Вместо эпилога

...22 июня 1944 года. В старых тетрадях военных лет я нашел следующую запись за этот день: «Третья годовщина начала войны. Вчера Карельский фронт начал наступление на свирско-петрозаводском направлении. Ленинград перестал быть городом-фронтом».

Этой записью, видимо, и следует автору закончить книгу, тема которой, как говорится, исчерпана.

Но война продолжалась. Исторически датой окончательного завершения ленинградской эпопеи следует считать день, когда произошел полный расчет воинов-ленинградцев с немецко-фашистской группой армий «Север». Были пленены более двадцати дивизий 16-й и 18-й армий со всей их боевой техникой и во главе с сорока двумя генералами.

Это произошло уже далеко от Ленинграда — в Курляндии, но знаменательным было то, что белые флаги капитуляции фашистские генералы, пришедшие под стены города Ленина, чтобы «стереть его с лица земли», выкинули перед теми же советскими командирами и солдатами, которые защищали Ленинград, а затем громили и гнали их до «мешка» на Курляндском полуострове.

События этого последнего периода боевых действий войск Ленинградского фронта составляют отдельную и весьма емкую тему. Это были сражения за освобождение от гитлеровских захватчиков братских Эстонской, [425] Латвийской и Литовской республик во взаимодействии с соседними фронтами, Балтийским флотом, операции на островах Моонзундского архипелага. Это были еще триста дней войны. Книгу об этом можно было бы назвать: «Возмездие». Что же касается этой книги, посвященной городу-фронту, то мне хотелось бы в заключение коротко рассказать о дальнейшей судьбе некоторых своих товарищей по оружию.

Тяжело и сейчас вспоминать о гибели моего хорошего друга Ивана Георгиевича Зубкова, которого я видел в последний раз в Смольном в середине июня 1944 года. Не удалось ему продолжить начатое перед войной строительство Ленинградского метро. О его смерти я узнал 30 июня 1944 года в землянке на берегу Вуоксы, где понтонеры готовились к форсированию этой стремительной реки.

Всякое бывает на войне. Инженер Зубков, как и тысячи других людей, мог погибнуть за три года десятки, а может быть, и сотни раз, ибо в году триста шестьдесят пять дней и столько же ночей. Но, когда я узнал, как это произошло, то мог только сказать: «Какая нелепость!»

Вначале передали из вторых или третьих уст, что командующий Карельским фронтом генерал армии К. А. Мерецков, помня, как отряды Зубкова удачно и быстро восстановили волховские мосты, попросил Ивана Георгиевича лично приехать на Свирь и выслал за ним свой самолет. Самолет, якобы, был сбит. Через несколько дней уже говорили, что произошла катастрофа.

И только спустя еще две недели, когда я вернулся в Ленинград и побывал на могиле Зубкова в Александро-Невской лавре, мне удалось узнать, как в действительности обстояло дело.

Для руководства работами по строительству моста И. Г. Зубков назначил П. И. Богомолова. В состав оперативной группы были включены начальник Воентранс-проекта Ленинградского фронта Н. Я. Кулага и инженер И. Н. Диц. 27 июня они выехали из Ленинграда на автодрезине. И. Г. Зубкова задержали какие-то дела, и он обещал прилететь на самолете в тот или на другой день.

28 июня командир 23-й железнодорожной бригады [426] послал своего адъютанта с машиной встретить и привезти на Свирь к мосту Зубкова, но адъютант возвратился и доложил, что Зубкова он не нашел. Есть сведения, что какой-то самолет только что разбился при посадке. Тогда И. Н. Диц и П. И. Богомолов спешно выехали сами. У края аэродрома на бруствере окопа они увидели разбитый самолет. Иван Георгиевич и его адъютант Саша Смирнов лежали рядом, покрытые кожанкой Зубкова.

Вот и все...

При осмотре самолета комиссией выяснилось, что все в нем было до предела изношено. Самолет упал с высоты ста метров, полностью потеряв способность планировать. Погибли, конечно, и пилот и бортмеханик...

Не дожил до полной победы и Пантелеймон Александрович Зайцев, с которым мы вместе начинали строить рубежи под Ленинградом.

Он был убит в бою под Нарвой, командуя 122-м стрелковым корпусом. За несколько дней до его смерти мы встретились где-то в пути. Он вынул из кармана пулю. На излете она попала ему в голову, не сделав даже царапины. Сразил же его осколок снаряда. Именем генерала П. А. Зайцева названа одна из новых улиц Ленинграда.

Война продолжалась, и много еще славных страниц вписали в свои журналы боевых действий ленинградские понтонеры...

Не раз в дальнейшем мне доводилось видеть на переправах Ивана Андреевича Гультяева — командира 5-го тяжелого понтонного полка. Он продолжал ходить без палки. Помню, под Выборгом ураганным артиллерийским огнем разбило мост, наведенный понтонерами через один из рукавов залива. Мост был большой — около двухсот метров. Затонуло очень много понтонов. Гультяев доложил, что к рассвету восстановят переправу. Я засомневался и поехал утром проверить. Застал Ивана Андреевича на готовом мосту, как обычно, в хорошо отутюженном кителе и поблескивающих глянцем сапогах. Только синие круги под глазами говорили, чего ему стоила эта ночь.

В сентябре понтонеры И. А. Гультяева, Е. П. Гуляницкого, В. В. Воронова и С. И. Фоменко участвовали [427] в очень сложной, скрытой для противника переправе стотысячной Второй ударной армии генерал-лейтенанта И. И. Федюнинского со всей боевой техникой через трехкилометровую протоку между Чудским и Псковским озерами.

Ночные переправы огромной массы войск и техники прошли совершенно без потерь и абсолютно скрытно для гитлеровцев. Вторая ударная армия после этой перегруппировки нанесла немцам внезапный удар из района Тарту на Раквере и вышла в тыл главным силам нарвской группировки в Эстонии.

Совместное наступление 8-й и Второй ударной армий Ленинградского фронта привело к сокрушительному и быстрому разгрому гитлеровцев в Эстонии. 22 сентября наши войска заняли Таллин. К этому времени Финляндия уже вышла из войны с Советским Союзом.

Затем ленинградцы вели борьбу за острова Моонзундского архипелага — Вормс, Даго и Эзель. И снова там стали нужны понтонеры. Полк Гультяева был включен в состав отряда морских сил контр-адмирала И. Г. Святова, руководившего высадками десантов. Самоходных десантных барж у балтийцев было мало, а артиллерию надо обязательно переправлять одновременно со штурмовыми батальонами, идущими на бронекатерах и сторожевиках. У Гультяева были понтоны с крытой палубой. Решили использовать их, но вызвало сомнение — выдержат ли они волну?

Контр-адмирал Святов, знавший понтонеров еще по Невской Дубровке и уважавший их, спросил с недоумением:

— Что вы, друзья, будете делать на ваших паромчиках, если потянем их через залив за торпедными катерами?.. Ну, конечно, на одном моторе, на самых малых оборотах?

— Стропами привяжемся, товарищ адмирал, — не моргнув глазом, ответили понтонеры. — И орудия привяжем.

И «моряки поперечного плавания», как с добродушной иронией звали понтонеров балтийцы, блестяще выдержали экзамен.

А 1 января 1945 года Гультяев выстроил полк для прощания с Ленинградским фронтом. Полк уходил на [428] запад. На гимнастерках понтонеров сверкало более тысячи орденов и медалей, а на знамени полка — орден Кутузова.

27 апреля 1945 года мы в Ленинграде слушали по радио сводку о форсировании Одера войсками 2-го Белорусского фронта и овладении морским портом Штеттин. 5-й полк И. А. Гультяева и 42-й батальон В. В. Воронова были отмечены в ней как отличившиеся среди других частей и соединений.

Огромнейшую, сложнейшую работу по разминированию Ленинградской, Псковской, Новгородской областей и Карельского перешейка проделали инженерные бригады и саперные части под командованием таких ветеранов битвы за Ленинград, как С. Д. Юдин, А. И. Акатов, И. И. Соломахин, Л. В. Смаглий, Н. П. Базанов, П. А. Заводчиков.

Воевал на других фронтах 21-й понтонный батальон. Сергей Иванович Фоменко после ранений и контузий едва не ослеп. Живет сейчас в родных краях в городе Колпине. Он член совета ветеранов боев на Невском плацдарме, созданном при Доме культуры поселка Невская Дубровка.

Командир 1-го гвардейского понтонного батальона, впоследствии полка, Евгений Петрович Гуляницкий умер после войны.

Генерал-лейтенант С. И. Лисовский, вернувшись из Польши, продолжал службу в Советской Армии. Был начальником инженерных войск в разных военных округах. Умер несколько лет назад.

В последних сражениях по разгрому гитлеровской Германии — при взятии Берлина — отличились дивизии 21-й армии, с которой ушел из-под Ленинграда Д. Н. Гусев. Ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Н. М. Пилипец и Н. Ф. Кирчевский побывали на многих театрах Великой Отечественной войны в должности начальников инженерных войск фронтов, а после войны обучали и воспитывали саперов в различных округах, затем в Военно-инженерной академии. Сейчас они живут в Москве. У обоих есть внуки. Здоровье у дедов неважное. Когда звонишь по телефону Николаю Михайловичу, он слушает-слушает, потом выругается по старинке на свою глухоту: [429]

— Давай лучше встретимся, ни черта я что-то не разберу.

На отдыхе и замечательные разведчики Ленинградского фронта П. П. Евстигнеев и В. Е. Алексеев.

Прошли годы. Беспощадное время делает свое дело. Ушли из жизни некоторые из тех, о ком шла речь в этой книге. Но многие их соратники и сейчас продолжают свой труд в самых различных областях коммунистического строительства.