30 первых дней войны

В самом начале войны я закончил курсы усовершенствования командного состава зенитной артиллерии и получил назначение на Краснознаменный Балтийский Флот командиром зенитной батареи, которую надо было еще сформировать. Артиллерийское училище я кончил два года назад и командовал батареей на Тихоокеанском флоте. В 1940 году батарея заняла на флоте первое место по стрельбам. Естественно, это вселяло уверенность в свои силы, а дополнительные знания, полученные на курсах, хотелось скорее приложить к делу.

В деревню Косколово, что стоит на берегу Лужской губы, прибывали из запаса офицеры и сержанты, матросы-призывники, никогда ранее не служившие в армии. О зенитной артиллерии молодежь твердо знала [124] только одно — она должна сбивать вражеские самолеты.

С самого начала нам повезло: мы получили на вооружение 85-миллиметровые пушки, самые совершенные по тому времени. Нужно было прежде всего спаять коллектив, правильно распределить коммунистов и комсомольцев и, опираясь на них, развернуть боевую учебу.

Коммунистов насчитывалось трое: я, старший политрук М. Н. Чигляев и младший лейтенант М. И. Гуткин, которого мы избрали секретарем парторганизации. Коммунисты, а также секретарь комсомольской организации старшина Миронов с первых же дней стали душой и совестью батареи, во всех делах задавали тон и показывали пример.

Мы получили боевую задачу — прикрывать от ударов с воздуха корабли в Лужской губе. Однако батарея была еще небоеспособной, но учились мы упорно днем и ночью.

В мирное время готовность батареи к ведению огня проверяется практическими стрельбами по воздушной мишени, буксируемой самолетом, и движущимся макетам танков. У нас имелась одна возможность — учиться в бою.

Первую стрельбу мы провели по вражескому самолету, летевшему на высоте семи километров. Для первого раза условия оказались трудными и хотя все работали старательно, самолет мы не сбили.

После боя устроили разбор стрельбы, указали каждому на ошибки и дали советы как их исправить.

15 августа два фашистских самолета шли от Нарвы к Лужской губе на высоте 3000 метров. Первые залпы зенитчиков легли точно по курсу самолетов. Было видно как один «юнкерс» начал терять высоту и, как-то странно переваливаясь с крыла на крыло, скрылся из поля зрения. Наверное мы его подбили. Гадать долго не пришлось. Позвонил командир дивизиона и сказал:

— Шиляев, «юнкерс» упал в залив вместе с экипажем! Поздравляю личный состав с первой победой! Так держать!

Построив батарею, я передал бойцам поздравление командира дивизиона и предостерег от зазнайства. Уменья у нас было еще мало и нельзя допустить снижения темпа учебы.

К середине августа ожесточенные бои велись у Кингисеппа, [125] в районах Котлов и Копорье. Над нашим районом усилилась воздушная разведка врага и участились бомбовые удары. Ежедневно зенитчики вступали в бой.

В ночь на 22 августа батарея перешла на правый берег реки Луга, а на прежнем месте оборудовали ложную позицию, установив макеты орудий и приборов. Все это сделали на совесть, в чем убедились утром следующего дня, когда фашисты старательно бомбили ложную позицию.

25 августа батарея открыла огонь по двум «юнкерсам» и сбила одного из них. Мы проследили падение самолета, но не видели финала. Оказалось, что двум пилотам удалось спастись и они пытались скрыться на надувной лодке. Командир дивизиона с группой матросов догнал беглецов на катере и пленил фашистов.

Впервые я видел так близко живых фашистов. Грудь каждого из них увешана крестами, значит, немало числилось за ними разбойничьих дел. Держались они нагло, твердили «Москва — капут» и предложили нам ни мало, ни много, как сдаться в плен!

В последних числах августа батарея перешла на позицию под Копорьем. Сюда переместился и артиллерийский транспортер, тяжелые орудия которого поддерживали войска на фронте.

Два дня шли ливневые дожди, а когда они прекратились и над землей стоял туман, из-за низких облаков вывалились 10 вражеских самолетов и нанесли штурмовой удар по батарее и транспортеру. Фашисты рассчитывали на внезапность, но этого не получилось. Мы своевременно встретили их меткими залпами. Враг повторил атаку, меняя направления, сбрасывая бомбы и обстреливая из бортового оружия.

Снаряд, посланный из орудия сержанта Карпенко, отрубил хвост фашисту и он рухнул на землю в 500 метрах от батареи. Один летчик пытался выброситься с парашютом, но высота была мала и парашют не сработал.

Второй самолет сбили пулеметчики сержанта И. Курчашова.

Крайне трудная обстановка сложилась 31 августа и 1 сентября. Гитлеровцы непрерывно атаковали копорскую позицию. Части береговой обороны по приказанию командования отходили от Лужской губы, из Котлов. Надо было обязательно задержать врага у Копорья, не [126] дать ему возможности прорваться к заливу и отрезать наши части от прибрежных коммуникаций. Зенитные батареи, в том числе и наша, поддерживали огнем героически сражавшуюся на копорских позициях морскую пехоту под командованием С. И. Боковни.

Батарее удалось разбить два дзота, уничтожить танк и немало живой силы. После полудня враг все же овладел Копорьем. Мы выходили из боя под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем фашистов. Очень трудно было вытаскивать пушки из раскисшей от дождей почвы. Согласно приказу, к исходу дня батарея заняла позицию в районе Керново с задачей прикрыть с воздуха мост через реку Воронка.

Река Воронка стала тем рубежом, на котором наши части стояли насмерть и не пропустили фашистов ни на шаг дальше. Шоссе и мост у Керново были единственной коммуникацией на побережье. Непрерывным потоком по ней двигались отходившие части 8-й армии.

2 сентября вражеские самолеты неоднократно пытались уничтожить мост и зенитные батареи. Наивысшего напряжения бой достиг после полудня. Я затрудняюсь сказать, сколько налетало самолетов — двадцать или сорок. Казалось, они закрыли все небо, а из-за разрывов бомб не слышно было залпов наших орудий. Бесстрашно, четко и, я бы сказал, героически действовали все расчеты.

Когда налеты прекратились, наступила тишина. Осмотрелись. Горы стреляных гильз лежали возле орудий. Краска на стволах пушек сгорела. Вокруг — воронка на воронке от фугасных бомб. Бойцы в пыли и копоти, но довольные успешным боем.

Только месяц назад батарея впервые открыла огонь по врагу. За минувшее время все командиры и матросы стали настоящими воинами. Не счесть количества проведенных боев. 16 раз мы меняли огневые позиции, каждый раз надежно зарываясь в землю. Прошли в общей сложности более 500 километров, хотя по прямой и ста не наберется. На личном счету батареи восемь сбитых самолетов, уничтоженные танк, много огневых точек и вражеской живой силы.

Впереди были еще долгие месяцы жестоких боев... [127]