Глава пятая.

В Берлинском сражении

Весна на Одере

После февральских кровопролитных боев на западном берегу Одера 301-я стрелковая дивизия была выведена на восточный берег и сосредоточилась в лесах западнее и севернее Бервальде. На окраине города расположился командный пункт дивизии. Рубеж севернее Бервальде вновь был поручен нашей дивизии. Части туда не выходили, мы провели лишь рекогносцировку с командирами.

Забота о прикрытии правого фланга армии по-прежнему занимала Военный совет, командование 9-го стрелкового корпуса. И действительно, было, о чем беспокоиться. На правом берегу Одера с севера еще нависала восточно-померанская группировка. Никто не мог гарантировать, что она не обрушится в один прекрасный день на наши дивизии, нанося удар вдоль всего восточного берега Одера.

Первые дни марта. Снег почти полностью растаял, только в тени густого леса и в глубоких оврагах лежали островки почерневшего льда. Весна пришла на немецкую землю. Зазеленели поля. Леса наполнялись свежим запахом сосны. «Весна победы», — говорили между собой наши бойцы, видя близкий финал войны.

Еще гремели бои на севере, в Померании, а мы начали подготовку к наступлению на Берлин. Теперь всем было ясно, что готовится последний удар по логову фашистского зверя. Военный совет 5-й Ударной армии сориентировал командиров дивизий относительно ускоренной подготовки для боевых действий на направлении главного удара на Берлин. Оценив опыт участия дивизии в прошедших боях, особенно в Ясско-Кишиневской и Висло-Одерской операциях, мы взяли на вооружение самое лучшее и, учитывая недостатки, приступили к работе.

День 6 марта был для дивизии особенно торжественным. За успехи в боях на Висле при прорыве с магнушевского плацдарма, в развитии наступления к Одеру и завоевании плацдарма под Кюстрином 301-я стрелковая дивизия была награждена орденом Суворова 2-й степени. 21 солдату и офицеру, совершившим [258] героические подвиги, было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Вот их имена: сержант Николай Дмитриевич Баздырев, капитан Александр Федорович Богомолов, майор Василий Александрович Емельянов, младший сержант Геннадий Николаевич Ворошилов, капитан Василий Степанович Головин, сержант Юрий Панкратьевич Дорош, сержант Иван Тихонович Иванов, сержант Ашхарбек Саркисович Казарян, капитан Павел Самуилович Ковалевский, лейтенант Герасим Григорьевич Королев, сержант Виктор Петрович Кузнецов, капитан Иван Ильич Кустов, рядовой Николай Степанович Маркелов, капитан Сагадат Кожехметович Нурмагомбетов, капитан Николай Васильевич Оберемченко, подполковник Александр Иванович Пешков, сержант Иван Прокофьевич Приходько, сержант Иван Николаевич Плохих, капитан Василий Антонович Тышкевич, рядовой Владимир Ефимович Шкопенко. Этого звания удостоился и я.

На митингах и торжественных собраниях солдаты и офицеры выражали сердечную благодарность командованию, правительству и партии за высокую оценку нашего боевого подвига. Мы давали клятву и в дальнейшем беспощадно громить фашистских агрессоров.

В часы радости мы не забывали о солдатах и офицерах, павших на поле боя, отдавших свою жизнь за счастье нашей Родины. Весь личный состав дивизии глубоко переживал гибель Героев Советского Союза капитана Александра Федоровича Богомолова, капитана Павла Самуиловича Ковалевского, рядового Николая Степановича Маркелова. Мы вспомнили и о наших товарищах, кто, будучи раненым, с одерского плацдарма был увезен в госпиталь. Это Герои Советского Союза капитан Василий Антонович Тышкевич, сержант Николай Дмитриевич Баздырев.

В этот торжественный день командование и политотдел дивизии оформили и направили в штаб корпуса наградные листы на присвоение за героизм в битве на одерском плацдарме звания Героев Советского Союза: Николаю Федоровичу Баркову, Александру Алексеевичу Опалеву (посмертно), Федору Антоновичу Угначеву, Анатолию Ивановичу Дробахе, Василию Степановичу Берестовому, Петру Александровичу Чияневу. Все эти воины были вскоре удостоены звания Героя Советского Союза.

Началась боевая подготовка. Со всех районов страны мчались к нам эшелоны с оружием и техникой. Весну мы уже не успевали замечать. Начались ротные и батальонные тактические учения. И здесь, на немецкой земле, все поля, леса и город Бервальде превратились в учебные поля и полигон. Днем и ночью проводилась боевая подготовка. Отрабатывались основные темы учения: «Бой в крупном населенном пункте», «Бой в лесу», «Форсирование рек и каналов».

В период подготовки большое внимание обращалось на политическое воспитание личного состава. На громадном опыте войны мы знали, что партийное слово — это могучая сила. Знали об этом [259] все закаленные в боях командиры и политработники. Офицеры политотдела дивизии, политработники частей и подразделений находились постоянно в гуще масс. Проводились совещания с политработниками, собрания партийных и комсомольских организаций с обсуждением задач коммунистов и комсомольцев в предстоящей битве, задач по воспитанию личного состава в духе честного выполнения своего долга перед народом, партией, нашей Родиной. Ветераны дивизии коммунисты-политработники Гужов, Цуцкеридзе, Подгорбунский, Давыдов, Алимов, Авакян и другие делились своим опытом с молодыми политработниками, вели работу в ротах и батальонах.

Военный совет 5-й Ударной армии провел слет Героев Советского Союза армии. Это было событием в жизни армии и осталось в памяти у каждого из нас на всю жизнь. Герои прославленной армии дали клятву и впредь быть в первых рядах наступающих на Берлин советских войск.

Большую организаторскую, информационную и воспитательную работу вела редакция дивизионной газеты. Ее редактором первоначально был майор Н. П. Железняк, а затем майор А. В. Кизилов. Капитан М. В. Шерстобитов, сотрудник газеты, недавно прислал мне письмо, в котором рассказал многие подробности работы редакции. В нем, в частности, говорилось, что передовая группа П. Каравана, автоматчика Николая Зимы и его находилась в боевых порядках стрелковых батальонов и полков. Редактор, секретарь редакции и все работники типографии находились с тылами дивизии. Материал для газеты доставляли через полевую почту, медицинских работников, транспортирующих раненых, с транспортом боеприпасов. Почти в каждой роте и батальоне были подготовлены военкоры, которые передавали свои заметки через почтальонов, политработников.

Это помогало оперативно снабжать редакцию боевой корреспонденцией. Газета выходила регулярно и знакомила бойцов со всеми событиями боевой жизни. Мы рассказывали о ведущей роли коммунистов и комсомольцев в боях, о героизме бойцов, подразделений и частей. Не только пулей и снарядом, но и огненной строкой в газете мы разили злейшего врага человечества — фашизм.

Одним из примеров участия редакции в боях дивизии является ее работа в период Висло-Одерской операции. В ночь перед прорывом обороны противника на магнушевском плацдарме редакция переправилась через Вислу и расположилась в большой землянке, недалеко от артиллерийских позиций. Как только была прорвана оборона противника, сотрудники газеты сразу же пошли в боевые порядки 1054-го полка, который наступал в первом эшелоне, чтобы чувствовать пульс боя. Сразу была передана в редакцию корреспонденция о героическом подвиге 2-го стрелкового батальона майора А. Д. Перепелицына. Потом подробно был освещен ход боев при форсировании Пилицы (приток Вислы). Рассказали [260] в газете о смелости сержанта Ашхарбека Казаряна, старшего сержанта Ивана Иванова, капитана Сагадата Нурмагомбетова, командира 3-го стрелкового батальона майора Владимира Ишина и многих других. В газете был рассказ о форсировании реки Равка, о взятии нашей дивизией города Лович, о стойкости воинов по удержанию Одерского плацдарма.

М. В. Шерстобитов прав. Весь личный состав дивизии любил свою газету и ждал с нетерпением появление ее свежих номеров.

В марте 1945 года войска 5-й Ударной армии решали сложные задачи подготовки к Берлинскому сражению и одновременно удерживали и расширяли одерский плацдарм. После перегруппировки и пополнения боеприпасами 32-й стрелковый корпус под командованием генерала Д. С. Жеребина 6 марта начал штурм крепости и города Кюстрин{137}. 12 марта в завершающей штурмовой атаке корпус овладел крепостью и городом Кюстрин.

На следующий день Военный совет 1-го Белорусского фронта отдал директиву, поставив задачу двум армиям на расширение плацдарма непосредственно западнее Кюстрина.

«5-й Ударной армии двумя стрелковыми дивизиями с частями усиления с утра 20.3.45 года перейти в наступление с задачей прорвать оборону противника на участке: Геншмар, иск. Альт-Блейен и, нанося главный удар на Гольцов и вспомогательный удар из района Альт-Блейен на Горгаст, овладеть районом Геншмар, иск. Гольцов, Кубрюккен-Форштадт, после чего перейти к обороне на рубеж выс. 16,3, выс. 10,3 иск. Гольцов.

8-й армии силами двух стрелковых дивизий с частями усиления с утра 20.3.45 года перейти в наступление с задачей прорвать оборону противника на участке: иск. ст. Горгаст, отдельные дома (1 километр севернее Ратшток) и, нанося главный удар на Гольцов, а вспомогательный из района пригорода Китц в северозападном направлении, овладеть районом: юго-западная часть Кюстрина (между реками Варта и Одер), Горгаст, Гольцов, Альт-Тухенбанд и перейти к обороне на рубеже Гольцов, Альт-Тухенбанд, Хатенов.

9. Донести:

а) О принятом решении на наступление к 12.00 17.3.45 года.

б) О готовности войск к наступлению к 16.00 19.3.45 года.

Командующий фронтом Маршал Советского Союза Жуков

Член Военного совета генерал-лейтенант Телегин

Начальник штаба генерал-полковник Малинин» {138}. [261]

До конца марта войска 5-й Ударной и 8-й гвардейской армий вели напряженные бои по расширению плацдарма.

22 марта части 32-го стрелкового корпуса нашей армии и 4-го гвардейского стрелкового корпуса 8-й гвардейской армии соединились в районе моста через Штром, окружив противника в районе Кубрюккен-Форштадта и в юго-западном пригороде с фортом между реками Варта и Одер.

Эти бои носили ожесточенный характер. Противник крупными силами нанес удар из района Гольцова, стремясь деблокировать окруженную группировку своих войск. В связи с создавшейся угрозой генерал Берзарин вынужден был ввести на плацдарм одну резервную дивизию. Все контратаки противника были отбиты. 30 марта окруженная группировка врага в районе Кубрюккен-Форштадт и в междуречье была ликвидирована.

В результате был создан один общий плацдарм до 45 километров по фронту и до 10 километров в глубину. С него-то и нацеливались на Берлин войска ударной группировки 1-го Белорусского фронта {139}.

Подготовка Берлинской наступательной операции проходила в условиях, когда тайная дипломатия западных держав вела закулисные переговоры о возможности сепаратного мира. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков рассказывает: «И. В. Сталин знал, что гитлеровское руководство за последнее время развило активную деятельность в поисках сепаратных соглашений с английским и американским правительствами. Учитывая безнадежное положение германских войск, можно было ожидать, что гитлеровцы прекратят сопротивление на западе и откроют американским и английским войскам дорогу на Берлин, чтобы не сдать его Красной Армии» {140}.

Берлин являлся заветной мечтой целого ряда политических и военных деятелей Вашингтона и Лондона. Генерал Д. Эйзенхауэр и английский премьер-министр У. Черчилль не скрывали этого. Генерал Дуайт Эйзенхауэр, например, в то время говорил, что, если создадутся условия для продвижения на Берлин, он воспользуется ими. Черчилль заявлял о стремлении продвинуться на восток как можно дальше{141}.

Здесь придется сделать мне небольшое отступление и рассказать о встрече с американским генералом Гэйвином. Откровенное признание Гэйвина проливает дополнительный свет на эту «проблему Берлина».

Вскоре после окончания военных действий в Германии произошла торжественная встреча офицеров и генералов — командиров дивизий, корпусов и армий — во главе с Маршалом Советского Союза Г. К. Жуковым с офицерами и генералами союзных [262] войск и их главнокомандующими. Американцы подготовили и показали учение: «Высадка воздушного десанта». С воздуха десантировалась воздушно-десантная дивизия генерала Гэйвина. Появилась большая масса самолетов, замелькали разноцветные купола парашютов, и воздушный десант приземлился.

После учения был прием. Во время торжественного обеда генерал Дуайт Эйзенхауэр очень хорошо отозвался о генерале Гэйвине и сказал, что вот такие молодые, талантливые и преданные своему классу офицеры и генералы одержали победу над немцами.

В ответной речи Маршал Советского Союза Г. К. Жуков отметил, что воспитанники советского трудового народа, молодые и талантливые генералы, такие, как Герои Советского Союза генералы Василий Соколов и Владимир Антонов, командуя дивизиями и корпусами, сокрушили гитлеровский вермахт.

На приеме мне сообщили, что американский генерал Гэйвин хочет ближе познакомиться со мной. Ко мне подошел молодой, высокий, красивый шатен с приятной улыбкой, по-дружески протянул мне руку. Я ему ответил такой же любезностью. Гэйвин сказал, что он знает русское гостеприимство, но на сей раз убедительно просит быть его гостем. Мы согласились и поехали к нему в штаб, расположенный в замке какого-то прусского барона.

За столом после официальных тостов разговорились. Он сказал, что у него на родине, в Америке, есть собственный большой особняк. Затем попросил меня рассказать о себе. Я ему ответил, что рассказать можно очень многое, в том числе и о том, что «незаконно живу». Лицо генерала стало серьезным, и он попросил разъяснить выражение: «незаконно живу». Я ответил: «Провоевал всю войну, потерял много друзей, судьба меня сберегла». Взволнованно он проговорил: «Мне это чувство тоже знакомо. Я также «живу незаконно».

Вот тут он и рассказал: «Дивизию в Арденнах выбросили на немецкую танковую армию. Все погибли. Лишь я с группой товарищей чудом спасся. Такая ситуация, как в Арденнах, могла повториться, но вы нас выручили». Я его спросил: «Как это выручили?» «Моя дивизия, — продолжал генерал, — была подготовлена для высадки десантом на Берлин. Неизвестно, чем бы это закончилось, если бы вы не взяли Берлина».

Весна 1945 года была успешной. Мы шли на штурм последних бастионов гитлеровского фашизма.

Цель: Берлин!

Наступил апрель. Советские войска готовились завершить разгром берлинской группировки и водрузить над Берлином Знамя Победы. Выполняя волю Коммунистической партии и народов нашей Родины, Ставка Верховного Главнокомандования разработала план Берлинской операции. [263]

Замысел Берлинской операции состоял в том, чтобы ударами на широком фронте 2-го и 1-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов при участии Днепровской военной флотилии и авиации дальнего действия окружить и расчленить берлинскую группировку противника, уничтожить ее по частям и тем самым принудить фашистскую Германию к безоговорочной капитуляции{142}.

29 марта в Ставке решался вопрос о сроках операции.

Г. К. Жуков доложил, что 1-й Белорусский фронт может начать наступление не позже, чем через две недели.

Наступление на Берлин было решено начать 16 апреля{143}. Вечером 1 апреля в Ставке была подписана директива 1-му Белорусскому фронту о подготовке и проведении операции с целью овладения Берлином, в течение 12–15 дней выйти на Эльбу.

Главный удар решено было нанести с кюстринского плацдарма силами четырех общевойсковых и двух танковых армий. Последние предполагалось ввести в сражение после прорыва обороны противника в обход Берлина с севера и северо-востока. Второй эшелон фронта (3-ю армию генерал-полковника А. В. Горбатова) намечалось ввести также на главном направлении.

61-я и 1-я армии Войска Польского действовали на правом крыле фронта, обеспечивая ударную группировку фронта с севера и северо-запада. 69-я и 33-я армии — левое крыло фронта — наносили вспомогательный удар из района Франкфурт-на-Одере в направлении на Бонсдорф {144}.

Директивой Военного совета 1-го Белорусского фронта на проведение Берлинской операции армиям ударной группировки ставились следующие задачи:

5-я Ударная армия, являясь центром оперативного построения фронта, имела задачу прорвать оборону противника на участке: сахарный завод (два километра юго-восточнее Лечин), господский двор Аннахов. Обеспечить на рубеже Лечин, Гузов ввод в прорыв 2-й гвардейской танковой армии и во взаимодействии с 1-й и 2-й гвардейскими танковыми армиями и 8-й гвардейской армией овладеть северо-восточной и северной частями Берлина. Разграничительная линия слева: Ландсберг, река Варта, Кюстрин, Гаргаст, Оберсдорф, Штраусберг, Альт-Ландсберг, Хоэншонхаузен, Шпандау. Все пункты, кроме Оберсдорфа включительно, для 5-й Ударной армии.

Справа — 3-я Ударная армия. Ей ставилась задача наступать в общем направлении на северную окраину Берлина.

Слева — 8-я гвардейская армия. Она получила задачу наступать в направлении центральной части Берлина {145}.

Громадное значение в подготовке войск к предстоящей операции имели военные игры, проведенные Военным советом фронта [264] и военными советами армий. Маршал Советского Союза Г. К. Жуков с 5 по 7 апреля провел военную игру в штабе фронта с командованием армий и корпусов. После этого генерал Н. Э. Берзарин провел военную игру в штабе армии с нами — командирами дивизий. Мы в полном объеме изучили свои задачи.

В оставшиеся до начала операции дни были проведены полковые и дивизионные учения, а также смотр дивизии Военным советом армии. Смотр дивизии проводили заместитель командующего армией генерал-лейтенант И. И. Варфоломеев и офицеры штаба армии. Для осмотра мы подобрали поляну и построили всю дивизию. Не буду рассказывать о процедуре смотра. Смотр закончился торжественным маршем ротных колонн. Офицеры штаба армии и генерал И. И. Варфоломеев дали хорошую оценку подготовке дивизии.

Как говорится, в темпе прошли полковые учения, и 9 апреля дивизионные тактические учения смотрел новый заместитель командующего армией генерал А. Б. Баринов. Они проходили в районе Троссин, Шенефельд, Риггенвальде на тему: «Прорыв стрелковой дивизией сильно укрепленной обороны противника, бой в глубине, закрепление захваченного рубежа и отражение контратак противника». Дивизия была усилена 220-й армейской отдельной танковой бригадой и 92-м тяжелым танковым полком из состава 11-й отдельной тяжелой танковой бригады РГК. 220-й танковой бригадой командовал Герой Советского Союза полковник Д. С. Наруцкий, 92-м тяжелым танковым полком — полковник И. А. Мясников.

На учениях танкисты действовали уверенно и тактически грамотно. Это нас очень радовало. «Если так будет в бою, — говорили наши офицеры, — тогда Берлин долго не удержится».

Военный совет 5-й Ударной армии провел военную игру в Ной-Дамме. Был подготовлен макет местности. С командирами корпусов и дивизий отрабатывались решения и планы действия войск, разыгрывалась всевозможная обстановка при развитии наступления.

В своем выступлении генерал Н. Э. Берзарин рассказал о политической и стратегической цели Берлинского сражения и решении Ставки Верховного Главнокомандования разгромить берлинскую группировку немецко-фашистских войск, овладеть Берлином и закончить войну. Немецкое командование, говорил он, хорошо понимая свое катастрофическое положение, стремится ни в коем случае не допустить русских в Берлин, в худшем случае сдать Берлин нашим союзникам. Командующий 9-й армией генерал пехоты Буссе отдал приказ, чтобы армия при любых обстоятельствах, ценой любых жертв удерживала фронт на Одере, так как здесь будет решаться судьба Берлина.

Командарм попросил внимательно посмотреть на макете инженерное оборудование и построение обороны противника. На рельефном плане очень хорошо была показана вся глубина обороны [265] противника, включая Берлин. Полосы обороны на направлении армии проходили по рубежам: первая полоса — Цехин, Гольцов, Военный городок, вторая полоса — Врицен, Альт-Одер, Гузов, Вербиг, северная часть Зееловских высот, третья полоса — Фрейенвальде, Буков и южнее.

Внешний обвод: Хиршфельда, Гильсдраф, Штраусберг.

Внутренний обвод: Аренсфельде, Хенов, Мальсдарф.

Городской обвод: по кольцевой железной дороге.

Весь Берлин был разделен на восемь секторов, а центр являлся девятым сектором и назывался «Цитадель».

Многочисленные реки, каналы, озера, лесные массивы, возвышенности были подготовлены как оборонительные рубежи. В населенных пунктах создавались опорные пункты; кварталы внутри городов, особенно в Берлине, были подготовлены к круговой обороне. На макете Берлин выглядел как ощетинившийся еж.

Далее командарм раскрыл сущность задачи 5-й Ударной армии. Как и в Висло-Одерской операции, она вновь является центром оперативного построения ударной группировки 1-го Белорусского фронта на берлинском направлении, прорывает оборону противника с кюстринского плацдарма.

— Боевые задачи корпусов и дивизий вам известны, — сказал в заключение командарм. Они нанесены на макете {146}. Теперь будем слушать вас.

На этот раз мне пришлось долго ждать своей очереди для доклада. Я внимательно слушал доклады командиров соединений и смотрел на рельефный макет местности, на котором яркими условными знаками было нанесено оперативное построение 5-й Ударной армии. В первом эшелоне стояли все три корпуса — 26-й гвардейский, 32-й и 9-й. На 8-километровом участке главный удар наносили пять стрелковых дивизий — 94-я гвардейская, 266-я, 60-я гвардейская, 295-я и 301-я.

У каждого стрелкового корпуса во втором эшелоне находилось по одной стрелковой дивизии. Резерв командарма — 230-я стрелковая дивизия — был сосредоточен в лесу западнее Альт-Древитц. 2-я гвардейская танковая армия сосредоточилась в полосе 5-й Ударной армии, 12-й гвардейский танковый корпус — на западном берегу Одера в районе Блейн, Китц, 1-й механизированный и 9-й гвардейский танковый корпуса — в лесах восточнее Одера в районе Каленциг, Альт-Древитц и восточнее.

Боевая дружба 5-й Ударной и 2-й гвардейской танковой армий родилась уже давно. Мы, командиры соединений, знали о личной дружбе командармов генерала Н. Э. Берзарина и генерала С. И. Богданова, начальников штабов армий генерала А. М. Кущева и генерала А. И. Радзиевского. Появление на поле боя танкистов 2-й гвардейской приносило всегда значительный успех. [266]

Пришла и моя очередь. Я показал участок прорыва обороны противника — город Гольцов и военный городок — ближайшую и последующую задачи дивизии с выходом на Зееловские высоты западнее населенного пункта Вербиг. Боевой порядок дивизии строился в два эшелона: первый эшелон — 1052-й и 1054-й стрелковые полки, второй — 1050-й стрелковый полк. В каждом полку первого эшелона создана полковая артиллерийская группа. Дивизионную артиллерийскую группу составили 823-й артиллерийский полк (командир Г. Г. Похлебаев) и 489-й минометный полк (командир Б. В. Котов). Приданные 220-я танковая бригада и 92-й тяжелый танковый полк распределены по стрелковым батальонам, как танки непосредственной поддержки пехоты. Плотности на километр фронта прорыва в дивизии составляют 270 орудий и 30 танков. Подготовлены стрелковые батальоны в каждом полку первого эшелона для ведения разведки боем.

Много вопросов ко мне не было. Затем выступило еще несколько генералов и офицеров. В заключение командарм сказал, что Маршал Советского Союза Г. К. Жуков желает нам победного разгрома немецко-фашистской армии в Берлинском сражении.

Командир 9-го Краснознаменного Бранденбургского стрелкового корпуса генерал И. П. Рослый провел с командирами дивизий военную игру. Боевой порядок корпуса строился в два эшелона. [267] В первый эшелон опять ставились 301-я стрелковая дивизия, во второй — 248-я стрелковая дивизия (командир дивизии генерал Н. З. Галай). 230-я стрелковая дивизия являлась резервом командарма.

Перед битвой

В заботах и тревогах мы были целиком поглощены идеей штурма Берлина. Подготовительный период Берлинской операции подходил к концу. Скоро в бой.

В ночь на 11 апреля командование дивизии с командирами полков и приданных частей усиления провело рекогносцировку исходного положения для наступления на кюстринском плацдарме. Саперный батальон дивизии и саперные взводы полков сразу же приступили к оборудованию командных и наблюдательных пунктов. Артиллерия вышла на новые огневые позиции. В ночь на 12 апреля командование и штаб дивизии вышли на новый командный пункт на кюстринском плацдарме. Дивизия сосредоточилась в лесу северо-западнее Кюстрина.

Командиры стрелковых батальонов и рот провели рекогносцировку исходного района и направления для наступления. В ночь на 13 апреля вышли на плацдарм приданные дивизии 220-я танковая бригада и 92-й тяжелый танковый полк. В ночь на 14 апреля вся дивизия перешла на кюстринский плацдарм.

Молча, при постоянном освещении местности противником, ползком, среди вражеских мин и под пулеметным огнем, саперы первыми, совершая свой подвиг, приступили к прокладке проходов в минных полях противника.

Вечером мы с начштаба полковником Михаилом Ивановичем Сафоновым у переправы на Одере проверили выход частей. Головные стрелковые батальоны полков Героя Советского Союза майора Емельянова и майора Айрапетяна подходили организованно и вовремя.

Вернулись на командный пункт. Вот уже почти три года мы воюем вместе с Михаилом Ивановичем Сафоновым, пережили бои на Северном Кавказе, Кубани, Донбассе, Южной Украине, Молдавии, Польше. И сейчас вместе. Кругом тишина. Только изредка на немецкой стороне вспыхивали белые ракеты. Мы постояли немного, обменялись еще раз мнениями по всем вопросам предстоящего боя и разошлись. Дежурный офицер штаба доложил, что стрелковые полки выходят в исходное положение для наступления.

Утром 14 апреля началась разведка боем. Несколько попыток разведывательного батальона 47-й стрелковой дивизии 8-й гвардейской армии ворваться в военный городок не увенчались успехом. Время шло, а что-то у соседа с разведкой не получалось.

15 апреля в 12 часов по указанию генерал-полковника [268] В. Д. Соколовского я получил задачу от генерала Рослого провести разведку боем и овладеть опорным пунктом военный городок и железнодорожной станцией Гольцов. На высоте южнее Горгаста был оборудован наблюдательный пункт командующего фронтом, и с него генерал-полковник Соколовский вместе с командирами стрелковых корпусов и командующими армиями следили за ходом разведки боем. Дело в том, что небольшой участок прорыва на левом фланге наша дивизия приняла от 47-й стрелковой дивизии, в том числе и военный городок. Как всегда делалось, в целях сохранения военной тайны этой стрелковой дивизии поручено было провести разведку на этом участке. Присутствовавшие на наблюдательном пункте потом рассказывали, как генерал Соколовский взволнованно поднимался от стереотрубы, ходил по траншеям и молча глядел на генерала В. И. Чуйкова.

Батальон для разведки боем у нас был подготовлен со всеми средствами усиления и расчетами на бой. Оказалось, не напрасно трудились. Мы с полковниками М. И. Сафоновым и Н. Ф. Казанцевым быстро уточнили ранее принятое решение на разведку боем и все организационные вопросы. Все распоряжения и приказы отданы командиру 1054-го стрелкового полка подполковнику Н. Н. Радаеву. Атака назначена на 15 часов.

В 14 часов 50 минут огневой ураган «катюш» пронесся над головами и достиг кирпичных казарм военного городка и станции Гольцов. Повели в бой батальон боевые друзья командир батальона А. Д. Перепелицын и его заместитель по политической части майор Н. А. Козлитин. Поднялись в атаку стрелковые роты. Поднимая клубы пыли, броневым валом пронеслись танкисты 220-й ТБР, и все скрылось в облаке пыли и дыма.

Оглушенные мощью и внезапностью удара, фашисты были смяты и уничтожены, а командир батальона майор А. Д. Перепелицын через час подал красную ракету о взятии военного городка. Для развития успеха был отдан приказ 1054-му стрелковому полку перейти в наступление. После огневого налета артиллерии майоры Г. Айрапетян и В. Ишин дружно повели свои батальоны в бой.

За ведущими стрелковыми ротами 2-го стрелкового батальона капитана И. Г. Деметришвили и капитана Е. Г. Яковлева стремительно повели свои роты капитаны П. Гнида и П. Д. Коваль. Вместе со стрелковыми ротами идет 7-я батарея капитана Курдюкова.

Придя в себя после потери военного городка, противник перешел в контратаку со стороны железной дороги. Старшина Г. А. Бочарников развернул свое орудие и вступил в бой с танками. Выстрел за выстрелом снаряды бьют в танк, и, объятый пламенем, он останавливается. Вот из-за насыпи железной дороги появились горбатые силуэты «фердинандов». Бьет и по ним герой-коммунист. Уже близко подходят наши батальоны к полотну железной дороги, но пулеметы из дзотов ведут сильный огонь. [269]

От метких выстрелов старшины Бочарникова одно за другим потухает пулеметное пламя фашистов.

Наступление 1054-го стрелкового полка развивалось успешно, и командарм принял решение штурмовать дивизией город Гольцов. В телефонной трубке раздается знакомый голос генерала Н. Э. Берзарина:

— С военным городком получилось хорошо, прямо-таки здорово. Вашей дивизии продолжать наступление и взять город Гольцов. Атаку дивизии поддержит вся армейская артиллерийская группа. Огнем группы будет управлять генерал Косенко. Держите с ним связь.

По телефонным проводам понеслись команды подготовленному к бою 1052-му стрелковому полку и танковым батальонам 220-й танковой бригады. Еще до боя, во время проведения рекогносцировок, рассматривая Гольцов и военный городок, офицеры говорили: «Везет же нам: то лес, то город, то широкая река». И вот опять штурмовать город.

Начался огневой налет. Вся армейская артиллерийская группа ударила по городу. Город покрылся стальным ливнем. Пошли в атаку батальоны 1052-го стрелкового полка, мощной волной помчались танковые батальоны 220-й танковой бригады. Все скрылось в разрывах артиллерийских снарядов. [270]

В боевой цепи батальона идет ветеран боев дивизии майор П. А. Костюченко. Разорвался снаряд, ранен командир взвода и его помощник, старший сержант Д. К. Федорин принял командование взводом. Увлекая за собой бойцов личной храбростью и отвагой, он первым врывается в траншеи противника; в короткой рукопашной схватке уничтожено 35 гитлеровцев.

За ведущим взводом старшего сержанта Д. К. Федорина все стрелковые роты батальона майора П. А. Костюченко ворвались в Гольцов. Начались уличные бои. Батарея капитана Башманова сопровождает батальон. Вот уже разбит дзот, орудия бьют по пулеметам противника.

В центре боевого порядка полка идет на штурм города батальон Героя Советского Союза майора В. А. Емельянова. Героическую роту капитана Тышкевича сейчас ведет в бой старший лейтенант Александр Цицаркин. Стремительно одну за другой рота захватывает четыре траншеи противника, уничтожает фашистов, первой врывается в Гольцов. 5-я батарея 823-го артиллерийского полка в боевом порядке батальона. От выстрелов орудий взвода лейтенанта А. Н. Кирилюка уже замолчали шесть пулеметов и два орудия гитлеровцев. И в городе артиллеристы не отстают от стрелковых рот.

3-й стрелковый батальон ведут в бой два коммуниста — командир капитан Н. Л. Кузнецов и парторг батальона лейтенант Леонид Подгорбунский. Оба героя в первых цепях батальона, который стремительно прорывает пять траншей обороны противника и врывается в город.

Артиллеристы 4-й батареи тоже в бою. Орудие старшего сержанта Н. И. Аверченко продвигается вместе с пехотой, прикрывая своих друзей. Метким выстрелом оно разбило дзот, уничтожило четыре пулемета и двух «фаустников».

1052-й стрелковый полк в ожесточенном бою овладел городом и продолжает развивать наступление. В это время второй эшелон дивизии — 1050-й стрелковый полк с 92-м тяжелым танковым полком в батальонных колоннах подходил к Гольцову. Вдруг в небе появились фашистские самолеты. Полк спокойно и быстро расчленился на ротные и взводные колонны. Бойцы залегли в траншеях и воронках на поле боя. Несколько секунд ожидания, и могучие взрывы потрясли кюстринский плацдарм. Еще не успели упасть на землю комья земли, поднятой вверх столбами, а стрелковые роты уже поднялись и продолжают движение вперед.

— Это тебе не 41 год, — проговорил Сафонов. — Тогда от одного самолета бегали. Теперь хоть бы что: встряхнулись, как курочка пыль, и пошли вперед. Молодцы!

Уже три часа идет тяжелый бой. Город Гольцов был взят. Разведка батальоном для дивизии превратилась в мощное и бурное наступление всей дивизией. Тысячи орудий посылали снаряды в траншеи и опорные пункты. Танкисты и пехота шли бесстрашно [271] за огневым валом артиллерии в разрывах снарядов и мин. Противник отчаянно сопротивлялся, била его артиллерия, захлебываясь строчили пулеметы из дотов и дзотов. Бушевала огненная буря. Наши солдаты и офицеры шли навстречу ей бесстрашно и уверенно. Так для 301-й стрелковой дивизии начался первый день Берлинского сражения.

Со своим передовым командным пунктом к вечеру мы разместились в военном городке у станции Гольцов. Со мной рядом наш новый боевой товарищ Герой Советского Союза полковник Д. С. Наруцкий. Он отлично себя чувствует в этом нашем совместном бою. Танкисты, продвигаясь вперед, ведут огневой бой с пулеметными точками противника. Во всем видны боевой опыт и мастерство танковой бригады. Командиры танковых батальонов, как и сам полковник Наруцкий, оказались мастерами своего дела.

С нового командного пункта, как на ладони, просматривались боевые порядки полков дивизии, вся долина Одера до Зееловских высот. Слушая доклады командиров полков и наблюдая за боевым порядком танков на местности, положением стрелковых батальонов, по которым противник вел ожесточенный артиллерийский огонь, мы убедились, что прорвали вторую позицию обороны противника, а разведывательная рота дивизии ворвалась в третью позицию у господского двора Аннахов. В первой полосе одерского рубежа врага зазияла большая пробоина. [272]

В ходе разведки боем на фронте 5-й Ударной армии также прорвала первую позицию противника и местами вклинилась в его вторую позицию 60-я гвардейская стрелковая дивизия генерала В. П. Соколова. При этом отличился стрелковый батальон моего земляка-волжанина из Аткарского района капитана В. С. Белопахова. Его батальон первым ворвался во вторую позицию противника. Белопахов был тяжело ранен, но с поля боя не ушел, продолжая командовать своим батальоном{147}.

Пленные, размахивая руками и хватаясь за голову, сокрушенно повторяли: «Капут, капут». В последующие дни мы узнали, что в полосе наступления дивизии были части 20-й моторизованной дивизии врага. Немецкое командование приняло 15 апреля срочные меры: остатки 20-й дивизии заменило свежей дивизией «Мюнхенберг». Сюда выдвинулось управление 56-го танкового корпуса под командованием генерала Вейдлинга. В полосе 5-й Ударной армии были сосредоточены в основном дивизии СС.

Сроки последней битвы неумолимо приближались. Во второй половине дня 15 апреля стрелковые полки и вся дивизия восстановили свои боевые порядки. Артиллерия провела пристрелку. Начало общему наступлению положено. Все проверено. Теперь на Берлин!

В ночь на 16 апреля в частях были зачитаны обращения Военного совета, боевые приказы. На митингах во взводах, проведенных в траншеях, бойцы дали клятву добить фашистского зверя в его собственной берлоге и водрузить Знамя Победы над Берлином. Час последней битвы настал.

16 апреля 1945 года

Наступило 16 апреля 1945 года — дата, которая войдет в историю как начало Берлинской операции. Было еще совсем темно на кюстринском плацдарме, но мы знали: остаются минуты до начала большой битвы.

В 5 часов 20 минут (время московское) после мощной артиллерийской подготовки дивизии 5-й Ударной армии при свете сотен прожекторов пошли вперед — на Берлин. Неотступно за огневым валом артиллерии катится вал танков и пехоты. Взят господский двор Аннахов. Окончательно прорвана первая полоса одерского рубежа обороны. Полки дивизии продолжают развивать наступление к Зееловским высотам.

7 часов. Солнце уже поднимается над горизонтом, но туман, пыль и дым плотно укрыли кюстринский плацдарм. Только Зееловские высоты возвышаются над серой, туманной долиной Одера. Полки вышли к железной дороге восточнее Ной-Лангзова и [273] к стыку железных дорог со станцией Вербиг. Два этих населенных пункта с треугольником железных дорог на подступах к Зееловским высотам немцы оборудовали как сильный опорный пункт.

Командный пункт дивизии переместился в господский двор Аннахов.

С рубежа железной дороги восточнее населенного пункта Ной-Лангзов и стыка железных дорог со станцией Вербиг противник встретил нас сильным и организованным огнем. Весь опорный пункт входил в полосу наступления дивизии. Условий для обхода не было, и мы приступили к подготовке его штурма.

Передовой командный пункт мы переместили на южную окраину Альт-Лангзов. Разобрались в обстановке и уточнили положение боевых порядков дивизии. 1052-й стрелковый полк вышел к железной дороге восточнее Ной-Лангзова, 1054-й стрелковый полк остановился перед стыком железных дорог со станцией Вербиг.

Нашей авиации над нами не было видно. Вся тяжесть огневой поддержки ложилась на артиллерию и танки. Вдоль полотна железной дороги противник подготовил пулеметные и артиллерийские доты и дзоты. Пулеметные трассы от полотна железной дороги неслись на наши боевые порядки.

Наши полковые артиллерийские и дивизионная артиллерийская группы готовят огневые налеты. Танки 220-й танковой бригады и орудия сопровождения все ближе подходят к насыпи железной дороги. Обстановка и решение доложены командиру корпуса. Генерал И. П. Рослый на мой доклад ответил, что корпусная артиллерийская группа готова к открытию огня по железнодорожной станции Вербиг.

Проведена необходимая подготовка. Поданы команды и сигналы. Все артиллерийские группы, в том числе и корпусная, ударили по вражескому опорному пункту. Танки и пушечные батареи открыли огонь по огневым точкам в насыпи железнодорожного полотна. 10 минут длился огневой налет. Поднялись в атаку стрелковые роты. И опять насыпь железной дороги превратилась в огненный вал пулеметных вспышек. Артиллерия противника поставила заградительный огонь. Наши батальоны залегли, первая атака не удалась.

Началась новая подготовка. Мы с полковником Наруцким приняли решение: танкисты во время налета артиллерии должны броском вплотную подойти к насыпи и в упор расстреливать доты и дзоты противника.

Вторая подготовка закончена. Начался второй огневой налет. В черном тумане танки помчались к насыпи, и начался огневой бой. За танками еще ближе выкатили свои орудия и пушечные батареи. Ближе стали пулеметные вспышки противника, точнее наш орудийный огонь. [274]

Под прикрытием нашего огня, несмотря на сильный огонь противника, стрелковые цепи подошли к насыпи железной дороги и бросились в атаку. В 1052-м стрелковом полку первым подвел свой батальон и ворвался на насыпь железной дороги майор П. Костюченко. Почти одновременно с ним насыпи достиг батальон Героя Советского Союза майора Емельянова. В 1054-м стрелковом полку накатились волной на насыпь железной дороги батальоны майоров А. Перепелицына и Г. Айрапетяна.

На насыпи начался рукопашный бой. Цепи вторых эшелонов полков перекатились через насыпь и продолжали бой в Ной-Лангзове и на станции Вербиг. Южнее станции Вербиг вдоль берлинской железной дороги за мост на насыпи железной дороги ведет ожесточенный бой 3-й стрелковый батальон 1054-го стрелкового полка. Ранен командир батальона майор Ишин. Командование в бою принял его боевой друг и заместитель по политической части капитан Полюсук.

Напряженный бой ведут все батальоны полков. В Ной-Лангзов первой ворвалась рота старшего лейтенанта Цицаркина и начала уличный бой за каждый дом и перекресток. На железнодорожную станцию Вербиг одновременно врываются стрелковая рота капитана Деметришвили и стрелковая рота старшего лейтенанта Гниды.

Мне видно, что 1054-му стрелковому полку тяжело. Но я берегу второй эшелон дивизии — 1050-й стрелковый и 92-й тяжелый танковый полки — для удара по Зееловским высотам.

Начальник связи дивизии майор Николай Григорьевич Григорьев выделил в группу передового командного пункта радиостанцию для работы в полковой сети. В это время на волне радиостанции 1054-го стрелкового полка я услышал разговор подполковника Н. Н. Радаева с комбатом А. Д. Перепелицыным:

— Данилыч, ты что хрипишь? Где ты?

В ответ раздался действительно хриплый голос командира батальона:

— Рота Деметришвили ворвалась на железнодорожную станцию Вербиг, но командир роты погиб. Иду туда сам.

В эту же минуту на дивизионной волне радиостанции появился вызов командира полка Н. Н. Радаева. Он доложил, что взял железнодорожный узел Вербиг.

— Хорошо, слышал ваш разговор с Перепелицыным. Спасибо. Ввожу в бой второй эшелон.

Три раза из рук в руки переходил Ной-Лангзов — этот опорный пункт противника. Враг был уничтожен, и к 10 часам в жестоком бою батальоны 1052-го стрелкового полка овладели этим опорным пунктом. Стрелковые батальоны 1054-го полка полностью овладели важным опорным пунктом, стыком железных дорог и станцией Вербиг{148}. [276]

Комсорг 1-го стрелкового батальона лейтенант Грант Авакян с группой автоматчиков первым атаковал опорный пункт в группе зданий западнее станции Вербиг. В огневом и рукопашном бою батальон разгромил немцев, некоторых взял в плен и овладел опорным пунктом. Вскоре танкисты преодолели полотно железной дороги по переездам и мостам и вошли в боевые порядки полков.

Гитлеровское командование бросило в контратаку крупные силы пехоты и танков. Я подал команду второму эшелону дивизии на выход к насыпи полотна железной дороги. Мы видели поле боя и верили докладу подполковника Радаева о взятии станции Вербиг. Но чтобы быть совсем уверенным перед вводом второго эшелона дивизии в бой, я приказал разыскать майора Перепелицына и соединить меня с ним. Вскоре телефонист передал мне телефонную трубку; в ней раздался радостный голос комбата. Он докладывал, что его командный пункт на станции Вербиг.

— Вы не торопитесь. Если вам тяжело, я прикажу дать залп «катюш» и дивизионной артиллерии по станции Вербиг.

Испуганно майор Перепелицын заговорил:

— Что вы, товарищ комдив, вы же по нас ударите.

— Вот теперь вижу, что вы в Вербиге. Благодарю за хороший бой, — ответил я ему.

В ответ Перепелицын говорит:

— Товарищ комдив, только я здесь один, а справа никого не вижу.

Он был прав. 1052-й стрелковый полк полностью сосредоточился на западной окраине Ной-Лангзова. Получился небольшой разрыв между полками.

— Держите станцию. Сейчас пойдет к вам Гумеров с тяжелыми танками. Готовьтесь к продолжению наступления.

Чтобы лучше разобраться в обстановке и руководить боем, мы переместили свой передовой командный пункт в будку на железной дороге у южной окраины Ной-Лангзова. Только мы с полковником Наруцким вошли в будку, как рядом разорвался снаряд, и большой осколок влетел в окно.

Пришлось перейти в траншею, оставленную гитлеровцами. Отсюда мы увидели жестокий бой наших полков. Особенно трудно было 1054-му стрелковому полку. Наши танкисты никак не могли пробиться через вторую насыпь железной дороги западнее станции Вербиг. Немцы здесь у будки и стыка шоссейной и железной дорог создали «гнездо фаустников» и несколько наших танков подбили.

Майор Перепелицын видел неудавшуюся попытку танков поддержать его батальон и приказал командиру стрелковой роты уничтожить фаустников. Старший лейтенант Евстафий Яковлев смело и решительно повел свою роту в бой. Зайдя ротой во фланг этой группе, поднял роту на решительную атаку и в первых рядах стрелков сам обрушился на «фаустников». Забросав противника [277] гранатами и расстреливая их огнем из винтовок и автоматов, рота уничтожила 30 «фаустников», из которых четыре уничтожил лично старший лейтенант Яковлев. В этот момент отважный командир роты был сражен насмерть.

Успех боя был уже решен: танки вырвались на простор. За ними, преследуя противника, неудержимо двинулась пехота. Это пошел в бой второй эшелон дивизии.

Установлена телефонная связь с корпусом. Я доложил генералу И. П. Рослому обстановку, рассказал, что мы подошли к Зееловским высотам и попросил огня корпусной артиллерийской группы.

— Давайте точное время, генерал Игнатов готов к открытию огня. Дивизии обязательно прорвать первую позицию обороны немцев на Зееловских высотах, а затем для развития успеха будет введена в бой дивизия Галая. С вводом в бой 248-й стрелковой дивизии ваша полоса будет севернее Зееловских высот, включительно населенный пункт Гузов.

В заключение Рослый сообщил, что будет введена в сражение 2-я гвардейская танковая армия в полосе 3-й Ударной армии и на участке 26-го гвардейского и 32-го стрелкового корпусов нашей армии.

12 часов. 1052-й стрелковый полк с танковым батальоном 220-й танковой бригады развивал наступление на Гузов. 1050-й стрелковый полк с танками 92-го тяжелого танкового полка подходил к населенному пункту Вербиг. 1054-й стрелковый полк с танками 220-й танковой бригады подходил к Ной-Вербиг. Мощным артиллерийским заградительным огнем на участке Вербиг и Ной-Вербиг встретил противник наши боевые порядки. Одновременно черной стеной танки и пехота пошли на нас в контратаку.

Из тревожного доклада подполковника Н. Н. Радаева было понятно, что на его полк перешли в контратаку до пехотного полка с танками. Грянул гром орудийных залпов танкистов и пушечных батарей. Огневые залпы обрушили на противника полковые артиллерийские группы, дивизионная и корпусная группа. Все смешалось. Громадная завеса пыли и дыма поднялась и закрыла Зееловские высоты. Шел танковый бой, а черные цепи [278] немецкой пехоты, невзирая на огромные потери, все шли и шли в атаку и разбивались о героизм солдат и офицеров наших стрелковых рот и батальонов.

У меня в памяти хорошо сохранились картины огневого боя за Зееловские высоты. Но поделюсь впечатлениями я оценкой других командиров, которые пережили этот бой.

«... После артиллерийской подготовки советские войска устремились на штурм вражеских укреплений. Сплошная лавина огня и множество вражеских танков при поддержке авиации пытались любой ценой остановить натиск наших войск, замедлить наше продвижение вперед. На подразделение старшего лейтенанта Коваля (8-я стрелковая рота) устремилось 9 танков и 4 штурмовых орудия немцев. Под сильным артиллерийско-минометным огнем противника старшина Абакаров (командир стрелкового отделения) уничтожил 7 немецких танков, орудия и до 60 гитлеровцев. Лично сам Абакаров гранатами в течение 15 минут уничтожил 5 танков... и самоходную пушку. Наши подразделения получили возможность без потерь выбить противника из его траншеи и продвинуться вперед до 6 километров» {149}.

Подвиг за подвигом совершался в этом тяжелом бою. Вот как рассказывается о подвиге Героя Советского Союза младшего сержанта Василия Александровича Скрябина.

«... Немцы пытались остановить наше продвижение вперед крупными силами пехоты и танков, контратаковали наши боевые порядки. На огневую позицию Скрябина устремилось 7 немецких танков «тигр» и 2 бронетранспортера. Присутствие духа, стойкости и спокойствия у Скрябина помогли ему выйти победителем из неравного поединка. Подпустив танки на 100–200 метров, Скрябин сделал один за другим 10 выстрелов. От метких выстрелов отважного бронебойщика 4 вражеских танка и бронетранспортер навсегда остались недвижимыми. Экипажи подбитых танков пытались спастись бегством. Скрябин из своей ячейки с криком [279] «За Родину!» с гранатами в руках устремился за немцами.

13 немецких солдат и 2 офицера нашли себе могилу на своей собственной земле. Осколком разорвавшегося снаряда Скрябину оторвало правую руку. Немцы, не имея успеха, контратаки прекратили»{150}.

Да, тяжелый и кровопролитный бой дивизии шел у Зееловских высот. Солнце уже уходило за высоты. Пехота немцев стала подниматься все реже и реже.

По совместному расчету возможностей артиллерии начальника штаба дивизии М. И. Сафонова и начальника артиллерии дивизии Н. Ф. Казанцева получилось, что на фронте в 2 километра мы можем дать хорошей плотности огневой налет и сопровождение атаки пехоты ординарным огневым валом. Огневой налет по населенному пункту Вербиг брала на себя корпусная артиллерийская группа. С учетом большой плотности орудий танков и пушечных батарей для прямой наводки, несмотря на многоярусную, траншейную оборону по крутым скатам Зееловских высот, на этом участке с огневым ударом получилось неплохо. Подготовка закончена. Начался огневой налет. Танки и стрелковые цепи пошли в атаку, смяли немецкую пехоту, сожгли их танки и пошли на штурм Вербига и Зееловских высот. Раздались пулеметные очереди и орудийные выстрелы из многоярусных траншей и дотов. Жестокая битва продолжалась.

Гудят выстрелы тяжелых «ИСов» 92-го танкового полка. Уверенно идут стрелковые батальоны 1050-го стрелкового полка, впереди батальон Героя Советского Союза капитана Н. В. Оберемченко. 1054-й стрелковый полк с двумя батальонами 220-й танковой бригады штурмуют скаты Зееловских высот. Особенно уверенно и стремительно ведет в бой свой батальон коммунист, офицер-политработник капитан Полюсук.

В упорном и яростном бою полки дивизии овладели населенными пунктами Вербиг и Ной-Вербиг и вышли на дорогу Вербиг — Зеелов. Первая позиция зееловского рубежа была прорвана. [280]

О героических подвигах в боях на Зееловских высотах пусть нам еще расскажут наградные листы Героев Советского Союза. Когда 1050-й стрелковый полк штурмовал Вербиг, 1-й и 2-й стрелковые батальоны залегли под сильным пулеметным огнем. 3-й стрелковый батальон майора Михайлова ворвался в траншеи высот южнее Вербига. В тот момент, когда вылетало широкое пламя из дота, его и обнаружил командир стрелкового отделения сержант Иван Степанович Зайцев. Он по своей личной инициативе, действуя умело и решительно, со связками гранат пополз к доту. Противник, обнаружив приближающегося к доту храбреца, сосредоточил по нему пулеметный огонь. Будучи раненым, Зайцев не покинул поле боя, а упорно продвигался вперед. Когда до дота оставалось несколько метров, Зайцев с возгласом «За Родину!» бросился вперед и своим телом закрыл амбразуру.

Сержант Иван Степанович Зайцев пал смертью храбрых. Подразделение, воодушевленное его храбростью, решительными действиями опрокинуло противника и овладело важным узлом сопротивления врага. Так на Зееловских высотах в последние дни войны накануне общей победы, повторив подвиг Героя Советского Союза Александра Матросова, совершил свой подвиг герой белорусского народа, девятнадцатилетний Иван Зайцев {151}.

3-му стрелковому батальону 1054-го стрелкового полка в наступлении было особенно тяжело, когда с соседом слева образовался небольшой разрыв, а нужно было брать безымянную высоту в районе южнее Вербига. Капитан Полюсук, возглавляя [281] батальон, смело и решительно повел его на штурм высоты. Немцы пытались удержать за собой этот важный рубеж обороны, контратаковали батальон Полюсука. Советские воины, следуя примеру отважного командира, вступив в единоборство с численно превосходящими силами немцев, в ожесточенной схватке уничтожили 6 немецких танков, 2 самоходные установки и 90 гитлеровцев. Капитан Полюсук с криком «За родину!», «Ура!» первым достиг высоты и водрузил над ней Красное знамя {152}.

Зееловский рубеж преодолен

Тяжелый день 16 апреля клонился к концу. Быстро темнело. Через боевые порядки нашей дивизии шли и развертывались на Зееловских высотах в боевой порядок полки 248-й стрелковой дивизии — второй эшелон 9-го стрелкового корпуса. Левее нашей 5-й Ударной армии шли на штурм Зееловских высот дивизии 8-й гвардейской армии. Справа от нас на рубеже Кинвердер и Алте-Одер гремел бой 26-го гвардейского и 32-го стрелкового корпусов и танкистов 2-й гвардейской армии.

В связи с изменением полосы наступления пришлось уточнить задачи стрелковым полкам. Я приказал 1052-му стрелковому полку продолжать штурм города Гузов, 1050-му стрелковому полку наступать по северным скатам Зееловских высот в направлении южной окраины Гузова. 1054-й стрелковый полк выводился во второй эшелон дивизии, в район железнодорожной станции Вербиг.

Наступила ночь, а бой не прекращался. 1052-й стрелковый полк развивал стремительное наступление на Гузов. При подходе полк отразил три сильные контратаки противника. 1-й батальон майора Костюченко и стрелковая рота старшего лейтенанта Цицаркина первыми ворвались на восточную окраину Гузова. 1050-й стрелковый полк с 92-м тяжелым танковым полком перешли в наступление на южную окраину города.

В первый день наступления нам оказали неоценимую помощь танковые батальоны 220-й танковой бригады. Командиры [282] танковых батальонов Герои Советского Союза майор Михаил Дмитриевич Коновалов, майор Виктор Александрович Гнедин, капитан Василий Григорьевич Кобанов с большим мастерством и отвагой вели свои батальоны вместе со стрелковыми полками. Хорошо провел штурм Зееловских высоток 92-й тяжелый танковый полк под командованием полковника И. А. Мясникова. Первый день боевого содружества танкистов со стрелковыми частями прошел успешно.

Всю ночь продолжался ожесточенный бой за город Гузов. Вокруг города и в городе были подготовлены сплошные траншеи, на перекрестках стояли баррикады. Бой шел за каждый дом, за каждую улицу. Особенно ожесточенное сопротивление фашисты оказывали в районе церкви и замка. Несмотря на отчаянное сопротивление противника, капитан Благинин со своей ротой при поддержке танков атаковал немцев в церкви и уничтожил гитлеровцев. Батальон капитана Николая Леонтьевича Кузнецова ворвался в замок, обнесенный кирпичной стеной и превращенный в настоящую крепость. Но и здесь фашисты были перебиты и над замком герои батальона Кузнецова водрузили Красное знамя. К утру 1052-й стрелковый полк и подошедший 1050-й стрелковый полк окружили и уничтожили немецкий гарнизон в Гузове {153}.

Немецкое командование, озабоченное прорывом зееловского рубежа, бросило в контратаку сильный резерв на Гузов. В 12 часов в лесу западнее Гузова раздалась сильная артиллерийская канонада, появились густые цепи немецкой пехоты с танками и штурмовыми орудиями. В это время из замка по дороге в лес двигались на самоходной установке наши разведчики-десантники из 337-го отдельного самоходного дивизиона. Внезапно встретившись с противником, командир орудия сержант Бабин не растерялся, вступил в бой и первыми выстрелами подбил танк и штурмовое орудие, а разведчики пулеметным и автоматным огнем уничтожили 30 фашистов. Наши стрелковые батальоны, танки [283] и артиллерия быстро заняли свои позиции и встретили мощным огнем контратакующих немцев.

Командный пункт дивизии разместился у железнодорожной будки на северных скатах Зееловских высот. Мы видели, как для развития успеха в северной части Зееловских высот и завершения прорыва обороны противника в полосу 248-й стрелковой дивизии нашего корпуса после перегруппировки вводился в бой 11-й танковый корпус генерала И. И. Ющука. Танковые колонны передовых отрядов уже прошли село Вербиг и развертывались в боевые порядки.

Нам пришлось с передовым командным пунктом по тревоге выехать к южной окраине Гузова. Через несколько минут, двигаясь под сильным артиллерийским огнем, мы были уже на командном пункте командира полка подполковника Гумерова. Вместе с ним работали офицеры штаба армии майоры М. Ф. Бугаев и И. С. Гончарук. Присутствие офицеров штаба армии в боевых порядках дивизии меня не удивило. Это были боевые опытные офицеры, и мы часто видели их в полках во время боя.

Подполковник Гумеров управлял боем спокойно и уверенно. Мой заместитель полковник Василий Емельянович Шевцов с командного пункта подполковника А. И. Пешкова доложил, что 1052-й стрелковый полк отбивает сильную контратаку противника. Было ясно, что полки отобьют контратаки немцев, но нужно было быстрее разгромить врага и продолжать наступление. Для выполнения этого плана мы приняли решение: атакой 1054-го стрелкового полка совместно с другими полками уничтожить контратакующего противника между лесом и Гузовом.

Мгновенно передали приказ полкам. Полковник Н. Ф. Казанцев готовит огонь дивизионной артиллерийской группы. Полковник Д. С. Наруцкий у своего боевого танка отдает приказы и распоряжения. Полковник М. И. Сафонов с командного пункта следит за развертыванием 1054-го стрелкового полка за насыпью берлинской железной дороги.

А противник непрестанно и ожесточенно атакует. Все ближе подходят танки к нашим боевым порядкам. Большая группа танков [284] вырвалась вперед и мчится на артиллерийскую батарею капитана Сухомлинова. Огнем в упор встретила батарея танки фашистов. Снаряд за снарядом посылает орудие старшего сержанта Мартынова, и горят немецкие танки.

Командир огневого взвода младший лейтенант Г. И. Клычков заменил погибшего командира орудия и раненый бьется с немецкими танками. Ранен и командир батареи капитан Сухомлинов. В эти тяжелые минуты он не оставляет поля боя, продолжая командовать своими героями-артиллеристами. Танковая атака немецких фашистов разбилась об огневой вал батареи капитана Сухомлинова. Третью яростную атаку отбивают наши полки на западной окраине Гузова. Десятки подбитых танков стоят и сотни трупов валяются на поляне между Гузовом и лесом. А в это время полк Радаева уже развертывает свои ротные колонны в цепь перед рощей. На большой скорости мчатся наши танкисты и входят в боевой порядок полка. Из-за рощи внезапно для немцев у них на фланге появились наши танкисты и стрелковые роты. Забегали, бросая оружие, по поляне фашисты. Но было уже поздно. Поднялись остальные полки с западной окраины Гузова в атаку. Ни фашистские танки, ни черная пехота, никто не ушел в лес Вульковер.

Привели пленных, которые рассказали, что в контратаке участвовали 27-й авиадесантный полк и 3-й дивизион 408-го парадно-гренадерского корпуса и что они получили приказ любой ценой взять Гузов, оборонять его или умереть в развалинах города. Я доложил генералу И. П. Рослому о разгроме контратаки немцев и получил от него приказ наступать в направлении населенных пунктов Вульков, Хермерсдорф.

Прибыл начштаба М. И. Сафонов. Как всегда, мы быстро решили с ним все принципиальные вопросы продолжения наступления. Со словами «плохая им досталась доля» подошли майор Михаил Федорович Бугаев и подполковник Иван Сергеевич Гончарук. Они попросили разрешения доложить командарму, что Гузов взят и контратаки отбиты.

Мы расстались с офицерами штаба армии: наш передовой командный пункт перемещался в замок. [285]

В северной части Гузова недалеко от церкви мы увидели группу оборванных женщин и среди них заместителя командира 1052-го стрелкового полка майора Гужова. Он рассказал:

— Это наши советские женщины, угнанные немцами из Одесской и Николаевской областей. Одна девушка из группы освобожденных узнала своего друга детства — солдата, который открыл амбар, подготовленный фашистами к поджогу.

Полки перешли в наступление, форсировали реку Флисс и вошли в лес. Диверсионные фашистские команды взрывами начали валить деревья, делать завалы, подожгли лес. Чего только не довелось испытать за годы войны: сорокаградусные морозы, ледяную воду глубоких рек, грязь по колено, палящую жару. А вот в горящем лесу оказались в первый раз. Да, горящий лес — это обстановка сложная. Даже противогазы не защищали от дыма. А дым густой, едкий сдавливал горло и буквально душил.

Собрав всю волю и силы, бойцы броском достигли западной опушки леса Вульковер. А танкистам я приказал обойти лес по северной и южной опушкам. Отдышавшись, разобрались в обстановке. Перед нами село Вульков, а за ним высота. С ходу атаковали, овладели селом, скатами высоты западнее Вулькова и приступили к восстановлению боевого порядка дивизии. [286]

Севернее дивизии все высоты в разрывах снарядов. Над рощами висят сизые облака от порохового дыма. Гудит канонада артиллерийских залпов. Это 26-й гвардейский и 32-й стрелковый корпуса совместно с корпусами 2-й гвардейской танковой армии ведут наступление. Несмотря на упорное сопротивление обреченных эсэсовских дивизий, наши 5-я Ударная армия во взаимодействии с танкистами 2-й гвардейской танковой армии прорвала вторую полосу обороны противника. Зееловский рубеж остался позади.

Во время вечернего доклада генералу И. П. Рослому я спросил его о положении 248-й стрелковой дивизии. Он ответил, что вместе с соседом слева, 8-й гвардейской армией, она ведет тяжелый бой на Зееловских высотах. Следовательно, на левом фланге нашей дивизии начал образовываться разрыв. Придется вести бой с открытым левым флангом. [287]

Чтобы остановить наступление 8-й гвардейской армии на Зееловских высотах, гитлеровское командование бросило в контратаку вдоль шоссе на Зеелов дивизию «Курмарк». Завязались ожесточенные бои вдоль Берлинского шоссе. Весь день и всю ночь шел кровавый бой. Гвардейцы разгромили дивизию противника и к утру 18 апреля полностью овладели Зееловскими высотами.

Разгром 18-й моторизованной дивизии СС

18 апреля героическое Берлинское сражение продолжалось. О нем, в частности, два его участника выскажут свое мнение впоследствии, каждый по-своему.

Один из них, писатель Всеволод Вишневский, находившийся на командном пункте командарма-5, сделает запись, что на Зееловских высотах идет тяжелейший бой, а севернее Зееловских высот армия генерала Н. Э. Берзарина уже сокрушила оборону противника на одерском рубеже и вырвалась на 20 километров вперед {154}.

Командир 56-го танкового корпуса генерал Г. Вейдлинг, озабоченный прорывом большой массы советских войск севернее Зееловских высот, ввел в бой свой корпусной резерв. Об этом решении, уже пленный, в своих показаниях он скажет: «17 апреля я ввел в бой 18-ю моторизованную дивизию в районе Хермерсдорф, Вульков (6–8 километров северо-восточнее Мюнхенберга) с задачей контратаковать русские части и восстановить связь со 101-м армейским корпусом» {155}.

Командир 18-й моторизованной дивизии генерал-майор Раух, выполняя приказ генерала Вейдлинга, утром 18 апреля выводил свою дивизию для контратаки восточнее Хермерсдорфа.

— Кажется, мы сегодня прилично отдохнули, — ни к кому не обращаясь, проговорил Н. Ф. Казанцев, продолжая шагать с нами на наблюдательный пункт.

Действительно, три или четыре часа непрерывного сна за последние дни были для нас роскошью.

Утро 18 апреля было ясное, солнечное, но легкий сизый дымок покрывал землю. Он густел в долинах и оврагах. Прозрачная дымка не мешала наблюдению. Мы забрались на чердак самого высокого, двухэтажного кирпичного здания в селе Вульков. Полковники М. И. Сафонов, Д. С. Наруцкий, Н. Ф. Казанцев стояли со мной рядом и рассматривали холмистое поле впереди.

Почти одновременно мы опустили бинокли от глаз, посмотрели друг на друга, и сразу же опять бинокли к глазам. Не было сомнения, [288] что мы видели одну и ту же картину. Из леса восточнее Хермерсдорфа и южнее леса на большой скорости выходили машины. С них соскакивали черные фигурки и развертывались в цепь. Появились танки. 2-я батарея отдельного самоходно-артиллерийского дивизиона старшего лейтенанта В. Аксенова с ротой автоматчиков 1054-го стрелкового полка, находившаяся в боевом охранении, залпами открыла огонь по появившемуся противнику. Открыла огонь артиллерия. В течение получаса все поле западнее Вулькова покрылось черной пехотой, танками.

Мы мгновенно слетели в окоп наблюдательного пункта, и началось управление боем. 1052-й стрелковый полк занял высоты западнее Вулькова, 1054-й стрелковый полк — дорогу южнее Вулькова, батальоны 220-й танковой бригады — в боевых порядках стрелковых полков, 1050-й стрелковый полк и 92-й тяжелый танковый полк сосредоточились в северо-западной части леса Вульковер.

Полковник Н. Ф. Казанцев и командир минометного полка полковник Б. В. Котов уже командуют огнем дивизионной артиллерийской группы. Рвутся снаряды нашего заградительного огня в черной массе фашистов. Но они идут и идут.

Немецкие танки вырвались вперед и мчатся на Вульков. Пушечные дивизионы М. А. Вишневского и В. И. Турбина пока молчат. Но вот по команде раздался орудийный залп, и вспыхнули, сразу 10 немецких танков. Залп, и горят еще 12 танков. Остальные остановились. Перепуганная черная пехота легла на линии горящих танков. Сколько фашистских танковых атак приняли на себя богатырские пушечные дивизионы 823-го артиллерийского полка? Этого немецкие танкисты, конечно, не знали. Но знали наши герои-артиллеристы, как разбивать бронированные волны немецких танков своими мощными огневыми ударами.

Нашим танкистам мы огонь открывать пока не разрешали. Из леса на широком фронте появились новая волна танков, бронетранспортеры с пехотой и новые цепи пехоты.

— Сейчас дело будет посерьезнее, — сказал Д. С. Наруцкий.

— Ну что ж, раз комбриг сделал такую оценку, тогда подавайте команду: «Заряжай!»

Я отдал распоряжение командиру 1050-го стрелкового полка полковнику Гумерову и командиру 92-го тяжелого танкового полка полковнику Мясникову о выходе в рощу севернее Вулькова в готовности к атаке на поляну западнее Вулькова. Полковник Казанцев подал команду на открытие заградительного огня дивизионной артиллерийской группы. К новой немецкой волне танков присоединились ушедшие в укрытие танки первой волны. Поднялись черные бугорки лежащих фашистов и присоединились к бегущей цепи пехоты.

Грянул залп орудий танковой бригады и пушечных батарей. Понеслись пулеметные и автоматные очереди стрелковых батальонов. Между Вульковом и Хермерсдорфом загудел бой. [289]

На орудие комсомольца старшины Ивана Дмитриевича Румянцева мчится немецкий танк. Герой-комсомолец не растерялся, подпустил бронированного фашиста на близкое расстояние и двумя выстрелами остановил длинноствольную «пантеру». Командир орудия старший сержант Трифонов вступил в бой с «фердинандом». Загорелась и эта бронированная полосатая с крестом громадина.

Фашисты ворвались на позиции стрелковой роты капитана Акопяна. Офицер поднялся в рукопашный бой, а вместе с ним сержант Косов со своими бойцами Александровым, Ивановым, Левченко и другими. Они перебили ворвавшихся фашистов. 80 солдат и офицеров уничтожила геройская рота в этой схватке.

Из лощины стремительно вынырнул бронетранспортер. С него соскочили немецкие пулеметчики и побежали к перекрестку на огневую позицию. Коммунист Трифонов несколькими выстрелами уничтожил вражеский пулемет вместе с расчетом. Не успел уйти и бронетранспортер. Все больше черных столбов дыма поднимаются от подбитых танков. Все чернее становится поле от эсэсовских трупов.

Идет пятая атака. Отважно сражаются воспитанники Севастопольского военно-морского училища в дивизионе майора Престинского. На самоходное орудие Ивана Шкокова идет в атаку несколько танков. Короткая остановка. Два прицельных [291] выстрела по головной машине, и один танк загорелся. Но вокруг самоходного орудия одновременно поднялась земля от нескольких взрывов. Вражеские танкисты вели огонь по орудию. Лейтенант Иван Шкоков, умело маневрируя, вывел свою машину из-под огня противника на новую огневую позицию. Несколько выстрелов, и еще один немецкий танк окутался дымом. Самоходное орудие непрерывно меняло огневые позиции и подбило третий танк.

Земля и небо стонут от разрыва снарядов и мин. Неистово воют пули. В микрофоне слышны голоса на русском и немецком языках. Команды, приказы, команды. Тяжело разбирать голоса своих командиров, но сержант Владимир Курин каким-то чудом все же отличает голоса командиров полков и передает распоряжения.

Лес не выбрасывает больше волны танков и черной пехоты. Теперь настало время для наших атак. Подана команда. Наши танки с грохотом вышли из укрытий и пошли вперед. Дружно поднялись полки. С особенно могучим грохотом из рощи вышел тяжелый танковый полк. «ИСы», переваливаясь в рытвинах и ухабах, идут в бой вместе с батальонами 1050-го полка. Вот из-за южной окраины Вулькова вырвалась танковая рота, вихрем помчалась к южной опушке леса, развернулась и открыла ураганный огонь во фланг и тыл противника.

— Кто этот орел? — спросил я у комбрига Наруцкого.

— Это танковая рота Героя Советского Союза лейтенанта Василия Зверева.

— Передайте ему благодарность и оформите материал на «капитана».

Наруцкий посмотрел на меня с удивлением. Я понял его взгляд и повторил:

— Да, да, на «капитана», и мы вместе подпишем представление.

Закончился роковой для 18-й моторизованной дивизии СС бой.

Командир 18-й моторизованной дивизии СС в ходе боя, видимо, понял, что ему не добиться успеха контратакой, и одним полком занял подготовленный рубеж с населенным пунктом Хермерсдорф.

Наши полки научились быстро производить перегруппировки. Вот и сейчас, после поданной нами команды «Продолжать наступление на Хермерсдорф и овладеть им», десант стрелковых рот на танках двинулся на запад. Осталось стоять на месте только орудие бесстрашного лейтенанта Ивана Шкокова. Тяжело раненному в этом бою командиру его боевые друзья оказывали первую помощь.

51-й пехотный полк 18-й моторизованной дивизии СС и остатки 9-й воздушнодесантной дивизии встретили нас сильным огневым заслоном. Шесть часов шел жестокий бой на этом рубеже. Но вот 3-й стрелковый батальон капитана Николая Леонтьевича [292] Кузнецова первым врывается в населенный пункт Хермерсдорф. Не отстает от него и 1-й стрелковый батальон Героя Советского Союза майора С. К. Нурмагомбетова. В этом бою он впервые командует батальоном, командует так же уверенно, как ранее командовал пулеметной ротой. В его батальоне геройски сражаются все солдаты и офицеры. В бою за Гольцов командир отделения сержант Дмитрий Федорин принял командование взводом, а вот сейчас только что тяжело ранило командира роты, и сержант подал команду: «Ротой командую я!», «За мной, вперед!» Бойцы ринулись в атаку за героем-сержантом — командиром роты. Умело командуя ротой, он геройски провел бой по захвату населенного пункта Хермерсдорф.

В тесном взаимодействии с танкистами стрелковые полки добили в этом населенном пункте остатки 18-й моторизованной дивизии СС.

О результатах боя своего корпусного резерва генерал Г. Вейдлинг позже рассказывал на допросе: «18-я моторизованная дивизия сумела ценой больших потерь задержать дальнейшее наступление русских, но ликвидировать разрыв между 56-м танковым и 101-м армейским корпусами она была не в состоянии»{156}.

Признание своеобразное. В нем есть истина, но не вся. Заявление, что 18-я моторизованная дивизия сумела «задержать дальнейшее наступление русских», как показано выше, не соответствует действительности. 301-я стрелковая дивизия в дневном бою разгромила 18-ю моторизованную дивизию. Во второй половине дня фашисты были не в состоянии удержать сильный опорный пункт Хермерсдорф — сотни фашистских трупов и большое количество техники остались на поле боя между Вульковом и Хермерсдорфом. Недаром битый генерал вынужден говорить о цене больших потерь.

Решительно сокрушая оборонительные рубежи и отбивая контратаки гитлеровцев, советские войска неумолимо подходили к Берлину. В этих боях отлично взаимодействовали пехота и танки. Когда невозможно было танкам идти вперед, как это было при форсировании реки Альте-Одер или при подъеме на Зееловские высоты, которые южнее села Вербиг поднимались почти отвесно, танки с места поддерживали своим орудийным огнем атаки стрелковых батальонов. Когда на танкодоступной местности танкисты вырывались вперед, они вели за собой стрелковые батальоны. При рывке к Хермерсдорфу десант стрелковых рот на танках в кратчайшее время вышел к этому населенному пункту. Мы говорили, что наша стрелковая дивизия превратилась в механизированную дивизию, имеющую к тому же сильную артиллерийскую поддержку.

На командный пункт дивизии большими группами вели пленных. Вид у них был далеко не воинственный. Нередко у них возникали [293] споры. И было о чем. Ведь Гитлер их обманул: «обещал новое оружие», а его нет и нет. Обещал «неприступную оборону», а ее уже нет; обещал удержать Берлин, а русские уже там. Молодые эсэсовцы в отчаянии срывали с рукавов фашистские нашивки и бросали в костер.

Мы смотрели на эту озлобленную, подавленную, зелено-серую массу эсэсовцев и отворачивались, думая про себя: «Логический финал завоевателей».

Взятие Букова и Штраусберга

С утра 19 апреля по всхолмлепной и лесисто-озерной местности мы продолжали развивать наступление в направлении Букова. Полки, уничтожая отдельные опорные пункты, форсировали Штобберов и к 15 часам подошли к городу.

Буков как крупный опорный пункт входил в систему обороны третьей полосы одерского рубежа. Он был опоясан траншеями и проволочными заграждениями; подступы к городу были заминированы. В городе — противотанковые надолбы и баррикады. Это был действительно значительный опорный пункт с большим озером, высотами севернее и южнее его, покрытыми лесом.

Командный пункт дивизии развернулся в Прицхагене. За долгие боевые годы я крепко подружился с начальником штаба дивизии полковником Сафоновым и начальником артиллерии дивизии полковником Казанцевым. Вот и сейчас, с подходом к третьей полосе обороны противника, мы обменялись мнениями, оценили обстановку и наметили решение на прорыв. Зрело два варианта: главный удар наносить прямо на город Буков или севернее. Для уточнения обстановки необходимо было выехать в боевые порядки первого эшелона дивизии. Средства передвижения передового командного пункта обновились. Теперь у нас был трофейный бронетранспортер, а также два «доджа», присланных начальником тыла дивизии полковником И. Т. Нагорных.

Из этой группы машин плюс командирский танк полковника Наруцкого получился удачный подвижной передовой командный пункт. Я доложил о готовности выезда в боевые порядки генералу И. П. Рослому и получил разрешение. Мы все разошлись по машинам и поехали на опушку леса к Букову. Радист сержант Курин дернул меня за рукав и громко проговорил: «Командующий!» Я надел наушники, взял трубку и представился. Генерал Н. Э. Берзарин спокойно спросил об обстановке. Я доложил ему по данным дивизионной разведки о состоянии Букова и о двух вариантах решения.

— Первый вариант: главными силами штурмовать Буков. Второй вариант — главный удар дивизии нанести севернее Букова и озера Шермютцель-зее с выходом западнее Букова, а одним полком непосредственно штурмовать Буков. [294]

— Утверждаю северный вариант, — ответил командующий. — Какую помощь просите у меня?

— У нас все средства усиления есть, только необходимо время на перегруппировку по северному варианту.

— Хорошо. При необходимости имейте в виду огонь армейской артиллерийской группы. Военный совет армии желает вам успеха.

Я связался с генералом И. П. Рослым. Он сказал, что доклада не требуется, так как слышал весь разговор.

— Давайте заявку на авиацию. Вас поддержат штурмовики.

— Не вижу никого слева, — сказал я.

— Ничего, командир 248-й стрелковой дивизии Галай на подходе. Он будет действовать южнее вас.

На командном пункте дивизии я решил оставить своего заместителя полковника В. Е. Шевцова, а начальника штаба дивизии полковника М. И. Сафонова попросил выехать к командиру 1052-го стрелкового полка. Я знал, что следовало бы сделать как раз наоборот. Однако решил так не потому, что Василий Емельянович не мог справиться с этой задачей, а потому что он недавно прибыл в дивизию и я его, как говорится, «не вобрал в себя». Полковника Сафонова мы редко отрывали от руководства штабом дивизии, но в исключительном случае там, где создавалась сложная обстановка, он всегда был моим лучшим помощником. В эфир понеслись приказы и команды...

Мы разместились на опушке леса, восточнее озера Шермютцель-зее. Отсюда хорошо были видны Буков и гряда высот севернее озера. Лесной массив скрыл перегруппировку частей. В очень короткий срок части дивизии заняли исходное положение для наступления.

Появилась авиация. Начался огневой налет артиллерии. Стрелковые батальоны с танкистами вошли в лес. Орудийные залпы в лесу превратились в сплошной звенящий гул. В лесном бою, как и в ночном, ничего не видно. Да к тому же дым окутал весь лес.

Шел упорный лесной бой. Связь с командирами полков и летчиками была хорошая. Мы все время знали положение полков, с началом наступления все время продвигаясь за боевыми порядками 1050-го стрелкового полка.

Через два часа 1050-й и 1054-й стрелковые полки вышли на западную опушку леса севернее озера. Стремительной атакой полк И. И. Гумерова овладел Боллерсдорфом и пересек дорогу западнее озера Шермютцель-зее. Мы на «своем» бронетранспортере переехали на командный пункт полковника Гумерова. Исхак Идрисович в это время был очень болен, но полком управлял уверенно. С небольшой высоты был виден весь боевой порядок полка. После уточнения обстановки и боевой задачи мы поехали на командный пункт Н. Н. Бадаева. Сержант Владимир Курин, бессменный радист с Донбасса, сейчас, как и всегда, непрерывно [296] держал связь с командными пунктами частей. Михаил Иванович Сафонов доложил, что полк А. И. Пешкова ворвался на северную окраину Букова и ведет уличные бои. Стрелковые батальоны Героев Советского Союза майоров Емельянова и Нурмагомбетова атаковали северо-восточную окраину города. Стрелковая рота старшины Дмитрия Федорина первой ворвалась в город. Солдаты этой роты Тулин и Русов в огневом и рукопашном бою уничтожили уже 10 фашистов и продолжают атаковать дом за домом.

Стрелковый батальон капитана Н. Л. Кузнецова первым в полку ворвался в Буков и повел стремительное наступление к центру города. Огневой взвод лейтенанта Турсункулова все время идет в боевых порядках батальона и метким огнем уничтожает пулеметные доты противника. При выходе батальона на западную окраину Букова отважный командир батальона капитан Кузнецов был тяжело ранен. Рядом с героем-комбатом все время в бою шел парторг батальона лейтенант Леонид Подгорбунский. Он смело принял на себя командование батальоном и решительно повел его в бой.

У домика на западном берегу озера Шермютцель-зее мы увидели группу офицеров и впереди с биноклем высокую фигуру. Ну, конечно, это был командир 1054-го стрелкового полка Николай Николаевич Радаев. Между нами и этой группой было не больше километра, когда мы обратили внимание, что пушка, стоявшая недалеко от Радаева, развернулась в нашу сторону. В одно мгновение мы соскочили с бронетранспортера и замахали руками и фуражками. Наши сигналы поняли. Все мы вновь забрались в бронетранспортер, и он медленно подошел к домику. Командир орудия с опущенной головой сидел на станине лафета, а Николай Николаевич с бледным лицом подошел ко мне и проговорил:

— Товарищ комдив, ну разве так можно? Кто же знает, кого везет этот фашист?

Невольно все обернулись, посмотрели на бронетранспортер, и только сейчас дошло до сознания, что с него не была снята камуфлированная немецкая краска, да и свастика тоже. Да, действительно, недалеко было и до беды.

Я доложил генералу И. П. Рослому положение дивизии. Наш разговор был прерван. Генерал Берзарин просил доложить обстановку.

— Чем порадуете нас, товарищ Антонов?

— Оборона противника севернее Букова прорвана и Буков взят, — доложил я командарму. — Наши славные танкисты в боевых порядках стрелковых полков и здесь провели свой бой.

— Вот за это спасибо. Объявите благодарность всему личному составу дивизии. Желаю успеха.

В это время вдоль дороги на Боллерсдорф пехота противника с танками перешла в контратаку. Стрелковые батальоны полка подполковника И. И. Гумерова и артиллеристы майоров [297] М. А. Вишневского и И. Г. Полежаева вступили в бой. Уже горят два подбитых фашистских танка от метких выстрелов орудия сержанта Жарикова. Но вот разорвался вражеский снаряд у орудия, и ранило героя-командира. В это время на батарее был заместитель командира 823-го артиллерийского полка по политчасти майор Константин Захарович Цуцкеридзе. Он стал командовать орудийным расчетом. Три танка подбил майор Константин Цуцкеридзе, но и сам погиб в этом тяжелом бою.

Подполковник Гумеров доложил, что отбивает контратаку фашистской пехоты, поддержанной танками 11-й моторизованной дивизии «Нордланд».

О ходе боя в этот день 56-го танкового корпуса генерал Г. Вейдлинг рассказал на допросе: «19 апреля утром она (дивизия «Нордланд». — В. А.) была введена в бой, но не на правом (южном) фланге моего корпуса, то есть против частей 8-й гвардейской армии, как предполагалось, а на северном. Между Претцель (15 километров северо-восточнее Штраусберга) и западнее Шермютцель-зее (восточнее Штраусберга), так как разрыв между 56-м и 101-м корпусами достиг катастрофических размеров» {157}.

Дивизия «Нордланд» вводилась в бой из района восточнее Мюнхенберга. Чтобы произвести перегруппировку в район Штраусберга на удалении 20 километров в северо-западном направлении, ей, конечно, необходимо было время, и она начала свою контратаку во второй половине дня.

Чтобы помочь 1050-му стрелковому полку в отражении контратаки, мы с полковником Н. Ф. Казанцевым приказали дивизионной артиллерийской группе ударить по противнику. Основной удар дивизии «Нордланд» пришелся по нашему соседу справа — 32-му стрелковому корпусу. Все высоты перед 1050-м стрелковым полком и в полосе наступления 32-го стрелкового корпуса покрылись разрывами артиллерийских снарядов. Но и эта контратака была отбита.

Образовался «разрыв... катастрофических размеров», вспоминает генерал Г. Вейдлинг. А в нашем понимании — это героический прорыв нашими воинами обороны 101-го армейского и 56-го танкового корпусов.

Стрелковые корпуса 5-й Ударной армии совместно со 2-й гвардейской танковой армией севернее нас в упорном бою также прорвали третью полосу одерского оборонительного рубежа и уверенно вели наступление к внешнему обводу Берлина. Южнее нас создавалась сложная обстановка: 8-я гвардейская армия вела тяжелые бои в районе Мюнхенберга, и у 5-й Ударной армии на левом фланге образовался разрыв до 10 километров. 248-я стрелковая дивизия шла уступом левее нашей дивизии, [298] прикрывая открытый фланг армии, но такая обстановка настораживала нас, и мы больше уделяли внимание нашему левому флангу.

После ночной перегруппировки с утра 20 апреля 301-я стрелковая дивизия во взаимодействии с 220-й танковой бригадой и 92-м тяжелым танковым полком перешли в стремительное наступление, и в дневном бою овладели населенными пунктами Рульсдорф, Хоэнштейн, колонией Гладовсхез. Вечером полки дивизии подошли к юго-восточной окраине Штраусберга.

Город Штраусберг — это вытянутый с севера на юг населенный пункт. Западнее города — озеро Штраус и густой лес. Гитлеровцы превратили город в сильный опорный пункт в системе внешнего обвода Берлина. С выходом к внешнему обводу командующий 5-й Ударной армией решил провести перегруппировку, нанести главный удар севернее Штраусберга, сделать прорыв для ввода 2-й гвардейской танковой армии. Одновременно 266, 416 и 301-й стрелковым дивизиям приказал прорвать оборону укрепленного района и овладеть Штраусбергом.

Командир корпуса генерал И. П. Рослый ориентировал меня в обстановке и поставил задачу: «Прорвать оборону противника на участке южная окраина Штраусберга, озеро Бетцов и развивать наступление на пригород Альт-Ландсберг, частью сил во взаимодействии с 416-й и 266-й стрелковыми дивизиями окружить и уничтожить фашистский гарнизон в Штраусберге».

День 20 апреля был очень тяжелым. Части 11-й моторизованной дивизии «Нордланд» и дивизии «Берлин» оказывали упорное сопротивление. Перешедшие на нашу сторону солдаты и офицеры рассказывали, что восточнее Штраусберга создан укрепленный район, южнее к озеру Бетцов вырыты глубокие траншеи. Много траншей вырыто и юго-западнее Штраусберга, имеются доты и дзоты.

Задача получена. Сведения о противнике есть. Необходимо принимать решение на новый бой.

Предполагалось, что огнем орудий и пулеметов с южной окраины города противник скует боевые действия дивизии. В такой обстановке определилось решение: одним стрелковым полком, усиленным танковым батальоном тяжелых танков и батальоном самоходных установок 92-го тяжелого танкового полка, штурмовать южную часть Штраусберга с одновременным обходом вдоль западного берега озера Штраус. Основными силами прорывать оборону противника и с ходу овладеть Альт-Ландсбергом. В первом эшелоне дивизии будут действовать 1052-й и 1050-й стрелковые полки, усиленные тяжелыми танками ТТП. Второй эшелон дивизии — 1054-й стрелковый полк и 220-я танковая бригада. Дивизионная артиллерийская группа — 489-й минометный и 823-й артиллерийский полки.

Решение начертил на карте. Карту передал Михаилу Ивановичу Сафонову. Начальник штаба дивизии с офицерами штаба [299] начали трудиться. Николай Федорович Казанцев за столом рядом со мной, он одновременно со мной наносит решение на свою карту.

Командир 220-й танковой бригады полковник Наруцкий внимательно посмотрел на карту, а затем радостно сказал:

— Вот здесь бригаду поведу в бой я сам.

— Хорошо, хорошо, Деонисий Сильверстович, поведете. Это решение специально для вас.

Все мы очень полюбили Деонисия Сильверстовича Наруцкого.

Всю ночь шла перегруппировка в боевых порядках дивизии для выполнения полученной задачи. Утром 21 апреля 5-я Ударная армия начала штурм внешнего обвода Берлина. Члены Военного совета армии, начальники родов войск и большая часть офицеров штаба и политотдела армии выехали в боевые порядки дивизий для руководства и оказания помощи войскам при выполнении этой важной задачи.

Дивизии 26-го гвардейского стрелкового корпуса и 32-го стрелкового корпуса совместно со 2-й танковой армией нанесли мощный удар севернее Штраусберга, а 266-я стрелковая дивизия 26-го гвардейского корпуса, 416-я стрелковая дивизия 32-го корпуса [300] и наша стрелковая дивизия в 6 часов поднялись на штурм Штраусберга и южнее его.

Начался огневой налет дивизионной артиллерийской группы. И одновременно раздался мощный залп тяжелых танков и самоходных установок. Поднялись в бой стрелковые полки. Семь часов шел тяжелый и напряженный бой. Только в 14 часов удалось прорвать оборону между южной окраиной Штраусберга и озером Бетцов.

Командир 1052-го стрелкового полка подполковник А. И. Пешков доложил, что центр и левый фланг полка нацелены на южную окраину города. Образовывался разрыв между 1052-м и 1050-м стрелковыми полками.

— Ну вот теперь, Деонисий Сильверстович, вам в бой. Сажайте Радаева с радистом на танк, завершайте прорыв и стремглав на Альт-Ландсберг.

— Так и будет, — ответил полковник Д. С. Наруцкий.

Полковник Сафонов подал сигнал на ввод в бой второго эшелона дивизии. Сброшены кусты с танков. Стрелковые батальоны разместились на танках, и вся десантная лавина двинулась в бой.

Я доложил генералу И. П. Рослому о ходе боя и попросил разрешения с передовым командным пунктом идти за вторым эшелоном дивизии. Получив разрешение, офицеры быстро разместились в бронетранспортерах, и мы пошли вперед. Когда проходили около озера Бетцов, то слышно было, как на южной окраине Штраусберга шел сильный бой. Частые выстрелы тяжелых танков и самоходных установок разносились эхом по лесу. Я вызвал по радио командира 1052-го стрелкового полка. Подполковник А. И. Пешков доложил, что ворвался в южную окраину Штраусберга и с соседом справа ведет бой в городе. Стрелковый батальон майора Емельянова с батальоном тяжелых танков направился в обход озера Штраус.

К 16 часам три позиции обороны противника были прорваны. 220-я танковая бригада и 1054-й стрелковый полк устремились к Альт-Ландсбергу. Еще раз докладывает А. И. Пешков:

— Веду бой в городе. Емельянов соединился с батальоном 266-й стрелковой дивизии.

— Ну вот, и еще одно кольцо. Это хорошо, — ответил я. И дал указание А. И. Пешкову:

— С окончанием боя за Штраусберг вы выходите во второй эшелон дивизии и без промедления идите к Альт-Ландсбергу. Переключаю вас на начальника штаба дивизии. А мы пошли вперед!

Севернее нас шел лесной бой, и я решил связаться с командиром 266-й стрелковой дивизии С. М. Фомиченко. Я рассказал ему, что одним полком ударил по южной окраине Штраусберга, а основными силами дивизии иду на Альт-Ландсберг. Савва Максимович ответил: [301]

— Академию-то одну оканчивали. Я тоже одним полком ударил по северной окраине, а главными силами иду на Альт-Ландсберг. Теперь 416-я стрелковая дивизия генерала Д. М. Сызыранова с нашими полками будет добивать фашистов в Штраусберге.

— Ну что же, соединимся, разберемся, — ответил я ему.

Сдержал свое слово комбриг полковник Наруцкий. Обходя озера и опорные пункты противника в лесном массиве, он стремительно ведет танковый десант. Наш передовой пункт все время в движении. Сержант Владимир Курин все чаще подает мне наушники с микрофоном радиостанции. Вот в наушниках слышится радостный голос полковника Д. С. Наруцкого:

— Вырвался из леса и вышел на рубеж фольварк Вольфсхаген, северная окраина Альт-Ландсберг-Зюд.

Через несколько минут слышу медленный, протяжный голос командира 1050-го стрелкового полка подполковника И. И. Гумерова:

— Вышел из леса, завершаю бой за Альт-Ландсберг-Зюд. Выслал передовой отряд — танковый батальон тяжелых танков с батальоном майора Ф. К. Шаповалова на Альт-Ландсберг. Переношу командный пункт на северную окраину Альт-Ландсберг-Зюд.

— Вот это совсем хорошо, Исхак Идрисович. Особенно с решением о передовом отряде. Обходите опорные пункты и не беспокойтесь за тылы. За вами скоро появится полк А. И. Пешкова. Я перехожу в фольварк Вольфсхаген.

Передал я обстановку начальнику штаба дивизии для доклада генералу И. П. Рослому, и мы поехали на новый КП. Вот мы уже в фольварке Вольфсхаген. От него до Альт-Ландсберга около 2 километров. Слышатся частые орудийные выстрелы. На приеме Д. С. Наруцкий. Он докладывает:

— Полк Радаева спешился и атакует восточную окраину Альт-Ландсберга. Танки бьют по пулеметным точкам в зданиях. Слева появились тяжелые танки. Чьи они, не знаю.

— Сопровождайте Радаева огнем танковых орудий. Со мной пока дивизионной артиллерийской группы нет, она в движении. Слева танки И. А. Мясникова с десантом И. И. Гумерова.

Дивизия меняет направление

Танковый десант полковника Д. С. Наруцкого уже в Альт-Ландсберге. С севера подошли полки 266-й стрелковой дивизии. Два часа длился ожесточенный бой с остатками дивизии «Берлин». Полки 301-й стрелковой дивизии и 220-й танковой бригады во взаимодействии с 266-й стрелковой дивизией полковника С. М. Фомиченко разгромили противника и вышли западнее Альт-Ландсберга {158}. [302]

Во второй половине дня 21 апреля 301-я стрелковая дивизия прорвала внутренний обвод на своем направлении и ворвалась в Берлин. В этот же день 89-я и 94-я гвардейские стрелковые дивизии, которыми командовали генерал-майоры М. П. Серегин и И. Г. Гаспарян, а также гвардейская дивизия генерал-майора В. П. Соколова севернее Штраусберга разгромили противника на внешнем обводе и ворвались в пригород Вайсензее и Ной-Хоэншенхаузен, восточная часть Марцана. В прорыв была введена 2-я гвардейская танковая армия, которая продолжила свой героический путь на Бернау, пошла в обход севернее Берлина.

Развивая успех 2-й гвардейской танковой армии, пошли 3-я Ударная и 47-я армии. Дивизии 56-го танкового корпуса генерала Вейдлинга были полностью разгромлены.

Об огромном значении начала штурма Берлина трудно сказать лучше этих слов: «Почти четыре года ждали этого исторического момента наши героические воины, перешедшие в контрнаступление от Москвы, Сталинграда, Ленинграда, Северного Кавказа, с Курской дуги, Украины, Белоруссии, Прибалтики и других районов страны. И вот этот час — час окончательной расплаты — наступил» {159}.

Гитлер, видя такое катастрофическое положение на Восточном фронте, принял решение, а штаб ОКВ приказал повернуть войска Западного фронта на восток и бросить их в сражение за Берлин, не обращая внимания на продвижение англо-американских войск по германской территории с запада{160}.

Вечером полковник Сафонов доложил поступивший из корпуса приказ. Уточнили на карте общую обстановку и новое направление наступления дивизии. Неожиданности в бою — нормальное явление. На этот раз мы получили приказ об изменении направления наступления. Это было вызвано следующими событиями.

На массиве Зееловских высот продолжались затяжные бои. 5-я же Ударная армия уже ворвалась в Берлин. Между 5-й Ударной и 8-й гвардейской армиями значительно увеличился разрыв. В создавшейся обстановке командующий войсками 1-го Белорусского фронта Маршал Советского Союза Г. К. Жуков принял решение об изменении полосы наступления армий и издал директиву:

5-й Ударной армии ставилась задача наступать в границах: справа — Меров, (иск.) ж/д ст. Лихтенберг, Лертерский вокзал; слева — Мальсдорф, ж/д ст. Баумшулленвег, восточный берег Ландверканал на всем его протяжении до парка Тиргартен.

3-й Ударной армии назначалась для штурма северная часть Берлина. [303]

8-й гвардейской армии — южная часть Берлина{161}.

Теперь нас как левофланговую дивизию повернули почти в южном направлении, чтобы выйти к новой разграничительной линии корпуса и армии. Мы должны были приступить к выполнению директивы командующего войсками 1-го Белорусского фронта от 21 апреля, по которой войскам 5-й армии приказывалось штурмовать большую часть центра Берлина.

Об этом дне боевых действий войск фронта Маршал Советского Союза Г. К. Жуков пишет:

«21 апреля части 3-й Ударной, 2-й гвардейской танковой, 47-й и 5-й Ударной армий ворвались на окраины Берлина и завязали бои в самом городе. 61-я армия, 1-я армия Войска Польского и другие соединения фронта быстро двигались на Эльбу, где предполагалось встретить союзные нам войска» {162}.

У меня на столе карта и приказ.

— Михаил Иванович, пока мы с вами занимаемся решением, [304] пусть соберутся все командиры частей. Давно все вместе не собирались.

— Это будет здорово, — ответил начальник штаба дивизии и передал указание дежурному по штабу дивизии.

Мы уселись за стол. Потребовались циркули, линейки, карандаши. Учитывая положение полков, мы старались с наименьшей затратой времени повернуть их в новом, южном направлении. Получилось, что в первый эшелон дивизии вошел 1050-й стрелковый полк с направлением наступления на Дальвиц и 1052-й стрелковый полк с направлением наступления на Хоппенгартен. 220-ю танковую бригаду распределили по стрелковым полкам. Во второй эшелон дивизии — 1054-й стрелковый полк и 92-й тяжелый танковый полк.

Командный пункт дивизии размещался в большом особняке господского двора на восточной окраине Альт-Ландсберга. Дороги к нему подходили хорошие, и командиры частей быстро съехались. Мы собрались в просторном зале. Я объявил новые задачи дивизии, поставил задачи стрелковым полкам.

У всех собравшихся приподнятое настроение. Радовались успехам советских войск. Радовались тому, что мы были в Берлине. Уставшие от боев последних дней, но воодушевленные новой задачей расходились командиры по своим частям. В эту же ночь в ходе перегруппировки приказ Верховного Главнокомандующего был зачитан в стрелковых ротах и артиллерийских батареях. В частях прошли митинги. Нашей радости не было предела. Так прошла еще одна бессонная, но радостная ночь.

В эту темную ночь дивизия перегруппировалась с западного направления на южное, а утром перешла в наступление на новом направлении. За день боя полки дивизии овладели населенными пунктами Нойесхаген, Хоппенгартен, Дальвиц, Мальсдорф, Каульсдорф, Бисдорф, овладели парком, спортгородком, аэропортом и вышли к восточной окраине Карлсхорста. Наша попытка с ходу ворваться в Карлсхорт не удалась. Противник встретил нас организованным огнем с насыпи полотна железной дороги. В атакующей цепи стрелковой роты старшего лейтенанта Николая Яковлевича Зайцева шел заместитель командира 1050-го стрелкового полка майор Савва Иванович Кульчий. В этот день он был тяжело ранен в ногу и эвакуирован с поля боя.

После тревожной ночной перегруппировки, напряженного дневного боя 22 апреля к вечеру мы вышли к новой, левой границе армии, корпуса и дивизии: Мальсдорф, железнодорожная станция Баумшулленвег, восточный берег Ландверканал на всем его протяжении до парка Тиргартен.

Пригород Карлсхорст входил в систему опорных пунктов внутреннего оборонительного рубежа; в нем было много крупных служебных и жилых зданий, кирпичных дачных коттеджей, расположенных по окраинам и почти вплотную подходивших к восточному [305] берегу Шпрее. Населенный пункт пересекало несколько железных дорог, идущих параллельно фронту, с железнодорожным узлом Карлсхорст. Город был заранее подготовлен к обороне, а крупные комплексы кирпичных зданий, такие, как городок военно-инженерного училища, превращены в сильные опорные пункты. Насыпи железных дорог изрыты траншеями, подготовлены площадки для пулеметов и орудий.

За пригородом Карлсхорст река Шпрее шириной 200–300 метров. На западном берегу реки парково-лесной массив — парки Трептов и Плентервальд. Все это вошло в полосу наступления дивизии.

В приказе командира корпуса требовалось «прорвать оборону противника». Значит, делать прорыв. Затяжного боя вести нельзя, необходимо сделать быстрый прорыв тараном и форсировать Шпрее с ходу.

В памяти стали восстанавливаться все бои, которые прошли с хорошим таранным ударом: южнее Бендер в Ясско-Кишиневской операции танковый десант дивизии быстро вырвался на большую глубину. Но там холмистая местность, поросшая кукурузой и виноградом. А здесь сплошное красно-серое море черепичных крыш. И все же и здесь нужно сделать удар танковым десантом. Все мы хорошо обсудили и пришли к единому мнению: прорывать танковым десантом с быстрым выходом к Шпрее и форсированием ее с ходу. Доложил предварительное решение генералу И. П. Рослому.

— Хорошо, — ответил он, — только обдумайте все и готовьтесь. Завтра утром я буду у вас с командармом.

В двухлетних боях дивизия накопила большой опыт в форсировании крупных речных преград. Днепр, Ингул, Южный Буг, Телигул, Днестр, р. Пилица, Одер — все пройдено с боями, а от пройденного остался опыт подготовки и форсирования крупных рек.

Одним из важнейших мероприятий в предвидении форсирования реки в подготовительный период являлась заблаговременная подготовка переправочных средств.

Штатный переправочный парк дивизии военного времени не обеспечивал форсирование в большом масштабе. Мы сами всегда готовили лодки для всех полков и батальонов и везли их в полковом и батальонном обозе. Сделано это и сейчас. К тому же набрали очень много трофейных и брошенных убежавшими хозяевами лодок.

Предварительное решение объявлено командирам частей, дано указание о выводе всего переправочного парка — нашего «лодочного флота» — в боевые порядки батальонов и полков.

И вновь команды. Распоряжения... Все в движении. Командный пункт дивизии разместился на северо-западной окраине населенного пункта Бисдорф-Зюд в подвальном этаже большого особняка, а наблюдательный пункт оборудовали в мезонине. [306]

Всю ночь, конечно, никто не спал, но настроение было приподнятое. На рассвете поднялись на наблюдательный пункт. Изредка раздавались отдельные выстрелы. Вспоминались слова: «Перед бурей всегда затишье».

— Посмотрите на дорогу, — сказал Михаил Иванович Сафонов.

Мы подошли к широкому северному окну мезонина. Раннее солнце освещало Берлинское шоссе, а по сторонам и в кюветах — массу людей в полосатых куртках и рваной одежде. Этих людей фашисты перегоняли в другой концлагерь, но не успели. Страшная картина людского бедствия. С тяжелым чувством мы разошлись по своим местам и приступили каждый к своей работе.

В 10 часов во двор, обнесенный кирпичным забором, въехала группа автомашин. Из машин вышли командующий, командир корпуса и член Военного совета армии{163}. Командарму только на днях было присвоено звание «генерал-полковник». Я подошел с рапортом и, не прерывая доклада, поздравил командарма с присвоением нового звания.

Командующий улыбнулся и, обратившись к генералу И. П. Рослому, сказал:

— По-моему, у вас в корпусе мы тоже скоро будем поздравлять генералов.

Все одновременно улыбнулись. Небольшая пауза, и лицо командарма стало строгим и озабоченным. Я понял, что настало время докладывать о решении на бой. Мы поднялись на наблюдательный пункт.

Генерал Н. Э, Берзарин подошел к пролому в стене и внимательно посмотрел в направлении наступления. Сверяя местность с планом Берлина и приглашая к себе своих помощников, он спокойно вел с ними разговор.

— Хотя и в дымке, а «он» уже рядом, — показывая в сторону Берлина, сказал командарм.

Никто, конечно, в это время не знал, что пройдет немного времени и генералу Берзарину придется налаживать здесь новую жизнь, что он заслужит любовь и уважение немцев и что это место станет местом его трагической гибели.

Генерал Н. Э. Берзарин закончил ориентироваться на местности и, повернувшись ко всем, громко сказал:

— А теперь слушаем доклад полковника Антонова. Я доложил свое решение.

— Нам Иван Павлович Рослый рассказал о вашем танковом десанте под Кишиневом. Вот и здесь мы считаем необходимым удар танковым десантом. Противника нужно здесь сокрушить и перелететь, не просто форсировать, а перелететь через Шпрее. [307]

Только до последнего используйте танки полковников Наруцкого и Мясникова для перемещения всех батальонов. А мы сразу же введем в Карлсхорст генерала Галая — второй эшелон корпуса. Не идите на узел железных дорог Руммельсбург. Он для вас исключительно. Его будет брать 230-я стрелковая дивизия полковника Шишкова. Корпусная артиллерия и армейская группа уже подготовлены для удара по Карлсхорсту. В вашем распоряжении штурмовики. С выходом к Шпрее вам будет придана 1-я бригада Днепровской Краснознаменной военной флотилии. Генерал Фурса выведет весь армейский понтонный парк.

— Так, Иван Павлович? — обратился командарм к командиру корпуса.

— С вашим решением полностью согласен, — ответил генерал И. П. Рослый и, посмотрев на часы, добавил:

— А время-то уже одиннадцать.

Я попросил два часа, чтобы уточнить действия со своими командирами в соответствии с приказом командарма.

— Одиннадцать плюс два, — получается тринадцать. Ну, не будем суеверны, пусть для эсэсовских дивизий это число будет роковым, — и командарм махнул рукой в знак согласия.

— Я думаю, командир дивизии не попросит нас отсюда, — обратился он ко мне, — если мы тоже здесь временно развернем пункт управления.

Я развел руками, и мы все сошли вниз и вышли во двор. У стены особняка стояли два бронетранспортера, выкрашенные в зеленый цвет, и танк Т-34 полковника Д. С. Наруцкого. Командарм остановился и, показывая рукой на бронетранспортеры, спросил меня:

— Ваши?

— Мой подвижный командный пункт, — ответил я.

— Хорошо используете трофейную технику. К сожалению, в штатах стрелковых дивизий пока нет бронетранспортеров. Но это дело будущего. А теперь по местам и в бой.

Начало штурма

В 12 часов 50 минут могучий ураган снарядов пронесся над головами и огневым ливнем обрушился на город. Раздался залп орудий по насыпи железной дороги, заревели танковые моторы и, громыхая и гудя гусеницами, понесли стальную броню с десантом в дым и пыль берлинских улиц. Появились штурмовики. Звеньями и по одному бросились стремглав вниз, поражая огненными струями намеченные цели. Появилось несколько «мессершмиттов», и в далекой синеве закружился воздушный бой. За час боя мы взяли только восточную часть Карлсхорста.

Подполковник И. И. Гумеров доложил, что 2-й стрелковый батальон [308] капитана Ф. К. Шаповалова штурмом овладел военным городком военно-инженерного училища.

Перед железной дорогой стрелковые батальоны уже сошли с танков и в атаке людской волной захлестнули полотно железной дороги. Батальон майора А. Д. Перепелицына ворвался на станцию Карлсхорст. В южной части города Герои Советского Союза майоры С. К. Нурмагомбетов и В. А. Емельянов стремительно ведут свои батальоны вперед. Вот и танки перевалились через полотно железной дороги и опять со стрелковым десантом мчатся вперед.

Мы подъехали к станции Карлсхорст и поднялись на верхний этаж здания вокзала. Перед нами лежала западная часть города. Мимо нас проходили повозки и машины с лодками. Через несколько минут командиры полков доложили, что вышли на западную окраину Карлсхорста. Доложил и я генералам Н. Э. Берзарину и И. П. Рослому, что Карлсхорст взят {164}.

— Вижу и жду доклада из Трептов-парка, — ответил командарм.

На канале Хоэлль-Воол-Грабен и на насыпи заводской железной дороги противник оказал упорное сопротивление, но и этот рубеж был прорван {165}.

Боевые порядки дивизии преодолели заводскую железную дорогу. Два бронетранспортера, два танка, две автомашины «додж» создали хорошие условия для размещения и передвижения передового командного пункта. Мы все время шли перекатами за боевыми порядками первого эшелона дивизии. Видели бой и поддерживали постоянную радиосвязь с командирами полков. Вот и в этот момент боя мы уже выехали к развилке железных дорог в километре севернее Обершеневейде.

Необходимо было еще раз проверить обстановку на поле боя. С правым соседом, полковником Данилой Кузьмичем Шишковым, поддерживается все время радиосвязь. Сейчас 230-я стрелковая дивизия, наш боевой друг с Донбасса, ведет бой за железнодорожную станцию Руммельсбург. За правый фланг дивизии я не беспокоился. А вот на левом фланге обстановка сложнее. Левый сосед еще не сомкнул с нами своего правого фланга. Пулеметные и орудийные огневые точки с крыш и окон группы заводов на северной окраине Обершеневейде били по боевому порядку дивизии.

А в голове все время звучали слова приказа командарма: «Не форсировать, а перелететь через Шпрее».

Но левый фланг находится под угрозой контратак противника и сковывается сильным огнем. Ведь может же противник, так же как в районе Хермерсдорфа и Штраусберга, ударить нас в открытый фланг. Да. Предварительное решение на форсирование [309] Шпрее всеми стрелковыми полками одновременно придется уточнить.

Учитывая сложившуюся обстановку, следует прикрыть левый фланг дивизии хотя бы до наступления темноты. Если не подойдет левый сосед, то второй эшелон 9-го стрелкового корпуса обязательно подойдет через 2–3 часа.

Итак, форсирование дивизией теперь необходимо провести двумя эшелонами.

Первый эшелон — 1050-й и 1054-й стрелковые полки; второй эшелон после прикрытия левого фланга — 1052-й стрелковый полк.

Мной были поставлены следующие задачи полкам:

1050-му стрелковому полку форсировать Шпрее на участке: «Верфь» — остров Булен-брух, овладеть восточной частью Трептов-парка и выйти на рубеж: остров Абтейль-Инзель, пруд Корпфне-тайхль, северная окраина Трептов;

1054-му стрелковому полку форсировать Шпрее на участке исключительно остров Булен-брух — речные купальни, овладеть парком Плентервальд и выйти на западную окраину Трептова;

1052-му стрелковому полку повернуть фронт в южном направлении и выйти на рубеж: канал Вейг (Тельтов) — завод севернее Обершеневейде. Не допустить контратак противника со стороны Обершеневейде, в готовности к форсированию Шпрее на участке: речные купальни — канал Вейг (Тельтов);

92-му тяжелому танковому полку совместно с 1052-м стрелковым полком выйти на рубеж: канал Вейг (Тельтов) — завод.

Командир 92-го полка был рядом со мной, и я показал ему рукой:

— Вон там. И не только подавить, а задавить всю огневую систему на северной окраине Обершеневейде, чтобы не только пулеметные очереди и снаряды, а и мухи не летели оттуда.

Илья Архипович улыбнулся и сказал:

— Я буду бить фашистов танковыми батальонными залпами.

— Хоть полковыми, — ответил я ему.

В эфир понеслись приказы: команды начальника артиллерии дивизии полковника Казанцева, командира 220-й танковой бригады Героя Советского Союза полковника Наруцкого, командира 92-го тяжелого танкового полка полковника Мясникова.

Не прошло и десяти минут, как начальник разведки дивизии майор А. Т. Боровко доложил, что разведывательная рота дивизии вышла на берег Шпрее против острова Булен-брух. На часах было около 17.

— Подавайте команду, майор, свернуть радиостанции и по машинам.

По шоссе вдоль железной дороги мы быстро приехали к берегу. Разведывательная рота уже была на плаву по реке Шпрее. Подошел весь первый эшелон дивизии. На восточном берегу [310] собралось много наших воинов. У нас не было штатных транспортных средств для перевозки большого количества лодок, но, как и прежде, для этого использовались все виды транспорта: повозки, автомашины и даже танки. Так сделала разведывательная рота дивизии, и вот она уже приближается к западному берегу Шпрее.

Стрелковые роты, которые шли танковым десантом, тоже снимают лодки, несут на воду — в путь. Пригодился нам опыт форсирования многочисленных рек. Полковые инженеры и командиры саперных взводов знали, что их боевой задачей является вести лодочный транспорт за первым эшелоном полков, а с выходом к реке спустить все на воду.

Ветеран дивизии, не раз форсировавший реки, полковой инженер 1054-го стрелкового полка капитан Николай Петрович Котов с саперным взводом первым вывел на берег Шпрее колонну полкового «лодочного флота». «Лодочный флот» — к этому названию мы уже привыкли с форсирования Днепра.

Вот и сейчас стрелки помогают сгружать лодки, тащат их на берег, бросают в воду и сами бросаются в лодки, и гребцы уже дружно работают веслами.

Форсирование главными силами дивизии началось. А слева уже гремят выстрелы 92-го тяжелого танкового полка. Вдоль всего берега стояли танки, готовые к открытию огня по западному берегу. Выкатили вперед и орудия сопровождения стрелковых рот. [311]

Нас очень радовал этот ствольный, орудийный барьер. С западного берега вспыхнуло несколько пулеметных очередей, и они сразу же потухли от орудийных выстрелов танкистов. На наших глазах немецкая пехота ползком и перебежками уходила с западного берега в глубь парка.

Наш восточный берег заполнился и закипел стрелковыми ротами. Прямо перед нами командовал своей ротой старший лейтенант Петр Гнида. Сгрузили лодки с подошедших повозок и машин, спустили на воду и поплыли. Петр Гнида и Грант Авакян пошли первыми в бой через Шпрее. Майор Г. Айрапетян тут же грузится в лодки, и они догоняют первые лодки. Почти одновременно ушли лодки с ротами майора А. Перепелицына, со взводом бронебойщиков бронетранспортера.

В 1050-м стрелковом полку первой пошла в рейс 1-я стрелковая рота старшего лейтенанта Зотова. Вместе с ней переправлялся командир батальона Герой Советского Союза капитан Оберемченко. Не отстает и 2-я стрелковая рота старшего лейтенанта В. М. Сосновского. С нею комсорг полка Григорий Цыганков.

Стрелковые роты оставляли свои лодки на берегу, с возгласом «Ура!» уходили в глубь парка, и только тогда раздалась ружейно-пулеметная стрельба. Взвод лейтенанта Пескова атаковал врага в прибрежных зданиях. В атакующей цепи взвода идет парторг [312] 2-го стрелкового батальона лейтенант Никита Егоренков. Пулеметчики старшие сержанты Герасимов и Матвеенко вступили в огневой бой с пулеметчиками противника. Майор А. Перепелицын со взводом лейтенанта Самойленко и своими боевыми товарищами солдатами Василием Бураковым, Константином Горбачевым, Григорием Старчиковым атаковали немцев в траншее, разгромили их и вышли на дорогу.

Неотступно идет вперед и бронебойщик старший сержант Макар Шкурко со своим отделением. Майор Айрапетян с отделением сержанта Пащенко из 1-й стрелковой роты стремительно продвинулся к шоссейной дороге. Со мной рядом стоял штабной фотограф и все приседал в разных позах, фотографируя лодочный десант.

Соседа слева не было. 1052-й стрелковый полк и 92-й тяжелый танковый полк повернули фронтом в сторону северной окраины Обершеневейде. Громадные заводские корпуса стояли на северной окраине Обершеневейде. Оттуда с крыш и из окон и даже с заводских труб немецкие пулеметчики и зенитчики простреливали из счетверенных малокалиберных пушек фланг и тыл дивизии. 92-й тяжелый танковый полк огнем орудий, выставленных для стрельбы прямой наводкой, уничтожал пулеметчиков противника.

Вечерело. Сержант Владимир Курин непрерывно вызывал речную флотилию моряков. 15 минут томительного ожидания, но вот он подбежал с радостным возгласом: «Моряки!».

Мне не приходилось встречаться с капитаном Михаилом Михайловичем Калининым — командиром 1-го отдельного отряда полуглиссеров 1-й бригады речных кораблей Краснознаменной Днепровской флотилии. И на этот раз «встреча» произошла в эфире. Я передал:

— Первый рейс дивизии захватил западный берег Шпрее на фронте остров Абтейль-Инзель — канал Вейг (Тельтов). С ходу разверните отряд и прямо на берег. Как поняли? Прием.

— Вас понял, действую, — ответил командир отряда.

У аппарата генерал И. П. Рослый. Докладываю:

— Первый лодочный рейс дивизии форсировал Шпрее на участке парк Трептов, парк Плентёрвальд. Захватили западный берег реки, продвигаются в глубь парков Трептов и Плентёрвальд. Подошла бригада речных кораблей. Форсирование продолжается. Левый фланг открыт, развернул Пешкова.

— Одну минутку будьте на приеме, — ответил генерал И. П. Рослый.

Через минуту в эфире появился вновь голос командира корпуса:

— Командарм объявляет благодарность вам и всему личному составу дивизии. Первых, форсировавших Шпрее, представляйте к присвоению звания Героя Советского Союза. Пешкова снимайте и пусть тоже форсирует. На прикрытие пойдет один полк от Галая. [313]

Я попросил разрешения перенести командный пункт дивизии на западный берег в район лесопильного завода.

Быстро и организованно моряки сгрузили с автомашин суда и, спустив их на воду, приступили к переправе стрелковых подразделений и орудий. Первый рейс через Шпрее сделал полуглиссер № 117 под командованием старшины Григория Казакова. Все старались как можно лучше выполнить приказ командарма, старались и армейские понтонеры генерала А. Т. Фурса. Подошли понтонные парки. Раздаются четкие команды офицеров-понтонеров, и все больше и больше понтон спускается на воду Шпрее, а на них грузятся артиллерийские орудия и танки. Катера Днепровской флотилии ведут их по водам чужой реки на берег в бой.

Снял с прикрытия левого фланга и 1052-й стрелковый полк, и он на участке севернее канала Вейг приступил к форсированию. Первым в полку форсировал Шпрее батальон лейтенанта Леонида Подгорбунского. Под ружейно-пулеметным огнем батальон уверенно форсировал реку и захватил большой плацдарм. Остальные батальоны полка стремительно развивали успех батальона Подгорбунского. Старшина Дмитрий Федорин продолжал умело и уверенно командовать стрелковой ротой в батальоне Героя Советского Союза майора С. К. Нурмагомбетова. Получив приказ на форсирование Шпрее, он действовал исключительно смело и отважно, первым на своем участке форсировав реку и захватив плацдарм.

Оценивая ход боевых действий этого дня, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков отмечал, что «наибольшего успеха в штурме Берлина добился 9-й стрелковый корпус под командованием Героя Советского Союза генерал-майора И. П. Рослого. Воины этого корпуса решительным штурмом овладели Карлсхорстом, частью Копеника и, выйдя к Шпрее, с ходу форсировали ее» {166}.

Правофланговые корпуса 5-й Ударной армии мощным штурмом прорвали городской обвод — сильный оборонительный рубеж по кольцевой железной дороге, овладели районами Лихтенберг и Фридрихсберг и приступили к осаде Силезского вокзала. Силезский вокзал являлся одним из сильнейших и крупных опорных пунктов. Комплекс каменных вокзальных строений, многочисленных депо, мастерских, железнодорожных путей и других построек превратили вокзал как бы в железобетонную массу, подготовленную к обороне.

Силезский вокзал штурмовали две дивизии: 266-я стрелковая дивизия (командир генерал-майор Савва Максимович Фомиченко) и 60-я гвардейская стрелковая дивизия (командир генерал-майор Василий Павлович Соколов). Бой был жестокий и кровавый. [314] Но несмотря на отчаянное сопротивление, фашисты были перебиты, и над Силезский вокзалом взвилось победное Красное Знамя. Его водружали от 266-й стрелковой дивизии штурмовая группа 1006-го стрелкового полка под командованием младшего сержанта Т. Бабаева и от 60-й гвардейской стрелковой дивизии штурмовая группа под командованием сержанта В. Бовта из 180-го стрелкового полка. За героизм, проявленный в этих боях, Василию Афанасьевичу Бовте и Таджи-али-Бабаеву было присвоено звание Героя Советского Союза{167}.

К центру Берлина!

В этот теплый, весенний вечер мы были свидетелями загадочного события. Только что наши бронетранспортеры и танк полковника Наруцкого остановились у небольшого каменного домика на берегу Шпрее и мы сошли на берег, как внезапно до нашего слуха донесся гром раскатов орудийных залпов со стороны Берлина. Мы переглянулись, решив, что сейчас на нашем берегу будут бушевать разрывы артиллерийских снарядов. Ждем с напряжением 10–20–30 секунд, минуту-две-три. Никаких разрывов артиллерийских снарядов нет. А канонады все продолжаются. Или эта громовая канонада была и раньше, но мы ее не слышали? Для нас это было загадкой. Я дал задание полковнику Сафонову выяснить в штабе корпуса, что у нас происходит слева и впереди?

Поздно вечером Михаил Иванович доложил, что 3-я танковая армия 1-го Украинского фронта ворвалась в пригород Тельтов и ведет ожесточенный бой. Наш сосед слева основной группировкой на подходе к населенному пункту Венденшлосс на Шпрее.

Танкисты 1-й гвардейской армии вышли к Шпрее и приступили к форсированию. Правее нас 230-я стрелковая дивизия после ожесточенного боя за Руммельсбург вышла на восточный берег залива Руммельсбург-Зее.

Вот теперь наша загадка разгадана. Привели пленных с западного берега. Я задавал один и тот же вопрос: «Почему они не только ушли, а уползли с берега в глубь парка?» Все брались за голову, и говорили: «Танки, танки. Много танков».

И эта загадка разгадана. Фашисты испугались выхода наших танкистов и артиллерии на восточный берег и сбежали. Немецкая «помощь» способствовала нашему быстрейшему форсированию реки.

Всю ночь шло форсирование, строились мосты, проводилась перегруппировка 230-й стрелковой дивизии в полосу 301-й стрелковой [315] дивизии с последующим выходом к нашему берегу для форсирования р. Шпрее, южнее Абтейль-Инзель.

Командир корпуса всегда в напряженные моменты боя размещал свой передовой командный пункт в боевых порядках дивизий. Вот и сейчас уже ночью генерал Рослый с офицерами штаба развернул свой ПКП у небольшого канала-затона на Шпрее напротив острова Абтейль-Инзель. Мой утренний доклад 24 апреля генерал выслушал внимательно. Поздравил с захватом плацдарма.

К 7 часам 24 апреля все полки и большая часть танков были на западном берегу и заняли здание обсерватории в парке Трептов, западную опушку парка Плентервальд, стык железных дорог севернее Баумшулленвег. Свой передовой командный пункт мы разместили на западном берегу Шпрее, против острова Буллен-Брух в немецких траншеях и окопах. 230-я стрелковая дивизия решением командира корпуса перегруппировалась с озера Руммельсбург в нашу полосу и приступила к форсированию Шпрее на участке 1050-го стрелкового полка в районе небольшого затона.

Во время перегруппировки воины 230-й дивизии обнаружили засаду фашистов на Клингенбергской электростанции, которые готовились взорвать ее. В дальнейшем их уничтожением руководил лично командир 230-й стрелковой дивизии Герой Советского Союза полковник Данила Кузьмич Шишков. [317]

Мы с полковником Д. С. Наруцким стоим на берегу Шпрее. — Владимир Семенович, а ведь совсем весна. Теплынь-то какая и зелень. Нет, вы посмотрите какая зелень, — радовался Деонисий Сильверстович. Если бы у нас были кавалеристы, я бы предложил им напоить своих коней водой Шпрее. Но их сейчас у нас нет, так идемте умоемся сами.

Прохладная вода сняла с нас усталость. В хорошем настроении мы вышли на берег. В одно мгновение небо будто раскололось, а земля загудела. Ломались деревья и взрывали землю артиллерийские снаряды, визжали пули. Мы все одновременно побежали в траншеи к телефонным аппаратам и радиостанциям.

Командиры полков доложили, что сплошные черные цепи с танками перевалились через насыпь железной дороги и идут на парк. Открыл заградительный огонь минометный полк полковника Котова. К орудиям подбежали орудийные расчеты пушечных батарей 823-го артиллерийского полка. Загремели выстрелы, и полетели снаряды в фашистские танки.

Плацдармы, плацдармы, плацдармы!!! Сколько их было от Кавказа до Берлина? Но это был последний плацдарм в последнем бою с фашистами. Эсэсовские полки с паучьей свастикой на рукаве были брошены в бой на Шпрее. Танки и пехота все шли и шли на боевые порядки дивизии. Советские герои на немецкой земле ураганным огнем встретили фашистские атаки.

На позицию взвода Героя Советского Союза старшины Петра Чиянева, развернувшись веером, шли пять танков. Два уже подбиты меткими выстрелами командира орудия комсомольца старшего сержанта Николая Аверченко, а три продолжали двигаться. Разрыв снаряда, и тяжело раненный осколком падает на землю Петр Чиянев. Собрав последние силы, он подполз к орудию и подал команду «Огонь!». Бьет орудие Николая Аверченко, и горят фашистские танки.

В дивизионе майора Турбина геройски сражается взвод лейтенанта Андрея Кирилюка. Его орудия подбили два танка и остановили атаку гитлеровцев. [318]

Волну за волной атакующей пехоты и танков бросают в бой фашисты. В боевые порядки 1050-го стрелкового полка к зданию обсерватории в парке Трептов прорвалась большая группа пехоты и танков. Загудел ближний бой. Орудие Героя Советского Союза сержанта Ивана Иванова меткими выстрелами уже сожгло три немецких танка. На стрелковое отделение сержанта Пилипенко идет фашистская «пантера». Герой-сержант со связкой противотанковых гранат бросается на бронированного врага. Танк остановился и горит. Но погиб и отважный сержант. Отделение вступило в рукопашный бой с фашистской пехотой.

«Ни шагу назад!» — раздается голос комбата Героя Советского Союза капитана Николая Оберемченко, первым вступившего в рукопашную схватку. Уже пять фашистов лежат у его ног. Но упал комбат, пронзенный пулеметной очередью врага. Батальон не дрогнул. Командование батальоном в бою принял заместитель командира по политической части капитан М. Давыдов. Батальон отбил все атаки и удержал свои позиции.

Гудел бой в парках Трептов и Плентервальде. Особенно тяжелая обстановка сложилась на левом открытом фланге в 1052-м стрелковом полку. Со стороны поселка Баумшулленвег группа танков противника прорвалась вдоль канала Тельтов на западный берег Шпрее и орудийным огнем стала простреливать весь район переправы. Закипела река Шпрее от разрыва артиллерийских снарядов и пулеметных очередей. Один немецкий танк вырвался по дамбе вперед и открыл огонь по нашему танку, переправлявшемуся на пароме. Наш танкист не растерялся: открыл ответный огонь с парома и поджег фашистский танк.

В это время на паромах и по только что наведенному мосту полным ходом шло форсирование Шпрее 230-й стрелковой дивизией нашего корпуса, которая выходила на плацдарм в направлении парка Трептов. Создалась угроза срыва переправы. 7-я пушечная артиллерийская батарея дружным огнем встретила атакующие немецкие танки. Тяжело ранен командир батареи капитан Курдюков. Старшина, коммунист, командир орудия Бочарников [319] вступил в командование батареей. И атаку за атакой отбивает батарея под командованием старшины Георгия Бочарникова.

К месту прорыва немецких танков пришлось срочно вывести 92-й тяжелый танковый полк и 337-й отдельный самоходно-артиллерийский дивизион. Геройскими подвигами уже прославила себя 2-я батарея ОСАД капитана Василия Алексеевича Аксенова, она и сейчас первой вступила в бой с фашистскими танками. Загремел танковый бой. Тяжелые «ИСы» пошли на таран немецких танков. Не отставали от них в бою и герои-самоходчики. Наводчик Георгий Абакумов меткими выстрелами бьет по фашистским танкам, и после каждого выстрела столб черного дыма поднимается над бронированной машиной с паучьей свастикой. Наводчик сержант Иван Иванович Жук, ветеран боев дивизиона, уверенно и хладнокровно посылает свои снаряды в противника. И после его выстрелов бронированные фашистские машины горят.

Два часа гремел танковый бой. Большая часть немецких танков осталась на берегу Шпрее подбитыми и сожженными, только немногим удалось скрыться в Баумшулленвег. В это время подвиг совершили моряки 1-й бригады Краснознаменной Днепровской военной флотилии. На середине реки паром был поврежден, от прямого попадания загорелся танк. Потерявший управление паром увидел старшина Григорий Казаков. Он на полном ходу устремился на выручку танкистов. От огня в танке начали рваться патроны, с минуты на минуту могли взорваться снаряды. Рискуя жизнью, волжанин Григорий Казаков подошел на полуглиссере к парому. Он снял с парома экипаж танкистов и группу автоматчиков и перебросил их на западный берег. Вдвоем с лейтенантом коммунистом Суворовым они ликвидировали пожар и подтянули паром с танком к берегу.

Другой паром с танком и десантниками спас земляк Григория Казакова комсомолец Владимир Черинов. Он увидел, как подбитый паром понесло к противнику, и бросился со своим катером к нему на помощь. Град пуль не испугал его. Приблизившись к парому, катер подцепил паром и причалил к берегу. Танк и десант пошли в бой. Переправа продолжалась.

Во второй половине дня 24 апреля полки дивизии совместно с танкистами уничтожили остатки фашистских частей и вышли к кольцевой железной дороге — городскому оборонительному обводу {168}.

В тот день 8-я гвардейская армия приступила к форсированию Шпрее. Одной из первых реку форсировала 74-я гвардейская стрелковая дивизия. Вспоминая дни форсирования Шпрее, командир дивизии генерал А. Д. Баканов пишет: «Взламывая оборону противника, один за другим сокрушая его опорные пункты, мы [320] 24 апреля вышли к Шпрее, внезапно блеснувшей перед нами среди огня и дыма. Последний водный рубеж на пути к победе..., солдаты на автомобилях-амфибиях устремились через Шпрее»{169}.

Прошел еще один тяжелый, но победный день на пути к центру Берлина. Поздно вечером нам передали радостное сообщение. Командующий 5-й Ударной армией генерал Н. Э. Берзарин приказом Маршала Советского Союза Г. К. Жукова назначен первым советским военным комендантом Берлина.

Маршал Советского Союза Г. К. Жуков дал высокую оценку боевым действиям 5-й Ударной армии и ее командарма. Он писал: «24 апреля 5-я Ударная армия, ведя ожесточенные бои, продолжала успешно продвигаться к центру Берлина, к площади Александерплац, к дворцу кайзера Вильгельма, берлинской ратуше и имперской канцелярии. Учитывая наиболее успешное продвижение 5-й Ударной армии, а также особо выдающиеся личные качества ее командарма Героя Советского Союза генерал-полковника Н. Э. Берзарина, 24 апреля командование назначило его первым советским комендантом и начальником советского гарнизона Берлина»{170}.

Дивизия от Шпрее уходила вперед к центру Берлина. [321]

Ко мне подошел с докладом командир отряда полуглиссеров 1-й Бобруйской бригады Днепровской военной флотилии лейтенант М. М. Калинин. Речь шла о представлении к званию Героя Советского Союза наиболее отличившихся моряков и среди них старшины Г. П. Казакова и матроса В. В. Черинова (посмертно).

В полдень 25 апреля наша дивизия совместно с 230-й стрелковой дивизией после ожесточенного боя прорвала оборону немцев на городском обводе и повела наступление в центральной части Берлина вдоль и севернее канала Ландвер.

Передовой командный пункт мы сразу же переместили на насыпь железной дороги. Поднялись на городской обвод и смотрели удивленно вперед и друг на друга. Ищем глазами, где наши батальоны? Где дивизия? Никого нет и ничего не видно, кроме многоэтажных каменных зданий. Все скрылось в городских кварталах. Прямо перед нами вырвался вперед и помчался вдоль улицы танк Т-34. Вот он мгновенно остановился.

Нам стало понятно, что стрелковым ротам и батальонам надо переходить к действиям штурмовыми группами. Вспомнилась подготовка стрелковых рот на тактических учениях в Бервальде. Как будет теперь в бою? Переговорили с командирами полков и дали им указание о переходе к штурмовым действиям.

Полки подошли к соединительному каналу между Шпрее и каналом Ландвер. Единственный мост в полосе наступления дивизии, который соединял Грецштрассе и Винерштрассе, фашисты взорвали. Согнулось пополам и опустилось в канал бетонное полотно моста. Перед нами лежало широкое препятствие с крутыми каменными откосами, залитое водой.

Оставалось единственное — штурмовать остов взорванного моста. Заместитель командира 1052-го стрелкового полка майор Ипакаев с лейтенантом Бариновым и группой добровольцев атаковали и захватили остов моста. В этой атаке был тяжело ранен майор Ипакаев, но не ушел с поля боя. За штурмовой группой перешел в атаку стрелковый батальон Героя Советского Союза С. К. Нурмагомбетова. В этом бою первой на остов моста пошла стрелковая рота старшины Дмитрия Федорина. [323]

Батальон за батальоном перекатывались через остов, расширяя плацдарм от Винерштрассе до канала Ландвер. Совсем стемнело, и саперный батальон дивизии приступил к усилению моста и сооружению настила. Затем появились корпусные и армейские саперы.

Бой за каждый квартал

В тяжелых боях прошел день 25 апреля. Но он для нас был и торжественным, победным днем штурма центра Берлина. Шли дни исторических событий Берлинского сражения, о которых впоследствии Вадим Кожевников написал: «... Армия Кузнецова нависла над Берлином с севера, армия Берзарина пробивалась к центру с востока, армия Чуйкова рвалась к Темпельгофу...» {171}

Командуя своими соединениями, мы, конечно, интересовались общей обстановкой на фронте армии и тем, как шло Берлинское сражение. Во время моего очередного доклада вечером о ходе боевых действий генерал И. П. Рослый мне сказал, что наши войска глубоко прорвали фронт немецкой армии и окружили берлинскую группировку юго-восточнее Берлина. Он поставил задачу дивизии на штурм правительственных зданий центра Берлина.

В этот же день войска 47-й армии и 1-й армии Войска Польского, наступая на правом крыле 1-го Белорусского фронта, глубоко обходили Берлин с севера и северо-запада и 25 апреля в районе Кетцена соединились с подвижными соединениями 1-го Украинского фронта {172}.

Вспоминая общий ход Берлинского сражения, Маршал Советского Союза Г. К. Жуков пишет об окружении франкфуртско-губенской группировки: «Введена в дело из резерва фронта 3-я армия генерала А. В. Горбатова, развивая наступление..., 25 апреля соединилась с частями правого крыла войск 1-го Украинского фронта, наступавшими в северо-западном направлении. Плотно сомкнулось кольцо окружения вражеской группировки юго-восточнее Берлина в районе Вендиш — Бухгольц» {173}.

Войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов уже 10 дней вели непрерывное мощное наступление. Включился в завершающую битву и 2-й Белорусский фронт, перейдя в наступление в низовьях Одера.

К рассвету 26 апреля артиллерия и танки нашей дивизии были в боевых порядках стрелковых батальонов. На стыке дивизий (301-й и 230-й) лежал огромный опорный пункт противника [324] — Герлицкий вокзал. Решение на этот бой разрабатывали мы совместно с командиром 230-й стрелковой дивизии Героем Советского Союза полковником Данилой Кузьмичем Шишковым.

Мы пришли к обоюдному согласию, что Герлицкий вокзал будем брать вторыми эшелонами дивизий, а первыми эшелонами продолжать наступление. Так и сделали. 1050-й стрелковый полк совместно с полком 230-й стрелковой дивизии утром 26 апреля окружил и уничтожил противника в Герлицком вокзале, а тем временем наши полки первого эшелона шли вперед.

Во второй половине дня дивизия овладела бульваром Куртдамм, Хафманндамм и Вассерторплац. А мы свой командный пункт разместили на стыке Коттбуссерштрассе, Адмиралштрассе, Дрезденштрассе. Вместо блестящих, мраморных московских станций метро мы увидели совсем скромное, не уютное подземное сооружение, но вполне пригодное для размещения командного пункта дивизии.

Не теряя времени, командование дивизии, офицеры штаба и политотдела пошли в части и подразделения, чтобы помочь офицерам рот и батальонов в организации ведения боя в городе штурмовыми ротами. Я пошел в 1052-й стрелковый полк. С командиром полка Героем Советского Союза подполковником А. И. Пешковым мы следили за боем 3-го стрелкового батальона. А. И. Пешков очень хорошо отозвался о бывшем парторге батальона, а теперь командире батальона лейтенанте Леониде Подгорбунском.

Мы видели, как стрелковые взводы под прикрытием всех видов огня атакуют подвалы, окна и двери зданий. Шел бой за каждый подвал и этаж, за каждый дом и квартал. Все с нетерпением ждали появления красного флага из окна верхнего этажа или на крыше, что значило, здание взято.

Орудия взвода лейтенанта Андрея Кирилюка своим огнем поддерживали бой стрелковых рот и уже выбили гитлеровцев из трех зданий. Совместный штурм стрелковых рот, усиленных артиллерией и танками, ведется успешно.

После очередного разговора по телефону ко мне подошел А. И. Пешков и доложил, что на командном пункте дивизии идет бой.

— Что? Что? — переспросил я.

Александр Иванович опять повторил, что идет бой на командном пункте дивизии: оказалось, что телефонная связь прервана, и радистка приняла это сообщение от радиста Владимира Курина.

— Каких только чудес на войне не бывает! Продолжайте вести бой здесь, а я пойду в бой за свой командный пункт, — ответил я Пешкову.

От Вассерторплац до метро я и автоматчики быстро добежали. Никакой стрельбы не было. При входе в метро у стены стояли [325] немцы с поднятыми руками. Да, действительно, здесь был бой. Я вошел во внутреннее помещение метро и увидел, что телефонистки Мария Бережная, Рая Годун, Дуся Посевина разряжали автоматы, а солдаты выносили убитых фашистов.

— Откуда они взялись? — спросил я.

— Вот из той дыры, — показывая на тоннель с уходящим железнодорожным полотном во мрак, сказала Мария Бережная.

Подошел лейтенант Владимир Маринов и рассказал:

— Слышу, Мария кричит: «Немцы»! Я вначале подумал, что она как всегда шутит. Потом смотрю, Маша хватает автомат и бьет в тоннель. Девчата за автоматы, и мы тоже. На нас вывалилась из подземного проема вот эта куча. Ну и пошла драка.

— Ай да девчата, молодцы! И чего они телефонистками сидят, шли бы автоматчиками, — шутили мужчины.

Тяжелыми уличными боями отличался штурм Берлина. В тылу оставались эсэсовцы и продолжали сопротивляться. На каждой улице в тылу раздавались винтовочные выстрелы, автоматные очереди и удары фаустпатронов. Мы назначили отдельные подразделения для очистки тыловых районов.

На улицах Берлина в эти дни происходило небывалое в истории войн событие. Фашистские дивизии с яростью обреченных оказывали сопротивление нашим войскам, а у наших солдатских кухонь выстраивались очереди берлинских жителей. И наш солдат делился с ними своим куском хлеба.

Близился вечер. Полки продвигались вперед. Полоса наступления увеличивалась. После боя за Герлицкий вокзал пришлось ввести в первый эшелон дивизии и 1050-й стрелковый полк. Подполковник И. И. Гумеров организованно ввел полк в бой. 3-й стрелковый батальон майора Михайлова первым атаковал корпуса газового завода. Орудия огневого взвода Героя Советского Союза лейтенанта Берестового уничтожили три пулеметные точки. В 9-й стрелковой роте первым поднялся в атаку солдат Кораблев и с криком «Ура!» бросился вперед.

Солдаты 7-й стрелковой роты Злобин, Кравец, Каськов, подобравшись вплотную к «фердинанду», забросали его гранатами. Экипаж «фердинанда» стал спасаться бегством, но был расстрелян из автоматов. Пошли в ход гранаты. Солдат Петр Евстигнеев ворвался в подвал и автоматным огнем уложил 10 фашистов. К нему на помощь подошло несколько солдат, и они быстро очистили большой подвальный этаж.

7-я стрелковая рота продолжала штурмовать этажи корпуса. Петр Евстигнеев подбежал к полуоткрытой комнате, бросил две гранаты и из-за выступа стены открыл огонь из автомата и вместе со своими добил гитлеровцев.

В бою за газовый завод 1050-й стрелковый полк разгромил штаб полка «Борке» и захватил его полковое знамя. На древке было прикреплено много эмблем с благодарностями от различных военных и гражданских организаций. [326]

Сегодня разведчики 230-й стрелковой дивизии полковника Данилы Кузьмича Шишкова овладели первой на Лейпцигерштрассе станцией метро — «Лейпцигерштрассе», которая соединяется со станцией на Унтер ден Линден.

О захвате станции метро «Лейпцигерштрассе» советскими частями узнал Гитлер. Он принял одно из самых преступных решений: приказал открыть шлюзы на Шпрее и затопить тоннель, чтобы преградить путь советским частям.

27 апреля бои были особенно тяжелыми. В многоэтажных жилых и государственных зданиях бои шли за каждый этаж, за каждую комнату. К вечеру 1054-й стрелковый полк пересек Линденштрассе южнее Кохштрассе. 1052-й стрелковый полк овладел громаднейшими зданиями севернее Белле Аллиансеплац и перекрестком улиц Фридрихштрассе, Хейдеманштрассе. И в этот день в сложных уличных боях с крупными группами «фаустников» и автоматчиков вновь отличился 3-й стрелковый батальон лейтенанта Леонида Подгорбунского. Комбат проявил исключительную стойкость и героизм, все время находясь в боевых порядках стрелковых рот, воодушевляя бойцов на подвиги. 27 апреля 1945 года, во время ликвидации опорного пункта на улице Фридрихштрассе, Леонид Подгорбунский пал смертью храбрых.

С этим батальоном взаимодействуют славные артиллеристы. Орудие старшего сержанта Николая Аверченко все время в боевых порядках стрелкового батальона. Но вот автоматчики противника, засевшие в доме, пропустили первую цепь нашей пехоты и пытались выйти в тыл нашему стрелковому подразделению. Орудие Аверченко следовало за пехотой, на перекрестке улиц оно было встречено автоматчиками противника. Аверченко, отрезанный от своих, решил принять бой с большой группой противника. Он приказал одному из автоматчиков вести огонь по дому, где засели автоматчики противника, а сам с остальным расчетом перекатил орудие через перекресток и развернул его в начале улицы, отрезав путь отхода немцам. Оставив наводчика у орудия, с остальным расчетом ворвался в дом и в рукопашной схватке внутри дома уничтожил 10 и пленил 20 немецких солдат и офицеров. В этой схватке Аверченко был тяжело ранен, но не оставлял свой боевой расчет до конца дневного боя.

1050-й стрелковый полк провел тяжелый бой в здании патентного управления, в котором размещался командный пункт командира участка сектора «Цитадель» подполковника Зейферда, и овладел Белле Аллиансеплац со станцией метро {174}.

В середине дня командир 1050-го стрелкового полка подполковник И. И. Гумеров доложил, что по захваченному полком мосту через канал Ландвер переправились на Белле Аллиансеплац танкисты 1-й гвардейской танковой армии, которые в боевых [327] порядках полка наступают вместе с ним в направлении Авхальтского вокзала.

Со стрелковыми ротами 1050-го стрелкового полка шли артиллерийские разведчики сержанты Анатолий Пугин и Владимир Битунов. Сержант Владимир Битунов по своей радиостанции доложил майору Престинскому, что находятся в здании патентного управления. А еще через несколько минут майор Престинский доложил мне, что здание патентного управления удобно для размещения командного пункта дивизии. Полковник М. И. Сафонов послал рекогносцировочную группу, а вечером и мы переместились туда.

Напряженно и уверенно идет штурм центра Берлина, а вокруг него сегодня замкнулось еще одно огненное кольцо: 2-я танковая армия 1-го Белорусского фронта соединилась с танкистами танковой армии 1-го Украинского фронта в столице прусских королей — Потсдаме. Мы приступили к штурму правительственных зданий сектора «Цитадель».

Река Шпрее у острова музеев делает резкий поворот на север. Полоса наступления 9-го стрелкового корпуса с приближением к центру Берлина все больше и больше увеличивалась. Впереди группа правительственных зданий с рейхстагом и имперской канцелярией. Все это являлось центром сектора «Цитадель».

С целью наращивания удара по гнездам фашистского руководства, которые оборонялись с отчаянием обреченных, командарм Н. Э. Берзарин решил направить удар 32-го стрелкового корпуса вдоль Унтер ден Линден на Бранденбургские ворота и рейхстаг.

Всю ночь на 28 апреля войска армии, выполняя приказ командарма, производили перегруппировку. 26-й гвардейский стрелковый корпус принял полосу 32-го стрелкового корпуса и продолжал штурм вдоль северного берега Шпрее. У Александерплац разгорелся жестокий бой за здание полицейпрезидиума. 32-й стрелковый корпус переправился через Шпрее, большей частью вошел в полосу 9-го стрелкового корпуса и приступил к штурму острова музеев.

Штурм здания гестапо

Утром 28 апреля 1054-й стрелковый полк подошел к Фридрихштрассе южнее Циммерштрассе. 1052-й стрелковый полк овладел Хейдеманштрассе и наступал на квартал и здание гестапо. 1050-й стрелковый полк совместно с танкистами 1-й гвардейской танковой армии полностью овладел Анхальтским вокзалом.

Военный совет 5-й Ударной армии в донесении Военному совету 1-го Белорусского фронта написал: «... В результате упорных боев войска армии продвинулись на отдельных участках [328] вперед и заняли 27 кварталов, в том числе очищены от противника здания Гостипографии и Анхальтский вокзал» {175}.

Вечером позвонил генерал И. П. Рослый и пожелал успеха в штурме правительственных зданий: гестапо, министерства авиации и имперской канцелярии. От имени личного состава дивизии я поблагодарил командира корпуса и командарма за высокое доверие и заверил, что 301-я справится с выполнением почетной боевой задачи.

Через некоторое время состоялся телефонный разговор с генералом Н. Э. Берзариным:

— Я понимаю, — сказал он, — ваша дивизия, действуя в первом эшелоне армии, значительно «разбилась». И мы планировали вывести ее во второй эшелон армии на пару дней, дать вам пополнение. Но я вижу, из данных мне сведений, у вас силы вполне достаточно. Есть дивизии и «потревожнее». Пополнение получите в ходе боя. Желаю успеха в штурме правительственных зданий.

Под словом «разбилась» командарм имел в виду действительно значительные потери в этом тяжелом наступательном бою. В ночь на 29 апреля мы провели перегруппировку и готовились к дневному бою. 1050-й стрелковый полк передал Анхальтский вокзал частям 8-й гвардейской армии и вышел к юго-западной части квартала гестапо.

Несмотря на тяжелую обстановку у нас в тылу, полки дивизии утром 29 апреля повели наступление в секторе «Цитадель». 1054-й стрелковый полк, усиленный прибывшим пополнением солдат и офицеров, развернулся фронтом на север и перешел в наступление вдоль Вильгельмштрассе; 1052-й стрелковый полк совместно с 1050-м стрелковым полком начал штурм квартала гестапо{176}.

Крепко, значит, били минометный полк полковника Котова и все артиллеристы под командованием полковника Н. Ф. Казанцева.

По Саарландштрассе вдоль нашей левой границы, взаимодействуя с 1050-м стрелковым полком, шли в атаку танкисты 11-го гвардейского танкового корпуса 1-й гвардейской танковой армии.

Перед нами квартал гестапо. Я впервые вижу это поистине самое страшное гнездо фашизма. Высокий каменный забор, служебные здания, тюрьма, школа гестапо. Сейчас это не только леденящие душу слова и понятия, но и сильный опорный пункт. Но ничто не могло спасти гестаповцев. Могучий порыв стрелковых батальонов сметал все на своем пути. Для усиления штурма толстостенных правительственных зданий нашей дивизии придали [329] артиллерийскую батарею 331-го артиллерийского дивизиона Резерва Главного Командования под командованием майора Константина Ивановича Бадаева. 203-мм гаубицы выставлены для стрельбы прямой наводкой на Вильгельмштрассе и, ударив снарядами в толстые стены забора гестапо, сделали пролом.

После неоднократных атак 1-й стрелковый батальон капитана Давыдова ворвался во двор гестапо. За ним — батальоны Емельянова и Нурмагомбетова. Начался жесточайший бой.

В это же время с противоположной стороны здания гестапо вдоль Вильгельмштрассе 1054-й стрелковый полк вел упорный бой за громаднейшие здания, расположенные южнее Кохштрассе. Подступы к одному из зданий фашисты простреливали с трех сторон, с нижнего этажа бил пулемет. Командир отделения Герой Советского Союза сержант М. И. Шкурко решил уничтожить эту огневую точку. Со своим отделением по-пластунски он подполз к зданию. Первым поднялся в атаку сержант Иван Гоп. В окно полетели противотанковые гранаты. Бойцы отделения, а затем [331] и весь батальон майора Перепелицына ворвались в здание и разгромили фашистов.

Сержант Шкурко со знаменем поднялся в проем окна, но вражеская пуля его ранила в голову. Шкурко стоял на подоконнике, пока к нему не подбежали товарищи. Знамя взял коммунист сержант Константин Макарович Горбачев и понес его.

Всем было очень тяжело в этих уличных боях. Самоходные орудия 337-го ОСАД в центре Берлина действовали как штурмовые орудия вместе со стрелковыми ротами. Очень трудно было самоходным установкам. У них открытая тыльная часть кузова. «Фаустники» и пулеметчики, оставшиеся в тылу, из подвалов и окон верхних этажей внезапными выстрелами выводили из строя орудийные расчеты. В 3-й самоходной батарее погибли лейтенант В. Баранов, старший лейтенант И. Курбатов. Тяжело ранен командир батареи Петр Иванович Лушников. Но и в этих условиях под прикрытием пулеметов стрелковых рот самоходчики сражались героически. Прямо на улицах восстанавливали подбитые машины для боя. Ремонтными бригадами дивизиона руководили бывшие командиры орудий, ветераны боев сержанты Дмитрий Строганов и Дмитрий Чернозуб. Смертью храбрых во время ремонта орудия погиб сержант Василий Матрашило, а сержанты Дмитрий Строганов и Дмитрий Чернозуб были тяжело ранены, но до конца дня не ушли с поля боя.

В труднейших условиях работали связисты. В Берлине совершил свой подвиг сержант Иосиф Степанович Антипенко. 1052-й стрелковый полк освобождал дом за домом. Противник два раза повреждал связь, но бесстрашный сержант Антипенко честно и добросовестно выполнял боевую задачу, рискуя жизнью, устранил под огнем противника пять прорывов линии и обеспечил бесперебойную связь командира полка с командирами батальонов. В этом бою сержант Антипенко был ранен в живот. Превозмогая боль, связист-герой добрался до командира роты и доложил о выполнении боевой задачи по восстановлению линии связи. Спустя две минуты он скончался.

Не жалея крови и самой жизни, решительно бились с фашистской сворой воины дивизии. Вечером коммунист сержант Шумкин с комсомольцами Некрасовым и Ефимовым водрузили Красное Знамя над зданием гестапо. В ходе этого тяжелейшего боя полки дивизии продвинулись вперед; 1054-й пересек Циммерштрассе.

1052-й и 1050-й полки вышли на Альбрехтштрассе, к южной части квартала министерства авиации. Для охраны здания гестапо мной был оставлен 3-й стрелковый батальон майора Михайлова. [332]

Штурм здания министерства авиации

Поздно вечером с полковником Д. С. Наруцким мы пошли на командный пункт 1050-го стрелкового полка, который размещался на углу Саарландштрассе и Анхальтерштрассе. Необходимо было встретиться с командованием 11-го гвардейского танкового корпуса. В дивизии продолжала оставаться сложная обстановка для действий приданных 220-й танковой бригады и 92-го тяжелого танкового полка. Они могли действовать только вдоль Вильгельмштрассе, что привело к большой плотности. Саарландштрассе тоже входила в полосу 301-й стрелковой дивизии, на которую вошли соседи танкисты.

По разбитым улицам добрались до 1050-го стрелкового полка, Я остался у И. И. Гумерова, а Д. С. Наруцкий пошел искать танкистов. Вернувшись, он рассказал, что командующий бронетанковыми войсками фронта генерал Г. Н. Орел предложил ему экранировать танки от фаустников.

— Что значит экранировать танки? Я что-то такое не слыхивал. Может быть, и нам экранирование танков сделать?

— Это, товарищ комдив, когда на борт танка навешивается дополнительный броневой лист для защиты от комулятивных снарядов фаустпатрона.

— Что же, пойдем на командный пункт дивизии и будем готовиться к бою на завтра. [333]

Затем с полковником Д. С. Наруцким и подполковником И. И. Гумеровым я поднялся на верхний этаж здания, чтобы лучше просмотреть направление наступления вдоль Саарландштрассе и внутренний двор гестапо.

Мы с болью увидели подбитые и горящие танки на площади перед Потсдамским вокзалом.

— Да, теперь мне понятна тревога генерала Орла и других танкистов, — со вздохом проговорил полковник Д. С. Наруцкий.

С болью за тех, кто на последней ступени к победе отдал свои жизни во имя победы, мы приступили к решению задач предстоящего боя.

Вспоминая бой 29 апреля, бывший командир 11-го танкового корпуса, ныне маршал бронетанковых войск А. X. Бабаджанян, пишет: «... В 12 часов войска перешли в наступление. 44-я и 45-я гвардейские танковые бригады и 1454-й самоходно-артиллерийский полк 11-го гвардейского танкового корпуса совместно со стрелковыми дивизиями 5-й Ударной армии пробились к имперской канцелярии и открыли по ней огонь» {177}.

29 апреля 26-й гвардейский стрелковый корпус завершил разгром эсэсовцев в опорных пунктах в районе Александерплац. 94-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Гаспаряна в северной части Александерплац овладела станцией метро, вокзалом и развивала наступление севернее Шпрее. 266-я стрелковая дивизия генерал-майора С. М. Фомиченко завершила разгром гитлеровцев в опорном пункте — здании полицейпрезидиума в середине дня, затем с ходу пошла на штурм еще одного опорного пункта фашистов — городской ратуши. Огнем пулеметов, автоматов и фаустпатронами встретили фашисты атакующих советских воинов. В шестичасовом кровавом бою гвардейцы генерала С. М. Фомиченко огнем и в рукопашном бою разгромили гитлеровцев в подвалах и в каждой комнате. Комсорг 2-го стрелкового батальона 1008-го стрелкового полка младший лейтенант Константин Громов сбросил фашистский флаг со здания берлинской ратуши и водрузил победное Красное Знамя. [334]

32-й стрелковый корпус полностью закончил перегруппировку на западный берег Шпрее и с юга атаковал остров музеев. Остров образован рекой Шпрее и обводным каналом. 416-я стрелковая дивизия генерала Д. М. Сызыранова совместно с 295-й стрелковой дивизией генерала А. П. Дорофеева форсировали обводной канал и приступили к штурму берлинского «бастиона», как фашисты называли остров музеев.

В упорном тяжелом бою гитлеровцы были разбиты, и штурмовая группа под командованием старшего лейтенанта Вагаба Османова водрузила Красное Знамя над дворцом кайзера Вильгельма на острове. 32-й стрелковый корпус полностью овладел островом музеев, повернул фронт в западном направлении вдоль Унтер ден Линден и в тяжелых боях занял ряд крупных зданий: министерство финансов, монетный двор, военный музей.

Часа в два 30 апреля генерал И. П. Рослый передал, что его решение на боевые действия корпуса утверждено командованием армии и что получен документ от маршала Г. К. Жукова. «Продолжайте наступать в той полосе, которую я вам дал. Письменное распоряжение будет».

Штабом армии было получено следующее боевое распоряжение штаба фронта.

«Командующий фронтом приказал:

С 1.00 30.4.45 года установить новую разгранлинию в Берлине между 5-й армией и 8-й гвардейской армией: Аллиансеплац, Саарландштрассе, Беллевюштрассе, Зигесаллее (все для 8-й гвардейской армии исключительно). С этого же времени 1-ю гвардейскую танковую армию передать во временное оперативное подчинение командующему 8-й гвардейской армией. Пехоту и танки армии вывести в свою полосу и в дальнейшем не допускать перемешивания частей» {178}.

На этом боевом распоряжении генерал Берзарин наложил резолюцию: «Начштаба. — Дать новую границу 9ск». [335]

О выполнении этого приказа командующего фронтом маршал бронетанковых войск А. X. Бабаджанян в своих воспоминаниях пишет: «В ночь на 30 апреля 11-й гвардейский танковый корпус получил приказ произвести перегруппировку на юг, в район парка «Генрих V», с задачей нанести удар на станцию Савиньи. Утром 30 апреля 8-й гвардейский механизированный корпус во взаимодействии с 39-й и 88-й гвардейскими стрелковыми дивизиями 8-й гвардейской армии после 30-минутной подготовки перешел в наступление и, преодолевая исключительно упорное сопротивление противника, к исходу дня ворвался в южную часть Зоологического сада. 11-му гвардейскому танковому корпусу, который к 9 часам 30 апреля сосредоточился в районе парка «Генрих V», задачу изменили: его соединения должны были наступать не на станцию Савиньи, а вдоль южного берега канала Ландвер по Люцовштрассе и совместно с механизированным корпусом овладеть Зоологическим садом» {179}.

Всю ночь мы активно готовились к предстоящему бою, и одновременно продолжали уничтожение отдельных групп фашистов, которые появлялись из подвалов и подземных переходов здания гестапо, пытаясь прорваться на север.

Наступило 30 апреля. Теперь граница армии стала левой границей корпуса и нашей дивизии. Утром дивизия вновь поднялась на штурм. 1054-й стрелковый полк во взаимодействии с полком 248-й стрелковой дивизии атаковал квартал со зданием Госпочтамта, и опять начались бои за каждый дом и этаж. Разведывательная рота дивизии под командованием старшего лейтенанта В. В. Бобина первой ворвалась в здание Госпочтамта. Ветеран дивизии, коммунист, командир отделения старшина Николай Шаров со своим отделением уже бьет эсэсовцев на первом этаже. Разведчики Н. Даргиян, В. Кулиев, Ф. Бондаренко, Е. Русов с командиром отделения огнем и штыком пробились на крышу [336] и водрузили Красное Знамя. И в это время фашистская пуля пробила сердце Николая Шарова. Командир взвода лейтенант В. Феоктистов с разведчиками бросились на выстрел, атаковали группу эсэсовцев с директором почтамта и уничтожили их.

1052-й и 1050-й стрелковые полки начали штурм зданий министерства авиации и дома летчиков. Фашистским летчикам Геринга, принесшим столько горя во многие страны Европы, пришлось теперь в своем министерстве, на своей земле расплачиваться за содеянные злодеяния.

В 12 часов на КП дивизии прибыли заместитель командующего войсками 1-го Белорусского фронта генерал В. Д. Соколовский и генерал И. П. Рослый. Генерал Соколовский приказал проводить [337] его на Белле Аллиансеплац. Мы пришли на площадь, где скопилась масса автотранспорта и другой техники. На Саарландштрассе Соколовский проверил ход выполнения частями 8-й гвардейской армии приказа командующего фронтом о выходе в свою полосу. Затем мы вернулись на КП дивизии. Я уточнил с командирами полков обстановку и доложил генералу Соколовскому.

Бой полки вели тяжелый, особенно в квартале министерства авиации. Еще четыре часа продолжался штурм стрелковых батальонов на этажах и в кабинетах Геринга. 1052-й и 1050-й стрелковые полки уже овладели большей частью квартала и зданием министерства авиации. В схватке при выходе на крышу и на крыше комсорг 2-го стрелкового батальона 1050-го стрелкового полка лейтенант Солиджан Алимов и рядовой комсомолец Иван Илларионович Иванов уничтожили более десятка фашистов и водрузили Красное Знамя.

В 15 часов из штаба корпуса передали, что над рейхстагом реет Красное Знамя. Эту радостную весть мы сразу же передали в боевые порядки. Великое радостное сообщение еще больше воодушевило личный состав на героические подвиги в штурме последних бастионов фашистского логова.

У нас впереди был самый главный объект — имперская канцелярия.

Хотя фашисты все еще сопротивлялись, на отдельных участках все чаще немецкие солдаты стали размахивать белым флагом. Выяснилось, что и к нам просятся вражеские парламентеры. Командир полка подполковник И. И. Гумеров приказал прекратить огонь и выслал офицера, чтобы привести парламентеров к нему. Начальник штаба 3-го стрелкового батальона капитан Япринцев привел парламентеров на КП. Доложили мне. Я с полковником Сафоновым прошел к И. И. Гумерову, где размещался и мой наблюдательный пункт. Парламентеры представились:

— Референт Геббельса Вольф Хейнерсдарф.

— Подполковник Зейферд.

С ними были еще два офицера. В короткой беседе выяснилось, что никаких письменных полномочий парламентеры не имеют. Да и к тому же Геббельс не склонен идти на безоговорочную капитуляцию, он ведет речь лишь о перемирии.

О прибытии парламентеров и о характере беседы с ними я доложил командиру корпуса. Тот приказал мне никуда не уходить и ждать указаний. Видимо, он сообщил об этом генералу Н. Э. Берзарину. Через полчаса генерал И. П. Рослый позвонил мне и передал указание генерала Н. Э. Берзарина отправить парламентеров и возобновить боевые действия. Генерал И. П. Рослый добавил, что командарм расценивает появление этих парламентеров как провокацию, рассчитанную на затяжку наших боевых действий.

Я передал парламентерам указание командования: если не будет [338] отдан приказ войскам о прекращении сопротивления и о сдаче в плен, то мы возобновим наступление на правительственные кварталы. Перед уходом полковник Зейферд торжественно передал мне серебряный портсигар, на котором были изображены «Георгиевский крест» III степени, золотые вензеля, надписи и даты{180}.

Поскольку командир корпуса приказал отправиться мне на основной командный пункт и руководить боевыми действиями дивизии, я оставил на командном пункте 1050-го стрелкового полка своего заместителя полковника В. Е. Шевцова, начальника политотдела дивизии подполковника П. С. Коломейцева и офицера штаба дивизии майора Джабиева.

Вечером боевые действия дивизии возобновились. Полки полностью овладели кварталом со зданием почтамта и министерства авиации. Но в подвалах и на чердаках появлялись эсэсовцы. Они мешали продвижению стрелковых батальонов. Я приказал 1052-му стрелковому полку и 337-му ОСАД очистить от них квартал и здание министерства.

Всю вторую половину дня самоходные орудия вели огонь по подвальным окнам, превращенным эсэсовцами в доты; стрелковые батальоны в коридорах и комнатах обезвреживали фашистов. Как мы обнаружили, некоторые из них были прикованы цепями к стене и пулеметам.

С наступлением темноты большая часть самоходных установок 337-го отдельного самоходно-артиллерийского дивизиона встала в проломы северной ограды квартала министерства ВВС и открыла огонь. Вывел к пролому ограды свое орудие и командир установки лейтенант Алексей Денисюк. За Лейпцигерштрассе начинался новый квартал. В восточной и западной частях его стояли многоэтажные здания, а между ними находился дворовый парк. Сквозь едва зеленевшие ветви, словно через зеленую дымку, просматривалось беловатое здание с большим хищным орлиным гербом на фасаде. Здание было совсем близко — в 150–200 метрах.

Лейтенант Денисюк подал команды: «Заряжай!». «По зданию с гербом» огонь! Эхо выстрела слилось с эхом удара снаряда в стальную птицу. Но в это же время пулеметная очередь эсэсовца застучала по броне орудийной установки. Лейтенант был тяжело ранен.

Левее нас 35-я гвардейская стрелковая дивизия 8-й гвардейской армии вела тяжелый бой за Потсдамский вокзал.

Севернее и южнее Шпрее сегодня тоже гремел бой. Стрелковые корпуса нашей 5-й Ударной армии продолжали штурм центра Берлина. [339]

26-й гвардейский стрелковый корпус вел жестокий бой в районе главного телеграфа, музея кайзера Фридриха, поликлиники, которые гитлеровцы превратили в опорные пункты. Северный берег Шпрее весь в дыму и пожарищах. Штурмовой вал атакующих дивизий устремился в направлении Лертского и Штетинского вокзалов.

32-й стрелковый корпус победно шел вдоль Унтер ден Линден. Он завязал бой за здания университета и английского посольства. Впереди лежал Паризенплац, стояли Бранденбургские ворота, виден был рейхстаг, в подвалах и на этажах которого гвардейцы генерала В. М. Шатилова вели ожесточенный бой.

В Берлине гремел последний бой. Шли последние часы агонии руководителей третьего рейха.

Штурм имперской канцелярии

Ночное затишье. Полки дивизии проводили перегруппировку, подвозили боеприпасы. Орудия и танки выходили на новые огневые позиции. Сменялись огневые позиции и орудий большой мощности — тяжелых танков 92-го тяжелого танкового полка. Теперь они продвинулись по Вильгельмштрассе настолько, что могут бить прямой наводкой по дворцу канцлера империи.

Уточнили и мы свое решение на боевые действия нашей дивизии. 1054-му и 1050-му стрелковым полкам было поручено штурмовать имперскую канцелярию, а 1052-му стрелковому полку полностью очистить от фашистов подвалы и крыши зданий квартала министерства ВВС. Мы удивлялись, откуда появляется фашистская нечисть. Тогда никто не знал, что в многоэтажных подземных помещениях, особенно в гестапо, укрылись тысячи эсэсовцев.

Ночью и утром 1 мая мы готовились к последнему штурму. В 10 часов позвонил генерал И. П. Рослый, поздравил нас с праздником и приказал к 11 часам подготовить последнюю атаку.

Команда поступила. Артиллеристы провели огневой налет. Батальоны поднялись в атаку. 1054-й стрелковый полк ворвался в квартал со зданием министерства финансов, а 1050-й стрелковый полк вышел к Фоссштрассе и на Герман-Герингштрассе к саду имперской канцелярии.

Утренняя атака продолжалась недолго; мы вновь получили команду на прекращение огня.

Советский комендант Берлина и командующий войсками 5-й Ударной армии генерал-полковник Н. Э. Берзарин на вопрос корреспондента газеты «Красная звезда», как войска в бою встречают Первомай, рассказал, что дивизия генерала С. М. Фомиченко овладела зданием берлинской ратуши; 1050-й стрелковый полк подполковника И. И. Гумерова и 1054-й стрелковый полк полковника [340] Н. Н. Радаева подошли вплотную к саду и зданию имперской канцелярии {181}.

В торжественный Первомай Военный совет 5-й Ударной армии подписал наградной лист на присвоение звания Героя Советского Союза полковнику Николаю Николаевичу Радаеву.

В дни боев в центре Берлина немало побывало у нас журналистов. В 1050-й стрелковый полк прибыл корреспондент газеты «Советский боец» майор А. Бабенко. О пережитом и виденном он рассказал в номере газеты 4 мая 1945 года: «Бойцы офицера Гумерова пробились вплотную к зданию новой имперской канцелярии...»

Надо отметить, что в те дни имперская канцелярия именовалась по-разному. Официальное название, которое имелось на плане Берлина, объект 153 — дворец канцлера империи, но чаще встречалось другое: рейхсканцелярия или имперская канцелярия, малый рейхстаг.

Но и это еще не все. Оказалось, что часть дворца с балконом, с которого Гитлер выступал перед немецким народом с объявлением о начале войны с СССР, называлась старой имперской канцелярией, часть же дворца, выходившая в сторону Фоссштрассе, называлась новой имперской канцелярией. А. Бабенко пишет о том, что 1050-й стрелковый полк пробился вплотную к зданию новой имперской канцелярии Гитлера, т. е. подошел к Фоссштрассе.

В саду у северной части имперской канцелярии находилось громаднейшее, толстостенное, подземное бетонное сооружение — бункер фюрера. О бункере никто из нас ничего не знал. Увидели мы его только во время штурма ночью и при осмотре утром 2 мая.

Есть еще «новый рейхстаг» — это здание Кролль оперы, находится оно западнее рейхстага в западной части Кенигсплац. После поджога фашистами здания рейхстага, они разместили свой парламент в здании Кролль оперы и назвали его «новым рейхстагом».

Это отступление нам необходимо для рассказа о последнем штурме.

Вечером перед последним штурмом на основном командном пункте оставался полковник М. И. Сафонов, а я с полковниками Н. Ф. Казанцевым, Д. С. Наруцким и офицерами передового командного пункта разместились в здании почтамта на Вильгельмштрассе.

В 17 часов на передовом командном пункте появился офицер политотдела армии майор И. В. Малышев. Улыбаясь, подошел он ко мне и спросил:

— Владимир Семенович, поговорим?

Я знал, что он имеет в виду под словом «поговорим», и ответил:

— В имперской канцелярии одни эсэсовцы. И не просто эсэсовцы, а эсэсовцы охраны Гитлера и дворца имперской канцелярии. [341]

— Давайте, попробуем!

— Тогда идите к заместителю командира 1050-го полка по политической части майору Леонтьевскому и с ним организуйте выступление.

Над садом и имперской канцелярией поднимался черный столб дыма.

В 18 часов мощноговорящая установка майора Малышева заговорила. Обращение к гарнизону имперской канцелярии было слышно и на нашем передовом командном пункте. Майор предлагал эсэсовцам сложить оружие. Однако со стороны противника в ответ раздавались лишь отдельные выстрелы. Выстрелом из фаустпатрона была повреждена мощноговорящая установка. Тогда я приказал начальнику артиллерии дивизии и командирам полков начать штурм по плану.

1 мая гвардейцы генерала В. М. Шатилова вели жестокий бой с гитлеровцами в рейхстаге. К вечеру гитлеровцы были разгромлены, и рейхстаг полностью очищен от фашистской нечисти.

В 18.30 начался последний штурм имперской канцелярии. В нем участвовали стрелковые полки дивизии при поддержке танкистов, артиллеристов, особенно большую помощь оказали орудия большой мощности, которые били в упор по каменным громадам здания.

1054-й стрелковый полк продолжал вести ожесточенный бой вдоль Вильгельмштрассе, внутри здания министерства финансов и здания на углу Вильгельмштрассе и Фоссштрассе. Хотя гитлеровцы пытались закрыть выход на Вильгельмплац и к имперской канцелярии, стрелковые батальоны Г. М. Айрапетяна и А. Д. Перепелицына, артиллерийская батарея большой мощности рушили все препятствия на своем ходу. Стрелковая рота Героя Советского Союза П. Ф. Гниды уже на верхнем этаже здания министерства финансов добивает фашистов.

1050-му стрелковому полку эсэсовцы также пытаются оказать яростное сопротивление, но и здесь стрелковые батальоны капитанов Давыдова и Шаповалова уничтожили эсэсовцев, ворвались в сад имперской канцелярии. Фашисты черной волной бросились в контратаку. Начался последний огневой и рукопашный бой.

Пулеметная рота 2-го стрелкового батальона, которой геройски длительное время командовал капитан Петр Андреевич Карибский, огневой завесой встретила атакующих фашистов. Пулеметной ротой еще с Одера командует боевой воспитанник роты лейтенант Семен Иванович Важдаев.

Капитан Карибский — он теперь начальник штаба 2-го стрелкового батальона — видит, как замолк станковый пулемет. А фашистские цепи подходят все ближе. Бросок, и он у пулемета. С перебитыми ногами, истекая кровью, у пулемета лежал наводчик сержант Решетников. С большим трудом удалось разжать пальцы сержанта на рукоятках пулемета. И вот капитан Петр [342] Карибский уже жмет на спусковой рычаг. Пулемет ударил огненной струей в атакующих эсэсовцев. Атака была сорвана. Сад имперской канцелярии, казалось, кипел. Никто не считал, сколько часов идет бой, но все знали, что этот бой в логове Гитлера — последний бой. Танкам и орудиям не пройти во двор и в сад имперской канцелярии. Стрелковые роты одни ведут ожесточенный бой с эсэсовцами.

Офицеры и солдаты, понимая обстановку, стремительно идут на штурм имперской канцелярии. В атакующих цепях стрелковых рот находится и армейский разведчик Н. А. Гайнулин.

Я доложил генералу И. П. Рослому, что подполковник И. И. Гумеров ворвался в сад имперской канцелярии и штурмует здание. Иван Павлович ответил: «Чем скорее овладеете этой чертовой «канцелярией», тем лучше».

Мы слышали, как в районе рейхстага и на Унтер ден Линден раздавались частые пулеметные и орудийные выстрелы. Там тоже еще шел бой.

В полночь командир полка И. И. Гумеров доложил, что в саду имперской канцелярии «творится что-то невообразимое». Наши автоматчики бьют в упор и забрасывают фашистов гранатами, а те лезут напролом. Там все смешалось. Командиры стрелковых рот капитаны В. Сосновский и А. Зотов из батальона капитана Давыдова со своими героями уничтожают фашистов. В боевой цепи штурмующих рот геройски сражается с эсэсовцами молодой заместитель командира 1-го батальона старший лейтенант Николай Яковлевич Зайцев.

Капитан Шаповалов со своим батальоном сражается у бассейна. 4-я стрелковая рота под командованием старшего лейтенанта Петра Косенко и 5-я стрелковая рота капитана Алексея Храмова вплотную подошли к стенам имперской канцелярии. Разбиваются стены. В проемы окон и дверей летят противотанковые гранаты.

Первыми врываются в двери канцелярии бойцы взвода лейтенанта Федорова. Вслед за ними в здание имперской канцелярии ворвались разведчики 1050-го стрелкового полка под командованием [343] командира взвода разведки старшины В. М. Цибулевского и помощника командира взвода разведки старшины К. Л. Четверикова.

В здание вбегают командир роты старший лейтенант П. Косенко, комсорг батальона, лейтенант Солиджан Алимов и инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна Владимировна Никулина. За ними ворвались взводы 4-й и 5-й стрелковых рот. Уничтожая гитлеровцев, роты П. Косенко и А. Храмова очищают комнату за комнатой. Слепит глаза едкий дым, но сержант разведчик Иван Кушнир, лейтенант Федоров, майор Никулина по разбитым лестницам поднимаются на чердак, а затем на крышу. Майор Никулина укрепляет красное полотнище на крыше.

У нас на командном пункте тоже событие. Радист сержант В. Нурин подозвал меня к радиостанции и дал наушники. Было ясно слышно: «Высылаем своих парламентеров на мост Бисмаркштрассс. Прекращаем военные действия». Я передал наушники полковнику Сафонову.

Мы посмотрели на часы: было около двух часов 2 мая.

Но бой еще не окончился. Батальон капитана Шаповалова приближался к громаднейшему доту. Это был бункер фюрера. Никто из нас не знал тогда, что эта бетонная громадина с пулеметными амбразурами и есть последнее убежище фашистской своры. Пулеметы С. Важдаева били по амбразурам. Оттуда отвечали огнем.

В этот момент точно с неба свалилось орудие-»сорокопятка» сержанта Н. К. Тимощенко. Расчет на руках перетащил орудие через пролом. Сержант увидел белые вспышки пулеметов врага, развернул орудие и в упор ударил по амбразурам. Одна за одной потухли белые вспышки. Взвод лейтенанта Пескова ворвался в черную пасть бетонной громады.

Продолжали бой и батальоны 1054-го стрелкового полка. Они могучими ударами в рукопашном бою ликвидировали последние очаги сопротивления. Их поддерживали артиллеристы батареи майора Константина Ивановича Бадаева. В этом последнем бою отличился командир орудия старшина Григорий Бочарников, Он первым выкатил орудие по Вильгельмштрассе на Вильгельмплац и ударил по парадным дверям имперской канцелярии.

Разбили каменный забор на Вильгельмштрассе. Батальон майора Александра Даниловича Перепелицына ворвался на Фоссштрассе со 2-й самоходно-артиллерийской батареей капитана Василия Алексеевича Аксенова. Раненые командиры самоходных орудий И. Шустов, И. Носов, А. Иванов и сам командир батареи капитан В. А. Аксенов, обливаясь кровью, до последней минуты: штурма имперской канцелярии поддерживали атакующих воинов 1054-го стрелкового полка. Их атака соединилась с атакой батальона Шаповалова. Батальон майора Г. Айрапетяна со 2-м танковым батальоном под командованием майора Виктора Гнедина [344] (парторг капитан Павел Коновалов) так же вырвались на Вильгельмплац.

Стрелковые роты проникли в старое здание имперской канцелярии. В коридорах, на лестнице, в комнатах произошли короткие ожесточенные схватки. Фашисты разбиты. Прикреплен еще один победный красный флаг — на стене у парадного входа на Вильгельмплац; это сделали сержант Константин Горбачев и рядовой Федор Константинович Бондарев.

В этом тяжелейшем последнем бою нашим правым соседом была 248-я стрелковая дивизия генерал-майора Николая Захаровича Галая. Введенная в бой для развития успеха нашего корпуса, она уже трое суток беспрерывно штурмовала квартал за кварталом, продвигаясь вперед к Вильгельмплацу.

С глубокой благодарностью за внимание и добрую память о боевых действиях дивизии привожу слова Маршала Советского Союза Г. К. Жукова: «Вечером 1 мая 301-я и 248-я стрелковые дивизии 5-й Ударной армии вели последний бой за имперскую канцелярию. Схватка на подступах и внутри этого здания носила особо ожесточенный характер. В составе одной из штурмовых групп 1050-го стрелкового полка предельно смело действовала инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна Владимировна Никулина. Вместе с офицерами М. Давыдовым [345] и Ф. Шаповаловым она водрузила Красное знамя над имперской канцелярией. После захвата имперской канцелярии ее комендантом был назначен заместитель командира 301-й стрелковой дивизии полковник В. Е. Шевцов» {182}.

Пройдут многие годы, и маршал Г. К. Жуков напишет: «5-я Ударная армия, успешно наступавшая в центре Берлина, хорошо взаимодействовала с 3-й Ударной и 2-й гвардейской танковой армиями, 16-й воздушной армией и другими частями. Быстрый успех, который был достигнут в сражениях за центр города, явился следствием умелой организации взаимодействия между всеми наступавшими армиями» {183}.

Последние дни войны

Рассветное утро 2 мая. Небо над Берлином заволокло низкими тучами. Пошел мелкий, моросящий дождь.

В 5 часов мы с офицером связи 1050-го стрелкового полка направились в имперскую канцелярию. Во время этого короткого перехода еще было слышно, как раздавались отдельные выстрелы в районе зданий гестапо и министерства авиации, где, как потом выяснилось, все еще огрызались эсэсовцы, прикованные цепями к стене и пулеметам.

Над садом имперской канцелярии висело облако порохового дыма. Дышать было трудно. Некоторые деревья горели. На земле валялись трупы фашистов. Подошел командир 1050-го стрелкового полка подполковник Гумеров и отрапортовал: «Взята имперская канцелярия — ставка Гитлера».

В восточной части парка Тиргартен в полосе дивизии до Зигесаллее разведывательная рота уже принимала военнопленных; они складывали оружие, организованно строились в колонны, их отправляли в тыл дивизии.

При обходе кабинетов и коридоров имперской канцелярии мы чувствовали едкий пороховой дым и гарь. В парадном зале, или, как его называли, зале приемов послов и высших воинских чинов, на стене висел громадный герб Германии — бронзовый орел с фашистской свастикой в когтях.

Я дал указание моему заместителю полковнику В. Е. Шевцову и командиру 2-го стрелкового батальона капитану Ф. К. Шаповалову снять герб фашистской Германии в парадном зале и все гербы в имперской канцелярии.

После обхода мы вышли в сад и подошли к бункеру фюрера.

Капитан Шаповалов показал нам штандарт «Адольф Гитлер», жезл фельдмаршала Роммеля и карту Берлина, лежавшую на [346] столе в кабинете фюрера. Я приказал взять все имущество под охрану. В бункер мы не пошли из-за сильного зловония, чувствовавшегося даже на расстоянии. Недалеко от бункера, у западного входа, полковник В. Е. Шевцов показал мне трупы Геббельса и его жены.

2-й стрелковый батальон капитана Ф. К. Шаповалова я назначил батальоном охраны имперской канцелярии. Комендантом имперской канцелярии был назначен мой заместитель полковник В. Е. Шевцов.

Утром 2 мая все мы были в приподнятом настроении: над рейхстагом, имперской канцелярией, Бранденбургскими воротами, берлинской ратушей развевались красные знамена.

Доложил обстановку генералу И. П. Рослому. Иван Павлович сказал, что из штаба армии ему передали о том, что командующий зоной обороны Берлина генерал Вейдлинг со своим штабом сдался в плен. Действительно, что же оставалось делать генералу Вейдлингу, зажатому с остатками гарнизона со всех сторон в парке Тиргартен?

Существует несколько версий о времени сдачи в плен остатков берлинского гарнизона под командованием Вейдлинга. Прав, по-моему, Маршал Советского Союза В. Д. Соколовский. В статье [347] «Завершающее сражение» он пишет: «В 6 часов утра 2 мая под угрозой полного уничтожения остатки гарнизона города сдались в плен» {184}. В числе первых оказались гестаповцы и летчики Геринга.

Генерал И. П. Рослый пришел к нам часов в 8 утра. Командир корпуса осмотрел имперскую канцелярию, спустился в бункер. Показал я Ивану Павловичу и наши трофеи. В это время он еще, конечно, не знал, что будет командовать сводным полком 1-го Белорусского фронта на Параде Победы в Москве и что штандарт «Адольф Гитлер» будет брошен к подножию мавзолея В. И. Ленина. Сейчас он валялся на опаленной земле у ног советского генерала.

Мы вошли в вестибюль старой имперской канцелярии по бывшему парадному входу со двора. Много раненых лежало на походных койках, носилках и просто на полу. Проемы окон забаррикадированы. Слабый свет проникал через верхние окна, освещая черно-зеленую массу раненых.

К нам подошел переводчик и сообщил:

— Офицеры спрашивают, что с ними будет?

— Передайте, что сжигать их, как это делали фашисты, мы не собираемся. Они будут жить и работать для новой Германии. [348]

В воздух над койками полетели костыли, головные уборы, раздался крик радости. После окончания осмотра имперской канцелярии генерал И. П. Рослый уехал.

В это время мне доложили, что из подвалов зданий гестапо и министерства авиации выходят с белыми флагами эсэсовцы. Я с группой офицеров штаба направился в квартал министерства авиации. Командир полка А. И. Пешков доложил, что комендантом здания министерства авиации он назначил Героя Советского Союза майора В. А. Емельянова. Во дворе министерства строились военнопленные. Штаб полка принимал пленных. Уже была организована охрана квартала.

Затем мы направились в квартал гестапо. Здесь командовали майор Дмитрий Курчевский и командир батальона майор Михайлов. Уже около 2 тыс. гитлеровцев были построены в колонны, а из дверей подземных этажей появлялись все новые и новые с поднятыми руками.

Вместе с майором Курчевским мы спустились в подземелье.

— Что ты нам покажешь?

— Идемте, увидите, — улыбаясь, отвечал он.

И увидели: три этажа с большим числом благоустроенных помещений.

«Ну и ну! — раздавались восклицания. — Да, здесь не только две, а все пять тысяч спрятать можно». [349]

Подошел с докладом начальник штаба батальона капитан Петр Япринцев:

— Позвонили из штаба дивизии и просили передать вам, что командарм скоро приедет в имперскую канцелярию.

Вышли на Вильгельмштрассе. Темные громадины разбитых зданий смотрели на нас черными оконными проемами. На улице у баррикад и заграждений стояли наши танки и орудия. По мостовой, усыпанной битым кирпичом, камнями и фашистскими трупами, спокойным уверенным шагом двигались советские воины. Севернее Вильгельмплац, по Вильгельмштрассе до Унтер ден Линден стояли наши танки и автотранспорт.

В районе рейхстага и Бранденбургских ворот не слышно было не только артиллерийских, но и ружейных выстрелов. В эту же победную ночь 416-я стрелковая дивизия под командованием генерала Д. М. Сызыранова разгромила здесь противостоящего противника, и к утру 2 мая 2-й стрелковый батальон под командованием капитана X. Гюльнамедова из 1373-го стрелкового полка первым вырвался на Паризенплац. Старший сержант И. Андреев и сержант Н. Бережной водрузили Красное Знамя над Бранденбургскими воротами{185}. Сержант Волик из 1040-го стрелкового полка (командир полковник И. С. Козлов) 295-й стрелковой дивизии одновременно с группой воинов 416-й стрелковой дивизии также поднял Красное Знамя над Бранденбургскими воротами.

Фашисты, окруженные в парке Тиргартен со всех сторон, начали выбрасывать белые флаги и сдаваться в плен. Из подземелий рейхстага, так же как из подземелья гестапо, выходили и сдавались в плен сотни гитлеровцев.

В имперскую канцелярию прибыли члены Военного совета 5-й Ударной армии во главе с генералом Н. Э. Берзариным. Я доложил командарму о проведенном бое и организации охраны.

Капитан Ф. К. Шаповалов принес и показал членам Военного совета трофеи из имперской канцелярии: штандарт «Адольф Гитлер», жезл Роммеля и карту Гитлера. Командарм подтвердил наше решение: жезл и штандарт сдать как трофейное имущество по описи. Карту Гитлера передали члену Военного совета армии генералу Федору Ефимовичу Бокову.

Мы пошли в здание новой имперской канцелярии. При входе в парадный зал увидели, что заместитель командира батальона по политической части капитан Осипов, парторг полка майор Телегин с группой бойцов снимают фашистский герб Германии. Генерал Берзарин дал указание полковнику Шевцову снять всех этих «хищников». [351]

Утром 3 мая мы были в имперской канцелярии и встречали Маршала Советского Союза Г. К. Жукова. Члены Военного совета 5-й Ударной армии показывали имперскую канцелярию Г. К. Жукову, члену Военного совета фронта генералу К. Ф. Телегину и сопровождающим их лицам. Через парадный вход Жуков прошел в летний сад имперской канцелярии. В летнем пальто и фуражке он выглядел очень молодо, радостью искрились его голубые глаза.

Второй раз мне приходилось докладывать ему. Рапорт мой маршал слушал внимательно. А затем протянул мне руку и с улыбкой спросил:

— Где же Гитлер?

— Труп Геббельса нашли, а Гитлер еще не обнаружен.

— Постарайтесь найти, товарищ командир дивизии, — проговорил маршал и начал осматривать сад, бункер фюрера и здания имперской канцелярии.

Член Военного совета генерал Боков был уже «полным знатоком» ставки Гитлера и в деталях рассказывал о штурме имперской канцелярии, показал штандарт Гитлера и его карту.

Впоследствии Маршал Советского Союза Г. К. Жуков написал: «Каждый шаг, каждый кусок земли, каждый камень здесь яснее всяких слов говорили, что на подступах к имперской канцелярии и к рейхстагу, в самих этих зданиях борьба шла не на жизнь, а на смерть» {186}. [352]

На рассвете 4 мая я еще раз проверил стрелковые батальоны перед уходом их на Парад Победы советских войск берлинского гарнизона.

— Все хорошо, — доложил полковник Н. Н. Радаев, — только одна забота: бойцы-то всю ночь не спали. Говорят, не могут спать, на сердце тревожнее, чем перед боем. Ведь на какой парад идем!!!

И вот мы на Паризенплац у Бранденбургских ворот. На площади стройные ротные колонны. Команда «Смирно!», и на площадь выехал принимающий парад начальник гарнизона советских войск в Берлине комендант Берлина Герой Советского Союза командующий 5-й Ударной армией генерал-полковник Николай Эрастович Берзарин.

Все стихло. И в тишине поверженной фашистской столицы раздался громкий голос командарма, голос приветствия и здравицы в честь победоносных Вооруженных Сил нашей Родины, [354] в честь великого советского народа, в честь Коммунистической партии великого Ленина.

Мгновение тишины... и вновь раскатистое «Ура!!!» На небольшой трибуне и около нее на мостовой стояли командиры дивизий, корпусов, журналисты, писатели, поэты. Парад начался.

Под боевыми знаменами, чеканя шаг на площади у рейхстага, затаив дыхание, с радостью и гордостью проходят победные батальоны.

Молодым офицером до войны мне пришлось участвовать в парадах на широкой площади у парка в Харькове, на широком Крещатике под каштанами в Киеве, на Красной площади в родной Москве. То было на родной земле. А здесь, на чужой земле, среди развалин Берлина у дымящегося рейхстага участие в параде было событием особого значения.

6 мая мы передали имперскую канцелярию под непосредственную охрану штаба армии и всей дивизией вышли в парк Трептов. Здесь приводили себя в порядок, проводили боевые смотры частей, вручали правительственные награды. 7 мая генерал-лейтенант И. П. Рослый провел смотр и парад частей дивизии на стадионе в парке Трептов. Стрелковые роты уже не боевыми атакующими цепями, а стройными победными колоннами проходили по зеленому полю спортивной площадки. [355]

После строевого смотра мы провели траурный митинг на дивизионном кладбище, здесь же в парке Трептов простились с боевыми друзьями, которые погибли при штурме Берлина.

Опустел стадион в парке Трептов. В группе зданий в западной части парка размещался теперь командный пункт дивизии недалеко от того командного пункта, с которого мы 24 апреля руководили боем при штурме кольцевой железной дороги — городского обвода Берлина.

За героизм, проявленный в Берлинском сражении, по представлению командования полков и дивизии 21 воин был удостоен звания Героя Советского Союза, пяти воинам были вручены Ордена Славы трех степеней.

Говорят участники последнего боя

С целью полноты освещения штурма Берлина мне хочется привести воспоминания его участников.

Командир 2-го стрелкового батальона 1050-го стрелкового полка, командир батальона охраны имперской канцелярии капитан Ф. К. Шаповалов пишет: «Штурмовые группы, преодолевая сопротивление гитлеровцев, метр за метром продвигались к зданию имперской канцелярии. Стремительно перебегая от одного [356] укрытия к другому, бросая гранаты и стреляя на ходу, вели своих бойцов на решающий штурм командиры взводов: младший лейтенант Антонов, лейтенанты Федоров, Трубачев, старшие лейтенанты Песков и Косенко...

Особенно жаркий бой разгорелся у круглого бетонного бассейна, расположенного против одной из дверей в здание имперской канцелярии со стороны сада. Наш натиск усиливался. В проблесках разрывов мин, снарядов и гранат, то вырисовываясь в пламени огня, то утопая в темени ночи, бросалась на врага горстка храбрецов 4-й роты. Среди них мелькала кожанка, традиционная боевая форма нашего комиссара, старшего инструктора политотдела 9-го Краснознаменного корпуса майора Анны Владимировны Никулиной. Она с группой бойцов пошла на штурм логова Гитлера. Рядом с ней, прикрывая ее огнем, бежал во весь свой богатырский рост комсорг батальона Алимов.

Началось трудное сражение за каждую комнату рейхсканцелярии. Во главе штурмовой группы одной из первых ворвалась в здание дворца Гитлера майор Никулина. Поднявшись с боевыми соратниками по разбитым маршам лестничной клетки на третий этаж, а затем на чердак, Анна Владимировна прикрепила куском телефонного провода алое знамя к зданию канцелярии Гитлера. Наземная часть резиденции была уже в наших руках. Теперь [357] предстояла более сложная задача — ворваться в подземные апартаменты фюрера» {187}.

Командир 9-го стрелкового корпуса генерал И. П. Рослый рассказывает: «1 мая Красные знамена вспыхнули над государственным почтамтом и министерством финансов. Затем комсомолец рядовой Николай Некрасов водрузил алое знамя над зданием гестапо, а Солиджан Алимов — над министерством авиации. И все это — после ожесточенных схваток в подвалах, на этажах и чердаках.

К утру 2 мая части корпуса заняли имперскую канцелярию, здания министерства пропаганды и министерства иностранных дел...

Трудно представить все чувства, с которыми мы спускались в так называемый фюрер-бункер — последнюю ставку Гитлера. Залы рейхсканцелярии завалены бумагами, коробками с фашистскими орденами, которые никому больше не нужны. Вместе с членом Военного совета армии генералом Ф. Боковым и командиром дивизии В. Антоновым нас осторожно проводят по скользким лестницам вниз, в колодезную темень, мимо бесчисленных дверей, [358] похожих на плиты могильных склепов. Гарь, отвратительная духота, стекло битых бутылок...

А я. прислушиваюсь к шагам майора Ф. Шаповалова и проникаюсь еще большей гордостью за наших солдат, сержантов и офицеров. Еще час назад Шаповалов руководил последним штурмом, а теперь — начальник охраны фюрер-бункер... В лучах яркого полуденного солнца было особенно радостно видеть Красное знамя, развевавшееся над имперской канцелярией... Но, наверное, и сейчас немногие знают, что Красное знамя над главной резиденцией Гитлера водрузила отважная женщина, инструктор политотдела корпуса майор Анна Владимировна Никулина» {188}.

Член Военного совета 5-й Ударной армии генерал-лейтенант Ф. Е. Боков рассказывает: «Вечером 1 мая полки 301-й дивизии в огневом взаимодействии с 248-й дивизией начали штурм имперской канцелярии. Ее гарнизон состоял из отборных фашистов, фанатично преданных фюреру. Гитлеровцы оборонялись яростно. Условия боя были крайне сложными и требовали от советских воинов не только мужества, но и быстрой ориентировки в незнакомом помещении, мгновенной реакции и меткого огня. Все эти качества показали бойцы 1050-го стрелкового полка, возглавлявшегося подполковником И. И. Гумеровым, и 1054-го полка во главе с командиром полковником Н. Н. Радаевым.

В ночь на 2 мая алое знамя на крыше имперской канцелярии водрузила отважный инструктор политотдела 9-го стрелкового корпуса майор Анна Владимировна Никулина, действовавшая в составе штурмовой группы офицеров Ф. Шаповалова и М. Давыдова{189}. Военный совет армии наградил ее орденом Красного Знамени. По приказанию командира 301-й дивизии В. С. Антонова воины этой же штурмовой группы под руководством парторга батальона капитана Н. Е. Егоренкова сняли над главным входом рейхсканцелярии громадного металлического орла — символ гитлеровской Германии. Этот орел ныне лежит среди поверженных фашистских знамен в зале Победы Центрального музея Вооруженных Сил» {190}.

Бывший помощник командира взвода разведки 1050-го стрелкового полка, а ныне заслуженный шахтер Донбасса старшина Константин Лукьянович Четвериков прислал мне недавно письмо, где вспоминает: «Вечером 1 мая мы полностью подготовились к атаке здания имперской канцелярии. Недалеко от угла каменного забора на Фоссштрассе артиллерией был проделан проход. Подали команду «Вперед!!!», и мы рванули... Влетели в пролом. Впереди не то сад, не то парк, а фашисты на наш взвод разведки идут в атаку. Ну и началось..., бились разведчики отчаянно. [359]

Фашисты были здоровенные, в черных мундирах. Но мы с ними расправились... Подошли к какому-то бетонному чану (бассейну) и здесь провели бой. Тут уже подошли стрелки. Из угла слева из дота фюрер-бункер бил пулемет. Он многих у нас положил. Но, не то 45-мм орудие, не то противотанковое ружье уничтожило фашистский пулемет. Мы тогда рванулись к зданию имперской канцелярии. Все бились. Все хотели первыми ворваться в кабинет Гитлера. Разбили завалы в окнах и дверях. Бросились внутрь здания. И тут начался бой с эсэсовцами. Я со своими товарищами-разведчиками пробрался по лестницам на крышу здания имперской канцелярии. Здесь пришлось схватиться с фашистами..., многих уложили, а некоторые сами бросались с крыши вниз на мостовую. На одном из выступов со штырем офицеры с солдатами прикрепляли Красное знамя. Тут и я со своими разведчиками к другому выступу на крыше имперской канцелярии прикрепил свой взводный флаг».

Дважды и трижды орденоносными стали полки дивизии, получившие почетное наименование «Берлинских». Орденоносной закончила свой боевой путь 301-я ордена Суворова 2-й степени стрелковая дивизия.

В горниле войны советские воины совершили свой беспримерный боевой подвиг. О массовом героизме солдат и офицеров 301-й стрелковой дивизии я рассказал в своей книге. [360]