О книге Ингерсолла «Совершенно секретно»
Книга Совершенно секретно», принадлежащая перу РАЛЬФА ИНГЕРСОЛЛА, бывшего редактора американской левой газеты «П. М.», вызвала со стороны многих солидных критиков различную оценку ее правдивости.
Печатаемая ниже рецензия принадлежит ЧАРЛЬЗУ Г. ТЭЙЛОРУ, соотечественнику Ингерсолла, и первоначально появилась в американском ежемесячнике «Атлантик Монтли» под заглавием «Ошибки Ральфа Ингерсолла» (октябрьский номер 1946 года).
Тэйлор, профессор кафедры европейской истории в Гарварде, ведущем университете Соединенных Штатов, служил в американской армии с июня 1942 по июль 1946 года и демобилизовался в чине полковника.
Прослужив год в системе военно-разведывательных органов, он затем работал в Историко-исследовательском отделе Г-2, первым начальником которого он являлся, а затем занимал должность начальника редакционно-издательского отдела.
На европейском театре он в период с марта 1944 по февраль 1945 года собирал данные исторического характера по местам боев. Тэйлор принимал участие в кампаниях в Нормандии и в глубине Франции и в течение некоторого времени был прикомандирован к штабу Первой американской армии.
По заданию Военного министерства СЩА он написал исследовательскую работу «Плацдарм Омаха», затем участвовал в составлении сборника, посвященного разбору операции под Сен-Ло (вскоре это издание выйдет в свет), и изучал ряд других этапов европейской кампании.
Книга Ральфа Ингерсолла «Совершенно секретно» претендует на то, чтобы поведать «закулисную историю» кампаний, происходивших в Западной Европе.
Автор сосредоточил все свое внимание на том, что происходило в высших кругах командования, на отдельных личностях и на причинах, побуждавших к важным стратегическим и тактичрешениям.
Он освещает все эти вопросы, рассуждения и соображения военачальников в таком стиле, словно его устами произносит приговор история.
Ряд обозревателей, отрицательно отнесясь к многим основным выводам автора, удивлялся, как мог офицер, служивший в одном из второстепенных отделений штаба, знать так много, как Ингерсолл; эти обозреватели указывали на то, что в книге почти все генералы, за исключением двоих, которым Ингерсолл был непосредственно подчинен, представлены как люди неспособные, чтобы не сказать хуже.
Взгляды Ингерсолла не могут подняться над уровнем его познаний в отношении военных фактов.
Обратимся к довольно большой части его труда, проверим ее в некоторых деталях и посмотрим, какими фактами пользуется автор, насколько осторожно он с ними обращается и какие факты и в каком количестве он игнорирует.
Для этой цели довольно убедительным примером будет сделанное им описание кампании в Нормандии (июнь-август 1944 года), которое занимает в книге 100 страниц из общего количества 354.
Начнем с того, что в книге есть сугубые ошибки по поводу самих фактов. Многие из них, может быть, относятся к вопросам, не имеющим большого значения, но в то же время они имеют определенное значение с точки зрения оценки добросовестности автора, ибо он завоевывает доверие читателя рядом категорических и безоговорочных заявлений.
В качестве примера подобного рода ошибок приведем следующие четыре, содержащиеся лишь на трех страницах. Поскольку Ингерсолл проявляет главный интерес к ошибкам союзных генералов, можно простить ему, что он называет фон Клюге вместо фон Рундштедта командующим немецкими войсками на Западе в период вторжения (стр. 153. Здесь всюду дана нумерация страниц по английскому изданию рецензируемой книги.).
И поскольку .это описание во всех отношениях лишь в общих чертах излагает план вторжения, быть может, участок начальной атаки (там было шесть дивизий, а не семь, как сказано на стр. 151) не имеет существенного значения.
Далее идет забавный рассказ (стр. 153) о боязни немецких младших командиров «поднять телефонную трубку» или дать сигнал тревоги на протяжении нескольких часов в день вторжения, после того как «первые донесения о приближении союзного флота достигли ставки генерал-полковника фон Клюге» (sic!).
Автору этой версии не повезло, ибо архивы седьмой немецкой армии и книга регистрации телефонных переговоров содержат записи, из которых явствует, что в стане противника шел широкий обмен мнениями по поводу предстоящего вторжения между командованием Западного фронта и штабами армейских группировок еще в 02 часа 30 минут, когда происходила высадка первых авиадесантов, то есть за 4 часа до высадки морских десантов.
Что же касается рассказа Ингерсолла о ходе событий на береговом участке «Омаха» (стр. 151), оставшиеся в живых участники этой жестокой битвы имеют полное право протестовать буквально против всех деталей этого краткого и претендующего на точность описания.
По словам автора, эта группа войск была прикована к береговому участку «целых шесть часов, вплоть до того момента, когда в этом месте был поставлен огневой вал корабельной артиллерии эсминцев, начавший громить доты».
На самом же деле части всех восьми штурмовых пехотных батальонов уже преодолели прибрежные возвышенности в течение 2-3 часов после первой высадки, и задача эсминцев при всей ее важности заключалась главным образом в том, чтобы помочь продвижению следующих эшелонов.
Столь же ошибочна и единственная вторая ссылка на ход действий на участке «Омаха» (стр. 128), ибо в этом месте Ингерсолл говорит о тяжелом положении, в котором штурмовые части очутились в результате того, что у них не было танков ( «...на берегу, без танков, которые оказали бы им поддержку»).
Дело обстояло не так. Несмотря на то, что большая часть танков-амфибий, пущенных на берег, затонула, часть машин все же была доставлена на самый берег при помощи специальных десантных судов «ЛСТ»; в итоге из общего количества 96 танков, посланных для поддержки первых эшелонов, на берег было доставлено почти две трети их.
Подлинные трудности на участке «Омаха» и обстоятельства их преодоления даже и не упоминаются в рецензируемой книге.
Можно было бы привести и другие примеры подобных ошибок, причем в ряде случаев трудно было бы даже назвать их мелкими ошибками, ибо они связаны с более широкими проблемами.
Так, например, для того чтобы отрицать какую-либо заслугу Британской армии в сковывании крупных ненецких сил и в оказании содействия при осуществлении июньского прорыва, Ингерсолл (стр. 179-180) утверждает, что приблизительно 25 июля немецкие войска, если считать «по-батальонно», были «несколько сильнее» на участке фронта американских войск, чем в британском секторе, хотя при этом он и признает, что у немцев была «сосредоточена большая часть бронетанковых войск в резерве у Кана».
При ближайшем рассмотрении этой фразеологии трудно удержаться от того, чтобы не охарактеризовать ее как «весьма благовидную, по мало правдоподобную». Фактически немцы сосредоточили не менее пяти бронетанковых дивизий против британского участка фронта (при этом очень небольшая доля бронетанковых войск держалась в резерве!), в то время как против американского участка стояло две дивизии.
Как же понять в этом контексте выражение «несколько сильнее» или «побатальонный» расчет? И как же быть с подсчетами, приведенными за тот же период в докладе генерала Эйзенхауэра, который определяет подлинную численность немецких войск (стр. 38) в количестве девяти дивизий всех родов оружия, противостоящих британскому участку фронта, при семи с половиною дивизиях, противостоявших американскому участку?
Однако в книге содержатся ошибки еще более существенные, чем вышеприведенные. Одна из таких гораздо более глубоких ошибок содержится в одной, якобы, фактической характеристике, изложенной с безоговорочной категоричностью.
«Войска на участке «Омаха», — утверждает автор (стр. 152), — осуществили решительный прорыв и только на следующий день после начального десанта остановились лишь в силу приказа самого Монтгомери».
Это заявление прекрасно согласуется с тем утверждением, которое автор развивает в дальнейшем, о том, что британский командующий уже готовился в то время присвоить себе все лавры, осуществив атаку у Кана. Однако это заявление не имеет ничего общего с фактами, характеризующими боевые действия пятого корпуса в тот период. Он не только не осуществил какого-либо прорыва на следующий день после начальной высадки, но две дивизии этого корпуса все еще пытались в тот момент достигнуть берегового десантного участка, назначенного для них на первый день вторжения. Они развернули здесь боевые операции лишь на третий день после вторжения.
И этот корпус не только не был у остановлен, но, наоборот, штаб корпуса отдал приказ о проведении новых атак на четвертый день после вторжения, и корпус продолжал атаковать все дни вплоть до 13 июня (то есть спустя 7 дней после начального десанта), когда атаки были прекращены по приказу генерала Брэдлея, концентрировавшего свой удар в направлении Шербура.
Откуда же появилась эта ложная информация, проникшая на страницы книги «Совершенно секретно»? Судить об этом можно лишь по вступительной фразе предисловия Ингерсолла, в которой он заявляет: «Я никогда не смог бы точно разобраться в источниках информации, которой я пользовался для настоящей книги.
Другая явная ошибка, занимающая у автора довольно много места, касается планов немцев в период после начала вторжения. Как утверждает Ингерсолл (стр. 153), «первое решение вражеского командования, с которым пришлось столкнуться Монтгомери, отнюдь не представляло собою... приказа о контратаке на береговом участке». Далее он утверждает, что немцы подтянули резервы и расставили свои войска «в непрерывную линию», приказав им «окопаться» и сковать береговой плацдарм союзников.
Трудно привести другой пример, который был бы так далек от подлинных событий, как это впоследствии выявилось при ознакомлении с архивами штаба седьмой немецкой армии. (Эти архивы были захвачены в августе, часть из них была опубликована в донесениях Главной ставки союзных экспедиционных войск еще в сентябре; однако Ингерсоллу не нравится ни Главная ставка союзных экспедиционных войск, ни ее документация.)
Гитлер начал отдавать «приказания о развертывании боев» в самый день вторжения, а не на шестидесятый день после начального десанта (стр. 179), как утверждает автор книги. Вечером в день вторжения седьмой армии было приказано сосредоточить все наличные бронетанковые силы и уничтожить посредством немедленной контратаки в первую очередь британский береговой плацдарм. В течение последующей недели фон Рундштедт и Роммель предпринимали всевозможные попытки осуществить этот приказ: одна за другой подходили и пытались наносить удары их четыре бронетанковые дивизии, оказавшиеся у места боев.
За исключением местного успеха у Виллье-Бокажа эти усилия были мало эффективными; это происходило по двум причинам: союзная авиация сорвала все попытки координированной атаки, а Вторая британская армия продолжала оказывать давление, не давая противнику закрепиться на своих рубежах. Однако немцы все же пытались атаковать и приостанавливали атаки приблизительно на седьмые сутки после начала вторжения именно для того, чтобы сосредоточить побольше ударных бронетанковых войск до возобновления наступления у Кана.
Но им так и не удалось произвести эту концентрацию; причины этого видны из их собственных подробных донесений, в которых говорится о том, что атаки союзных войск держали фронт немецких войск на пределе напряжения, заставляя немцев расходовать в оборонительных боях части, предназначавшиеся для наступления.
Приписав немецкому командованию установку, которая совершенно противоречит фактам, Ингерсолл обращается к анализу (стр. 156-163) стратегических действий фельдмаршала Монтгомери, которые предусматривали начало наступления у Кана приблизительно на восьмой день после вторжения.
Автор отчетливо заявляет, что, по его мнению, это «смелое решение» объяснялось мотивами личного престижа и что оно представляло собою крупнейшую ошибку.
Вместе с тем не менее ясно и то, что автор забыл основные черты стратегического плана вторжения.
На стр. 156 он следующим образом характеризует общую обстановку приблизительно на восьмой день после начала вторжения: «Таким образом перед главнокомандующим Монтгомери, с того момента как было высажено достаточное количество войск, которыми он мог бы командовать, стояла задача вырваться куда-нибудь из района Бокажа». В этом заявлении совершенно игнорируется стратегический план вторжения (так называемый план «Оверлорд Нептун»), точно определявший первые объекты, которых союзные армии должны были достигнуть в первые дни и недели боев, пока шло закрепление завоеванного плацдарма. В этот момент большая часть этих объектов еще не была достигнута. Шербур, Котантен и Сен-Ло еще не были взяты американцами; британцы еще не захватили всех своих объектов, предусмотренных оперативным планом первого дня вторжения, в особенности Кан, а также еще не заняли территории, прилегавшей к Кану непосредственно с юга и пригодной для устройства аэродромов.
Поскольку никто не собирался сразу же отказываться от генерального плана вторжения, британским войскам несомненно нужно было переходить в наступление для захвата предназначенного для них плацдарма.
Именно так они и действовали; именно это и было сражением, проведенным по собственной инициативе, именно это и характеризовало «смелое решение» Монтгомери!
Рассчитывал ли он при этом добиться крупных результатов, осуществить прорыв и завоевать личную славу, — эти вопросы не имеют значения, ибо сущность дела заключалась в том, чтобы либо осуществить атаку на Кан, либо совершенно отказаться от союзного плана, предоставив инициативу немцам в том секторе, где они были особенно сильны. Однако наиболее яркий пример неосведомленности Ингерсолла об основных оперативных фактах, причем пример, который не может вызвать ни малейшего сомнения, относится к наступлению Первой американской армии в период с 3 по 20 июля, посредством которого были обеспечены возможности для прорыва, осуществляемого операцией «Кобра». Это была операция отнюдь не малого масштаба; в ней участвовало три корпуса и часть еще одного. Ее результаты были ничтожны, ибо удалось продвинуться на глубину 8-16 километров по фронту протяжением в 64 километра на участке, охватывавшем Ла Эй-дю-Пюи, Сен-Ло и высоту «192».
Понесенные при этом потери были, пожалуй, самыми крупными за аналогичный период в течение всего хода военных действий в Европе; так, например, 79-я, 90-я, 83-я, 4-я и 29-я дивизии теряли в непрерывных и ожесточенных боях по 500 человек в день. Девятнадцатый корпус потерял около 12000 человек; общая численность потерь составила 30 000- 40 000.
Еще много месяцев спустя воинские части, участвовавшие в этих боях, в особенности в так называемом «сражении за межи», вспоминали о них, как о самом тяжелом этапе всей кампании на Европейском континенте.
И хотя в результате этого наступления не удалось достигнуть большей части первоначально заданных объектов, один важнейший результат был достигнут: Первая американская армия выбралась из болотистой низменности в район, где возможен был прорыв, который и был затем осуществлен.
Об этом сражении можно было бы рассказать еще очень много такого, что представляет интерес с военной точки зрения. Но здесь мы лишь подчеркнем, что Ингерсолл либо совсем не был об этом осведомлен, либо (читателю предоставляется самому решать этот вопрос, прочтя небольшой параграф в конце стр. 164) он относит все эти бои к июню, то есть к периоду, предшествовавшему падению Шербура!
Автор рассказывает нам о том, что генерал Брэдлей, использовав менее половины своих войск для наступления на Шербур, все же «смог в полной мере занять делом и остальные свои дивизии». «Было приказано непрерывно наращивать атаку в глубь страны, чтобы вырваться из болот и затопленных районов, за которыми полуостров соединяется с материком. Эти атаки были малоэффективными, причем некоторые из них были очевидными для противника, велись довольно грубо... и сопровождались тяжелыми потерями. Тем не менее день за днем, на протяжении нескольких недель, они продвигались все дальше вперед, вплоть до того момента, как пал Шербур (выделено мной — Ч. Г. Т.). В результате этих атак войска продвинулись на несколько километров к югу от основания полуострова. Это дало американцам выход на оперативный простор для маневра на территории, покрытой сетью хороших дорог».
Если бы это описание относилось к июлю, оно, грубо говоря, соответствовало бы обстоятельствам дорогостоящего наступления, завершившегося операцией «Кобра». Но так как оно отнесено к периоду, предшествовавшему падению Шербура (26 июня), сражения, описанные Ингерсоллом, существуют лишь в его собственном воображении. В действительности же вплоть до 3 июля наши войска, сосредоточенные у Котантена, вели оборонительные бои.
Что же касается июльских боев, автор хранит странное молчание обо всех событиях этого месяца, предшествовавших операции «Кобра». Это тем более странно, что, как рассказывает нам Ингерсолл, после захвата Шербура Брэдлей был «готов к тому, чтобы выступить». Так когда же он выступил?
Тщетно станет читатель искать на страницах книги «Совершенно секретно» указаний о том, какие действия предпринимал Брэдлей с Первой армией в период между 26 июня и 25 июля. Несомненно, это представляет один из самых странных периодов затишья в анналах истории войн, — если бы только это было правдой!
Трудно было бы сыскать более фундаментальное и всеобъемлющее искажение основных боевых операций, чем то, с которым мы сталкиваемся в этой книге. Можно было бы и дальше анализировать эту ошибку, но, повидимому, было бы бесполезно спрашивать Ингерсолла, известно ли ему, какое место занимали июльские бои в генеральном плане вторжения.
Столь же бесполезно было бы спрашивать его и о том, какое место занимали в этом плане приказы Монтгомери (эти приказы, упомянутые в конце стр. 165 в таком духе, словно они не были осуществлены, фактически и привели к наступлению, предпринятому в начале июля).
Так же бесполезно было бы спрашивать Ингерсолла, известно ли ему, что эти июньские бои были обозначены в плане шифром «Лаки Страйк» ( «удачный удар»), ибо он приписывал это шифрованное обозначение боям на прорыв (стр. 168).
Можно было бы задать и целый ряд других более или менее заостренных вопросов относительно других этапов французской кампании, но и отмеченного выше вполне достаточно, чтобы вывести предварительное заключение.
Порою факты служат окончательным доказательством, а между тем при написании своей книги «Совершенно секретно» Ингерсолл лишь очень смутно припоминал ход основных военных операций, относительно которых он берет на себя смелость давать оценки и выносить суждения.
Кроме этого вывода можно сделать еще два. Его оценки и суждения едва ли могут подняться выше уровня его осведомленности об основных чертах операций. Его скрупулезность (или отсутствие таковой) проявленная при обращении с простейшими фактами, свидетельствует о степени ценности далеко идущих толкований и критических заявлений автора.
Мне лично было особенно неприятно читать книгу «Совершенно секретно» потому, что мы с Ингерсоллом полностью сходимся в одном: для меня, как и для него, генерал Брэдлей действительно является крупнейшим боевым генералом в истории военных действий на Европейском театре.
Именно поэтому и еще потому, что я глубоко уважаю его волевые достоинства, мне кажется совершенно ненужным и не подобающим преувеличивать достоинства генерала Брэдлея за счет его начальника, его союзников, его коллег-генералов и прежде всего за счет фактов.
ПЛАН ФЕЛЬДМАРШАЛА МОНТГОМЕРИ...Мой план заключался в том, чтобы после высадки и прочного закрепления создать угрозу прорыва на восточном фланге, то есть в секторе Кана; угрозой прорыва привлечь главные резервы противника в указанный сектор, завязать с ним боевые действия и удерживать в этом районе, используя для этой цели британские и канадские армии.
Связав главные резервы противника на восточном фланге, я намеревался произвести прорыв на западном фланге, используя для этого американские армии под командованием генерала Брэдлея и опираясь на Кан. Этот удар должен был наноситься в южном направлении до Луары с тем, чтобы потом по широкой дуге повернуть на восток и выйти к Сене в районе Парижа...
Этот генеральный план был сообщен мною командующим полевыми армиями в Лондоне в марте 1944 года, то есть за три месяца до начала вторжения.
В июне, июле и августе операции развивались в точном соответствии с моим планом. Я намечал выйти на Сену через 90 дней после начала вторжения, на самом же деле первое форсирование реки произошло через 75 дней.
Из доклада Монтгомери о Нормандском сражении.
Рецензия опубликована на русском языке в номере газеты «Британский союзник» №4(233) от 26 января 1947г., стр. 2, 11. Этот номер в Сети: http://oldgazette.ru/britsouz/26011947/index.html