Под звездами балканскими

Вечером 27 августа командир 28-й гвардейской стрелковой Харьковской Краснознаменной дивизии провел совещание. На него были приглашены командиры и начальники штабов частей. Генерал Г. И. Чурмаев подвел итоги боев за землю Молдавии и поставил задачи на марш.

И вот рано утром следующего дня мы двинулись через Чимишлию на Измаил. К рассвету 3 сентября дивизия уже сосредоточилась на южной окраине Измаила и начала переправу через Дунай, а точнее, через северный, Килийский его рукав на большой остров Летя. Она не заняла много времени. Совершив 15-километровый марш по острову, к 13 часам полк вышел к южному рукаву — Тульчинскому гирлу. Здесь мы впервые встретились с румынскими речниками, хлопотавшими вокруг четырех утлых барж, на которых нам предстояла дальнейшая переправа через мутные воды могучей реки. А еще четыре часа спустя все наши подразделения были уже на румынской земле, в районе западной окраины Тульчи.

Переправившись через Дунай и почти не останавливаясь, комбинированным способом (пехота от станции Тульча до станции Палас — по железной дороге, а обозы и артиллерия — своим ходом) полк в составе дивизии начал быстро продвигаться к румыно-болгарской границе. Ранним утром 7 сентября 1944 года полк сосредоточился в районе селения Дарабанш.

Мы полагали, что если наши войска вплотную подошли к болгарской границе, то они должны будут вскоре ее пересечь. Гвардейцы обсуждали вопрос, как встретят наши войска болгарская армия и народ: с оружием в руках или дружественно? Разобраться в этом вопросе, а также побольше узнать о стране, в которую мы должны были вступить, нам во многом помогли политработники политотдела [248] армии во главе с его начальником полковником Б. С. Мельниковым. Они провели многочисленные беседы в подразделениях полка, снабдили нас специально выпущенными политуправлением фронта справками о Болгарии. Наши гвардейцы узнали, что в стране широко развернуто партизанское движение и существует повстанческая армия, возглавляемая Болгарской рабочей партией. Болгарский народ с давних пор питает дружеские чувства к русскому народу, который освободил его от турецкого ига. В последующих действиях все это нами учитывалось.

Однако не упускался из виду и тот факт, что наряду с искренними друзьями в Болгарии можно было встретить и ярых недругов. Длительное хозяйничанье гитлеровцев пронизало там фашистским духом все звенья государственного аппарата. Этим духом была заражена часть офицерского состава болгарской армии. Вместе с тем на территории страны еще находились и гитлеровские войска. Поэтому в полку была проведена большая разъяснительная работа о необходимости повышения бдительности. Политработники, беседуя с личным составом, подчеркивали, что при действиях на болгарской территории необходимо быть в готовности к любым неожиданностям.

И вот настал погожий солнечный день 8 сентября. Мы получили задачу — по установленному сигналу перейти румыно-болгарскую границу и в походном порядке продвигаться в направлении Арман, Варна.

К 17 часам полк построился в походный порядок, командиры проверили готовность личного состава к выполнению поставленной задачи и двинулись вперед. Передовые подразделения примерно в 18 часов по радио доложили, что болгарские пограничники сопротивления не оказывают. Минут через 20 перешли границу и главные силы полка. Первыми на болгарской земле мы увидели болгарских пограничников. Они стояли в 10–15 метрах слева от дороги возле одноэтажного здания заставы.

Пограничники были без оружия. Проходя, мы внимательно следили за ними. Сначала они стояли как по стойке «смирно» и в свою очередь смотрели на нас настороженно. Но вот один из солдат-пограничников поднял руку и, улыбаясь, крикнул: «Добре дошли, наши другари!» Сразу же на это приветствие ответили гвардейцы полка. И лед тронулся. Болгарские пограничники подошли ближе [249] к дороге. Начались рукопожатия и приветственные возгласы «ура».

Вскоре весь полк втянулся на территорию Болгарии, продолжая ускоренное движение в глубь страны. Дорога, по которой мы шли, была смешанного покрытия и в довольно хорошем состоянии. Это позволяло совершать марш в высоком темпе. Привалы мы делали вне населенных пунктов и, как правило, перед наиболее крупными из них. Поэтому в селения гвардейцы входили бодрыми и подтянутыми. Но болгарские ребятишки находили нас и в поле. Они сначала робко, издалека приветствовали гвардейцев, а затем, осмелев, подходили все ближе и ближе. Со словами «добре дошли» угощали гвардейцев виноградом и яблоками. Наши воины, принимая подарки, не оставались в долгу. Они дарили детям все, что у них находилось в вещмешках и что было интересно для детей: солдатские звездочки, перочинные ножики...

Мы не препятствовали этим встречам, хорошо зная о том, что если дети — полпреды взрослых — идут к нам, то их родители не боятся нас, доверяют нам своих детей, ищут с нами дружбы. А дружбу эту мы ощущали с каждым часом все сильнее и сильнее. Особенно теплой была встреча в Дропии. Это произошло во второй половине 9 сентября. Еще издали мы увидели стоявших на окраине селения празднично одетых людей. Встречать нас вышли, как говорят, и стар и млад. Всюду виднелись плакаты и транспаранты с надписями: «Добро пожаловать», «Добре дошли, наши другари», слышались приветственные возгласы: «Братушки», «Дружба». Многие приветствовали нас поднятой рукой, сжатыми пальцами в кулак: «Рот фронт». Женщины дарили нашим гвардейцам цветы, угощали фруктами, а на небольшой площади в центре населенного пункта специально выделенной от полка делегации преподнесли хлеб-соль. Там же состоялся непродолжительный митинг.

Самое теплое отношение к советским войскам со стороны населения городов и сел, которые мы проходили, вселяло в нас уверенность, что болгарский народ и его армия воевать против Красной Армии не будут. И чем дальше мы продвигались в глубь страны, тем больше эта уверенность в нас укреплялась. Сердце наполнялось гордостью от сознания, что Красная Армия выполняет почетный долг — долг освободителя порабощенных народов. [250]

Делегация, которая участвовала на митинге в селении Дропия, присоединилась к нам на очередном приваде. Возглавлявший ее заместитель командира полка по политической части майор А. Д. Синягин принес нам радостную весть. Он сообщил о том, что 9 сентября в Болгарии произошло народное вооруженное восстание, что ее народ под руководством Болгарской рабочей партии сверг монархо-фашистскую клику и взял власть в свои руки. Для руководства всей политической жизнью страны образовано демократическое правительство Отечественного фронта.

Воодушевленные хорошими известиями, гвардейцы после короткого привала с песнями двинулись по направлению к Варне. Утром 10 сентября мы уже были на восточной окраине города. В стороне от дороги разбили палаточный лагерь. Где-то в середине дня, когда все организационные вопросы были решены, мы с группой штабных офицеров не удержались от соблазна посмотреть город и Черное море и решили проехать на варненский пляж...

Недалеко от Варны с небольшой возвышенности перед нами открылась изумительной красоты панорама. Город раскинулся у самого берега моря. С востока и юго-востока его окаймляла лазурная гладь с белой бахромой у берега. Каменные, красного кирпича городские постройки от моря отделяла неширокая зеленая полоса городского парка. Склоны небольших гор справа от дороги были сплошь покрыты ровными рядами виноградников. В самом городе и на его окраине много красивых аллей и цветочных клумб. Налюбовавшись, мы спустились вниз к городскому пляжу...

21 сентября, свернув палаточный городок, полк вновь двинулся в путь, на этот раз уже в юго-западном направлении. Шли мы по живописной всхолмленной местности. Дорога была хорошей. На ее обочинах очень часто попадались оборудованные колодцы, из которых бежала родниковая прохладная вода. И каждый раз на привалы мы останавливались именно у таких источников, утоляя из них томившую нас жажду. Население сел и деревень встречало гвардейцев восторженно.

24 сентября 89-й гвардейский полк, преодолев восточные отроги Балканского хребта, сосредоточился на небольшом плато в нескольких километрах юго-восточнее [251] города Ямбол. Здесь нам было приказано остановиться и вновь разбить палаточный лагерь. Мы полагали, что остановка будет непродолжительной, что впереди у гвардейцев еще будет много боев. Видя, как ликует болгарский народ, освобожденный Красной Армией, мы считали, что нас ждут и другие порабощенные фашизмом народы.

Но командование 3-го Украинского фронта сочло целесообразным войска 37-й армии оставить на территории Болгарии, возложив на них особые задачи. Они прежде всего заключались в охране юго-восточной границы Болгарии. Кроме того, саперные войска армии должны были обезвредить минные поля, кое-где поставленные гитлеровскими войсками. Возлагались на нас и некоторые контрольные и другие задачи.

Мне нередко приходилось бывать в городах Елхово, Тополовград и встречаться как с местными властями, так и с простыми гражданами. У болгарских друзей наши воины всегда были желанными гостями. Помнится, как однажды, возвращаясь в лагерь из батальона, несшего службу на границе, и проезжая по улице Тополовграда, мы (трое офицеров, сержант и водитель «виллиса») решили поужинать в корчме. Войдя, мы остановились, оглядывая зал, чтобы выбрать себе место. Зал был просторным и чисто убранным. Посередине его стояло несколько продолговатых столов, за которыми сидели болгары, о чем-то разговаривавшие между собой. Кто-то из сидящих заметил нас: «Смотрите, советские братушки к нам пожаловали». Мы поздоровались. В ответ послышалось дружное приветствие. Несколько мужчин подошли к нам, обменялись рукопожатиями и начали приглашать к столу. Их поддержали остальные. За одним из столов нашлось и нам место.

Не ожидая такого теплого приема, мы немного растерялись, не зная, как поступить. Но, видя всеобщее радушие, уселись на предложенные места. За этот же стол перебрались мужчины, сидевшие за другими столами, потеснив своих товарищей. Спустя некоторое время нам подали вино в графине, виноград, яичницу, сыр и свежие лепешки. Наполнили бокалы вином. Пожилой, с седой густой шевелюрой болгарин на русском языке произнес тост за победу над фашистской Германией. Выпили дружно. Затем я, как старший группы, поблагодарив за пожелание победы, в свою очередь произнес тост за дружбу советского [252] и болгарского народов, за дружбу воинов наших армий, за победу над общим врагом — немецко-фашистскими захватчиками.

Оказалось, что и некоторые другие мужчины немного знали русский язык. Завязалась теплая, дружеская беседа. Болгарским друзьям мы рассказывали о положении дел на фронте, о том, как наши войска перед приходом в Болгарию разгромили гитлеровцев на земле Молдавии. Многие наши собеседники с гордостью заявляли о том, что болгарские войска не воевали на стороне Германии против старых друзей, своих освободителей. Мы их заверили, что наша Коммунистическая партия, советский народ об этом хорошо знают, а потому наша дружба, скрепленная пролитой кровью воинов Красной Армии и болгарской Народной армии в борьбе с немецко-фашистскими войсками, будет вечной и нерушимой.

Болгарские товарищи рассказывали нам о тяжелых днях жизни «под немцем», о том, как болгарский народ с напряжением и вниманием следил за героической борьбой Красной Армии с гитлеровскими полчищами, радуясь одержанным победам, и как они с нетерпением ждали прихода своих освободителей...

За интересной беседой мы не заметили, как прошло время, а нам предстоял еще долгий путь. Перед уходом я попросил капитана П. А. Селиверстова расплатиться с хозяином корчмы за ужин. Но болгарские друзья, видимо, поняли наше намерение и дружно запротестовали. Мы уступили гостеприимным друзьям, поблагодарив их за угощение. Прощание было теплым: крепко жали друг другу руки, обнимались, а с наиболее пожилыми расцеловались. Мы до глубины души были тронуты той теплотой, которую питали к нам, воинам Красной Армии, трудящиеся Болгарии. В своих сердцах мы уносили большую любовь к болгарскому трудовому народу. Хочется рассказать еще об одной примечательной встрече, на этот раз с тружениками болгарского села. Как-то раз, проезжая по полевой дороге с группой офицеров, на окраине небольшой деревни, расположенной в долине реки Тунджа, где-то восточнее Тополовграда, мы увидели седовласого старика и девочку, копошившихся возле большой, как нам издали показалось, кучи зеленого камыша. Подумав, что у них что-то случилось, решили подъехать и, если необходимо, помочь. [253]

Когда мы подошли к ним, дед низко поклонился. Мы поздоровались, спросили, как идут дела. Старик улыбнулся и на смешанном болгаро-русском языке ответил: «Дела-то идут, да силенок уже нет. Остались мы стар да млад, а работа не ждет. Вот с внучкой и трудимся помалу». Дед и внучка, помнится, звали ее Иванна, на примитивном станке выжимали сок из сахарного тростника. Станок этот состоял из двух металлических валков, расположенных друг над другом. Верхний валок имел рукоятку. Повидимому, дед выполнял наиболее тяжелую работу — вращал валки, а внучка закладывала между ними тростник. Выжатый из него сок по нижнему валку стекал в подставленную широкую посудину.

С разрешения деда я попробовал вращать валки, а девочка, смеясь, закладывала между валками большие охапки тростника. Требовалось значительное усилие, чтобы проворачивать ручку. Труд был нелегкий. У нас было немного свободного времени, и я предложил моим товарищам поработать, по-настоящему помочь старику. Все охотно согласились. Лучше всего пошло дело у моего ординарца Виталия Коровкина и шофера «виллиса».

К нам подошли еще несколько стариков. Завязалась сердечная беседа. Болгары рассказывали нам о жизни на селе... Здесь мы впервые узнали о том, что в Болгарии давно существуют крестьянские кооперативы. Мы рассказали болгарским друзьям о наших колхозах и совхозах, о том, как в эти хозяйства в последние годы перед войной стали поступать в большом количестве тракторы и другая сельскохозяйственная техника, как богато стали жить наши колхозники и рабочие совхозов.

Болгарские же товарищи с горечью жаловались на отсутствие в их кооперативах сельскохозяйственных машин. Они объясняли это тем, что в стране не было заводов, производящих сельскохозяйственные машины, а покупать за границей у кооперативов не было средств. Поэтому-то все работы выполнялись в основном самыми примитивными орудиями или вручную.

Помечтали и о будущем. Мы говорили о том, что, когда уничтожим фашистов и закончим войну, наши заводы вместо танков и пушек будут выпускать тракторы и другую нужную колхозам технику. В Болгарии будут организованы кооперативы на новой, социалистической основе. Между нашими странами установится равноправная торговля, [254] и, пока болгарский рабочий класс не построит своих заводов, на болгарских полях будут работать советские тракторы.

Внимательно слушая нашего начальника химической службы Павла Селиверстова, большого специалиста по сельскому хозяйству, один болгарин, глубоко вздохнув, произнес: «Это все как сказка, и мы не доживем до такой яви». Но Павел Александрович заверил его в том, что он еще примет участие в превращении этой сказки в быль.

Пока шла беседа, наши ребята пропустили через валки добрую половину заготовленного тростника. Девочка в большой посудине принесла янтарные грозди винограда и начала угощать нас. Мы и здесь, поблагодарив, попытались было отказаться от угощения. Но дед, разведя руками, сказал своим односельчанам примерно следующее: вот, мол, когда гитлеровские войска здесь появились, они без разрешения опустошали огороды и погреба. Бойцы же Красной Армии не только не трогают ни виноград, ни бахчи, но даже и от угощения отказываются. Мы поняли смысл этих слов. Было приятно слышать такие отзывы о наших гвардейцах.

Расставаясь, седовласый дед трогательно поблагодарил нас за помощь и пригласил заезжать к нему в гости. К сожалению, больше увидеться с этими добрыми людьми не пришлась. Однако встреч с сельскими тружениками у нас было немало, особенно весной 1945 года, когда по указанию командования специальные отряды посылались из полка на помощь болгарским друзьям в проведении весенних полевых работ.

С наступлением осенних дождей и заморозков 28-я гвардейская стрелковая Харьковская Краснознаменная дивизия в конце ноября 1944 года была переведена из палаточного лагеря на зимние квартиры в город Ямбол. Наш 89-й гвардейский стрелковый полк был размещен в военном городке совместно с воинами кавалерийской части болгарской Народной армии. В город полк входил во второй половине дня. Но несмотря на то, что наши войска в Болгарии находились уже более двух месяцев, жители тепло встречали воинов-гвардейцев. Уже после того как полк разместился в казармах, я вместе с командиром комендантского взвода и ординарцем пошел в город. Возле ворот было полно неугомонной и любопытной детворы. По улице мы отправились к дому, в котором мне подобрали [255] квартиру. У входа во двор стояло несколько детей. Одна девочка бросилась ко мне, протягивая ручонки. Я взял ее на руки, и она с детской радостью прильнула ко мне и крепко обняла. Так и запечатлел нас фотограф-любитель капитан Борис Суслов.

Позднее на обороте этого снимка мать девочки написала: «За спомень отъ Венета Хайдукова на 4 год. Ул. Дупавъ, № 16, уч. Ямбол — Болгария». Родители этой девочки любезно предоставили мне комнату в своей квартире. В ней я прожил три недели, до тех пор пока не была подготовлена офицерская гостиница.

Находясь на зимних квартирах, полк усиленно занимался боевой и политической подготовкой, готовясь в любой момент выступить на фронт. Располагаясь в одном городке с воинской частью болгарской армии, мы поддерживали самые дружеские отношения со своими соседями: организовывали встречи офицерского состава, на которых делились боевым опытом с болгарскими товарищами.

Незаметно пробежали зимние дни. Пришла весна, а с ней и историческая Победа! Долгожданная радостная весть передавалась из уст в уста. Невозможно описать словами ликование жителей Ямбола, всю любовь к нам — воинам Красной Армии. Это было непередаваемо...

Во второй половине марта наша дивизия вышла в летние лагеря в Балканские горы. Но и здесь мы долго не задержались. В конце июля гвардейцы покинули пределы прекрасной и гостеприимной Болгарии. С песнями двинулись мы к границам своей любимой Родины. С особым чувством звучали слова одной из них: «Хороша страна Болгария, а Россия лучше всех!»

Благодарные жители Болгарии цветами усыпали нашу дорогу.

Перейдя болгаро-румынскую границу, в Добрудже мы сделали остановку. Но ненадолго. Там 3 сентября мы услышали о нашей победе и на востоке. Вновь в полку прошли митинги, вновь звучали здравицы в честь победы, теперь уже над милитаристской Японией.

А спустя несколько дней дивизия подходила к Тульче. Перешагнув через борта дунайских барж, мы с радостным чувством исполненного долга перед народом, партией, Родиной вступили на советскую землю...