Рабочему классу — единство

Итак, в 1945 году были восстановлены и денацифицированы органы самоуправления, начато проведение земельной реформы, шло полным ходом восстановление промышленного производства, с 1 октября начались занятия в школах, 15 октября торжественно открыт Йенский университет, в котором с 1 декабря начались нормальные занятия на всех факультетах. Что ж, «баланс» не плохой!

Однако самым важным событием 1945 года мне представляется начало борьбы за ликвидацию раскола рабочего класса Германии, раскола, который в конечном счете привел страну к катастрофе и миллионам человеческих жертв.

19 июня 1945 года состоялось соглашение между КПГ и СДПГ о единстве действий, после чего на местах были созданы комиссии из представителей обеих партий для координация действий партийных органов и организаций по всем вопросам партийного и государственного строительства. В Тюрингии этот процесс в связи с пребыванием в ней до июля 1945 года американских оккупационных войск несколько запоздал. Кроме того, руководителем СДПГ здесь, как упоминалось выше, являлся ярый антикоммунист доктор Бриль, который всячески противился единству действий с КПГ, руководствуясь собственноручно написанным «Бухенвальдским манифестом», изобиловавшим многими политическими ошибками в оценке создавшегося положения в Германии после разгрома фашизма и в определении задач партии. Кстати сказать, он допускал возможность объединения двух рабочих партий, но только на основе... «Бухенвальдского манифеста».

Мы, сотрудники управления, рассматривали «манифест» Бриля как документ провокационный, разработанный специально для дезориентации членов СДПГ и отвлечения их от актуальных задач дня, которых в то время было множество. Поэтому при необходимости согласования какого-либо [83] вопроса с руководством земельного правления СДПГ в УСВАТ приглашался второй председатель правления Генрих Гофман. С ним мы всегда находили общий язык и взаимопонимание.

Но Гофман, являясь вторым лицом в руководстве Социал-демократии земли, не всегда мог решать какие-либо важные вопросы самостоятельно, без согласования с доктором Брилем, а тот весьма нелояльно относился ко всему, что исходило от Советской военной администрации.

Но вот 25 августа в Веймар приехал по каким-то своим партийным делам председатель Центрального правления СДПГ Отто Гротеволь. А во второй половине дня у него нашлось дело и в УСВАТ, поэтому, когда адъютант доложил мне, что прибыл товарищ О. Гротеволь, я просил о немедленной встрече.

Хотя этот визит был для меня совершенно неожиданным, он оставил добрые следы разговора по поводу не очень приятному. О. Гротеволь рассказал, что на юге Тюрингия в небольшом городке Пробсцела проживает старейший по стажу социал-демократ Итинг. Его дочь заведовала рестораном и, когда недавно туда явился советский офицер с немецкой девушкой, потребовала, чтобы девушка дала продовольственный талон, иначе ужин не будет отпущен. Офицер настаивал, чтобы его спутницу обслужили без талона, но молодая Итинг со ссылкой на приказ УСВАТ отказывалась выполнить это требование. За это офицер ее арестовал, и было неизвестно, где она теперь находится.

— Прошу вас, товарищ генерал, разберитесь с этим делом. Я не думаю, чтобы наш старый социал-демократ мог воспитать так свою дочь, что она позволила бы себе причинить какой-либо вред Красной Армии, — закончил О. Гротеволь.

Пришлось честно признаться, что мне об этой история ничего неизвестно, и заверить Гротеволя, что немедленно будут приняты меры, чтобы дочь Итинга была освобождена, а офицер, виновный в ее незаконном аресте, был строго наказан. Воспользовавшись присутствием О. Гротеволя, я повел разговор о Г. Бриле, о моей беседе с ним и о его упорстве в отстаивании ошибочных положений «Бухенвальдского манифеста», а также о его нежелании сотрудничать с коммунистами.

— Нам не хотелось бы вмешиваться во внутрипартийные дела социал-демократов, — сказал я. — Но на практике сложилось такое положение, что мы в обход Бриля общаемся только со вторым председателем земельного правления [84] Г. Гофманом. Если бы он был первым председателем, у нас было бы полное взаимопонимание.

О. Гротеволь обещал мне вопрос о руководящих кадрах СДПГ Тюрингии поставить на обсуждение Центрального правления.

На этом мы сердечно расстались, и у меня сохранилось приятное воспоминание о чуткости и гуманности О. Гротеволя, вступившегося за дочь рядового члена партии. Кстати говоря, в тот же день арестованная Итинг была освобождена, а превысивший власть офицер наказан.

Думаю, что после посещения УСВАТ О. Гротеволь имел разговор с Брилем, однако в его поведении, к сожалению, ничего не изменилось. Более того, в одном из циркуляров он предупредил председателей районных правлений и местных групп СДПГ о том, будто бы КПГ возвратилась к своей старой так называемой «тактике единого фронта» с целью взорвать социал-демократическую партию и стать единственной партией рабочего класса. Он по-прежнему считал недопустимым совместное участие функционеров КПГ и СДПГ в общественной и политической деятельности, требовал от районных правлений и местных групп отказываться от проведения мероприятий, общих с организациями компартии. Далее он указывал, что СДПГ якобы желает социалистического единства рабочего класса, но только в общегосударственном масштабе, а не в масштабе отдельных земель, провинций, районов и общин, а кто с этим не согласен, тот, мол, нарушает партийную дисциплину.

В разгар борьбы за проведение земельной реформы Тюрингию посетил Вильгельм Пик. Он выступил на многотысячном митинге в Эрфурте, разъяснил сущность земельной реформы и необходимость ее быстрейшего проведения, а после митинга попросил созвать расширенное заседание земельного правления КПГ. На этом заседании он объяснил, что проведение земельной реформы настолько ответственное и трудоемкое дело, что совмещать функции первого председателя земельного правления КПГ и земельной комиссии по проведению реформы для Эрнста Буссе крайне обременительно. Пик сказал, что по просьбе Буссе ЦК КПГ решил освободить его от обязанностей председателя земельного правления КПГ и рекомендовать на этот пост прибывшего с ним старого коммуниста Вернера Эгерата, кооптировав его в состав земельного правления.

Целесообразность этого решения ЦК была настолько очевидной, что все члены правления единодушно согласились с ним, и В. Эгерат приступил к исполнению своих нелегких [85] обязанностей. Чуть ли не на второй день после избрания его первым председателем земельного правления мне позвонил Георг Шнайдер и сообщил, что новый первый председатель земельного правления КПГ В. Эгерат хочет встретиться.

— Буду очень рад, — ответил я и стал ждать гостей.

Ждать пришлось недолго. Вместе со Шнайдером вошел ко мне среднего роста, крепкого телосложения, с серьезным открытым взглядом серых глаз человек.

— Товарищ Вернер Эгерат, первый председатель земельного правления КПГ, — представил его Шнайдер. Вслед за ними вошли предупрежденные мною начальник штаба УСВАТ генерал-майор И. В. Смирнов и начальник отдела информации полковник М. М. Варакин.

Из беседы с В. Эгератом нам стало известно, что он выходец из рабочей семьи, сам работал слесарем, кочегаром, машинистом, портовым грузчиком, шофером, портным. В 1924 году Эгерат вступил в КПГ и навсегда связал с ней свою судьбу. Учился в Москве, работал в Вупертале секретарем подокружного комитета партии, в центральных органах партии, а в 1933 году перешел на нелегальное положение. И все же в 1935 году гестапо сумело выследить коммуниста, и он был приговорен к 15 годам каторжных работ. После освобождения в 1945 году из каторжной тюрьмы Вернер Эгерат включился в активную партийную и общественную деятельность в Мансфельдском горно-рудном районе, откуда по решению ЦК КПГ и был направлен в Тюрингию.

В. Эгерат взялся за партийные дела с какой-то одержимостью. Он сам разъезжал по районам, рассылал на места других членов земельного правления и добивался активного сотрудничества коммунистов и социал-демократов во всех делах. Более того, ему удалось провести совместное заседание земельных правлений обеих рабочих партий, где было принято решение, в котором говорилось:

«Представители окружного правления КПГ Тюрингия и земельного правления СДП Тюрингии... обсудив предстоящие задачи, высказались за возможно скорейшее проведение единства действий обеих партий.

Так как проводимая ими до сих пор совместная работа в соответствии с объединенным решением от 8 августа 1945 года проходила в совершенно дружественном духе, они подчеркивают свою решительную волю и дальше идти по пути тесной совместной деятельности всех инстанций обеих [86] организаций для подготовки создания единой немецкой рабочей партии.

Эгерат, Бриль»

Каким образом Эгерату удалось побудить Бриля подписать этот документ, для меня осталось загадкой, так как было известно, что Бриль относился к первому председателю земельного правления КПГ, как и ко всем коммунистам, весьма недружелюбно. И если он пошел на уступку, то, наверное, только о расчетом притупить бдительность своих товарищей, которых он тоже игнорировал, что видно из следующего его поступка, который и привел его к краху. На состоявшуюся в декабре 1945 года в Берлине «Конференцию 60-ти» приглашались из Тюрингии два представителя земельного правления СДПГ. Бриль скрыл от всех это приглашение и поехал на конференцию один. В Берлине обсуждались вопросы подготовки к объединению двух рабочих партий, и вместе со всеми участниками конференции Бриль подписал ее решения. Но по возвращении в Веймар он подготовил статью для земельной газеты СДПГ «Трибуне», в которой выступил с резкими нападками на решения «Конференции 60-ти». Редактор газеты Карл Дёр сообщил об этом двурушническом поступке Бриля членам узкого состава правления СДПГ и В. Эгерату, который тоже был на «Конференции 60-ти».

Немедленно было собрано заседание земельного правления СДПГ, на котором было обсуждено двурушническое поведение Бриля. Правление выразило ему недоверие и освободило от обязанностей первого председателя земельного правления. На этот пост был единодушно избран Г. Гофман.

Политически обанкротившись, Бриль удалился в Западный Берлин к своему другу и единомышленнику, такому же, как сам он, предателю интересов рабочего класса Германии В. Грифке, а вскоре по распоряжению американских оккупационных властей был назначен статс-секретарем земельного правительства Гессен. Чтобы закончить о Бриле, добавлю, что там, в Гессене, чувствуя себя в безопасности, он публично признал, что на «Конференцию 60-ти» он ездил по заданию американской разведки.

С изгнанием Бриля дело подготовки к объединению рабочих партий значительно продвинулось вперед. Проводились совместные собрания членов КПГ и СДПГ, совместные заседания руководящих партийных органов. В партийных организациях развернулась политическая учеба. Изучались [87] «Коммунистический манифест», «Критика Готской программы» и другие труды классиков марксизма-ленинизма. Казалось, что уже ничто не могло помешать свершению такого исторического события, как объединение рабочих партий. Но это только казалось. Враги объединения не сложили оружия и продолжали борьбу против единства действий, хотя начавшийся процесс приостановить было уже не под силу никому!

...Первыми застрельщиками организационного слияния коммунистов и социал-демократов в единую партийную организацию стали тюрингские металлурги. Дело обстояло таким образом.

В Унтервелленборне был металлургический завод «Максимилиан Хюте». Завод старый, сооружен еще в 1873 году и принадлежал союзу среднегерманских металлургических предприятий, входивших в концерн Флика. Работал он на бедной руде, добывавшейся вблизи от него, плавил чугун, варил сталь, имел прокатный цех. Тогда это был единственный металлургический завод в советской оккупационной зоне.

По инициативе коммунистов и социал-демократов рабочие и инженерно-технический персонал энергично взялись за восстановление завода, остановленного при вступлении американцев в Тюрингию. Советская военная администрация всячески поддерживала это начинание, и когда нам сообщили, что первая домна готова к пуску, я с сотрудниками промышленного отдела поехал 4 февраля 1946 года на завод посмотреть торжественную церемонию зажжения первой домны.

Это событие явилось праздником для всего коллектива завода. Собрался многолюдный митинг, на котором с поздравительными речами выступили представитель Центрального немецкого управления промышленности, президент земли, представители управления завода. А затем выступил один рабочий и под бурные аплодисменты присутствующих заявил, что заводские партийные организации КПГ и СДПГ приняли решение слиться в единую партийную организацию рабочего класса. Так металлурги стали в авангарде создания первичной партийной организации новой рабочей партии, хотя еще не знали, как будет она называться.

А процедура пуска домны завершилась так. Зажженный факел вручили представителю Центрального немецкого управления промышленности, тот передал его президенту земли, а Пауль отдал факел молодой работнице. Как мне объяснили, по установившейся давней традиции печь должна [88] зажигать хозяйка. И эта хозяйка под бурные аплодисменты участников митинга торжественно и грациозно поднесла факел к печному отверстию, в котором мгновенно вспыхнуло пламя. Первая домна ожила! Забегая вперед, добавлю, что вторая была пущена в конце марта, а третья — в середине апреля 1946 года.

Если на других предприятиях еще не произошло слияния партийных организаций КПГ и СДПГ, как это было на «Максхюте», то все же единство действий этих организаций постепенно становилось нормой их жизни и работы. Тесное общение было и между земельными правлениями КПГ и СДПГ. Их председатели В. Эгерат и Г. Гофман регулярно информировали меня или М. М. Варакина обо всем, что делается на местах не только в партийных организациях, но и на предприятиях, в сельском хозяйстве. Но однажды ко мне явился Гофман с необычно озабоченным видом и сообщил, что он получил решение Центрального правления СДПГ, в котором указано, что объединение КПГ и СДПГ возможно только в масштабе всей Германии.

— Знает ли об этом товарищ Эгерат? — поинтересовался я.

— Знает, и он посоветовал сообщить об этом вам и товарищу Варакину!

Новость была не из приятных. Помнилось, что еще в августе 1945 года в беседе со мной в Веймаре О. Гротеволь решительно заявил, что социал-демократы готовы немедленно объединиться с коммунистами в единой партии. Правда, о масштабах объединения речи не было, но и так было понятно, что оно возможно только в советской зоне, так как в западных зонах руководитель СДПГ Шумахер и его приспешники развили бешеную кампанию против коммунистов, и понятно, никогда и ни за что не пойдут на объединение с ними. Не исключено, что шумахеровцы имелись и в ЦП СДПГ и сообщенное мне Гофманом решение принято под их давлением.

— А как вы относитесь к этому решению? — поинтересовался я.

— Партийная дисциплина, — ответил Гофман, — требует выполнения всех решений центральных партийных органов. Но в Тюрингии процесс подготовки к объединению партий зашел уже так далеко, что приостановить его уже нельзя. И я думаю, что местные группы и районные правления не будут выполнять это решение Центрального правления СДПГ. [89]

— Это еще надо проверить, — возразил я. — Не забывайте, что Бриль тоже говорил, что объединение возможно только в масштабе всей Германии и, видимо, многие ваши функционеры с ним согласны, поэтому сейчас могут безоговорочно поддержать решение Центрального правления.

— Что же нам сейчас делать? — растерянно спросил Гофман.

— Это ваше внутрипартийное дело. Но на вашем месте я бы созвал земельное правление, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию, затем послал бы в районы и местные группы партийных активистов для сообщения о решении ЦП, после чего постановления местных групп и районных правлений по этому вопросу послал бы руководству партии, предварительно опубликовав их в печати. Но вы поступайте так, как находите нужным.

— Неплохая идея, — оживился Гофман, — и я уверен, что на местах наши товарищи, которые уже привыкли работать совместно с коммунистами, не откажутся от дальнейшей борьбы за объединение.

— Возможно, следует, — добавил я, — детальный план работы в местных организациях показать Эгерату, он тоже может что-нибудь хорошее подсказать.

Как и следовало ожидать, земельное правление СДПГ решило продолжать выполнение ранее принятых им решений и форсировать подготовку к объединению партий, а противников объединения изобличать в печати, по радио, на собраниях как врагов единства рабочего класса.

Для обсуждения решений берлинской «Конференция 60-ти» В. Эгерат и Г. Гофман созвали в Веймаре совместное заседание земельных правлений КПГ и СДПГ, пригласив на него из районов 56 представителей СДПГ и 55 — КПГ. На это, по существу, совещание партийного актина были приглашены я и М. М. Варакин, но мы разъяснили Эгерату и Гофману, что наше присутствие на этом совещании может быть кое-кем неправильно истолковано, что нежелательно ни им, ни нам, поэтому своими внутрипартийными делами они должны заниматься без нашего присутствия.

Вспоминая об этом совещании, состоявшемся 6 января 1946 года, В. Эгерат позже писал: «Я сразу ощутил накаленную атмосферу ожидания больших событий, хотя зал был нетопленый и температура в нем была несколько градусов ниже нуля. Когда мы докладывали об итогах берлинской конференции, в зале царила полная тишина. После Генриха [90] Гофмана... слово в поддержку единства рабочего класса взял один из старейших социал-демократов — Август Фрёлих. Собственно, он не произносил никакой речи, только рассказывал, но слова его били в самую точку. Он вспоминал, что всегда был дисциплинированным социал-демократом и добросовестно выполнял указания руководства своей партии, но, когда гестаповцы ночью арестовали его, бывшего государственного министра, а потом сковали одной стальной цепью с коммунистическим депутатом рейхстага Нойбауэром, он словно прозрел»{2}.

Совещание приветствовало решения «Конференции 60-ти», считая их историческими, указывающими путь к единству немецкого рабочего класса, к созданию единой рабочей партии. Было решено усилить подготовку к объединению партий, проводить совместно кампанию по оказанию содействия комитетам крестьянской взаимопомощи, проводить вместе собрания родителей и учителей в ходе проведения школьной реформы. Совещание также решило созвать совместную земельную конференцию 19–20 января 1946 года в Йене с участием в ней по 600 делегатов от каждой партии.

На районных партийных конференциях, где избирались делегаты на земельную конференцию, единодушно принимались решения о том, чтобы высшие партийные органы больше не затягивали дела с объединением партий. Делегатам давались наказы требовать немедленного слияния обеих рабочих партий. Это требование в полный голос прозвучало и на земельной конференции, открывшейся 19 января в Народном доме города Йена.

Как рассказывали мне Эгерат и Гофман, в работе конференции приняли участие Вильгельм Пик и Отто Гротеволь, выступления которых вызвали у делегатов большое воодушевление. О. Гротеволь разъяснил, что социал-демократы стоят за то, чтобы создать единую партию в масштабе всего немецкого государства на общегерманском объединительном съезде. Однако это оказалось невозможным, так как шумахеровцы саботировали это предложение, демагогически требуя сначала объединения всех оккупационных зон Германии, после чего, по их мнению, может состояться слияние партий.

В своей речи В. Пик также указывал, что обе партия должны сделать все возможное, чтобы их объединение произошло в рамках всей страны. Однако это нелегко осуществить, [91] так как существуют огромные трудности, чинимые западными оккупационными властями. Выступая за создание единой партии во всей Германии, надо считаться и с возникновением такой ситуации, когда возможно слияние партий только в одной зоне, так как одновременное создание единой партии во всех зонах не может состояться. И так как в советской оккупационной зоне созданы благоприятные условия для этого, то нет никакой опасности ни для единства рабочего класса, ни для единства нации в том, что объединение партий произойдет сперва в одной зоне, где обе партии в тесном сотрудничестве уже провели огромную работу по социальному переустройству всей жизни. Проведена земельная реформа, созданы демократические органы самоуправления, созданы новые органы юстиции, установлено тесное сотрудничество четырех антифашистских партий и свободных профсоюзов. Все это осуществлено в одной зоне, но в других зонах такое общественное развитие не происходит. Поэтому для восстановления единства рабочего класса в этой зоне нет никакой надобности оглядываться на другие.

Делегаты конференции полностью солидаризировались с выступлениями В. Пика и О. Гротеволя и выразили твердое стремление идти к объединению партий. Эти заявления были так убедительны и единодушны, что В. Пик заметил, что присутствующие, слушая ораторов и не зная об их партийной принадлежности, по содержанию речей не могли определить, кто выступает — коммунист или социал-демократ.

Йенская конференция дала новый импульс движению за объединение партий. В ряде районов принимались совместные решения о слиянии партийных ячеек. По докладам комендантов, на многих предприятиях, производственные группы КПГ и СДПГ решали впредь называться группами объединенной рабочей партии Германии. Хотя комендантам было категорически предписано не вмешиваться во внутрипартийные дела обеих рабочих партий, все же руководители районных партийных правлений продолжали систематически информировать их о ходе подготовки к объединению так же, как В. Эгерат и Г. Гофман почти ежедневно об этом же давали сведения мне или М. М. Варакину.

26 февраля в Берлине состоялась вторая «Конференция 60-ти», на которой были рассмотрены и утверждены исторические документы: «Принципы и цели Социалистической единой партии Германии» и «Устав Социалистической единой партии Германии». Они подлежали утверждению объединенным [92] съездом партии, который решено было созвать 21–22 апреля 1946 года.

Решения второй «Конференции 60-ти» были опубликованы в печати, и на совместном заседании земельных правлений КПГ и СДПГ Тюрингии было решено провести 6 апреля в Готе раздельно съезды обеих партий, а 7 апреля — объединительный съезд, чтобы навсегда покончить с расколом рабочего класса в земле.

Сообщение об этом решении в печати вызвало в партийных организациях обеих рабочих партий огромное воодушевление. В. Эгерат и Г. Гофман ездили по районам, посылали на места других членов земельных правлений для участия в собраниях и конференциях, где избирались делегаты на объединительный съезд. Редакции газет «Тюринген Фольксцайтунг» и «Трибуне» стали совместно выпускать еженедельно по две общих страницы в каждой газете, а также совместный еженедельный журнал «Социалистическое единство», который рассылался в качестве приложения к обеим партийным газетам. Созданная объединенная земельная организационная комиссия контролировала и направляла подготовку к съезду, на который было намечено избрать по 500 делегатов от каждой партии.

Земельное правление СДПГ, извещая специальным циркуляром районные правления о своем решении относительно созыва съезда в Готе, рассылало повестку дня съезда, а также сообщало, что УСВА Тюрингии разрешило подготовку партийного съезда и выборы делегатов на съезд, а для того, чтобы на местах не было в этом деле никаких препятствий, циркуляр рассылался одновременно и на русском языке для ознакомления с ним комендантов.

Это было уже лишнее, так как коменданты никогда не препятствовали проведению партийных собраний и конференций КПГ и СДПГ, а перед этим на совещании в УСВАТ они были подробно проинформированы о проходящей кампании борьбы за объединение рабочих партий, борьбы, в которую нам вмешиваться не следовало.

Должен попутно заметить, что в марте 1946 года произошли изменения в руководстве СВАГ. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков отбыл в Советский Союз в связи с переходом на другую работу, а на его место назначен Маршал Советского Союза В. Д. Соколовский. Его заместителем стал генерал-полковвик В. И. Чуйков.

Объединенная комиссия, созданная из представителей КПГ и СДПГ, не только организационно готовила съезд, но также являлась до его открытия временным руководящим [93] органом обеих партий. Она разработала подробный рабочий план, в котором предусматривался ряд мероприятий, подлежащих осуществлению даже после съезда. Так, во всех партийных организациях на 12 апреля были назначены учредительные собрания для избрания руководящих органов уже Социалистической единой партии. 15 апреля начинались занятия второго набора в окружной партийной школе в Бад-Берка. К 1 мая во всех населенных пунктах создавались ячейки Союза свободной немецкой молодежи.

Но главное внимание организационная комиссия уделила, конечно, детальной подготовке объединительного съезда, который открылся после 19 часов, так как с утра раздельно состоялись съезды делегатов КПГ и СДПГ. С приветствием к съезду обратился обербургомистр города Эйзенах коммунист Карл Герман. Затем большой оркестр Веймарского национального театра под управлением Г. Абендрота исполнил Девятую симфонию Бетховена, после чего старейший член СДПГ А. Фрёлих открыл съезд и вместе со старейшим коммунистом Ф. Хайльманом председательствовал на всех его заседаниях.

Вот как описывает переживший это историческое событие его участник, бывший председатель земельного правления КПГ В. Эгерат:

«Зазвучала Девятая симфония великого немецкого композитора «Радость, пламя неземное...» Тот, кто видел лица слушавших, понимал, что происходило в тот момент в душе этих людей, которые должны были выполнить волю своих единомышленников именно здесь, в Готе, где в 1875 году в результате слияния эзенахцев и лассальянцев возникла та партия, которая понесла дальше знамя основанного Марксом и Энгельсом Союза коммунистов, — первая в Германии общенациональная единая рабочая партия. Никогда больше миллиардеры и торговцы смертью, банкиры и монополисты не будут определять судьбу немецкой нации — нет, ее судьбу будет определять народ, возглавляемый единым рабочим классом! Пусть возникнет партия, кристаллизующая в себе все доброе, прекрасное, устремленное в будущее — вот что звучало для нас в звуках бессмертного творения Бетховена»{3}.

В раздельных и в объединительном съезде приняли участие В. Пик и О. Гротеволь. Съезды обеих партий заслушали и обсудили отчеты своих земельных правлений, проголосовали за объединение партий, избрали делегатов на [94] зональный съезд, обязав их голосовать за объединение партий в зональном масштабе, а на объединительном съезде 7 апреля был принят развернутый план восстановления Тюрингии. В плане отмечалось, что за прошлый год в земле уже заложены основы демократического общества. План предусматривал полную денацификацию органов самоуправления, проведение всеобщих выборов, в том числе в ландтаг, улучшение продовольственного снабжения населения, завершение земельной реформы, организацию помощи деревне, увеличение выпуска промышленной продукции, защиту прав трудящихся, восстановление разрушенного жилищного фонда, развитие культуры, демократизацию юстиции, организацию охраны здоровья и ряд других жизненно важных вопросов, по каждому из которых Социалистическая единая партия выступала с конкретными требованиями и предложениями. На заключительном заседании объединительного съезда председательствовал Ф. Хайльман. Сознавая историческую важность наступившей минуты, он с глубоким волнением обратился к делегатам:

— Товарищи! Сейчас мы проголосуем за исторический акт. Мы проголосуем за то, чтобы с 8 апреля рассматривать обе рабочие партии в Тюрингии как Социалистическую единую партию. Товарищи! Голосуем. Кто за это решение прошу поднять руки. Благодарю. Кто против? Предложение принято единогласно.

Напомню, что завершение создания СЕПГ состоялось на общезональном съезде в Берлине, состоявшемся 21–22 апреля 1946 года. Историческое значение этого события подчеркивалось в приветствии ЦК КПСС Центральному Комитету СЕПГ в связи с 30-летием образования СЕПГ. В нем говорилось:

«Восстановление единства рабочего класса, объединение коммунистов и социал-демократов в рядах СЕПГ — крупнейшее событие в истории немецкого рабочего движения. После разгрома гитлеровского фашизма оно явилось важнейшей предпосылкой осуществления глубоких революционных преобразований и строительства новой жизни на немецкой земле»{4}.

Последнее мы постоянно ощущали на практике. Все вопросы хозяйственного, общественного, культурного строительства решались согласованно с руководителями СЕПГ. Даже президент Р. Пауль, который на объединительном съезде в Готе торжественно заявил, что он вступает в [95] СЕПГ и будет всецело проводить ее линию в строительстве антифашистско-демократического порядка, стал более воинственно выступать против буржуазных партий и их предложений в блоке. Правда, пороху у него хватило не надолго.

Должен сказать, что в первое время мы не питали особых иллюзий относительно полного единства членов СЕПГ, помня, что большинство из них длительное время пребывало в рядах СДПГ и воспитывалось в духе реформистской идеологии. Конечно, многие из них «прозрели», как Август Фрёлих, но немало осталось и враждебно настроенных к коммунистам и к советским людям, о чем позже будет еще сказано.

Сейчас же хочется рассказать о начале работы с немецкой молодежью.