5. Поворот на юг

Весь день в Новый Буг прилетали самолеты У-2. Они доставляли нам боеприпасы и запчасти. На обратном пути увозили раненых. Весь день волна за волной набрасывалась вражеская авиация на боевые порядки наших полков и дивизий. К вечеру, когда уже начали сгущаться сумерки, и все было готово для возобновления рейда, начальник штаба доложил мне новый приказ командующего войсками фронта. Он был очень коротким: «Конно-механизированной группе наступление на юг, к утру 9 марта овладеть районом Привольное, Баштанка, Явкино. К утру 10 марта — городом Николаев, отрезав таким образом пути отхода противнику, действующему в полосе нижнего течения Днепра».{19} Было приказано также удерживать Новый Буг до подхода пехоты 8-й гвардейской армии силами полков 5-й отдельной мото-стрелковой бригады. Таким образом, нам предстояло немедленно изменить направление наступления на девяносто градусов и стремительно двинуться на юг, перерезая дорожные пути, идущие от Днепра на запад, к южному Бугу.

— Сроки сдвинулись, а сил поубавилось, — прокомментировал приказ генерал Пичугин.

— Передайте, Николай Александрович, генералу Головскому: немедленно активизировать действия по захвату переправ через реку Ингулец, в районе Софиевки и Оленовки. Это следует сделать силами усиленного передового отряда дивизии.

Начальник оперативного отдела, записывавший мое распоряжение, сдержанно напомнил:

— Эти переправы, товарищ командующий, находятся не южнее, а западнее Нового Буга.

— Конечно, — согласился я, — пусть вражеское командование думает, что мы будем продолжать наступление на запад с целью захвата переправ и плацдармов на Ингульце, а затем на реке Южный Буг.

— Завтра будет летная погода, — доложил начштаба, подавая на подпись телеграмму командующему 17-й воздушной армией генералу Судец с просьбой надежно прикрыть с воздуха боевые порядки Конно-механизированной [83] группы, особенно при бое за город Баштанка и Явкино. — Если и завтра вражеская авиация будет так же бесчинствовать, то могут быть новые серьезные потери и осложнения.

Действительно, можно было полагать, что какое-то время штаб Холлидта будет исходить из сведений, что действующая в его оперативном тылу Конно-механизированная группа ведет борьбу за переправы на реке Ингул. Но уже при бое за Баштанку станет ясно, что она развивает наступление не на запад, а в новом южном направлении и угрожает отрезать пути отхода на запад главным силам 6-й немецкой армии и всей нижнеднепровской группировке. Такая мрачная перспектива, возникшая на фоне общего наступления советских войск на Правобережье Днепра, наверняка должна была породить у командования 6-й немецкой армии решение отвести эту группировку за реку Южный Буг. Но это, в свою очередь, означало, что 28-й, 4-й, 17-й и 44-й армейские корпуса немцев, стремясь прорваться на запад, «навалятся» на боевые порядки Конно-механизированной группы. Где и когда это случится?..

Скорее всего во второй половине 9 или 10 марта. Значит, к этому времени надо создать условия для нанесения целого ряда ударов по отходящим войскам противника. Эти предположения продиктовали решение двинуть 4-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус на юг левее железной дороги, в общем направлении на Явкино, а 4-й гвардейский Кубанский казачий корпус — параллельно, правее на Баштанку. Оба корпуса должны были иметь вторые эшелоны уступом влево. С тыла их прикрывали резервы Конно-механизированной группы. Такое построение давало возможность в нужный момент развернуть группу фронтом на восток, имея в первом эшелоне механизированный, а за ним — кавалерийский корпуса, и позволяло наносить удары, наращивая их мощь вводом в бой кавалерийских дивизий в любом варианте, в зависимости от конкретно слагающейся обстановки.

К тому же, на внешнем правом фланге оказывались части соединения второго эшелона каждого корпуса, что обеспечивало нас от всяких неожиданностей с запада.

Едва стемнело, корпуса Конно-механизированной группы двинулись вдоль железной дороги на юг. [84]

Всю ночь по дороге и по бездорожью безостановочно наступали в предбоевых порядках бригады и дивизии. Перед хуторами и селами их передовые отряды бесшумно разворачивались и, казалось, неторопливо врывались в них, сбивая и уничтожая заслоны, тыловые и маршевые части, захватывая штабы и уничтожая средства связи, громя колонны автомашин, идущих к фронту с грузами боевого имущества, боеприпасами, продовольствием. Особенно частые и яростные схватки вспыхивали у сел, прилегающих к железной дороге, в которых, как правило, располагались склады боеприпасов и горюче-смазочных веществ. Охрана этих пунктов у гитлеровцев была организована хорошо, они оборонялись усиленными гарнизонами.

Как бы то ни было, рейд развивался успешно и можно было надеяться, что Баштанка разделит участь Нового Буга. Но случилось так, что это большое село, лежащее на скатах огромной балки, заполненной водой, оказалось крепким орешком. Оно имело для противника важное значение как крупный узел дорог, проходящий возле железнодорожной магистрали. К тому же Баштанка — это мощный опорный пункт, прикрывающий с севера и с востока ряд коммуникационных дорог, которые питали нижнеднепровскую группировку противника всем необходимым для жизни и боя. В общем, Баштанка имела важное оперативное значение.

Было уже около семи часов, когда полки 10-й гвардейской кавалерийской дивизии начали атаку северо-западной окраины Баштанки. Мы находились в это время в лесопосадке у высоты 87,1 и хорошо видели, как вслед за танками казаки шли в атаку в спешенных боевых порядках. А в это время слева между железной и шоссейной дорогами подтягивал свои полки генерал Головской. До рубежа атаки северо-восточной части села им оставалось километра три. И вот в это время в небе послышался знакомый уже, тяжелый стон, каким всегда казался гул немецких самолетов. Они появились с юго-запада и без боевого захода сразу спикировали на боевые порядки 10-й гвардейской дивизии. Другая группа штурмовиков прошла дальше, намереваясь, видимо, нанести бомбо-штурмовой удар по 4-му гвардейскому механизированному корпусу, который натолкнулся на организованную оборону у разъезда Горожаны. 15-я гвардейская мехбригада [85] с 212-м танковым полком попыталась сбить противника с позиций, оборудованных вдоль железнодорожной насыпи, но сразу это у них не получилось. Противник вел плотный огонь из самоходных и противотанковых орудий. Вот сюда, как мне казалось, и направилась вторая группа штурмовиков. Но она неожиданно развернулась и обрушила свой удар по дивизии генерала Головского. Вой пикирующих штурмовиков, орудийная канонада, взрывы бомб и снарядов — все слилось в сплошной гул и рев.

Если бы командир 10-й гвардейской дивизии продолжал решительную атаку, выведя полки из-под бомбового удара броском, зацепился бы за окраину села, то авиация противника во избежание поражения своих частей была бы вынуждена прекратить налеты. Но вместо этого он рассредоточил боевые порядки, которые укрылись в складках местности и лесопосадках.

Позже командир 10-й дивизии сказал, что под Баштанкой его полки славно выскользнули из-под двойного удара с воздуха и из опорного пункта. Но генерал Головской расценил это «выскальзывание» как серьезную тактическую ошибку командира дивизии. Между ними произошел, как мне потом рассказали, примерно такой разговор:

— Надо понимать, что вы говорите. — резко возразил комдив 10-й. — Рассредоточение боевых порядков спасло полки от гибели.

— Значит они находились на краю гибели, а не на пороге победы, о которой вы тогда докладывали? — спокойно и без иронии подметил Николай Александрович.

— Во всяком случае продолжение атаки принесло бы большие потери.

— Сомневаюсь. А вот то, что вы сделали, привело к затяжному бою, а значит к излишним потерям.

Бой за город Баштанку был крайне напряженным. Когда стало ясно, что с ходу город не взять, а его нельзя было оставлять в тылу Конно-механизированной группы, так как через него нужно было тянуть наши госпитали и тылы, генералу Танасчишину была поставлена задача, правофланговыми бригадами обойти Горожаны и продолжать действия на село Красный Пахарь и дальше на Ново-Григорьевку, а главными силами развивать наступление на Явкино, стремясь захватить опорные пункты в Ново-Сергеевке, Ново-Павловке и Ново-Ивановке с ходу. [86]

Если это не удастся сделать — немедленно обходить их. 15-я мехбригада и 212-й танковый полк, наступавшие между главными силами мехкорпуса и кавкорпусом, получили благоприятные условия, чтобы обойти Баштанку и создать угрозу удара с юго-востока.

Дальше события развивались так. Дивизия генерала Голевского, несмотря на непрерывную бомбежку и обстрел вражеской авиации, часто расчленяясь и маневрируя, подошла к Баштанке, развернулась за лесопосадками у балки и атаковала северную и северо-восточную окраины города. Гитлеровцы предприняли сильную контратаку пехоты с танками. Эта попытка отбросить казаков не удалась, немцы отхлынули назад. Для многих из них эта атака была последней.

Чтобы не посылать казаков по непролазной грязи на хорошо организованный огонь узла сопротивления противника, было решено под прикрытием лесопосадок выдвинуть на прямую наводку всю артиллерию дивизий, танки, самоходные орудия и расстрелять огневые позиции противника. Эта задача оказалась не из легких. «Фокке-Вульфы-190» и «Хейншели-129» совершенно обнаглели. Оказывается, полевой аэродром находился за Баштанкой, и они, отбомбившись, быстро заправлялись и снова набрасывались на нас. Но, несмотря на неистовство противника в воздухе, наступление на левом фланге продолжало развиваться. Механизированная бригада подполковника Андрианова обошла разъезд Горожаны и прошла мимо Баштанки на село Красный Пахарь. Главные силы корпуса, по боевым порядкам которых с самого утра наносила бомбо-штурмовые удары вражеская авиация, захватили Ново-Сергеевку и Ново-Ивановку.

Судя по донесению генерала Жданова, немецкие штурмовики наделали много хлопот. Он доложил, что в результате бомбежки и обстрела штурмовой авиацией имеются потери. Экипажи танков находились в машинах и непрерывно маневрировали, уходили из-под ударов, срывая прицельность огня...

В это время я получил сообщение начальника штаба фронта генерала Корженевича о том, что командование 6-й немецкой армии, очевидно, ночью начнет отводить главные силы на западный берег реки Ингулец. Он высказал предположение, что противник в случае организованного отхода предпримет попытку [87] удержать плацдармы на ее восточном берегу. Мне приказывалось, продолжая выполнять задачу, взять Баштанку, Явкино и развивать наступление на город Николаев.

В середине дня на огневые позиции противника, расположенные по окраинам Баштанки, обрушился прицельный огонь артиллерии прямой наводки. Полки 10-й гвардейской кавалерийской дивизии вслед за танками пошли в атаку. Немецкие штурмовики, вынырнувшие из-за облаков, ринулись вниз и на бреющем полете начали рассыпать ручные гранаты, обстреливать из пулеметов. Теперь нельзя было допустить, чтобы наша атака была отбита. Это стоило бы еще многих часов боя, потерь, а быть может и провала главной цели операции — не допустить отхода противника за Южный Буг.

Наступали сумерки, когда мы поехали в село через боевые порядки 42-го кавалерийского полка. Мне встретился заместитель командира полка майор Евстрафов со взводом казаков. Это был храбрый офицер, умеющий видеть поле боя и правильно разбираться в обстановке. Хорошо проявил себя и командир этого полка подполковник Таранин — волевой, грамотный офицер. Он называл майора Евстрафова «мой боевой заместитель».

Нам удалось проскочить зону огня и зацепиться за северную окраину Баштанки. Все полки дивизии ворвались в село. Дом, где расположился наш передовой командный пункт, находился на высоте, и с его крыши все вокруг хорошо просматривалось: справа — небольшое озеро с плотиной, прямо — пруд, тянувшийся через все село (на нем было три дамбы), и вся противоположная сторона села. Видимо, строжайшие приказы и репрессии оказали свое воздействие, немцы дрались с предельным ожесточением. Каждый дом и улица брались с бою. Лишь к вечеру удалось пробиться к пруду, на противоположном берегу которого закрепились подошедшие со станции Явкино свежие силы. Во всех прибрежных домах были установлены огневые точки. Особенно укреплены районы дамб.

Генерал Головской после неудачной атаки северной части Баштанки начал обходный маневр 133-м кавполком для удара с юга. Я одобрил его решение и сообщил, что такой же обходный маневр совершит 36-й кавполк 10-й гвардейской дивизии. Он нанесет удар по юго-западной [88] окраине села, а чтобы сковать силы противника, будут предприняты атаки в районе дамб. После этого связался с командиром 10-й гвардейской и, уточнив задачу на дальнейшие действия, сообщил ему о героизме майора Евстрафова и передал, чтобы на него немедленно представили наградной материал.

— Это мы оформим, товарищ командующий, — с печальной ноткой в голосе ответил комдив и добавил: — Я временно назначил заместителем командира полка капитана Резникова.

— Почему Вы это сделали?

— Разве Вам не доложили, что майор Евстрафов погиб?

— Когда это случилось и как?

— Его убил снайпер. Пуля угодила прямо в лоб.

В этот день 42-му полку не везло. Уже к концу боя за Баштанку мне доложили, что погиб начальник штаба майор Прокопенко, ранен командир полка подполковник Таранин. Все командование полка выбыло из строя. Был ранен также смелый и опытный командир 36-го полка подполковник Ориночко и многие другие.

Но гитлеровцы потеряли значительно больше. Осуществив обходные маневры, казачьи дивизии полностью разгромили 79-ю пехотную дивизию, находившуюся в оперативном резерве 6-й армии на Снигиревском направлении. Разгром этот несколько затянулся. Но, опять-таки, если учесть, что он вершился под непрерывным воздействием вражеской авиации и в условиях непролазной грязи, то времени ушло не так уж много.

Этот успех был подготовлен тем, что 4-й гвардейский Сталинградский механизированный корпус, захватив несколько важных населенных пунктов, через которые шли дороги от Днепра в Западном направлении на Баштанку, не допустил подхода новых сил. К вечеру передовая 14-я гвардейская мехбригада полковника Н. А. Никитина овладела большим селом Ново-Ивановка. Этого рубежа достигли также 36-я гвардейская танковая бригада полковника П. С. Жукова и 13-я гвардейская механизированная бригада подполковника Н. Е. Щербакова.

Если взглянуть на ход военных событий в перспективе сверху, то Конно-механизированная группа достигла несомненно большого оперативного успеха: разрезала 6-ю немецкую армию на две части, были нарушены связь и [89] управление войсками; отрезаны пути отхода главных сил 6-й «армии мстителей» и подхода оперативных резервов; ликвидированы все виды подвоза и эвакуации наземными путями; созданы реальные условия окружения главных сил и всей нижнеднепровской группировки противника. Перед «армией мстителей» вновь воскресла альтернатива: спасение или гибель. Генерал-полковник Холлидт предпринял отчаянную попытку остановить танковые и казачьи войска (так немцы называли нашу подвижную группу). Этому, казалось, решающим образом способствовали, с точки зрения командования противника, по меньшей мере три компонента: возможность безнаказанно терзать Конно-механизированную группу с воздуха; непролазная грязь, которая сковывала движение дивизий и корпусов; и, наконец, то, что оперативные резервы на правом крыле еще не были введены в бой, они могли быть перенацелены против Конно-механизированной группы. Это бы создавало для противника более благоприятные условия борьбы против нее в зоне оперативных резервов Снигиревского направления.{20} [90]

«Город Баштанка взят. Развиваем наступление на Явкино и г. Николаев». Это донесение было направлено в штаб фронта под вечер 9 марта. Примерно в это же время были получены боевое распоряжение и краткая информация об оперативной обстановке. Оказалось, что дела наши в общем-то идут хорошо, а по мнению штаба фронта даже еще лучше. На фоне общего хода событий так оно и было. Если взглянуть на положение сторон к югу от линии Широкое — Новый Буг, то к исходу 9 марта войска 6-й, 5-й ударной и 28-й армий продолжали упорно взламывать оборону противника. Поэтому необходимо было стремительным наступлением на юг, юго-восток перехватить дороги, особенно идущие через Снигиревку и Бармашово на Николаев. Это была последняя отдушина, через которую еще могла просочиться нижнеднепровская группировка противника на запад. Все наши действия были подчинены стремлению возможно быстрее закрыть эту отдушину. Мыслилось, что кавалерийский корпус наступлением вдоль шоссейной и железной дорог, а механизированный корпус через Бармашово выйдут к городу Николаев и совместным штурмом возьмут его. Были определены направления и время ударов, порядок взаимодействия и так далее.

Одним из распоряжений генерал Миллеров отстранялся от должности командира 10-й гвардейской кавалерийской дивизии и отзывался в распоряжение Главного инспектора кавалерии Советской Армии. Вместо него самолетом связи прибыл новый комдив полковник Гадалин. Это был офицер средних лет, невысокого роста. Держался он скромно и внешне спокойно. Я коротко ввел его в боевую обстановку и поставил задачу дивизии. Однако произошли события, которые внесли в наш план некоторые изменения.

10-я гвардейская кавалерийская, дивизия уже возобновила наступление, а 30-я кавдивизия вытягивала свои полки в предбоевые порядки для удара на Ново-Григорьевку, когда со стороны Ново-Павловки в Баштанку неожиданно ворвались крупные силы пехоты противника, отходящие с востока. Вновь вспыхнул ожесточенный бой.

Он затянулся далеко за полночь. Резко усилилось давление противника и на левый фланг механизированного [91] корпуса, а тем временем 10-я гвардейская продвигалась вперед и к утру захватила Марьяновку, в четырнадцати километрах по дороге на Николаев.

Обстановка с каждым часом становилась все сложнее и напряженнее. Пленные в один голос говорили, что начался отход главных сил за реку Южный Буг. Это было видно и по тому, с каким ожесточением противник дрался на рубеже Добра, Ново-Григорьевка, Явкино, стремясь прикрыть с севера дорогу, идущую через Снигиревку на Николаев. Обстановка диктовала необходимость не допустить закрепления на этом рубеже оперативных резервов противника и, разгромив их здесь, захватить Явкино и Бармашово. Какое-то время можно решать эту задачу, не нарушая плана командующего фронтом, так как при благоприятном развитии боевых действий можно будет от Бармашово всеми силами двинуться на город Николаев. А 10-я гвардейская кавдивизия должна продолжать наступление и к моменту подхода главных сил создать благоприятные условия штурма города.

Перед вечером радиосвязь с генералом Танасчишиным снова прервалась. Николай Александрович хотел было уже послать офицера связи, когда мне доложили, что связь восстановлена, и командир 4-го гвардейского мехкорпуса хочет доложить вновь сложившуюся обстановку.

— Что у вас произошло с рацией? — поинтересовался я.

— Не везет мне с командным пунктом, товарищ командующий. Только устроился в поле (он назвал координаты места КП в четырех километрах южнее разъезда Пружаны), почему-то именно над ними закружил «Хейншел-129». Он сбросил несколько бомб, а затем обстрелял из пулемета. Танк с рацией был замаскирован в стогу, сено загорелось, а рация оказалась поврежденной. Сейчас мы ее исправили.

— Доложите обстановку.

— Только что противник провел сильную контратаку со стороны Ново-Ивановки, 36-я танковая и 13-я мотострелковая бригады ведут бой. Ново-Васильевка удерживается нами. Главные силы корпуса встретили под Ново-Григорьевкой организованное сопротивление. На разъезде Горожаны 35-й танковый полк, закончив заправку машин, приводит себя в порядок. [92]

— У вас карта под руками?

— Да.

— Слушайте внимательно. Бригады перенацелить для стремительного наступления по сходящимся направлениям: Ново-Григорьевка — Явкино, Ново-Васильевка — Явкино. К полуночи овладеть населенным пунктом Явкино. В дальнейшем развивать наступление на Бармашово. Танковый полк к 24 часам направьте на участок 30-й кавалерийской дивизии для содействия в разгроме прорывающейся на Баштанку колонны противника.

Утром из штаба фронта прилетел самолет связи. Командование считало, что в эту невероятно тяжелую ночь Конно-механизированная группа решила оперативную задачу большой важности.

Офицер связи рассказал, что ночью 4-й и 17-й армейские корпуса немцев начали отводить свои дивизии на участок между Баштанкой и Явкино. Здесь-то и столкнулись передовые части и оперативные резервы с Конно-механизированной группой. В то же время противник сосредоточил северо-восточнее Баштанки три пехотные дивизии и нанес контрудар по левому флангу 8-й гвардейской армии, развернувшейся фронтом на юг для наступления вслед за Конно-механизированной группой.

Оказывается, армия генерала Чуйкова имела теперь новую задачу. После того, как наступление Конно-механизированной группы открыло перспективу окружения главных сил 6-й немецкой армии, командующий войсками фронта повернул армию Чуйкова вслед за нами на юг, чтобы завершить окружение главных сил 6-й «армии мстителей» в низовьях Днепра и разгромить их во взаимодействии с Конно-механизированной группой и войсками 6-й и 5-й армий фронта. Контрудар, который нанес противник северо-восточнее Баштанки, несколько отбросил 39-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

Мы узнали также, что оперативная группа штаба 6-й армии немцев выехала из Николаева в Ново-Одессу и что в Николаев сутками раньше прибыло четыре железнодорожных состава с войсками, один с артиллерией и пять с автомашинами. Теперь стало понятно, почему на рубеже Добра, Ново-Григорьевка, Явкино наша разведка в ночь на 10 марта обнаружила особенно большое оживление противника. У меня складывалось впечатление, что [93] успешный рейд Конно-механизированной группы по коммуникациям 6-й армии немцев серьезно дезорганизовал ее оперативный тыл, вызвал в ее штабе растерянность, а в войсках панику.

...Офицер связи вручил мне боевое распоряжение командующего войсками фронта. Вот его содержание: «9. 3. 44 г. 22. 50. В течение дня 10. 3. 44 г. овладеть районом Марьевка, Бармашово, Явкино. Иметь сильную разведку на Николаев, Чернополье, Снигиревка, Березнеговатое. Отрядом захватить переправу у Снигиревки».{21}

— Это означает, товарищ командующий, что мы должны вести наступление на фронте свыше двадцати километров, а два крайних пункта (Марьевка и переправа) находятся в пятидесяти километрах друг от друга, — прикинул по топокарте полковник Компаниец.

А ведь половина этой задачи почти выполнена, — заметил Николай Александрович, — дивизия полковника Гадалина только что овладела селом Добрая Криница. До Марьевки ей осталось шесть километров. На этом пространстве разведка обнаружила лишь мелкие подразделения и части.

Получено боевое донесение от генерала Жданова. Он сообщает, что на рубеже Добра, Ново-Григорьевка, Ново-Братское продолжаются напряженные бои. 14-я гвардейская мехбригада ворвалась на станцию Явкино. Но на этом рубеже появились новые отходящие на запад части. Бригада была контратакована. Противник охватил ее с флангов. Она ведет тяжелые бои. Особенно ожесточенные бои развернулись в районе Ново-Григорьевки.

— В общем-то правильно, — пришлось согласиться с ними, — но надо несколько иначе выразить эту мысль. Не Конно-механизированная группа в тяжелых условиях отражает натиск противника на этих рубежах, а противник предпринимает отчаянные попытки спасти свои войска, ввиду безвыходного положения, в которое он попал в связи с действиями Конно-механизированной группы в его оперативных тылах. — И уже, обращаясь к офицеру связи, сказал: — Доложите командующему войсками фронта, что гвардейские кавалерийские дивизии возобновляют наступление и будут введены в бой для развития [94] усилий 4-го гвардейского механизированного корпуса на участке Добра, Ново-Григорьевка.

Разговаривая, мы не заметили, как в дом вошел подполковник Завьялов и скромно остановился у дверей, в ожидании момента, когда можно будет доложить о прибытии 5-й отдельной мотострелковой бригады. Увидев комбрига, мы так обрадовались, что забыли об официальностях.

— Как это ты, Николай Иванович, сумел провести свою бригаду, если между нами и чуйковцами «толстый слой» противника? — поинтересовались мы.

— Прорвались по-над насыпью. Бригада сейчас сосредоточена возле железной дороги, тут против Баштанки. Я направился на северную окраину, да вот мальчонка сказал, что возле МТС какой-то генерал остановился. Решил узнать.

— Благодарю вас, Николай Иванович, — мне почему-то не хотелось называть его официальными словами, — понимаю, что личный состав бригады устал, но передышки вам не будет. Немедленно наступайте вдоль железной дороги на Ново-Григорьевку. Левее бригады будут действовать кавалерийские дивизии.

Мы договорились об организации взаимодействия, и комбриг ушел.

День 10 марта был, пожалуй, наиболее напряженным за весь период рейда. На наши предельно уставшие в непрерывных боях полки и дивизии продолжали наваливаться и давить все та же, вконец обнаглевшая, авиация противника и непрерывно увеличивающийся поток отходящих на запад от Днепра немецких войск. Авиация 4-го воздушного флота немцев и румынского авиационного корпуса с утра вновь обрушила свои удары по соединениям Конно-механизированной группы.

Захват Доброй Криницы создал реальную угрозу городу Николаев, так как севернее его у 6-й немецкой армии в это время не было необходимых сил, способных остановить нас. В отчаянии командование «армии мстителей» бросило против 10-й гвардейской кавалерийской дивизии крупные силы штурмовой авиации. Части наши несли потери.

Полковник Гадалин доложил, что приостановил наступление до темноты.

— Продолжать наступление по открытой местности, — [95] обосновал он свое решение, — значит поставить дивизию под расстрел штурмовой авиации противника.

Это прозвучало, конечно, неубедительно. Надо было просто изменить тактику наступления. Ну хотя бы пульсировать броски вперед в зависимости от действий вражеской авиации. Но я не стал отменять решение комдива, так как по всему было видно, что направление рейда изменится. Конно-механизированной группе придется наступать на восток и громить отходящие от Днепра главные силы нижнеднепровской группировки.

Утром кавалерийские дивизии встретились с частями 17-го армейского корпуса. Зная о подходе этих колонн, полковник Марченко успел сосредоточить на огневых позициях артиллерию и нанес по ним мощный огневой удар. Боевые порядки казаков, идущие за танками, атаковали растрепанную артогнем колонну, и началась борьба в ожесточенном ближнем бою. Это был бой насмерть, на полное уничтожение противника, так как из-за топкой грязи он просто не мог оторваться и отойти. Поражало, с каким отчаянием дрались эти отходящие части. 147-й полк противника успел закрепиться на рубеже железнодорожной будки и отметок 81,6 и 81,0.

Измотанные непрерывными круглосуточными боями, казаки и части 5-й отдельной мотострелковой бригады просто чудом находили в себе силы смелыми и дерзкими атаками наносить тяжелые потери непрерывно подходящим к этому рубежу частям и подразделениям противника. Получилась очень сложная обстановка. Доложить в штаб фронта — не поверят. Впереди в районе Ново-Григорьевки 4-й гвардейский Сталинградский мехкорпус атакует заранее подготовленные позиции противника. Он рвется на юг. А его 14-я механизированная бригада, ворвавшаяся на станцию Явкино (это совсем рядом, к западу), попала в окружение. Но дерется так, что окружившие части не знают, как к ней подступиться. Севернее, буквально за боевыми порядками мехкорпуса, «спиной» к нему, а значит фронтом на север, обороняется 9-я пехотная дивизия противника, стремясь преградить путь казачьему корпусу. В свою очередь в его тылу, где-то севернее Баштанки, 29-й армейский корпус и другие соединения противника сдерживают натиск 8-й гвардейской армии. И лишь 10-я гвардейская дивизия не ведет боя с наземным врагом. Ее атакуют только с воздуха. Бессильная [96] что-либо предпринять, она притаилась в Доброй Кринице в ожидании темноты.

В этих условиях важно было не дать противнику закрепиться на рубеже Добра, Ново-Григорьевка и не. допустить отхода его войск на Николаев по дорогам, проходящим южнее. Для более быстрого решения этой задачи предлагались разные варианты: удар частью сил 4-го гвардейского мехкорпуса с тылу по группировке, пытающейся сдержать кавалерийские дивизии; и удар 10-й гвардейской кавдивизией во фланг противнику, закрепившемуся в районе Добра, Ново-Григорьевки и другие. Но каждый из них в условиях непролазной грязи и непроглядной тьмы требовал времени для проведения перегруппировки, организации взаимодействия и т. д.

Надо было разгромить 9-ю пехотную дивизию немцев ударом как с фронта, так и с флангов, сосредоточив на участке прорыва массированный огонь всей артиллерии группы. Маневр огнем — вот главный козырь в конкретно сложившейся обстановке.

Дело клонилось к вечеру, поэтому был отдан приказ всем дивизиям и бригадам группы быть готовым к решающему ночному штурму позиций противника. И тут мне передали боевое распоряжение командующего войсками фронта, в котором генерал армии Р. Я. Малиновский приказывал к исходу 11 марта овладеть районом станций Заселье, Бурхановка, Снигиревка. Обращалось внимание, что с выполнением этой задачи все пути отхода противника на Николаев будут отрезаны.

Понимая, что по дорогам через Снигиревку на Николаев хлынет основная масса вражеских войск и Конно-механизированной группе придется дробить и громить их, командующий войсками фронта передавал в мое распоряжение 23-й танковый корпус. В боевом распоряжении это формулировалось так: «...23 тк к утру 11. 3 перейти в район Баштанки и поступить в распоряжение гвардии генерал-лейтенанта Плиева, в состав его группы».{22}