Передышка
В Мариинске и в прилегающих к нему деревнях 27-я дивизия расположилась на отдых. Одной из основных задач была борьба с тифом. Здесь эпидемия достигла наивысшей точки. Почти вся дивизия переболела тифом. Только каким-то чудом избежал его я. Может быть, туберкулезная палочка, поселившаяся в моем организме, пожирала тифозную бациллу. А может быть, что-нибудь другое было этому причиной.
Много бойцов унесла болезнь. Тиф вывел из строя едва ли не больше людей, чем бои с колчаковцами. В 1-й бригаде, например, ежедневно заболевало 15–20 человек{159}. Начальник санитарной части дивизии доктор Гурьянов вместе с военным комиссаром этой части Я. И. Ершовым и медицинским персоналом затратили очень много труда для борьбы с эпидемией, Путем организации госпиталей, банно-прачечных отрядов, частой смены белья, рядом профилактических мероприятий удалось в конце концов побороть и этого врага.
Перед дивизией встал ряд новых задач. Впервые хозяйственные части полков получили возможность навести порядок в своем хозяйстве и наладить отчетность, а начальник дивизии — более точно учесть материальную часть.
Объезжая полки, мы с Путной увидели, какое обилие разных запасов имелось там. Недостатка не было ни в вооружении, ни в продуктах питания. Ни на одном [253] участке пути, пройденного дивизией, бойцы не были так хорошо одеты и обуты, так сыты, как в Мариинске. И все это за счет Антанты. В связи с этим было бы уместно привести здесь некоторые итоговые цифры захваченных 27-й дивизией на Восточном фронте трофеев.
Взято в плен: солдат — 100 тысяч, офицеров (в том числе и генералов) — более 3 тысяч. Захвачено: бронепоездов — 17, бронеавтомобилей — 7, орудий — 367, пулеметов — 1541, винтовок — 50 тысяч, снарядов — 3 500 500, патронов — 10 500 тысяч, паровозов — 463, вагонов — 11570, большое количество вагонов с ценным имуществом (артиллерийским, инженерным, санитарным) в Омске, на железнодорожных путях от Омска до Ново-Николаевска (до 190 эшелонов), на станциях Тайга и Мариинск; интендантские склады в Казани, Челябинске, Омске, Ново-Николаевске; обозы противника в Бугульме, на станции Драгунской и в городе Каинске.
Перечень этих трофеев далеко не полный.
Время передышки начальник дивизии использовал для подведения итогов боев и походов — в каждом полку он провел беседы с командным, административным и политическим составом. В ходе бесед он также останавливался на тех недостатках, промахах и ошибках, которые были допущены в отдельных случаях. На положительных и отрицательных примерах из опыта частей 27-й и 26-й дивизий Путна учил, как надо и как не надо действовать в условиях гражданской войны.
Вместе с Путной мы вновь встретились с военными комиссарами бригад и полков, политруками батальонов и рот, секретарями ячеек и провели с ними беседы на различные политические темы. Мы обсуждали задачи политического воспитания бойцов в мирной обстановке, политического просвещения среди местного населения в селах и деревнях, где были расквартированы воинские части. Большое внимание уделялось вопросу об отношении красноармейцев к крестьянам, об оказании помощи тем из них, которые больше всех пострадали от колчаковцев.
— Надо, чтобы наш боец своим поведением был совершенно не похож на колчаковского солдата, чтобы сибиряки видели в нем гуманного, культурного представителя Красной Армии и Советской власти, своего защитника, брата и друга, — говорил Путна. [254]
Объезды частей дивизии и беседы в бригадах и полках дали много полезного как командирам и политработникам частей, так и командованию дивизии. Обмен опытом обогатил и тех, и других. Так прошел месяц.
А тем временем на востоке, за Иркутском, продолжались бои с белогвардейскими силами, воодушевляемыми и богато снабжаемыми американскими и японскими империалистами. Они все еще надеялись приостановить наступление Красной Армии и оставить за собой хотя бы Дальний Восток, В помощь авангардным частям Красной Армии Реввоенсовет решил перебросить в феврале 1920 года из района Мариинска 27-ю дивизию. Штаб дивизии получил указание осуществить нужную подготовку к такой переброске. Штаб сообщил об этом командирам бригад:
«Телеграмма. Передать в присутствии ответственного дежурного. Совершенно секретно. Комбригам 1, 2 и 3. Копия начартдиву.
1) С 3 февраля начнется переброска нашей дивизии по железной дороге к авангардным частям армии на восток.
2) Командирам бригад к 3 февраля закончить обучение частей, воспитать прибывшие пополнения, привести в порядок обозы, подтянуть тылы и учреждения. За время стоянки интенсивно вербовать добровольцев (количество добровольцев на бригаду разрешено принять до тысячи человек).
3) Начартдиву к тому же времени привести в полный порядок артиллерию, обращая особое внимание на приведение в порядок орудий, конского состава. Закончить установку всех батарей на сани. Начдив Путна. Военком А. Кучкин. 22 января 1920 года»{160}.
Однако потом Реввоенсовет отменил свою директиву, и дивизия осталась на прежнем месте. Передышка продолжалась. Политический отдел дивизии, пользуясь предоставившейся благоприятной обстановкой, начал приводить в порядок свои дела, повысил уровень своей работы (до этого указанная работа сводилась главным образом к созданию ревкомов в тылу, политическая же пропаганда в самой дивизии носила эпизодический характер). Численность политотдела была незначительной, а тут еще [255] стал свирепствовать тиф. Начальник отдела В. Е. Цифринович, сменивший Т. Дерибаса, выбыл из строя еще в пути на Ново-Николаевск. С большим трудом его удалось вылечить, но в дивизию он так и не вернулся{161}.
В Мариинск политотдел армии прислал несколько политработников, в том числе и нового начальника политотдела дивизии Бирилло. Некоторые комиссары и политруки дивизии были переведены в аппарат политотдела дивизии. Все эти мероприятия способствовали укреплению политотдела.
Однажды начальник политотдела явился ко мне с жалобой от секретарей партийных ячеек и председателей партийных коллективов на военкомов частей, которые не заботились о создании благоприятных условий для ведения партийной и политико-просветительной работы. В целях устранения этих недостатков всем военкомам частей 27-й дивизии было разослано следующее циркулярное распоряжение:
«Поступающие сведения с мест говорят о том, что ячейки и коллективы РКП в смысле материальном очень слабо обслужены, не имеют подвод, необходимых для перевозки своего имущества, как-то: канцелярия, библиотеки и т. д., что весьма отражается на их работе и ведет к потере имущества. Вообще замечается, что военкомы не принимают необходимых мер для возможного улучшения работы политических и культурно-просветительных организаций, мало заботятся о предоставлении им лучших помещений, вообще об улучшении материальных условий их работы, тем самым не исполняя своих обязанностей.
Почему предписывается всем военкомам по получении сего принять за постоянное правило заботиться:
1) О предоставлении под клубы, библиотеки, канцелярии коллективов, ячеек возможно лучших помещений.
2) О предоставлении в распоряжение ячеек, коллективов, библиотек и т. д. необходимого им количества подвод в нужный момент.
3) Помогать этим организациям в снабжении их бумагой, канцелярскими принадлежностями и другими материалами, необходимыми для их работы. [256]
Нарушение этих пунктов будет рассматриваться как нерадение, и виновники будут наказаны соответствующим образом. Военкомдив 27 Кучкин. Врид Завподив 27 Бирилло. 26 февраля 1920 года»{162}.
Это распоряжение заставило военкомов уделять партийным организациям частей больше внимания.
При новом начподиве улучшилась структура политотдела дивизии. Отныне он состоял из четырех частей: организационной, крестьянской, культурно-просветительной и хозяйственной. Была выработана организационная схема партийных ячеек в частях дивизии (несколько ячеек составляли коллектив); созвано совещание комиссаров и политработников, на котором они смогли познакомиться с этими схемами.
В конце января на партийных собраниях частей дивизии выбрали делегатов на армейскую партийную конференцию, созывавшуюся политотделом 5-й Армии. Все это способствовало оживлению партийной жизни и повышению активности членов партийных ячеек, развитию их политического сознания.
Аппарат политотдела стал более гибким и подвижным. Его работники стали часто выезжать в полки и деревни и проводить там политическую работу среди красноармейцев и местного населения. В Народном доме Мариинска устраивались лекции, которые периодически читали военкомдив, завподив Бирилло, начдив Путна и другие.
Среди красноармейцев была развернута широкая агитационная кампания за вступление в ряды РКП (б). Партийная неделя, проведенная только в трех бригадах, дала около 1500 новых членов партии. Всего же с декабря по март в партию было принято около 2 тысяч человек{163}.
Чаще стали проводиться собрания партийных ячеек, на них присутствовали и беспартийные красноармейцы. Политотдел дивизии провел большую работу по организации ревкомов в Мариинском уезде. Разоренным крестьянам была оказана материальная помощь. В городе и деревнях проводились субботники. Первый такой субботник был устроен 3 февраля на железнодорожной [257] станции: грузились, разгружались и ремонтировались вагоны, территория очищалась от мусора и завалов. Инициатором этого патриотического почина выступил партийный коллектив штаба дивизии. Незадолго до субботника он созвал общее собрание коммунистов штадива и поставил на нем вопрос об устройстве субботника. Собрание единодушно высказалось за субботник.
Через день-два на некоторых улицах появилось напечатанное на машинке объявление:
«Согласно постановлению общего собрания коммунистов коллектива штаба о субботниках, президиум назначает первый коммунистический субботник завтра, 3 февраля.
Работы будут производиться на станции Мариинск. Сборный пункт — в Народном доме в 11 часов местного времени.
Все коммунисты и записавшиеся в партийную неделю обязаны явиться. Неявившиеся представляют президиуму уважительные причины.
Приглашаются на субботник и все желающие.
Президиум коллектива: Галкин, Жиров, Пантелеев»{164}.
Вышли на субботник почти все работники штаба во главе с начдивом и военкомдивом. Остались только дежурные и те, кому нездоровилось. Вышла комендантская команда. Присоединились некоторые жители города. С оркестром, песнями двинулись из Народного дома на станцию. Колонна состояла из нескольких сот человек. С большой охотой занялись бойцы мирным созидательным трудом.
— И руки, и душа так и тянутся к любимой работе, — говорил уфимский железнодорожник Дмитрий Чудинов, ставший к тому времени комиссаром штаба дивизии. С большой охотой и увлечением занимался он починкой паровоза.
Субботник продолжался несколько часов. Усталые, но с хорошим настроением возвращались бойцы к себе.
Так было положено начало субботникам, распространившимся потом по всей дивизии.
Отдыхать бойцам было некогда. Борьба за революцию продолжалась, но она приняла иные формы. [258]
Находясь в резерве, командный и политический состав дивизии уделял много внимания воспитанию партизан, борьбе с отрицательными явлениями в их среде. Ни для кого не было секретом, что в некоторых партизанских отрядах был еще слаб дух сознательной и пролетарской дисциплины, слишком слаба партийная прослойка. Разлагающее влияние на партизан оказали перебежчики из вражеской армии. Видя, что колчаковщина гибнет, эти элементы бежали в партизанские отряды. И делали они это не по идейным каким-то мотивам, а лишь для того, чтобы спасти свою шкуру. Среди них были и уголовники, вносившие в партизанское движение дух анархизма. Такие отряды вырождались в бандитские группы и подпадали под руководство сомнительных людей, далеких от понимания целей революции и задач Советской власти. С одним из таких партизанских отрядов во главе с П. К. Лубковым 27-я дивизия встретилась в районе Мариинска. Это был сильный отряд, насчитывавший около 500 человек. Как же получилось, что Лубков стал партизаном? Когда окончилась первая мировая война, он вернулся из германского плена в родное село Святославки Мариинского уезда. Случилось так, что колчаковцы отобрали у него лошадей и лес, который он нарубил без разрешения колчаковского начальства. Мало того, за порубку леса он был еще наказан плетьми. Обиженный Лубков решил мстить. Он стал собирать вокруг себя таких же, как и он, недовольных. Образовался отряд, который белые стали преследовать. Лубков ушел в тайгу и оттуда стал нападать на колчаковские части севернее станции Мариинск.
После того, как Мариинский уезд был очищен от кодчаковской армии и повсюду организовались ревкомы, местное население и партизаны были ознакомлены инструкторами политотдела дивизии, комиссарами полков, бригад, политруками рот с порядками в Советской республике.
Выяснилось, что некоторые партизаны грабили крестьян, накладывали на них контрибуцию, держали население в страхе. Крестьяне просили оградить их от незаконных действий таких партизан. Об этом стало известно Путне.
Он приказал партизанским отрядам или влиться в Красную Армию, или разоружиться. [259]
Приказ начдива гласил:
«Срочно — секретно, боевое. Комбригам 1, 2 и 3. Гор. Мариинск. 24 января 1920 г.
Несмотря на определенный приказ Реввоенсовета 5, что на территории освобожденной от колчаковского владычества могут существовать воинские части лишь как части регулярной Рабоче-Крестъянской Армии и все бывшие партизаны, желающие принять дальнейшее участие в борьбе за дело революции, обязаны немедленно явиться в ближайший штаб Красной Армии, наблюдаются случаи, что в районах, прилегающих к нашему расположению, оперируют разные отряды и под предлогом введения коммунистического порядка творят разные бесчинства и беззаконие, зачастую прикрываясъ высоким именем Красной Армии или партизанских коммунистических отрядов. Эти шайки подрывают у населения уважение к Рабоче-Крестьянской Красной Армии и приносят вред революции.
Приказываю: всем командирам и комиссарам в случаях повторения таких явлений в местности, прилегающей к району расположения войск, без особого на то указания принимать самые решительные меры к задержанию виновных, обезоружению и предайте суду Ревтрибунала. Кроме того, указываю, что никаких самочинных формирований местных отрядов или частей не должно быть, и в случаях попытки под видом партизанских или других отрядов производить формирование лицами, не уполномоченными на это высшей Советской властью Сибири — виновных задерживать и направлять в штадив. Начдив 27 Путна. Военком А. Кучкин»{165}.
В этом отношении начдив выполнял постановление Реввоенсовета 5 от 2 декабря 1919 года, в котором говорилось: «Пополнять партизанами основные дивизии, не допускать существования отдельных партизанских отрядов»{166}.
Получив приказ начальника 27-й дивизии, отряды партизан, находившиеся в районе Мариинска, частью разоружились, сдав оружие органам Советской власти, частью разошлись по домам с оружием в руках. Последние продолжали бесчинствовать. Не хотел разоружаться и Лубков. Партизаны отряда с его ведома и приказания заставляли [260] окрестных крестьян везти в отряд хлеб и фураж для якобы организуемого Лубковым полка партизан, который должен влиться в Красную Армию. Население не верило Лубкову и отказывалось выполнять его приказы. Тогда Лубков прибегал к жестоким наказаниям: тех, кто пытался ему не подчиниться, он порол. Крестьяне и местные ревкомы стали обращаться к частям 27-й дивизии с просьбой защитить их от этих бесчинств.
Путна послал категорический приказ Лубкову сдать оружие в 24 часа, но он этого не сделал.
— Немедленно разоружить и арестовать Лубкова! — таков был приказ начальника дивизии.
За неподчинение Советской власти и творимые беззакония Лубков был арестован и предан суду Революционного трибунала 27-й дивизии. Лубков обвинялся еще и в контрреволюционной агитации: он рассылал своих партизан, разъезжал сам по деревням и призывал крестьян не подчиняться местным ревкомам, не признавать никого, кроме его — Лубкова. На Советскую власть он клеветал, а о военных комиссарах отзывался самым непристойным образом.
Спустя некоторое время после ареста Лубкова ко мне явилась группа коммунистов Мариинской организации с просьбой помочь освободить Лубкова. Они заявили, что партизаны заволновались и может получиться неприятность. Я отказал в просьбе этих коммунистов и попытался разъяснить им, что они неправильно поступают, беря под защиту Лубкова. Тогда они подали в уездный партийный комитет заявление с просьбой об освобождении Лубкова из-под ареста.
Комитет Мариинской организации РКП(б) созвал 24 февраля 1920 года экстренное заседание, пригласив подавших заявление, а также ответственных работников дивизии — членов РКП(б). Заседание было бурным. Сторонники Лубкова горячились, доказывая, будто по отношению к нему допущена несправедливость.
— Ведь Лубков имеет большие заслуги перед революцией, — доказывали они. — Он достоин не ареста, а награждения. Тут просто недоразумение.
Некоторые даже грозили:
— Как бы не восстал весь Мариинский уезд в защиту Лубкова. Он пользуется у крестьян огромной популярностью. [261]
Пуйкан, заместитель начальника особого отдела 27-й дивизии, возразил им:
— Пользовался, а теперь крестьяне настроены к нему враждебно.
Сторонники Лубкова не унимались.
Коммунисты из штаба дивизии, в том числе Путна и я, твердо стояли за предание Лубкова суду. Нас поддерживало большинство членов укома РКП(б).
После всестороннего обсуждения вопроса была принята резолюция, к которой присоединились и подавшие заявление коммунисты. Ее текст гласил:
«Заслушав заявление группы коммунистов по вопросу о желательности освобождения из-под ареста партизана Лубкова П. и выдержки из обвинительного материала по делу Лубкова, данные председателем Революционного трибунала 27-й дивизии тов. Галкиным, комитет совместно с группой, подавшей заявление, единогласно постановил:
1) Признать партизанскую деятельность Лубкова с его отрядом в прошлом против колчаковской армии большой заслугой перед революцией и РСФСР.
2) Действия Лубкова по отношению к местному крестьянству и представителям Советской власти в лице местных ревкомов, требованиям коих не подчинялся Лубков, за что и был арестован и предан суду Военно-революционного трибунала дивизии, считать преступными по отношению к революции, Советской власти и интересам местного крестьянства. Поэтому, несмотря на заслуги Лубкова перед революцией в прошлом, мнения и действия трибунала по отношению к Лубкову поддержать, считать их вполне правильными, отвечающими духу времени.
3) Немедленно поднять политическую работу печатно и устно среди рабочих и крестьян Мариинского уезда за настоятельнейшую необходимость ликвидации партизанских отрядов и партизанщины, существование которых теперь, когда Сибирь очищена от колчаковской армии и власть в Сибири перешла в руки рабочих и крестьян, считать в высшей степени вредными, дабы не повторилась в Сибири, на радость контрреволюции, история украинской махновщины.
Только регулярная Красная Армия, где место честным партизанам, желающим продолжать добивать до конца контрреволюцию, только она — Красная Армия — способна [262] уничтожить все вооруженные силы контрреволюции и продолжить путь в царство коммунизма»{167}.
Лубкова судили. Он покаялся, просил снисхождения и обещал исправиться. Его присудили к условному расстрелу. По поводу ареста Лубкова в органе политотдела 5-й армии «Красный стрелок» 25 марта 1920 года была напечатана моя статья. Редакция газеты дала к ней такое заключение:
«От редакции. Мы охотно печатаем статью тов. Кучкина о причинах ареста партизана Лубкова, имеющего в прошлом довольно большие заслуги перед революцией.
Почему теперь Лубкова будет судить суд Военно-революционного трибунала? Потому что Лубков забыл свое славное прошлое, забыл свой долг перед революцией и сделался разбойником, насилующим крестьян.
Что должен был Лубков сделать? Всякий скажет, что если бы он был действительным революционером, то он пошел бы в Красную Армию. Но Лубкову не понравилась революционная дисциплина в Красной Армии. Он предпочел разбой, грабежи, контрибуции мирному труду крестьянина в родной деревне, куда он мог вернуться.
Конечно, Советская власть с такими шутить не будет, пусть будут у них какие угодно заслуги перед революцией»{168}.
Но Лубков обманул. Он не успокоился и слово не сдержал: он организовал полк и поднял восстание против Советской власти. Лубковщина была разбита, а сам он казнен.
Во время пребывания в Мариинске 27-я дивизия за ее боевые подвиги была награждена Советским правительством Красным знаменем.
От Волги до Енисея — таков путь 27-й дивизии. После поражения под Уфой она в течение восьми месяцев с боями прошла 5 тысяч километров. На этом великом пути были и поражения, и победы. Каждый раз дивизия оправлялась от ударов, подтягивалась, напрягала свои силы и вновь побеждала. Много ее сынов погибло на этом великом пути. На равнинах Поволжья, в Уфимской губернии, в высоких горах Уральского хребта, в безбрежных сибирских степях, в сибирской тайге, в реках Белой, Уфе, Тоболе, Ингаме погибли лучшие бойцы. Земля, вода, снега обагрены их кровью. [263]
Сколько раз менялся состав дивизии: вместо выбывших из строя приходило новое пополнение, однако мощь 27-й дивизии всегда оставалась непобедимой. Старые бойцы учили новых, традиции передавались от одних к другим. Костяк дивизии — ее ветераны — красноармейцы, командиры, комиссары, политруки и политработники — сумели сами воспитаться в ее рядах и воспитать тысячи новых бойцов. Как бы тяжело ни бывало, они всегда находили в себе силы для свершения новых героических подвигов. Ни ураганный артиллерийский огонь, ни свинцовый град пуль, ни штыковой удар, ни сеющие смерть бронепоезда и броневики — ничто не могло остановить бойцов 27-й дивизии в их победном шествии на восток. На долю дивизии пришлись самые тяжелые участки фронта, однако, воодушевленные идеей пролетарской революции ее бойцы громили колчаковскую армию, не давая ей опомниться от поражений.
Боевые подвиги дивизии не остались незамеченными. О них знали в Центральном Комитете партии, Совнаркоме, возглавляемом Лениным, Реввоенсовете Республики. За эти подвиги полки 27-й дивизии были награждены почетными Красными знаменами, а отдельные ее бойцы — орденами Красного Знамени, золотым оружием, часами и другими ценными подарками.
Первое Красное знамя было получено от ВЦИК с грамотой, в которой говорилось:
«Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов в ознаменование исполнения 27-й стрелковой дивизией своего долга перед социалистическим отечеством в бою против его врагов, за взятие Омска, вручает ей от лица центрального органа Советской республики боевое знамя в знак тесной связи со всем рабочим классом и в его борьбе за торжество коммунизма.
Председатель ВЦИК М. Калинин.
Секретарь ВЦИК В. Аванесов.
15 ноября 1919 г.
№ 10137/м»{169}. [264]
15 февраля 1920 года красноармейцы из всех частей дивизии были выстроены шпалерами на главной улице города Мариинска. Несмотря на сильный мороз, население города и деревень явилось на торжество вручения 27-й дивизии Красного знамени.
С большой наградой дивизию приветствовали представитель ВЦИК, реввоенсоветов республики и 5-й армии, местных властей, партийных организаций, крестьян.
Сердца бойцов радостно бились при виде взметнувшегося на древке Боевого Красного знамени. Они клялись под этим знаменем, что не выпустят его из рук, что оно будет реять над их головами до полной победы над врагами Советской республики. И эту клятву они сдержали.
15 декабря 1920 года от имени рабочих и крестьян Сибири 27-й дивизии было вручено представителями Сибирского революционного комитета почетное Красное знамя и следующая грамота:
«Сибирский революционный комитет на заседании от 3 июля 1920 года в ознаменование героических подвигов, вошедших в историю революции, доблестной 27-й дивизии, совершившей великий поход от берегов Волги до Енисея и ценой тяжких трудов и гибели лучших сынов Советской России, освободивших рабочих и крестьян Сибири из-под ига капиталистов и помещиков, постановил поднести родной дивизии почетное Красное знамя»{170}.
Получили Красные знамена наиболее отличившиеся полки 27-й дивизии: 235-й Невельский, 238-й Брянский. 240-й Тверской, 241-й Крестьянский, 242-й Волжский. 243-й Петроградский и 2-я тяжелая батарея.
В Мариинске мы праздновали вторую годовщину создания Красной Армии. Это было 23 февраля 1920 года. За два года до этого Совет Народных Комиссаров издал декрет об организации Красной Армии, чтобы отстоять Советскую республику, окруженную со всех сторон вооруженными силами мировой буржуазии. Ее наемниками были белогвардейцы. Мировая буржуазия смеялась тогда над этим декретом. Ее пресса называла декрет мыльным пузырем, а верные слуги буржуазии — меньшевики и эсеры — утверждали, будто история свидетельствует о том, что для создания крепкой армии требуются десятилетия. [265] Если же большевики и создадут армию, то она не выдержит первого же удара вышколенной армии западных держав.
Однако пророчества врагов пролетарской революции не сбылись. Именно они-то и лопнули как мыльный пузырь.
«Наши враги, — писал я тогда в статье по поводу второй годовщины Красной Армии, — не подметили самого главного — стального хребта Красной Армии, то есть того, что она строилась из одного материала — из рабочих и трудовых крестьян, спаянных одними интересами, одним неудержимым стремлением уничтожить своих классовых врагов — помещиков, фабрикантов, банкиров — и перестроить жизнь и общественные взаимоотношения на новых началах — социалистических»{171}. [266]
Итак, в Мариинске мы отмечали вторую годовщину со дня рождения Красной Армии. 23 февраля состоялся митинг. Несмотря на сильный мороз, народу собралось много. Тут были и красноармейцы, и партизаны, и жители города. Митинг открыл председатель Мариинского ревкома А. К. Сорокин, а я выступил с речью.
Закончил я призывом:
«Крепче сожмем винтовки в своих руках! Спаянные рядами, под красным знаменем труда, с пением «Интернационала» победно двинемся в новый, коммунистический мир, уничтожая на своем пути защитников ненавистного капиталистического строя!»{172}.
Митинг ответил громким «Ура!»
После меня выступили Путна, Галкин, представитель Мариинского партийного комитета и другие. Во всех речах звучала одна главная мысль — Советский строй непобедим, мы возглавим мировую революцию, которая сметет капитализм.
После отдыха в Мариинске 27-я дивизия в конце февраля 1920 года на основании приказа командарма 5 начала передислоцироваться на юг Восточной Сибири, в Минусинский уезд. Соображений в пользу такой переброски было несколько. Надо было прежде всего поставить крепкий заслон против вылазок белых банд атамана Семенова, действовавших в Монголии. Немало вреда и зла причиняли енисейским крестьянам многочисленные бандитские группы из бывших колчаковцев, объявившие себя партизанскими отрядами и не желавшие приступать к честной трудовой жизни. Задача дивизии состояла в том, чтобы навести порядок в Минусинском уезде, укрепить там органы Советской власти, а заодно помочь крестьянам, особенно бедноте, подняться на ноги, восстановить свое хозяйство. Большое значение имело и то обстоятельство, что юг Сибири был богат хлебом и скотом. Дивизия могла не только сама прокормиться, но и организовать отправку хлеба в голодающие центры страны. Из Мариинска в Минусинский уезд мы отправились в начале марта 1920 года. Ехали на санях. Подводы брали у местных жителей — крестьян. Они хорошо оплачивались, и поэтому крестьяне охотно ехали в качестве [267] подводчиков. В деревнях через каждые 30–40 километров подводы менялись. 5 марта штаб дивизии был в селе Ужурское, а 14 марта — в селе Бараитское{173}.
В Минусинск ехали по Енисею. Замерзшая река представляла собой хорошую ровную дорогу, сани легко скользили по льду.
— Эх, жаль, что коньков нет. Вот покатались бы! — шутили красноармейцы комендантской команды.
— Да, но лучше бы на лыжах, чем на коньках.
Дорога была длинная, 500-километровая. Естественно, что в таком походе много было рассказано всяких историй, анекдотов, шуток и спето множество песен, веселых и грустных.
По пути следования штаб дивизии остановился в большом селе Абаканском, а части дивизии — в близлежащих деревнях. Была объявлена краткая передышка от утомительного многокилометрового похода.
Абаканские крестьяне встретили нас радостно, приветливо. Жили они богато и кормили бойцов на славу. Да и выгодно было кормить, так как красноармейцы щедро платили.
— Зверья много расплодилось за время войны, — жаловались мне крестьяне, — Волки нападают на скот и даже на людей. Зайцы пожирают овощи, гложут деревья, губят лес (их столько, что ходят стадами). Хоть бы вы немного постреляли их, ведь нам стрелять нечем.
Путна и я согласились пострелять. Ружья охотничьи мы в свое время захватили в качестве трофеев. Мне, например, досталось двуствольное зауэровское ружье с двумя кольцами{174}. Оно было найдено в Петропавловске в доме купца, в котором квартирьеры штаба дивизии отвели мне жилье. В большом чулане был обнаружен склад оружия: тут были винтовки, берданки, сабли и охотничьи ружья. Оружие было передано в комендантскую команду, а охотничьи ружья разобрали работники штаба. Были у нас и порох, и пистоны. Одним словом, имелось все, что требуется охотнику.
Рано утром мы вышли из дому. Верстах в двух протекала не то речка, не то ручей, покрытый глубоким снегом. [268] На берегах росли тальник и разный мелкий кустарник. В нем и прятались, по словам абаканцев, зайцы. Охотников собралось человек 10. Мы решили образовать круг и, постепенно смыкаясь, взять зайцев в кольцо. Двигались с гиканьем, спугивая зайцев. Результат оказался просто поразительный: сотни зайцев, как стадо белых козлят, стали выскакивать из кустарников на чистую ложбинку. Я вначале не мог стрелять от удивления и любовался их прыжками в снегу. Зайцы метались в разные стороны, стараясь вырваться из кольца. Некоторые вырывались, а многие остались лежать на снегу. В общей сложности набили мы около сотни зайцев, так что лакомились ими несколько дней. Часть зайцев отдали в комендантскую команду.
Передохнув, дивизия двинулась дальше по Енисею. Штаб дивизии оставил село Абаканское 29 марта{175}. Несмотря на то, что уже кончился первый весенний месяц, на Енисее еще стояли сильные морозы. Но всем было тепло, так как были одеты в теплые полушубки или шубы, обуты в валенки или унты, взятые на колчаковских базах. Мне особенно было тепло. Я ехал в архиерейской повозке, представлявшей собой миниатюрный деревянный домик на санях. В нем были два окошечка, по одному справа и слева, с занавесками, и дверца. У задней стенки имелось сиденье наподобие диванчика. Внутри этого домика было тепло от собственного дыхания. На мне была оленья доха, а подкладкой служил кенгуровый мех, на ногах — белые с красной вышивкой «мензелинские» валенки. В общем мне не был страшен даже 60-градусный мороз. Едешь и дремлешь, а пара сытых гнедых лошадей, запряженных цугом, мчит тебя по замерзшему Енисею...
Иногда, когда немного теплело, я вылезал из «архиерейки», садился верхом на коня и ехал в компании с Путной и Шаранговичем. Природа вокруг нас была изумительная: по берегам высились могучие деревья, покрытые инеем. На солнце они переливались мельчайшими звездочками. Искрилось белое покрывало могучей реки... Хорошо было в мирной тиши любоваться могучей сибирской природой! [269]
Общий порядок, поддерживавшийся во время похода, изредка нарушался некоторыми недисциплинированными бойцами. Они порой оскорбляли жителей сел и деревень, брали у них продукты, фураж и живность и не платили денег. В этом отношении особенно «отличались» бывшие партизаны, привыкшие брать у крестьян продукты бесплатно. Пришлось снова давать указания об усилении воспитательной работы. 19 марта за моей и завподива подписями ушла телеграмма военкомам бригад, артиллерии, отделу снабжения, начальнику особых отрядов с требованием пресечь подобные безобразия. В телеграмме говорилось, что надо «убеждать крестьян, что в случае нанесения им обид они обязаны своевременно жаловаться, не должны бояться никаких запугиваний со стороны тех, кто наносит им обиды», что виновники будут строго наказываться и что, жалуясь на обидчика, крестьяне тем самым «примут деятельное участие в борьбе Советской власти с преступлениями»{176}.
Много труда пришлось затратить командирам и политработникам, чтобы приучить бывших партизан к красноармейской дисциплине.
Наконец, мы добрались до Минусинского уезда. Впервые увидели в своем глухом углу минусинские крестьяне регулярную Красную Армию. И надо сказать, что она им понравилась.
— Много хорошего мы слыхали про Красную Армию, но все-таки то, что мы увидели, нас просто поразило, — говорили крестьяне.
— Мы из другого мира пришли к вам, — отшучивались красноармейцы.
— Правильно, голубчики, правильно! — соглашались минусинцы. — Мы. родимые, живем здесь, как медведь в лесу.
Крестьяне с большой охотой слушали красноармейцев, командиров, политработников. Им хотелось знать обо всем, что делается в России и за границей. Группа крестьян расспрашивала меня о Ленине, о его здоровье и деятельности.
— Он, Ленин, был в ссылке в нашем уезде, — с гордостью говорили крестьяне. — В селе Шушенском много рассказывают о нем, вспоминают о его пребывании там, [271] о том, как он заботился о крестьянах. И жена его, Крупская, много хорошего сделала для крестьян.
Действительно, крестьяне села Шушенского хорошо помнили Ленина. В этом я убедился, когда посетил эти места. Я с благоговением ходил по комнатам, в которых жил Владимир Ильич (в этом доме помещался штаб полка). Снимки, сделанные мною тогда, я храню до сих пор, как святыню. Они мне дороги еще и потому, что я с Лениным встречался в мае 1917 года и разговаривал с ним. Видел и слушал его на X и XI съездах партии.
Разговор о Ленине был одной из излюбленных тем крестьян Минусинского уезда. Они хотели о нем знать все: и как он живет, и как руководит партией и Советским государством.
— Чай, трудно ему управлять Россией? Ведь она, матушка, велика!
— Нелегко. Но у Ленина есть помощники, есть партия большевиков. Справляются.
— Ну, дай бог! — говорили крестьяне. — Вот только бы закончили войну, а тогда уж совсем справятся... Думаем, раз покончили с Колчаком, то покончат и с Деникиным, и с другими генералами.
— Если бы не Антанта — их бы всех давно не было на этом свете.
— А кто она такая, эта Антанта? Новая царица?
— Нет, Антантой зовут Англию, Францию, ну еще их друзей — Японию, Америку и всякую там мировую гидру.
Крестьяне с вниманием слушали рассказы об этой «мировой гидре», о борьбе с ней не только Красной Армии, но и английских, французских, итальянских, американских рабочих, помогавших советскому народу победить интервентов и белогвардейцев и утвердить Советский строй.
За время своего пребывания в Минусинском уезде (около трех месяцев) 27-я дивизия проделала огромнейшую работу. Помимо осуществления дальнейшего военного строительства (был сформирован 27-й кавалерийский полк) и военного обучения, она помогала местному населению и центру. В города Центральной России отправлялся в большом количестве хлеб. Крестьянам же красноармейцы помогали чинить шоссейные и проселочные дороги, пахать их поля, рубить и возить [272] дрова, приводить в порядок сельскохозяйственные орудия, строить избы, обрабатывать огороды. По праздникам устраивались субботники.
Будучи в Минусинске, я получил приказ Реввоенсовета 5 об освобождении меня от обязанностей военкомдива и передаче этих функций Путне, который с апреля 1920 года стал начдивом-военкомом. У Путны уже имелся опыт политического руководителя дивизии, когда он был комиссаром 26-й дивизии. Ясно, что при таком начдиве нецелесообразно было иметь еще военкомдива. Так в 27-й дивизии было введено единоначалие. Я был назначен начальником политотдела дивизии, чтобы улучшить его работу, а мой заместитель Б. В. Синайский — комиссаром штаба дивизии вместо демобилизованного уфимского железнодорожника Д. М. Чудинова.
За время похода от Волги до Енисея местные советские органы власти (ревкомы) в районе военных действий дивизии создавались политотделом дивизии и были ему подчинены. Они подчинялись также комиссарам полков, бригад и дивизии. Когда же дивизия, расположенная в Минусинском уезде, оказалась на мирном положении, местные органы Советской власти приобрели известную самостоятельность и независимость. Однако по привычке военные работники часто вмешивались в работу местных Советов и тем самым принижали их авторитет в глазах крестьян, а иногда вообще тормозили их деятельность. Политотделу дивизии пришлось дать 23 апреля 1920 года военкомбригам 79, 80, 81{177}, военкомам артиллерии, санчасти, ветчасти, отдела снабжения, инженерной части штаба дивизии, кавалерийского полка, начальнику особого отдела следующие указания:
«По имеющимся в подиве сведениям видно, что красноармейцами, а равно ответственными политическими работниками на местах не проявляется достаточно внимательного отношения и уважения к местной власти, что заставляет думать о недисциплинированности частей, неконтактной работе политработников и членов ячеек с местными Ревкомами. Часто необдуманным и неоправданным вмешательством в работу местных органов (власти) многие работники дивизии тормозят последнюю. [273]
Признавая в условиях тяжелой продовольственной и транспортной разрухи, когда требуется строжайшая централизация и организованность мероприятий всех органов Советской власти, подобные явления совершенно недопустимыми, подив 27 предлагает обратить на эту сторону особое внимание. Совместная работа по укреплению власти и усилению мощи Советской республики в целом — вот принцип, который необходимо положить в основу всей деятельности наших работников при всяких сношениях с местными органами (власти).
Умением привлечь на свою сторону симпатии крестьянства и создать атмосферу дружной работы с органами власти на местах подив 27 будет определять заслуги политических работников частей. Начподив 27 А. Кучкин. Секретарь В. Пантелеев»{178}.
В связи с приближением 1 Мая — дня праздника и солидарности трудящихся всего мира — политотдел 27-й дивизии выпустил и распространил по воинским частям и всему Минусинскому уезду первомайскую листовку. Привожу ее целиком, так как она характерна для того времени и, несомненно, представляет исторический интерес.
«Товарищи рабочие, крестьяне и красноармейцы!
Первое мая — великий праздник трудящихся всего мира.
Тяжка, беспросветна была жизнь рабочего, трудом которого жирели богачи. Много вынесли рабочие горя, пока не поняли, что освобождение рабочих от капиталистического ярма есть дело самих рабочих, что надо свергнуть своих врагов — капиталистов и что свергнуть их можно только организованно, слившись в тесный союз.
Такой союз был организован в 1864 году, куда вошли рабочие многих государств. Этот союз назывался «Первым Международным объединением рабочих» или I Интернационалом.
Чтобы доказать буржуазии, что рабочие всех стран объединились и составляют сплоченную армию, идущую на бой с капиталом, чтобы еще сильнее сплотить эту армию пролетариев, преемник I Интернационала — II Интернационал в 1889 году постановил считать [274] Первое мая красным праздником труда, смотром пролетарских сил.
И после этого из года в год в течение 30 лет рабочие и работницы всех стран в этот день бросали станки, выходили из душных фабрик и заводов на улицы и под красными знаменами демонстрировали перед миром буржуазии свою сплоченность, свою мощь. В день Первого мая рабочие открыто говорили о своих требованиях — улучшить жизнь, избавиться от голода, холода, войны, избавиться от угнетателей и построить новую, светлую жизнь на коммунистических началах.
1 Мая был смотром рабочих сил. 1 Мая был кличем на борьбу с царизмом, с капитализмом, за социализм.
И по прошествии десятков лет лозунги Первого мая претворились в России в действительность: царство буржуазии разрушено, власть в руках пролетариата.
Теперь российский пролетариат в лице своего руководителя, III Коммунистического Интернационала, является надеждой и опорой рабочих и бедного крестьянства всего мира.
Товарищи рабочие, крестьяне и красноармейцы! Помните, что Первого мая не один миллион тружеников выйдет на улицы сел и городов, не один миллион тружеников свободно вздохнет, не один миллион сердец будет биться с радостью и надеждой на лучшее будущее.
На вас, рабочие и крестьяне Советской Республики, в этот день будут устремлены взоры угнетенных всего мира, ибо вы победили в открытом бою своих врагов: помещика, банкира, генерала и кулака.
Но с победой над врагами на всех фронтах республики перед Советской властью встало новое испытание: голод, холод, хозяйственная, промышленная и транспортная разруха.
Этот враг вызван разрушительной войной 1914–1918 годов. Первая и главнейшая теперь задача всех сознательных рабочих, крестьян и красноармейцев победить этого нового врага. Победа на бескровном трудовом фронте является самой главной и решительной победой.
Мы должны победить и победим!
Если ранее день Первого мая был днем протеста против капиталистического ярма, то ныне день Первого мая в Советской России будет днем грандиознейшего Всероссийского субботника. [275]
Товарищи рабочие, крестьяне и красноармейцы! Вооружимся сознанием и желанием победы над разрухой, усилим наш труд на фабриках, заводах, во всех мелких предприятиях и учреждениях, во всех прочих отраслях труда.
Все на последний и решительный бой!
Помните, товарищи, что победа за нами и от нас зависит ее ускорить. Продемонстрируем перед буржуазией всего мира свою стойкость, трудовой энтузиазм и революционность.
Все на первомайский субботник!
Да здравствует единый международный праздник труда — Первое мая!
Да здравствует всемирный союз рабочих и крестьян!
Да здравствует III Коммунистический Интернационал!
Начорготделения подива 27 М. Крехова»{179}.
По инициативе политотдела дивизии в день международного пролетарского праздника 1 Мая был устроен большой субботник по уборке города и оказании помощи местному населению. Он продолжался пять часов. Уставшие, но бодрые и радостные, возвращались бойцы по домам.
В борьбе за строгую дисциплину на основе введенного в действие Устава внутренней службы Красной Армии в ряде частей дивизии стали возникать недоразумения между командным составом и красноармейцами, а иногда конфликты между командирами и комиссарами. Некоторые командиры в своих требованиях соблюдения дисциплины допускали перегибы. Систематическую воспитательную работу с красноармейцами, нарушившими дисциплину, они подменяли грубыми окриками, частым применением мер наказания. Это вызывало недовольство бойцов, и они стали жаловаться военкомам. На этой почве между военкомами и командирами, не желавшими слушать комиссаров, иногда и возникали конфликты. По сыпались жалобы со всех сторон на имя начдива и в политотдел дивизии. Тогда Путна отдал строгий приказ, чтобы командиры частей умело применяли устав, чтобы их действия были согласованы с военкомами, чтобы они уделяли больше внимания не администрированию, а воспитательной [276] работе, неуклонно требуя от красноармейцев выполнения Устава внутренней службы.
Политотдел дивизии обратился к военкомам с циркулярным письмом:
«Циркулярно. Секретно.
Военкомбригам: 79, 80, 81, военкомам: артиллерии, санчасти, ветчасти, отдела снабжения, дивинжена, штадива 27, кавполка, батсвязи, начосоту, копия поарм 5.
На почве введения дисциплины в армии (на основе устава) происходят недоразумения между комсоставом и красноармейцами, объясняемые тем, что одни слишком усердствуют, другие не усваивают требуемой дисциплины.
Во избежание недоразумений начдивом 27 дано комбригам распоряжение о том, чтобы в частях и учреждениях дивизии команды (словесные) и приемы, не предусмотренные уставом Красной Армии, не применялись и не изучались на занятиях. В то же время надо добиваться, чтобы Устав внутренней службы в Красной Армии исполнялся без рассуждений.
Подив 27 разъясняет военкомам, что всякая дискуссия по поводу дисциплинарных правил в армии, когда в тылу проводят милитаризацию труда, недопустима. Регламентация приемов дисциплины в Красной Армии должна будить в красноармейцах чувство уважения к себе, опрятности и аккуратности в строю.
На военкомов возлагается следить за исполнением устава и распоряжений начдива и нижестоящих по должности командиров и о всех незаконных действиях немедленно сообщать в подив. Начподив 27 А. Кучкин. Секретарь В. Пантелеев. 8 мая 1920 года»{180}.
Благодаря разъяснительной работе среди красноармейцев о значении Устава внутренней службы, чтению лекций на эту тему недоразумения между командным составом и красноармейцами и конфликты между командирами и комиссарами стали постепенно сглаживаться. Повышалась дисциплина. Красноармейцы научились выполнять требования устава без рассуждений и ропота. Нерадивые и строптивые бойцы строго наказывались.
В применении устава на деле немалую роль сыграли работники политотдела дивизии, выступавшие перед красноармейцами с лекциями и докладами. Начатая в Мариинске [277] организация партийных коллективов получила здесь законченную форму. Во главе партийных коллективов стояли выбранные бюро или президиум, руководившие политпросветработой в полках.
В Минусинске созывались совещания военкомов, председателей партийных бюро, информаторов, библиотекарей, учителей. Здесь же в мае состоялась дивизионная партийная конференция, на которой были подведены итоги пройденного пути и намечен план работы на будущее. Членов партии и кандидатов насчитывалось уже около 3 тысяч. Теперь полковые ячейки стали довольно крупными. Так в 243-м Петроградском полку в семи ячейках было 152 члена партии{181}; в 238-м Брянском полку в трех ячейках — 109; в 239-м Курском полку в шести ячейках — 183; в 240-м Тверском полку в пяти ячейках — 239 и т. д. В каждом полку были организованы партийные ячейки. Всего во 2-й бригаде насчитывались 637 членов партии и 21 сочувствующий{182}. Примерно такая же численность коммунистов была и в других полках дивизии.
Политотдел дивизии оказал большую практическую помощь редакции газеты Минусинского ревкома и уездного комитета партии «Голос коммуниста». В деревнях, где стояли воинские части, из местного населения организовывались партийные ячейки, культурно-просветительные кружки. Ставились спектакли. Крестьяне обучались грамоте. Среди красноармейцев был проведен месячник ликвидации безграмотности.
Политотдел дивизии привлек к работе опытных учителей и библиотекарей из военнопленных колчаковских офицеров. С их помощью в воинских частях были открыты библиотеки, ликвидирована безграмотность среди красноармейцев дивизии.
Политотдел дивизии организовал также школы политграмоты, в которых красноармейцы учились по собственному желанию. В качестве преподавателей в этих школах работали военкомы, командиры, политруки, политработники подива, наиболее грамотные и развитые бойцы, местная гражданская интеллигенция. Была выработана и разослана воинским частям программа школы. [278]
«Программа школы политической грамоты.
I. Какая война велась царским правительством и какая война ведется теперь:
а) войны раньше,
б) война империалистическая,
в) война за социализм.
II. Кто борется в теперешней войне и за что борется:
а) буржуазия и капитализм,
б) рабочие, крестьянство и социализм,
в) кончена ли гражданская война.
III. Что крестьянство получило от революции и что оно может потерять:
а) как раньше жило крестьянство,
б) что такое закон о социализации земли,
в) о чем мечтают помещики и капиталисты.
IV. Что такое Советская власть, как возникла и как организована:
а) ход русской революции,
б) Октябрьская революция, крестьянство и пролетариат,
в) как организованы Советы.
V. Что сделала Советская власть для крестьян и что она должна сделать:
а) социализация земли,
б) поднятие производительности и организация советских хозяйств и сельскохозяйственных коммун.
VI. Церковь и государство в Советской России:
а) религия, церковь и государство в прежней России,
б) Советская власть и церковь.
VII. Какая школа нужна народу и как ее устраивает Советская власть:
а) школа прежняя и школа единая.
VIII. Что такое Красная Армия, как она организуется и за что борется:
а) старая армия и ее значение,
б) новая армия — состав, организация и значение,
в) партизанство и Красная Армия»{183}.
Как видно из этой программы, политшкола была рассчитана главным образом на красноармейцев из крестьян и партизан, вступивших в ряды Красной Армии, в том [279] числе и в 27-ю дивизию. По каждой теме занятий политотделом дивизии составлялись тезисы и рассылались на места.
За время пребывания в Минусинском уезде бойцы 27-й дивизии проявили большую заботу о голодающих рабочих Москвы и Петрограда, о борцах III Коммунистического Интернационала. Чувство братства, интернационализма было высоко развито. Революция с неимоверной быстротой воспитывала массы, просвещала их политическое сознание, развивала пролетарский гуманизм. Когда политотдел дивизии бросил клич о помощи рабочим центра и жертвам мирового революционного движения, то красноармейцы горячо откликнулись на него. Посылались пожертвования. В газете «Голос коммуниста» от 9 мая 1920 года было опубликовано следующее сообщение:
«Братская помощь.
Политотделом энской дивизии произведен сбор пожертвований в фонд III Коммунистического Интернационала 332 566 рублей и в пользу голодающих рабочих Москвы и Петрограда — 494230 рублей. Пожертвования продолжают поступать. Общая сумма будет больше миллиона рублей»{184}.
Это маленькое сообщение, данное крупным шрифтом вслед за названием газеты, чрезвычайно показательно. Революционные бойцы Красной Армии, защищая свою Родину, думали не только о себе, о своих семьях, но и о своих братьях — рабочих Советской страны и о борцах за коммунизм в капиталистических странах. Они понимали, что на родной советской земле защищают дело мирового пролетариата, всего прогрессивного человечества, борются за торжество социализма во всем мире, за вечный мир на земле.
Такой была в самых общих чертах та работа, которую 27-я дивизия проделала в Минусинском уезде.
Одновременно она зорко охраняла границы с Монголией, куда ушли остатки банд Дутова и Анненкова и откуда они пытались совершать налеты. На границе стоял верный, испытанный страж революции. Эта граница была на замке. [280]
...Но вот наступил конец передышки. Наемная панская Польша выступила против нашей страны. И снова Республика Советов позвала своих сынов на защиту Родины. Не приковывают уже к себе внимания красноармейцев быстрые воды Енисея. Через степи, тайгу и Уральские горы устремлен взор туда, где возникла новая опасность. Далеко фронт войны. Много тысяч верст надо преодолеть, чтобы добраться до него. А железнодорожный транспорт разрушен. Не очень-то легко пустить военные эшелоны по сибирской магистрали, по которой в промышленные центры идет хлеб. Но сделать это придется.
Не хочет Реввоенсовет 5-й армии трогать 27-ю дивизию с места. Уж очень далеко она забралась, и трудна ее переброска. Более полутысячи километров надо пройти, чтобы только попасть на линию железной дороги.
Но, выражая волю бойцов 27-й, ее начальник Путна не давал покоя Реввоенсовету 5-й армии, ходатайствуя о скорейшей отправке дивизии на Западный фронт. Наконец, Реввоенсовет внял просьбам и отдал приказ перебросить дивизию на Запад.
Получив приказ готовиться к переезду по железной дороге на Западный фронт, бойцы повеселели. Мрачны были лишь лица крестьян. Сдружились они с красноармейцами, крепко полюбили их за все то хорошее, что они сделали. Сколько было запахано, засеяно их руками, сколько построено домов, починено мостов и дорог. С некоторыми породнились.
В июне 27-я дивизия покидала Минусинский уезд и отправлялась на новый фронт продолжать и умножать свои героические подвиги, свою боевую славу. Согласно приказу помглавкома по Сибири, дивизия должна была двигаться двумя эшелонами в день. Но в конце мая председатель Реввоенсовета Республики потребовал ускорить переброску. Тогда помглавкома приказал предоставлять дивизии по «три эшелона в день»{185}. Однако вскоре из-за трудностей с перевозками хлеба три эшелона вновь заменили двумя, и лишь с 15 июня все пошло нормально.
Расставаясь с 27-й дивизией, Реввоенсовет 5 отдал 22 июня 1920 года следующий приказ:
«Около двух лет тому назад левобережная группа красных войск, действуя под Казанью в районе Свияжска, [281] была переименована в 27-ю стрелковую дивизию, которая вместе с 26-й дивизией, переименованной из правобережной группы тех же войск, стала коренной дивизией 5-й армии.
Ныне на основании приказа главкома 27-я дивизия уходит из состава 5-й армии на другой фронт.
Обращаясь по этому поводу мыслью к славному прошлому 5-й армии, нельзя не признать с чувством полного удовлетворения и гордости, что 27-я дивизия вписала в историю 5-й армии много героических, никогда незабываемых страниц.
Весь небывалый в военной истории, полуторагодовой победоносный поход 5-й армии от берегов Волги до берегов Енисея неразрывно связан с именем 27-й дивизии, с именем ее доблестных вождей и красноармейцев. Самые [282] крупные и рискованные операции 5-й армии, из которых наиболее выдаются Байсаровская (в районе устья реки Белая), Юрюзанская, решившая участь Златоуста и с ним всего Урала, Челябинская и, наконец, Ново-Николаевская проведены были при преобладающем участии 27-й дивизии, причем в Байсаровской и Ново-Николаевской операциях на ее долю выпала исключительная, решающая роль. Выдающиеся подвиги 27-й дивизии отмечены многочисленными наградами и получили признание со стороны республики, вручившей героической 27-й дивизии высшую награду — Красное знамя.
С чувством глубокого сожаления расставаясь со своим славным сподвижником, Реввоенсовет 5 от лица республики шлет 27-й дивизии свой прощальный привет, сердечное спасибо за службу и выражает свою полную уверенность, что дивизия рядом новых подвигов на новом фронте борьбы с капиталом, борьбы за освобождение трудящихся и их счастливое будущее лишь подтвердит свою боевую репутацию.
Счастливого пути, славные командиры, комиссары и красноармейцы!
Реввоенсовет 5: командарм Матиясевич, член РВС Позерн, паштарм 5 Гарф»{186}.
Пришлось и мне расстаться с 27-й дивизией, с которой я так крепко сроднился. В качестве начподива мне недолго пришлось поработать — с мая на мое место был назначен Мардаровский, бывший работник поарма 5, а я был назначен военным комиссаром 30-й дивизии, находившейся в районе Иркутска. С грустью и болью в сердце я прощался с Путной, Шаранговичем, штабом дивизии, с работниками политотдела, с комиссарами бригад и полков. На память о боевых подвигах мы сфотографировались отдельно с Путной, Шаранговичем и сообща — с работниками штаба дивизии и политотдела.
На прощание я написал статью, посвященную 27-й дивизии. Она была напечатана в армейской газете «Красный стрелок» от 22 июня 1920 года.
«Безумству храбрых поем мы славу!
(посвящается славной энской дивизии) [283]
В огне и буре гражданской войны, в дни большой опасности для пролетарской революции родилась славная энская дивизия.
Великий путь — от Казани до Енисея, пройденный ею с жестокими боями, покрыл ее пролетарской славой. В жестокой схватке труда с капиталом ковалась ее мощь.
В ней, как в частичке целого, отразилась красота пролетарской души бойцов в гражданской войне, мощь восставшего и победившего пролетариата.
Заслуги дивизии перед пролетарской революцией велики. Кровь лучших товарищей, находившихся в ее тесных рядах и павших смертью храбрых, венчает ее славой.
Отдавая должное дивизии, мы посвящаем ей эти строки, дабы зажечь огнем борьбы и беззаветной храбрости сердца оставшихся в живых.
Дивизия вначале
В энской дивизии вначале был силен партизанский дух, ибо она включала в себя партизанские элементы и целые партизанские части.
Твердой устойчивостью, положительностью, выдержкой дивизия в то время не особенно отличалась.
Порывистость, дерзновенность, смелость налета на неприятеля, хотя бы в несколько раз сильнейшего, были ее качеством.
Но к неудачам она была иногда чувствительна. Неудачи на ней отражались довольно сильно в сторону упадка духа, потери боеспособности.
Хорошей демонстрацией состояния и качеств дивизии того времени были бои до взятия Уфы 5-й армией в январе 1919 года (в первый раз) и потом отступление от Уфы.
Уфимское отступление
Во время отступления от Уфы энская дивизия, что называется, бежала от неприятеля, представляя из себя деморализованные отдельные части и отдельные группы красноармейцев. Связь между частями почти отсутствовала, и они не были в состоянии оказывать противнику почти никакого сопротивления.
Это был самый тяжелый момент в истории энской дивизии. [284]
Ценою невероятных усилий со стороны политработников, заразительных личных примеров стойкости и храбрости в боях со стороны коммунистов, беспощадной расправой на месте со шкурниками и провокаторами дивизию удалось спаять, выковать ее сопротивляемость, устойчивость, боеспособность.
Опять в наступление!
К моменту нового наступления на колчаковскую армию (от ст. Погрузная, Волго-Бугульминской ж. д.) дивизия подтянулась, оправилась настолько, что в боях около станции опрокинула противника, и с того момента стремительно преследовала его через Урал, по Сибири, вплоть до Мариинска.
На многотысячеверстном пути преследования колчаковских банд дивизии не раз приходилось встречаться с отчаянным сопротивлением и натиском противника, иногда во много раз превосходившего своей численностью и техникой.
И каждый раз героическая дивизия преодолевала сопротивление, отражала бешеные натиски.
Правда, иногда приходилось сдавать завоеванные, кровью политые позиции (отход армии за р. Тобол), но во всех боях она ни разу не повторила горького своего урока — отступления от Уфы.
Упорство в достижении поставленной задачи, стальную сопротивляемость, дерзновенную смелость и геройство всегда демонстрировала она на Восточном фронте.
Никакой ураганный орудийный и пулеметный огонь противника не мог внести замешательства в ряды отважных бойцов энской дивизии. Она всегда была на высоте положения, боевого порядка не теряла.
Борьба с бронепоездами
За Уралом дивизия все время сражалась с противником по линии железной дороги. Убийственный огонь из бронированных поездов противника почти всецело выпал на долю энской дивизии.
К бронепоездам, наводящим ужас на неопытные части, красноармейцы энской дивизии относились с некоторым пренебрежением. Они смело шли на противника под ураганным обстрелом из бронепоездов, или же иной раз [285] подползут под самое «рыло» бронепоезда — к полотну ж. д. — и залягут, стараясь «ссадить» кого-либо из команды противника на бронепоезде. Много бронепоездов с командами они взяли в плен.
Вопреки приказам
Пылающую революционным огнем и героизмом дивизию трудно было удержать в ее стремлении покончить с колчаковской армией — опорой черной антантовской реакции. Неоднократно она выходила из рамок «боевой законности».
Об этом свидетельствуют факты Омской, Ново-Николаевской и Мариинской операций, когда города брались с боя за несколько дней ранее срока, назначенного боевыми приказами по армии. А Мариинск был взят вопреки приказу, за что командование дивизии получило в свое время «головомойку» от руководящих армейских органов.
Но не было никакой возможности и бесполезно было (факты подтвердили это) сдерживать красных героев.
Как львы дрались они за многочисленные города, сознавая, что здесь они нанесут смерть колчаковской армии, что здесь решается участь Колчака, участь сибирской контрреволюции.
И красные были правы: сибирской реакции, возглавляемой Колчаком, уже больше нет; Колчак вместе со своим штабом расстрелян.
№ дивизия в оценке противника
Недаром в свое время белогвардейский комитет по организации и руководству восстаний как в рядах Красной Армии, так и в тылу ее в инструкциях писал, что самая сильная, боеспособная и опасная для целей верховного правителя является энская дивизия. На нее приказывалось обратить особое внимание, чтобы суметь ее сначала разложить, а затем разбить.
Не удалась эта затея контрреволюционным вдохновителям. Дивизия осталась верна заветам класса пролетариата. А всякий пытавшийся вести разлагающую деморализующую работу платился за это жестоко. [286]
Сознательность красноармейцев энской дивизии
Мощь и боеспособность энской дивизии объясняется ее классовым составом и классовым самосознанием.
Сознательность красноармейцев удалось поднять настолько, что, несмотря часто на голод, ужасный холод, на отсутствие обуви, белья, обмундирования, табака и пр., на небывалые в истории длинные переходы (делались переходы по 40 верст в сутки), почти не слышно было ропота.
Много лучших борцов энской дивизии пало смертью храбрых, но боевой дух ее никогда не иссякал.
И мы крепко верим, что присущие энской дивизии геройство, упорство, устойчивость, дерзновенная смелость останутся всегдашним ее достоянием и она еще выше поднимет пролетарское боевое Красное знамя, врученное ей за боевые подвиги и отличия ВЦИК; что своими новыми подвигами на новом боевом поприще она покроет себя неувядаемой революционной славой на благо Советской власти в России и трудящихся всего мира. Бывший военный комиссар энской дивизии А. Кучкин»{187}. [287]