Боевая работа: от взлета до посадки
Состав группы, то есть сколько самолетов необходимо поднять в воздух на выполнение боевого задания, определял командир 324-й авиадивизии или командир 64-го корпуса ПВО, по данным радиолокационной разведки и своему разумению, в зависимости от многих факторов. Например, от прогнозируемых намерений противника, от погоды, от возможностей своих войск и т. д. В 324-й дивизии были установлены следующие сигналы, подаваемые с КП:
для подъема дежурного звена — одна зеленая ракета;
для подъема эскадрильи — две зеленые ракеты;
для подъема полка — три зеленые ракеты;
запрет вылета — одна красная ракета. Вылет по ракетам проводился, как правило, в случаях дефицита времени. Если же время позволяло, вылет эскадрильи, полка производился по готовности после постановки (получения) задачи по телефону. В некоторых случаях, когда командир группы уже занял место в кабине своего самолета, боевая задача ставилась ему по телефону в кабине самолета. В большинстве же случаев для сокращения времени вылета боевая задача командиру группы ставилась после взлета.
Самолеты полка, как правило, ставили в непосредственной близости от ВПП в один или два ряда и далее рядом с рулежной дорожкой — вдоль рулежной дорожки. Выруливание на полосу для взлета совершалось парами и по одному, с таким расчетом, чтобы спуртной струей не набросать камней и песка в сопла сзади выруливающих самолетов. Взлет группы производили парами. Сбор группы выполняли на прямой, разворотом на 90°, на петле, то есть после разворота на 180°, в зависимости от места нахождения противника, его высоты полета, состава своей группы, погоды, от других факторов — по обстановке. Хочу обратить внимание, что лично я как ведущий группы после взлета обязательно всегда снижал обороты двигателя, устанавливал режим полета, обеспечивающий скорейший сбор группы. Как ведущий и командир группы я, как правило, выполнял полет на оборотах двигателя гораздо ниже необходимых. И чем больше самолетов в группе, тем больше снижал обороты двигателя, чтобы облегчить полет летчикам группы. Выполняя полет на боевое задание, полные обороты двигателю я давал на взлете, до отрыва и иногда в воздушном бою, и то на небольшой промежуток времени. Как ведущий, при сборе группы скорость полета я выдерживал несколько меньше, чтобы удобнее было собрать свой полк или группу.
При сборе полка летчики и командиры ударной группы и группы прикрытия занимали каждый свое место в боевом порядке. При сборе группы и при поиске противника разговоры и переговоры, как правило, не допускались. До встречи с противником никто, кроме ведущего группы, не должен был занимать эфир, за исключением передачи информации о противнике и особых случаев, возникающих в полете.
Весь полет до встречи с противником полк или эскадрилья должны были выполнять и выполняли по заранее разработанным заготовкам, и команды в воздухе мог давать только командир группы. Команды должны быть четкие, короткие, только самые необходимые, без лишних, а тем более непонятных слов. Слова с приставками «не» вообще не должны присутствовать ни в передаваемых командах, ни в ответах. Вместо «не разрешаю» должно быть сказано «запрещаю», вместо «не понял» — «повторите» и т. п. В воздушном бою лишних разговоров быть не должно. Всякий летчик имеет право коротко передать информацию для всех или своему напарнику и командиру, но коротко и четко, без лишних слов. Все летчики должны знать и помнить, что каждое лишнее слово в воздушном бою, когда в этом бою участвует десяток и более самолетов, засоряет эфир, может «забить» просьбу о помощи твоего же товарища, и помощь может не состояться, так как оказалась неуслышанной.
В бою истребителей чем больше болтовни и разговоров в воздухе — тем меньше побед, а потерь больше. Опыт боевой работы летчиков 196-го иап и других авиаполков, с которыми доводилось участвовать в боях, чьи переговоры слушали у радиоприемника на земле во время боя, показал, что в полках, где много говорят, кричат и ругаются, результаты воздушных боев гораздо хуже. Летчики, которые очень много говорят на земле и любят поговорить вообще, в большинстве случаев продолжают говорить и в воздухе, что приносит большой вред, затрудняет, а иногда и парализует управление в групповом воздушном бою.
...Если большинство приборов и агрегатов самолета, таких, как герметизирующая и кислородная системы, радиокомпас, прицел и другие устройства, включались до взлета, то перезарядка оружия, то есть пушек, в целях безопасности производилась после взлета в наборе высоты.
После взлета полка, группы, как было сказано ранее, боевую задачу командиру авиаполка ставил командир дивизии, и летчики группы должны были эту задачу услышать. Я как командир полка группе задачу, поставленную командиром дивизии или корпуса, не повторял. После сбора давал команду, только каким боевым порядком следовать полку. Для сближения и поиска противника строили расширенный боевой порядок самолетов по фронту. Полк шел в «клину» или в колонне эскадрилий, эшелонированных по высоте. Высоту эшелонирования групп ударной и прикрывающей строили с разницей в 500–600 м, для удобства и безопасности при маневре групп, а никак не для господства в высоте над противником, так как сближение с противником, например на встречных курсах, проходило на скорости (абсолютной), близкой к 800–900 км/час, поэтому небольшая разница в высоте с противником на выполнение предстоящего маневра влияния не оказывала.
После вылета группы набирали высоту, как правило, над территорией Китая. Зная высоту полетов самолетов противника, я в большинстве случаев набирал высоту для ударной группы ту же, что и у противника, с небольшим превышением группы прикрытия.
При сближении истребителей с противником, идя навстречу, выстраивали полк в колонну звеньев по эскадрильям, по короткой команде сбрасывали подвесные баки и увеличивали скорость полета до 900–950 км/час. Визуально обнаружив группу неприятельских самолетов, я обычно давал команду: «Атакую первую группу, ведущему группы прикрытия — прикрыть», или: «Атаковать другую группу противника», или: «Действовать по обстановке» — в зависимости от состава и боевых порядков истребителей противника.
С началом воздушного боя истребителей полк распадался на эскадрильи, затем на звенья и пары. В большинстве боев эскадрильи начинают драться самостоятельно, выполняя команды своего комэска. На следующем этапе боя выбирает себе цель (звено или пару) командир звена. Так же поступает и ведущий пары. В результате воздушный бой проходит между отдельными группами звеньев и пар самолетов. Одни пары стремятся выйти на огневую позицию и зайти в хвост противнику, то есть зайти под ракурсом 0/4 или ¼ сзади. Другая пара заградительным, то есть неприцельным, огнем отбивает атаку истребителей противника от прикрываемых ею самолетов. Когда бой распадается на поединки отдельных звеньев и пар, начинает командовать каждый командир звена и пары, и чем меньше он будет говорить в этом бою, тем легче будет его подчиненным. Чаще всего бой ведут отдельные пары. В свою очередь каждый летчик должен так строить свой боевой маневр, чтобы обеспечивать выполнение поставленной перед собой задачи и не стеснять маневр своего ведущего пары, видеть друг друга в бою, не отрываться, ведомому и не терять своего ведущего. Для выполнения маневра ведомый должен следовать за ведущим пары, меняя свое место слева-справа в пределах 50–100 м, в зависимости от маневра своего ведущего, и на дистанции от 300 до 50 м, в зависимости от воздушной обстановки в данный момент. Нельзя забывать об ответственности ведомого за безопасность ведущего с задней полусферы, а ведущего пары за безопасность ведомого и безопасность своего командира звена, то есть ведущего четверки.
При управлении полетами с командных пунктов каждый полк имел свой позывной, а каждый летчик дополнительно имел свой индекс. Например, позывной летчиков полка — «беркут», а индекс командира полка — «111-й», индекс командира 1-й эскадрильи — «120-й», летчиков 1-й эскадрильи — «121-й», «122-й» и т. д. Соответственно позывной командира полка будет — «беркут 111-й», командира 1-й эскадрильи «беркут 120-й» и т. д. В воздушном бою и между собой летчики пользуются только своим индексом — «Я — 125-й», «Я — 132-й» и т. д., что обеспечивает адресность, сокращает время радиообмена, радиокоманд. Так было заведено в 196-м и других полках.
Для удобства и скрытности управления наведением и боем в воздухе в районе полетов, где проводились воздушные бои, определялись зоны и точки, совпадающие с характерными ориентирами. Зонам и точкам присваивались номера и названия для упрощения управлением истребителями по радио. Например, устье (впадение реки в море) (см. схему) с высоты 5–10 км походит на сосиску — это место и назвали «сосиской». Недалеко от берега, в 5–6 км, между устьями рек Ялуцзян и Ансю, находится маленький островок диаметром 100 метров — эту точку назвали «скала». В отдельных зонах были определены характерные ориентиры и объекты привязки. Зонам, не мудрствуя, присвоили номера: «зона 1» — центр района боевых действий; «зона 2» и т. д. В районе боевых действий 100 на 110 км было обозначено и создано около десяти зон и точек под условными номерами и названиями. Это очень упрощало управление, наведение и даже обеспечивало некоторую секретность в боевой работе.
Поначалу в воздушный бой с истребителями Ф-86 группы МиГ-15 бис вступали почти одновременно, и только после нескольких неудач бой начинала ударная, то есть впереди идущая группа, затем, с интервалом в 1–2 минуты, в бой вступали вторая и третья группы, если боевой порядок состоял из трех групп.
В ходе воздушного боя с истребителями противника ударная группа «МиГов» распадалась на звенья и пары. Атака в групповом воздушном бою истребителей скоротечной бывает очень редко, только в том случае, когда противник не видит атакующего. Как правило, при сближении с самолетом противника последний маневрирует, выполняет различные фигуры пилотажа, не дает вести прицельный огонь. Поэтому, чтобы занять позицию для стрельбы, зайти «в хвост», то есть в заднюю полусферу паре или отдельному самолету противника, летчик тратит много сил и относительно много времени. При этом другие пары самолетов Ф-86 изо всех сил стремятся помешать атаке и также выйти на огневую позицию.
В ходе воздушного боя группа самолетов противника также рассыпается на звенья, а затем и пары, также стремится зайти паре или отдельному «МиГу» в заднюю полусферу и так далее. Каждая пара МиГ-15 и Ф-86 стремится зайти в «хвост» друг другу, дать прицельную очередь, и так, чтобы самой не попасть в прицел. Увидев, что какой-либо МиГ-15 подвергается атаке Ф-86, летчик прерывает свою атаку и заградительным или прицельным огнем отбивает атаку «Сейбра». То же самое делают летчики, сидящие в самолетах Ф-86. Со стороны это напоминает громадный клубок, образованный ведущими воздушный бой парами и звеньями самолетов. Летчики гоняются друг за другом, чтобы одержать победу, сбить самолет противника или заставить его покинуть поле боя. Чем дольше по времени продолжается воздушный бой, тем меньше остается в баках горючего и тем более легким становится самолет, что намного облегчает маневр и при умелом управлении обеспечивает результативность воздушного боя. Победы в воздушном бою добивается та сторона, у которой больше хорошо подготовленных летчиков, не боящихся ни боя, ни противника и дерущихся до тех пор, пока самолеты противника не покинут поле боя.
Победы в воздушном бою добивается тот летчик, который хорошо видит и понимает, что происходит вокруг него в воздухе. Немаловажное значение в воздушном бою значит правильная оценка летчиком возможности выполнения атаки и стрельбы, точный ответ на вопрос самому себе: «Успею ли я закончить атаку, не подставив своего ведомого под огонь другого Ф-86?».
Если создается опасность поражения своего самолета, самолета ведомого или другого МиГ-15, участвующего в бою, надо немедленно прекратить атаку и оказать помощь маневром и огнем.
Выход из воздушного боя с истребителями может быть свободным и вынужденным. Свободный выход из боя может быть только тогда, когда бой закончился. При выходе из боя, в любом случае, командир группы указывает направление, курс и высоту или район и высоту сбора. По этой команде пары и звенья в указанном направлении, набирая или теряя высоту, по прямой или «ножницами», «змейкой» выходят из боя, собираясь по пути в группы на заданной высоте и на заданном курсе или в районе сбора. Скорость выхода из боя должна быть большой, чтобы не стать мишенью.
После воздушного боя полк или группа подходила к аэродрому в разомкнутых по фронту боевых порядках на высотах 8–9 тысяч метров. Получив разрешение на посадку, группа перестраивалась в колонну по одному с дистанцией между машинами 1000–1500 м, тем самым обеспечивая прикрытие каждого впереди идущего самолета от возможных внезапных атак противника. За весь период боевых действий 196-го полка такой боевой порядок ни разу не подвергался атаке неприятельских самолетов. Цепочка самолетов, как правило, снижалась с углом 40–60° к третьему развороту. Если была рваная облачность, то в окна облаков, выходя к 3-му развороту на высоте 500 м. Шасси летчики выпускали после четвертого разворота. Посадку производили по одному — поочередно с правой и левой стороны ВПП.
В первых воздушных боях с истребителями противника многие летчики чувствовали себя некомфортно. Особенное напряжение ощущалось в первых воздушных боях с истребителями Ф-86, которые были не хуже, а по некоторым параметрам, например по скорости и виражам, даже лучше МиГ-15 бис. Преимущество это было совсем незначительным и практически, при грамотных действиях летчиков МиГ-15 бис в воздушном бою, значения не имело, тем более если летчик на МиГ-15 бис не ввяжется в бой на виражах, не будет проводить бой с потерей высоты.
В любом воздушном бою ведомый летчик не должен визуально терять своего ведущего, а тем более отрываться от своей группы.
В первом воздушном бою истребителей МиГ-15 с Ф-86 большинство наших летчиков испытывало психологическое воздействие боязни за жизнь свою и товарищей. Те летчики, которые утверждают, что в первых боях не испытывали страха, едва ли говорят правду. На самом деле в первом бою, как в воздухе, так и на земле, человек испытывает страх. Дело в том, что не каждый человек может подавить в себе этот страх. Один летчик, с сильной волей и крепкими нервами, страх подавляет полностью, другой — частично, а третий не может подавить свой страх в бою до конца войны.
Мой первый боевой вылет в Андуне был интересен не столько моим поведением, сколько поведением механика самолета. Когда я подъехал к самолету, чтобы вылететь полком на задание, многие летчики полка уже сидели в кабинах и запускали двигатели. Было понятно, что вылетает весь полк. Механик моего самолета стоял бледный и вместо того, чтобы доложить о готовности самолета к вылету и помочь быстрее сесть в кабину, испуганно спросил:
— Неужели вы сейчас полетите?
Я ему довольно грубо ответил что-то вроде:
— Не хорони меня, делай свое дело: помоги сесть в кабину и запустить двигатель!
Механик был крайне растерян и действовал нечетко.
Этот пример показывает нестандартное поведение человека на земле, когда его командиру предстоит воздушный бой. Можете себе представить, каково душевное состояние летчика в первом воздушном бою, особенно при сближении с противником и в начале боя!
Как правило, психологический фактор в первом воздушном бою истребителей снижает внимание, осмотрительность и сообразительность летчиков не менее чем на 50%. Тот же фактор ограничивает и даже искажает восприятие летчиком окружающей обстановки. Все это приводило к тому, что отдельные летчики воздушный бой проводили не в соответствии с замыслом и правилами боя. Несогласованные действия пар и звеньев в бою приводили к отрыву ведомых летчиков от ведущего и от всей группы. Как следствие — неорганизованный или вынужденный выход из боя. Возвращение на аэродром не полком или эскадрильей, а парами и отдельными самолетами. Отсюда нелепые потери и неуверенность летчиков в своих боевых способностях.
Я считаю, что ввод в бой летчиков целыми полками и дивизиями, который проводился в Корейской войне нашим командованием, был неправильным. Тем более всего через 5 лет после окончания Великой Отечественной войны, в ходе которой летчиков вводили в бой по-отцовски, поодиночке и последовательно, внедряя в сложившиеся подразделения боевых летчиков, формируя не столько профессиональную, сколько психологическую готовность новобранца.
Этого не было у нас в Корее. Надежда на боевой опыт Отечественной войны, имевшийся у многих летчиков, себя не оправдала. Хотя профессионально они и имели опыт войны, но морально и психологически эти летчики, так же как и летчики без боевого опыта, к воздушным боям были не готовы.
Пять лет без войны — пять лет мирной жизни всех уравняли, и первые воздушные бои действовали на психику независимо от того, воевал ты раньше или не воевал.
Впоследствии, с каждым днем, с каждым боевым вылетом, с каждым воздушным боем моральный дух большинства летчиков закалялся и креп, успокаивались нервы, росло душевное спокойствие и равновесие. В боях совершалось меньше ошибок, росло взаимопонимание, своевременной и постоянной становилась взаимовыручка. Соответственно, пришли и победы, в том числе и победы над самыми совершенными в то время истребителями — Ф-86.
На аэродром даже после самых жарких воздушных боев стали возвращаться не парами и не звеньями, а целой эскадрильей и даже полком.
Необходимо сказать и то, что американцы в Корейской войне учли опыт боевых действий своей и нашей авиации во Второй мировой войне и новых летчиков в боевой строй вводили не авиакрылом или эскадрильей, а малыми группами.
Хочу обратить внимание читателя на такой важный вопрос, как визуальный поиск и осмотрительность в воздухе. В свое время один большой авиационный начальник сказал, что в воздухе нет осмотрительности, а есть только поиск. Практика полетов и воздушных боев в Корее показала, что летчик в полете должен заниматься поиском, не забывая об осмотрительности.
Самолет МиГ-15 бис не имел в то время ни радиолокационного прицела, ни радиолокационного прибора защиты хвоста. Поэтому нам, летчикам этих самолетов, приходилось визуально, своими глазами искать противника и вдалеке, и вблизи, то есть непосредственно заниматься поиском, помня об осмотрительности. Глаза же у человека работают как объектив. Если человек смотрит вдаль и видит там цель, то в это время предметы, находящиеся вблизи, он может не видеть, если они не находятся прямо на луче зрения. И наоборот, наблюдая цель на близком расстоянии, он может не видеть дальние предметы. Поэтому летчик-истребитель не всегда в нужное время обнаруживает цель.
В истребительную авиацию молодых людей берут только с отличным зрением. И тем не менее летчики 196-го авиаполка обнаруживали и видели самолеты в воздухе неодинаково. Одни видели цель далеко, другие гораздо ближе. Почему так получалось? Потому что существует различие между визуальным поиском самолета на небольших высотах — 3000–4000 м и поиском самолетов на высотах более 8000–10 000 м. Различие в поиске цели визуально на малых и больших высотах сводится к тому, что в полете, на высотах 3–4 км, летчик, проводя поиск, одновременно видит цели в воздухе и предметы на земле. Глаз человека в этом случае сам изменяет фокусное расстояние, цепляясь за видимые объекты на земле. Летчик в этом случае видит все объекты, которые находятся в поле его зрения на земле и в воздухе.
На высотах более 8000–10 000 м летчик видит вокруг себя чистое небо, а внизу закрытую облаками или дымкой землю. Если он будет искать глазами самолеты противника вдалеке, то не увидит их вблизи, а если будет искать самолет вблизи, то не увидит его вдали. Поэтому важно было обладать умением в чистом неограниченном пространстве искусственно изменять фокусное расстояние своих глаз, чтобы суметь увидеть самолеты, находящиеся и далеко, и близко.
Был в полку летчик капитан П. Гриб, который раньше всех обнаруживал противника, будь то один самолет, пара или группа. Если во время полета самолет капитана Гриба начинал «дергаться» в строю, то есть выходить немного вперед или немного отставать, — значит, капитан видит цель. Спрашиваешь:
— Где противник?
П. Гриб высоким, слегка приглушенным голосом отвечает:
— Справа (слева), выше (ниже), впереди группа (четверка) «Сейбров».
Капитан Петр Гриб был хорошим, добрым человеком. Участник Великой Отечественной войны, он честно тянул свою лямку, никогда не отказывался от боевых вылетов.