часто будет сыпать, в своей книге, цитатами из различных воспоминаний, но все они, могут быть использованы для обмана подобного типа. Согласитесь, нет смысла верить на слово человеку, который пытался обмануть нас подобным трюком и попался. Нет никакого смысла делать выводы по книге, в которой любые, правдоподобные на первый взгляд сведения могут оказаться обманом.

Лично я, после этого, даже разочаровался в авторе этой забавной книги, так как думал, что доказать несоответствие «Ледокола» реальной истории будет гораздо трудней. Я предполагал, что В. Резун будет использовать только реальные факты, но толковать их по-своему, что формально ложью не является, и что бы опровергнуть его, мне придется опровергать логику его рассуждений. То, что он решится на настоящую ложь, которую может опровергнуть любой, зайдя в хорошую областную библиотеку, я не предполагал.

Конечно, оправдывая В. Резуна, можно заявить, что он просто невнимательно читал мемуары, такое возможно. Но ведь и в этом случае «Ледокол» не становится книгой, которая правдиво освещает историю, если ее автор видит в книгах только то, что подходит для его теории, независимо от того, что там написано на самом деле.

Поклонники «Ледокола», вам все еще не кажется, что автор этой книги чересчур часто прибегает к сомнительным методам? Неужели и этого мало, что бы объявить его фальсификатором?

Без разведки же вражеской территории, войска могут перебрасываться к границе только для обороны своей страны. Логично?

У В. Резуна имелась возможность изучить мемуары немецких офицеров и привести факты о нашей авиаразведки оттуда (если бы она была). Но не приводит он таких фактов.

Так откуда же автор «Ледокола» взял сведения о том, что наши самолеты вели разведку, летая над территорией Германии? Ниоткуда — он их сам выдумал. Очень легкий способ все доказывать.

Вопрос: можно ли судить о войне по книге, столь плотно заселенной авторскими фантазиями?

Но сторонники В. Резуна, вопреки здравому смыслу, могут сказать мне, — подумаешь, не было авиаразведки! У границы концентрировались наши войска, а он заявляет, что наступление не готовилось лишь на основании того, что не было авиаразведки. Не убедительная причина — могут сказать они.

Нет, отвечу я, вы должны признать мой довод, так как В. Резун использует в своих рассуждения на такую же тему уж совсем неубедительные доводы, я бы даже сказал смешные.

Речь идет о том, как В. Резун объясняет непонятную никому убежденность Сталина в том, что Гитлер не нападет на нас в 1941 году. Он основывает ее на том, что в начале лета 41 года у немцев не было зимней смазки и зимней одежды!

В. Резун пишет, что наша разведка тщательно следила за тем, какая смазка используется в немецкой армии. Для этого, утверждает он, они собирали образцы промасленной ветоши с полигонов и стрельбищ, а так же доставали образцы топлива и смазки которые использовала немецкая армия, и отправляли их в Москву на анализ. В «Ледоколе» написано: « Голиков считал, что для войны в СССР германская армия должна использовать новый сорт смазочного масла для своего оружия. Обычное германское ружейное масло застывало на морозе, части смерзались, и оружие не действовало.» ( глава 30, часть 5, страница 314.) Что же это за такой «новый сорт» масла? Все объясняется просто — поскольку универсального масла для зимы и лета тогда не существовало (а может быть не существует и сейчас), Голиков ждал перехода на зимние сорта масел. И как только бы немецкая армия перешла бы на морозоустойчивую смазку, это было бы сигналом о том, что немцы хотят напасть на Советский Союз.

Лично я бы таких разведчиков из разведки бы выгнал. Читатель, сам рассуди: какую смазку и топливо могли использовать немецкие войска весной и в начале лета для эксплуатации своей техники? Правильно — только летнюю. Тот, кто хотя бы что-то знает об эксплуатации техники, знает, что более жидкая зимняя смазка непригодна для применения в теплое время года. Смазочные масла для «+20» и масла для « — 20» различаются довольно существенно. Ни при каких обстоятельствах не стали бы немцы выводить свое оружие и технику из строя, переходя в конце весны и начале лета на зимние сорта смазки. А значит, на промасленной ветоши, которой вытирали оружие, никакой другой смазки кроме летней, не могло быть в принципе. Зимняя смазка могла появиться в войсках только тогда, когда ей и положено было появляться — в конце осени и начале зимы.

Немцы за четыре месяца, которые оставались до наступления холодов, вполне могли успеть перевести свои войска на зимнюю смазку.

Можно было, между прочим, придумать и другие способы контролировать уровень агрессивности Германии, например по качеству немецкого пива. Да-да, по качеству пива довольно неплохо можно определить готовится ли страна к войне. Качественное, настоящее пиво готовится, как известно, исключительно из ячменя и хмеля. А посевы ячменя и тем более хмеля во время войны крайне не рентабельны. Во время войны страны переходят на выращивание хлебных культур — ржи и пшеницы. И если бы Германия решилась на большую войну, ей бы пришлось резко увеличить посевы пшеницы и ржи, естественно за счет ячменя. В сусло стали бы закладывать меньшее количество этого злака, стали бы добавлять зерна других растений, и качество знаменитого немецкого пива резко упало бы. Полагаю, что советские разведчики с большим удовольствием торчали бы в немецких пивных, дегустируя этот продукт. А когда бы они заметили гнусное нарушение технологии, то им достаточно было послать бочонок такого пива Сталину. Думаю, что, хлебнув подобной бурды, вождь скорее бы поверил в германскую агрессию, чем слушая бредовые доклады об отсутствии у немцев валенок.

Вы можете назвать подобный метод ненадежным, но он, по крайней мере, не глупее чем предложенный автором «Ледокола».

Возвращаясь к первоначальной теме, следует заметить, что Сталин не просто думал, что нападения не будет, он ведь еще и войска в повышенную боеготовность приводить запрещал. За нашей границей скопилась огромная армия, а Сталин запрещает приводить войска в готовность только на основании того, что у врагов нет валенок и зимней смазки, без которых, будь зима теплой, они бы, возможно, и так обошлись. Ведь то, что зима 41 года будет очень холодной, знать не мог никто! Вспомните, заодно, и о высказывании В. Резуна о том, что на европейской части СССР — «теплая зима».

Это какой-то нетипичный Сталин у В. Резуна получается. Реальный Сталин был гораздо подозрительней.

А посмотрите, в каких фразах, автор «Ледокола», убеждает читателя, что Сталин не мог поверить в германскую подготовку к нападению: «Голиков сделал все, что было в человеческих силах и даже больше, что бы вскрыть подготовку к вторжению, но такой подготовки не было. Была только концентрация огромного количества германских войск». Только! Согласитесь от этого «только» веет какой-то недооценкой умственных способностей читателя. Обидно прямо.

Представляю, как это было — за окном жаркое лето, самое его начало, за границей огромная концентрация германских войск, а Голиков с серьезным выражением лица, уставший от сверхусилий, докладывает вытирающему пот Сталину о том, что немцы не запаслись валенками и зимней смазкой и поэтому совершенно не опасны. И Сталин идет спокойно отдыхать.

Вы в это верите?

Что еще опровергает «теорию валенок»? Если Сталин думал, что, немецкое нападение, ввиду вышеизложенных причин невозможно, то чего ему было бояться отдавать приказы о приведении войск, на всякий случай, в боевую готовность. Немцы-то, все равно не смогли бы использовать это как предлог для нападения, если они к нему были не готовы! А если немцы все-таки могли вторгнуться в Россию и без валенок, надо было принимать какие-то меры. А Сталин прямо запрещал это делать. Это написано во всех мемуарах.

Почему немцы не запаслись валенками и зимней смазкой? Просто они рассчитывали разбить нас до наступления холодов. А когда увидели, что блицкриг не получается, и наступила редкая по холодам зима, было уже поздно. Это общеизвестный факт и напрасно автор «Ледокола» делает вид, что он ему неизвестен, нехорошо. Гитлер, к тому же, как сейчас выяснилось, хотел напасть на нас в конце весны, но его задержали боевые действия в Греции и Югославии. Не известно как бы все обернулось, если бы у него был в запасе еще один месяц хорошей погоды.

Так почему же Голиков не рискнул разрушать уверенность Сталина в том, что немецкого нападения не будет? Он элементарно хотел жить. Вспомним, что было с разведчиками, которые утверждали обратное — они репрессировались. Берия, насколько я знаю, даже перед самым германским нападением, подписал приказ «стереть в лагерную пыль» разведчиков, которые докладывали о том, что вот-вот начнется война. Голиков просто не хотел быть очередным расстрелянным руководителем разведки, в чем он и признался после смерти Сталина.

А почему же Сталин не расстрелял Голикова после начала войны, за его промахи? Ответ можно найти в «Ледоколе» — оказывается Сталин ему настолько доверял, что допускал к подбору кадров. А таких людей Сталин не расстреливал, какие бы ошибки они не совершали. Вспомните сталинского палача Мехлиса, который провалил оборону черноморского побережья и, в конечном итоге, Крыма. Он ползал перед хозяином на коленях, конечно же, был им прощен и не понес даже формального наказания. Диктаторы больше ценят верных слуг, чем выдающихся полководцев. Полководцы нужны только во время войны, а верные лакеи нужны всегда.

Очень много у В. Резуна притянуто за уши. И подобных логических дефектов много в «Ледоколе»! Не логичнее ли будет предположить, что Гитлер, при помощи дипломатов, как-то убедил Сталина, что не нападет на него в ближайшее время. Сейчас трудно узнать, что он ему наобещал. Свою роль так же сыграла, наверное, очень правдоподобная имитация подготовки нападения на Англию. И Сталин, понимая, что сейчас он с Гитлером не справится, боялся дать Гитлеру малейший повод пересмотреть свое решение и стремился продлить состояние мира хотя бы до осени, когда распутица затруднит возможное нападение, пытаясь выиграть время для усиления армии. И был обманут, в конце концов, Гитлером. Разве это не вероятней?

Почему мы должны постоянно искать в действиях наших и чужих правителей признаки большого ума. Не разумней ли многие события объяснить тем, что эти политики просто совершали ошибки, запутавшись в собственных желаниях и ошибочном представлении об окружающей их реальности?

Сторонники теории В. Резуна, у вас нет выхода! Вы можете признать мой довод о невозможности наступления без авиаразведки безосновательным, но тогда, в этом случае, вы должны признать, что к еще более безосновательным доводам прибегает в своей книге В. Резун. Третьего не дано.

О «миллионах» десантников

Как должно быть известно читателю «Ледокола», в мире, описываемом в этой забавной книге советские войска ужасно многочисленны. В частности, как я уже упоминал выше, на страницах «Ледокола» проживают миллионы советских десантников. Это не я придумал эту цифру, это сам В. Резун сообщил ее читателям на странице 114 в главе 12. Его никто не тянул за язык, но, будучи в здравом уме и твердой памяти автор «Ледокола» на странице 113 заявил, что Советский Союз имел перед войной более миллиона подготовленных десантников а на следующей странице, В. Резун внес уточнения — оказывается миллионов было несколько.

Иногда, когда я читал «Ледокол», у меня появлялось подозрение, что коммунистические историки, что бы выставить В. Резуна закоренелым вралем, ночью прокрались в типографию, и вставили в текст «Ледокола» всякую чушь, вроде заявлений о «мягкой» русской зиме или наличии у нас миллиона десантников. Согласитесь, не может же такое писать здравомыслящий человек. Но потом я отбросил это подозрение — слишком уж ленивы коммунистические историки. Если им лень возражать автору «Ледокола» в печати, то тем более слабо пробраться ночью в типографию. Так что все, что написано в этой книге сочинил В. Резун сам. За свои слова ему и отвечать.

Так откуда же автор «Ледокола» взял эти смешные цифры? Оказывается, подготовленными десантниками В. Резун считает всех, кто хоть раз в жизни спрыгнул с парашютной вышки и сдал зачет на значок ГТО.

Правда, если так рассуждать, можно смело добавить, что Советский Союз имел десятки миллионов морских десантников (по числу людей сдавших нормы ГТО и умеющих плавать).

А уж Англия, в этом случае, выглядит особенно агрессивно, ведь она, благодаря скаутским организациям, имела миллионы подготовленных рейнджеров-спецназовцев. Ведь скаутские организации для того и создавались, что бы готовить подрастающее поколение к военной службе в войсках британской империи.

Но тут проницательный читатель скажет: « Что это за бред, ведь в СССР не было десантных кораблей, нужных, что бы доставить к берегам Германии хотя бы миллион человек».

И проницательный читатель будет прав, так количество умеющих плавать и сдавших нормы ГТО вовсе не определяет численность морской пехоты государства. Точно так же как численность хоть раз прыгнувших с вышки не определяет численность воздушных десантников.

А чем определяется численность десантных войск? А определяется она наличием доставочных средств, и если мы хотим узнать, были ли в СССР десантные войска, мы должны изучить положение дел в военно-транспортной авиации. Если морской десант, при отсутствии специальных десантных кораблей, еще как-то можно посадить на разнокалиберные буксиры и шаланды, то для десанта воздушного нужны транспортные самолеты. И если таких самолетов не было — значит, не было никаких десантных войск.

Надо сказать, что все упоминания о военно-транспортной авиации в начале 1941 года сводятся к одному — к тому, что она была слабой. На этом можно было бы и закончить, но так как все нуждается в доказательстве, рассмотрим эту тему подробней.

В. Резун, в своей книге, в конце главы 13, утверждает, что СССР имел тысячи транспортных самолетов и планеров, но мы, имея богатый опыт анализа его произведения, на слово ему не поверим, и проверим все сами.

Итак, какие самолеты могли использоваться в СССР, для доставки десанта в 1941 году? Автор «Ледокола» в качестве кандидатов называет две машины — бомбардировщик ТБ-3 и производимый у нас по американской лицензии «Дуглас» С-47. Старых бомбардировщиков ТБ-3, способных взять на борт человек двадцать-тридцать, в нашей армии к началу войны осталось около трехсот, но уже в 1939–1940 году в исправном состоянии было примерно 50% этих машин. Надо полагать, что к 1941 году количество способных взлететь ТБ-3 не возросло и составляло 100–150 штук. Что это были за самолеты, на что они годились? А годились они только для перевозок в глубоком тылу, так как представляли в 1941 году огромную, заполненную бензином мишень, летающую с пугающе малой скоростью в 197 км/час. Их даже нельзя было нормально сопровождать истребителями, из-за огромной разницы в скоростях. В начале войны, их от отчаяния пытались использовать в боевых действиях, но они понесли большие потери, после чего их перевели в тыл, а некоторую часть, какое-то время, использовали для ночных бомбежек. Так что если бы их решили использовать для выброски десантов, их хватило бы максимум на неделю, за это время они могли забрать с аэродромов тысяч пять-десять десантников, и довести какое-то их количество до мест высадки.

Правда, согласно заявлениям В. Резуна, ТБ-3 отводилась вспомогательная роль, а основным самолетом для доставки десанта должен был бы стать отличный транспортный самолет DC-3 (другое название — С-47), выпущенный в США до 1947 года в количестве около 10,5 тысяч машин. У нас этот самолет выпускался, сначала, под маркой ПС-84 а позже — Ли-2, и обладал способностью поднять на борт до 28 человек. И автор «Ледокола» четко заявляет, что СССР вступил в войну имея первое место в области военно-транспортной авиации. В. Резун пишет, что «С-47 выпускали в СССР настолько большими сериями, что некоторые американские эксперты полагают, что в начале войны СССР имел этих самолетов больше чем США» (стр. 123). Даже США мы, оказывается, опередили.

Согласно утверждениям автора «Ледокола», эти самолеты « пришлось бы использовать очень интенсивно: днями и ночами в течении нескольких недель или даже месяцев, для того, что бы многими рейсами сперва перебросить массу советских десантников в тыл противника, а затем, их там снабжать» (стр.123 глава 13).

Действительно, хотя утверждения В. Резуна о том, что больше всего С-47 было выпущено в СССР являются плодом фантазии автора, этих самолетов у нас было выпущено, действительно много — примерно 2,5 тысячи до 1945 года (Моделист-конструктор 7/2000) и около 5 тысяч за все время их производства. Но нам-то надо знать, сколько их было летом в 1941 году!

И вот тут-то, выясняя, сколько ПС-84 успели выпустить к началу войны, я обнаружил очень интересный факт — оказывается, численность ПС-84 к лету 1941 года не превышала 180 штук! Мне удалось найти только такую цифру, и она, скорее всего, верна. Не правда ли, неподходящее количество для перевозки заявленного В. Резуном контингента десантников?

К тому же надо учесть, что все «дугласы» для участия в десантных операциях никто бы не отдал, так как эти самолеты были нужны и для более важных вещей — для перевозки правительственных чиновников и военного руководства, для срочной доставки важных грузов и других военных перевозок. Так что для десантных операций можно было выделить только самолетов 100.

Насколько успешно их можно было использовать? Ведь эти самолеты совершенно не имели никакого вооружения (оборонительный пулемет на ПС-84 стали ставить только к концу 1941 года), и обладали невысокой скоростью.

Для оценки того, какие потери могли быть при выброске десантов, рассмотрим одну из самых крупных таких операций Второй мировой войны. Во время десантной операции по захвату Крита, которую немцы считали удачной, а В. Резун даже назвал «блестящей», немцы использовали для высадки десанта 493 самолетов Ju-52, и 80 планеров. Потери составили примерно 150 самолетов, то есть 33%. И это во время операции по захвату острова, который вряд ли обладал мощной ПВО. Обратите, кстати, внимание на то, что немцам, для выброски десанта, не превышающего 10 тысяч человек, потребовалось в 2,7 раз больше самолетов Ju-52, чем было в СССР транспортников П-84. А ведь по грузоподъемности П-84 и Ju-52 очень похожи.

Посмотрим теперь, что пишет о возможных потерях В. Резун: «Потери в самолетах, планерах и десантниках, в первом рейсе могли быть чудовищными. Потери во втором рейсе могли быть еще большими, ибо отсутствует внезапность» (стр. 123)

Если 33% — это приемлемые потери в удачной операции, то чудовищные — это не менее 50%, а потом оказывается, они становились еще больше, то есть сам В. Резун признает, что если противник окажет сопротивление, состоится примерно только два вылета, и никакой транспортной авиации не будет уже на второй день войны. За эти два вылета 100 ПС-84 могли забрать с аэродромов примерно четыре тысячи человек, и довести около двух с половиной тысяч к месту высадки.

Если дать В. Резуну фору и допустить, что потери будут меньше, то и в этом случае ПС-84 продержались бы не больше недели. При этом часть рейсов им пришлось бы сделать не с людьми, а с боеприпасами к уже заброшенным десантникам.

Сторонники теории В. Резуна, возможно, попытаются указать на наличие большого числа планеров, но их большое количество, как и многое другое в «Ледоколе», существует, скорее всего, только на его страницах. К тому же для буксировки планеров в тыл противника нужны самолеты-буксировщики, а много ли их было? Обсуждая эту тему, так же можно добавить, что планеры можно было использовать только при достижении эффекта внезапности в первый день войны, на второй день это уже неэффективно.

Получается, что за первую неделю войны, при очень благоприятном развитии событий, имеющиеся у нас самолеты могли доставить к местам высадки 10–20 тысяч человек, после чего количество этих самолетов становилось равным нулю.

Итак, рассмотрев ситуацию, можно придти к выводу, что на лето 1941 года, наша авиация реально могла обеспечить боевое применение только 5–10 тысяч десантников. Военный специалист, после более тщательного изучения ситуации, возможно, даст большую или меньшую цифру, но вряд ли она будет отличаться от моей более чем в два раза.

Что же получается? А получается, что тысячи транспортных самолетов и планеров, и сотни тысяч десантников, не говоря уже о миллионах, существовали только в воображении автора «Ледокола» откуда и перекочевали на страницы его фантастического произведения. Они, надо сказать, шли по проторенному пути и не были одиноки, так как до этого, например, сей маршрут уже проделали десятки тысяч танков Бт.

О том, как Гитлер избегал войны на два фронта и о ее причинах

Так зачем на нас напал Гитлер?

Одно из главных мест в рассуждениях В. Резуна занимает теория о том, что нападение Гитлера на СССР было вынужденным, что он и не думал нападать на СССР, но пришлось, так как понадобилось упредить сталинский удар. Защищался он, оказывается. Читая В. Резуна, можно даже забыть, что Германия уже напала к 41 году на множество больших и малых европейских стран. И только для нападения на СССР, им оказывается, нужна была серьезная причина.

Как же обосновывает В. Резун вынужденность нападения Гитлера на нас? Он пишет, что ведение войны Гитлером на два фронта вовсе не было ошибкой. Он утверждает, что Гитлер прекрасно отдавал себе отчет в том, что победить, воюя на два фронта почти невозможно, и уже имея войну с Англией, пошел на это только под давлением чрезвычайных обстоятельств. Какие же это могли быть обстоятельства? — спрашивает Резун. Увидев, что близится нападение СССР, немецкий фюрер оставил вторжение на туманный Альбион и повернул войска на нас — такова теория Резуна. Не было бы угрозы нашего нападения — немцы бы вторглись в Англию.

Была ли у Гитлера другая причина для нападения на СССР, кроме причины, по которой он напал на Польшу, Чехословакию, Голландию, Францию и т. д.? Причин может быть две — захват СССР как и других стран, и пропагандируемый В. Резуном «превентивный» удар.

Человек здравомыслящий сразу усомнится в том, что для нападения на седьмую, примерно, по счету страну нужна какая-то особая причина. Но поклонники «Ледокола» могут возразить, что одно дело Голландия, и даже Франция, но Россия — совсем другое дело. И Гитлер, скажут они, понимал, что его шансы победить Россию малы и неустойчивы, и немцы могли пойти на нападение на нас только в том случае, если им уже нечего было терять. А нечего терять им было только в одном случае — в случае если СССР сам первый хотел напасть на них. Такова теория Резуна. Но такая теория обязательно предполагает то, что Гитлер, мог объявить войну большому государству, например России, только под давлением экстремальных обстоятельств.

Рассмотрим, нужны ли были Гитлеру чрезвычайные обстоятельства, что бы объявить войну сильному государству, и хотел ли он вторгнуться в Англию. Ведь именно на этом основывается теория упреждающего удара. И увидим, что В. Резун зря приписывает Гитлеру способность рассуждать достаточно здраво.

7 декабря 41 года союзник Германии — Япония напала на США. Если логика В. Резуна верна, то Гитлер должен был остаться в этом конфликте сторонним наблюдателем. Зачем ему третий противник!

А Гитлер, после нападения Японии на Перл-Харбор, взял и объявил войну США. Уже 11 декабря. А ведь Америка вовсе не торопилась воевать с Германией, там были достаточно сильные настроения типа «пусть немцы и русские убивают друг друга, а там посмотрим». Немецкий фюрер выступил в данным случае бесспорным инициатором, вопреки теории В. Резуна, согласно которой, Германия стремилась избежать войны на два фронта.

Объявив войну США, он связался со страной, победить которую, воюя при этом с Англией и СССР, он не мог даже теоретически. После этого, с территории Британии американские B-17 начали громить территорию рейха, и там же стали накапливаться войска из-за океана. Это ведь можно было попытаться оттянуть. Но он даже не попытался сделать этого. Где тут логика? О какой рассудочной деятельности может идти речь? Для объявления войны одному из сильнейших государств мира вовсе не было весомых причин.

Значит, для нападения на нас, Гитлеру не надо было других причин, кроме желания завоевать еще одну страну! Цель у них была такая — завоевание мира.

Могут возразить, что, объявив войну США, он, возможно, выполнял какое-то союзническое обязательство перед Японией. Но Япония ведь не объявила войну СССР, когда войска ее союзника перешли нашу границу. Хотя немцы их уговаривали. Значит, никаких обязательств не было.

Он вовсе не наносил превентивный удар, он просто осуществлял «движение на восток» о котором давным-давно писал в «Майн кампф». Об этой программной книге Гитлера В. Резун, кажется, особо не упоминает.

Но ведь там черным по белому, насколько я знаю, написано, что Германия должна получить новые территории на востоке. Англия была, после захвата Франции и поражения англичан в Дюнкерке, изолирована на своем острове и угрозы пока не представляла, и Гитлер полагал, что теперь то он может осуществить давно задуманное — месяцев за 6 разгромить СССР. Никакой вынужденности, а реализация давно задуманного. Почему же он думал, что может это сделать?

А почему бы ему так не думать! Ведь он только что захватил почти всю Европу и на самого крупного противника — Францию, а ее силы вместе с английскими войсками почти не уступали немецким, ушло всего около 5 недель — с 10 мая до 22 июня. Как тут не вскружится голове! Наша страна и выглядела слабой. Командный состав армии был деморализован репрессиями, даже маленькую Финляндию победили с трудом. К тому же немцы, вполне оправданно, между прочим, рассчитывали, что лояльность населения к советскому правительству будет подорвана страшными репрессиями, брали в расчет и межнациональную вражду. Неприятный холодок в душе у фашистских лидеров, конечно, был, но вряд ли они думали, что сильно рискуют.

Они имели довольно много оснований считать, что за полгода, не очень напрягаясь, отбросят нас за Урал. А дальше Урала они, кстати, и не хотели идти, так как после этого организованное сопротивление с нашей стороны, вероятно, закончилось бы. Да и Япония, наверняка, напала бы после этого на уже не представляющий угрозы Советский Союз.

Гитлер нас не боялся на столько, что в начале войны, считая, что победа уже обеспечена, дал указание не тратить средств на внедрение новой техники, если на это уйдет много времени, считая что, закончит войну со старой. Более того, в начале 1941 года он даже стал разрабатывать планы вторжения в Индию через Афганистан.

А как же Англия? Ведь в мифологии «Ледокола» Гитлер вынужден отказаться от завоевания острова для отражения агрессии СССР.

Имели ли немцы достаточно желания и реальных возможностей вторгнутся в Англию?

Гитлер до самого конца войны думал, что западные союзники, в конце концов, заключат с ним сепаратный мир, или даже помогут в войне с СССР. Даже в 45 году! Это можно прочитать в мемуарах его сообщников. И в 40 году, возможно, хотел склонить Англию к сепаратному миру. Вспомните историю с полетом в Англию Гесса. Тогда наверняка произошло что-то крайне компрометирующее английское правительство, иначе, зачем англичане рассекретят документы о пребывании Гесса в Англии только в начале следующего века. Вот где настоящая загадка! Почему бы В. Резуну, раз уж он попал в Англию не написать об этом книгу? И интересно, пошел бы автор «Ледокола», на месте англичан, на сепаратный мир с Гитлером?

Но Англия отказалась иметь дело с Гитлером, они решили победить Германию.

Тогда немцы стали планировать десант на их остров. Но для высадки, надо было подавить британскую авиацию и тогда началось знаменитое воздушное сражение известное как «битва за Британию». И Германия проиграла его. Английская авиация оказалась в состоянии защитить свою страну. Оставались ли, после этого у немцев иллюзии, что они могут успешно вторгнуться на британские острова?

Рассмотрим ситуацию. У Гитлера было два выбора: вторгнутся в Англию или в СССР. Не собирался же он удовлетворится уже захваченным. При вторжении в Англию, им надо было мобилизовать и построить огромное количество десантных судов, разгромить, при поддержке своей авиации, превосходящий немецкие силы английский флот, преодолев при этом, сопротивление английской авиации, которая не уступала немецкой. И даже если бы они победили, ничего ценного они бы захватить не смогли! На острове почти все было привозное! Вторжение в Англию было бы рискованной тратой сил.

А вот в СССР было, что захватить — продовольствие, нефть, плацдармы для наступления на Иран и Индию, где их возможно бы поддержали местные националисты, огромные территории. Также их ждала там плохо обученная армия и возможная поддержка местного населения.

И нападать надо было как можно скорее, но не, потому что Советский союз готовил агрессию в 41 году, а потому что наша армия быстро набирала силу, и к 42 году нападение на СССР было бы слишком рискованным.

Судите сами, могло ли нападение на нас не состоятся? Вспомните, ведь Гитлер стремился, к мировому господству, по крайней мере, к господству в географических рамках Европы и части Азии. Мог ли он это сделать, оставив СССР в покое? Мог ли он позволить себе оставить главного соперника за влияние живым?

Уничтожение Советского Союза неотвратимо и неизбежно вытекало из геополитических устремлений Германии. Задайте себе вопрос — мог ли Гитлер не напасть на нас?

Мы виноваты были только в одном — имели плохо подготовленную армию. Очень типичная вина для стран, на которые нападал Гитлер.

Получается, что в 41 году Гитлер мог иметь возможности и желание двинуть свои войска только против СССР, для приобретения территорий богатых сырьем и рабов. Как и писал он в «Майн кампф» еще давно.

Англия же, по мнению немцев, после их победы над СССР, могла бы пойти на заключение мира на взаимовыгодных условиях, оставив в их владениях Европу.

О исторических аналогиях

Ошибочность рассуждений В. Резуна очень хорошо видна при сравнении двух похожих событий — нападении Германии на нашу страну и нападении Японии на США. Одной из ошибок в рассуждениях автора «Ледокола» является то, что он судит о поступках диктаторских режимов с точки зрения здравого смысла (который иногда отсутствует и в действиях нормальных людей).

Но мне могут возразить, что в книге В. Резуна все настолько хорошо и логично объяснено, что подкопаться под его теорию никак нельзя, но в том то и дело, что история зачастую нелогична и не всегда наиболее логичное и достоверное объяснение причин какого либо события является истинным . Наоборот, иногда наиболее правильным является то объяснение, которое здравому смыслу противоречит . А это значит, что хотя многие заявления В. Резуна выглядят логично, это вовсе не значит, что они верны.

Заявления В. Резуна о том, что «неготовая» к войне Германия могла напасть на Советский Союз только для того, что бы упредить советскую агрессию с первого взгляда кажется достоверной. Но это кажется только на первый взгляд.

Давайте на одном любопытном примере оценим методику рассуждений автора «Ледокола», и посмотрим, насколько правильно с помощью его логики можно понять причины исторических событий.

7 декабря 1941 года, Япония, без объявления войны нанесла удар по базе американского флота на гавайских островах. Был достигнут крупный тактический успех — американские линкоры были выведены из строя. Началась японо-американская война.

Но вот вопрос: зачем Япония сделала это!? На что надеялись японские генералы и как они собирались победить США, при таком неравном раскладе сил?

Ведь Япония была не готова к этой войне. Промышленный потенциал США превышал японский раз, наверное, в семь, и Япония не имела никаких возможностей хоть как-то его ослабить. В распоряжении США находилось гораздо больше нефти и других полезных ископаемых. Во время войны нефти нужно гораздо больше. А до войны Япония, что бы удовлетворить свои потребности, импортировала нефть и металл из США. Возникает вопрос, как они собирались вести войну с США без американской нефти, если своей нефти им не хватало даже в мирное время? Даже если бы они захватили нефть островных колоний европейских государств, то американцы элементарно могли сорвать танкерные перевозки атаками своих подводных лодок или авиации.

Война между крупным державами, разделенными океаном может быть только затяжной. Даже если бы японцам удалось одержать вначале больше побед, и обеспечить себя нефтью, США все равно бы продолжили войну. А в затяжной войне первоочередное значение приобретают возможности промышленности. Промышленность США имела гораздо больше возможностей по производству кораблей и самолетов для ведения боевых действий на Тихом океане. И Японии, для того, что бы победить США, пришлось бы, в конце концов, вторгнуться в Северную Америку, что было невозможно даже теоретически. Все это японские генералы знали. И если немецкое нападение на Советский Союз хоть и было авантюрным, но имело реальные шансы закончиться успехом, то у японцев таких шансов не было совсем!

Так зачем же они бомбили этот Перл-Харбор?!

А давайте попробуем представить, что бы нам мог ответить на этот вопрос автор «Ледокола», если бы ему заказали такое исследование японцы? Воспользуемся методикой рассуждений В. Резуна, которую он применил в «Ледоколе» и попробуем разгадать эту загадку. Что же у нас получится?

А вывод будет ошеломляющим.

У нас получится, что в декабре 1941 года Япония всего лишь нанесла превентивный удар. Другого логического объяснения, у этой ситуации нет. И действительно — по какой причине относительно небольшая и катастрофически не готовая к войне Япония могла решиться на самоубийственный удар по Жемчужной гавани, который означал затяжную войну без надежды в ней победить. Она могла решиться на это только в том случае, если бы у нее не было другого выхода.

А другого выхода у японцев не было только в одном случае — если бы США сами готовились напасть на Японию. В такой ситуации японцам оставалось только одно — нанести упреждающий удар, для того, что бы сорвать, или хотя бы ослабить агрессию США.

Аналогия с началом Великой Отечественной войны — полная. Та же ошеломляющая внезапность, хотя американские политики прекрасно знали, что может начаться война, и та же неготовность к обороне. Все полностью совпадает. Последствия японского удара были катастрофическими. Что же сделали с допустившими этот разгром американскими военными вашингтонские политики. Какое наказание им определил суд? А никакое, никого не судили, ни во время войны, ни после. Их просто отстранили от командования и все.

Руководство США прекрасно знало, что война с Японией может вот-вот начаться. Но почему американские военные были так беспечны и совершенно не готовились к обороне? К чему-то ведь они готовились? Почему в Перл-Харборе не оказалось авианосцев США, где они были в это время?

Тут бы В. Резун нам бы все прекрасно объяснил.

Мы бы узнали, что американцы были не готовы к обороне, потому что сами готовились к нападению и что авианосцы вышли из гавани, что бы напасть на базу японского флота на Курильских островах и упреждающий удар японцев опередил их только на неделю. Автор «Ледокола» просто и доходчиво объяснил бы нам, что если бы американцы готовились оборонять США, они бы развивали мощную авиацию берегового базирования, а не строили бы авианосцы подходящие только для агрессии.

Не забыл бы В. Резун упомянуть и о том, что перед войной на Тихий океан поступили бомбардировщики «B-17», совершенно не пригодные для борьбы с японским флотом и защиты своих территорий, но подходящие для бомбардировки японских городов. Он бы напомнил бы нам, сколько государств подверглось агрессии, со стороны США начиная с середины прошлого века до настоящего времени, привел бы расистские и милитаристские высказывания американских политиков, и так далее и тому подобное. И то, что лиц допустивших разгром Перл-Харбора в 1941 году не осудили, он бы объяснил, заявив, что по приказу правительства, они готовились только к нападению, и на суде могли сказать, что насчет обороны им никаких указаний не поступало и правительство это прекрасно знало.

Досталось бы от В. Резуна и авиации США. Американский пикирующий бомбардировщик «Доунтлес» без всякого сомнения, был бы объявлен страшным самолетом «агрессором». Действительно, если сравнить его характеристики с японским пикировщиком «Вэл», или с нашим Су-2 мы увидим явное сходство. Наверняка такой бомбардировщик мог предназначаться только для внезапного нападения на японский флот. Но японцы, заявил бы автор «Ледокола», не позволили использовать его по прямому назначению, из-за чего этот самолет во время войны особо не прославился.

Итак, я только что сделал открытие века и доказал, что японцы 7 декабря просто сорвали американскую агрессию, в результате чего США, после войны достался «не весь мир, а только его половина». Теперь можно поделиться этим открытием с мировой общественностью, и бежать получать нобелевскую премию.

Но на пути автора непременно встанут рассерженные обитатели североамериканского материка. Для выражения своего отношения к этому открытию они наверняка используют слова «бред» и «дешевая фальсификация».

Но подождите выражаться столь экспрессивно — скажет автор, — вы мне докажите , что я не прав, и укажите где ошибка в моих рассуждениях.

Вот тут-то придется умолкнуть оппонентам автора, умолкнуть и задуматься, — ведь в рассуждениях автора нет никакой ошибки! В них все правильно и логично, они полностью удовлетворяют требованиям здравого смысла. Я даже думаю, что утверждение «США — агрессор во Второй мировой», можно попытаться доказать, с гораздо большей убедительностью, чем заявления содержащиеся в «Ледоколе». Читатель, задумайся, по какой еще причине Япония могла напасть на США без всякой надежды их победить?

Итак, что же у нас получается, неужели придется переписывать мировую историю? Не ужели в новых учебниках придется писать, что настоящие виновники Второй Мировой — СССР и США?

Но я хочу успокоить читателя, и заявить, что пересматривать историю не придется, так как классическая история все-таки права и японский удар не был упреждающим, а являлся банальной агрессией и японское руководство, находясь уже в состоянии войны с Китаем, сознательно открыло еще один фронт и напало на одно из самых крупных государств мира — США, а потом еще и на Англию.

Мне могут возразить — не может быть, официальное объяснение противоречит всякой логике! Логике-то оно противоречит, но у него есть, тем не менее, главное достоинство — оно верно.

В чем же дело? А дело в том, что исторические события часто нельзя объяснить с точки зрения здравого смысла. История образуется действиями людей, а люди очень часто поступают нелогично и глупо. И Германия и Япония, находясь в плену ложных представлений об окружающей их действительности, выбрали себе добычу не по зубам. Именно их извращенная идеология, мешающая правильно понимать окружающий мир, а не то, что они хотели предотвратить нападение на себя, объясняет их поступки. Так что теория о превентивном характере нападения Гитлера на Советский Союз, достоверна, надо полагать, в той же степени, как и теория о превентивном нападении Японии на США.

Похожим методами и аналогичным способом, какой применен для доказательства утверждения «США — агрессор во Второй мировой войне», В. Резун пользуется при доказательстве утверждения «агрессор во Второй мировой войне — СССР». И если мы с порога отметаем как бредовые, доказательство о виновности США, то почему мы должны серьезно относиться к аналогичным обвинениям против СССР? Потому что Россия всегда и во всем виновата?

Данный пример хорошо показывает, что логика В. Резуна не может убедительно объяснять события Второй Мировой войны. Пользуясь его методами, можно свободно было написать «Ледокол-2», в котором так же убедительно доказывалось бы то, что японцы, бомбя Перл-Харбор только срывали американскую агрессию. Поверьте, это не составило бы особого труда. Достаточно было бы отсутствия совести и наличия заказа.

Почему мы нигде не слышим о такой трактовке событий 7 декабря?

Японцы просто уважают себя и не опускаются до такой дешевой лжи для оправдания своих грехов. И наши историки, не смотря на холодную войну, тоже придерживались реальности в этом вопросе и никогда, в отличии от некоторых, не затевали таких глупых, если конечно задуматься, фальсификаций как «Ледокол».

К чести западных ученых, я имею в виду настоящих историков, следует заметить, насколько я знаю, что в их среде сочинения подобные «Ледоколу» также считаются ненаучной литературой. И подобные авторы находятся в той категории литераторов, которая зарабатывает на жизнь сочинениями всяких небылиц.

Посмотрим, как отнесся Сталин к реальному предложению упреждающего нападения на гитлеровскую Германию, которое в мае 41 года было предложено Сталину некоторыми военными, по их инициативе. Да, были и реальные предложения по превентивному удару против Гитлера. Об этом известно из воспоминаний Жукова. Предполагалось «упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию в тот момент, когда она будет находиться в стадии развертывания и не успеет еще организовать фронт и взаимодействие войск». Это предложение, как следует из воспоминаний Жукова, записанных историком Н.А. Светличным, сделанное от имени некоторых военных, было категорически отвергнуто разгневанным Сталиным.

Если бы он хотел напасть на Германию, он должен был бы по крайней мере дать указание более подробно разработать подобные планы, а не угрожать прокурором ( «Судьба полководца: Жуков, Маккартур, Роммель.» Н.Н. Яковлев 1995 г. ).

О том, что говорят о начале войны сами немцы

Давайте, наконец, послушаем, что говорят о начале войны ее виновники — сами немцы.

Вам не кажется странным, что для защиты теорий В. Резуна, в «Ледоколе» почти не применяются свидетельства немцев?

Почему бы не привести свидетельства немецких генералов, которые эту войну планировали. Уж им то, наверняка известны ее причины.

Итак, что говорят о начале войны немецкие генералы? В. Резун пишет, что Кейтель, на Нюрнбергском процессе, защищаясь, говорил, что Германия просто защищалась от неизбежной агрессии, применив упреждающий удар. Но что ему оставалось делать, как не любым способом пытаться избежать виселицы? Ведь Кейтеля, насколько я знаю, повесили за то, что он отдавал приказы совершать военные преступления, а не за то, что он воевал с нами. Паулюс, главный разработчик плана «Барбаросса», остался жив и выступал только как свидетель, так как у него хватило ума таких приказов не отдавать. Более того, он даже отказывался исполнять такие приказы, когда их давало ему его руководство.

Показания Манштейна мы уже видели, приведу воспоминания другого генерала, которому виселица не грозила, и лгать которому то же не было смысла — Г. Гудериана. Он писал свои воспоминания на свободе, в пятидесятых годах. Когда его «Воспоминания солдата» попали ко мне, я сразу же стал искать, как он объяснит причины войны. Казалось бы, для оправдания, он должен был бы посвятить утверждениям о «превентивном» характере войны немало страниц.

Но оказалось, что хотя в своей книге, Гудериан частенько занимается различными оправданиями, объясняет неудачи вермахта, отмежевывается от военных преступлений, и упрекает наших союзников за то, что они не пошли на сепаратный мир с Германией, он, тем не менее, совершенно не использует для оправдания нападения на Советский Союз теорию о «превентивной» войне.

Вот что он пишет о речи Гитлера перед германским генералитетом 14 июня 1941 года: «Он сказал, что не может разгромить Англию. Поэтому что бы прийти к миру, он должен добиться победоносного окончания войны на материке. Что бы создать себе неуязвимое положение на Европейском материке, надо разбить Россию. Подробно изложенные им причины, вынудившие его пойти на превентивную войну с Россией, были неубедительны. Ссылка на обострение международного положения вследствие захвата немцами Балкан, на вмешательство русских в дела Финляндии, на оккупацию русскими пограничных балтийских государств так же мало могла оправдать столь ответственное решение, как не могли его оправдать идеологические основы национал-социалистического учения и некоторые сведения о военных приготовлениях русских».

Обратите внимание на то, что ни Румыния, ни румынская нефть, вокруг которой так много накручено в «Ледоколе», в качестве причин войны не упоминаются!

Для одного из лучших немецких генералов, жившего в то время, и бывшего в курсе всех событий, трескотня Гитлера о «превентивном» характере войны была неубедительной. Он заявляет, что затевать ее не стоило.

В своих мемуарах, Гудериан делает еще более интересное заявление, он пишет, что Гитлер потом признавал свое решение начать войну против СССР ошибочным. Вот что он пишет о решении начать войну: «Этим он навлек на себя опасность вытекающую из ведения войны на два фронта, от чего его предостерегали старые солдаты и что он сам стал часто называть ошибочным шагом» (стр.116 Г. Гудериан Воспоминания солдата.). Судите сами — если война против нас начиналась для того что бы упредить наше нападение, Гитлер просто не мог назвать решение начать ее ошибочным. Гитлер мог счесть начало войны против нас ошибочным только в том случае, если без войны можно было обойтись, а это значит, что мы нападения не планировали.

Немецкий генерал, оправдываясь перед читателями, в отличии от В. Резуна, не оправдывает начало войны против нас. Хотя какой удобный случай выставить себя «спасителем Европы»! Но не выставляет ведь. Почему?

У человека осталось немножко совести!

Кому мы должны больше верить? Мне думается — Гудериану, так как он, в отличие от автора «Ледокола», почти не лжет. Гудериан, в основном, на мой взгляд, привирает рассуждая о том, что он не знал о всех преступлениях нацистов и был к ним совершенно непричастен.

Не будет же В. Резун утверждать, что ему причины войны известны лучше, чем тем, кто ее планировал и начал. Он, конечно, большой оригинал, но не настолько же, что бы утверждать подобное. Это было бы слишком даже для автора «Ледокола».

О румынской нефти

Закончим с немецкими генералами и их преступлениями и перейдем к румынской нефти. Эта нефть занимает в «Ледоколе» одно из первых мест как причина войны. Автор «Ледокола» утверждает, что одной из главных причин, по которым Германия напала на СССР, была угроза захвата Румынии советскими войсками.

Насколько важна эта нефть была для Германии, и стоило ли из-за угрозы потерять ее начинать столь рискованную войну? Рассмотрим этот вопрос.

Что написал в своей книге, по этому вопросу В. Резун? У него, в «Ледоколе», практически сразу после захвата Румынии советскими войсками, немецкая армия прекращает сопротивление из-за отсутствия горючего (глава 33 — прочтите и убедитесь). В этом случае, им, конечно, был некоторый резон начинать из-за этой нефти войну. Но проницательный читатель уже наверно подумал, — нет ли и тут обмана?

Ты прав читатель.

Что бы понять, прекратила ли бы Германия сопротивление после захвата румынской нефти, не обязательно читать фантастическое произведение В. Резуна. Можно поступить гораздо проще — вспомнить реальную историю.

Наша армия полностью заняла Румынию в конце августа 1944 года, и Румыния благоразумно вышла из войны. И с этого самого конца августа ни капли румынской нефти не ушло в Германию.

Какова ситуация была с горючим в Германии в это время? Гораздо хуже, чем в 1941 году, когда в распоряжении Германии было горючее и нефтяные скважины всех захваченных ею стран. К лету 1941 года немцы захватили в Западной Европе 8,8 мл. тонн жидкого топлива ( «Всемирная история» т.X. издательство «Мысль». 1965 год. страница 83) и неплохо могли продержатся только на этих запасах, да и нефть была не только в Румынии. И заводы синтетического бензина, который производился из угля, стояли неповрежденными, как и вся немецкая промышленность. А эти заводы давали большую долю в производстве бензина. К тому же, в отличии от войны в России, очень развитая сеть железных дорог Германии позволяла перебрасывать войска не тратя бензин.

А к 1944 году на промышленности Германии наконец-то стали сказываться стратегические бомбардировки союзников, открытие второго фронта, нехватка людей, утрата захваченных ранее территорий.

Что же происходит? Проходит сентябрь, октябрь — Германия не сдается, проходит ноябрь. А 16 декабря начинается немецкое контрнаступление в Арденнах!

Ох уж эта реальная история, вечно она автору «Ледокола» мешает!

Напоминаю, что топлива для масштабного наступления нужно гораздо больше чем для обороны!

Может быть, союзники с легкость отбивают это наступление? Вовсе нет, на первых порах оно имеет большой успех, и наши союзники даже просят нас нанести отвлекающий немецкие силы удар. Эйзенхауэр предупреждает Вашингтон, что дела союзников плохи. Но 44 год это уже не 41 и немецкое наступление, в конечном итоге, своих целей, к счастью не достигает.

Так же в конце 1944 года немцы предпринимают опасный контрудар у озера Балатон.

Наши военные, как свидетельствуют их воспоминания, опасались таких немецких контрударов и в 1945 году.

Итак, в реальной истории, фашистская Германия капитулировала не после исчезновения доступа к нефти страны Румынии, а после падения города Берлина.

То есть она воевала без румынской нефти, с лежащими в руинах заводами и городами, на два фронта 8 месяцев и потерпела поражение только тогда, когда вся территория Германии оказалась, занята союзными войсками. А В. Резун пытается рассмешить историков, рассказывая байки о том, как незатронутая войной Германия, воюя на один фронт, терпит поражение практически сразу после занятия Румынии советскими войсками.

В чем же дело? Почему Германия так долго воевала без румынской нефти? Возьмем десятый том «Всемирной истории» (издательство «Мысль»1965 год), и на странице 349 посмотрим, откуда получала Германия жидкое топливо. И мы увидим, что в 1941 году у Германии были следующие источники снабжения топливом (в мл. тонн): 2,8 — импорт, 4,1 — производство синтетического горючего, 3,1 — добыча, военные трофеи, запасы. То есть, импорт (очевидно румынский) составлял только 28%. Если даже допустить, что издатели «Всемирной истории» перепутали производство синтетического горючего и импорт, то все равно импортная румынская нефть составляла 41% от всей нефти, то есть — меньше половины. Допустим даже, что румынская нефть составляла 50% от всей потребляемой нефти. Но и в этом случае, Германия после ее утраты еще свободно могла вести оборонительную войну.

Мы видим, что хотя румынская нефть, конечно, была нужна Германии для завоевания Европы, Советского Союза, Ближнего востока и Индии, защищать свою территорию в 1941–1942 году немцы могли и без нее. А завоевывать мир их никто не заставлял.

В более выгодных условиях 1941 года, Германия, я думаю, смогла бы неплохо обходится без этой нефти при защите своей территории, если, располагая ресурсами примерно только на треть больше, они дошли до Москвы.

Не сдалась бы Германия после утраты румынской нефти в 1941–42 году!

Может быть, мы могли разбомбить заводы по производству синтетического горючего? Но наши союзники, располагая огромным количеством тяжелых дальних бомбардировщиков (вместо наших произведенных до конца войны 75 штук Пе-8 ), смогли добиться заметного снижения германской военной продукции только в 1944 году. И Румыния, не смотря на бомбардировки, снабжала Германию горючим до самого своего выхода из войны.

Итак, утверждения В. Резуна о том, что лишение румынской нефти привело бы к падению Германии, оказались не соответствующими реальности.

Как и многое, очень многое в «Ледоколе».

О репрессиях и смелости генералов

В одной из своих книг, дополняющих «ледокольную» тему, а конкретно в «Очищении», В. Резун пытается доказать, что репрессии командного состава пошли только на пользу армии. Действительно, многие командиры оставшиеся от гражданской войны были всего лишь палачами, умеющими только подавлять крестьянские восстания и воевать против своего народа, и если бы на их место ставили специалистов военного дела, армии это пошло бы только на пользу. Но репрессии шли одна за другой и косили всех подряд. Следует так же добавить, что нехватка командных кадров объяснялась и предвоенным увеличением армии, на которое не хватило подготовленных командиров.

И самое главное, это не то, что были расстреляны тысячи командиров, главное это то, что был деморализован весь народ. И когда началась война, оказалось, что люди не очень хотят умирать за большевистские лозунги. Пришлось взывать к патриотизму, прибегать к помощи православной Церкви.

В. Резун, как ни странно, так же пытается доказать, что репрессии сделали наших генералов смелыми, и они смело, в отличии от немецких, возражали Сталину когда считали его неправым. Для примера он приводит случай, когда Сталин отправил Жукова подумать в соседнюю комнату, но Жуков не изменил своего решения, и настоял на своем варианте операции. После чего автор «Ледокола» заявляет, что немецкие генералы так отстаивать свои позиции боялись.

Для начала я замечу, и думаю, что все со мною согласятся, что смелыми некоторых, только некоторых, наших генералов сделала война, после начала которой Сталин понял, что незаменимые люди все-таки есть, что они знают военное дело лучше его, и что бы сохранить свою власть он должен советам этих людей следовать хотя бы из чувства самосохранения.

А во вторых, в мемуарах Гудериана описывается случай, один к одному похожий на случай со Сталиным и Жуковым. Там Гудериана тоже выводили одуматься в соседнюю комнату, но он не отказался от своего мнения и продолжал настаивать на своем, правда заставить Гитлера с ним согласится он не смог. (Воспоминания солдата. Г. Гудериан. Ростов-на-Дону. «Феникс» 1998 год. страница 462.) При этом, в своих спорах с Гитлером, он, по моему мнению, иногда просто над фюрером издевался, а один раз, будучи пьян, даже на него накричал. Так что немецкие генералы могли возражать Гитлеру не опасаясь за свою жизнь и рискуя только потерять должность, но тот, чаще всего, думал, что он всех умней, и советов не слушал.

В. Резун заявлял, что мемуары Гудериана он читал, и они ему понравились. Тогда непонятно, почему он так самоуверенно говорит о робости немецких генералов.

О Европе.

Анализ В. Резуном причин Второй мировой войны страдает многими недостатками, так как в его рассуждениях содержится множество принципиально важных ошибок, намеренно допущенных автором «Ледокола». Некоторые из этих ошибок таковы, что после их обнаружения «Ледокол» можно смело выбрасывать. Рассмотрим одну из таких ошибок.

На вопрос о том, где началась Вторая мировая война можно получить один единственный ответ — конечно же в центре Европы!

Следовательно, для анализа ее причин надо исследовать действия европейских государств, особенно тех, с которыми Германия имела общую границу и была связана экономически и политически. То есть надо изучить историю Европы в с тридцатого по сорок первый год и оценить действия европейских государств, которые в то время действительно определяли европейскую, да и мировую политику — Англии и Франции. В таких масштабах как они, ни лишенная настоящей армии Германия, ни находящийся на задворках Европы Советский Союз влиять на европейскую политику не могли.

Но в «Ледоколе» никакого анализа действий Англии и Франции не содержится! Читая «Ледокол» можно даже подумать, что это были какие-то маленькие острова в у берегов Америки а не ближайшие соседи Германии и гигантские колониальные империи. В «Ледоколе», изредка упоминается, что была какая-то Франция, какая-то Англия, что были они демократиями и хотели мира. Вот только о причинах того, почему они допустили приход Гитлера к власти, и вооружение Германии как-то не упоминается.

О оборонительных линиях

Давайте, подробнее рассмотрим вопрос о оборонительных линиях. Правда, изучить мне его глубоко не удалось, так как в печати по этому вопросу мало информации. Так что, рассуждая на тему оборонительных линий, я могу и ошибаться.

В своей книге, В. Резун утверждает, что для того, что бы совершить нападение на Германию Сталин отдал приказ взорвать оборонительную «линию Сталина», которая, якобы, этому наступлению мешала, так как затрудняла движение войск, а новая линия строилась на новой границе лишь для отвода глаз, что бы немцы подумали, что мы нападать на них не собираемся. Вот что он пишет, объясняя причины, по которым была уничтожена «линия Сталина»: «Вот почему линию разоружили, а потом и сломали: она мешала массам советских войск тайно сосредоточится у германских границ, она мешала бы снабжать Красную Армию в ходе победоносного освободительного похода миллионами тонн боеприпасов, продовольствия и топлива» ( «Ледокол», глава 10, с.104).

Мешала ли «Линия Сталина» наступать, и была ли она вообще взорвана? Рассмотрим правдоподобность этих заявлений автора «Ледокола».

Судите сами, доты не ставят на дорогах, и как может сооружение, почти целиком укрытое под землей, а на поверхности имеющее только замаскированный бетонный колпак с амбразурами, помешать кому-то по этой самой поверхности двигаться понять очень трудно. Его же свободно можно объехать! Даже крупный артиллерийский дот занимает на поверхности совершенно незначительное место. Доты ставят довольно далеко друг от друга и они никак не могут составить преграды для движения войск.. С таким же основанием можно было бы утверждать, что продвижению войск могли помешать деревенские дома.

Около дота мог быть какой-нибудь противотанковый ров, он мог помешать движению, но его достаточно было просто засыпать на небольшом участке, не трогая дота. Когда автор этой статьи идет на работу, то он проходит мимо железобетонного бункера времен Второй мировой войны. Так вот, этот бункер вовсе не мешает мне попасть на работу к 8:00, наоборот — когда от дождей вокруг этого сооружения образуется грязь я использую длинную крышу бункера как участок сухого пути. Наши солдаты, при встрече с такой «преградой», вполне могли поступать аналогично.

Какое-то количество железобетонных сооружений, в силу неизвестных мне причин было, возможно, все-таки взорвано — отсюда и пошли слухи, что взрывали всю линию. Но даже если доты и взрывали, это нельзя объяснить тем, что наши войска готовились к наступлению и эти доты им наступать мешали.

В. Резун пишет, что практически вся «Линия Сталина» была взорвана. Но подумайте, сколько для этого понадобилось бы динамита для взрыва, многочисленных больших и малых бетонных сооружений! И между прочим, после взрыва дота на его месте остаются такие развалины, преодолеть которые труднее чем целый дот. Было ли столько динамита в стране для такой безсмысленной затеи?

Даже если допустить, что эта линия и мешала наступать, то взрывать ее все равно не было смысла, так как после этого оставалась еще целая куча преград в десятки раз больше мешающих наступлению, чем эта несчастная линия. Например, реки Днепр, Висла и десятки других больших и малых рек, непроходимых болот, густых лесных массивов. И если узкие и уязвимые мосты через реки не могли стать препятствием для наступления, то просто смешно всерьез говорить о том, что этому могла помешать какая-то оборонительная линия, многие из сооружений которой можно было обнаружить, только приблизившись к ним на несколько метров. Не путает ли ее В. Резун с Великой китайской стеной?

Поэтому я полагаю, что основная часть дотов осталась целой. Г.Жуков в своих мемуарах пишет о том, что старую линию просто законсервировали, с расчетом занятия ее войсками на десятый день войны. Никто не мог предполагать, что на десятый день войны немецкие войска будут уже за линией.

Теперь перейдем к настоящей причине того, что «линия Сталина» не смогла остановить немецкие войска. Читатель, который уже составил представление о правдивости В. Резуна наверное уже о ней догадался. Все дело в том, что та «линия Сталина», которую описывает В. Резун в своей книге, никогда не существовала! Как я уже говорил, сведений о оборонительных линиях очень мало, но мне удалось найти статью Михаила Свирина «Зачем Сталин уничтожил «линию Сталина»?», который на основе архивных документов доказал, что на самом деле, вместо «несокрушимой и легендарной» линии, вдоль старых границ тянулась зыбкая цепочка второсортных сооружений, которую никто и не уничтожал и которая даже не была достроена до конца.

Только 10% сооружений этой было вооружено пушками. А о пушках этих следует упомянуть особо, так как представляли они собой орудия образца 1877–1895, 1900 и1902 годов. По результатам проверки 1939 года было установлено, что ко многим из этих орудий нет снарядов, а многие из них собраны из плохо подогнанных друг к другу старых запчастей и опасны только для своих расчетов. И хотя к 1941 году в укрепрайоны и добавили некоторое количество пушек образца 1902/30 года, уровень качества артиллерии по прежнему оставался низким.

Вот как, например, выглядел один из самых важных укрепрайонов — киевский, согласно отчету того времени:

О состоянии КиУР

11 января 1939 г.

... Киевский укрепрайон на сегодня представляет только лишь скелет предместной позиции, состоящей в основном из пулеметных сооружений ... и совершенно не обеспечен положенным оборудованием.

Из 257 сооружений, имеющихся в районе, только 5 готовы к боевому действию... Левый и правый фланги не защищены и имеют свободный проход для противника (левый-4км,правый-7км).В центре зоны УР ... образован мешок (разрыв в 7 км), через который открыт свободный проход противнику непосредственно к Киеву.

Передний край долговременной полосы удален от центра Киева лишь на 15 км, что дает возможность обстрела противником Киева, не вторгаясь в укрепрайон...

Из 257 сооружений у 175 отсутствует нужный горизонт обстрела из-за рельефа местности (бугры, горы, крупный лес и кустарник).

Планировочные работы по УР, несмотря на указания правительства, оттягиваются выполнением на военное время, тогда как эти работы необходимо проводить немедленно. Только по 3-му участку необходимо для планировочных работ снять более 15 000 кубометров земли, а это не менее 4-х месяцев работы... Всего же ... по укрепрайону необходимо снять не менее 300 000 кубометров земли и вырубить до 500 га леса и кустарника.

... 140 огневых сооружений оборудованы пулеметными заслонками обр. 1930 г., которые при стрельбе закрываются автоматически и способствуют поражению бойцов из своих же пулеметов рикошетированными пулями.

О небоеспособности КиУР и непринятии мер комендантом КИУР Особый отдел КОВО неоднократно информировал командование КОВО, но, несмотря на это, до сего времени ничего не предпринято...

Зам. Народного комиссара Внутренних дел УССР

Б.Кобулов

Не правда ли, что-то не похоже на неприступную линию. Другие укрепрайоны выглядели не лучше и имели аналогичные недостатки.

Конечно, по улучшению состояния укрепрайонов принимались разные решения, но выполнены они не были, что и обнаружила повторная инспекция весной 1941 года. Комиссия, правда, отметила, что после того как к 1 июля 1941 года будет построена оборонительная линия на новой границе, будет достроена и линия на старой, но ход событий, как известно, не позволил этого осуществить.

Немцы, между прочим, то же были удивлены, увидев вместо «линии Сталина» которая существовала тогда на страницах пропагандистских изданий, а сейчас существует на страницах «Ледокола», линию реальную. Вот что заявил на допросе один немецкий солдат: «…вместо мощных линий укреплений, которые мы ожидали встретить... мы находили только разрозненные заброшенные бетонные сооружения, в некоторых местах недостроенные... Те огневые точки, которые встречали нас пулеметным огнем, мы легко обходили, используя неровности местности... Мы долго не могли поверить, что это та самая неприступная «линия старой границы ...» Заметьте, что ни о каких взорванных сооружениях не упоминается.

Надо сказать, что В. Резун пытается внушить читателю превратные сведения не только об оборонительных линиях, но и о ведении оборонительной войны. Судя по его книге, Вторая мировая война должна была начаться по образцу войн конца девятнадцатого, начала двадцатого века, когда не было ни танков, ни самолетов и когда укрепрайоны действительно имели большее значение.

Вот как В. Резун рисует нам начало оборонительной войны: «Нормальное начало оборонительной войны — это ситуация, когда продрогший за ночь солдат уже было собрался завернуться в шинель и уснуть, предварительно ткнув ногой своего сменщика, но вдруг протер глаза и увидел противников переходящих реку. Солдат открывает беглый огонь по супостату и шумом стрельбы поднимает тревогу. Просыпается командир отделения, ругается спросонья и, сообразив, что происходит, гонит остальных своих солдат в траншею. А по всей границе на сотни километров уже разгорелась стрельба. Появился командир взвода. Он координирует огонь своих подразделений. Появляются другие командиры рангом постарше. Бой начинает принимать организованный характер. Летит донесение в штаб полка, а оттуда в штаб дивизии… Так должна начинаться оборонительная война.»

Лично мне это сцена начало оборонительной войны не напоминает, она даже не напоминает войну вообще. Как-то вяло переходит неприятель границу. Больше всего это похоже на попытку перехода реки крупной шайки контрабандистов, или на былые мелкие провокации на советско-китайской границе, во время которой группы представителей соседней державы иногда пытались перейти границу с нехорошими намерениями.

Полагаю, что нормальное начало оборонительной войны — это ситуация, когда продрогший за ночь солдат вскакивает на ноги оттого, что его траншею внезапно накрывает мощным огнем вражеская артиллерия. Через десять минут оставшиеся в живых солдаты видят, как через реку переходят танки противника. Кто-то пытается дозвониться в штаб полка, но никакого штаба полка уже нет — он разбомблен. Прибегает командир взвода и кричит что их, наверное, окружают. А еще через час, через то место где недавно вела бой пограничная часть, непрерывным потоком идут развивающие наступление вражеские войска.

Понимает ли автор «Ледокола», что в некоторых местах своей книги он пишет глупости? Конечно, понимает, он все-таки военный, но пишет он не историческую книгу, а занимается пропагандой в стиле одного из лучших мастеров этого жанра — Геббельса, конечно. А в пропаганде глупо или умно — не важно, важно, что бы было похоже на правду.

Что еще ставит В. Резун в вину нашему руководству? Он обвиняет их в том, что они разоружили старую оборонительную линию, для того, что бы переставить технику с нее на новую, но так и не успели это полностью сделать.

Но возможности государства все-таки не беспредельны, поэтому даже старая линия была вооружена очень плохо, да и содержать одновременно две линии в боевой готовности было очевидно накладно. Французы ведь тоже ограничились одной «Линией Мажино» и им этого казалось достаточно.

Новая линия на западной границе была вовсе не такой слабой, как ее описывает В. Резун. Вот что пишет Г.Жуков в своих мемуарах: «К началу войны удалось построить около 2500 железобетонных сооружений, из коих 1000 была вооружена УРовской артиллерией, а остальные 1500 — только пулеметами». В. Резун пишет, что новую линию строили не торопясь, но судите сами, если ее начали строить, вероятно, весной 1940 года, а к лету 1941 было построено уже 2500 сооружений, то темпы работ, мне кажется, нельзя назвать очень медлительными.

Далее, автор «Ледокола», доказывая, что новая линия служила только для обмана немцев, пишет, что ее доты демонстративно сооружались на виду у немцев, что бы показать, что мы готовимся исключительно к обороне, и поэтому серьезной угрозы для немцев не представляли. Но в журнале «Родина» за 1991 год, полном разоблачительных статей о войне, я нашел свидетельство о том, что доты, которые строились на виду у немецких наблюдателей были ложные, а настоящие находились дальше и были хорошо замаскированы. Вот эти свидетельство: «С апреля-мая 1941 года в некоторых дотах, замаскированных под скирды сараи, избы жили гарнизоны. Жили скрытно, ничем не обнаруживая себя днем. Обеды, завтраки и ужины доставляли им в термосах вначале в ложные доты, которые сооружались почти на глазах местных жителей, затем по ходам сообщения — в боевые укрепления. Неделями и месяцами изучали артиллеристы и пулеметчики вид из своей амбразуры, помечая все, что возникало в секторе обстрела глубиной в километры» (Родина, 6–7/1991 г. Болевая точка. Н.Черкашин). Даже многие наши офицеры, посещающие границу, могли об этом не знать, в силу царившей тогда и доходящей порой до абсурда секретности, и возмущались безсмысленным расположением видимых дотов.

Так что и сведения об оборонительных линиях, приведенные в «Ледоколе», то же, скорее всего, далеки от правды. Что не удивительно.

Впрочем, как я уже говорил, в этом случае я не настаиваю на своей правоте, так как не углублялся в изучение этой темы.

И, наконец, рассмотрим еще один очень важный вопрос: к чему должна готовится армия для защиты своей страны, к обороне или к наступлению? История показала, что этот вопрос глуп, как и вопрос о том, что надо иметь воину — меч или щит? Хотя В. Резун, постоянно утверждает, что достаточно только щита, и его книга изобилует утверждениями типа «Если готовимся к наступательной войне, производим гаубицы, к оборонительной — пушки...» ( страница 71). И это пишет офицер! Ведь практически любое оружие может применяться как для наступления, так и для обороны.

Так что же ответить на вопрос — должна ли армия государства, которое хочет себя защитить, обладать способностью к наступательным действиям?

Думаю что армия, для защиты своей страны и победе в войне, должна обладать способностью вторгнутся на территорию агрессора, после предварительного периода обороны. Если она этого сделать не может — это лишний соблазн для агрессора совершить нападение.

Раскройте глаза — армии Англии и Франции во Второй мировой войне, избравшие «резуновскую», ненаступательную тактику, потерпели поражение.

Вспомните все знаменитые оборонительные сооружения, от Великой китайской стены до линии Мажино, помогли ли они своим обладателям? Если государство не имеет армии способной к наступлению — не помогут никакие стены. Люди надежней стен.

И мне совершенно непонятно, какой вариант развития событий В. Резун считает наилучшим?

Может быть, есть такой вариант событий, про который автор «Ледокола» скажет: «Молодцы ребята, так и надо было делать»?

Но В. Резун зря делает вид, что в истории существовал приемлемый для него вариант.

Какую тактику поведения для СССР автор «Ледокола» считал наиболее рациональной, и которая была бы использована, если бы СССР не хотел войны? Он считал, что СССР должен был построить мощные укрепрайоны, отсидевшись за ними, погасить натиск врага, и потом из-за них, когда враг будет истощен, перейти в наступление. И врага бы победили и людей и технику бы сберегли. Что бы произошло если бы мы использовали эту тактику?

Следует заметить, что такой исход событий все равно был бы оплеван идеологами резуновского типа, так как Сталин и в этом случае все равно пришел бы в Европу! Не остановился бы он, в самом деле, разбив войска Гитлера, на польской границе. И даже, имея меньшие потери в людях и технике, возможно, прошел бы еще дальше на запад.

Не надо обманываться — на западе все равно найдут, как нас сделать виновными во всем, при любом развитии событий.

И победу над Гитлером нам некоторые не простят. Она решительно не укладывается в веками создаваемый на Западе образ России.

Отступая от темы, я скажу, что освещение западными авторами второй мировой принимает интересные формы. Однажды мне попался новый красочный американский альбом о действиях авиации во Второй мировой войне. Там были изображения английских, американских, японских, даже итальянских самолетов. Как вы, наверное, догадываетесь, ни одного самолета нашего производства я не нашел. Это при том, около 70 процентов потерь немецкой авиации пришлось на наш фронт. Нежелание писать о нас хорошее у них существует и сейчас! И как можно ждать от них объективности вообще?

Со времен разделения на Православие и католицизм, на Западе действует установка, согласно которой с востока не может придти ничего хорошего.

И я думаю, что борьба Запада с Россией, просто случайно совпала, в этом веке, с борьбой против коммунизма.

Не победи большевики, и будь у нас сейчас монархия, идеологическая борьба против нас велась бы просто другим способом.

Вы думаете, я преувеличиваю их недоброжелательность?

Так вот, профессор экономики и высокопоставленный правительственный чиновник Уолтер Ростоу в 1960 году доказывал, что «начало холодной войны можно отнести к тому времени, когда стало ясно, что русские удержат Сталинград». А вот что говорил американский сенатор Джозеф Маккарти в книге опубликованной в 1952 году: «Можно смело утверждать, считаю я, что третья мировая война началась со времени русской победы в Сталинграде» (журнал «Эхо планеты», май 1998 г. Г.Шишкин. Победа:взгляд из-за океана).

Поясняю — они стали считать нас противниками не тогда когда мы вступили в Европу, а когда мы провели успешную оборонительную компанию в глубине своей территории и доказали что гитлеровцы с нами не справятся. Они не могут простить нам даже такой успех, лишенный всяких признаков «агрессивности».

И если бы вторая мировая война началась бы с нашей эффективной стратегической обороны в укрепрайонах, то и тогда бы много лет спустя какой-нибудь другой Резун все равно выпустил бы книгу, в которой бы писалось о том, как мы трусливо отсиживались в этих укрепрайонах, отдав Гитлеру Европу на разрушение. «Почему СССР не ударил людоеду в спину!» — восклицал бы он. А потом доказал бы, что такое сидение в укрепрайонах и есть несомненный признак агрессивных намерений.

Согласитесь — все было бы именно так.

О главном в «Ледоколе»

Да, читатель, все, о чем шла речь до этого момента, если задуматься, конечно, не так уж и важно. Пришла пора сказать и о главном.

Действительно — так ли уж важна разница, кто на кого первым хотел напасть? Хотя в основном в «Ледоколе» освещается именно эта тема, тем не менее, по моему мнению, она не может считаться главной.

Как называется книга Резуна? — «Ледокол». Что, как правило, отражает название книги? — Ее главную тему!

Но название книги Резуна тему «кто первый начал» не отражает! «Ледокол» — это аллегорическое название Гитлера, которого, по утверждению В. Резуна, привел к власти Сталин, а вовсе не плана внезапного нападения на Германию. Так значит разоблачение «агрессивного замысла» СССР — не главное предназначение «Ледокола»? Мне думается, что это возможно, и что в пропаганду теории «СССР — агрессор во второй мировой» упакована настоящая задача «Ледокола». В надежде, что читатель, проглотит и ее.

Что же это за задача?

Все дело в том, что у старушки Европы есть один исторический грех — ее лидеры, надеясь, что фашизм возьмет на себя грязную часть борьбы с коммунизмом, и в силу некоторых других причин, явно попустительствовали приходу Гитлера к власти. Они, а не СССР должны были следить за строгим выполнением Германией версальского договора и не допустить опасного возрастания военной мощи фашистского государства. Они реально могли задавить гитлеризм в самом начале, но не принимали никаких достаточных мер против Германии, надеясь, возможно, что она повернет против СССР, а фашисты подавят коммунистическое движение.

Получается что у «Ледокола» были две задачи, тактическая второстепенная — насмерть застращать западного налогоплательщика агрессивностью СССР, что бы он без раздумий раскошеливался на военные расходы. И главная, стратегическая — обвинить в грехе лидеров многих стран Европы, и особенно самих немцев, — в приходе Гитлера к власти, одну страну — СССР.

Пусть Россия будет виновата и в этом.

Возможное первенство СССР в нападении на Германию — второстепенный вопрос , ведь даже если такое намерение удастся внушить читателю, люди могут вспомнить, что есть еще и реальная история (в которой нападения не было), к тому же нападение на фашистскую Германию, я думаю, нельзя считать очень уж аморальным поступком. Кто бы осудил нас за это? Англичане? Евреи? Поляки? Французы? Все, кроме немцев, конечно, были бы только рады.

А вот соучастие в приходе Гитлера к власти — действительно серьезное обвинение.

Обвинение никак в «Ледоколе» не доказываемое! Все утверждения автора «Ледокола на эту тему — всего лишь ничем не подтвержденные заявления человека, которого, до этого мы уже много раз уличали в обмане. В. Резун, заявляя о том, что Сталин привел Гитлера к власти, всего лишь обещает что докажет это как-нибудь потом! А 99% процентов книги отведено доказательству того, что Советский Союз хотел первый напасть на Германию. То есть, в общем-то, не главному, а совершенно второстепенному вопросу!

В. Резун совершенно не старается, что бы оправдать название книги, ограничиваясь обещаниями на будущее (глава 2, часть 2). И это, при том, что, доказывая идею «СССР — агрессор во второй мировой», он выискивает малейшие зацепки, иногда выглядя при этом смешным. Значит, наверное, сознает, что оправдать название книги нельзя, и ему остается только надеяться, что шокированный и оглушенный «Ледоколом» читатель, особо не задумываясь, поверит и в то, что Сталин привел Гитлера к власти.

Ведь если, объясняя определенным образом исторические факты, об агрессии СССР против Германии еще можно рассуждать, то о том, что Сталин привел Гитлера к власти рассуждать серьезно просто нельзя. Пришлось бы тогда поднять, чрезвычайно богатую реальными и общеизвестными фактами, тему попустительства Гитлеру со стороны западных стран, что данные страны, по понятным причинам, хотят забыть. Ведь фашистов тогда считали менее опасными, чем коммунистов.

Черчилю, например, нравился Муссолини, а Ганди, с его теорией ненасильственного сопротивления, британский премьер терпеть не мог.

И такие ли уж это были демократии? Вспомните, многие европейские страны были колониальными империями и делали в своих колониях такие дела, даже после Второй мировой войны, за которые сами же вешали немецких военных преступников. Можно конечно заявить, что рабский труд угнанных в Германию поляков — это одно, а такой же рабский труд африканцев это другое, но это значит признаться в своем расизме. А сколько в этих странах было собственных фашистов и расистов?

Как относились к эмигрантам, бегущим из Германии?

А где прошла Олимпиада 1936 года? Что, правительства западных стран не знали о зверствах гестапо и концлагерях, которые были уже тогда, и не читали «Майн кампф»?

В приходе Гитлера к власти, есть, конечно, и вина коммунистов. Так как, повинуясь сталинским указаниям, они боролись и против нацистов и против социал-демократов, что ослабляло антифашистские силы.

Но вот вопрос, — а сами-то социал-демократы, готовы ли были пойти на союз с коммунистами? Приводя пример из современной жизни, спрошу — готов ли объединиться Гайдар с Анпиловым, для борьбы с какой-нибудь фашистской партией? По какой причине они должны были предпочесть коммунистов? А германские промышленники, они что, не оказывали помощи Гитлеру?

И давайте, наконец, вспомним Мюнхенский сговор.

Мюнхенский сговор В. Резун упомянул, кажется, только один раз, не объяснив толком, что это такое. Наверное, подумал, что читателю подлинную историю Европы знать не обязательно.

В этом самом Мюнхене решался вопрос о том, как предотвратить войну в Европе.

Проще и главное, надежней, было не дать Германии развязать агрессию, просто ограничив ее в средствах ведения войны. В начале и середине тридцатых годов немецкие вооруженные силы никакой угрозы для Франции и Англии не представляли.

Не логично ли было и ограничить их на этом уровне?

Когда Гитлер ввел войска в Рейнскую область, командование этих войск имело приказ повернуть назад при первом же факте противодействия французов. То есть, достаточно было действий одного энергичного лейтенанта с взводом солдат, что бы прогнать немцев обратно в Германию. Но Франция ничего не предприняла!

А что случилось, когда Германия, после присоединения Австрии и некоторых других территорий, захотела отнять еще и у Чехословакии богатую промышленностью часть страны? Лидеры стран демократических стран запада, во время этого самого сговора, буквально заставили Чехословакию отдать Гитлеру часть своей страны. Кстати, свои кусочки от Чехословакии, вместе с Гитлером, получили тогда Польша и Венгрия, что свидетельствует о царивших в то время в Европе нравах. В Польше справедливо помнят о вероломстве Сталина, но о том, как польское правительство не побрезговало вместе с Гитлером принять участие в разделении Чехословакии сейчас, наверное, предпочитают не вспоминать.

В. Резун неустанно клеймит позором раздел Польши Сталиным и Гитлером, и совершенно правильно поступает. Но он как-то не упоминает о том, что похожую операцию проделали над Чехословакией страны, которые он называет демократическими.

Почему лидеры Запада испугались Гитлера, ведь немецкая армия тогда была явно слабей одной французской армии, не говоря уже о английской?

И с нападением на Польшу возникает интересный вопрос. Некоторые немецкие военачальники отмечают, что Гитлер не ожидал, что Франция и Англия объявят ему за это войну. Это значит, что английское и французское правительства давали какие-то поводы Гитлеру так думать.

Вероятно, многие полагали, что Гитлер пойдет на восток, иначе, зачем правящие круги Англии и Франции позволяли ему создавать мощную армию, что было запрещено Версальским договором. Не враги же они себе были!

После заключения мюнхенских договоренностей, один из премьер-министров наших будущих союзников, в своей публичной речи, если я не ошибаюсь, выразился в том смысле, что фашистская Германия является бастионом в борьбе против коммунизма.

Но история показала, что пытаться использовать такие «бастионы» в своих целях нельзя.

Похожая история недавно случилось с Сааддамом Хуссейном, которого вооружали для борьбы с Ираном все кому не лень, и который их за это оригинальным способом отблагодарил.

Так, что мы можем иметь все основания полагать, что книга, в которой бы правдоподобно освещались бы причины начала Второй мировой войны вполне бы могла называться «Бастион» .

А написание «Ледокола» — это всего лишь попытка вытеснить из общественного сознания правду о том, как при попустительстве Англии и Франции, а так же других государств, в центре Европы возник фашизм.

Основная вина коммунизма в начале Второй Мировой войны состоит в том, что его существование заставляло лидеров стран запада более терпимо относится к фашистам, которые заявляли о себе как о борцах с коммунизмом. А заявление В. Резуна о том, что Вторую Мировую войну развязали коммунисты очень неубедительно. Судите сами, Первая Мировая война была развязана без всякой помощи коммунистов. Так почему же для развязывания Второй Мировой войны странам запада обязательно нужна была чья-то помощь? Дело-то для них было привычное.

Полагаю, Гитлер устроил бы Второю Мировую войну и без нас, согласно поговорке, что свинья всегда найдет способ, как оказаться в грязи. Так как ошибки, сделанные после Первой мировой войны при установлении мирового порядка, сказались бы все равно.

Лично мне кажется, что Версальский договор уже содержал в себе начало Второй мировой войны. Так как любому, кто захотел бы задуматься, стало бы ясно, что как только Германия оправится от поражения, она сразу же захочет пересмотреть его результаты.

И давайте, наконец, вспомним, что коммунизм пришел в Россию из Европы.

Не логично ли вспомнить и пломбированный вагон, в котором немецкий генштаб подбросил нам В.Ленина в 1917 году. Не логично ли заявить, что именно с него началась Вторая мировая война? Так что разрушенная в 1945 году Германия это своеобразное наказание за исторические грехи.

А кто, между прочим, вооружал Сталина? Да читатель, страны, которые В. Резун называет демократическими, виноваты в этой войне с двух сторон — они потакали территориальным захватам Гитлера, и они же помогли Сталину создать мощную армию.

Что было бы, если бы промышленно развитые страны не стали сотрудничать со сталинским режимом и продавать ему современную технологию? Советский Союз остался бы аграрным государством и коммунистам, что бы не отстать от запада, пришлось бы пойти на реформы не в конце восьмидесятых, а в конце тридцатых или сороковых годов.

Но промышленно развитые страны принимали в развитии Красной армии самое широкое участие. Шпионам не надо было красть никаких секретов — все поставки были вполне легальны. Англичане вполне официально продали в Советский Союз танк «Виккерс», на основе которого был создан Т-26, а американцы, тоже скорее всего легально, продали танк, на основе которого был создан БТ. В США так же легально закупались парашюты, а первая высадка десанта была произведена в СССР с самолета купленного во Франции. (Пигунов В.Н. Глазами десантника. Минск «Беларусь»,1995 год, страница 112)

Без официальных закупок у французов и американцев, в середине тридцатых годов, лицензий на производство современных авиамоторов советская авиация отстала бы от западной на двадцать лет. А без закупки точных станков эти моторы нельзя было производить. Все это страны запада добровольно поставляли в Советский Союз. Не верю, что они не знали, откуда Сталин берет золото и зерно для оплаты этих поставок. А зачем это оружие Сталину нужно они знали несомненно.

Так зачем же правительства этих стран вооружали сталинский режим? Все объясняется достаточно просто — для той разновидности капитализма, которая тогда существовала во Франции, Англии и других странах, прибыль была важнее морали и демократии. Культ демократии появился уже после Второй мировой, а до того некоторые сторонники классического капитализма даже не видели между демократией и коммунизмом особой разницы, так что с трудом можно назвать эти страны демократическими, особенно в современном понимании этого слова. Даже в шестидесятых годах в США, на предложение подписать декларацию прав человека можно было получить обвинение в коммунизме, что уж тут говорить о начале века.

Если кто-то захочет мне возразить — пожалуйста, я, как и все мы, могу ошибаться. Но только не стоит пользоваться резуновскими методами.

Можно конечно было бы поговорить еще о многом, но пора переходить к заключению.

О морали и выводах

Итак, анализ на достоверность книги В. Резуна закончен — «Ледокол» потоплен. Но особого удовлетворения мне это не принесло. Так как, прекрасно понимаю, что многие поклонники этой книги предпочтут «не заметить» приведенные мной факты, к тому же, у них больше возможностей внедрять резуновские теории в массовое сознание.

Но я должен был это сделать и я это сделал.

Возможно, я допустил оправдательный уклон в рассмотрении действий Советского Союза, но обвинителей нашей истории много и без меня.

Перейдем, теперь, к выводам.

Любая теория должна строится на фактах. Факты должны быть реальны и представлены в полном объеме. Ничего не должно выдумываться или скрываться.

Мы сейчас рассмотрели сведения, которые В. Резун приводит для доказательства того, что мы сами хотели напасть на Германию в июле 1941 года, а гитлеровское нападение на нас было самозащитой.

Итак, что мы видим? Мы видим, что автор «Ледокола» прибегает для подтверждения своих теорий к прямой сознательной лжи, ложному толкованию реальных фактов, к сознательному умалчиванию невыгодной ему информации, привлекает некомпетентных экспертов и сам проявляет некомпетентность. Следует так же учесть, что я, вероятно, обнаружил не все случаи обмана читателя, более знающий исследователь наверняка обнаружил бы их больше.

Итак, автор «Ледокола» — фальсификатор. Он лгал нам в своей книге.

Поклонники «Ледокола» — что вы можете возразить?

Может быть, его я слишком строго сужу? Полагаю, что нет. Как его еще можно назвать?

Извинить В. Резуна, после падения коммунистической системы в России, могло бы только одно, если бы он признался, что его — книга — обман, но обман сделанный в целях борьбы с коммунизмом. Мы бы его поняли и простили. Но он, насколько я знаю, по-прежнему утверждает, что не лгал нам в «Ледоколе».

Тут затрагивается моральный вопрос — можно ли бороться с коммунизмом, сочиняя лживые книги?

Лично я думаю, что от таких, как В. Резун, в борьбе с коммунизмом — один вред, они только компрометируют идеи этой борьбы и все пачкают. Антикоммунист нашелся.

И»антикоммунист» — это еще не синоним слова «приличный человек». Среди антикоммунистов фашистов, нацистов, расистов, антисемитов полным-полно. Слишком уж широкое это понятие. Зря Буковский возмущается в своем послесловии к «Ледоколу» тем, что приличные люди избегают себя так называть. Правильно поступают приличные люди.

Лично мне кажется, что эта книга направлена не только против коммунизма. Она, хотел ли этого В. Резун или нет, направлена против нашего уважительного отношения к достойной странице нашей истории — к Великой отечественной войне.

Поймите меня, я вовсе не виню В. Резуна за то, что он решил доказать что Советский Союз хотел первый напасть на Германию — все описанное в книге могло оказаться и правдой! Мне крайне не нравится, что его книга полна всяческого обмана, иногда грубого, иногда тонкого.

Приступая к анализу «Ледокола», я решил для себя, что приму точку зрения В. Резуна, если окажется, что прав. Не лгать же самому себе!

Но что принимать?! Этот коктейль из пропагандистских трюков? Поучительный факт — человек, доказывающий тезис «Советский Союз — агрессор во Второй мировой войне» не мог удержаться в рамках реальности и был вынужден прибегнуть к банальному обману читателя.

Возникает интересный вопрос, — почему он обманывал нас? Ведь если он располагал реальными и убедительными фактами, в пользу своей теории, то зачем ему было рисковать, используя факты вымышленные? Он же знал, что его могут поймать на них, и он может потерять доверие даже в том случае, если бы все остальное было правдой.

Почему он пошел на такой риск?

Да нет у него убедительных фактов в пользу своих теорий! И ему нечего терять. Просто ложность некоторых его утверждений видна и просто любителю истории, а несоответствие реальности других заметит только узкий специалист. Но рассуждения узких специалистов скучны, а многие люди, как заметил один французский писатель, скорее поверят остроумной лжи, чем скучной правде.

Сейчас я, на основании реальных фактов, опроверг доводы автора «Ледокола» в той области военной истории, в которой я хорошо разбираюсь. Но я не являюсь экспертом в других областях истории, и поэтому некоторые другие утверждения В. Резуна я опровергать не стал, так как не хотел выглядеть некомпетентным в глазах читателей. И как я уже говорил, не обязательно возражать по каждому пункту В. Резуну что бы доказать несостоятельность его утверждений. Ведь даже прочтя одну главу воспоминаний барона Мюнхгаузена, можно сделать заключение о доверии к этому автору. Нельзя быть «немножко лжецом», особенно в серьезных вопросах.

Зачем В. Резун написал эту книгу? Давайте подумаем. Если он действительно хотел выяснить, кто же начал Вторую мировую войну, он должен был тщательно рассмотреть все возможные объяснения имеющихся фактов, а не только те которые согласуются с его теорией. Он должен был разобрать действия всех государств, а не только Советского Союза и Германии. Если поглядеть на глобус, можно увидеть гораздо больше стран. А В. Резун, как я уже замечал, объясняя нам причины Второй мировой войны, совсем не рассматривает действий Англии, Франции, Америки, Италии и других европейских стан.

Так же он не должен был подгонять факты под свою теорию, а главное — никогда не лгать, так как историк пойманный на сознательной лжи теряет репутацию и становится неуважаем среди коллег. Если же его книга всего лишь очередной выстрел в «холодной» войне, направленный на демонизацию образа СССР, и не только его а и России вообще, то он должен был поступать прямо наоборот, в стиле Геббельса, продолжателем методов которого он, увы, является. Министр гитлеровской пропаганды, как известно, говорил, что ложь, для того, что бы в нее поверили, должна быть чудовищной. Такие приемы стары и неоригинальны. Все это уже было. И заявление о том, что Германия, нападая на Советский Союз, наносит упреждающий удар, впервые сделал, если я не ошибаюсь Гитлер или кто-то из его сообщников.

И после этого некоторые считают В. Резуна историком.

Цель всех подобных публикаций — сделать так, что бы у нас при взгляде на нашу историю возникало чувство отвращения.

При взгляде на ВСЮ историю, так как есть авторы других книг, которые негативно рисуют и более древние времена. Их послушать — получается, что Россия была ужасным государством всегда, в отличии конечно от»прогрессивного» Запада.

И книга В. Резуна — это всего лишь реликт холодной войны, маленькая часть пропагандистской машины, назначение которой — лишить нас ясного понимания своей истории. Но согласитесь, что нам совершенно не стоит им в этом помогать своим молчанием.

P.S. А знаете, что мне еще не понравилось в «Ледоколе»? Это то, что его автор, так обманывая своих читателей, называет их, тем не менее, «братцами».

Пиво и «Ледокол».

Речь в моей статье, как это видно из заглавия, пойдёт о популярном в определённых кругах литературном произведении и гораздо более популярном в самых широких кругах напитке, а так же о важности соблюдения технологии его изготовления.

Что такое пиво знает всякий, а «Ледокол» — эта книга, в которой её автор, В. Резун, избравший себе псевдоним В.Суворов, изо всех сил пытается убедить читателя в том, что Сталин хотел напасть на Германию летом 1941 года, а Гитлер, напав на нас 22 июня, всего лишь защищался, нанеся превентивный удар.

И пиво, и историческое исследование имеют своё качество. Пиво может оказаться кислым, а историческое исследование — фальсификацией и обманом.

Определить хорошо ли пиво может, опять таки, всякий, а вот с оценкой исторического исследования дело сложнее. Тут мало прочитать его разок, надо ещё и задуматься.

Так давайте задумаемся и на одном примере попробуем выяснить, стоит ли доверять написанному в «Ледоколе» и какова могла бы быть роль пива в тех далёких событиях 1941 года?

Для оценки достоверности рассуждений В. Резуна рассмотрим, как автор «Ледокола» объясняет непонятную никому убежденность Сталина в том, что Гитлер не нападет на нас в 1941 году. Он основывает ее на том, что в начале лета 41 года у немцев не было зимней смазки и зимней одежды!

В. Резун пишет, что наша разведка тщательно следила за тем, какая смазка используется в немецкой армии. Для этого, утверждает он, они собирали образцы промасленной ветоши с полигонов и стрельбищ, а так же доставали образцы топлива и смазки, которые использовала немецкая армия, и отправляли их в Москву на анализ. В «Ледоколе» написано: « Голиков считал, что для войны в СССР германская армия должна использовать новый сорт смазочного масла для своего оружия. Обычное германское ружейное масло застывало на морозе, части смерзались, и оружие не действовало». ( «Ледокол», глава 30, часть 5) Что же это такое за «новый сорт» масла? Все объясняется просто — поскольку универсального масла для зимы и лета тогда не существовало (а может быть, не существует и сейчас), Голиков перехода на зимние сорта масел. И как только бы немецкая армия перешла бы на морозоустойчивую смазку, утверждается в «ледоколе», это было бы сигналом о том, что немцы хотят напасть на Советский Союз.

Лично я бы таких разведчиков из разведки бы выгнал. Читатель, сам рассуди: какую смазку и топливо могли использовать немецкие войска весной и в начале лета для эксплуатации своей техники? Правильно — только летнюю. Тот, кто хотя бы что-то знает об эксплуатации техники, знает, что более жидкая зимняя смазка малопригодна для применения в теплое время года. Смазка для «+20» и смазка для « — 20» вещи довольно разные. Ни при каких обстоятельствах не стали бы педантичные немцы выводить свое оружие и технику из строя, переходя в конце весны и начале лета на зимние сорта смазки. А значит, на промасленной ветоши, которой вытирали оружие, никакой другой смазки, кроме летней, не могло быть в принципе. Зимняя смазка могла появиться в войсках только тогда, когда ей и положено было появляться — в конце осени и начале зимы.

Немцы за четыре месяца, которые оставались до наступления холодов, вполне могли успеть перевести свои войска на зимнюю смазку.

Так что неправдоподобно глупым описывает В. Резун бедного Голикова. И подобных логических ошибок в «Ледоколе» полным-полно.

А ведь существовали и другие, более достоверные способы контролировать уровень агрессивности Германии.

Например — оценка качества немецкого пива. Да-да, по качеству пива довольно неплохо можно определить готовится ли страна к войне. Качественное, настоящее пиво готовится, как известно, исключительно из ячменя и хмеля. А посевы ячменя и уж тем более хмеля, во время войны крайне не рентабельны. Во время войны страны переходят на выращивание хлебных культур — ржи и пшеницы. А если войну планируют заранее, то на эти культуры лучше перейти еще до начала боевых действий. И если бы Германия решилась на большую войну, ей бы пришлось резко увеличить посевы пшеницы и ржи, естественно за счет ячменя. В сусло стали бы закладывать меньшее количество этого злака, стали бы добавлять зерна других растений, и качество знаменитого немецкого пива резко бы упало. Хорошее пиво — напиток мирного времени.

Так что для контроля того, перевела ли Германия свою экономику на военные рельсы, надо было немецкое пиво периодически пробовать. Полагаю, что советские разведчики с большим удовольствием торчали бы в немецких пивных, дегустируя этот продукт. А когда бы они заметили явное нарушение технологии, то им достаточно было послать бочонок такого пива Сталину. Думаю, что, хлебнув подобной бурды, вождь скорее бы поверил в германскую агрессию, чем, слушая бредовые доклады об отсутствии у немцев валенок в начале лета.

Была ли применена подобная методика или нет? И если была, то почему же тогда прозевали немецкое нападение? А дело возможно в том, что вождь пива не пил, а был большим любителем красных грузинских вин. И получив данный бочонок, отправил его на дегустацию в НКВД. А тамошние обитатели, привыкшие к водке и посредственному советскому пивку, в хорошем пиве не разбирались и каково должно быть хорошее пиво не знали. Перебежав через дорогу, они купили несколько бутылок народного московского пивца, сваренного с нарушением технологии, провели сравнительную дегустацию и заявили, что пиво, присланное из Германии вовсе не плохое. После чего высмеяли предположения разведчиков о подготовке Германии к нападению.

Вот к таким печальным последствиям может привести нарушение технологии изготовления всем известного напитка.

Конечно, этот метод можно назвать ненадежным, но он, по крайней мере, не глупее чем набор нелепостей предложенных автором «Ледокола». К тому же из моей статьи следует полезная мораль — думайте что пишете, и не нарушайте технологию.