Зарождение регулярной армии в России (образование солдатских, драгунских и рейтарских полков, 30–70-е годы XVII в.)
В. И. Ленин определил XVII в. в развитии России как «новый период русской истории» {128}. Это был новый период в области экономической, политической и военной. Начался он с 30–40-х годов XVII в., когда было закончено восстановление народного хозяйства, разрушенного войной, и укрепилось самодержавие.
В области социально-экономической XVII в. характеризуется дальнейшим развитием товарных отношений в сельском хозяйстве и промышленности (ремесле и мануфактуре) и процессом складывания всероссийского рынка.
Развитие социально-экономической жизни страны внесло значительные изменения в политическое устройство государства. XVII век, особенно его вторая половина, явился новым, решающим этапом в образовании абсолютистской (неограниченной) монархии в России.
Образование абсолютистской монархии привело к тому, что в середине XVII в. ликвидируется Земский собор, падает значение Боярской думы, расширяется и укрепляется государственное управление в центре и на местах, проводится церковная реформа и усиливается кодификационная деятельность правительства, выразившаяся в создании «Соборного Уложения» 1649 г., проникнутого идеологией абсолютистской монархии.
Важнейшим орудием в укреплении абсолютистской монархии являлись вооруженные силы государства.
Закрепощение тяглого населения города и деревни и усиление феодального гнета обострили классовые противоречия [134] и привели к народным антифеодальным восстаниям; XVII век был особенно богат такими восстаниями. Для охраны существующего государственного строя от внутренней и внешней опасности и расширения территории государства были необходимы такие вооруженные силы, которые находились бы постоянно под ружьем, состояли в полном распоряжении верховной власти, т. е. на полном содержании государства, и обладали достаточно высокой боеспособностью. Нужна была регулярная армия, на которую правительство могло бы опереться в своей внутренней и внешней политике. К формированию такой армии в виде солдатских, драгунских и рейтарских полков (полков нового строя) правительство и приступило в 30-х годах XVII в.
В 1633 г. истекал срок Деулинского перемирия. Русское правительство не могло примириться с потерей смоленских, черниговских и новгород-северских земель, захваченных Речью Посполитой в результате военной интервенции, и за несколько лет до окончания срока перемирия начало деятельную подготовку к войне за возвращение указанных земель. Центром этих земель был г. Смоленск, являвшийся первоклассной крепостью. Предстояла упорная борьба с многочисленным и хорошо вооруженным противником. Правительство понимало все трудности борьбы.
С большим трудом восстановленное после интервенции русское войско имело еще мало опыта и было плохо приспособлено к ведению крепостной осадной войны. Несмотря на все эти недостатки, войну приходилось начинать только своими силами. Попытки заключить союз со шведами и турками потерпели неудачу. В создавшихся условиях русское правительство решило реорганизовать свое войско.
В апреле 1630 г. в города Ярославль, Кострому, Углич, Вологду, Новгород и др. были посланы грамоты о наборе на службу беспоместных детей боярских, которым указывалось быть в «ратном изученье» в Москве у полковников-иноземцев в количестве двух полков, по 1000 человек в каждом. Всем записавшимся детям боярским было обещано жалованье «для их бедности» в размере 5 руб. человеку в год и кормовые деньги по алтыну (3 коп.) в день. Кроме того, каждый получал казенную пищаль, порох, свинец {129}. [135] Указанной грамотой и было положено начало комплектованию и формированию полков нового строя.
Судя по грамоте, правительство намеревалось создать новые полки исключительно из детей боярских, не могущих выполнять полковую службу из-за своего материального положения, и в дополнение к дворянской коннице сформировать дворянскую пехоту нового строя.
К сентябрю 1630 г. число записавшихся в солдатские полки детей боярских не превышало 60 человек. Попытка сформировать эти полки из одних детей боярских успеха не имела, солдатская служба не прельщала детей боярских. Тогда правительство расширило контингент комплектования, допустив к записи в солдаты татар, казаков и др. В результате к декабрю 1631 г. в двух солдатских полках числилось уже 3323 человека. К этому времени состав каждого солдатского полка был установлен в 1600 рядовых и 176 начальных людей. Каждый полк делился на 8 рот во главе с полковником, полковым большим поручиком (подполковником), майором (сторожеставцем или окольничим) и пятью капитанами. Кроме того, в каждой роте полагалось быть поручику, прапорщику, трем сержантам (пятидесятникам), квартирмейстеру (окольничему), каптенармусу (дозорщику над ружьем), шести капралам (есаулам), лекарю, подъячему, двум толмачам, трем барабанщикам и 200 рядовым солдатам, том числе 120 пищальникам (мушкетерам) и 80 копейщикам {130}.
В начале 1632 г. число солдатских полков было увеличено до шести. Правительство стало привлекать в солдаты и вольных охочих людей (добровольцев), что дало положительные результаты: последние солдатские полки (из шести) были укомплектованы преимущественно добровольцами.
Комплектование и обучение первых четырех солдатских полков закончилось к августу 1632 г., и уже в начале войны они приняли участие в походе под Смоленск; два последних полка были направлены под Смоленск в июне 1633 г.
До нас не дошло сведений о том, чему и как учили иноземцы первых русских солдат, но известно, что в течение нескольких месяцев усиленного обучения они должны были получить необходимые навыки в обращении с оружием и в строевой службе. Одновременно правительство стремилось [136] подготовить низший командный состав из среды русских людей.
Опыт в образовании первых солдатских полков правительство решило распространить и на конницу. В середине 1632 г. началось комплектование и формирование рейтарского полка численностью в 2000 человек.
Комплектование рейтарского полка проходило более успешно, чем комплектование солдатских полков. К декабрю 1632 г. в полку числился 1721 рядовой рейтар из дворян и детей боярских, а с начальными людьми состав полка приближался к предусмотренным 2000 человек. Тогда правительство увеличило численность полка до 2400 человек, сформировав в полку еще особую драгунскую роту. Успешности комплектования полка способствовали два обстоятельства. Во-первых, рейтарская служба считалась дворянами и детыми боярскими почетнее солдатской, была более родственной дворянской коннице, и в рейтары охотно шли дворяне и дети боярские. Во-вторых, рейтарская служба оплачивалась вдвое выше солдатской: рядовые рейтары получали по 3 руб. и на содержание строевых лошадей по 2 руб. в месяц.
Рейтарский полк состоял из 14 рот во главе с ротмистрами (кроме полковых начальных людей).
В период русско-польской войны правительство сформировало еще драгунский полк, два солдатских полка и отдельную солдатскую роту. Эти полки были укомплектованы преимущественно даточными людьми, принудительно набираемыми с тяглого населения.
Общая численность драгунского полка составляла 1600 человек, в том числе 1440 рядовых; полк делился на 12 рот, по 120 рядовых в роте. Драгуны получали из казны лошадей, оружие, по 4 руб. в год на одежду и седло и месячный корм. Оружие драгун состояло из пищали или мушкета и пики. Полк имел свою артиллерию в составе 12 малых пушек с пушкарями и с запасом по 24 ядра на пушку.
В итоге за три с половиной года перед войной и во время войны правительство сформировало 10 полков нового строя общей численностью до 17 тыс. человек; из них были готовы к началу войны 6 солдатских полков в составе 9000 человек.
Появление в составе русского войска солдатских, драгунского и рейтарского полков положило начало новому этапу в строительстве вооруженных сил Русского государства. В России зародилось и стало развиваться регулярное [137] войско. Основное преимущество полков нового строя перед ратными людьми сотенной службы состояло в их лучшей боеспособности.
В русско-польской войне 1632–1634 гг. полки нового строя оправдали свое назначение, активно участвуя в осаде Смоленска до конца войны. Из-под Смоленска было отпущено в первых шести солдатских полках всего 2567 человек, что составляло около одной четверти первоначальной численности полков {131}.
По своему удельному весу в войске, посланном под Смоленск численностью в 34 1/2 тыс. человек (без холопов), полки нового строя не могли оказать решающего влияния на ход войны. В русско-польскую войну закончился первый этап в организации полков нового строя. Эти полки были созданы для войны, и хотя существование их не ограничивалось каким-то сроком, они были распущены. Однако преимущества этих полков перед ратными людьми старого строя были настолько очевидны, что правительство в ближайшие годы возобновило организацию полков нового строя.
После окончания русско-польской войны внимание правительства было сосредоточено на укреплении южной границы для обороны от крымских татар и других южных кочевников. Начиная с 1636–1637 гг. развернулось большое строительство городов, острожков и других пограничных укреплений, были восстановлены старые засеки, усилена оборона границы ратными людьми. При проведении указанных военно-оборонительных мероприятий правительство возобновило комплектование и формирование полков нового строя.
Уже в 1636–1637 гг. в южных пограничных полках находились на службе солдаты. В декабре 1637 г. в связи с подготовкой к войне с Крымом правительство сообщило по городам, чтобы все люди, бывшие в русско-польскую войну в солдатской, рейтарской и драгунской службе, были к весне «в той службе попрежнему» {132}.
С этого времени начался второй этап в организации полков нового строя, которые предназначались для пограничной службы.
Весной 1638 г. на юге начались большие работы по восстановлению и укреплению засек. Для охраны южной [138] границы правительство решило прибрать на службу 4000 драгун и столько же солдат. Драгун удалось навербовать в Москве, а о приборе солдат были посланы грамоты по городам. Всем солдатам было установлено кормовое жалованье: набранным из детей боярских и других служилых людей по 7 денег в день, а из вольных людей, не бывших в службе, по 6 денег (3 коп.) {133}; на платье каждому выдавалось по 3 руб. в год. Такое же жалованье полагалось и драгунам. Солдаты и драгуны получали казенное оружие и боеприпасы.
Попытка прибора солдат на указанных условиях успеха не имела: вольных людей, желавших быть в солдатской службе, не оказалось. Тогда правительство обратилось к более надежному источнику — принудительному набору даточных людей (даточных солдат).
Набор и формирование драгун и солдат закончились к осени 1638 г.; всего на южной границе было собрано 5055 драгун и 8658 солдат, сформированных в драгунские и солдатские полки. Однако служба драгун и солдат продолжалась недолго, сезонность пограничной охраны отразилась и на полках нового строя. С 1 ноября 1638 г. все драгуны и солдаты были распущены по домам и лишены жалованья. Оружие, коней и «всякую ратную сбрую» у них отобрали.
Весной 1639 г. прибор в драгуны и солдаты для службы на южной границе был повторен. В сентябре людей распустили по домам до весны. Подобные приборы и наборы драгун и солдат на сезонную пограничную службу проводились и в последующие годы.
Правительство постепенно убеждалось в том, что ежегодные приборы и наборы кормовых и даточных драгун и солдат на временную службу не дают положительных результатов. Содержание ратных людей стоило дорого, а по своей военной подготовке и опыту службы они стояли ниже стрельцов и детей боярских. На временную службу записывались случайные люди, которые в течение нескольких летних месяцев не получали необходимых знаний и навыков в ратном деле, а в следующем году могли и вовсе не явиться на службу. Военная дисциплина этих гулящих людей, оторвавшихся от своей социальной среды, была чрезвычайно низкой. Невысок был и уровень военной подготовки даточных людей, собираемых на сезонную службу. [139]
Правительство, не прекращая приборов на временную службу, перешло к другим методам комплектования ратных людей нового строя. Новый метод комплектования был осуществлен прежде всего в отношении драгун.
В 1642–1648 гг. крестьяне ряда сел и деревень в Воронежском, Лебедянском, Севском и других южных уездах были отобраны у помещиков и вотчинников в казну и записаны на драгунскую службу. У крестьян оставили их земельные наделы. Семейных крестьян следовало учить драгунскому строю попеременно, а одиноких раз в неделю, чтобы «большой тягости не было и пашен бы им своих не отбыть». Для обучения крестьян в села и деревни послали русских начальных людей и оружие (драгунские карабины и шпаги). Кроме ученья, крестьяне-драгуны должны были нести сторожевую пограничную службу, на которую им приказывалось являться со своими конями и запасами {134}.
Таким путем из крестьян ряда южных пограничных селений правительство создало драгун нового типа, отличных от кормовых драгун. По своему материальному положению и роду службы новые драгуны являлись поселенными ратными людьми с тем важнейшим отличием от позднейших поселенных войск, что не ратные люди были посажены на землю и превращены в земледельцев, а наоборот: земледельцы стали ратными людьми. В дальнейшем изложении мы будем называть их для краткости поселенными драгунами.
Появление поселенных драгун объясняется стремлением правительства улучшить комплектование драгун и удешевить их содержание. Если кормовых драгун приходилось прибирать ежегодно и за время службы платить им денежное жалованье, то поселенные драгуны составляли более постоянную вооруженную силу и не требовали от правительства почти никаких материальных затрат на свое содержание. Для сторожевой пограничной службы поселенные драгуны, кровно заинтересованные в охране и обороне своих родных мест, представляли гораздо более надежную вооруженную силу, чем собранные из разных городов и временно присылаемые в южные города кормовые драгуны. [140]
Из состава поселенных драгун особенно важную роль в обороне юго-западной границы сыграли жители Комарицкой волости Севского уезда. Деулинское перемирие с Речью Посполитой усилило военно-стратегическое значение Комарицкой волости: она стала пограничной не только с юга, но и со стороны польско-литовского рубежа.
В августе 1646 г. все крестьяне Комарицкой волости были взяты на драгунскую службу. За крестьянами оставили их земельные участки и освободили от податей; с каждого двора на службу брали по человеку, что составило более 5 тыс. человек. Каждый драгун должен был иметь на службе верховую лошадь, пищаль, саблю и рогатину или топор и запасы для себя и лошади. Комарицкие драгуны были сформированы в три полка (по шесть рот в полку, по 300 человек и больше в каждой роте). Укрупнение рот и полков объяснялось недостатком начальных людей {135}.
В 1653 г., перед началом войны за освобождение Украины, правительство провело очередной смотр комарицким крестьянам. На смотре оказалось конных людей с огнестрельным оружием — 5551, пеших со своими пищалями и рогатинами — 5649 и недорослей 3641 человек; всего 14841 человек {136}. Пешие люди являлись отцами, братьями, детьми и т. п. конных крестьян, т. е. драгун, и составляли резерв и вспомогательную (осадную, гарнизонную) вооруженную силу. Таким образом, все взрослое население волости было вооружено и привлечено к военной службе.
В войне с Польшей (1654–1667 гг.) комарицкие драгуны приняли активное участие и понесли большие потери, а хозяйства драгун были разорены крымскими татарами. Драгунская служба стала непосильной для крестьян. Правительство вынуждено было в конце концов перевести в 1680 г. комарицких драгун в солдаты, каковыми они и числились до XVIII в. Во время этой войны исчезли драгуны из крестьян и в других южных уездах.
Исчезновение драгун из числа крестьян объясняется тем, что правительство неправильно их использовало. По своему материальному положению драгуны-крестьяне являлись хорошей вооруженной силой по месту своего жительства. Когда же правительство стало посылать драгун на службу [141] в отдаленные города или включать их в походное войско, драгунская служба стала для крестьян непосильной.
В дальнюю службу драгун должен был являться на коне, с оружием и запасами для себя и коня на все время службы. Таким образом, правительство уравнивало драгун в служебных обязанностях с полковыми детыми боярскими. И если последние со своих поместий и денежного жалованья порой не могли подняться на службу по бедности, то драгун-крестьянин с небольшого земельного надела, обрабатываемого своими силами, тем более был неспособен к дальней службе. В результате этой службы хозяйство приходило в упадок, драгун терял боеспособность (становился безлошадным, безоружным) и бежал со службы.
О тяжести драгунской службы можно судить по следующему характерному явлению, возникшему раньше всего именно среди драгун. Чтобы облегчить свою службу, драгуны сдавали часть этой службы (треть или половину) другим лицам за деньги или за соответствующую часть своего земельного участка {137}. В результате такой операции драгун являлся на службу через год или два. Сдача части службы приводила к отрицательным результатам: материальное положение драгун становилось еще тяжелее, служба драгун через год-два превращалась во временную повинность и снижала боеспособность драгун.
Одновременно с зачислением в драгуны крестьян ряда селений на южной границе правительство практиковало и другие методы комплектования ратных людей на драгунскую службу. Оно прибирало или переселяло детей боярских, стрельцов, казаков, украинцев и других людей на житье по границе из других населенных мест и тем самым создавало кадры поселенных драгун.
До середины XVII в. драгуны набирались только для пограничной службы. В период войны за освобождение Украины число драгун было значительно увеличено. В 1653 г. правительство указало набрать в украинных городах 6000 человек в драгунскую службу. В ходе войны драгуны понесли большие потери. В 1658 г. в Белгородском разрядном полку предусматривалось сформировать пять драгунских полков общей численностью в 7300 человек. [142]
Было набрано всего 5000 человек, которых и распределили по четырем полкам {138}.
В последующие годы правительство неоднократно проводило новые приборы в драгунскую службу, а после окончания войны перевело оставшихся драгун (3390 человек) в городовую службу.
Правительство не оценило должным образом драгун как боевую силу, и к началу 80-х годов XVII в. драгуны полностью исчезли из состава ратных людей полковой службы.
На поле боя драгуны могли заменить и пехоту и конницу. Это требовало особого внимания к их комплектованию, обучению и содержанию. Комплектование же драгун происходило разными способами и из случайных источников; обучение их военному делу было кратковременным и не могло дать драгуну преимущества перед солдатами и рейтарами, а материально драгуны обеспечивались хуже не только рейтар, но и солдат.
Оружие драгун сначала состояло из долгой пищали или тяжелого фитильного мушкета. Предназначенные для конной и пешей службы, драгуны с успехом действовали этим оружием в пешем строю, но на коне обращаться с пищалью или с фитильным мушкетом было весьма трудно. С середины XVII в. драгун стали перевооружать мушкетами облегченного типа с замками, так называемыми драгунскими мушкетами; иногда вместо мушкетов драгунам выдавали карабины. Начатое перевооружение драгун тормозилось недостатком соответствующего оружия, и, например, в 1653 г. драгуны были отправлены в поход со старым оружием: «в государеве казне мушкетов с замками нет, переменить было нечем» {139}.
Обычное вооружение драгун состояло из мушкета и шпаги. Кроме того, имелись и драгунские копья, которые, повидимому, заменили собой шпаги. Котошихин упоминает еще о наличии у драгун бердышей {140}.
Все указанные недостатки в комплектовании, содержании и использовании драгун привели к тому, что драгуны к 80-м годам XVII в. исчезли из состава русского войска, будучи переведены в солдаты или в городовую службу. [143]
Опыт образования драгунских полков на юге правительство решило использовать и на северо-западной границе путем комплектования и формирования солдатских полков. В 1649 г. состоялся указ о постройке г. Олонца и о записи в солдатскую службу крестьян, бобылей и их родственников во всех заонежских и лопских погостах. За крестьянами оставляли их земельные участки, а вместо денежного жалованья за службу освобождали от податей. Каждый крестьянский двор должен был дать одного человека в солдаты. В шести заонежских и трех лопских погостах в солдаты было записано 7902 человека, из которых сформировали два солдатских полка {141}.
Другим центром комплектования и формирования солдатских полков на северо-западе была Сумерская (Сомерская) волость в Старорусском уезде. По указу 17 сентября 1649 г. все крестьяне Сумерской и Старопольской волостей были записаны в солдатскую службу на тех же условиях, что и заонежские солдаты. На службу брали с каждого двора по человеку, а от больших семей по 2–3 человека. Из сумерских и старопольских крестьян был сформирован полк солдат в 1000 человек {142}.
Заонежские и сумерские солдаты предназначались для сторожевой пограничной службы по месту жительства. Однако войны с Польшей и особенно со Швецией потребовали наличия этих солдат и в походном войске.
В результате неоднократных наборов в солдаты было взято все трудоспособное население и в погостах остались лишь разоренные крестьяне, неспособные к службе. Крестьяне жаловались в своих челобитных, что нести сторожевую службу некому, что они разорены от нападений шведов и сидят без хлеба, так как обрабатывать землю некому. Крестьяне просили вернуть на пашню последний набор солдат. В октябре 1662 г. правительство указало в солдаты из крестьян больше не брать, а после войны освободило крестьян от солдатской службы.
В период войны за освобождение Украины солдатская служба стала постоянной повинностью всего тяглого населения. В северо-западных городах солдаты комплектовались путем принудительных наборов с [144] определенного числа дворов или количества тяглого населения. Размеры наборов колебались: с 25 дворов одного солдата или из трех человек взрослого мужского населения одного солдата. В мирные годы часть солдат временно отпускалась по домам, часть оставлялась на пограничной и городовой службе. Солдат, находившихся на постоянной службе, правительство уравнивало в содержании со стрельцами и другими ратными людьми городовой службы, т. е. давало годовое денежное и хлебное жалованье, или поселяло на землю.
В южных пограничных городах солдаты комплектовались из семей служилых и жилецких людей городов и уездов, т. е. из основного состава населения на южной окраине. Это были такие же даточные люди, как и те, которых выставляли в службу северо-западные города и уезды с преобладающим посадским и крестьянским населением. Разница в комплектовании состояла в том, что на юге солдатская повинность была более тяжелой, чем на севере; население южной окраины давало в солдаты по 1–2 человека из семьи в 3–4 человека мужского пола и обязано было постоянно поставлять установленное число солдат. Это объясняется малочисленностью населения на юге и сравнительно большим числом солдат, находившихся на службе в южных городах.
Наборы в солдатскую службу в северо-западных и южных городах были местным мероприятием, связанным прежде всего с обороной границ, хотя в период войны солдаты из этих городов посылались на театр военных действий.
В разгар войны с Польшей и позднее правительство стало проводить такие наборы в общегосударственном масштабе. В ноябре 1658 г. было указано взять в солдатскую службу со всего государства, кроме южных и северо-западных городов, с 25 дворов даточного пешего человека. Этот набор дал 18 тыс. человек. Даточных людей брали с обязательством, что если они сбегут со службы, вместо них пойдут на службу поручители. В июле 1659 г. правительство объявило второй набор даточных людей в солдатскую службу на прежних условиях; даточных было собрано 15577 человек. В декабре 1660 г. назначили третий набор в солдаты (с 20 дворов по человеку) и собрали до сентября 1661 г. 17423 даточных человека.
Всего в три сбора было взято в солдатскую службу даточных 51 тыс. человек, денег с перехожих дворов [145] 25830 руб. и хлеба даточным 43423 четверти {143}. В целом во время войны со шляхетской Польшей общегосударственные и местные наборы даточных людей дали не менее 100 тыс. человек. Из этих людей, именуемых даточными и посадскими солдатами, и формировались солдатские полки. Даточные люди брались на постоянную (пожизненную) службу.
Общегосударственные наборы даточных людей в солдаты правительство проводило и позднее. Эти наборы имели все характерные черты позднейших рекрутских наборов.
О количестве и численности солдатских полков в целом можно судить по следующим цифрам. В 1663 г. на службе находилось одновременно 55 солдатских полков, в которых имелось не менее 50–60 тыс. солдат. В мирное время количество полков сокращалось до 20–25, а их численность до 25–30 тыс. человек.
Вооружение солдат состояло из пищалей, позднее мушкетов фитильных и с замками. Из холодного оружия солдаты имели шпаги, пики, бердыши. Шпаги употреблялись главным образом при обучении солдат. Вооружение солдат пиками или бердышами зависело, вероятно, от наличия в казне указанных видов оружия. Наряду с этим существовало и сознательное сочетание пик (колющего оружия) с бердышами ( режущим оружием) путем вооружения части солдат полка пиками, части — бердышами. Все оружие и боевые припасы к нему солдатам давались казенные. В солдатских полках имелось по нескольку гранатчиков для действия ручными гранатами.
Управление солдатскими полками было сосредоточено в Стрелецком и Иноземском приказах.
До середины XVII в. рейтары набирались исключительно из дворян и детей боярских; это была дворянская конница нового строя.
В период войны со шляхетской Польшей способы комплектования изменились. В марте 1654 г. было указано Рейтарскому приказу, что записывать в рейтарскую службу можно только тех детей боярских, которые беспоместны, денежным жалованьем не верстаны и в службе не состоят. [146]
Служилых дворян и детей боярских записывать в рейтары запрещалось, так как они перебегали из полков сотенной службы {144}.
Военные потребности заставляли отступать от этого правила. В 1659–1660 гг. дворяне и дети боярские полковой службы в южных городах, в числе 2050 человек, были записаны в рейтары на том основании, что «рейтары на боях крепче сотенных людей». В годы же войны в рейтары стали верстать казаков, даточных людей, холопов, монастырских слуг и др. В результате социальный состав рейтар значительно изменился. Например, в северо-западных городах три четверти рейтар было укомплектовано из тяглых и приборных служилых людей.
После окончания войны правительство начало очищать рейтарские полки от приборных и тяглых людей, переводя их в солдаты или в городовую службу. В результате указанных мероприятий по пересмотру состава рейтар, систематически проводившихся правительством, рейтарские полки снова превратились в дворянскую конницу нового строя. Из 12 тыс. рейтар, числившихся на службе в начале 70-х годов, лишь в 77 южных городах в рейтарах было 10658 дворян и детей боярских {145}.
Недостатки старой поместной конницы дворяне и дети боярские перенесли и в рейтарские полки. Неявка на службу и бегство с нее были обычным явлением. Правительство брало с рейтар поручные записи, отбирало у нетчиков поместья и вотчины, переводило рейтар в солдаты, а в случае злостного нетства принимало более суровые меры наказания. Так, в августе 1679 г. по приказу воеводы Белгородского полка боярина И. Б. Милославского рейтар Иван Казачков за три побега из полка был повешен, чтобы другим бегать «было неповадно». В боевом отношении конница нового строя стояла ниже солдатских и драгунских полков.
По указу 1660 г. рейтарские полки формировались по 1000 человек в полку; полк делился на 10 рот, а рота на три капральства. Общая численность рейтар выросла за годы войны с 2000 человек (по штату) в 1653 г. до 18 тыс. человек в 1663 г.
За службу рейтары получали поместное и денежное жалованье. Поместные и денежные оклады за ними [147] сохранялись те, которые они получали при верстании как дворяне и дети боярские. Для исправного выполнения службы к рейтарам приписывались подъемщики.
Среди рейтар (особенно на юге), так же как и среди драгун, была широко распространена передача части своей службы и соответствующего количества земли другим лицам. Чаще передавалась половина службы и земли, реже треть. Лица, взявшие половину или треть службы и земли (половинщики, третчики), должны были за полученную землю замещать рейтара на службе через год или два. Передача части службы и земли другим лицам приводила к двум противоположным результатам: земля не пустовала, но зато рейтарская служба страдала, так как рейтар появлялся на службе через год и вместо себя выставлял случайного человека.
Правительство решило упорядочить это явление. Подъемщик был тот же половинщик, т. е. владелец половины участка рейтарской земли, но он все-таки отличался от половинщика. Во-первых, передача земли стала не добровольным частным соглашением двух сторон, а правительственным мероприятием, регистрируемым в соответствующих документах. Во-вторых, лицо, получившее часть (половину) рейтарской земли, не выполняло рейтарскую службу, а должно было материально помогать рейтару в исправном несении службы.
Подъемщик обязан был обрабатывать землю, оставшуюся за рейтаром, и поднимать его на службу, т. е. оказывать помощь деньгами, продовольствием, снаряжением и т. п. Следовательно, преимущество подъемщика перед половинщиком состояло в том, что рейтарская служба выполнялась непрерывно одним лицом. В целом же появление дольщиков и подъемщиков было вызвано постоянным характером рейтарской службы в мирное и военное время.
За поместное и денежное жалованье рейтары обязывались выполнять полковую (походную или пограничную) службу на своих конях и со своим оружием. Оружие рейтарам продавалось из казны, иногда выдавалось бесплатно.
Рейтарская «служба» состояла из карабина и пары пистолетов. Из холодного оружия рейтары имели шпаги, чаще сабли, из защитного — латы. На голове рейтары носили шишаки.
Вторую группу конницы нового строя составляли копейщики (пикинеры). Они выделялись из состава рейтар, но были тесно связаны с ними. Оружие копейщиков [148] составляли копье и пистолет. Следовательно, копейщики представляли собой боевую силу только на близком расстоянии, в рукопашном бою. Поэтому в бою копейщики выступали впереди конницы, вооруженной дальнобойным огнестрельным оружием, т. е. впереди рейтар и гусар {146}.
Права у копейщиков были такими же, как у рейтар.
Первые копейщики появились на юге ранее 1658 г. В 1662 г. в Белгородском разрядном полку было уже два самостоятельных полка копейщиков {147}.
В копейщики стали набирать не только из рейтар, но и из драгун и из дворянских недорослей (при записи последних на службу).
Служба копейщиков была тесно связана со службой рейтар. Это выражалось в том, что при наличии самостоятельных полков копейщиков копейный «шквадрон» {148} имелся при рейтарских полках и одновременно в составе кофейного полка был «шквадрон» рейтар.
В юго-западных городах (в Севском разрядном полку) копейщики упоминаются с 1670 г.; они входили тогда в состав рейтарского полка. В северо-западных городах (в Новгородском разрядном полку) копейщики появились в начале 70-х годов; полк копейщиков насчитывал около 500 человек.
Всего к началу 80-х годов на службе состояло 2213 копейщиков.
В состав конницы нового строя входили гусары. Они появились позднее других категорий ратных людей нового строя и имелись только в северо-западных городах. Гусар совсем не было на юге, где их функции выполняли копейщики.
Впервые гусары упоминаются в 1662 г., когда в гусарском полку подполковника Никифора Караулова числилось 20 начальных людей и 350 дворян и детей боярских гусарского строя. В 1673 г. гусарский полк в составе 5 рот имел 417 человек, в 1679 г. гусар числилось 465 человек {149}.
Гусары были вооружены пиками и пистолетами. Копья у гусар были меньшего размера и назывались гусарскими копейцами. От рейтар гусары отличались своим защитным [149] вооружением. Как конница более легкого типа гусары имели более легкие латы и, кроме того, наручи.
Правительство, создавая копейщиков на юге и одновременно гусар на северо-западе, а потом дополняя последних копейщиками и в северо-западных городах, повидимому, испытывало и сравнивало боеспособность этих родов войска.
Управление конницей нового строя было сосредоточено в особом Рейтарском приказе, существовавшем с 1649 г.
В 1631 г. на русской службе в полках нового строя из среды иноземцев было: полковников — 4, подполковников — 3, майоров — 3, квартирмейстер — 1, ротмистров — 13, капитанов — 24, поручиков — 28, прапорщиков — 25, сержантов, капралов и т. п. — 87; всего 190 человек {150}.
После русско-польской войны 1632–1634 гг. часть иноземцев была отпущена со службы, часть выслана из России. Правительство стало запрещать въезд ратных иноземцев в Россию. Принимать на службу разрешалось в отдельных случаях только людей «добрых и прожиточных», приезжавших на постоянную службу.
В период подготовки и проведения войны с Польшей прием иноземцев на службу был несколько увеличен.
С начальных людей, прибывавших на службу, правительство требовало «патенты», свидетельства о службе, рекомендации королей и других высокопоставленных лиц, устраивало приезжим иноземцам испытания: может ли каждый из них владеть оружием и правильно ли понимает свои обязанности.
Большинство иноземцев оказалось невежественными в военное деле, многие из них были неграмотны и не могли расписаться даже на своем родном языке. Кроме того, некоторые иноземцы оказались не на высоте своего воинского долга: они бежали с поля боя, переходили на сторону противника. Иноземцы часто приезжали в Россию по заданию своих правительств со шпионскими целями.
Содержание иностранных начальных людей стоило дорого, а незнание ими русского языка тормозило обучение военному делу русских ратных людей. Правительство систематически добивалось замены иноземцев русскими начальными людьми. [150]
Уже во время русско-польской войны 1632–1634 гг. упоминаются русские начальные люди в полках нового строя. В 1639 г. среди начальных людей, находившихся на службе в южных городах, было 316 иноземцев и 428 русских людей, выбранных из детей боярских. В составе рейтарских полков в 1649 г. 200 лучших дворян обучалось ратному строю для занятия командных должностей. В 1653 г. в Москве роздали 700 мушкетов старым солдатам и послали их в южные города «урядниками». В 1662–1663 гг. среди капитанов и ниже большинство начальных людей были русские {151}.
Русские начальные люди постепенно завоевали и более высокие командные должности. В 1674 г. на службу были назначены восемь рейтарских полков, во главе которых находилось шесть русских полковников и два иноземца, а по другим сведениям все восемь полковников были русскими. В декабре следующего года в Белгород послали четыре рейтарских полка, а в Путивль два полка; во всех этих полках были русские полковники {152}.
В июне 1677 г. упоминается генерал-майор Агей Алексеевич Шепелев, бессменный командир выборного солдатского полка с 1657 г.; в 1678 г. он был уже генерал-поручиком, а в марте 1680 г. — генералом. Вслед за Шепелевым генеральские звания получили и другие русские полковники. Под 1678 г. упоминаются генерал-майоры Кровков, Косагов и генерал Змиев.
Русские начальные люди постепенно вытеснили иноземцев с русской службы. В 1681–1682 гг. иноземцы, находившиеся на русской службе, составляли 10–15% всех начальных людей русского войска {153}.
Во время войны с Польшей все начальные люди получали кормовое жалованье в размере: генералы 90–100 рублей в месяц, полковники 25–50, подполковники 15–18, майоры 14–16, ротмистры 13, капитаны 9–11, поручики 5–8, прапорщики 4–7 рублей. Оклады начальных людей рейтарского строя были выше окладов таких же людей солдатского строя; драгунские оклады равнялись соответственно солдатским окладам. У помещиков вычитали из [151] жалованья за крестьянские дворы по 10–35 коп. за каждый двор в зависимости от воинского звания и оклада.
Указанные оклады у начальных людей, находившихся на службе, существовали до конца XVII в.
Для обучения военному делу ратных людей нового строя необходимы были руководства. В 1647 г. в Москве на русском языке вышел первый том обширного сочинения датчанина Вильгаузена — «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей».
В предисловии указывалось, что второй том будет посвящен ратному строению конных людей, третий — «ратной мудрости учити ополчения» (войска), четвертый — ратной науке конных людей, ополчения, пушечного наряда и укреплениям; в пятом томе будет сказано, «как гораздо воевати», в шестом — «в воинском чину как всякому подобает научену быти»; седьмой том посвящается корабельной ратной науке, последний, восьмой том содержит «всякие разговоры и надобные вопросы, которые во многих ратных делах бывали и еще и впредь прилучитися могут добре годно и прохладно прочитати».
Этот план не был осуществлен, и публикация закончилась на первом томе.
«Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» представляет собой солидный том {154}, состоящий из восьми частей. В книге содержатся советы, наставления и общие сведения относительно командного состава, организации и боевого построения роты, устройства и обращения с мушкетом, обучения мушкетеров шеренгами и рядами и т. д. Вопрос обучения солдатскому строю в книге изложен очень сложно. Так, например, заряжание мушкета имело 42 приема, подготовка к выстрелу из мушкета состояла из 57 приемов и т. п. Чрезмерная детализация правил обращения с оружием создавала большие трудности в изучении ратного дела.
Какое же практическое применение нашло «Учение» в солдатских полках? В декабре 1661 г. царь пожаловал Матвея Кровкова из майоров в полковники солдатского выборного полка. Боярин С. Л. Стрешнев передал ему [152] знамя полка и книгу «ратного ополчения, почему ему разумети и строити пешей солдатской строй» {155}.
Этот факт свидетельствует о том, что «Учение» являлось официальным документом, которым руководствовались в полках. «Учение» пехотных людей нашло практическое применение в организации (преимущественно формировании и обучении) русских солдатских полков.
0 существовании подобных руководств на русском языке по обучению конницы нового строя сведений не имеется.
Источники упоминают, что учить солдат полагалось «почасту», ежедневно или (поселенных солдат) не реже одного-двух раз в неделю. В Москве солдат учили два раза в день. Судя по некоторым отрывочным сведениям, методы обучения новому строю и обращение начальных людей со своими подчиненными были весьма грубыми и жестокими. Воевода Белгородского полка Ромодановский сообщал в 1660 г., что полковники начальных людей русских и иноземцев в своих полках бьют, шпагами колют и к пушкам куют {156}.
Любопытные наставления относительно применения огнестрельного оружия в бою давал царь Алексей Михайлович. В октябре 1660 г. царь писал воеводе Ю. А. Долгорукому, что, судя по слухам, когда поляки наскочили на полк Григория Тарбеева, рейтары «выпалили неблизко». Алексей Михайлович приказывал в письме, чтобы стрельбу начинали только по указанию полковника, и далее поучал, что полковникам и головам «надобно крепко знать тое меру... что палят в двадцати саженях, и то самая худая, боязливая стрельба; по конечной мере пристойно в десяти сажень, а прямая мера в пяти и в трех саженях, да стрелять надобно ниско, а не по аеру (воздуху)» {157}.
Эти указания показывают, что действию огнестрельного оружия в бою придавалось большое значение.
За первые пятьдесят лет (30–70-е годы XVII в.) своего существования полки нового строя прошли сложный и трудный путь развития. [153]
До образования этих полков русское войско комплектовалось двумя основными способами: верстанием (дворяне и дети боярские) и прибором (стрельцы, казаки, пушкари и др.). Комплектование полков нового строя правительство начало с прибора, т. е. с добровольного найма служилых и вольных людей. В целом этот способ комплектования дал незначительные результаты. Наемничество никогда не применялось широко в русском войске. Тогда правительство стало вводить принудительный метод комплектования полков нового строя — верстание в коннице и наборы в пехоте.
Старая дворянская конница и ее потомство охотнее писались в службу в конные полки нового строя. Поэтому верстание, т. е. зачисление в службу дворян и детей боярских при достижении ими установленного (призывного) возраста, а также и ранее служивших людей из среды господствующего класса, проводилось при комплектовании рейтарских, гусарских, копейных, частью драгунских полков. Конница нового строя была дворянской по своему классовому составу.
Принудительные наборы в военную службу из среды тяглого населения в виде посошных и даточных людей существовали и ранее. Правительство сделало эти наборы основным источником комплектования пехоты нового строя, превратив наборы даточных солдат в постоянную повинность тяглого населения. Такой же принудительный характер имела и запись в солдаты и драгуны крестьян по месту их жительства. Наборы в солдатскую и драгунскую службу из среды тяглого (крестьянского и посадского) населения содержали все основные элементы позднейших рекрутских наборов.
В целом полки нового строя комплектовались старыми способами. Основным источником комплектования стало принудительное привлечение населения к ратной службе, которая являлась обязательной для всех классов населения. Таким образом, комплектование полков нового строя в России не пошло по пути, существовавшему тогда в Западной Европе. Не наемничество, а обязательная служба коренного населения стала основой комплектования полков нового строя.
Служба солдат, рейтар и т. д. считалась пожизненной. В этом не было ничего нового, такой же пожизненной была и служба дворянской конницы, стрельцов, казаков и пушкарей. Нововведением в комплектовании явилось установление пожизненной службы и для даточных людей, [154] набираемых в солдаты и драгуны. В мирное время численность полков нового строя сокращалась. Часть ратных людей распускали по домам с условием, что по первому требованию они возвратятся на службу. Одновременно значительное количество ратных людей продолжало находиться на службе, которая в мирное время состояла в охране и обороне границ.
Все ратные люди в полках нового строя, находившиеся на службе, получали постоянное денежное и хлебное жалованье, обмундирование, оружие и боевые припасы к нему. Чтобы поднять боеспособность дворян и детей боярских, служивших в коннице нового строя, правительство вынуждено было и им выплачивать постоянное денежное жалованье, выдавать оружие, защитное вооружение и т. п. В результате все полки нового строя находились на полном содержании государства.
Из всех родов войска нового строя наибольшее применение получили солдаты, рейтары и драгуны. Правительство недооценило преимуществ драгун, сражавшихся в пешем и конном строю, и к началу 80-х годов ликвидировало их как самостоятельный род войска. В отличие от запада, где драгуны превратились в конницу {158}, русские драгуны были переведены в солдаты. Пехоту составляли солдаты, конницу — рейтары, гусары и копейщики. Пехоты в войске было в три-четыре раза больше, чем конницы. Это объясняется возросшим значением пехоты и историческими условиями возникновения полков нового строя в России (наличие поместной конницы, дополнявшей конницу нового строя).
Ратные люди нового строя формировались в полки численностью в 1600 человек (пехота), в 1000 человек (конница); каждый полк делился на 10 рот, а каждая рота на три капральства. Самостоятельно существовали в коннице батальоны («шквадроны») в составе трех рот.
Знание военного дела повышало боеспособность ратных людей, чему немало способствовало и то обстоятельство, что все ратные люди нового строя были вооружены огнестрельным оружием, присущим данному роду войска.
Таким образом, полки нового строя явились новой, более совершенной организацией вооруженных сил Русского государства. [155]
Все преимущества и достижения в области комплектования, формирования, вооружения, обучения и снабжения полков нового строя обеспечили им жизненность, численное превосходство и преобладающее место в составе русского войска.
Преимущества полков нового строя перед старой войсковой организацией состояли в том, что эти полки составляли постоянную вооруженную силу, имели постоянное военное устройство. Ратные люди этих полков проходили систематическое военное обучение и состояли на полном содержании государства. Следовательно, полки нового строя являлись регулярным войском. Так их понимал и царь Петр I. В начале своего манифеста о Воинском уставе от 30 марта 1716 г. Петр писал: «Понеже всем есть известно, коим образом отец наш... в 1647 г. начал регулярное войско употреблять и устав воинский издан был» {159}.
Таким образом, национальная регулярная армия в России появилась гораздо раньше, чем в государствах Западной Европы, где такая армия известна с конца XVIII в. [156]