Глава шестая.

Финал

Наступление продолжается

Поражение фашистской Германии в Курской битве показало всему миру, что Советский Союз, его Вооруженные Силы вполне в состоянии самостоятельно, без посторонней помощи выиграть войну.

За 50 дней боев враг потерял свыше полумиллиона солдат и офицеров. Из более чем 70 немецко-фашистских дивизий, участвовавших в Курской битве, 30 были разгромлены. Гитлеровские люфтваффе лишились 3,5 тысячи самолетов. Господство в воздухе полностью и теперь уже окончательно перешло к советским Военно-Воздушным Силам. Особенно большой урон понесли танковые войска противника. Гитлеровцы потеряли свыше четверти танков, сосредоточенных на советско-германском фронте. Да и оставшиеся дивизии были сильно потрепаны. "В результате неудачи операции "Цитадель", — свидетельствовал впоследствии Г. Гудериан, генеральный инспектор бронетанковых войск фашистской Германии, — мы потерпели решительное поражение. Бронетанковые войска, пополненные с таким большим трудом, из-за больших потерь в людях и технике на долгое время были выведены из строя".

Оружейники, как и все советские люди, радовались новой замечательной победе нашей армии. Сражение на Курской дуге не случайно назвали битвой оружия. И эту битву наше оружие выиграло.

Но радость победы не мешала нам трезво оценивать достоинства и недостатки нашей продукции, которая прошла в Курской битве самую суровую проверку — проверку боем.

Изучалось, конечно, и оружие противника. Вскоре после Курской битвы мы организовали осмотр трофеев. Знакомясь с "тиграми" и "пантерами", я обратил внимание, в частности, на техническое решение прицельного приспособления их орудий. Мы предложили ученым и конструкторам разработать аналогичные, но с лучшими характеристиками прицельные приспособления для отечественных систем вооружения. Эта задача была решена в короткий срок.

Изучение захваченных у противника образцов вооружения, анализ информации, поступавшей из различных источников в наркомат, позволяли сделать вывод, что хотя по [246] качеству оно и уступает нашему, но в сравнении с предыдущими годами войны заметно улучшилось. Курская битва подтвердила сделанный нами еще раньше вывод о том, что установка на фашистских тапках T-VI 88-мм пушки дает им примерно двойное преимущество в дальности ведения прицельного огня перед Т-34, вооруженными 76-мм орудием. Кроме того, к концу 1943 года вермахт стал получать новые, более тяжелые системы противотанковой и зенитной артиллерии. Повысились боевые возможности штурмовых орудий и самолетов противника, его противовоздушной обороны.

Не вызывало сомнений, что гитлеровское руководство после сокрушительного поражения под Курском предпримет новые отчаянные попытки восполнить потери в вооружении, ликвидировать отставание в важнейших его видах. Над выполнением военных заказов работали крупнейшие артиллерийские и авиационные фирмы и заводы Европы, в том числе Крупна, Зейнкеля, Мессершмитта, Цейса, а также "Рейнметалл" в Германии, Шнейдера — Крезо во Франции, Ансальдо в Италии, Мадсена в Дании, Сидериуса в Голландии и сотни других. С их конвейеров сходили модернизированные орудия полевой и тяжелой артиллерии, зенитные, танковые и противотанковые пушки с повышенной дальностью стрельбы и начальной скоростью полета снаряда тысячу метров в секунду и более. Возросла броневая защита танков и самоходных орудий.

У нас были все основания предполагать, что структура производства вооружения в фашистской Германии будет чем дальше, тем все больше ориентироваться на увеличение выпуска противотанковой и полевой артиллерии, других средств ведения оборонительных боевых действий. Ведь к концу 1943 года в результате проведенных после Курской битвы наступательных операций Красной Армии враг был изгнан с огромной территории — с большей части Украины, из Краснодарского края, Курской, Смоленской, Орловской и Ростовской областей.

Из месяца в месяц наращивалась сила ударов советских войск. Стратегические резервы фашистской Германии были истощены. Требовались огромные ресурсы, а они становились все более ограниченными.

Вермахт потерял способность проводить крупные наступательные операции. Он мог вести лишь оборону. Но это требовало от гитлеровской Германии и ее сателлитов переключить уже задействованные производственные мощности на выпуск образцов вооружения, способных хоть как-то увеличить [247] оборонительный потенциал немецко-фашистских войск.

Фашистское руководство принимало меры для стабилизации положения на советско-германском фронте после поражения под Курском. Летом 1943 года оно перебросило сюда с Запада 14 дивизий, крупные силы авиации. Это, кстати сказать, предрешило успех высадки англо-американских войск в Италии. Однако сила ударов Красной Армии была такова, что ни переброска на советско-германский фронт новых дивизий, ни лихорадочные поставки вооружения уже не могли приостановить наше наступление.

Конечно, враг не смирился со своим поражением. Буквально каждый шаг на Запад нашим войскам давался с боем, приходилось взламывать заблаговременно созданную, глубоко эшелонированную оборону, преодолевать ожесточенное сопротивление гитлеровцев. Это ставило перед всеми, кто обеспечивал войска оружием и боевой техникой, задачи по наращиванию наступательной, в первую очередь, огневой мощи войск. В частности, надо было оснастить наши танки более мощной пушкой. Я уже упоминал о 88-мм танковой пушке противника, дальность прицельного огня которой вдвое превышала возможности нашей 76-мм танковой пушки. Создание новой, более мощной танковой пушки было поручено Центральному артиллерийскому конструкторскому бюро еще в начале 1943 года. Параллельно работало и конструкторское бюро завода № 9.

Во второй половине декабря 1943 года И. В. Сталин вызвал в Кремль Малышева, Ванникова, Федоренко и меня. Поздоровавшись с нами, он указал на стулья, стоявшие у длинного стола. После того как мы разместились, Сталин высказал неудовлетворение ходом разработки и установки на танк Т-34 85-мм пушки. Мы и сами знали, что дела здесь идут неважно. И тем не менее резкая оценка, которую давал им Сталин, была для нас крайне неприятной.

Естественно, слова здесь были бесполезны. Нужен был результат, и результат быстрый. А его пока не было. Ни один из разрабатываемых конструкторскими бюро образцов 85-мм орудия не мог быть запущен в производство без серьезных конструкторских доработок. Это было хорошо известно всем присутствующим, и мы сидели молча.

Вопросы нам И. В. Сталин не задавал.

Пройдя несколько раз по кабинету, он подошел к своему столу, взял с него какие-то листы и, повернувшись к нам, стал их читать вслух. Это оказалось письмо командира одной из дивизий действующей армии. И. В. Сталин особо [248] выделил из этого письма то место, где сообщалось, что установленные на танках 45-мм и даже 76-мм пушки не эффективны для борьбы с танками противника, особенно с последними модификациями "тигров". "Тигры" практически нельзя бить в лоб, — писал комдив. — Приходится или пропускать их через себя и стрелять в корму, или вести огонь по танкам противника, двигающимся на соседей, то есть по борту. На танк Т-34 нужна более мощная пушка".

Следует отметить, что Сталин всегда внимательно относился к просьбам с фронта и принимал самые решительные меры по их удовлетворению. И на этот раз, закончив читать письмо, коротко бросил:

— 85-мм пушка должна быть установлена на танк Т-34. С начала следующего года надо выпускать его только с этой пушкой!

Задача предельно ясна. Надо ее выполнять. Мы поднялись.

Сталин еще раз прошелся по кабинету и сказал:

— Отправляйтесь немедленно на завод. Для вас на Ярославском вокзале заказан вагон. Он будет прицеплен к очередному отходящему поезду. Не теряйте времени.

Мы вышли из кабинета.

До Нового года оставалось менее недели. А надо было решить множество инженерно-конструкторских и организационно-технологических проблем, причем решить быстро.

В поезде почти не спали. Подробно обсудили план работы. Решили: сначала к Еляну.

Утром на заводе встретили нас Елян с главным технологом Гордеевым. На наш вопрос о делах ответили, что в целом они идут нормально. Однако Елян, выбрав момент, шепнул мне на ухо:

— Плохо дело, опять разорвало казенник.

Речь шла именно о той пушке, по поводу которой состоялся наш вызов в Кремль, к Сталину.

Стало ясно, что вместе нам здесь делать пока нечего. Я предложил, чтобы Малышев, Ванников и Федоренко ехали на танковый завод. Мне же целесообразно остаться у Еляна. На том и порешили.

У Еляна я спросил:

— Есть ли заготовки для новых казенников?

— Да, есть.

— Подберите бригаду слесарей, фрезеровщиков, токарей, пусть немедленно приступают к изготовлению. Работать посменно. К утру следующего дня сделать хотя бы один казенник и начать испытания! [249] Вместе с тем нужно было внимательно разобраться в причинах неудач. Беседовал с конструкторами, испытателями, просмотрел лабораторные анализы поломок. Несколько раз бывал в цехе, где развернулась работа по изготовлению заготовок.

Торопить людей не требовалось. Все работали с полной отдачей сил. И все же казалось, что мое присутствие как-то ускоряет работу.

Утром, на следующие сутки после приезда, звоню из гостиницы, хотя уехал с завода лишь на рассвете, буквально два часа назад:

— Как дела?

Ответил Елян:

— Сделано два выстрела из новой пушки. Поломок пока нет.

— Продолжайте испытания. Я сейчас буду,

Наскоро позавтракав, приехал на испытательный участок. Все, начиная от директора и кончая службой обеспечения, напряженно следят за испытаниями. Сделано уже" 10, 11, 12 выстрелов — орудие ведет себя нормально. Оно выдержало первую проверку. Устранили выявленные дефекты.

Через четыре дня испытания были продолжены. Они закончились успешно. Лучшие качества показало орудие Д5-Т-85 конструкции Ф. Ф. Петрова. Оно и было принято на вооружение. Правда, для того, чтобы его можно было устанавливать в башню танка Т-34, необходимо было расширить почти на 200 мм его погон. Пушка Д5-Т-85 широко использовалась на танках ИС-1 и КВ-85, а также на самоходной артиллерийской установке СУ-85.

Что касается пушки ЗИС-С-53, то ее требовалось доработать. Забегая вперед, скажу, что она была в короткий срок доведена и тоже принята на вооружение. Удачная компоновка противооткатного устройства, применение казенника обойменного типа позволили устанавливать эту пушку в танк Т-34 без изменения размеров башни.

Бронебойный снаряд этой пушки надежно поражал броню тяжелого немецкого танка T-VI на расстоянии тысяча метров.

Таким образом наш самый массовый средний танк — тридцатьчетверка — получил в начале 1944 года более мощное вооружение. А на тяжелом танке ИС-2 успешно прошла еще раньше боевые испытания 122-мм пушка Д-25Т. Кстати, полигонные испытания танка с этой пушкой проходили в присутствии К. Е. Ворошилова. Стрельба велась по трофейному [250] немецкому танку на дальности 1500 метров. Снаряд пробил лобовую броню и оторвал кормовой лист по линиям сварочных швов.

— Вот такое орудие как раз и нужно танкистам, — сказал тогда Климент Ефремович.

В последующем пушка подтвердила свои высокие боевые качества, стала настоящей грозой для танков и штурмовых орудий противника. Ею была вооружена и самоходная артиллерийская установка ИСУ-122, пользовавшаяся большой любовью у наших артиллеристов.

В 1944 году стала поступать в войска и еще одна артиллерийская система — смонтированная на шасси Т-34 самоходная артиллерийская установка СУ-100. Она была вооружена 100-мм пушкой Д-10С. Как орудие огневого прикрытия и сопровождения, предназначенное в основном для стрельбы прямой наводкой, СУ-100 превратилась в настоящего истребителя вражеских танков. На дальности 500 метров она пробивала броню толщиной 160 мм, а на 2000 м — 125 мм.

По, главным, решающим боевым характеристикам основные виды нашего вооружения превосходили оружие врага. Но особую значимость этому превосходству придавало то, что новые системы вооружения мы, как правило, поставляли фронту и значительно раньше противника, и в таких количествах, которые обеспечивали выполнение замыслов и планов Верховного Главнокомандования.

Помнится, в самом начале 1944 года на одном из совещаний в Госплане выступал с докладом Н. Д. Яковлев.

— Действующая армия, — говорил Николай Дмитриевич, — необходимым вооружением обеспечена полностью. При этом удельный вес современного оружия значительно возрос. Есть и немалый запас его в резерве Ставки на базах Центра. Несмотря на потери, насыщенность войск вооружением к началу 1944 года по сравнению с январем 1942 года увеличилась по автоматам более чем в 25 раз, минометам различного калибра — в 5-8 раз, противотанковым ружьям — в 17 раз, противотанковым 45-мм и 57-м м орудиям — в 7 раз, зенитным средствам — в 1,5-2 раза. Значительно возросла и насыщенность войск оптическими приборами.

Названные Н. Д. Яковлевым цифры и факты свидетельствовали о достигнутом к завершающему периоду войны высоком уровне технической оснащенности войск и сил. Это создавало прочные материальные предпосылки для подготовки в самые минимальные сроки и успешного проведении [251] огромных по размаху и целям, объему привлекаемых сил и средств наступательных операций Советских Вооруженных Сил. Что же касается предприятий промышленности вооружения, то они имели возможность работать ритмично, обеспечивая как плановое снабжение действующей армии, так и лучшие условия для труда и использования оборудования.

Ушли в прошлое те времена, когда к заводской проходной подходили воинские подразделения, которым тут же вручали только что собранные и проверенные винтовки, когда еще не остывшие после испытаний орудия прямо из цехов грузились в эшелоны и вместе с воинскими частями убывали на фронт.

А ведь совсем недавно, казалось бы, буквально несколько месяцев назад, от нас то и дело требовали ускорения отправки на фронт очередных партий вооружения. В один из апрельских дней сорок третьего года, в период подготовки к решающим сражениям войны, мне позвонил И. В. Сталин.

— Товарищ Устинов, — сказал он, поздоровавшись, — только что я разговаривал с генералом Коневым. Он просит ускорить поставку Степному фронту артиллерии. Мы поддерживаем эту просьбу. Что могут сделать вооруженцы, чтобы выполнить ее?

— Плановую поставку мы гарантируем, товарищ Сталин, — ответил я. — А чтобы ускорить ее, нужно обратиться к заводам.

— Объясните людям важность момента. Они поймут в помогут фронту.

— Думаю, просьбу фронта выполним.

— Хорошо, товарищ Устинов. Так я и скажу Коневу.

Положив телефонную трубку на аппарат, я склонился над графиком работы артиллерийских заводов. А. И. Быховскому платформы под погрузку должны быть поданы через сутки. Не могут ли там ускорить отгрузку?

Звоню на завод. Телефонистка на заводском коммутаторе отвечает:

— Директора нет. Ушел в сборочный цех.

— Давайте сборочный.

Ответил заместитель начальника цеха.

— Быховский у вас?

— Нет, товарищ нарком. Минут пять назад он звонил, сказал, что идет к нам, но пока нет его.

— Как деля на сборке?

— Идем с опережением, товарищ нарком. [252]

— А как та партия, которую вы должны отгружать завтра?

— Пушки готовы все, товарищ нарком, но большая часть еще не покрашена.

— Если дадим платформы, сумеете отправить пушки сегодня же?

— Сделаем. Пушки подготовим к отправке.

— Доложите директору. Платформы будут. Скажите людям: фронт очень просит нашей помощи. Ему срочно нужны ваши пушки, понимаете, срочно! Передайте, что это и просьба Сталина.

На следующий день Быховский доложил: эшелон с пушками ушел.

Я поинтересовался, успели ли покрасить пушки?

— Да, товарищ нарком, почти все, — ответил Быховский. — Четыре штуки только некрашеными погрузили. Но мы создали бригаду, она покрасила пушки прямо на ходу поезда.

На. заводе, который возглавлял А. П. Золотарев, создали две такие бригады из женщин, которые регулярно совершали челночные рейсы, докрашивая орудия на ходу поезда.

Так люди старались выиграть время для того, чтобы поскорей, без задержки хотя бы на час или минуту, дать оружие фронту.

Иногда покраска получалась с пыльцой: сохли орудия все же на ветру, в движении. Но фронтовики претензии к оружейникам не имели, говорили, что этими пушками песочного цвета еще, мол, покрасим фашистам хвост.

Переданная Сталиным просьба Степного фронта была выполнена.

Это было чуть больше полугода назад. Можно, конечно, сказать: всего лишь полгода. Да, срок этот относительно недолгий. Но нельзя забывать, что это были не простые, и военные полгода, причем даже в сложнейших условиях войны имеющие особую насыщенность и значимость, — это было время завершения перелома в войне, перелома и в военном, и в политическом, и в экономическом смысле. Ценой неимоверного напряжения всех сил наш народ и армия устояли под жестоким натиском врага, не позволили ему опрокинуть, подмять себя. И хотя враг еще не был окончательно повержен, но теперь уже мы были наверху и методично, с нарастающей силой загоняли его в логово из которого он выполз, мы ломали ему хребет...

Вот что такое были эти полгода с небольшим — от преддверия [253] Курской битвы до начала последнего, победного этапа войны.

Теперь положение в корне изменилось. Мы получили возможность маневра производственными мощностями и рабочей силой, планомерного совершенствования организации всех видов работ по созданию и выпуску оружия. Мы словно обрели второе дыхание — могучее, свободное, которое, несмотря на сохранившуюся сложность обстановки военного времени, позволяло не только успешно справляться с текущими заданиями и планами, но и создавать заделы на будущее.

И это было одним из самых ощутимых свидетельств приближения Победы.

В 1944 году у себя в отрасли мы стали широко и смело применять комплексный метод оперативного освоения новых образцов оружия, новых технологических приемов и схем. И делали это совершенно безболезненно для основного производства, располагая, как правило, достаточным резервом сил, средств и времени.

Мне вспоминается, как нелегко и непросто внедрялся этот метод. И не только из-за острого дефицита оборудования, материалов, людей и конечно же времени, но и из-за необходимости вырваться из текучки, подняться над сиюминутными задачами, заглянуть в завтра, подумать о перспективе.

Было это на заводе, возглавляемом М. А. Ивановым, в самом начале 1942 года. Тогда сборочный цех завода стал буквально захлебываться, не успевая собирать поступающие в него узлы и детали и выдавать готовую продукцию. Как раз в тот период наркомовская бригада работала на этой группе заводов, и я решил сам посмотреть, в чем же дело на сборке. В течение дня и половины ночи изучал работу цеха, его связи с другими цехами, организацию взаимодействия между бригадами и участками. Постепенно вырисовывалась достаточно ясная и четкая картина производственного процесса, выявлялись и причины сбоев. А затем определился и метод, с помощью которого можно было эти причины устранить.

Дело в том, что, как я уже отмечал, завод одним из первых в отрасли стал переводить производство оружия на поток. Поначалу это дало резкий скачок производительности труда, выпуска продукции. Но теперь, видимо, возможности сборочного цеха в его нынешнем виде были полностью исчерпаны, и он не мог справляться с нарастающим количеством поступающих в него узлов и деталей. Настала пора [254] сделать следующий шаг: расчленить процесс производства на еще более простые операции, которые могут выполняться на специально оборудованных рабочих местах со значительно меньшими затратами станкоресурсов, материалов и времени, а также квалифицированной рабочей силы. Причем рабочие места должны быть связаны между собой наиболее удобными линиями и средствами транспортировки, что требовало строгого соблюдения последовательности отдельных операций и, значит, соответствующего использования производственной площади. Таким образом обеспечивался замкнутый, технологически наиболее целесообразный, максимально экономичный цикл производственного процесса.

Таких циклов в зависимости от конструктивных особенностей того или иного вида оружия могло быть больше или меньше, но все они должны были увязываться между собой по одному и тому же принципу: строгая, оптимальная с точки зрения технологии и организации работы последовательность операций, кратчайшие, наиболее удобные и экономичные транспортные связи, рациональное использование оборудования, производственных площадей и людей.

На очередной оперативке, выслушав рапорт начальника сборочного цеха Б. Ф. Файзуллина, я предложил:

— А что, если вам, товарищ Файзуллин, попробовать выйти из потока?

— Так как же, товарищ нарком , я из него выйду? У меня производство, план, каждый час, каждую минуту: давай, давай оружие! И я должен давать!

— Это верно, должен. И сборку мы не остановим. Пусть продолжает работать. Но то, что цех успевает сделать сейчас, в таком его виде — это максимум, перешагнуть который он не в силах, верно?

— Верно, — все еще не понимая, куда я гну, отвечал Фаизуллин.

— Значит, остановить цех мы не можем. А без остановки перестроить его работу не сумеем, так? Но перестраивать надо, и коренным образом, потому что сборка превратилась фактически в тормоз, верно?

— Верно, — опустил голову Файзуллин.

— Так, может быть, нам совершить маневр? Как, ваш заместитель потянет цех?

— Думаю, потянет.

— Тогда сделаем так. Цех продолжает работу, а мы организуем опытный участок специально для создания и проверки новых методов сборки. Возглавит его товарищ Файзуллин. Какова ваша задача? [255]

И я подробно изложил товарищам свой замысел относительно реорганизации сборочного процесса.

— Когда же новая организация будет освоена, мы ее в готовом виде перенесем на основное производство. Что касается площади для опытного участка, то мы его высвободим, у меня есть соображения на этот счет. Сегодня же беритесь за дело.

Через несколько дней новый участок заработал. А чуть позже новая схема организации сборочного процесса была внедрена на всем заводе и дала прекрасный эффект. Но опытный участок продолжал существовать. Здесь рождались, проходили проверку и отрабатывались новые методы, приемы и формы организации производства, технологические схемы, способы наиболее экономичного — и с точки зрения рабочей силы, и с точки зрения времени, материалов, энергии — выполнения напряженных планов выпуска оружия. Они незамедлительно внедрялись в производство. Это помогало постоянно увеличивать выпуск продукции и повышать ее качество.

Такой метод оперативного освоения новых форм организации производства, особенно при создании новых образцов оружия, новой технологии, нашел широкое применение в отрасли. Постепенно он приобрел совершенно определенные организационные черты. Прежде всего устанавливалось, кто будет осваивать новый вид изделия, кто может сделать это лучше и быстрее, иными словами, осуществлялась так называемая расцеховка. Затем выделялись наиболее сложные, трудоемкие, можно сказать, "командные" детали и узлы, от производства которых в решающей мере зависел успех всего дела. Их освоение поручалось, как правило, наиболее квалифицированным станкостроителям, инструментальщикам, ремонтникам. Все это — необходимое оборудование, оснастка, люди — сосредоточивалось в одном месте и представляло собой своего рода ядро, миниатюрную ячейку, в которой воплощались все звенья и черты будущего большого производства. Когда освоение нового изделия достигало в этой ячейке должного уровня, она в полном составе передавалась на то предприятие, которому поручался массовый выпуск, и обеспечивала быстрое развертывание самостоятельного производства.

Во многом благодаря этому методу многие сложнейшие, порой казавшиеся невыполнимыми технические, конструкторские и технологические задачи решались в годы войны в невиданно короткие сроки, обеспечивалось освоение и массовое производство оружия. [256] О том, какое количество оружия поставлялось армии, дает ясное представление тот факт, что только в течение 1943 года было создано 78 новых дивизий. В действующей армии сражалось 6,5 миллионов солдат и офицеров. Войска имели 95,6 тысяч орудий и минометов, 9,6 тысяч танков в самоходных орудий, 10,2 тысячи самолетов. Кроме того, в резерве Ставки находилось свыше полумиллиона солдат и офицеров. Все это обеспечивало превосходство над гитлеровским вермахтом и по численности, и по вооружению.

В целом военно-политическое положение Советского Союза, как отметило состоявшееся в конце 1943 года совместное заседание Политбюро ЦК ВКП(б), ГКО и Ставки, значительно упрочилось. Решающим фактором, определявшим дальнейший ход войны, явилось достижение Советским Союзом военно-экономического перевеса над врагом.

На основе тщательного анализа соотношения сил ЦК партии и ГКО определили план военных действий на завершающем этапе войны. Было решено развернуть наступление на фронте от Ленинграда до Крыма включительно. Наступление началось операцией, которая должна была положить конец блокаде Ленинграда, обеспечить советским войскам выход в Прибалтику.

И вот вечером 27 января прогремел салют в честь полного освобождения города Ленина от вражеской блокады. Может быть, потому, что с Ленинградом в моей жизни связано очень многое, я испытывал особое волнение и гордость. Погасив свет в кабинете и отдернув штору, я стоял у окна, глядел на разноцветную россыпь салюта над Москвой и представлял Невский, Эрмитаж, институтское общежитие в Лесном, завод "Большевик"...

Тяжелые испытания выпали на долю Ленинграда. Велики его жертвы в борьбе с фашистскими захватчиками. Как впоследствии было отмечено Чрезвычайной государственной комиссией по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, в кольце блокады от голода погибли более 640 тысяч человек и почти 21 тысяча от налетов вражеской авиации и артиллерийских обстрелов.

Па планах целеуказаний вражеской артиллерийской группы, обстреливавшей Ленинград, завод "Большевик" был помечен особым знаком. Расчеты стрельбы были выписаны белой краской на щитах орудий, и она велась методично изо дня в день. Первые снаряды разорвались на территории завода в начале сентября. 22 ноября в результате oбстрела [257] были выведены из строя главная водопроводная магистраль, воздухопровод и электросеть. О драматических событиях, происходивших в этот день в мартеновском цехе завода, рассказывает сохранившийся с той поры "Плавильный журнал". Вот копия записей, сделанных рукой мастера Ильи Васильевича Волкова. Эту копию переслали мне товарищи из Ленинграда.

Записи свидетельствуют, что мартеновская печь была завалена шихтой накануне, но с 11 часов 20 минут в условиях артобстрела неоднократно прекращалась подача воздуха, воды и тока. Далее следуют записи:

"С 12.35 до 12.55, с 13.00 до 13.10 нет воды.

С 13.55 до 14.25 нет воздуха.

С 14.28 до 15.00 нет тока.

С 14.28 до 15.15, с 15.50 до 16.00, с 16.15 до 16.25, с 16.30 до 16.40 — нет воздуха".

Больно сжимались сердца у сталеваров: для них печь словно живое существо, но они были бессильны помочь ей. В "Плавильном журнале" отражены последние минуты мартена.

"К моменту дачи феррохрома в 16.40 температура металла была умеренная, но была надежда разлить металл после прогрева феррохромом и разогрева шлака. В 16.50 снова прекратилась подача воды и воздуха, шлак и металл стали быстро остывать, а главный электрик не мог сообщить о времени возобновления подачи энергии. Около 17.40 сообщили главному металлургу о том, что металл в печи "козловой", и попросили разрешения выпустить плавку в ковш "на козла" для освобождения печи. Металлург разрешил, и плавка была выпущена нормально, но совсем без шлака, который весь остался в печи... Из-за отсутствия воды печь замазана..."

Вместо обычных девяти часов плавка находилась в печи 20 часов 15 минут.

Сняв войлочные шляпы, прощались с печью онемевшие от горя сталевары. Рядом с ними молча стояли литейщики, крановые машинисты, шихтари...

Да, завод "Большевик" был для гитлеровцев особым объектом. За период с 4 сентября 1941 года по 22 января 1944 года он обстреливался 68 раз. На его территории взорвалось 3178 снарядов, из которых 584 попало в здания и сооружения. Общая продолжительность обстрелов составила более 260 часов. Только три из всех производственных зданий не имели прямых попаданий.

Но несмотря на это, завод, как и весь город, продолжал жить и работать, продолжал выполнять плановые задания, [258] давать фронту оружие, ремонтировать поврежденную в боях военную технику.

19 сентября 1941 года в газете "На страже Родины" было опубликовано письмо рабочих завода "Большевик". Оно было написано ветеранами и представляется мне настолько значительным, настолько важным для понимания первоосновы беззаветной стойкости и мужества ленинградцев, как и всего советского народа, проявленных в годы войны, что хочу привести его здесь полностью.

"ЗА ЛЕНИНГРАД! ЗА НАШУ ПОБЕДУ!"

Письмо рабочих завода "Большевик" защитникам Ленинграда

Дорогие друзья, родные братья. Товарищи бойцы и политработники!

Суровые и грозные дни переживает наш родной, наш любимый город. Враг у стен Ленинграда. Бешеная гитлеровская орда неистовствует. Черные фашистские стервятники сбрасывают бомбы на наши дома. Вражеские снаряды рвутся на наших прекрасных улицах и площадях. Льется невинная кровь наших детей, наших отцов и матерей, наших жен и сестер. Кровь наших родных, кровь советских людей взывает к мщению. Всему миру широко известны зверские приемы Гитлера. Он хочет посеять панику в наших рядах, он хочет нас запугать. Он хочет сломить наш дух.

К вам наше слово сегодня, к вам, красные воины, кто сегодня, не жалея жизни, защищает наш родной город.

23 года, не зная устали, боролись мы и трудились, кровью я потом создавая новую жизнь. Наши дети не знают того страшного гнета, который мы, старые обуховцы, путиловцы, ижорцы, вынесли в проклятое царское время.

Дети наши, разве знают они петербургские подвалы, где мы ютились и росли! Ленинградцы! Ведь вы же бывали за старой Невской заставой, бывали на правом берегу Невы, где раньше простирались пустыри. Сколько домов, сколько школ, больниц, поликлиник, сколько клубов здесь для вас понастроено! Все санатории, все дома отдыха предоставлены в распоряжение трудящихся.

И разве один наш город расцвел пышным цветом? Тысячи таких советских городов и сел. И гитлеровская банда идет отнять у нас завоеванную с таким трудом радостную жизнь.

Разве можно это отдать? Никогда! Не бывать этому. Стойкость, железная выдержка, упорство — вот качества, [259] которые с особой силой должны проявиться в каждом из нас в эти грозные дни.

Ни тени уныния! Мы хорошо знаем, что презренный, истекающий кровью враг напрягает свои последние силы, чтобы ворваться в наш город. Но и наши силы велики, в мы не одни, боевые друзья в товарищи. Вся страна, весь народ с вами, и он идет вам на помощь.

Мы, обуховцы, участники славной Обуховской обороны, камнями засыпали ненавистного вооруженного врага, а не сдавались.

В дни 1919 года, когда красный Питер оборонялся от банд Юденича, мы, обуховцы, никогда не отступали. А ведь тогда мы получали осьмушку хлеба, ходили в лаптях, многие вооружены были берданками. Но мы смело ходили в атаку против вооруженных до зубов банд Юденича и побеждали.

Будьте и вы, дорогие наши друзья и братья, такими же стойкими и крепкими. Здесь, в городе Ленина, на наших заводах мы куем победу над злейшим врагом. Мы ни на минуту не отходим от станков и верстаков, выпуская для вас боеприпасы и вооружение. Сотни наших стахановцев, таких, как Чирков, Тугеев, Хомяков, Изотов, Семенова, Ларионов, выполняют за смену 3, 4, 5, а иногда и 8-10 норм. Они по нескольку суток не уходят из цеха, лишь бы только выполнить заказ фронта.

Бейте врага беспощадно! Он силен своей наглостью. Но первый же крепкий удар заставляет врага обращаться в бегство. Будем едины как никогда. Будьте беспощадны к тем, кто забудет в эти суровые дни о своем воинском долге.

...Великой славой окружены те, кто достойно и честно, не жалея жизни, защищает наш Ленинград. Вечным позором будут покрыты имена трусов и предателей. Доблестные защитники Ленинграда изо дня в день уничтожают гитлеровских бандитов. Враг выдыхается, и близок тот час, когда он захлебнется в собственной крови. Так бейте же крепче врага, дорогие товарищи, боевые друзья! Пусть никто не дрогнет перед ним, пусть каждый твердо и метко направит свой штык и пулю в поганую вражескую грудь.

Мы, старые питерцы, не раз грудью отстаивавшие от врагов свой город, свою страну, революцию, требуем от вас:

НИ ШАГУ НАЗАД! ТОЛЬКО ВПЕРЕД, НАШИ РОДНЫЕ! ЗА ЛЕНИНГРАД! ЗА НАШУ ПОБЕДУ! [260]

Г. Стрюков, 46 лет производственного стажа, участник Обуховской обороны.

Н. Кисель, 43 года производственного стажа, участник Обуховской обороны, обороны Петрограда от банд Юденича, участник гражданской войны.

М. Николаев, 40 лет производственного стажа, участник Обуховской обороны, член первого Совета рабочих депутатов.

Н. Федоров, 27 лет производственного стажа, участник обороны Петрограда от банд Юденича.

Е. Изотова, стахановка, гравер инструментального цеха".

И еще один документ, свидетельствующий о том, в каких условиях приходилось трудиться ленинградским оружейникам. Это приказ директора завода "Большевик" А. И. Захарьина № 49 от 26 марта 1943 года о поощрении работников, отличившихся при ликвидации последствий вражеской бомбардировки. В нем, в частности, говорится:

"При бомбардировке вражеской авиацией ряд работников цехов завода проявили исключительное самообладание, хладнокровие и выдержку, находясь на своих постах.

Особую стойкость и выдержку проявили патриотки нашей Родины и завода — работница цеха № 18 тов. Беляева Д. А., командир отделения медсанвзвода тов. Емельянова Н. П. Тов. Беляева Д. А., будучи раненной, несмотря на свое ранение, не пала духом, наоборот, указывала подразделениям МПВО и работникам завода, подоспевшим на помощь, где находятся пострадавшие.

Тов. Емельянова Н. П., не обращая внимания на продолжавшуюся бомбежку, быстро прибыла в очаг поражения с подразделением и личным примером воодушевила бойцов своего отделения на быстрейшее оказание помощи пострадавшим".

Весной 1944 года я приехал на завод, чтобы на месте ознакомиться с его состоянием и определить необходимые меры по восстановлению и налаживанию в полном объеме его производства. Трудно передать те чувства горечи и гнева, которые теснились у меня в груди, когда я обходил такую знакомую мне, но сейчас неузнаваемо обезображенную войной территорию завода. Говорил с людьми, которые жили и работали здесь в блокаду, вглядывался в их лица, видел в их глазах спокойную уверенность и твердость. Уезжал через несколько дней из Ленинграда с ощущением, что таким людям под силу все.

Девятьсот дней длилась героическая ленинградская эпопея. Сравните: всего лишь за семь дней был смят хваленый [261] оборонительный Северный вал, который фашисты строили и укрепляли на протяжении двух последних лет, объявляли его неприступным. Советские войска прорвали оборону гитлеровской группы армий "Север" и нанесли ей поражение, освободив всю Ленинградскую и часть Калининской области.

Одновременно велось стратегическое наступление на Правобережной Украине. При его подготовке важное внимание уделялось насыщению войск танками с новой, 85-мм пушкой и самоходными артиллерийскими установками. Соответствующие задачи были поставлены перед наркоматами вооружения, танковой промышленности, боеприпасов, главным артиллерийским и главным автобронетанковым управлениями Красной Армии.

Примерно через месяц после завершения полигонных испытаний 85-мм танковой пушки на завод, выполнявший главную долю работы по выпуску этой пушки, приехали В. А. Малышев, Б. Л. Ванников, Н. Д. Яковлев, Я. Н. Федоренко и я. Здесь уже находились и Ф. Ф. Петров и В. Г. Грабин.

Все мы участвовали в полигонных испытаниях опытных образцов орудий, всем были хорошо известны выявленные в ходе испытаний достоинства и недостатки этих образцов. Пушка ЗИС-С-53 фактически уже была доведена. Завершилась подготовка технологического процесса в цехах, вся техническая документация была выдана исполнителям.

— По существу, выпуск орудия уже начат, — доложил директор завода А. С. Елян. — Создан задел основных поковок, литья, заготовок, вчера доведен и испытан последний узел, завершается подготовка технологических линий.

— Как настроены люди?

— По-боевому. Мы тут, пока шла доводка пушки, во всех цехах и на всех участках большую работу провели. Да вот Иван Дмитриевич подробней скажет.

— Разговор об освоении производства нового образца состоялся во всех партийных организациях, — откликнулся парторг ЦК ВКП(б) И. Д. Линев. — Коммунисты заверили, что новое задание ГКО завод выполнит. А наше слово крепкое, это вы знаете, Дмитрий Федорович. Так что не подведем.

— Верю! Задание ответственное. Надо исключить любые сбои. Прошу еще раз проверить узловые участки и не ослаблять к ним внимания. В случае непредвиденных осложнений сразу же докладывайте мне!

Как и всегда во время приездов на этот завод, я разместился в сборочном цехе № 8, в бытовом корпусе на втором [262] этаже. Место это было удобно тем, что находилось рядом с главным участком производства, можно сказать, с его сердцевиной. Отсюда обеспечивались и наиболее удобные связи с остальными производственными звеньями, и оперативное управление.

Непосредственное участие в подготовке поточного производства руководителей танковой промышленности и промышленности боеприпасов, артиллерийской и бронетанковой служб Красной Армии способствовало быстрому и радикальному решению всех организационных вопросов.

В начале марта в войска нарастающим потоком пошли тридцатьчетверки, оснащенные 85-мм пушкой. Как раз в те дни журнал "Плановое хозяйство" обратился ко мне с просьбой рассказать о работе предприятий наркомата по выпуску оружия для фронта. Материал был опубликован. Вот что говорилось в нем об одном из заводов: "Самоотверженно трудился коллектив завода, где директором А. С. Елян... В трудных условиях, когда внешнее кооперирование предприятий было сильно осложнено, завод сумел организовать замкнутый цикл производства пушек. Силами коллектива была создана своя металлургическая база, которая позволила отказаться от привозного издалека металла, спроектированы и выстроены специальные станкостроительный и инструментальный цеха, обеспечившие завод необходимым оборудованием и инструментом.

Завод первым перевел изготовление пушек на поток. Переход к массовому производству потребовал от коллектива величайшего напряжения сил. Работы велись широким фронтом. Завод на ходу реконструировался, строил новые цеха и одновременно увеличивал выпуск продукции. И подвиг, совершенный его коллективом, состоял не только в том, что люди иногда по двое и трое суток не выходили из цехов, но в том, что коллектив научился работать по графику, без лихорадки, работать так, что процесс создания пушки шел плавно, в едином ритме. Завод из месяца в месяц перевыполнял программу"{28}.

Нарастающие поставки оружия фронту повысили огневую мощь и ударную силу наших соединений и частей, участвовавших в освобождении Правобережной Украины. Достаточно сказать, что четыре Украинских фронта и Отдельная Приморская армия только за три месяца 1944 года получили почти половину всех орудий и минометов и три четверти танков, поступивших в действующую армию. Сосредоточив [263] здесь все танковые армии, Ставка Верховного Главнокомандования обеспечила двукратное превосходство над противником в танках и самоходных орудиях.

Весеннее наступление Красной Армии, подобно половодью, очистило от немецко-фашистских захватчиков значительную территорию страны. Фронт отодвинулся на запад на 250-450 километров. На протяжения 400 километров была восстановлена государственная граница СССР. Красная Армия заняла выгодное положение для развертывания новых широких наступательных действий.

В боях с врагом новые образцы оружия подтвердили свои высокие качества. Но выявились и некоторые недостатки в тех или иных системах. Их пришлось устранять уже в процессе массового производства. Работники наркомата постоянно поддерживали тесную связь с фронтом, а представители войск принимали участие в технических совещаниях, проводимых наркоматом. Это помогало оперативнее реагировать на все требования и запросы фронта.

16 мая 1944 года командующий войсками 2-го Украинского фронта И. С. Конев прислал на имя И. В. Сталина телеграмму, в которой сообщал о дефектах в 85-мм и 122-мм танковых и самоходных орудиях.

В тот же день И. В. Сталин позвонил мне:

— Товарищ Устинов, пришла телеграмма от Конева. Она прямо касается вас. Конев сообщает о недостатках наших танков и самоходных орудий. В том числе вооружения. Примите самые энергичные меры для их устранения. Десяти дней вам хватит?

— Хватит, товарищ Сталин, — твердо ответил я. Дело в том, что о большинстве дефектов мы уже знали и работали над их устранением. В телеграмме Конева, копию которой мы получили, речь шла, в частности, об отрыве подъемных и поворотных механизмов по месту их приварки к броне при попадании вражеского снаряда в башню, о случаях скола головки бойка ударника и слабой боевой пружине, о мертвых ходах в подъемном механизме, неудобстве лотка для заряжания пушки.

— Через десять дней доложите в Государственный Комитет Обороны об устранении недостатков, — сказал Сталин. — Соответствующие указания даны Малышеву, Яковлеву и Федоренко. Согласуйте свою работу с ними.

На фронт была послана бригада специалистов для уточнения некоторых деталей, связанных с конкретными условиями возникновения поломок, особенностями режима эксплуатации и боевого применения вооружения. Одновременно [264] на артиллерийских заводах ускорили работу над совершенствованием узлов и механизмов, вызвавших нареканий."

24 мая в ГКО был представлен совместный протокол, подписанный наркомом танковой промышленности В. А. Малышевым, командующим бронетанковыми и механизированными войсками Красной Армии маршалом бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, начальником главного артиллерийского управления Красной Армии маршалом артиллерии Н. Д. Яковлевым и мною. Был создан улучшенный подъемный механизм для 85-мм танковой пушки, пересмотрены технические условия на изготовление и монтаж подъемного и поворотного механизмов пушки и башни, усилены сварочные швы. Стал надежным ударник. В последующем по всем этим системам нареканий не было.

В конструкторских бюро и институтах, на заводах наркомата возрастал удельный вес разработок перспективного оружия. В 1944 году была выполнена целая серия работ по созданию стрелкового оружия под патрон образца 1943 года — промежуточный между винтовочным и пистолетным. В частности, С. Г. Симонов, А. И. Судаев, В. А. Дегтярев конструировали карабин, автомат и пулемет. На конкурсных испытаниях ручной пулемет В. А. Дегтярева под такой патрон показал лучшие результаты, чем аналогичные системы, созданные С. Г. Симоновым и А. И. Судаевым, и был принят на вооружение Красной Армии. Этот пулемет, получивший наименование РПД, успешно проявил себя в боевой обстановке, заслужив высокую оценку и любовь фронтовиков.

В том же году начал работу над принципиально новым автоматом конструктор Михаил Тимофеевич Калашников. Как командир танка Калашников участвовал в боях. Осенью 1941 года был тяжело ранен, а после госпиталя полностью посвятил себя конструкторскому делу, тяга к которому проявилась у него еще до войны, во время службы в школе механиков-водителей танков.

Именно к таким людям, как М. Т. Калашников, прежде всего относится народное определение таланта: самородок. На завершающем этапе войны конструктор трудился с особым напряжением. Но как он ни торопился, чтобы дать новое оружие фронту, ему удалось закончить работу лишь после победы. Созданное им автоматическое стрелковое оружие — целая серия унифицированных образцов с одинаковым принципом работы и единой схемой автоматики — по праву считается лучшим в мире. И все эти образцы отличаются высокой надежностью, эффективностью, простотой в [265] обращении и прекрасной технологичностью. По существу, М. Т. Калашников на несколько десятилетий опередил в своем творчестве время. Ныне он — дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, продолжает трудиться на нелегкой конструкторской ниве.

Практически в тот же период, когда М. Т. Калашников находился на пороге открытия новой эпохи в конструировании стрелкового вооружения, С. В. Владимиров создал 14,5-мм крупнокалиберный пулемет, который успешно прошел все испытания и был передан в серийное производство. Этот пулемет был в свое время признан одним из лучших образцов оружия такого типа.

Вообще советские конструкторы автоматического стрелкового оружия значительно опередили противника и по новизне технических решений, и по технологичности создаваемых ими образцов. Это в немалой степени предопределяло и наше превосходство в объемах производства. В связи с насыщением войск автоматическим оружием в 1944 году производство стрелкового оружия по сравнению с предыдущим годом было сокращено на 18 процентов. В 1945 году выпуск оружия продолжал снижаться. И тем не менее обеспечивалось не только возмещение потерь и удовлетворение потребностей фронта, но и постоянное пополнение резерва стрелкового оружия. Такой же была картина и в других видах вооружения.

И когда после освобождения Правобережной Украины перед советскими войсками на юге страны встала задача изгнания врага из Крыма, они в кратчайший срок получили пополнение, необходимую боевую технику, оружие, боеприпасы. Под их ударами укрепления противника в северной части полуострова были взломаны за четыре дня. Преследуя врага, наши войска вышли к Севастополю. В результате штурма, к исходу 9 мая, город был очищен от гитлеровцев. Советские воины увидели пожарища и груды развалин. В 1941-1942 годах Севастополь выдержал 250-дневную осаду и был оставлен только по приказу Верховного Главнокомандования. Немецко-фашистские захватчики стремились стереть город с лица земли. Он был разрушен практически весь, уцелело лишь несколько зданий. Но самоотверженным трудом советских людей Севастополь был отстроен заново и ныне живет и трудится на благо нашей Родины, достойно продолжает героические революционные, боевые и трудовые традиции.

Летом 1983 года я приехал в Севастополь для вручения [266] городу ордена Октябрьской Революции. Этой награды Севастополь был удостоен за революционные и боевые заслуги трудящихся, их вклад в укрепление экономического и оборонного могущества страны и в связи с 200-летием со времени основания. Удивительно красив Севастополь — город-герой, город-труженик, яркий символ несгибаемой стойкости, мужества и отваги советских людей...

Еще в те апрельские дни 1944 года, когда войска Красной Армии завершали разгром врага на Правобережной Украине и приступали к освобождению Крыма, состоялось совместное заседание Политбюро ЦК ВКП(б) и Ставки Верховного Главнокомандования. На нем было принято решение о проведении мощного летнего наступления в целях разгрома основных сил гитлеровской армии на советско-германском фронте и полного освобождения нашей Родины.

В начале июня И. В. Сталин информировал об этом У. Черчилля. "Общее наступление советских войск, — писал он, — будет развертываться этапами путем последовательного ввода армий в наступательные операции. В конце июня и в течение июля наступательные операции превратятся в общее наступление советских войск"{29}.

Письмо И. В. Сталина служило новым подтверждением верности СССР своим союзническим обязательствам. Советские войска развертывали наступление в соответствии с заявлением Сталина на Тегеранской конференции в конце 1943 года. Как известно, на этой конференции советской делегации пришлось упорно добиваться от Англии и США твердых обязательств относительно открытия второго фронта. В "Военных решениях Тегеранской конференции" было записано, что американо-английские войска в течение мая 1944 года высадятся во Франции, а наступление советских войск предотвратит переброску германских сил с Восточного на Западный фронт.

Успехи Красной Армии заставили правящие круги Англии и США отказаться от тактики проволочек и затягивания открытия второго фронта в Европе. 6 июня 1944 года он был наконец создан: американо-английские войска высадились на севере Франции. Это, конечно, сыграло определенную роль в ходе войны, но к серьезной перегруппировке вооруженных сил фашистской Германии не привело. По-прежнему советско-германский фронт оставался решающим. [267] Здесь гитлеровское командование постоянно держало свыше двух третей всех своих сил и средств в надежде на выигрыш времени и раскол антигитлеровской коалиции.

Советские войска своими активными наступательными действиями похоронили эти надежды. 23 июня на огромной территории от Западной Двины до Припяти и от Днепра до Вислы началась Белорусская операция. В операции участвовали четыре фронта, усиленные за счет резерва Ставки четырьмя общевойсковыми и двумя танковыми армиями, танковыми и механизированными корпусами, стрелковыми, кавалерийскими и авиационными дивизиями. Возможности советской военной экономики к этому времени были настолько велики, что она полностью обеспечила все потребности действующей армии в боевой технике и оружии.

Для сопоставления скажу, что в войсках, участвовавших в Белорусской операции, имелось в три раза больше артиллерии, чем в битве на Волге. Всего же наша группировка насчитывала 2,4 миллиона человек, 36,4 тысячи орудий, 5,2 тысячи танков и самоходных орудий, 5,3 тысячи самолетов. Ежедневно эта группировка получала 90-100 эшелонов с боеприпасами, горючим, продовольствием, другими материальными средствами.

Все это создавало надежные предпосылки для успешного проведения операции. И успех пришел. В течение первых шести дней наступления наши войска разгромили 26 дивизий противника, а в начале июля замкнули кольцо окружения вокруг вражеской группировки, находившейся восточнее Минска.

Несколько дней спустя москвичи стали свидетелями необычного "парада": около 60 тысяч фашистских солдат и офицеров, захваченных в плен в Минском котле, понуро брели по Садовому кольцу советской столицы. Для этих фашистских вояк война уже закончилась, закончилась позорно...

Под ударами советских войск гитлеровская армия деморализовывалась все больше и больше. И хотя инерция однажды заведенной и пущенной в ход огромной военной машины агрессора не давала ей остановиться, хотя страх перед расплатой за чудовищные преступления заставлял гитлеровцев сопротивляться упорно и ожесточенно, это было сопротивление обреченных. И фашистское государство, и фашистская армия, и фашистская идеология неуклонно и неотвратимо приближались к своему краху...

17 августа, взламывая оборону противника, наши передовые части вступили на территорию фашистской Германии. [268] Война пришла туда, где стараниями международного империализма она была зачата, откуда обрушилась на народы мира неисчислимыми бедствиями.

Героическими усилиями Красной Армии, партизан и подпольщиков, тружеников тыла немецко-фашистские захватчики были изгнаны с советской земли.

Подвиг

Миновало три года Великой Отечественной войны. Советский народ продолжал нести на своих плечах основную тяжесть борьбы с фашизмом, напрягал все силы, чтобы ускорить окончательный разгром врага, приблизить тот час, который должен был стать часом закономерного и полного краха фашизма, часом Великой Победы Страны Советов, а для порабощенных народов Европы — долгожданным часом полного освобождения.

Со вступлением советских войск на территорию оккупированных гитлеровцами стран Европы непосредственно началась их историческая, спасительная для судеб многих народов, а в конечном счете и всего мира освободительная миссия. Эта миссия вытекала из самой природы социализма, из политики Советского государства, с первого дня существования провозгласившего своей целью справедливый, демократический мир и равноправное сотрудничество между народами. Она была проникнута идеями свободы, социальной справедливости и гуманизма, и потому народы Европы видели в Красной Армии свою освободительницу от фашистского рабства, от человеконенавистнической идеологии и морали.

Она была очень нелегкой, эта миссия. Советским воинам предстояло пройти с боями сквозь огонь и смерть не одну сотню километров. Они продолжали сражаться с врагом с таким же беззаветным героизмом и мужеством, как под Москвой и Ленинградом, на Волге и под Курском, на Украине и в Белоруссии. Сражаться за свободу народов Польши, Чехословакии, Болгарии, Румынии, Венгрии, Югославии...

Патриотический подвиг советских людей в Великой Отечественной войне был с самого ее начала по сути своей глубоко интернациональным. Ценою жизни миллионов своих сынов и дочерей, ценой неслыханных жертв и лишений советский народ избавлял не только себя, но и весь мир от нависшей над ним угрозы фашистского порабощения. Многое делали советские люди — несмотря на то, что война [269] требовала предельного напряжения всех сил и мобилизации всех ресурсов — и для непосредственной поддержки борьбы народов других стран против фашизма, в частности для оснащения национальных воинских формирований необходимыми вооружением и техникой.

Еще в 1943 году Государственный Комитет Обороны создал специальный аппарат Уполномоченного Ставки Верховного Главнокомандования по иностранным формированиям на территории СССР. Перед ним стояла задача оказывать помощь в создании и обучении иностранных воинских формирований и поддерживать с ними постоянную связь. Весной 1944 года против немецко-фашистских захватчиков плечом к плечу с соединениями и частями Красной Армии сражались 1-й Чехословацкий армейский корпус, 1-я польская армия, 1-я румынская добровольческая пехотная дивизия имени Тудора Владимиреску. Шло формирование еще одной румынской дивизии из патриотов-политэмигрантов и добровольцев-военнопленных, отдельной танковой бригады и двух авиационных полков для Национально-освободительной армии Югославии и других иностранных соединений и частей. Общая их численность к концу войны достигла более полумиллиона человек. Все эти формирования впоследствии сыграли большую роль в становлении и развитии вооруженных сил своих государств.

А тогда, в разгар жестокой битвы с немецко-фашистскими захватчиками, созданным на территории нашей страны иностранным соединениям и частям предоставлялись лучшее по тому времени вооружение, добротное обмундирование и такое же, как в советских войсках, питание. Когда Красная Армия освободила страны Юго-Восточной и Центральной Европы, правительства этих стран обратились к СССР с просьбой о помощи в создании национально-освободительных армий. Им было безвозмездно передано в общей сложности около 5,5 тысячи орудий разных калибров, более 176 тысяч автоматов, свыше полумиллиона винтовок и карабинов, много другого стрелково-артиллерийского вооружения, танков и самолетов. Кроме того, СССР выделял значительные средства, в том числе вооружение, для антифашистского движения Сопротивления, народно-освободительной борьбы в оккупированных гитлеровцами странах.

Конечно, все это требовало от советских людей дополнительных усилий. Но они трудились во имя помощи братьям по классу, товарищам по борьбе с глубоким пониманием необходимости такой помощи. И это было убедительным проявлением интернационализма в действии, означало, что за [270] небольшой, в сущности, послеоктябрьский период интернационалистские принципы вошли в плоть и кровь советского народа.

Для миллионов и миллионов наших людей быть патриотом безусловно означало — быть интернационалистом. Причем нельзя забывать, что обрушившаяся на СССР война с небывалой остротой поставила перед каждым советским человеком вопрос: быть ему или не быть гражданином Страны Советов, быть или не быть самой этой стране, социалистическому строю, нашему образу жизни. И советские люди великим патриотическим и интернациональным подвигом своим ответили: быть!

Этот бессмертный подвиг, продолжавшийся изо дня в день всю Великую Отечественную войну, навсегда останется волнующим олицетворением глубоко осознанного, ревностного отношения советских людей к своему патриотическому и интернациональному долгу. Такое отношение — одна из изначальных ценностей нашего социалистического общества, ценностей, которые с течением времени приобретают все возрастающую значимость.

Большую роль в воспитании людей играло социалистическое соревнование. Летом и осенью 1941 года на оборонных заводах многих городов возникло патриотическое движение за выполнение двух, трех и более норм (движение двухсотников, трехсотников), а с весны 1942 года развернулось движение тысячников.

Известным не только в нашей отрасли, но и в стране было в годы войны имя молодого ленинградского оружейника коммуниста Владимира Князева. Талантливый токарь, он постоянно выполнял по четыре-пять, а иногда и до десяти норм за смену. Вот как сам Князев рассказал о своей работе в заводской многотиражке:

"Я — молодой человек, комсомолец, а сейчас коммунист. Поэтому я не могу быть плохим бойцом на производстве и никогда не успокоюсь на достигнутом. До недавнего времени я выполнял задание на 450-500 процентов, но, когда с фронта пошли радостные вести, мое патриотическое чувство подсказало мне, что это мало, и я решил еще раз проверить себя — не могу ли я увеличить свою выработку.

28 января я встал на трудовую вахту в ночную смену. Мне стало видно, что есть возможности повысить выработку, а раньше я их не замечал. Во-первых, я увеличил скорость резания более чем в два раза, для чего заменил резцы на более твердые. Дело сразу пошло быстрей. [271] Затем навел порядок в своем измерительном и рабочем инструменте, заготовил его сразу на целую смену, благодаря чему сократилось время на заточку. Прежде инструмент лежал у меня на тумбочке сбоку, чтобы взять его и промерить деталь, нужно было сделать два шага, теперь я разложил его прямо перед собой и беру, почти не глядя. Все мое внимание сосредоточено только на деталях. Даже детали я также передвинул ближе к себе и не хожу за ними, как раньше. Это дает немалую экономию рабочих минут.

Много времени занимала смена детали. Нужно было снять хомутик, отвинчивать деталь, потом снова одевать хомутик и т. д. На это уходило 3-4 минуты. Мне пришла мысль обходиться совсем без хомутика, закреплять деталь при помощи специального приспособления. И что же: время на смену деталей сократилось до 30-40 секунд.

Благодаря таким небольшим мероприятиям в этот день я выполнил задание на 960 процентов, столько же дал и на следующий день.

Успехи Красной Армии по разгрому гитлеровских захватчиков настолько велики, что хочется отметить их чем-то особенным, и я обещаю не сдавать темпов".

Слава о достижениях Владимира Князева разнеслась по стране. О нем была сложена песня. И вот спустя некоторое время в числе многих писем, адресованных Князеву, на завод пришла весточка из Мордовии. Ее прислала Варвара Алексеевна Князева, потерявшая в сумятице первых недель и месяцев войны след своего младшего сына Володю. И хотя, как она выяснила, оружейник Владимир Князев оказался не ее сыном, между ними завязалась переписка. Письма сохранились и теперь вошли в фонд заводского музея. Они имеют самое прямое отношение к разговору о патриотизме, о долге, о трудовом подвиге, и поэтому мне хочется привести хотя бы небольшие отрывки из этих писем. "Вчера старший брат Володи, Ким — лейтенант РККА, — писала Варвара Алексеевна, — прислал мне листок из книги с "Песней о Владимире Князеве". Сердце радостно забилось! А вдруг это мой сын! И мысль подсказала написать тебе письмо и узнать истину. О, как бы я хотела, чтобы это был мой сын Владимир Александрович Князев!

Но кто бы ты ни был, ты — сын нашей Родины, герой-стахановец, помогающий нашей славной Красной Армии. Прими мои поздравления и пожелания еще лучше работать, еще крепче любить нашу Родину".

Владимир Князев написал Варваре Алексеевне по-сыновнему теплое письмо. Оно заканчивалось так: "...я не герой, [272] я — простой ленинградский рабочий, честно работающий на оборону нашей Родины.

Дорогая Варвара Алексеевна, я заверяю вас, что своих темпов работы не сдам, по-прежнему у моего станка стоит красный флажок первенства.

Нет для меня ничего радостней, чем работать для Красной Армии, зная, что твой труд идет на уничтожение немецких захватчиков и освобождение нашей святой земли, на счастье наших матерей и отцов".

Как и по всей стране, социалистическое соревнование на предприятиях и в учреждениях наркомата вооружения приобрело большой размах. Родилось немало его новых форм — движение за совмещение профессий, овладение новыми, борьба за лучший участок, лучшую смену.

Весной 1942 года, когда была успешно завершена перестройка народного хозяйства на военный лад и индустрия прочно стояла на военных рельсах, начался качественно новый этап соревнования, оно получило организационное оформление в масштабе всей страны. Ряд передовых трудовых коллективов в ответ на предмайский призыв ЦК ВКП(б) всемерно усилить помощь фронту выступил с почином — начать Всесоюзное социалистическое соревнование. Политбюро ЦК партии одобрило почин. Были учреждены переходящие Красные знамена ЦК ВКП(б) и ГКО, выделены средства для премирования победителей.

Нужно было с учетом уже имевшегося опыта организовать соревнование на рабочих местах, в бригадах, цехах, на заводах, в отрасли, в полной мере использовать этот могучий рычаг для дальнейшего увеличения выпуска и повышения качества вооружения. Повсеместно были проведены заседания партийных комитетов, собрания коммунистов, всех работников. В основу организации соревнования были положены ленинские принципы гласности, сравнимости результатов, широкого распространения и освоения лучшего опыта, подтягивания отстающих до уровня передовиков.

Уже первый месяц Всесоюзного социалистического соревнования показал, что оно помогло выявить и пустить в действие дополнительные резервы сокращения производственного цикла, прежде всего за счет лучшей организации труда, применения рациональной технологии, широкого внедрения автоматизации и механизации производства. Коллективы заводов наркомата вооружения с честью выполнили предмайские обязательства. Победителям социалистического соревнования были вручены переходящие Красные знамена ЦК ВКП(б) и ГКО. [273] Пишу эти строки, а в памяти предстает просторный сборочный цех, покрытый кумачом стол, взволнованные лица оружейников. Торжественные, волнующие минуты. Мне предстоит вручить коллективу завода переходящее Краснов знамя ЦК ВКП(б) и Государственного Комитета Обороны. Плечом к плечу, локоть к локтю стоят седые рабочие, которые ушли было на заслуженный отдых, да начавшаяся война возвратила их к станкам, женщины, заменившие в цехах воюющих на фронте мужей, кадровые работники завода и трудовая смена — подростки. Это их, слитым воедино, самоотверженным трудом завоевывалось Красное знамя. Оно — общие, одна на всех и потому особенно дорогая награда. Общие для всех радость, гордость, слава...

Многим передовым коллективам наркомата вооружения переходящие Красные знамена ЦК ВКП(б) и ГКО вручались в годы войны неоднократно. На ряде заводов эти знамена оставлены на вечное хранение. Они по праву, словно воины в едином строю, стоят рядом со знаменами предприятий, на которых сияют ордена — награды Родины за стойкость и мужество, за самоотверженность и трудовую доблесть, за большой вклад в разгром врага, в достижение Победы в Великой Отечественной войне.

Говоря ленинскими словами, соревнование действительно втянуло большинство трудящихся на арену такой работы, где они могли проявить себя, развернуть свои способности. Сливаясь воедино, воплощаясь в конкретных результатах работы коллективов предприятий, творчество, инициатива, активность каждого работника становились важнейшим фактором успешного выполнения напряженных планов выпуска вооружений. Эти планы, их перевыполнение были и точкой отсчета и критерием эффективности социалистического соревнования.

Поздравляя коллектив завода имени Ленина с успешным завершением программы за очередной месяц и призывая к дальнейшему развертыванию социалистического соревнования, я в своей телеграмме напоминал: "Победителем соревнования будет считаться завод, изготовивший и отгрузивший Красной Армии наибольшее дополнительное количество боевой продукции сверх месячного государственного плана при обязательном условии равномерной работы по установленному графику и безусловного выполнения плана производства запасных частей общей программы и программы завода.

Кроме перечисленных основных условий, обратить особое внимание на ежесуточное выполнение графика и выполнение [274] всей программы установленной номенклатуры, выполнение общезаводского плана по всей номенклатуре, уменьшение расхода топлива, электроэнергии, экономию металла, использование внутризаводских ресурсов".

В ходе войны, в процессе накопления опыта работы, организации социалистического соревнования рождались и новые инициативы. В их содержании отражались возросшие возможности производства. В мае 1944 года, например, рабочие одного из артиллерийских заводов обратились к другим заводам нашего наркомата с призывом резко повысить производительность труда, дать сверх плана больше оружия и боевой техники. Я не раз бывал на этом предприятии. Его возглавлял опытный и умелый организатор производства А. И. Быховский. С началом войны завод освоил выпуск тяжелых артиллерийских систем и успешно справлялся с плановыми заданиями.

Прочитав принятые коллективом социалистические обязательства, я позвонил парторгу ЦК ВКП(б) на заводе А. М. Сендюкову:

— Алексей Матвеевич, почин ваш заслуживает поддержки.. Обязательства вы взяли серьезные — за полтора месяца выпустить сверх плана артиллерийское вооружение для оснащения 12 полков. Справитесь? Ведь с вас как с инициаторов спрос особый.

— Обязательства нами тщательно просчитаны. Они детально обсуждены в цехах и отделах. Люди знают, за какое дело берутся. Так что слово наше крепкое, — ответил Сендюков. Человек степенный, внешне даже как будто медлительный, он и теперь говорил неторопливо и, может быть, именно поэтому особенно убедительно и веско.

Почин завода был подхвачен в отрасли. А. С. Елян, например, доложил мне, что его завод обязался выпустить сверх плана в течение полутора месяцев дивизионные орудия для 10 полков, танковые пушки — для 3 танковых бригад. Высокие обязательства приняли и другие заводы.

Социалистическое соревнование приобретало самые различные формы. Широкое распространение получило, например, движение скоростников. Будучи на заводе, руководимом A. С. Еляном, я познакомился с одним из зачинателей этого движения токарем Михаилом Гудковым.

— Как случилось, что вы начали применять скоростные методы работы? — спросил я у него.

— У нас на участке чистовой обточки стволов вместо шести токарей осталось трое. Вот я и решил попробовать работать за троих. [275]

— Сразу получилось?

— Да можно сказать, почти сразу, хотя и робел поначалу: а вдруг запорю стволы? Все-таки скорость резания намного увеличилась. Но за работой успокоился, и дело пошло.

— Значит, верно говорят: глаза боятся, а руки делают?

— Верно, — улыбнулся Гудков. — Руки, конечно, важны, а только голова все-таки главная. И резец заточить по-особому надо, и порядок операций продумать, чтоб не суетиться без толку. Да и станок свой хорошо понимать надо, ведь он как живой, у него своя душа есть. Как ты к нему, так и он к тебе относится...

— Любите свой станок?

— А как же его не любить? Ведь мы с ним работаем вместе.

Я видел, как работал Гудков. Впечатление было такое, будто он и станок составляли одно целое.

Надо сказать, что на скоростников ложилась почетная и трудная задача. Они составляли своего рода ударную силу заводских коллективов. Им доверяли особо важные в срочные задания. Они первыми применяли передовые формы коллективной высокопроизводительной работы.

Особую — не только производственную, но и воспитательную — роль в соревновании играли фронтовые бригады. Еще в первый год войны среди комсомольско-молодежных коллективов развернулась борьба за присвоение звания "Фронтовая бригада". Она шла под лозунгом "В труде, как в бою". Звание фронтовой присваивалось тем бригадам, которые систематически выполняли сменные задания не менее чем на 150-200 процентов, добивались высокой квалификации всех членов бригады, являлись образцом на производстве и в быту.

Инициатором движения у нас в отрасли стала бригада М. Ф. Попова. К концу 1944 года в этом движении на заводах наркомата вооружения участвовало уже почти 10 тысяч комсомольско-молодежных бригад. Всего же к этому времени в промышленности и на транспорте соревновалось около 145 тысяч комсомольско-молодежных бригад, насчитывавших 400 тысяч юношей и девушек. Звание фронтовых завоевали около 52 тысяч бригад. Этого почетного звания были удостоены бригады Виля Дубового, Владимира Скотникова, Николая Трутнева, Михаила Шохи, Евгения Лебединского, Александра Царева, о котором я уже рассказывал, и многие, многие другие комсомольско-молодежные коллективы заводов вооружения. [276] О том, как работали фронтовые бригады, рассказывал на Всесоюзном сборе их руководителей В. Дубовой:

"Нашим ответом на победы фронтовиков было несколько производственных норм в смену... Владимир Романенко давал выработку до 700 процентов. Бригада в целом давала ежедневно не менее 4 заданий, а после смены мы отправлялись в сборочный цех для изготовления сверхплановой продукции, которую отправляли в порядке комсомольского подарка на фронт... Бывало, неделями не выходили за проходную завода Вера Губина, Алексей Урбан, Лиза Копылова, наш заводской вожак Костя Коваленко, Валя Карпова, Катя Хмельницкая..."

Образцы ударного труда показывали фронтовые бригады и на других предприятиях наркомата. Например, в бригаде Стариковой в ночь на 5 декабря 1943 года револьверщицы Е. Карчаполова, Е. Гутова и В. Антипова более чем в десять раз перекрыли сменную норму. Большую помощь девушкам оказала бригадир и комсгруппорг Старикова. Она не допускала простоя станков, вовремя, без промедлений производила настройку.

И таких примеров можно привести множество.

Соревнуясь за лучшие показатели работы, члены фронтовых бригад непрерывно повышали свою квалификацию, овладевали двумя-тремя специальностями. Это позволяло высвобождать значительное число рабочих, укреплять узкие участки и увеличивать выпуск продукции.

Активной, действенной формой социалистического соревнования были фронтовые вахты, недели, декады. Тысячи рабочих-стахановцев становились на них и с честью несли. Среди архивных документов мне встретился интересный с этой точки зрения отчет за 1944 год комитета профсоюза завода, где директором был Ф. К. Чеботарев. В нем, в частности, отмечается:

"...В процессе организации социалистического соревнования по заводу проводились стахановские декады и фронтовые вахты, что вызывало еще больший производственный подъем и новые производственные успехи коллектива завода. С особым производственным подъемом прошла организация фронтовых декад в мае, июне, октябре — в честь 185-летнего юбилея завода; фронтовой двухдекадник — в ноябре, посвященный Дню артиллерии, когда коллектив завода наряду со стахановской производственной работой проделал еще громадную работу по приведению в праздничный вид станков, рабочих мест цехов и всей огромной территории завода. [277] В напряженные дни фронтовых декад весь коллектив был мобилизован на борьбу за график, за досрочное выполнение производственной программы.

По инициативе стахановцев-кузнецов цеха № 4 20 мая началась фронтовая декада металлургов, затем эта инициатива была подхвачена механическими и вспомогательными цехами завода. Таким образом, по всему заводу на протяжении мая и июня проводились фронтовые декады.

Успех фронтовых декад обеспечивался проведением большой подготовительной работы в цехах.

Фронтовые декады ознаменовались замечательными производственными достижениями коллектива завода.

31 мая, в день своего 40-летнего юбилея производственной деятельности, знатный кузнец завода Василий Петрович Головатый установил вместе со своей бригадой выдающийся рекорд по оттяжке моноблоков, выполнив сменное задание на 1538 процентов.

Лучший фрезеровщик завода, член пленума завкома Вальтер при обработке детали 02-16 установил рекорд — 1100 процентов нормы.

Инструментальщик Линьков предложил новый способ изготовления клейма "Звездочка", благодаря чему добился выдающегося рекорда, выполнив сменное задание на 4200 процентов.

Бригадир молодежной бригады Тебеньков при слесарной обработке деталей установил рекорд — 1200 процентов.

Бригадир молодежной бригады Чариков в июле при обработке деталей 08-2 выполнил 1010 процентов нормы в честь 26-й годовщины Красной Армии. 19 февраля 1944 года на сложной детали он выработал 1050 процентов и новый рекорд, в 1215 процентов, по обработке Деталей А36-3 посвятил 27-й годовщине Великого Октября..."{30}.

Неуклонно развивалось, росло производство оружия. Вместе с ним росли, мужали профессионально и нравственно люди. И это, пожалуй, было не менее важно, потому что на смену ушедшим на фронт рабочим со стажем в основном приходила молодежь. Достаточно сказать, что в 1945 году она составляла почти половину общего количества рабочих промышленности. И нужно было не только помочь молодым работникам овладеть специальностью, не только включить их в производственный процесс, но и воспитать в них качества советского труженика, качества рабочего человека— [278] честность, порядочность, преданность делу, ответственность, коллективизм, самоотверженность, дисциплинированность.

Новые рабочие, впервые пришедшие на завод, встречали в цехах товарищескую поддержку. Огромную, неоценимую роль в их воспитании играли кадровые рабочие-оружейники, получившие революционную и трудовую закалку еще в дни Октября, в период борьбы против белогвардейцев и иностранных интервентов, в годы индустриализации страны, первых пятилеток. В войну они фактически составили костяк трудовых коллективов, задавали тон всей их производственной деятельности.

Рабочие-ветераны. Люди простые, скромные, они дорожили рабочей честью, жили производством, устранение неполадок и упущений воспринимали как личную и неотложную заботу, заинтересованно подходили ко всему, что могло служить увеличению выпуска продукции, достижению общего успеха.

Это были кадровые оружейники. Они, как и вообще старшее поколение инженерно-технических работников, руководителей производства, конструкторов, ученых, оказывали огромное воздействие на молодежь. Их слово имело большой вес. Их похвала воспринималась молодыми рабочими как очень дорогая награда, заслужить которую было не так-то просто, а их осуждение было похуже иного административного взыскания.

Оружейники... Не могу без глубокого волнения думать в говорить о них-людях, которым прежде всего принадлежит заслуга создания и выпуска необходимого количества первоклассного оружия в Великой Отечественной воине. С ними связаны мои представления о подлинном мастерстве, которое, как у легендарного Левши, сродни высокому искусству, о рабочей чести, которая неразменна и является лучшей гарантией от халтуры, брака, рвачества и любых видов бесхозяйственности, о подлинной пролетарской культуре, которая не приемлет потребительства и превыше всего ставит идеалы освобожденного труда, извечные ценности — добро, справедливость, гуманизм, приверженность делу мира и прогресса.

Оружейники... Быть может, я воспринимал это слово и все, что стоит за ним, по-особому, потому что от оружейников, от их трудов, исканий, забот неотделима моя молодость, да что там говорить — вся моя жизнь. И конечно, в огромной степени потому, что вместе с ними я прошел Великую Отечественную войну. [279] Оружейники... Дорогие мои товарищи, соратники и друзья, все, с кем я не раз встречался в своих постоянных поездках по заводам и полигонам, с кем плечом к плечу работал четыре долгих года войны, да и многие годы потом, после Победы, — все вы бесконечно дороги моему сердцу!

Так уж повелось, что в летописях фиксируются прежде всего имена тех, кто возглавлял коллективы, руководил работами, кто нес ответственность за результаты труда десятков, сотен, тысяч, а нередко и многих тысяч, людей. Наверное, это справедливо. Но никогда нельзя забывать, что изначально любые результаты, как бы значительны они ни были, создаются, собираются по крупинкам руками, умом, сердцем рядовых тружеников, тех, кто варит сталь, дает поковку, вытачивает деталь, прокладывает линии на конструкторском кульмане, корпит над анализами в лаборатории. Если бы это было возможно, я бы назвал их всех поименно — настоящих героев, которые изо дня в день, нередко недоедая и недосыпая, в жару и стужу, в условиях острой нехватки сырья и материалов, давали фронту оружие, которое советский народ по праву назвал оружием Победы.

Рядом с кадровыми оружейниками поднималась на заводах в годы войны и становилась вровень, плечом к плечу с ними молодая рабочая поросль. Многое перенимали у старших своих товарищей подростки, юноши и девушки. Главное — они учились бережному отношению к своей рабочей чести и чести коллектива, учились не пасовать перед трудностями, работать на совесть.

Вот только один из них — молодой слесарь артиллерийского завода комсомолец Сергей Уваров. Придя на завод, он овладел многими рабочими профессиями: если требовалось — становился к токарному станку, превращался в нарезчика, каменщика, водопроводчика, словом, делал любую работу, нужную для производства.

Как-то в одном из цехов возникла угроза задержки с организацией работ по сборке важного узла нового образца оружия. Требовались сложный инструмент и специальное оборудование, а ни того ни другого на заводе не было. Создалось тупиковое положение. Как всегда, в поисках выхода конструкторы, инженеры, руководители цеха обратились за советом и помощью к рабочим. Сергей Уваров предложил собрать узел по придуманному им и его товарищами Богдановым и Ульяновым способу. Подключились технологи и мастера, проверили, взвесили все сообща и приступили к делу. Мастерство молодых слесарей, их смекалка и инициатива обеспечили успех. Три друга сутками не выходили [280] из цеха, пока не закончили дело. Узел был собран за 84 часа вместо 15-20 суток, затрачивавшихся на эту операцию до войны. Вот что значило сочетание молодого задора, энтузиазма, творчества и инициативы с незаурядным профессиональным мастерством.

Конечно, процесс становления молодых рабочих, их возмужания не всегда был гладким, требовал постоянного внимания и заботы со стороны старших. Особенно это касалось подростков.

В цехе железных конструкций на заводе "Большевик" работала Варвара Васильевна Демьянова. И хотя годы сказывались, уставала сильно, но норму перевыполняла ежедневно. Иначе она, работница с большим производственным стажем, член партии, просто не могла. Тем более что рядом трудились молодые рабочие, подростки, им особенно нужен хороший пример. Конечно, у Варвары Васильевны и по дому забот хватало. Но в том, наверное, и сила настоящего человека, что у него даже в самых трудных условиях не личное, а общественное остается на первом плане...

Стала Варвара Васильевна примечать, что работавшие в цехе учащиеся ремесленного училища Миша Шумилин и Ваня Кожанков как-то сникли, ходят грязные, будто равнодушные ко всему. Да и работу свою стали делать кое-как. Забеспокоилась Варвара Васильевна. Посоветовалась с бригадиром электромонтеров Митрофановым, тоже коммунистом. Договорились, что он возьмет над ремесленниками шефство. Поговорила с ребятами раз-другой. И поняла, что пропадут мальчишки, не поднимутся без материнского тепла и заботы. Решила взять их к себе в дом, заменить им мать. Семерых детей вырастила, рассуждала она, поставила на ноги. Четверо из них — приемные сыновья, но такие же родные, как и те, которых родила и вскормила своим молоком. Трое уже на фронте сражаются, бьют врага. Так неужто еще двоих не поднимет?

Не сразу, но согласились ребята перебраться к Варваре Васильевне. Зажили одной семьей, дружной, крепкой. Поднялись ребята, стали хорошими рабочими. Миша, который особенно много хлопот доставил Варваре Васильевне — слаб здоровьем был парнишка, часто болел, — вскоре в комсомол вступил. Вместе с новыми своими детьми искала Варвара Васильевна их родных. У Кожанкова скоро обнаружилась родня на Смоленщине, отец-фронтовик весточку прислал. А вот Мишину семью отыскать не удалось. Но оба они, как и прежние приемные сыновья, считали Варвару [281] Васильевну своей мамой, старались жить и работать так, чтобы ей не пришлось краснеть за них...

Да, война как бы высветила многие замечательные грани в облике советского человека, вскрыла глубинные пласты его характера, придала новое — активное, действенное — звучание его патриотизму.

Один из ярких примеров тому — небывалый подъем рационализаторства и изобретательства в стране. Подчинение всех помыслов и чаяний людей общим интересам защиты Отечества, обеспечения скорейшего разгрома ненавистного врага превратило сознательное творчество тружеников в активнейший фактор увеличения производства оружия, повышения его качества.

Мне памятны многие факты рационализаторства и изобретательства оружейников. На одном из заводов старший технолог А. И. Газин разработал новую технологию, благодаря которой стало возможным одну из важных деталей, изготовлявшуюся прежде из проката, делать методом штамповки. Механическая обработка заготовки после этого сократилась с трех часов до 34 минут. Слесарь Литовкин предложил применить для обработки детали копир-кондуктор, благодаря чему стало возможным за час обрабатывать три детали вместо одной. В течение только двух месяцев шесть рационализаторских предложений внес бригадир фрезеровщиков Григорьев. Их внедрение резко повысило производительность труда. Старший инженер Козлов внес три предложения, внедрение которых не только повысило выработку, но и дало серьезную экономию.

Кстати, строжайший режим экономии был непреложным законом военного времени. Поэтому постоянно шел настойчивый поиск не только способов работать более производительно, но и источников экономии сырья и материалов.

Припоминается рассказ секретаря парткома завода "Большевик" о том, как были переделаны две печи на термическом участке инструментального цеха. Старший мастер И. И. Левицкий, калильщик М. М. Семенов, его сменщик Н. А. Кокарев, термисты А. Я. Бобрин и М. Н. Кузин прикинули, что, если усовершенствовать печи, можно добиться почти двойной экономии чрезвычайно дефицитного в ту пору мазута.

Игра, безусловно, стоила свеч. Но кто возьмется за это дело? Ведь требовалось выполнить немалый объем и печных, и сварочных, и слесарных работ. Приглашать специалистов из других цехов вроде не с руки, у них и своих забот хватает. [282] — А давайте попробуем сами, своими силами, — предложил Кокарев.

С предложением согласились все. Назавтра высококвалифицированные термисты-калильщики превратились в чернорабочих, печников, слесарей, сварщиков. Все делали сами: подвозили подсобные материалы, выкладывали по линейке кирпич, подводили воздушные трубы от вентилятора к печам. Работа кипела.

И вот наконец все закончено. Надо пускать печь. Что и говорить, момент ответственный. Работали — не сомневались, а тут как-то боязно стало.

В пять часов вечера запустили печь. В семь температура в ней достигла нормы — 950 градусов.

— За два часа печь подняли! — удивился Семенов. Да и было чему. Раньше на разогрев уходило семь-восемь часов.

В восемь часов вечера запустили вторую печь, которая должна работать при температуре 1300° С. Эта печь волновала калильщиков еще больше. В полночь температура в печи достигла заданной отметки. Печь разогрелась за четыре часа, тогда как прежде для этого требовалось 40— 48 часов. И это при вдвое меньших, чем раньше, затратах топлива!

И еще один факт с "Большевика". В кузнечном цехе много лет работала нагревательная печь молота "Банинг". Ее подина сильно износилась — буквально каждую неделю выходила из строя. Для ремонта каждый раз требовалось 200 штук огнеупорного кирпича. Ремонтом занимались несколько печников и подсобников. Нужно ли говорить, насколько накладно это было в условиях острейшего дефицита материалов, времени и рабочей силы! И вот инженер отдела главного металлурга А. Н. Нестеров задался целью увеличить продолжительность работы печи. После упорного поиска и ряда опытов он предложил выкладывать подину не динасовым, а магнезитовым и хромомагнезитовым кирпичом.

Это дало прекрасные результаты. Несмотря на частые остановки печи из-за связанных с фашистскими обстрелами и бомбежками перебоев в подаче пара, что вызывало резкие колебания температуры и неблагоприятно действовало на кирпич, подина печи даже после целого месяца работы находилась в отличном состоянии. Нагрев заготовок намного улучшился. Если до этого первый день после ремонта печи обычно уходил на прогрев новой кладки, то после переделки подины металл хорошо прогревался уже в первые [283] часы. Кроме того, когда подсчитали экономию, то оказалось, что она составляет значительную сумму.

Вспоминая об этом факте, хочу особо подчеркнуть один, так сказать, нюанс. За сделанное Нестеровым и внедренное в производство предложение он был премирован. Так вот, свою премию он целиком передал на строительство боевых самолетов. Показательно! Так поступали в годы войны миллионы советских людей. Это были органичные, будничные, в ту тяжкую для страны пору словно само собой разумеющиеся проявления патриотизма — не на словах, а на деле. И это делало такие проявления особенно весомыми, особенно значительными.

Уже в самом начале войны поистине всенародный характер приняло движение за создание Фонда обороны. В этом движении участвовали все народы Советского Союза, все трудящиеся. Рабочие отчисляли в Фонд ежемесячно однодневный заработок, колхозники засевали сверхплановые "гектары обороны", комсомольцы и молодежь устраивали воскресники, пионеры и школьники собирали металлолом. В Фонд обороны поступали деньги, облигации займов, ценности, теплая одежда, продовольствие. Таким же всенародным был и размах патриотического движения по сбору средств в фонд Красной Армии.

На средства, добровольно внесенные советскими людьми в Фонд обороны и в Фонд Красной Армии, было изготовлено за годы войны и передано войскам несколько тысяч артиллерийских орудий и танков, более двух с половиной тысяч боевых самолетов, много другой боевой техники и оружия. 15 процентов всех военных расходов покрыли поступления по Государственным военным займам. Более пяти с половиной миллионов советских людей стали донорами.

Каждый советский человек отдавал во имя победы все, что имел, отдавал не ради славы, не ради каких-либо благ, а ради свободы и независимости своей родной страны. Как же надо ее любить, насколько глубоко сознавать свою ответственность за ее защиту, чтобы не только выдержать безмерное напряжение четырехлетней работы, вынести неслыханные трудности и лишения войны, но и положить на алтарь победы свой трудовой рубль, свою кровь, свою жизнь!

Такая берущая начало в самых глубинах сердца любовь дает человеку поистине богатырские силы. На собранные по инициативе молодежи Пермской области средства строились шестнадцать артиллерийских батарей. Пушки изготовлялись на заводе А. И. Быховского. Все, кто участвовал в вы— полнении [284] этого почетного заказа, работали с большим подъемом. Восемь суток, например, не уходила из цеха молодежная бригада Л. Сицилицина. Она ежедневно выполняла задание на 300 процентов, а сам бригадир давал по пять норм. Высокую производительность показывали и другие бригады. Завод успешно выполнил задачу. Шестнадцать сверхплановых батарей были переданы войскам Северо-Западного фронта.

А месяцем раньше, в начале сентября 1942 года, на заводе, руководимом А. П. Золотаревым, состоялся митинг по поводу отправки на фронт истребительно-противотанкового артиллерийского дивизиона имени Комсомола Удмуртии. С инициативой создания такого дивизиона выступили комсомольцы завода. Мы поддержали эту инициативу. Председателем штаба по созданию дивизиона был назначен главный инженер завода Е. А. Гульянц — человек по-комсомольски энергичный, боевой. Во внеурочное время, сверх всех планов комсомольцы республики за два месяца изготовили все необходимое для оснащения дивизиона — оружие, обмундирование, снаряжение. На его комплектование комсомол Удмуртии направил лучших своих представителей. Дивизион после соответствующей подготовки был отправлен на фронт.

О том, как он сражался с врагом, рассказывали письма бойцов и командиров дивизиона комсомольцам и молодежи республики. Такие письма приходили в Удмуртию регулярно, и оружейники тепло отвечали на них. В письме, датированном 26 апреля 1944 года, фронтовики писали:

"Дорогие товарищи!

Комсомольцы, молодежь нашей дивизии шлют вам свой горячий фронтовой привет. Вместе со всей Красной Армией наши комсомольцы успешно громят гитлеровских захватчиков, посягнувших на честь и свободу нашей Родины. С боями мы прошли свыше 700 км, громя врага и его технику. Десятки вражеских танков, пушек и автомашин запылали от метких выстрелов истребителей и артиллеристов. Враг костями своих солдат и офицеров расплачивается за горе и мучения, причиненные свободолюбивым народам Советского Союза.

В жестоких боях и тяжелых походах мы множим славяне боевые традиции Ленинского комсомола. В наших рядах выросли мужественные, смелые воины, удостоенные за свои подвиги высоких правительственных наград. Особенно мы гордимся мужеством и отвагой комсомольцев истребительного [285] дивизиона, который с честью и достоинством носит звание Комсомола Удмуртии.

Еще недавно отгремели жаркие бои за древний украинский город Дубно. Враг яростно сопротивлялся. В этих боях особенно отличились истребители, где командиром старший лейтенант Боул. На своем участке они уничтожили 4 огневые точки, 2 подавили и первыми ворвались в город. В боях за город Красноармейск бойцы-истребители захватили два вражеских орудия, из которых теперь успешно громят врага. Расчет тов. Гаврилова уже из одного из этих орудий подбил вражеский танк. Расчет комсомольца тов. Савельева подбил 2 танка (из них один "тигр") и 2 бронетранспортера.

Фактов мужества и героизма можно привести много. Герои рождаются в каждом бою, особенно среди комсомольцев. В боевой жизни наши комсомольцы проявляют себя подлинными вожаками молодежи. Вот почему у молодежи такая большая тяга в ряды Ленинского комсомола. Только за время боев в районе города Дубно с 18 по 22 марта 1944 года за мужество и отвагу представлено к награде более 25 комсомольцев нашей организации. Принято в комсомол около 100 человек, 40 лучших комсомольцев стали кандидатами в члены ВКП(б). В дивизионе, который вы создали, награждено более 20 комсомольцев. За один из умело проведенных боев рота ПТР почти полностью представлена командованием к правительственной награде.

Мы бесконечно благодарим вас, дорогие товарищи, за повседневную помощь и заботу о своем дивизионе, которым мы все время гордимся. Ваши люди, пришедшие в дивизион в качестве пополнения, — это доблестные русские воины, для которых честь солдата выше всего. Мы не раз видали их в бою и убедились в этом. Также горячо благодарим вас за самоотверженный стахановский труд в тылу по обеспечению нашей доблестной Красной Армии передовой техникой.

Заверяем вас, дорогие товарищи, что мы и впредь с такой же силой и мужеством будем громить врага до полного его истребления.

Мы бьем и будем бить ненавистных немецко-фашистских оккупантов.

Передайте наш горячий привет вашим лучшим стахановцам, которые в глубоком тылу куют победу над врагом.

Обращаемся к вам с призывом еще с большей энергией и самоотверженностью работать на своих заводах, ширить социалистическое соревнование. [286] Общими усилиями ускорим победу над ненавистным врагом.

По поручению дивизии письмо подписали:

Комсорг полка гвардии мл. лейтенант Панжянский

Комсорг полка старший лейтенант Пестрецов

Комсорг старшина Гришин

Комсомолеи-пулеметчик сержант Петин

Помощник начальника политотдела дивизии по комсомолу капитан Подбельцев"{31}.

Вспоминается и такой эпизод, связанный со сбором средств на строительство военной техники. Однажды позвонил мне директор завода А. С. Котляр. Следует отметить, что этот завод неоднократно завоевывал первенство в соревновании предприятий наркомата вооружений и переходящее Красное знамя ЦК ВКП(б) и ГКО. Доложив о выполнении плана, директор сказал:

— У нас в области состоялся слет молодых рабочих. Перед его открытием комсомольский комитет нашего завода выступил с предложением в дни работы слета купить боевой самолет и направить его на фронт.

— Ну что же, дело хорошее. Передайте комсомольцам завода мою благодарность.

С огромным энтузиазмом участвовали коллективы наших уральских заводов в формировании добровольческого танкового корпуса. В течение трех недель были изготовлены вся техника в вооружение для корпуса, боеприпасы, снаряжение, сшито обмундирование. Добровольцев было значительно больше, чем требовалось.

В день проводов корпуса на фронт трудящиеся Урала обратились в танкистам с напутствием:

"Сыны Урала! Воины ваши любимые! Своими руками выплавили мы сталь, построили из нее лучшие в мире боевые машины, приготовили боевую технику и снаряжение, полностью оплатили всю материальную часть танкового корпуса из своих трудовых сбережений, с гордостью принесли этот патриотический дар Родине. И мы, провожая вас на поле брани, крепко прижимаем вас к своему горячему сердцу".

Корпус достойно сражался с врагом, с боями дошел до Праги. В столице братской Чехословакии на постаменте навечно установлен танк, который сражался в составе Уральского добровольческого корпуса. [287] Во всенародной заботе об оснащении Красной Армии всем необходимым, в добровольном внесении в Фонд обороны денежных средств, в сборе теплых вещей и других — коллективных и индивидуальных-подарков для воинов, в могучей моральной поддержке проявлялись неразрывная связь народа и армии, монолитное единство фронта и тыла.

Глубокой любовью, исключительной душевной теплотой проникнуты письма, которые десятками и сотнями тысяч ежедневно доставляла в годы войны полевая почта на фронт. Среди них — множество адресованных не отцу, сыну, мужу, брату, а просто воинам, защитникам Родины. И с фронта шли в тыл наполненные сердечной признательностью письма бойцов, командиров, целых воинских коллективов. Вот что, например, писали весной 1943 года своим шефам — коллективу одного из уральских заводов вооружения красноармейцы, командиры и политработники 112-й отдельной стрелковой бригады:

"Дорогие товарищи!

Мы, красноармейцы, командиры в политработники 112-й отдельной стрелковой бригады, шлем вам, нашим боевым шефам, горячий фронтовой привет и поздравления с 25-летием героической Красной Армии!

Эту знаменательную дату мы встречаем в решающий момент Отечественной войны советского народа против немецко-фашистских захватчиков. В день 25-летия своего существования Красная Армия получила боевой приказ Верховного Главнокомандующего тов. Сталина. Мы клянемся вам выполнять его мужественно, стойко и храбро.

Мы неустанно совершенствуем и будем совершенствовать боевую выучку, укреплять дисциплину, порядок, организованность. Мы обязуемся крепить удары по кровожадному врагу, нарушившему нашу мирную социалистическую жизнь. За муки советских людей, за слезы и кровь наших матерей, наших детей, за истерзанную советскую землю, за наши разрушенные города и села мы отомстим сполна.

Наши бойцы и командиры научились беспощадно бить фашистских гадов. Героические дела пулеметчика тов. Чиркунова, истребившего в одном бою 150 гитлеровцев, и ст. лейтенанта тов. Умарова, который, будучи дважды раненным, с перебитой рукой повел в контратаку свою роту и обратил в бегство превосходящие силы противника, войдут в историю не только нашей части, но и всей Красной Армии.

Наши снайперы ежедневно увеличивают свой счет убитых ими гитлеровских головорезов. Сержант тов. Ишхаметов [288] убил 165 немцев, Алимбабаев — 121, тов. Атабаев — 104, Илларионов-69, Петров-54, Адашев-52, Бессонов-42. Находясь в обороне, мы ни минуты не давали и не даем врагу покоя. Враг уже знает, что значит активная оборона нашей части. В наступление наши бойцы идут, не ведая страха, умело сочетая сокрушительный огонь со стремительным движением. Врученное вами Боевое знамя мы гордо несем вперед — на Запад{32}.

"Бессмертная русская доблесть! Ты с нами, ты — меч богатырский и щит! Пусть наше пробитое пулями знамя победно над боем шумит".

Мы познали радость боевых побед в трудных и ожесточенных сражениях. Сейчас, в решающий момент Великой Отечественной войны, вдохновленные приказом... и вашей заботой, мы сделаем все для ускорения окончательной победы над ненавистным врагом.

Крепите и вы организованность, порядок и дисциплину в тылу, мобилизуйте все резервы на помощь фронту. Оружие, сделанное вами, мы не выпустим из рук до полной и окончательной победы над самым хищным и хитрым врагом — гитлеризмом.

Спасибо вам за ваше постоянное внимание и заботу!

Спасибо за подарки.

В ответ мы обещаем вам в скором времени преподнести боевой подарок -наши успехи и победы в предстоящих боях с фашистской нечистью.

Да здравствует единство фронта и тыла!"{33}.

Зримым проявлением прочных связей народа и армии были поездки делегаций республик, областей, предприятий на фронт, а делегаций фронтовиков — к труженикам тыла. Воистину, фронт и тыл сомкнулись по призыву партии в один разящий врага кулак!

Армия, сражавшаяся против немецко-фашистских захватчиков, была неотъемлемой частью борющегося советского народа. И как часть целого, она жила теми же помыслами и чаяниями, теми же тревогами и заботами, что в все трудящиеся, отстаивала интересы всего нашего народа.

Мы часто, и как правило не вдумываясь сейчас в глубинный смысл этих слов, говорим о советском народе как о новой исторической общности. Никогда и нигде прежде в истории человечества ничего подобного не было! Никогда [289] не было, чтобы все классы и социальные группы, все нации и народности стремились к единым целям, жили общими интересами и идеалами, чтобы людей без различия их происхождения и национальности связывали узы духовного родства, крепче которых, как показала Великая Отечественная война, нет ничего на свете.

В пору выпавших на долю Советской страны суровых военных испытаний начатое Октябрем формирование советского народа как принципиально новой социальной и интернациональной общности многократно ускорилось. Тогда же окончательно выкристаллизовалось патриотическое чувство принадлежности к единой социалистической Родине. Это — светлое и сильное чувство людей, впервые в истории ставших хозяевами своей страны, познавших великое счастье освобожденного труда. В нем — животворный источник несгибаемой стойкости, самоотверженности, воля к победе советского народа, который стал главным, бессмертным героем Великой Отечественной войны.

Сердце народа

Каким бы напряженным ни был ритм работы наркомата вооружения, заводов, институтов, КБ, а если брать шире — нашей военной экономики, всей страны, на всем протяжении войны он оставался деловитым, даже спокойным, как бы парадоксально это ни звучало. Я имею в виду внутреннее состояние, определяющее дела и поступки людей, линию их поведения. Именно такое, проникнутое спокойной уверенностью в правоте нашего дела, в нашей неизбежной победе над врагом, состояние представляется мне одной из самых примечательных черт образа жизни и труда советских людей в войну.

Олицетворением такой уверенности был для всех нас, для всего народа Центральный Комитет партии. Здесь аккумулировались разум и воля партии, формировалась ее политика. Отсюда постоянно исходили могучие импульсы революционной энергии. Достигая самых отдаленных уголков страны, они мобилизовали миллионные массы, вдохновляли их на самоотверженный труд и на ратный подвиг.

Даже те немногие эпизоды, о которых я рассказал, позволяют представить, как работали в годы войны высшие органы руководства партии и государства. Должен подчеркнуть, что и в самые трудные, критические дни войны работников аппарата ЦК отличали выдержка, твердость, целеустремленность, глубокое знание обстановки. Не скрою, [290] порой я поражался их готовности выслушать, обсудить проблему, еще и еще раз взвесить все за и против, прежде чем принять решение или подготовить окончательный вариант предложения для включения его в приказ или директиву. И это при постоянной острой нехватке времени!

Как Центральный Комитет партии постоянно находился в центре жизни страны, деятельности народа и армии, так и партийные организации были в центре жизни трудовых коллективов, социалистического соревнования, боевой, организаторской, политической и агитационно-массовой работы. Они сплачивали и воодушевляли людей, повышали их творческую активность, выступали застрельщиками многих замечательных дел. Личный пример коммунистов оказывал огромное мобилизующее и воспитательное воздействие.

Война потребовала углубления связи всего дела воспитания людей с конкретными производственными задачами, поставила в повестку дня активный поиск новых, более динамичных, оперативных, действенных форм. И эти задачи партийными организациями были успешно решены. На предприятиях была налажена политическая учеба коммунистов. В цехах, бригадах, отделах регулярно проводились лекции, доклады, беседы по актуальным вопросам. Как правило, все они касались практических задач коллектива. Особенно важная роль принадлежала агитаторам, которые словом, вниманием, участием поддерживали людей, вселяли в них бодрость, помогали преодолевать трудности.

Многих агитаторов их беспокойная, но интересная работа превратила в опытных руководителей масс. Таким агитатором был шлифовщик инструментального цеха артиллерийского завода Федор Кузнецов. Работал он на станке, постоянно перевыполнял норму. Он много читал, урывая для этого время у сна. Причем читал не только газеты, журналы, но находил время и для художественной литературы. В запасе у него всегда были и свежие новости, и интересные мысли, и волнующие вопросы для обсуждения. Главным из прочитанного и узнанного он считал необходимым поделиться с товарищами. Он неизменно находил и злободневную тему, и место, и время для разговора с рабочими. В обеденный перерыв Кузнецов обычно читал газеты вслух, комментировал сообщения, никогда не обходя при этом трудных и острых вопросов. Затем переходил к беседе о насущных делах цеха. Хорошо зная людей, их настроения и заботы, он умел подобрать свей ключик к каждому, что называется, поговорить по душам. [291] Однажды во время вражеского обстрела погибли жена и ребенок шлифовщика Александра Григорьевича Смирнова. Рабочий тяжело переживал утрату. Кузнецов, узнав о случившемся, пришел к нему.

— Что же ты, Александр Григорьевич, совсем руки опустил? Так горе не осилишь.

Сердито смахнув навернувшуюся слезу, Смирнов признался:

— Понимаешь, Федя, не нахожу себе места. Заледенело все в груди.

— Рассчитываться нужно тебе, Александр Григорьевич, с фашистом.

— Как же я с ним рассчитаюсь? На фронт не отпускают...

— Как, говоришь? А работа? Это не хуже, чем если ты штыком орудовать будешь. Особенно если учесть твою квалификацию. Сам знаешь, как нужна сейчас наша продукция фронту.

Долгим был разговор агитатора с рабочим. На следующий день Смирнов зашел в цеховой комитет профсоюза и заявил, что становится на боевую вахту. Через несколько минут через меловую газету об этом узнал весь цех. За смену Смирнов перевыполнил задание в четыре с половиной раза. Назавтра он закрепил успех, а потом еще больше увеличил выработку. Так слово агитатора, отозвавшись в сердце человека, переплавилось в дело.

Примерно неделю спустя товарищ Кузнецова по работе В. В. Степанов рассказал ему, что получил письмо от жены, эвакуированной в Краснодарский край. Она писала, что вместе со многими другими советскими людьми фашисты собрались расстрелять ее и детей, и только приход Красной Армии спас их от смерти.

Агитатор попросил Степанова прочитать письмо вслух перед всеми рабочими участка. Это живое свидетельское показание сильно подействовало на весь рабочий коллектив, еще больше подняло в нем ярость против фашистских захватчиков. После чтения письма на трудовую вахту встал весь участок. Никто не ушел домой, пока не был выполнен срочный заказ для фронта.

И еще один пример работы агитатора. Одно время на шлифовочном участке перестали следить за чистотой рабочих мест, содержанием инструмента, порядком в цехе. Это сказалось на качестве продукции. Кузнецов посоветовался с парторгом, подготовил и вывесил на участке плакат: "Почему ты сдаешь инструмент грязный, с заусенцами, почему [292] грязно на твоем рабочем месте? Твой долг патриота — выпускать изделия только отличного качества!"

Плакат задел рабочих за живое. Его содержание горячо обсуждалось на специальном собрании шлифовщиков. Три дня подряд в нерабочее время наводили они порядок, чистили станки, прибирали рабочие шкафчики, ящички и т. д. Качество инструмента тоже заметно улучшилось.

В связи с этим эпизодом хочется обратить внимание на следующее. Мог бы Кузнецов написать такой плакат, если бы сам не служил примером высокой производительности труда и производственной культуры? И мог бы в этом случае плакат, как, впрочем, и любое выступление агитатора, вызвать такой резонанс?

Думаю, нет. В том и сила агитатора, партийного организатора, коммуниста, что его слово неотделимо от дела.

Большую пропагандистскую, агитаторскую и организаторскую работу вела заводская печать. Ее роль в мобилизации коллективов заводов на выполнение производственных заданий, увеличение выпуска продукции для фронта трудно, переоценить. Особое место принадлежит здесь заводским многотиражкам. Вокруг них формировалась широкая сеть рабочих корреспондентов.

Помимо заводских многотиражек в каждом цехе, иногда в бригадах и на отдельных участках выходили свои стенные газеты. Они боролись за высокую производительность труда, за четкую работу по графику, перевыполнение заданий, за выпуск изделий отличного качества, за экономное расходование каждого килограмма угля, нефти, металла, киловатта электроэнергии. Они раздували пламя социалистического соревнования, передавали опыт лучших, критиковали промахи в работе, добиваясь их немедленного устранения.

Наиболее оперативной формой работы стенной печати стал выпуск бюллетеней, "молний" и боевых листков. В самые напряженные, ответственные периоды в жизни страны или в деятельности трудовых коллективов они выпускались ежедневно. Особое распространение эти виды стенной печати получили во втором и третьем периодах войны. Новой формой стенной печати стали так называемые меловые газеты.

Сегодняшним рабочим трудно представить, что это такое, а в ту пору, когда не хватало ни времени, ни бумаги, не было красок, цветных карандашей для изготовления, скажем, стенных газет в том виде, к которому мы привыкли сейчас, меловые газеты были просто незаменимы. [293] Как они выпускались? По поручению парткома или партийного бюро кто-либо из коммунистов на специальной доске типа школьной писал мелом самую последнюю информацию — о положении на фронтах, о событиях в стране, о достижениях передовиков производства, о трудовых победах, об узких местах, острых проблемах, возникающих на том или ином участке. Замечу, что действенность выступлений меловых газет была очень высокой.

Я уже упоминал о личном примере коммунистов в труде, об агитации делом как об одной из главнейших и действенных форм партийной работы в годы войны. И уходя на фронт, наши коммунисты-оружейники сражались с врагом так же, как и работали — с достоинством и честью. Вот только один пример. Коммунист Михаил Тарасович Вотяков по-стахановски трудился на заводе, где директором был И. А. Остроушко. Встав в ряды действующей армии, он умело командовал расчетом противотанкового орудия, служил для бойцов примером отваги и мужества. В одном из боев старший сержант Вотяков погиб. "Его подвиг, — писал 10 сентября 1943 года в партийную организацию завода майор В. Сыроежкин, — вдохновляет наших воинов на новые и новые боевые дела и подвиги. Его имя навсегда зачислено в списки части. Его портрет висит в подразделении и клубе. О нем написана поэма".

Майор Сыроежкин сообщил, что памяти Вотякова посвящена листовка, и вложил ее в конверт.

Текст этой листовки хочу привести.

"Старший сержант М. Т. Вотяков.

Когда на поверке выкликается имя старшего сержанта Вотякова, за него в строгой тишине отвечает командир орудия Головко:

— Товарищ Вотяков геройски погиб в бою с немецкими захватчиками, защищая свою социалистическую Родину.

И все вспоминают этого мужественного командира-коммуниста, его боевые дела и подвиг, который зовет и вдохновляет на новые победные бои.

Орудийный расчет Вотякова занимал огневую позицию на окраине деревни в полной готовности в любую минуту отразить атаки врага. На рассвете из леса начали выползать немецкие танки. За ними цепями двигалась пехота. Гитлеровцев было несколько сот.

Как только головной танк приблизился на 600 метров, расчет открыл по нему огонь. Уже третьим снарядом он был подбит. Такая же участь постигла и второй танк, который маневром пытался выйти из-под обстрела. Следовавшая за [294] ним повозка с минометом взлетела в воздух от прямого попадания снаряда.

Затем наступила очередь за пехотой. Несмотря на большие потери, немцы упорно пытались прорваться на окраину населенного пункта, но, встретив непреодолимую стену огня, откатывались назад. Три предпринятые ими атаки провалились. Обозленные неудачей, гитлеровцы бросили на деревню авиацию. 16 стервятников бомбили деревню, которая запылала в огне. А когда орудие вышло из строя, артиллеристы взяли в руки винтовки и пулеметы. Гитлеровцы не прошли через их рубеж обороны. С наступлением темноты расчет на себе вытащил подбитое орудие, которое вскоре было восстановлено и снова громило врага.

В этом бою расчет Вотякова подбил два немецких танка, уничтожил миномет, пароконную повозку и истребил до 300 солдат и офицеров противника. Это — результат высокого воинского умения, стойкости и мужества людей, воспитанных коммунистом Вотяковым, горящих неукротимой ненавистью к врагу.

Сам Вотяков погиб при этом смертью героя. Последними его словами была команда: "По немцам — огонь!"

За боевые подвиги Вотяков посмертно награжден орденом Красного Знамени.

Драться с врагом, как дрался Вотяков, стало боевой традицией подразделения, в котором он служил и боролся. Его имя навсегда включено в список подразделения и вошло в боевую историю. Оно стало бессмертным"{34}.

Так работали, так сражались, так погибали и побеждали коммунисты. Вот почему глубоко закономерен тот огромный авторитет, которым пользовались они и в солдатской, и в рабочей массе.

Как на фронте в канун особенно тяжких боев, в наиболее сложной обстановке бойцы несли парторгам заявления, в которых писали: "Хочу в бой идти коммунистом", так и на заводах в самые трудные периоды работы, увеличивался приток людей в партию. Бережно хранятся в архивах заявления о приеме в партию, написанные в годы войны рабочими и инженерами, конструкторами и служащими предприятий и учреждений наркомата вооружения. Люди разных возрастов и профессий, все они считали для себя самой высокой честью быть в годину суровых испытаний в рядах Коммунистической партии. [295] Слесарь-инструментальщик П. Н. Федюков с завода, возглавляемого М. А. Ивановым, написал в своем заявлении 27 июля 1941 года: "В час, когда фашистские звери ворвались в наш советский дом и хотят покорить наш народ, хочу находиться в строю большевистской партии, в ее ленинских рядах бороться за победу над врагом. Заверяю, что доверие коммунистов оправдаю полностью". 3 августа 1941 года обратился в парторганизацию токарь-расточник Н. К. Прохоренко: "Прошу принять меня в ВКП(б), так как я хочу быть в самых первых рядах бойцов трудового фронта против немецких оккупантов. Не пожалею жизни, чтобы быть достойным звания члена нашей партии, большевика".

А инженер-конструктор А. А. Драч так обосновал свое желание стать коммунистом: "Хочу вступить в ВКП(б), потому что партия дает человеку силы выстоять и победить. Сейчас, когда война пришла на нашу землю, считаю долгом нести свою долю той великой ответственности за судьбу Родины и которую взяла на себя большевистская партия. Если партийная организация окажет мне доверие и примет в свои ряды, заверяю, что буду достойно нести звание коммуниста". Свое заявление он написал 21 октября 1941 года.

Какая непоколебимая, какая высокая и светлая вера людей в партию Ленина стоит за этими строками! И подобных заявлений множество.

Росли партийные организации на предприятиях оборонной промышленности. Самые лучшие, самые достойные из рабочих, служащих, инженерно-технического состава в эти военные годы были приняты в ряды партии. Так, только на заводе "Большевик" в труднейшие дни обороны Ленинграда в 1943 году было принято в партию 164 человека. А всего за время войны по стране кандидатами в члены партии было принято более 5, а в члены ее — около 3,5 миллиона человек

Несмотря на огромные потери коммунистов на фронте, партия за четыре военных года значительно выросла и еще больше окрепла. В огромной степени усилился ее авторитет. Она была сердцем народа — чистым, могучим и неутомимым, сердцем, которое питало горячей кровью революционной энергии фронт и тыл, придавало многомиллионным массам несгибаемую стойкость, беспредельное мужество и устремленность к победе. Вокруг партии сплотился весь советский народ, поднявшийся на справедливую, освободительную борьбу против фашистских захватчиков.

Партия вооружила советских людей четкой и ясной программой действий, обеспечила слияние усилий всех звеньев [296] хозяйственного механизма, всех органов управления страны. У нее, конечно, был опыт организации борьбы против белогвардейщины и иностранной военной интервенции, и он использовался в полной мере. Но за прошедшие с тех пор двадцать лет экономика страны стала качественно другой, а ее масштабы многократно увеличились. Огромные изменения произошли и в социальном облике нашего общества. Духовно вырос и возмужал советский человек. Далеко вперед шагнуло военное дело. Радикально изменились средства и способы ведения войны. Она приобрела небывалые прежде ожесточенность и масштабы. Все это нужно было учесть партии в своей политике.

И сегодня, оглядывая прошлое, оценивая сложность и масштабы сделанного в годы минувшей войны, с предельной ясностью осознаешь: поистине великое счастье, что в борьбе против фашистских захватчиков у советского народа был такой мудрый и закаленный политический вождь, такой умелый организатор и руководитель — ленинская Коммунистическая партия.

Через немыслимые испытания партия уверенно вела советский народ к победе. На завершающем этапе войны все ощутимей стали сказываться результаты научно обоснованной деятельности партии по руководству борьбой на фронте и работой тыла. В 1944 году Ставка и Генеральный штаб спланировали проведение целой системы последовательных и взаимоувязанных по целям боевых операций, охватывавших весь советско-германский фронт от Заполярья до Черного моря.

Подготовка этих операций начиналась заблаговременно. Достаточное количество боевой техники и вооружения в резерве Верховного Главнокомандования, оснащение действующей армии обеспечивались благодаря ритмичной работе военной промышленности и планомерным поставкам вооружения. В свою очередь, такая работа промышленности во многом определялась проводимым Центральным Комитетом и ГКО тщательным анализом обстановки на фронтах, точным выявлением вероятного характера действий противника, что позволяло своевременно вносить необходимые изменения в структуру вооружений, переключать усилия с одного их вида на другой, создавать новые образцы и обеспечивать их массовый выпуск.

Выбор направлений главных ударов в завершающем периоде войны предусматривал достижение не только крупных военно-политических и стратегических целей, но и обеспечивал восстановление и ввод в действие предприятий тяжелой [297] индустрии, энергетики в освобождаемых районах, что также способствовало более полному удовлетворению потребностей действующей армии и одновременно решению задач по дезорганизации работы экономики противника.

Задачи возрождения освобожденных от врага районов партия поставила в повестку дня уже в 1943 году. 21 августа ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление "О неотложных мерах по восстановлению народного хозяйства в районах, освобожденных от немецких оккупантов". Эти меры подробно рассматривались на сессиях Верховного Совета СССР при утверждении государственных бюджетов. В 1945 году, например, на восстановление разрушенной экономики было выделено 74 миллиарда рублей.

При Совнаркоме был создан Комитет по восстановлению хозяйства в бывших временно оккупированных районах. Через него ЦК партии и правительство осуществляли руководство работой, которая начиналась сразу же после изгнания врага. В этой работе принимали самое непосредственное участие все братские республики, вся страна. Тыловые районы брали шефство над пострадавшими областями и городами. Эта бескорыстная помощь стала решающим условием скорейшей ликвидации огромного ущерба, причиненного гитлеровскими оккупантами. Ведь в развалинах лежали многие сотни и тысячи промышленных предприятий, шахт, железнодорожных станций, жилых зданий, школ, институтов и других учебных заведений, больниц, библиотек. Неисчислимый урон был причинен сельскому хозяйству. Экономика многих районов европейской части Советского Союза была полностью разрушена.

Около 700 миллиардов рублей — такова сумма только прямого ущерба, причиненного нашей стране в результате уничтожения и разграбления имущества государственных предприятий и учреждений, колхозов, общественных организаций и личного имущества граждан. Общие же материальные потери составили свыше двух с половиной триллионов рублей. Без крова остались 25 миллионов человек. Война уничтожила треть национального богатства страны. А разве можно возместить утрату двадцати миллионов жизней советских людей, каждая из которых бесценна...

Среди множества задач, связанных с восстановлением освобожденных районов, главной была задача возрождения промышленности. 1 октября 1944 года ГКО принял постановление, в котором подчеркивалось: "Признать необходимым в ближайшие 2 — 3 года уделить особое внимание быстрейшему восстановлению и развитию угольной и нефтяной [298] промышленности, черной и цветной металлургии и электростанций, являющихся основой для восстановления и подъема всего народного хозяйства"{35}.

К решению этой задачи были привлечены и некоторые заводы наркомата вооружения. В частности, заводы № 4, 6, 9, 38, 172 и другие включились в изготовление оборудования для нефтяной и угольной промышленности. Они выпускали станки, локомобили, нефтяные двигатели, узкоколейные железнодорожные платформы, компрессоры, ленточные транспортеры, делительные головки, инструмент и другую продукцию.

Уже тогда перед производственными коллективами была поставлена задача наиболее полного использования мощностей, которые высвобождались в связи с сокращением выпуска военной продукции и переводом их на выпуск гражданской продукции. Причем вопрос был поставлен так — продукция с маркой заводов наркомата вооружения должна быть лучшей в стране! Такой ориентир был воспринят и подхвачен оружейниками, и, надо сказать, в целом наши заводы стали выпускать продукцию, как тогда называли, ширпотреба, действительно высокого качества. Это касалось и сложных видов продукции, таких, скажем, как металлорежущие, металлообрабатывающие, металлодавящие и другие станки — операционные и универсальные, или таких простых, как эмалированная посуда, ножи, вилки, ложки.

Кстати, именно на примере производства ложек я подчеркивал значение качества гражданской продукции, выступая уже в июле 1945 года на IX Пленуме ЦК профсоюза рабочих промышленности вооружения:

"...Если мы выпускаем ложки, то надо, чтобы эти ложки были действительно хорошего качества, а не какие-нибудь кочерыжки. Мне недавно показали вот такую ложку: она настолько безобразна, что просто стыдно за того, кто ее делал. А ведь мы можем делать хорошие ложки, мы можем дать им и соответствующий рисунок, можем выпускать под мельхиор, под серебро. Надо делать такие ложки, чтобы покупатель, придя в магазин, сначала хотел купить полдюжины, а когда их увидал, так сказал бы: "Нет, дайте мне дюжину таких ложек". Словом, речь идет о хорошей, качественной продукции, которая привлекала бы внимание".

Предприятия наркомата вооружения участвовали и в оказании помощи сельскому хозяйству, в том числе — освобожденных [299] районов. В феврале 1944 года коллектив рабочих, служащих и инженерно-технических работников одного ив артиллерийских заводов нашего наркомата обратился ко всем коллективам заводов и фабрик Советского Союза с призывом увеличить производство продукции. Говорилось в обращении и об оказании помощи сельским труженикам. "В деле обеспечения Красной Армии продовольствием решающее значение имеет социалистическое сельское хозяйство, — писали уральцы. — Сейчас наступает горячее время сельскохозяйственных работ — подготовка и проведение весеннего сева, и прежде всего от работы тракторного парка во многом зависит хороший урожай, а значит, и обеспечение Красной Армии и населения продовольствием, а промышленности сырьем. Наш завод, успешно выполняющий и перевыполняющий задания ГКО по производству вооружения для Красной Армии, имеет возможность, как и многие другие заводы нашей страны, оказать большую помощь МТС в подготовке и проведении весеннего сева, и прежде всего в ремонте тракторов, сельскохозяйственной техники и в подготовке механизаторских кадров".

В ответ на это обращение многие заводы изыскивали возможности для производства запасных частей к тракторам, досрочного выполнения заказов для сельского хозяйства, оказания помощи подшефным колхозам, совхозам, МТС. Например, завод, возглавляемый Ф. К. Чеботаревым, шефствовал над семью машинно-тракторными станциями и совхозом. Коллектив завода помог им в создании ремонтных мастерских и в ремонте тракторов и сельскохозяйственных машин. На эти цели было выделено 12 станков, около 6 тысяч единиц различного инструмента, большое количество проката, листового материала, литья, разных деталей. Рабочие помогали и в ремонте сельскохозяйственной техники, выезжая в особо напряженную для села пору в МТС. Цеховые парторганизации проводили среди сельских тружеников большую политико-массовую работу. Во все подшефные МТС были направлены наиболее подготовленные коммунисты для работы секретарями партийных организаций.

На фронте еще продолжались ожесточенные сражения, враг предпринимал отчаянные попытки противостоять неудержимому натиску Красной Армии, избежать краха, а партия не только последовательно наращивала размах восстановительных работ в освобожденных районах, но и начала постепенный перевод производственных мощностей ряда предприятий на выпуск мирной продукции, отзывала с фронта для работы в народном хозяйстве партийных и советских [300] работников, руководителей производства, специалистов, квалифицированных рабочих.

Эта работа стала развертываться задолго до коренного перелома в войне, но после него особенно активизировалась. В том, что наряду с решением острейших проблем ведения невиданно сложной и напряженной войны, которая продолжала отвлекать огромные людские и материальные ресурсы, партия развернула работу над проблемами сугубо мирного характера, пожалуй, наиболее наглядно проявились зрелость и жизненная сила социалистического общественного и государственного строя, замечательные возможности основанной на общественной собственности плановой экономики. Многовековая история войн не знала ничего подобного. Ни одно государство в прошлом не вело, да и не могло вести одновременно крупнейшие наступательные операции на фронте и грандиозные по размаху созидательные работы в тылу. И успешное выполнение советским народом и его Вооруженными Силами этой двуединой задачи убедительно подтвердило правильность выработанной партией программы ведения войны, эффективность смелого, новаторского и вместе с тем реалистичного руководства Центрального Комитета.

Восстанавливаемые в разгар войны освобожденные районы сразу же начинали вносить свою лепту в общее дело разгрома врага.

Вступали в строй возвращавшиеся из эвакуации заводы. Возродить их стоило большого труда: ведь в большинстве случаев и производственные корпуса, и административные здания, и жилые дома были разрушены. Не действовали коммуникации. Враг превратил в развалины многие медицинские и культурно-бытовые учреждения. А ведь сюда возвращались люди, возвращались, чтобы жить и работать, и нужно было создать им для этого условия.

И снова, как всегда в трудные периоды в прошлом, свое слово сказали коммунисты. Они возглавили родившееся среди рабочих замечательное патриотическое движение добровольческих бригад, которые трудились на стройках, на восстановлении жилищ, школ, больниц, детских и культурно-бытовых учреждений в свободное от основной работы время.

Планируя восстановление предприятий вооружения в местах, откуда они были эвакуированы, в наркомате вырабатывалась линия на то, чтобы каждый возрожденный завод приобретал самостоятельность, обладал замкнутым циклом производства и по своей отдаче работал не хуже, а лучше, чем до войны.

Восстановить завод означало не только отстроить его [301] корпуса, оживить коммуникации, обеспечить нормальные условия для жизни и работы людей. Это значило наладить производственный процесс — от организации базы заготовки до выпуска конечной продукции, развернуть инструментальное хозяйство.

Большие восстановительные работы велись на заводах в Подмосковье, в Ленинграде и Киеве, в группе Тульских заводов и в других районах. При этом зачастую речь шла не просто об организации производства в прежних его рамках, а о его расширении. Так, заводу, который возглавляли А. И. Захарьин, а затем А. С. Спиридонов, был придан еще целый завод с первоклассным оборудованием. В 1945 году почти достигли довоенного уровня по своему станочному парку и продолжали наращивать мощности заводы вооружения в Туле.

Особенность работ по восстановлению заводов вооружения состояла в том, что на прежние места возвращались, как правило, далеко не все работники, которые трудились на них раньше. Это понятно: ведь фронту все еще требовались огромные количества оружия и боевой техники, и заводы, в том числе эвакуированные в свое время из ныне освобожденных районов, работали в Поволжье, на Урале, в Сибири и Средней Азии с полной нагрузкой. И нельзя было допустить, чтобы реэвакуация отразилась на выполнении заданий по выпуску вооружения для фронта. Поэтому перед руководителями и партийными организациями заводов, эвакуированных в 1941-1942 годах на восток страны, стояла задача закрепить кадры инженерно-технических работников и рабочих на освоенных местах.

Это была непростая задача. Те, кто два-три года назад эвакуировался со своими предприятиями, естественно, стремились возвратиться в родные места. И нужно было убедить людей в необходимости остаться здесь, на Урале или в Сибири, сделать так, чтобы они сами не захотели уезжать.

Думать об этом, предпринимать шаги, направленные на решение этой задачи, мы начали, можно сказать, сразу же, как только люди стали прибывать на новые места, и не ослабляли усилий ни на один день. Конечно, на первых порах было очень трудно и дальше обеспечения работников хоть каким-то жильем и минимумом культурно-бытовых услуг дело не шло. Но уже к 1943 году на улучшение условий труда и жизни людей стало выделяться больше сил, средств и времени.

Однако некоторые хозяйственные руководители относились к вопросам быта как к третьестепенным, заботясь только [302] о выполнении плановых заданий. Ясно, что такой подход к делу был, по меньшей мере, близоруким; ведь если думать о завтрашнем дне, то без создания необходимых условий для нормальной трудовой деятельности и культурного отдыха человека как главной производительной силы обеспечить по-настоящему стабильный прогресс производства просто невозможно.

Зимой и ранней весной 1943 года мне вместе с наркомовской бригадой довелось побывать на ряде заводов наркомата. Наряду с производственными вопросами мы занялись и вопросами бытового устройства работников. Конечно, этим вопросом мы занимались и прежде, старались делать все возможное, чтобы улучшить быт людей. Во всяком случае, я всегда считал это своим долгом-и партийным, и служебным, и просто человеческим. Но что греха таить, в обстановке первых лет войны кое-кто из руководителей, да и сами люди, которые жили в очень трудных условиях, нередко попросту пренебрегали бытом. Главное было — отстоять Отчизну от врага, и ради этого можно было перетерпеть, преодолеть все.

Теперь же наступило другое время.

После осмотра цехов я пригласил директора завода М. А. Иванова и парторга ЦК ВКП(б) на заводе Г. К. Соколова в поселок, где размещались работники, прибывшие сюда из других городов, из сельской местности.

И горький комок подкатился к горлу. Состоял поселок из так называемых крыш — над землей только крыша шалашиком, а само "помещение" — в земле.

Мы вынуждены были строить такие бараки в 1941-1942 годах, так как ни средств, ни материалов, ни времени тогда у нас не было, а жить людям где-то было нужно. Обошли мы все до единого барака, поговорили с людьми. Они не жаловались, нет, понимали, что такое положение временное и вызвано войной. Но от этого на душе было еще тяжелей. Особую тревогу и озабоченность вызывало то, что, судя по всему, ни администрация, ни партийная и профсоюзная организации завода по-настоящему об улучшении или хотя бы облегчении условии жизни работников не заботились.

— Вы бывали здесь, товарищ директор? — спросил я Иванова, когда мы вышли из последнего барака.

— Бывал, товарищ нарком...

— Когда?

— Не припомню... Давно уж.

— А вы, товарищ парторг?

— Примерно с месяц назад. [303]

— Как же вам не стыдно, товарищи руководители! Ведь люди работают с утра до ночи не жалея сил, а вы не позаботитесь о них! Я не говорю: дайте людям завтра же удобные дома и светлые квартиры. Но самое элементарное — белье, воду, топливо вы можете обеспечить уже сегодня!

Много недостатков обнаружилось и на других заводах. Я поручил ответственным работникам наркомата всесторонне изучить вопрос о радикальном улучшении условий жизни и быта рабочих и служащих. Вскоре этот вопрос был вынесен на рассмотрение коллегии наркомата. Но еще до нее я написал и направил директорам заводов, начальникам главных управлений и отделов письмо:

"Бытовые условия жизни рабочих на ряде предприятий НКВ продолжают оставаться неудовлетворительными.

Проводимая в этой области работа в значительной мере носит кампанейский характер. Нет и не чувствуется постоянной, повседневной заботы об улучшении быта рабочих, неослабного, личного контроля директоров заводов за этим важнейшим участком, самым непосредственным образом влияющим на выполнение программы.

При посещении заводов и ознакомлении с бытовой обстановкой, окружающей рабочих, убеждаешься, что плохие бытовые условия объясняются не столько трудностями военного времени (недостаток жилья, постельных принадлежностей, мыла и т. п.), сколько нерадивостью, бездеятельностью поставленных у этого дела работников, возмутительным с их стороны пренебрежением к элементарным нуждам и запросам людей, об обеспечении быта которых они обязаны заботиться.

Ничем иным не объяснить того факта, что на ряде заводов в общежитиях и бараках полы моются редко, стены и потолки покрыты пылью, топчаны не моются иногда с момента, как они установлены. На грязных топчанах и нарах люди спят, месяцами не раздеваясь и не меняя белья потому, что его негде постирать, кое-где в связи с этим стал бытовым явлением педикулез. Казалось бы, самое простое — кипяченая вода не всегда и не везде имеется, а там, где она есть, содержится нередко в ржавых, нечищеных бачках и т. д.

На самом производстве, в цехах и в аппарате заводоуправления можно встретить значительное число людей совершенно запущенного вида: давно не бритых, не стриженных, работающих в ватниках, шапках независимо от температуры помещения. У кипятильников, печек, в помещениях заводоуправления, в цехах спят люди. [304] Командиры производства — мастера, начальники смен, цехов, работники заводоуправлений — сами сплошь и рядом не следят за своим внешним видом и поэтому, естественно, не только не подтягивают в этом смысле подчиненных, но и сами служат для них отрицательным примером.

Эта обстановка меньше всего напоминает условия работы военного завода, где при высокой культуре производства и особо ответственном характере заданий подтянутость, аккуратность, дисциплинированность работающих являются требованиями абсолютно обязательными.

Предлагаю:

1. Не передоверяя никому этого дела, лично обойти бараки, общежития, бытовые учреждения, санпропускники, бани, прачечные и т. д., тщательно проверить их работу и издать приказ, предусмотрев в нем необходимые конкретные мероприятия, сроки их выполнения и ответственных лиц. Приказ представить мне через жилотдел НКВ не позднее 15 мая с. г.

2. Созвать руководителей основных участков работы завода и потребовать от них, чтобы они следили за своим внешним видом и требовали того же от подчиненных им работников.

Запретить работникам ночевать в рабочих помещениях, а также находиться в них в верхней одежде.

3. Обязать работников главных управлений и отделов НКВ при посещении заводов проверять выполнение указаний настоящего письма".

Наркомат постоянно держал в поле зрения вопросы улучшения условий жизни и бытового обслуживания работников. В январе 1944 года состоялся VIII Пленум ЦК профсоюза рабочих промышленности вооружения. На нем вопросы улучшения условий труда и быта ставились самым серьезным образом.

Выступил на Пленуме и я. Приведу отрывок из стенограммы выступления:

"...Необходимо сейчас вплотную заняться жилищным строительством на наших предприятиях, особенно на тех, которые эвакуированы в глубь страны.

Естественно, что в первый момент эвакуации и в последующие полтора-два года, пока развертывали и поднимали производство, основной нашей задачей являлась организация производства, надо было поднять выпуск вооружения, и пока мы жили в палатках, в землянках и т. д. Сейчас надо от землянок и палаток отказываться, необходимо строить дома. Пусть это будут не комфортабельные трех— и пяти- [305] этажные дома с ванными и другими разными приятными и полезными вещами, которые мы сейчас не можем сделать, пусть это будут дома барачного типа, но пусть это будут теплые, сухие, приятные помещения, в которые можно прийти почитать газету, чтобы тебя как следует обслужили, белье постирали, постелили новое и т. д.

Вот задача, которая стоит в 1944 году в области жилищного строительства.

Первая работа для решения этой задачи — ликвидировать землянки и палатки на наших заводах, перевести хотя бы в самые простейшие дома, но дома обычные, общепринятого типа.

Затем, я считаю, стоит уже вторая задача, строить... благоустроенные дома, если не с отдельными ваннами, то с общим душем на секцию, на этаж, в зависимости от проекта, обязательно со своей прачечной и т. д. Необходимо иметь свою комнату отдыха, так как мы не можем всем предоставить по отдельной квартире. Поэтому надо на отдельные дома дать небольшую комнату отдыха, надо как-то это дело сделать. Этим делом надо заняться непременно, и за это дело мы должны взяться, и всякие умывальники, ребристые трубы надо искать на месте. Если мы будем надеяться на дядю, то ничего не выйдет.

Вы знаете, как тяжело со строительными и вспомогательными материалами, это должно идти на восстановление разрушенных немцами, ранее оккупированных, сейчас оставленных ими районов. Это вполне естественно, мы имеем все возможности, и некоторые предприятия показали, что они могут этим делом заниматься.

Возьмите группу уральских заводов — они сами строят дома, сами делают ребристые трубы для отопления, сами делают колонки для ванн, сами начали делать ванны, сами делают толь для покрытия крыш и т. д. Этим делом надо заняться. Жилищные условия мы должны улучшить. Но этого тоже мало. Мы обязаны сейчас с вами заняться также культурным устройством наших рабочих.

Надо иметь небольшие клубы на маленьких предприятиях, что-то вроде Домов культуры на более серьезных предприятиях. Мы должны понимать, что, перевезя куда-то рабочих, мы не можем их год, два, десять лет держать, не предоставив им возможности хотя бы посмотреть кино. Не можем мы так дальше жить. Мы должны подготовить наши культурные учреждения. Мы не можем терпеть такое положение дальше, чтобы принимали больных на самом заводе, и, помимо этого, лечиться никуда не пойдешь. А члены [306] семьи должны ходить к бабке-повитухе и у нее лечиться? Мы не можем дальше терпеть такое положение.

Надо заняться и больничным строительством, построить больницы, или, во всяком случае, если не больницы, то амбулатории должны быть построены при каждом нашем предприятии. Мы должны создать филиалы амбулаторий, так как у нас есть предприятия, которые имеют 2-3 рабочих поселка в 6-7 километрах, попробуйте, походите.

Так как у нас все больше и больше вовлекается в производство женщин, мы должны позаботиться о женщине-работнице и главным образом создать ясли, детсады. Поэтому сейчас нами намечается, я бы сказал, в гораздо больших объемах такой вид строительства-строительство жилдомов, яслей, детсадов, амбулаторий, и это, я считаю, будет правильно. Надо, чтобы на заводах занялись как следует этим вопросом, чтобы профорганизации взяли под свой личный контроль эти мероприятия.

Дальше, товарищи, я хотел сказать несколько слов о задачах, которые стоят у нас, хотя об этом уже говорилось, я все-таки хочу повторить, в области дальнейшей нашей работы по приведению нашего хозяйства в настоящий порядок.

Что я хочу сказать?

Мы имеем много предприятий, которые работают неплохо, которые, допустим, имеют неплохие поселки, имеют дома, в которых можно разместить людей, имеют амбулатории, некоторые имеют больницы, клубы. Но это все. Больше ничего нет. Дорог нет, канализации нет, связи с другими промышленными центрами нет. Рабочий имеет хороший завод, имеет неплохое жилище, но от завода до жилища и от жилища до завода не добраться только из-за отсутствия дорог.

Нужно заниматься вопросом, как говорят в просторечии, причесывания завода, чтобы он был гладенький.

Возьмите завод, где директором товарищ Томилин А. А. Есть у него и первое, и второе, и третье, и четвертое, а жить там все-таки плоховато. Дорог нет, и весной и осенью не только машины, но и лошади не проходят, и только пешком можно пробраться.

О связи со станцией я и не говорю. Там бывают такие дни, что ничем не добраться, и нечего уже говорить о том, что можно подвезти металл, если он не подошел к самой станции.

Возьмите завод, где директором товарищ Руднев К И. Поднимается метель, и не только домой, а из цеxa в цех [307] попасть нельзя. Натягивается веревка, и по этой веревке ходят из цеха в цех. Спрашиваю: почему так происходит? Мне отвечают: такие условия. Это не оправдание. Если бы были построены хорошие дороги, посажены деревья — а ведь завод работает уже два года, — то и условия стали бы другими. Значит, всем этим нужно заниматься, и заниматься с любовью, иначе ничего не выйдет. Все очень красочно рассказывают, как из цеха в цех ходят по веревке, но по существу ничего не делают для улучшения положения.

Нужно наряду с производством по-настоящему заниматься вопросами улучшения условий труда и быта..."

Как ни тяжело было со средствами и ресурсами, которые в огромных объемах поглощала война, ЦК ВКП(б) и ГКО предусматривали, особенно на заключительных этапах войны, выделение значительных средств на строительство жилья, медицинских и культурно-бытовых учреждений.

Мне хорошо запомнилось, какой радостью отозвалось у рабочих города Ижевска маленькое сообщение в местной газете о совершенно, казалось бы, незначительном событии. Когда среди архивных материалов мне встретился пожелтевший номер этой газеты, перед мысленным взором живо предстали по-особому просветленные лица. Видимо, не случайно тогда, в 1943 году, была отчеркнута красным карандашом эта заметка:

"В г. Ижевске закончилось строительство нового здания Государственного цирка. Трудящиеся города получили прекрасный подарок. В новом, колоссальном по своим размерам здании — 1850 мест для зрителей, просторные фойе, вспомогательные помещения.

28 ноября 1943 года в торжественной обстановке состоялась передача нового здания его строителями дирекции цирка. На заседание, посвященное этому событию, пришли делегаты XIX городской партийной конференции, стахановцы — строители цирка, многочисленные представители трудящихся города.

После заседания гостям было показано первое представление, которым вчера открылся зимний сезон в новом здании цирка. Зрители с интересом просмотрели обширную программу"{36}.

Фактов, подобных этому, было немало уже в то трудное время разгара войны, а затем их становилось все больше. Свидетельства обычной, нормальной, то есть не военной, а мирной, жизни говорили об огромном, неисчерпаемом запасе [308] прочности, таившемся в нашем советском, социалистическом строе, укрепляли убежденность людей в том, что победа в Великой Отечественной войне обязательно будет за нами.

Это был исторический оптимизм в действии. Оптимизм, источником которого являлась политика партии, проникнутая даже в чрезвычайно напряженную и жестокую пору мыслью о человеке труда, заботой о его благе. Эта забота, воплощавшаяся в конкретных делах сегодняшнего дня, способствовавшая удовлетворению в той или иной мере нужд и запросов трудящихся масс, была вместе с тем и заботой о будущем страны, о физическом и нравственном здоровье народа.

Партия делала все для того, чтобы и в суровое военное время советские люди продолжали жить полнокровной жизнью. Она думала о развитии науки и культуры, формировании подрастающего поколения. В осажденном Ленинграде звучала Героическая симфония Д. Шостаковича, фронт и тыл покорял Василий Теркин — герой замечательной поэмы А. Твардовского, Большой театр давал блистательные спектакли, ученые делали величайшие открытия, строители возводили Дворцы культуры, школы, детские сады...

Все это были штрихи к грядущей нашей победе, дыхание которой зимой 1944/45 года ощущалось все явственней. Ее приближение, как приближение весны, мы замечали по многим приметам: и сводки Совинформбюро о новых и новых успехах наших войск и поражениях войск противника, и публикация Указов Президиума Верховного Совета СССР о награждении соединений, частей, воинов, заводов и тружеников тыла, и сообщения о вводе в строй восстановленных предприятий, пуске электростанций, освоении производства новых видов мирной продукции, и многое, многое другое.

Мы с нетерпением ждали победу и делали все, чтобы приблизить ее.

В то же время мы понимали, что хотя фашистская Германия и лишилась почти всех своих союзников и оказалась в полной политической изоляции, хотя вермахт и потерпел в 1944 году сокрушительные поражения, потеряв на советско-германском фронте свыше полутора миллионов человек и огромное количество вооружения, несмотря на все это, предстоит тяжелая и упорная борьба за полный разгром врага.

К началу 1945 года вермахт противопоставлял Красной Армии свыше двухсот дивизий и бригад численностью почти [309] 4 миллиона человек. Они имели 56 тысяч орудий и минометов, свыше 8 тысяч танков и штурмовых орудий, более 4 тысяч боевых самолетов. Кроме того, гитлеровское руководство использовало и большую часть своей так называемой армии резерва.

Все это надо было разбить, принудить к безоговорочной капитуляции.

Для выполнения этой задачи Красная Армия располагала теперь всем необходимым. В период подготовки к наступательным операциям завершающего периода войны наши войска были насыщены артиллерийскими орудиями, особенно крупных калибров, минометами, пушечным вооружением для авиации, стрелковым оружием и боеприпасами к нему, оптическими приборами. Преимущество над противником еще больше усиливалось благодаря высокому наступательному порыву советских воинов, подавляющему превосходству советского военного искусства.

* * *

В последнюю военную зиму стали особенно сказываться на росте огневой мощи наших войск количественные и качественные изменения в артиллерийском парке. Если взять для сравнения две крупнейшие операции заключительного периода войны — Белорусскую и Берлинскую, можно отметить в последней незначительное вроде бы увеличение общего количества стволов — всего на 15 процентов. Но зато доля тяжелой артиллерии выросла до небывалых размеров, количество ее — прежде всего 100-мм пушек и 152-мм гаубиц-пушек — возросло почти в полтора раза. Такой насыщенности артиллерией, особенно крупных калибров, не было ни в одной операции Великой Отечественной войны. В разгроме берлинской группировки противника участвовало столько орудий, сколько имелось во всех государствах мира к концу первой мировой войны. Между тем промышленность вооружения неуклонно снижала поставки орудий и минометов войскам. В той же Берлинской операции они сократились по сравнению с Белорусской в 2,7, а по сравнению с Курской битвой — в 5,2 раза. В частности, 2-му Белорусскому фронту в течение марта 1945 года до начала Берлинской операции было отправлено всего пятнадцать 100-мм пушек БС-3 — настолько полно фронт был обеспечен артиллерией.

Уменьшилось в 1945 году производство заслуженной 45-мм противотанковой пушки образца 1937 года, зато увеличился выпуск 45-мм модернизированной, 57-мм и 100-мм тяжелой противотанковых пушек. Несколько больше, чем во втором полугодии 1944 года, было выпущено в двух первых [310] кварталах 1945 года 85-мм и 122-мм орудий, а производство орудий для самоходных артиллерийских установок не увеличилось. Неуклонно сокращался выпуск орудий морской артиллерии.

Упор на качество, который мы сделали уже в ходе завоевания коренного перелома в войне, а затем неуклонно усиливали, приносил свои плоды. Красная Армия была оснащена лучшей в мире полевой и танковой артиллерией. Наши танковые пушки превосходили соответствующее вооружение противника как по калибру, так и по дульной анергии, а самоходная артиллерия хотя и несколько уступала по калибру самоходной артиллерии противника, но зато наши САУ в отличие от вражеских были закрытыми и хорошо бронированными.

Создание и освоение в производстве новых систем вооружения высокого качества, и прежде всего орудий более крупных калибров, обусловили некоторое снижение общего объема выпуска артиллерии в заключительном периоде войны. Тем не менее в среднем за год мы давали фронту около 100 тысяч орудий всех видов и калибров и более 70 тысяч минометов. Это соответственно в полтора и почти в пять раз больше, чем производила промышленность фашистской Германии и оккупированных ею стран.

Общая численность советской артиллерии возросла за время войны впятеро, а стрелкового оружия — в 22 раза.

Таким был итог, с которым промышленность вооружения подошла к событию, увенчавшему Великую Отечественную войну. 16 апреля 1945 года началась грандиозная Берлинская операция. Через две недели упорных, ожесточенных боев над рейхстагом взметнулось Красное знамя Победы.

Большой, светлый, радостный праздник пришел на нашу советскую улицу. Мы бились за него почти полторы тысячи дней и ночей, бились на фронте и в тылу, бились всей страной — от мала до велика, не щадя себя.

И мы победили.

Это был закономерный финал решительной и бескомпромиссной борьбы сил прогресса, свободы и справедливости с силами реакции, рабства и мракобесия, борьбы за торжество жизни на Земле.

Это была великая победа великого парода, сплоченного вокруг партии Ленина и руководимого ею, народа, отстоявшего свои революционные завоевания, с честью выдержавшего такие суровые испытания, каких не выпадало на долю никому. [311]