Предисловие

Общеизвестно — граф Александр Христофорович Бенкендорф занимает в истории пушкинской жизни немаловажное место. Достаточно значительно и его место в российской истории пушкинской поры. Пушкинское же время началось, когда смертоносный вихрь, охватив Европу и почти весь мир, обрушился на Россию «грозой двенадцатого года». Отечественная война, непосредственно перешедшая в зарубежные походы 1813–1814 гг., стала началом нового времени России, началом ее новой великой культуры, а ее олицетворение для нас — гений Пушкина. События 1812 года, великого года России, были первыми и, наверное, самыми сильными патриотическими и гражданскими переживаниями для отрока Пушкина и его лицейской братии, переживаниями чистыми, незамутненными сомнительными, привнесенными искусителями, политическими страстями и пристрастиями.

Тогда, в 1812 году, как вспоминал поэт:

Среди тех, кто вел в сраженья «старших братьев» пушкинских ровесников, был человек, чье имя известно нам с детских лет в числе имен «гонителей Пушкина и организаторов его убийства»{*1}, — тезка поэта, полковник, затем генерал, Александр Бенкендорф. Перед нами несколько десятков написанных им страниц — краткое повествование о тех событиях великого года России, коим он был прямым или косвенным свидетелем. Что же представляют собой «Записки Бенкендорфа»? И имеют ли они ныне право быть в числе источников по истории Отечественной войны 1812 года и истории России этого времени в целом, а также право на какое-то место в современной пушкинистике? Или ими нужно пренебрегать и сейчас так же, как пренебрегают уже почти сто лет со времени их первой публикации?

Нет нужды давать собственные оценки, когда уже имеются оценки достаточно точные и убедительные. Обратимся к мнению (не новому, ему уже двадцать лет «отроду»), авторитетного ученого, историка-источниковеда Андрея Григорьевича Тартаковского. В своей работе «1812 год и русская мемуаристика. Опыт источниковедческого исследования» (М., 1980, с. 43) он пишет: «Богатейшее мемуарное наследие оставили после себя (следует два, три имени. — П. Г.)... и А. X. Бенкендорф. ...оно не подвергалось изучению». Характеризуя неопубликованные к 1980 г. мемуары по теме 1812 года, А. Г. Тартаковский говорит: «они почти не содержат, кроме записок Бенкендорфа и... (следуют еще две позиции. — П. Г.) обширных по размерам... повествований, которые охватывали бы крупные периоды наполеоновских войн» (Там же, с. 98). Наконец, А. Г. Тартаковский называет «Записки Бенкендорфа», и из всех мемуаров только их, «мемуарно-историческим сочинением». Определение весьма емкое и точное. Ибо чтение «Записок» убеждает в этом полностью. Перед нами не только и не столько воспоминание об участии автора в великих и грозных событиях. «Записки Бенкендорфа» вмещают краткое повествование обо всем 1812 годе, и рассказ об увиденном и пережитом, и осмысление событий, и характеристики действующих в них сил и лиц. Многие свидетельства мемуариста — о разных сословиях, о некоторых общественных явлениях — уникальны и подтверждают правоту Пушкина, который написал в «Рославлеве» — «общество было гадко».

О военной стороне мемуаров. Отметим главное. Перед нами воспоминания, принадлежащие перу офицера Императорской Главной Квартиры, причем довольно осведомленного о ее деятельности в начале войны в качестве главного военного штаба России. Это видно из того, как пишет автор о начальных военных действиях. Бенкендорфу принадлежит описание рейда отряда Винценгероде в глубь занятой французами Белоруссии, а также боя под Звенигородом. Важен и рассказ о том, что происходило под Москвой в дни, когда в ней была Великая армия, об освобождении Москвы и ее состоянии после ухода неприятеля.

Свидетельства Бенкендорфа и его суждения о кампании 1812 года тем более ценны, что они имеют весьма раннее происхождение. Это одни из первых по времени создания столь содержательные мемуары участника войны. История их появления такова. В 1817 году в Петербурге при штабе Гвардейского корпуса стал издаваться «Военный журнал», и в одном из первых его выпусков появились «сообщения» 6 действиях отряда генерала Винценгероде в 1812 году, с указанием на их происхождение от А. X. Бенкендорфа. Эти «сообщения» соответствуют содержанию II и III глав «Записок» о 1812 годе, но исключительно в части, посвященной военным действиям. Отсутствуют все «отступления» от собственно военной темы, зато всюду приводятся численность войск, боевые потери и пр.

Подобная публикация в стиле «die erste Kolonne marschiert» соответствовала назначению издания. Перевод («Записки» написаны на французском языке), весьма точный, но рутинный и сухой, принадлежит редактору журнала Федору Глинке{*2}.

Отметим, что сопоставление «Записок» с публикацией сокращенных и адаптированных глав в «Военном журнале» наглядно подтверждает определение «Записок» не только как военных мемуаров, но как мемуаров о войне, что по содержанию неизмеримо шире и универсальнее. В том же 1817 году «Военный журнал» опубликовал «сообщение» Бенкендорфа о действиях его отряда в Голландии в конце 1813 года, очевидно, также адаптированное.

После этого «Записки Бенкендорфа» о 1812 и 1813 гг. исчезают и появляются уже в начале XX века. Видный военный историк генерал-майор В. И. Харкевич{*3} опубликовал «Записки» — текст французского оригинала и его перевод — в одном из сборников мемуаров и дневников участников Отечественной войны 1812 года, выпущенном им в Вильно в 1903 году. Перевод обладает безусловными достоинствами и вполне передает «дух» оригинала; его предположительно можно приписать издателю, поскольку имя переводчика не указано. Харкевич определил раннее происхождение «Записок» — 1816–1817 годы (он считает публикации в «Военном журнале» адаптированными главами основного текста «Записок»). Можно предположить, что «Записки» созданы в связи с пожеланиями Федора Глинки. Создавались они спонтанно, автор над ними не «работал», о чем свидетельствуют некоторые ошибки и неточности в отношении эпизодов войны, к которым мемуарист непосредственного отношения не имел; подобные «накладки» были бы исправлены при повторном обращении автора к своему тексту.

Отметим определенные литературные достоинства «Записок». Это касается и языка, и стиля — все кратко, ясно, зримо, никаких излишеств, нет претензий на изысканность; это вполне добротная «французская» проза, делающая честь ее автору, не почитавшему себя литератором.

И вот, с самого начала XX века о «Записках Бенкендорфа» — почти ни слова. В юбилейный 1912 год появился лишь повтор рассказа о походе в Голландию, правда, как отмечает А. Г. Тартаковский, «по иной рукописи», т. е. не копия с адаптации «Военного журнала», а перевод оригинала. В 1938 году Е. В. Тарле{*4} в книге «Нашествие Наполеона на Россию. 1812 год» эффектно использовал один убедительный пассаж из «Записок». И все. Более о «Записках» не упоминали вплоть до 1980 года, когда им дал справедливо высокую оценку А. Г. Тартаковский, что, впрочем, нисколько не повлияло на судьбу «Записок», они остались по-прежнему не востребованы. Причина очевидна. Уже давно в обществе возобладало отношение к Бенкендорфу, основанное исключительно на доминирующей политической тенденции. Впрочем, и вся история, и населяющие ее люди стали трактоваться не в поиске исторической истины, а исключительно с прогрессивных «политических платформ». Если бы содержание «Записок» работало на образ Бенкендорфа — «сатрапа», «крепостника», человека бездушного, бессовестного и коварного, каковым его подают многочисленные «единственно верные» идеологи, то, будем уверены, цитаты из «Записок» переходили бы из книжки в книжку, за них боролись бы авторы подобных трудов.

Для пишущего по-французски русского немца Бенкендорфа Россия — такая же родная земля, Москва — такая же священная столица, как и для исконного населения, святыни народа России — это и его святыни (что справедливо и для командира Бенкендорфа, барона Винценгероде{*5}, который даже и русским подданным не был, а пошел, не зная страха, спасать подготовленный к взрыву Кремль). «Записки Бенкендорфа» свидетельствуют о том, что Россия, Москва и их святыни были святы и для многих из тех, кто пришел тогда служить из разных стран и кто служил им своей кровью отнюдь не из «классовых интересов», не по некоей врожденной «контрреволюционности». Бенкендорф был не из тех «немцев», что, как писал Лев Толстой, «приехали нас учить», и не из тех, «произвести» в которые просил Императора язвительный А. П. Ермолов{*6}. Немец по происхождению, полковник Бенкендорф принадлежал к российской военной аристократии и честно, как воины из всех сословий, своей жизнью служил России и ее Императору. И нелепо предполагать, что тогда Россию могли защитить люди, служившие иначе.

Один из выдающихся современных богословов-историков как-то сказал: «Нужно приникать к источникам нашей истории и не судить о ней по легкомысленным наветам историков-публицистов двух последних веков»{*7}. Одним из множества источников, обойденных вниманием нашей исторической публицистики, являются и «Записки Бенкендорфа». Пусть о них судят читатели, — они имеют на это все права. Кому-то они будут не по нраву, кто-то увидит в них писания «аристократа-монархиста», кто-то откроет в них новое знание о прошлом, о том времени, что для нашей культуры есть время Пушкина, кто-то узнает новое о его «гонителе» и «убийце» и будет сожалеть, что жестокие обстоятельства воспрепятствовали иному, нежели оно было, общению генерала и поэта.

Краткие биографические сведения об авторе «Записок Бенкендорфа»

Русские Бенкендорфы происходят от некоего Андрея Бенкендорфа, переселившегося в XVI веке из Бранденбурга в Лифляндию и бывшего «королевским комиссаром в Риге». Дед, Иван Иванович (Иоганн Михаэль) Бенкендорф (1720–1775) — генерал-поручик, обер-комендант Ревеля. Его супруга, София Ивановна (в девичестве Левенштерн, 1723–1783), была воспитательницей старших детей цесаревича Павла Петровича — будущего Императора Александра и Великого Князя Константина. Отец, Христофор Иванович (1749–1823) — генерал от инфантерии, военный губернатор Риги. В 1770–1771 гг. участвовал с отличием в Первой русско-турецкой войне. В 1799 г. вышел в отставку и удалился в имение под Ревелем. Мать — баронесса Анна Юлиана Шиллинг фон Канштадт (даты в родословной Бенкендорфов: 1759 — после 1830, даты Русского биографического словаря 1744–1797 представляются менее вероятными) — подруга детства Императрицы Марии Федоровны, с которой вместе прибыла в Россию.

Александр Христофорович Бенкендорф родился в 1783 г. (реже встречается дата, указанная в родословной, — 23 июня 1781 г.). Воспитывался в пансионе аббата Д. Ш. Николя{*8}. Службу начал в 1798 г. унтер-офицером Лейб-гвардии Семеновского полка, в том же году — прапорщик, флигель-адъютант Императора Павла I. В 1802 г. назначен в свиту генерала Г. М. Спренгпортена{*9} в его поездке по России с секретной инспекционной миссией. В 1803–1804 гг. в Грузии, участвовал в войне с Персией, «был у князя Цицианова»{*10}. Отличился при «взятии форштадта крепости Гянджи»{*11} и «в сражении с лезгинами», награжден орденами Св. Анны 4-й ст. и Св. Владимира 4-й ст. В 1804 г, командирован на остров Корфу к генералу Р. К. Анрепу{*12}, где формировал батальоны греческих и албанских добровольцев («Албанский легион») для экспедиции в южную Италию в предстоящей войне с Францией. В прусской кампании 1806–1807 гг. состоял при дежурном генерале графе П. А. Толстом{*13}, отличился в сражении при Пройсиш Ойлау{*14}, награжден орденом Св. Анны II ст. В 1807–1808 гг. уже в чине полковника был в посольстве графа П. А. Толстого в Париже. В 1809 г. «охотником», т. е. добровольцем, отправился на Дунай, в войска, действовавшие против турок. В 1811 г. под Рущуком отличился, возглавив решительно повлиявшую на ход сражения атаку Чугуевского уланского полка (по другой версии, Кинбурнского драгунского полка), за что награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. По возвращении в Петербург — в свите Императора Александра I, его флигель-адъютант. В составе Императорской Главной Квартиры{*15} начал кампанию 1812 г. Выполнял исключительно важные поручения, связывая Императора Александра I и главнокомандующего Второй Западной армией Князя П. И. Багратиона{*16}. Затем командовал авангардом «летучего корпуса» генерал-адъютанта барона Винценгероде, отличился в рейде к Полоцку, в боях под Велижем и Звенигородом. Во время оккупации французами Москвы в действиях на Петербургской и Волоколамской дорогах его отряд захватил около 8000 пленных. 10 октября 1812 г. с боем вошел в покидаемую противником столицу, где захватил «3000 пленных и 30 орудий». В октябре 1812 г. временный военный комендант Москвы до прибытия властей. Затем в походе до Немана с отрядом генерала П. В. Голенищева-Кутузова{*17} взял в плен трех французских генералов и около 6000 солдат. Генерал-майор. В кампании 1813 г. отличился при Темпельберге (орден Св. Георгия 3-й ст.), при взятии Люнебурга (орден Св. Анны 1-й ст.), при Гросс-Берене. В битве «тысячи народов» при Лейпциге командовал кавалерией корпуса барона Винценгероде. Во главе отдельного отряда совершил поход в Голландию, занял Амстердам, Утрехт, Роттердам, Бреду, Мехельн и другие города и крепости. В 1814 г. командовал кавалерией отряда графа М. С. Воронцова{*18} в сражениях при Краоне и Лаоне, сражался при Сен-Дизье. Был награжден прусским орденом Pour le merite («За заслуги»), Большим крестом ордена Шведский меч и др. орденами. В 1815 г. — командующий уланской бригадой, в 1816 г. назначен командиром 2-й драгунской дивизии. В 1816 г. вступил в масонскую ложу «Amis reunis», в 1818 г. перестал ее посещать. С 1819 г. — начальник штаба Гвардейского корпуса, генерал-адъютант Императора. В мае 1821 г. представил Императору Александру I записку о «Союзе Благоденствия», составленную библиотекарем штаба Гвардейского корпуса М. К. Грибовским, предлагал «устранить главных его членов». Доклад был «оставлен без последствий», но некоторое его влияние на последовавшее вскоре запрещение тайных обществ в России нельзя исключить. С декабря 1821 г. — генерал-лейтенант, командир 1-й кирасирской дивизии.

Во время наводнения 1824 г. вместе с военным генерал-губернатором Петербурга графом М. А. Милорадовичем{*19} возглавил борьбу с бедствием и его последствиями (см. примечание А. С. Пушкина в «Медном всаднике»).

А. С. Грибоедов в «Частных случаях Петербургского наводнения» пишет: «...В эту роковую минуту государь явился на балконе. Из окружавших его один сбросил мундир, сбежал вниз, по горло вошел в воду, потом на катере поплыл спасать несчастных. Это был генерал-адъютант Бенкендорф. Он многих избавил от потопления, но вскоре исчез из виду, и во весь день о нем не было вести»{*20}. В его ведении был Васильевский остров, наиболее пострадавшая часть столицы, где он, временный военный губернатор этого района Петербурга, своими действиями приобрел авторитет и уважение всех слоев обитателей.

14 декабря 1825 года на Сенатской площади был в свите Императора Николая I. Активного участия в событиях не принимал. В ночь на 15 декабря начальствовал на Васильевском острове и своевременным распространением манифеста предотвратил столкновение с войсками населения, не извещенного об отречении от престола Вел. Князя Константина Павловича. Член следственной комиссии по делу декабристов. Многие декабристы (М. А. Фонвизин, Н. И. Лорер и др.) вспоминали о нем с уважением{*21}, другие (М. С. Лунин) иначе.

25 июля 1826 г. назначен начальником Главной Императорской Квартиры, а также начальником III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, шефом корпуса жандармов, с 6 декабря 1826 года — сенатор. Во время русско-турецкой войны 1828–1829 гг. в свите Императора Николая I был при Браилове, при Шумле «командовал двумя кареями», охранявшими ставку Императора, участвовал во взятии Варны. В 1829 г. — генерал от кавалерии, награжден орденом Св. Владимира 1-й ст., член Государственного Совета. С 1832 г. — граф, в 1834 г. — орден Св. Андрея Первозванного. Со времени похода 1828 г. по 1837 г. сопровождал Императора Николая I во всех его поездках и путешествиях по России и Европе. Скончался 23 августа 1844 года по пути в Россию из Бадена, где был на лечении. При сообщении о его смерти Николай I сказал так: «Он ни с кем меня не поссорил, а примирил со многими».

У А. X. Бенкендорфа были брат Константин Христофорович, кавалерийский генерал и дипломат{*22}, и три сестры. Младшая — Дарья Христофоровна (1785–1857), статс-дама, известная княгиня Ливен. Будучи супругой князя Христофора Андреевича Ливена{*23}, посла в Берлине и в Лондоне, она занимала видное положение в мире политики. Имела влияние на «сильных мира сего», в частности, на князя Меттерниха{*24} (что послужило основанием для сплетен, до сих пор бытующих в «исторической публицистике»), и, соответственно, на течение дел в европейской политике в конце царствования Александра I и в начале царствования Николая I.

А. X. Бенкендорф был женат (с 1817 г.) на вдове генерал-майора П. Г. Бибикова Елизавете Андреевне (урожденная Донец-Захаржевская), скончавшейся в 1857 г., и имел трех дочерей — Анну Александровну (замужем за графом Аппони, австрийским послом в Баварии, затем в Пьемонте), Марию Александровну (супруга князя Григория Петровича Волконского, гофмейстера Двора) и Софию Александровну (во втором браке за князем Сергеем Викторовичем Кочубеем).

* * *

Текст «Записок Бенкендорфа» приводится по изданию: «1812 год в дневниках, записках и воспоминаниях современников. Материалы Военно-ученого архива Главного штаба». Составитель генерал-майор В. И. Харкевич. Выпуск II. Вильно, 1903, с. 53–138. Публикуемый текст «Записок Бенкендорфа» об Отечественной войне 1812 года полностью соответствует французскому оригиналу и переводу, опубликованным В. И. Харкевичем в 1903 году. Сохранены абзацы, написания некоторых слов с прописной буквы, но орфография — современная. Пунктуация оригинала сохранена, за исключением явно излишних знаков — они сокращены. Деление на главы принадлежит В. И. Харкевичу, хотя сама структура мемуаров подразумевает подобное деление, о чем говорит наличие соответствующих интервалов и отчерков в рукописной копии. Каждая глава в переводе 1903 года предваряется «легендой», кратким изложением ее содержания, что сохранено и в настоящем издании.

«Записки Бенкендорфа» — не авторское название мемуаров. Это их устоявшееся название, появившееся с тех пор, как о них стало известно в обществе. Вскоре после кончины автора вышла в свет краткая биографическая статья о нем в «прибавлении к части осьмой» «Военного энциклопедического лексикона, издаваемого обществом военных и литераторов» (СПб., 1844, с. 1–3). В ней сказано:

«Должно упомянуть еще, что он имел во всю жизнь обыкновение составлять записки о служении своем, также и о важнейших событиях ему современных. Изданные в свет записки сии составят драгоценный материал для истории».

Это первое известие о мемуарах графа Бенкендорфа интересно не только справедливо высокой оценкой их значения «для истории». Именно с этой статьи ведет свое начало устоявшееся наименование мемуаров — «Записки». Истинное (французское) наименование — Memoires du comte Alexandre Benkendorf General cavalerie, Aide de Camp General de S.M.E. 1'Empereur de Russie — позднее, относится к 1830-м гг. Возможно, оно не принадлежит самому графу, но появилось при его жизни. Этим наименованием снабжены писарские копии фрагментов, сделанные по просьбе отдельных лиц (А. И. Михайловского-Данилевского и др.). Через двадцать лет после кончины графа появилась первая публикация из «Записок» во втором номере бартеневского «Русского архива» за 1865 год (столбцы 1167–1180). Публикация содержала фрагмент из «Записок» в переводе барона Модеста Андреевича Корфа (лицейского однокашника Пушкина). Фрагмент содержит описание приключений Императора Николая I и его свиты в поездке летом 1836 года по восточным губерниям Империи. Барон М. А. Корф в письме П. И. Бартеневу от 8 января 1865 г. сообщал: «Записки его, о существовании которых не только Император Николай I, но и все близкие и даже родные графа узнали лишь после его смерти, были ведены на французском языке и содержат в себе множество таких подробностей, анекдотов и пр., которые иначе не сохранились». Барон М. А. Корф был не прав — «Записки» были давно известны по копиям фрагментов, хотя и весьма узкому кругу лиц (Император и избранные военные). Корф приводит и небольшой фрагмент о пожаре Зимнего дворца в 1837 году, на которых «Записки» обрываются.

Известные копии значительных фрагментов «Записок» с большими завершенными сюжетами либо снабжены повторением общего авторского названия мемуаров, либо не имеют его вовсе. В настоящем издании они даны с соответствующими их содержанию заголовками, принадлежащими публикаторам.

Около 1865 года известный своей язвительностью князь П. А. Вяземский, ознакомившись с копией некоторых фрагментов «Записок», написал следующую эпиграмму:

В стишке князя Вяземского заключено противоречие. Вряд ли тот, кто — «всероссийский», может быть «нерусским»; только если «русскость» понимать узко и примитивно, вне подлинной исторической обусловленности этого понятия, не «по-пушкински». Князь Вяземский хотел съязвить, но получилась весьма емкая, лапидарная характеристика графа Бенкендорфа, она звучит утверждающе, почти как дифирамб: «Был генерал он всероссийский» (параллель с понятием «император всероссийский» и местом графа при императоре). Так рука пушкинского друга, помимо его воли, возвысила автора «Записок», признав его всероссийский масштаб и значительность, которые будет справедливо перенести и на его мемуары.