Послесловие к подвигу

Группа Фильченкова входила в состав 18-го отдельного батальона морской пехоты, одного из тех, кто принял на себя первый удар немецко-фашистских войск под Севастополем.

Батальон был сформирован из моряков кораблей и частей флота в течение двух — трех дней — 28–30 октября 1941 года — и насчитывал 980 человек, подавляющее большинство их были добровольцы.

Вечером 31 октября мы вышли на боевой рубеж в район поселка Кача, а утром следующего дня, выдвигаясь на передовые позиции, вступили в бой с противником. Как только гитлеровцы открыли огонь по дороге, командиры рот, чтобы избежать потерь, быстро оттянули роты метров на четыреста вправо и влево от дороги, выставив на флангах все станковые и ручные пулеметы.

Через полчаса, видимо, решив, что плотный минометный огонь расчистил путь, около двух рот врага двинулось на наши позиции. Шли колоннами, полагая, как после говорили пленные, что «впереди войск нет, обедаем в Севастополе». Подпустили противника метров на сто пятьдесят и разом ударили из винтовок и пулеметов. В течение двадцати минут гитлеровцы были почти полностью уничтожены, лишь нескольким солдатам удалось бежать в сторону поселка Кача. В батальоне лишь несколько человек было ранено.

2 ноября гитлеровцы вновь атаковали нас, теперь [36] уже на правом фланге, в стыке с нашим соседом, морской пехотой. И на этот раз атаки были успешно от биты.

Этим боем руководил военком батальона старший политрук Е. А. Мельник, так как комбат накануне заболел и был отправлен в госпиталь.

Батальон приобрел первый боевой опыт. Поздним вечером батальон получил новое предписание: выйти в район долины Бельбек (селение Дуванкой), занять высоту 103,4, перекрыть долину, оседлать дорогу Симферополь — Севастополь.

4 ноября в 17 часов, приняв позиции от 2-го батальона 8-й бригады морской пехоты, с ходу вступили в бой с противником.

Утром следующего дня противник при поддержке авиации перешел на нашем участке в наступление. Упорный бой продолжался весь день.

6 ноября после непродолжительной артиллерийской и минометной подготовки фашисты вновь атаковали. На этот раз в качестве прикрытия они гнали перед собой около двухсот овец. Но наши разведчики разгадали замысел врага. Капитан М. С. Черноусов, новый командир батальона, вызвал огонь артиллерии. При первых же разрывах снарядов овцы разбежались, оголив наступающие цепи фашистов. После короткой схватки противник отступил на исходные позиции. А в 14 часов гитлеровцы пошли в «психическую» атаку. Под прикрытием минометного огня пьяные фашистские солдаты, непрерывно строча из автоматов, двинулись на наши позиции. Ожесточенный бой длился дотемна. Батальон выстоял.

Вечером после подведения итогов дневного боя командир батальона сказал:

— Завтра наша Родина отмечает 24-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Предлагаю в этот великий праздник атаковать противника. Задача: выбить врага с высоты, которую он занял несколько дней назад, и улучшить позиции. Все горячо поддержали это предложение. Роты поднялись в атаку затемно. Гитлеровцы не выдержали яростного удара моряков и в панике бежали, бросив в окопах немало винтовок, автоматов. Батальон продвинулся до километра, но недостаток сил не позволил углубиться дальше. [37]

Оправившись от удара, немцы около 12 часов дня перешли в контратаку. Особенно жаркий бой разгорелся на участке первой роты, которой командовал лейтенант Архипов. Рота заняла удобные позиции в винограднике. Туда пришел и командир батальона капитан Черноусов. Четыре атаки отбили моряки, бросаясь в рукопашные схватки. Бой затих около девяти часов вечера. Оставив на поле боя до роты убитых, противник отошел. Наша рота тоже покинула виноградник.

За три дня боев противнику был нанесен большой урон. Пленные показали, что в ротах осталось по 40–50 человек.

Тяжелые потери понесли и мы: около трехсот человек было убито и ранено. Выбыли из строя все командиры рот и взводов, около половины командиров отделений.

8 ноября утром командир батальона убыл в штаб флота по делам батальона. Его заменил военком старший политрук Е. А. Мельник, а мне было приказано исполнять обязанности комиссара батальона.

В 10.40 наблюдатели доложили, что по дороге на наши позиции движутся семь танков и до двух рот гитлеровцев. Старший политрук Е. А. Мельник и начальник штаба батальона капитан А. Ф. Егоров тут же отдали распоряжения по телефону командирам рот (в командование ротами вступили политруки) и, связавшись с командиром бронепоезда «Железняков», попросили оказать артиллерийскую поддержку.

По пути на передовую я встретил политрука Фильченкова с газетами в руках.

Ты чем сейчас занимаешься? — спросил у него.

Да вот несу в роты газеты.

Вот что: бросай газеты и быстро иди к истребителям танков. Они на шоссе у моста. Возьми сколь ко нужно и выдвинись к Дуванкою, перекрой шоссе. Ваша задача: не пропустить танки.

Фильченков оживился, словно ожидал такого приказания.

Есть, не пропустить танки! — с готовностью ответил он.

Будет трудно, Николай.

— Выдержим!.. Простились. Он тут же побежал к истребителям [38] танков, а я направился в первую и вторую роту. Не думал я тогда, что расстались мы навсегда.

…С Фильченковым мы познакомились в августе 1941 года, когда учились на политкурсах. В Севастополь Николай прибыл из запаса незадолго до начала войны. Занимались в разных группах, но по боевому расписанию были рядом, в одном пулеметном расчете, я — первым номером, он — вторым.

Это был скромный, несколько молчаливый человек, очень настойчивый в достижении цели. Хороший товарищ.

Однажды нас подняли по тревоге: в районе Балаклавы фашисты сбросили с самолета диверсантов. К месту назначения пришлось бежать около четырех километров. В последний момент оказалось, что один из товарищей заболел и Фильченков, взвалив на себя станок пулемета, взял также коробку с лентами и лопату — то, что должен был нести товарищ — и вовремя прибыл на боевую позицию.

Сильным он был не только физически, но и своим глубоким коммунистическим убеждением. Как-то незадолго до выхода на передовую, во время ночного дежурства, товарищи завели разговор о том, как правильно поступить в критический момент боя: сдаться в плен или пустить пулю в себя. Все говорили о том, что следует застрелиться.

Фильченков слушал молча. Затем спокойно сказал: «Я отвергаю то и другое. Надо биться до последнего. И если придется погибнуть, то в схватке с врагом».

На том и закончили разговор. Все согласились с ним.

При формировании батальона политрук Фильченков был назначен начальником клуба.

…Фильченков отобрал десять краснофлотцев, разъяснил им задачу. Потом разбил на две группы — одну оставил у моста через овраг, а сам с Василием Цибулько, Даниилом Одинцовым, Юрием Паршиным и Иваном Красносельским выдвинулся вперед, занял позицию на шоссейной дороге, у небольшой высотки, которая именовалась на наших картах высотой 100,3.

А уже через несколько минут там, на шоссе, разыгрался бой пяти черноморцев с фашистскими танками. Одновременно, с танковой атакой позиции [39] батальона атаковала пехота. Завязался ожесточенный бой. Гитлеровцы, видимо, были уверены, что танки откроют им путь на Севастополь, и лезли, не считаясь с потерями.

Как протекал бой группы Фильченкова с фашистскими танками, мне наблюдать не пришлось — он проходил внизу на шоссе. Да и у нас, на плато, в это время шел жаркий бой.

Мне тоже пришлось лечь за станковый пулемет. Все больше и больше перед нашими окопами убитых и раненых немцев, но натиск врага не только не ослабевает, но и усиливается.

Во второй роте один взвод стал отходить назад. Создалась критическая обстановка. И тут атака врага неожиданно прекратилась. Немцы стали пятиться и отошли. Посмотрел на часы: бой длился около сорока минут. Причина бегства гитлеровцев стала ясна, когда мы увидели, как через Дуванкой поспешно отходят танки. За танками откатилась и пехота, атаковавшая наши позиции.

После боя мы со старшим политруком Мельником и группой бойцов спустились к шоссе, к месту недавнего поединка моряков с фашистскими танками. В живых остался лишь смертельно раненный краснофлотец Цибулько. Он успел назвать фамилии боевых товарищей, погибших в этом бою. Я тут же записал их в свою фронтовую тетрадь.

Невдалеке на дороге все еще пылали немецкие танки, за ними лежали сотни трупов фашистских солдат и офицеров.

Пятеро отважных преградили путь бронированным машинам врага к Севастополю.

Советское правительство высоко оценило подвиг пяти героев-черноморцев. 23 октября 1942 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Н. Д. Фильченкову, Ю. К. Паршину, И. М. Красносельскому, Д. С. Одинцову и В. Ф. Цибулько было посмертно присвоено звание Героев Советского Союза.

18-й батальон морской пехоты вскоре был передан в 241-й стрелковый полк 95-й стрелковой дивизии, где моряки до последних дней героической обороны сражались за родной Севастополь.[40]