В настоящем издании, наряду с текстом романа «Момент истины (В августе сорок четвертого...)», впервые представлены материалы из архива В. О. Богомолова.
«История создания романа» построена на дневниковых и рабочих записях Владимира Осиповича. Еще в 1951 году у него появляется замысел приключенческой повести для юношества «Осенью сорок четвертого» и он начинает серьезную подготовительную работу: «горы бумаги, все, кажется, ясно»; в 1953-м определяет место действия повести (на границе Белоруссии и Литвы, левобережье Немана), набрасывает сюжетную канву (теперь повесть называется «Позывные КАОД»), и тогда же на страницах дневника впервые появляются фамилии будущих героев — Егорова, Блинова, Таманцева, Алехина. Весной 1956-го В. О. разрабатывает «главные положения, которым должен следовать и придерживаться, чтобы избежать наиболее частых штампов в детективной литературе». Дневник знакомит читателя с проделанной автором значительной подготовительной работой к роману. По записям видно, какое значение В. О. с самого начала придает фактологической точности будущего произведения, как с тщательностью картографа привязывается к местности — месту действия будущего романа, как ведет наблюдения за погодой в этом районе, подмечает различные детали и пр. — и все для того, чтобы впоследствии быть предельно достоверным.
Так же тщателен он и в разработке характеров будущих героев, о которых знает, кажется, все («Из рабочих тетрадей»).
Не случайно спустя годы критик Б. Галанов в статье «... Которым обязаны слишком многие» (Знамя. 1979. № 5) подчеркнул именно небывалую скрупулезность Богомолова в его работе над романом: «В одном из редких своих выступлений в печати, отвечая критику, необоснованно упрекнувшему его за допущенную якобы неточность, В. Богомолов сообщил: «Как бы хорошо я ни знал материал, я не полагаюсь на память: любая информация, любая деталь мною обязательно подвергается перекрестной проверке и только после этого является для меня достоверной. Справочные и подсобные материалы для романа «В августе сорок четвертого...», как оказалось при разборке архива, состояли из 24 679 выписок, копий, вырезок различного характера». Заметим, не около 25 тысяч или не свыше 24 600 для круглого счета, а 24 679. Такая скрупулезность — один из важнейших эстетических принципов в творчестве писателя Владимира Богомолова».
Достоверность описания коллизии романа, жизненность, осязаемость и узнаваемость его действующих героев достигалась Богомоловым с помощью выработанных им еще на заре творчества принципов — «нужно писать только о том, что ты знаешь сам и знаешь эти проблемы лучше всех» и «делай только то, что, кроме тебя, никто не сможет».
«История публикации романа» наглядно знакомит читателя со знаковым явлением эпохи развитого социализма — работой советской цензуры: многоликим закулисным директивным монстром, уродовавшим произведения многих талантливых прозаиков и поэтов, — «ломая им хребет» (выражение В. О. ), вынуждая идти на уступки, быть сговорчивее ради того, чтобы их детище, пусть даже в оскопленном виде, увидело свет.
В этом противостоянии позиция Владимира Осиповича была для своего времени уникальной: девять месяцев он противоборствовал различным «разрешительным» ведомствам и не поступился ни одним словом, не согласился ни на одну, даже минимальную купюру, не изменил ни одного термина.
«История публикации романа» — это, по сути, еще один, едва ли не детективный, роман о романе. И рассказана эта история самим Богомоловым увлекательно и с привлечением многих документов.
После своего опубликования в 1974 году в журнале «Новый мир» роман сразу был признан новым, ни на что не похожим явлением современной литературы. Читателей с первых страниц захватывали и сюжет — поиск и поимка военными контрразведчиками опаснейшей группы шпионов, — и подробно, с мельчайшими деталями показанные способы, методы и техника этой ратной работы, и никогда прежде не виданные оперативные документы с грифами «Совершенно секретно», записки по «ВЧ», шифротелеграммы и пр.
Самые первые отзывы пришли от профессиональных писателей — Василя Быкова — его произведения В. О. особенно высоко ценил, С. С. Смирнова, автора «Брестской крепости», и М. Л. Галлая, в прошлом известного летчика-испытателя, — их В. О. глубоко уважал не только за талант, но и за созвучную жизненную и творческую позицию.
Публикация вызвала огромный поток читательских писем (в архиве Богомолова их сохранилось несколько тысяч). Многочисленных поклонников романа интересовало буквально все: как удалось автору добиться такого гипнотического воздействия на чувства и мысли читателя? события, описанные в романе, придуманы или взяты из жизни? под фамилией какого героя скрывается сам автор? как удалось добиться разрешения для публикации секретных документов?..
Ответы на некоторые существенные вопросы содержатся и в открытом письме Богомолова критику Э. В. Кардину «Об истине и активной псевдокомпетенции», и в его частном письме к азербайджанскому писателю Эльчину, и в подробных ответах некоторым заинтересованным читателям («В переписке с читателями»).
Готовя публикацию настоящего тома, я посчитала уместным — в качестве своеобразного комментария — дать также подборку фрагментов наиболее характерных читательских писем («Из читательской почты»), распределив их по рубрикам. Возможно, иные письма, достаточно наивные и бесхитростные, могут показаться несущественными и необязательными в данной публикации, но они были дороги Владимиру Осиповичу своей непосредственностью и своим безоглядным мальчишеским романтизмом. Особенно восторженным, но уже с ярко обозначенным волевым характером юношам Владимир Осипович вместо ответа, как стать Таманцевым, или инструкции по физической подготовке, «качанию маятника» и «стрельбе по-македонски» высылал надписанную книгу: «На добрую память от автора с пожеланием здоровья и незаурядной судьбы». Удивительно, что многие читатели, прошедшие фронт, были убеждены, что принимали непосредственное участие в придуманной Богомоловым и описанной им в романе военной операции «Неман». Один из читателей даже прислал В. О. свои подробные воспоминания об этом и фотографии «убитых в романе диверсантов». Есть и щемящие письма, которые невозможно читать без слез: их авторы разыскивают своих погибших на войне или пропавших без вести родственников и абсолютно уверены, что Богомолов этих людей хорошо знал, описав в своем романе именно их. Этим людям В. О. вынужден был, к сожалению, отвечать: упомянутый в романе «В августе сорок четвертого...» такой-то к Вашему отцу (сыну, брату) никакого отношения не имел. Есть письма с глубоким анализом романа — на них Владимир Осипович откликался с особенной благодарностью, непременно учитывая в дальнейшем при переизданиях все обоснованные читательские замечания.
Октябрь 1951 г. — Задумал написать приключенческую повесть для юношества. Тема старая, а повесть будет новой.
Ноябрь 1951 г. — Начал писать и обдумывать повесть для юношества, отдельные главки (три) уже готовы.
31 декабря 1951 г. — Разобрал материалы повести «Осенью сорок четвертого». Горы бумаги, все, кажется, ясно, а за «стол» сесть трудно. Нужна повседневная тренировка, хотя бы — два часа, но каждый день.
4 августа 1952 г. — Пишется тяжело, самое трудное — биографические экспозиции (прошлое) героев. Как ни стараюсь, получается публицистика (язык очерка). Основательно ознакомился с журналом «Литературная учеба» за 1938–41 гг., сделал много полезных выписок.
18 сентября 1952 г. — Надо изменить мой «творческий метод». Нужно писать понемногу, все главы «начерно», потом снова писать и дописывать, но не работать над одним куском сутками, отделывая каждую строчку. Этим займись потом, а сейчас медленно и упорно тянуть все главы понемногу.
1–7 октября 1952 г. — Работал над повестью. Двигается очень медленно, буквально на несколько строк в день. Почему так? Надо оторваться от материала, отойти в сторону. А когда погружаешься в эпизод, то дело идет туго. В Библиотеке им. Ленина просмотрел «Огонек» и газеты за 1944 год. Для книги полезного нашел очень мало, но занятие само по себе очень нужное и полезное. В дальнейшем при работе над произведениями нужно будет обязательно заглядывать в газеты и журналы военного времени.
14 октября 1952 г. — Сделал очень неплохую сцену, однако экспозиция героев разрастается сверх меры. Не дай бог, моя повесть будет грешить многословием.
Декабрь 1952 г. — Работал над повестью, но уже с меньшим успехом. Это, очевидно, дело настроения и обстановки. Надо больше думать над каждой сценой. Вот сделал страничку, работал не один день, а теперь посмотрел — и не нравится, и марать дальше просто не решаюсь: а вдруг напорчу? Читал о собаках и собаководстве. Не так уж интересно, но нужно для одной из глав книги.
3 июля 1953 г. — Есть хорошие озарения для повести.
16 сентября 1953 г. — Сегодня случайно обнаружил, что действие повести, которую я пишу, происходит на границе Белоруссии и Литвы — левобережье Немана, то есть там, куда поехала отдыхать моя сестра — в Друскеники. Так как я не смогу в этом году там побывать, срочно отправил ей письмо с просьбой внимательно посмотреть, запомнить и записать то, что мне пригодится для работы, и не со слов экскурсоводов, а как живое восприятие очевидца:
1. Характерные черты, детали, приметы тех мест (в строениях, селениях, дорогах и людях). Характерное и типичное только для тех мест.
2. Лес. Какие породы деревьев, густота и вид его в начале и конце сентября.
3. Характерное во внешнем виде маленьких станций (Поречье, Саново, Марциканцы, Варена и т.д.).
4. Внешний вид деревень, особенно характерные признаки домов этой местности. Отличие от России.
5. Правобережье и левобережье Немана в этом районе.
6. Фотографии тех мест, любые открытки — современные или старинные.
25 сентября 1953 г. — Прочел несколько книжек о разведке и контрразведке: это или воспоминания профессионалов начала века, но чаще — развесистая клюква. Уяснил для себя главное — как не надо писать свою повесть.
Сентябрь 1954 г. — Поездка моя в Белоруссию была утомительной, но привез много материалов и впечатлений. Исписал около 300 страниц.
Ноябрь 1954 г. — Вчерне выстроил план и композицию первой части повести «Позывные КАОД». Окончательно определил основные персонажи: Алехин, Таманцев, Блинов, Егоров, наделив каждого плотью, характером, мыслями и конкретными действиями.
Ну, ребята, — теперь работайте!
Планы, композиция, основные мысли повести «Позывные КАОД»
Глава 1-я. Экспозиционная. Алехин. Ночью в машине. Мысли сквозь дремоту. Шлагбаум. Спал два часа, не более. На рассвете. Алехин будит Блинова и Таманцева. Знакомит с заданием. Дает указания, забирает документы. Уезжает (в Лиду?). Андрей и Таманцев отправляются на поиски.
Глава 2-я. Нет, не под счастливой звездой он родился. Безуспешные поиски в лесу. Трупы. Усталость. Отчаяние. Возвращение Андрея к вечеру первого дня поисков в лесу.
Возвращение. Алехин. Приход Таманцева. Алехин и председатель сельсовета.
Глава 3-я. 2-й день поисков. Выход в лес с Алехиным и Таманцевым.
В лесу. Следы. Наблюдение Андрея на хуторе.
Глава 4-я. Возвращение. Разговор Андрея с Таманцевым и Алехиным. У машины.
Наблюдение за дорогой. В Лиду!
Глава 5-я. На продскладе. Борискин. «Летучка». Мысли.
В комендатуре.
Глава 6-я. Безуспешные поиски вечером и утром. В парикмахерской.
Глава 7-я. Засада! Гроза. Слежка за железнодорожником. Неудача Андрея. «Девушка!» На станции. Проверка документов. Пустышка. Ночью в доме (в Лиде).
Глава 8-я. Утро перед засадой. Хижняк. Паша. Письмо. Разговор Егорова с Блиновым.
Глава 9-я. Петляков. Приход Антонова. Разговоры.
Глава 10-я. Выезд в лес с комендантом.
По дороге. В машине. У леса (на опушке) по дороге к месту засады. Разговор Алехина с капитаном.
Глава 10/2. Засада в лесу. Убийство Николаева. Первые главы — как можно короче, мясистей, занимательней.
Объем предположительно 55–57 глав.
Генерал Егоров (совещание в Управлении контрразведки)
— Прошлой ночью на сигналы из леса северо-западнее местечка Новы Двур немцы сбросили (была выброшена группа) парашютистов.
По имеющимся данным, диверсионная группа в составе трех человек имеет задание проникнуть в Новую Вилейку, — рука генерала продвинулась по карте, испещренной красным и синим карандашом и уткнулась севернее Варены, — собрать информацию о численности и передвижении наших войск в этом районе и осуществить диверсию — отравление водного источника (основного водопровода) в районе дислокации запасного полка офицерского состава.
Один из выброшенных у нас, поймать остальных до совершения ими диверсии — наша задача.
Мы столкнемся с сильным (хорошо подготовленным) противником, которого не обнаружишь воздушной или войсковой разведкой. Армия достаточно сильна, чтобы не допустить удара в лицо, а помешать удару в спину — наша обязанность, от выполнения которой будет зависеть успех предстоящей операции.
Уверен, что всем вам, товарищи, ясно, сколь ответственно это задание. В розыске и поимке диверсантов будет задействована оперативная группа капитана Алехина, общее руководство возлагаю на подполковника Петлякова, он ознакомит вас с подробностями. Можно подключить еще людей, но мне кажется, что в этой операции решающим является качество, а не количество.
Обдумайте каждый шаг, предусмотрите каждую мелочь, постарайтесь избежать ошибок, больше творчества, больше раздумий и реальной фантазии.
Генерал внимательно оглядел присутствующих.
— Вопросы есть?
Все молчали. Егоров подошел к столу, давая понять, что совещание закончено, и добавил:
— Я думаю, все поняли, что диверсионная группа должна быть ликвидирована (уничтожена) в кратчайшие сроки. Действуйте, не теряя времени. Желаю успеха.
Основные моменты организации поиска
1. «Прочесывание» лесных массивов.
2. Изучение людских резервов.
3. Вычислить путь вероятного передвижения группы: откуда пришли и каким путем шли.
4. Выставить наблюдательные посты на узловых жел.-дор. станциях, наблюдение за перевозками.
5. Выявить цепочку: агент-вербовщик, агент-связник, маршрутные агенты.
6. Местное население: возможные помощники и скрытые противники.
7. Установить наблюдение, скрытная и поочередная слежка.
8. Умело организовать засады.
9. Оперативные документы и оперсводки.
Кто и что делает?
| Первые сутки | Вторые сутки | |
| АЛЕХИН | Дает задание. У Васюкова. В деревнях и на хуторах. |
На рассвете. У родника. Осматривает свой участок и — вместе с Таманцевым — место выхода. Возвращаются к Шиловичам. В Лиду! На продскладе. В комендатуре. Поиски на станции и в городе. Ночью в отделе госбезопасности. |
| ТАМАНЦЕВ | В лесу. Мысли, вспоминает погибшего друга. Сомнения. У смолокурни. Трупы. Обстрелян. |
На рассвете. У родника. Поиски. Обнаруживает место выхода. Осматривает. Подзывает Алехина. Ищут вдвоем. Возвращаются к Шиловичам. В Лиду! На продскладе. Поиски в Лиде до ночи. |
| БЛИНОВ | В лесу. Мины. Попадает на болотину. Выстрелы. Выбирается к роднику. Следы. |
На рассвете. У родника. Под вечер. Выходит к хутору. Наблюдает офицеров. У Шиловичей. Офицеры идут от леса. В Лиду! За ЗИСом. На продскладе. В комендатуре. Поиски в Лиде до ночи. |
Зима 1955 г. — Работал как никогда продуктивно. Написал восемь глав, переделал первые три из ранее подготовленных.
Весна 1956 г. — Интенсивно работал в библиотеках и прочел много книжек о войне, разведке. Не впечатлен. В художественном отношении очень слабые. В большинстве из них — надуманные коллизии, сюжеты малоправдоподобные; отсутствуют «окопные запахи», «малая пахота» — поверхностное, бледное изображение действительности; язык неважный, часто встречаются затасканные, «легкие» сочетания слов; довольно серые, очевидно «кабинетные», пейзажи; громкие и неверные диалоги. Там же, где автор приплетает действия разведчиков в тылу у немцев, сразу начинается дурное сочинительство — литературщина.
Но для повести нужно — и ты читаешь! Удивляешься однообразию сюжетов и положений. Очевидно, есть вещи, написанные на литературном фундаменте, под впечатлением прочитанного, а не увиденного и пережитого. О неизвестном не надо писать! Нужно писать только о том, что ты знаешь сам и знаешь эту проблему лучше всех! Я еще и еще раз убеждаюсь в этом и смогу совершенно по-новому написать повесть.
3 июля 1956 г. — Определил для себя при работе над повестью главные положения, которым должен следовать и придерживаться, чтобы избежать наиболее частых штампов в детективной литературе.
А. Главные мысли по перестройке, доработке и усилению повести
1. Дать (с самого начала) не менее трех версий, причем Павловского ввести раньше Николаева и Сенцова.
Эти три версии должны существовать и поддерживаться до самого конца, всеми усилиями, даже в последнем эпизоде задержания (на поляне) подлинных шпионов.
2. Некоторые главки (желательно короткие) делать от первого лица, а именно от лица Блинова, Алехина, Егорова, Таманцева. При этом совершенно необходимо индивидуализировать язык и лексику. Сделать все, чтобы проявились и выказались характеры и судьбы героев.
В этих главках от лица персонажей они должны высказывать свои мысли, предположения и сомнения.
3. Для создания напряжения и ощущения опасности Таманцева должны в лесу (в самом начале) обстрелять. С той же целью Алехина, очевидно в последней главке, необходимо убить.
С той же целью отдельные тропы в лесу минированы (разведчики натыкаются на мины и, по необходимости, обезвреживают их).
4. Все откровения Алехина и Таманцева (о себе), а может, и других (Егорова), не давать в начале, а дать не раньше середины повести.
5. Сделать второстепенных персонажей — Аникушина, Гролинскую, Шевчука и других — полнокровными образами. Показать через них время, обстановку, войну, меняющую и калечащую судьбы людей.
6. Использовать прием замедления: изложение ситуации, доведенное до большого напряжения, прерывать описанием других обстоятельств (документы, отступления), которые в свою очередь обрываются. Каждое действие в повести непременно должно быть мотивировано.
7. Задействовать прием ложной развязки: острая ситуация как будто разрешается, внимание готово снизиться, но вдруг выступают новые обстоятельства — и все меняется.
8. Прием литературной техники: в середине повествования отношение к вещам, благодаря изменившемуся положению, само изменяется, и вещь осмысливается внезапно совершенно другим образом.
9. Подготовка должна начинаться издалека, применение ее обусловлено важностью подготовляемого момента, и здесь лучше использовать косвенные пути подготовки.
10. Из всех видов «тайн» наиболее интересным для построения напряженного действия является тот случай, когда читатель знает все о действующих лицах — и об опасностях, и о радостях, их ожидающих, хотя сами герои этого не знают...
11. Не допускать никаких искажений в деталях, повесть должна убеждать жизненной правдой.
12. Для диалога: культура абзаца, культура фразы.
13. Емкость и плотность прозы определяется не только художественной изобразительностью, но и драматургией, а также информативностью каждой главы, каждого эпизода и, более того, по возможности каждого абзаца.
В. Основные положения при работе над детективной повестью
Наиболее частый недостаток современной приключенческой литературы — отсутствие человека, точнее — героя.
Стремиться, чтобы диалог был везде жизненным, естественным, а не носил служебный, информационный характер.
Главное — раскрыть характеры людей, чьи проницательные решения сложных задач должны возбуждать жгучий интерес читателя.
По возможности наделить героев большими чувствами и глубокими мыслями.
Одной любви к своим героям мало, необходимо дать им внешность, индивидуальные характер и привычки.
Необходимо знать своих героев с ног до головы, уметь представить их в любой обстановке, в любом положении.
Стремиться показать волю и находчивость героев, их быстроту и выносливость, хладнокровие и отвагу, настойчивость и самообладание.
Диалог персонажей, быстрый, живой и занимательный, должен вытеснить скучный, поучающий авторский монолог.
Главное — это раскрытие тайны, связанное с опасностью, с борьбой, с проявлением мужества, находчивости, упорства, наблюдательности.
Привлечь внимание читателя не острым положением, а тем, как герои проявляют себя в таких ситуациях.
Война должна быть самым главным и ответственным героем повести.
При работе с документами необходимо отмечать, откуда, из какого источника добыто сведение, — самое основное правило достоверности.
Для конкретного эпизода используй личный реальный опыт.
Избегать штампов — седовласый генерал, выступающий в роли, так сказать, духовного отца; полковник — передаточная инстанция; капитан (или майор) — основное исполняющее лицо и лейтенант — начинающий и ошибающийся чекист, образно выражаясь, на «подхвате».
Иметь и поддерживать в себе большой интерес к проблеме и горячее желание разрешить ее. Это стимулирует работу мозга.
Проблема должна быть четко определена — ясно сформулированный вопрос содержит в себе половину ответа.
От характера развязки зависит и характер завязки, конец диктует начало.
Хороший детектив учит логическому мышлению, наблюдательности, умению сопоставлять и анализировать факты, строить и тщательно анализировать гипотезы. Настоящий детектив учит благородству, смелости, честности, преданности своему делу.
Сюжет повести должен вжиться в реальную обстановку и атмосферу, что позволит войти в образ каждого участника для понимания их внутреннего мира и мотивации их поступков. Точность изображения — первый признак художественной правды.
Из этого и исходи!
...Есть писатели умные, другие — вкладывают душу в произведение. А у меня ничего нет, и я пишу жопой. Нужно продумать свой сюжет, прочувствовать его. Хорошо пишешь то, что чувствуешь и знаешь лично. Носи свой сюжет долго, повсюду, спи с ним, в конце концов он придет. Нужно замкнуться в строгий план, развитый со всей возможной обстоятельностью, и не отходить от него ни на шаг.
Необходимо быть жестким и требовательным к самому себе, необходима ежедневная регулярная работа, которой все прочее должно быть принесено в жертву.
Пусть первый черновик будет очень несовершенен и рукопись предстоит переписать еще восемь или десять раз — все равно надо гнать повествование к концу, а потом уже снова и снова возвращаться к тексту и вести работу до конца.
В. Предельная достоверность в описаниях:
1. Ввести конкретные реалии и характерные мелочи быта, природы.
2. Четкая временная привязка (дни недели, часы, минуты).
3. Введение документов (сводки, приказы, рапорты, донесения).
4. Изучить карты и нанести точное расположение воинских частей 2-го и 3-го Белорусских фронтов.
5. Смоделировать и проиграть описываемую ситуацию на местности.
Август-сентябрь 1956 г. Поездка в Белоруссию
17-го августа. — 71-м поездом в 15.45 выезжаю из Москвы.
Еще в Москве разработал маршрут: Минск — Лида — Гродно и несколько маленьких городков и селений.
Вагон цельнометаллический, но уже не выглядит таким чистеньким и нарядным, как это было, когда они только появились.
Мои соседи по купе: жена железнодорожника из Минска с 16-летним сыном, которого она возила на лечение в Ленинград. Мать очень неглупа, начитанна. Лицо красивое, с большими приветливыми глазами. Рассказывает, как ее застала война в Белостоке. Проснулась от взрывов и ехала под бомбами с детьми. Голос у нее не очень громкий, грудной и мелодичный. Представляю, глядя на нее, как хороша она была в молодости: сейчас растолстела, виски поседели. Подросток простой, заурядный, с заболеванием нервов (а быть может, психики). На нижней полке, напротив меня — какой-то техник или мастеровой — он под градусом, его изрядно развезло, по натуре самоуверен, видимо, считает себя весьма бывалым и ухватистым в жизни. В рассказах его мало интересного, вроде кое-что знает, но понятия его поверхностны. Курит не переставая, зубы желтые и почерневшие. Едет в Смоленск за своей дочкой. На полке надо мной — девушка, 25 лет, русоволосая, приятное лицо и фигурка неплохая, но чего-то не хватает: женственности или кокетства, как у городских женщин. Уже лет 5 работает на текстильной фабрике под Москвой — производство вредное, в цехах жарко. Едет в отпуск, в деревню. Постель она не берет и всю ночь не спит — лежит, читает «Молодую гвардию», видно, боится, что украдут чемоданы: везет матери продукты и подарки. О себе говорит только во множественном числе: «Мы решили перечитать», «Мы работаем», «Мы получаем» — и только «мы» и «у нас». Забавно!
Не сплю, в окне проплывают зеленые холмы. Подъезжаем к Смоленску. На место сутулого техника садится капитан-артиллерист. Ему около 40 лет, но выглядит моложе, в кителе, лицо красное, обветренное, крайне словоохотливый. Впрочем, высказывает всем известное: о нищете в селах, о негодных дорогах, о том, что в магазинах ничего нет, кукуруза «не родится». Оказывается, он политработник. Рассказывает с беззлобным негодованием о своем начальнике, подполковнике, по-видимому замполите полка. У этого замполита жена бывшая актриса, сейчас руководит самодеятельностью в Доме офицеров. Супруги любители кошек — у них шесть или семь кисок. Всем в гарнизоне это не нравится; смеются и возмущаются, по вечерам, проходя мимо их дома, кричат: «Мяу!» Я же в увлечении кошками не нахожу ничего предосудительного. Кругом творятся более возмутительные дела.
Минск встречает неприветливо — дождем. Сделал отметку на билете и пошел искать пристанище. Обегаю гостиницы: «Беларусь», «1-я Советская», гостиницу ЦК — мест нигде нет. В столовой гостиницы ЦК обедаю — это лучшая столовая в городе. Решаю ночевать в комнате отдыха на вокзале. Пешком отправляюсь смотреть Минск, против прошлого года он стал еще лучше. Довольно красивые здания разнообразной архитектуры составляют целые ансамбли. Особенно хорош проспект им. Сталина, бывшая Советская улица. Иду проспектом на Комаровку, на базар, где я не был 11 лет, т.е. с лета 1944 года.
Вспоминаю Аббасова, солдат взвода и лейтенанта, который заболел гонореей, чтобы не ехать на фронт. На базаре народу мало, цены соответственно высокие. Ем зеленые и дорогие яблоки, отправляюсь трамваем на Старо-Виленскую.
Знакомый район, знакомые улицы. Много новых зданий, но улицы я узнаю. В доме № 14, кв. 2 я хотел найти сослуживца, но увы... А как хотелось расспросить о старых знакомых и товарищах.
Купаюсь на озере и возвращаюсь. По дороге захожу на Мопровскую — ул. Мопра, 95 — и несколько минут разглядываю это здание, такое знакомое и изменившееся. Теперь в нем живут: грязь и беспорядок во дворе; на балконах — бабы, во дворе — сарайчики. Старо-Слободской и Старо-Виленской прохожу на Торговую, стараюсь найти новое здание Управления, которое в 1945 году строили баптисты. Прошел несколько кварталов, наконец вижу нечто похожее. Подхожу. С двумя створками металлические ворота, в окне у подъезда — солдаты. Решаю зайти сюда завтра. Ужинаю в ресторане. Дорого и невкусно. Знакомлюсь с соседом по столику: приезжий из Вильно, в командировке, по всей видимости снабженец. Разговорились. Он родом с Украины, с Подолии, до 1953 года служил в Советской Армии. В Понарах (под Вильно) был зам. нач. штаба отдельного батальона. В июне 1953 года его, в связи с тем, что он еврей, уволили из армии. Внешность у него типичная, но парень он славный, деловой и не мелочный. Вечером смотрим с ним «Седьмое небо» на летней площадке Первого кинотеатра (построенного немцами). Ночую в комнате отдыха, расположенной в крыле здания вокзала на 2-м этаже. Много проезжающих, все места заняты. Какой дурак придумал разместить здесь комнату отдыха? Под окном останавливаются и оглушительно гудят паровозы, шумные посадки и выкрики.
19-го, пятница. — Утром отправляюсь разыскивать Управление. Зашел в бюро пропусков МВД и КГБ. В первом мне дежурный, старшина, не глядя на документы, сказал: «Где-то на Октябрьской». В КГБ дежурный, тоже старшина, проверяет документы и предлагает позвонить в секретариат. Он не знает или боится сказать, скорее последнее. Секретариат не отвечает.
15.00 — в УОО КГБ{68}. Нач. секретариата — майор К. — высокого роста, плешивый; нач. Управления — полковник С. — выше среднего роста, плотный, волосы пшеничного цвета с проседью, коротко стриженные, загорелый, глаза — серые. На кителе три ряда орденских планок, под ними — значок депутата Верховного Совета СССР. Голос хриплый, грубый. Доброжелательный. Получаю необходимую информацию и специальное разрешение на проживание в приграничной зоне.
18.00 — посетил музей Отечественной войны. Купил крупномасштабные карты Белоруссии и Гродненской области.
19–20 августа. — По рекомендации УОО ездил в Борисов, Печи. Меня ждали. В архивном отделе разузнал о многих бывших сослуживцах{69}.
23 августа. — Поездом № 75 из Минска еду в Лиду. В вагоне знакомлюсь с попутчиком — некто Павлюков, лет пятидесяти, загорелый, с чуть вислым, с горбинкой носом. Охотно рассказывает, что сидел по 58-й статье. Интересуюсь, за что. Оказывается, при немцах служил в полиции в Смоленской области (сам смоленский). После освобождения был взят в Красную Армию, якобы воевал, имел ранение. Демобилизовавшись, на родину не вернулся (безусловно — скрывался), поселился с семьей в Западной Белоруссии. В апреле 1949 года был арестован, осужден к 25 годам лагерей. Просидел 7 лет, освобожден определением Военного трибунала Московского военного округа с применением Указа Президиума Верховного Совета от 1955 года со снятием судимости и без всяких поражений и ограничений в правах. Охотно показывает свои документы. Говорит неправильно, употребляя диалектные слова. Павлюков рассказывает, что лагерь находился в 300 км от ж.д. и продукты туда завозили водой один раз в год — это ему кажется особенно значительным.
В лагере в последние годы было хорошо. Если бы не родные, живи, и уезжать не надо. Попадались и «урки». Были случаи побегов, но возвращались сами — никуда не уйдешь. В лесах — лесники-чалдоны.
Когда в купе заходит разговор о репрессиях и один пассажир говорит о чрезмерной суровости, Павлюков повторяет: «Вот вы верно говорите, вот это правильно». А когда женщина из р-на Василишек, у которой спалили хату полицаи и погибли близкие, говорит, что с бандитами так и надо поступать, он протестует: «Разберитесь, кто бандит, а кто в полиции служил. Это другое дело». Пытается доказать, что в полицию всех брали насильно и ничего нельзя было поделать. В конце концов соглашается, что наказывать за службу в полиции надо было, но не так сурово. Он и отделался легко. Едет он в Лиду, где у него семья. В лагере якобы приобрел несколько профессий, теперь не пропадет. Паспорт у него без ограничений, что несколько удивляет.
Мне его вовсе не жалко.
В горотделе милиции в Лиде ставят отметку в паспорте.
24–26 августа 1956 г. Вороново, Гродненской области
Приехал рано утром, погода сырая. Вороново — захудалое местечко на шоссе Лида — Вильнюс километрах в 35-ти от Лиды. Отправляюсь в гостиницу — небольшая, комнат шесть; при гостинице живет дежурная — Лёдзя, полька, записанная белоруской, здоровая, внешне приятная девка 20 лет, от которой исходит сильный запах картошки, варенной в мундире, — для поросенка. Зав. гостиницей — женщина 21-го года, в положении, с продолговатым лицом и коричневыми неприятными глазами, одета неряшливо, ходит босая, как и Лёдзя. Муж ее, в сером ношеном комбинезоне и армейской фуражке, недавно из армии, работает на электростанции.
Чайная — грязная забегаловка, с сонной неопрятной буфетчицей, она трет руками немытое лицо, затем режет хлеб.
За околицей, прямо у леса — узкое длинное место, огороженное штакетником с проржавевшей вывеской:
Братская могила 1834 евреев, замученных и расстрелянных немецкими бандитами и их пособниками в м-ке Вороново 11 мая 1942 года.
Вечная память!
В гостинице немало народу, грязновато, в комнате простуженно хрипит репродуктор.
Заведующая непомерно любопытна, задает десятки вопросов: откуда приехал? зачем? как долго пробуду? куда иду? вечером — где был? Когда беру паспорт, чтобы получить деньги по аккредитиву, интересуется — зачем? и напоминает, чтобы сразу же вернул паспорт.
Просил разбудить в половине шестого, разбудили же в 6.45. Спешно умылся — и к автобусной остановке. Она помещается у костела рядом с развалинами крепости. Пасмурно, моросит мелкий дождичек, улицы пустынны. На автобусной остановке человек 50, в большинстве гражданские, местные, узнаёшь их по акценту. Автобус Лида — Вильно новый, как в Москве. Места нумерованные, проверять билеты заходят к моменту отправления. Репродуктор на столбе орет о силосовании кукурузы. В 7.00 отправляемся. Покрытие булыжное, автобус трясет, и внутри все дребезжит.
Утром, собираясь умыться, обратил внимание на мужчину, лет 35-ти, невысокого роста, коротко остриженного, с челкой, который брился у зеркала. Чтобы не обрызгать его, прошу Лёдзю вынести полный таз грязной воды и затем моюсь.
Погода дождливая, неуютная. Двое суток — с раннего утра до позднего вечера — шатаюсь по окрестностям, делаю пейзажные зарисовки, отмечаю характерные особенности местности, леса, дороги, говора и одежды жителей. Вживаюсь в образ шпиона-агента, радиста. Покупаю 2 кг яблок, погружаю их в небольшой посылочный ящик (купил на почте), выбираю место в лесу и под видом рации его закапываю на опушке (яблоки я успел съесть). Набродившись до устали, вернулся в гостиницу со связкой книг (с десяток томов Чехова и Лондона приобрел в местном книжном магазинчике).
Открываю дверь в комнату и с удивлением вижу в ней того самого утреннего стриженого. Он говорит, что дверь в комнату была не заперта, поэтому решил зайти по-соседски, чтобы скоротать вечерок, и спрашивает, играю ли я в шахматы. Отвечаю, что не играю, и, сняв пиджак и полуботинки, валюсь на кровать и засыпаю как убитый.
Наутро я обнаружил, что в вещах моих кто-то рылся: перевернуты листки с пейзажными зарисовками леса и дорог, не на месте лежит одна из карт, но ничего не пропало, связка с книгами не тронута.
Зав. гостиницей заявила, что она ничего не знает, целый день вместе с дежурной копала картошку и никаких посторонних в гостинице не было.
Не могу отделаться от неприятного чувства.
Проглянуло солнце, и я вновь отправился к лесу.
Возвращаюсь в гостиницу в 16.00.
Спустя пару минут раздался стук в дверь, и в комнату заходят лейтенант милиции, который представился начальником Вороновского отделения, и зав. гостиницей. В руках лейтенанта — мой паспорт и карточка, интересуется, откуда я и какие у меня есть еще документы. Подаю ему пенсионную книжку, в это время дверь открывается и заходит стриженый и тоже заглядывает в документы. Его любопытство меня бесит, я спрашиваю его: «Вы тоже сотрудник милиции?» Он отвечает: «Нет». — «Тогда почему вы смотрите документы. Вам не положено». Лейтенант тихо говорит остриженному: «Вроде всё в порядке». Тогда тот берет мои документы и протягивает мне свое удостоверение. Читаю: «Сотрудник Управления Комитета госбезопасности по Гродненской области старший оперуполномоченный Альмяев». Внимательно смотрит мои документы, задает вопросы, затем предлагает пройти в отделение «кое-что выяснить». Я отказываюсь: «Проверяйте здесь». Он настаивает на своем. Нач. милиции вежлив, нерешителен, и явно видно, что он пришел по указанию. Его вежливость меня обезоруживает: «Разве мы вас чем обидели?» Я собираюсь, и мы все идем в отделение, где поднимаемся на 2-й этаж. В кабинете начальника — письменный стол, к нему приставлен столик с двумя стульями, справа у стены бедненький ободранный диван.
Альмяев начинает самый настоящий допрос: кто я на самом деле? Что делаю в лесу? Что означают мои записи? Для чего мне карта Гродненской области и что означают отметки на ней? Куда я дел ящик и что в нем? В конце сообщил, что он вынужден меня задержать до выяснения и, если я все не расскажу и не представлю «объект» (это о ящике), — вынужден будет препроводить меня в Гродно, в Управление КГБ. В конце концов все трое едем на мотоцикле в лес, где они выкапывают пустой ящик и — ничего не понимают. Я предупреждаю, что они за свои действия понесут наказания.
Вечером я написал заявление.
г. Лида, БССР
Нач. отдела Комитета госбезопасности
подполковнику Шерстневу
Уважаемый тов. Шерстнев!
По возвращении в гостиницу 25 августа я обнаружил, что в вещах моих кто-то рылся. Не тронута была только связка с книгами. Как заявила зав. гостиницей, она вместе с дежурной копала картошку и ничего не знает. Пропаж вроде бы не обнаружил, но факт сам по себе возмутительный.
26 августа Ваш сотрудник, старший оперуполномоченный Управления Комитета госбезопасности по Гродненской области т. Альмяев, несмотря на то, что я представил ему все документы: паспорт с отметкой Лидского городского отдела милиции о прописке, пенсионное удостоверение, карточку проживания в гостинице Вороново и специальное разрешение на проживание в приграничной зоне, выданное в КГБ г. Минска, учинил мне незаконный допрос с выездом в лес.
Как заверил меня т. Альмяев. к обыску (а это был именно обыск) он непричастен.
Я сообщил об этом инциденте прокурору района.
Считаю нужным обо всем этом поставить в известность и Вас.
26 августа 1956 г.
20.10
гостиница Вороново.
27–29 августа. — Рано утром уезжаю в Радунь, в 30 км от Лиды. В Радуни, в стороне от села, красивый костел, высокий, каменный, внутри — очень светлый, расписанный. Показывала мне его сторожиха, маленькая живая полька лет 50-ти, ксендза не было. Отзывалась о нем, как я мог понять, нелестно: хороший куркуль и стяжатель, имеет черный «ЗИМ» — единственный на весь район, сам водит. Близ костела две могилы: предыдущего ксендза и какого-то Бронислава, уехавшего в Америку, там разбогатевшего и пожертвовавшего крупную сумму на строительство костела.
В самой Радуни — высокий серый обелиск из цемента:
Здесь похоронены партийно-советские работники, погибшие при исполнении служебных обязанностей в 1945–48 гг.
Лерко Г. П.
Нестеров А. М.
Логовой Ф. П.
Захаревич М. М.
Высоцкая О. В.
Кроликов В. Ф. ... (всего 11 человек)
Память о них навсегда сохранится в сердцах советских людей.
Радуньский район экономически отсталый. Гостиница еще меньше, чем в Вороново, и хуже. Зато чайная — новое светлое и просторное здание — очень выгодно выделяется среди подобных заведений в районе: большой выбор блюд, чистота, даже стулья в чехлах. И в магазинах порядок.
Старшая официантка Татьяна Игнатенко, член ЦК профсоюза работников потребкооперации (очень этим гордится!), среднего роста, светлая шатеночка с густыми усиками на верхней губе.
Официантка Ира, молоденькая, не в меру любопытная, прямо в душу лезет: «Вы недавно приехали? Вы у нас впервые?» Все это мне напоминает зав. гостиницей в Вороново (заметил, что официанткам, работникам прилавка и парикмахерам я почему-то нравлюсь).
30 августа. — Обошел лес вокруг Радуни, съездил в Острино (центр Василишского района), Новый Двор, Ляхи, Казик.
31 августа. — Я уже в Гродно. Древний городок, чистый, зеленый, красивый. Остановился в гостинице «Белоруссия» — цивилизация! Наконец-то отмылся от лесного бродяжничества, привел в порядок одежду и обувь. Решил поработать здесь, но на следующую ночь или очень раннее утро (не было и 5 часов) — в коридоре шум, суета, стучат в дверь и через дверь просят срочно освободить номер. Что произошло? Выхожу в коридор, и зам. директора гостиницы, невысокий блондин в сером костюме, объясняет: «Утром приедет польская делегация. Нам надо срочно подготовить номера. Разве вас не предупреждали?» Позже оказывается, что эта делегация всего-навсего команда футболистов Белостокского воеводства...
В Москве еще не раз возвращаюсь к «пейзажным зарисовкам», так напугавшим Альмяева.
Остался ими доволен; детали усилят достоверность повести.
Пейзажные зарисовки
24 августа 1956 г.
р-н Вороново
День пасмурный, моросит мелкий дождь.
В 6.00 рассвело, но не совсем. На небе ни просвета. Плывут серовато-дымчатые облака. Ветер колышет ветви.
14.00: дождь перестал; ветер сушит дорогу, на небе посветлело. Солнца нет, но уже не так пасмурно.
Узкая мощеная булыжником дорога, с двух сторон обсаженная деревьями — липа (более всего!) с замшелыми стволами, береза, рябина — густо-сочно-красные пучки ягод.
Воздух свежий, с каким-то неуловимым ароматом.
На липах желтые листья, в кюветах — тоже. В 17.00 снова дождь, никому не нужный, а затем сквозь облака тускло светит солнце, оно становится все меньше, превращаясь в маленькое светлое пятнышко.
Вечер холодный.
В 22.00 совсем темно.
25 августа 1956 г.
р-н Вороново
После 7.00 появляется солнце, слепит глаза. Но к 10.00 небо снова затягивают облака. Дует холодный ветер.
Километра два в сторону Лиды влево от шоссе мелкий (в рост человека и выше) лес-подрост или подлесок (орешник, береза, сосна, ельник), подернутый прожелтью.
Год мокрый. Уже семь недель идут дожди. И пожелтело все от непогоды раньше времени и выглядит совсем по-осеннему.
В лесу поросли вереска, кусты можжевельника.
Полно грибов. Белые отошли, есть подберезовики, подосиновики и др.
26 августа 1956 г.
Вороново — р-н Радуни
5.30. Еще темно, и в 6.00 не совсем рассвело. На востоке у горизонта узкая полоска — светает; выше темные не то тучи, не то облака. Дует сильный ветер.
В автобусе из Вороново в Радунь: стремительно бегут назад придорожные кусты и деревья. Солнца нет, все окрашено в сероватые тона.
После поворота с шоссе Вильно — Лида в сторону Радуни недолго тянется лес по обеим сторонам, сосна густая; затем редколесье и вскоре поля, хутора и поля. Рощиц нет, а леса вокруг вовсе не видно. Дорога — гравий.
К 8.00 небо становится чисто-голубым, лишь у самого горизонта светлые облачка.
А ветер сильный, мотает деревья.
На западе неясное, еле заметное пятнышко — луна; нижняя правая часть ее не видна.
27 августа 1956 г.
р-н Радуни
День снова ветреный, на небе светлые легкие облачка, светит солнце. Дорога за ночь просохла, и за машинами поднимается пыль.
Дорога гравийная — 3–4 км — от Радуни в сторону Гродно: вправо — молодой лес, сосняк, сменяется лиственным подростом, болотистые кочковатые поляны; влево — в редких рощицах — хутора.
12.00. Солнце греет — в плаще жарко, и ветерок не освежает. Трава на открытых местах просохла, кусают блохи.
Уже после 12.00 по небу плывут светлые облака, но солнце светит. Оно исчезает около 17.00, с запада наползают тучи, закрывая полнеба, темные, тяжелые.
Гроза проходит стороной между 18.00 и 19.00, слышны раскаты грома, идет дождь (не ливень).
Он прекращается около 19.00, на улице сыро.
21.00. Солнце уже скрылось. Небо дымчато-голубоватое с редкими неяркими звездами. На западе над горизонтом протянулись темно-серые, с верхней оранжевой кромкой, облака.
22.00. Совсем темно. Небо, темно-синее, все усыпано звездами.
23.00. Небо затянуто облаками, кое-где проглядывают звезды. На север медленно плывет розоватое облачко и понемногу исчезает.
28 августа 1956 г.
р-н Раду ни
День солнечный, жаркий. Легкий ветерок освежает. В молодом сосняке меж деревьями — паутина, разрываешь ее — лицу неприятно. Земля усыпана порыжевшей хвоей. Вдоль опушки поросли мелкого вереска.
На поляне (монотонно, неумолчно, звучно) стрекочут кузнечики.
На опушке сосняка песчаная плешь — пустырь, на ней отчетливые следы.
14.00. Солнце то прячется за облаками, то снова проглядывает; на открытом месте прохладный ветер.
18.00. Солнце еще довольно высоко. Невесомые, светлые облачка плывут по небу.
19.00. Солнце спускается ниже, но все же довольно высоко над горизонтом.
20.00. Солнце спустилось еще ниже и висит над самым горизонтом ярким оранжевым пятном под облаками. Запад далеко-далеко у самого горизонта освещен, окрест же солнечные лучи не доходят. Спустилась вечерняя прохлада.
21.00. Солнце село, спряталось за горизонтом. На западе у горизонта вытянулись облака, под ними багряная полоска. Смеркается, темнеет. Отдельные деревья, дома различимы на расстоянии до 100 метров.
29 августа 1956 г.
р-н Радуни — Острино
Ночью шел дождь. Утро пасмурное, серое.
К 8.00 появляется солнце и светит до вечера. День жаркий — свыше 20°.
Поздно вечером крапает дождик.
Из Радуни в Гродно
29.08.56 г. 18.00
98/86{70} — Вправо лиственный подрост
94/90 — Рощицы, хутора, поля
93/91 — Хутора в рощицах
92/92 — Дорога, обсаженная березами, поля, вдали лесок
89/95 — Лесок подходит к шоссе. Хвойный подрост с обеих сторон, хутора
85/98 — Лес смешанный, молодой с обеих сторон. Болотце
85/99 — Река Пеляса болотистая, ивы, хутора
84/100 — Дер. Провожа, мелколесье, хутора, болотца.
Лесок на болотце
81/103 — Поля
80/104 — Песчаный откос и дорога. Колодезные журавли. Заболотье
77/104 — Поля, хутора, рощицы, поля по обе стороны
73/111 — Хутора, колодезные журавли
71/113 — Поля, леса, хутора
70/114–68/116 — Хвойный подрост, лиственный по обе стороны, и большой, рослый лес
64/120 —
63/121 — Хвойный лес по обе стороны
62/122 — Луга с кустами, хутора
61/123 — Дорога гравийная, плохая, побитая
60/124 — Поля, рощицы, хутора
56/128 — Местечко Новый Двор
55/129 — Поля, хутора, болота
54/130 — Хутора, поля
53/131 — Дорога, по обе стороны обсаженная деревьями
52/132 — Хутора, рощицы, шестиметровый крест
50/134 — Рощи, леса. Рощи лиственные и хвойные
30 августа 1956 г.
Острино — Новый Двор
День пасмурный. Небо обложено как бы одним сплошным облаком. Солнце не проглядывает. Временами льет небольшой дождь. После 16.00 он усиливается.
От Нового Двора в сторону Бершт за километра полтора начинается лес полнорослый. В основном ель, попадаются сосна и лиственный подрост. Хутора редки, небольшие поля. Дорога малоезженая.
В лесу полно пней: уже после войны много деревьев попилено на строительство и на дрова. Лес сводится бесхозяйственно, хищнически.
Вывернутые с корневищем ели.
Густой мелкий ельник.
Травянистая мягкая дорога.
Омытые дождем головешки от костра.
С ели с шумом падают шишки. Под хвойными деревьями травы почти нет, земля усыпана порыжевшей хвоей.
Мокрые листья кустарников. И в хвое — росинки воды.
На проселковой дороге в лесу разломанный полусгнивший мостик. Машина не пройдет, да и телега едва ли.
Лида — Вавюрка (25 км)
Выезд из Лиды по шоссе на Гродно.
Лес, кустарник по обеим сторонам дороги.
Сосна, лиственный кустарник, речка Дитва.
Влево отходит дорога на Гродно.
Узкая дорога, обсаженная ивами.
Сосняк. Березняк.
Поля. Справа Мыто — 1 км.
Справа разбросанные хутора и вески.
Крыши — замшелые пирамиды.
Поля.
Красновцы — разбросанная хуторами деревня.
Ковали — двумя порядками по обеим сторонам дороги деревня.
Леса и кусты.
Вся дорога мощена булыжником.
Синонимы
Ветви
задумчивые
косматые, кудрявые, раскидистые, пышные
мокрые
молодые
Ветер
быстрый, порывистый, резкий
крепкий, сильный, свежий
злой
воющий
холодный, студеный
слабый, тихий
западный (и т.д.)
попутный
Лес
красный (хвойный), черный (лиственный)
густой, частый
задумчивый, дремлющий, сонный, спящий
вековой, могучий, мелкий, строевой
глухой, дремучий, косматый, темный, угрюмый, хмурый
густолиственный, светлоствольный, тенистый
унылый
Варианты описания следов
1. По форме:
— четкие отпечатки, вдавленные
— неясные отпечатки следов, поверхностные
— запутанные следы
— уходящие следы
— очертания следов углублялись в чащу деревьев
— края следа — крутые, острые с осыпающейся почвой, закругленные
2. По содержанию:
— размер следа (его длина, ширина)
— след обычного армейского сапога
— оттиск подошвы (пришита, прибита гвоздями, скошенность носка, трещины, бороздки)
— оттиск каблука (скошенность, искривленность — походка)
— отпечатки, выдавленные сапогами со скошенным кнаружи каблуком, железными косяками на носках, с шипами на подошве
3. По силе вдавления в почву:
— еле видный, легкий
— почва под ним спрессована (т.е. оставлен человеком с большим весом и грузом)
4. Давности:
— в лиственных лесах почва влажная и хорошо сохраняет следы
— даже в сухую погоду почва в зарослях кустарника влажная и хорошо сохраняет оттиски следов
— отпечаток сапога на сырой (влажной) земле как фотография сохраняет всё
— совсем свежие следы
— размытые дождем следы — т.е. проложены до последнего дождя
— ветер раздувает четкость следа по краям
— нахождение на следах травинок, семян — след проложен в безветренную погоду
— примятая трава, сломанные и раздавленные травинки дорожки следов
— след проложен не более часа назад
— выпрямленная трава — след оставлен более двух часов в низине, тенистом месте; более пяти часов — на открытом пространстве
5. Особенности:
— следы от обеих ног одинаковые — походка прямая
— разная величина шага и степени спрессованности почвы — свидетельство хромоты, причем меньший шаг соответствует больной ноге
— длина шага у мужчины среднего роста при ходьбе:
медленная — 70–75 см
скорая ходьба — 80–85 см
очень быстрая — 90 см
6. Детали особенности следа от приземления парашютиста:
— глубокая борозда от подошвы обуви, слабее — от каблука
— смещение слоя земли на месте приземления
— выше и рядом — оголенные и сломанные ветки дерева, кустарника, примятая трава
Окурок (как вещдок)
1. Сигарета, папироса, самокрутка
2. Цвет, запах, степень сохранности
3. Вид
— окурок брошен, примят, притоптан
— раздавлен (носком, каблуком)
— загашен слюной
— загашен пальцами (сдавлен с боков)
Местонахождение
— в траве, кустарнике...
— под камнем
— частично зарыт в землю
Даты пеленгации и дни поисков
7 августа — первая пеленгация
13 августа — вторая пеленгация
14 августа — первые сутки поисков
15 августа — вторые сутки поисков
16 августа — третья пеленгация
третьи сутки поисков
17 августа — четвертые сутки поисков
18 августа — пятые сутки поисков
19 августа — шестые сутки поисков
Дни недели в августе 1944 г.
18 августа — пятница
19 августа — суббота
20 августа — воскресенье
Апрель 1958 г. — Готово 18 главок, но посмотрел написанное — и не нравится. Придется многие переделать.
Мысли по доработке и усилению:
1. Генерал (а может, генералы) необходим, чтобы показать масштаб и значительность операции.
2. Аникушина ввести где-то в середине. Может быть, столкнуть с Таманцевым (?).
3. Плохо, что три версии обозначены, но развития не получают и герои по ним не работают. Что тут можно сделать? Возможно, дать небольшую сценку: Петляков выезжает с двумя немцами-военнопленными.
4. Подчеркнуть наблюдательность героев.
5. Все эпизоды, не имеющие прямого отношения к развитию сюжета, не двигающие сюжет, — сократить до предела.
Август 1958 г. — Вновь собираюсь в Литву и Белоруссию. Планирую отдохнуть в Друскениках — место и здешний климат на меня действуют благотворно — и поработать — уточнить некоторые детали. Предыдущая поездка в Гродненскую область, хоть временами была почти детективной, дала мне хороший «толчок» мозгам.
31 декабря 1961 г. — Прошедший год был неудачным для меня, малоплодотворным, вернее, в основном нерабочим. Мои планы в наступающем году: познание, систематическое и разнообразное, спокойное, без перенапряжения. Вплотную заняться повестью о разведчиках. Сбор и работа с подсобными материалами.
Лето 1964 г. — Детектив разрастается и все больше занимает мои мысли. Сделано вчерне 22 главы.
28 марта 1965 г. — Медленно, туго идет работа. Надо больше думать о повести, и думать, как бы глядя со стороны. А не упираться в отдельный эпизод, мучаясь над ним неделями и, по существу, буксуя на одном месте. Это повесть, только повесть, а не роман. Даже если сочтут, что это роман, все равно подзаголовок — повесть. Просматривать планы, наброски, готовые эпизоды и тем самым давать «толчок мыслям», записывать схематично и затем развивать.
3 июля 1968 г. — Повесть должен был завершить к 1-му, а еще начать и кончить. Дай бог, через год. Срамота, да и только.
Декабрь 1968 г. — Каждому человеку природой отпущено определенное количество энергии. Будь осторожен. Экономь силы. Делай только то, что, кроме тебя, никто не сможет сделать.
Даешь повесть!
4 марта 1971 г. — Передал первый экземпляр рукописи детектива с условным названием «Убиты при задержании» в журнал «Юность». Письмом сообщил главному редактору, что все события и персонажи в повести вымышлены, «оперативные документы» сочинены, архивными документами и материалами или закрытыми источниками не пользовался, и предупредил о трудностях цензурного характера, которые могут возникнуть у редакции при сдаче рукописи в печать.
Представил 47 главок из запланированных в повести 72.
20 апреля 1971 г. — Работу над четвертыми сутками поисков закончил 16 апреля. Работа над пятыми сутками поисков должна быть завершена к 30 июня. Возможен перемонтаж восьми глав. Возможно дробление главы «Аникушин» на две. Возможно добавление перед «Задержанием» еще одной главы — «Оперативные документы».
Октябрь 1971 г. — Надо доделать начисто главы: 51-я («Оперативные документы»), 52-я («Алехин»), 54-я («Таманцев»), 56-я («В Ставке»), письма, пятые и шестые дни поисков. Ужасное напряжение.
Апрель 1972 г. — Повесть не закончена. Увеличение ее объема. Необходимость изучения значительного количества различного справочного материала.
Декабрь 1972 г. — Сделал еще 15,5 главок (100 с лишним страниц) — повесть усилилась и стала, несомненно, значительней. Но надо сделать еще 9,5 главок (65–70 страниц). Работа со справочным материалом.
Январь 1974 г. — В журнал «Юность» сдал второй, расширенный вариант рукописи, изменив название с «Убиты при задержании» на «Возьми их всех!..», а повесть — на роман.
Февраль 1974 г. — Издательство «Молодая гвардия» хочет выпустить роман отдельной книгой сразу же после журнальной публикации. Направил экземпляр рукописи романа с условным названием «Позывные КАОД (В августе сорок четвертого...)». Познакомился с моим будущим редактором — Валентином Павловичем Аксеновым.
Июль 1974 г. — Предложил окончательное название романа — «Момент истины». В отделе культуры ЦК настоятельно рекомендовали предпочесть второе из предложенных названий — «В августе сорок четвертого...».
1974 г. — Роман вышел в журнале «Новый мир», № 10, 11, 12, под названием «В августе сорок четвертого...».
1976 г. — Роман при переиздании выходит под двойным названием «В августе сорок четвертого... (Момент истины)».
1979 г. — Восстановил основное название романа «Момент истины», дав пояснение самому термину применительно к роману. Чтобы не возникало путаницы — при всех следующих изданиях романа всегда указывать в скобках название «В августе сорок четвертого...».