31-я армия в боях за Калинин

Хмурый октябрь 1941 года...

Фашистские полчища рвались к Москве. Гитлер поставил задачу — до конца зимы закончить войну. Вражеские войска, начав большое наступление превосходящими силами, прорвали на отдельных участках оборону Западного фронта. В начале октября передовые механизированные части гитлеровских войск приближались к Ржевскому оборонительному рубежу.

События нарастали со страшной быстротой.

6 октября группа работников штаба 31-й армии выехала из Ржева в Гжатск, куда в тот день переместился из-под Вязьмы штаб Западного фронта, которому наша армия только что была передана из состава Резервного фронта. Поездка усилила тревожное настроение. Возвращались мы уже кружным путем, через Волоколамск, потому что в Карманово, которое мы проезжали утром и где нас обстреляли летевшие на Зубцов фашистские самолеты, тяжело ранив одного из водителей автомашины, по сведениям, днем уже вошли немецкие танки. Целую ночь наши эмки тащились по грязной лесной дороге, по сторонам которой шли на восток усталые, угрюмые бойцы отступавших частей.

Утром мы вернулись в Ржев, но отдохнуть после утомительной ночи не удалось. До 5 октября фашистские [38] самолеты налетали на Ржев только по ночам. Теперь же они не давали покоя и днем. Въехав в город, мы услышали знакомый противный свист и взрывы крупных авиабомб. Фашисты методически разрушали дома в центре города, на Ленинской площади и у моста через Волгу. Одна из больших бомб упала совсем рядом со школой, где помещались некоторые отделы штаба и управления тыла армии, выбила окна и двери. Переместились в здание эвакуированного детского сада. Ночью и днем немцы бомбили и жгли Ржев. Отбивалась от стервятников единственная в городе зенитная батарея.

В последующие дни тревожного октября войска нашей, а также 22-й и 29-й армий сдерживали фронтальные удары главных сил 9-й немецкой армии. Происходили тяжелые оборонительные бои.

По разрешению Ставки Главного Командования началась частичная перегруппировка войск Западного фронта. Однако из-за слабой маневренности советских войск врагу удалось опередить организованный отход армий фронта на новые оборонительные рубежи. Танки и мотопехота противника хлынули на Сычевку, обходя с юга Ржевский укрепленный район.

Героическую попытку остановить гитлеровцев перед Сычевкой предприняли части группы генерала Поленова. Местами они отбросили танки и мотопехоту противника на пять-восемь километров. Но надолго сдержать врага не удалось, и его передовые колонны к 11 октября прорвались к Зубцову и Погорелому-Городищу.

На следующий день гарнизон Ржева перешел в подчинение 29-й армии, а наш штаб отошел на север — к Старице, затем на Мошки и, наконец, в Торжок.

Вечером 11 октября Старица была обстреляна пулеметно-автоматным огнем немецкой мотопехоты, продвигавшейся от Зубцова на Калинин. В ночь немецкая авиация подвергла Калинин жесточайшей бомбардировке. Город пылал. Огромное пламя пожара было видно из Старицы. 13 октября танковые и моторизованные части противника с ходу захватили Мигалово и устремились «Пролетарке».

У города гитлеровцам оказала сопротивление 5-я стрелковая дивизия. В сентябре она вышла из окружения в районе Осташкова, переформировалась, и в октябрьские дни в железнодорожных эшелонах двигалась [39] к Москве. Неожиданно части дивизии были выгружены в Калинине и поступили в распоряжение 30-й армии, оборонявшей город. Поздно вечером 12 октября комдив Телков получил письменное распоряжение, требовавшее к исходу этого дня передовыми частями занять Борисково, Рязаново, Измайлово, перехватить дороги на Калинин с юга и юго-запада, а к утру 13 октября прочно занять оборону города Калинина между Волгой и Московским морем. Но было уже поздно. Дивизия не смогла занять прочной обороны и под натиском превосходящих сил врага вынуждена была сначала отойти к городу, а затем уйти из него на юго-восток.

14 октября фашисты вошли в Калинин. Мы тяжело переживали это поражение, задавая себе один и тот же вопрос, неужели у нас нет сил и решимости, чтобы остановить обнаглевшего врага.

Несколько дней оккупанты осваивались в городе, закреплялись, подтягивали пехоту, а затем приступили к выполнению своей дальнейшей задачи — ударом на Торжок и Вышний Волочек совместно со своей северной группировкой окружить и уничтожить советские войска, находящиеся к западу от магистрали Москва — Ленинград. С этой целью захватчики начали из Калинина наступление на Медное и Торжок.

Но на сей раз враги просчитались. Главное командование приняло в эти дни меры, которые помогли навести в наших войсках порядок и организованность. Ставка 17 октября создала из войск правого крыла Западного фронта и группы генерал-лейтенанта Н. Ф. Ватутина Калининский фронт (командующий генерал-полковник И. С. Конев, члены Военного Совета корпусной комиссар Д. С. Леонов и секретарь Калининского обкома партии И. П. Бойцов).

Было укреплено и командование нашей армии. Вместо генерал-майора В. Н. Далматова командующим назначен генерал-майор В А. Юшкевич, старый, опытный командир, многие годы командовавший дивизией и корпусом в Киевском военном округе, участник боев в Испании. Несколько позже прибыл и новый начальник штаба полковник В. А. Глуздовский. [40]

Во второй половине октября происходили упорные бои в районах, прилегающих к Калинину. Удары врага сменялись сильными контрударами советских войск.

19 октября западнее Медного с противником столкнулись 185-я стрелковая дивизия и 8-я танковая бригада. После ожесточенного сражения фашисты, понеся потери, отошли в Медное, а затем под угрозой полного уничтожения, побросав технику, поспешно отступили в юго-западном и восточном направлениях. Наши войска захватили большие трофеи и освободили из плена триста советских воинов.

Большую роль в разгроме захватчиков у Медного и на левом берегу Волги сыграла 119-я Красноярская стрелковая дивизия (командир генерал-майор А. П. Березин, комиссар полковой комиссар Д. И. Шершин). Сибиряки обороняли укрепленную полосу западнее Ржева 8 октября противник силами трех дивизий с танками после сильного артиллерийского налета трижды пытался прорвать оборону дивизии, но каждый раз откатывался назад 9 октября дивизия отбила одиннадцать атак! Она нанесла гитлеровцам огромные потери. Некоторые роты во вражеских частях, по словам пленных, были полностью уничтожены. 10 и 11 октября врагу, имевшему пяти-шестикратное превосходство, удалось потеснить 634-й стрелковый полк дивизии и овладеть деревнями Дудкино и Бахметово. Ночью третий батальон полка контратаковал противника и выбил его из этих деревень. В этом бою геройской смертью погиб комбат Иванов.

Только по приказу командующего армией дивизия начала отход на Ржев, затем на Старицу и Калинин. Непрерывно отбиваясь от наседавшего врага, под огнем вражеской авиации дивизия за девять суток прошла свыше 155 километров, сохранив всю боевую технику. Когда выходили из строя кони, бойцы на отдельных участках тащили орудия на руках.

19 октября комдив 119-й, проезжавший по левому берегу Волги у Старицы, получил приказ комфронта — стремительным ударом на Дмитровское — Черкасове отрезать путь отхода группе противника, прорвавшейся к Городне и Медному. Внезапный удар дивизии 20 октября, совпавший с наступлением 31-й армии на северную окраину Калинина (133-я стрелковая дивизия) и на Медное (185-я стрелковая дивизия и 8-я танковая бригада), вынудил немцев 21 октября спешно очистить Медное и весь левый берег Волги. [41]

Задача нашей армии сводилась к тому, чтобы не допустить прорыва противника на Медное и впоследствии во что бы то ни стало освободить Калинин, борьба за который велась непрерывно с момента захвата его гитлеровцами. Борьбу за город вела сначала 30-я армия, имевшая очень незначительные силы. Потом в бои вступили 31-я и 29-я армии, но главная тяжесть сражения за город легла на войска нашей армии.

В конце октября штаб 31-й армии находился в Вырцове, а в Медном был организован оперативный пункт во главе с офицером штаба, уполномоченным Военного Совета армии. В его обязанности входило поддержание непрерывной связи с соединениями армии, соседями. сбор сводок, донесений, информации и передача их в штаб, а также доведение до войск приказов и распоряжений. На оперативном пункте находились узел связи, отделение разведки штаба (хорошо выполняли роль разведчиков девушки с калининских предприятий, неоднократно проникавшие в город и приносившие ценные сведения), группа саперов, которые обеспечивали сохранность моста через реку Тверцу.

Обстановка была исключительно напряженной. Войска 22-й и 29-й армий с трудом сдерживали перешедшего 22 октября в наступление с юга противника. Велись ожесточенные бои на рубеже рек Большая Коша, Нашига и Тьма. Гитлеровцы бахвалились и угрожали в разбросанных листовках, что 25 октября войдут в Торжок. Но несмотря на большое превосходство в силах, особенно в танках и авиации, немцам не удалось выполнить своего плана. Наши войска сопротивлялись упорно, настойчиво, и враг, отказавшись от наступления на север, перешел к обороне. Ему лишь удалось западнее Калинина переправиться через Волгу и, оттеснив 119-ю дивизию, приблизиться к Медному. Но сибиряки остановили захватчиков и отбросили их к Тьме.

В октябре и позже были попытки освободить Калинин. Но все они не привели к успеху, так как наступление проводилось ограниченными силами, без тщательной подготовки, без тесного взаимодействия между родами войск и армиями. Высшие штабы в то время слабо знали истинное положение в частях, а также не ясно представляли и силы противника. Долгое время считалось, что в Калинине сосредоточены лишь небольшие [42] передовые части немецких войск и что их можно уничтожить малыми силами, если действовать энергично. Видимо, только этим можно объяснить распоряжение штаба Калининского фронта от 24 октября, в котором говорилось:

«Решительно покончить с топтанием на месте. Калинин должен быть взят в течение суток. Всякое промедление и нерешительность пагубно отражается на ходе операции».

Даже тогда, когда стало известно, что Калинин занимают три фашистские дивизии (1-я и 6-я танковые, 36-я моторизованная), штаб 30-й армии издал такое распоряжение:

«В 24.00 27.10 начать ночное наступление всеми силами по захвату Калинина. Всеми силами, со всех сторон навалиться на противника и коротким ударом покончить с его группировкой в районе Калинин. Поднимите всех и все на быстрейший захват Калинина. Доносить каждые три часа».

При этом не было проведено никакой предварительной подготовки, наступление не принесло положительных результатов.

Обстановка требовала непрерывного воздействия на противника, нужно было днем и ночью наносить ему потери, уничтожать его живую силу, не давать ему возможности перебрасывать войска на Московское направление, где он напрягал последние силы для окружения и захвата столицы нашей Родины. Огневои бой вокруг Калинина не прекращался ни днем, ни ночью, но для проведения успешных наступательных боев нужна была серьезная подготовка. Поспешно же предпринимаемые наступательные бои, хотя и наносили потери врагу, держали его войска в постоянном напряжении, но приносили большой урон и нам, и не столько в личном составе и материальной части, сколько в моральном отношении. Подрывалась вера в наши силы и в организационные способности наших штабов и командиров.

Однако неудачи, временные поражения не сломили боевого духа наших воинов. Нам придавали стойкость жгучая ненависть к врагу, страстное желание скорее освободить родную землю от фашистской нечисти, безграничное доверие к нашей Коммунистической партии и Советской власти. Титаническую работу провели в войсках политработники, коммунисты и комсомольцы. Как бы ни было тяжело, они шли впереди.

И все-таки до сих пор больно вспоминать о том, как много замечательных людей мы потеряли в ту холодную, [43] злую осень. И как радостно было видеть бойца, которого считали погибшим и который возвращался вдруг в строй. Помню такой случай. После одной из неудачных атак 336-го полка перед заграждениями противника осталось несколько убитых бойцов. Днем их не удалось взять ни нам, ни немцам. С наступлением темноты наши санитары поползли за убитыми. Один из санитаров потом рассказывал

«Покы було выдно, я наглядив соби стэжку и зараз, як стэмнило, поповз. Тихэсэнько пидповзаю до вбитого, звязав ему ноги, потягнув з собою. Мертвяк був дуже важкый, я умаявся як собака и у кущив схотикв передохнуты. Скрутив цигарку и тильки на-крывся шинэлкой, щоб запалыты, як чую, хтось коло мене гуркотыть. Я аж обмер. Пиднимаю голову и бачу — мий вбытый сыдыть та й хлиба прохае».

«Убитый» оказался раненным бойцом, весь день пролежавшим перед заграждением немцев, иззябшим и уснувшим. Проснулся он, когда его потащил санитар, и, не зная, кто тащит и куда, решил до поры притвориться мертвым.

Все проведенные нами в октябре и ноябре наступательные операции по освобождению Калинина не принесли желанной победы, и все же в итоге враг не только отказался от попыток наступать на север, но и перешел к обороне на всем Калининском фронте. Наступательная инициатива наших войск прочно сковала всю вражескую армию, из которой в критический период битвы под Москвой гитлеровцам не удалось перебросить к столице ни одной дивизии.

Наконец первого декабря был получен приказ фронта: готовить крупную перегруппировку и большое наступление. В бой пойдут не отдельные батальоны и полки, а армия в целом, все армии фронта! Для всех наших воинов это был праздник. Как долго пришлось ждать этого слова — «подготовка». Командир 634-го полка майор Фингеров при встречах с тоской спрашивал начальника штаба дивизии: «Товарищ полковник, когда же мы начнем воевать, как нас учили?» И вот пришло это время. Мы готовимся к первому большому организованному наступлению Командир 5-й стрелковой дивизии генерал-майор Вашкевич ходил по частям, обнимал каждого встречного бойца и говорил: «Братцы, мы будем бить немцев, фашистов будем бить, товарищи!» Как к [44] большому празднику, готовились все к общему наступлению.

В нашей армии прибавилось сил. Ее пополнили и людьми, и вооружением, артиллерией. Конечно, в конце войны наши силы для прорыва обороны укрепившегося противника показались бы незначительными, а тогда, в 1941 году, мы радовались и такому усилению.

Перегруппировка армии потребовала довольно больших перемещений 119-я стрелковая дивизия, сдав полосу своей обороны 246-й дивизии 29-й армии, двумя ночными маршами по заснеженным дорогам прошла свыше шестидесяти километров. 5-я стрелковая дивизия, оборонявшая фронт в тридцать километров, теперь сосредоточилась на участке в двенадцать километров. Перемещалась восточнее и 256-я дивизия. Все передвижения производились только ночью, соблюдалась тщательная маскировка. Немцы, по-видимому, были настолько уверены в своих силах, что просмотрели нашу подготовку, и, как потом подтвердили пленные, наше наступление для врага явилось неожиданностью.

На всем Калининском фронте, на линии Осташков — Селижарово — реки Большая Коша, Рачайна, Тьма, Волга — Московское море, оборонялась 9-я фашистская армия под командованием генерал-полковника Штрауса. На тридцатикилометровом фронте, где предстояло наступать нашей армии, от Калинина до Городни, по правому берегу Волги засели части 162-й и 86-й пехотных гитлеровских дивизий. На восточной окраине Калинина находился еще пехотный моторизованный полк и отряды СС. Нужно учесть, что вражеские части были более полнокровными, что в их распоряжении было больше техники. Кроме того, гитлеровцы на всем фронте создали опорные пункты с круговым обстрелом. Промежутки между опорными пунктами прикрывались минными полями и двумя-тремя рядами проволочных заграждений.

Приказом командования фронтом наступление назначалось на 4 декабря. Нашей армии и левофланговым дивизиям 29-й армии приказывалось окружить Калининскую группировку противника и, освободив Калинин, выйти к реке Шоше, в тыл Клинскои группировке немцев Командующий 31-й армией решил главный удар нанести на шестикилометровом участке силами 119-й и 250-й дивизий в направлении на Старый Погост — Пушкино. [45] Для развития успеха во втором эшелоне стояла наготове 262-я дивизия. Чтобы отвлечь внимание противника, 256 я дивизия должна была нанести удар своим правым флангом на Большие Перемерки — Неготина, а 5 я дивизия — на Смолино — Городище, оставляя заслон в районе Старая Ведерня — Самоцуровка, поскольку правый фланг 30-й армии продолжал обороняться Таким образом, армия, имея сравнительно ограниченные средства, наносила не один концентрированный удар, а три, рассредоточенных по фронту.

Из-за опоздания прибывшей по железной дороге 262-й дивизии наступление перенесли на 5 декабря. Этот дополнительный день очень пригодился нашим войскам. Нужно было проверить готовность частей, уточнить задачи на местности. Саперы спешно готовили настилы для переправы танков и тяжелой артиллерии. Днем 5 декабря после авиационной и 45-минутной артиллерийской подготовки, закончившейся залпом катюш, дивизии первого эшелона форсировали Волгу, несмотря на сильный огонь врага, прорвали его первую линию обороны и к исходу дня освободили пятнадцать сел и деревень, оседлав шоссе Москва — Калинин и вплотную приблизившись к линии Октябрьской железной дороги. Не смогла преодолеть сопротивления противника лишь 256 я дивизия (командир генерал-майор Горячев, комиссар полковой комиссар Рябухин) 634-й полк 119-й дивизии захватил Горохово, а затем и Губино, отразив за день несколько контратак из леса южнее Губина. Захваченные на берегу две противотанковые пуки с большим количеством снарядов немедленно были использованы сибиряками против немцев. 920-й стрелковый полк той же дивизии подошел к Эммауссу, которым овладела 250 я дивизия (командир полковник Степаненко, комиссар полковой комиссар Лобов) 5-я дивизия (командир генерал майор Вашкевич, комиссар полковой комиссар Севостьянов) заняла Старую Ведерню и Алексино, завязав жестокий бой за Городище и Голениху.

Всю ночь войска армии отбивали многочисленные контратаки фашистов. С утра 6 декабря наступление возобновилось по всему фронту 256-я дивизия свой главный удар перенесла с правого на левый фланг и вскоре очистила от врага на правом берегу Волги совхоз [46] Власьево, Пасынково и повела бой за Никифоровку. Комдив 250-й дивизии повернул 918-й полк от Эммаусса на Городище, чтобы помочь соседу овладеть этим важным пунктом. При этом произошел курьезный случай. Поворот полка совпал по времени с контратакой двух полков вражеской пехоты с танками. Немцы открыли сильный огонь по Эммауссу и Старой Ведерне. Остальные части дивизии, приняв поворот 918-го полка за отступление, повернули назад. Управление было потеряно, и вся дивизия отошла за Волгу, а затем была отведена в район Каблуково. Для приведения ее в порядок туда выехал член Военного Совета с группой политработников. Гитлеровцам удалось немного потеснить и 5-ю дивизию, но ее воины выдержали натиск. Дело дошло до рукопашной схватки, в которой было уничтожено до ста фашистов.

7 декабря вступила в бой 262-я стрелковая дивизия (командир полковник Терещенко, комиссар старший батальонный комиссар Тимофеев) с ротой легких танков из 143-го танкового батальона. Потерянное отходом 250-й дивизии было восстановлено. К концу дня отошедший от Эммаусса 920-й полк 119-й дивизии также вернул утерянные позиции и завязал бой за Прибытково. В этот день сибиряки потеряли двух начальников — был тяжело ранен командир 634-го полка майор Фингеров и погиб командир артиллерийского полка капитан Калужский.

Велась ожесточенная борьба за переправу. У Оршина авиацией противника она была разрушена и восстановлена только к утру 7 декабря. Зато по такой же переправе у Поддубья в ночь удалось переправить часть артиллерии резерва Главного Командования и шесть танков Т-34.

С начала наступления стояли солнечные морозные дни. Температура доходила до 30—33 градусов. Это помогало саперам, но стрелкам и пулеметчикам пришлось туго. С утра же 8 декабря начался сильный снегопад с метелью Он занес все дороги и тропы. Если орудия передвигались без труда (они заранее были поставлены на салазки), то автотранспорт не мог двинуться с места. А частям надо было непрерывно подвозить боеприпасы, фураж, продовольствие. На помощь войскам пришло местное население с лошадьми и санями. [47]

Преодолевай яростное сопротивление фашистов, засевших в опорных пунктах, укрепленных зданиях, дзотах, крытых окопах, воины 31-й армии медленно, но безостановочно продвигались вперед. Почуяв угрозу окружения, противник бросил под Калинин 129-ю пехотную дивизию, сняв ее с Московского направления, а к 9 декабря на фронте армии появилась гитлеровская 110-я пехотная дивизия, ранее оборонявшаяся по реке Тьме.

Нарастал натиск и с нашей стороны. С утра 9 декабря была введена в бой приведенная в порядок и отдохнувшая 250-я дивизия. Вошла в армию и сосредоточилась в Прибыткове 54-я кавалерийская дивизия. На следующий день прибыла 247-я стрелковая дивизия и 159-й танковый батальон. В этот же день из приказа фронта стало известно, что вся 30-я армия продолжает развивать наступление в тыл Клинской группировке врага. В связи с этим несколько изменилась задача нашей армии: продолжая наступать в общем направлении на Пушкино — Микулино-Городище, частью сил она идет на Лебедеве, Кривцово, Мамулино.

С утра 10 декабря 119-я дивизия двумя полками заняла Игнатове, обеспечив проход в тыл к немцам 54-й кавалерийской дивизии. Здесь сибиряки захватили четыре 155-миллиметровых орудия и штаб полка гитлеровцев. Весь день они отбивали непрерывные контратаки врага. Ночью 11 декабря, заняв одним полком Алексеевское (Гуськино), дивизия приказом командарма повернула в направлении на Марьино — Щербинино. В то же время 247-я дивизия одним полком сосредоточилась в районе Игнатова и двумя полками с 159-м танковым батальоном в районе Красной Поляны, готовя наступление на Калинин. Штаб разместился в лесу, севернее Обухова. Вражеская авиация в этот день проявляла особою активность, появляясь над нашими войсками и у переправ группами в 10, 15 и 20 самолетов.

12 декабря 119-я дивизия после жестокого боя выбила немцев из Марьина и двумя полками развивала наступление на Щербинине, и одним — на Чуприяново. Гитлеровцы оказали упорное сопротивление сильным огнем пулеметов и минометов. До темноты наши пехотинцы продвинулись незначительно, готовясь возобновить штурм с утра. Но еще до рассвета дивизии было приказано, прикрывшись у Щербинина одним полком, [48] главными силами наступать на Старкове, Подсосонье и освободить Салыгино, Бурашево и Балыкино. Комдив усомнился в целесообразности этого решения, но находившийся здесь начальник штаба армии подтвердил приказ командарма, и комдив, оставив небольшие заслоны у Марьина, начал выводить дивизию на новое направление. В это время противник после сильного артиллерийского налета перешел от Щербинина в контратаку, отбросил слабые заслоны и занял Марьино, освобожденное накануне дивизией дорогой ценой, а вражеская рота автоматчиков напала на не прикрытый с юга от Обухова штаб 247-й дивизии. Командир дивизии был легко ранен и потерял управление войсками. При защите штаба дивизии смертью героя пал заместитель начальника бронетанковых войск армии майор Шах.

К полудню командарм изменил свое решение и приказал снова освободить Марьино, продвигаясь на Щербинине и Обухово. Только поздно ночью 119-й дивизии удалось занять исходное положение, и борьба за очищение Марьина от фашистов продолжалась до 15 декабря. Командиром 247-й дивизии был назначен офицер штаба фронта подполковник Тарасов, а комиссаром — бывший начальник политотдела 119-й дивизии старший батальонный комиссар Павлов-Разин, которые быстро восстановили управление частями.

В тот же день в состав армии прибыла 46-я кавалерийская дивизия (командир полковник Соколов). На левом фланге она освободила от оккупантов Коромыслово, Городню, Новое и Старое Мелково и вступила в бой за Редкино.

13 декабря авиация противника ожесточенно бомбила и обстреливала боевые порядки наших войск, особенно 119-й дивизии. За день наши истребители сбили в районе села Кузьминское пять фашистских самолетов.

14 и 15 декабря наши войска, решительно ломая сопротивление противника, успешно продвигались вперед. Пехотинцы 5-й и кавалеристы 46-й дивизий выбили захватчиков из населенных пунктов Мишинево, Сентюрино, Полукарпово, Межинино, Логиново, Лукино, Межево, Новенькая, Труново, Перхурово, Лобково и вели бой за Степаненково. 262-я дивизия освободила от врага Федосово, Кузьминское, Старый Погост, Бакшево, Чудово и завязала бой за Маслово и Захеево. Сибиряки [49] очистили от гитлеровцев Марьино, Щербинино, Чуприяново, Поминово, Осекино и сражались за Обухово. К вечеру 15 декабря запылали подожженные врагом Малые Перемерки, Курово и вспыхнули пожары во многих местах города Калинина. Фашистская гадина, ожесточенно огрызаясь, уползала от возмездия, оставляя за собой трупы расстрелянных и смрад пожарищ.

Гитлеровцы оказывали продвижению наших войск упорное сопротивление, цеплялись за каждый населенный пункт, за каждое укрытие. Были отражены атаки частей 250-й и 247-й дивизий на Аксинькино и Гришкино. Конники, пытавшиеся прорваться в тыл к немцам, были остановлены сильным огнем и контратакой танков.

Лишь к 16 декабря, преодолевая огонь врага с юго-восточной окраины Калинина и уничтожая минные поля и многочисленные заграждения, воины 256-й дивизии освободили Большие Перемерки и Боровлево и ворвались на окраину города, а к ночи очистили от противника Никулино и Кривцово. Одновременно с севера в город ворвалась 243-я дивизия 29-й армии, а 250-я дивизия нашей армии, овладев деревней Лебедево, штурмовала городские укрепления врага с юга.

И вот наступил радостный момент. По фронту разнеслась весть — Калинин очищен от фашистской погани! Над нашим родным городом взвился красный советский флаг. Но каким предстал перед освободителями старинный русский город! Двухмесячное хозяйничанье в нем фашистских варваров обезобразило его. Мы увидели взорванные и сожженные корпуса фабрик, заводов, жилых домов, загаженные улицы. Его площади были превращены в огромные кладбища, утыканные многочисленными крестами, под которыми нашли покой гитлеровские мерзавцы, осквернившие нашу землю.

Мы проходили по городу и думали:

«Не найдете вы покоя на советской земле даже в могиле, иноземные грабители! Советские люди вернут городу его былую красоту, и будет он еще краше, на его улицах и площадях не останется и следа от пребывания на них вражеских банд. Но этим займутся те, кто трудится в тылу, а наша дорога дальше, на запад. Теперь на Старицу, Зубцов и Ржев, такие же древние города, стонущие под сапогом ненавистного врага». [50]

В боях за Калинин нашей армией были разгромлены 162-я, 86-я, 129 я и 110-я немецкие пехотные дивизии и нанесены большие потери 251-й и 166-й дивизиям, что составило половину всей 9-й фашистской армии. За время наступления было уничтожено свыше десяти тысяч солдат и офицеров, захвачено около 190 орудий и 160 минометов, 303 станковых и ручных пулемета, около 1700 автоматов, до тысячи автомашин, 31 танк, 9 самолетов, огромное количество боеприпасов и другого имущества. Освобождено 270 населенных пунктов.

Значение освобождения Калинина огромно. Наши воины не только прогнали захватчиков из города, но и очистили от врага железнодорожную магистраль и Московское шоссе, восстановив прямую связь между Западным, Калининским и Северо-Западным фронтами.

В Калинине нам недолго пришлось задержаться. Армия продолжала наступление на Старицу, выходила в тыл всей группировке немцев, противостоявшей правому крылу Калининского фронта. Это обстоятельство заставило гитлеровского генерала Штрауса начать отвод своих войск с реки Тьмы, оборонявшихся против 29-й армии.

Гитлеровцы ожесточенно сопротивлялись на каждом выгодном рубеже. Они перешли к тактике «выжженной земли» Специальные команды подрывников и поджигателей при отходе взрывали каменные здания, а все деревянные постройки сжигали. Заревами пожарищ отмечался путь отступления раненного, но еще не добитого зверя.

В бою за Пушкино 21 декабря был смертельно ранен замечательный, исключительно смелый и инициативный офицер, командир 262-й дивизии полковник Терещенко. Его место занял начальник штаба полковник Горбачев.

С утра 22 декабря армии правого крыла фронта переходили в решительное наступление в общем направлении на Старицу и Ржев. В этот день стояла отвратительная погода. После сильной метели с утра повалил густой мокрый снег. Проводная связь с дивизиями часто прерывалась, а с некоторыми частями совершенно утрачивалась. Связь поддерживалась только по рации и то нерегулярно. Пришлось много потрудиться офицерам связи, передвигавшимся на лыжах и санях. Тылы дивизий и артиллерия отстали. В такой обстановке 25 декабря [51] наступавшие столкнулись с организованной обороной противника на промежуточном рубеже по линии Иванищи — Александрово — совхоз «Красноармеец» — Леушкино — Гостенево — Чухино — Сидорове — Никольское. Попытка 119-й дивизии с ходу атаковать врага на Чухино успеха не имела, и атакующие, понеся потери, залегли перед деревней. Пришлось срочно готовиться к прорыву этой обороны, изучать систему огня, укреплений, подтягивать артиллерию и тылы.

26 декабря после десятиминутного артиллерийского налета армия возобновила атаку, но лишь 250-й дивизии, овладевшей Леушкином и отбившей контратаку немцев, удалось ночью прорвать вражескую оборону севернее Чухина. Для развития прорыва командарм ввел 54-ю кавалерийскую дивизию (командир подполковник Царьков) и один стрелковый полк 250-й дивизии, которые быстро продвинулись в тыл противника. К утру враг подтянул резервы и сильной контратакой закрыл прорыв. Кавалеристы вышли в район Смагино, порубили до 170 гитлеровцев, двинулись затем на Коконягино и Черново, громя тылы и штабы немцев. Под натиском превосходящих сил противника они отошли к Смагину и здесь и здесь с пехотинцами 922-го полка (командир майор Грицкевич) организовали круговую оборону. Трое суток держались советские воины в тылу врага, отбивая все контратаки, нанося гитлеровцам большие потери. Они удерживали занятый рубеж до подхода наших главных сил. За исключительную стойкость, мужество и героизм Военный Совет фронта объявил воинам 54-й кавалерийской дивизии и 922-го полка благодарность и поставил иx боевые действия в пример всем частям.

Ожесточенные бои нередко переходили в рукопашные схватки. В течение 26—29 декабря деревни Леушкино, Гостенево, Чухино и Сидорово по нескольку раз переходили из рук в руки. Вечером 29 декабря в бои за Гостенево была введена из второго эшелона 5-я дивизия, а ночью 30 декабря армия прорвала оборону немцев на участке Гостенево — Чухино и, отбив контратаки, расширила и углубила прорыв. Об упорном сопротивлении на промежуточном рубеже можно судить по такому факту лишь в одном Гостеневе фашисты бросили неубранными 70 трупов солдат, оставили 7 орудий, 12 пулеметов и много другого оружия. [52]

Теперь армия снова возобновила преследование, но противник продолжал упорно обороняться.

1 января 1942 года воины 247-й дивизии освободили город Старицу, куда одновременно с севера вошли части 29-й армии. Наша армия с западного была повернута на южное направление, на Зубцов.

Поворот армии на юг вынудил к спешному отходу противника и перед правым флангом 30-й армии.

Части нашей армии быстро продвигались на юг. На участке Крупцово — Волыново было установлено наличие хорошо организованной огневой системы и большого количества дзотов врага. Сюда выдвинулись подвижная группа фронта в составе кавалерийского корпуса полковника Горина и 107-я моторизованная дивизия генерал-майора Чанчибадзе, но эти части запоздали, и путь к Ржеву был уже закрыт. Вражеская авиация, обнаружив район сосредоточения группы, нанесла ей большие потери, особенно небольшими «прыгающими бомбами». Все попытки дивизий продолжать наступление неизменно пресекались сильным огнем и контратаками противника. В одном из ночных боев у Батюкова погиб славный воин, отважный командир 336-го стрелкового полка 5-й дивизии капитан Редюк, который похоронен в Калинине.

Только дивизии левого крыла армии на правом берегу Волги продолжали еще наступать, но и они были остановлены на реке Держа.

На этом закончилась Калининско-Старицкая операция 31-й армии.

В этой первой крупной наступательной операции армия обогатилась опытом организации прорыва подготовленной обороны и управления войсками в наступательном бою. И этот опыт приобрели не только старшие начальники, он стал достоянием младших командиров и бойцов. Мы научились бить немцев. 31-я армия прорвала фронт врага и гнала его, не имея превосходства в силах. Документами подтверждено, что на этом направлении противник превосходил войска Калининского фронта по количеству людей в дивизиях в 1,1 раза, по количеству артиллерии и минометов — в 1,8 раза и по танкам — в 1,4 раза.

Наши воины окрестили гитлеровцев презрительной кличкой «фрицы». Вид пленных захватчиков, действительно, вызывал чувство брезгливости. Надеясь закончить [53] войну до зимы, гитлеровское командование не выдало солдатам теплого белья, обуви и зимнего обмундирования. Оккупанты отбирали теплые вещи у местного населения, в Калинине усиленно занимались пошивом белых маскхалатов, но и этим не смогли «утеплить» своих солдат.

Однажды двух «фрицев» разведчики захватили в плен в деревне Большие Лединки (они были оставлены для поджога и уснули на печке). Жалкие, грязные, в коротких летних шинелях и пилотках, в обшарпанных ботинках и с головами, обмотанными женскими юбками, шалями и платками, предстали они перед нашими воинами.

Теперь враги до конца войны остались в глазах наших воинов презренными «фрицами». Мы научились их бить и, в конце концов, разбили их грабьармию. [54]