10-я армия в московской битве

Командующим 10-й армией я был назначен в конце [октября 1941 года. Членами Военного совета армии являлись корпусные комиссары Т. Л. Николаев и С. К. Кожевников, заместителем — генерал-майор К. С. Колганов, начальником штаба — генерал-майор Н. С. Дренов, которого в середине декабря сменил полковник С. И. Любарский.

Формирование 10-й армии происходило на Волге в районе Сызрани, Кузнецка в ноябре 1941 года. В это время наши Вооруженные Силы особенно нуждались во всех видах оружия и снаряжения, что не могло не сказаться самым серьезным образом на боевой оснащенности войск 10-й армии. На боевую подготовку личного состава удалось отвести всего лишь две недели, причем занимались по 12 часов в сутки. Три раза в неделю проводились ночные занятия.

Костяком армии стали семь резервных стрелковых дивизий Московского военного округа: 330-я полковника Гавриила Дмитриевича Соколова, 322-я (командир полковник Петр Исаевич [256] Филимонов), 328-я (под командованием полковника Петра Антоновича Еремина), 324-я генерал-майора Николая Ивановича Кирюхина, 323-я (командир полковник Иван Алексеевич, Гарцев), 325-я (под командованием полковника Николая Болеславовича Ибянского) и 326-я полковника Владимира Семеновича Андреева. Дополнительно в армию были включены резервные кавалерийские дивизии: 75-я, которой командовал полковник Василий Алексеевич Конинский, и 57-я полковника Ивана Ильича Мурова. Кроме того, две дивизии влились в армию после выхода из окружения: 239-я стрелковая (командир полковник Гайк Оганесович Мартиросян) и 41-я кавалерийская (комбриг Петр Михайлович Давыдов), потерявшие в боях более 50 процентов личного состава и почти все свое тяжелое вооружение.

В общей сложности 10-я армия к началу боевых действий насчитывала в своих рядах около 100 тысяч человек, из них 85 тысяч пехотинцев и 8 тысяч кавалеристов. Вооружение армии в целом оставляло желать лучшего. Плохо обстояло дело с транспортом, даже гужевым. Долго не было ни одного автомобильного батальона, отсутствовал армейский тыл, медицинские и ветеринарные лечебные учреждения. Неблагополучно обстояло дело и со средствами связи, особенно с радиостанциями и их питанием.

Основная часть зимнего обмундирования, вооружения и боеприпасов выдавалась войскам в пути следования по железной дороге, в районе выгрузки и во время выдвижения из района. Рязани на рубеж развертывания для наступления.

Три четверти бойцов армии составляли воины в возрасте 30 — 40 лет и старше, причем большинство рядовых, сержантов и офицеров было призвано из запаса. Необходимо, однако, отметить, что в целом командиры полков, дивизий, военные комиссары и начальники штабов и политических отделов, хотя и не имели достаточного опыта, были подготовлены к своей ответственной работе.

В нашей армии партийная прослойка составляла не более 6% (всего к концу формирования — 5387 членов партии и кандидатов), но комсомольцев только 3718 человек, что объяснялось возрастным составом воинов армии. По нашей просьбе к нам прибыло еще 700 членов партии. Все они были посланы в стрелковые роты и батальоны и серьезно помогли в деле боевого сплочения личного состава подразделений.

Морально-политическое единство и ясное понимание причин и целей войны бойцами армии являлись надежной гарантией успеха.

10-й армии в период контрнаступления и общего наступления довелось последовательно участвовать в Тульской, Калужской, Белевской и Вяземской наступательных операциях армий [257] левого крыла Западного фронта. Южная группировка Западного фронта в составе 50-й, 10-й, войск левого фланга 49-й армии и группы генерала Белова действовала в полосе шириной 310 километров от Серпухова до Чернавы и имела задачи разгромить 2-ю танковую армию противника в районе восточнее Тулы и Сталиногорска (Новомосковска), а затем развить успех в направлении на Калугу и Сухиничи. Эта южная группировка в целом вдвое превосходила противника по пехоте, по артиллерии силы были равны, но по танкам враг превосходил нас в пять раз.

Таким образом, задача первой из упомянутых выше операций заключалась в уничтожении главных сил 2-й танковой армии Гудериана в обширном оперативном «мешке» — Тула, Лаптеве, Кашира, Зарайск, Захаровское, Пронск, Скопин. Размеры этого «мешка» нетрудно представить, если знать, что расстояние от Тулы до Захаровского составляет 120 — 130 километров, а от Каширы до Скопина — около 150 километров. Решалась эта задача совместными, в основном встречными, наступательными ударами 50-й армии, групп генерала Белова и 10-й армии. Итогом их боевых действий был выход на шоссе и железнодорожную магистраль на участке Тула, Плавск и на реку Плаву.

Выполняя эту задачу, 10-й армии следовало провести две армейские операции. Вначале ей предстояло перейти в наступление 6 декабря с фронта Зарайск, Захаровское, Пронск, Скопин и нанести главный удар в направлении Михайлов, Сталиногорск с целью овладения районом Сталиногорск, Узловая, Епифань. (Глубина операции — около 100 километров, ширина полосы наступления — 110 — 120 километров с постепенным сужением на рубеже реки Дон до 50 километров.) В полосе наших действий находились населенные пункты: Серебряные Пруды, Михайлов, Венев, Сталиногорск 1-й (южный), Епифань, Гремячее, которыми предстояло овладеть, преодолев оборонительные рубежи врага на линии железной дороги Узловая, Павелец и по рекам Проня и Дон.

Содержание второй армейской операции заключалось в развитии наступления с рубежа реки Дон до рубежа реки Плавы. При этом было необходимо прорвать оборону противника в районе железной дороги Узловая, Левинка, затем на реке Упе и далее на реке Плаве и освободить города Богородицк и Плавск, очистить от врага упорно обороняемый им угольный район Товарково и помочь кавалерийскому корпусу занять город и станцию Узловая.

Глубина этой операции составляла около 90 километров. Ширина полосы наступления первоначально не превышала 35, а на линии Плавска сужалась до 25 километров.

Главная задача 10-й армии в обеих операциях состояла в том, чтобы как можно быстрее перерезать коммуникации основных сил [258] 2-й танковой армии Гудериана, которые действовали в обход Тулы с востока и сумели перекрыть ее сообщение с Москвой в районе Лаптеве, Ревякино, правда, на очень короткое время, подошли к Кашире и Зарайску, овладели Серебряными Прудами, а с 27 ноября прочно закрепились в Михайлове и создали угрозу как Рязани, так и Коломне.

В этом обширном районе у врага находились три танковые дивизии (3, 4 и 17-я), три моторизованные (10, 25 и 29-я), две пехотные (112-я, 167-я) и моторизованный полк СС «Великая Германия». Вне этого «мешка» были только 18-я танковая дивизия и три пехотные дивизии — 31, 131 и 296-я.

10-я армия имела выгодное фланговое положение для нанесения своего первого удара из района Захаровское, Пронск, Старожилово по растянутому и довольно слабому правому флангу 2-й танковой армии. Однако для этого нам следовало в непрерывных боях преодолеть оборону противника на нескольких рубежах глубиной до 100 километров. От Дона до подступов к Туле с востока и юго-востока противник имел еще достаточное маневренное пространство с разветвленной сетью дорог.

Удар главных сил нашей армии, нацеленный на Сталиногорск, как показало развитие событий, не достигал своей основной цели — отрезать пути отхода 2-й танковой армии Гудериана, поскольку обороняющийся с фронта противник, почувствовав угрозу со стороны 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и нашей армии, стал отводить соединения, которые оказывались в наиболее угрожаемом положении. Прежде всего он вывел из района Ревякино 3-ю и 4-ю танковые дивизии и полк «Великая Германия», передвинув их ближе к рубежу Кураково, Узловая, Дедилово. Затем начала отход и 29-я моторизованная дивизия из Серебряных Прудов в район Венева и южнее.

При планировании наступления своей южной группировки штабом Западного фронта не было учтено, что стрелковым соединениям 10-й армии предстояло пройти до Сталиногорска 100 километров, в то время как группа генерала Белова перед началом удара (4 декабря) находилась от города всего в 55 километрах. Группе у Каширы были приданы свежие танковые части: отдельная танковая бригада, два отдельных танковых батальона и подчинены 112-я танковая и 173-я стрелковая дивизии.

Гудериан понимал, насколько важно вовремя отвести свои войска из северной и северо-восточной части «мешка», южнее линии Тула, Сталиногорск 2-й (северный), так как в этом месте находилась горловина «мешка», составлявшая всего 30 километров. 2-я танковая армия на всем своем фронте отходила с упорными оборонительными боями.

Темпы наступления войск 10-й армии в ходе первой и второй операций были неодинаковы. За первые двое суток, с утра 6 декабря до утра 8 декабря, армия с боями продвинулась на 45 — 55 километров, [259] прорвав хорошо подготовленную оборону противника на рубеже Серебряные Пруды, Михайлов, Гагарине, Кремлево.

Гудериан стремился удержаться в Михайлове, являвшемся важным узлом дорог, и сосредоточил здесь до двух полков мотопехоты с танками и сильной артиллерией в составе двух полков под командованием командира 10-й моторизованной дивизии. Вечером 4 декабря 330-й дивизии под командованием полковника Г. Д. Соколова с переходом армии в общее наступление с утра 6 декабря была поставлена задача овладеть Михайловом. Пройдя 25 километров, части дивизии 6 декабря достигли района Воронка, Новопанское, Городецкие Выселки. Полковник Соколов после рекогносцировки местности решил овладеть городом внезапным ударом ночью.

Предполагалось, что главные силы дивизии — 1111-й и 1113-й полки будут наступать на город с северо-востока, а 1109-й полк обойдет Михайлов с северо-запада и отрежет противнику пути отхода из города на запад.

К 20 часам 6 декабря части дивизии заняли исходное положение для наступления на рубеже Лобановские Выселки, Исканцы. Все вопросы взаимодействия были отработаны; артиллеристы и минометчики находились на огневых позициях, разведчики скрытно двинулись к расположению противника, с ними пошли саперы, чтобы проделать проходы в заграждениях. В полночь наша артиллерия открыла огонь по противнику, и пехота перешла в атаку. Скрытность сосредоточения и полная темнота обеспечили внезапность атаки. Лишь очень немногие огневые средства гитлеровцев пытались противодействовать атаке, большинство же вражеских подразделений стало поспешно отходить к окраинам города, где противник, развернув имеющиеся у него силы, организовал сопротивление. Чтобы осветить местность, гитлеровцы подожгли скирды сена; нашим подразделениям пришлось преодолевать открытые участки местности под огнем врага, но это не остановило воинов дивизии. Выручало боевое взаимодействие с артиллеристами, которые, несмотря на глубокий снег, перевозили орудия на санях, неотступно сопровождая боевые порядки пехоты и уничтожая своим огнем сопротивлявшегося врага. К 2 часам ночи 7 декабря батальоны 1111-го и 1113-го полков ворвались в город. Гитлеровцы, опасаясь окружения, начали отход. До 7 часов утра в городе, однако, шли бои по уничтожению отдельных очагов сопротивления. Главные силы 10-й моторизованной дивизии понесли большой урон, потеряв свыше 250 солдат и офицеров убитыми, 560 автомашин, 20 орудий и много другого военного имущества. Освобождение Михайлова явилось примером нанесения стремительного ночного удара, предпринятого силами одной 330-й дивизии благодаря высокому чувству ответственности и самостоятельности ее комдива. [260]

Успешными в целом были и действия 322-й стрелковой дивизии под командованием полковника П. И. Филимонова, атаковавшей Серебряные Пруды, где она захватила боевое знамя и кассу одного из полков 29-й моторизованной дивизии, 50 пленных и много трофеев.

8 и 9 декабря наши войска разбили противника на рубеже реки Прони, главным узлом сопротивления которого являлся районный центр Гремячее. Вслед за этим в течение полутора суток армия в междуречье Прони и Дона осуществила резкую рокировку своих главных сил справа налево, чтобы перегруппировать их с первоначально заданного командованием фронта сталиногорского направления к левому флангу армии на направление Епифань, Богородицк, Плавск. При этом многим дивизиям пришлось сделать довольно крутой поворот на юг (до 90 градусов) и совершить марши от 25 до 50 километров.

В течение 11, 12 и в первой половине дня 13 декабря армия прорвала хорошо подготовленную оборону противника на реке Дон, на ряде участков усиленную проволочными заграждениями, минными полями, дзотами, надолбами. В результате боев были освобождены Сталиногорск 1-й (южный) и Венев{86}. В это же время войска группы генерала Белова, подойдя вплотную с севера к 10-й армии, заняли Сталиногорск 2-й.

К 19 декабря, отойдя от Дона на расстояние примерно 85 километров и прорвав оборону врага на рубеже Узловая, Богородицк, Левинка и далее на реке Упе, армия в своей полосе достигла реки Плавы. Город Плавск являлся на этом участке главным узлом сопротивления. После упорных боев 19 — 20 декабря вся эта линия обороны оказалась в наших руках. Вступив на исходе 20 декабря в Плавск, части 10-й армии захватили богатые боевые трофеи и освободили 840 пленных красноармейцев.

10-й армии в узкой полосе наступления (примерно 25 километров) противостояло до четырех дивизий противника. На рубеже реки Упы, который Гудериан не успел достаточно надежно укрепить, хотя первоначально и предполагал создать здесь «последнюю» линию обороны, были развернуты 112-я и 167-я пехотные дивизии, полк 29-й моторизованной дивизии, несколько дивизионов тяжелой артиллерии и танки. Укрепление обороны на этом участке имело целью задержать наше наступление до отвода главных сил из «тульского мешка». Именно для этого и предпринимались все меры, чтобы затормозить продвижение 10-й армии на Епифань, Богородицк, Плавск. В результате в оборонительные бои против 10-й армии с 6 по 20 декабря были последовательно брошены 10, 25 и 29-я моторизованные дивизии, 112, 167 и 56-я пехотные, 3-я, 4-я и часть сил 18-й танковой дивизии, [261] полк СС «Великая Германия», боевая группа «Д» и два тяжелых артполка РГК.

При этом следует обратить внимание на то, что уже после отхода с реки Дон Гудериан стал выводить свои танковые и моторизованные дивизии из первого эшелона армии, перебрасывая их в район Чернь, Мценск, Орел по хорошей шоссейной дороге Тула — Орел. Начиная со второй половины дня 7 декабря против наступающих войск 10-й армии действовал 8-й авиационный корпус 2-го воздушного флота, который подвергал сильнейшим бомбежкам колонны на марше и боевые порядки наших соединений, особенно 330-й и 328-й дивизий, бомбил и штурмовал командные пункты. Прикрытие со стороны нашей истребительной и штурмовой авиации почти отсутствовало, кроме того, ощущался недостаток зенитно-артиллерийских средств армии.

Наступление 10-й армии шло в целом успешно, но не без трудностей и недостатков. На некоторые из них хотелось бы указать.

Командование нашей армии было плохо осведомлено о группировке и состоянии войск 2-й танковой армии противника, о намерениях ее командования, даже о составе войск противника в первой линии его обороны в полосе нашего наступления. Объяснялось это тем, что, сосредоточиваясь в районе Рязани, наша армия не имела перед собой никакого фронта советских войск от Зарайска до Скопина, т. е. в полосе до 110 — 120 километров. Поэтому, не принимая ни от кого позиций, мы и не могли получить необходимую информацию о противнике. Так же сложилось положение и на участке от Скопина до правого фланга Юго-Западного фронта в районе Ефремова. На всем этом пространстве в нашем стратегическом фронте был разрыв, однако противник не смог воспользоваться им из-за большой растянутости собственного фронта и недостатка сил.

Боевой опыт войска армии приобретали не без неудач, ошибок и просчетов. Так, 328-я дивизия опоздала к началу атаки на Михайлов; 41-я кавалерийская дивизия 6 — 7 декабря втянулась в затяжной бой с 40-м армейским полком связи армии Гудериана; 323-я стрелковая дивизия 7 декабря упустила возможность нанести удар по колоннам 10-й моторизованной дивизии противника при ее отходе из Михайлова в Епифань. 328-я стрелковая дивизия недостаточно организованно и умело вступила в бой за районный центр Гремячее и понесла значительные потери из-за того, что ее головной полк стал наносить удар в лоб вражеской обороне.

В ходе боев дивизиям явно не хватало снарядов, мин, продовольствия, фуража и горючего. Из-за бездорожья и снежных заносов отставали дивизионные тылы. Армейский же тыл только создавался и обеспечивал армию во всех отношениях плохо. Это же относилось к медицинской и ветеринарной службам. Недостаток [262] средств связи приводил к неувязкам и перебоям в управлении войсками. Едва ли не главным средством связи в 10-й армии в ходе всего наступления являлась так называемая «конно-летучая почта».

Командование Западного фронта проявило много старания и настойчивости в организации и проведении Тульской операции. Директивы и боевые распоряжения фронта мы получали почти ежедневно, а иногда и по две-три за сутки. Здесь следует сказать, что цели операции были намечены верно, усилия всех войсковых объединений левого крыла фронта нацеливались и сосредоточивались в нужных направлениях. Однако при всем этом нам все же не хватало подчас согласованности. Ни перед наступлением, ни в ходе операции Военный совет и штаб фронта, к сожалению, не смогли организовать встречу командования 50-й армии, 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и 10-й армии.

У командования фронта и армии имелись расхождения в оценке противника. Нам сообщали, что противник бежит в панике, в действительности же соединения 2-й танковой армии, как правило, действовали достаточно организованно, отходили только под ударами наших войск, упорно сопротивляясь. Конечно, мощь и напористость контрнаступления наших войск, в том числе и 10-й армии, вынуждали врага оставлять много техники, материальных запасов, нести большие потери.

Нужно признать, что в ходе своего наступления 10-я армия не всегда выдерживала сроки выхода на тот или иной рубеж, назначавшийся командованием фронта. Так, Сталиногорск вместо 10 декабря был нами освобожден 13, а Плавск — 20 декабря вместо 17 — 18. Это вызывало многочисленные нарекания. В связи с запозданием в овладении Богородицком пришлось даже представлять специальное письменное объяснение в штаб фронта и в Ставку. Касаясь этих задержек, нельзя не сказать, что командование Западного фронта, назначая нашей армии на первые четверо суток 100 километров продвижения до Сталиногорска — Узловой, слишком легко оценило условия, в которых пришлось действовать войскам армии. То же относится и к срокам выхода армии на реку Плаву и овладению Плавском. До этого города расстояние по оси наступления 10-й армии составляло 180 — 200 километров. Преодолеть их с боями в суровых зимних условиях было нелегко.

Самое же важное состояло в том, что противник на каждый следующий оборонительный рубеж имел возможность выдвигать свежие силы, отводя потрепанные в боях с нами части во второй эшелон, в то время как нашей армии после любого, даже самого успешного, боя нечем было развить успех, ибо мы не располагали средствами для быстрого преследования и прорыва в глубину, поскольку армия имела лишь пехоту да артиллерию на конной тяге. Конечно, нам трудно было достичь окружения, [263] тем более, что после первых же ударов 10-й армий у Михайлова, Серебряных Прудов и Венева враг стал чрезвычайно настороженным и чувствительным к выходу наших частей на его фланги, к вклиниваниям в стыки, особенно же к угрозе окружения.

Все свои боевые задачи армия решала на важном операционном направлении, настойчиво стремясь опередить противника и отрезать пути отхода главных сил 2-й танковой армии. Достижение этой цели затруднялось, а иногда становилось невозможным как из-за отсутствия танков, средств ПВО и артиллерийско-минометных частей усиления, так и действенной помощи авиации. Наш непосредственный сосед справа — группа генерала Белова — тоже не смог осуществить достаточно быстрый прорыв в глубину оперативной обороны противника и до реки Оки не мог оторваться от стрелковых дивизий.

Выходом войск своего левого крыла на линию Тула, Плавск Западный фронт завершил Тульскую наступательную операцию против главных сил 2-й танковой армии гитлеровцев, которая в районе Тулы понесла большое и серьезное поражение. Успехи же наших войск оказались значительными. Удалось сорвать намерения врага, пытавшегося сократить и выровнять свой фронт под Тулой, закрепиться на зиму на Дону. Столь же безрезультатными были попытки сделать это на реках Упе, Шат и Плаве. Гитлеровские части оставили на поле боя много людей, техники и материальных ресурсов.

Успешные действия 50-й армии, группы генерала Белова и 10-й армии решающим образом содействовали наступлению 61-й армии Юго-Западного фронта, 49-й и 43-й армиям Западного фронта.

2-я танковая армия врага под настигающими ее ударами войск левого крыла Западного фронта была вынуждена уйти через Горбачево, Чернь и Мценск за Оку. Достойно сожаления, однако, что под Тулой ей все же удалось избежать окружения и она еще продолжала оставаться серьезной силой.

После событий, о которых я сжато рассказал, южная группировка войск Западного фронта приступила к осуществлению Калужско-Белевской наступательной операции. Глубина и ширина полосы наступления была почти равны и составляли около 100 километров, тем не менее по своему значению это была операция фронтового масштаба. Основной задачей боевых действий наших войск являлся выход на весьма важный для данного направления оперативный рубеж реки Оки, определенный Гитлером как «последний» рубеж отхода вермахта из-под Москвы.

Данный рубеж имел тем большее значение, поскольку на флангах общей полосы наступления 50-й армии, группы генерала Белова и 10-й армии находились такие важные в оперативном отношении узлы обороны врага, как Калуга и Белев. Пока они не [264] были освобождены, продвижение вперед за Оку представляло значительные трудности как для этих объединений Западного фронта, так и для соседней 61-й армии Юго-Западного фронта.

В соответствии со сложившейся после Тульской операции обстановкой Калужско-Белевская операция в основном представляла собой развитие достигнутого на реке Плаве и севернее ее прорыва нашими войсками фронта 43-го немецкого армейского корпуса и некоторых других частей, действовавших на стыке 2-й танковой и 4-й полевой армий группы армий «Центр».

Эта операция являлась также совершенно необходимым условием для перехода от контрнаступления к общему наступлению на вяземском направлении всей левой (южной) группировки войск Западного фронта (10, 50, 49, 43, 33-я армии и кавалерийский корпус Белова) с целью окружения с юга главных сил группы армий «Центр».

Эта третья армейская операция 10-й армии длилась с 21 по 31 декабря.

Армия без передышки продолжала наступать в крайне узкой и бездорожной полосе, едва достигавшей на фронте Одоево, Арсеньево 20 километров. Из-за этого и некоторых других причин наступление армии между Одоево и Арсеньево пришлось задержать на двое суток.

Сражение за Белев, т. е. на левом фланге армейской полосы наступления, являлось кульминационным пунктом боевых действий 10-й армии в это время. На правом фланге продвижение было достигнуто довольно легко: группа Белова в составе пяти кавалерийских дивизий без труда перешла Оку восточнее Козельска, заняла после небольшого боя этот старинный город и, выполняя приказ командования фронта, двинулась в сторону от 10-й армии прямо на север к Бабынино с тем, чтобы оттуда идти на Юхнов и с ходу овладеть им, отрезав пути отхода калужской группировке противника. Вслед за кавалеристами Белова в район Козельска вышли две правофланговые дивизии 10-й армии — 324-я и 329-я. Наш правый сосед — 50-я армия — тоже сравнительно легко достиг Оки и форсировал ее. Но за Калугу и Белев пришлось вести ожесточенные бои.

Я буду говорить лишь о сражении за Белев, которое вела 10-я армия.

Белев и его окрестности по левому берегу Оки до подхода войск нашей армии были заняты частями все той же 2-й танковой армии. Здесь оборонялись ее 112-я, 296-я пехотные дивизии, 4-я танковая дивизия, часть сил 56-й пехотной дивизии, полк СС «Великая Германия», полк 31-й пехотной дивизии, сильно потрепанные и понесшие значительные потери в предыдущих боях. «Каменный» Белев с его старинными зданиями, монастырями и множеством церквей, с прилегающими к нему с севера и юга поселками гитлеровцы подготовили к длительной [265] обороне. Здесь были и дзоты, и блиндажи, и пулеметные гнезда во многих каменных постройках, и участки с колючей проволокой, и минные поля, и орудия прямой наводки в блокгаузах, эскарпы с обледененными скатами по берегу Оки и т. д.

В боях за Белев участвовали 322-я, 328-я{87} и 330-я стрелковые дивизии, а также артполки дивизий второго эшелона 10-й армии, оказавшиеся близко к городу. Левее с нами наступала 342-я стрелковая дивизия 61-й армии Юго-Западного фронта. На протяжении двух суток эти войска вели ожесточенные наступательные бои. Населенные пункты Беседино, Береговая, Кализна и Фатьяново неоднократно переходили из рук в руки. Дело не раз доходило до штыковых схваток. Наши части с исключительным упорством отбивали у врага каждую пядь земли за Окой. Долгие часы под убийственным огнем врага сражались они, передвигаясь по льду реки. Инициативный командир 330-й стрелковой дивизии полковник Г. Д. Соколов для прорыва прочной обороны врага применил в боях трехэшелонное построение полков, батальон за батальоном, но без средств подавления вражеского огня и без танков это не принесло желаемых результатов.

Наши атакующие батальоны и полки наталкивались на сосредоточенный пулеметный и артиллерийско-минометный огонь с западного берега, подавить который у нас было нечем. Очень мешали нашим действиям авиация противника и танки. Последние в ответ на любой наш успех на западном берегу Оки совершали короткие фланговые атаки. В течение двух суток непрерывных боев наши войска понесли большие потери, более значительные, чем во всех предыдущих боях. Продолжать так дальше было нельзя, необходимо было изменить тактику. И мы решили предпринять маневр 328-й и 330-й дивизиями во фланг и тыл белевской группировки противника в обход города с северо-запада и с запада между Белевом и станцией Киреевская. Мы немедленно воспользовались успехом 323-й стрелковой дивизии полковника И. А. Гарцева, действовавшей севернее через Сныхово в общем направлении на Думиничи. На Оке оставалось четыре батальона 328-й и 330-й дивизий, остальные части быстро обошли Белев, а затем согласованно и внезапно атаковали противника. После двух дней боев, особенно ожесточенных в черте города, Белев к вечеру 31 декабря был освобожден.

Днем раньше наш сосед — 50-я армия — после жестоких многодневных боев с сильным противником овладел Калугой, расположенной в 100 километрах к северу от Белева.

Здесь хочется рассказать о героизме бывшей студентки Московского государственного университета Елизаветы Александровны Шамшиковой — военфельдшера, командира санитарного взвода 1113-го полка 330-й стрелковой дивизии. Лиза, как ее [266] звали все, в бою под Белевом, не считаясь с опасностью, быстро оказывала помощь раненым и помогала им перебираться в безопасное место. Вскоре она сама была ранена, к счастью сравнительно легко, и продолжала выполнять свои обязанности. Когда немцы у населенного пункта Беседино потеснили полк, Лизе было приказано отходить. Но в деревне оставалось свыше 70 тяжелораненых бойцов, и она осталась. Гитлеровцы, заняв Беседино, зверски расстреляли всех раненых, а вместе с ними и Лизу. Чтобы скрыть свое злодеяние, бандиты подожгли большой колхозный сарай, в котором и сгорели наши товарищи.

Лиза Шамшикова — ровесница Октября, родом из города Щекино Тульской области. В июле 1941 года она окончила исторический факультет МГУ и сразу же попросилась на фронт. Не отличаясь вообще крепким здоровьем, на поле боя Лиза, казалось, не знала усталости. Все уважали и любили ее за смелость, трудолюбие, чуткость и сердечную заботу о раненых. В те последние дни она стала кандидатом в члены партии. Героиня 10-й армии Елизавета Александровна Шамшикова посмертно награждена орденом Красного Знамени. Именем Лизы названы улицы в городах Тульской области — Белеве и Суворове.

* * *

К новому 1942 году военно-политическая обстановка резко изменилась в пользу Советского Союза. Наши Вооруженные Силы добились огромных успехов в контрнаступлении под Москвой, Тихвином, Ростовом-на-Дону.

Группа армий «Центр» оказалась в критическом положении, над ней нависла реальная опасность окружения. Против левого крыла Западного фронта в оперативном построении группы армий «Центр» образовался прорыв шириною более 100 километров, так как у противника на московском направлении к этому времени не осталось оперативных резервов. Стратегическая и оперативная инициатива прочно удерживалась в руках советским командованием.

Армии левого крыла Западного фронта приступали к Вяземской операции. В ударную группировку здесь теперь входили войска 50-й, 49-й, 43-й, в дальнейшем 33-й армий, а также группы генерала Белова.

10-я армия получила задачу обеспечить наступление на Вязьму указанных объединений действиями на широком фронте (до 150 километров) по расходящимся направлениям — на Мосальск, Спас-Деменск, Киров, Людиново, Жиздру, Кцынь.

Изменились условия взаимодействия армии с соседями. Если 50-я армия от Тулы до Оки наступала на запад параллельно 10-й армии, то после выхода на линию Калуга, Перемышль, Лихвин она почти все свои силы передвинула с Оки на 50 — 60 километров в сторону Калуги и севернее ее для наступления [267] на Тихонову Пустынь, Полотняный Завод и Юхнов. Группа генерала Белова в декабре действовала в основном приближаясь к 10-й армии, но после форсирования Оки она повернула от Козельска на север в сторону от 10-й армии к Бабынино, чтобы далее идти на Зубово и Юхнов.

Наш левый сосед — 61-я армия Юго-Западного фронта — в связи с несколько затянувшимися железнодорожными перевозками в район Ряжска перешел в наступление значительно позже 10-й армии, главным образом из-за этого он и находился от нашей армии на довольно большом расстоянии, составлявшем, как правило, 50 — 70 километров. Лишь его правофланговая 346-я стрелковая дивизия, перейдя в наступление раньше главных сил армии, находилась ближе к 10-й. 342-я стрелковая дивизия, сменившая 346-ю на Оке у Белева, действовала рядом с левофланговой 322-й дивизией нашей армии. Главные же силы 61-й армии вскоре после перехода в наступление командованием Юго-Западного фронта были повернуты в направлении на Волхов и Мценск, т. е. в сторону от общего направления удара войск левого крыла Западного фронта. Форсировать Оку 61-й армии не удалось, и поэтому в связи с освобождением нашей армией Белева ее главные силы были переведены в район города и оттуда продолжали наступательные действия на Болхов, войдя в состав Западного фронта.

Несколько изменились в этот период методы руководства 10-й армией со стороны командования фронта. Если ранее Военный совет армии, кроме частных боевых приказов, получал общие директивы фронта, то с последней недели декабря стали поступать почти исключительно частные боевые распоряжения, что не могло не ухудшить нашу осведомленность о положении на фронте, в частности о войсках левого крыла фронта.

Общий смысл различных боевых распоряжений командования Западного фронта сводился к тому, чтобы 10-я армия, прочно закрепив за собой район Козельска, возможно быстрее овладела крупным узлом железных и грунтовых дорог городом Сухиничи, а затем городами Мещовск, Серпейск, Мосальск, районным центром Барятинское, узловой железнодорожной станцией Фаянсовая, городами Киров, Людиново, Жиздра, Думиничи, узловой железнодорожной станцией Зикеево. К югу от Сухиничей и юго-западу от Козельска мы должны были закрепиться в районе Кцыни на пересечении больших грунтовых дорог, идущих отсюда на Калугу, Белев, Карачев и Брянск.

Решение всех этих задач и явилось содержанием еще одной армейской операции 10-й армии, четвертой по счету. Ее глубина от Оки составляла в среднем 140 километров. Хотя армия действовала в разных направлениях, овладевая населенными пунктами, разбросанными на большом удалении друг от друга, она решала одну задачу, всемерно используя оперативный прорыв. [268] Между Калугой и Белевом. Эта задача состояла в быстрейшем продвижении на достаточную оперативную глубину в расположение противника с тем, чтобы обеспечить успех Вяземской наступательной операции.

10-я армия в короткий срок с успехом выполнила эту задачу, правда, Сухиничи на первом этапе ей удалось только блокировать, а в районе Жиздры пришлось отражать контрудар крупных сил противника со стороны Брянска.

Зная обстановку тех дней, можно утверждать, что наши войска могли бы взять с ходу Сухиничи, будь у нас хотя бы десяток танков. Все силы армии были введены в бой. 6 января

325-я стрелковая дивизия освободила Мещовск, а 8 января — Мосальск. 239-я стрелковая дивизия 7 января заняла Серпейск.

326-я 11 января была уже в Барятинском, 330-я в тот же день — в Фаянсовой и Кирове. 323-я стрелковая дивизия, освободив 4 — 6 января станцию и город Думиничи, 9 января очистила от врага Людиново и прилегающие к нему с запада и юга крупные населенные пункты Буда, Куява, Сукремль и Бытош. На крайнем левом фланге армии один из полков 328-й стрелковой дивизии овладел населенными пунктами Хотьково, Дудорова, Мойлова. Главные силы 322-й дивизии 8 — 9 января после выхода из Белева форсированным маршем по лесным дорогам вступили в бои за Зикеево, в пяти километрах западнее Жиздры.

Нанеся удар головному полку прибывшей в Брянск свежей 208-й пехотной дивизии врага, наша 322-я дивизия заставила его отойти в населенный пункт и железнодорожную станцию Зикеево, где окружила его, но разгромить сразу не смогла.

О темпах наступления войск 10-й армии в этой операции говорят следующие данные. 330-я дивизия к исходу дня 31 декабря закончила бои за Белев, а 11 января уже овладела станцией Фаянсовая и городом Кировом, расположенным на расстоянии 150 километров западнее Белева.

323-я дивизия 28 декабря перешла Оку у Сныхова и, пройдя примерно 130 километров, 9 января заняла Людиново. Это продвижение войск армии почти всюду было сопряжено с боями. В бою за Мещовск, например, пришлось отразить натиск свежего 406-го пехотного полка 213-й пехотной дивизии и противотанковой группы 216-й пехотной дивизии в составе 30 орудий калибра 37 мм. Упорное сопротивление свежие силы врага оказывали также в Мосальске, Думиничах и других узлах обороны.

От Козельска к Сухиничам наши 324-я и 239-я дивизии продвигались с ожесточенными боями против разрозненных частей противника, отходивших с Оки, и против сильных головных отрядов свежей 216-й пехотной дивизии. 322-я стрелковая дивизия, как я уже отмечал, в районе Зикеево вступила в бой с подошедшей свежей 208-й пехотной дивизией. [269]

Эта дивизия врага с находившимися в районе Жиздры двумя боевыми группами сильными ударами пехоты (с танками) при сильной поддержке авиации деблокировала свой полк и потеснила нашу дивизию от Зикеево. Это было фактическим началом контрудара противника против 10-й армии. Что касается других войск левого крыла фронта, то приказом от 14 января командующий фронтом поставил задачи: 43-й армии не позднее 16 января овладеть Мятлево; 49-й армии до 15 января выйти в район Погорелое; 50-й армии до 17 января взять Юхнов; группе Белова до 20 января выйти западнее Вязьмы.

Перед тем как перейти к освещению событий, связанных с контрударом противника из района Брянска, необходимо сказать, что командование армии было очень обеспокоено рассредоточением и распылением своих сил и старалось исправить положение.

С этой целью 5 января я написал командующему фронтом Г. К. Жукову письмо, в котором, в частности, предлагалось «...пересмотреть вопрос о границах армии. Ограничить ее ... назначение одной оперативной целью». Далее я указывал, что, может быть, следует «ввести между нами и Юго-Западным фронтом новую силу — группу в три дивизии или армию, нарастив удар». В письме отмечалось, что «сила нашей 10-й армии до сих пор, при отсутствии танков, подвижных средств, тяжелой артиллерии и ВВС, была в компактности ее группировки, сосредоточенности ударов и в тесной взаимной связи соединений». Мы подчеркивали, что нельзя допустить, чтобы 10-я армия из-за распыления ее сил перестала быть сильным и действенным объединением, и считали, что, если наши предложения будут приняты, то 10-я армия в составе восьми стрелковых дивизий вполне может нанести удар в полосе между Мосальском и Кировом на Вязьму с юга или обходя ее с запада{88}. На упомянутое письмо, к сожалению, не последовало ответа.

Из директивы Военного совета фронта от 14 января{89} нам стало известно, что планируется осуществление двух очень нужных мероприятий: 49-ю армию после выхода ее к концу дня 15 января в район Погорелое предполагалось перегруппировать в районе железнодорожных станций Чипляево и Занозная, было решено также создать фронтовой резерв в составе четырех стрелковых дивизий (11-й гвардейской, 336, 344 и 385-й), 18-й отдельной стрелковой бригады, 146-й танковой бригады и 33-го артиллерийского полка РГК, сосредоточив эти силы в районе Сухиничи, Мещовска, Мосальска. Однако эти наметки, к сожалению, не были проведены в жизнь. Из перечисленных же соединений прибыла лишь 12-я гвардейская стрелковая [270] дивизия под командованием генерал-майора Ф. А. Сиязова, 146-я танковая бригада и 33-й артполк, да и то только к 25 января, т. е. когда противник в ходе контрудара уже подходил к Сухиничам.

После войны стали известны высказывания некоторых крупных гитлеровских военачальников о том, что командование вермахта было не на шутку испугано прорывом войск Западного фронта на Оке. Например, Гальдер, начальник штаба сухопутных сил вермахта, записал в своем дневнике 28 декабря 1941 года:

«Брешь на р. Оке остается предметом нашей озабоченности»{90}.

Еще конкретнее писал начальник штаба 4-й полевой армии группы армий «Центр» Г. Блюментрит:

«Большая угроза нависла над южным участком фронта 4-й армии... Русские медленно расширяли брешь между 2-й танковой и 4-й полевой армиями. У фельдмаршала фон Клюге не было резервов, чтобы ликвидировать опасность, нависшую над его южным флангом...»{91}.

Важнейшим итогом этой последней армейской операции был выход 10-й армии на линию железной дороги Вязьма — Брянск. В результате мы нарушили оперативное построение вражеской группы армий «Центр», разобщив ее южную группировку (в составе 2-й танковой и 2-й полевой армий) от северной (в составе 4-й полевой, 3-й и 4-й танковых армий). Ударные силы левого крыла Западного фронта (50, 49, 43, 33-я армии и 1-й гвардейский кавалерийский корпус) получили свободу маневра в направлении Вязьмы с юго-востока глубоко во фланг и тыл 4-й полевой армии противника, которая прочно и долго удерживала район Медыни, Полотняного Завода, Шелканова, Юхнова, станции Износки, Шанского Завода.

Продвижение 50-й и 10-й армий с Оки на запад (более 120 километров от Калуги и 140 километров от Белева) вынудило гитлеровское командование перебросить из Франции на этот участок несколько свежих пехотных дивизий (216, 208, 211-ю). Сюда же были стянуты и довольно многочисленные части из соседних районов, менее угрожаемых, по мнению гитлеровского командования. Это и понятно, так как, выйдя в район Людинова, Жиздры, Кирова, Барятинской, 10-я армия оказалась на подступах к ряду важных узлов обороны врага — к Брянску, Рославлю, Ельне, Дорогобужу, Вязьме и Смоленску, до которого оставалось 150 — 160 километров.

Заключительным этапом боевых действий 10-й армии в Московской битве явилось отражение контрудара противника со стороны Брянска. Возможность нанесения врагом удара по [271] открытому флангу 10-й армии не исключалась ни армейским, ни фронтовым командованием. Но мы считали, что в условиях, когда оборона группы армий «Центр» трещала, что называется, по всем швам, гитлеровское командование едва ли сумеет собрать для этой цели достаточно сильную группировку войск. В этом состоял наш просчет. В действительности, вражеское командование сумело собрать для этого группировку из семи дивизий: 208-ю и 211-ю пехотные дивизии из Франции, 339-ю из резерва группы армий «Центр», 134-ю из района Орла (из состава 2-й полевой армии), 4-ю и 18-ю танковые из Мценска и Волхова с фронта нашей 61-й армии, боевую группу «Эбербах — Гролиг», равную по силе 2/3 пехотной дивизии, и группу «Гуно — Лютвиц», составлявшую не менее половины пехотной дивизии. Непосредственной целью контрудара противника явилось соединение с гарнизоном в Сухиничах (в основном 216-я пехотная дивизия, сравнительно недавно прибывшая из Франции).

Развивался этот контрудар по двум направлениям — от Людиново и Жиздры на Сухиничи по обеим сторонам железной дороги Брянск — Сухиничи. На первом из указанных направлений действовало 50 — 80 танков 18-й и 4-й танковых дивизий. Контрудар поддерживался авиацией, наносившей бомбовые и штурмовые удары по нашим войскам, штабам и тыловым дорогам, что причиняло нам большой урон.

Свои действия противник начал 10 — 11 января, наступая против частей 322-й дивизии и, потеснив их от Зикеево, деблокировал свой гарнизон в этом населенном пункте (численностью примерно до усиленного полка) из состава 208-й пехотной дивизии. Затем 15 — 17 января враг обрушил свою авиацию и танки с пехотой на 323-ю дивизию и овладел Людиново.

Бои армии против брянской контрударной группировки противника продолжались до 29 января. За это время вражеские войска, наступавшие со стороны Людиново, продвинулись всего на 50 километров, а те, которые наступали от Жиздры, и того меньше.

Самое большее, что удалось достичь противнику, было создание узкого, не шире двух километров, прохода из Попкова в Сухиничи к блокированной и сильно поредевшей 216-й дивизии.

Надо полагать, что не только с этой целью гитлеровское командование собирало для контрудара крупные силы в составе этих дивизий в столь критические для группы армий «Центр» дни. Можно с уверенностью сказать, что оно рассчитывало выйти в тыл всей сухиничской группировки 10-й армии в составе шести наших дивизий (322, 323, 330, 324, 326 и 328-я). Нетрудно понять, что достижение врагом этой цели серьезно помешало бы главным силам Западного фронта в их ожесточенных боях на вяземском направлении. [272] В чем причины срыва замысла врага, в боях против которого утром 29 января удалось освободить важный в оперативном отношении узел дорог город Сухиничи?{92} Таких причин было несколько.

Во-первых, гитлеровское командование оказалось вынужденным вводить силы контрударной группировки по частям, по мере их подхода, нередко даже батальонными эшелонами. Бросить их в операцию сосредоточенно и одновременно оно не смогло.

Во-вторых, довольно трудный, особенно в условиях холодной и снежной зимы, характер местности, избранной для контрудара (большие леса и бездорожье). Это было хорошо использовано нашими войсками.

В-третьих, следует учесть наступательный характер действий всех сил нашей армии в борьбе с группировкой врага, несмотря на исключительную активность авиации противника.

Отражая контрудар противника, командование 10-й армии настойчиво стремилось встречными ударами своих войск оттеснить неприятеля к железной дороге Зикеево — Думиничи — Сухиничи, окружить его там в лесах и разгромить. Все командиры нашей армии хорошо понимали эту цель и всемерно старались ее осуществить.

В ожесточенных непрерывных боях хорошо себя проявили все дивизии армии, особенно же 324-я, 328-я, 322-я{93}, подошедшая сюда из района Кирова часть сил 330-й дивизии, боевые группы полковника Тупичева и майора Чуфарина (саперы и лыжники). Хорошо помогла в трудные дни боев 25 — 27 января наконец-то появившаяся у нас танковая бригада, в распоряжении которой имелись: один танк Т-34, девять Т-60 и один БТ-5. Командир бригады подполковник Токарев с первого же дня проявил себя человеком исключительно исполнительным, хладнокровным в трудной боевой обстановке и скромным.

Вскоре после отражения вражеского контрудара положение на всем обширном участке действий 10-й армии стабилизировалось, а предпринимавшиеся местами наступательные усилия обеих сторон не внесли серьезных изменений в обстановку.

Всего за период своего наступления с 6 декабря по 11 января 10-я армия продвинулась вперед на расстояние до 400 километров. Освобождение городов Мосальска, Кирова, Людинова, окружение Зикеево под Жиздрой и выход в район Кцыни явились кульминационными пунктами в ее наступлении.

За это время было захвачено 57 танков, 31 самолет, до 300 орудий, 200 минометов, 500 пулеметов, 2500 автомашин и [273] тракторов, 2500 мотоциклов и велосипедов, 2,5 млн. снарядов, много винтовок, автоматов, патронов, ручных гранат и до 500 пленных.

Таким образом 10-я армия достигла определенных успехов предельным напряжением моральных и физических сил всего личного состава, воинским умением и всемерной поддержкой трудящихся тех районов, где она формировалась и сражалась с врагом.

В ходе своего наступления войска армии действовали главным образом ночью и в плохую погоду — в бураны и пургу, но, несмотря на это, они смогли достичь неплохих результатов в боях, кроме того, это позволило нам избежать чрезмерных потерь. Именно в ночных боях были взяты Михайлов, Богородицк, Плавск, Мосальск. В ночное время совершались все основные переходы, в том числе от станций выгрузки под Рязанью и Ряжском. Ночами проходили решающие перегруппировки и рокировки главных сил армии с правого крыла на левый. В ночное время был осуществлен прорыв почти всех оборонительных рубежей противника. Ночь являлась для нас «рабочим» временем и в период отражения контрудара противника из района Брянска.

Известно, что ночные действия самые трудные. Они предъявляют повышенные требования и к командирам, и к подчиненным. Успешно драться ночью в составе полка, дивизии и нескольких дивизий может только армия дисциплинированных и сплоченных единой целью воинов, непоколебимо верящих своим начальникам и друг другу, воодушевленных высокой идеей.

Все эти качества, как показали боевые действия, имелись у 10-й армии.

Противник же наш оказался менее всего подготовленным, особенно психологически, к действиям ночью да еще зимой в большие морозы. Мне кажется, что вовсе не случайно гитлеровцы считали все дивизии 10-й армии сибирскими, усматривая в этом некоторое оправдание своих поражений. В действительности же армия наша состояла из москвичей, туляков, горьковчан, костромичей, тамбовцев, жителей Чувашии, Мордовии, Ферганы. Дальневосточников и сибиряков было мало. Лишь 75-я кавалерийская и 239-я стрелковая дивизии были сибирскими.

Применительно к войскам Красной Армии в период контрнаступления особенно уместно напомнить слова: «Побеждают не числом, а умением!». Так, нами широко применялась тактика, воспрещавшая наступать на противника «в лоб» и требовавшая ударов в стыки, в промежутки, по флангам и в обход узлов сопротивления. Первоначально многие наши бойцы и командиры опасались таких действий, полагая, что они дают и противнику возможность встречного обхода и окружения. Однако первые же крупные успехи 330-й стрелковой дивизии у Михайлова и 322-й дивизии у Серебряных Прудов показали, что гитлеровцы [274] очень чувствительны к охватам и обходам, что они боятся наших инициативных наступательных действий. Наши войска вскоре научились извлекать пользу из условий наступления армии на широком фронте, заботясь при этом о постоянном и надежном взаимодействии с соседями. Гораздо труднее приходилось нам наступать в узких полосах по 20 — 30 километров при отсутствии танков, средств артиллерийского подавления и авиации.

Очень часто мы вынуждены были перегруппировывать свои стрелковые дивизии с одного фланга армии на другой, с одного направления на другое, взаимно заменять соединения первого эшелона и резерва. Не имея танков, артиллерии усиления и авиации, рассчитывать приходилось только на стрелковые дивизии, как известно, очень разные. Можно привести пример. После того как армия достигла рубежа реки Оки, 322, 330 и 328-ю стрелковые дивизии, которые несколько суток совместно сражались за Белев и освободили его 31 декабря, пришлось рассредоточить: 330-я дивизия двинулась по центральному направлению наступления армии к станции Фаянсовая и Кирову, 322-я была перемещена к левому флангу в сторону Брянска, чтобы затем подойти к Жиздре, главные силы 328-й дивизии направлялись ближе к Сухиничам, составляя единственный в то время резерв армии, наконец, 325-я дивизия, свежая и потому хорошо укомплектованная, была послана на крайний правый фланг армии с целью взять города Мещовск и Мосальск.

Перегруппировки в ходе непрерывного двухмесячного наступления были единственным способом дать дивизиям возможность хотя бы краткого отдыха.

В действиях 10-й армии следует отметить ее настойчивое стремление удержать в борьбе с противником боевую инициативу. Взяв инициативу в свои руки, нанеся ему внезапный и сильный удар 6 — 7 декабря, армия удерживала ее до стабилизации своего фронта. Это сыграло особенно положительную роль в период вражеского контрудара со стороны Брянска. Если бы мы перешли тогда к пассивной обороне и выжиданию, гитлеровское командование получило бы возможность организовать эту операцию гораздо лучше и вести ее спокойнее, увереннее.

У Гудериана во 2-й танковой армии было изрядное количество танков (он сам писал, что на 14 ноября в его трех танковых дивизиях насчитывалось 600 танков){94}. Однако за два месяца непрерывных боев командование 2-й танковой армии не смогло применить танки сосредоточенно и массированно ни против 10-й армии, ни против 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, ни против 50-й армии. Танки применялись небольшими группами, в том числе и против нашей армии. Как видно, враг не отваживался пойти на риск, сняв танки с некоторых участков. [275] Собрать их в кулак на одном направлений и нанести совместно с авиацией удар во фланг или в тыл нашим дивизиям, наступавшим на широком фронте с большими разрывами одна от другой.

Много хорошею хотелось бы сказать о помощи войскам нашей армии со стороны трудящихся и местных организаций, о том, что без этой помощи 10-я армия не смогла бы преодолеть огромных трудностей ни в период формирования, ни в период выхода на рубеж развертывания, ни в период осуществления боевых операций, особенно в декабре 1941 года.

В первой декаде февраля 1942 года я получил назначение на должность командующего 4-й ударной армии Калининского фронта (командующий И. С. Конев) и через Мещовск, Калугу, Москву ехал к новому месту службы.

* * *

Труден был путь армии в Московской битве. Немалы ее потери в декабрьско-январских наступательных боях. Однако они не напрасны. Чувство признательности питает советский народ к воинам-ветеранам, глубоко чтит светлую память бойцов, отдавших жизнь в борьбе за свободу своей Родины. Пусть живут вечно героические традиции Советских Вооруженных Сил! В упрочение этих традиций своим ратным трудом в дни Московской битвы внесли посильный вклад и воины 10-й армии.