4-я гвардейская танковая армия в завершающих боях

Родился 7 ноября 1901 г. в Ростовской области. В Советской Армии с 1919 г., член КПСС с 1924 г. Участник гражданской, советско-финляндской и Великой Отечественной войн. Окончил Военную академию им. М. В. Фрунзе в 1933 г. и Военную академию Генерального штаба в 1949 г.

В 1919 г. добровольцем вступил в отряд С. М. Буденного и до конца гражданской войны находился в 1-й Конной армии. В последующем, окончив военно-политическую школу, был политруком кавалерийского эскадрона, полковой школы и военкомом кавалерийского полка, а после окончания Военной академии им. М. В. Фрунзе — командиром роты механизированной бригады, начальником 1-го отделения управления начальника автобронетанковых войск округа, командиром танкового полка.

В 1939-1940 гг., будучи командиром 39-й танковой бригады, принимал участие в советско-финляндской войне и за совершенные им подвиги был удостоен звания Героя Советского Союза.

Накануне войны 1941-1945 гг. командовал моторизованной дивизией (в 1940 г.) и механизированным корпусом (в 1941 г.).

В годы Великой Отечественной войны командовал общевойсковыми армиями, а с марта 1944 г. танковой армией. Принимал участие в разгроме немецко-фашистских войск под Москвой, Сталинградом, на территории Польши. Германии и Чехословакии, в штурме Берлина и освобождении Праги. В послевоенные годы — командующий бронетанковыми и механизированными войсками Группы советских войск в Германии, командующий войсками ряда округов, в настоящее время — инспектор Министерства обороны CCCР.

Продолжая громить немецко-фашистские полчища, Красная Армия к апрелю 1945 г. освободила почти всю территорию Советского Союза (за исключением небольшого участка в Прибалтике), Польшу, Венгрию, Румынию, половину Чехословакии и овладела значительной частью Восточной Пруссии, открыв путь для наступления на фашистское логово — Берлин.

1-й Белорусский фронт вышел на реку Одер от побережья Балтийского моря до устья реки Нейсе (Западной). Он захватил ряд плацдармов на западном берегу Одера, в том числе наиболее вместительный из них в районе города Кюстрин, и находился в 60 км от Берлина.

1-й Украинский фронт достиг реки Нейсе от Рацдорфа до Пенциха. От Берлина его отделяли 145 км. Левым крылом войска фронта продолжали освобождать Чехословакию.

На остальных участках советско-германского фронта Красная Армия также добилась замечательных побед и занимала выгодное положение для дальнейшего наступления.

С каким-то особым чувством шли мы на последнюю битву. Мы знали, что злейший враг теперь в считанные дни окончательно будет разгромлен, хотя и окажет самое ожесточенное сопротивление. И верили; наступят мир и радость для всех народов и всех людей доброй воли.

Однако гитлеровское командование, видя надвигавшуюся с востока неотвратимую катастрофу и надеясь спастись путем сепаратного соглашения с англо-американским руководством, пыталось не допустить выхода советских войск к Берлину. Для этой цели оно подтянуло на берлинское направление 62 пехотные, танковые, моторизованные дивизии и несколько отдельных частей за счет своего Западного фронта. Одновременно враг оборудовал многополосную оборону на реках Одер, Нейсе и Шпрее, эшелонировав ее на глубину 20-40 км, насытив массой противотанковых средств, артиллерией, оборудовав глубокими рвами, эскарпами, контрэскарпами, минными и другими заграждениями и препятствиями.

Предстояла тяжелая битва. И советское командование, учтя все обстоятельства сложившейся обстановки, решило сократить сроки подготовки и проведения завершающей операции, стремительными действиями овладеть Берлином.

Для выполнения этого замысла Ставка Верховного Главнокомандования привлекла силы трех фронтов — 1-го Белорусского, 1-го Украинского и 2-го Белорусского. Основная роль в овладении Берлином отводилась первому из них (командующий фронтом Маршал Советского Союза Г. К. Жуков). Ему надлежало разгромить противника, оборонявшегося на восточных подступах к фашистской столице, овладеть Берлином и не позднее чем на двенадцатый-пятнадцатый день операции выйти на реку Эльбу{141}. Его соседу справа — 2-му Белорусскому фронту под командованием Маршала Советского Союза К. К. Рокоссовского ставилась задача разгромить штеттинскую группировку противника, а через 10-12 дней после начала операции овладеть рубежом Анклам-Виттенберге, тем самым обеспечив действия 1-го Белорусского фронта с севера{142}.

1-му Украинскому фронту (командующий фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев) 3 апреля 1945 г. директивой Ставки было предписано: разгромить противника в районе Котбуса и южнее Берлина, на десятый-двенадцатый день операции овладеть рубежом Беелитц (25-30 км юго-западнее Берлина), Виттенберг и далее по Эльбе до Дрездена. Надлежало также частью сил правого крыла оказать содействие войскам 1-го Белорусского фронта в овладении городом Берлин{143}. В настоящей статье я буду касаться операции 1-го Украинского фронта в таких пределах, Какие позволяют яснее нарисовать картину действий входившей в его состав 4-й гвардейской танковой армии, которой мне тогда довелось командовать.

Приступая к выполнению поставленной задачи, командующий 1-м Украинским фронтом решил с участка Гросс-Гастрозе-Мускау (протяженность 48 км) нанести главный удар силами 3-й гвардейской, 13-й и 5-й гвардейской армий в общем направлении на Шпремберг, Бельциг. Для развития оперативного успеха в прорыв вводились 3-я и 4-я гвардейские танковые армии.

Чтобы наверняка сокрушить противника на главном направлении, маршал И. С. Конев решил создать здесь абсолютное превосходство в силах над противником по пехоте, танкам и артиллерии.

4-й гвардейской танковой армии была поставлена задача войти в прорыв в полосе 5-й гвардейской армии генерала А. С. Жадова, которой предстояло наступать в общем направлении Дессау, Торгау на Эльбе. Срок ввода в прорыв определялся временем, когда 5-я гвардейская армия прорвет оборону противника на реках Нейсе и Шпрее. После этого танкистам надлежало обогнать боевые порядки пехоты и стремительно развить наступление в общем направлении на Шпремберг и на шестой день операции овладеть городами Дессау, Ратенов{144}.

Взаимодействовать мы должны были с 3-й гвардейской танковой армией генерала П. С. Рыбалко. Она вводилась в прорыв правее нас, в полосе 3-й гвардейской армии генерала В. Н. Гордова. Армия П. С. Рыбалко имела задачу овладеть на пятый день операции районом Треббин, Трёйенбрицен, Луккенвальде, чтобы затем усиленным танковым корпусом со стрелковой дивизией 3-й гвардейской армии атаковать Берлин с юга{145}.

Начало наступления было назначено на 16 апреля 1945 г.

Предстояла огромная работа. Нужно было а сравнительно короткие сроки подготовить и провести важнейшую операцию. Зная, что враг в борьбе за Берлин будет стоять насмерть, Военный совет армии предусматривал стремительность действий своих войск, быстрый ввод в прорыв, форсирование водных преград с ходу, наступление днем и ночью всеми имеющимися силами.

Мы решили при развитии успеха не ввязываться в бой за отдельные узлы обороны, не имеющие оперативного значения. Нужно было скорее идти к основной цели — участию о разгроме крупных оперативных и стратегических резервов противника, в быстрейшем окружении и овладении Берлином. Предусматривались создание штурмовых групп на случай борьбы в городе и меры по уничтожению фаустников.

Уверенность в успехе у нас была полная. Она основывалась на высоком морально-политическом духе войск армии — хорошо слаженного боевого коллектива, уже накопившего многогранный богатый опыт. Все, от бойца и до командующего, были проникнуты чувством высокой политической ответственности за выполнение воинского долга, беспредельной преданностью Коммунистической партии и социалистической Родине.

Большая роль отводилась штабу армии, которым руководил одаренный организатор генерал танковых войск Карл Иванович Упман.

Оперативный отдел штаба, которому принадлежало право первым предлагать замысел операции, возглавлялся эрудированным и хорошо знающим танковые войска полковником Сергеем Степановичем Маряхиным{146}. Знакомы мы с ним были еще с 30-х годов, вместе командовали танковыми подразделениями в 1-й механизированной бригаде имени Калиновского. Боевой командир, он особенно отличался на соревнованиях по стрельбе и вождению танка.

Начальником разведотдела был неутомимый, труженик подполковник Николай Васильевич Бзырин. Он почти всегда безошибочно знал, где противник, каковы его силы и намерения. Средствами связи в армии ведал подполковник Александр Яковлевич Остренко. Знал я его еще в мирные дни, да и всю войну мы прошли вместе. На него всегда можно было положиться, никогда он не подводил.

Наряду со штабом армии во многом зависел успех операции от командующих и начальников родов войск и служб, от их штабов. Особенно хочется отметить командующего артиллерией генерал-майора Николая Федоровича Ментюкова, которого близкие друзья по оружию в шутку называли «богом войны». Он в своей работе никогда не упускал даже такой детали, какую общевойсковому начальнику не всегда удавалось заметить. Коллектив его штаба был хорошо слажен. Николай Федорович пользовался авторитетом в войсках и у непосредственно подчиненных. Был душевным человеком.

Важнейшим участком была ремонтно-бронетанковая служба, возглавляемая инженер-полковником Владимиром Михайловичем Ляпишевым. Буквально в считанные дни ее личный состав восстановил более 200 боевых машин. Высоким темпам движения танков способствовала инженерно-саперная служба, прокладывавшая пути следования и обеспечивавшая переправочными средствами части и соединения. Возглавлял ее отличный специалист, мастер своего дела полковник Михаил Афанасьевич Полуэктов. Снабжением ведал заместитель командующего армией но тылу полковник Алексей Константинович Ярков. Это был исключительно трудолюбивый человек, хороший организатор.

Партийно-политической работой, от которой решающим образом зависел успех операции, руководил политотдел во главе с пользовавшимся заслуженным авторитетом полковником Н. Г. Кладовым. Он не упускал и такого важнейшего участка, как расстановка и воспитание кадров.

В марте армия имела значительный некомплект командного состава. Особенно это чувствовалось после Верхне-Силезской операции. Там пали смертью храбрых командир 10-го гвардейского танкового корпуса полковник Нил Данилович Чупров и командир 6-го гвардейского механизированного корпуса полковник Василий Федорович Орлов. Выбыл по болезни командир 5-го гвардейского механизированного корпуса генерал-майор Борис Михайлович Скворцов. Тяжело был ранен командир 17-й гвардейской механизированной бригады полковник Л. Д. Чурилов. По разным причинам лишились мы и части других командиров.

Потребовалось срочно подобрать и назначить достойных офицеров взамен ушедших героев. Командиром 10-го гвардейского танкового корпуса был назначен храбрый и талантливый военачальник генерал-майор танковых войск Евтихий Емельянович Белов. Я хорошо узнал его еще в боях за Москву в 1941 г. 6-й гвардейский механизированный корпус временно возглавил бывший начальник его штаба полковник Василий Игнатьевич Корецкий.

В командование 5-м гвардейским механизированным корпусом вступил генерал-майор танковых войск Иван Прохорович Ермаков. Мы с ним воевали вместе на границе под Даугавпилсом в составе 21-го механизированного корпуса, которым я тогда командовал. Иван Прохорович был там командиром 91-го танкового полка. Потом встретились в битве под Москвой, где он командовал 22-й танковой бригадой в составе 5-й армии. Генерал И. П. Ермаков воевал и под Сталинградом, а также в Донбассе. Это был энергичный и храбрый военачальник{147}.

Командиром 17-й гвардейской механизированной бригады был назначен полковник Н. Я. Селиванчик, воспитанник армии, бывший командир танкового полка. Были укомплектованы и все остальные вакантные должности.

Кроме трех корпусов, в армию входили: 68-я отдельная танковая, 70-я самоходно-артиллерийская, 71-я отдельная легкоартиллерийская гвардейские бригады, 6-я гвардейская зенитно-артиллерийская дивизия и другие соединения и отдельные части. Ими командовали достойные офицеры.

Готовясь к проведению предстоящей Берлинской операции, командование нашими войсками уделило должное внимание тщательной выработке решения. Прежде чем дать письменную директиву, маршал И. С. Конев трижды вызывал командующих армиями в штаб фронта, чтобы окончательно уточнить задачи и увязать между армиями взаимодействие по рубежам наступления и по времени овладения теми или иными объектами. Там же накоротке разыгрывались по картам возможные предстоящие действия наших войск и вероятные намерения противника.

По возвращении к себе мы проводили такую же работу в иных масштабах вместе с командирами корпусов, бригад и с их штабами. А те в свою очередь — с командирами полков и подразделений. Вместе с членом Военного совета В. Г. Гуляевым, начальником штаба К. И. Упманом и начальником оперативного отдела С. С. Маряхиным, командующими и начальниками родов войск и служб, а несколько позже и с командирами соединений мы подолгу обдумывали способы действий каждого корпуса, каждой бригады. Учитывая, что обстановка может быстро изменяться, мы делали упор на широкую творческую инициативу командиров, разумеется, в соответствии с замыслом операции. Особое внимание обращалось на действия ночью, быстрое форсирование водных преград, в первую очередь Нейсе. Нужно было стремительно выйти в оперативную глубину противника и разгромить его крупные резервы. И ни в коем случае не задерживаться на объектах, не имеющих оперативно-стратегического значения.

Дважды встречались мы с командующим 3-й гвардейской танковой армией генералом П. С. Рыбалко, увязывали взаимодействие. У нас уже давно сложились хорошие, дружеские отношения. Ведь и раньше, начиная с львовской операции, приходилось наступать совместно. К тому же мы с ним были сослуживцы по 1-й Конной армии С. М. Буденного еще со времен гражданской войны. Так что быстро находили общий язык, и это служило пользе общего дела.

Состоялись такие же встречи и с генералом А. С. Жадовым. На них мы весьма подробно согласовывали совместные действия с 5-й гвардейской армией, которой он командовал. С Алексеем Семеновичем, человеком прямым и отлично знающим свое дело, мы хорошо сработались еще при закреплении сандомирского плацдарма в 1944 г. Понимали друг друга с полуслова. Особенно тщательно рассматривали такие вопросы: с какого рубежа начать ввод в прорыв передовых отрядов, когда ввести главные силы танковой армии, с какими дивизиями армии Жадова будут они взаимодействовать в ходе наступления от Нейсе до Шпрее, а по возможности и далее.

Не опоздать с вводом в прорыв — это был для нас, я бы сказал, кардинальный вопрос. В директиве сверху требовалось осуществить ввод тогда, когда 5-я гвардейская армия уже форсирует Шпрее и захватит там плацдарм. И так как армии Жадова для выполнения такой задачи следовало с боями пройти добрых 35-40 км, а на это требовалось по меньшей мере дня два, то и выходило, что до ввода танковой армии было слишком далеко.

Крепко задумались над этим вопросом Военные советы и нашей армии, и 5-й гвардейской. Дело осложнялось тем, что войска А. С. Жадова имели мало танков для непосредственной поддержки пехоты и им предстояло фронтальным наступлением выталкивать противника. Между тем последний мог без особого труда планомерно отходить на следующие рубежи и, заблаговременно подтянув из глубины резервы, организовать оборону на реке Шпрее и во всеоружии встретить танковую армию. А это грозило срывом операции. Следовательно, нам нужно было во что бы то ни стало упредить противника, воспрепятствовать выдвижению его оперативных резервов и занятию ими прочной обороны на Шпрее. Но как это сделать?

Нам казалось, что наиболее целесообразно сделать так: как только пехота генерала А. С. Жадова форсирует Нейсе и наведет один-два 60-тонных моста, сразу же ввести в действие усиленные передовые отряды 4-й гвардейской танковой армии. Именно усиленные, а может быть, и весь ее первый эшелон.

В отличие от прежних операций, когда в качестве передовых отрядов выделялось по одной бригаде от каждого корпуса первого эшелона, напрашивалось иное решение: мощным ударом быстро допрорвать тактическую оборону противника, совместно с пехотой развить наступление ночью и не дать возможности неприятелю отойти от Нейсе к Шпрее. Действуя так, мы рассчитывали форсировать Шпрее с ходу, не допустить подхода к ней резервов из глубины и, разгромив их в наиболее выгодных для нас условиях, пойти затем в обход Берлина с юго-запада. А. С. Жадов горячо поддерживал этот вариант, понимая все его значение для успеха действий 5-й гвардейской армии.

В ответ на наше совместное устное обращение по этому вопросу генерал армии И. Е. Петров, возглавлявший в то время штаб 1-го Украинского фронта, сказал нам, что предполагается сохранить танковые армии для глубокого оперативного удара и поэтому нецелесообразно расходовать их силы для допрорыва тактической глубины обороны между реками Нейсе и Шпрее. Необходимо, указал он, ввести их в прорыв лишь после того, как пехота 5-й гвардейской армии прорвет всю тактическую зону обороны противника и форсирует обе названные реки.

Не могу сказать, что нас удовлетворило это объяснение. Ведь у противника был, несомненно, свой план, и он мог сорвать наш замысел. В таких условиях, когда решающим становился фактор времени, не следовало придерживаться шаблона.

К счастью, оказалось, что и в верхах были такого же мнения.

Особенно настаивал на том, чтобы не затягивать ввода я прорыв танковых армий, Маршал Советского Союза И. С. Конев. За два дня до начала операции из штаба фронта было получено указание: как только пехота 5-й гвардейской армии захватит противоположный берег Нейсе и наведет мосты, сразу же ввести два передовых отряда 4-й гвардейской танковой армии для ускорения прорыва всей тактической обороны противника.

Мы только этого и ожидали. И немедленно выделили передовые отряды: от 10-го гвардейского танкового корпуса — две бригады, от 6-го гвардейского механизированного корпуса — одну бригаду, усиленную танковым и артиллерийским полками. Последующие события показали, насколько целесообразно было такое решение.

10-му гвардейскому танковому корпусу предписывалось наступать на участке 95-й гвардейской стрелковой дивизии в общем направлении на Беесков. Сразу же после форсирования дивизией Нейсе он должен был вырваться вперед, с ходу форсировать Шпрее на рубеже Элессен, Шпремберг и, наступая в направлении Штрадов, Ной-Петерсхайн, к исходу третьего дня операции овладеть районом Зонненвальде.

6-му гвардейскому механизированному корпусу было приказано действовать точно так же в полосе 13-й и 58-й гвардейских стрелковых дивизий в направлении Кебельн, Клейн. Ему предстояло форсировать Шпрее на рубеже, проходившем от южной окраины Шпремберга до Шпреталя, затем всеми силами наступать на Эссен, Лиске, Гросс-Решен. Планировалось, что к исходу третьего дня он овладеет районом Финстервальде.

5-й гвардейский механизированный корпус составлял второй эшелон армии. Ему ставилась задача выйти в район, расположенный в 15 км восточнее Фннстервальде, продвигаясь вслед за 6-м механизированным корпусом. В дальнейшем он должен был продолжать наступление уступом за флангом последнего с задачей обеспечить левый фланг армии от возможных контрударов противника{148}.

До начала наступления командиры всех степеней изучали местность предстоящих действий (по карте, на ящике с песком и по описаниям), а также характер обороны противника в тактической зоне и оперативной глубине. При этом учитывались предполагаемые действия противника — упорная оборона с большой глубиной, массовое применение фаустпатронов, устройство противотанковых рвов и минирование дорог.

Военный совет и штаб армии в результате тщательного изучения обстановки и полученной задачи полагали, что нашей танковой армии, возможно, придется завершать окружение Берлина. Эта мысль основывалась на том, что нам предстояло наступать на заходящем фланге ударной группировки 1-го Украинского фронта и создавать внешний фронт окружения юго-западнее Берлина с целью не допустить к городу резервов противника. Особенно настойчиво и весьма обоснованно указывали на такую возможность начальник штаба К. И. Упман и начальник оперативного отдела С. С. Маряхин. Таким образом, намечался как бы перспективный план дальнейших действий.

В дни подготовки с особой широтой развернулась партийно-политическая работа. В основу ее были положены приказы Верховного Главнокомандующего, призывавшие победоносные войска Красной Армии добить фашистского зверя в его собственном логове и водрузить над Берлином знамя Победы. Пламенное стремление выполнить это требование овладело всеми солдатами и офицерами.

* * *

Приближался час «Ч», как условно обозначалось время начала атаки. В ночь с 15 на 16 апреля войска армии заняли исходное положение. Мы с членом Военного совета В. Г. Гуляевым и небольшой оперативной группой находились на наблюдательном пункте армии, который размещался рядом с НП командующего 5-й гвардейской армией А. С. Жадова, чтобы удобнее было увязывать взаимодействие.

16 апреля в 6 часов 15 минут началась мощная артиллерийская подготовка. После ее окончания войска генерала А. С. Жадова под прикрытием плотной дымовой завесы, поставленной авиацией генерала С. А, Красовского во всей полосе 1-го Украинского фронта{149}, приступили к форсированию Нейсе. Дым несколько затруднял наблюдение за огневыми точками неприятеля, но зато хорошо маскировал выдвижение наступающих к реке. Атака началась успешно, и уже к полудню 60-тонные мосты были наведены.

В 13 часов вошли в прорыв передовые отряды нашей танковой армии. Это были 62-я гвардейская танковая бригада И. И. Прошина{150} и 29-я гвардейская мотострелковая бригада А. И. Ефимова из 10-го гвардейского танкового корпуса, усиленные тяжелыми танками и противотанковой артиллерией; 16-я гвардейская механизированная бригада Б. Е. Рывжа из состава 6-го гвардейского механизированного корпуса, двигавшаяся несколько южнее в боевых порядках пехоты генерала А. С. Жадова. Отряды быстро переправились по наведенным мостам и вступили в бой, довершая совместно с пехотой прорыв тактической обороны противника. Между 15.30 и 16.00 бригады И. И. Прошина и А. И. Ефимова обогнали стрелковые цепи и устремились вперед.

Дело шло успешно. Поэтому было решено не утром 17 апреля, а уже вечером 16-го повести наступление всеми силами 10-го корпуса, с тем чтобы на следующий день с ходу форсировать Шпрее и таким образом поскорее выйти на оперативный простор и упредить подход резервов противника.

Такой опыт у нас уже был.

При наступлении с сандомирского плацдарма в полосе 13-й армии генерала Н. П. Пухова в ночь на 13 января 1945 г. главные силы того же 10-го гвардейского танкового корпуса допрорвали оборону противника и днем 13-го встретили находившийся тогда еще в движении оперативный резерв противника — 16-ю танковую и 20-ю моторизованную дивизии 24-го танкового корпуса. Не дав им развернуться, они полностью разгромили их в двухдневном встречном бою юго-восточнее Кельце, захватили много пленных, в том числе и штаб вражеской 16-й танковой дивизии.

Действовать подобным способом наметили мы и теперь, в глубине вражеской территории. Получив приказ, генерал Е. Е. Белов энергично повел наступление основными силами корпуса.

Примерно в 22 часа мы вместе с командующим артиллерией Н. Ф. Ментюковым и Е. Е. Беловым выехали к И. И. Прошину и А. И. Ефимову, чтобы посмотреть, как идут у них дела, и, если понадобится, помочь. Ведь от успеха первого эшелона зависело выполнение задачи не только 10-го гвардейского танкового корпуса, но и всей армии, а может быть, и больше. И мы убедились, что и Прошин, и Ефимов стремительно продвигались вперед. Наращивали темп и наступавшие во втором эшелоне корпуса 63-я и 61-я бригады М. Г. Фомичева и В. И. Зайцева.

В то же время меня беспокоило молчание командира 6-го гвардейского механизированного корпуса. Вернувшись на КП армии, я узнал, что на его участке наступления произошла заминка. Мелькнула мысль: а не перенацелить ли корпус И: П. Ермакова для действий вслед за корпусом Е. Е. Белова, где дела идут успешнее? Тем временем в 23 часа 30 минут Е. Е. Белов доложил, что бригады И. И. Пропита и А. И. Ефимова встретили выдвигающиеся танковые части противника, численность которых в темноте не удалось определить. Но уже примерно в час ночи он же доложил, что его войсками разгромлены около танкового полка из учебной танковой дивизии «Богемия», около двух полков (танковый и мотострелковый), принадлежавших танковой дивизии «Охрана фюрера», взят в плен штаб последней и захвачен интересный документ, который был срочно направлен генералом Беловым в штаб армии. Документ был действительно «интересным». Это был приказ командира дивизии «Охрана фюрера» генерала Ремера № 676/45 от 16 апреля 1945 г., т. е. подписанный буквально несколько часов назад. В нем говорилось:

«1. Враг (разумеется, речь шла о нас.- Д. Л.) в утренние часы 16.4 после сильнейшей артиллерийской подготовки перешел в наступление на широком фронте на участке Мускау-Трибель, форсировал Нейсе у Кебельн, юго-западнее Гросс-Зерхен и Цетц и после тяжелых боев превосходящими силами отбросил 545 гад (гренадерская пехотная дивизия. — Д. Л.) из леса в районе Еришке на запад. Вражеские атаки были поддержаны большими силами авиации (подробности см. в разведсводке). Дивизия ожидает продолжения 17.4 вражеских атак при вводе усиленных танковых соединений и в направлении шоссе Маскау — Ширемберг.

2. Дивизия «Охрана фюрера» с подчиненной ей танковой учебной дивизией «Богемия» продолжает 17.4 оборонительные бои на рубеже «Матильда». Необходимо ожидаемые 17.4 новые сильные вражеские атаки, в особенности поддерживаемые танками, перед передним краем сокрушать».

В заключение генерал Ремер требовал: «...Командирам частей донести к 4.00 17.4 готовность обороны».

Из приказа явствовало, во-первых, что между реками Нейсе и Шпрее у противника был заранее подготовленный рубеж «Матильда», о чем мы не знали. Далее, оказалось, что на этот рубеж были выдвинуты две танковые дивизии. Наконец, выяснилось, что враг не ожидал нашего наступления ночью. Это его и погубило.

Мы начали наступление не утром 17 апреля, как полагал неприятель, а как раз предшествующей ночью. С подходом же главных сил корпуса генерала Белова и пехоты генерала Жадова утром 17 апреля неприятель был полностью разбит.

Теперь картина была ясна. И решение оставалось прежним: вперед, на Шпрее. Сразу же доложил об этом командующему фронтом, одновременно выслав ему захваченный неприятельский приказ. Маршал И. С. Конев утвердил решение и потребовал: быстрее вперед!

В ночь на 18 апреля корпус генерала Белова разгромил неприятельские части и форсировал Шпрее. Так полностью увенчался успехом замысел выиграть время, упредить выдвижение резервов противника и нанести ему поражение на этом участке. Теперь. исходя из благоприятно складывавшейся обстановки, было решено ввести в бой корпус генерала И. П. Ермакова. Но с тем, чтобы он действовал не за 6-м гвардейским механизированным корпусом, который несколько замешкался на левом фланге армии А. С. Жадова, куда подошли танковые резервы противника, а за 10-м. Более того, ход событий делал целесообразным ввести в образовавшуюся брешь в обороне противника и 6-й гвардейский механизированный корпус. Но командующий фронтом приказал пока оставить его в помощь стрелковым дивизиям 5-й гвардейской армии.

Итак, на направлении главного удара 4-й гвардейской танковой армии теперь действовали ее основные силы — танковый и механизированный корпуса генералов Белова и Ермакова. Они вырвались на оперативный простор и устремились на запад, сметая на своем пути противника.

В ночь на 18 апреля, часов около трех, я получил боевое распоряжение командующего 1-м Украинским фронтом. В нем говорилось, что, во исполнение приказа Верховного Главнокомандования, 4-й гвардейской танковой армии предписывается задача к исходу 20 апреля овладеть районом Беелитц-Трёйенбритцен, Луккенвальде, а в ночь на 21-е — Потсдамом и юго-западной частью Берлина{151}.

Итак, новая задача. И именно такая, о какой мы думали еще до начала наступления.

Тотчас же уточнил задачи войскам армии: 10-му гвардейскому танковому корпусу было приказано развивать стремительное наступление в направлении Луккау, Даме, Луккенвальде, форсировать канал Тельтов и в ночь на 21 апреля овладеть юго-западной частью Берлина; 6-му гвардейскому механизированному корпусу после овладения городом Шпремберг надлежало выйти в район Науэна и соединиться с войсками 1-го Белорусского фронта, завершив окружение берлинской группировки противника; 5-му гвардейскому механизированному корпусу предстояло наступать в направлении Мудров, Коллау, Ютербог и 21 апреля овладеть рубежом Беелитц, Трёйенбритцен; закрепившись здесь, он должен был обеспечить левый фланг армии от возможных ударов врага с запада, участвовать в создании внешнего фронта окружения берлинской группировки.

Командиры корпусов энергично приступили к выполнению новой задачи. К исходу 18 апреля 10-й и 5-й корпуса достигли рубежа Дребкау, Ной-Петерсхайн. Их передовые отряды продвинулись еще на 70км дальше. А 63-я гвардейская танковая бригада М. Г. Фомичева вырвалась вперед даже на 90 км. Наступление шло стремительно, нарастающим темпом, хотя 6-й гвардейский механизированный корпус пока еще задерживался в полосе 5-й гвардейской армии, помогая ей, как указывалось директивой фронта, овладеть городом Шпремберг.

20 апреля поступило следующее распоряжение командующего фронтом: «Лично товарищам Рыбалко и Лелюшенко... Приказываю обязательно сегодня ночью ворваться в Берлин... Исполнение донести в 19 часов 40 минут 20.4 1945 года. Конев»{152}.

Этот приказ обязывал нас потребовать от командиров корпусов повышения темпа движения, чтобы в тот же день ворваться в Берлин.

Войска маршала Г. К. Жукова 21 апреля ворвались на восточную окраину Берлина, а 1-го Украинского фронта подошли к юго-восточной и южной его окраинам. Наша армия, овладев городами Коллау, Луккау, Бабельсберг, достигла подступов к юго-западной окраине германской столицы.

В ходе этих боев 63-я гвардейская танковая бригада полковника М. Г. Фомичева, действуя в качестве передового отряда армии, разгромила вражеский гарнизон в Вабельсберге (южное предместье Берлина) и освободила 7 тыс. узников различных национальностей, томившихся в фашистских концентрационных лагерях, В их числе оказался бывший премьер-министр Франции Эдуард Эррио с супругой. Они с чувством благодарили советских воинов, принесших им освобождение. Мы накормили их вкусным танкистским обедом, дали машину и с охраной направили в штаб фронта для отдыха и последующего отъезда на родину.

На другой день корпус генерала Ермакова, сметая на своем пути все препятствия, овладел городами Беелитц, Трёйенбритцен, Ютербог. Здесь он освободил из фашистских застенков несколько тысяч французов, англичан, датчан, бельгийцев, норвежцев и других. Среди них был главнокомандующий вооруженными силами Норвегии генерал-майор Отто Руге. В городе Ютербог на аэродроме в наши руки попало более 300 самолетов и много другой боевой техники. Особую доблесть в руководстве этой операцией проявил начальник штаба корпуса полковник А. П. Рязанский.

Выйдя на рубеж Беелитц, Трёйенбритцен, корпус завязал бой с передовыми частями 12-й немецкой армии генерала Венка, имевшей задачу прорваться в Берлин. Отразив все атаки противника, воины 5-го гвардейского механизированного корпуса отбросили его в исходное положение.

10-й гвардейский танковый корпус тогда вел напряженный бой на юго-западной окраине Берлина. Здесь он встретил отчаянное сопротивление, в первую очередь со стороны отрядов «Гитлер-югенд», вооруженных фаустпатронами. Тесня их, танкисты продолжали продвигаться шаг за шагом вперед, с боем овладевая каждым домом, каждым кварталом. В ночь на 23 апреля они вышли к каналу Тельтов, вступив в ожесточенный бой с отборными эсэсовскими частями, сражавшимися, подобно смертникам, с отчаянием обреченных.

Маршал И. С. Конев передал нам в оперативное подчинение 350-ю стрелковую дивизию из 13-й армии под командованием генерал-майора Г. И. Вехина. Это было весьма кстати, так как настоятельно требовалась пехота для создания штурмовых групп при борьбе в городе.

Утром 23 апреля корпус генерала Белова начал форсирование канала Тельтов. Впереди шла 29-я гвардейская мотострелковая бригада. Мы с Е. Е. Беловым, не отрываясь от биноклей, с волнением наблюдали за переправой.

Вот ринулся вперед после короткого артиллерийского огневого налета передовой отряд во главе с заместителем командира бригады подполковником Р. Н. Сердюком. В руках Романа Сердюка Красное знамя.

Вдруг знамя пошатнулось, его перехватил гвардеец, бежавший за Сердюком. А Роман упал. Неужто убит? Может быть, только ранен? Есть люди, которых на войне считали неуязвимыми. Как-то со временем свыкались с тем, что они из самого страшного пекла выходили невредимыми. Таким был и Сердюк, прошедший всю войну до самого Берлина.

А пот теперь он умирал на берегу канала Тельтов от вражеской, пули. Собрав последние силы, герой прошептал склонившемуся над ним командиру бригады А. И. Ефимову: «Напишите домой моей матери, чтобы она не плакала. Я выполнил приказ Родины, дошел до Берлина».

В этот миг на противоположном берегу капала загремело победное красноармейское «ура»!

— Ты слышишь, Роман, твои ребята форсировали канал, — сказал Ефимов.

То были последние слова, услышанные отважным советским офицером, отдавшим свою жизнь во имя Победы. Сердюка уже не было в живых, а вдали продолжало греметь раскатистое «ура», нарастали и шум моторов, и лязг гусениц танков, гул и треск артиллерийского и автоматного огня, победный шаг пехоты.

* * *

Сосед справа — 3-я гвардейская танковая армия вела бой в южной части Берлина. Ее танковые бригады непосредственно взаимодействовали с нами, а юго-восточнее ее с 21 апреля штурмовали фашистскую столицу войска 1-го Белорусского фронта. Бои продолжались с исключительной напряженностью и ожесточением.

Наш 5-й гвардейский механизированный корпус совместно со стрелковыми дивизиями 13-й армии продолжал упорное сражение на рубеже Беелитц, Трёйенбритцен, сдерживая сильнейший напор дивизий «Шарнгорст», «Хуттен», «Теодор Керпер» и других соединений 12-й армии Венка, стремившихся прорваться к Берлину, откуда к ним взывал о помощи Гитлер.

Чтобы отразить их яростные атаки с запада мы усилили оборону на этом направлении, послав в помощь генералу Ермакову 70-ю гвардейскую самоходную артиллерийскую бригаду во главе с ее храбрым командиром гвардии подполковником Николаем Федоровичем Корнюшкиным. Направили туда же артиллерийские части армейского подчинения, в частности 71-ю отдельную гвардейскую легкую артиллерийскую бригаду гвардии полковника Ивана Николаевича Козубенко.

Объединенными усилиями воинов 4-й гвардейской танковой армии, взаимодействовавших с 13-й армией Н. П. Пухова, натиск врага был отражен и рубеж Трёйенбритцен, Беелитц удержан. Непрерывные ожесточенные атаки гитлеровцев разбились здесь о неприступную крепость — стойкость и самоотверженность наших воинов.

Хорошо пошло дело и у 6-го гвардейского механизированного корпуса. После овладения Шпрембергом ему удалось вырваться вперед и устремиться на Потсдам. Утром 23 апреля его бригады, развивая наступление, прорвали оборону противника на внешнем обводе Берлина в районе Фресдорфа, где гитлеровцы пытались закрыть образовавшуюся брешь. Здесь корпус В. И. Корецкого разгромил части пехотной дивизии «Фридрих Людвиг Ян» и захватил в плен ее командира полковника Клейна.

Мне представили последнего, когда я вскоре после этого приехал в корпус, чтобы на месте помочь его молодому командиру в быстрейшем продвижении вперед. Полковник Клейн на допросе дал весьма любопытное показание: его дивизия была сформирована в первых числах апреля из юношей 15-16 лет.

Узнав об этом, я не удержался от вопроса: зачем же вы накануне своей неизбежной катастрофы гоните на гибель подростков, неповинных в ваших злодейских замыслах?

По лицу Клейна текли слезы, у него судорожно кривились губы, подергивалось веко правого глаза. Жалок и омерзителен был этот гитлеровский «сверхчеловек»...

24 апреля войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов соединились юго-восточнее Берлина, окружив здесь 9-ю полевую и часть сил 4-й танковой армии, или иначе франкфуртско-губенскую группировку противника.

Соединения 4-й гвардейской танковой армии во взаимодействии с войсками 1-го Белорусского фронта стремительно замыкали с запада кольцо вокруг германской столицы. Выполнение этой задачи возлагалось на 6-й гвардейский механизированный корпус полковника В. И. Корецкого.

В качестве передового отряда от него шла 35-я гвардейская механизированная бригада{153} под командованием полковника Петра Николаевича Туркина, энергичного и храброго офицера. Бригада преодолела шесть серьезных водных преград, несколько полос минных заграждений, эскарпы, контрэскарпы, противотанковые рвы. Уничтожила девять немецко-фашистских отрядов и отдельных частей, прикрывавших заграждения и переправы на этих рубежах юго-западнее и западнее Берлина. Здесь она взяла в плен много офицеров из подразделений и частей, обслуживавших ставку Гитлера. В ее руки попал мощный узел радиосвязи, насчитывавший более 300 различных аппаратов новейшего типа, с помощью которых гитлеровское командование поддерживало надежную связь с войсками на всех театрах военных действий.

В ночь на 25 апреля П, Н. Туркин овладел городом Кетцин в 22 км к западу от Берлина и соединился с 238-й стрелковой дивизией 77-го стрелкового корпуса генерала В. Г. Позняка и с 65-й танковой гвардейской бригадой из состава войск 1-го Белорусского фронта. Вскоре сюда подошли и главные силы корпуса В. И. Корецкого. Этим завершился новый этап в Берлинской операции. Фашистское логово с 200-тысячным гарнизоном во главе с Гитлером и его кликой было окружено.

Подобно многим воинам 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов, высокую доблесть и мужество при этом проявили полковники П. Н. Туркин, В. И. Корецкий, Г. И. Потапов (начальник политотдела корпуса).

Наряду с танкистами и мотострелковыми частями смело, самоотверженно действовали саперы, руководимые начальником инженерной службы корпуса подполковником А. Ф. Романенко. Они под огнем противника быстро разминировали пути движения, улучшали маршруты, наводили паромные и мостовые переправы. Нельзя не сказать и о героических действиях летчиков, которые поддерживали наступление 6-го гвардейского механизированного корпуса на всем его боевом пути. Это были штурмовики 1-го гвардейского авиационного корпуса генерала В. Г. Рязанова и истребители полковника А. И. Покрышкина.

Беспредельному мужеству и героизму доблестных воинов — 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов, завершивших окружение Берлина, 25 апреля салютовала столица нашей Родины Москва двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий. Теперь весь мир ожидал скорой победы над гитлеровской Германией.

В тот же день произошло другое важное событие: в районе города Торгау на Эльбе передовые подразделения 58-й гвардейской стрелковой дивизии 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта встретились с патрулями 69-й пехотной дивизии 1-й американской армии. Теперь фронт немецко-фашистских войск был разорван на две разобщенные части — северную и южную. В честь этой большой победы Москва вновь салютовала войскам 1-го Украинского фронта, на этот раз двадцатью четырьмя артиллерийскими залпами из трехсот двадцати четырех орудий.

В ставке Гитлера нарастала предсмертная агония. В дневнике фашистского генерального штаба имеется следующая запись от 25 апреля 1945 г.: «В восточной и северной части города (Берлина. — Д. Л.) идут ожесточенные бои... Город Потсдам полностью окружен. В районе Торгау на Эльбе впервые соединяются советские и американские войска»{154}.

События сменялись с быстротой кинематографической ленты. 27 апреля наша армия силами 6-го гвардейского механизированного корпуса В. И. Корецкого совместно с 10-м гвардейским танковым корпусом и 350-й стрелковой дивизией овладела Потсдамом и здесь, на северо-восточной окраине, вновь соединилась с войсками 1-го Белорусского фронта — 9-м гвардейским танковым корпусом 2-й гвардейской танковой армии. Это еще надежнее замкнуло внутреннее кольцо окружения берлинской группировки врага.

Тем временем окруженная юго-восточнее Берлина 9-я армия противника, вопреки приказу Гитлера идти к нему на помощь, предпринимала упорнейшие попытки во что бы то ни стало прорваться на запад, в район действий американских войск. Путь ей преградили на севере и северо-востоке войска 1-го Белорусского фронта, на юго-востоке и юго-западе — 1-го Украинского фронта, в частности соединения 3-й гвардейской армии генерала В. Н. Гордова, часть сил 13-й и 28-й общевойсковых армий и по одной бригаде 3-й и 4-й гвардейских танковых армий.

Бои носили исключительно ожесточенный, кровопролитный характер. Атаки и контратаки, как правило, заканчивались рукопашными схватками. Обреченный враг рвался на запад. Но под ударами наших войск группировка была рассечена на отдельные части, которые в свою очередь были блокированы и уничтожены в районе Барута, к северу от него и в других пунктах.

Одна из таких групп прорвалась в Луккенвальде, оказавшись в тылу боевых порядков корпуса И. П. Ермакова. Поскольку же он в то время отражал яростные атаки с запада 12-й армии Венка на рубеже Беелитц, Трёйенбритцен, боевая обстановка здесь стала напоминать слоеный пирог: корпусу пришлось частью сил вести бой перевернутым фронтом. Главные же его силы, разумеется, по-прежнему отражали натиск армии Венка.

В связи с этим я срочно направил в район Луккенвальде 63-ю гвардейскую танковую бригаду полковника М. Г. Фомичева с 72-м гвардейским тяжелым танковым полком майора А. А. Дементьева и отдельный самоходно-артиллерийский полк. Туда же была выдвинута 68-я гвардейская танковая бригада полковника К. Т. Хмылова.

Корпус И. П. Ермакова успешно противостоял атакам 12-й армии противника, надежно удерживая рубеж Трёйенбритцен, Беелитц на внешнем фронте окружения берлинской группировки.

Величайшую стойкость проявили воины всех соединений 5-го гвардейского механизированного корпуса — 10-й, 11-й, 12-й гвардейских механизированных бригад, которыми командовали соответственно полковники Василий Никифорович Буслаев, Иван Тимофеевич Носков и Григорий Яковлевич Борисенко. Тем временем танкисты полковников В. И. Зайцева и И. И. Прошина, части полковника А. И. Ефимова, подполковника П. Н. Туркина и полковника Н. Я. Селиванчика, пехотинцы генерала Г. И. Вехина под руководством Е. Е. Белова и В. И. Корецкого в ожесточенном кровопролитном бою овладевали во взаимодействии с войсками П. С. Рыбалко юго-западной частью Берлина. Шаг за шагом продвигались они с этой стороны в направлении Бранденбургских ворот.

В те последние дни апреля сражение за Берлин достигло своего апогея. Воины Красной Армии, предвидя час полной победы над злейшим врагом человечества, с предельным напряжением, не жалея ни крови, ни самой жизни, шли в последний и решительный бой. Мот еще одна запись в дневнике гитлеровского генерального штаба, датированная 27 апреля 1945 года: «В Берлине идут ожесточенные бои. Несмотря на все приказы и мероприятия по оказанию помощи Берлину, этот день ясно свидетельствует о том, что приближается развязка битвы за столицу Германии...»{155}

Враг все настойчивее стремился прорваться на запад в американскую зону. Особенно сильный напор противника чувствовался на участке корпуса Е. Е. Белова, усиленного 350-й стрелковой дивизией генерала Г. И. Вехина. 18 атак противника здесь было отражено только 26 и 27 апреля. Кровопролитные бои продолжались на всех участках 28-29 апреля.

Войска 4-й гвардейской танковой армии в эти дни выполняли особо ответственную задачу. Мы должны были: во-первых, надежно закрыть пути выхода противника аз Берлина на юго-запад; во-вторых, не допустить прорыва в Берлин 12-й армии Венка, пытавшейся деблокировать 200-тысячный гарнизон столицы рейха; наконец, в-третьих, разгромить остатки 9-й армии противника в районе Луккенвальде. Надо ли говорить, насколько сложной и трудной была эта задача...

В полночь 30 апреля, после многих бессонных ночей, выпала возможность немного отдохнуть. Окно было приоткрыто, рядом с окном стоял часовой, невдалеке виднелось малокалиберное зенитное орудие. В комнату проникали сильный запах пороховых газов и дым пожарищ. Было трудно дышать. Но усталость взяла свое. Не снимая оружия и снаряжения, я прилег на диван и немедленно уснул. И почти сразу услышал тревожные голоса: «Это гитлеровцы». «Да, они». «Смотри, их много, наводи-ка орудие...»

На войне сон чуткий, и я мгновенно вскочил. Впрочем, тут же подумал: не приснилось ли? Но за окном уже были видны выдвигавшиеся из переулков колонны солдат в темно-зеленом обмундировании. Наша зенитка открыла по ним огонь. Появившиеся в воздухе два наших истребителя также обстреляли гитлеровцев. И все это произошло в одно мгновение. Сон как рукой сняло. Приказываю объявить тревогу и организовать оборону штаба. Первой вступила в бой рота охраны. А к тому времени, когда я вызвал по радио находившиеся поблизости части и поставил им задачу, все солдаты и офицеры штаба армии, развернувшие, в боевой порядок, уже вели бой с врагом. Все они действовали самоотверженно. Особую доблесть проявили начальник штаба армии генерал-майор танковых войск К. И. Упман, начальник оперативного отдела полковник С. С. Маряхин, командующий артиллерией генерал Н. Ф. Ментюков, начальник инженерных войск полковник М. А. Полуэктов, начальник связи полковник А. Я. Остренко, командир полка связи полковник М. А. Абрамов, офицер связи С, В. Высоцкий, начальник политотдела армии полковник Н. Г. Кладовой, его заместители подполковники М. Н. Иваненко, И. М. Елагин, Д. И. Кочетков, а также майор Л. Д. Лозовой и другие офицеры полевого управления.

Теперь уже было ясно, что перед нами довольно крупная группировка противника, насчитывавшая тысячи солдат и офицеров и пытавшаяся прорваться на участке, показавшемся ее командованию наиболее слабым звеном в кольце окружения. Но не тут то было. 610

Через 10-15 минут к нам на выручку подоспел майор В. А. Константинов со своим 7-м гвардейским мотоциклетным полком. У пего было 10 танков, 6-орудийная артиллерийская батарея и более 200 мотоциклов, вооруженных пулеметами. Как на учебном плацу, полк развернулся и ударил по врагу из всех видов оружия. Через 25 минут прибыли саперы подполковника А. Ф. Шаруда и артиллеристы полковника И. Н. Козубенко.

Воины этих частей и их командиры проявили исключительную доблесть. Объединенным ударом мотоциклистов, артиллеристов, танкистов, саперов вражеская колонна была разгромлена и около 6 тыс. солдат и офицеров из ее состава взято в плен: Геройски сражалась саперная рота лейтенанта Б. А. Рунова, уничтожившая около 200 неприятельских солдат и офицеров. Командир роты лично уничтожил более 10 гитлеровцев, атаковавших штаб армии. За выдающиеся подвиги Борис Александрович Рунов был удостоен звания Героя Советского Союза{156}.

Одновременно с ним Героями Советского Союза стали комсомольцы-саперы сержант М. П. Мартыненко, ефрейтор П. А. Шихов, В. В. Душенин, сержант Л. П. Хомяков, а также майор И. С. Кипотъ. Кратко об их подвиге. Павел Александрович Шихов с двумя бойцами пробрался в тыл врага. Внезапно и смело атаковав фашистов, он уничтожил 12 из них, а 20 фашистов взял в плен. Отделение В. В. Душенина разгромило штаб полка противника, взвод Л. П. Хомякова уничтожил 28 гитлеровцев и захватил около 100 пленных.

Рядом с артиллеристом майором Иваном Сергеевичем Кипотем храбро сражалась его жена — лейтенант медслужбы Бронислава Павловна Кипоть. Они вместе прошли всю войну и только под Берлином уничтожили более двух десятков фашистов.

Решающую роль при разгроме противника, прорвавшегося к штабу нашей армии, сыграл 7-й гвардейский мотоциклетный полк. Его воины действовали геройски, и многие из них были удостоены высоких наград, в том числе и командир полка В. А. Константинов{157}.

Фашистский гарнизон Берлина доживал последние дни. Отдельные его группировки во многих местах пытались вырваться из окружения и уйти на запад. К полудню 1 мая я получил донесение И. П. Ермакова, из которого явствовало, что гитлеровцы одновременно с двух сторон атакуют 5-й гвардейский механизированный корпус. Причем 12-я армия Венка, действовавшая с запада, получила сильное подкрепление, а остатки 9-й армии противника, стремившиеся прорваться с востока, видимо, напрягали все своп силы.

Нужно было помочь И. П. Ермакову, и едва мы успели разделаться с противником, прорвавшимся к штабу армии, я срочно послал на участок 5-го гвардейского механизированного корпуса 71-ю отдельную гвардейскую легко-артиллерийскую бригаду И. Н. Козубенко, 3-ю гвардейскую мотоинженерную бригаду А. Ф. Шаруда, 379-й гвардейский тяжелый самоходно-артиллерийский полк майора П. Ф. Сидоренко, 312-й гвардейский минометный полк, 61-ю гвардейскую танковую бригаду В. И. Зайцева.

Однако этих сил было недостаточно, чтобы окончательно: разгромить противника под Трёйенбритценом, Беелитцем и Луккенвальде. Поэтому в 15 часов того же дня 6-му гвардейскому механизированному корпусу, уже овладевшему Бранденбургом, была поставлена задача ударить в тыл армии Венка, разгромить его и не допустить прорыва на запад остатков 9-й армии противника.

Благодаря этому корпуса В. И. Корецкого и И. П. Ермакова во взаимодействии с частями 13-й армии Н. П. Пухова смогли нанести мощный концентрический удар. Он привел к быстрому и полному разгрому армии Венка. Покончив с этой угрозой, наши войска заодно добили остатки 9-й армии.

Особенно отличились в этом бою солдаты и офицеры 5-го гвардейского механизированного корпуса. Десятки вражеских танков, орудий и сотни гитлеровцев были уничтожены танкистами взвода лейтенанта В. Т. Саенко, роты капитана П. В. Литвиненко и многих других подразделений.

Большую выдержку, мужество и организованность при управлении боем проявил начальник штаба корпуса гвардии подполковник А. П. Рязанский{158}. В разгар напряженной битвы, когда противник прорвался к штабу корпуса у населенного пункта Цаухвиц, Александр Павлович встал во главе тех, кто отражал атаку. В этом бою личным примером воодушевлял бойцов и командиров начальник политотдела корпуса полковник Леонид Иванович Охлопков.

Многие наши воины пали смертью храбрых в этой схватке. Среди них были: начальник разведывательного отдела штаба корпуса гвардии подполковник А. П. Богомаз, уничтоживший в бою около двух десятков гитлеровцев; капитан Павлов, чей мотоциклетный батальон истребил около 500 гитлеровцев и 300 взял в плен: командующий артиллерией корпуса Герой Советского Союза гвардии полковник Н. П. Дякин, который в рукопашной схватке лично уничтожил четырех вражеских офицеров.

В тот жаркий день 1 мая отважно сражался и 10-й гвардейский танковый корпус Е. Е. Белова. Вместе с приданной ему 350-й стрелковой дивизией генерала Г. И. Вехина и другими соединениями он продолжал штурмовать юго-западную часть Берлина, овладев Целлендорфом и прижимая врага к Бранденбургским воротам. Успешно поддерживал наступление 1-й гвардейский штурмовой авиационный корпус генерал-лейтенанта авиации В. Г. Рязанова.

2 мая под ударами войск наших фронтов Берлин пал. Окруженная 200-тысячная группировка капитулировала. К тому же времени юго-восточнее Берлина был полностью завершен разгром вражеской 9-й армии, имевшей примерно такую же численность.

Огромная радость заполнила сердца всех советских людей, всех воинов Красной Армии: настал час расплаты.

С немецко-фашистскими захватчиками вели борьбу все народы, но решающей силой в этой борьбе была наша страна, могучая Красная Армия, воспитанная и руководимая Коммунистической партией. В победу внесла свой вклад и 4-я гвардейская танковая армия. Ее соединении овладели городами Дребкау, Шпремберг, Коллау, Луккау, Даме, Ютербог, Луккенвальде, Трёйенбритцен, Беелитц, Штансдорф, Новавес, Бабельсберг, Ванзее, Кетцин, Этцин, Потсдам, Бранденбург, Целлендорф. За время штурма Берлина ее войска уничтожили 42 850 солдат и офицеров противника, взяли в плен 31 350 человек, вывели из строя 556 танков и бронетранспортеров, 1178 орудий и минометов, 529 самолетов{159}.

В ходе Берлинской операции войска 4-й гвардейской танковой армии шесть раз отмечались в приказах Верховного Главнокомандующего. В том числе: 23 апреля — за прорыв обороны противника на Нейсе и взятие городов Беелитц, Луккенвальде, Трёйенбритцен; 25 апреля — за овладение городом Кетцин и завершение окружения Берлина во взаимодействии с войсками 1-го Белорусского фронта; 27 апреля — за овладение городом Виттенберг; 1 мая (дважды) за окончательный разгром окруженной группировки противника и за овладение Бранденбургом; 2 мая — за овладение Берлином.

Многие соединения армии были награждены боевыми орденами, а некоторым присвоены почетные наименования «Берлинских». Около 3 тыс. солдат, сержантов и офицеров удостоены правительственных наград. Стали Героями Советского Союза: старшина С. К. Алексеев, подполковник А. Ф. Романенко, ефрейтор В. В. Душенин, лейтенант В. Т. Саенко, старший лейтенант Ф. И. Жарчингкий, лейтенант Б. А. Рунов, ефрейтор П. А. Шихов, сержант М. П. Мартыненко, полковник Н. Шульженко, капитан Н. Я. Пепеляев, майор В. Г. Титов, майор А. К. Царев, старший лейтенант А. А. Филимонов, полковник Н. П. Дякин, капитан М. П. Галин, полковник И. В. Гудимов, капитан В. М. Дикарев.

В этой заключительной решающей операции, исключительно тяжелой и сложной, командиры, штабы и политорганы проявили высокую зрелость, возросшее искусство управления войсками. Они также приобрели большой опыт стремительных действий в глубоком оперативном тылу врага, форсирования с ходу множества водных преград (рек Нейсе, Шпрее, каналов Тельтов, Хафель, Перец, Науэн и других), окружения и пленения крупных неприятельских группировок с одновременным блокированием и уничтожением стремившихся прорваться к ним крупных сил.

При подготовке и проведении Берлинской операции был применен многогранный опыт, накопленный советскими воинами за все предшествовавшие годы войны. Сражение за Берлин характерно высокой степенью напряженности боевых действий, участием огромных сил и средств. С полным правом можно утверждать, что начало этой победоносной операции было положено в конце 1941 г. в великом сражении за Москву, а ее блестящие итоги были подготовлены всем ходом Великой Отечественной войны.

* * *

В то время как в Берлине над поверженным рейхстагом развевалось Красное знамя, водруженное советскими воинами, преемник Гитлера гросс-адмирал Дениц изъявил намерение направить в ставку Эйзенхауэра адмирала фон Фридебурга для заключения перемирия, с тем, однако, что «...сопротивление против советских войск должно продолжаться»{160}. Использовать для этой цели предполагалось наиболее сильную из уцелевших вражеских группировок — находившуюся на территории Чехословакии группу армий «Центр», насчитывавшую 1200 тыс. солдат и офицеров{161}.

Поскольку история этого вопроса в целом достаточно хорошо известна, считаю целесообразным коснуться в этой статье лишь событий, относящихся непосредственно к участию 4-й гвардейской танковой армии в срыве плана противника.

Чтобы в кратчайший срок завершить освобождение Чехословакии и ее столицы от гитлеровских захватчиков, Советское Верховное Главнокомандование наметило нанести два мощных удара по обоим флангам группы армий «Центр». Один — из района северо-западнее Дрездена силами 1-го Украинского фронта, другой — из района южнее Брно войсками 2-го Украинского фронта. Развитие их наступления по сходящимся направлениям на Прагу позволяло окружить и ликвидировать основные силы вражеской группировки.

Одновременно с нанесением главных ударов имелось в виду наступлением центра и левого крыла 1-го Украинского фронта, всех сил 4-го Украинского фронта с востока и армий правого крыла 2-го Украинского фронта с юго-востока рассечь окружаемую группировку на части, способствовать ее разгрому и пленению. Намечалось образовать внешний фронт окружения, где предполагалось войти в соприкосновение с войсками США, вышедшими на западную границу Чехословакии. Предусматривалось, что наряду с Красной Армией в операции примут участие войска Чехословакии, Польши, Румынии. Нашему 1-му Украинскому фронту предстояло «...не позже 3 мая закончить ликвидацию окруженной группировки немцев в районе восточнее Луккенвальде и очистить от противника территорию Берлина в своих разгранлиниях... Войска же правого крыла фронта использовать для стремительного наступления в общем направлении на Прагу».

И вот 2 мая мы получили директиву командующего фронтом: свой боевой участок сдать войскам 1-го Белорусского фронта и сосредоточить армию в лесах в 35-40 км южнее Берлина, имея в виду предстоящую операцию на Прагу.

Замысел командования 1-го Украинского фронта на проведение Пражской операции заключался в следующем: «Войсками правого крыла перейти в стремительное наступление по обоим берегам Эльбы в общем направлении на Прагу с целью разгромить дрезденско-гёрлицкую группировку противника и танковыми армиями на шестой день операции овладеть столицей Чехословакии городом Прага»{162}.

Для достижения поставленной цели предусматривалось одновременное нанесение трех ударов. Главный — из района Ризы на 50-километровом фронте от Мюгельна до Вейсига вдоль западных берегов рек Эльбы и Влтавы в общем направлении Теплице-Шанов, Прага. Этот удар предстояло нанести силами трех общевойсковых армий — 3-й гвардейской генерал-полковника В. Н. Гордова, 13-й генерал-полковника Н. П. Пухова, 5-й гвардейской генерал-полковника А. С. Жадова — и двух танковых — 3-й гвардейской генерал-полковника П. С. Рыбалко и 4-й гвардейской, которой продолжал командовать автор этих строк.

Действовать танковые армии должны были в боевых порядках общевойсковых армий, перейдя в наступление одновременно с ними: паша — в полосе 13-й, а танкисты П. С. Рыбалко — первоначально в полосе 3-й гвардейской, а затем в полосе 5-й гвардейской армий. Для авиационного обеспечения привлекались все силы 2-й воздушной армии С. А. Красовского.

Выход к Праге общевойсковых армий главной ударной группировки 1-го Украинского фронта намечался к исходу седьмого дни наступления.

Танковым же армиям предстояло совместно с общевойсковыми прорвать вражескую оборону, после чего, не втягиваясь в бои за Дрезден, стремительно, на плечах противника, овладеть горными перевалами и через Рудный хребет выйти в Чехословакию, на тылы группы армий «Центр», и на шестой день операции освободить Прагу.

4-й гвардейской танковой армии предписывалось: «... С участка 13-й армии наступать в направлении Носсен. Фрейберг, Гласхютге, Теплице-Шанов, юго-западная часть Праги. Стремительно развивая наступление, армии к исходу шестого дня операции, обойдя Прагу с юго-запада, ударом с запада и юго-запада во взаимодействии с 3-й гвардейской танковой армией овладеть Прагой. В первый день операции овладеть районом Госберг, Обер-Шар, Носсен. Армии вести разведку на широком фронте перевалов и проходов через горный кряж южнее Зайда.

... Готовность армии к наступлению — к исходу 6 мая. Переход в наступление — особым распоряжением»{163}.

Слева от нас на Прагу наступала армия генерал-полковника П. С. Рыбалко, справа — 25-й танковый корпус генерал-майора танковых войск Е. И. Фоминых, который должен был действовать в направлении города Хемниц (ныне Карл-Маркс-Штадт).

Получив директиву, командование и штаб армии при участии командира штурмового авиационного корпуса В. Г. Рязанова и командира истребительной дивизии трижды Героя Советского Союза полковника А. И. Покрышкина внимательно и подробно проанализировали поставленную задачу. И так как долго раздумывать было некогда, я в тот же день принял решение и поставил задачи войскам.

Общая обстановка была следующим образом изложена в боевом приказе армии: «Противник частями батальона фольксштурма, 202, 413, 108 запасных батальонов, 192 пехотного полка при поддержке до 30 танков и самоходных установок обороняет рубеж: Мюгельн, Казабра, Калибитц, Дершнитц. Его резервы неустановленной численности в районе Мейссен, Дрезден...»

Далее указывалось: «4-я гвардейская танковая армия имеет задачу совместно с 13-й армией прорвать оборону противника на рубеже Мюгельн, Штаухиц и, стремительно развивая наступление в направлении Носсен, Фрейберг, Теплице-Шанов, к исходу шестого дня операции, обойдя город с юго-запада, овладеть Прагой.

Готовность к наступлению — к исходу 6 мая 1945 года. Занятие исходного положения и начало наступления особым распоряжением.

6-му гвардейскому механизированному корпусу со средствами усиления с 13-й армией прорвать оборону противника на участке Мюгельн, Наундорф и к исходу первого дня, стремительно наступая в направлении Катниц, Шохау, Носсен, овладеть районами: Гросс-Фойгтсберг, Буркерсдорф, Хиршфельд, Носсен, передовым отрядом — Фрейберг. Разведку вести в направлении Одеран, Брандэбинс-дорф, Миттельзайда. На второй день операции иметь в виду развить наступление на Фрейберг, Лихтенберг и к исходу дня овладеть районом Фридебах, Нассау, Диттерсбах...

10-му гвардейскому танковому корпусу совместно с частями 13-й армии прорвать оборону противника на участке Казабра, Реппен и, стремительно наступая в направлении Некканиц, Танне-берг, Рауслиц, к исходу первого дня овладеть: главными силами — районом Обер-Шар, Мохорн, Таннеберг, передовым отрядом — Прецшендорф и Дипрольдисвальде. Разведку вести на Фрауэн-штейн, Альтенберг, Гласхютте. На второй день операции иметь в виду развивать наступление в направлении Гриллебург, Прецшендорф, Шёнфельд и к исходу дня овладеть районами: Хермсдорф, Беренбург, Хеннерсдорф, Рейхенау.

5-му гвардейскому механизированному корпусу наступать во втором эшелоне за 6-м гвардейским механизированным/ корпусом в готовности отразить контратаки противника с юго-запада и развить наступление 6-го гвардейского механизированного корпуса. К исходу первого дня операции выйти в район Тешюц (8 км северо-западнее Носсен), Глейсберг, Рюссейна и к исходу второго дня операции — Вейсенборн (6 км юго-восточнее Фрейберг)».

Кроме постановки частных задач войскам были даны следующие указания: развивать стремительные действия, особенно в первые два дня операции, чтобы успеть захватить перевалы горного кряжа прежде, чем противник сумеет использовать их для обороны; не прекращать наступления ночью; учесть особенности действий на пересеченной горно-лесистой местности, обязательно иметь в составе передовых отрядов саперные части и переправочные средства; перед началом наступления иметь на танках запас — по две заправки горюче-смазочных материалов и по полтора боекомплекта боеприпасов и т. п.{164}

Передав свой боевой участок 69-й армии 1-го Белорусского Фронта, 4-я гвардейская танковая армия 4 мая сосредоточилась в районе Даме, в 35-45 км к югу от Берлина. Личный состав частей и соединений напряженно работал над подготовкой материальной части к ночному маршу. Ведь нам предстояло переправляться через Эльбу ночью, чтобы внезапно, с ходу вступить в бой. Особенно много труда в подготовку этой последней, заключительной операции вложили К. И. Упман, С. С. Маряхин, Н. Ф. Ментюков, А. Я. Остренко, М. А. Полуэктов, командиры корпусов Е. Е. Белов, И. П. Ермаков, С. Ф. Пушкарев{165}. Весьма эффективно поработал весь личный состав частей и подразделений армии.

Большую роль в этом сыграла партийно-политическая работа, организованная политотделом армии во главе с полковником Николаем Григорьевичем Кладовым. Пламенное слово коммунистов и комсомольцев, их личный пример вселяли непоколебимую уверенность в близком победоносном окончании войны. Много внимания уделялось разъяснению наших дружественных отношений с братским чехословацким народом, с нетерпением ждавшим прихода Красной Армии, несущей ему освобождение.

Для увязки взаимодействия в наступлении мы повстречались с командующим 13-й армией Н. П. Пуховым и членом Военного совета М. А. Козловым, с которыми, как и с командованием 3-й гвардейской танковой армии П. С. Рыбалко и С. И. Мельниковым, сдружились еще во время Висло-Одерской операции. Хорошие они были товарищи и боевые друзья.

Перед началом операции в частях были проведены митинги. А в ночь на 5 мая войска армии начали марш. Наутро было получено новое указание командующего фронтом: атаковать противника не 7 мая, как предписывалось прежде, а на день раньше — 6 мая. Понимая, что это, видимо, определялось общей обстановкой на территории Чехословакии, мы ускорили темп движения. В ночь на 6 мая войска армии переправились через Эльбу в районах Торгуя. Штрела, а к утру заняли главными силами исходное положение для наступления на рубеже Мюгельн, Казабра, Церен.

Вблизи этого района находились соединения американских войск. Но конкретных данных о характере и силе обороны противника мы от союзников не получили. То ли они не знали, то ли не хотели нам помочь. Это несколько усложнило дело. И так как времени у нас оставалось мало, было решено перед наступлением провести мощную боевую разведку, установить характер обороны противника и на основе полученных данных определить необходимость артиллерийской подготовки. Вслед за боевой разведкой мы наметили ввести сильные передовые отряды, чтобы сломить оборону противника. Последняя, по нашим предположениям, не могла быть мощной, поскольку гитлеровцы не ожидали здесь нашего наступления, а готовились к сдаче в плен американцам.

Еще раз увязали взаимодействие на местности с частями армии Н. П. Пухова и начали действовать. Боевая разведка подтвердила предположения: сплошной обороны у противника не оказалось, а были лишь отдельные узлы сопротивления.. Принимаем решение: не теряя времени, провести пятиминутный артиллерийский огневой налет по обнаруженным узлам сопротивления и стремительно атаковать оборону противника сильными передовыми отрядами. При этом имелось в виду, что если оборона врага в глубине окажется серьезной, то боем передовых отрядов выявить ее характер и силы и в случае необходимости провести мощную артиллерийскую и авиационную подготовку.

При наличии же возможности сломить сопротивление неприятеля передовыми отрядами на всю тактическую глубину предполагалось немедленно ввести в сражение главные силы армии для развития успеха и двинуться на Прагу.

Передовые отряды и на этот раз были достаточно мощными. В их состав вошли: от 10-го гвардейского танкового корпуса — 63-я танковая бригада полковника М. Г. Фомичева, усиленная 72-м гвардейским тяжелым танковым полком майора А. А. Дементьева и мотопехотой 29-й гвардейской мотострелковой бригады полковника А. И. Ефимова; от 6-го гвардейского механизированного корпуса — 35-я механизированная бригада подполковника П. Н. Туркина, усиленная артиллерией и корпусным танковым полком. Поддерживать наступление должны были штурмовики и истребители генерал-лейтенанта В. Г. Рязанова и истребители полковника Л. И. Покрышкина.

6 мая 1945 г. в 8 часов 30 минут утра после короткого огневого артиллерийского налета началась наша атака передовыми отрядами. Радостно было наблюдать, как наши танки, а их в обоих передовых отрядах было почти полторы сотни, шли «углом вперед». Огнем с ходу, ударом брони и гусеницами взламывали они оборону противника. Видно было, как пылали вражеские боевые машины, разваливались пушки от огня наших танков и орудий, по полю в беспорядке металась фашистская пехота, а отдельные группы поднимали руки вверх.

Враг был ошеломлен. Гитлеровцы не ожидали удара с этой стороны. Что же касается находившихся вблизи нашего НП американских офицеров, то они, наблюдая за атакой, восклицали: «Вэри гуд, вэри уэл!»

Вскоре на КП привели четырех неприятельских офицеров с картами, на которых была нанесена обстановка. Стало окончательно ясно, что жесткой обороны у врага здесь нет. Пленные подтвердили, что атака наших войск оказалась для них неожиданной.

В 10 часов 30 минут я доложил командующему фронтом о результатах боя передовых отрядов, которые стремительно развивали наступление, и попросил разрешения ввести в сражение главные силы.

Маршал И. С. Конев приказал ждать его приезда. В 11 часов 20 минут он прибыл вместе с членом Военного совета фронта генерал-лейтенантом К. В. Крайнюковым на командный пункт армии. Убедившись в успехе, Иван Степанович дал разрешение на ввод и бой главных сил армии. Отсюда он связался по ВЧ с нашим соседом слева — 3-й гвардейской танковой армией и порекомендовал не проводить запланированной там артиллерийской подготовки и, не теряя времени, попробовать взломать оборону противника ударом передовых отрядов.

С разрешения командующего я выехал с оперативной группой вперед, к главным силам, которые продвигались близ НП.

А примерно через полчаса мы узнали по радио о восстании в Праге, начатом 5 мая чехословацкими патриотами, прежде всего коммунистами. Жители столицы в течение ночи воздвигли 1600 баррикад. На них сражалось около 30 тыс. человек.

Одновременно нам стало известно, что фашистское командование бросило против восставших танки и самолеты. Гитлеровцы жестоко расправлялись с населением столицы, не щадя ни женщин, ни детей. Особенно свирепствовали эсэсовские части в рабочих районах города. Защитники баррикад сражались с величайшим мужеством и отвагой.

Важную роль в поддержании стойкости борцов играла вышедшая после шести лет подполья газета «Руде Право», где было опубликовано воззвание ЦК КПЧ к коммунистам, в котором говорилось: «Коммунисты! Вчера началось наше непосредственное участие в боях. Докажите, что в открытой борьбе против врага вы так же воодушевлены и стойки, смелы и находчивы, как и во время шестилетней жестокой борьбы с извергами гестапо. Будьте всюду лучшими из лучших и славно пронесите к цели свое знамя, пропитанное кровью товарищей. Железная дисциплина большевистской партии и воодушевление братской Красной Армии служат вам ярким примером. Вперед, в последний бой за свободную, народную, демократическую Чехословацкую Республику!» Однако неприятелю в течение 6 мая удалось после ожесточенных боев захватить ряд баррикад. Фашисты начали пробиваться к центру города. Неравенство в силах давало свои результаты. К тому же в Праге имелись и предатели, помогавшие гитлеровцам. Наступил кризис восстания.

Из подвала осажденного гитлеровцами здания пражского радио чехословацкий диктор на русском языке взывал о помощи. И воины Красной Армии загорелись еще большим стремлением как можно быстрее войти в Прагу и помочь восставшим.

Стремительно двигались с северо-запада войска 1-го Украинского фронта. С востока быстро приближались армии 4-го Украинского фронта — 1-я гвардейская (командующий генерал-полковник А. А. Гречко, член Военного совета генерал-майор К. П. Исаев) и 38-я (командующий генерал-полковник К. С. Москаленко, член Военного совета генерал-майор А. А. Епишев). С юго-востока, как нам стало известно из информации начальника штаба фронта генерала армии М. В. Захарова, развивал успех 2-й Украинский фронт.

К вечеру 6 мая войска армии, пройдя около 50 км, вышли на рубеж Вальдгейм, Зибелен. При этом передовые отряды продвинулись до 65 км, захватив важный узел дорог — город Фрейберг. На следующий день мы вновь прошли 50-60 км, достигнув рубежа Фрауэнштейн, Зайда.

Передовые отряды заняли перевалы через Рудные горы и вступили в Теплице-Шанов и Духцев. Здесь была уже Чехословакия, и мы это сразу почувствовали по тому, как радостно встретило нас местное население.

Тем временем враг отступал с боями, цепляясь за каждый выгодный рубеж и устраивая в узких местах, на перевалах и в теснинах завалы и минные заграждения. Наши храбрые саперы под руководством генерал-майора инженерных войск М. А. Полуэктова прокладывали путь танкам в горах, покрытых густыми лесами, разминировали пути, разграждали препятствия и завалы. Чехословацкие друзья оказывали нам всяческую помощь.

Наиболее сильное сопротивление мы встретили на рубеже городов Фрейберг и Одеран.

Чтобы лучше ориентироваться на незнакомой всем нам местности, я под утро 7 мая взобрался на пограничную вышку. Карта резко не соответствовала местности. На восточных скатах Рудных юр был виден целый лес заводских труб, а на карте не значилось никаких предприятий. Не сбились ли мы с направления? Компас не работал, так, оказывается, всегда бывает в богатых залежами металлов Рудных горах. Но как только наступил рассвет, стало ясно, что идем мы в нужном направлении — на восток. Что же касается заводов, то вскоре и это выяснилось: сюда гитлеровцы во время войны перебазировали из Германии много предприятий, надеясь уберечь их здесь от бомбардировок с воздуха.

Теперь противник вознамерился именно в этом районе задержать наше стремительное наступление. Во второй половине дня 7 мая, когда штаб армии находился на восточной окраине города Фрейберг, вблизи появились танки противника. В лесу юго-восточнее города генерал К. И. Упман немедленно организовал оборону. Положение осложнялось тем, что с северо-востока сюда подошли новые неприятельские части с танками и артиллерией.

Но в это время в район Фрейберга вышел следовавший по маршруту нашего 10-го корпуса 7-й гвардейский танковый корпус генерала В. В. Новикова из состава 3-й гвардейской танковой армии. Его танкисты разгромили попавшиеся им на пути вражеские части и, выручив наш штаб, двинулись дальше. Товарищеское теплое спасибо я каждый раз при встрече говорил В. В. Новикову, своему старому боевому другу. Мы с ним вместе воевали еще и гражданскую войну в 21-м кавалерийском полку 4-й кавалерийской дивизии 1-й Конной армии С. М. Буденного.

К исходу 7 мая 4-я гвардейская танковая армия главными силами преодолела Рудные горы и уже находилась в 150-160 км северо-западнее Праги. За нами продвигалась 13-я армия Н. П. Пухова. Слева шла 3-я гвардейская танковая армия.

Действуя в трудных условиях горной местности, гвардейцы 16-й механизированной бригады Г. М. Щербака из корпуса С. Ф. Пушкарева утром 8 мая ворвались в большой промышленный город Мост и освободили его, уничтожив более 20 вражеских орудий и разгромив фашистский гарнизон.

Навстречу воинам выбежали сотни, тысячи мужчин, женщин, подростков.

Это были русские, поляки, французы, чехи, датчане и представители других национальностей, угнанные из родных мест на фашистскую каторгу. Изможденные непосильным трудом люди обнимали, целовали наших воинов и со слезами на глазах выкрикивали: «Да здравствуют освободители!», «Да здравствуют русские!», «Да здравствует свобода! Наздар, наздар!»

Правее продвигался 5-й гвардейский механизированный корпус И П. Ермакова. Глубокой ночью, в 3 часа 8 мая 1945 г., его 10-я гвардейская механизированная бригада под командованием полковника В. Н. Буслаева, действуя в качестве передового отряда, внезапно ворвалась в местечко Жатец (60 км северо-западнее Праги). Командир ее танкового полка подполковник О. Г. Гребенников разглядел в предутреннем сумраке длинную неприятельскую колонну машин. С ходу атаковав, разгромил ее. Вскоре сюда подошли и другие бригады того же корпуса, довершившие полное уничтожение врага.

Колонна оказалась штабом группы армий «Центр», спешившим пробраться в Пльзен, где уже были американские войска. Осуществиться этому намерению помешали части нашей армии. Буквально за несколько минут штаб гитлеровского генерал-фельдмаршала Шернера перестал существовать. Большая часть находившихся при нем генералов, офицеров и солдат в этом бою сдалась в плен. Особо отличились подразделения старшего лейтенанта В. С. Деревянко и лейтенанта С. П. Бедненко.

Чехословацкие друзья активно помогали им вылавливать гитлеровцев, пытавшихся спрятаться в подворотнях, подвалах и т. п.

Захваченных тогда в плен доставили к нам в штаб армии 9 мая, когда мы уже были в Праге. Среди них были 32 офицера и девять генералов — от генерал-полковника до генерал-майора. Сам Шернер, как потом стало известно, переоделся в штатскую одежду и в сопровождении личного адъютанта, владевшего чешским языком, успел скрыться. Бросив свои войска на произвол судьбы, он кинулся в американскую зону и там сдался в плен.

О судьбе своего штаба сам Шернер впоследствии рассказал: «В ночь с 7 на 8 мая мой штаб находился в переброске и утром 8 мая при танковом прорыве русских был полностью уничтожен. С этого времени я потерял управление отходящими войсками. Танковый прорыв был совершенно неожиданным, так как вечером 7 мая фронт еще существовал»{166}.

Без преувеличения можно сказать, что таким образом 5-й гвардейский корпус И. П. Ермакова сыграл серьезную роль в освобождении Праги.

Вскоре и мне лично пришлось участвовать в захвате пленных. Это было на рассвете 9 мая. Наша оперативная группа вместе с командиром 10-го гвардейского танкового корпуса генералом Е. Е. Беловым на танках «Т-34» догоняла тогда отряд М. Г. Фомичева, уже подходивший к северо-западной окраине Праги. Предполагалось там, непосредственно на подступах к городу, определить силы противника, его поведение и уточнить задачи войскам.

И вот на полпути между городами Слани и Прага мы неожиданно увидели две большие колонны неприятельских машин, идущих нам наперерез. Их силуэты напоминали танки. В таких случаях раздумывать было некогда. Даю команду: огонь из пушек и пулеметов. У нас три танка, две бронемашины. Все ведут огонь. Через 3-5 мипут вижу, как загорелись три вражеские машины. Пламя осветило колонну, и тут оказалось, что составлявшие ее машины не так уж и похожи на танки, как это нам показалось. Да и ответный огонь противник вел лишь из пулеметов и автоматов. Тем временем стало светать, и теперь окончательно выяснилось, что перед нами не танки, а мостовые полупонтоны на грузовых машинах. И вот уже появился белый флажок на неприятельском бронетранспортере, направлявшемся к нам. Из бронетранспортера вылез немецкий офицер и доложил, что это две понтонно-мостовые бригады. Они шли на Карловы Вары, но теперь, конечно, сдаются в плен советским поискам.

Оставив танк с двумя офицерами для приема пленных, мы двинулись дальше. Вот и юго-западная окраина Праги. Здесь на аэродроме Рузине мы получили по радио от М. Г. Фомичева донесение, из которого следовало, что его бригада уже в столице Чехословакии. В 3 часа 9 мая она вступила в центр Праги и теперь вела бой с фашистами у здания генерального штаба. Один из ее батальонов воспрепятствовал эсэсовцам взорвать заминированный мост через Влтаву и вышел на ее восточный берег, а другой под командованием М. Ф. Коротеева выбивал гитлеровцев из пражского Кремля.

К 4 часам утра в Праге были уже главные силы нашей армии — 10-й танковый корпус. Кроме 63-й гвардейской танковой бригады М. Г. Фомичева, здесь теперь сражались 62-я гвардейская танковая бригада И. И. Прошина и 29-я гвардейская мотострелковая бригада Л. И. Ефимова. В числе первых вошла в Прагу и 70-я гвардейская самоходно-артиллерийская бригада Н. Ф. Корнюшкина. Тогда же иступили в чехословацкую столицу и оба механизированных корпуса. Вот как сообщалось об этом в моем донесении командующему фронтом: «В 4 часа утра 10-й танковый корпус занял город Прага, вышел на юго-восточную окраину. 6-й гвардейский мехкорпус — на южную и юго-западную окраину, 5-й гвардейский мехкорпус — на западную окраину. Захвачено много пленных. Оказавшие сопротивление уничтожены... Веду разведку в северо-восточном, восточном и южном направлениях. Навожу порядок. Сам с оперативной группой — на западной окраине Праги»{167}.

Почти одновременно в Прагу вошла с севера и 3-я гвардейская танковая армия, за нею — 3-я и 5-я гвардейские и 13-я армии.

Первым ворвался в город экипаж из 63-й гвардейской танковой бригады М. Г. Фомичева в составе лейтенанта И. Г. Гончаренко, старшего механика-водителя старшего сержанта И. Г. Шкловского, командира орудия сержанта П. Г. Батырева, младшего механика-водителя и радиста сержанта А. Н. Филиппова, заряжающего сержанта Н. С. Ковригина. Из этих пятерых отважных воинов четверо остались в живых, лейтенант И. Г. Гончаренко пал смертью героя. Но пусть об этом расскажут сами его товарищи. Вот что написали впоследствии о незабываемом дне 9 мая 1945 г. П. Г. Батырев, Н. С. Ковригин, А. Н. Филиппов и И. Г. Шкловский: «...В третьем часу ночи вступаем в город. Все три машины идут по незнакомым улицам. Поперек одной из них — баррикада. Ликующие повстанцы вскакивают на броню, обнимают, целуют нас. Комок подкатывается к горлу.

Противника пока нет. Двигаемся вперед. На наш танк пересел чех-проводник, который до этого был на машине нашего командира взвода. Тогда мы не знали имени этого мужественного человека. Только сейчас, спустя двадцать лет, нам стало известно — это был Франтишек Соучек. Сейчас он живет в городе Пардубице.

... По крутому спуску двигались мы к Влтаве, чтобы захватить мосты и не дать отступавшим гитлеровцам их разрушить. Наш танк на подходе к реке оказался головным. И вот здесь, вблизи Манесова моста, мы приняли последний бой.

Замаскированные самоходки врага открыли огонь. Остальные паши танки еще не подошли. Командир орудия открыл ответный огонь. Ему помогал заряжающий Николай Ковригин. Завязалась артиллерийская дуэль. Наблюдаем попадания. Две вражеские машины запылали, но одна из болванок угодила в башню нашего танка. Наш командир Иван Григорьевич Гончаренко от вражеского выстрела замертво упал, Батырев продолжал стрельбу и накрыл одну самоходку. Но вторым вражеским снарядом были тяжело ранены механик-водитель Шкловский и находившийся на борту машины чех Франтишек Соучек. Третьим снарядом враг попадает в наш танк, тяжело ранен Александр Филиппов. После четвертого попадания пушка танка оказалась заклиненной. Ее ствол теперь беспомощно был устремлен в одну точку. В это же время контузило Ковригина.

Командир орудия был лишен возможности продолжать огонь. Танк не мог передвигаться, и экипаж решил оставить его. Ковригин и Батырев через люк башни выбрались наружу, а затем помогли Шкловскому и Филиппову выйти из машины. Батырев и Ковригин вели огонь из автоматов. Противник все время продолжал обстреливать машину.

Так закончился наш последний бой. И все же враг не успел взорвать мост. Командир роты старший лейтенант В. Т. Полегенький потом со всей ротой разгромил здесь противника, прошел через мост и устремился к центру города».

Ныне советский танк № 23 как символ братской дружбы советского и чехословацкого народов и их вооруженных сил, скрепленной кровью в борьбе с ненавистным врагом, высится на площади Советских танкистов на постаменте в центре города. 9 мая 1965 г. в Праге в торжественной обстановке в знак искренней благодарности правительство Чехословакии присвоило звание почетных граждан чехословацкой столицы воинам-освободителям И. Г. Шкловскому, А. Н. Филиппову, П. Г. Батыреву, Н. С. Ковригину.

Не сразу тогда нашли мы раненых членов экипажа И. Г. Гончаренко. И. Г. Шкловского обнаружили 10 мая в медсанбате корпуса. А. Н. Филиппова лишь через несколько дней отыскали в Праге в чешской гражданской больнице. Благодаря внимательному отношению ее медперсонала он вскоре, поправился. Но прошло много лет, прежде чем нам удалось установить, как он попал в эту больницу. Оказалось, что его подобрала на мостовой возле танка медицинская сестра Ярмила Гаусдорхова. А. Н. Филиппов вновь встретился с ней в 1967 г., когда по приглашению чехословацкого правительства приехал в Прагу в составе советской делегации на празднование Дня Победы. Маршал Советского Союза И. С. Конев в знак большой благодарности за заботу о раненом советском воине вручил Ярмиле Гаусдорховой именные часы, а А. Н. Филиппов — огромный букет цветов.

Возвращаясь к событиям майских дней 1945 г., хочу отметить, что в ходе Пражской операции храбро и самоотверженно сражались все войска 4-й танковой армии. Среди них особенно отличились воины 63-й гвардейской танковой бригады Героя Советского Союза гвардии полковника М. Г. Фомичева, 70-й гвардейской самоходно-артиллерийской бригады гвардии полковника Н. Ф. Корнюшкина, 72-го тяжелого танкового полка майора А. А. Дементьева, 29-й гвардейской мотострелковой бригады гвардии полковника А. И. Ефимова, 62-й танковой бригады полковника И. И. Прошина, 61-й гвардейской танковой бригады В. И. Зайцева, соединения полковника С. Ф. Пушкарева и генерала И. П. Ермакова.

Громом артиллерийского салюта возвестила всему миру столица нашей Родины Москва об освобождении Праги Красной Армией. В переданном по радио приказе Верховного Главнокомандующего было сказано: «Войска 1-го Украинского фронта в результате стремительного ночного маневра танковых соединений и пехоты сломили сопротивление противника и сегодня, 9 мая в 4 часа утра, освободили от немецких захватчиков столицу союзной нам Чехословакии — город Прагу. В боях за освобождение Праги отличились войска генерал-полковника Гордова, генерал-полковника Пухова, генерал-полковника Жадова... танкисты генерал-полковника Лелюшенко, генерал-полковника Рыбалко, генерал-полковника танковых войск Новикова, генерал-майора танковых войск Упмана, генерал-майора танковых войск Бахметьева, генерал-лейтенанта танковых войск Белова, генерал-майора танковых войск Ермакова, полковника Пушкарева, полковника Хмылева, генерал-майора танковых войск Митрофанова, генерал-лейтенанта танковых войск Сухова, подполковника Корнюшкина, подполковника Щербак, полковника Селиванчика, подполковника Туркина...»

Наиболее отличившиеся воины удостоены высокого звания Героя Советского Союза. Среди них: командир 10-го гвардейского танкового корпуса генерал-лейтенант танковых войск Е. Е. Белов, командир 70-й гвардейской самоходно-артиллерийской бригады гвардии полковник Н. Ф. Корнюшкин, командир танковой роты старший лейтенант В. С. Деревянко, командир танкового взвода лейтенант С. П. Бедненко. Дважды Героем Советского Союза стал командир 63-й гвардейской танковой бригады гвардии полковник. М. Г. Фомичев.

В ознаменование славной победы Красной Армии Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 июня 1945 г. была учреждена медаль «За освобождение Праги». Ряду соединений и частей присвоены почетные наименования «Пражских», в том числе разведывательным батальонам гвардейских корпусов 10-го танкового и 6-го механизированного.

Освободив чехословацкую столицу, 4-я гвардейская танковая армия, выполняя дальнейшую боевую задачу, выдвинулась к востоку и юго-востоку от Праги и перерезала разбитым немецко-фашистским войскам пути отхода на запад.

При этом 12-я гвардейская механизированная бригада полковника Г. Я. Борисенко 10 мая освободила Бепешов. В дальнейшем она установила связь с 6-й гвардейской танковой армией 2-го Украинского фронта, а еще накануне, в 11 часов 9 мая, разведывательная группа 11-й гвардейской механизированной бригады полковника И. Т. Носкова из состава 5-го гвардейского механизированного корпуса, действуя в направлении Пльзена, встретилась в 20 км восточнее этого города, в районе Ржичаны, на демаркационной линии, со 2-й пехотной дивизией 5-го корпуса 3-й американской армии.

Объединенными усилиями 1, 2 и 4-го Украинских фронтов в ходе Пражской операции враг был окончательно разгромлен, и столица Чехословакии Прага — освобождена. Только 4-я гвардейская танковая армия, пройдя с 6 по 10 мая с боями около 200 км, а если считать от Берлина, то почти 400 км, подбила и захватила около 200 танков и бронетранспортеров, 246 орудий и минометов, 6290 автомашин, уничтожила около 5 тыс. вражеских солдат и офицеров и взяла в плен 48 100 гитлеровцев, в том числе девять генералов. В те же дни войска армии освободили около 10 тыс. военнопленных союзных нам государств.

Выходом Красной Армии на линию встречи с американскими войсками и полным пленением немецко-фашистской группировки на территории Чехословакии была успешно завершена Пражская наступательная операция — по существу, заключительная операция войны в Европе.

Освобождение Чехословакии от гитлеровских полчищ совпало с победоносным окончанием Великой Отечественной войны. Поэтому день 9 мая 1945 г., который все народы мира отмечают как праздник победы над германским фашизмом, стал также национальным праздником чехословацкого народа — Днем освобождения, рождения новой Чехословакии.