Прорыв польского фронта
Тысячеверстный поход
Политработники и командиры, собираясь вечерами, раздобыв карту Польши, возбужденно обсуждали вопрос:
— Будет война или нет?
Газетные сообщения были тревожны. Бойцы забрасывали политработников вопросами: что будем делать, если грянет война?
Наиболее сметливые и прозорливые предугадывали, что дело идет к войне.
Польское правительство стягивало к границе свои войска.
У поляков был план: захватить правобережную часть Советской Украины, Советскую Белоруссию, восстановить в этих районах власть польских панов.
Попытки советского правительства открыть переговоры с Польшей для сохранения мира и предотвращения войны не дали никаких результатов. Пилсудский — буржуазный контрреволюционный националист, фактический глава польского государства — не хотел слышать о мире. Пилсудский хотел воевать. Он рассчитывал, что уставшие в боях красные войска не выдержат нападения польских войск.
11 марта Владимир Ильич телеграфировал Реввоенсовету Западного фронта:
«Поляки, видимо, воевать будут, мы все возможное делаем для усиления обороны, надо также усилить агитацию на польском языке. Поможем вам, если надо, людьми, деньгами, бумагой...»
А в апреле Пилсудский и политический авантюрист-погромщик [96] Петлюра, самозванно носивший звание «головного атамана Украины», заключили соглашение о совместной борьбе против Советской республики. Подталкиваемая империалистами Антанты, Польша начала разбойничью войну против Страны Советов.
Польские войска вторглись в пределы Советской Украины.
Первая конная получила приказ о выступлении в поход:
«Следуя походным порядком, с попутной ликвидацией очагов бандитизма, к 1 мая сосредоточиться в районе Бердичев — Винница».
Восторженно встретили бойцы приказ о походе.
Кузнецы и кузни работали днем и ночью. Ремонтировались тачанки, повозки, походный инвентарь.
Каждый боец старался из всех сил как можно лучше подкормить коня, как можно лучше подогнать снаряжение. Шутка ли сказать, тысячеверстный путь предстоит Первой конной!
Со всем своим имуществом выстроилась армия. Перед выступлением в поход провели летучие митинги. С песнями, под гармоники, с шутками, прибаутками четыре дивизии двинулись в путь — на Майкоп, Ростов, Екатеринослав...
Развернутым фронтом (примерно до ста километров) по четырем направлениям Первая конная спешила на новый фронт.
Незабываемы дни этого исторического похода Красной конницы!
Мы проходили села, города, станицы. Нам приходилось очищать местность от бандитов и ликвидировать кулацкие мятежи. Бойцы Первой конной жаждали как можно скорее добраться к месту назначения.
В городах, на крупных железнодорожных станциях наши бойцы-активисты — а их среди бойцов было немало — рыскали в поисках газет.
Однажды я объезжал располагавшиеся на ночлег части. Мое внимание привлек всадник, подскакавший к группе [97] бойцов. Он, соскочив с коня, размахивал газетой. Задыхаясь от волнения, он кричал, радостный и возбужденный:
— Братики, товарищи, за нас весь мировой трудящийся класс! Послухайте, что пишет газета...
Я незаметно подошел к сидевшим у костра бойцам.
С трудом разбирая буквы на сером листке газеты, боец читал:
«Рабочие во Франции, Англии, Германии открыто выступают против войны, затеваемой Польшей против Советской республики...»
Читал он медленно, бойцы все время торопили его:
— Да ты быстрей, быстрей!
Когда было прочитано, что грузчики во французском порту и в Гамбурге отказались грузить оружие для отправки в панскую Польшу, не выдержал чтец и радостно воскликнул:
— Держись, Антанта!
Заговорили все сразу, обсуждали международную политику.
На привалах, стоянках политаппарат проводил большую агитационно-разъяснительную работу как в самой армии, так и среди населения. Чем ближе мы подходили к Киеву, тем восторженней встречали трудящиеся Первую конную. В городах, в рабочих поселках партийные организации проводили субботники, «неделю Западного фронта», день всеобуча...
А в рядах Конной насчитывалось уже свыше полуторы тысячи коммунистов и кандидатов партии. В походе провели первую партийную конференцию.
По пути приходили к нам юноши, взрослые рабочие, старики. Они со слезами на глазах просили принять их добровольцами в армию.
Часто приходилось мне уговаривать людей:
— Да ведь ты на коне никогда не ездил...
Отказывать было трудно, но армии некогда были заниматься [98] обучением новых бойцов. Надо было спешить, — и мы неустанно двигались вперед.
Ночами не спали, изучали будущий театр военных действий. Карта, которой я раньше чурался, говоря: «Рубать во сто раз легче, чем по карте лазать», — стала моим постоянным спутником.
Линейным протяжением польского фронта можно считать его границы на севере — реки Западная Двина и Днестр. Проходящий почти в середине этой линии лесисто-болотистый район реки Припяти (Полесье) естественной границей делит эту территорию на два различных участка с присущими им своеобразными особенностями.
Весь польский фронт нашим высшим командованием был разделен на два театра: западный (белорусский фронт), простиравшийся от Западной Двины до северных берегов реки Припяти, и юго-западный (украинский фронт) — от южного берега реки Припяти до реки Днестра.
Конная армия продвигалась двумя группами. В направлении Сквира шла 4-я кавалерийская. К Погребице шли остальные дивизии. 14-я кавдивизия, составляя армейский резерв, двигалась за 4-й. Пять бронепоездов, приданных армии, должны были действовать на участке железной дороги Умань — Казатин.
До первых столкновений с польскими войсками дивизии бились с кулацкими бандами. Банды были крупные, отлично вооруженные и действующие главным образом в наших тылах. Надо было во что бы то ни стало обеспечить свой тыл. Бандитам давались серьезные, кровопролитные бои.
Первый удар по белополякам
Наконец пятидесятидневный тысячеверстный поход был закончен. Конная армия, что называется, не слезая с коней, вступила в первые бои. По плану командования нам предстояло прорвать фронт в направлении Житомира. [99]
Участок фронта (примерно семьдесят — семьдесят пять километров протяжения), на котором должна была действовать Первая конная, ограничивался на правом фланге деревнями Шамраевка, Сквиры и на левом — селением Липовец. Части противника сильно укрепились в этом районе. Засев в окопы, они опоясались проволочными заграждениями, минировали местность и тщательно подготовили огневую оборону.
Против нас была выставлена 13-я польская пехотная дивизия. По свидетельству полковника французской службы Клеберга, она являлась в польской армии лучшей. На рассвете 26 мая Первая конная пошла в наступление в общем направлении на Казатин. Командование армии в первую очередь задалось целью — определить группировку сил противника, так как имевшиеся сведения не были исчерпывающими.
Первая встреча с поляками выпала на долю 4-й кавдивизии.
Выслав разведывательный отряд, я вскоре услышал, как после короткой ружейной перестрелки ввязались в бой пулеметы, загрохотали орудия. Сильный конный отряд поляков бросился на разведчиков. Но из лощины на выручку разведчикам вырвались подоспевшие эскадроны 19-го полка. Они сокрушающей атакой смяли польскую кавалерию. Даже для меня, не раз видевшего лихие атаки буденновцев, была удивительной та бешеная атака и рубка, с какой обрушились буденновцы на польскую кавалерию. Бойцы, видимо, отлично поняли, какое устрашающее впечатление произведет на нового противника первый удар.
Мы столкнулись с авангардом кавалерийской дивизии генерала Карницкого, направленной польским командованием для действий на правом фланге и в тылу Первой конной.
Разгром авангарда и устрашающее впечатление первой атаки буденновцев действительно поколебали уверенность поляков в конном бою. Взятый нами в плен молодой [100] польский офицер прекрасно говорил по-русски. Он о нескрываемым удивлением и растерянностью наблюдал за нашими командирами.
При допросе он говорил:
— Мы давно знали, что Конная армия прибудет на Украину, но этому не придавали никакого значения. Ходили упорные слухи, что у русских плохая конница.
— Плохая? — переспросил я. — Ну, а как сегодня работала эта конница?
Офицер смущенно замялся, ничего не ответив.
Тремя повторными конными атаками мы отбросили польские полки на северо-восток. Наступившая темнота помешала преследовать отступавших, и мы расположились на ночлег в районе Березно — Гайворон — Белявка. Выставив солидное охранение, мы все время держались настороже.
Первое столкновение с новым противником было удачным. Противник понес значительные потери.
Тем временем 11-я кавдивизия вела огневой бой с противником, занимавшим деревню Дзиньков.
Наши конные атаки против польской пехоты, засевшей в окопах, были отбиты сильным огнем неприятеля. Многочисленные проволочные заграждения поляков не давали возможности ударить противнику в лоб. Начдив решил направить первую бригаду в обход Дзинькова с севера. С фронта он повел в наступление две бригады в пешем строю. Непривычен для бойца конницы пехотный бой... но все же поздно вечерам, после кровопролитного боя 11-я дивизия вошла в деревню.
Поляки с большими потерями отошли на вторую линию своих позиций.
Удачнее всех действовала 6-я кавдивизия. Ранним утром у селения Животов она буквально столкнулась лбом с польской пехотой, шедшей беспечно в колонне, без всяких мер охранения. Головная бригада с места ринулась в рубку.
Разведчики доносили о большом скоплении пехотных [101] частей в этом районе. Развернув дивизию на широком фронте и усилив органы разведки, начдив уничтожал на своем пути пехотные части противника, не ожидавшего, что наша кавалерия так скоро продвинется вперед. Дивизия продвигалась дальше на Спичинцы.
У западной окраины Меловки разъезды дивизии обнаружили большую колонну польской пехоты. Первые две атаки были отражены стойким дисциплинированным огнем, но неожиданные действия двух эскадронов по флангам и в тылу заставили противника отходить на Андрусово. Отход поляков превратился в беспорядочное паническое бегство.
В результате боев 29 мая 6-я дивизия, сломив сопротивление правофланговой бригады 13-й пехотной дивизии, открыла на польском фронте ничем не защищенную брешь от Нападовки до Анновки включительно (двенадцать километров). За день боя было захвачено у противника восемь орудий различного калибра, до девяноста пулеметов, много боеприпасов и продовольствия. Зарублено было свыше тысячи человек. Наши потери были незначительны.
В течение двух дней 6-я дивизия продолжала успешно вести бой, уничтожая противника.
Ночь с 29 на 30 мая прошла неспокойно. Обособленное положение армии, вклинившейся в главную оборонительную полосу противника, частая, временами бесцельная стрельба заставляли все время быть на-чеку.
Полевой штаб армии только к концу дня прибыл в Тетиев. К этому времени командарм имел возможность сопоставить и оценить разведывательные данные, полученные в результате напряженных боев за день.
По донесениям разведок можно было судить, что на участке Первой конной действуют 13-я и 7-я пехотные дивизии и кавалерийская дивизия генерала Карницкого. [102]
Буденный принял решение: захватить к 1 июня важный железнодорожный узел Казатин — Бердичев. Эта операция преследовала цель разгрома ближайших тылов 2-й и 3-й польских армий.
Фастовская группа войск продвигалась в направлении Белая Церковь. 14-я армия ожесточенно дралась с правофланговыми частями у Гайсин.
Успех действии Первой конной должен был обеспечить помощь нашим частям.
По замыслу командарма 3-я дивизия должна была нанести удар в направлении Казатина, 1-я дивизия — отвлечь внимание противника в районе Липовец, 4-я и 14-я кавдивизии, действуя совместно, прорвать фронт северо-восточнее Ново-Хвастово и выйти на линию Марьяновка — Молчановка...
6-я кавдивизия с приданными ей бронепоездами должна была демонстративными действиями в районе станции Липовец отвлечь внимание польского командования от нашего главного удара и облегчить положение правого фланга 14-й армии.
Двенадцатикилометровый прорыв на фронте Нападовка — Анновка, непрекращавшиеся активные действия 6-й кавдивизии заставили польское командование без промедлений сформировать ударную группу, возглавляемую полковником Шиллингом, для борьбы с 6-й кавдивизией и для восстановления нарушенного фронта.
Шиллинг получил задачу: 31 мая перейти в наступление, отбросить части 6-й кавдивизии и выйти в тыл Конной армии, взаимодействуя с частями 13-й и 18-й пехотных польских дивизий.
В середине дня было получено сообщение о появлении на участке Первой конной частей 5-й польской пехотной дивизии, которой до этого здесь не было.
Напуганное успехами 6-й кавдивизии и сосредоточением ударного кулака против Казатина, польское командование спешно стягивало свои резервы. Вечером 31 мая в Казатин была подвезена одна бригада 5-й польской пехотной [103] дивизии. В район Ружин — Зарудницы подошли два батальона пехоты с артиллерией и два кавалерийских полка (бригада генерала Савицкого).
Белополяки день и ночь вели работы по укреплению позиции.
День 31 мая для правофланговых 4-й и 14-й кавдивизий прошел спокойно. Под проливным дождем мы готовились к прорыву. На участках же 6-й и 11-й кавдивизий шли серьезные бои.
Ранним утром, в предрассветной мгле, группа Шиллинга атаковала первую бригаду 6-й дивизии, занимавшую деревню Спичинцы. Бдительное охранение своевременно известило отдыхавшие части.
Польская пехота была встречена сильным ружейно-пулеметным огнем. Заговорила приданная бригаде конная батарея, и белополяки были прижаты к земле.
К этому времени подоспела польская артиллерия, численно превосходившая нашу. Беглый огонь польских орудий ободрил наступающих. Польские цепи ползком двинулись вперед.
Наступил решающий момент. Командиры с беспокойством оглядывали ряды немногочисленных бойцов. Они думали: «дрогнут или удержатся?»
Надо выдвигать в бой резерв! Ординарец карьером помчался с приказанием: «Бронеотряду атаковать правый фланг поляков...»
Неслышно и проворно выбрались броневики на окраину деревни. Они развернулись и двинулись вперед, обстреливая правый фланг наступавших. Польские цепи дрогнули, остановились... и быстро начали откатываться назад. Но польские артиллеристы спохватились. Десяток польских орудий обрушил огонь на наши броневики. Задним ходом машины медленно стали отходить. Один броневик, подбитый снарядом, свернулся на бок. За ним свернулся на бок второй...
Командиры и комиссары наших стрелковых частей под прикрытием артиллерии повели своих бойцов в атаку. [104]
Шли во весь рост. На левом фланге разгорелся рукопашный бой. Все смешалось. Крики «ура» и «виват» оборвали стрельбу...
Неудачный день выпал для 6-й кавдивизии. В пешем и конном строю она отошла на восток и укрылась в лесу.
К вечеру части 18-й пехотной дивизии поляков вышли на линию железной дороги и захватили станцию Оратово, отрезав наши бронепоезда, действовавшие между станциями Липовец и Оратово.
Потребовалось введение всех сил дивизии, чтобы выбить зарвавшегося противника. Поздно вечером станция Оратово была очищена от поляков.
В кольце
Удачнее сложились бои для 11-й кавдивизии. На рассвете 1-я бригада 11-й дивизии совершенно неожиданно для поляков в пешем строю атаковала опорный пункт противника у деревни Быстрик. Она захватила его и уничтожила местный гарнизон.
Командир дивизии быстро подтянул остальные бригады и развил молниеносный удар в направлении на Ново-Хвастов. Не ограничиваясь занятием Ново-Хвастова, дивизия, вклиниваясь в прорыв, после полудня овладела селением Бураковцы — Морозовка.
В это время наши соседи — фастовская группа и 14-я армия — вели напряженные бои: первая в десяти — двенадцати километрах к югу от Белой Церкви, вторая на своем фронте и в особенности на правом фланге, взаимодействующем с 6-й кавдивизией.
Боевой баланс дня можно было бы считать положительным (неудача 6-й дивизии компенсировалась решительными действиями 11-й кавдивизии, обеспечивавшей глубокий прорыв фронта 13-й пехотной польской дивизии), если бы не случай измены, происшедший впервые за все время существования буденновской армии. [105]
Три эскадрона 81-го кавполка, сформированные в Майкопе из бывших пленных деникинцев, были уведены к полякам командиром бригады Сальниковым и наштабригом Протопоповым (бывшими деникинскими офицерами).
11-я кавдивизия готовилась выполнить приказ командарма о наступлении на Казатин. Польское командование начало принимать меры для противодействия Первой конной. Для борьбы с 11-й кавдивизией вечером 31 мая в районе Зарудницы была создана группа генерала Савицкого (кавалерийская бригада и один пехотный полк). Этой группе поручалось ликвидировать успех 11-й кавдивизии, отбросить ее на восток.
Для борьбы с 4-й кавдивизией была создана группа генерала Карницкого (кавалерийская дивизия и один пехотный полк) с задачей разгрома 4-й дивизии. Группа рассчитывала разгромить 4-ю кавдивизию и выйти в тыл 11-й и 6-й кавдивизий в районе Зиньков — Тетиев.
Ранним утром 1 июня, еще в темноте, ударная группа генерала Савицкого атаковала 3-ю бригаду 11-й кавдивизии, ночевавшую в деревне Старостинцы. Пехотный полк противника, обрушившись на бригаду, своими действиями освободил кавалерийские части для обхода нашей бригады с флангов и с тыла.
Нужно было как можно скорее отходить к Гайчинцам, но было уже поздно. Польская пехота отрезала Гайчинцы с востока, а польская конница обложила селение со всех сторон.
Окруженная превосходными силами противника 3-я бригада 11-й кавдивизии в продолжение трех часов геройски отражала конные и пешие атаки поляков. Наконец, видя, что держаться дальше невозможно, комбриг решил итти на прорыв.
Внезапной атакой на северные группы противника бригада разорвала окружение и, расширив коридор прорыва к западу и к востоку, вышла к Ново-Хвастову и соединилась с главными силами дивизии. [106]
Генерал Карницкий бит
Противник, используя все свои резервы, вел наступление. Польское командование решило, видимо, одним ударом покончить с Конной армией.
Кавалерийская дивизия генерала Карницкого, сбив наши сторожевые заставы, продвигалась вперед. Положение создалось тяжелое, так как со стороны Токаревки наступали значительные силы пехоты.
Против польской пехоты (оказалось, что это был пехотный полк, приданный кавалерийской дивизии) были брошены 2-я и 3-я бригады. Им была дана задача: остановить наступление пехоты и отбросить ее за реку Березанка. 1-я бригада получила приказ: во что бы то ни стало задержать конницу.
Удачными маневрами наши бригады, зажав польскую пехоту в клещи, заставили ее бежать через реку Березанка. Ожидая атаки польской конницы, я был изумлен, когда дивизия Карницкого вдруг повернула назад. У меня мелькнула мысль, что генерал задумал разделаться со 2-й и 3-й бригадами, ударив им в тыл. Я на минуту представил себе, как свежие, нерасстроенные польские полки могут навалиться на увлеченные преследованием буденновские бригады.
Сообщение о том, что подходит 14-я кавдивизия, обрадовало меня необычайно. Спешу навстречу начдиву Пархоменко, быстро знакомлю его с обстановкой и говорю о своем намерении немедленно ударить соединенными силами по коннице противника, перерезав путь ее движения.
Товарищ Пархоменко с моими доводами и решениями согласился, и мы расстались, двинувшись двумя колоннами: 14-я дивизия пошла на Татариновку, а я с 1-й бригадой — к Токаревке.
Бригада шла рысью. Минут через сорок — пятьдесят мы услышали стрельбу.
Что это могло быть? Или польские кавалеристы нагнали [107] тылы моих двух бригад, или бригады, обнаружив польскую конницу, повернули и вступили в бой?
И в том и в другом случае нужно спешить.
С рыси бригада перешла на галоп.
Мы выскочили на небольшую горку.
Впереди, совсем недалеко, мы увидели польские полки, развертывавшиеся для атаки. В нескольких километрах на западе строилась для атаки 14-я кавдивизия, а километрах в трех-четырех позади противника группировались какие-то конные массы. Сомнений быть не могло: это части 2-й и 3-й бригад.
Польская конница, имея в тылу болотистую реку Березанку, неожиданно для себя залезла в «мешок». Такой группировки не выдумаешь и нарочно!
Скрываясь в роще и развернув бригаду, я ждал, когда белополяки перейдут в атаку. Тогда мы вмешаемся в наиболее выгодный момент. Конница противника, блеснув клинками, бросилась в атаку на 14-ю дивизию и на части 2-й и 3-й бригад. Буденновцы перешли в контратаку.
Но прежде чем встретились лицом к лицу атакующие, 1-я бригада хлестнула по тылу белополяков, конники врезались в тыл и стали рубить польских кавалеристов... Поляки растерялись. Они бросились наутек по болотистому лугу.
Скопом, беспорядочно бежали остатки дивизии Карницкого. Впопыхах переметнувшись через реку, они безудержно покатились на Шамраевку.
Исторический приказ
Разгром кавалерийской дивизии и пехотного полка группы генерала Карницкого исключал угрозу флангу и тылам Первой конной. А ведь этого хотело добиться польское командование, создавая ударные кавалерийские и пехотные группы Карницкого и Савицкого!
Соединенными усилиями 4-й и 14-й кавдивизий мы овладели долиной Березанки, — Конная армия получила прекрасное исходное положение. [108]
3 июня Буденный получил приказ Реввоенсовета Юго-западного фронта за подписью товарища Сталина.
Реввоенсовет приказывал: «...Главными силами армии прорвать фронт противника на линии Ново-Хвастов — Пустоваровка. Стремительным ударом захватить район Фастов и, действуя по тылам, разбить киевскую группу противника...»
Приказ предлагал категорически отрешиться от мысли равняться по соседним частям нашей пехоты, дабы не сковывать действия Конной армии и не лишить ее ценнейшего качества — подвижности.
Это указание дало нам понять, что от действия Конной армии теперь зависит перелом на фронте.
Делом чести являлось для нас в точности выполнить этот исторический приказ товарища Сталина.
В тот же день Буденный отдал приказ, в котором была указана ближайшая задача армии — выход в район Казатин — Бердичев не позже 6 июня.
Главный удар намечалось нанести тремя дивизиями (4-я, 14-я и 11-я), 6-я кавдивизия должна была прикрывать тылы. В качестве активного заслона армии со стороны Липовец выделялась 3-я бригада 11-й кавдивизии. Ей придавались все армейские поезда и ставилась задача: «Приковывая внимание противника, беспокоя его широким маневрированием, не дать возможности перейти железную дорогу к востоку от Липовец».
Как же польское командование расценивало создавшееся положение? О намечающемся нами прорыве фронта поляки и не подозревали. Пренебрежительно оценивая боевые качества Красной конницы, польское командование считало, что оборона нанесла Первой конной большие потери. Ждать от буденновцев решительных действий больше нечего. Окончательное уничтожение Первой конной предполагалось осуществить совместным наступлением 6-й и 3-й армий. Это наступление, назначенное на 6 июня, имело в виду выход 6-й армии на линию Соб-Кальнак — [109] Оратово. 3-я армия, содействуя 6-й, должна была к вечеру 4 июня выйти на линию Самгородок — Антонов и достигнуть реки Рось.
Вечером 4 июня тов. Буденный уточнил ранее данный приказ. Он назначил наступление на 5 июня, с утра.
Накануне 5 июня дивизии готовились к выступлению. Командный состав учил красноармейцев, как действовать завтра «с меньшей кровью».
Дело в том, что польские части были (по тому времени) чрезвычайно насыщены техническими средствами. Для бойцов Первой конной, привыкших к равнинным кавалерийским боям, действия на узком фронте, в пешем строю являлись диковинными.
Положение осложнялось также и тем, что у нас почти не было ножниц для резки проволочных заграждений и ручных гранат. Смешно вспомнить: на эскадрон приходилось по одной-две пары ножниц.
Поздно вечером, остановившись в расположении одного из полков дивизии, я подошел к группе закусывающих перед сном бойцов. Мое внимание привлекли обрывки разговора.
— От, бисовы души, зализлы пид колючку, тай и кажуть — «мол, мы вояки», — сетовал боец на «хитрого», огородившегося окопами и проволокой противника.
— Ничего, Васыль, колючку мы порубаем, а тоди держись, паны, шуганем, аж тошно будэ, — ободрил бойца товарищ.
Приходилось убеждать людей, что кавалерийским наскоком врага не возьмешь. Действовать надо умело, особенно в пешем бою.
Едва забрежжил рассвет, части одна за другой вышли на исходное положение для атаки. Густой лес на нашей стороне прикрывал сосредоточение частей и позволял незаметно подойти к проволоке первой линии окопов. [110]
Прорыв
Стояла полная тишина. Лишь изредка по ветру доносилась польская речь.
Тишина была обманчивой.
Как только показались первые цепи 14-й кавдивизии, наступавшей на Самгородок, загремела артиллерия и начали скороговорку пулеметы противника.
Бойцы, шедшие в рост, залегли. Начались перебежки.
4-я кавдивизия готовилась итти в атаку. Среди бойцов пронеслась радостная весть:
«Буденный и Ворошилов приехали!»
Приезд Буденного и Ворошилова необычайно воодушевил бойцов. Присутствие любимых командиров внушало уверенность в победе.
— Что ж, пора помочь четырнадцатой, — улыбнулся, здороваясь, Семен Михайлович.
— Готовы хоть сейчас, товарищ командарм! Ознакомившись с обстановкой и дав указания, Ворошилов и Буденный поскакали на участок 14-й дивизии.
По 14-й дивизии противник сосредоточил наибольшую силу огня, некоторое время позволяя более свободно продвигаться головной спешенной бригаде 4-й дивизии.
Сосед слева — 11-я кавдивизия — тоже успешно продвигалась на Снежно.
Огонь противника был значительно сильнее нашего. Особенно чувствовалось превосходство артиллерии. Артиллерийские дивизионы Первой конной, получив накануне указания о строжайшей экономии снарядов, редкими залпами сопровождали наше наступление.
Бойцы подошли к линиям польских проволочных заграждений. Командиры и комиссары повели их на заграждения. Бойцы резали проволоку ножницами, подрывали заграждения ручными гранатами, перерубали колючую проволоку шашками, растаскивали ее руками. Руки были разодраны в кровь, многие лежали раненными [111] возле проволочных заграждений. Это был исключительный порыв мужества и бесстрашия. Бойцов не смущал ни артиллерийский, ни пулеметный огонь. Они готовы были зубами рвать проклятую проволоку! Наконец, с проволочными заграждениями было покончено! Тысячи бойцов сели на коней и ринулись в атаку... Кони топтали копытами остатки когда-то грозных, по мнению польских панов, неприступных укреплений.
Буденный и Ворошилов появлялись в самых опасных местах и подбадривали бойцов.
Бойцы ринулись на польские окопы и на полном скаку стали рубить польских солдат.
Поляки не выдержали, оставшиеся в живых дрогнули и стали отступать в густые болотистые леса.
Польский фронт был прорван.
В полдень 14-я кавдивизия овладела укреплениями у Самгородка и уничтожила их гарнизоны. 4-я кавдивизия захватила Озерно.
Севернее Озерно, из-за леска, пыталась ринуться в атаку польская конница. Но Буденный со своим конвоем, прихватив попутно встретившийся эскадрон одного из полков, стремительно бросился в схватку. Польская конница повернула коней.
К вечеру наши дивизии продвинулись в прорыв на двадцать — двадцать пять километров.
За день боя Первая конная взяла в плен свыше четырехсот польских солдат, двадцать пулеметов и одну батарею. В кровопролитных боях были целиком изрублены части генерала Галлера.
Потери в Конной армии были также значительны. Много бойцов было убито перед проволочными заграждениями у окопов.
Тем не менее Первая конная, впервые действовавшая в условиях окопной войны, ни на миг не ослабила наступательного порыва. [112]
Приказ командарма выполнен
Прорвав фронт противника, Первая конная очутилась в узком коридоре, ограниченном справа местечком Сквира, слева — станцией Казатин. Такая обстановка давала возможность противнику свободно действовать в нашем тылу.
Но поляки не сумели воспользоваться этим обстоятельством. Дерзость и стремительность действий Первой конной, успехи, ею одержанные, паника, начавшаяся в войсках противника, привели в смятение польское командование. Оно не использовало этот безусловно важный момент.
На следующий день Первая конная, продолжая развивать прорыв, двинулась для овладения станциями Пепельная, Черногрудка, имея ближайшей целью прервать железнодорожное сообщение Киев — Казатин и тем самым нарушить взаимодействие 3-й и 6-й польских армий.
Вскоре 14-я кавдивизия, действовавшая на правом фланге, заняла эти станции. Кстати был захвачен и польский бронепоезд.
4-я кавдивизия, после короткого боя у Вчерайше, захватив там обозы и бригадный лазарет 13-й пехотной польской дивизии, к вечеру вышла в район Броки — Катовка.
11-я кавдивизия без сопротивления вышла в район Камени — Пятигорска.
6-я кавдивизия к вечеру достигла Ружин, ведя усиленную разведку в направлении Казатин. Задача, поставленная командармом, 6 июня была выполнена: железнодорожное сообщение Киев — Казатин было прервано.
Во время наступления нарушилась связь командарма Конной с командованием Юго-западного фронта. Имея данные о группировке противника только перед фронтом Конной армии и не зная, что делается у соседей, Буденный, выполняя сталинский приказ, решил в течение 7 и 8 июня овладеть железнодорожными узлами Житомир и Бердичев. Там находились богатейшие склады и штаб польского командования украинским фронтом. [113]
Захват Житомира и Бердичева обеспечивал тыл Первой конной для дальнейших боев против 3-й польской армии, действовавшей у Киева.
Честь выполнения идеи командарма о занятии Житомира и Казатина выпала на долю 4-й и 11-й кавдивизий.
4-я кавдивизия должна была захватить Житомир, 6-я и 14-я кавдивизии обеспечивали тыл по линии железной дороги Фастов — Казатин.
Утром 7 июня форсированным маршем мы двинулись на Житомир и заняли его. Польский гарнизон мы уничтожили целиком. В городе и на станции захватили огромное количество боеприпасов, оружия и снаряжения. Нам досталась также большая партия ремонтных лошадей, предназначавшихся к отправке в дивизию генерала Карницкого.
Кроме того, мы освободили из польского плена семь тысяч красноармейцев.
Ночью было получено сообщение и о захвате Бердичева. Единственно, о чем мы искренне жалели, — это о том, что штабу польской армии удалось выбраться из Житомира за несколько часов до нашего прихода.
Занятие нами этих двух городов окончательно нарушило управление фронтом со стороны польского командования.
Пилсудский не ожидал столь успешного наступления Первой конной.
«К нам приближалась конница Буденного, и о ее движении я имел довольно точные и верные сведения, — заявил он впоследствии. — Она совершила большой поход откуда-то из-под Ростова-на-Дону в составе четырех дивизий, причем все данные относительно их состава казались мне сильно преувеличенными. Я пренебрегал этим новым противником. Как известно, военное значение конницы, даже до 1914 года, в понятиях многих падало все ниже. Ей предназначалась вспомогательная роль, как, например, разведки или охранения флангов, и никогда не предполагалось поручать ей самостоятельные решающие задачи. Вместе с развитием силы огня в период огромных боевых [114] запасов в Европе роль конницы попросту упала до нуля. Лошадей передали в артиллерию, кавалеристов поспешно переучили в пехотинцев. Поэтому-то мне казалось просто невозможным, чтобы мало-мальски хорошо вооруженная пехота с приданной ей артиллерией и пулеметами не могла справиться с конницей при помощи своего огня».
Паны научились уважать конницу
В беседе с сотрудником «Укрроста», опубликованной в газете «Коммунист» 24 июня 1920 года, товарищ Сталин, непосредственно руководивший наступательной операцией красных войск, открывшейся знаменитым прорывом польского фронта Красной конницей, так оценил положение:
«Говоря об операции нашей Красной конной армии на польском фронте в начале июня, многие сравнивают ее — этот прорыв фронта противника — с рейдом конницы Мамонтова в прошлом году.
Но это совершенно неправильно.
Мамонтовская операция имела эпизодический, так сказать, партизанский характер, не связанный с общими наступательными операциями армии Деникина.
Прорыв же Красной конной армии является звеном а общей цепи наступательных операций Красной Армии.
Рейд нашей красной конницы начался пятого июня. Утром этого дня, свернутая в кулак, красная конница ударила по второй польской армии, прорвала неприятельский фронт, рейдом прошла район Бердичева и утром седьмого июня заняла Житомир.
О подробностях занятия Житомира и захваченных трофеях уже сообщалось в печати, говорить об этом не буду, отмечу лишь кое-что характерное. Реввоенсовет Конной армии доносил штабу фронта: «Польская армия питает абсолютное пренебрежение к нашей коннице; мы считаем своей обязанностью доказать полякам, что конницу надо уважать». [115]
После же прорыва тов. Буденный пишет нам: «Паны научились уважать конницу; бегут, очищая перед нами дорогу, опрокидывая друг друга».
Результаты прорыва
Результатом прорыва явилось следующее:
Вторая польская армия, через которую прошла наша Конная армия, оказалась выведенной из строя; она потеряла свыше одной тысячи человек пленными и около восьми тысяч человек зарубленными.
Последняя цифра мною проверялась из нескольких источников и близка к истине, тем более, что первое время поляки решительно отказывались сдаваться, и нашей коннице приходилось буквально пробивать себе дорогу. Это первый результат.
Второй результат: третья польская армия (район Киева) оказалась отрезанной от своего тыла и очутилась перед опасностью быть окруженной; ввиду этого началось ее общее отступление в направлении Киев — Коростень.
Третий результат: шестая польская армия (район К.-Подольска), потеряв опору на своем левом фланге, из боязни быть припертой к Днестру, начала свой общий отход.
Четвертый результат: с момента прорыва началось наше общее стремительное наступление по всему фронту.
Судьба третьей польской армии
Так как вопрос о судьбе третьей польской армии для большинства неясен, то на этом я остановлюсь более подробно.
Оторванная от своей базы и потерявшая связь, третья польская армия очутилась перед опасностью попасть в плен целиком. Ввиду этого она начала жечь обозы, взрывать склады, портить орудия.
После первых неудачных попыток к отступлению в порядке [116] она вынуждена была обратиться в бегство (поголовное бегство).
Треть армии (всего в третьей польской армии насчитывалось около двадцати тысяч бойцов) попала в плен или была зарублена; другая треть ее, если не больше, побросав оружие, разбежалась по болотам, лесам, — рассеялась.
Лишь остальная треть, и даже меньше, успела проскочить к своим через Коростень. При этом, несомненно, если бы поляки не успели своевременно подать помощь свежими частями через Шепетовку — Сарны, и эта часть третьей польской армии была бы в плену или рассеялась по лесам.
Во всяком случае надо считать, что третьей польской армии не существует; те же остатки ее, которые добрались к своим, нуждаются в большом ремонте.
Для характеристики разгрома третьей польской армии должен сказать, что все житомирское шоссе завалено полусожженными обозами и автомобилями всех родов, причем количество последних, по донесению начальника связи, доходит до четырех тысяч. Нами взято около 70 орудий, не менее 250 пулеметов, громадное количество винтовок и патронов, еще не подсчитанное.
Таковы наши трофеи.»
Сабли Сталина
Блестящий прорыв Первой конной армией белопольского фронта навсегда останется в памяти трудящихся как пример победы революционного героизма над вооруженной до зубов империалистической армией, богато снабженной всеми существовавшими в то время средствами военной техники. Вдохновителем этой великолепной победы был товарищ Сталин — организатор всех решающих побед Красной Армии на фронтах гражданской войны. Товарищу Сталину, опрокинувшему все расчеты интервентов и остановившему наступление белополяков, Первая конная вручила боевую саблю со следующей надписью: [117]
«Конная армия — своему основателю, красному кавалеристу 1-го эскадрона 19-го полка 4-й кавдивизии И. В. Сталину».
Вторая конная армия
В Житомире я получил телеграмму:
«Немедленно прибыть в Харьков. Явиться лично к Сталину».
Недоумевая, почему это в разгар успешных боев с белополяками меня вызывают в штаб фронта, я строил различные предположения. Сообщив, что меня направляют на фронт против Врангеля, товарищ Буденный приказал срочно сдать дивизию.
Через несколько дней, что греха таить, я с большой неохотой выехал в Харьков. Трудно было расстаться с Первой конной, с людьми, с которыми сжился и сроднился.
Добравшись до Харькова, на станции встретил эшелон буденновцев, ехавших из Сальска на польский фронт. Встреча с земляками была радостной и теплой.
Условившись зайти к ним вечером, вышел в город. С помощью прохожего добрался до Скобелевской площади. На дверях большого дома я увидел вывеску: «Штаб Юго-западного фронта». Миновав часовых и расспрашивая, где помещается товарищ Сталин, внутренне робея, открыл дверь.
— Имею честь явиться по вашему вызову!
Товарищ Сталин поднялся из-за стола и протянул мне руку. Он сильно похудел с того времени, как я видел его в последний раз. Сталин спросил:
— Почему так долго задержались?
Я невнятно сослался на скверное движение поездов.
— Вам нужно немедленно выехать на станцию Волноваху в северной Таврической губернии и сформировать Вторую [118] конную армию. — Сталин немного подумал и добавил:
— Надо быстро разгромить Врангеля.
И дальше коротко и понятно товарищ Сталин рассказал мне о создавшейся обстановке на Крымском полуострове.
Я выехал формировать Вторую конную армию.