Содержание
«Военная Литература»
Мемуары

Глава четвертая.

Донбасс снова наш

Выход к Северскому Донцу и освобождение Ворошиловграда

После уничтожения советскими войсками 330-тысячной немецко-фашистской группировки под Сталинградом Красная Армия в феврале 1943 г. развернула мощное наступление на юго-западном и западном направлениях. Советские войска подошли к Украине и ее индустриальному сердцу — Донбассу.

Гитлеровское командование прилагало все усилия к тому, чтобы сохранить в своих руках эту территорию. Сюда перебрасывались крупные силы с Запада, кроме того, против центра и левого крыла Юго-Западного фронта были передвинуты соединения 1-й танковой армии, которым удалось прорваться с Кавказа. Был принят еще целый ряд серьезных мер, которые должны были остановить наступление наших войск на Украину.

В гитлеровской ставке 4 февраля состоялось специальное совещание, на котором министр вооружения и боеприпасов Шпеер и имперский уполномоченный но вопросам угля Плейгер доложили Гитлеру, что без Донбасса невозможно поднять германскую военную экономику. Гитлер согласился с этим и заявил, что Донецкий бассейн нельзя сдавать, так как без него трудно будет дальше вести войну.

«На совещаний в штабе группы (имеется в виду группа армий, которой командовал Манштейн. — Д. Л. ) в марте в городе Запорожье Гитлер заявил, что совершенно невозможно отдать противнику Донбасс даже временно. Если бы мы потеряли этот район, то нам нельзя было бы обеспечить сырьем свою военную промышленность»{121}, — писал Манштейн в книге «Утерянные победы».

Несмотря на это, Юго-Западный фронт во взаимодействии с соседними фронтами — Воронежским и Южным — настойчиво выполнял задачу по освобождению Донбасса, поставленную Ставкой. 6-я армия нашего фронта под командованием генерал-лейтенанта Ф. М. Харитонова 5 февраля 1943 г. овладела городами Балаклея а Изюм, 1-я гвардейская армия генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова 11 февраля перехватила железнодорожную магистраль Ростов-Харьков и освободила крупный узел железных и шоссейных дорог- ст. Лозовая. 3-я гвардейская армия 4 февраля с боями подошла к Ворошиловграду и здесь встретила упорное сопротивление. Неприятель успел подтянуть сюда свои лучшие войска — 6-ю, 7-ю, СС «Рейх» танковые, 335-ю пехотную дивизии и другие соединения.

Вокруг города противник соорудил 3 мощных оборонительных рубежа, густо насыщенных дотами и дзотами, — всего до 3 тыс. огневых единиц; укрепления были усилены минными полями, инженерными заграждениями. Последний рубеж обороны проходил непосредственно по окраине Ворошиловграда, при этом сам город был превращен в мощный узел сопротивления.

Советское командование поставило задачу в кратчайший срок освободить Ворошиловград и прорваться в Донбасс.

Началась тщательная подготовка к наступлению под руководством военного совета, штаба армии, командующих родами войск, начальников служб. Спланирована была артиллерийская подготовка плотностью в среднем до 70 стволов на 1 км фронта, подвезено 3 боекомплекта снарядов, а для зенитных средств — 6 боекомплектов и патроны; накануне были проведены тренировочные занятия в войсках.

В этот период большинство генералов и офицеров управления и штаба армии находилось в войсках, работа проводилась вплоть до батальонов и рот, которым предстояло осуществить штурм города. На занятиях тщательно отрабатывались все элементы предстоящих боев, усилилась и партийно-политическая работа.

И вот после 45-минутной артиллерийской подготовки и авиационного удара в 8 час. утра 5 февраля 1943 г. началась атака. В результате ожесточенного боя удалось прорвать 2 линии обороны и выйти к последнему рубежу непосредственно у самого города, где неприятель задержал наступление, оказав отчаянное сопротивление. Наши воины проявляли исключительную храбрость. Рота автоматчиков лейтенанта А. А. Шальнова{122} из 1003-го стрелкового полка 279-й стрелковой дивизии 18-го стрелкового корпуса М. И. Запорожченко прорвалась в тыл гитлеровцев, проникла на аэродром близ города, уничтожила несколько самолетов, захватила в плен 16 вражеских солдат и почти не понесла потерь. Особенно отличились в этой смелой вылазке рядовые Галкин, Дубашкин, Голубинцев, комсорг Гайнуллин, лейтенант Семенов, старший лейтенант Топорков, старший сержант Тихонов, заместитель командира роты по политчасти Васильев.

Во время одной из атак командир 8-й роты того же полка погиб, заместитель был ранен, рота залегла под неприятельским огнем. В этот критический момент комсорг батальона Татьяна Иванова поднялась во весь рост и с возгласом: «За мной, в атаку!» увлекла за собой бойцов. Стремительным ударом неприятель был отброшен. Татьяна Кузьминична Иванова стала командиром 8-й роты. В тех боях отличились и ее подруги: Зоя Колмакова, Ольга Скаврянская и Галя, фамилия которой осталась, к сожалению, мне неизвестной. Все они были санинструкторами, спасли жизнь многим нашим воинам.

Однако в город тогда прорваться не удалось, и мы вынуждены были в течение 9 дней вести настойчивую подготовку к преодолению третьего рубежа обороны врага. Тщательно изучалась система укреплений, огневые точки, окопы, траншеи, опорные пункты и узлы сопротивления, противотанковые и противопехотные препятствия. Почти на каждую огневую точку противника мы нацелили артиллерийскую батарею, а на особенно важные объекты — артиллерийский дивизион. Заранее была проведена пристрелка засеченных целей.

В те тяжелые дни штабу армии, командующим родами войск, командирам соединений и всему командному составу пришлось много продумать, проанализировать, не раз рассматривать различные варианты и изыскивать наиболее эффективные методы и приемы боя, чтобы выполнить поставленную задачу в сравнительно короткие намеченные сроки. Генерал-майоры М. И. Запорожченко, А. Ф. Попов и В. -М. Баданов (командиры 18-го стрелкового, 2-го танкового и 2-го гвардейского Тацинского танкового корпусов) предлагали овладеть городом, охватив его с флангов. Это отвечало здравому смыслу. Военный совет армии тщательно взвесил все «за» и «против», и было принято решение главные силы сосредоточить для ударов по флангам неприятельских войск. Основная роль в овладении Ворошиловградом отводилась 18-му стрелковому корпусу при содействии 2-го танкового и 2-го гвардейского Тацинского танкового корпусов.

В ночь на 14 февраля войска 3-й гвардейской армии заняли исходное положение для наступления, была проведена разведка боем, каждая дивизия первого эшелона выделила для этого по батальону. Цель разведки — установить, не изменил ли противник огневую систему, чтобы не ударить по пустому месту. Результаты боя показали, что все осталось в прежнем положении.

На рассвете была проведена 40-минутная артиллерийская подготовка (авиация удара не наносила из-за плохих метеорологических условий), и войска армии в 8 час. 25 мин. 14 февраля 1943 г. перешли в атаку. С юго-запада нанес удар корпус Запорожченко в составе стрелковых дивизий, отличившихся под Сталинградом: 279-й полковника Герасима Васильевича Мухина, 59-й гвардейской полковника Георгия Петровича Карамышева и 243-й полковника Александра Андреевича Куценко.

Когда противник, полагая, что удар наносится только с юго-запада, начал перебрасывать сюда свои тактические резервы, последовал наш удар с другого направления силами танкового корпуса А. Ф. Попова. В первом эшелоне шли танковые бригады: 99-я под командованием храброго и решительного подполковника М. И. Городецкого и 169-я, возглавляемая таким же смелым и способным командиром подполковником И. Я. Степановым, вступившим в командование этой бригадой после гибели полковника А. П. Коденца. Танкисты наступали уверенно и стремительно. Только один взвод 169-й бригады во главе с лейтенантом Чериковым уничтожил 5 вражеских орудий, 6 минометов, 2 танка.

В результате искусного маневра и стремительного наступления стрелковых частей и танков, при мощной поддержке 124, 320, 817-го гаубичных, 213, 1092, 1110-го пушечных, 101-го, 103-го минометных и 210, 426, 525, 535, 1249-го истребительно-противотанковых артиллерийских полков 14 февраля 1943 г. Ворошиловград полностью был очищен от гитлеровцев. Первыми в город ворвались 912-й стрелковый полк 243-й стрелковой дивизии и 1005-й стрелковый полк 279-й стрелковой дивизии. Воины этих полков — младший лейтенант Алексейцев, лейтенант В. А. Понесов, старшина М. А. Иванов — водрузили красные флаги в центре города. Вскоре подоспели на центральную площадь главные силы 1003-го стрелкового полка под командованием подполковника В. А. Ленивого. В этой сложной обстановке в полк прибыли начальник политотдела дивизии майор С. Я. Шишкин с группой политработников. Они личным боевым примером воодушевляли солдат и офицеров полка.

Непрерывную поддержку наземным войскам оказывали летчики 288-й истребительной дивизии подполковника С. Ф. Коновалова и 267-й штурмовой дивизии подполковника Л. В. Коломийцева из авиационного корпуса генерала В. И. Шевченко.

Соседи также успешно наступали — слева 5-я танковая и справа 1-я гвардейская армии Юго-Западного фронта.

Много неисчислимых бед и страданий причинили советским людям фашисты. На оккупированной территории они истребляли женщин, стариков и детей, разрушали, уничтожали, особенно при отступлении, заводы, шахты, колхозы, совхозы. Оставляемую территорию оккупанты превращали в «выжженную пустыню».

С каждым днем накалялась ненависть к врагу, мы все больше чувствовали, что оккупантам с тыла наносят удары народные мстители. По мере продвижения вперед и освобождения населенных пунктов все мужчины и женщины, способные носить оружие, добровольно вливались в наши части.

В те дни армейская газета «За Родину!» писала:

«Боец, ты вступил на землю многострадальной Украины. Ты видишь, что сделали гитлеровские изверги. Они замучили тысячи ни в чем не повинных советских людей — детей, женщин, стариков. Разграбили все добро и уничтожили заводы и фабрики, взорвали шахты.

Вперед, бойцы Красной Армии! Освобождайте от захватчиков новые села и города Украины! С вами весь советский народ!».

Немало наших бойцов и командиров пало смертью храбрых в боях за освобождение Ворошиловграда. В их числе начальник штаба 2-го танкового корпуса полковник С. П. Мальцев, подполковники М. И. Городецкий, командир 1001-го стрелкового полка 279-й стрелковой дивизии М. М. Александров.

Одновременно с боями на улицах Ворошиловграда шло наступление и на другом участке в полосе действий 3-й гвардейской армии. Стремительным ударом отважных танкистов Е. Г. Пушкина и И. Н. Руссиянова, пехотинцев 266-й стрелковой дивизии полковника Л. Ш. Мухамедьярова{123} и 203-й стрелковой дивизии полковника Г. С. Здановича 14 февраля 1943 г. был освобожден Краснодон — город легендарных молодогвардейцев.

Исключительную доблесть при этом проявили воины частей 266-й стрелковой дивизии, которыми командовали полковник Хожулин, майоры Иванов, Мухаметдинов, и артиллерийского полка полковника Куницкого. Командир орудия 1110-го стрелкового полка Николай Михайлович Сухенко подбил 5 вражеских танков и был удостоен высокой награды. Не отставали и танкисты 3-й танковой бригады полковника В. И. Красноголового, 39-й танковой бригады полковника Ф. В. Румянцева и 56-й мотострелковой бригады полковника А. Я. Кравцова. Они наносили удары неприятелю с тыла и флангов, отрезая ему пути отхода. Враг вынужден был бежать, бросая технику и раненых, спасаясь от таранного удара брони, гусениц и шквального огня пушек и пулеметов.

Со слезами радости после пережитого горя встречали краснодонцы своих освободителей. Они рассказывали о страшных днях гитлеровской оккупации, о том, как непосредственно перед приходом Красной Армии фашистские палачи уничтожили более 70 юношей и девушек — славных советских патриотов. Ныне всему миру известен подвиг молодогвардейцев, самоотверженно боровшихся с врагом под руководством подпольных партийных органов.

Почти ежедневно народные мстители нападали на фашистов, расклеивали антифашистские листовки и сообщения Совинформбюро о победах Красной Армии. А в день 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции молодые патриоты вывесили на здании в самом центре города красный флаг. Никакие зверства не могли сломить волю и силу борцов.

Вскоре после освобождения Краснодона вся страна узнала имена молодогвардейцев: Олега Кошевого, Сергея Тюленина, Любови Шевцовой, Ивана Земнухова, Ульяны Громовой и других героев краснодонского подполья.

Когда главные силы 3-й гвардейской армии вели сражение за освобождение Ворошиловграда и Краснодона, для удара по тылам врага, обходя глубоко с юго-запада Ворошиловград, мы двинули в направлении Дебальцево 8-й кавалерийский корпус генерал-майора М. Д. Борисова. Нужно было во что бы то ни стало как можно быстрее захватить важный железнодорожный узел Донбасса — ст. Дебальцево.

7 февраля корпус прорвал заслоны врага и разгромил его тактические резервы, 13 февраля кавалеристы овладели ст. Чернухино, г. Андрианополь, пос. Софиевка и Городище, а к 13 час. этого дня корпус достиг восточной окраины Дебальцево. Здесь он нанес поражение 2 соединениям противника (несколько отдельных вражеских частей было разгромлено), полностью уничтожил дивизионную школу 22-й танковой дивизии (до 1 тыс. солдат и офицеров), захватил 17 орудий и 25 танков, 10 эшелонов с боевой техникой и снарядами, несколько складов и разрушил железнодорожное полотно. Теперь уже не тактическим, а оперативным резервам противника было нанесено крупное поражение.

Наги рейд не на шутку встревожил гитлеровцев, о чем не преминул написать в своих мемуарах генерал-фельдмаршал Манштейн: «Одному кавалерийскому корпусу противника удалось прорваться до важного железнодорожного узла Дебальцево, который лежал глубоко в тылу правого фланга 1-й танковой армии... Этот корпус был, однако, окружен у Дебальцево. Но его уничтожение было трудным делом и проходило медленно, так как он оказывал упорное сопротивление в населенных пунктах. 17-я танковая дивизия, в которой так нуждался западный фланг армии, оказалась здесь сначала скованной»{124}. В этом повествовании Манштейн фальсифицирует события. Во-первых, уничтожение корпуса оказалось для врага не только трудным, но и невозможным делом, а во-вторых, 8-й кавалерийский корпус не только сковал 17-ю танковую дивизию противника — удар на Дебальцево явно угрожал тылам всей донбасской группировки противника, способствовал успеху главных сил 3-й гвардейской армии в овладении Ворошиловградом и Краснодоном и действиям фронта в целом.

Во время рейда особо отличилась 55-я кавалерийская дивизия под командованием полковника Ивана Терентьевича Чаленко{125}. Так же стойко сражались воины 21-й кавалерийской дивизии генерал-майора Николая Петровича Якунина, 112-й кавалерийской дивизии генерал-майора Мингалея Миназовича Шаймуратова.

Герои кавалеристы совершили немало выдающихся подвигов. 30 кавалеристов 294-го полка 112-й кавалерийской дивизии, возглавляемые командиром сабельного эскадрона лейтенантом Аннаклычем Атаевым, отрезанные от своей части в районе Белой Калитвы, несколько дней, приспособив для обороны 4 каменных сарая, дрались, как чудо-богатыри. Когда уже не было боеприпасов, они сражались врукопашную, били гитлеровцев штыком, прикладом, шашкой, кинжалом, бутылками с зажигательной смесью. Только в одном бою они сожгли 7 фашистских танков, уничтожили 4 орудия, 5 минометов, до 200 солдат и офицеров. Неприятель был вынужден бросить против 30 храбрецов 16 танков и сотни солдат. Кавалеристы не дрогнули, никто не сдался в плен. Верные сыны башкирского, татарского и других народов, воспитанные Ленинским комсомолом, нанесли большие потери врагу и в неравном бою пали смертью храбрых. Вот имена отважных: лейтенант Аннаклыч Атаев, старшие сержанты Н. А. Астафьев, X. Халдев, сержанты П. В. Мягких, И. Гаухман, Д. Агибаев, А. Курсуков, Я. И. Титов, З. З. Алейнев. красноармейцы С. Зияев, А. Абдрахманов, Ф. Д. Баширов, К. Бай-муратов, Ю. Ситдиков, В. Ишкабылов, М. Каримов, К. Пайжаев, М. Ильгамов, А. Е. Молчанов, И. Хасанов, Д. Тулабанов, И. Агма-зов, А. Баджигов, И. Касимов, Г. А. Персиянов, М. И. Олейник, М. Атаханов, Р. Биджаев, Ф. Азимов и А. Юлдашев.

Образцы героизма показывал в боях и руководящий состав этой дивизии — Герой Советского Союза подполковник Т. Т. Кусимов, полковник А. X. Юсупов, подполковники М. З. Назиров, С. Р. Али-баев, майоры Г. А. Чурмантаев, С. Н. Сайтов, капитаны А. Ш. Давлетбаев, В. Г. Валеев и А. Казбулатов.

За исключительную храбрость и доблестное выполнение боевых задач, проявленное мужество и отвагу 8-й кавалерийский корпус приказом народного комиссара обороны СССР от 14 февраля 1943 г. был преобразован в 7-й гвардейский кавалерийский корпус{126}, а его 21-я дивизия — в 14-ю гвардейскую, 55-я — в 15-ю гвардейскую и 112-я — в 16-ю гвардейскую кавалерийские дивизии.

Воодушевленные высоким званием гвардейцев, все воины корпуса продолжали стойко отражать танковые атаки гитлеровцев, поддерживаемые сильными ударами авиации. Неприятель все время подбрасывал сюда свежие силы, и не только 17-ю танковую дивизию 1-й танковой армии из-под Ростова, как писал Манштейн, но и 22-ю танковую и 304-ю пехотную дивизии и другие соединения.

Разгорелись ожесточенные бои с превосходящими силами врага. Брешь, через которую можно было питать корпус боеприпасами и горючим, была закрыта, корпус оказался в окружении. Но, несмотря на тяжелое положение, боевой дух кавалеристов не был сломлен. В течение 6 дней нами принимались меры для того, чтобы с помощью подвижных отрядов соединиться с корпусом и оказать ему помощь боеприпасами и горючим. Но враг танковыми соединениями преграждал нам путь. К тому времени силы 3-й гвардейской армии уменьшились, пополнений и отдыха она не получала. Неприятель начал сжимать 7-й гвардейский кавалерийский корпус танками с мотопехотой и интенсивно бомбил с воздуха. Нужно было срочно принять меры к спасению корпуса.

Командование фронта на просьбу разрешить вывести корпус из окружения и присоединить его к главным силам армии отвечало, что если положение корпуса ухудшается, то пусть он переходит к партизанским действиям. Но такие действия были невозможны, так как местность, на которой рейдировал корпус, была совершенно открытой: ни рощ, ни перелесков. Лишь кое-где высились шахтные копры и терриконы, к тому же была зима. А главное, корпус израсходовал боеприпасы, продовольствие и фураж. Такое положение могло привести к печальным последствиям.

В подобных случаях перед командующим армией возникает трудный вопрос: как поступить? Целые ночи я не спал, размышлял, отбрасывал созревшее решение, склонялся к другому и снова возвращался к первому, советовался с ближайшими помощниками. В конце концов решил выводить корпус и дал войскам указание в ночь на 23 февраля на узком участке нанести встречный удар силами 14-го стрелкового корпуса (в составе 4 дивизий), одной дивизии из 18-го стрелкового корпуса на фронте Штеровка, Петрово-Красноселье, Штеровка (южная), Софиевка в общем направлении на запад, а силами 7-го гвардейского кавалерийского корпуса на этом же фронте наступать на восток, т.е. навстречу 3-й гвардейской армии, уничтожить живую силу противника и захватить его боевую технику в районе Петрово-Красноселье, Петровеньки, Журавлевка, Ивановка, Штеровка (северная) и потом использовать район, занимаемый 7-м гвардейским кавалерийским корпусом, для дальнейшего наступления на запад. Командиру 7-го корпуса нужно было маневрировать, ударить навстречу нашим войскам, наступающим с востока, и выйти из окружения{127}. Об этом решении доложил командующему фронтом и в Ставку за 2 часа до начала намеченного наступления. Возражений не последовало.

В результате встречных ударов внешний и внутренний фронт окружения 7-го гвардейского кавалерийского корпуса был прорван, неприятель разгромлен и корпус соединился с главными силами армии и сосредоточился в районе Орехово, Шелковый проток.

За время рейда с 8 по 24 февраля 1943 г. кавалеристы нанесли поражение 62-й и 304-й пехотным дивизиям гитлеровцев, уничтожили более 4 тыс. вражеских солдат и офицеров, поголовно истребили танковую школу 22-й танковой дивизии, оказавшую упорное сопротивление под Дебальцево, нанесли потери 6, 19 и 17-й танковым дивизиям, захватили несколько десятков исправных танков, орудий и минометов, 20 эшелонов с боевой техникой и различным военным снаряжением, 8 паровозов, 30 складов и эшелон с советскими людьми, которых гитлеровцы хотели увезти в Германию. Таков далеко не полный итог рейда кавалерийского корпуса М. Д. Борисова{128}.

В ходе упорных ожесточенных боев начиная от Волги, как уже упоминалось, наши части нанесли крупные потери неприятелю, пройдя, с боями несколько сот километров, освободили сотни населенных пунктов и значительную территорию. Все это давалось нелегко. 16 февраля 23-й танковый корпус, 266-я, 203-я стрелковые дивизии были переданы в оперативное подчинение 5-й танковой армии{129}. Для пополнения личного состава и материальной части 17 февраля 1943 г. был выведен в резерв фронта 2-й танковый корпус. 22 февраля был отозван и 2-й гвардейский Тацинский танковый корпус{130}.

Для пополнения 3-й гвардейской армии прибыла 78-я стрелковая дивизия полковника Николая Матвеевича Михайлова. Но этого было явно недостаточно. Сопротивление неприятеля нарастало, он стремился во что бы то ни стало удержать Донбасс, подбрасывая сюда свежие силы.

Перед нашей армией теперь уже оборонялись и переходили в контратаки 335, 306, 62-я дивизии и появились вновь подошедшие 302, 304, 6-я пехотные, 3-я горнострелковая дивизии, бригада СС «Шульц» и другие вражеские соединения, в том числе и танковые, прибывшие сюда с различных направлений.

В течение февраля наша и другие армии фронта вели наступательные бои в довольно трудных условиях. К середине февраля Юго-Западный и Воронежский фронты растянулись по изогнутой линии более чем на 400 км, выйдя на рубежи южнее Краснограда, Ново-Московска, Павлограда, Красноармейска, Славянска, Ворошиловграда, и оторвались от своих баз на 300-350 км. Дивизии испытывали нехватку боеприпасов, горючего, боевого довольствия и других видов снабжения. Далеко позади остались аэродромы. Авиационная поддержка наступавших наземных войск осуществлялась с перебоями в связи с плохими метеорологическими условиями и удаленностью авиабаз.

Тем временем противник подтянул резервы и создал две сильные танковые ударные группировки: одну в районе северо-западнее Краснограда и другую южнее Красноармейска.

К сожалению, это оказалось для нас неожиданным, потому что в результате недостаточной разведки фронтовые инстанции не располагали необходимыми данными о противнике. Соответствующие органы штабов недооценили возможности противника, переоценили свои силы и, следовательно, ставили непосильные задачи уже ослабленным войскам 1-й и 3-й гвардейских и 6-й армий, а также подвижной группе генерал-лейтенанта М. М. Попова. В то время когда вражеские войска начали отход с нижнего Сев. Донца и верхнего Дона, он был воспринят как отступление врага за Днепр и оставление Донбасса. На самом деле противник отводил войска с целью перехода к обороне на подготовленном рубеже р. Миус, Дебальцево, Артемовен, с тем чтобы сократить линию фронта и высвободить танковые и моторизованные дивизии для нанесения контрударов по войскам Юго-Западного фронта.

В этих целях была подтянута 1-я танковая армия (3, 7, 11-я танковые дивизии и моторизованная дивизия «Викинг»). 18 февраля враг нанес сильный контрудар по подвижной группе М. М. Попова. Затем были подведены 48-й немецкий танковый корпус (6-я, 17-я танковые дивизии), танковая дивизия «Мертвая голова» 2-го танкового корпуса СС, танковая дивизия «Рейх» и пехотная дивизия, усиленная 2 танковыми батальонами «тигр». Эта солидная группировка нанесла мощный контрудар по правому крылу и центру Юго-Западного фронта, в результате чего 1-я гвардейская и 6-я армии были потеснены на восток из центра Донбасса. Пришлось оставить Красноармейск, Славянск, Краматорск, Лисичанск и другие пункты. Несмотря на доклады командующих 1-й гвардейской армии генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова, 6-й армией — генерал-лейтенанта Ф. М. Харитонова и подвижной группой — генерал-лейтенанта М. М. Попова, опасность учтена не была.

Даже после того, как 20-22 февраля неприятель нанес сильные контрудары на трех направлениях по войскам Юго-Западного фронта, окружил главные силы подвижной группы, нарушил на широком участке оперативное построение и боевые порядки соединений 6-й армии и отсек 2 танковых корпуса и 2 стрелковые дивизии, считалось, что он продолжает отводить свои главные силы за Днепр, а его контрудары носят частный характер. И только 24 февраля в войсках фронта был получен приказ перейти к обороне{131}.

Но было уже поздно. Правое крыло и центр Юго-Западного фронта превосходящими силами противника после тяжелых боев были оттеснены за Сев. Донец. На левом крыле фронта войска 3-й гвардейской армии удерживали Ворошиловград и оборону по Сев. Донцу, отразив все атаки противника.

Неудачи постигли и Воронежский фронт. Вот что писал в своем отчете командующий Воронежским фронтом в сентябре 1943 г.: «Необходимо признать, что на этом этапе я имел неправильную оценку намерений и возможностей противника. Ошибка в оценке противника заключалась в том, что мы рассматривали массовое движение мотомеханизированных сил противника на Полтаву как его отход. Между тем противник отводил главные силы своего танкового корпуса СС в район Полтавы для того, чтобы начать отсюда свой контрудар»{132}. Тем временем неприятель подтянул 3 танковые дивизии, армейский корпус «Раус» и другие соединения, нанес сильный контрудар и 15 марта вновь овладел Харьковом, а через 3 дня занял Белгород, принудил наши войска перейти к обороне. К концу марта войска Воронежского фронта закрепились на рубеже Краснополье, севернее Белгорода и далее по левому берегу Сев. Донца{133}.

Однако временный успех противника, обусловленный нашими частными промахами, отнюдь не привел к коренному изменению обстановки и переходу инициативы в руки врага. Советской стороне удалось быстро локализовать удары противника и создать условия для начала безостановочного изгнания врага.

В результате упорных боев к лету 1943 г. перед Воронежским и Центральным (вновь созданным в основном из войск Донского фронта) фронтами образовалась изогнутая линия, получившая условное наименование Курской дуги. Обе стороны перешли к временной обороне и усиленно готовились к новому решающему сражению. Гитлеровское командование рассчитывало на полный реванш и в этих целях сосредоточивало 2 крупные группировки: одну севернее Курска, в районе Орла, в составе 6 танковых, моторизованной и 8 пехотных дивизий, а другую — южнее Курска в районе Белгорода, Харькова из 8 танковых, моторизованной и 5 пехотных дивизий{134}, чтобы двумя ударами по сходящимся направлениям на Курск отрезать и уничтожить войска Центрального и Воронежского фронтов. Советское командование, в свою очередь, концентрировало на курско-орловском и харьковском направлениях крупные силы.

Замысел операции рождался не сразу. 8 апреля 1943 г. маршал Г. К. Жуков, находившийся на Воронежском фронте, писал И. В. Сталину: «Переход нчших войск в наступление в ближайшие дни с целью упреждения противника считаю нецелесообразным. Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника»{135}. Предвидение полководца оправдалось.

В ответ на запрос Ставки 10 апреля командующий войсками Воронежского фронта генерал Н. Ф. Ватутин предлагал нанести противнику упреждающий удар по его белгородско-харьковской группировке. Предложение принято не было.

В середине мая И. В. Сталин окончательно принял решение о преднамеренной обороне{136}. Это был замысел сосредоточить основные усилия наших войск в районе Курска, обескровить противника в оборонительной операции, а затем перейти в контрнаступление и окончательно довершить его разгром{137}.

Операцию должны были выполнить войска Центрального, Воронежского, Брянского, Западного, Степного и правого крыла Юго-Западного фронтов.

Временный переход к обороне

В соответствии со сложившейся обстановкой и замыслом Ставки Верховного Главнокомандования 3-я гвардейская армия получила директиву от командующего Юго-Западным фронтом перейти к временной обороне по р. Сев. Донец. После тщательного изучения полученной задачи со всем руководящим составом полевого управления армии мной было принято решение{138}: 18-му стрелковому корпусу М. И. Занорожченко к исходу 3 марта 1943 г. силами 59-й гвардейской, 243-й и 78-й стрелковых дивизий закрепиться на рубеже Бельков, Рай-Александровка, Берестовая; главное внимание уделять в направлении г. Артемовска и пос. Яма. Одну дивизию иметь в районе Белогоровки, Лисичанска, чтобы быть в готовности действовать на Константиновку, Артемовск. 279-й стрелковой дивизии с 93-м и 95-м батальонами противотанковых ружей оборонять рубеж Первое Замошье, Тарасовка. 14-му стрелковому корпусу генерал-майора Ф. Е. Шевердина стрелковыми дивизиями: 50-й гвардейской полковника К. А. Сергеева{139}, 259-й полковника Н. М. Головина, вошедшей в состав армии, — закрепиться на линии Камышеваха, Елизаветовка, Ивановка, 29-му стрелковому корпусу{140} генерал-майора А. И. Белова организовать оборону на рубеже Нижнее, Саповка.

Особое внимание обращалось на удержание Ворошиловграда. Чтобы гарантировать себя от каких-либо осложнений, было решено оставить там одну стрелковую дивизию, 7-му гвардейскому кавалерийскому корпусу в составе 14, 15, 16-й гвардейских кавалерийских дивизий расположиться в районе Орехово, Шелковый проток в резерве командарма, штаб армии разместить в районе Новый Айдар{141}.

3-я гвардейская армия прочно удерживала оборону по Сев. Донцу от Лисичанска до Ворошиловграда. Состав ее войск время от времени менялся. Танковые и механизированные соединения были взяты в резерв фронта или Ставки для пополнения личным составом и материальной частью. Полоса обороны тоже изменялась: Ворошиловград и Краснодон были переданы левому соседу — 51-й армии Южного фронта. Справа подошла 12-я армия Юго-Западного фронта.

Вместе с членами военного совета армии полковниками И. С. Колесниченко и А. Г. Лопатенко, начальником штаба армии и начальниками отделов, командующими и начальниками родов войск, начальником политотдела армии полковником Г. А. Бойко{142} мы обменялись мнениями по поводу укрепления занимаемых позиций по Сев. Донцу с учетом эффективного использования этой водной преграды. Это нашло отражение в соответствующих документах и боевых распоряжениях войскам. -Затем были даны указания но составлению плана боевой и политической подготовки на период обороны, не упуская, конечно, перспективы наступления. Много внимания уделялось использованию опыта сражений под Москвой и Сталинградом. Тщательно следили за поведением неприятеля, новшествами в его боевых действиях и применяемой технике.

Одновременно с укреплением обороны наши дивизии поочередно выводились в тыл и занимались боевой и политической подготовкой. Упор был сделан на подготовку взводов, рот, батарей в тактике и огневом деле. Накапливалась практика взаимодействия внутри подразделений и с другими родами войск — пехоты с артиллерией и танками и, наоборот, танков с пехотой и орудиями. Командиры и штабы также проводили занятия на картах и на местности, подобной той, которая была в глубине обороны противника.

Наряду с тактической подготовкой мы обращали серьезное внимание на совершенствование огневого мастерства. В полках и дивизиях готовились снайперы, на счету у многих из них были десятки и даже сотни уничтоженных врагов. Вот, к примеру, показатели по 266-й стрелковой дивизии генерал-майора К. Г. Ребрикова{143} на май 1943 г. об уничтожении гитлеровцев: младший лейтенант Г. Величко — 360, младший лейтенант Ф. Истичкин -177, сержант Е. Жученко -120, старший лейтенант А. Акимов -166, старший лейтенант П. Савицкий — 111, рядовой И. Чеботарев — 92, сержант В. Черемисов — 83, старшина И. Котляров — 71, рядовые Рыжок — 68, Клинков — 63, Я. Познов — 58, А. Календаров — 55, Б. Акмесыбетов — 48, А. Киселева (16-летняя девушка) — 46. Все они были членами Ленинского комсомола. Руководил ими младший лейтенант Г. И. Величко — инструктор снайперского дела.

Многие снайперы были удостоены наград, а Геннадию Иосифовичу Величко в октябре 1943 г. было присвоено звание Героя Советского Союза.

В результате партийно-политической работы сотни лучших воинов вступили в партию, в комсомол. Пополнялись и заново создавались ротные и батарейные партийные и комсомольские организации. Регулярно выпускались армейская и дивизионные газеты, а в частях и подразделениях — боевые листки; в них рассказывалось о подвигах воинов.

В период затишья, 28 мая, меня направили в госпиталь в Москву для извлечения осколков разрывной пули, угодившей мне в ногу под Сталинградом. После излечения я был приглашен в числе других в Кремль для получения наград. Мы с замиранием сердца ожидали начала этой торжественной церемонии. Наконец открылась дверь, и в зал спокойным шагом вошел человек, которого мы хорошо знали, любили и уважали, — Михаил Иванович Калинин. Все зааплодировали. Он тепло нас приветствовал, при вручении наград каждому крепко жал руку и высказывал наилучшие пожелания. Мне был вручен орден Суворова I степени за боевые действия под Сталинградом.

В заключение Михаил Иванович от имени Центрального Комитета партии, Совета Народных Комиссаров и Президиума Верховного Совета СССР еще раз тепло поздравил всех и пожелал успехов в быстрейшем разгроме врага и очищении советской земли от немецко-фашистских захватчиков. С ответным словом благодарности за большую заботу партии и правительства о воинах Красной Армии выступить поручили мне. Когда кончился торжественный церемониал и все стали расходиться, Михаил Иванович обратился ко мне:

— Вы можете задержаться?

— Безусловно, могу.

— Давайте присядем. Мне хотелось бы задать вам один вопрос, — сказал М. И. Калинин, — по фронтовым делам, точнее, по танкам. Мы по-прежнему вас считаем танкистом.

Михаил Иванович вспомнил, вероятно, 1941 год, когда мне довелось исполнять должность начальника Главного автобронетанкового управления Красной Армии.

— Я готов ответить, если, конечно, сумею.

— Имеются у нас данные, что противник собирается выпустить новый танк, чтобы перещеголять нашу славную тридцатьчетверку. Не приходилось ли вам на фронте встречаться с этим новым немецким танком?

— Непосредственно нет, но мы располагали данными, что во время Сталинградской битвы, в боях под Котельниково, противник имел батальон тяжелых танков «тигр», но захватить такой танк нам не удалось. Однако от пленных и из данных разведки мы узнали, что «тигр» значительно сильнее среднего танка по броневой защите и вооружению. Пушка на нем имеет калибр более 80 мм.

— Да, внимание к этому вопросу притуплять нельзя. Наш Котин тоже работает над созданием нового мощного танка. Вам следовало бы с ним повстречаться и поговорить об этом.

— Постараюсь это сделать. По-моему, следует обратить внимание на усиление лобовой и башенной брони и пушку поставить калибра 120 мм, усовершенствовать прицел, но танк утяжелять не следует.

— Вот это вы и скажите товарищу Котину, он ценит советы фронтовиков.

После короткой паузы Михаил Иванович продолжал:

— Наши авиационные конструкторы также работают над созданием новых истребителей и бомбардировщиков, чтобы надежно поддерживать танки и пехоту. Теперь уже опыта мы набрались, не то что в начале войны. Но самообольщаться нельзя. Это опасно. Враг хотя и основательно побит, но сил у него еще много.

Прощаясь, Михаил Иванович крепко пожал мне руку, пожелал успеха и еще раз напомнил, чтобы я повстречался с Котиным.

Выходя из Кремля, я испытывал большую признательность и благодарность к М. И. Калинину, который при большой занятости государственными и политическими делами нашел время, чтобы уделить внимание специфическому вопросу, казалось бы выходящему за круг его обязанностей, — конструкции танков и самолетов. Спустя некоторое время на фронте мне довелось встретиться с Жозефом Яковлевичем Котиным, поговорить о деле, за которое беспокоился Михаил Иванович.

В июне я вернулся в свою армию. Из Москвы ехал с Маршалами Советского Союза Г. К. Жуковым и С. К. Тимошенко. Прибыли они, как я понял, для уточнения обстановки на Юго-Западном фронте и состояния обороны в войсках. В штабе нашей армии Г. К. Жуков заслушал доклад нового командующего Юго-Западным фронтом Р. Я. Малиновского и дал ему ряд существенных указаний.

Когда Г. К. Жуков, С. К. Тимошенко уехали из штаба армии, я принялся за тщательное изучение дел на месте, в штабе и в войсках, но существенных изменений за время моего отсутствия на фронте армии не произошло.

1 июля 1943 г. из штаба фронта было получено оперативное ориентирование, что враг, по-видимому, в ближайшие дни перейдет в наступление на Курской дуге. Это обязывало нас тщательнейшим образом проверить готовность войск к оборонительным и одновременно к наступательным действиям.

Утром 5 июля мы вновь получили по ВЧ информацию от начальника штаба Юго-Западного фронта генерал-лейтенанта Ф. К. Корженевича: «Сегодня утром враг после мощной артиллерийской и авиационной подготовки крупными силами танков и пехоты перешел в наступление против Центрального и Воронежского фронтов с севера и юга в общем направлении на Курск. Наши войска стойко отражают натиск гитлеровцев».

В последующие дни мы получали точную информацию о ходе сражений на Курской дуге, следили за ходом событий, повышали боевую готовность войск. Тем временем враг в полосе Центрального и Воронежского фронтов медленно продвигался вперед, неся огромные потери.

Мы у себя проводили короткие наступательные операции, в частности севернее Лисичанска, в районе Приволья и у Славяпо-Сербска на Сев. Донце, имевшие целью не допускать переброски вражеских войск с нашего направления под Курск. Уже 9 июля стало ясно, что благодаря исключительному героизму, стойкости я воинскому мастерству советских воинов наступление противника на участке Центрального фронта захлебнулось. Неприятель смог вклиниться в оборону 13-й армии всего на 12 км. Его танковые части продвигались буквально черепашьими шагами, делая в сутки всего по 2-3 км. Это был первый и верный признак того, что затея гитлеровцев провалилась. Правда, южная группировка неприятеля, действовавшая против Воронежского фронта, еще продвигалась вперед, устилая бесчисленными трупами своих солдат поле сражения.

12 июля Ставка Верховного Главнокомандования дала директиву войскам Брянского и левого крыла Западного фронтов начать наступление севернее Орла. Спустя 4 дня перешел в контрнаступление и Центральный фронт. Советские войска прорвали вражескую оборону и начали развивать успех.

16 июля фашистское наступление было остановлено и перед Воронежским фронтом. После короткой паузы Воронежский и Степной фронты перешли в контрнаступление. В результате решительных действий наших войск 5 августа были освобождены Орел и Белгород. В Москве по случаю этой победы был дан первый в истории Великой Отечественной войны артиллерийский салют. С того памятного дня победные артиллерийские салюты стали замечательной традицией для советских войск и всего народа.

23 августа войска Степного фронта очистили от гитлеровцев Харьков.

Последняя попытка неприятеля овладеть стратегической инициативой потерпела полный крах.

Снова наступление

Итак, успех под Курском и Белгородом перерос в общее стратегическое наступление Красной Армии от Великих Лук до Черного моря. Юго-Западный фронт получил задачу во взаимодействии с Южным фронтом завершить освобождение Донбасса.

После того как Красная Армия в феврале 1943 г. освободила восточные районы Донбасса, немецко-фашистское командование, усилив свои войска, развернуло большие работы по совершенствованию мощной обороны на восточных и северо-восточных подступах к центральным районам Донбасса. Передний край главной полосы этой обороны проходил по рекам Сев. Донец и Миус. По их западному берегу тянулась сплошная линия траншей. На переднем крае и в глубине было построено большое количество железобетонных и деревоземляных сооружений. Подступы к переднему краю прикрывались несколькими рядами проволочных заграждений и минными полями. В глубине также создавались оборонительные рубежи. Они проходили по западному берегу рек Крынка, Кальмиус, Самара. В населенных пунктах, на командных высотах оборудовались опорные пункты и узлы сопротивления, опоясанные проволочными и минно-взрывными заграждениями. На наиболее важных танкоопасных направлениях наполнялись водой противотанковые рвы.

Противник держал в Донбассе сильную группировку войск. В середине августа здесь оборонялись 1-я танковая и 6-я армии, входившие в группу армий «Юг», — всего свыше 20 дивизий.

Ставка Советского Верховного Главнокомандования, планируя операцию по полному освобождению Донбасса, наметила мощными ударами двух фронтов — Юго-Западного и Южного — разгромить главные силы противника в Донбассе и затем развивать наступление в сторону Днепра и Крыма. Войскам Юго-Западного фронта предстояло нанести удар из района Изюм в направлении Барвенково-Павлоград, разгромить 1-ю немецкую танковую армию и, выйдя в район Запорожье, Орехов, отрезать пути отхода врагу к днепровским переправам. На войска Южного фронта (командующий генерал-полковник Ф. И. Толбухин, член военного совета генерал-лейтенант К. А. Гуров) возлагалась задача, сосредоточив основные усилия в центре, в районе Куйбышево, прорвать оборону противника на Миусе и во взаимодействии с соединениями левого крыла Юго-Западного фронта разгромить противника в Донбассе, после чего развивать наступление в южной части Левобережной Украины{144}.

«Скоро придет и наш черед», — поговаривали командиры и солдаты 3-й гвардейской армии, следя за ходом успешного наступления советских войск на Курской дуге.

Пристально наблюдали мы за поведением врага перед фронтом нашей армии, засекали малейшее его движение, распознавая ложные и действительные мероприятия, особенно ночью; разведчики все чаще брали «языков».

Южнее Лисичанска в ночь на 1 сентября был послан разведдозор в тыл врага во главе с комсомольцем сибиряком сержантом Александром Сестеровым. Александр взял с собой собаку по кличке Бобик. Группа незаметно пробралась через передний край обороны врага. По почти неуловимым для посторонних признакам Александр и его собака понимали друг друга. На значительном расстоянии собака дала знать своему хозяину, что приближается противник. Мгновенно дозор укрылся в засаду, а когда неприятель подошел, Сестеров в упор скомандовал: «Хенде хох!», и 4 гитлеровца во главе с офицером были пленены. Мы получили ценные данные от наших разведчиков и пленных. В начале сентября не исключалась возможность отхода врага перед фронтом армии. Замечено было усиленное минирование на переднем крае дорог, идущих от фронта в глубину, подготавливались к взрывам шахты и заводы. На отдельных участках при поддержке артиллерийского и минометного огня неприятель небольшими группами организовывал атаку, по-видимому, с целью ввести нас в заблуждение. Ночью мы слышали крики людей, шум моторов, на отдельных участках в тылу фашистов раздавались взрывы. Наши разведчики, посланные в глубь вражеской обороны, по радио передали из района Артемовска, что всю ночь машины шли на запад. Это было нами учтено.

Собрались мы в штабной землянке с И. С. Колесниченко, А. Г. Лопатенко, начальником штаба, командующими и начальниками родов войск, командирами корпусов Д. С. Жеребиным и Н. М. Маковчуком. На основе полученных данных пришли к единому мнению, что противник может начать отход в любой момент на более выгодный рубеж, но Донбасс оставлять он не собирается. Отсюда вывод: ни минуты промедления.

Был отдан приказ подготовить по 2 подвижных отряда от каждой дивизии первого эшелона в составе 1-2 стрелковых батальонов, усиленных артиллерией, саперами и переправочными средствами, чтобы сразу же их направить на передний край и ночью 1 сентября приступить к форсированию Сев. Донца, сбить там противника и на его плечах проникнуть в оперативную глубину, не давая возможности закрепиться на выгодных рубежах. К сожалению, в 3-й гвардейской армии к тому времени было очень мало подвижных средств, а они требовались как воздух.

Наша армия располагала в это время только стрелковыми соединениями, правда, хорошо подготовленными и обстрелянными в предшествовавших боях, с испытанными командирами.

32-й стрелковый корпус возглавлял генерал-майор Д. С. Жере-бин, прошедший путь от командира подразделения до командира корпуса. Ему подчинялись стрелковые дивизии: 279-я генерал-майора В. С. Потапенко, 259-я полковника А. М. Власенко, 266-я генерал-майора К. Г. Ребрикова (вскоре ставшего начальником штаба 3-й гвардейской армии).

34-м гвардейским стрелковым корпусом командовал генерал-майор Н. М. Маковчук, добросовестный и безупречный воин. Его соединения: 59-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Г. П. Карамышева, 61-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Л. Н. Лозановича, 297-я стрелковая дивизия полковника М. И. Матвеева.

Кроме того, в армии была ударная, как ее называли, 5-я гвардейская мотострелковая бригада, возглавляемая подполковником А. Г. Бугаевым. В 243-м танковом полку, которым командовал майор В. А. Подлесный, боевых машин было мало, но люди исключительно храбрые, исполнительные и хорошо подготовленные. В армейской артиллерии было 4 полка: 152-й гаубичный, 312-й пушечный, 525-й минометный, 779-й истребительно-противотанковый. Основное количество орудий и минометов находилось в дивизиях и корпусах. Скажем прямо, для наступления артиллерии было мало. Но в целом 3-я гвардейская армия — хорошо слаженный боевой организм, на который можно было положиться.

Для стремительного преследования противника, если он начнет отход, и скорейшего освобождения Донбасса следовало позаботиться об усилении армии. Поэтому военный совет 3-й гвардейской армии послал обоснованный документ командующему Юго-Западным фронтом с просьбой передать в наше распоряжение 23-й танковый корпус генерала Е. Г. Пушкина и 1-й гвардейский механизированный корпус генерала И. Н. Руссиянова, находившийся в резерве фронта, но получил отказ.

Как мы и предполагали, в ночь на 2 сентября противник начал отход, оставляя сильные прикрытия по Сев. Донцу. Наша инициатива перейти в наступление оказалась своевременной, с вечера 1 сентября передовые отряды, не теряя времени, начали форсировать Сев. Донец, а за ними пошли и первые эшелоны стрелковых корпусов. Попытки врага отразить наступление были тщетными. Наши части вскоре завладели противоположным берегом реки и начали расширять плацдарм. В те часы необходимо было бросить в атаку хотя бы одно танковое или механизированное соединение, но его не было. Еще раз обратились с настойчивой просьбой в штаб фронта, но оттуда не последовало ответа. Мы собирали буквально по единицам автомашины, бронеавтомобили, танки из всех войск армии, чтобы создать хотя бы небольшие отряды преследования. Даже роту охраны армии превратили в маленькую подвижную группу, имевшую 5 танков, 8 автомашин и зенитную батарею, и направили паромом на Лисичанск. Она совместно с 279-й стрелковой дивизией громила противника и оказала весьма ощутимую помощь дивизии.

Выполняя приказ, войска 3-й гвардейской армии, быстро форсировав Сев. Донец, устремились вперед, сбивая вражеские арьергарды, оказывавшие упорное сопротивление. К исходу 2 сентября армия продвинулась на 30 км, освободив города Лисичанск, Пролетарск, Славяносербск и много других населенных пунктов. Большинство их гитлеровцы разрушили. Враг не успел занять подготовленные им рубежи. Наши войска, окрыленные успехом, рвались вперед.

Особую отвагу и находчивость при освобождении Лисичанска и Пролетарска проявили воины 279-й стрелковой дивизии генерал-майора В. С. Потапенко. На помощь Потапенко подоспел 176-й гвардейский стрелковый полк 59-й гвардейской дивизии под командованием майора С. Ф. Ковалева. Было захвачено у врага 28 орудий, 12 минометов с тягачами, более 60 автомашин и уничтожено до 400 гитлеровцев. Средства тяги быстро использовали для передвижения своей пехоты и артиллерии.

Первым ворвался в Лисичанск 1005-й стрелковый полк 279-й стрелковой дивизии подполковника Н. А. Русакова. Бойцы этого полка сражались исключительно храбро. Разведчик Ф. И. Шевченко при форсировании Сев. Донца, прикрыв голову ветками, без одежды ночью вплавь перебрался на противоположный берег, в одиночку атаковал заставу противника, перебил 5 фашистов и захватил пулемет. За ним переправился пулеметчик Н. Грачев, а следом и вся рота. А потом уже пошли батальоны и весь полк.

После войны Федор Иванович Шевченко и Николай Грачев вернулись в свой родной Лисичанск{145}.

Другие полки 279-й дивизии действовали не менее решительно и отважно. С тыла охватывали неприятеля 1001-й стрелковый полк под командованием полковника М. С. Печерского и 1003-й стрелковый полк во главе с подполковником В. А. Ленивым. Фамилия последнего никак не соответствовала его характеру — это был необычайно энергичный и очень храбрый человек. Впереди 1003-го полка шел 2-й батальон капитана Г. И. Коновалова.

Рота автоматчиков лейтенанта А. А. Шальнова пробралась в тыл врага, захватила 3 орудия, 4 миномета и на пути отхода неприятеля взорвала мост. Боец того же полка И. М. Бутяев добровольно вызвался восстановить нарушенную неприятелем телефонную связь с соседним батальоном. Надев маскировочный костюм, он быстро добрался до места повреждения линии, отремонтировал ее и, возвращаясь, в рукопашной схватке уничтожил 4 фашистов.

Но вспоминаются и трагические картины. Когда был освобожден Лисичанск, нам стало известно о неслыханных зверствах гитлеровцев в городе. 8337 человек мирного населения они сначала загнали в овраг, зверски избили, многих расстреляли, а часть угнали в рабство в Германию. За небольшим исключением, все они погибли в фашистской неволе. Но город не сдавался фашистам. Навсегда обессмертили свои имена герои лисичанского подполья юные комсомольцы Тамара Темнохудова и Франц Горбатовский. Они при казни заявили: «Фашизм будет уничтожен, и свобода восторжествует».

2 сентября 1943 г. смелым ударом 1008-го стрелкового полка 266-й стрелковой дивизии под командованием майора Ф. М. Мухаметдинова был освобожден г. Славяносербск, расположенный на Сев. Донце между Ворошиловградом и Лисичанском. Решающую роль во взломе обороны противника сыграл 1-й батальон капитана М. А. Алексеева, дерзко прорвавшийся в тыл гитлеровцев. Здесь был уничтожен неприятельский штаб, парализовано его управление, что содействовало быстрейшему наступлению дивизии Ребрикова. За этот боевой подвиг М. А. Алексееву присвоено звание Героя Советского Союза.

Наступление армии стремительно развивалось по всему фронту. В итоге первого дня было уничтожено до дивизии гитлеровцев, захвачено много вражеских орудий, несколько танков и автомашин, большое количество другого военного имущества.

Наступило 3 сентября. Этот день был особенно напряженным. Неприятель вел упорный бой за каждый объект. В ожесточенных схватках войска 3-й гвардейской армии освободили большую территорию и более 100 населенных пунктов и шахт, в том числе Кадиевку, Голубовку, Ирмино — родину знаменитого рабочего-новатора Алексея Стаханова, пройдя с боями более 40 км. Дальше всех прорвалась 266-я стрелковая дивизия К. Г. Ребрикова. Характерно, что 3 сентября Манштейн, не дождавшись обещанных подкреплений, сам вылетел в ставку Гитлера в Восточной Пруссии. Но его мольбы о помощи остались тщетными, так как весь восточный фронт немецко-фашистских войск трещал по всем швам под ударами Красной Армии.

4 сентября наступление продолжалось в нарастающем темпе.

259-я стрелковая дивизия полковника А. М. Власенко, используя трофейные машины и тягачи, в чем проявил инициативу начальник штаба дивизии В. А. Поздняков, при поддержке боевых машин 243-го танкового полка В. А. Подлесного буквально на плечах врага ворвалась на северную окраину Никитовки, разгромила более полка пехоты и захватила 25 орудий и минометов. А 5 сентября она же во взаимодействии с частями Южного фронта освободила Горловку и к вечеру ворвалась в Артемовск. Это был невиданный для пехоты темп.

Наиболее стремительно действовал при освобождении Горловки 939-й стрелковый полк под командованием подполковника П. В. Ренгача. Обнаружив противника, он без промедления развернул полк, артиллерия ударила прямой наводкой, пехота стремительно пошла в атаку, и враг был смят. Когда командир полка представлял к награде отличившихся, мне запомнился лихой боец — комсорг 1-го батальона В. Тарадайко{146}. Настоятельно поддержал ходатайство о награждении этого бойца и командир дивизии Власенко. Их представление было удовлетворено.

5 сентября 1943 г. 266-я стрелковая дивизия во взаимодействии с 259-й разгромила сильную группировку противника и освободила Артемовск — один из крупных городов Донбасса.

Улицы города наполнились жителями. Они обнимали и благодарили советских воинов за освобождение. Много горестных рассказов услышали мы о страшных днях оккупации и злодеяниях фашистов. За несколько часов перед тем, как наши войска ворвались в город, гитлеровцы повесили 18 советских патриотов-подпольщиков. Во время казни 16-летпяя комсомолка Раиса Корниенко крикнула: «Знайте, фашистские гады, за нас вам отомстят!». Расплату гитлеровцы получили сполна — дивизия Ребрикова уничтожила тысячи вражеских солдат и офицеров, захватила 78 орудий, свыше 200 автомашин, много боевой техники и военного имущества.

Наши воины не дали гитлеровцам подорвать заминированные предприятия и уничтожить большие запасы зерна, мяса и других видов продовольствия. При освобождении города в авангарде дивизии шел 1006-й стрелковый полк майора И. И. Летина, прокладывавший путь своему соединению. Полк во главе со своим командиром был достойно отмечен военным советом армии.

За массовый героизм и мужество, проявленные бойцами и командирами при освобождении г. Артемовска, 266-й и 259-й стрелковым дивизиям было присвоено почетное наименование Артемовских.

Подвижных соединений нам долго не давали. Они нужны были армии для действий в глубине обороны. И вот 5 сентября по нашему настоянию командование фронта передало нам 1-й гвардейский механизированный корпус И. Н. Руссиянова и 23-й танковый корпус Е. Г. Пушкина, которых мы ждали уже 5 дней. С прибытием командиров корпусов им сразу же были поставлены задачи. В ночь на 6 сентября нужно было развить наступление: корпусу Руссиянова — в общем направлении на Часов Яр — Дружковка — Межевая — Павлоград; корпусу Е. Г. Пушкина — на Константиновка — Красноармейск — Чаплине с целью разгромить противостоящего противника и не дать ему возможности отойти в Северную Таврию.

Этим ударом отсекались пути отхода на запад основных вражеских сил донбасской группировки. К утру 6 сентября оба корпуса прошли с боями более 70 км, разгромили крупные резервы противника и продолжали развивать наступление, прокладывая путь основным силам 3-й гвардейской армии.

В полдень 6 сентября 59-я гвардейская стрелковая дивизия Г. П. Карамышева с 5-й отдельной гвардейской мотострелковой бригадой полковника А. Г. Бугаева при поддержке 243-го танкового полка майора В. А. Подлесного в упорном бою освободила г. Краматорск. За проявленную доблесть и героизм эти соединения удостоены почетного наименования Краматорских.

В бою за город особо отличились 179-й гвардейский стрелковый полк 59-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием подполковника М. Г. Дубовика, 183-й гвардейский полк той же дивизии подполковника Т. Ф. Андрющенко и 127-й артиллерийский полк подполковника Павленко.

Воины дивизии показали высокую доблесть и боевое мастерство. Командир отделения противотанковых ружей сержант В. Е. Чаленко подбил 7 вражеских боевых машин, впоследствии за доблесть он был удостоен звания Героя Советского Союза. Командир минометной роты 179-го гвардейского стрелкового полка лейтенант А. М. Муравьев уничтожил 6 огневых точек и до роты вражеской пехоты, командир пулеметного взвода лейтенант А. Г. Фомин уничтожил более 30 гитлеровцев. Парторг 2-го батальона 183-го полка А. Н. Мироненко смело ринулся в гущу врага, уничтожил 7 фашистов, возглавил роту, когда командир был ранен, и повел ее на решительную схватку, обратив неприятеля в бегство. За мужество и боевое умение Мироненко был повышен в должности, в дальнейшем он показал себя исключительно достойным командиром.

Под Краматорском гитлеровцам было нанесено крупное поражение в живой силе и технике. Не обошлось без потерь и у нас. В жарком бою немало командиров и бойцов пало смертью храбрых, в числе их полковник А. Г. Бугаев.

В тот же день, когда был освобожден Краматорск, на другом участке мощными ударами 297-й стрелковой дивизии полковника Митрофана Ильича Матвеева и 61-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майора Леонида Николаевича Лозановича фашисты были изгнаны из Славянска — одного из красивейших городов Донбасса. За проявленную доблесть в боях за этот город они получили почетные наименования Славянских. Позднее меня удостоили звания почетного гражданина г. Славянска.

Первым в город ворвался батальон 1057-го стрелкового полка 297-й стрелковой дивизии капитана Николаенко. Он отразил все контратаки. В ожесточенной схватке храбрый командир был убит, его сразу заменил заместитель. Через 25-30 мин. подошли главные силы 1057-го стрелкового полка майора П. Г. Фаловского, они, громя упорствовавшего неприятеля, продвинулись в центр города. С флангов охватывали врага 1055-й стрелковый полк И. А. Кудрявцева и 1059-й полк П. К. Панкова той же дивизии. Гитлеровцы не выдержали их натиска и начали пятиться. Вскоре сюда подоспела 61-я гвардейская дивизия Л. П. Лозановича, враг был окончательно добит, и город освобожден.

Воины 61-й дивизии сражались исключительно самоотверженно. Только один снайпер — комсомолец рядовой Сергей Фомич Глинка истребил более 20 фашистов. При освобождении города в рукопашной схватке участвовали вместе с бойцами начальник политотдела 297-й дивизии подполковник М. Ю. Гальперин, начальник штаба майор Н. С. Алексеев, офицеры штаба Ю. П. Орлов и капитан П. С. Дружинин. Каждый из них уничтожил по 3-5 вражеских солдат и офицеров.

Хорошую поддержку стрелковым дивизиям оказали летчики полковника Л. В. Коломийцева.

На подступах к городу мы потеряли замечательного воина — начальника оперативного отдела и заместителя начальника штаба армии полковника Б. Н. Сперанского. Это был храбрый, неутомимый и высококвалифицированный офицер. Его все хорошо знали и тяжело переживали эту утрату.

В боях за Славянск противник потерял более 1500 солдат и офицеров, нами было захвачено много орудий, минометов и другой боевой техники.

Продолжая развивать преследование противника, 279-я стрелковая дивизия генерал-майора В. С. Потапенко и 1-я гвардейская механизированная бригада 1-го гвардейского механизированного корпуса под командованием полковника Федора Васильевича Червякова освободили г. Дружковку, где было много предприятий, большинство из них враг не успел разрушить. Исключительную доблесть показал 1003-й стрелковый полк 279-й стрелковой дивизии подполковника В. А. Ленивого. Автоматчик его полка Е. С. Коваленко только в одном бою уничтожил 10 гитлеровцев, а разведчик Г. Д. Яковенков и двух взял в плен. Командир минометного взвода лейтенант Н. П. Коротких уничтожил 3 вражеских пулемета, преграждавших путь нашей пехоте. Сержант 1-й гвардейской механизированной бригады М. Ф. Охрименко противотанковой гранатой подбил вражескую боевую машину и пленил экипаж. За этот подвиг Михаил Федорович награжден орденом Славы III степени. Другие воины следовали их примеру.

В ночь на 6 сентября 135-я танковая бригада 23-го танкового корпуса Е. Г. Пушкина под командованием Михаила Захаровича Безнощенко ворвалась в Константиновну. Завязался тяжелый бой. Враг оказал отчаянное сопротивление. Около 1,5 тыс. эсэсовцев было уничтожено. В этом кровопролитном сражении наши танкисты бились насмерть. Командиры 1-го и 3-го танковых батальонов капитаны Окунев и Патрушев погибли в бою как герои.

2-й батальон той же 135-й танковой бригады майора К. А. Савицкого на полному ходу ворвался на западную окраину города, закрыл пути отхода неприятеля и завершил его разгром. В итоге ночного боя 135-я танковая бригада при тесном взаимодействии с частями 266-й, 259-й дивизий разгромила танковые части противника и освободила Константиновку — промышленный город Донбасса. 135-я танковая бригада стала именоваться Константиновской.

В боях за город отличились воины 1000-го стрелкового полка 266-й стрелковой дивизии майора И. И. Летина и артиллерийского дивизиона капитана А. Ф. Иляшенко. В жестокой схватке с врагом проявил доблесть сержант 1006-го полка таджик А. Бабаев. Он лично уничтожил 8 гитлеровцев и увлек за собой в атаку свое отделение. Он стал Героем Советского Союза.

События развивались с исключительной стремительностью. С 7 на 8 сентября искусным ударом 39-й танковой бригады подполковника С. И Беспалова с северо-востока и 3-й танковой бригады полковника И. А. Девятко из 23-го танкового корпуса с юго-востока во взаимодействии с передовыми частями 259-й стрелковой дивизии полковника Власенко был освобожден от врага г. Красноармейск. Здесь был важнейший опорный узел врага в глубоком тылу. Внезапным ударом танкистов он был занят с ходу.

В то же время корпус Руссиянова овладел важным пунктом Золотой Колодец и развивал успех на запад, освобождая один за другим населенные пункты и промышленные предприятия Донбасса. 23-й танковый и 1-й гвардейский механизированный корпуса оторвались от стрелковых дивизий армии на 60 км, а 1-я механизированная бригада Ф. В.. Червякова — на 80 км. Был совершен глубокий танковый рейд, отрезавший донбасскую группировку врага с запада.

Этот удар сыграл важную роль в освобождении г. Сталине (Донецк). В связи с этим наши действия оцениваются следующим образом:

«...войска левого крыла Юго-Западного фронта нанесли удар с северо-востока. Встретив ожесточенное сопротивление восточнее железной дороги Горловка — Славянск, они обошли многочисленные опорные пункты врага и внезапно для него 6 сентября заняли Краматорск и Константиновку. Вражеские войска на этом участке оказались в полуокружении. Бросая вооружение и технику, они поспешно стали отступать. Советские части быстро двигались на Красноармейское, что ставило под удар коммуникации врага, связывающие Сталине с западными районами, и создавало угрозу охвата немецких войск, действовавших в центре Донбасса. Это облегчило частям Южного фронта освобождение Сталине»{147}.

8 сентября войска 5-й ударной армии Южного фронта генерала В. Д. Цветаева, 87-я гвардейская стрелковая дивизия и партизанский отряд В. Д. Авдеева вошли в Сталине.

Тем временем 297-я и 61-я гвардейская стрелковые дивизии при поддержке 243-го танкового полка в ночь на 8 сентября овладели ст. Былбасовка, разгромив здесь крупную неприятельскую группировку. В наши руки попали 19 вражеских эшелонов с боевой техникой, танками, артиллерией, боеприпасами и другим военным имуществом.

В приказе Верховного Главнокомандующего войскам Южного и Юго-Западного фронтов от 8 сентября за освобождение Донбасса объявлялась благодарность; в числе особо отличившихся были названы и войска 3-й гвардейской армии.

Успехи наших войск, особенно танковых и механизированных, привели к тому, что 8 сентября Гитлер собственной персоной прибыл в штаб группы армий «Юг» в Запорожье, приказав быть там, кроме Манштейна, командующему группой армий «А» генерал-фельдмаршалу Клейсту и генерал-полковнику Руоффу. Все они просили подкреплений или разрешения на так называемую маневренную оборону, т.е. узаконенное бегство. Гитлер в принципе согласился с их доводами{148}.

А наше наступление продолжалось. 9 сентября 23-й танковый корпус мощным ударом овладел крупным пунктом Чаплино. Это уже было в Северной Таврии. Теперь враг стремился быстрее убраться из Донбасса, так как основные пути отхода были для него отрезаны. При освобождении Чаплино смело действовали 39-я танковая бригада С. И. Беспалова и 3-я танковая бригада И. А. Девятко, за что они были удостоены наименования Чаплинских.

Здесь было захвачено большое количество боевой техники, боеприпасов, военного имущества и снаряжения. Тысячи тонн зерна на элеваторах были возвращены Родине. Жители г. Чаплино проявили высокое гражданское благородство и заботу, отправив сотни тонн зерна освобожденному от фашистской блокады Ленинграду.

Командование группы армий «Юг» (бывший «Дон»), во главе которой стоял Манштейн, при оставлении Донбасса издало совершенно секретную «Директиву об эвакуации, разрушении и вывозе имущества», где поставило перед войсками задачу полного разрушения оставляемых районов. В директиве указывалось, что «весь Донецкий бассейн восточнее позиции «Черепаха» (позиции в районе западнее Славянска, Константиновки, на которую отходили немецкие войска. — Д. Л. ) должен быть эвакуирован в хозяйственном отношении и полностью разрушен... Все, что не может быть эвакуировано, подлежит разрушению, в особенности водонапорные и электрические станции, вообще всякие силовые и трансформаторные станции, шахты, заводские сооружения, средства производства всех видов, урожай, который не может быть вывезен, деревни, дома... Помимо вывоза ценных машин и ценного имущества, основное внимание следует обратить на вывоз зерна. Скот должен быть угнан гуртом на запад... Все, что не может быть вывезено, подлежит уничтожению»{149}.

Но удары наших войск были столь стремительными, что они не позволили врагу все уничтожить и сжечь. Много заводов и фабрик было спасено.

9-я танковая бригада 1-го гвардейского механизированного корпуса наступала в направлении г. Павлограда и выслала передовой отряд для захвата узловой ст. Лозовая.

Теперь 1-й гвардейский механизированный корпус И. Н. Руссиянова и 23-й танковый корпус Е. Г. Пушкина оторвались от общевойсковых соединений армии почти на 100 км и вышли на обширный оперативный простор, получив возможность действовать по глубоким тылам врага и отрезать пути отхода группе армий «Юг».

Итак, в результате совместного наступления войск Южного и Юго-Западного фронтов неприятельская группировка в Донбассе была рассечена на 2 части, которые порознь откатывались на запад, судорожно цепляясь за естественные рубежи.

Опасаясь полного поражения, противник перебросил к угрожаемому участку свежие силы — 23-ю танковую и 16-ю моторизованную дивизии и 11 сентября нанес удар с севера в направлении населенных пунктов Межевая и Каменка, где проходили наши коммуникации. А с юга в этом же направлении враг перешел в контратаку силами 9-й танковой и 125-й пехотной дивизий.

Гитлер в конце концов внял мольбам Манштейна и дал подкрепления. Этой группировке временно удалось захватить Каменку и Межевую и перерезать пути питания подвижной группы 3-й гвардейской армии, главным образом корпуса Руссиянова.

В целях восстановления положения было принято решение 12 сентября нанести удар 32-м и 34-м гвардейскими стрелковыми корпусами на Межевую и Каменку с востока, а с запада на восток повел наступление Руссиянов. Для противника этот удар оказался неожиданным, к рассвету он был здесь разгромлен. Наши коммуникации были восстановлены, Межевая и Каменка вновь оказались в наших руках, а войска продолжали развивать наступление на запад в высоком темпе. Соседи тоже продвигались вперед.

Но враг пытался любыми средствами сдержать наш танковый таран, далеко вклинившийся в его глубину. Гитлеровцы бросили в ход свой последний козырь — авиацию, нанося бомбовые удары по нашим частям. Но танкисты рассредоточивались, увеличивали скорость и продолжали идти вперед. 135-я танковая бригада М. З. Безнощенко действовала в качестве передового отряда армии. Комбриг безошибочно установил, что вражеский аэродром, с которого противник поднимал в воздух бомбардировщики Ю-88 при сильном прикрытии «мессершмиттов», недалеко, и определил направление. Однако горючее у танкистов было на исходе — они прошли в этот день с боями уже около 80 км. Но аэродром любой ценой нужно было захватить и парализовать вражескую авиацию. Комбриг приказал слить остатки горючего в три танка. Через несколько минут танковый взвод уже стремительно двигался вперед. Танковый взвод — это небольшая единица, но в данной обстановке он сыграл очень важную роль. С ним на своем танке шел и Безнощенко. Точно было определено местонахождение аэродрома. Всего 40 мин. понадобилось храбрецам, чтобы захватить аэродром и уничтожить на нем более 80 самолетов. Возвращавшиеся на свой аэродром вражеские стервятники теперь садились где попало, попадая в наши руки.

Подполковнику М. З. Безнощенко была объявлена благодарность, и он был представлен к награде.

Особенно успешную поддержку наступающим войскам оказывала 5-я гвардейская штурмовая авиадивизия, возглавляемая полковником Л. В. Коломийцевым.

Во время ожесточенных кровопролитных боев на Сев. Донце и Миусе, за Ворошиловград, Краснодон, Лисичанск, у Краматорска, Славянска и Дружковки, под Константиновной, Артемовском, Кадиевкой, за Горловку, Никитовну, Ирмино, Красноармейское, Сталине и другие населенные пункты воины всегда чувствовали неоценимую помощь своего народа, партизан и подпольщиков. Когда Красная Армия начала изгонять фашистов с Украины, гитлеровские войска получили приказ Гиммлера еще более зверский, чем Манштейна: «Необходимо добиться того, чтобы при отходе из районов Украины не осталось ни одного человека, ни одной головы скота, ни одного центнера зерна, ни одного рельса; чтобы не остались в сохранности ни один дом, ни одна шахта, которая бы не была выведена на долгие годы из строя, чтобы не осталось ни одного колодца, который бы не был отравлен. Противник должен найти действительно тотально сожженную и разрушенную страну»{150}.

Но советские люди, находившиеся на временно оккупированной территории, не смирились ни с угрозами, ни с неволей. Вот одно из писем героев донбасского подполья к воинам Красной Армии:

«Дорогие товарищи, гоните проклятого врага безостановочно, бейте его до смерти за все наши страдания и жертвы, очищайте родную землю. Мы вам помогаем уничтожить фашистов».

Это обращение было зачитано на митингах в частях, ротах и батареях армии.

А при освобождении Чистяковского района воинами было найдено такое письмо: «Дорогие братья, воины Красной Армии, мы верим, что вы скоро придете сюда и тогда, может быть, найдете наше письмо. Здесь, в концентрационном лагере, гитлеровцы уничтожили семь тысяч советских людей, через 5-10 минут и нас тоже не будет. За нами уже идут. Прощайте, отомстите за нашу смерть. Кучеренко, Андреев, Хамедов. 30 августа 1943 г.».

Чем сильнее и сокрушительнее были удары Красной Армии, тем шире разгоралось в тылу врага партизанское движение, активнее действовали подпольные партийные и комсомольские организации.

Все мы хорошо знали, что Донбасс нужен стране. До захвата его гитлеровцами он давал 60% общесоюзной добычи угля, выплавлял 30% чугуна, 20% стали. Здесь выжигали кокс, добывали соль, делали блюминги, находились богатейшие залежи гипса, мела, графита и других ценных минералов.

Враг понимал значение Донбасса с его огромными ресурсами стратегического сырья и развитой индустрией. Поэтому с исключительным упорством он сражался за каждый город, шахту, рудник, завод, фабрику. Гитлер приказал ввести повышенные оклады и награды тем, кто стойко сражается за Донбасс.

3-я гвардейская армия внесла в освобождение Донбасса свой достойный вклад. Верховное Главнокомандование высоко оценило ее заслуги, присвоив 10 соединениям наименование освобожденных городов Донбасса, 5 соединений стали гвардейскими, некоторые были награждены орденами. Многие воины были удостоены звания Героя Советского Союза, награждены орденами и медалями.

В боях за Запорожье

После освобождения Донбасса войска Юго-Западного фронта продолжали наступление в западном направлении — к 21 сентября передовыми частями достигли Днепра на участке Днепропетровск и севернее г. Запорожья, захватив здесь небольшой плацдарм на нравом берегу Днепра. Левое крыло фронта встретило упорное сопротивление противника восточнее Запорожья, где он укрепил плацдарм. Южный фронт, наступая на Мелитополь, примерно к тому же времени уперся в мощную оборону противника на р. Молочной и преодолеть ее с ходу не смог.

Нам предстояло освободить от фашистов мощный индустриальный центр — г. Запорожье.

В 1943 г. газета «Правда» писала: «Сама земля безмолвно свидетельствует здесь о ратных подвигах наших предков. На острове Хортица, что лежит против города Запорожье, была колыбель вольного казачества, был центр неустрашимых рыцарей-запорожцев. Там и до сих пор сохранились заросшие травой валы, остатки укрепления Запорожской Сечи... Не менее прекрасная страница легенд этого города написана в предвоенные годы. Здесь усилиями всей страны была воздвигнута величественная гидроэлектростанция им. В. И. Ленина, построены крупнейшие комбинаты качественной стали, ферросплавов, алюминия и магния. Город Запорожье приобрел большое значение и в дни войны как важный стратегический пункт.

Здесь узел железных, шоссейных и водных путей. Восточные подступы к городу изрезаны многочисленными глубокими балками. С юга город прикрывают днепровские плавни, глубоко врезавшиеся в залив с крутыми берегами»{151}.

Понятно, почему гитлеровское командование придавало огромное значение удержанию плацдарма против города на левом берегу Днепра и самого Запорожья. Именно здесь, через этот пункт, шло снабжение фашистских войск, находившихся на левобережье, у Запорожья, в Никополе и в Крыму. К тому же плацдарм противника прикрывал важные экономические районы Криворожья, Никополя и Марганца, которые по личному требованию Гитлера должны были удерживаться фашистскими войсками во что бы то ни стало.

В течение 2 лет фашисты грабили экономические ресурсы этого района. С целью удержания запорожского плацдарма враг заблаговременно возвел 2 оборонительных обвода: первый — восточнее города на удалении 12-20 км по рубежу Круглик, Скелеватый, Юльевка общей протяженностью до 40 км; внутренний обвод проходил непосредственно по окраинам города. Оба эти рубежа были плотно насыщены огневыми точками-дотами и дзотами, усиленными минными заграждениями, противотанковыми препятствиями (рвами шириной до 5 м и глубиной 2-3 м, наполненными водой) с развитой сетью окопов, траншей и ходов сообщения. Враг направил сюда 23-ю танковую, 16-ю моторизованную, 333-ю, 39-ю пехотные дивизии и другие части, отошедшие с Северного Кавказа и подтянутые с запада. Непосредственно на плацдарме находилось до 50 тыс. вражеских солдат и офицеров, около 1 тыс. орудий и 200 танков.

Попытки 8-й гвардейской армии, нашего соседа справа, овладеть плацдармом и городом с ходу в конце сентября 1943 г. успеха не имели. Сосед слева- 5-я ударная армия Южного фронта — тоже был задержан упорной обороной противника. Наша 3-я гвардейская армия 1 октября подошла к первому обводу города и была остановлена сильным артиллерийско-минометным и пулеметным огнем. Становилось ясно, что за Запорожье предстоит серьезная битва. Для подготовки к наступлению пришлось временно перейти к обороне.

Верховное Главнокомандование Красной Армии поставило задачу Юго-Западному фронту: в первой половине октября 1943 г. подготовить и провести наступательную операцию с целью уничтожения противника, обороняющего плацдарм, и освободить г. Запорожье. Авиационное обеспечение предстоящей операции возлагалось на 17-ю воздушную армию.

Выполняя директиву Ставки, командование фронта предписывало войскам 3-й гвардейской армии прорвать оборону противника юго-восточнее города и во взаимодействии с 8-й гвардейской армией, которой предстояло наступать с востока, разгромить противостоящие силы врага с целью овладеть г. Запорожье. 12-я армия должна была наносить удар севернее 8-й гвардейской армии тоже на Запорожье.

Начало операции намечалось на 10 октября. Ориентировочно нам было сказано, что для усиления 3-й гвардейской армии в ходе сражения предназначается 23-й танковый корпус Е. Г. Пушкина, а 8-й гвардейской армии — 1-й гвардейский механизированный корпус генерала И. Н. Руссиянова.

В результате тщательного изучения поставленной задачи, кропотливой работы штаба армии и всего полевого управления под руководством военного совета, с учетом соображений командующих родами войск, командиров корпусов и дивизий было выработано и принято командующим фронтом такое решение: главный удар нанести с юго-востока в ночное время и в ходе боя левым крылом ворваться в город с юга. Для прорыва обороны противника избрать участок в 10-15 км юго-восточнее Запорожья, менее насыщенный дотами и дзотами. Дивизиям, которым предстояло наступать на главном направлении, предполагалось дать полосы не шире 2-3 км, чтобы они могли действовать более компактно.

Артиллерийская подготовка должна была продолжаться 45 мин., причем плотность огня было решено довести до 180 стволов на каждый километр фронта прорыва, 243-й танковый полк использовать для непосредственной поддержки пехоты на направлении главного удара. В результате создавалось преимущество над противником по людям вдвое, по артиллерии — в 2,4 раза, но танков и самоходных орудий, с учетом 23-го корпуса, мы имели немного больше, чем противник.

Для борьбы непосредственно в городе создавались штурмовые группы силой стрелковый взвод — рота, 1-2 танка, 1-2 орудия, отделение саперов. В ходе боя требовалось определить выгодный момент для ввода в действие 23-го танкового корпуса генерала Е. Г. Пушкина. Авиации предстояло наносить короткие, но мощные удары по узлам обороны противника и по его резервам непосредственно перед началом наступления и в процессе его.

План операции 3-й гвардейской армии был утвержден командованием фронта.

В 22 час. 30 мин. 10 октября после запланированной артиллерийской и авиационной подготовки началась атака. В первом эшелоне шли 4 стрелковые дивизии.

Неприятель оказывал упорнейшее сопротивление, неоднократно переходил в контратаки танками и пехотой. Но, несмотря на его упорство, в течение 11-12 октября нам удалось прорвать внешний обвод на двух участках на глубину 6-8 км. Немалую роль в этом сыграли наши артиллеристы, особенно 832-й артиллерийский полк полковника А. Н. Машинцева, который с закрытых позиций, а частично прямой наводкой надежно подавлял огневые точки противника на весьма важном участке. 59-я гвардейская и 266-я стрелковые дивизии наступали в первом эшелоне армии. До 13 октября они захватили около 40 вражеских броневых колпаков и железобетонных огневых точек.

13 октября в армию прибыл 23-й танковый корпус. Ему тут же была поставлена задача: в тесном взаимодействии с 59-й гвардейской и 266-й стрелковыми дивизиями завершить прорыв неприятельской обороны на всю глубину и ворваться в город с юга. 32-му и 34-му гвардейскому стрелковым корпусам предписывалось стремительно развивать успех, следуя за 23-м танковым корпусом.

Наступление возобновилось после короткого огневого налета и ударов авиации в 22 час. 13 октября. Такой атаки крупными силами в ночное время противник не ожидал. Танкисты корпуса Е. Г. Пушкина совместно с 59-й гвардейской стрелковой дивизией Г. П. Карамышева и 266-й стрелковой дивизией К. Г. Ребрикова преодолели противотанковый ров, захватили населенные пункты Степное и Мокрая и устремились к городу. Но на пути оказался сильный узел сопротивления в районе пос. Южная. С ходу овладеть им не удалось. Тогда, применяя умелый маневр, 39-я танковая бригада подполковника С. И. Беспалова во взаимодействии с 3-й танковой бригадой полковника И. А. Девятко 23-го танкового корпуса и пехотой 59-й гвардейской и 266-й стрелковых дивизий овладела этим поселком, обходя его с юга.

Теперь открывались ворота в город, но вблизи Запорожья протекали две речки: Московка и Мокрая. Форсирование их представляло нелегкую задачу. Пойма была заболочена.

Танковой бригаде подполковника С. И. Беспалова в тесном взаимодействии с 59-й гвардейской дивизией удалось преодолеть обе водные преграды ночью в течение 2 часов. Впереди шла боевая машина лейтенанта П. В. Качимского (водитель старший сержант Б. М. Романчук) с отделением саперов на броне танка. Они смело ворвались в боевые порядки противника и на его плечах с зажженными фарами пересекли по мостам обе речки. Беглым огнем из пушки и пулемета поддерживал их танк лейтенанта Канцеляристова, наступавший за ними. Смелые разведчики тогда же были награждены, а П. В. Коваленко — воин 176-го гвардейского стрелкового полка 59-й гвардейской стрелковой дивизии стал Героем Советского Союза.

. Вскоре началась стремительная атака южной окраины города силами 23-го танкового корпуса, 59-й гвардейской и 266-й стрелковых дивизий.

Утром 14 октября к центру города прорвалась 59-я гвардейская стрелковая дивизия вместе с танками корпуса Е. Г. Пушкина, а за ними наступали главные силы 3-й гвардейской армии — 32-й и 34-й гвардейский стрелковые корпуса.

В первой половине дня 14 октября 3-я и 8-я гвардейские и 12-я армии объединенными усилиями ликвидировали вражеский плацдарм и полностью освободили от фашистов Запорожье. Действия наземных войск поддерживала авиация. Здесь было нанесено крупное поражение противнику. Только за 5 дней боев гитлеровцы потеряли около 23 тыс. солдат и офицеров убитыми, было захвачено 430 орудий и минометов, более 160 танков и штурмовых орудий{152}.

Еще в марте 1943 г. в Запорожье, в штабе группы армий «Юг», Гитлер заявил, что «как Никополь, так и Донбасс не могут обойтись без электростанции в Запорожье»{153}. Вот почему противник заставлял своих солдат и офицеров сражаться за Запорожье до последнего.

При освобождении Запорожья первым ворвался в центр города с юга танковый взвод 1-го танкового батальона 39-й танковой бригады 23-го танкового корпуса 3-й гвардейской армии под командованием лейтенанта Н. Л. Яценко. Экипаж командирского танка: механик-водитель — сержант Варекун, командир орудия — Лебедев, радист — Шепелев.

Стремительным броском танк, сметая на пути неприятеля, вышел на главную площадь, радист Шепелев установил на одном из высоких зданий красный флаг и вернулся в танк. Завязалась смертельная схватка с гитлеровцами. Экипаж Яценко подбил 4 танка противника, уничтожил 6 орудий и минометов, 7 пулеметов и свыше 100 гитлеровцев. Неприятель подбросил сюда дополнительные силы и обрушил огонь на советский танк. Яценко был дважды ранен, но ноле боя не оставил. «Мы еще повоюем», — ответил он на предложение отправиться в медсанбат.

Вскоре сюда подошло подкрепление: 2-й батальон 1003-го стрелкового полка 266-й стрелковой дивизии под командованием майора Бабкина, и враг был разгромлен.

Лейтенанту Николаю Лаврентьевичу Яценко было присвоено звание Героя Советского Союза, члены экипажа представлены к награде. Их имена написаны на танке-монументе, который установили трудящиеся Запорожья в городе своим освободителям.

Днем 14 октября в центре города состоялся митинг по случаю освобождения Запорожья, присутствовали тысячи жителей, воины частей, штурмовавших город, выступили представители общественности и военного совета Юго-Западного фронта.

Подвиги советских войск 3-й, 8-й гвардейских и 12-й армий в боях при освобождении Запорожья высоко оценило Верховное Главнокомандование, объявив им благодарность. В Москве был произведен салют. 3-я и 39-я танковые бригады 23-го танкового корпуса, 59-я гвардейская и 266-я стрелковые дивизии были награждены орденом Красного Знамени. 9-я гвардейская танковая бригада, 20-й гвардейский танковый, 1443-й и 1544-й самоходно-артиллерийские полки и многие другие соединения и части были удостоены почетного наименования Запорожских.

Во время жарких схваток с неприятелем мы знали, что в тылу у противника нам помогают партизаны и подпольщики. На запорожском паровозоремонтном заводе руководили движением сопротивления подпольщики Миронов и Очкасов. Они организовали акты саботажа на производстве и подготовили восстание против оккупантов. На заводе «Запорожсталь» подпольной организацией руководил Гончар.

В районе с. Баландино, недалеко от Запорожья, действовала подпольная группа во главе с А. Самсыкой. В нее входили В. Говорун, В. Швец, М. Самсыка и др. Они совершали налеты на штабы и тылы неприятеля, что вызывало панику в его рядах. Исключительно самоотверженно действовала Токмакская боевая группа, пустившая под откос не один вражеский эшелон. В нее входили В. В. Веретенников, В. А. Федюшин и др. Незадолго до подхода наших войск они осуществили крупную диверсию в тылу врага и были схвачены гитлеровцами. Патриоты погибли как герои.

Освобождением Запорожья был завершен один из важных этапов наступательной операции Красной Армии на юго-западном направлении.

Во второй половине октября 1943 г. 3-я гвардейская армия перешла в состав 4-го Украинского фронта{154}, которым командовал генерал армии Ф. И. Толбухин. О Федоре Ивановиче у меня самые чистые и приятные воспоминания, как о человеке большой души, исключительной честности, эрудированном военачальнике и талантливом полководце. Он умел по-отечески заботиться о людях{155}.

Перейдя в состав 4-го Украинского фронта, наша армия получила задачу: продолжать наступление, нанося главный удар в направлении Никополя вдоль левого берега Днепра. Тем временем сосед слева, 51-я армия, к исходу 23 октября 1943 г. расширил плацдарм на западном берегу р. Молочной. Справа действовал 3-й Украинский фронт (бывший Юго-Западный), локтевого соприкосновения у нас с ним не было, границей служил Днепр, но мы знали, что сосед тоже продолжает наступление на запад.

Выполняя поставленную задачу, наша армия прорвала оборону противника северо-восточнее Мелитополя и начала развивать успех силами 23-го танкового и 5-го гвардейского кавалерийского корпусов. А через 2 дня после прорыва обороны оба эти корпуса были выведены в резерв. С позиций командарма трудно судить, почему было принято такое решение. На действиях нашей армии оно сказалось весьма отрицательно. Враг отходил, необходимо было безотрывно преследовать его, чтобы обескровить и не дать закрепиться на выгодных рубежах. Без подвижных же соединений выполнить такую задачу было невозможно.

В результате неприятель, сохранив значительные силы, успел отойти на заранее подготовленный рубеж северо-западнее Мелитополя и на оборудованных оборонительных позициях оказал ожесточенное сопротивление в районе Балки.

В создавшейся обстановке командующий фронтом вынужден был развивать прорыв несколько южнее, т.е. в полосе 28-й армии, введя в действие на этом направлении 51-ю армию, 19-й танковый корпус генерал-майора И. Д. Васильева и 4-й гвардейский кавалерийский корпус{156}.

К исходу 24 октября корпус расширил прорыв на участке ст. Тащанак, с. Акимовка. Вслед за танковым корпусом был введен в прорыв 4-й гвардейский кавалерийский корпус. Объединенными ударами обоих корпусов в тесном взаимодействии с 51-й и 3-й гвардейской армиями к утру 29 октября удалось продвинуться к центру Северной Таврии и еще раз рассечь армию врага на 2 изолированные группировки — северную и южную.

Окончательный разгром северной группировки был возложен из войска правого крыла 4-го Украинского фронта — 5-ю ударную, 3-ю гвардейскую, 28-ю и 2-ю гвардейскую армии. Войска левого крыла фронта должны были очистить от врага Крым.

Вперед, к Никополю!

В ноябре 1943 г. войскам 4-го Украинского фронта удалось выйти к нижнему течению Днепра, за исключением района южнее Никополя, где неприятель создал прочную оборону на 120-километровом участке глубиной до 25-35 км. Этот участок получил наименование никопольского плацдарма. Здесь действовали 8 пехотных дивизий гитлеровцев, а вскоре подошли еще 2 танковые и 2 горнострелковые, объединенные в оперативную группу «Шернер».

30 декабря 1943 г. начальником штаба 3-й гвардейской армии был назначен генерал-майор Корней Григорьевич Ребриков, а генерал-майор Г. И. Хетагуров был переведен на ту же должность в 1-ю гвардейскую армию. В командование 266-й стрелковой дивизией вступил полковник Савва Максимович Фомиченко, бывший заместитель командира этой дивизии.

Преодолевая сопротивление неприятеля, войска 3-й гвардейской армии вышли на дальние подступы к Никополю с юга, точнее, подошли вплотную к никопольскому плацдарму. Справа был Днепр — граница с 3-м Украинским фронтом. Слева — 5-я ударная армия нашего фронта.

Ставка Верховного Главнокомандования потребовала от командующих войсками 3-го и 4-го Украинских фронтов разгромить никонольско-криворожскую группировку противника, овладеть этим важным районом Украины, имеющим большое стратегическое и экономическое значение.

10 января 1944 г. войсками 3-го Украинского фронта было начато наступление на апостоловском направлении{157}, а войсками 4-го Украинского фронта — на никопольский плацдарм{158}.

По первоначальному замыслу главная роль в ликвидации никопольского плацдарма отводилась 5-й ударной армии генерал-лейтенанта В. Д. Цветаева, в составе которой было несколько стрелковых дивизий. Из резерва Ставки ей были переданы 4-й гвардейский механизированный корпус генерал-лейтенанта Т. И. Танасчишина и 19-й танковый корпус полковника Е. И. Шаврова{159}.

Для увязки действий с 5-й ударной армией к нам был послан офицер И. Ф. Сеничкин, успешно выполнивший задание.

В течение пятидневных ожесточенных боев ни 5-я ударная, ни 3-я гвардейская, ни другие армии успеха не добились. Тогда Ставка решила ликвидацию никопольского плацдарма возложить на 3-ю гвардейскую армию, передав ей 4-й гвардейский механизированный, 19-й танковый и 37-й стрелковый корпуса{160}, хотя они были сильно ослаблены в предшествовавших боях. К началу операции к нам, в 3-ю гвардейскую армию, приехал начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза А. М. Василевский. Он ознакомился с обстановкой и от имени Верховного Главнокомандующего дал указания о необходимости быстрейшего выполнения задачи, так как это связано с общим замыслом Ставки.

16 января 1944 г. 3-я гвардейская армия после получасовой артиллерийской подготовки и авиационного удара прорвала неприятельскую оборону на глубину до 6 км, но дальше продвинуться не смогла из-за упорнейшего сопротивления врага.

Когда мимо нашего наблюдательного пункта, на котором мы находились вместе с маршалом А. М. Василевским, провели до 4 тыс. пленных вражеских солдат и офицеров, Александр Михайлович сказал:

— Это разгром, тем более что раненых и убитых у противника, надо полагать, раза в 4 больше.

С наблюдательного пункта был хорошо виден бой на плацдарме.

— Не могу понять, почему такое упорство? — подосадовал маршал.

Меня волновал тот же вопрос. В этот момент к нам подошел начальник связи армии подполковник А. Я. Остренко и доложил:

— Товарищ Маршал Советского Союза! Вас вызывает по телефону товарищ Сталин.

— Пойдемте вместе, — сказал Александр Михайлович. — Наверное, будет крупный разговор.

Конечно, речь пойдет о нашем медленном наступлении. Правда, мы уже узнали от захваченных пленных и по документам, попавшим в наши руки, что Гитлер для защитников никопольского плацдарма установил двойной оклад, пообещав щедрые награды — отпуска на родину и другие меры поощрения тем, кто будет здесь стойко и упорно сражаться. Он потребовал любой ценой удержать плацдарм. Сюда же срочно были переброшены с других направлений 23-я танковая, 3-я горнострелковая и пополнены ранее здесь находившиеся 258, 79, 335, 302-я пехотные дивизии и другие соединения. Все это отчасти объясняло причину упорства гитлеровцев, но не давало исчерпывающего ответа на главный вопрос: какую цель преследует противник, ценою огромных потерь удерживая никопольский плацдарм?

Разговор маршала Василевского с Верховным Главнокомандующим продолжался 2-3 мин. и был прерван из-за повреждения провода вражеским снарядом, разорвавшимся близ наблюдательного пункта. Неисправность скоро устранили, и разговор возобновился. Вскоре Александр Михайлович, передавая мне трубку, сказал:

— С вами будет говорить Иосиф Виссарионович. Беру трубку. Я знал, что Сталин умел быть спокойным и даже в самой критической обстановке разговаривал ровно, без срывов.

— У аппарата Лелюшенко. Слышу голос Сталина:

— Здравствуйте, товарищ Лелюшенко. Что там у вас? Не удалось очистить плацдарм?

— Да, товарищ Сталин, не удалось. Огромные потери несут фашисты, но отчаянно сопротивляются и все время подбрасывают на плацдарм свежие силы.

— Никополь и его окрестности, товарищ Лелюшенко, богаты марганцем, а марганец имеет огромное значение для производства стали высокой прочности. В этом заключается причина отчаянного сопротивления гитлеровцев. Тем более что в Германии с марганцевой рудой дело обстоит плохо, у них ее попросту нет. Да к тому же и Крым Гитлер не хочет оставлять. Видимо, надеется с никопольского плацдарма оказать помощь своим отрезанным войскам. Вы не задумывались над тем, как бы быстрее решить эту задачу?

Я подумал, что этот вопрос, видимо, обсуждается в Ставке. У меня тоже были свои соображения, которыми я ранее поделился с Федором Ивановичем Толбухиным, и я ответил:

— Товарищ Сталин, мы наступаем на никопольский плацдарм в лоб, и нам приходится преодолевать обширные топкие приднепровские плавни, что требует значительных сил и времени. На мой взгляд, целесообразно было бы одновременно с наступлением 3-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта с юга нанести более мощный удар силами 3-го Украинского фронта с севера на Никополь — Марганец через Апостолово. Тем более что там Днепр уже форсирован, приднепровских плавней нет, и, таким образом, здесь, под Никополем, можно окружить противника, прижав его к Днепру, и уничтожить.

Сталин внимательно выслушал до конца, не перебивая, и в заключение сказал:

— Ваше соображение будет рассмотрено.

Теперь, когда опубликованы многочисленные документы и материалы, касающиеся второй мировой войны, ясными становятся причины отчаянного упорства гитлеровцев на ряде участков. Оказывается, Гитлер еще в марте 1943 г. заявил: «Что же касается никопольского марганца, то его значение для нас вообще нельзя выразить словами. Потеря Никополя (на Днепре, юго-западнее Запорожья) означала бы конец войны»{161}. Вот почему он приказал своим войскам здесь, под Никополем, сражаться насмерть.

Утром 17 января начальник штаба 4-го Украинского фронта генерал С. С. Бирюзов попросил меня к аппарату ВЧ и сказал:

— Вероятно, сегодня вы получите директиву от командующего фронтом о передаче 4-го гвардейского механизированного и 19-го танкового корпусов в состав 3-го Украинского фронта и о подготовке новой наступательной операции остающимися у вас силами. О целях и сроке начала наступления будет сказано в директиве фронта.

На следующий день мы получили директиву. Для подготовки новой операции командующий фронтом предоставил нам 10 дней. Осуществить ее предстояло силами 32-го и 34-го гвардейского корпусов{162}. Вновь пришлось военному совету, штабу армии и всему руководящему составу армии много и скрупулезно поработать, продумать все детали, учесть опыт предыдущих боев и организовать повторное наступление.

31 января 1944 г. после короткой, но мощной артиллерийской подготовки по узлам обороны противника еще до рассвета войска армии передовыми батальонами начали атаку. В этот день Ф. И. Толбухин сообщил, что одновременно на Никополь начнут наступление и войска 3-го Украинского фронта с севера через Апостолово.

Продвижение наше было медленным. Нам удалось прорвать неприятельскую оборону на глубину до 5 км на двух узких участках. Это вызвало новый прилив ярости у врага. Он начал оказывать исключительно упорное сопротивление наземными войсками при мощной поддержке авиации. На следующий день для наращивания удара мы ввели в действие главные силы армии.

Наступление в приднепровских плавнях в феврале, когда уже началась весенняя распутица, было крайне тяжелым делом, люди и лошади вязли в размокшем грунте, артиллерия отставала, минометы, пулеметы, боеприпасы и продовольствие солдаты несли н» плечах, увязая по колено в грязи. А те участки, где можно было пройти, враг заминировал и простреливал интенсивным огнем. Но, несмотря на все трудности, части 32-го и 34-го гвардейского стрелковых корпусов, 5-й гвардейской мотострелковой бригады{163} настойчиво продвигались вперед.

С большой благодарностью мы вспоминаем интенсивную поддержку с воздуха, которую осуществляли командир авиационного корпуса генерал-майор авиации Евгений Яковлевич Савицкий, ныне маршал авиации, командир 6-й гвардейской бомбардировочной дивизии полковник Григорий Алексеевич Чучев, командир эскадрильи В. Д. Лавриненков из 8-й воздушной армии генерала Т. Т. Хрюкина.

Чтобы не дать противнику возможности организовать оборону на последующих рубежах, вечером 3 февраля я уточнил задачи войскам: к утру 4 февраля 32-му стрелковому корпусу овладеть опорным пунктом Водяное, а 34-му гвардейскому стрелковому корпусу захватить опорный узел в районе с. Каменка. Это были ключевые позиции неприятеля на ближайших подступах к южному берегу Днепра, против Никополя. 5-й гвардейской мотострелковой бригаде с 4 февраля предстояло войти в подчинение командира 32-го стрелкового корпуса Д. С. Жеребина. К тому времени в состав армии прибыла 32-я отдельная гвардейская танковая бригада под командованием генерала М. З. Кисилева, ее танки мы использовали для непосредственной поддержки пехоты.

К исходу дня наши войска несколько продвинулись, но из-за сильного сопротивления неприятеля и размокшего после дождей и без того топкого грунта поставленную задачу выполнить не смогли. В ночь на 5 февраля наступление продолжалось. Дивизии первого эшелона 32-го и 34-го гвардейского корпусов ворвались в Водяное и Каменку, где завязали уличные бои.

Противник неоднократно переходил в контратаки, особенно в районе Каменки, и оказывал исключительно упорное сопротивление, используя танки «тигр». Чувствовалось, что на плацдарм он вновь подбросил новые силы, и прежде всего танки.

С учетом обстановки мной было принято решение в течение ночи на 6 февраля главными силами корпусов обойти населенные пункты, превращенные неприятелем в мощные узлы сопротивления, и вырваться к южному берегу Днепра. Для того чтобы рассечь боевые порядки противника и опередить его, была создана подвижная группа в составе 5-й гвардейской мотострелковой и 32-й отдельной танковой бригад. Перед ней была поставлена весьма ответственная задача: наступая в полосе 266-й стрелковой дивизии, вырваться вперед и, ударив с, северо-востока на Каменку и Водяное, выйти к Днепру и захватить переправы.

Тем временем наступление настойчиво продолжалось.

6 февраля 32-й стрелковый корпус захватил Водяное и частью сил наступал на западную окраину Каменки, оказывая содействие 34-му гвардейскому корпусу, 5-я отдельная гвардейская мотострелковая бригада совместно с 32-й танковой бригадой вели тяжелые бои с танками противника северо-восточнее Каменки. Здесь неприятель бросил в контратаку более 50 танков с пехотой, большинство составляли «тигры». Но наши танкисты и мотострелки не дрогнули и успешно отразили вражеский натиск.

В тот же день 59-я гвардейская стрелковая дивизия овладела населенными пунктами Михайловка и Карай-Дубина — в 2,5 км юго-западнее Никополя. Неприятель сразу почувствовал угрозу и начал перебрасывать сюда часть сил, ослабляя центральный участок. Тем временем на Никополь наступали с северо-востока войска 3-го Украинского фронта.

Вскоре по ходу боя мы поняли, что на плацдарме наши войска рассекли противника на отдельные группы. И тут же у меня мелькнула мысль настойчиво наступать, чтобы на плечах противника, поспешно отходящего, прорваться к реке, захватить у него переправочные средства, с ходу форсировать Днепр и освободить Никополь. Об этом еще раз было отдано приказание Н. И. Завьялову, М. З. Кисилеву и С. М. Фомиченко.

Таким образом, захват города мы возложили непосредственно на 266-ю стрелковую дивизию, 5-ю гвардейскую мотострелковую и 32-ю отдельную танковую бригады. Остальные дивизии должны были форсировать Днепр восточнее и западнее Никополя, чтобы взять противника в клещи.

В первой половине дня 7 февраля нам удалось достичь берега Днепра, уничтожив при этом более 3 тыс. неприятельских солдат и офицеров. Большое количество гитлеровцев было взято в плен, захвачено более 150 орудий и минометов, несколько десятков танков, а главное, были захвачены у противника переправочные средства. Враг оказался отрезанным.

Не ожидая полной очистки плацдарма, стремительным броском мотострелковый батальон 5-й гвардейской мотострелковой бригады майора Г. М. Надежкина захватил 138 исправных лодок на южном берегу Днепра — против завода «Большевик», подготовленных неприятелем для переправы своих войск. Поддержанный огнем 32-й танковой и 5-й отдельной гвардейской мотострелковой бригад полка подполковника И. Н. Веремея, батальон Надежкина в 18 час. 7 февраля начал форсировать Днепр. А в ночь на 8 февраля вся 5-я гвардейская мотострелковая бригада уже завязала бой за город. Рядом с ней на паромах форсировала Днепр и 266-я стрелковая дивизия.

К 4 час. утра 8 февраля бригада Н. И. Завьялова и 266-я стрелковая дивизия С. М. Фомиченко совместно с частями 6-й армии 3-го Украинского фронта овладели центром г. Никополя, 59-я гвардейская стрелковая дивизия Г. П. Карамышева продолжала главными силами форсировать Днепр в районе Карай-Дубина. В этом бою командир пулеметного взвода лейтенант А. Н. Фомин истребил более 50 гитлеровцев, обеспечивая продвижение подразделениям 179-го гвардейского полка подполковника М. Г. Дубовика. В районе Михайловки, рядом с дивизией Карамышева, действовала 243-я стрелковая дивизия Г. М. Склярова. На этом же направлении наращивала удар 61-я гвардейская стрелковая дивизия генерала Л. Н. Лозановича. Исключительно слаженно и результативно действовал артиллерийский дивизион под командованием капитана П. С. Горбачева. Он за считанные минуты уничтожил вражескую батарею и до 200 гитлеровцев. Я лично на месте вручил ему орден Красного Знамени.

Чтобы дать указание войскам о дальнейшем наступлении, мы с оперативной группой должны были переправиться на пароме в Никополь. На южном берегу, перед погрузкой на паром, неожиданный удар в грудь чуть не выбил меня из седла. Оказалось, что вражеская пуля попала в автомат, висевший у меня на груди, разбила приклад, но дальше не прошла.

Примерно к 6 час. утра мы были уже в центре города и там встретили командира 266-й стрелковой дивизии полковника С. М. Фомиченко, поблизости был и командир 5-й гвардейской мотострелковой бригады подполковник Н. И. Завьялов.

В Никополе их части захватили более 100 орудий и минометов, несколько танков, около 4 тыс. автомашин и много пленных.

Фашисты спешно отходили, точнее, в беспорядке бежали вдоль правого берега Днепра на запад. Вот где требовался стремительный нависающий удар с севера войск 3-го Украинского фронта, прежде всего его 8-й гвардейской армии, чтобы отрезать пути отхода неприятелю на запад и уничтожить всю его никопольско-криворожскую группировку, прижав ее к Днепру.

Поставив войскам задачу преследовать гитлеровцев, мы с группой офицеров выехали на свой наблюдательный пункт на западной окраине Никополя. В воздухе господствовали наши самолеты. По радио я доложил командующему 4-м Украинским фронтом генералу армии Ф. И. Толбухину об овладении Никополем и о поставленных задачах войскам на преследование отходящего врага.

Первыми форсировали Днепр и ворвались в Никополь воины из батальона Надежкина: рядовой А. Е. Михайлюченко, сержанты Н. М. Мартынов, А. И. Свечкарев, К. Н. Хохлов, И. И. Мирошниченко. Они вызвались добровольно идти первыми; вел подготовку и руководил форсированием Днепра сам командир батальона Надежкин. За выдающуюся храбрость, находчивость и доблестное выполнение боевой задачи всем им во главе с майором Г. М. Надежкиным было присвоено звание Героя Советского Союза.

Отважно действовали все воины 5-й гвардейской мотострелковой бригады. Вслед за Надежкиным в город устремились батальоны капитанов Аносова и Клушина и 322-й инженерный батальон майора Засимука. На соседнем участке почти одновременно с Надежкиным форсировал Днепр стрелковый батальон 1008-го стрелкового полка 266-й стрелковой дивизии старшего лейтенанта Е. И. Красуцкого. Дробя вражеские боевые порядки, батальон 7 февраля прорвался к южному берегу реки и захватил переправочные средства — лодки, бочки и паром. Командир дивизии С. М. Фомиченко приказал батальону Красуцкого форсировать реку.

В ночь на 8 февраля Красуцкий выделил из добровольцев боевую группу во главе со старшим сержантом Шевелевым. В нее входили старшие сержанты Юсупов и Садовой, рядовые Пушной, Соков и Кущ. У них было 2 противотанковых ружья и 2 пулемета, кроме того, все они были вооружены автоматами и гранатами.

Смельчаки ночью внезапно переправились через Днепр, уничтожили 2 вражеские огневые точки и дали сигнал к переправе. Сразу же начал форсировать Днепр весь батальон Е. И. Красуцкого. Противник открыл огонь, но не прицельный. В свою очередь, минометная рота лейтенанта Бурина повела огонь по противнику, поддерживая отважных бойцов. Уже через час батальон захватил плацдарм на противоположном берегу. Без промедления командир полка приступил к форсированию Днепра всеми силами полка и через 3 часа полк на правом берегу Днепра отразил 4 контратаки танков и пехоты противника, обеспечив плацдарм для всей дивизии.

Утром 8 февраля батальон Красуцкого сражался вместе с 5-й гвардейской мотострелковой бригадой, его воины водрузили красный флаг на одном из самых высоких зданий в центре города, возвестив этим жителям об освобождении Никополя.

На примере подвигов Евгения Красуцкого и других героев боев воспитывались тысячи солдат, сержантов и офицеров 3-й гвардейской армии. Через армейскую и дивизионную печать, боевые листки в частях и подразделениях, с помощью агитаторов весь личный состав узнавал о совершивших подвиги. Во многих частях и соединениях 3-й гвардейской армии большая часть личного состава были коммунистами и комсомольцами. Ряды партийных и комсомольских организаций постоянно пополнялись. Припоминается, как в 266-й стрелковой дивизии начальник политотдела дивизии в боевой обстановке вручил партийные билеты прославившимся воинам, только что принятым в партию, — командиру артиллерийского дивизиона капитану Клепандо, сержанту Хирову, ефрейтору Садыкову, рядовым Попову, Сенотрусову, Огаркову, Коневу и др.

Моральный и боевой дух армии был на высоком уровне. Это заслуга прежде всего партийно-политических работников, возглавляемых начальником политотдела армии полковником Г. А. Бойко и начальниками политотделов соединений, и заместителей командиров полков по политической части. Основная организующая роль в деятельности политорганов принадлежала члену военного совета армии генерал-майору Ивану Сазоновичу Колесниченко.

Немало сказано о подвигах пехотинцев, танкистов, летчиков и артиллеристов, и неоправданно скупо появляются строки о бойцах и командирах службы тыла. А ведь без материального обеспечения победить нельзя. День и ночь не знали отдыха член военного совета по тылу полковник А. Г. Лопатенко, начальник тыла армии генерал-майор П. Н. Пахазников, а также начальники тыла соединений и частей. То они спешат на передовую, чтобы лично узнать, чего не хватает для ведения боя солдатам и командирам, то на склады, чтобы проверить наличие запасов и срочно доставить их войскам или запросить из фронтовых органов снабжения все необходимое — это была их повседневная напряженная работа.

Мне хотелось бы с благодарностью отметить тружеников артиллерийского снабжения, руководимых полковником Карповым. Они под непосредственным огнем врага днем и ночью в условиях весенней распутицы через плавни подавали необходимое боеснабжение. Старательно и бесстрашно работали артиллерийский техник лейтенант В. А. Савинский из 176-го гвардейского стрелкового полка, артиллерийский мастер Москаленко и др.

А постоянная забота о раненых! Напомню в этой связи лишь отдельные случаи. Командир 295-го медико-санитарного батальона 266-й стрелковой дивизии майор Хахлин десятки раз выполнял сложные хирургические операции, спасая жизнь раненым воинам.

Медицинские сестры той же дивизии — Раиса Мишутина, Валентина Акименко, Надежда Кузоветова, Ольга Никонова — на своих плечах вынесли с поля боя более 200 тяжелораненых бойцов и командиров. А когда нужно было, они брали в руки автоматы или винтовки и заменяли выбывших бойцов.

А сколько героических поступков совершило местное население. Навсегда мне запомнился эпизод, когда школьницы Вера Черная, Галя Горобец, Лида Дидик, Валя Череп и комсомолец С. Н. Кулиниченко всю ночь и утром 8 февраля под огнем врага помогали нашим бойцам на переправе через Днепр в Никополь. Две из них при этом были ранены. А сколько девушек состояло в подпольных группах, в частности в той, которой руководил Л. А. Хлястиков! В с. Каменка (теперь Каменка-Днепровская), южнее Никополя. Наташа Пичугина, Аня Стрельцова, Зоя Продавцова и Елена Маслова под руководством Гараскина совершили несколько диверсий в тылу врага. В одной из ответственных и сложных операций комсомолки погибли как настоящие патриотки, боровшиеся за честь, свободу и независимость нашей Родины.

Отважно действовали партизаны, павшие смертью храбрых: Прохор Кононович Колесников, председатель коммуны «Путь незаможних», Моисей Павлович Семенов, первый председатель колхоза «Днепрострой», партизанка из с. Днепровка Вера Гавриловна Бесед-нова, Елизавета Израилевна Акимова, Анна Давыдовна Чудновская.

Всех патриотов нет возможности перечислить.

В Ивановке действовала партизанская группа, которую возглавлял А. Т. Лысый. В с. Большая Знаменка действовала подпольная комсомольская группа. Молодежь района свято хранит память о героях Никифоре Тараскине, Наташе Пичугиной, Лидии Беловой, Зое Продавцовой, Семене Борове. Там же действовала партизанская группа К. И. Баранова и группа парашютистов, возглавляемая сержантом Николаем Суховым. Патриоты не давали врагам покоя ни днем, ни ночью, громили их тылы, склады, совершали налеты на штабы и разрушали коммуникации.

Фашистскими палачами было замучено и расстреляно в Каменке свыше 1000 человек, 7200 советских граждан было угнано в Германию в рабство.

После освобождения Никополя мы с нетерпением ожидали приказа Верховного Главнокомандующего. Около полудня 8 февраля вижу со своего наблюдательного пункта в Никополе, что наш самолет По-2 очень низко подлетает к окраине города и делает круги над аэродромом. Предполагаю, что Ф. И. Толбухин шлет какое-то распоряжение, и верхом на лошади скачу к аэродрому. Самолет уже приземлился, и мне навстречу бежит подполковник А. Н. Строгий — офицер для особых поручений Маршала Советского Союза А. М. Василевского, с которым мы были давно знакомы. Примерно на расстоянии ста шагов он узнал меня, улыбнулся и вдруг, махнув рукой, побежал назад к самолету, сел в него и тут же взмыл в воздух. «Вот так номер, — подумал я, не находя объяснения происшедшему. — В чем же дело?»

Оказывается, А. Н. Строгий имел задание уточнить нахождение войск 3-й гвардейской армии, поскольку им не ставилась задача овладения городом. Увидев меня в Никополе, он все понял: «Раз командарм в городе — значит, тут и его войска». Вскоре после этого был дан салют и передан приказ Верховного Главнокомандующего с благодарностью войскам 3-го и 4-го Украинских фронтов. Я его храню как реликвию, это был исключительный случай в войсках Красной Армии: в один день, 8 февраля 1944 г., 3-я гвардейская армия получила за выполнение боевых задач от имени Верховного Главнокомандующего 2 благодарственных приказа и было дано 2 салюта: первый — за разгром противника на плацдарме, второй — за освобождение Никополя. Это была большая радость для всех нас. 266-я стрелковая дивизия была награждена орденом Суворова II степени, 59-я гвардейская и 243-я стрелковая дивизии и 5-я отдельная гвардейская мотострелковая бригада также были награждены орденами. Заслужили благодарность Родины 32-я танковая бригада М. З. Кисилева, 243-я стрелковая дивизия Г. М. Склярова{164}, 259-я стрелковая дивизия А. М. Власенко, 61-я гвардейская стрелковая дивизия Л. Н. Лозановича. Освобождением Никополя советские войска не только отбросили на запад сильную группировку войск врага и возвратили Родине важнейший промышленный центр с его ценнейшими запасами марганцевой руды, но и предрешили судьбу крымской группировки противника, ибо питать ее теперь можно было только морским путем, лишалась она и вообще какой-либо надежды соединиться с основными силами по сухопутью.

Сражаясь в сложных условиях, советские воины накапливали уменье побеждать сильного и коварного врага в специфической обстановке.

Особенно был важен опыт успешных ночных действий при освобождении городов, наступление через плавни во время весенней распутицы и форсирование такой крупной водной преграды, как Днепр, с ходу на переправочных средствах, захваченных у противника.

В ходе боев за Донбасс, города Запорожье и Никополь большое количество воинов было удостоено высоких государственных наград, а наиболее отличившимся присвоено звание Героя Советского Союза. За героизм, отвагу и искусство в боях многим соединениям было присвоено звание гвардейских, почетные наименования, вручены ордена.

Через некоторое время 3-я гвардейская армия должна была передать свои соединения в состав 3-го Украинского фронта, а ее управление выводилось в резерв Ставки.

Хотелось бы вспомнить теплыми словами своих боевых друзей по 3-й гвардейской армии, с которыми мы делили горечь неудач и радость побед от Сталинграда до Днепра — членов военного совета генерал-майора Ивана Сазоновича Колесниченко, генерал-майора Афанасия Григорьевича Лопатенко, начальника штаба армии генерал-майора Корнея Григорьевича Ребрикова, начальников политотдела армии полковника Георгия Александровича Бойко и полковника Арсения Ивановича Карамышева, командиров корпусов Ивана Никитовича Руссиянова, Дмитрия Сергеевича Жеребина, Николая Матвеевича Маковчука, Василия Михайловича Баданова, Михаила Ивановича Запорожченко, Сергея Федоровича Горохова, Владимира Степановича Потапенко и всех командиров соединений, частей и подразделений, сержантов и солдат, храбро сражавшихся в рядах 3-й гвардейской армии.

Особо мне хочется сказать теплые слова о Дмитрии Ивановиче Рябышеве, беззаветно храбром, способном воине и талантливом командире. Мы были знакомы еще со времен гражданской войны по 1-й Конной армии, где он был командиром 21-го Доно-Ставропольского полка, а я — младшим командиром в этом полку. Он пользовался у нас непререкаемым авторитетом и всеобщим уважением.

7 марта 1944 г. меня пригласили к себе командующий фронтом генерал Ф. И. Толбухин и член военного совета фронта генерал Н. Е. Субботин. Они сообщили мне, что меня вызывают в Ставку для получения нового назначения, и поблагодарили за успешное выполнение задач.

Вечером я уже был в Ставке. И. В. Сталин объявил, что я награждаюсь орденом Богдана Хмельницкого I степени, и предложил мне принять командование 4-й танковой армией, которая в это время вела наступление в составе 1-го Украинского фронта на Правобережной Украине.

10 марта я вступил в командование 4-й танковой армией, сражавшейся в районе населенных пунктов Волочинск, Фридрихувка — между Проскуровом и Тернополем.

Дальше